ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 05.08.08 20:50. Заголовок: «Epistula Ultima», СС/СБ, NC-17, action/romance, автор Fabula Rasa. Окончание от 29.10.08
Название: Epistula Ultima Автор: Fabula Rasa Перевод: Лис Бета: Маграт Оригинал: http://www.tittisrealm.com/thinline/archive/0/epistulaultima.html Разрешение на перевод получено Пэйринг: Северус Снейп/Сириус Блэк Рейтинг: NC-17 Жанр: Action/romance Саммари: Письмо Снейпа помогает Сириусу Блэку распутать клубок их взаимной ненависти. Но может ли что-то измениться? Примечания: перевод – подарок для Мэвис. Спасибо black_tiger за перевод стихотворения Йейтса "The Folly of Being Comforted". Предупреждения: ненормативная лексика, насилие. Фик написан до выхода пятой книги, поэтому AU и OOC Дисклеймер: персонажи принадлежат Дж.К. Роулинг
Да-да ,грустно.Я этой грустью наслаждаюсь,но только до тех пор,пока надеюсь,что кое-что изменится. Я перечитала снова вашу работу.Мне понравилось ещё сильнее.
Ох, спасибо большое! Я очень рада вашему переводу, не полезу специально в оригинал, буду ждать продолжения с нетерпением. Очень надеюсь на ХЭ... Лис, вы просто молодец, спасибо еще раз!
Отправлено: 15.08.08 23:48. Заголовок: Лис Вот это сюрприз ..
Лис Вот это сюрприз ) Любимый пейринг от Фабулы плюс хороший перевод... Огромное пасиб и незабвенной Мэвис, постоянному вдохновителю появляющихся снейпоблеков ))))
Отправлено: 21.08.08 20:43. Заголовок: Глава вторая В темн..
Глава вторая
В темном переулке между двумя пустыми зданиями свернулся клубком большой чёрный пёс. Несмотря на свою величину, пёс умел передвигаться незамеченным, избегая изумлённых взглядов людей. Он ждал в этом переулке весь день, и, если бы потребовалось, прождал всю ночь. Терпения ему было не занимать.
Внезапно пёс навострил уши. Он услышал шаги в полутора кварталах и крадучись пробрался в тень за мусорными баками. Через несколько минут из-за угла показалась невысокая фигура человека, бросившего быстрый взгляд на тёмный вход в здание напротив переулка, где прятался пёс. Человек долго возился с ключами. Наконец он скользнул вовнутрь, напоследок подозрительно оглянувшись. Пёс смотрел и ждал.
Минут через пятнадцать пёс потрусил через пустырь к зданию, в которое вошёл человек. Он рысцой подбежал к металлическому контейнеру с промышленным мусором у стены здания и очень осторожно поднял зубами обломок доски со вбитыми ржавыми гвоздями. Пёс протащил доску по мусорному баку – раздался жуткий скрежет. Потом он принялся ритмично стучать по баку, перемежая удары скрежетом. Через некоторое время пёс услышал звук, которого ждал: тяжёлая передняя дверь, скрипнув, медленно отворилась. Пёс тут же обежал здание и появился с другой стороны, а человек всё ещё нерешительно стоял в дверях. Пёс замер – выжидая, надеясь.
В конце концов человек сделал то, чего пёс так долго ждал. Он поднял обломок кирпича, лежащий у крыльца, сунул его под дверь, чтобы она не закрылась, и осторожно направился к другой стороне здания, чтобы осмотреть пустырь. В мгновение ока огромный поджарый пёс влетел в здание и понесся по лестнице, следуя за запахом. Три лестничных пролёта вверх – и дальше, до конца коридора. С этажей выше и ниже были слышны грустные, резкие голоса, плач детей, ругань женщин. Пёс их слышал, но старался не отвлекаться.
Дверь была слегка приоткрыта – то ли человек очень напуган, то ли слишком глуп. Уже осторожнее пёс сунул нос за дверь. Мрачно и пусто, только под потолком, освещая комнату, раскачивалась на проводе одинокая лампочка. Но запахи... На мгновение пёс опустился на задние лапы, пытаясь справиться с чувствами. Запахи сбивали с толку, говорили ему о том, чего он хотел бы не знать и о том, чего он не понимал. Понадобилось всего лишь несколько секунд, чтобы в них разобраться. Он слышал, как на лестнице пыхтит и ругается человек. Пёс спрятался за приоткрытой дверью, за которой обнаружилась небольшая ванная, и стал ждать. Раздался глухой стук входной двери и осторожное щёлканье множества замков. Пес внимательно прислушивался к звуку шагов и считал. Один, два, три, четыре, пять. Пора.
Описав в воздухе изящную дугу, пёс прыгнул на человека и прижал его к стене мощными лапами, которые превратились в сильные жилистые руки Сириуса Блэка. Он выхватил палочку из руки Петтигрю и приставил к его горлу.
– Добрый вечер, Питер. Как поживаешь?
– С-с-сириус! Ч-что ты делаешь? Пожалуйста, пожалуйста, не делай мне больно. Не делай мне больно, умоляю. О, Сириус, Сириус… – захлёбывался рыданиями человек.
Сириус зло ткнул палочкой ему в горло.
– Заткнись, ты, жалкая тварь, не имеющая права даже дышать. Сейчас я объясню, что будет происходить. Я задам тебе несколько вопросов, и если ответы меня устроят, твоя смерть будет безболезненной. А если ты меня разочаруешь, я перестану спрашивать и начну тебя пытать. Наложить заглушающие чары на эту комнату было проще простого, Питер. Твои крики никого не должны потревожить. У нас вся ночь впереди. Поверь, время у меня есть. Слушай, Питер, – усмехнулся Сириус, посмотрев вниз, – разве матушка не научила тебя пользоваться туалетом? Ты ж обоссался, жалкий трус.
Единственным ответом Петтигрю были ещё более бурные рыдания. Сириус схватил его за шиворот и толкнул на стул посреди комнаты, ни на секунду не убирая палочку от его шеи.
– Сидеть.
– О, пожалуйста, Сириус, ты не понимаешь...
– Именно поэтому мы и проведём немного времени наедине, Питер. Чтобы мы, – ты и я – могли понять друг друга. Ну, поехали. Говори, какое именно отношение ты имел к смерти Северуса Снейпа.
–С-Снейпа?
– Не пытайся выиграть время, а то ведь это может мне и надоесть. Хотя, постой-ка, я знаю, что мы можем сделать. Quietus, – громко произнёс Сириус. – Игры закончились. Crucio.
Петтигрю выгнулся на стуле и свалился бы на пол, если бы его не удержал Сириус. Спустя десять секунд он резким движением убрал палочку. Петтигрю, вздрагивая и хныча, рухнул на стул.
– На что это похоже, Питер? Признаться, – я, вообще-то, никогда ни с кем этого не делал, так что даже не представляю, как всё должно проходить. Но, честно говоря, чувство просто охеренное, – Блэк задумчиво постучал палочкой по подбородку. – Ну что, ещё попробуем? Я могу и получше. Учусь я быстро, не сомневайся.
– Нет! Боже, пожалуйста, пожалуйста...
– Хватит ныть. Говори, имел ли ты отношение к смерти Снейпа?
– Нет, клянусь, Сириус, я бы никогда, никогда... Клянусь... – взмокший от страха Петтигрю замолчал, когда палочка снова уткнулась ему в подбородок. – Это же… пока не… Ты обрадуешься, когда узнаешь…
– Заткнись, червяк. Crucio, – на этот раз Блэк наложил Cruciatus только на пять секунд, но, видимо, гораздо удачней. Петтигрю превратился в бессмысленно дрожащее желе.
– Ладно, давай попробуем по-другому. Я задам тебе ряд вопросов, а ты постараешься честно на них ответить, независимо от того, понравятся мне ответы или нет. Правда и ничего кроме правды – каким бы трудным ни был вопрос. Сейчас это твой единственный шанс. Понимаешь? Кивни, если да.
Петтигрю с трудом кивнул.
– Ну ладно. Поехали. Вернёмся ненадолго в прошлое, Питер. В старые добрые школьные времена, когда мы были вместе и всё такое. Начало седьмого курса. Следишь за моей мыслью? Хорошо. Теперь ответь-ка мне на вопрос: как ты узнал, что я спал с Северусом Снейпом?
У Петтигрю уже не было сил удивляться. Не сводя с Сириуса глаз, он облизал губы.
– После первого в том году матча Гриффиндор-Слизерин, – прошептал он. – Я зашел в квиддичный сарай сказать тебе, что Джеймс позвал всю команду на сливочное пиво в "Три метлы". Я никак не мог тебя найти. И когда я подошел к навесу, увидел... я увидел...
– Не стесняйся, Питер. Расскажи, что ты видел.
– Ты... Ты и он... Вы всё ещё были в квиддичной форме. Он... Ты целовал его, как девчонку. Мне... Мне было противно – как ты мог... тереться об него, будто какой-то извращенец? – он нервно моргнул, словно боялся, что зашёл слишком далеко, но лицо Сириуса оставалось бесстрастным.
– Очень хорошо, Питер. Молодец, что рассказал. Но ты ведь не убежал, да? Джеймс говорил мне, что в тот день ты не появлялся до вечера. Скажи мне, Питер – ты остался посмотреть? Остался, да?
– Д-да, - прохрипел Петтигрю. – Я не мог отвести взгляд, это было ужасно. Я всё видел – и как ты к нему прикасался, и как позволил снять с себя мантию... А потом ты... ты...
– Ну? Что я сделал потом?
– Ты взял в рот его... его пенис, – торопливо прошептал Питер. – Ты у него отсосал и сделал так, что он… сделал так, что у него был оргазм, прямо... прямо тебе в рот. И это было так долго – я и представить себе не мог. А потом ты... ты... – казалось, ему не хватает слов.
– Продолжай, Питер. Я тобой очень доволен. Что потом?
Казалось, что Питер только и ждал одобрения.
– Ты снял с него остальную одежду, и развернул его и... и занялся с ним сексом, как будто он девчонка. Твой…ты был у него прямо в заднице, и ты кончил – я видел твоё лицо, я знаю, что кончил. И он… он тоже, снова, я видел… я видел, и ты трогал его, я это тоже видел… – Питер задохнулся и замолчал.
– Тебе понравилось, Питер? Ты кончил, глядя на нас?
Петтигрю закрыл глаза и кивнул, по его пылающим щекам бежали слезы.
– Отвечаю, ты себя за это ненавидел, так ведь? Ненавидел – и всё равно это делал. Отвечаю, ты представлял нас, когда трогал себя, – Петтигрю захныкал. – Признайся честно, Питер. Ты видел, что я делал со Снейпом. Тебе хотелось, чтобы я сделал это с тобой? Тебе?
Снова едва заметный кивок.
– Да, отвечаю, что хотелось. И отвечаю, ты думал, что, если устранить Снейпа, у тебя появится шанс, да? Или даже не так, Питер? Ты разрушил наши отношения просто потому, что мог? Ты ведь никогда бы этого не получил, это было постоянным напоминанием о том, что я тебя не хотел и никогда не захочу?
Теперь слёзы ручьём бежали из покрасневших глаз Петтигрю, а его губы дрожали.
– Значит, ты отправился к нему и отравил его самой жестокой ложью, которую мог придумать – которая, как ты знал, заставит его возненавидеть меня, заставит его меня оттолкнуть и причинит мне такую же боль, как и ему. И той же ночью, когда он послал меня подальше, искромсал мне сердце, ты ждал, подготовив план, как ему отомстить, правда? О, это было так по-дружески. Ты ни разу меня не спросил, с чего это я вдруг так взъелся на Снейпа. Ты знал, что он может погибнуть или даже хуже. И так бы и случилось, если бы не вмешался Джеймс.
Сириус замолчал, поигрывая палочкой.
– Ну, давай посмотрим, что мы имеем в итоге? Ты уничтожил единственную настоящую любовь, что у меня была, ты своим предательством обрёк моего лучшего друга на страшную гибель, и ты на двенадцать лет отправил меня в такой ад, хуже которого нет ничего. Ладно, в том, что тут ты облажался, твоей вины нет – если б это зависело от тебя, я оставался бы там до конца своих дней.
Пока Сириус говорил, Петтигрю немного пришёл в себя, и, казалось, лихорадочно что-то обдумывал.
– Сириус, пожалуйста … я ответил на все вопросы. Пожалуйста, выслушай теперь меня. Знаю, я был дураком. Но я могу кое-что тебе рассказать…
– Заткнись. Мы не закончили. Как насчет жизни Северуса, а? Твой маленький фокус отправил его прямиком в руки Люциуса Малфоя и Упивающихся Смертью. Ты сделал его их легкой добычей. Ты бы и жизнь его разрушил, если б он, в конце концов, не оказался слишком умен, чтобы угодить в ту же ловушку, что и ты. Ты слаб, Питер, а он никогда таким не был. Ты слабый, ничтожный червяк, и я собираюсь довести тебя круциатусами до смерти. А сейчас вернемся к моему первому вопросу. Какое отношение ты имел к его смерти?
– Никакого, клянусь!
– Ты видел, как это произошло?
– Нет, но...
– Почему же нет? Волдеморт больше тебе не доверяет? Ты поэтому отсиживаешься в съёмной квартире, прячась с остальными крысами?
Петтигрю явно был не в своей тарелке:
– Ты не знаешь, что он со мной делал, Сириус. Пожалуйста, разреши мне рассказать. Пожалуйста, выслушай меня.
– Нет! Кроме криков, Хвост, от тебя я ничего не желаю выслушивать. Я собираюсь получить от них максимум удовольствия. Держу пари, ты даже будешь просить пощады, да? Не то что он. Держу пари, он никогда этого не делал. А сейчас ты умрешь, – Блэк сунул палочку под подбородок Питтегрю так сильно, что остался синяк, и прошипел ему в ухо: – Питер, почему у тебя такое лицо, будто ты не веришь, что я это сделаю?
– Они снова упекут тебя в Азкабан, – прошептал Петтигрю.
– Ну нет, не думаю. Ты же на меня напал. Сейчас про тебя все знают, никто не поверит, что это была не самозащита. Кроме того, – горько рассмеялся Сириус, – думаешь, меня теперь волнует Азкабан?
– Ты этого не сделаешь.
– Да ну? С чего бы это?
Петтигрю хитро сощурил жёлтые глаза:
– Потому что ты хочешь опять увидеть Северуса Снейпа живым, а я – единственный, кто может тебе помочь.
Сириус замер:
– Не сработает, Питер. От твоего вранья толку не будет – как бы я ни хотел тебе поверить. Поговорим начистоту, как сказал недавно один мой знакомый. Я всегда собирался убить тебя, Червехвост. И всегда планировал, что это будет настолько болезненно, насколько хватит моих способностей. – Он направил палочку на пах Петтигрю. – Ну, с чего начнем?
– Подожди! Подожди! Говорю же – он жив! Он у меня! – выкрикнул Петтигрю. – Я выяснил, что он был двойным агентом и шпионил для Дамблдора, но не пошёл к хозяину, нет, не пошёл, я не болтаю о тайнах, которые узнал, я храню их до лучших времён, да! А эта тайна была самой важной из всех, что мне попадались. Я взял его на последней встрече Упивающихся Смертью – он ведь никогда не подозревал, что жалкий маленький Питер на такое способен, да? Я наложил на него самые сильные маскирующие чары из всех, что мне когда-либо удавались – ты же знаешь, я в них был первым. Я-то знаю, что прятаться лучше, всегда лучше, чем сражаться и воевать. Так что я его спрятал, и сейчас пойду к Дамблдору со своей добычей, он примет меня и защитит, ведь он – человек слова, он не позволит Тёмному Лорду снова захватить меня, и я всегда, всегда буду в безопасности!
Эта речь совершенно вымотала Петтигрю, и теперь он бурно рыдал, икая, как маленький ребёнок. На его пухлом, залитом слезами лице не было и следа хитрости или фальши. Сириус молча наблюдал за ним. Могли ли маскирующие чары, даже сильные, обмануть жизнесферу? Честно говоря, он понятия не имел. Но было совершенно ясно, что бы там не нёс Питер – по крайней мере, он сам верил, что это правда. Бродяга внутри Сириуса опять начал принюхиваться к запахам в комнате, пытаясь разобраться, что они означают. Он подумал, что Петтигрю привел сюда Снейпа, чтобы пытать и убить. А что если… Он окинул быстрым взглядом пустую комнату. Никто тут не жил. Эта квартира была временным убежищем. Как он не заметил этого раньше?
– Тогда где он? Говори, Червехвост. Я жду, а терпение у меня не резиновое.
Но Петтигрю чувствовал своё преимущество и не собирался сдаваться. Он покачал головой.
– Нет. Это особые чары. Даже если ты найдёшь его раньше, чем он умрет от голода, только я смогу их снять. Кроме меня никто не знает, как это сделать. Это очень хорошие чары, – он явно гордился собой, будто школьник, знающий, что выполнил своё последнее задание на «Превосходно».
– Ладно, – медленно произнес Сириус. – Ты хочешь к Дамблдору – отправимся к Дамблдору. Вставай, пойдём.
Поколебавшись, Петтигрю начал подниматься:
– Х-хорошо, Сириус. Но сначала, пожалуйста, позволь мне сходить в туалет. Я пойду с тобой, куда ты захочешь, обещаю.
Сириус кивнул:
– Только быстро. Хотя я удивлюсь, если ты ещё хоть что-нибудь сможешь из себя выжать.
Петтигрю потащился к ванной, Сириус шёл следом, уперев ему в спину палочку. Дверь осталась открытой, и Блэк видел, как Питер возится с брюками. Сириус подошёл ближе, чтобы Червехвост не вздумал что-нибудь выкинуть. Питер всё ещё возился в ванной, приводя себя в порядок, и Сириус позволил себе улыбнуться, припоминая, как Петтигрю всегда трясся над своим трёхдюймовым членом… В следующую секунду улыбка исчезла – в его предплечье со страшной силой вонзилось лезвие. К следующему удару он был готов и увернулся, так что удар вместо живота пришёлся в плечо. Сириус потянулся схватить Петтигрю за запястье, но лезвие метнулось вниз и распахало его открытое бедро.
Грёбаный урод меня покалечил. Порезал, а не просто ткнул. Чёрт. Слишком много крови. Он навалился на Петтигрю, пытаясь воспользоваться преимуществом того, что сильнее и тяжелее, чтобы сбить противника с ног. На мгновение ему показалось, что это сработает, но вдруг лезвие обожгло его грудь. Пальцы Сириуса стали скользкими от собственной крови, и слишком поздно он услышал, как палочка стукнулась об пол. Петтигрю молниеносно её схватил. На его землистом лице сияло торжество. Сириус сполз на пол, прикрывая раны, пытаясь пережать бедренную артерию и понять, сколько времени ему осталось.
Петтигрю покачал головой:
– Тебе ли не знать, каково это – идти за мной следом, Сириус! – злорадно выкрикнул он. – Ты опять облажался! Теперь я буду героем, хоть раз! Я приведу Снейпа к Дамблдору – конечно, после того, как сотру ему память, – и расскажу, как отважно спас его захваченного в плен шпиона. Какая жалость – мне не удалось спасти и тебя, Сириус, но что, в конце концов, может сделать один человек? И я останусь героем, каким должен был стать давно.
Петтигрю обернулся и направил палочку в сторону ванны, бормоча длинное заклинание, и в ней медленно начала проявляться фигура человека. Сквозь пелену, всё сильнее застилающую глаза, Сириус узнал лежащего Северуса Снейпа, закованного в цепи, в изорванной грязной мантии. Но в остальном он казался невредимым. Он яростно дёргал цепь, не сводя взгляда с Сириуса.
Мерлин всемогущий, подумал Сириус, так это правда. Приятно снова встретиться, Северус, на самом деле приятно. Неплохо выглядишь. Жаль, я не могу ничего для тебя сделать. Блэк пытался что-нибудь сказать, но понял, что не может. Комната плыла перед глазами. Видимо, начала сказываться потеря крови.
– Imperio, – произнес Петтигрю, движением палочки отвязывая цепь, удерживающую Снейпа, от стены. С ненавистью глядя на него, Снейп поднялся и шагнул вперед, тяжело дыша.
– Следуй за мной. Нет, на него не смотри. Времени у нас больше нет. Давай, пошевеливайся, – Питер резко ткнул Северуса в спину, и оказалось, что этот толчок в потоке магии был тем, что Снейпу требовалось. Он молниеносно вскинул всё ещё скованные руки, обвил цепь вокруг шеи Петтигрю, натягивая и закручивая её, пока ноги Питера не стали судорожно подёргиваться. Берегись, пытался крикнуть Сириус. Он же сейчас...
И тут Петтигрю пропал – только крыса, прихрамывая, стремглав кинулась к дыре в плинтусе. Снейп попытался поймать её, но безуспешно. Нет, нет, так не получится. Тут нужен... Собрав последние силы, Бродяга метнулся через комнату и схватил крысу. Пёс вцепился в неё зубами и, яростно встряхнув, с тошнотворным треском сломал ей хребет, а потом отгрыз голову. Бродяга собирался разорвать грызуна, но тьма поглотила его, и всё исчезло.
Лис, мерси боку за долгожданное продолжение! за душу взяло, как и все фики Фабулы, так что следующей главы с обещанными выкрутасами от Ремуса)) жду с нетерпением!
сцена с Петтигрю пугающа. (я не о воспоминаниях Питера!)) почему-то я была уверена, что Блэк его таки прикончит...
рейтинг в шапке меня подвел - это не просто НЦа, тут ещё и ...любовь! немного шокирована, но тронута:
цитата:
...отравил его самой жестокой ложью, которую мог придумать – которая, как ты знал, заставит его возненавидеть меня, заставит его меня оттолкнуть и причинит мне такую же боль, как и ему. И той же ночью, когда он послал меня подальше, искромсал мне сердце, ты ждал, подготовив план...
Сочетание "в конце концов" выделяется запятыми, если это вводная конструкция (Актер, в конце концов, мало подготовлен для роли) и не выделяется запятыми, если это обстоятельство со значением "наконец, под конец" (В конце концов они приняли мою точку зрения).
Отправлено: 12.09.08 20:13. Заголовок: Глава третья Ремус ..
Глава третья
Ремус Люпин сидел на отвесном берегу моря, наблюдая, как Гарри и Гермиона резвятся внизу, в воде. Он украдкой посматривал на них, юных и беззаботных, и пытался сосредоточиться на книге, но ничего не получалось. Ремус поднял голову, чтобы на них взглянуть, и поджал губы. Чёрт бы побрал эту молодежь! Люпин вздохнул и попытался вернуться к чтению. Бесполезно. Он отбросил книгу и зашагал к подножию холма, туда, где Гарри и Гермиона стояли по колено в воде, окатывая друг друга брызгами и хохоча. Гарри повернул голову к приближающемуся Ремусу. Гермиона тут же воспользовалась моментом, чтобы плеснуть ему в лицо соленой водой, потом взвизгнула и помчалась прочь, Гарри – за ней. Он поймал девушку, и та начала извиваться в его руках, пытаясь освободиться.
– Грейнджер, а ну вернись! Получишь ты у меня!
– Прошу прощения, – тон Ремуса заставил их остановиться и оглянуться. Они раскраснелись, насквозь промокли и выглядели виноватыми. – У меня для вас неожиданная новость.
Гарри и Гермиона выпрямились. Прошло две недели с тех пор, как уехал Сириус, и Гарри не находил себе места от беспокойства. Рон проводил лето в Румынии, у Чарли, и от него лишь изредка прилетали совы, и поэтому на прошлой неделе Ремус предложил пригласить Гермиону. Её присутствие здорово приободрило Гарри и оживило маленький коттедж. Но сейчас и Гарри, и девушка выглядели так, будто были готовы услышать самое худшее. Ремус подумал, что с его стороны это и впрямь довольно жестоко, но раздражение взяло верх над рассудительностью.
– К вашему сведению, Министерство не требует, чтобы все лица мужского пола старше тридцати пяти подвергались кастрации. Вы понимаете, о чём я?
Гарри и Гермиона отрицательно покачали головами.
– Это означает, что те, кто вступил в августе этого года в сей почтенный возраст, вовсе не евнухи. Вы понимаете, о чём я?
Они переглянулись, но ничего не ответили.
– Это означает – надевайте хоть что-нибудь из одежды, чёрт вас возьми! – выкрикнул Люпин и зашагал к коттеджу. Да что ж это такое, думал он. Поначалу Ремус честно на них не смотрел, – ну, или пытался, по крайней мере, – но последние три дня ни Гарри, ни Гермиона, выходя из дома, не надевали ни лоскутка, и это уже становилось неприятным.
И от того, что эти двое за последний год похудели, окончательно избавились от подростковой угловатости и вообще выглядели просто великолепно, легче не становилось.
Сириус, спаси меня, думал он. Я – пленник Острова Нимфетки, и меня тут скоро доведут до ручки. Хорошо ещё, что в бухте, где располагался коттедж, больше никто не жил, а то соседи обязательно сообщили бы полиции.
Люпин поставил на плиту чайник и начал рассеянно листать «Ежедневный Пророк». Через несколько минут он услышал за спиной тихие шаги, обернулся и увидел стоящую в дверях Гермиону – уже успевшую обсушиться и одеться.
– Прости, Ремус, ну прости. Знаю, это было ужасно неделикатно с нашей стороны. Больше такого не повторится.
Он неловко махнул рукой:
– Нет, нет, Гермиона, это ты прости, что я сорвался. Зря я так. Понимаешь, я просто немного вышел из себя.
Она кивнула:
– Знаю. Мы все за него волнуемся, – она налила чаю из закипевшего чайника. – Гарри сказал, что вроде бы Сириус сорвался с места из-за какого-то письма. Что в свой последний вечер здесь он нёс всякий бред про Петтигрю и крушил всё вокруг. Он узнал какие-нибудь новости о Петтигрю?
– В общем, да. Вроде того. Думаю, это стало для Сириуса просто последней каплей. Не то чтобы этот поступок был самым ужасным из совершённых Питером, но наверняка самым подлым. И этот поступок… его последствия были гораздо неприятнее, чем он сам.
Гермиону, казалось, совершенно не смутил такой расплывчатый ответ:
– И от кого это письмо?
Ремус удивлённо взглянул на неё:
– А Гарри тебе не сказал?
Она покачала головой.
– От Снейпа. Письмо было нужно открыть в случае его смерти.
– О, – она качнула чашку с чаем, изучая чаинки, будто на уроке профессора Трелони. – Ну, в этом нет ничего удивительного.
– Неужели?
– Конечно. Эти двое всегда производили на меня впечатление людей, которые многого друг другу не сказали, – она задумчиво пригубила чай. – Мало найдётся причин ненавидеть кого-то так, как ненавидели друг друга они.
Ремус коротко рассмеялся:
– Ты мудрая маленькая ведьма.
– А ты – старый оборотень, который изображает из себя папочку.
Он запустил в неё лимонной долькой. Дольку перехватила в воздухе крупная коричневая сова, влетевшая в открытое окно. К лапе совы был привязан пергамент, который Ремус поспешил отвязать, пока лакомство исчезало в здоровенном изогнутом клюве птицы. Прочитав письмо, Люпин побледнел.
– Позови Гарри, – сказал он изменившимся голосом.
* * * У Сириуса было восхитительное ощущение, будто он плывет. Ему казалось, что его руки и ноги могут легко отделиться от туловища и всплыть на поверхность, а остальное тело поднимется вслед за ними. Тепло растекалось от центра живота до кончиков пальцев. Сириусу было нужно что-то сделать, что-то его беспокоило, но он не мог вспомнить – что именно. Волны покоя несли его. Вдруг что-то его слегка потянуло, пытаясь задержать, но Сириус решил не обращать на это внимания. Ещё один рывок – более сильный, более резкий и болезненный. Он сопротивлялся, пытаясь сосредоточиться на прежнем ощущении, которое почему-то казалось золотым. Разве у ощущения может быть цвет? Сириус не был уверен. Возможно, ему просто казалось, что он это помнит. Болезненные рывки превратились в давящую тяжесть, и он приложил все усилия, чтобы попытаться от неё освободиться. Золотое сияние ускользало, прикоснувшись на прощание кончиками печальных пальцев. Пожалуйста, подожди, попытался крикнуть Сириус. Я сейчас, только подожди меня. О нет, не сейчас, ответила тяжесть, наваливаясь на него. Нет, не сейчас. Как она могла с ним разговаривать? Сириусу хотелось заплакать. Враждебная тяжесть росла, вытесняя радость, и счастье, и всё хорошее в этом мире. Он открыл рот, чтобы закричать, но задохнулся от хлынувшего в лёгкие воздуха – холодного, чёрного, неподвижного и тяжёлого, чувствуя, что падает куда-то, всё ниже и ниже.
Как он? Без изменений. Я за тобой пришлю. А сейчас пусть спит.
Чёрный воздух превратился в океан тёмной тягучей жидкости. Плыть было тяжело, а вокруг царила тьма. Сириус должен что-то отыскать, но как же он это сделает, если темно? А вот и свет! Джеймс склонился и прикурил сигарету. Короче, я решил пригласить её на свидание в следующие выходные. Что скажешь? Ну, ты молоток, дружище. Ты приглядишь за малышом, когда нас не будет? Конечно, Джеймс, только я же не вижу. Смотри, чтобы он не утонул – он не умеет плавать. Представляешь, что будет с Лили? Господи, да где же ребёнок? Вода становилась всё плотнее и темнее, и у Сириуса не осталось сил держаться на плаву. Он прекратил бороться и пошёл ко дну. Джеймс, Джеймс, прости.
Вздрогнув, он очнулся. Белизна, ослепившая его, оказалась накидкой мадам Помфри, склонившейся поправить одеяло. Сириус сглотнул, и этот звук был для него таким оглушительным, что отдался в голове.
– О, посмотрите-ка, кто проснулся, – послышался веселый голос, показавшийся ему очень громким и звонким. – Знаешь, где ты находишься, голубчик?
Он попробовал было кивнуть, но не смог.
– В Хогвартсе, – хрипло сказал он.
– Правильно, дорогой. Я только что тебя подлатала. Будешь как новенький. Ты потерял много крови – мне никогда прежде не приходилось столько восстанавливать! Должна сказать – тебе вообще повезло, что кое-кто быстро соображает, и что этот «кое-кто» притащил тебя в такую даль.
Сириус пытался понять, о чём она говорит. Что-то о том, как он здесь очутился. Но как он сюда попал? Что произошло? Он и в самом деле ничего не помнил. После уроков он должен был взять у Ремуса конспекты....
– Пожалуй, я посплю, – пробормотал он и отрубился. Когда Сириус опять проснулся, в голове у него прояснилось. Вот он – Ремус, принёс ему конспекты… Стоп. А откуда он это взял?.. Но вот же Ремус, и рядом с ним – Джеймс... Нет, тоже неправильно. Это Гарри. Гарри держал его за руку и улыбался. Он сказал что-то забавное? Будет невежливо не отреагировать, так что Сириус попытался выдавить улыбку, но вместо этого закашлялся. Рядом немедленно появилась мадам Помфри и подставила выщербленный тазик. Сириуса вывернуло вхолостую – и ощущение было такое, будто он сейчас выблюет свой желудок. Господи, что ж так больно-то? Ну, вот я и проснулся, подумал Сириус.
– Он мёртв?
Ремус мрачно кивнул:
– Да, друг мой, мертв. Ты в точности выполнил то, что обещал.
Воспоминания внезапным потоком нахлынули на него, и он опустил веки, не в силах сопротивляться, ожидая, пока пройдет первый шок. Внезапно Блэк распахнул глаза.
– Как остальные?
– В полном порядке, Сириус. Мы так за тебя волновались! И было из-за чего, дружище.
Сириус осторожно приподнялся на кровати:
– Давно я здесь?
– Три дня.
– Три дня! Боже правый. Понятно, почему я так проголодался. Что там у тебя?
Улыбка Гарри стала ещё шире. Он протянул корзинку с шоколадными лягушками:
– Разве я мог прийти с пустыми руками? А Гермиона испекла тебе шоколадный торт – Ремус пронес его тайком под мантией, и всю её измазал, – Гарри провел рукой по мантии Люпина – на кончиках пальцев остались следы шоколада и сахарной пудры: – Хочешь?
Сириус рассмеялся. Смеяться было так же больно, как и блевать, но, по крайней мере, гораздо приятнее.
Прошло ещё два дня, прежде чем мадам Помфри настолько устроило состояние пациента, чтобы освободить его под присмотр Люпина. Всё это время Гарри с Ремусом практически не оставляли Сириуса. Пришёл Дамблдор и выслушал историю смерти Петтигрю, от начала до конца, когда нужно – задавая вопросы, когда нужно – молча. МакГонагалл принесла нечто, именуемое ею «собственноручно приготовленным шотландским десертом», но гостинец этот подозрительно напоминал завёрнутый в золотистую бумагу кирпич. Сириус вовсе не жаждал подходящего случая или слушателей, чтобы рассказать о том, что произошло, но его глаза то и дело останавливались на двери, в которую всё не входил тот, кого он ждал.
***
– Войдите.
Сириус толкнул тяжелую дубовую дверь в кабинет Снейпа. Зельевар сидел, окружённый множеством стеклянных флаконов всевозможных форм и размеров. Слева от него расположилась стопка ярлыков, а рука, в которой Снейп держал перо, замерла на полпути, когда он поднял взгляд на вошедшего Сириуса.
– Блэк. Вижу, ты наконец-то на ногах.
– Да. – Так и не дождавшись приглашения, Сириус сам опустился на стул рядом со столом. – А ты как, пришёл в себя?
– Ну, я не счел необходимым до скончания века валяться в кровати в окружении толпы обожателей.
– Видимо, твои обожатели выстроились в очередь в коридоре.
Снейп бросил на него испепеляющий взгляд и вернулся к своему занятию. Через минуту стало ясно, что Сириус не собирается предпринимать новых попыток завязать разговор.
– Блэк, существует ли причина, по которой ты сегодня вечером решил меня побеспокоить?
– Нет. Завтра утром я отправляюсь домой, и просто не хочется быть одному. Тебе помочь?
В ответ Снейп бросил такой взгляд, будто Сириус предложил постирать его подштанники. Однако после секундного колебания он пододвинул к Сириусу стопку ярлыков и вручил ему перо.
– Напиши новые ярлыки. И постарайся писать разборчивей, а не как курица лапой.
Сириус кивнул. Несколько минут он работал молча, старательно подражая каллиграфическому почерку Снейпа.
– А можно спросить, что случилось с этими ярлыками?
Снейп раздражённо вздохнул:
– Чтобы ты знал, они отсырели после взрыва в классе зельеварения этой весной, и я ещё их не заменял. Пытаюсь привести всё в порядок до того, как в следующем месяце начнутся занятия.
– Невилл Лонгботтом?
– Кто же ещё?
– А как они могли отсыреть от взрыва?
– Не от самого взрыва, а от ливня, который вызвала мисс Грейнджер, чтобы потушить пожар. Он и затопил класс и всё, что в нём было.
Представив это, Сириус рассмеялся:
– Держу пари, за это ты оштрафовал Гриффиндор так, что по баллам они скатились в минус.
Снейп ничего на это не ответил, лишь вздёрнул бровь. Он работал методично, перо неторопливо скрипело по плотным пергаментным ярлыкам. Странно, подумал Сириус – при той фанатичности во всём, что касается порядка в его запасах, Снейп так долго откладывал это занятие, требующее к себе особого внимания. Это было на него непохоже – бросить флаконы с кое-как подписанными ярлыками. Взрыв произошел месяца три назад, приблизительно в то время, когда Северус написал письмо. И примерно тогда же его жизнь двойного агента стала гораздо опаснее. Должно быть, многое в те дни полетело к чёрту. Блэк отложил перо.
– Снейп, нам правда нужно поговорить.
Тот не поднял взгляда от работы:
– Тебе надо?
– Нет, нам. Я прочитал твоё письмо.
– Да, знаю. Интересно, что говорит о подобных случаях этикет? Если все прочли мои предсмертные письма, следует ли мне написать новые? Или, в случае моей настоящей смерти, я могу ограничиться простым «смотри выше»? Нелёгкий выбор.
– Ну, можешь считать, что со мной ты расквитался.
– Действительно.
Сириус попытался ещё раз:
– Мне надо кое-что сказать тебе, Северус.
Услышав своё имя, Снейп метнул на него быстрый взгляд, но никак это не прокомментировал.
– Тебе нечего мне сказать.
– На самом деле есть.
– Нет. На самом деле нет. Я был там и слышал каждое слово из твоего разговора с Петтигрю. Как ты, должно быть, знаешь, маскирующие чары скрывают человека, но не мешают ему видеть и слышать происходящее вокруг. К слову, наложенный тобой Cruciatus был весьма неплох. Он определённо произвёл на меня впечатление, особенно учитывая твоё заявление, что ты делаешь это впервые.
– Не буду тянуть, Северус. Ты позволишь мне всё сказать и выслушаешь меня. Если не потому, что тебе этого хочется, то хотя бы из благодарности за то, что я спас тебе жизнь.
– Что? – голос Снейпа опасно повысился. – Ты меня спас? Ты высокомерный, наглый... Ты ничего подобного не делал – это я тебя спас! Я бы и сам сбежал, даже если бы ты и не явился. Нужен кто-то посильнее Питера Петтигрю, чтобы действительно подчинить меня Империусом. А ты просто залил всё кровью и задал мне мороки притащить сюда твоё бесчувственное тело.
– Ладно, ладно. Может, и так. Но я убил Петтигрю, а ведь если бы он сбежал, то выдал бы тебя Волдеморту. В лучшем случае накрылась бы твоя шпионская деятельность, а в худшем – за тобой гонялись бы все Упивающиеся к северу от Бристоля.
– Не сомневаюсь. Но ты хотел убить Петтигрю и по своим, личным причинам. Признаться, я завидую, что в конце концов это ты его убил. Интересно, каково это – вот так взять и перегрызть его пополам? Конечно, у тебя был обширный опыт обращения с крысами, не правда ли?
– Можешь насмехаться надо мной – это не поможет, Северус. Пожалуйста, дай мне сказать.
Снейп отложил перо и скрестил руки на груди:
– Хорошо. Только быстро.
– Ладно. – Взглянув на непроницаемое, каменное лицо Снейпа, Сириус понял, что должен постараться. У него есть только один шанс. – На самом деле я здесь для того, чтобы ответить на твой вопрос.
Северус лишь насмешливо поднял бровь.
– В письме ты спрашивал – как получилось, что твоя ненависть ко мне не сумела убить твою любовь? А ещё ты спросил, почему лица всех остальных кажутся тебе искажёнными отражениями моего. Я весьма серьёзно обдумал оба вопроса. В последние несколько дней у меня была возможность поразмышлять, и, кажется, у меня есть ответы, которые тебя устроят.
– Блэк...
– Пожалуйста, не перебивай. Ты ведь понимаешь, что мне сейчас не так уж просто.
– Я в этом уверен, но, полагаю, ты будешь мне благодарен за то, что я тебя остановил. Видимо, ты решил произнести какую-нибудь пламенную речь, после которой, как ты вообразил, мы должны упасть в объятия друг друга, будто свихнувшиеся от гормонов, влюбленные по уши подростки, какими мы когда-то были. И всё будет прощено и забыто, словно последних двадцати лет никогда и не было.
Однако прежде чем это трогательное воссоединение случится, позволь мне сказать вот что. Разумеется, я не отказываюсь ни от единого слова, написанного мной в том письме, но я предполагал, что его прочтут только после моей смерти. Я ни в коем случае не рассматривал его как приглашение возобновить любовную связь. Да, я долго был убежден, что ты ко мне равнодушен, даже ненавидишь меня. То, что случилось, доказало, что я неправ. Но это не означает, будто единственное препятствие к счастью и блаженству – как ты, несомненно, себе вообразил – исчезло. Существует множество причин, по которым мы с тобой должны оставить всё как есть. Приятно, что мы, наконец, смогли признаться и понять друг друга. Но, полагаю, не более того.
Сириус внимательно смотрел на него, подперев кулаком подбородок.
– Ну, это просто Версаль какой-то. – Он поднялся и пожал обтянутыми кардиганом плечами. – Разумеется, я твои пожелания учту. Тем не менее, прошу оказать мне любезность и прочитать вот это. Когда у тебя будет свободное время, конечно, – Сириус бросил на стол сложенный пергамент и повернулся, чтобы уйти.
Взявшись за дверную ручку, он помедлил.
– И спасибо за то, что спас мне жизнь.
После его ухода Снейп долго сидел неподвижно, пристально глядя на письмо. Потом снова принялся подписывать ярлыки. Примерно через полчаса, аккуратно поставив перо в чернильницу, он потянулся за письмом. Покрутил пергамент в руках, изучая его, словно редкий артефакт. Он рассматривал имя, написанное на конверте небрежным, но уверенным наклонным почерком. «Северусу Снейпу».
Потом поднялся, поставил на полку письмо надписью к стене, прислонив его к банке с истолченными зубами грифона, и вернулся к работе. Он вставал ещё несколько раз, чтобы взглянуть на конверт, но больше к нему не прикасался.
Несмотря на то, что Северус видел письмо всякий раз, когда входил в комнату, он снова взял его в руки только спустя неделю. Лишь в следующее воскресенье Снейп позволил себе снять его с полки. Прошло достаточно времени, чтобы прочитать письмо, ничем не рискуя, подумал он. Налив небольшой стаканчик хереса, он расположился за столом, положив перед собой конверт. После небольшого раздумья Снейп поднялся и направился с ним в класс зельеварения, где уселся за свой большой, высокий учительский стол. Да, так гораздо лучше. Развернув письмо, Северус разложил пергамент на столе, прижав по углам отполированными камешками – точно так же он делал с ученическими работами, проверяя их. Сложив руки на груди, он начал читать.
Дорогой Северус!
Долго ты ждал, прежде чем открыть это письмо? Думаю, с неделю. Так поступил бы Северус, которого я знал двадцать лет назад. Ты был единственным из знакомых мне людей, кто с головой погружался в самые сложные и неприятные задачи, подкинутые жизнью, и откладывал то, что могло принести радость. Но, возможно, я обманываюсь насчёт того, что это письмо относится ко второй категории.
В своём письме ты задал два вопроса. Почему ты любишь меня, несмотря на то, что столько лет так сильно ненавидел? И почему другие твои любовники – отражения того единственного лица, которое ты видеть не хочешь? Последний вопрос я перефразировал – мне не хватает твоего умения чётко выражать свои мысли, а письма, чтобы свериться, передо мной нет. Повезло, что Поппи позволила мне взять пергамент и перо. В первую секунду я подумал, что она собирается вынудить меня писать на туалетной бумаге собственной кровью вместо чернил. Было бы забавно, учитывая, что крови у меня осталось не так уж много, и я предпочёл бы её сэкономить. Нет, я не пытаюсь вызвать у тебя сочувствие. Ты хотел моих ответов – так вот они.
Во-первых, я считаю, что оба чувства, которые ты испытываешь ко мне – или я к тебе, – настоящие. Ты на самом деле меня ненавидишь, но, если тебе от этого будет легче, знай – и я действительно ненавижу тебя, ты, высокомерный ублюдок! Если мы можем позволить себе такую искреннюю ненависть, почему мы не можем и любить так же искренно? Чем старше я становился (или – я так и слышу, как ты это произносишь! – чем больше времени я проводил в Азкабане), тем проще относился к парадоксам. К неправдоподобным, даже противоречивым вещам, существующим рядом друг с другом. В конце концов, у нас обоих есть серьёзные причины для ненависти. Мы отвратительно обращались друг с другом. Я пытался тебя убить. Ты пытался меня убить. Два сапога пара. Прости. Поппи пытается влить в меня какие-то мерзкие лекарства – я на что угодно поспорю, что это ты их приготовил, и ты это знаешь, зуб даю. Ведь это был ты?
Мне кажется, ты хотел спросить о другом. Почему то, что мы делаем или чувствуем, когда так отчаянно молоды, оказывает настолько сильное влияние на всю остальную жизнь? Когда нам было по восемнадцать, и мы трахались за квиддичным полем, могли ли мы подумать, что устанавливаем курс, которым наши сердца будут следовать следующие двадцать лет? Лично я об этом никогда не думал. Иногда мне кажется, что наши сердца – это фишки, которые мы ставим на кон в первые пять минут игры, а всю оставшуюся жизнь тратим на попытки отыграться. Но ты, наверное, ни разу не был в казино, ведь так?
Мы – несчастные искалеченные люди, Снейп. Для нас обоих жизнь закончилась намного раньше положенного срока. Твою юность и наивность уничтожили Упивающиеся Смертью, а я после Хогвартса занимался в основном тем, что гнил в Азкабане. Кто знает, какими бы мы стали, если бы этого не случилось? Мы могли бы наслаждаться нормальной жизнью и целомудренной, здоровой любовью. И то, что поступки, которые мы совершили, когда были подростками, не отпускают нас до сих пор, – доказательство того, что мы так и не повзрослели. И я уверен – ты тоже знаешь об этом.
У меня нет ответов, которых ты ждёшь, Северус. То, что мы сделали друг другу, друг с другом и друг для друга, оставило свой след. И единственное утешение, которое я могу тебе предложить – это сказать: всё, оставившее след в тебе, оставило его и во мне. Если это тебя утешит. Возможно, то была настоящая любовь, а не просто разыгравшиеся гормоны. Возможно. Я ведь тоже тебя люблю – даже сильнее, чем ненавижу. Не правда ли, было бы интересно посмотреть, когда мы, наконец, перестанем цепляться за свою броню. Я имею в виду – когда всё это закончится. Не окажется ли это тем, что мы так долго ждали? Наверное, так и есть.
Пора закругляться, а то очень уж беспокойно Поппи на меня поглядывает. Она думает, что я составляю для Ремуса список вещей, которые нужно принести из дома. Несомненно, у неё сформируется интересное представление о содержимом моего шкафа. Ну, ладно. Ничего лучше тут уже не придумаешь. Мне не сравниться с тобой в умении красиво кончать, так что я просто напишу:
искренне твой,
Сириус Блэк
Снейп перечитал письмо во второй раз, потом в третий. Вернулся к предпоследнему абзацу, внимательно его изучил. Сложил пергамент так же, как было, и убрал его в конверт.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 10
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Огромное пасиб и незабвенной Мэвис, постоянному вдохновителю появляющихся снейпоблеков )))) 
Спасибо.:) 
*притащила чай каркаде и заваривает в ожидании продолжения*
- участник сейчас на форуме
