Астрономическая башня

Vilandra

kozyabozya

Ну... на свой страх и риск выкладываю отбеченное только единыжды. НАдеюсь что мною было убраны все лишнее, типа записи на полях для бет :)

________________________________

[align:center]Глава 13. Четверо мужчин, не считая портрета[/align]

Вечером в пятницу Северус Снейп сидел в своей гостиной и напивался в полном одиночестве. Почти девять, а Гарри все ещё где-то шлялся. Где, знала только преданная Плютти, которой было поручено ходить за мальчишкой хвостиком и смотреть, чтобы он не влип в очередную передрягу. За прошедшие с пасхальных каникул два месяца они почти не разговаривали. Несносный ребёнок умудрялся обходиться фразами: «доброе утро», «приятного аппетита», «я дома» и «спокойной ночи». Иногда, отвечая на настойчивые вопросы или объяснения: «спасибо, всё в порядке». Профессор честно пытался поговорить с ребенком один раз. Но… сорвался, и они в итоге разругались. А он ещё в детстве обещал себе, что никогда не станет вести себя со своими детьми так, как вел себя его отец. Северус, чья жизнь за эти месяцы превратилась в ад, честно признавал, что половину своих проблем создал сам же, своим длинным языком и гордыней. Если бы Люциус Малфой успел заткнуть его рот кулаком или заклинанием, он бы… Но как говорила его покойная матушка: что толку плакать над убежавшим молоком.

Тогда, после неосторожных слов Блэка, проклятого при рождении всеми богами сразу, разразился страшный скандал. Тихие, натянутые, срывающиеся от напряжения голоса, яростный шепот. Со стороны казалось, что они ведут обычную светскую беседы. Хозяин дома, министр и ещё несколько человек мирят разбушевавшихся гостей. Фаджа заинтересовало слово «оборотень». Он, срываясь на полузадушенный хрип, проклинал Дамблдора, и в этом Северус был с ним абсолютно согласен, про себя честя директора старым мерзавцем, и причитая, что не может поверить, будто в школу притащили учителя, который может съесть поедом учеников в буквальном смысле слова. Сэндерса же, чей сын учился на третьем курсе Ровенкло, больше интересовало слово извращенец. Оба устроили форменный допрос, призвав к содействию Малфоя и Паркинсона как членов попечительского совета школы. Помощи от Блэка, как и ожидалось, не было. Ну… почти. Не считать же помощью утверждение, что любой человек, пытающийся наладить приятельские отношения со Снейпом, - извращенец. Северус же, взорвавшись, наговорил гадостей всем: Блэку, который родился идиотом, наверное, потому, что в детстве эльфы уронили его из окна верхнего этажа, Малфою, чтобы не затыкал ему рот, Паркинсону, чтобы не хихикал как идиот, Сэндерсу, чтобы не верил припадочному Блэку, который и до Азбакана был идиотом, а в тюрьме потерял последние мозги. И наконец Фаджу он высказал, что лично отвечая за факультет, а также проживая в школе с малолетним сыном он, Северус Снейп, профессор зельеделья, член европейской коллегии зельеваров, признанный дуэлянт, знаток в защите от темных существ и отменный специалист по чарам, уж наверное позаботился о безопасности!

Ну кто его тянул за язык! И почему Малфой послушался, и не стал затыкать ему рот? Фадж подчеркнуто спокойно вытер с лица брызги слюны и предложил профессору, раз уж он такой специалист, лично нести ответственность за оборотня. В прямом смысле слова. И он настаивает, чтобы оный оборотень переселился в комнаты профессора, для большего удобства наблюдения. А по окончании учебного года чтобы ноги оборотня в школе не было. Последние слова Фадж буквально проорал в лицо Северуса. Брызгая слюной и побагровев от ярости. Последним приятным известие стало то, что Паркинсон успел поставить вокруг них купол безмолвия.

Так и в без того тесные апартаменты Северуса переехал Люпин. Вам никогда не доводилось жить рядом с людьми, которые вас терпеть не могут, а все общение сводится в подобие вежливых фраз? Так вот Северусу доводилось. В детстве, в юности, и как же он был рад получив свободу и вожделенное уединение… Но сперва в его жизнь и комнаты ворвался Гарри, потом туда втиснулся Люпин, а за ним, вполне ожидаемо, приперся Блэк. Жизнь все больше стала напоминать самые отвратительные из школьных лет, наличием в ней компании Поттера, Блэка и Люпина. Первый месяц оборотень почти все время молчал. Соблюдая ледяную вежливость только на публике. Самую длинную фразу он произнес, получив кубок с порцией антиликантропного зелья: «Спасибо, профессор Снейп, заприте, пожалуйста, крепче на заклятье и засов». Гарри все это время ходил набычившись и надувшись. Хорошо хоть с его лица сошло то странное выражение обиды, неверия и готовности расплакаться с выпяченной нижней губой и дрожащим подбородком. Теперь он ходил, выпятив подбородок и обижено прищурив глаза. Блэк… Блэк оставался Блэком он мог ворваться в комнаты в любое время дня и ночи, мотивируя это визитом к другу. Это при том, что ни друг, ни крестник с ним почти не разговаривали. Ни тот, ни другой не реагировали на его виноватые щенячьи глаза и громогласные самообличительные речи.

Способ отвлечься от неприятностей, раньше действовавший безотказно, на этот раз не сработал. Забыться, погрузившись в исследования, не получалось совершенно. Хвала всем богам и демонам, что обязанности декана оставались на нем. Он, срывая злость на себя и обстоятельства, лично взялся следить за подготовкой к экзаменам, особое внимание уделяя пятому и седьмому курсам. Тем более было, к чему придраться. Альбус, в кои веки пригласил на должность профессора по ЗОСТ адекватного специалиста, да только отсутствие нормального преподавателя несколько лет подряд не могло дать систематического образования. Бедные дети не могли понять, что творится в доме декана. Слухи по факультету, да и по школе ходили самые разные. Минерва не могла не порадовать его, сообщив, что вся школа сошлась на версии, будто он увел любовника у Сириуса Блэка. Услышав это за завтраком, он позеленел и не мог проглотить ни кусочка за весь день. Просто ничего не лезло в горло. Помфри кидала на него грозные взгляды и грозилась запереть в больничном крыле на неделю.

К концу первого месяца этой новой «дивной» жизни сломался даже Альбус. Он потребовал, чтобы они объяснились между собой и, разобравшись во взаимоотношениях, пожали руки и примирились. Северус попытался вспомнить, какой по счету была эта попытка директора примирить его и его мучителей. Память упорно отказывалась подчиняться. Нет, это было не каждый раз, когда их ловили или когда издевательства становились особенно неприятными. Только в случаях широкой огласки, и были особенно неприятными и унизительными или едва не приводили к его смерти. Значит не больше пяти раз. Северус откровенно высказал Альбусу всё, что он думал о возникшей ситуации, из-за чего она возникла и кто был главным виновником оной.

– Альбус, я предупреждал вас, что идея взять оборотня в школу не обернется ничем хорошим. Причем это ваша вторая попытка. Вы предпочли проигнорировать мои возражения. Впрочем, как и всегда. Хвала Одину, в этот раз он не попытался никого сожрать, – трус и тряпка Люпин выглядел так, будто хотел забиться под кресло. – А постоянное присутствие рядом с мои сыном Блэка, вполне ожидаемо, не могло не кончиться скандалом, поскольку этот инфантильный, недоразвитый и… – Тут он был вынужден замолчать, буквально отринув с траектории прыжка разъяренного Блэка, и, слегка запыхавшись, продолжил: – Что и требовалось доказать.

Северус всё-таки был вынужден принести извинения Люпину за инфантилизм и врожденный кретинизм его неблагодарного приятеля. И вполне ожидаемым было то, что эта тряпка простил своего приятеля недоумка. А вот приносить извинения или высказывать претензии или вообще как-либо реагировать на пустобрёха Блэка Северус отказался. Сорвался он только после слов директора, что он «ведет себя как маленький, обиженный на всех ребенок». Хотя возможно фраза относилась к ним обоим…

– Что ж, Альбус, возможно вы и правы. Наверное, действительно я веду себя как «обиженный на всех ребенок». Всю жизнь. Вы, очевидно, не допускаете мысли, что меня действительно обижали… да почти все! И что этот вид – это попытка добиться, если не жалости, но ободрения и поддержки. Вы правы, в моем возрасте пора бы и повзрослеть. Пора перестать лелеять свои обиды и начать смотреть в будущее. Благодарю вас. Пожалуй, я приму одно из нескольких предложений о сотрудничестве континентальных лабораторий.

Альбус поменялся в лице. Всю доброжелательность и благодушие как ветром сдувает. Он просит гриффиндорцев оставить их наедине и делает расклад сил. Северус может попытаться покинуть Британию, но сделать это да ещё вместе с Гарри он не сможет. Dixi. Потом выходит и через 5 минут возвращается вместе с Сириусом Блэком. Тот выглядит не пристыженным, но испуганным. Запинаясь, он признает всё свои грехи и ошибки, да он имбецил и микроцефал.

– Не забудь олигофрена, – Северус смотрит с некоторым, почти научным интересом.

– Да он, олигофрен, он виноват перед Северусом…

«Кажется, я умер», – думает профессор Снейп.

С Люпином в итоге он всё-таки примирился. В смысле вернулся к отношениям, бывшим для них нормальными до пасхальных каникул. Люпин постоянно хмурился, волнуясь за Гарри, который был обижен на весь свет, и бросая обеспокоенные взгляды на Северуса, когда думает, что тот этого не видит.

[align:center]~oOo~[/align]

Сейчас профессор пытался понять, что же происходит с его жизнью. Чего он хочет и чего может добиться. Чуть больше года назад он был потрясен, шокирован и возмущен, получив в воспитанники и подопечные сына Джеймса Поттера. Он бы многое дал за возможность избавиться от мальчишки и вернуть свой привычный образ жизни. Работа, исследования и покой. Он долго сопротивлялся, но как-то незаметно, исподволь назло всем: Дамблдору, Хмури, покойному Джеймсу и всем остальным он привык к мальчику и уже не мог не думать с… нежеланием о том, как пусто и тихо станет в его доме без сына Лили. Мальчик походил на мать не только цветом глаз, но и тем, что был готов бороться за него, Северуса, против всего мира. И Северус не предаст его в отличие от его матери. К тому же Альбус дал понять, что единственной альтернативой будет Блэк. А этого Северус допустить не мог. Нет, он не отдаст своего сына в руки человека, который сломал жизнь самого Северуса, да и Лили тоже. Блэк лишил его семьи, и он не получит то единственное, что осталось от его возлюбленной.

Северус едва не уронил стакан, когда дверь распахнулась, и в комнату ворвался Люпин. Очень и очень злой. Люпин в ярости… это было удивительное зрелище. Молча подлетев к столу, оборотень судорожно вцепился в бутылку и отхлебнул виски прямо из горлышка. Захлебнулся, закашлялся и, отдышавшись, посмотрел на потерявшего дар речи коллегу.

– Северус, прости!

– За что? Что ты успел… – зельевар изменившись в лице, вцепился в рукав мантии Люпина. – Гарри?!

– Нет! С Гарри всё в порядке! Я… Э-э-э…

–Люпин, ты выглядишь ещё более нелепо и по-идиотски, чем обычно. Если что-то произошло, то ты обязан сообщить мне об этом, – Северус, успокоившись, холодно посмотрел на оборотня. – Ты кого-то покусал?

– Северус до полнолуния полторы недели!

– Кто тебя знает, похоже на то, что твоя животная сущность взяла наконец-то верх! Так за что же ты так экспрессивно просил у меня прощения?

– Я… Я разговаривал с Сириусом… и… э-э-э…

– Я прощаю тебя, главное, что ты не притащил его сюда. В конце-концов, ты волен беседовать хоть с Блэком, хоть с Фаджем, хоть с самим Мерлином. Хотя разговоры с последним в общественных местах могут повлечь за собой госпитализацию в святого Мунго.

Люпин что-то сбивчиво бормочет, не он определенно не пьян, но вот что с ним, и где скажите на милость Гарри? Мальчишке давно пора лежать в постели. Да и уроки он явно забросил, а через две недели у него экзамен. Наконец из невнятного бормотания до Северуса доходит суть. Он удивлен и в глубине души даже обижен собственной реакцией. Он всегда был довольно злопамятным человеком. И вот судьба дает ему шанс поквитаться с одним из виновников его несчастий, но его больше волнует то, что Гарри нет дома. К тому же…

– Забудь. Как выяснилось, к моему удивлению, ты действительно был не в курсе. Что ж, теперь ты знаешь, что у мистера Блэка предательство в природе.

– Нет, Сириус…

– Сириус Блэк отрекся от семьи и не единожды предавал доверие друга, и ты будешь утверждать, что он преданный и честный человек?

– Он настоящий грифф…

– Гриффиндорец? О да, мозгов чуть, зато смелости и наглости через край.

– Но…

В этот момент в комнату проскользнула маленькая фигурка.

– Где ты был?! – не сговариваясь, рявкнули оба мужчины.

Гарри выглядел нерешительно и в то же время целеустремленно, но, услышав тон старших, буркнул «на озере» и ретировался в спальню. Северус со вздохом подумал, что наверное надо бы поговорить с ребенком, но разговор с Люпином откладывать было тоже нельзя. Он впервые за столько лет горел желанием поговорить с Северусом.

– Заруби себе на носу и передай Блэку и его поклонникам, что Гарри я вам не отдам. Он мой. Он всё, что осталось мне от Лили. А я своим не разбрасываюсь. Мне, нищему полукровке, не зазорно донашивать чужие вещи и растить чужих детей, а вот богатым и благородным аристократам не то что чужих вещёй, им и своей родни не нужно.

Северус надеялся, на этом поставить точку в разговоре и теперь разобраться с тем, что хотел сказать ему сын. Он мысленно посмаковал это слово. Сын. Его и Лили сын. Да эта мысль его определенно грела. И он не собирался уступать своего ребенка ни Альбусу, ни Блэку, ни кому бы то ни было. Однако Люпин, как оказалось, мог быть на редкость назойливым и занудным. Особенно когда каялся в своих грехах. Оказалось, что его желание исповедаться в них никуда не делось, а только возросло. Он тихо говорил, изредка кидая обеспокоенные взгляды на дверь в спальню Гарри, куда и сам Северус посматривал с беспокойством и нетерпением.

– Прости меня Северус, я слабый человек.

– Люпин ты, не человек.

– Да, конечно, и именно это делает меня слабым. Страх разоблачения. Он постоянно преследовал меня. Сколько себя помню, я боялся, что окружающие узнают о моей природе, и люди, которые вчера ласково мне улыбались, начнут травить меня как…

– Как оборотня?

– Как Фернира. Как травили в школе тебя. Я был так рад оказаться в Хогварсе, я ведь и не рассчитывал… И сразу же познакомился с такими замечательными ребятами. Весёлыми и отчаянными. И только одно смущало меня. Если они так относятся к бедному человеку, то что же ждет нищего оборотня? На третьем курсе… когда они поняли кто я такой… я думал, что я умру. Представляешь, они устроили мне в спальне форменный допрос. «Так-так-так! Мистер Люпин, как интересно! Вы знаете, мы замелили странную закономерность: ежемесячно вы заболеваете, да-да, и пока вы скрываетесь в больничном крыле, в округе кто-то завывает, и… И болеете вы почти как часы – по лунному календарю, вы ни в чем не хотите нам признаться?.. Например, что вы покрываетесь шерстью и воете на луну?» Ты же помнишь... хотя нет, ты, наверное, не сталкивался с этой их манерой, когда один начинал фразу, а второй подхватывал. Я стоял, окаменев, и мечтал о немедленной смерти. Пока азартный блеск в их глазах не сменил холод презрения. Я был в страхе и ужасе от разоблачения. И испытывая странное иррациональное чувство облегчения оттого, что тайнам конец. И тут они рассмеялись. Начали хохотать как припадочные, швыряться в меня подушками и вопить, как это круто и здорово, иметь приятеля оборотня. Они, не боясь и не испытывая ни капли смущения, выпытывали, что я чувствую обернувшись, что испытываю. Восторг идиотов. «Свой оборотень – это круто! Мы будем звать тебя Лунатик!» – заявил Сириус.

– Ну и… В общем, ты мне даже нравился…. И…

– Люпин, – голос Северуса звучал устало и раздраженно, – пообещай мне, что я тебе больше не буду нравиться. Твоя манера общения с симпатичными тебе людьми мне не импонирует.

Люпин закашлялся, сделал глоток виски и с отчаянием продолжил свою историю о том, как задумался о сексе, о том как Сириус натолкнул его на идею о… Поняв о чем идет речь, Северус буквально захлебнулся виски. И начал возмущаться идиотизмом гриффиндорцев, которые видят только то, что их устраивает.

– Я тогда встречался с Лили. Нам Регулус служил почтовой совой! Он, как и Лили, был в клубе Слагхорна! – постепенно повышая голос, шипел он.

[align:center]~oOo~[/align]

Утро было полно незабываемых и неповторимых ощущений. В голове, тяжелой, но абсолютно пустой и оттого гулкой, вели сражение орды кентавров. Кентавры скакали по всему пространству внутри черепа, а за глазами явно вели разработку чего-то гномы, они работали кирками, гоняли свои вагонетки и, кажется, пели. Как вся эта компания проникла в его пустую голову? Ответ был очевиден, во рту было так гадко, что сомнений не оставалось: и кентавры, и гномы, и, наверное, тролли там ночевали, и там же гадили. Северус, не открывая глаз, застонал, ощущая себя жертвой пыток инквизиции. Так плохо ему не было уже… да десять лет. Свою первую и последнюю попытку найти забвение в алкоголе он помнил очень хорошо. После пятого курса. Он тогда решил, что если его папаше виски помогает забыться, то и ему это поможет. После этого он почти никогда не напивался. Выяснив, что он начал пить в отвратительном настроении, то заканчивает пьянку в настроении дерьмовом, что его желудок не воспринимает алкоголь в больших количествах, а голова становится похожей на… На вот это самое. Он снова застонал.

Он же не собирался напиваться. Вчера он был зол, расстроен и растерян и, налив себе виски, сидел, предаваясь грусти и насмехаясь над собой, уверял себя, будто напивается в одиночестве. Потом пришел Люпин… Северус застонал ещё громче, на этот раз не от боли , а вспомнив, что он нес… Нет, пить ему точно противопоказано. Под голову просунулась чья-то рука и приподняла, одновременно в губы ткнулся край стакана.

– Пей. – Приоткрыв глаза, Северус встретился взглядом с Ремусом Люпином.

Скрывая неловкость и неуверенность, взгляд черных глаз стал презрительно-холодным. Люпин поежился, опустил глаза, и отвел взгляд в сторону, ссутулив плечи. Весь его вид говорил о том, как паршиво он себя чувствует. Северус, всё ещё прожигая его презрительным взглядом, пытался судорожно вспомнить, что же он вчера наговорил. И чувствовал себя с каждой минутой всё хуже и хуже, теряясь в сильнейшем головокружении.

Все твари бездны! Нет! Пожалуйста, пусть это будет кошмарным сном.

Он так и не смог вспомнить, сколько же он вчера выпил, и какого дьявола пустился откровенничать с Люпином. Сперва он, кажется, пытался язвить, объясняя, что друзей выбирает сам. Поведал как долго отбивался от покровительства Люциуса, не желая быть забавной игрушкой старшеклассников, и принял предложенное покровительство, только не желая оставаться объектом для жестоких забав компании малолетних гриффиндорцев. А ещё… ещё он рассказывал о Лили, о той дружбе, которую им приходилось скрывать, чем дальше, тем больше. О её упреках в трусости и своих попытках объяснить, нежелание вести войну против двух факультетов в одиночку. «Это не трусость и не подлость, это разумная предосторожность», – разъяснял он. И всё равно Поттер сходил с ума от ревности, видя, как они занимаются вместе в библиотеке или сидят на зельях. О Регулусе, который приехал в Хогвартс, заранее испытывая отвращение к полукровке, враждовавшему с его обожаемым братом. О том, как на кануне Рождества они с Нарциссой нашли мальчишку на Астрономической баше, заплаканного и замерзшего. Наконец осознавшего, что для Сириуса Блэка он всегда будет стоять после друзей, но возможности воспитать из него настоящего человека тот не упустит. Оборотень бормотал о том, как Сириус выходил из себя их из-за дружбы с Регулом, переживал о любовных неудачах Поттера и злился по поводу симпатий Люпина, которого ревновал. Они, кажется, обсуждали дружбу по-гриффиндорски и по-слизерински. Люпин яростно уверял, что воспитанники львиного факультета готовы за другом в огонь и воду, что прыгнет в пропасть, если друг сорвался, а Северус объяснял, что слизеринец, узнав о походе друга в горы, постарается разведать все тропы и перевалы, и, по возможности, обеспечить надежными проводниками. Что было после этого, Северус не помнил, но вот то, что он проснулся не в своей спальне, он видел воотчую. А уж в свете вчерашних откровений Люпина… Комната закружилась сильнее, и его вывернуло наизнанку.

Когда он смог немного отдышаться, Северус оттолкнул руку Люпина со стаканом воды и постарался спросить как можно более грозно или язвительно, ну или, по крайней мере, презрительно, сильно надеясь, что голос не звучит жалко:

– А почему я спал в твоей комнате?!

– Северус, ты жуткий параноик, – Люпин постарался скрыть ухмылку, от призрака которой зельевара кинуло в дрожь. – На двери твоей спальни наложено такое количество заклинаний, что я просто не смог туда войти.– И добавил, отвечая на полный ужасных подозрений взгляд: – Ничего не было, ты отрубился, да и я был… Слишком пьян. Ты… я слишком хорошо отношусь к тебе, чтобы воспользоваться ситуацией – так.

Очень хотелось ответить какой-нибудь колкостью. Чем-то, что заткнет обороню рот и сотрет усмешку, спрятанную в глубине глаз. Правда усмешки Северус не видел – не рискнул смотреть в глаза собеседника, но в том, что она там была, он ни минуты не сомневался.

В этот момент дверь скрипнула, и в спальню вошел Гарри. Он подозрительно исподлобья осмотрел их, отчего Снейпа просто затрясло. Потом сказал:

– А, вот вы где, хорошо, что вы оба вместе. – Северус тихо радовался, что у Люпина хватило то ли мозгов, то ли брезгливости удалить следы его рвоты, и с ужасом ожидал предстоящего разговора. Он не знал, в чем на этот раз будет обвинен: в пьянстве, в омерзительном поведении, в… извращениях? Но с яростной ненавистью, направленной на себя и отчасти на оборотня, понимал, что все обвинения будут справедливыми. – Я как раз хотел с вами поговорить.

Гарри выпрямился, сложив руки на груди, надул щеки и поджал губы, скорчив потешную гримасу. Сперва опешив, Северус внезапно понял, что мальчик пытается придать себе важный вид. Покосившись на Люпина, с трудом пытающегося сохранить серьезный вид, он постарался подавить смешок. Кажется, это удалось, но ценой такой ухмылки, что Гарри запнулся и обиженно распахнул глазенки. Однако паршивец быстро собрался с духом и снова с важностью надулся.

– Я долго думал, и решил вас простить. – Мальчишка надувается от важности как жаба. – Но больше вы мне врать не будете. Вот!

– Гарри, малыш… – начинает журчать Люпин

– Вот как? Значит мы тебе врали? – ни в силах сдержать сарказма отвечает Северус, – тебе не сказали всей правды, но никто тебе не лгал!

– Северус!

– Заткнись Люпин! – Радостная ухмылка на физиономии Гарри стирает все его потуги походить на земноводное, вне всякого сомнения Северус уже скоро услышит, что его сын просит кого-нибудь заткнуться. Он, вздохнув, обращается к мальчишке: – Это очень грубое выражение, и даже взрослым не стоит его употреблять. Я прошу прощения за несдержанность. Однако я хотел напомнить, что неполная правда не есть полная ложь. Это умолчание было необходимо, чтобы никого не напугать. Ты немедленно извинишься за своё отвратительное поведение. Перед профессором Люпином и передо мною. Я жду.

Две пары глаз яростно прожинают друг друга черные и зеленые. Северусу плохо, его мутит, и голова идет кругом, а тут так некстати семейные сцены.

– Извините, – горящий негодованием взгляд, и минуту спустя зеленые глаза уже смотрят в мыски ботинок. – Прости меня папа.

– Хорошо, но если в следующий раз обидишься, испугаешься или будешь испытывать трудности, ты придешь ко мне, и мы во всём разберемся вместе. Договорились. – Не услышав ничего, кроме обиженного сопения Северус требует: – Посмотри мне в глаза, – и добавляет: – Обещаешь?

– Да!

Виноватый, взгляд, красные уши и открытые честные чистые как родниковая вода зеленые глаза.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – спрашивает он строго, невольно вспоминая, как сидел в кабинете директора на третьем курсе и пытался принять невинное выражение лица на точно такой же вопрос, заданный правда участливо-ласково.

– Ну… Я… Я тут… – мямлит ребенок, покраснев как гриффиндорский флаг, и выпаливает: – Я вчера проклял второкурсника из Хаффплафа! Он первый начал! Правда!

«Спраут скормит меня плотоядным растениям».

– Хорошо, что не врешь, сейчас мы позавтракаем, и ты всё нам расскажешь.

Одеваясь в своей спальне, Северус вспомнил, что вчера рассказал Люпину о последствиях происшествия в Визжащей хижине. Он замер. В голове звучало признание Люпина: «Я не мог поверить, хотя все факты говорили, нет, просто кричали, о том, что… Долг жизни…». И его собственный рассказ о глупом юношеском максимализме, о вере во всепобеждающую силу любви. Он выполнил требование Поттера, сумев лишь выторговать срок до окончания школы. До конца школы избегать Лили. Он верил, что Лили всё поймет. И даже если она обидится, то после получения диплома он сможет всё ей объяснить. Что все остальные так же преданы тому узкому кругу людей, которым верят и любят. Своим ведь всегда прощают то, что не простят чужаку. Она поймет, поверит, простит. Но… Он опоздал.

Днем он выслушивал претензии Помоны Спраут и упреки Альбуса, что ребенок слишком агрессивен и озлоблен, и гордился, черт побери, тем как Гарри игрушечной палочкой сумел наложить ступефай! Путь знают наших! И даже визит министерских чинов из департамента по делам несовершеннолетних в сопровождении Авроров не смогли испортить хорошего настроения.

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.