Астрономическая башня

марси Pirra Эль Цета butterfly12 Эги Black Mamba Rhanda Rassda Squirry Мариулла Evgeshka Апрель Йоож Огромное спасибо всем за отзывы! Простите, что так долго не было продолжения, просто дома мне некогда переводить, а на работе не было возможности ((((

17 августа 1997 года

Северус услышал из своей маленькой лаборатории, как Поттер вынырнул из думоотвода. Глубокий вздох, хриплый, сдавленный всхлип, тихое бормотание, которое в равной степени могло быть и руганью, и молитвой. Затем шлепанье босых ног по полу и скрип дедушкиного старого кресла, в которое рухнул мальчишка – наверняка, чтобы как следует пострадать.

Ну и пускай страдает. Поттер сам напросился… каким бы шокирующим ни стало для него предзнаменование собственной смерти, он сам об этом попросил. Северус не считал нужным скрывать от Поттера последствия его безрассудства, как не считал нужным подслащивать лечебные зелья. Шансы Альбуса были еще хуже, но он выжил.

Северус подавил дрожь, вызванную этим воспоминанием; Поттер был не только в лучшем состоянии, чем Альбус, но еще и мог воспользоваться результатами исследований и лекарственных разработок Северуса, сделанных за последний год во время болезни директора. Впрочем, паршивцу незачем это знать. Стоит лишь упомянуть о мучениях Альбуса, и этот неблагодарный мальчишка снова набросится на Северуса с обвинениями.

А у него есть более важные дела, чем выслушивать этот бред. К тому же, действие заклинания, которое они попытаются применить, основано на доверии… или, в их случае, хотя бы на договоренности. Попытки убийства наверняка уменьшат эффективность зелья. Так что Северус решил воспользоваться моментом, пока Поттер притих, и сосредоточиться на неотложных делах.

Зельеварение всегда было для Северуса чем-то вроде медитации: стук ножа по доске – словно ритмичное перебирание четок, скрипящий звук пестика в ступе – словно произнесенная шепотом мантра, бурление кипящего котла – как шум воды, вращающей молитвенное колесо. Это занятие делало мысли яснее, усмиряло гнев и успокаивало душу. И тем большее отвращение вызывала в Северусе необходимость делиться этим излюбленным способом медитации с полными классами косоруких, слабоумных, пустоглазых тупиц, не испытывающих ни капли уважения к искусству зельеварения и скорее готовых объесться шоколадными лягушками и мерзкими жевательными орешками, чем прочесть инструкцию и изготовить варево, хотя бы отдаленно напоминающее настоящее зелье!

Нож соскользнул, зачарованное лезвие проехалось по ногтю большого пальца и глубоко вонзилось в доску. Северус шепотом выругался. Какого черта Поттер там сидит? Но все-таки лучше оставить мальчишку в покое. После увиденного он наверняка находится в шоке. Разве такому ребенку легко осознать, что он смертен, а тем более, взглянуть своей смерти в лицо?

Разве в семнадцать лет можно понять, как низко ты можешь упасть?

Нож скользнул снова, на этот раз надрезав корень чемерицы вместо того, чтобы аккуратно разрезать его пополам. Северус снова ругнулся, теперь уже в полный голос. А затем швырнул серебряный нож на доску и ринулся в кабинет.

– Поттер, – крикнул он мальчишке, который сидел в его кресле, уставившись в никуда. – Может, ты и привык, что тебе вечно в рот заглядывают и исполняют каждое твое желание, но ты должен уже понять, что я не собираюсь потакать твоим капризам. Я же ясно сказал тебе прийти ко мне в лабораторию, когда закончишь.

Поттер удивленно моргнул, но даже не повернул головы.

– В лаборатории я вам не нужен, – убитым голосом сказал он. – В кабинете зельеварения я вас только раздражал…

Северус сжал кулаки, подбирая нужные слова для ответа, но вдруг его внимание привлекло какое-то движение над камином. Мать вернулась в раму портрета. Она глядела на него молча, с выражением, которое Снейп давно уже успел возненавидеть: на ее лице было написано разочарование и готовность простить. И это значило, что он действовал под влиянием гнева. В который раз.

Он вздохнул, чтобы успокоиться, окинул суровым взглядом длинноногого юнца, который сидел, поджав под себя ноги, опустив лохматую голову на подлокотник кресла, и смотрел на горящее пламя с таким видом, словно его жизнь кончена. Так никуда не годится. Северус размял пальцы, хрустнув суставами, и ответил:

– Это неважно. Мне нужна помощь, а ты ничем не занят. Судя по твоим успехам в зельеварении за прошлый год, ты способен следовать указаниям, когда захочешь. Значит, ты пойдешь со мной и будешь мне помогать.

Он резко развернулся и направился к рабочему столу, даже не взглянув, идет Поттер за ним или нет. По крайней мере, он попытался его образумить. Но мальчишка, как ни странно, пошел за ним, тихо, не рисуясь и не злясь, но очень медленно, словно двигался в глубокой воде.

Северус придвинул к нему чемерицу и нож.

– Нарежь ровно, – сказал он, указав на уже нарезанные куски. – Именно такой толщины, это важно. – Затем отвернулся и достал с полки плотно закрытую, защищенную чарами банку с сушеными трупными скарабеями. Их лапки с шуршащим звуком скреблись по стеклу, когда Северус достал трех из них и бросил в ступку для размола. Осталось еще два. Достаточно, чтобы отправить его в Азкабан, но то же самое можно было сказать о большинстве ингредиентов и книг, которые здесь хранились. Очень дорогих, полных черной магии и – по мере того, как призрак грядущей войны становился все более угрожающим, и люди предпочитали прятаться за суевериями и дешевой моралью, вместо того чтобы взглянуть в глаза действительности – такими, которые все труднее и труднее найти.

Поттер отложил нож, и Северус взглянул в его сторону. Но резкое замечание так и не слетело с его губ: каждый кусочек корня был идеален. Ворча, Северус убрал чемерицу и придвинул к Поттеру следующий ингредиент. Он отдал четкие и краткие указания и проследил, чтобы мальчишка выполнил их в точности. На лице Поттера не было и следа обиды, раздражения или недовольства работой. Никаких эмоций вообще. Его движения были точными, плавными и неспешными, а его глаза, лишенные очков, с тех пор как Северус воспользовался возможностью вылечить его близорукость, казались спокойными, остекленевшими и пустыми.

Северусу хотелось разрушить это спокойствие, заставить его лопнуть, словно мыльный пузырь. Его желание расшевелить мальчишку не было продиктовано ненавистью или, тем более, завистью. Ни к чему усугублять проклятие подростковыми комплексами и отчаянием. Нравится это Северусу или нет, но Поттер должен выполнить важную миссию, и если он погрузится в апатию, это может закончиться катастрофой.

– Ты хоть сам понимаешь, о чем ты меня попросил, Поттер? – Вот. Хоть какой-то проблеск мысли в этих зеленых глазах. – Остановить твою смерть – это еще не все. Это всего лишь отсрочка. Достаточно, – Северус указал на кучку перебранных, очищенных от шелухи семян белладонны. – Теперь положи их в ртуть.

Как и прежде, Поттер подчинился без возражений, и Северусу это не нравилось.

– Жабьи глаза, – сказал он. – И постарайся не раздавить.

– Сколько?

Что ж, одно слово лучше, чем тупое молчание.

– Пять, – ответил Северус и поставил перед мальчишкой лоток. – Есть… вероятность, что смерть Темного Лорда уничтожит проклятие, которое он наложил на свои хоркруксы, но так же вероятно, что не уничтожит. И тогда, помимо того, что мы делаем сейчас, нам придется еще и снять проклятие. Если это возможно.

Поттер с хлопком вынул жабий глаз из глазницы и отбросил мертвую тушку. Северус скрипнул зубами и попробовал еще раз:

– Ты слышишь меня, мальчик? Это тебя не спасет! Если ты пошел на это из трусости, – он не удержался, чтобы не прорычать это слово, – то ты будешь сильно разочарован. Я не предлагаю тебе ни бессмертия, ни неуязвимости, а всего лишь не дам сократиться промежутку времени, который остался до твоей смерти. – Он отложил в сторону черпак, потому что его руки дрожали. – Но эта отсрочка не бесконечна.

– Я знаю, – ответил мальчишка и наконец-то взглянул на него, отложив очередную безглазую жабу и потянувшись за следующей. – Я и не рассчитываю надолго пережить Вольдеморта. – При звуках этого имени метка Северуса напомнила о себе, но если Поттер и заметил его гримасу, то виду не показал. – Все нормально.

– Это недопустимо! – Северус хлопнул ладонью по столу, и в кои-то веки Поттер встрепенулся. – Я не буду тратить на тебя время, если ты намерен лечь и умереть! Ты должен бороться с проклятием, Поттер, бороться так, как не боролся ни с чем в своей жалкой жизни, или время, которое я для тебя выгадал, протечет сквозь пальцы как песок! – Он перегнулся через стол, схватил Поттера за ворот рубашки и притянул к себе. – Я этого не потерплю! Я не хочу видеть, как ты сдаешься без борьбы, ты слышишь меня?!

Поттер удивленно заморгал.

– Почему? – спросил он, как будто и вправду не понимал.

Северус почувствовал во рту вкус желчи, и впервые у него не нашлось слов. Он мог лишь смотреть с ужасом и яростью на мальчишку, который был уже не совсем мальчишкой и никогда не был просто мальчишкой. Исцеляющая магия Поппи и зелья Северуса смыли с его лица все последствия ужасных событий в Тайной комнате, восстановили тонкие лицевые кости, разгладили бархатистую кожу, так что от шрамов не осталось и следа. Их работа была безупречна, и все-таки что-то они упустили. И то, что они упустили, нельзя было объяснить ни магией, ни здравым смыслом. Лицо Поттера не было лицом мальчика, печального ангела, мученика или героя. Для мальчика оно было слишком жестким, для мужчины – слишком красивым, для юноши – лишенным возраста, для мудреца – слишком усталым. О Поттере можно было сказать, что он дикое дитя Господа, если бы его невинность не была поглощена зияющей бездной.

Когда Северус впервые увидел такое выражение в чужих глазах, он проклял их, глядя в лицо своей матери. И через месяц она закрыла их навсегда. Когда он во второй раз увидел такие глаза, он проклял самого себя, проклял так сильно, что смог убить своего единственного друга на вершине Астрономической башни. На этот раз Северус чувствовал, что в нем не осталось сил для осуждения, только невыразимое горе и смертельная усталость.

Так нельзя, нельзя, чтобы Поттер так опустошил себя. Северус глубоко вздохнул и попытался вспомнить уроки окклюменции. Оскорбительное поведение Поттера в доме на Гриммаулд-плейс, его наглость во время уроков, угрюмый вид, когда он отрабатывал взыскания, безрассудство, с которым он использовал старый учебник Северуса. Да. Вот та последняя искра, которая ему нужна.

– Я тебе больше не учитель, Поттер, слава всем высшим силам, – заявил Северус, обойдя вокруг стола, схватив мальчишку за руку и потащив его обратно в спальню. – Если тебе нужен ответ, попытайся выяснить, не унаследовал ли ты от матери ее мозги, а не только глаза, и додумайся сам! – Он швырнул Поттера на кровать, развернулся и отправился в лабораторию, уверенный, что его злости хватит на весь остаток работы и еще останется.

Естественно, он ошибался: стоило Северусу вернуться к своей привычной медитации, и его ярость растаяла как иней в теплом воздухе. Но эта стычка что-то всколыхнула в нем, какое-то чувство, которое он не собирался и не хотел анализировать. Он не пропустил ни одного этапа в своей работе, не растратил зря ни грана ценного вещества, точно сосчитал каждое помешивание, каждую минуту и, как обычно, получил желаемый результат. Такое небольшое удовольствие перед лицом надвигающейся беды, но Северус был рад и этому.

Порывшись в потайном кармане своей мантии, он отыскал чашу размером с наперсток и увеличил ее до нужного размера. За прошлый год Северус привык постоянно носить ее с собой, потому что ни он, ни Альбус не знали, когда она может понадобиться. Она была при нем в ту ужасную ночь, когда Поттер гнался за ним, крича от ненависти и осыпая его проклятиями. Северус мог бы избавиться от нее. Он мог бы продать ее Борджину и Бёрксу, потому что чаша была таким же черномагическим артефактом, как и те, что продавались в их магазине. Или он мог расплавить этот проклятый сосуд, украшавшие его ониксы размолоть и использовать в зельях, и попытаться забыть о том, как эта чаша его подвела. Как сам он подвел Альбуса. Но Северус не сделал этого. Он сохранил чашу, и Поттеру чертовски повезло, что он ее сохранил.

Северус налил в свинцовую чашу точную дозу напитка и отнес ее с осторожностью, чтобы ни капли не пролилось через край.

Поттер, снова свернувшийся калачиком в старом кресле, поднял голову. На этот раз его взгляд был острым, уже без прежней апатии, и когда мальчишка встал с кресла, в его глазах читалась мрачная решимость. Мерлин, помоги им обоим.

Северус протянул ему чашу, но не выпустил ее из руки. Их пальцы переплелись, и Северус поднял палочку. Поттер отпрянул было, но тут же замер, когда кончик палочки уткнулся ему в горло над воротником рубашки. Мальчик сглотнул, и его глаза потемнели от злости.

– Ты доверяешь мне, Поттер? – спросил Северус, перехватив его взгляд. Мальчишка дернулся, как будто вспомнив что-то болезненное. Он опустил глаза, и Северус надавил чуть сильнее. – Ты доверяешь мне свою жизнь?

Поттер сжал губы, прищурился, в его глазах появилось настороженное выражение, и Северус мрачно усмехнулся:

– Никаких полумер, Поттер. Или ты прямо сейчас решаешься доверить мне свою жизнь и свое будущее, или я выливаю это в огонь, отправляю тебя домой, и ты используешь оставшееся время на поиск другого решения. – Решения, которое ни Северус, ни Альбус так и не смогли найти за целый год отчаянных поисков. Решения, которого, как уверился Северус под конец, возможно, не существует. Решения, ради которого он снова пытался собрать последние крохи своей веры… и почему-то надеялся, что этой веры хватит для них обоих.

Поттер задумчиво посмотрел на их руки, сомкнутые вокруг чаши.

– Я знаю, что делает со мной проклятие, – проговорил он. – Я чувствую, как все вокруг ускоряется, а я замедляюсь, как патока на холоде. Меня как будто куда-то тащит… и мне все равно. – Он сглотнул и снова встретился взглядом с Северусом. – А нужно, чтобы было не все равно. Только так я смогу это сделать. И я обязан это сделать.

Северус поджал губы.

– Строишь из себя мученика.

Странно, но Поттер с улыбкой пожал плечами:

– Если хотите.

– Не хочу.

Он снова пожал плечами и вздохнул:

– У меня есть столько причин, чтобы вас ненавидеть, – сказал он, подумав. – Наверное, вы единственный человек, к которому я никогда не смогу относиться равнодушно, и неважно, если в конце вы сдадите меня Вольдеморту. – Он засмеялся, но в его смехе не было веселья. – По крайней мере, у меня осталась моя ненависть.

Северус закрыл глаза и перевел дыхание, чтобы успокоиться.

– Так ты доверяешь мне свою жизнь, Поттер? – процедил он сквозь зубы. – Отвечай на вопрос, мать твою!

Но Поттер покачал головой.

– Нет. Не жизнь. Но я думаю, что могу доверить вам свою смерть.

Северус нахмурился, но Поттер лишь ухмыльнулся в ответ и похлопал его по руке, в которой была палочка.

– Не волнуйтесь, профессор. Очень скоро я исчезну из вашей жизни.

Северус отдал ему чашу и стоял рядом, глядя, как он пьет.

После первого глотка на лице Поттера отразилось удивление. Он остановился, облизал губы.

– Оно сладкое?

– Жизнь сладкая, – кивнул Северус, – до самой смерти. Выпей все.

И Поттер выпил, но едва он успел проглотить последние капли, как его тело свело судорогой. Он выронил кубок, схватился за живот, и Северусу пришлось подхватить его, чтобы мальчишка не рухнул на каменный пол. Северус осторожно уложил Поттера и удерживал его, пока не прошел приступ дрожи.

– Что… – выдохнул Поттер. – Что это?

– Оно действует, – пересохшими губами прошептал Северус.

– Мне больно!

– Да, – сказал Северус. – Жизнь причиняет боль.

Продолжение следует

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.