ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 04.02.08 12:53. Заголовок: "Очищение" (3 книга из серии "Bittersweet Potion") ГП/CC, angst, глава 46/56 от 30/07
НАЗВАНИЕ: Очищение (Purificaiton) АВТОРЫ: Alchemia Dent & Bugland ПЕРЕВОДЧИК: lost girl БЕТЫ: Marta + Jenny - главы 1-13, 15,17-18,20-22,24,27-28, 31-36,40,42,44-45 + Ольга - главы 1-5, 10, 12-26, 29-30 + Эонен - глава 6 + Рыжая-Бестыжая - глава 7-16, 18-19,21-28 + Сталина - глава 29-41, 43,46 + strega verde - глава 31-39 ОРИГИНАЛ: тут РАЗРЕШЕНИЕ НА ПЕРЕВОД: получено. ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ/ПЕЙРИНГ: ГП/СС, ЛМ/ЛВ, РЛ/СБ; гет ЛВ/НП, РУ/ГГ, Дин/Чо ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: Изнасилование, садизм, групповое насилие, мастурбация, Non- con, мазохизм РЕЙТИНГ: NC-17 ПРИМЕЧАНИЕ: По требованию авторов архивирование фика на любом сайте, кроме авторского, категорически запрещено. ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА: Начало серии было написано до выхода ГП & ОФ, поэтому реалии 5-й и 6-й книг тут учитываются лишь частично. Первая книга - тут Вторая книга - тут Начало третьей - http://ab.fanrus.com/purificaiton.doc Книга Заклинаний (объяснения используемых авторами заклинаний) - тут
Отправлено: 24.05.09 22:39. Заголовок: Antidote пишет: Я ч..
Antidote пишет:
цитата:
Я что-то пропустила?????
Угу. Очень важный момент, о котором упоминается всего раз двадцать пять во второй книге, и раз пять в остальных. О том, как Снейп Люциуса насиловал с применением Lacivius. Ну, еще когда они в школе были. Неужели не помнишь?
[align:center]"Я пытался" [/align] Этого не произошло. Ничего не произошло. Именно поэтому я стою тут с брюками, полуспущенными до колен...
НЕТ.
В комнате леденящая тишина. Она пульсирует вокруг меня, и я не понимаю, произнес ли слова вслух. Его нет. Он ушел. Пятясь к двери, не спуская с меня глаз, словно опасаясь, что наброшусь на него и разорву на клочки, я же едва способен шевельнуться.
Ничего не произошло. Ничего не произошло. Ничего... ничего... В руке палочка, и я в полной безопасности. Комнаты опустели, я один и в безопасности. Одежда порвана, плоть искромсана, на глаза спадает нечто напоминающее пряди волос, но когда пытаюсь их отвести, пальцы хватают пустоту...
И я в безопасности.
Потому что ничего
ничего
ничего
ничего
не произошло.
В боку болит, словно там шов или кинжальная рана. Снова пытаюсь прикрыться черным тряпьем, из которого лезут нити, но мой внутренний глаз ослеплен светом; белым, как молчание, как раскалывание льда, как удар моего черепа о камни, а потом он
(оказался внутри)
получил то, что хотел.
Мои руки, повозившись, замирают. Впрочем, какая разница, прикрыт я сейчас или нет?
Он получил то, что хотел.
Нужно выбросить это из головы. Я бы выбросил... я бы упал, но тогда снова окажусь на полу, где все произошло; вместо этого продвигаюсь вперед в ванную, закрываю дверь, сажусь и не падаю. Но тут же вспоминаю: есть другая комната, укромней, безопаснее. О да, чем меньше размер, тем безопасней... представляю, как уменьшаюсь, как белый свет превращается в ничего, так же как ничего не произошло... Во всяком случае, ничего достойного внимания... и я перемещаюсь в другую, укромную комнату. Сажусь на опущенную крышку унитаза и гляжу на каменную, усеянную крапинами, словно красными муравьями, стену. Не чувствую ни рук, ни ног. Онемевшие губы что-то лепечут. Испытываю смутное любопытство: о чем это они?
Так мы и сидим: мое тело и я, вежливые незнакомцы, до тех пор, пока тишину не нарушает приглушенное царапанье.
Похоже, за входной дверью. Поднимаюсь, и брюки спадают снова. Кажется, я смеюсь. Во всяком случае, издаю какой-то звук, пусть и очень тихий, ну и потом, это царапанье. Не могу же я его там оставить, скребущегося в дверь. Начнутся пересуды, скажут, что со мной что-то не так. Набрасываю халат, туго завязываю его поверх порванного пояса, и в таком вот неэлегантном виде иду к двери. Он набрасывается на меня, и вот он – голый у меня на полу. Страх бурлит вокруг него, словно грязь в прозрачной воде. «Помоги, помоги мне, мне нужна твоя помощь». Страх лижет мне лодыжки, теплый, как кровь, знакомый, как ненависть.
Я отступаю.
– Ты же обещал, что поможешь вспомнить, – говорит он. – Или забыть... в общем, одно из двух... – Гляжу на пол и различаю его пальцы – округлые, мягкие пальцы, с обкусанными ногтями. Никаких когтей, чтобы вырисовывать экзотические узоры на моей коже. Никаких когтей, чтобы срезать пуговицы. – Позволь мне остаться тут, – умоляет он. – Можешь меня обездвижить. Все, что угодно.
Судорожно сжимаю спрятанную в кармане палочку, словно она меня защитит. Ноет бок.
– Я не могу помочь тебе забыть, – объясняю я теням его пальцев. – Я пытался.
– Я напал на Дина, – бормочет он. – Я не знаю, что делать.
Дин... Томас. Мальчишка-художник. Вижу его распластанную на полу фигуру, красная кровь размазана, словно краска, на коричневой коже.
– Что ты натворил?
– Fellatius. Он не мог дышать.
– Где ты этому научился?
– Не знаю. – Со всхлипом он накреняется вперед. Отступаю еще на шаг.
– Тебя видели?
Он быстро кивает. Дважды.
– У входа в Большой зал. Макгонагалл помогла ему...
– Тогда тебя будут искать. – И уже вижу Минерву в ее мантии-шотландке, ведомую Люпином к моим комнатам. Вижу, как уводят Гарри, чувствую, как что-то щекочет лоб, провожу там рукой. – Возможно, будет лучше, если тебя найдут. Я так и не смог тебе помочь. – Мои пальцы красного цвета. Его отведут к Дамблдору. Будут допрашивать. Он расскажет о чаепитии... О том, чем он стал – по моей вине... О том, что я позволил ему с собой сделать. Мысль на этом останавливается, и я рассматриваю свои красные пальцы, представляя их сладкими на вкус.
– Прости меня. Прости меня. Прости меня.
– Прекрати, – шепчу я. – Прекрати твердить это.
Он скорчился передо мной – мягкие ладони прижаты к полу – и лежит неподвижно, все равно что мертвец.
– Меня же исключат! Отошлют назад к Дурслям! Или в Святого Мунго! Или в Азкабан! – Оставляя кровавые отпечатки пальцев, я вожусь с узлом пояса и, наконец, развязав, набрасываю на него халат – ну вот, теперь одним голым телом меньше. Зато мне снова приходится придерживать разорванные брюки. Его взгляд так холоден, что я вынужден отвернуться.
Напоминаю себе: со мной моя палочка, я в безопасности. Позади меня он делает какое-то движение, и я вспоминаю: безопасности больше не существует.
Захлопнув дверь в спальню и не забыв сотворить охранное заклинание, я отступаю в маленькую комнату... снова охранное. Затем забиваю полотенцами щель под дверью – на случай, если заклинание подведет. Потом – провал в памяти, гладкий, как пергамент, на время которого меня покидают даже красные крапинки. Постепенно я снова чувствую сложенные на коленях руки, холодный фаянс сквозь дыру в брюках, слабый запах плесени. Люпин, Минерва, Дамблдор скоро придут сюда. Нужно принять приличный вид.
Гардероб в спальне, а это совсем не безопасно.
Приоткрыв дверь, с порога призываю одежду, каждую секунду ощущая
(его)
различные ужасы, подкрадывающиеся ко мне... когтистая лапа на плече, между ног. Дверь снова закрыта и запечатана охранным заклинанием. Только полминуты спустя вспоминаю, что сначала снимают ботинки, а брюки потом. Сдерживая рыдания, я слепо раздеваюсь. Он изорвал на мне все, кроме носков. Оставляю лохмотья грудой на полу, переодеваясь: меняю покрытый кровавыми разводами камзол на чистый, искромсанные в клочья брюки на целую пару. Неглубокие порезы покрывают живот и бедра, пересекаясь со следами от пальцев Люциуса. Наверно, я должен быть благодарным за то, что в порыве возбуждения он не откусил мой член. Колени поцарапаны, но боль лишь в тех местах, где он меня кусал.
Кажется, это занимает целую вечность.
Ополаскиваю лицо, и вот пора снова выходить наружу, потому что я — взрослый. И у меня есть обязанности. Я – его игрушка, и обязан быть готовым к эксплуатации.
У входной двери - никого.
Меня медленно поглощает пустота. Я даже не утруждаюсь поднять палочку. Он ведь просто превратится в химеру и снова повалит меня на пол... Бреду к дивану, чтобы ждать там, но он уже на нем – свернувшись калачиком, кутающийся в халат, как в одеяло. Он замечает мои ноги, и у него белеют костяшки пальцев. Он боится самого себя... будущего... наказания...
Тут я понимаю: он тоже слишком напуган, чтобы пошевелиться, не говоря уже о превращениях. Я мог бы его убить. Мертвые молчат. Никто никогда ни о чем не узнает...
Он не шевелится.
Болезненно медленно я распрямляю пальцы, сжимающие палочку. Возвращаюсь на кухню и долго гляжу на аккуратный ряд черных склянок до тех пор, пока снова не обретаю ясность мысли. Готовлю ему чай, словно это поможет. Вспоминаю последний раз, когда я готовил ему чай. И что случилось потом. Снова и снова высвобождаюсь из-под него... чувствую впивающиеся в бок клыки. Когда несу ему чашку, наступаю на пуговицу и отшвыриваю ее в кабинет. Я еще долго буду натыкаться тут на пуговицы.
Благодарно, но, так и не поднимая головы, он бормочет «спасибо».
«Может, это яд...»
Он делает глоток. Я, в свою очередь, тоже не могу на него смотреть.
– Я должен перед тобой извиниться. За чай.
Еще один глоток.
– Он вкусный, – машинально произносит он. – Спасибо.
Его клыки впиваются мне в бок. Попытка аппарировать забирает последние силы, меня толкает вперед. Отбрасывает в стену.
– Не за этот чай. За тот, другой. – Сплетаю пальцы, рассматривая многогранность отбрасываемых свечами теней, пока он допивает.
– Почему?
Действительно, почему? Ведь так логично было предположить, что, не доверяя мне, он перестанет доверять Amicus Fides, а это какое-никакое, но начало. Тени моих сплетенных пальцев падают ему на ноги, и я отступаю еще на шаг.
– Amicus Fides, – хрипло произношу я. Першит в горле. Неужели я кричал? – Заклятие представляется тебе полезным, потому что... ты мне доверяешь. Так как наша работа с заклятием была отложена, мы потеряли много времени, я выбрал кратчайший путь... предав это доверие... отсюда и чай. Туда было подмешано... – Кто-то громко стучит в дверь. Он вздрагивает, разливая чай, превращается в кота и юркает под диван. – Там тебя найдут, – продолжаю я, подбирая халат. Кот вылезает из-под дивана и бежит в спальню. Закрываю за ним дверь, пытаясь обрести привычную ясность мысли: как убедить Минерву, что все в порядке (даже ни на секунду не надеюсь, что мне удастся обвести вокруг пальца Дамблдора).
За дверью – руки в карманах – стоит Люпин.
– Где он? – вежливо осведомляется он.
– Понятия не имею.
Оттолкнув меня, он входит в комнату.
– Его запах... – Я, как идиот, стою, держа дверь. – А с тобой что произошло?
Качаю головой и встречаюсь взглядом с проходящей мимо слизеринкой. Та ускоряет шаг.
– Мы не вправе терять ни минуты, Северус, – настаивает Люпин. – Он напал на студента.
– Напал?
– Проклял. Его срочно желает видеть Дамблдор.
Воздух наполняет паника. Вцепившись в дверной косяк, я отрезаю:
– Так идите и ищите его.
– Северус...
– Да не знаю я, где он!
Люпин опускает мне на плечо ладонь, поверх свежих царапин. Быстро отступаю, он хмурится и открывает рот, чтобы что-то сказать. И меня осеняет: ему же все расскажет его обоняние. О том, что тут произошло, что Гарри сделал со мной, как и о том, что мои силы на пределе и я не могу поднять головы. У него коричневые ботинки с залатанными шнурками. Гляжу на них из-под полуопущенных век, ожидая допроса, но он лишь произносит:
– Если он к тебе придет, отведи его к Дамблдору.
Кажется, я киваю. Он советует посетить Помфри и уходит.
Комнаты снова наполняет тишина. Густая, как снег, и ноги передвигаются в ней с огромным усилием. Нахожу стул, сажусь и рассматриваю руки (совершенно бесполезные, без когтей для самозащиты). Ловлю себя на мысли, что мне все равно, что будет дальше. Меня с головой накрывает ледяная тишина. Наверно, я мог бы уснуть под ее покровом.
Краем зрения замечаю тень Гарри.
– Что значит «было подмешано»?
Накручивая на палец выбившуюся из ткани нить, оцениваю свою вину и гадаю, какую еще он потребует с меня плату.
– Кошачья мята. Я видел, как ты на нее реагируешь в моем кабинете.
– Почему?
– Я полагал, это подорвет твое доверие. Преподаст тебе урок. Я полагал...
– Ты полагал, что это подорвет мое... Что? Как?
Нить затянута туго. Кончик моего пальца лилового цвета.
– Неудобно, но безобидно. – Я произнес это вслух? Неужели действительно было время, когда я верил, что могу строить планы? – Безопасность... – Ощущаю на себе его взгляд, такой недоверчивый... и еще ниже склоняю голову. «Не думай. Не чувствуй. Заслуживай все, что получаешь».
– Ну и что мне теперь делать? – наконец спрашивает он. – Меня ищут. Что мне делать?
Гляжу на него. Поплавав, его бледное лицо приобретает четкие очертания в золотистых отблесках свечей. Он спрашивает у меня, что делать, с самого момента моего разрушения. Смех в зале.
– Можешь остаться тут, – машинально отвечаю я и встаю, словно могу куда-то уйти. Кухонная стойка все еще покрыта листьями кошачьей мяты, а по полу, покрытому пятнами моей крови, разбросаны пуговицы. Куда уйти? Эти комнаты принадлежат ему.
Он отступает от меня в сторону кладовки.
– Все равно можешь меня обездвижить, если тебе так будет... спокойней.
В отчаянии гляжу, как он отступает еще на шаг.
– Ты не должен, – пытаюсь сказать я. Ты не должен был быть способен со мной на такое. Не на такое, не на самое худшее... не со мной. Я – самое худшее. «Царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, убийца, безумный алхимик, предатель и насильник...» Делаю еще одну попытку. – Ты не должен был... – Слова никак не сформируются. Слишком сильно свело горло.
Тот, кем я был раньше, никогда не позволил бы подобного. Тот, кем я был раньше, никогда бы подобного себе не представил. Разница в тридцать минут, в вечность... между нами нет ничего общего.
А Гарри по-прежнему изъявляет желание быть обездвиженным.
Возвращаюсь в свое укрытие и, презирая себя за слабость, снова запечатываю дверь охранным заклинанием. Однако убежище больше не кажется достаточно безопасным... вероятно, оттого, что теперь я скрываюсь в нем и от самого себя... Лихорадочно ищу более укромное место и нахожу, забившись между раковиной и унитазом. Никому и в голову не придет тут меня искать. Запах плесени здесь гораздо сильнее. Ягодицы и спина мерзнут, холод окружает меня, медленно падая под глазами. Вскоре все сливается в беспросветную тьму. Меня не видно, не слышно, не заметно. Я вернулся в исходное состояние, я рад превратиться в ничто.
Если он придет за мной снова, я ничего не почувствую.
Ага, это в памяти все же осело. Только вот непосредственно от этой фразы сложилось впечатление, что следы свежие. Отсюда и непонятки)
Видимо, Люциус так сильно отреагировал на проклятие, что следы пальцев уже ничем не смыть... Во всяком случае, так Северус считает. Может, эти малфоевские отпечатки пальецв на нем не в буквальном смысле, а наоборот... Но, все таки, важный этап его сексуального развития и все такое...
Cтационар , кажется , нужен им обоим... Если все так запутанно в голове у самих Северуса и Гарри , то нам остается только беспомощно смотреть на это! Честно , я в тоске...[взломанный сайт]
Отправлено: 06.06.09 15:50. Заголовок: Глава 37: Фестралы ..
Глава 37: Фестралы
"Я по-быстрому"
Свернувшись калачиком на полу, я забиваюсь в угол. Между мной и холодными каменными плитами лишь тонкая ткань его халата. Кладовка напоминает клетку, но плечо прижимается к ножке стула, дальше – стол, еще дальше – дверная рама, пропускающая тусклый свет свечей, и, если бы захотел, я мог бы просто уйти. Но я не хочу.
Хочу. Хочу найти Северуса и все исправить. Хочу вернуться назад во времени и все изменить. Хочу услышать, что все происшедшее привиделось в дурном сне.
Что будет утром? Он отведет меня к Ремусу? К Дамблдору? В министерство? Он просто позволил мне немного передохнуть? Что он собирается делать дальше? Может, решил скрывать меня здесь, создав щит и превратив кладовку в настоящую клетку? Или накажет: всласть помучив, отдаст Волдеморту?
Рука подо мной онемела. Меняю положение, перед глазами плавают темные пятна. Я голоден. Мне должно быть все равно, ведь меня никогда нормально не кормили у Дерслей. Есть нельзя - я этого не заслуживаю и должен голодать. Да и вообще в последнее время еда тут невкусная, и придется вызывать Добби, а я не хочу будить Северуса.
Поплотнее закутываюсь в халат. Его запах... оливковое мыло и напоминающий зелья чай. Кусаю рукав, чтобы не закричать. Но даже не знаю, что кричать. Я все испортил: все, что у меня было и могло быть с Северусом. С пожизненным долгом шансов на победу над Волдемортом у меня нет. Я погибну. Мне уже давно нужно было погибнуть. Отказаться от «помощи» Волдеморта и утонуть. Тогда не случилось бы, то, что случилось.
Кажется, я засыпаю в слезах, потому что просыпаюсь с сухими, покрасневшими глазами, а рукав халата мокрый и холодный. Пробую поднять голову, но перед глазами чернеет и я ударяюсь лбом о пол. Нужно поесть. Не хочу есть.
– Добби, – шепчу я.
Хлопок, и перед глазами расплывчатая нога домовика.
– С Гарри Поттером все в порядке?
– Я голоден, – слабо бормочу я. – Чего-нибудь сырого. Мясо.
Добби исчезает и тут же возвращается, подталкивая мне блюдо. Его край упирается мне в нос. Пытаюсь сосредоточиться и тычу в мясо пальцем. Склизкое и тепловатое, и кожа скользит по бледной плоти, когда я касаюсь ее. Грудка. Куриная. Не плечо или шея или рука или еще какая-то человеческая часть тела. Добби беспокойно наблюдает, ожидая, что я начну есть. Я не могу. Это слишком напоминает о том, что я... нет, Волдеморт... или это все-таки был я... неважно... сделал. Добби уговаривает меня поесть.
– Да-да... но мне нужно... сначала что-то еще. – Ненавижу слова. Больше всего мне хочется ускользнуть в пустоту, но это вряд ли произойдет. Во всяком случае, не так быстро. Нужно хотя бы суметь принять смерть стоя, когда Северус передаст меня Волдеморту... или министерству... или голодному дракону. Я прошу Добби принести одного из кроликов Хагрида. На секунду домовик беспокойно замирает. Бедняга наверное думает, что я собираюсь упражняться в проклятиях или что-то в этом роде.
– Хагрид спит. Добби нужно его разбудить?
– Нет, просто принеси кролика. Добби исчезает и спустя несколько минут возвращается с белым кроликом в руках. Опускает животное на пол рядом с тарелкой с курятиной и отступает на пару шагов.
– Гарри Поттер не притронулся к еде. Гарри Поттеру нужно есть.
– Я поем, – шепчу я, медленно принимая сидячее положение. Мир вокруг гаснет, но тут же возвращается, пусть и расплывчато. – Уходи, – слышу свои слова я. Хлопок аппарации – Добби больше нет, и я снова прислоняюсь головой к каменной стене. Темнота.
У ноги что-то мягкое. Я глажу это, нащупывая уши, закрытые глаза, маленький влажный нос. Открываю глаза и как в тумане вижу белого кролика. Он слишком велик, чтобы напасть на него котом, особенно в моем состоянии. Нужно сделать это в человеческом обличии. Можно шмякнуть его о стену, как кот мышь, но это займет целую вечность. Они кровоточат, сопротивляются и пытаются высвободиться, чтобы сбежать... сбежать... сбежать, в ужасе и панике, снова и снова. Не хочу причинять ему боли. Я бы рассмеялся, будь у меня силы. Я так боюсь причинить кролику боль, после того как я... после... меня снова поглощает темнота, затем опять возвращается сознание.
Кролик жмется ко мне. Глупый кролик. Перекладываю его на колени. Он опирается передними лапами мне на грудь. Я нежно обхватываю его шею обеими руками.
– Я по-быстрому, – обещаю я, сжимая сильнее. Он пытается выскочить. Сжимаю еще. – Ш-ш, это не больно.
Он визжит. О Мерлин, он визжит как девчонка, как та самая девчонка, это человеческий визг. Сжимаю изо всех сил, но он не перестает и еще брыкается, царапая мне ноги. Хватаю его за уши, подношу ближе и кусаю в шею. Мое лицо в крови. Он визжит и кусает меня за ухо. Острая, ослепляющая боль. Звук рвущейся ткани. И темнота. Пытаюсь сохранить сознание... сопротивляться. Он захлебывается и задыхается, пока я рву его на клочки.
– Что ты делаешь?
Поднимаю голову. Все покачнулось. На пороге Северус. Слышу, как с глухим ударом на пол падает кролик. Теплая, сладкая, солоноватая кровь во рту. На губах, на лице, которое холодит воздух подземелий. Кролик слабо и тщетно дергается.
– Что ты делаешь?
– Не знаю!
Он зол... болен... болен... зол... еще хуже... Сознание снова ускользает, его чувства удерживают меня, его голос такой резкий, ужаснувшийся, ужасный.
– Тебе смешно? По-твоему, тебе позволено надо мной издеваться вот таким образом?
Качаю головой, вокруг все накреняется и темнеет. Беру себя в руки, встав на четвереньки, ладони хлюпают в луже крови.
– Убирайся.
Не знаю, что делать. – Убирайся сию минуту.
Поднимаюсь, придерживаясь за стул. Кружится голова. Закрываю глаза, подождав пока пол прекратит крениться, и я уверен, что снова не ударился об него головой. Он снова кричит на меня. «Вон, вон, вон». Громко колотится сердце. Дыхание тоже очень громкое. Делаю шаг вперед, и кажется, что я падаю. Еще шаг, чтобы сохранить равновесие, и еще один. Падаю и ударяюсь плечом о край стойки. «Вон, вон, убирайся вон».
Продолжаю двигаться и спотыкаюсь о полу халата. Ползу. Приподнимаюсь, держать за его стол. «Вон... вон... Убирайся вон...» Краем зрения замечаю свечи, все остальное – темные тени на фоне тьмы. Тянусь к дверной ручке. Дверь открывается сама собой, ударив по пальцам. Наверно, было бы больно, если бы я сейчас хоть что-то мог чувствовать.
Спотыкаясь, выхожу в коридор и ковыляю дальше. Нельзя, чтобы меня тут нашли. Нельзя, чтобы меня нашли. Нельзя...
***
Aрочные своды.
Витражи. Картины, храп. Дверные проемы.
Солнце... крошечный осколок над землей. Красное. Оранжевое. Багряное.
Не к кому бежать, некуда идти, поэтому бегу к солнцу.
Прохладная, влажная трава лижет ноги.
Халат трепещет за спиной словно крылья.
Вдыхаю свежий воздух.
Сбегаю по склону, перепрыгивая через камни.
Лечу, почти что лечу.
Деревья. Ветки. Как пальцы. Руки. Сжимающие солнце.
Как пальцы. Руки. Когти. Щелкающие вокруг меня. Хватающие полы халата.
Просыпаюсь лежащим лицом в грязи, травинки, ветки, гравий впиваются в кожу и неожиданное ощущение шершавого языка, лижущего затылок. Поворачиваю голову, щурясь от солнечного света, надо мной нависает что-то черное. На секунду кажется, что я – кот, а надо мной – кот-Северус, но тут же падаю духом – этому не бывать никогда.
Тварь лижет меня снова, я чувствую влажный язык на ноге. Другой на щеке. И еще один в ухе, и жжение. Она жует, с легкостью вырывая плоть. С криком бью по рептильной морде. Они же меня сожрут. Пытаюсь подняться, но они лижут, вжимая в меня свои огромные морды. Кожей чувствую их горячее, прогорклое дыхание.
Брыкаюсь, но нога запутывается в халате. Перекатываюсь на спину и вижу три силуэта, похожие на лошадиные. Фестралы. Один из них снова наклоняет гигантскую голову, оттягивая губы. Зубы. Язык. Зубы. Снова бью, но он даже не моргает. Превращаюсь в гиппогриффа и стрекочу ему в морду, промахиваюсь, брыкаюсь, и снова мимо. Халат слишком узок и мешает двигаться. Напрягаюсь, чувствуя, как он рвется на плечах, и мои когти что-то пронзают. Все как в тумане, и единственное желание – вскочить и бежать.
Копыто бьет меня по плечу, опускаясь, соскальзывает, и при этом режет, как нож. В лодыжку впиваются зубы. Копыто пришпиливает мое крыло к земле. Впиваюсь в него зубами, пронзая до кости. Другие копыта. Моя спина, мой хвост. Зубы. Белая, слепящая боль, когда меня разрывают на части.
Вижу, как рядом образуется лужа крови. Понимаю, что моей. Меня убивают, сжирают.
Нужно бы запаниковать... прийти в ужас. Но я не чувствую ничего подобного.
Отправлено: 06.06.09 16:10. Заголовок: Глава 38: Расщепленн..
Глава 38: Расщепленная POV Снейпа
"Мы знаем, что вы сделали" Мир красный и черный. Жизнь красная, смерть черная. Чувствую, как чернота высасывает жизнь и просыпаюсь, задыхаясь, от воспоминания того, как он отнимает остатки моего достоинства. На каменном полу темнеет кроличья кровь, красная засыхающая в трещинах, геометрический узор... напоминающий чертежи, карты и искусство алхимии. В воздухе стоит запах смерти... или жизни... Кажется, сейчас время завтрака, время снова сидеть с ней рядом, пить апельсиновый сок, поданный с кровавыми потрохами на белом как снег фаянсе.
Где-то звенит звонок.
Каким-то образом я оказываюсь в Большом зале. Вхожу с опозданием, привлекая к себе взгляды... наверняка, необычным видом: ободранные ногти и оставленная им вместе с семенем как сувенир боль во всем теле. Заметно ли это со стороны? Чувствуется ли запах? Флитвик наклоняется поздороваться, его ноздри раздуваются как у хищника. Отстраняюсь от него прямо в любопытство Минервы. Ей хочется завести беседу. Ей хочется знать, почему я ей не отвечаю. Я не могу воспринимать ее речь. Не могу есть. Тем временем студенты взволнованно перешептываются, зловещий шелест как порыв ветра после аппарации, увлекающий в погоню за собой мои мысли, сухие и мертвые.
Я его выгнал. Нельзя было этого делать. Это моя вина. Напоил его чаем. Раскрыл секрет. Позволил ему это сделать. Позволил ему это сделать. Моя вина. Моя вина. Моя вина.
Минерва толкает меня локтем и советует не дуться. Большой зал пустеет. Студенты перешептываются в коридорах. В подземельях, у моей двери собралась толпа. Звенит звонок, а класс до сих пор заперт. Древесина столешницы гладкая и, кажется, выгибается под моей ладонью. Раны в боку ноют и внезапно я не уверен: достаточно ли высок воротничок... На мне был такой же, когда он меня кусал... если заметят, то я за себя не отвечаю...
Не успевают мои мысли потечь в это русло (а я – прийти к неизбежному заключению об отсутствии выбора), как я распахиваю дверь и носом к носу сталкиваюсь с Уизли.
Воцаряется жесткая тишина. Словно на поле боя на меня уставились множество белых и несколько темных мертвых лиц. Отступаю, и они проходят мимо меня в класс.
Что же касается его... его место остается пустым.
– Где Поттер? – Мой голос звучит неестественно грубо... совсем непохожий на мой обычный. Может быть, он лишил меня и голоса.
Уизли и Грейнджер пялятся на меня с непроницаемым выражением лиц. И отвечают одновременно, но вразнобой:
– Больничное крыло.
– Не знаю.
Снимаю баллы за отсутствие синхронности, стараясь не думать о том, что могло произойти, где он может быть, что я наделал. Возможно, он мертв. Я убил его своей любовью/ненавистью/злостью/унынием/вожделением/страхом/отчаянием. И не думаю. Не стараюсь прислушаться к их перешептыванию, присмотреться к тому, что делаю. Не гляжу в глаза Драко. Преследуемый самим собой и им: каким-то образом удерживающим меня на месте своим легким телом, впившимися в меня зубами, шагаю по проходам между партами, мир вспыхивает и гаснет... нет... Толчок попытки аппарирования, удар о стену... нет... Передо мной лицо Паркинсон, чувствую ее теплое дыхание – овсянка и фиалковые пастилки. Она спрашивает, все ли со мной в порядке. Нет, не все. Будь со мной все в порядке, не заблуждайся я настолько глубоко, я никогда бы не позволил случиться ничему подобному.
Я расщепился в той комнате, точно как в первый раз, рука и нога оставлены на истребление моей матери. Я оставил себя с ним, ту часть меня, которая умеет вставать, смотреть этим детям в глаза... Она осталась позади и он поглотил ее, покрыв своим телом и заставив исчезнуть.
И я так неловок. Таким неловким я не чувствовал себя уже много лет. Я едва не перевернул котел Лонгботтому и снял баллы, когда наши глаза встретились, понимая, что он все заметил.
Потом урок оканчивается, беспорядок убран, они выносятся из моего класса, впуская в комнату громкий галдеж, когда же я поворачиваюсь к выходу, за мной следуют его друзья. Он щурит потемневшие от презрения глаза. Она холодно меряет меня взглядом, словно я – приготовленное для вивисекции насекомое. Неожиданно вспоминается змея, которую я убил еще ребенком. Она еще не была готова для линьки, я содрал с нее шкуру и под ней нашел новую чешую – мягкую и влажную.
Не могу пошевелиться и просто жду, понимая наперед, что они скажут, и Уизли говорит:
– Мы знаем, что вы сделали.
Он им все рассказал.
«Он им все рассказал, он оставил меня в углу и отправился прямиком к ним и рассказал им что я с ним сделал, и что он сделал со мной как тихо рвалась плоть какие издавала звуки он им рассказал он им рассказал и я...»
– Профессор, – негромко произносит Грейнджер.
Судорожно поднимаю голову, встречаясь с ней взглядом. Я не дышу. Кажется, я разучился. Желудок медленно выворачивает наизнанку. Задыши я, и меня вытошнит прямо здесь, перед ними, последнее унижение – вдобавок ко всем остальным – которое мне вряд ли пережить.
- Нам необходимо знать, где он, - настаивает она.
Мне нужно дышать, чтобы говорить. У воздуха прокисший вкус, как у кружевного воротника ночной сорочки моей матушки.
- Понятия не имею.
- Где вы видели его в последний раз? – вставляет один.
- Прошлой ночью? – добавляет другая.
Я не могу в этом признаться. Это секрет, а секреты не для признаний... во всяком случае, не для моих. Под рукавами мантии сжимаю запонки на манжетах и ожидаю, когда все это закончиться, когда они уйдут. Оставьте же меня, наконец, в покое. Пусть меня оставят в покое. Они глядят на меня, словно я инопланетянин, а мне хочется рыдать – я превратился в ничто под безжалостными взглядами детей.
Дальнейшие события вспоминаются как в тумане. Грейнджер предупреждает, что они поставят в известность Дамблдора, и истина (ах, эта ужасная истина) захватывает своими щупальцами все, что я считаю нужным. Вижу сцепленные пальцы Флитвика, его алчную улыбку и узел закручивается еще сильнее. Не знаю, что сказать. «Да, конечно» или «Прошу, ради любви к Гарри, не делайте этого»... Уизли бросает на меня последний взгляд, и они уходят, оставляя меня в потемневшей комнате.
Вспоминаю змею, ее мягкую, влажную чешую, и это оказывается последней каплей.
До кабинета мне не дойти. Раковина в углу слишком далеко. Узел превращается в скользкий, безжалостно сжимающийся кулак, из которого сочится что-то, напоминающее кровь и запаха апельсинов. Меня снова скручивает спазм, но выходит только слюна. Я сплевываю. «Это моя работа», - замечает горгулья. Прижимаюсь к стене, мне нечего ответить, беспомощно прислушиваюсь к шагам за спиной. Краем зрения замечаю белую руку, пальцы, постукивающие по голове горгульи. Та утрачивает свое недовольное выражение, ее рот округляется в «О», выплескивая струю воды.
- Полагаю, не стоит спрашивать, все ли с вами в порядке, - произносит Драко.
Он запирает дверь, отсекая любопытные взгляды проходящих мимо студентов и говорит, что мне необходимо показаться Помфри. Мне не нужна Помфри. Мне никого не нужно. И не нужно, чтобы кто-то видел меня... не сейчас... никогда... и меньше всего – он. Если он меня увидит, то тут же доложит отцу, а тот, в свою очередь – Темному Лорду. В любом случае, он донесет даже о том немногом, что видел.
Я распрямляюсь и принимаюсь размышлять о том, как стану от него избавляться.
Отправлено: 06.06.09 18:26. Заголовок: lost girl пишет: Х..
lost girl пишет:
цитата:
Хочу услышать, что все происшедшее привиделось в дурном сне.
О , это и мое самое большое желание , так мне страшно![взломанный сайт] Больше нет слов![взломанный сайт] lost girl , strega verde , за продолжение спасибо! Не знаю , надолго ли меня еще хватит - читать этот фик![взломанный сайт]
Отправлено: 06.06.09 23:55. Заголовок: Мдя, и где спрашивае..
Мдя, и где спрашивается счастье? Куда закатилось? Вместо того чтобы трахаться как кролики и заботится друг о друге. БДСМят по углам личных тарканов, выливают друг на друга неадекват и всячески портят себе жизнь. Такими темпами Вольдеморт еще и рад будет что его избавят от филиала этой психушки. А все почему? Вместо того чтобы проговорить корчат из себя умных и надеятся на телепацию.
Зато теперь у Северуса есть верное средство от Вольдика - накачать Гарри кошачьей мятой до бровей и заслать е его темнейшеству. Тут-то Волде и акунуться все его обучающие трансляции
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 148
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Я что-то пропустила?????
во второй книге, и раз пять в остальных. 
Спасибо!
Обязательно продолжу читать. 
- участник сейчас на форуме
