Астрономическая башня

Глава 1.

Я лежу на кровати и, крепко вцепившись в покрывало, считаю судорожные вдохи и рваные выдохи. Тупая боль, словно по виску ударяют маленьким молоточком. Кровь в ушах выстукивает ритм ударов: тук-тук-тук…Гребаная мигрень! Болезнь истеричных дамочек, ну надо же, как мне повезло, как впрочем, и со всей моей блядской жизнью. Когда стало чуть полегче, я смог подняться и, схватившись за спинку кровати дотянуться рукой до небольшой тумбочки рядом, наконец, нащупав желанную упаковку с таблетками, я дернул ее к себе, услышав немелодичный звон разбивающейся вазы: насрать, я разбиваю чертову склянку каждый месяц, пора бы уже и привыкнуть. Совершаю глотательное движение, с трудом подавляя рвотный рефлекс, во рту остается мерзкий горький привкус обезболивающего. Кажется, меня сейчас вывернет…черт, ненавижу таблетки, на это у меня свои причины. Еще пять минут тупого оглядывания белого потолка, пока я не почувствовал, что вроде все, подействовало. С тяжелым вздохом я поднимаюсь с кровати и иду ванную, надо умыться. Ополоснув лицо холодной водой, поднимаю взгляд на зеркало, находящееся над умывальником - из него на меня смотрит бледный тип с сине-фиолетовыми кругами под глазами, зато с нежно-розовыми женскими губками, в форме лука и копной соломенно-стального цвета волос, в которых явственно угадываются несколько седых прядей. Хорош, красавчик, ничего не скажешь. Я ненавижу свою внешность, будь я кривоногим, горбатым уродом, то избежал бы как минимум половины проблем, возникающих в моей жизни. Из «веселых» дум меня вырывает звонок в дверь, в первый момент вздрагиваю, потом беру себя в руки и торопливо подхожу к двери, затем, не заглядывая в глазок, открываю дверь, на пороге стоит Анжело. Как всегда в дурном расположении духа, хотя в ином он ко мне и не заходит. Приветствую его кивком, затем отодвигаюсь, пропуская его внутрь, пока он устраивается в гостиной, закрываю дверь и когда захожу в комнату, он уже вольготно полулежит на диване, даже не сняв грязные ботинки. Вот ублюдок! Анжело, всегда читает меня как открытую книгу, вот и сейчас отбрасывает с лица гриву сейчас почти седых, а в прошлом полночно-черных волос и, прожигая во мне дырку, своими глубоко посаженными серыми глазами, тянет хриплым баритоном:
- Обивку жалко да, сахарный? А на чьи она деньги куплена, не знаешь? Кто вытащил тебя из дерьма, и кому ты всем обязан, помнишь? Поэтому прекрати кривить губки, тебе не идет.
Я стою, прислонившись к косяку, и молчу, пристально смотря на противоположную стену. Ненавижу старого кретина, еще вопрос, кто больше поимел с нашего сотрудничества: я или он. Но все-таки спорить не решаюсь, в чем-то он прав, если бы не он, я бы действительно так и жил у мадам Ксавьеры. Первое время я действительно готов был просто на руках его носить и ботинки лизать, хотя сейчас, когда прошел почти год, он начал стеснять мою жизнь. Мне надо избавиться от него, тогда я смогу идти дальше, и добиться еще большего. Хотя это конечно из области фантастики, эта умная, прожженная сволочь, если поймет, что я под него рою, просто разорвет меня на сухожилия и скажет, что так оно и было. Ненавижу!
- Чего-то хотел? – мой голос звучит угрюмо и настороженно, как всегда.
- Нет, блядь, на тебя приехал полюбоваться! – затем достает из кармана брюк небольшой пакетик, грамм триста не больше и кидает мне, я давно привык, и отточенный за годы инстинкт ловца, помогает мне в одно мгновенье поймать предмет и спрятать его к себе в карман. Неприятная тяжесть, тяжесть неволи.
- Сроку тебе неделя, деньги перечислишь как всегда мне на счет. Кстати, ты помнишь, что скоро выборы?
Забудешь, как же! Я уже второй месяц слежу за Гарри - Гребаный Поттером, но пока ничего. То есть вообще ничего, он не изменяет жене, не имеет любовниц, не пьет, не утраивает дебоши, в нарушении законов и связях с подозрительными личностями не замечен. В общем, абсолютно ублюдочный примерный гражданин.
- Помню, наблюдение ведется, но пока пусто, хотя я уже договорился, попробуем поднять архивы. Может, что найдем.
- Ну, попробуй, котик нерасторопный, времени тебе месяц. Не дай бог, ты за это время ничего не найдешь, отправишься туда, откуда я тебя забрал. Ладно, с этим разобрались, а теперь прелесть моя поработай-ка язычком - расстегивает ширинку и откидывается на спинку.
Я покорно иду и опускаюсь на колени рядом с диваном, руки машинально стягивают штаны и трусы, отбрасывая их в сторону. Все совершаемые мной движения абсолютно автоматические: вот я беру в руку вялую плоть, затем начинаю дрочить его член, когда он уже стоит, наклоняю голову и засасываю головку, как - будто целуюсь с кем-то. Дыхание Анжело становится учащенным, затем я стараюсь максимально расслабить горло и подавить рвотный рефлекс, впуская его в горло, удается это с трудом. В голове мелькает мысль, что, наверное, я теряю квалификацию. Правда мысль тут же проходит, так как крепкая рука грубо хватает меня за волосы и мужчина начинает методично трахать мой рот, порой я не могу справиться с собой и пытаюсь вытолкнуть его член языком. Тогда раздаются отвратительные булькающие звуки и хрипы наслаждения Анжело, все же протискивающегося в мое горло. Внезапно он за волосы отрывает меня от паха и втаскивает на диван, глаза бешено блестят, зрачок, кажется, пульсирует от возбуждения, вдруг я совершенно четко понимаю, да он же обкуренный! И пытаюсь сползти с дивана. Он совершенно безумно хохочет и вытаскивает пистолет из внутреннего кармана пиджака, приставляет его к моему виску и хрипло приказывает:
-Раздевайся, парень. Сейчас мы с тобой повеселимся. Точнее я повеселюсь, ну же, шлюха ты или кто?
Блядь! Мы же так не договаривались! Только минет, вот ведь ублюдок. Но протестовать почему-то не хочется, может все дело в холодном дуле пистолета, прижатого к виску. Тем не менее, я встаю с дивана и начинаю стягивать с себя одежду, на стриптиз это мало похоже. Но полубезумный Анжело все равно звереет и опрокидывает меня на ковер, отбрасывая пистолет в сторону, я, видя это, начинаю сопротивляться, пытаюсь укусить или пнуть, в ответ он хватает за волосы и ударяет головой об пол. Дальше все. Я отключился.

Когда пришел в себя, то лежал уже на своей кровати. Голова немилосердно ныла, горло пересохло, как впрочем, и губы, поэтому из гортани вырвался не стон, а скорее хрип умирающего в пустыне от жажды. Поднимаю руку и касаюсь рукой головы, мои нервные окончания тут же начинают вопить о нежелательности таких действий. Ну, надо же, у меня опять болит голова, только на этот раз для разнообразия не от ублюдочной мигрени.
С трудом, подчинив себе, собственное тело я выло бреду в ванную, зеркало в моей квартире находиться только здесь. Когда то я любил смотреть на себя, когда то мог провести несколько часов, прикасаясь к холодной поверхности зеркала, очерчивая контур губ…моих собственных губ…когда то я был ребенком. Сейчас это, слава богу, в прошлом. Отражение в зеркале не то, чтобы пугает, просто неприятно. Неприятно видеть рассеченную кожу на скуле, багрово-лиловый кровоподтек на подбородке и свалявшиеся от крови волосы. Наверное крови было немного, мне повезло. Я всегда был чертовски удачлив в плане выживания. Когда после ухода от Ксавьеры меня отловили и избили какие-то отморозки, все думали я не выживу, но Тринити- медсестра той дерьмовой больнички, куда меня отправили умирать, оказалась восторженной дурочкой, верящей в клятву Гиппократа, она все ночи проводила у моей койки. Потом когда я уже был в сознании, и она кормила меня бульоном с ложечки она призналась мне, что в жизни не видела человека, так яростно боровшегося за свою жизнь.
Я не стал тогда объяснять ей, что цепляться за жизнь слизеринцев учат с пеленок, не зависимо от качества этой самой жизни. Я слизеренец. И я люблю жизнь. Пусть она несправедлива, пусть жестока, пусть фальшива, но за ней ничего нет. Я не верю в гребанные сказки про рай, потому что они выдуманы блаженными трусами, которые бояться признаться себе, что когда они сдохнут, то просто сгниют в земле. Потому что жизнь- это дар, который дается единожды. Поэтому он и бесценен, как и каждый глоток воздуха сделанный тобой в этом мире.
Правда философские изыскания о смысле жизни не являются моим любимым занятием, поэтому как только я начал работать на Анжело, то первым своим гонораром я попросил жизни Ксавьеры и ее подручных. Затем убил их лично, пристрелил. Меня колотило от злости, когда эта старая сука ползала у меня в ногах и просила, что бы я пощадил ее жизнь. Но я тогда ответил ей, что если она умирает, то не потому что я ей мщу за то, что она сделала со мной, а потому что я сильнее и могу это сделать. И это было абсолютной правдой. Я оставлял за собою право убить ее, потому что она не могла ничего мне противопоставить. Закон джунглей. Да, возможно я ублюдок, но, по-моему, так честнее. Я честнее тех тварей, что прикрываясь моралью вопят о жестокости. Ха! Да каждый из них, не задумываясь, пристрелил бы как минимум двух-трех человек особо мешающих жить. А не делают они этого, потому что бояться, трясутся, а я не боюсь, мне нечего терять, кроме жизни, а ее никому не отдам.
Пока все эти мысли прокручивались в голове, я уже успел вымыться и теперь застыл перед шкафом. Глупо… я не знаю, что мне одеть. Сегодня мне никуда не надо было ехать, и я собирался просто погулять по городу. Ответ от ребят из архива придет завтра, Реджин послезавтра только прилетает из Америки…обычно я одевался так, как того требует обстановка. А в редкие выходные просто отсыпался. Но сегодня мне захотелось выйти на улицу, увидеть людей и пожить их жизнью. Такой спокойной, такой размеренной, в общем пресной, но зато надежной. Глубоко вздохнув, я вытащил из шкафа наугад джинсы и теплый свитер, на улице зима и не хотелось бы замерзнуть. Затем, уже надев пальто, я внезапно подумал о том, что, пожалуй, мне надо взять с собой денег. Не разуваясь, я прошел в комнату и достал из шкафа с одеждой сверток с пачками банкнот внутри. Взял с собой я что-то около 3 тысяч фунтов. Для моих теперешних заработков это были небольшие деньги, но год назад я готов был ботинки лизать за одну десятую от этой суммы. Выйдя на улицу, я ощутил, как снежинки падают мне на лицо и тают, будто слезы на щеках. Меня охватило чувство всепоглощающего счастья. Все последнее время я стремился куда-то, боролся, интриговал, рисковал. Все ради того, чтобы оказаться на вершине, я не знаю вершине чего, я не знаю, есть ли она эта вершина. Но пока я жив, я буду стремиться, пока я жив, я должен бороться. Иначе все теряет свой смысл. Но иногда я имею право на маленькую поблажку, ведь, правда?

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.