Астрономическая башня

Наверное, всем знакомо ощущение, когда очень хочется отвести взгляд… а не можешь. Я — не мог. Стоял как идиот — кажется, я сам себя в последние дни называю так чаще, чем Снейп меня — и пялился. И чувствовал себя так, будто попал в желе: всё замедлилось до невозможности, время стало вязким, окружающее потеряло резкость — кроме движений его пальцев, пуговица за пуговицей… Я подумал, что меня хватит удар прежде, чем он расстегнёт эту чертову рубашку.

А он будто не обращал на меня внимания, смотрел в пол и вроде бы не испытывал ни смущения, ни…

Чёрт.

Я отвернулся, когда он скинул рубашку. Отошёл к камину и уставился в огонь, не видя ничего, зато очень хорошо слыша многозначительный шелест скидываемой одежды за спиной. Хотелось закричать, таким невыносимым было напряжение и неизвестность — зачем он… так? Дразнит, провоцирует? (По очереди стукнулись о пол сбрасываемые ботинки.) Или нет никаких особых причин, и я всё сам придумал? И жаркую близость несколько минут назад, и его волнение? А смелые слова, которые я не удержал — ему не нужны?

Я помотал головой, отгоняя трусливые мысли.

(Голые ноги прошлёпали по направлению к ванной, хлопнула дверь, и раздался шум льющейся воды)

Во мне всё же жила уверенность — необъяснимая, но несокрушимая, несмотря на все сомнения, несмотря на смущение и неловкость. Уверенность, что всё происходящее важно и нужно Северусу так же сильно, как мне. Что он приехал со мной сюда, потому что сам так хотел. В конце концов, только очень веский повод заставил бы его согласится проторчать полдня под мантией-невидимкой и подслушивать чужие разговоры о себе самом. Да, очень веский повод.

Шум воды стих, снова хлопнула дверь, звука шагов не было слышно — надел тапочки? а халат? — зато заскрипела кровать. Через пару минут донеслось покашливание, чем-то напомнившее «кхе-кхе» Амбридж. И, не дожидаясь реакции, он погасил все свечи в комнате, так что единственным источником света осталось неяркое пламя в камине.

Сколько я стоял тогда в темноте, не двигаясь? Минуту? Десять? Полночи?

Но уверенность — или то, что я пока зову просто «уверенностью» — победила.

* * *

И я тоже разделся. При этом неожиданно почувствовал себя комфортнее. Когда в одной комнате находятся голый и одетый, первым часто смущается и отворачивается тот, кто одет. Впрочем, я не думал, что Северус разделся донага… хотя после сегодняшних ложек-котят и свинок в оранжерее… но нет, я всё же не думал, что он совсем голый. Поэтому я гордо вскинул голову и в трусах и носках прошествовал в ванную. Пожалуй, с таким апломбом я не ходил, даже когда держал в руках кубок школы по квиддичу, а расстояние в несколько метров ещё никогда не казалось мне марафонской дистанцией, с тем отличием, что я старался идти не спеша, а не бежать. Все чувства обострились до предела, но я всё же не уверен, почувствовал ли его взгляд или мне просто хотелось его почувствовать. Захлопнув за собой дверь ванной, я стёр пот со лба. А ведь в комнате было прохладно!

Ванная комната была чудесной: чем-то похожей на ванную старост, чуть меньше, но гораздо элегантней оформлена. Эльфы уже успели всё убрать, как будто за несколько минут до меня тут никого и не было — шустрые какие! Так что я быстро стянул бельё, пустил воду, лёг в ванну и прикрыл глаза, отдаваясь приятному теплу.

Я — в Хогвартсе. Сейчас казалось странным и глупым, что я боялся встречи с замком и старыми знакомыми. Это место — не просто школа, это дом, который всегда рад бывшим ученикам. Раньше я думал, что в замке мне будет не по себе, что неприятные воспоминания перевесят, бросят тень на радостные моменты, которые были мне дороги… я ошибался. Интуиция, заставившая меня притащить сюда Снейпа… или, скорее, укрывшаяся в подсознании вера, до поры до времени дремавшая под одиночеством и хандрой — не просто не подвела, но привела меня и моего спутника к новому порогу, заставив перепрыгнуть несколько ступенек разом. Надеюсь, Северус чувствовал то же самое — что здесь свет и тепло. Что Хогвартс вместе с кусками своих стен, вместе с осколками выбитых окон, пылью рельефов с балюстрад, оплавившимися обломками резных решёток — выкинул прочь зло, которое пыталось прижиться тут, освободился сам и готов был помочь обрести свободу тем, кто считал его домом. Надо только захотеть.

Было легко и радостно от того, что мы со Снейпом натворили ночью. Детские выходки, конечно, но зато мы впервые смеялись вместе, а не иронизировали друг над другом. То ли слова Хагрида и Невилла подействовали, то ли мои, наконец, перестали встречать недоверие и скептицизм, то ли Хогвартс был самым действенным лекарством — а, скорее, всё вместе — но хотя бы на пару часов злость точно уступила место бесшабашности, чувство вины — беззаботности, нежелание чувствовать — желанию радоваться мелочам.

Но пора было вылезать из ванной, а то Северус ненароком заснёт. Мне не хотелось, чтобы он пропустил то, что я собирался сделать.

Так что я потянулся за полотенцем и через несколько минут театральным жестом распахнул дверь ванной. Подождал, пока глаза привыкнут к темноте, промаршировал якобы к кушетке возле камина, но на самом деле просто оставил на ней халат, а потом вернулся к кровати, откинул одеяло и улёгся с правой стороны.

Я почти не дышал, боясь пропустить его реакцию, но он, не скрываясь, заворочался, перевернулся на спину, как лежал и я. Голос прозвучал очень громко и ясно:

— Поттер, мне снится кошмар о том, что мы лежим с вами в ОДНОЙ постели.

— Вам не снится.

— Вы — нахал.

— Да.

— Убирайтесь на кушетку!

— Нет.

Молчание. Тяжёлое дыхание. Наши глаза были упорно обращены к потолку, как будто мы не разговаривали друг с другом, а читали реплики там.

— Это очередной этап эксперимента по возвращению мне радости жизни?

— Я не экспериментирую.

— А ничего бы и не вышло.

— И это вы говорите после того, как мы сегодня пустили свинок бегать по оранжерее?

— Гриффиндорская глупость, видимо, передаётся через вашу мантию-невидимку.

— Гриффиндорская смелость, вы хотели сказать?

— Если бы хотел — сказал бы. А я сказал: «Убирайтесь на кушетку»!

— А я сказал: «Нет».

— И почему «нет», чёрт побери? Что такого привлекательного вы находите в одной постели со мной?

— Вас, чёрт побери! — срывается с губ прежде, чем я успеваю понять, что из меня ловко выманили признание.

Снова воцаряется тишина, но уши хочется заткнуть — так невыносимо она звенит.

— Поттер, — уже тише и устало. — Вы — мужчина.

— Спасибо. Вы — тоже.

— … и… — продолжает он медленно, подбирая слова: не так, как когда пытаются что-то объяснить, но так, как говорят с больным, — … вы не находите эту ситуацию… неловкой? Неуместной? Неправильной?

«Да», — подумал я. Да, всё да. И — нет.

Я перевернулся набок, к нему лицом, приподнялся на локте и замер, изучая его профиль.

Когда-то я считал его уродливым. Мне хотелось думать, что он уродлив. Противный учитель, вечно придирающийся, слишком строгий. Мой враг и враг моих друзей, строящий из себя шпиона, кого-то значительного, правую руку Дамблдора. Вечно что-то скрывающий, окружённый ореолом тайны, колючий и резкий — всё это безумно раздражало тогда. И я видел не его, а своё отношение к нему.

В первый раз всё изменилось, когда умер Дамблдор… Нет, не хочется думать об этом так… Всё изменилось, когда я узнал, что Снейп — принц-полукровка. Я твердил тогда, как ненавижу его, но на самом деле я ненавидел себя — за то, что так привязался к книге, к заметкам на полях, к их автору, который казался мне близким и понятным. За то, что я позволил ему пробраться в моё сердце, а потом за то, что должен был его оттуда вырвать. Ну или хотя бы попытаться.

Все эти противоречивые эмоции затаились, притихли под грузом других событий и впечатлений… До того момента, когда он передал мне свои воспоминания, умирая у меня на руках. Горькие, полные боли, обид и вины — для него. Для меня — полные прежде всего отчаянной смелости, несгибаемой силы духа, тонкого расчёта и блестящей, хоть и болезненной, игры. «Иногда я думаю, что мы проводим распределение на факультеты слишком рано»…

Урода-Снейпа, Снейпа-врага не стало. Остался принц-полукровка.

С чертовски, надо сказать, красивым профилем…

— Поттер, мне сформулировать вопрос так, чтобы он был вам более понятен? Или вы так сильно задумались над ответом, что заснули?

Я вдохнул побольше воздуха и придвинулся к нему ближе. Северус резко повернул голову, оторвавшись, наконец, от созерцания потолка. Наши глаза встретились.

— Нет, — прошептал я. — Нет, я не чувствую себя неловко. Я не считаю это неправильным или неуместным. Должен был бы, наверное… Но не считаю. Мне ещё очень многое нужно вам сказать… Мне всё равно не хватит на это одной ночи… Поэтому…

Я пожал плечами, приподнял одеяло, подвинулся к Северусу вплотную, уткнулся лбом в его плечо, и закончил:

— … давайте спать!

Мы лежали так очень долго, неподвижно, я остро чувствовал его близость, а единственную точку соприкосновений наших тел — мой лоб — невыносимо жгло. Но я бы ни за что не отстранился.

И он не отстранился.

Мне хотелось... большего. Чего именно — я сам боялся себе признаться. Для начала — положить ладонь на его грудь, там, где бьется сердце. И согреть. Передать прикосновением всё тепло, которое переполняло меня в ту ночь, в той постели.

Какое-то время спустя я провалился в сон.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
6

Сон был наполнен неясными словами, шёпотом, хороводом расплывчатых лиц, смутно различимых фигур, спутанными дорогами, кривыми улочками и незнакомыми домами. Он не был тревожным, скорее таким, от которого не можешь оторваться, хотя и не понимаешь, что происходит. И когда с приближением утра он начал ускользать, я цеплялся за него, чтобы разглядеть чётко хотя бы один образ.

… И только когда сон отступил совсем, я осознал, что Северуса рядом нет, и в кровати я один.

В висках застучало, я резко сел, оглядываясь по сторонам.

Снейп стоял у окна, одетый.

— Проснулись наконец?

— Вы… Что… Вы куда?

— Ясно. Спросонья вы изъясняетесь совсем сумбурно, — он осуждающе покачал головой. — Идите на встречу с моими бывшими коллегами и… выскочкой Лонгботтомом, я не намерен наблюдать, как вы с ними напиваетесь и несёте чушь. Я займусь чем-нибудь более полезным.

— А вы спросонья сама доброта. Вы найдёте меня в Хогсмиде?

— Да.

Без паузы и колебаний — «да». А еще, может и показалось, но — отблеск тепла из моего сна в выражении глаз.

Я откинулся на спину, закопался в одеяло. До встречи ещё можно подремать. Любопытство, конечно, грызло пятки, но уж больно хорошо было в этой постели.

* * *

В «Трех мётлах» субботним утром было мало народу.

Макгонагалл почти не изменилась: добавилось немного седых волос, но гордо вздёрнутый подбородок, ровная спина, твёрдость во взгляде, которую не смягчали стёкла очков — всё было прежним, как и ясность и быстрота ума.

— Очень рада тебя видеть, Гарри. Очень. Но скажи мне откровенно: ты ведь приехал не просто так?

И я понял, что Хагрид и Невилл уже успели поделиться подробностями нашей вчерашней встречи: с ней и с Флитвиком, тоже пришедшим в паб. Впрочем, болтуны уже успели выпить по кружечке усладэля до моего прихода, поэтому даже глаз не опустили — наоборот, вопросительно уставились на меня, явно требуя правдивого ответа.

Настроение было хорошим, и врать не хотелось. Улыбчивая Розмерта поставила передо мной кружку, подмигнула, и я подмигнул ей в ответ.

— Я приехал, потому что мне было необходимо увидеть Хогвартс. И вас, — ответил я.

Лица стали серьёзными, обеспокоенными, я мысленно чертыхнулся, поднял руки, как будто сдаваясь:

— С Хогвартсом связано очень много хороших воспоминаний, школа мне дорога, вы все мне дороги… Но долгое время я почему-то предпочитал не возвращаться сюда и не вспоминать не только о неприятных событиях, но и о счастливых тоже… а ведь их было гораздо больше! И вот я решился приехать… и оказалось, что помню только хорошее… Нет, помню всё, но плохое как будто ушло в дальний уголок сознания, а хорошее — само вспоминается и… заставляет улыбаться… — под их пристальными взглядами я покраснел. (Спросонья вы изъясняетесь совсем сумбурно)

— Но что-то случилось, из-за чего ты решился всё же приехать в Хогвартс, Гарри? Это как-то связано с Северусом Снейпом?

Да, распределение на факультеты проводится слишком рано, прав был Дамблдор. А ещё, пожалуй, не совсем правильно разделять ум, смелость, хитрость и доброту. Некоторые люди обладают всеми этими качествами в превосходной степени. И профессор Макгонагалл — одна из них.

Ну а мне не откажешь в сообразительности — что бы там ни думал один оживший профессор. И можно утаить правду, не солгав. Для меня это тоже важно.

— Да. Я думаю, что скоро узнаю… что случилось в Визжащей Хижине. Куда исчезло… куда он исчез, — я чуть не сказал «тело». — И поэтому я много думал о нём в последнее время.

Все присутствующие понимающе закивали, из глаз исчезла тревога.

— Расскажешь нам потом? — спросил Хагрид.

Ох, это зависело не от меня. Я очень надеялся, что смогу не просто рассказать… что он сам им расскажет когда-нибудь.

— Если всё получится — обязательно расскажу, — да, именно так.

— Гарри, — в разговор включился Флитвик, — я как раз хотел спросить у тебя о недавней статье в «Пророке»…

И разговор переключился на другие темы, поскакал от вопроса к вопросу, живо и всё веселее с каждой кружкой усладэля. Снейпа мы, кстати, ещё несколько раз упоминали, и жаль, что он не услышал, как вплеталось в разговор его имя, — иногда с ноткой сожаления, но жалели не его, а о нём.

Где-то в середине рассказа Невилла о суматохе со жгучими антенницами на одном из последних уроков (интересно, заглянет ли он в оранжерею до понедельника?) я поднёс кружку с усладэлем к губам, а она вдруг начала вырываться, легонько, но настойчиво — как будто её пытался отобрать кто-то невидимый. Кажется, со стороны это выглядело забавно: все рассмеялись, подумав, что я дурачусь.

Поскольку мне не терпелось узнать, где пропадал Северус всё утро, я с некоторым сожалением отставил кружку и стал прощаться. Крепко обнявшись со всеми напоследок и пообещав заглядывать (и — да, так и будет), я вышел вместе с невидимым спутником, прошептал тихонько: «Аппарируем в парк?», и, получив в ответ такое же тихое: «Да», мысленно представил аллею недалеко от Рейвенскорт Гарденс, откуда мы со Снейпом отправились в Хогсмид.

Если бы кто-то в парке услышал два почти синхронных хлопка и увидел, как из воздуха сначала материализовался один человек, а потом второй появился по частям, освобождаясь от странной серебристой ткани — испытал бы настоящий шок, и одной странной историей в Лондоне стало бы больше.

Мой спутник был задумчив и мрачен. Меня это не тревожило, просто хотелось знать, где он был — и уже тогда помочь или поддержать. Ночь в Хогвартсе сделала меня самоуверенным в том, что касалось улучшения настроения Северуса Снейпа. Мы, не сговариваясь, пошли по аллее в сторону его дома; я не собирался навязываться, но молчать было странно.

— Как вы выбрались из Хижины? — спросил я о том, что не давало мне покоя много лет, ещё даже до того, как я понял, что он ушёл из Хижины живым.

Северус молчал так долго, что я уже думал, он не ответит. Но потом всё же прозвучало:

— Волдеморт не верил в любовь, о которой вы с Дамблдором постоянно ему твердили. Зато жажду власти он подозревал во всех. Уже через несколько минут после того, как он покинул Хижину, ему, вероятно, пришло в голову, что кто-то может проследить путь Старшей палочки, догадаться, почему держали пленником Олливандера, связать все остальные события, могущество Дамблдора, его дружбу с Гринденвальдом и мою смерть. Поэтому он отправил в Хижину одного из Упивающихся, чтобы тот уничтожил следы происшедшего. Позже он бы сказал, что я погиб в схватке с аврорами или под завалами, а Упивающегося бы… убил тоже. В чём мне и удалось убедить этого человека… Да, когда вы уходили из Хижины, я был ещё жив: просто потерял сознание от большой кровопотери. Но тот человек, которого прислал Волдеморт, додумался, — Северус подчеркнул слово «додумался», — применить заклинание Ennervate, и я очнулся. Мне также повезло, что этот Упивающийся был… моим бывшим учеником. И не смог добить меня, несмотря на утверждения Лонгботтома, что я был «жестоким и несправедливым» учителем… Я знаю, вы скажете, что по отношению к слизеринцам я таким не был. Что ж… это окупилось. Как я уже говорил, мне удалось убедить его, что если он выполнит задание и вернётся к Волдеморту — ему не жить, так что либо мы спасаемся оба, либо никто. Добавив несколько аргументов в пользу того, что Темному Лорду не выиграть битву за Хогвартс, я получил верного союзника, который не только спас мне жизнь в Хижине, но и не раз помогал позднее, в том числе с «Магией растений». Аврорат, кстати, так и не доказал его причастность к Упивающимся… Очень умный человек…

— Да, вы уже сказали, что он слизеринец, остальное я додумал сам, — кисло проговорил я.

Снейп никак не отреагировал на моё замечание, снова замолчал, и, когда я уже собирался поинтересоваться его утренней прогулкой, спросил:

— Вы же не надеетесь, что я вас поблагодарю за эту поездку?

— Нет, — я улыбнулся.

— А я всё же поблагодарю. Спасибо и — прощайте, — и ускорил шаг, удаляясь.

Я так растерялся, что улыбка ещё несколько секунд блуждала по моим губам, и только потом сползла, уступая место горькой гримасе, и стало холодно — снова.

Продолжение следует
От автора, на всякий случай: автор в курсе, что сцены R еще не было))

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.