ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
- Ну, наконец-то выбрались! – воскликнул Рон, когда они вышли за ворота. Все засмеялись и подвинулись поближе друг к другу. Уже смеркалось – в Хогвартсе, окруженным горными вершинами, осенняя ночь наступала рано, а где-то за хребтами уже ощущалось дыхание будущей зимы. Во всяком случае, пролетающий ветерок заметно холодил. Но когда друзья сдвинулись в тесный кружок, стало тепло. Один за другим вспыхнули магические факелы на воротах, и Гермиона машинально глянула на часы. - В Лондоне будет еще светло, - напомнил Гарри. А Луна задумчиво сказала: - Чжоу и Седрик уже там. Друзья переглянулись. - Удачи им, - произнес Гарри. - Удачи. - Удачи… Они обменялись рукопожатиями, а Рон вдобавок поцеловал Гермиону. - Передавайте привет моим братьям, - попросил он, - и напомните, что они еще на прошлой неделе должны были прислать кое-что маме. - Обязательно, - заверил его Гарри. Джинни с Невиллом и Рон с Луной взялись за руки, Гарри и Гермиона поспешили отойти. Два хлопка трансгрессии прозвучали почти одновременно, и они остались одни. Гермиона переложила меч, завернутый в черную ткань, в левую руку. - Кто ведет? - Давай я. Я хочу зайти в переулок через «Дырявый котел». Проведать Тома, - пояснил он. – С тех пор, как ты вернулась, я ни разу к нему не заходил. Он прикрыл глаза, нацеливаясь, сжал руку Гермионы. Аппарировали, и Гарри сощурился от яркого света. Маглы, проходящих мимо, слегка шарахнулись от прозвучавшего хлопка, и тут же, сразу забыв, прошли мимо. На участок тротуара перед входом была наложена магическая защита, так что никто, кроме волшебников, не испытывал к этой двери ни малейшего интереса. - Что, знакомого увидела? - спросил Гарри: Гермиона задумчиво смотрела вслед пешеходам. - Что?.. Нет, - она повернулась. – Том говорил что-то, что в последнее время происходят странные вещи. В «Дырявый котел» будто бы заходят маглы. - Маглы?! – поразился Гарри. – А когда он это говорил? - На прошлой неделе, когда я помогала маме с папой выбрать палочки. Я им еще показала, как пройти через бар. Том чуть в обморок не упал, когда увидел меня! – Гермиона рассмеялась. – Да и все в баре рты пораскрывали! - Надо же, - слегка расстроился Гарри, - а я-то думал устроить сюрприз. Ладно, а что за маглы? - Может, эти, - Гермиона бросила взгляд через его плечо, и Гарри оглянулся. На противоположной стороне улицы, под вывеской магазина игрушек стояли двое – высокий мужчина с черными, слегка вьющимися волосами, и пожилая женщина в светлом плаще. У нее были коротко подстриженные седые волосы, а строгое лицо и внимательный взгляд делали ее похожей на МакГонагалл. Не особенно скрываясь, они смотрели на «Дырявый котел». - Ладно, зайдем, - Гермиона потянула его за руку. Отвернувшись, Гарри последовал за ней. - Гарри! – воскликнул бармен Том, с неподобающей его возрасту резвостью выскочив из-за стойки. – Гарри, как я рад… Мисс Грейнджер!!! Какая честь, нет, какая честь! Гарри отчетливо вспомнил тот переполох, которое вызвало его самое первое появление в баре. То же самое происходило и сейчас. Посетители бара, даже завсегдатаи (а ведь они привыкли к его присутствию здесь летом!) повскакивали на ноги, загремел опрокинутый стул. Им снова жали руки, малыш Дедалус Дингл то и дело ронял свой фиолетовый цилиндр (глядя на него, трудно было поверить, что это один из самых суровых и могущественных членов Ордена Феникса!) Дорис Крокфорд дважды расцеловала Гермиону, и только после этого Тому удалось успокоить всех. Кое-кого пришлось даже пристыдить. Гарри и Гермиона уселись за стойку, прислонив к ней завернутые мечи, и постарались не обращать внимания на взгляды. Гермиона предупредила, что они ненадолго, и заказала два сливочных пива. - По-прежнему не любите крепкие напитки? – с легким упреком заметил Том. – Ну, все равно – за счет заведения. Наконец Гарри удалось спросить насчет маглов. - Да, было такое… - нахмурился Том. – Странные какие-то. Бывает, конечно, что маглы заходят – некоторым настолько хочется пропустить стаканчик, что их даже защита не берет. Но с ними нет проблем – как увидят, что за народ здесь сидит, так сразу кругом и бегом назад на улицу, и больше здесь не появляются. А эти заходили раза три или четыре. - Мужчина и женщина? – уточнила Гермиона. Том встрепенулся: - Да! Так вы их знаете? - Нет. Видели только что… они смотрели на вашу дверь. - Я столько раз просил Министерство дать защиту понадежней, - вздохнул Том. – А они говорят, что это сделает, наоборот, нас более заметными. Мол, маглы поймут, что тут есть что-то странное, начнут интересоваться и все такое. - А эти что-нибудь говорили? - Да нет, даже толком не заходили. Тоже, как и все – зайдут, пооглядывают всех, и назад. Только… без страха. Такое впечатление, что кого-то ищут… Ну вот, - Том уставился на дверь. – Легки на помине! Гарри и Гермиона оглянулись. Маглы подошли, не обращая внимания на угрожающие взгляды посетителей и даже на то, что некоторые достали палочки (впрочем, вряд ли они могли знать, что это такое). Пожилая женщина уселась у стойки и вежливо кивнула. - Будьте любезны, - обратился мужчина к бармену. Том нахмурился: - Мистер, я был бы очень признателен, если вы… - Само собой, - перебил мужчина. – Надолго мы не задержимся. Если я не ошибаюсь, - он повернулся к Гермионе, - вы мисс Грейнджер? Мисс Гермиона Грейнджер? Гермиона в недоумении кивнула. Мужчина спокойно достал серебряную визитницу, вынул карточку и протянул ей: - Вас не затруднит передать ее вашему отцу? Я понимаю, что Джеральд, возможно, меня и не помнит. Нам когда-то довелось побывать вместе в Спитаке. Возможно, он вспомнит Джеймса. Гарри вздрогнул. - Вам мое имя знакомо? – удивился мужчина. - Нет, извините, - Гарри отвернулся. – Просто моего отца звали Джеймсом. - Прошу прощения, - извинился мужчина. – Меня тоже зовут Джеймс, и я говорил о себе. Мне очень жаль. Видимо, он понял, что отец Гарри умер. - Хорошо, - согласилась Гермиона, пряча карточку, - я передам папе. - Буду очень признателен, если он мне позвонит, - сказал магл и повернулся к Тому. – Вас не затруднит приготовить стаканчик водки с мартини? Смешать, но не взбалтывать. - Я даже не знаю, о чем вы говорите, мистер, - хмуро бросил Том. – Боюсь, напитков, к которым вы привыкли, здесь не найдется. - Очень жаль. А что вы можете предложить? Том некоторое время размышлял, потом вдруг усмехнулся: - Как насчет стаканчика огневиски? За счет заведения. - Не откажусь. Том достал стакан и, с трудом пряча коварную ухмылку, налил на треть жидкости из черной, зловещего вида бутылки. Седая женщина, оторвав взгляд от Гарри, с некоторой тревогой следила за его действиями. Мужчина тоже, как завороженный, смотрел на стакан. Явно непрошенным посетителям еще не доводилось видеть жидкость, внутри которой горит огонь. Крохотные язычки пламени завивались спиралями, не в силах вырваться за поверхность, которая слегка бурлила. - Ваше здоровье, мистер, - усмехнулся Том, наливая себе. Он отхлебнул, и из его ушей повалил дым. Магл поднял брови. Поднеся стакан к глазам, он несколько секунд разглядывал пылающую жидкость, понюхал и, с одобрением улыбнувшись, выпил. Женщина подняла руку, пытаясь остановить, но не успела. Мужчина, похоже, прислушивался к своим ощущениям, потом вдруг побледнел. Его лицо исказилось, а из ушей со свистом вырвались струи дыма. Уронив стакан, он прижал ладони к ушам, но дым начал вырываться изо рта из ноздрей. - Джеймс! – женщина вскочила со стула. - Все в порядке, Эм! – выдохнул он. Вытерев слезы, он несколько раз вдохнул. С каждым выдохом из его легких вырывалось облако дыма. - Все в порядке, - повторил он. – Вот так, наверное, становятся трезвенниками! Все равно спасибо… мистер, - со сдержанной усмешкой поблагодарил он Тома. – Боюсь, после вашего огневиски самые крепкие напитки покажутся пресными. - Мадам? – приглашающе спросил Том. - Спасибо, - отозвалась женщина, - я редко пью на работе. Очень рада нашему знакомству, - любезно сказала она Гарри и Гермионе. - Мы так и не узнали вашего имени, - придирчиво заметила Гермиона. – И вашу фамилию, мистер… - Бонд, - вежливо представился мужчина. - Джеймс Бонд. - А мое имя, боюсь, мало что скажет вам, - добавила женщина, - так что можете называть меня любым, которое вам понравится. Лучше, конечно, если оно будет начинаться на букву «М». Пойдем, Джеймс. После их ухода в баре долго царило молчание. - Все маглы, что ли, такие странные? – спросила наконец Дорис Крокфорд. Все с интересом повернулись к Гарри и Гермионе. - Да нет, - ответил Гарри, - таких я впервые вижу. - Я тоже, - Гермиона встала. – Нам уже пора, Том. Еще увидимся. Все еще посмеиваясь над незадачливыми маглами, бармен проводил их в крохотный двор. Гарри коснулся палочкой нужных кирпичей, стена растаяла и они очутились в Косом переулке. Решив сначала разобраться с волшебными мечами, они неторопливо направились к лавке Оливандера. Гарри все еще разбирал смех при воспоминании о том, как подействовал напиток на мистера Бонда. не сразу он заметил, что Гермиона почему-то не разделяет его веселье. В конце концов она сказала: - Что-то здесь не так… - Ты об этих? – рассеянно спросил Гарри. – Ну, подумаешь, Том их разыграл немного! Ничего ведь плохого не случилось. Он любовался Косым переулком, которому закатный свет придавал совершенно неземной вид. Некоторые лавки уже закрывались, продавцы затаскивали внутрь стеллажи и витрины, опускали шторы, но другие продолжали работу, люди входили, выходили с покупками, некоторые просто гуляли или сидели за столиками летних кафе. - А, по-моему, это они нас разыграли, - возразила Гермиона. – Для отвода глаз… - Для отвода? – Гарри внимательно посмотрел на нее. – От чего? - От того, что их интересовало на самом деле! - А что их могло интересовать? Этот Бонд разыскивает старого друга, встречает его дочь, просит ее передать ему его телефон и адрес… - Ну, может быть… Только откуда он меня знает? Я была совсем маленькой, когда папа уезжал в Спитак. А эта женщина, которая почти ни слова не сказала? Ты обратил внимание, на что она смотрела все время? - По правде, нет, - Гарри напряг память. – Нет, не заметил. А на что она смотрела? - На тебя. - Да на меня кто только не смотрит! - с демонстративным вздохом заметил он. - Гарри! – в ужасе от его несообразительности воскликнула Гермиона. – Это же маглы! Они даже о Волдеморте ничего знать не могут, а тем более - кто ты такой! Гарри резко остановился и повернулся к ней; некоторое время они смотрели друг на друга, потом он пробормотал: - В самом деле… А ты уверена, что она смотрела именно на меня? - И не просто смотрела, Гарри. Она тебя изучала, пока этот Бонд разыгрывал представление с огневиски! - Но зачем? - Не знаю… Давай сядем. Гарри оглянулся. Стояли они как раз у кафе Фортескью. Он глянул на часы: времени было достаточно. И Оливандер, и близнецы работали допоздна.. Он подвинул Гермионе стул. Сияя улыбкой, появился Флориан Фортескью, и они заказали ему две порции шоколадного мороженого. - Получается, что они все же знают обо мне. Но зачем я мог им понадобиться? Гермиона рассеянно ковыряла ложкой свое мороженое. - Маглам ведь тоже досталось от Волдеморта. - Но маглы не верят в магию, - возразил Гарри. – И то, что творил Волдеморт, считали просто катастрофами. Гермиона покачала головой: - По меньшей мере, один магл всегда знает, как все обстоит на самом деле. Их премьер-министр. По закону, Министр Магии обязан держать его в курсе обо всем, что происходит в нашем мире. И папа не раз говорил мне, что мы недооцениваем маглов. - Совершенно верно, - сказал чей-то голос позади них. Они так и подскочили. Сворачивая плащ из переливчатой ткани, Бонд подошел к свободному стулу. - Разрешите? - У вас мантия-невидимка? – требовательно спросила Гермиона. – Откуда? Достав палочку, она с явным намеком крутила ее в пальцах. - Наши люди ее раздобыли. Это было нелегко, - спокойно ответил Бонд, усаживаясь и аккуратно подергивая брюки. Свернутую мантию он убрал в карман пиджака. – Можете убрать свою палочку, мисс Грейнджер, я вам не враг, и здесь, как вы понимаете, я безоружен. Гермиона некоторое время сверлила его взглядом, потом позвала Фортескью и заказала еще порцию мороженого. - Это можно есть спокойно, - холодно усмехнулась она, когда Бонд с некоторой опаской начал рассматривать мороженое. – Думаю, нам стоит выслушать его. Гарри кивнул. Меч лежал у него на коленях, и он незаметно развернул ткань у рукоятки. - Не нужно, - заметил Бонд. – Лучше скажите – вы действительно Гарри Поттер? - Да. - Если хотите сделать что-то незаметно под столом, делайте это кистью и не шевелите плечом, мистер Поттер. - Спасибо, учту. - Это у вас мечи? – Бонд улыбнулся. – Мечи и магия! - А разве вы в это верите? – поинтересовалась Гермиона. Палочку она не убрала. - Приходится, раз уж я здесь… - взгляд Бонда медленно скользил вокруг, задержался на магазинчике напротив, где продавец за витриной гасил выставленные магические лампы. – Мисс Грейнджер, я в курсе, что мое оружие здесь не действует, но это все же не значит, что я беззащитен. Он сделал молниеносное движение – и палочка Гермионы оказалась у него в руке. Возмущенно вскрикнув, девушка так же мгновенно выбросила руку, ткнув его в сгиб локтя. Бонд охнул, рука бессильно повисла, палочка покатилась по земле. Гарри уже стоял, касаясь его горла острием Экскалибура. - Хорошо! – Бонд удивленно поднял брови. – А как насчет… Не договорив, он одним движением – шаг и поворот – оказался рядом с Гарри, перехватил его кисть и резко вывернул. Гарри уронил меч, тут же, упав на колено, поймал рукоять левой рукой и плашмя ударил его по ногам – Бонд еле отскочил и замер, потому что Гермиона наставила на него меч Гриффиндора. Сжал и разжал пальцы, проверяя, прошел ли паралич, потом внезапно хлопнул ладонями, зажав между ними лезвие, и начал выворачивать меч из руки Гермионы. Та присела, Гарри взмахнул Экскалибуром над ее головой, и Бонду снова пришлось отскочить. Лед в его глазах растаял, а лицо озарилось совершенно мальчишеской улыбкой. Это была невероятная метаморфоза – вместо изысканного джентльмена и беспощадного бойца на них смотрел человек, помолодевший лет на десять. Не обращая больше внимания на сверкание двух мечей, он наклонился, подобрал с плит палочку и вручил Гермионе. - Спасибо! – с неподдельной искренностью сказал он. – Замечательная разминка! Вот и ваша палочка, мистер Поттер! Ошеломленный, Гарри забрал свою палочку несколько более резко, чем ему хотелось. Бонд не обратил на это внимания. Снова усевшись за столик, он приглашающе кивнул и взял ложку. Все еще настороженные, Гарри и Гермиона убрали мечи в ножны и опустились на свои стулья. - Я поражен, - просто сказал Бонд. – Не столько вашим умением… по правде, в настоящем бою я бы справился с вами. Уверяю вас! – заверил он Гермиону, которая скептически изогнула бровь. – С каждым из вас, по отдельности. Но не когда вы в паре. Я в жизни не видел такого совершенного взаимодействия! - Как у вас оказалась моя палочка? – требовательно спросил Гарри. Он пытался резкостью тона скрыть то, что оценка Бонда ему льстит. Бонд отправил в рот ложку мороженого. - Задний карман джинсов – не лучшее место для оружия, - объяснил он, по-прежнему улыбаясь. – Когда вы повернулись, чтобы перехватить меч, я вытащил ее без труда. Уравнение шансов. - У вас их не было. - Значит, тем более стоило уравнять. Он оглянулся – немало прохожих остановились и смотрели на них, некоторые с довольно хмурым выражением держали палочки. Гарри улыбнулся и кивнул им, показывая, что все в порядке. Поняв, что все закончилось, те начали расходиться. - А вы здесь популярны, мистер Поттер, - заметил Бонд, снова став непроницаемо-изысканным. – Если я правильно понял, все эти люди были готовы защитить вас. Даже от случайно забредшего… магла – так вы, кажется, нас называете? - Магл не может «случайно забрести» в Косой переулок, мистер Бонд, - возразила Гермиона. – И я очень хотела бы знать, как вы смогли проникнуть сюда. Она нахмурилась потому что Бонд, явно передразнивая, очень похоже изобразил ее скептический изгиб бровей. Но он только ответил: - Когда мы с Эм вышли, я накинул мантию и снова вошел, невидимый. Вы направились в дворик, а я шел позади. И когда вы открыли проход, прошел за вами. Просто, правда? Гермиона сердито отвернулась и, не глядя на него, спросила: - Что вы от нас хотите? Бонд с явным наслаждением поедал мороженое. - Мистер Бонд!!! - Дай же человеку поесть! – засмеялся Гарри, поняв, что их «гость» хочет собраться с мыслями. Бонд снова улыбнулся, кивнул с благодарностью, отправил в рот последнюю ложку и откинулся на спинку стула. Гарри и Гермиона молча ждали. - Прекрасное мороженое! – возвестил Бонд. Гермиона снова нахмурилась. – Знаете, это, наверное, самое лучшее задание в моей жизни. Это правда, - он вдруг стал очень серьезен, - я не помню задания, на котором я мог бы просто расслабиться и наслаждаться чем-нибудь простым. Я не первый раз здесь, кстати! С тех пор, как мы обнаружили этот проход, я побывал тут раз двадцать. Невидимым, конечно. Поэтому и чувствую себя достаточно уверено. - Вы шпионили за нами, - подытожила Гермиона. Это прозвучало достаточно жестко, но Гарри знал свою подругу. «Она пока не решила, как к этому относиться…» - Да, - так же жестко подтвердил Бонд. – Как вы правильно заметили, мисс Грейнджер, нам, маглам, тоже досталось. Настолько, что премьер-министр набрался мужества и поставил в известность «Ми-6». Разведку, - добавил он для ясности. - Того, от кого вам досталось, уже нет. - Я уже знаю, - взгляд пронзительных, цепких серо-голубых глаз остановился на Гарри. – И прикончили его вы, правда? - Не совсем, - возразил Гарри, – не я один. Бонд кивнул: - Я слышал о Битве. Мне многое довелось услышать здесь, когда я ходил в мантии и прислушивался к разговорам. - Значит, вы знаете, что все позади, не так ли? Почему бы вам не перестать шпионить? - Но я и перестал, мисс Грейнджер! – улыбнулся Бонд. – Я пришел в открытую. - Ну да – в мантии! - Как видите, я ее снял – впервые, кстати. Настолько легче без нее – не надо следить, не налетишь ли на кого-нибудь, не выдашь ли себя каким-нибудь звуком… Гарри засмеялся, вспомнив, как он сам пользовался мантией – те же проблемы, особенно ночью, в Запретной секции библиотеки! Эти воспоминания потянули еще одно, очень неприятное – как его в поезде все-таки высмотрел Драко Малфой, и дело закончилось сломанным носом… Он заставил себя вернуться к разговору: - Вы пришли в открытую. Как друг? Или с объявлением войны? - Как друг, - твердо сказал Бонд. – И с предложением союза. Сила в единстве. Шпионаж был неизбежен, но с самого начала у нас не было сомнений в одном – какими бы вы не были… необычными, вы такие же англичане, как и мы. - Рада слышать… - медленно проговорила Гермиона. - Вы все еще не верите мне, - Бонд сказал это, как что-то само собой разумеющееся. – Это понятно. Хорошо, я уполномочен рассказать вам все. Да, именно вам обоим, - заверил он Гермиону. Ее тон оставался официальным, но спросила она без прежней настороженности: - Почему именно нам, мистер Бонд, а не Министерству Магии? Бонд усмехнулся. - То, что нам известно на данный момент, - сказал он, - позволяет сделать два достаточно вероятных предположения. Во-первых – что мистер Руфус Скриджмер, Министр Магии, не тот человек, к которому следует идти с подобным предложением. И во-вторых – что вы, мистер Поттер, обладаете здесь куда большим авторитетом. К вашему мнению прислушаются. К его – вряд ли, даже если он согласится выслушать нас. Гарри не знал, что сказать. А тут еще и Гермиона негромко заметила: - Он прав.
* * *
…На встречу в Управлении разведки премьер-министр шел, как на эшафот. Только этот эшафот представлялся ему не гильотиной, а листком бумаги с очень мягким и вежливым советом подумать о своей отставке. Для того, чтобы поднять трубку старинного телефона и позвонить по нужному номеру, действительно потребовалось собрать все мужество – то особое мужество политика, которое требуется, чтобы на вершине карьеры поставить под удар свою репутацию. И он не мог понять, почему вообще решился на это. Ведь Министр Магии заверил его, что все позади и все хорошо. Лорд Волдеморт мертв, согласно пророчеству. Его сторонники, выжившие после битвы, в надежнейшей тюрьме Азкабан. Правда, Азкабан сейчас охраняется не дементорами, а сотрудниками Отдела Мракоборцев, но так даже лучше – дементоры оказались ненадежными союзниками, предали Министерство, переметнулись на сторону Темного Лорда. Что с ними? Да сгинули туда, откуда пришли, когда их повелитель пал. Мальчик Гарри Поттер? Ну, так он же и прикончил Волдеморта, опять-таки согласно пророчеству. Жив и здоров, хотя несколько подавлен – в бою погибли ближайшие друзья… Однако сам Скриджмер выглядел во время разговора далеко не радостным, особенно когда речь шла о победе Поттера. Когда премьер осторожно намекнул, что Поттер, возможно, заслуживает высшей награды, Скриджмер в раздражении буркнул: «Да-да, Министерство это обсуждает… Орден Мерлина… возможно, первой степени…» Потом вдруг встал и, ни слова больше не говоря, исчез в камине. Наверное, премьеру следовало успокоиться и выбросить это из головы. Раз уж опасность миновала… Что это правда, он и сам чувствовал. Уже несколько дней, как рассеялся промозглый туман, напускаемый, как он уже знал, дементорами. Весна вступала в свои права, и люди на улицах выглядели куда более оживленными, чем за весь прошлый год. Похоже, эти кошмарные существа действительно сгинули, и Скриджмер говорил правду. Но то, что Скриджмер сам не рад этой победе, говорило о многом – и прежде всего о том, что заслуг их Министерства в победе мало. И еще премьера почему-то сильно зацепило одна вещь. «Орден Мерлина… возможно, первой степени…» Возможно?! Да семнадцатилетний мальчик, победивший страшнейшего террориста, должен стать национальным героем! За такой подвиг в нормальном человеческом мире памятники при жизни ставят! Премьер долго ходил из угла в угол. А потом вдруг поднял трубку старинного телефона, который все считали просто оригинальным украшением его кабинета. Дождавшись мягкого женского голоса, он сказал: - Мисс Менипени, когда наконец будет готов отчет 217? Да, я подожду. Через несколько минут телефон зазвонил, и он сказал в трубку: - Я приду за ним лично. Фраза об отчете была, разумеется, кодовой, и означала требование немедленной встречи с начальником отдела Ми-6. Повесив трубку, премьер уже жалел о своем решении. В памяти всплыли слова предшественника Скриджмера, сказанные им при самой первой встрече больше шести лет назад. «Дорогой мой премьер-министр, а разве вы сами когда-нибудь кому-нибудь об этом расскажете?» Придется, дорогой мистер Фадж, думал премьер, с замирающим сердцем подходя к невзрачному входу в ничем не примечательное здание. Шоферу он приказал высадить его за квартал отсюда, надеясь, что небольшая пешая прогулка несколько прояснит голову. Это было откровенным нарушением всех правил безопасности, но ему было наплевать. Премьеру все больше казалось, что он пошел на политическое самоубийство. Так он и сказал Эм, едва опустившись в кресло. - Можете не беспокоиться, - с оттенком иронии возразила она, - для самоубийства вы обратились не по адресу. Для политической репутации опасны журналисты, а не разведчики, премьер. Так что говорите спокойно. Наше дело – безопасность страны, в том числе и ваша безопасность. Как насчет стаканчика джина?
К концу разговора они уже были не одни в кабинете. Его слушали – и очень внимательно слушали – сама Эм, ее помощник Чарльз, начальник штаба Ми-6 Билл Тэннер и начальник технического отдела Кью. А также лучший агент Отдела 00, агент под номером 007. Джеймс Бонд, человек-легенда, ни разу не потерпевший провала. Он первый и нарушил молчание: - Ну что ж, все стало на свои места. - Вы мне верите? – удивился премьер. - Мы верим фактам, какими невероятными они бы не казались, - отозвалась Эм. - Такова специфика нашей работы. - Но я ничем не могу подтвердить эти факты! У меня нет доказательств! - Они есть у нас… только до сих пор мы не знали, что именно они доказывают. Вы очень хорошо сделали, что пришли сюда, премьер. Только стоило сделать это раньше. Премьер уже успокоился настолько, что смог даже разозлиться на столь прямолинейный упрек. - Так что вам известно? – требовательно спросил он. И понял, что действительно успокоился. Дело было не только в том, что его репутации ничего не угрожало. Наконец-то появились люди, с которыми он мог разделить ответственность. - Ну что ж… - протянула Эм. Она начала с Брокдейлского моста. Большая часть его остатков находилась под водой, и пришлось послать бригаду водолазов со специальным оборудованием. Удалось достать фрагменты тех мест, где проходили разломы, и их отдали техническому отделу. Выяснилось лишь то, что мост был разрезан, но не с помощью газовой горелки, не направленным взрывом и не лазерным лучом. Создавалось впечатление, что с неба обрушился огромный меч с бесконечно тонким лезвием, который рассек мост в трех местах. То, что это сделано не лазером, несколько даже успокаивало – не хватало только, чтобы террористы обзавелись боевыми лазерами! Но тогда – чем? Выглядело так, как будто неведомое оружие аккуратно раздвинуло сами атомы металла! «Законы физики такого не позволяют – прокомментировал в своем отчете Кью. - В металле нет ни термических, ни химических изменений. Это больше похоже на магию. В нашем отделе воспроизвести эффект невозможно». Магия. Это было ключевое слово, и Эм приказала разыскать в архивах любые сведения, которые можно определить как «проявление магии». А поскольку толкового определения самой магии как таковой не существовало, поиск пришлось свести к «фактам зарегистрированным, но необъяснимым с точки зрения известных законов природы». Громоздко – но с этим уже можно было работать. Можно было начать самое безумное расследование в истории разведки.
Гарри и Гермиона переглянулись. Как тут было не вспомнить слова МакГонагалл о самом безумно эксперименте в истории магии? По-своему истолковав их улыбки, Бонд с легкой усмешкой объяснил, что разведчики все же в лучшем положении, чем политики. Обязательная секретность их работы позволяла не беспокоиться за свою репутацию. От них требовался лишь результат, а где его искать – в окружающем мире, в детских сказках или вообще за пределами сущего – не должно было касаться никого. Лишь бы был результат. Пришлось, правда, поломать голову над тем, как объяснить полицейским службам, какая информация нужна. Придумали легенду о террористах, применяющих высокие технологии. Модное слово «хай-тек», символ конца века, обладало своей магией - оно объясняло все. Полиция охотно подняла свои архивы, ища «необъяснимые факты». Сотрудничать с разведкой - это было престижно! И не только. Можно было избавиться от кучи непонятных и нераскрытых дел, сохранив при этом лицо. Высокотехнологичный терроризм – да, это дело разведки! Факты из полицейских архивов прямо посыпались дождем. Комиссар полиции даже признался, что у них в руках находится, по-видимому, один такой террорист, а также применяемый им образчик хай-тека…
(- Что?! – воскликнула Гермиона. – Полиция поймала волшебника?! И удержала его? - Это был не волшебник. И даже не террорист).
Компьютерная модель показала, что невидимые плоскости, рассекшие мост, сходились в точку, расположенную на набережной в полумиле от моста. Полиция предоставила отчет о работе уличных камер наблюдения. Выяснилось, что в момент катастрофы ближайшие к этой точке камеры неожиданно отключились, но самая отдаленная проработала еще несколько секунд и сохранила запись о неожиданно возникшем на набережной человеке в длинном черном одеянии. На последнем кадре видеозаписи он вытягивал в сторону моста руку с зажатой в ней короткой палочкой. Через несколько минут камера заработала снова, но фигуры в черном одеянии в кадре больше не было. А вдали был виден рухнувший мост и бегущих туда людей. По-видимому, применение магии плохо влияло на электронику. И это влияние ослабевало с расстоянием. Это была новая зацепка. Есть ли места, где такие сбои происходят регулярно? Совершались ли там нераскрытые преступления? Происходило ли что-нибудь просто необъяснимое? Да, комиссар, нас интересует все, любые показания – хоть летающие тарелки, хоть снежные люди или там озерные чудовища! На автобус с детьми напал летающий ящер? Да, интересует! После урагана на юго-западе кто-то видел следы гигантов? Пришлите копию! Свидетель был настолько пьян, что потерял память? А после чего он ее потерял? Нет, комиссар, разведчики еще в здравом уме. Террористы могут применять голографическую маскировку, наркотики, отшибающие память и так далее! Сейчас эпоха хай-тека! Полиция успокоилась и продолжила избавляться от загадок. Эпоха хай-тека – это прежде всего эпоха компьютеров. В компьютерах «Ми-6» уже дымились процессоры, а у разведчиков плавились мозги. Но разведчики умели ставить вопросы, и из ответов компьютеров стала складываться общая картина. Часть фактов подтвердилась, из спутанного клубка вытягивались путеводные нити. Кропотливая, рутинная работа начала разрушать магическое наваждение. Магия существовала. Существовали люди, владеющие ею. Маги, колдуны, волшебники. В отчетах начали появляться даже конкретные имена. За подозреваемыми установили слежку… но тут стал вырисовываться очень непростой вопрос. Подозреваемые? В чем? Сейчас не Средние века, и магия – не преступление. Пусть люди, за которыми наблюдали, и обладали способностью исчезать в одном месте и появляться в другом, носили с собой волшебные палочки и летали на метлах (это удалось даже заснять на пленку!), пусть они избегали обычных людей, скрывались и жили своей жизнью – но при всем при том это явно были порядочные люди. А следить за людьми, от которых заведомо нельзя ждать преступлений – пустая трата и сил, и денег налогоплательщиков… «Тогда назовем это не слежкой, а наблюдением, - отрезала Эм, положив конец возникшему спору. – Наблюдением и изучением. Знать-то мы должны!» Она была права. То, что первыми на глаза попались хорошие люди, еще не значило, что все волшебники порядочны. Был же Брокдейлский мост, бесчинство на юго-западе, были сожженные странным огнем дома, похищения золота, непонятно чем и непонятно зачем убитые люди… Среди волшебников тоже были преступники. Пусть магия не преступление, но стать инструментом для преступления она вполне могла. Даже для обычного преступника. Магла.
- Это невозможно! – перебила Гермиона. – Магл не может применять магию, это же врожденная сила. Смотрите, - она взмахнула палочкой. Посыпались искры. – Вот, возьмите ее и попробуйте сделать то же самое! Бонд покачал головой: - Я знаю. Однако я, магл, пользовался мантией-невидимкой, чтобы войти сюда. - Но это совсем другое дело! У нее замкнутая магия, таким магическим предметом действительно… - она осеклась. - Вы меня поняли.
Мантия и была тем самым «образчиком хай-тека», которым пользовался «террорист». Этого типа вытащили из тюремного лазарета и перевезли в «Ми-6». С ним, кстати, полиция рассталась куда охотней, чем с мантией, вокруг которой завязалась долгая служебная переписка под грифом «Совершенно секретно». В конце концов комиссар полиции привез ее лично и заодно предупредил, что задержанного, у которого ее изъяли, вряд ли можно считать террористом. Так оно и было. Это оказался полусумасшедший тип, параноик по имени Арчи Стейн, убежденный, что весь мир против него, а главная цель каждого человека на свете – отравлять жизнь лично ему, любимому. Злобный и агрессивный, но трусливый, тупой и ограниченный, но с врожденной хитростью, он смог оценить преимущества невидимости и не стал задаваться вопросом, что это за штука такая – мантия-невидимка. Да у него и ума не хватало задаваться подобными вопросами. Для Стейна наступила новая пора жизни – не жизнь, а сбывшаяся мечта. Он бил витрины, прокалывал шины у машин, избивал первых же попавшихся под руку встречных – избивал жестоко и с восторгом; ночевал в супермаркетах и универмагах, где жрал все подряд и бил для удовольствия выставленные товары. В одном таком универмаге он и попался. Там только что установили камеры наблюдения нового образца, с повышенной чувствительностью в инфракрасном диапазоне – и ночью охранники увидели его на всех мониторах. Псих к тому времени обзавелся пистолетом, и завязалась перестрелка. Охранники его не видели, это стоило жизни одному из них, еще двое были ранены. Но со слухом у остальных все было в порядке, и они открыли беспорядочный огонь туда, откуда доносились выстрелы. Когда преступник упал, повалив несколько стеллажей, они бросились туда и споткнулись обо что-то невидимое. Потом с них взяли подписку о неразглашении, да и самим охранникам было ясно, что о таком болтать – себе вредить, все равно никто не поверит. В конце концов, мантия очутилась у разведчиков, и ее передали в отдел Кью. А когда появился премьер со своим рассказом, Кью захватил ее с собой и продемонстрировал высокому гостю. Премьер, к тому времени окончательно успокоившийся насчет своей репутации и в то же время озадаченный сведениями, которые обрушились на него, впал в прямо-таки детский восторг и попросил разрешения попробовать самому. В конце концов, когда-то и он был ребенком, верил в сказки и мечтал о чем-нибудь волшебном… Из разведки он уехал в приподнятом настроении, а Эм распорядилась предоставить мантию Бонду. Кью не возражал. «Ее свойства мы уже изучили, - пояснил он, - и идея, надо сказать, хорошая. Принцип тот же, что и у нашего невидимого вертолета, хотя и достигается… - он хмыкнул, - другой технологией. Что ж, посмотрим, нельзя ли добиться того же нашими средствами».
- А как вы обнаружили «Дырявый котел»? – спросила Гермиона. Она уже забыла о своей настороженности и слушала с огромным интересом. Бонд рассмеялся. - Так же, как и некоторые другие места, скрытые с помощью магии, - сказал он. – В свободное от работы время. Мы попросили наших сотрудников брать с собой плееры, погулять по городу и отметить те места, где музыка без видимых причин глохнет. Кстати, простите за любопытство – что-то ваше есть по адресу площадь Гримо, 12? Оба подскочили. - Допустим… - осторожно сказал Гарри. – Тоже определили с помощью плеера? - Не только. Мы хотели понять, почему дом 12 не видит никто, а на фотографиях, сделанных с помощью телеобъектива, он присутствует! Нет, я не собираюсь выспрашивать все ваши тайны подряд – просто хотел удостовериться. - А ведь это идея… - сказала вдруг Гермиона. И Бонд, и Гарри вопросительно посмотрели на нее. - Вы имеете в виду способ обнаружения? – поинтересовался Бонд. - Нет, вовсе не это, - она задумалась. – Знаешь, Гарри, я верю мистеру Бонду. И вот насчет его предложения… насчет сотрудничества… - Я тоже думаю, что оно стоящее, - согласился Гарри. - Но раз Министерство не подходит для официального предложения… Он вдруг понял, что имела в виду Гермиона. И с легким подозрением посмотрел на Бонда. Случайно ли он упомянул Гримо, 12, или знал об Ордене Феникса и ненавязчиво навел их на нужную мысль? «Не все ли равно? – решил он. – Идея правильная». - По-видимому, вам нужно познакомиться с Альбусом Дамблдором, - сказал он. – Я передам ему, и если вас не смутит то, что он не человек, а призрак… - С детства мечтаю увидеть настоящее привидение, - весело заверил его Бонд. – Спасибо, мистер Поттер! – он встал и вытащил из кармана свернутую мантию. – Я больше не буду отнимать у вас время. Мой телефон у вас есть, мисс Грейнджер. Позвоните, как только что-нибудь решится. Или пусть позвонит Джеральд – мне и правда хотелось бы повидаться с ним. Гермиона кивнула. - Вас проводить? – деловито спросила она. – Кто-нибудь ведь должен выпустить вас из Косого переулка. - Не беспокойтесь, в это время многие уходят, - одним быстрым движением Джеймс Бонд накинул мантию и исчез с глаз. - Воспользуюсь привычным способом, - сказал его голос из пустоты. – Очень рад был нашему знакомству – говорю вполне искренне! И спасибо за мороженое!
Гарри и Гермиона не торопясь шли к лавке Оливандера. Солнце уже касалось крыш, и по мостовой плясали длинные тени. Закат ярко вспыхивал в витринах, мимо которых они проходили, и порой немного слепил. Казалось, сам воздух стал золотистым. - Что ты об этом думаешь, Гермиона? - Пока еще не знаю… - задумчиво отозвалась она. Кончиком завернутого меча она тронула синего пушистика, который, устроившись на краю мусорной урны, сосредоточенно обследовал ее содержимое длинным язычком. Зверек пискнул, соскочил и побежал за ними. Гермиона подхватила его и посадила на плечо. - Наверное, от близнецов сбежал, - сказала она. – Как раз отнесем к ним. Ай! – она стукнула пальцем по пушистику, который засунул язычок ей в ухо. – Щекотно! Веди себя хорошо! Пушистик убрал язычок и начал негромко попискивать. - Я думаю, что по-другому и быть не могло, - задумчиво сказала Гермиона и двумя руками взяла Гарри под руку. – Мы не можем вечно скрываться и жить только в своем мире. Я уже давно думала об этом. - У меня тоже мелькали такие мысли, - признался Гарри. – Получается, что стоила кое-кому из маглов поверить в то, что мы существуем – и они нас нашли. - Потому что они очень изобретательны, Гарри… Изобретательность заменяет им магию. А почему – «им»? Мы с тобой ведь тоже маглы, - она сказала это с удивлением, будто только сейчас это открыла. – Я родилась у маглов, ты вырос среди них… Кому, как не нам, понимать их? - Ты… да, - согласился Гарри. – Не знаю, правда, насчет меня. Тех маглов, среди которых вырос я, мне не за что особенно любить. Мне как-то не доводилось общаться с хорошими маглами… - он засмеялся и обнял ее за талию, - пока я не встретил тебя. Да, кстати, ты же на третьем курсе проходила изучение маглов. - Ой, нет! – она покачала головой. – Не напоминай – такая тогда была перегрузка! Но я не поэтому бросила магловедение. Сначала было жутко интересно, а потом начало раздражать. Те, кто писал учебники, ничего в жизни маглов не понимают. И не пытаются понять. Там многое подавалось с юмористической точки зрения, порой довольно остроумно, но знаешь, я как-то подумала – если бы маглы начали писать так про мир волшебников, мы бы обиделись. - Наверное, - Гарри с интересом посмотрел на подругу. – А почему бы тебе не написать новый учебник? Думаю, у тебя бы получилось. - Ой! – она почему-то смутилась. – Ты и правда так думаешь? - Конечно! И это был бы замечательный учебник. - Спасибо, милый… - рассмеявшись, она поцеловала его, отчего оба чуть не споткнулись. А потом призналась: - Я уже начала писать, Гарри! Все, пришли. Они остановились перед лавкой. Гарри разглядывал ее с некоторым волнением. Здесь он купил свою палочку – ту самую, которая сейчас (несмотря на замечание Бонда), лежала в заднем кармане джинсов. Он машинально достал ее и ему показалось, что она излучает тепло – может, тоже вспомнила, что ее изготовили здесь? Что-то изменилось в лавке – Гарри не сразу понял, что именно, потом заметил – буквы вывески, которую он помнил облупленной от старости, блестела новой позолотой. «Семейство Оливандер - производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры»… Витрина, когда-то пыльная, тоже сияла чистотой, но в ней по-прежнему на выцветшей фиолетовой подушке лежала только одна-единственная палочка, потемневшая от времени. Только подушечка и палочка на ней хранили воспоминание о прежнем хозяине лавки. Оливандера-старшего не стало, а с его сыном они не были знакомы. Им было несколько не по себе, когда зашли и где-то в глубине магазина зазвонил колокольчик. Однако Мартин Оливандер оказался настолько похожим на своего отца – и внешне, и негромким голосом, и спокойной, отрешенной манерой разговора – что временами казалось, будто Оливандер-старший вернулся, помолодев, из Страны Мертвых. - Добрый вечер, - сказал он, выйдя из внутренней комнаты. – Очень рад, мистер Поттер. Мисс Грейнджер, если я не ошибаюсь? Очень приятно познакомиться именно с вами. Он вышел из-за прилавка и галантно подвинул Гермионе стул. Гермиона улыбнулась и села, несколько удивленная его вниманием. - Ива и драконья жила, правильно? - спросил мастер. – Я делал вашу палочку, мисс Грейнджер. Одна из первых, сделанных мной, когда я начал помогать отцу в его работе. Вы заметили, наверное, что она отличается от палочки мистера Поттера, да и от всех отцовских… - Ну да, - улыбнулась Гермиона, крутя палочку в пальцах, - у нее резьба. Мне это так понравилось, когда я выбирала… - А ей понравились вы. Отец считал, что не волшебник выбирает палочку, а палочка – волшебника… А на мой взгляд, они выбирают друг друга. С вашими палочками есть какие-то проблемы? Или вы зашли по другому поводу? - С ними все в порядке, мистер Оливандер, - заверил его Гарри, взял у Гермионы меч и подошел к прилавку к прилавку. – Мы хотели показать вам это. Он аккуратно развернул ткань и положил мечи рядом. Ни слова не говоря, Оливандер подошел и начал разглядывать их. В вечном полумраке лавки – сейчас, с наступлением вечера, ее скудно освещал только огонек масляной лампы на стене – его большие серебристые глаза, как и у отца, будто светились собственным лунным светом. Глаза, как у Луны! - вдруг сообразил Гарри. И как у Роберта Лавгуда. Похоже, они были не только друзьями, но и родственниками. Оливандер медленно поднял руку и почти ласково провел пальцами по рукояткам и гардам мечей. - Они сейчас ваши? – тихо спросил он. Гарри и Гермиона, которая встала и тоже подошла, кивнули. - Вы хотели узнать насчет этого, мисс Грейнджер? – он взял меч Гриффиндора и отвернул шишечку. – Да, вы правильно поняли - Годрик Гриффиндор действительно сделал его продолжением палочки. Он был волшебником-воином, а держать одновременно и палочку, и меч не очень удобно. - Мне не хочется держать свою палочку в мече, - возразила Гермиона. - А вы сможете работать одновременно с двумя магическими предметами? - усомнился Оливандер. - Смогу! – заверила она. - Тогда я могу посоветовать купить еще одну палочку. - Да, я так и собиралась. Оливандер направился в угол лавки, где отдельно стоял маленький стеллажик и начал рассматривать узкие коробки. - Попробуйте эту, - каким-то странным тоном сказал он, вернувшись к ним. - Я сделал ее совсем недавно. Гермиона подчинилась. - Очень хорошая, - одобрила она, выпустив озаривший всю лавку многоцветный фейерверк. – И резьба тоже красивая… ах! – она свела палочки вместе, и их вдруг охватило золотистое сияние. – Да они как родные сестры! - Они и есть сестры, - задумчиво сказал Оливандер. Он уселся за стол. Мягкое лунное сияние его светлых глаз слегка разгоняло царивший в лавке полумрак. - Я сделал ее совсем недавно, - повторил он. - Долго пришлось рыться в своих и отцовских запасах, чтобы найти материалы, из которых я много лет назад сделал вашу первую палочку, мисс Грейнджер. И я даже не мог понять, зачем я это делаю, но что-то подсказывало мне – я должен, я обязательно должен сделать еще одну такую же палочку. А мастер должен доверять таким предчувствиям. Я нашел кусок той самой ветки ивы, коробочку с жилами того же дракона и убедился, что предчувствие верно. Но пока вы не появились, я не мог знать, зачем это нужно. Теперь знаю, и работа завершена. Он улыбнулся. - Сколько я вам должна? – деловито спросила Гермиона. - Один сикль. - Ч… что? – Гермиона была потрясена. Оливандеровские палочки стоили не меньше пяти галеонов! - Один сикль, - с улыбкой повторил Оливандер, - потому что я отдаю ее вам бесплатно. Но поскольку мастер всегда должен получить что-то за свой труд, а покупатель - не чувствовать себя неудобно, одного сикля вполне достаточно. Во всяком случае, я чувствую, что так надо – а, как я уже говорил, мастер доверяет своим ощущениям. В полной растерянности Гермиона вручила ему серебряную монетку. Оливандер взял со стола меч Гриффиндора, отвинтил шишечку на рукоятке и вложил туда палочку. Достав меч из ножен, прошептал заклинание, и по лезвию побежали искристые кольца, запахло грозовой свежестью. - Все работает, - с удовлетворением сказал он и встряхнул меч. Кольца слетели с лезвия, раскатились по полу и по лавке заметались веселые блики. Он поднес рукоятку к уху, слегка потряс. – Как влитая. И хорошие ножны, - он вложил в них меч. – Похоже, работа Флиттвика – он любит такие серебряные узоры. Я в первый момент испугался, когда увидел ножны, но потом заметил, что они новые. Они уставились на него. - Вы знали про те? – поразился Гарри. - Но об этом же писали! – в свою очередь удивился Оливандер. – Разве вы не читали… - он осекся. – Простите, мисс Грейнджер, это было нетактично. Я забыл, что в то время вас не было… среди живых. - Ничего, все в порядке, – засмеялась Гермиона.- Сейчас-то я живая! Стоит просмотреть подшивки «Ежедневного пророка», видимо… в нем писали, да? - И там, и где только не писали. - Мне в то время было не до этого, - тихо объяснил Гарри. – Я читал другое… - Да, я понимаю, - спокойно сказал Оливандер. – Я в курсе, Гарри. Впервые он назвал его по имени. - Здесь, в Косом переулке, можно услышать многое, - сказал он, уселся и облокотился о прилавок. Кивнул на стулья. Придвинув их поближе, Гарри и Гермиона тоже уселись. – Но вы, наверное, знаете, Гарри. Как о вас говорят, о вас и о вашем открытии. Как надеются на вас… те, кто потерял близких. В том числе – и я… Гарри долго молчал. - Нет, я не знал, - сказал он наконец. – Но мог бы догадаться… Я очень хотел бы оправдать эту надежду, мистер Оливандер… но не знаю как. - Но вы ищете, - сказал тот. Это было утверждение, а не вопрос. - Мы все ищем. Оливандер провел рукой по лежащему на столе Экскалибуру. - Вы оправдаете наши надежды, Гарри, - сказал он. – Я говорю это не для того, чтобы вас подбодрить. Я это знаю, хотя и не знаю, как это вам удастся. Гарри с большим удивлением посмотрел на него, а Гермиона засмеялась. - Простите, - смущенно сказала она, - просто это прозвучало… очень знакомо. Ну, примерно в таком стиле выражается одна наша подруга. - Малышка Луна? – с неожиданной нежностью спросил Оливандер. - Вы и правда родственники? – с любопытством спросила Гермиона. – Я заметила – у вас очень похожие глаза. Казалось, Оливандер не слышал вопроса. Он смотрел куда-то вдаль, все с той же нежной улыбкой – мысли о Луне, наверное, вызывали в нем очень теплые чувства. Гарри уже собирался деликатно прокашляться, чтобы нарушить молчание и спросить об Экскалибуре, но тут мастер сказал: - Родственники?.. Да, очень дальние… Все чистокровные волшебники так или иначе в родстве между собой. Нас мало, слишком мало… Если бы не маглорожденные, вроде вас, Гермиона, и не полукровки вроде вас, Гарри, волшебники давно бы выродились, и магия навсегда ушла бы из нашего мира. Он замолчал, и лунное сияние его глаз будто стало ярче, прорезая полумрак лавки. Гарри глянул на свою подругу, и в отсвете этого сияния ему показалось, что в ее глазах поблескивают слезы. Он снова хотел заговорить, и снова Оливандер опередил его: - Однако сходство наших глаз не имеет ничего общего с кровным родством, с обычной генеалогией. Если уж рядовых волшебников маловато, то что сказать о нас… Нас, можно сказать, почти что и нет. Погибла Летиция Лавгуд, погиб отец. Совсем недавно умер мой учитель Альберик Граннион. Гермиона, которая во все глаза смотрела на него, сочувственно кивнула. Конечно же, она читала об этом. - До недавних пор в Англии нас оставалось всего двое. Я и Роберт. И вдруг я узнаю, что Луна, малышка Луна воскресла! Вряд ли вы можете представить… - Очень даже можем, - осторожно возразил Гарри. Оливандер улыбнулся и покачал головой: - Не в такой степени, Гарри. Для меня тут есть еще кое-что. Для вас – да: вернулся человек, которого вы любили; да, замкнулся ваш Круг… О, этим я был очень счастлив – что Луна под защитой Круга, что она сейчас неуязвима для тьмы и зла. Может быть, неподвластна смерти. Я разделяю ваше счастье, но есть, как я уже сказал, еще что-то. Вернулась к жизни одна из нас. - Но из кого «из вас», мистер Оливандер? – взволнованно спросила Гермиона; по ее щеке бежала слезинка, а синий зверек на плече присмирел и, казалось, тоже слушал. – Кто вы? - Лунные Мастера. Гермиона ахнула и на время потеряла дар речи. Оливандер тоже молчал. О Гарри и говорить было нечего – он уже забыл о своем вопросе и только смотрел на него, завороженный и сиянием серебристых глаз, и всем этим необыкновенным и непонятным разговором. О Лунных Мастерах он никогда не слышал и не читал, хотя ему казалось, что за полгода со дня Битвы он прочитал книг не меньше, чем Гермиона. Но раз она что-то об этом знала – значит, где-то о них написано. - Поверить не могу, - сказала наконец Гермиона. – Луна – Оружейница?! Тут уже удивился Оливандер – хотя, казалось, удивить его чем-нибудь невозможно. - Вы даже это слово знаете, Гермиона? - Ну, я читала… В «Магии античных времен». Правда, это очень старое издание, я его нашла в запаснике нашей библиотеки. - Спасибо, - задумчиво сказал Оливандер, - обязательно надо будет почитать. Хотя это и неправильное название, но все же… память о нас все еще сохранилась. Не совсем правильно называть нас Оружейниками, хотя я-то как раз Оружейник, пусть я и делаю палочки, а не мечи. Но Луна – нет, хотя у нее есть все задатки, но даже я не могу представить ее у наковальни и с молотом в руке! Все трое рассмеялись, представив эту картину. Пушистик и тот звонко запищал, и Гермиона отдернула голову – сидел он у самого уха. Оливандер только сейчас обратил на него внимание. - Не отпустите его? – попросил он. – Пусть уберет немного. - Он, наверное, сбежал из лавки Уизли, - заколебалась Гермиона. - А, нет! – рассмеялся Оливандер. – Господа Уизли заключили договор с местными властями. Их пушистики сейчас убирают Косой переулок. Что делать, мода на них несколько прошла, спрос упал, но Уизли здорово вывернулись. Деловые ребята! Заметили, насколько чище стало на улице? Да и на мою витрину можете посмотреть! Гермиона со смехом сняла зверька с плеча и осторожно поставила на пол. Синий клубочек тут же умчался в угол и начал слизывать опилки. - Теперь понятно! – сказала она. – Он как раз сидел на краю урны. - Раз на краю, - заметил Оливандер, - значит, в самой урне было еще три-четыре штуки, и беднягу не пустили внутрь. Ничего, у меня наестся. Я не очень-то люблю возиться с уборкой. Некоторое время они смотрели на пушистика, потом Оливандер без всякого перехода сказал: - Был волшебник, создавший нас. Или, вернее, сделавший нас Мастерами. В дикую, варварскую эпоху ему хотелось раз и навсегда побороть зло. Он понимал, что это невозможно, но ему хотелось. И чего-то ему удалось добиться. Это он выковал ваш меч, Гарри, этому мечу тысячи лет. Он нашел в Индии металл, магическое железо под названием «вутц». Объехал полмира, разыскивая самую волшебную древесину, чтобы изготовить уголь, ведь сталь – это сплав железа и угля, если вы не слышали… Он нашел все необходимое – и понял, что у него все еще ничего нет. Он прекрасно чувствовал изменения, происходящего в металле при ковке, но чувствовать – это еще не значит видеть, а видеть – еще не значит постигать. «А это Гермиона знает? – подумал Гарри. – Было ли это в книгах?» Он посмотрел на подругу. Нет, она не знала. И очень хотела знать. - Как звали того волшебника, мистер Оливандер? – спросила она. - Экскалибур. Экскалибур Оружейник с Авалона… Свет его лунных глаз струился над их головами, делая прошлое почти зримым. Но Гарри с Гермионой он тоже видел и уловил недоумение на лице Гермионы. - Да, первоначально название было именно это, - пояснил он. – Экскалибур и его ученики назвали себя Оружейниками. Потом, когда они поняли, что новая магия годится не только для создания оружия, они приняли новое – Лунные Мастера. Малышка Луна, ее родители, я и мой отец – мы все их далекие потомки. Есть такое магловское слово – «гены». Знаете, да? Немало волшебников носит в себе гены с магией лунных глаз. Немало… но все же мало. И все-таки иногда в семьях волшебников рождаются дети с лунным светом в глазах. Я ответил на ваш вопрос, Гарри? Гарри хотел кивнуть, но почему-то вместо этого улыбнулся и покачал головой. Оливандер вовсе не обиделся. - Конечно же, я не ответил. Но уже вечер, друзья, - он встал. – Приходите днем, когда будет достаточно времени для рассказа. Он вложил меч в ножны и протянул ему. - Я вам советую не прятать его, - добавил он. – А чтобы не мешал, не носите его на боку. Наденьте перевязь через грудь, и он будет у вас за спиной. Гарри так и сделал. Примерился, как легче достать, подрегулировал пряжку, и рукоятка оказалась над правым плечом. Оливандер улыбнулся и с одобрением кивнул, когда Гермиона последовала примеру. - Гарри, - сказал он, - прислушивайтесь к нему. Он может рассказать намного больше, чем я. И еще… - Что? - За свой рассказ я потребую плату, - он улыбнулся их удивлению. - Я очень хочу, чтобы вы оба рассказали мне о судьбе ножен вашего меча, Гермиона. О последнем хоркруксе Волдеморта. То, что не писали в газетах. Я Оружейник, и то, что связано с необычной судьбой волшебного оружия, очень меня занимает. Оба кивнули.
…Переулок практически опустел, тени еще больше удлинились, поглотив его почти целиком, лишь крыши все еще были озарены, и время от времени ярко вспыхивали окна верхних этажей. В установленных на столбах чашах понемногу разгорался магический огонь. - Гарри… - Что? - Я круто выгляжу? Он улыбнулся, посмотрев на нее, и кивнул. Гермиона просияла. «Что-то в ней действительно изменилось, - подумал Гарри. – И не в мече дело…» Хотя меч за спиной придавал ей неповторимый облик, и он засмеялся. - Девушка-рыцарь, - сказал он. – Моя боевая подруга… - Папа, что ли, разболтал? – она старалась говорить сердито. Гарри со смехом обнял ее за плечи, собираясь что-то сказать, но она вырвалась и остановилась, озираясь. - Что? - Что-то… не знаю. Но мне не нравится. Гарри кивнул на проем между домами: - А что ты хочешь? Это же Лютный переулок. - Но раньше я столько раз здесь проходила, и… - она замолчала, вглядываясь. Гарри посмотрел туда же. Лютный переулок был узким, извилистым, но в участке до ближайшего изгиба вроде ничего подозрительного не было видно. Горел одинокий фонарь неприятного пурпурно-синеватого цвета, еще какой-то огонек за одной из витрин… или перед витриной? Легкий туман, появившийся вместе с вечерней прохладой, в Лютном переулке словно несколько сгущался – или это был эффект тамошнего света? Огонек почему-то притягивал внимание. Как-то очень странно и интересно менялся у него цвет. Не сразу и заметишь… Гарри вдруг резко вздрогнул и оглянулся на Гермиону. Та продолжала смотреть в переулок широко раскрытыми глазами. Стиснув зубы, он с размаху ударил ее по лицу. - Ты что?! – завизжала Гермиона, отшатнувшись и держась за щеку. - Очнись! Тебя завораживают! – закричал он, догадавшись, что заклятие было нацелено на нее; выхватил меч и шагнул, вставая между ней и разверстым проемом. – Беги! Гермиона, беги!!! - Нет! Он скрипнул зубами, услышав шелест извлекаемого меча; мелькнула мысль: «Зря я сказал насчет боевой подруги». Тихо прозвенев, загорелся Круг (почему только сейчас? Почему не тогда, когда вспыхнул зловещий огонек?) и одновременно из Лютного раздался хлопок аппарации. - Гарри! Гермиона! Вы где? Они начали озираться – голос Рона доносился из пустоты. - В Косом переулке! - отозвался Гарри. - Откуда ты говоришь? Это вообще ты? - Это я! Я дома, мы все тут! Гарри, только что пытались похитить Луну! Я говорю через Круг! - Блин! У нас то же самое! Кто-то хотел заворожить Гермиону! Отвечая, он не переставая всматривался во все мало-мальски подозрительное. - Рон, Луна в порядке? – крикнула Гермиона. - Да, она ранила двоих и отбилась! Мы тут с ней и Джинни, охраняем окна и дверь. Папа с Биллом и Невиллом ловят их во дворе. - Кого «их»? - Да если бы я знал! Вроде Пожиратели – в черном, в масках. Луна двоих проткнула саями, остальные их утащили. - Я выпустила стрелу, - вмешался голос Джинни, - в кого-то из них попала… Они уже сбежали, наверное, - пауза. – Так и есть. Невилл и Билл с папой только что вернулись. Идите к нам! Гарри и Гермиона с мечами в руках стояли спиной к спине; чтобы переглянуться, каждому пришлось оглянуться через плечо. - А вдруг они нападут на Фреда с Джорджем? Надо бы их предупредить. - Ой! Тогда мы к вам! - Лучше оставайтесь с родителями, - озабоченно посоветовала Гермиона. - Здесь достаточно людей, - возразил голос Джинни. – И Чарли, и Билл, и Флер. Где вы? - Перед «Гринготсом». Поняв, что слышимость все равно отличная, они разговаривали совсем тихо. Гарри напряженно прислушивался. Ни шагов, ни хлопков трансгрессии. Могло ли быть, что неведомые враги ретировались, потерпев неудачу? Но серебристая нить по-прежнему мерцала вокруг них. Значит, опасность оставалась! - Гарри, Гермиона, мы не можем! – испуганным голоском сообщила Джинни. - Похоже, на нас наложили чары, а мы и не заметили! Мы не можем трансгрессировать! Гарри чуть не выругался – и одновременно почувствовал облегчение: похоже, друзья в безопасности. - Как у вас? – снова спросил Рон. - Пока ничего. Наверное, этот сбежал. Но Круг не гаснет! - И у нас… - Тихо! Он уловил какое-то движение. Не в Лютном переулке – где-то поблизости от угла шевельнулась какая-то тень. Снова хлопок, сдвоенный – на месте пропавшей тени и где-то сзади. Гарри молниеносно развернулся, на шаг отступив от Гермионы, и увидел на ступеньках, ведущих в банк, черный силуэт. Враг уже поднял руку; краем глаза Гарри заметил, что Гермиона резко выгибается назад, одновременно приседая на согнутых ногах. Еще не зная, что готовит неведомый противник, он сделал полный поворот вокруг себя, держа меч горизонтально. Бонд не зря восхищался их взаимодействием – Гермиона словно лежала на невидимой поверхности, балансируя в футе над мостовой, и меч прошел над ней. Со ступенек уже доносился крик: - Авада… …Что-то произошло. Голос стал ниже, крик медленней, гласные странно растягивались: - …Ке-е-е… да-а-а... вра-а-а! Воздух почему-то уплотнялся, меч и руки вязли в нем – ощущение было, как при движении под водой во время второго испытания Турнира. Преодолевая сопротивление, клинок мягко плыл над Гермионой, которая уже лежала на плитах и с какой-то странной медлительностью откатывалась в сторону. Нить Круга наливалась светом, утолщалась; клинок, рассекающий плотный воздух, пронизывала дрожь. Гарри явственно ощущал, как Круг и меч наполняются жизнью, готовясь встретить сорвавшуюся с вражеской палочки зеленую смерть; а та уже стекала с ее кончика, яркая зеленая игла неспешно удлинялась и указывала на Гермиону… вернее, на то место, где она стояла секунду назад. Клинок Экскалибура уже вышел за пределы Круга, и Гарри слышал его, слышал, как смеется в мече проснувшаяся неистовая жизнь, подтрунивая над медлительным Кругом. Где-то глубоко в себе Гарри слышал шепот: «Стояли двое у ручья, у горного ручья, гадали двое — чья возьмет? А может быть — ничья?..» (Олди) Кончик зеленой иглы был уже очень близок, воздух вокруг него кипел; Гарри повернул клинок плашмя.
«Мне снился сон. Спроси — о чем? Отвечу — ни о чем. Мне снился сон. Я был мечом. Я был твоим мечом. Я был дорогой и конем, скалою и ручьем, Я был грозой и летним днем, водою и огнем...» (Олди, с изменениями).
Клинок встретился со смертельным лучом и целиком поглотил. Меч дрожал от колоссального напряжения, Гарри с трудом удерживал его. Зеленый свет окутал лезвие, пытаясь через рукоять пробиться в державшие ее руки, Экскалибур сопротивлялся и просил о помощи, Гарри напрягал всю свою волю, вместе с ним удерживая в клинке смертельную энергию. Вдруг перед глазами возникла недавняя картина: как Оливандер стряхнул с меча Гермионы искристые кольца. Он наставил меч на противника и встряхнул, воспроизведя это движение. Казалось, меч вздохнул с облегчением. Сжавшись в зеленый комок, свет смертельного заклинания сорвался с клинка, метнулся назад и сбил с ног зловещую фигуру на ступеньках. Оглушенный, ошеломленный, Гарри опустил меч и бездумно смотрел на катящегося по ступенькам мертвого врага. Он не сразу понял, что время снова возобновило свой обычный ход. Спеленатое черной мантией тело достигло тротуара и замерло. Одним движением Гермиона встала на ноги, подошла. Взяла его за локоть. - Он хотел убить тебя, - прошептал Гарри. – Зачем? - Кто? – спросил из пустоты голос Рона. – Что у вас было, Гарри? На вас напали? Гермиона… - Я в порядке, - быстро сказала она. – Увернулась, а Гарри прикончил его. И больше вроде никого нет… хотя Круг еще светится. Она начала озираться. - Наверное, потому что мы держим связь, - отозвался Рон. – Мы скоро будем, Луна распутывает чары… Серебристая нить внезапно вспыхнула снова; Гарри и Гермиона одновременно отодвинулись друг от друга, встали в боевых стойках и чуть не зажмурились от ярко-красных вспышек, наткнувшихся на невидимую преграду и рассыпавшихся искрами. С легким опозданием до них донесся разноголосый крик: - Ступефай!.. Ступефай!.. - Что такое?! Всмотревшись в бегущих к ним людей, Гермиона опустила меч и выпрямилась: - Все в порядке, Рон. Это мракоборцы. Патруль. - И где они только были? – проворчал Гарри, пряча Экскалибур в ножны. - Не двигаться! – крикнул кто-то из бегущих. – Стоять на месте! Они подчинились, Гермиона тоже убрала меч. Появление патрульных вызвало смешанные чувства – раздражение с облегчением. И облегчения было все же больше - несмотря на то, что мракоборцы, с мрачными лицами и палочками наготове, окружили их. Капитан патруля молча кивнул на труп в подножии лестницы, и после того, как двое из группы направились туда, спросил: - Кто-то применил Непростительное заклятие. Вы? - Он, - возразил Гарри, показав на тело. - Да, но мертв-то он! – с усмешкой парировал капитан и вдруг осекся. – Гарри Поттер?! - Совершенно верно! – сердито вмешалась Гермиона. – Этот человек пытался убить меня! Это законная самооборона, капитан! - Люмос! – приказал мракоборец, подняв палочку. Осветив их лица, он некоторое время пристально разглядывал их. И, поскольку его лицо тоже было озарено вспыхнувшим на конце палочки огоньком, Гарри ясно видел, насколько тот растерян. - Прямо и не знаю, мистер Поттер, - пробормотал он наконец. – Все верно, законная самооборона... Однако даже она не оправдывает применение Непростительных заклятий. - Я снова повторяю, сэр, - терпеливо объяснил Гарри, - «Аваду» применил он. Я отбил заклинание, и оно ударило в него. Глаза патрульного чуть не вылезли из орбит. Кто-то из его подчиненных издал нервный смешок. - Ну, что? – резко спросил капитан. Вопрос был адресован тем, кто осматривал тело. Они выпрямились. - Безусловно, мертв, - сказал один из них. – Типичная «Авада Кедавра». А второй добавил: - Туда ему и дорога. Это Лестрейндж. - Что-о?! Разом забыв про Гарри и Гермиону (Гарри даже почувствовал легкую обиду), мракоборцы вслед за своим капитаном бросились к лестнице и столпились вокруг мертвеца. У всех в руках вспыхнули палочки. Кто-то воскликнул: - Но ведь его посадили пожизненно! Он не мог получить амнистию! Что он тут делает? Или Скриджмер совсем… - Не нужно! – оборвал его капитан. Он присел на корточки и некоторое время разглядывал мертвеца. – Скорее всего, это его брат Рабастан, они похожи. Рабастана амнистировали, это точно. Мистер Поттер, подойдите, пожалуйста. И вы, мисс… - Грейнджер. - Грейнджер? – запинаясь, повторил капитан. – Гермиона Грейнджер? Воскресшая? Простите, я вас не узнал… Патрульные расступились, пропуская их к лежащему на плитах телу. Кто-то уже сорвал с него маску, и на всех палочках мерцал «Люмос». Гарри несколько секунд смотрел в остекленевшие глаза; мракоборцы ждали, время от времени обмениваясь негромкими репликами. Света от палочек было маловато; достав меч, Гарри присел на корточки и прошептал: «Люмос», осветив лицо мертвеца. Кто-то издал удивленный возглас. Другой голос сказал: - А что ты ждал? Это же Поттер. - Да, он и не такое может. Если уж отбил «Аваду»… - А видел, как они закрылись от «Остолбеней»? Не могли же мы все промазать, верно? В другое время услышать такое было бы очень лестно, но сейчас разговоры отвлекали. Гарри пытался вспомнить давние газетные фотографии - времени первого побега заключенных из Азкабана. Он посмотрел на Гермиону, которая присела рядом – встретив его взгляд, та кивнула – и сказал: – Это Родольфос Лестрейндж. Я уверен. Капитан потребовал, чтобы они рассказали о произошедшем с самого начала. Однако, услыхав про огонек в Лютном переулке, тут же повернулся и выпустил из своей палочки сноп красных искр. Пролетев вдоль Косого переулка, искры погасли. Некоторое время ничего не происходило, а потом… Испуганно вскрикнув, Гермиона одной рукой схватилась за локоть Гарри, а другой выхватила палочку. Он тоже вздрогнул, увидев мчавшихся длинными стелящимися прыжками больших кошек. Оранжевые полосы на шкуре тигра ярко вспыхивали, когда тот пересекал освещенные фонарями участки. А второй зверь, вполовину меньше, так и оставался угольно-черным. Капитан мимоходом оглянулся с ободряющей улыбкой и шагнул навстречу. Остановившись перед ним, звери присели; мракоборец что-то сказал им и показал на Лютный. Тигр и пантера сорвались с места. Пробегая мимо Гарри с Гермионой, оба коротко рыкнули – скорее дружелюбно, чем с угрозой – и растворились в переулке. - Да это же анимаги! – выдохнула Гермиона. - Конечно, - капитан вернулся к ним. – Они поищут того, кто наслал на вас морок. Что было дальше?.. – тут раздалась очередь хлопков. - Это еще кто?! Отшатнувшись, мракоборцы вскинули палочки. - Это мы, - коротко объяснил Рон. - Луна! – Гермиона бросилась к ним. – Ты в порядке?! - Вполне, - усмехнулась та. – А кое-кому из них не поздоровилось! - Луна распутала заклинание! – гордо объявил Рон. Капитан патруля шагнул вперед: - Я вас, кажется, знаю… Вы случайно не сын Артура Уизли? Рон коротко кивнул и повернулся к Гарри. Тому пришлось рассказать все с начала. Встав позади, капитан внимательно прислушивался. Рон побледнел: - Он и правда хотел убить Гермиону?! Зачем? - Непонятно. А зачем им понадобилась Луна? - Меня не пытались убить, - пояснила девочка. – Схватили и потащили. Им, наверное, и в голову не могло прийти, что я умею драться. - На вас тоже напали? – вмешался капитан. – Где? Ответить никто не успел – из Лютного переулка донесся полный ужаса крик. Все повернулись. Крик повторился снова, а потом в Косой переулок влетел волшебник в грязной и потрепанной мантии. Преследуемый по пятам тигром и пантерой, он мчался вслепую, не разбирая дороги, и чуть не налетел на друзей. Мракоборцы вскинули палочки, но Гермиона их опередила – выхватив меч, наставила на бегущего и выкрикнула: - Импедимента! Инкарцеро! Заклинание сбило беглеца с ног, и его тут же опутали вылетевшие из лезвия веревки. - Работает! – с удовлетворением заметила Гермиона, убирая меч. Звери сели по обе стороны от спеленатого волшебными веревками пленника; тот дергался и вертел головой, с ужасом глядя то на них, то на подошедших людей. - Я вам ничего плохого не сделал, мисс! – возопил он, увидев Гермиону. – Всего лишь безобидный морок! Ему наконец удалось сесть. - Мисс, я ничего против вас не имею! – заныл он. Все смотрели на него с отвращением. - У меня просто с деньгами плохо, а мне обещали хорошую плату за совсем, ну совершенно безобидное колдовство! Мисс, пожалуйста, отпустите меня! - Ну уж нет! – отрезал капитан. По его приказу двое мракоборцев поставили пленного на ноги. - Доставьте его в наш отдел, - приказал он, - и пусть его допросят под вертасерумом. Потом возвращайтесь сюда. Кивнув, мракоборцы аппарировали вместе с пленником. - А вы… - капитан повернулся к друзьям и заколебался, явно не зная, что с ними делать. - Надеюсь, вы не собираетесь арестовать и нас? – с вызовом спросила Джинни. - Нет, что вы! – растерялся капитан. – Хотя вам стоит явиться в Министерство для дачи показаний. Или нет… - на его лице появилось облегчение. – Вот как мы сделаем… Наши сотрудницы остановились здесь, в Косом переулке… Он кивнул на зверей. «Так это тигрица?» - удивился Гарри. - Я знаю, - вмешался Рон, весело глянув на зверей. – У моих братьев, их лавка неподалеку. - Вот и замечательно… - с готовностью согласился мракоборец и обратился к зверям. – Волшебные перья у вас есть? Тигрица и пантера кивнули. - Пусть они расскажут подробно все, а вы составьте протокол и сразу же отправьте в Министерство. Потом с помрачневшим лицом добавил: - Кто мог подумать, что здесь опять станет небезопасно? Ладно! Рад был познакомиться с вами, но мы должны продолжить патрулирование. Он отрывисто кивнул на прощание и провожал их взглядом, пока не раздались хлопки – вернулись патрульные, доставившие пойманного ворожея в Министерство. Капитан словно очнулся; бросив последний взгляд вслед удалявшейся группе, и жестом позвал остальных за собой.
Шли они молча, тесной группкой, поминутно озираясь, а по обе стороны, охраняя их, бесшумно скользили тигрица и пантера. Гарри хотел было предложить им вернуться в человеческий облик, потом сообразил – они же без палочек, и в зверином виде от них сейчас пользы больше. Правда, он чувствовал, что опасность миновала, но насколько можно было доверять этому ощущению? Напряжение не отпускало; видимо, оттого соседство зверей заставляло нервничать. И остальных тоже. Лишь Рон и Джинни улыбались, глядя на зверей; Джинни даже изловчилась и, когда тигрица поравнялась с ней, почесала ее за ухом. Зверюга басовито мурлыкнула. - Ты с ними знакома? – с любопытством шепнула Гермиона. - Как и ты, - Джинни загадочно улыбнулась. Гермиона вопросительно посмотрела на нее. - Лучше смотреть по сторонам, - нервно посоветовал Гарри. - Да кто сейчас на нас нападет? – возразила она. – Одного убили, второго поймали. А если и был кто-то еще, он уже видел, на что мы способны. Да и патруль появился… Гарри кивнул, но продолжил следить за окружающим. Пусть она и права, но расслабляться ему не хотелось – по крайней мере, пока они на улице. Близнецы ждали их на пороге лавки, лица у обоих были встревожены. Подбежав, звери начали об них тереться, отчего Джордж чуть не упал – тигрица была крупной! Почесывая за ушами пантеру, Фред сказал: - Слава Мерлину, все целы! Заходите, - он посторонился, пропуская громадных кошек. Вслед за ними все вошли в лавку. Звери тут же исчезли за дверью, которая вела в глубь дома. Рон изловчился и напоследок дернул пантеру за хвост. Та оглянулась, щелкнула зубами и сердито рыкнула. - Давно мечтал об этом! – заявил он в ответ на осуждающий взгляд сестры. - Ладно, братишка, не время дурачиться, - нервно сказал Джордж. – Папа связался с нами через камин, сказал о нападении и что вы здесь. Рон с удивлением посмотрел на него: - Чего ты так испугался? Или папа тебе не сказал, что все в порядке? - А с чего ты взял, что я испугался? – рассердился Джордж. - Ну, чтобы ты сказал «не время дурачиться»!.. Что-то звякнуло – это Фред, который убирал с прилавка чайные чашки, резко повернулся к ним, уронив блюдечко. Джордж уже набирал в грудь воздух, собираясь разразиться возмущенной тирадой, и осекся, когда тот сказал: - А ведь правда! Я как чувствовал, что что-то не в порядке! - Ты о чем? Не ответив, Фред с палочкой в руке шагнул к двери, распахнул и начал водить палочкой в воздухе. До Джорджа, видимо, дошло – достав свою палочку, он присоединился к брату. Остальные следили за ними в полном недоумении. - Луна! – позвал Фред через плечо. – Ты в следах разбираешься? - Да, а что… Не договорив, она вдруг вскочила и подбежала к ним, доставая палочку из-за уха. - Где? - В тумане, - ответил Фред. – В воздухе, в тумане… - Почти рассеялся, - заметил Джордж. - Это ничего, - Луна взмахнула палочкой. Вроде ничего не произошло, но она к чему-то внимательно прислушивалась. Снова подняла палочку и выпустила облачко искристых и быстро тающих пылинок. Гарри узнал заклинание «Фейридуст», про которое как-то давно рассказывал профессор Флиттвик, и начал что-то понимать. - Тонкая работа, - невозмутимо заметила Луна, закладывая палочку за ухо. – Но уже все, заклинание угасает. - А что за заклинание? – спросил от внутренней двери девичий голос. Все повернулись. - О! Привет! – воскликнул Гарри. – Здорово! – добавил он, когда вслед за Парвати из двери вышла ее сестра. – Так это были вы? Вы овладели анимагией?! - Ага! Что за заклинание, Луна? - Иди домой, - рассеянно ответила девочка. - Чего?.. – ошарашено и с обидой в голосе переспросила Падме. Встрепенувшись, Луна с удивлением посмотрела на нее: - Смысл такой. Я не знаю, как оно называется, но смысл такой: «Иди домой, на улице…» - А, вот ты о чем! - Заклинание «Агорафобос»! – воскликнула Гермиона. –Его наложили на туман? - Без проблем, он ведь и сам по себе был магическим. Взяли обычную «туманку» и… - Фред, Джордж! – крикнул Рон. – А «туманками» ведь вы торгуете! Фред покачал головой: - Давно не торгуем. С тех пор, как Малфой воспользовался нашим перуанским порошком, чтобы провести Пожирателей в Хогвартс. Ты нам тогда такой разнос устроил. - Ну… - Да нет, ты был прав. Мы еще тогда перебрали весь товар и ликвидировали все, что можно как-то по-дурному использовать, - он почесал в затылок. Тем временем Падме, несколько виновато косясь на Луну, развернула на прилавке свиток пергамента, положила на него Самопишущее перо и достала палочку, готовясь оживить его. - Давайте, - решительно сказала она, обойдя прилавок и устраиваясь рядом с сестрой. – Кто первый? Она по очереди посмотрела на Рона и Гарри. - Видимо, я, - сказал Рон. – Похоже, напали сначала на нас. - Подожди, - остановил его брат, - Началось все скорее уж с тумана. Где-то с час назад… Или полтора… По его словам, этот туман выглядел совершенно обычным образом – легкий, прозрачный, исполненный даже какого-то очарования. Обычный туман осеннего вечера. Но на людей подействовал странно – как туман, напускаемый дементорами во время волдемортовского террора. Правда, ощущение было далеко не таким сильным – потому и все принимали его за обычное плохое настроение. Открытое пространство несколько давило и вызывало легкую тревогу. Возникало желание поскорее вернуться домой, оказаться в надежных четырех стенах. Где-то в течение получаса Косой переулок совершенно опустел. - Вот это и показалось мне странным, - говорил Фред. – Сейчас, когда мы об этом заговорили. Здесь ведь обычно в это время полно народу, да мы и сами любим погулять после закрытия лавки. Загнать домой пушистиков… ой! Хлопнув себя по лбу, он выскочил на улицу, сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул. - Сейчас вернутся, - сказал он, войдя обратно. – Они у нас дрессированные. Радуясь возможности немного отвлечься, Гарри с интересом смотрел через витрину. Вдоль стен словно потекли пушистые ручейки. Разноцветные комочки пуха мчались, возбужденно попискивая, и исчезали где-то под витриной, где, видимо, находилось окошко в подвал. - Когда на улице люди, некоторые дамы начинают визжать, - заметил Джордж, проследив за его взглядом. – Им кажется, что это какие-то особенные мыши. Все с любопытством столпились у витрины. Вдруг Парвати ойкнула и метнулась к пергаменту на столе. - Ну, так я и знала, - с досадой воскликнула она. – Гермиона, ты ведь умеешь править текст? Помоги немножко, а? - А что там такое? – достав палочку, Гермиона подошла к прилавку. - Ну, про мышей убери, а то в Министерстве нас засмеют! Хихикнув, Гермиона склонилась над пергаментом и начала водить палочкой по строчкам. Друзья тоже стали посмеиваться. - Лучше останавливай его, когда разговор не в тему, - посоветовала Падме. – Ну что вы смеетесь? Половина работы у мракоборцев – это писанина! - Вот видишь, Гарри! – сказал ему Рон. – Ты вроде хотел стать мракоборцем… - Уже не хочу. И не из-за писанины, кстати. - А почему? - Потому что это Министерство, - отрезал Гарри. – Давайте вернемся к теме, ребята. Нам самим надо разобраться в этих нападениях. Какие-то они странные… Нелепые. Фред, ты уже все? - Да… разве что… Нет, не все. Эти парни из патруля зашли к нам на чашку чая –они иногда просто так заходят, все равно ведь до сих пор тут было спокойно. Но сегодня, похоже, не просто так – на них тоже подействовал туман, они были немного нервные, поначалу сидели как на иголках. Потом немного успокоились, но тут у Джона – так капитана зовут – зажужжал вредноскоп, и они сразу сорвались с места, только девочкам крикнули: «Превращайтесь и ждите!» и вылетели на улицу… Это когда на вас с Гермионой напали, да? Гарри кивнул. - Про нас потом, - сказал он. – Давайте по очереди. - А я уже все, - сообщил Фред. - Кстати, почему вы не превратились сразу? – полюбопытствовала Джинни. Парвати покраснела, а Падме нервно оглянулась на перо и подняла палочку. - Я все подредактирую потом, - успокоила ее Гермиона. – Я тоже удивилась - почему, когда мы пришли, вы не превратились сразу обратно, а куда-то спрятались… - Ой… - Парвати окончательно смутилась. – Ну, Гермиона… Мы ведь еще начинающие анимаги… Мы можем превращаться сами, но еще не научились трансфигурировать одежду. Не голыми же перед вами возникать! Мальчики захихикали; Гермиона незаметно ткнула Гарри локтем и сурово глянула на Рона, который пробормотал: «А что, неплохо бы!» - Сейчас анимагии обучают только в Отделе Мракоборцев, - вставила Падме. Более уравновешенная, чем ее сестра, она, если и смутилась, хорошо это скрывала. - А чтобы получить подготовку, надо обязательно пройти стажировку на мракоборца, сейчас такое условие. И после обучения надо несколько месяцев сотрудничать с ними. У них нехватка людей, многие ведь погибли в Битве. Сейчас почти половина отдела – молодые ребята. Гарри наконец понял, что показалось ему таким непривычным в патрульных – они все были почти что их ровесниками! Согнав с лица улыбку, он повернулся к Рону. Правильно истолковав его взгляд, Рон начал рассказывать. Говорил он нервно и сбивчиво, временами путаясь, и было видно, что он крайне встревожен и напуган – особенно тем, что мишенями для нападавших стали девочки, которых он любил. Они иногда устраивали что-то вроде маленького пикника во дворе «Норы». Устроили и на этот раз, сидели вокруг костра и наслаждались его теплом и мягкой прохладой ранней осени – и вдруг возникли эти типы в капюшонах и масках. Один из них метнул заклинание прямо в костер, им пришлось покатиться по земле, чтобы избежать дождя искр и раскаленных уголков. Неизвестные обрушили на них целый залп заклинаний – в основном «Импедимента»… - Понимаете ли, - возбужденно говорил Рон, - заклинания разбивались о Круг, но их было много, очень много! Они, как лавина, давили на Круг, а через него – и на нас, нас буквально прижимало к земле! …Однако врагам пришлось ослабить заклинание, чтобы схватить Луну. Двое из них подняли девочку и потащили ее. По счастью, они не сообразили вывернуть ей руки – как она сама сказала, им и в голову прийти не могло, что она способна оказать сопротивление. К тому же они явно были растеряны, впервые встретившись с защитой Круга; когда и один из похитителей, выпустив девочку, с криком схватился за бок, они, вместо того чтобы продолжать атаку и не давать друзьям двигаться, опустили палочки и повернулись к нему. Ударом локтя Луна заставила согнуться второго, все еще державшего ее, освободилась, опустилась на колено и полоснула его стилетом по сухожилию. Тот упал, тоже закричав. Несколько человек бросились к нему и к его товарищу, который оседал, зажимая рану на боку. Одним прыжком Луна перемахнула через костер. Джинни схватила лук – она прихватила его с собой, собираясь продемонстрировать стрельбу вслепую. Рон свое оружие оставил дома, но палочка была при нем. Растерянный, освирепевший оттого, что кто-то поднял руку на Луну, он выпустил из палочки огненную струю, но промахнулся. Накладывая стрелу, Джинни в то же время сощурила глаза, насылая свой знаменитый сглаз. Невесть откуда на бандитов обрушилась туча летучих мышей, злых, кусачих и царапучих. Нападавшие бросились наутек, таща раненых товарищей и закрывая лица. Невилл потащил девочек в дом; Джинни все-таки выпустила стрелу, кто-то из убегавших дико закричал. Из окон дома засверкали разноцветные лучи – мистер и миссис Уизли, Чарли, Билл и Флер увидели, что происходит во дворе, и присоединились к схватке… - Остальное вы знаете, - закончил Рон, - то, что я сказал через Круг. Папа приказал мне и Чарли охранять девочек, попросил Флер следить со второго этажа, не появится ли еще кто-нибудь, и позвал Невилла и Билла с собой. Но этих типов и след простыл! - Мы даже не поняли, сколько их было, - вставила Джинни. – Показалось, что целая толпа. - Толпа или нет, но человек десять точно было, - сказал Невилл. – Я сидел дальше и видел их всех. Некоторое время все молчали, переваривая услышанное. Потом Гарри рассказал о том, как напали на них с Гермионой. Рассказ он начал с того момента, как они вышли из лавки Оливандера, рассудив, что появлению Бонда и рассказу о Лунных Мастерах в протоколе для Министерства не место. После него, поскольку это тоже требовалось для протокола, Парвати и Падме рассказали о пойманном ворожее. Этого типа в Лютном переулке знали все – своего рода достопримечательность. Он держал совершенно пустую лавку, где принимал клиентов, нуждающихся в «особых услугах». Чаще всего это было связано с необходимостью подчинить кого-то чужой воле, не прибегая при этом к Непростительным заклятиям. У Глена Ворожилы получалось хорошо. Его морок не мог сравниться по силе с «Империо», но зачастую оказывался более эффективным, поскольку Глен умел приноровить его к обстоятельствам: скажем, заставить прохожего замереть на месте, пока заказчик обчищает его карманы, или заставить игрока пойти не с той карты. У Глена, как и у многих обитателей Лютного переулка, были свои странности - например, он предпочитал ночевать не в своей лавке, а в пустых подвалах, и его клиентам порой приходилось искать его долго. Однако благодаря этой привычке он и попался. «У всех подвалов есть свой общий запах, - объяснила Падме. – А в зверином облике нюх у нас на высоте!»
Наконец Падме остановила волшебное перо и отдала свиток Гермионе, которая начала сосредоточенно вычитывать его, убирая палочкой лишнее. - Чего им надо-то было? – вслух пробормотал Рон. – Гарри верно сказал – как-то странно все это и нелепо! Почему Луну и Гермиону? Что они против них имеют? Луна пожала плечами: - Может, хотели отомстить за Волдеморта? Это же мы с Джинни и Невиллом прикончили его. Видно было, что она сама не особенно верит в свое предположение. Рон с удивлением глянул на нее, потом невесело рассмеялся: - Знаешь, а я думал, что ты нам тут же и скажешь, что к чему… - Мои знания – из прошлого, - спокойно возразила Луна, - а это было сейчас. Я не все знаю, Рон. Прости. - Это ты прости, - Рон погладил ее по руке. – Я пошутил. - Да я поняла. А жаль, что ты неправ. - Если бы они хотели отомстить, - возразил Невилл, - они бы напали и на нас с Джинни. А они только оттесняли нас и Рона. - И к тому же, - не отрываясь от свитка, деловито вставила Гермиона, - это предположение не объясняет, почему они хотели убить меня. Она выпрямилась, потянулась, свернула пергамент и отдала его Падме. Потом вернулась к Гарри. А тот сказал: - Как ни крути, ну ничего не сходится! Я сначала подумал, что хотели отомстить мне, причинить мне боль… Но тогда нападение на Луну – это месть Рону… а за что? За убийство Сивого? Но кто будет за него мстить? Крум перестрелял всех остальных оборотней! - И меня не пытались убить, - снова напомнила Луна. – Может, хотели взять в заложницы? - Да, – после некоторого раздумья согласилась Гермиона, - очень возможно. Только зачем? - Слишком много «зачем»… - хмуро заметила Джинни. – Все равно не сходится. Зачем им заложник? Чтобы подчинить Круг себе? Тогда зачем кого-то из нас убивать? Это же разобьет Круг, и тогда какой смысл в заложнике? Гарри против воли улыбнулся – когда надо, Джинни могла проявить логику не хуже гермиониной! Но сейчас логика заводила их в тупик. Он встретился взглядом с Гермионой. Видимо, она думала о том же. - Одной логики мало, - сказала она. – Очень не хватает фактов, ребята. И смысла. Для них-то какой в этом смысл? Будь нападение одно… скажем, Лестрейндж просто свихнулся от злобы и… нет, вряд ли. Это же он нанял Ворожилу, это ясно. Все было очень тщательно обдумано. Я тут подумала – может, меня тоже пытались похитить… но нет, морок заставлял меня стоять на месте, а не идти или трансгрессировать куда-то… То есть, Лестрейндж хотел быть уверен, что попадет в меня. Тоже странно! Куда легче было бы заставить меня трансгрессировать туда, где можно было бы убить без помех. - Ой! – Гарри поежился. – Ты иногда такое говоришь, что прямо мороз по коже! - Прости! Но нам надо разобраться, Гарри! - В любом случае, - возразил он, - у них ничего бы не получилось! Через Круг я найду тебя где угодно! И Круг защитил бы тебя, к тому же!.. – он осекся. - А они об этом знают? - А, ну да… Гм… - он вспомнил один момент. – Правда, Круг почему-то не сработал, когда этот Глен тебя завораживал! И мы не знаем, может ли он защитить от смертельного заклятия – я же отбил «Аваду» до того, как она коснулась Круга. - Наверняка может. Насчет морока – это же понятно. Он не опасен для жизни, и Ворожила сам сказал, что не имел против меня ничего личного! Кругу не на что было реагировать. Так… - она задумалась. – Это важно. Мы ведь еще не все знаем про Круг, Гарри. Тогда несколько жаль, что ты не дал заклинанию столкнуться с ним. - Ну, знаешь! – рассердился Гарри. – Мне не очень-то охота проверять такие вещи! Да еще на тебе! Гермиона посмотрела на него с извиняющейся улыбкой, но непреклонно продолжила: - Так вот, если вернуться к Лестрейнджу, то вывод напрашивается только один. Он хотел убить меня на глазах у Гарри. - Полнее безумие! – воскликнул Фред. – Что бы с ним после этого сделал Гарри, я даже боюсь представить! - И я не сомневаюсь, что Лестрейндж это понимал. Безумие, говоришь? Есть такое безумие. Фанатизм! Кое-кто недоверчиво хмыкнул. - Чьим же он мог быть фанатиком? – возразила Джинни. – Темного Лорда больше нет. - К тому же Волдеморт пришил его супругу, - добавил Гарри, которому предположение тоже показалось неубедительным. – Уж на что она была фанатичкой! И к тому же потерпел полное поражение. Чтобы после этого Лестрейндж стал за него мстить? - Да еще Гермионе, - поддержал его Рон. - Следовательно, - подытожила Гермиона, - он действовал по чьему-то приказу. И действовал как фанатик, готовый пожертвовать собой. Значит?.. Все уставились на нее. - Н-да… Неприятный вывод! – проговорил наконец Фред. - И кто, по-твоему, это может быть? – с сомнением спросил Рон. - Вот это я не знаю, - вздохнула Гермиона. – Слишком мало фактов! Но я уверена, что это не сам Лестрейндж. Новый Темный Лорд не стал бы действовать самолично. Знаешь, я думаю, что Лестрейнджа попросту подставили. Хотели узнать, на что мы способны. За неимением лучшего друзья решили принять эту гипотезу (хотя сама Гермиона заметила: «Наверняка это была не единственная цель»). Кем был новый Темный Лорд или как там мог сейчас называться лидер Пожирателей – уже не было охоты гадать. Джордж уже стал позевывать, после чего все вдруг почувствовали усталость. - Джинни, - позвал Фред, - как насчет по чашечке твоего знаменитого кофе? И вообще – давайте кое-что отметим. - А что? – оживилась Гермиона. - Ну как – нашу помолвку, - он изысканным жестом показал на просиявших близняшек, - предстоящее бракосочетание, твой день рождения… Мы же не позволим всяким недобитым Пожирателям Смерти испортить нам столько праздников! Джордж, тащи подарок! Тут уже повеселели все. Повинуясь палочке Джинни, по воздуху поплыл поднос с чашечками ароматного кофе. Джордж притащил из кладовки большущую красочную коробку. Луна запела: «С днем рождения!», все подхватили. - Спасибо! – сияя, Гермиона осторожно приняла подарок. – Правда, у меня день рождения только через три дня… - Значит, сегодня отрепетируем, - заявил Джордж. - А вот насчет вас не сообразила, - расстроено сказала она. – Надо было подумать о каких-нибудь подарках… Кстати, кто на ком женится? Близнецы и близняшки рассмеялись. - А вот это, дорогая Гермиона, - возвестил Фред, - навсегда останется секретом! Гермиона умоляюще посмотрела на сестер Патил, но те, с трудом сдерживая смех, сделали непреклонные физиономии. Джинни заметила, что это первая свадьба после Битвы. «Во всяком случае, между выпускниками Хогвартса» - уточнила она. Однако близнецы с несколько расстроенным видом покачали головами. - Мы тоже думали, что мы первые, - вздохнул Джордж, - но Ли Джордан и Анжелина Джонсон нас обломили – поженились еще два месяца назад! Гермиона наконец-то догадалась положить коробку на прилавок и начала разглядывать завязанный хитроумным узлом бант, из которого торчали не две, а три ленточки. - Знаешь, - сказал ей Джордж, - есть тут одна идея – отметить в один день и нашу свадьбу, и твой день рождения, и не где-нибудь, а в Хогвартсе! Как тебе? - Замечательно! –она подергала ленточки. - Ох, ну только вы могли придумать такой узел… - Патентованный узел Уизли! – провозгласил Фред. – Учти, он заколдован. Если будешь тянуть края по одному, он только затянется сильнее. Делаем ставки, ребята! Один кнат против десяти за то, что даже могучий интеллект Гермионы Грейнджер не разгадает этот узел! - Всего кнат? – обиделась она. - Пока – да, - многозначительно ответил Джордж. Наградив его исполненным подозрения взглядом, она вернулась к коробке. Тем временем Джордж пошел по лавке, протягивая каждому старую шляпу. Все со смехом стали кидать туда медные монетки. - Ага! – воскликнула Гермиона. Рассмеявшись, она нагнула голову, схватила кончик ленты зубами, обеими руками схватила еще две ленточки и дернула в три стороны одновременно. Узел развязался, и ленты повисли по обе стороны прилавка. Близнецы зааплодировали. - Кошмар! Мы проиграли! – провозгласил Джордж. – Выигрывают все остальные, поскольку твердо верят в Гермиону! Давай, Гермиона, открывай! Сняв крышку, Гермиона в некотором замешательстве уставилась в коробку. Потом опустила туда руки и вытащила коробку поменьше и тоже обвязанную лентами. На этот раз из банта торчали четыре ленточки. - А это – патентованный узел номер два, - объяснил Фред. – Условия те же. Ребята, ставка на этот раз – один сикль против десяти! Раскошеливайтесь! Поддержим нашу Гермиону! - Думаете, не справлюсь? – с усмешкой спросила она. Поставив коробку боком на пол, она наступила ногами на две ленты, осторожно взяла руками остальные две, затем присела, зажала коробку локтями и выпрямилась. Узел развязался. - Потрясающе, хотя мы снова проиграли! - прокомментировал Фред. – Что ж, получите свои выигрыши. Я утверждаю, что на третьем этапе Гермиона сдастся, поэтому ставка – галеон против десяти! - Не разоритесь так? – осведомилась она. – Как я поняла, там будет пять ленточек. Значит, снова придется пустить в ход зубы. - Ну, - усмехнулся Джордж, - раз ты так уверена, давай продолжим. Гермиона сорвала крышку, заглянула и остолбенела: - Восемь? Поколебавшись, она достала маленькую коробку с громадным разноцветным бантом. Близнецы заухмылялись, и Джордж снова пустил шляпу по кругу. - Колоссально! – воскликнул он, потрясая шляпой и прислушиваясь к звону золотых монет. – Гермиона, мы все тебя безумно любим, но… - Не отвлекай!!! Она раза два прошлась перед прилавком, пристально глядя на коробку, словно хотела развязать узел взглядом. Искоса посмотрела на близнецов и потянулась к палочке, но те еле заметно покачали головами. Гарри видел, как у нее горят глаза, и очень сильно за нее переживал. Задача казалась неразрешимой, хотя… Что-то было в легендах, которые он изучал летом. Что-то о… он вспомнил: - Гермиона! - Гарри, не… - начал Джордж, но Фред его перебил: - По-моему, подсказки допустимы. Давай, Гарри! - Гермиона, ты знаешь такое имя – Александр Македонский? Все, включая Гермиону, уставились на него в полном недоумении. Он колебался, не сказать ли напрямую, но боялся, что она обидится. Гермиона очень любила доходить до всего сама… хотя от подсказок не отказывалась. - Знаю, читала. А что? - А помнишь, как он транспортом обзавелся? Гермиона некоторое время смотрела на него, хмурясь и припоминая. Потом вдруг откинула голову и расхохоталась: - Гарри, ты гений! - Сама ты гений! - Ну, это уж само собой! А вы это имя знаете? – спросила она у близнецов. Те переглянулись и помотали головами. - Хорошо, - задумчиво сказала она; к ней явно вернулась уверенность. – Очень хорошо, что вы этого не знаете, ребята… Она смахнула за прилавок пустые коробки и ворох лент, отступила и сощурила глаза, примериваясь. Потом – никто и моргнуть не успел – ее рука взметнулась к плечу, меч свистнул, расплывшись блестящим полукружием, и снова оказался в ножнах. С торжествующей усмешкой Гермиона подошла к прилавку и щелкнула по боку коробки. С тихим шелестом ленты сползли с крышки, на которой остался лишь срезанный бант. - Это последняя? – деловитым тоном осведомилась она. Близнецы не ответили. Казалось, они разучились говорить. «Уж не Глен ли Ворожила их заколдовал?» - весело подумал Гарри, забыв на мгновение, что Ворожилу отвезли в Министерство. Гермиона торжествующе смотрела на онемевших близнецов. Гарри и Рон переглянулись и одновременно показали друг другу большой палец, а Джинни засмеялась и сложила пальцы в колечко. Луна и Невилл тихо зааплодировали. - Мы верим в Гермиону, - сказала Луна, первая нарушив тишину. - Да-а-а… - прокомментировал Фред, когда к нему вернулся голос. - Ну? – спросил Рон. – Где наш выигрыш? Джордж молча достал мешочек и начал отсчитывать монеты. А Гермиона спросила: - Ну что, открывать? - Открывай! – хором закричали друзья. - Подожди, - неожиданно спокойным тоном вдруг попросил Джордж, - я сейчас… Он раздал сложенные столбиками монеты, потом прислонился к стене и подмигнул брату. - Все, открывай! Гермиона насторожилась. На лицах близнецов был такой неподдельный интерес, что сразу становилось ясно – в коробке скрывается немалая каверза. Поколебавшись, она достала палочку, провела над коробкой и задумалась. - Что там? – с интересом спросила Луна. - Волшебный предмет с замкнутой магией, - пробормотала Гермиона. – Это все, что я могу сказать. Она наконец сняла крышку и, нахмурившись, уставилась на содержимое коробки. Потом достала оттуда… молоток. Обычный молоток-гвоздодер. Луна почему-то радостно заулыбалась. - Не поняла, - тихо и зловеще сказала Гермиона, глядя на близнецов и взвешивая в руке молоток. - Что, солнышко? – невинным тоном спросил Фред. – Это же подарок на твой день рождения. В хозяйстве пригодится. - Я бы поверила, если бы это был не ваш подарок! - И мой, - неожиданно вставила Луна. – Это я его придумала. Гермиона уставилась на нее. - Ну так в чем секрет? – жалобно спросила она. – Я поняла, что он заколдован, но что он может делать? - Заколачивать гвозди. И вытаскивать их. - Но это можно делать и обычным молотком! Зачем тогда магия? - Чтобы наоборот, - объяснила девочка, снова продемонстрировав свое умение простыми словами ставить всех в тупик. - Давай, Джордж, - сжалился наконец Фред. – Тащи сюда демонстрационный стенд. Широким жестом он пригласил всех поближе. Джордж тем временем надолго скрылся в кладовке; временами оттуда доносились грохот, скрежет и звонкие удары, словно бедняка ворочал что-то совершенно неподъемное. Наконец он появился, бережно, как хрупкую драгоценность, неся какой-то предмет. В первый момент друзья, столпившиеся у прилавка и уже изнывающие от любопытства, даже не смогли понять, что это такое. И какой же всеобщий разочарованный стон пронесся по лавке, когда Джордж бережно поставил на стол… деревянный брусок с двумя торчащими гвоздями! - Данный стенд, - начал объяснять Джордж, явно копируя нудный тон профессора Бинса, - был создан исключительно с единственной целью продемонстрировать наглядно работу новейшего изобретения фирмы «Уизли и Уизли» - магического молотка «Уизли-Универсал», каковой молоток, как правильно заметила присутствующая здесь мисс Лавгуд, предназначен преимущественно для вколачивания гвоздей и вытаскивания оных… продолжать? - Нет! – простонали в ужасе сразу несколько голосов. - Тогда перейдем к демонстрации. Гермиона, прошу! - И что я должна сделать? Вбить гвозди до конца? - Один вбить, а второй вытащить. - Ну ладно!.. Она резко стукнула по гвоздю, явно собираясь вбить его в брусок одним ударом. Гвоздь выскочил из дерева и покатился по прилавку. - Ха! – воскликнула Гермиона. Сначала с изумлением, потом с нарастающим восторгом она переводила взгляд с молотка на гвоздь. Потом решительно придвинула брусок поближе, Прижала его рукой, зацепила второй гвоздь «клювом» молотка и потянула. Сопротивляясь, гвоздь постепенно погружался в древесину, пока не сорвался со звонким щелчком и не погрузился по самую шляпку. С ошеломленной улыбкой Гермиона поднесла молоток к глазам, повертела, потом опустила его и расхохоталась: - Кла-а-асс!!! Так вот что означало «наоборот»! - А что еще могло означать? – удивилась Луна. Тут уже расхохотались все. Луна недоуменно заморгала, потом на всякий случай решила присоединиться к общему веселью. - Как-нибудь подсуну его папе, - решила Гермиона, аккуратно укладывая молоток в коробку. – Спасибо, ребята! Классный подарок! Ой, а где мой кофе? Гарри протянул ей чашку и взял свою. Чашки были волшебными, и кофе в них не остывал. Гермиона взмахнула палочкой – возник столик, а на нем торт. Луне тоже захотелось продемонстрировать кулинарную магию, и она сотворила какие-то странные конфеты, которые невозможно было взять в руки – когда к ним тянулись, они отбегали. - Попробуйте, - невозмутимо предложила она, - очень вкусные. - Придется поверить тебе на слово! – проворчал Невилл, безуспешно пытаясь поймать хоть одну. У остальных получалось не лучше. Луна, усевшись на коленях Рона, ела кусок торта и с интересом следила за их попытками. Рон посмеивался. - А я знаю секрет, - сказал он в ответ на сердитые взгляды. – Меня Луна уже угощала. - Ну так скажи! – воскликнул Джордж, размахивая палочкой. – Их даже «Акцио» не берет! - Ладно, сейчас покажу, - смилостивилась Луна. Она подошла к столику, отогнала от кучки одну конфету и быстро подвела руки с обеих сторон. Пытаясь убежать, конфета прыгнула в воздух и Луна поймала ее ртом. - Вот, - невнятно сказала она, жуя с наслаждением, - все просто. Конечно, когда она показала, все оказалось просто! Правда, нелегко, но зато увлекательно. Прошло не меньше часа, пока они переловили и съели коварные конфеты, которые проявляли чудеса ловкости. Пытаясь поймать одну особо упрямую, Гарри и Гермиона полезли с двух сторон под столик и умудрились столкнуться лбами, да так, что у обоих искры посыпались из глаз, а конфета досталась Джорджу. Сидя на полу, они потирали лбы и залечивали друг другу шишки. - Что бы там ни говорил Бонд, - заметила Гермиона, - нам, похоже, надо еще поработать над нашим взаимодействием… Гарри кивнул. - Тебе сегодня второй раз от меня достается, - виноватым голосом сказал он. - Ладно тебе! Тогда это было необходимо! - Знаю, - вздохнул он, - а все равно неловко… - Сейчас пройдет, - Гермиона засмеялась и поцеловала его. - А кто такой Бонд? – с любопытством спросил Джордж. Гарри и Гермиона некоторое время смотрели друг на друга; наконец он сказал: - Пожалуй, стоит рассказать сейчас. Рассказать удалось не сразу - Фред, Джинни и Рон преследовали конфеты до конца; кончилось тем, что несколько штук улетело в подвал, откуда сразу донесся возбужденный писк пушистиков. - Пускай тоже повеселятся, - философски заметил Фред, вернувшись в лавку. – Им, наверное, до сих пор не доводилось охотиться за прыгучим мусором. - Мои конфеты – не мусор! – обиделась Луна. - Понимаешь ли, Луна, - успокаивающим тоном начал объяснять Фред, - это с нашей точки зрения обидное слово. А пушистики ведь питаются мусором, за что их и любят. Для них мусор – это самое прекрасное, желанное и вкусное, что существует на свете. Поразмышляв, Луна улыбнулась. - Лучше нас пожалей, - со вздохом добавил Фред. - Я так ни одну и не поймал, и Джордж тоже, наверное. У нас, увы, нет вашей подготовки. - Да нет, - усмехнулся Джордж, подмигнув Гарри, - одна все же мне досталась. И правда вкусные штучки, так и тают во рту! - Не терзай мою душу, брат! - Ладно, - пожалела его Джинни, - держи. Она протянула ему несколько конфет. Луна широко раскрыла глаза: - Ты их остановила? Как? - «Имммобилис». Фред молча хлопнул себя по лбу. Луна начала хохотать. - Как же я не сообразила! – с досадой воскликнула Гермиона и потерла лоб. – Ладно… Давайте о серьезном. Сегодня произошло еще кое-что, кроме этих дурных нападений.
Против опасений Гарри, никто не выказал особой тревоги. Гермиона подробно пересказала весь разговор с Джеймсом Бондом, и некоторое время их друзья молчали, обдумывая услышанное. Но по их лицам Гарри видел, что эта невероятная новость никого не испугала, наоборот – у всех горели глаза. Первым, к его удивлению, нарушил эту задумчивую тишину обычно молчаливый Невилл. - Знаете, - сказал он, - а ведь это здорово. Я в детстве хотел дружить с детьми маглов, а мои родственники мне запрещали… Мне еще тогда казалось, что это какая-то дурацкая игра в прятки, которая будет длиться всю жизнь… - Она будет длиться, - возразила Гермиона. – О нас узнала только разведка маглов, и она наверняка будет держать все в секрете. - Все равно… - Невилл помолчал, подыскивая слова. – Все равно что-то сдвинулось! Раз кто-то из них понял… как он сказал? Что мы такие же англичане, как и они? Что сейчас не Средние века и быть волшебником – не преступление? Это что-то! От избытка чувств он замолчал. Джинни ласково сжала его руку. - Я согласна, - сказала она. – Но Гермиона права – это будет не скоро. Гермиона кивнула: - Многие волшебники ведь боятся не того, что маглы потащат их на костер, а что их будут заставлять работать на них – помнишь, Гарри, нам еще когда-то Хагрид такое говорил? Что все маглы захотят решить все свои проблемы с помощью магии и нам от них житья не будет? Гарри пожал плечами: - Ну, Хагрид… Мы все его любим, но говорит он порой очень наивные вещи, ты же знаешь! - Да, но многие волшебники и правда так думают. Особенно те, кто постарше. - Гермиона, главное, что мы так не думаем! – горячо возразил Рон. – Долго? Ну, пусть будет долго! Раз началось, значит, когда-нибудь да получится! Луна вдруг вскочила с его колен; отойдя в сторону, жестом позвала близнецов и начала негромко что-то объяснять. - Это верно, - сказала Гермиона Рону, - я с тобой согласна. Знаешь, я даже подумала – если бы это произошло не сейчас, а год назад! Еще до Битвы! Если бы они тоже приняли участие… Ну что ты усмехаешься! Ты знаешь, что после того, как Гарри меня вытащил из Страны Мертвых, через окно чуть не проникли дементоры? И папа отбился от них! - Я помню. Но ведь он сейчас волшебник, не так ли? Гермиона закатила глаза к потолку: - Да он тогда ничем не владел! Магия дала ему возможность видеть их – и все! Он от них отстреливался пистолетом, Рон, магловским пистолетом! И загнал их обратно, а пули разрушили проход! А то, что рассказала МакГонагалл? Помнишь, про автомат Крума? - У него были заговоренные пули, - возразил Рон. - Да, пули, но не сам автомат! Гарри оглянулся, но Джордж и Фред вместе с Луной и близняшками куда-то ушли. Гермиона тем временем продолжала: - А ведь пистолеты и автоматы – мелочь по сравнению с тем оружием, которое они наизобретали! В Битве нам его очень не хватало! Я говорю это только для примера, Рон. Нам есть чему у них поучиться! - Ну, может быть… - протянул Рон. И вдруг признался: - Я тоже такое думал. Папа ведь увлекается магловской техникой, ну, и я вместе с ним последнее время… Помнишь фордик, Гарри? Еще бы он не помнил! Гарри рассмеялся – их блистательный прилет на заколдованном автомобиле «Форд-Англия» на втором курсе стал одной из легенд Хогвартса! - Кстати, он до сих пор живет в Запретном лесу, - сказал он. – Хагрид его подкармливает. - Чем? – удивилась Гермиона. - Бензином, конечно. Не представляю, где он его берет. - В Лютном переулке, - ответил вошедший Фред, - там что угодно можно купить. Мы тут кое-что из вашего разговора слышали, ребята, и у нас есть что сказать. Луна предложила гениальную идею! Джордж и девочки вошли вслед за ним. - Не пытайся вогнать меня в краску, - невозмутимо заметила Луна, снова устраиваясь на коленях Рона, - я знаю, что я гениальная. И Гермиона недавно сказала. Все рассмеялись. - Тогда ты и расскажи, - предложил Джордж. В руке он держал такой же молоток и разглядывал его, что-то прикидывая. - Когда Гермиона рассказала про того типа, который использовал мантию-невидимку, я подумала - а ведь маглы перестанут бояться магии, если сами будут пользоваться магическими предметами, - объяснила девочка. – Такими, как этот молоток, с замкнутой магией. Или как мантия. - Но ведь молоток просто шутка, - удивилась Гермиона. - Ну не скажи! У меня дома есть такой. Очень удобно, когд
Они засиделись почти до утра. Веселье сменилось серьезным разговором; обсудили по второму кругу произошедшие нападения, но так ни до чего и не дошли. Гермиона была права – слишком мало информации. В какой-то момент Фред предположил, что новым Темным Лордом мог стать Люциус Малфой. «…а то что-то давно ничего о нем не слышно», - добавил он. Большинство над этим предположением посмеялось, лишь Гермиона отнеслась к нему серьезно, но все же возразила – может, он, а может, кто угодно. Слишком мало информации. «С тем же успехом можно считать, что за этим стоит Амбридж, - возразила Джинни. – Это, кстати, объясняет и глупость нападений!» Потом оказалось, что и Фред, и Джинни были правы – но это выяснилось много позже… Как водится, разговор понемногу рассыпался. Гермиона и сестры Патил негромко и весело что-то обсуждали, до Гарри долетали обрывки – девочки говорили о предстоящей свадьбе и о том, что лучше - европейский свадебный наряд или традиционный индийский; Гермиона исподволь пыталась все же добиться ответа на вопрос, кто за кого выходит замуж, близняшки от ответа уходили. Посмотрев на остальных, Гарри чуть со стула не упал – Джинни, Рон и Луна играли в шахматы, причем втроем! Не утерпев, он подошел и протиснулся между Невиллом и близнецами. Так и было – на столике лежала какая-то невероятная шахматная доска, шестигранная и разделенная на шестиугольные клеточки, и у каждого был свой набор фигур: золотые у Рона, красные у Джинни, а у Луны, конечно, синие, она обожала синий цвет. Кстати, он ей шел. Гарри некоторое время с интересом смотрел на игру, пытаясь вникнуть в правила – в целом такие же, как и в обычных шахматах, но шестигранные клеточки подразумевали двенадцать направлений против восьми у квадратных! Конь-то как должен ходить? Кое-что он уловил – нечетное количество игроков позволяло двум из них на время объединиться против третьего. И, похоже, любовь Рона к Луне на шахматы не распространялась – вместе с сестрой они наседали на нее, пытаясь взять синие фигуры в окружение. Луна особенно не переживала и играла рассеянно, думая о чем-то своем – как обычно. Ходы она делала странные и непредсказуемые, и атаки ее противников особого успеха не приносили. Что еще было заметно – фигуры вели себя не так, как в обычных волшебных шахматах, где порой разыгрывались настоящие сражения и Гермиона осуждала их за варварство. Эти, скорее, дурачились – порой фигура, которой надлежало быть «взятой», ни в какую не соглашалась уйти с доски. А «взятые» фигуры толпились у края и вытягивали головы, пытаясь разглядеть, что там происходит, махали ручками и вообще вели себя как заправские болельщики. Луна молча ткнула пальцем, синяя пешка храбро шагнула вперед, и Джинни с разочарованным возгласом откинулась на спинку – пат! Рон двинул ферзем, угрожая пешке; Луна, не глядя, тут же послала в атаку слона, и Рон последовал примеру сестры. - Ну давай, ходи, - сказала Луна. - Ты же мне мат поставила! - Что?! – девочка ошеломленно уставилась на доску. – Ой, прости, я и не заметила! Не расстраивайся, ладно? Сыграем еще? Рон усмехнулся, покачал головой. Предложил: - Гарри, может, ты? - Ну уж нет! – возразил Гарри. – Раз уж она обыграла лучшего шахматиста Хогвартса, у меня против нее ни одного шанса. Я с тобой, Луна, лучше на мечах сражусь, - сказал он девочке, – там хоть какие-то шансы есть. Луна просияла, но в то же время казалась несколько разочарованной. - Давай я, - предложила подошедшая Падме. – Джинни, если ты не будешь дальше… - Садись, - удивилась Джинни, освобождая стул. – Не знала, что ты увлекаешься шахматами. - Индия – родина шахмат! – с гордостью заявила Парвати, обходя столик и бесцеремонно сгоняя Рона. - Это Луна такие придумала? – спросил у него Гарри. Рон кивнул, он порой до смешного гордился своей подругой. Некоторое время друзья, окружив столик, с интересом следили за игрой. Близняшки стали ворчать, что они заслоняют свет, и Луна, взмахнув палочкой, заставила доску светиться – оказалось необыкновенно красиво. Скоро выяснилось, что Падме – отличная шахматистка, и Парвати с Луной пришлось объединиться против нее. Но даже Гарри, неплохо играющий в шахматы (хотя, конечно, до Рона ему было далеко), порой путался, пытаясь вникнуть в правила, и вскоре отошел от них – ему стало несколько скучно. Разговоры возобновились, и в какой-то момент он услышал, что Фред и Джордж рассказывают Гермионе о своем участии в битве. Он прислушался, и с немалым интересом. Для него до сих пор оставалось загадкой, куда они подевались – они ведь были с ними, когда Гарри понял, где искать Волдеморта…
…Бой уже шел, а Перси все еще метался, рассылая членов ОД по группам, которые, на его взгляд, нуждались в усилении. От всего отряда здесь оставались только они, их сестра, Гарри, Невилл и Луна. Гарри был бледен – шрам то и дело давал о себе знать, а это значило, что Волдеморт где-то поблизости. Они озирались, высматривая Рона и Гермиону, а те все не появлялись. Перси приказал им ждать и умчался к группе представителей Министерства – видимо, надеялся получить новые инструкции. - Как ты, Гарри? – встревожено спросила Джинни. - Так себе… - он прижимал руку к шраму, по лбу стекали крупные капли пота. – Он идет… - Волдеморт? Гарри, попробуй окклюменцию! Хоть немного же ты научился… - Нет! Тогда я не смогу за ним… там! – закричал вдруг Гарри, тыча пальцем. – Волдеморт там! Надо идти… - Но Рон, Гермиона… - Некогда! Кто со мной? - Все с тобой! – отрезал Фред. Гарри несколько раз вздохнул, крепко стиснув веки. Видимо, ему удалось все же несколько закрыться…
(- Удалось, - подтвердил Гарри. – Я мог бы и раньше, но я хотел точно определить, где он находится…)
Со склона они видели две группы Пожирателей, которые бежали в сторону ворот. Им наперерез бросился отряд из Пуффендуя вместе с гриффиндорцами, отправленными туда Перси. Первая, меньшая группа проскочила, вторая остановилась и открыла ответный огонь. - Что за дураки! – закричала Джинни. – Гарри, они же их связывают боем! Те, первые, сейчас доберутся до ворот… - Все в порядке, - ответил, не останавливаясь, Гарри. – Ворота защищает МакГонагалл со своей группой. Она им не по зубам. А Волдеморт с этими! Они спускались по крутому склону, торопясь и каждую минуту рискуя оступиться. И чуть не покатились вниз, когда над головами с ревом и свистом промчались один за другим два дракона, а вслед за ними – летающая колесница, которую тянула тройка крылатых коней. И тут раздался женский крик: - Подождите! Ребята, подождите… Они оглянулись, надеясь, что вернулись Рон с Гермионой. Но это кричала профессор Спраут. Маленькая, полная, она с трудом взбиралась по склону, и им пришлось остановиться. - Теплицы… - выдохнула ботаничка, не в силах перевести дух. – Мне никого не прислали, а одна я не смогу… Хоть кто-нибудь… Все оглянулись на Гарри – тот почему-то сидел на земле ниже по склону и был белый, как полотно. Вскрикнув, Джинни бросилась к нему. Невилл, Луна и близнецы растерянно смотрели на мадам Спраут, которой наконец-то удалось совладать с дыханием. - Профессор, - неуверенно продолжил Невилл, - может, вам лучше пойти в замок… - Нет! Я не брошу теплицы! Ой… что с мистером Поттером? - Все в порядке… - хрипло ответил тот и с помощью Джинни выпрямился. – Все, я закрылся, еле успел, - успокоил он перепуганную девочку. – Сейчас все пройдет… Пока доберемся до них, я буду в норме… Не оглядываясь, он начал спускаться дальше; не в силах остановить его, Джинни только поддерживала, чтобы он не покатился вниз. - Извините, профессор, я не могу, - сказал Невилл, на которого Спраут смотрела особенно умоляюще: он был ее лучшим учеником. – Я не могу оставить Луну… - А я не могу бросить Гарри и Джинни, - заявила Луна и потянула Невилла за собой. – Ребята, идите вы. Мы справимся. Близнецы стояли в полной растерянности.
(Вот оно что, подумал Гарри. В тот момент он почти ничего не видел – шрам горел, боль ослепляла. Даже звуки глохли в этой боли. Свист и рев пролетевших драконов он слышал, но только сейчас узнал, что это было. Крик женщины – не прилетевший из далекого прошлого мамин крик, а просто голос Спраут. Джинни – а он даже не мог понять, кто же его поддерживает. И его поразило, что на вопросы он, оказывается, отвечал внятно и осмысленно. Все, что он помнил в тот момент – это боль, и злобная ненависть Волдеморта, горевшая в шраме, и все собственные силы, брошенные на подавление этой боли… А потом Волдеморт с беззвучным криком отступил, боль мгновенно пропала, и мир прояснился. Он увидел Луну с Невиллом, обогнавших их; Пожиратели были уже в двух шагах, кое-кто из них оглянулся, заметил их, но Луна взмахнула палочкой, и перед ней закрутился невидимый смерч…)
…А Фред с Джорджем еле догоняли профессора Спраут – по склонам ей было тяжело подниматься, а вот по ровному месту шла так быстро, что долговязые и длинноногие близнецы то и дело отставали. - Хагрид, ох уж этот Хагрид… - говорила она на ходу. – Я его просила остаться, но он только промчался, крикнул, что кто-то забрался в лес и может напасть оттуда, а теплицы-то в двух шагах! Пошел звать кентавров… Ребята, вам незачем будет лезть в бой, мне, собственно, надо, чтобы кто-нибудь помог мне залезть на крышу и втащить туда горшки… Близнецы от возмущения потеряли дар речи: Спраут считает их трусами? Утешает, что им не придется драться? Переглянувшись, чуть не врезались в нее – она как раз остановилась перед самой большой теплицей. - Вот, - сказала она, заходя и жестом подзывая за собой. – В первую очередь втащите наверх вот этот горшок. Она сунула в руки Фреду глиняный горшок, наполовину заполненный крупными коричневыми семенами, и показала на стремянку, выходящую в откидное окошечко на крыше. - И смотрите, не просыпьте ни одной штуки, пока будете лезть - предупредила она, - а то нам внизу достанется! Так, а вы, мистер Уизли… Фред послушно полез по стремянке, зажав под мышкой горшок, который так и норовил выскользнуть. Выбравшись, оседлал верхнюю балку, кое-как примостил на ней горшок и начал соображать, как бы его укрепить. Сквозь стеклянную крышу он видел, как Спраут послала наверх его брата с какой-то коробкой. Через минуту Джордж тоже был на крыше и хохотнул при виде Фреда, оседлавшего конек и с горшком в обнимку. Фред тоже улыбнулся, представив себя со стороны. - Я бы на твоем месте прикрепил его каким-нибудь заклинанием, - посоветовал Джордж, достал из коробки какую-ту штуковину и начал ее разглядывать. – А это зачем? Пожиратели что – будут орать так, что нас с крыши сбросит? В руке у него были подбитые розовым мехом наушники. Фред нахмурился, пытаясь вспомнить, потом махнул рукой – уроки Спраут они в свое время регулярно прогуливали. - Ребята, оставьте это все там и идите сюда! – крикнула снизу ботаничка. Фред быстро стукнул палочкой по горшку и по коробке, дважды произнес заклинание приклеивания и вслед за братом спустился вниз. Спраут задумчиво разглядывала плоский ящик – в нем стояли наполненные землей горшки с какими-то чахлыми кустиками. - Один? – пробормотала она. – Или два? Лучше два, про запас… Ох, не хочется мне тратить их на этих… - она вздохнула. – Но может, и не понадобятся… Ладно, берите по горшку, и… Она осеклась, с возмущением глядя на братьев. - Почему без наушников?! Близнецы опять растерялись. - Вы же не сказали нам, что надо будет взять! – нашелся Фред. - Да, верно… Будьте добры, сбегайте наверх и принесите три пары наушников. Так, надевайте, и смотрите, чтоб плотно к ушам. А то ведь можете уронить горшок, и… - И что? – полюбопытствовал Джордж. - Смерть, - просто ответила Спраут. – Они уже взрослые… Она вдруг с подозрением уставилась на него; чтобы избежать неудобных вопросов, близнецы поспешили надеть наушники. Звуки они заглушали полностью, но Спраут жестами показала, что надо делать. Схватив по горшку, они снова забрались на крышу. На этот раз заклинание не понадобилось – в балке был прорезан желоб для стока воды, и эти горшки как раз помещались в нем. Близнецы не упустили случая поглазеть друг на друга и посмеяться – вид в наушниках у них был тот еще. Потом спохватились и посмотрели вниз – Спраут сердито смотрела на них, задрав голову, и жестами показывала снять наушники. - Так! – крикнула она, когда они снова обрели способность слушать. – Один из вас – сюда, чтобы помочь мне забраться! Второй подаст мне руку, когда я выберусь! Джордж спустился. Кряхтя и охая, подталкиваемая им, она полезла по стремянке; свесившись в люк, Фред протянул ей руку. - Спасибо! – наконец-то выбравшись, Спраут осторожно устроилась на балке. – Проклятый артрит опять разыгрался! И как не вовремя! - А он когда-нибудь бывает вовремя? – поинтересовался Джордж, вылезая следом. Фред ждал, что ботаничка рассердится, но та с неожиданной усмешкой сказала: - Иногда бывает. Когда хочется в отпуск, скажем… Что ж, ждем! И они стали ждать. Дул зябкий ветерок, и Запретный лес, возвышающийся темно-зеленой стеной поодаль, отзывался шелестом и поскрипыванием. Фред и Джордж поплотнее завернулись в мантии, хотя весеннее солнце заметно припекало, и предпочитали думать, что дрожь все-таки от холода. Если не считать редкие и порой странные крики обитателей леса, было тихо, и казалось невероятным, что где-то идет бой. Почти невыносимо было не знать, что там творится под стенами Хогвартса… Как дела у Гарри? Что с Роном, с Джинни? Они уже начали жалеть, что пошли с ботаничкой – ну кому дались ее теплицы?
(В этом месте близнецы, прервав повествование, затеяли спор – кто раньше заметил движение на опушке леса? Остальные, конечно, сидели как на иголках – даже те, кто знал эту историю. В конце концов начали раздаваться протесты, а Джинни метнула в них валявшийся под прилавком тапок. Фред еле увернулся и они с братом решили сойтись на том, что увидели движение оба…)
…Их было не так много по сравнению с тем, что довелось увидеть со склона. Человек десять. Выйдя на открытое пространство, они остановились, стали показывать пальцами на защитников теплиц, послышался смех. Потом несколько человек почему-то направились назад в лес, а остальные пошли к теплице. Мадам Спраут шикнула на близнецов, доставших палочки: - Не сметь без моего приказа! И держите наушники наготове! Фред и Джордж, если честно, несколько вспотели. Они с профессором торчали на крыше на виду у врагов и представляли собой оч-чень заманчивую мишень. Живое воплощение выражения «как на ладони». Но Спраут, похоже, так не думала. Погрузив руку в горшок, она шуршала семенами и бормотала: - Кучкой идут, хорошо… подождите, ребята, пускай подойдут поближе… На взгляд близнецов, Пожиратели и так были слишком близко! - Ей, вы! – крикнул кто-то. – Вы чего там застряли? Стремянка упала? Сейчас мы вам поможем! Пожиратель нацелился палочкой, его глаза под капюшоном злобно сверкнули. - Подожди! – другой схватил его за руку. – Сейчас сюда придет кое-кто повыше ростом, он их оттуда снимет. Они приближались; Фред и Джордж сжимали палочки так, что пальцы побелели, и изо всех сил делали глупые и расстроенные физиономии. Не сговариваясь, оба решили – если Пожиратели ударят, они отобьют заклинания, что бы там Спраут не говорила, и сами врежут по полной. И тут ботаничка подняла руку и метнула вниз горсть. - Эт` что?! – крикнул кто-то, все шарахнулись. Спраут бросила одну за другой еще две горсти. Пожиратели нагибались и в недоумении рассматривали рассыпанные повсюду вокруг них семена. Воспользовавшись этим, ботаничка через их головы швырнула еще несколько горстей. - Назад!!! – вдруг истошно закричал один из Пожирателей. – Это… Он опоздал – все семена разом лопнули, выбросив ядовито-зеленые побеги. Пожиратели заметались – не тут-то было. Ростки оплетали им ноги, ползли наверх по телам; все повалились друг на друга. - Не двигайтесь! – хрипло крикнул Пожиратель, который первый заподозрил неладное. – Расслабьтесь и не сопротивляйтесь – это «дьявольские силки»!!! Они замерли. Цепкие зеленые побеги росли, оплетая их; кто-то зашевелился и тут же захрипел, когда «силки» рефлекторно стянулись вокруг его груди. - Тихо ты, идиот! – крикнул первый, стараясь не шевелиться. – Из-за тебя они нас всех передушат! Потерпите, сейчас Монти и остальные вернутся! Наступила тишина. Спраут и близнецы напряженно вглядывались в густую тень под деревьями. Прошла минута, другая… Те трое, что ушли в лес, выскочили из-под деревьев и бросились к связанным товарищам. - Не подходите близко! – крикнул вожак. – Подпалите «силки», они боятся огня! Крякнув от злости, Спраут ткнула палочкой в горшок, оттуда ударил фонтан семян; подгоняемые заклинанием, семена гудящим роем полетели в троицу. Те встретили их струями огня, потом закричали и заметались, когда раскаленные угольки посыпались на них. Несгоревшие семена, упав, лопнули, еще двое оказались оплетены «силками», но третий смог увернуться и метнул огненное заклинание.
Пламя пробежало по лежащим, оплетенным «силками» уже настолько, что это походило на травяную кочку; раздался многоголосый вой. - Прекрати, идиот! - заорал вожак. – Ты и нас спалишь! Гурга зови! - Кого-кого?! – воскликнули близнецы и посмотрели на Спраут. А та вдруг побледнела и прикусила пальцы. Коснувшись палочкой горла, Пожиратель повернулся к лесу, и его усиленный заклинанием голос загремел так, что близнецов и впрямь чуть не сбросило с крыши: - Голгомаф! Голгомаф!!! Он прокричал еще несколько слов, совсем уже непонятных, состоящих почти что из одних рычащих согласных, отер пот со лба и стал ждать. Спраут лихорадочно ощупывала дно горшка. - Ни одного не осталось, ни одного… Да и толку-то… Она придвинула поближе горшки с кустиками и указала глазами на наушники: - Держите наготове! Фред и Джордж подчинились, думая только об одном – что сейчас самое время сделать ноги. Пожиратели связаны «силками», с тем, кто в ловушку не попал, можно справиться без проблем… Но предлагать такое Спраут было явно бесполезно, а тащить ее силой… Из леса раздались хриплые крики, Пожиратель ответил на том же непонятном языке. Скрип, несколько деревьев с громким треском сломались, рухнули – и на опушку начали выходить великаны. Близнецы охнули. Им уже доводилось пообщаться с братом Хагрида, но Грохх среди своих собратьев был просто карликом – а эти (они насчитали троих) даже среди настоящих великанов были… великанами, одним словом! Двое – футов по двадцать пять, а третий если и не дотягивал до тридцати, то самую малость! - Помнишь, Рон говорил?.. – лихорадочно шепнул Фред. – Ему тогда Хагрид рассказывал… Джордж кивнул, не сводя глаз с приближающихся гигантов. - Гург… - пробормотал он. – Вождь, то есть… Вот он, значит, какой – Голгомаф… Фред, Рон тогда сказал, что «Коньюктивитус» их берет! Ослепим их – и бегом! Как вы думаете, профессор? - Думаю, что без нас тут они все разнесут! – отрезала Спраут. - По-вашему, лучше, если они разнесут все вместе с нами? - Посмотрим!.. Сбежать мы всегда сумеем. Голгомаф присел на корточки, чтобы лучше слышать Пожирателя Смерти – тот, видимо, имел над ним какую-то власть. Спутанные черные волосы свисали до пояса и закрывали лицо гурга. Но, судя по позе, слушал он очень внимательно. Голгомаф выпрямился (Пожиратель еле отскочил подальше от его громадных ножищ, обутых в некое подобие сапог) и прорычал что-то своим собратьям, показывая на оплетенных «силками» людей. Великаны подошли, некоторое время разглядывали «кочку» и застрявших в ней Пожирателей, заржали и стали тыкать пальцами в высовывающиеся лица – некоторые уже заметно посинели. Голгомаф рявкнул на них, они вздрогнули, наклонились и схватились за стебли. «Силки» моментально ожили и взметнулись наверх, оплетая им руки. Перепуганные великаны попятились назад, разрывая зеленые плети, и растерянно повернулись к гургу. Тот сначала заорал на них, потом отвесил каждому по мощной затрещине, оттолкнул в сторону и сам ухватился. «Силки» оплели и его руки, но он упорно тянул, и спутанные стебли начали рваться. Двое Пожирателей вывалились в разрывы, откатились и сели, держась за горла. Тот, который обладал властью над великанами, подбежал к ним. О людях, сидящих на крыше теплицы, все они как будто забыли – но вряд ли надолго. - Наушники! – приказала Спраут. – И прижмите ладонями, как можно плотнее! Она тоже надела. Звуки снова пропали, от такой тишины даже заболели барабанные перепонки - как бывает, если на метле входишь в крутое пике. И совершенно так же ныло под ложечкой, и было жутко. Спраут примерилась и изо всех сил швырнула горшок с кустиком, придав ему палочкой дополнительное ускорение. Необычный снаряд врезался в землю где-то посередине между Голгомафом и его собратьями, разбился. Кучка земли с торчащими черепками черепков зашевелилась. Из нее выкатилось какое-то существо, издали похожее на уродливого толстого человечка, кустик торчал из его макушки. Существо село, оглушенное ударом, помотало головой. А потом распахнуло рот – огромный, в полголовы, словно созданный для истошного крика. И закричало. Даже наушники не смогли в полной мере заглушить страшный вопль. Приглушенный, он напоминал крик младенца, выпавшего из кроватки и из-за этого злого на весь мир. Больше, чем боли, в нем было злости и ненависти. Звуковые вибрации пронизывали все тело, близнецы даже согнулись от ощущения внезапной тошноты. А внизу, должно быть, кричали все. Оба великана шатались и вертелись, как в приступе горячки, зажимая ладонями уши и разевая рты в беззвучном крике. Голгомафу было еще хуже, он не мог справиться с «силками» и освободить руки. Трое Пожирателей катались по земле. Корчились и связанные, так что вся «кочка» дергалась. Один из великанов заметил источник крика и в бешенстве растоптал. Спраут тут же швырнула второй горшок. Это был конец Голгомафа – с искаженным лицом он рухнул прямо на связанных Пожирателей и забился в предсмертных судорогах. Повалились на землю и остальные великаны; при этом один из них раздавил и вторую мандрагору, и Спраут сорвала с себя наушники. Близнецы тоже. Некоторое время все приходили в себя. Фред посмотрел на Спраут, и та слабо улыбнулась. - Все? – неуверенно спросил он. - Кажется, все… - А мне так не кажется! – каким-то странным голосом заметил Джордж. Они с удивлением посмотрели на него. Потом – туда, куда смотрел он, и у Фреда перехватило горло. Двое великанов были живы. По-видимому, их громадные ладони с толстыми узловатыми пальцами глушили звук не хуже наушников. Голгомафу просто не повезло – его руки были связаны «силками», он не смог заткнуть уши и плач мандрагоры его убил. Но этим-то удалось! - они уже сидели, мотая уродливыми головами и оглядываясь вокруг. Близнецы переглянулись с бледными улыбками. - Крепкие ребята, правда? – спросил Фред. - Да уж… Ну что? «Коньюктивитус»? Они взяли палочки наизготовку, но применить заклинание не представлялось возможным. Великаны уже встали на ноги, но один стоял спиной к ним, второй – боком, грубые спутанные волосы закрывали пол-лица, а попасть заклинанием надо было точно в глаза. Один, повыше ростом, подошел к мертвому гургу и долго смотрел на него, пытаясь вникнуть в ситуацию. Наконец до него дошло и он со злостью пнул тело. Второму это показалось кощунственным, он подскочил, отчего вся теплица задрожала и зазвенела, и врезал ему кулаком, чуть не сбив с ног. - Ага! – громким шепотом воскликнул Джордж. – Да они сейчас прикончат друг друга! Фред, я ставлю галеон на долговязого! - Тогда я на коротышку! - Ну, вы нашли время! – разозлилась ботаничка. – А если они врежутся в нас? Великаны и правда были не в том состоянии, когда можно боксировать, твердо стоя на ногах. Все еще оглушенные плачем мандрагоры, они после каждого удара отлетали друг от друга и снова, шатаясь, кидались в драку - каждый раз оказываясь все ближе! При этом двигались они на удивление быстро, и их лица оказывались на виду считанные секунды, а от топота содрогалась земля и всю теплицу трясло так, что она вот-вот, казалось, развалится – где тут прицелиться! - Если бы все происходило, как в книжках, которые я читала в детстве, - обреченным тоном пробормотала Спраут, - именно сейчас к нам внезапно пришла бы помощь в лице целой армии мракоборцев или волшебников-рыцарей на крылатых конях… «Хат-хат-хат-хат!» Воздух наполнился короткими, как удары хлыста, свистами. «Долговязый», только что сбивший с ног «коротышку», вдруг прогнулся назад, взревел и завертелся, ища нового врага. Со спины он напоминал ежа. Пусть стрела для великана – все равно что булавка, но от множества булавок бывает очень даже больно. Его собрат, забыв о драке, вскочил, бросился к лесу и тут же остановился, приняв на себя второй залп стрел. - Или кентавров!!! – завопил Фред и от избытка чувств вскочил на ноги, балансируя на узкой балке. – Да, профессор?! - Осторожней, с ума сошли?! – воскликнула Спраут, потому что Джордж тоже вскочил и начал даже подпрыгивать, потрясая кулаками вслед удаляющимся великанам. – Сверзитесь сейчас вниз! Близнецы ее не слушали, захваченные зрелищем. Кентавры лавиной хлынули из леса. Озверевшие великаны бежали им навстречу, стараясь увернуться от потока стрел, и вскоре оказались в самой гуще, размахивая кулаками и пытаясь схватить вертких кентавров. Еще одна огромная фигура выскочили из-за деревьев – Грохх, одетый в магловском костюме, у него был даже галстук! Великан-карлик с легкостью, словно тростинку, вертел над головой вырванный с корнем молодой дубок. То ли от его потрясающего экстерьера, то ли просто от неожиданности оба великана попятились, а потом бросились в рассыпную, когда на них посыпались удары дубины. Они были чуть ли не в два раза выше Грохха и намного сильнее, но без оружия, а Грохх лупил изо всех сил.
* * * - А… дальше… что? – угрожающим тоном спросила Джинни, когда Фред сделал очередную драматическую паузу. - Ты же знаешь, - удивился тот. - А остальные? – не унималась она. – Охота вам нервы дергать! - Сестренка, - вздохнул Джордж, - ну не надо преувеличивать! Подумаешь, немного драматизма! Такое надо уметь преподнести со вкусом, тем более, что… - …что ничего особенного дальше не было, - закончил за него Фред. – Они побежали, Грохх и кентавры за ними. Из леса вылетел Хагрид на спинах Флоренца и Бейна и тоже погнался. Спраут на этот раз до него докричалась, он послал десяток кентавров на охрану теплиц, и мы наконец смогли спуститься. Отвели Спраут в замок, потом пошли искать еще какую-нибудь драку, но там уже все заканчивалось. Вместе с мракоборцами ловили разбежавшихся Пожирателей, и так до самого вечера. - Спрашивали о вас всех, кого только можно, - тихо добавил Джордж, - никто ничего не знал. Только под вечер примчались братья Криви с известием, что Волдеморт мертв, но подробностей даже они не знали толком. Когда переловили всех, мы потихоньку вышли за ворота и трансгрессировали в больницу Святого Мунго, но раненые туда поступали потоком, там никому не было дела до наших вопросов. Вернулись в Хогвартс… Ну, а потом… Он замолчал. - Потом было потом, - раздался голос Луны (оказалось, она бросила игру и стояла позади Рона, слушая рассказ близнецов). Она окинула взглядом помрачневшие лица, посмотрела на Гермиону: - А сейчас… Та несколько секунд с непонятным выражением смотрела на нее; потом ее лицо просветлело. - Да, - сказала она, - ты права, Луна. Сейчас мы здесь. Мы все. - Мы всем обязаны друг другу, - сказала Луна. – Мы всем обязаны себе… Так ведь, ребята? Гермиона растроганно улыбнулась. - Замечательно сказано! – воскликнул Джордж. – Это ты придумала? - Нет, Гарри. - Гермиона, - поправил Гарри. – Я ее тогда только процитировал. Все засмеялись, Гермиона весело встрепала ему волосы, потом подошла к стеллажам, заметив на полке стопку книг. Сказала, оглянувшись через плечо: «Ты очень хороший человек, Луна…» Девочка, похоже, слегка удивилась, но тут близняшки позвали ее доигрывать партию. Она заколебалась, потом сказала, что неохота, те стали настаивать. Привстав, Рон глянул на доску и рассмеялся: - Да что тут доигрывать! Два мата в пять ходов! - Это как? – не поверила Парвати. Рон подошел, показал. - Видимо, она не хотела вас расстраивать. - Луна, где ты научилась так играть? – ахнула Падме. - У Рона. - Но ты играешь лучше, чем он! И стиль у тебя другой! - Ну и что? – удивилась Луна. – Зато Рон научил меня побеждать. Как обычно в таких случаях, наступило короткое молчание – все пытались понять то, что она сказала. Луна тем временем направилась к столику, на котором еще оставался кусок торта – и чуть не споткнулась от громкого, на весь магазин, восклицания Гермионы: - Ребята! ЭТО ЧТО ТАКОЕ!!! Все подскочили. Гермиона перелистывала по несколько страниц сразу, и глаза у нее становились все более круглыми, а челюсть отвисла. Гарри даже испугался – не попалась ли ей одна из тех заколдованных книг, которые сводят человека с ума? Близнецы привстали, чтобы посмотреть. Джордж простонал и хлопнул себя по лбу, а Фред закричал на него: - Это ты ее туда положил?!! Его брат картинно развел руками. - Ну все… - вздохнул Фред. – Пропал прикол! Мы-то собирались подарить ее Гарри на Рождество… - Но где вы ее откопали?! - Господа Флориш и Блоттс наши друзья, - с досадой ответил Фред, - и о всех книжных новинках мы узнаем раньше всех. Ладно уж… Сделаем сегодня еще один подарок. Можно, Гермиона? - Подожди! – она перелистнула еще две страницы. – Вот оно что! Вот почему он о тебе пишет, Гарри! Я никак не могла понять, решила, что он изменился… А ты, оказывается, всем своим победам обязан ему! Ошеломленный, Гарри вскочил со стула: - Это что?! Книга Локонса?!! - Его… - слабым голосом подтвердила Гермиона. У нее было то самое непередаваемое выражение, про которое говорят «не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать». Конечно, все сразу столпились около прилавка – Джинни и Луна еле протиснулись. Гермиона захлопнула книгу и показала обложка. Оформление просто поражало – всю переднюю обложку занимали две узкие и высокие портретные рамки, в одной – правая половина лица Гарри, во второй – левая половина лица Локонса. Гарри смотрел пристально, не мигая, с суровым выражением; Локонс улыбался и временами подмигивал. Над рамками была изображена золотая табличка с вычурными буквами: «Златопуст Локонс. Я был его учителем». Локонс и раньше любил броские обложки, но в этот раз он превзошел себя. На обратной стороне был только портрет Локонса в круглой рамке и аннотация – тоже золотыми буквами, на этот раз на черном фоне. Джинни первая заметила, что Локонс сменил прическу – его золотистые волосы сейчас были прямыми, ниспадая до плеч; это его несколько молодило и вместе с ослепительной улыбкой придавало ему облик человека на удивление доброго и мягкого, который даже мухи не обидит, но в то же время способного, если надо, быть решительным и твердым. Похоже, Локонс нашел себе очень хорошего дизайнера. - Со вкусом у него стало получше, - заметила Джинни и начала вслух читать аннотацию: - «Златопуст Локонс, кавалер Ордена Мерлина третьей степени, почетный член Лиги Защиты от Темных сил и пятикратный обладатель приза «Магического еженедельника» за самую обаятельную улыбку»… ну, тут ничего нового. Родился тогда-то и тогда-то, даты смерти пока нет, понятно, а жаль… - Ну что ты! – возразил Рон. – Пускай живет – такого клоуна больше нигде не найти! Надо же, вылечился – и опять за старое. - За старое, но по-новому, - с усмешкой заметила Гермиона, забрала у Джинни книгу и начала листать. – Вот, послушайте: «…однако горжусь я не этим. Сокрушение Темных сил, победа над зловещими существами – это мой долг, и я следовал ему по мере своих скромных сил. Я не буду говорить о своей победе над йоркширским призраком; не буду говорить о том, как я избавил целую деревню в Румынии от терроризировавших ее оборотней. Не стану хвастать о своем драматическом сражении с вампирами, чуть не стоившего мне жизни – победа далась мне нелегкой ценой. Мое нежелание хвастаться здесь своими подвигами можно объяснить, конечно, моей врожденной скромностью, но не она главное. Своей величайшей заслугой я считаю не эти победы над отдельными силами зла, а то, что мне удалось воспитать героя, который благодаря мне смог одолеть величайшее зло нашего века. Вы, конечно, догадываетесь, о ком я говорю. О своем лучшем ученике Гарри Потере и его враге, которого десятки лет никто не смел называть по имени…» - Он что, - рассмеялся Гарри, - это когда он у нас защиту преподавал? - Ну да, - Гермиона перебросила несколько страниц. – Вот тут: «…не скрою, меня охватила некоторая дрожь – профессор Снейп был страшным противником. Возможно, приглашать его своим ассистентом на первом занятии Дуэльного Клуба было верхом неблагоразумия, но я хотел показать студентам, и в первую очередь Гарри, что победа над злом не обязательно дается легко. Проблема заключалась еще и в том, что я должен был подставиться под заклинание «Экспелиармус», чтобы Гарри увидел воочию его действие. И расчет оказался верным – он освоил его в мгновение ока и двумя годами позднее успешно применил его против самого Волдеморта!. К сожалению, об этом его подвиге я узнал лишь в больнице, где провел несколько лет после тяжелейшей травмы – позднее я сопровождал Гарри и его лучшего друга Рональда Уизли в их драматических поисках Тайной Комнаты… Но не будем забегать вперед!» - Тайная Комната! – возопил Рон, в то время как все остальные и вовсе потеряли дар речи. – Он и ее припутал! А он пишет, что он собирался сделать с нами? - Представь себе, да! Вот только… - Гермиона нашла нужное место, - ну, сам послушай: «…однако Тот-Кого-Нельзя-Называть незримо следил за нами. Не только мальчики, но даже я со своим наработанным в бесконечных битвах чутьем не заподозрил его коварства. И в один ужасный момент Волдеморт ударил в меня Непростительным заклятием «Империо». Я оказался полностью в его власти! Темный Лорд подавил мою волю и принуждал меня наложить на своих учеников заклятье, стирающее память. Я выхватил палочку из рук Рона Уизли и уже поднял ее, чтобы осуществить злодейский замысел, но тут мой разум, мечущийся в поисках выхода, нашел спасительную лазейку. Спасительную не для меня, а для Гарри Поттера и его друга. Я понял, что мой долг, как учителя, требует принести себя в жертву, чтобы дать шанс своему лучшему ученику. В тот момент, когда я произнес: «Обливейт», я огромным усилием воли повернул палочку, направив ее на себя – и заклинание поразило меня самого, на несколько долгих лет лишив меня памяти»… На этот раз состояние «то ли смеяться, то ли плакать» охватило всех. - Выкручивается, - с отвращением сказала Джинни, нарушив молчание. – И вы собирались дарить Гарри эту гадость? Фред помотал головой: - Да это не гадость. Это… одним словом, смех один. - Но это же все вранье! - Да, - согласился Фред, - но зато какое! Гермиона неожиданно поддержала его: - Знаешь, он прав, Джинни. Это очень смешная книга! Локонс не этого хотел, конечно, но… написал он пародию на себя самого. Причем талантливую пародию. - Талантливую? У него?! – воскликнула Джинни. – Да у него все – банальность на банальности! - Вот именно, - вмешалась Луна. – Никто не поверит, что он не нарочно. Все уставились на нее, и она несколько смешалась, но потом твердо закончила: - Все решат, что он специально так писал. Ну подумай – если талантливый писатель решит написать книгу из сплошных банальностей – это ж какой труд будет собрать столько! А у Локонса это получается само собой. Эта книга его прославит. - Как дурака? – усмехнулась Джинни. - Да нет. Как великого юмориста. - Ха! Точно! – воскликнул Джордж. – Даже я не сказал бы лучше! Джинни взяла книгу, полистала немного. И вдруг спросила: - Гарри, не дашь почитать? Тот, рассмеявшись, кивнул. А Рон внезапно заявил: - Я бы все-таки набил ему морду, Гарри. А потом попросил бы у него автограф. - Ага! – согласился Гарри. – И он напишет еще книгу, которая так и будет называться – «А потом он попросил автограф»! - Сестренка, - Фред решительно отобрал книгу, - я тебе дам свой экземпляр. А это подарок для Гарри! Луна тем временем снова направилась к вожделенному кусочку торта – и тут раздался громкий хлопок, лавку озарила зеленая вспышка. Взвизгнув, она повернулась, выхватив одновременно палочку из-за уха и стилет из рука
Когда они зашли (поскольку правила вежливости не позволяли аппарировать напрямую в чужой дом, они все возникли во дворе перед входной дверью), Гарри на секунду показалось, что вышла ошибка и они попали не в тот дом. Но это, конечно, была «Нора». Вот только тяжелая, печальная атмосфера внутри делала ее не такой, как обычно. Пенелопу они увидели сразу – девушка понуро сидела за столом, спрятав лицо в ладонях. Миссис Уизли стояла рядом и успокаивающе гладила ее длинные кудри. На соседнем стуле – Флер; Гарри никогда не видел ее такой расстроенной. Спиной к ним у окна стоял Артур Уизли, устремив пустой взгляд куда-то вдаль. - Рад видеть, рад видеть… - произнес хриплый голос; раздались шаги, перемежающиеся деревянным стуком, и из полутемного угла им навстречу шагнул Грозный Глаз Грюм. – Ну, я пойду, Молли… Может, в мое отсутствие он наберется смелости и спустится к вам. Друзья поздоровались с ним, а потом еще и с Чарли и Биллом, которые сидели на угловом диване. - Ты уж прости, Аластор, - пробормотала миссис Уизли. – Заходи еще. - Да уж конечно, зайду, - заверил ее Грюм. – Молли, если ты не возражаешь, я немного обойду двор, посмотрю, не остались ли какие-нибудь следы, - он показал пальцем на свой Волшебный Глаз. – Эта штука может увидеть многое. Если найду что-нибудь, загляну сообщить, а нет, так отправлюсь к себе домой. - Конечно, конечно… - миссис Уизли заколебалась. – А ты не мог бы заглянуть в спальню?.. что он там делает… Грюм усмехнулся, Волшебный Глаз завертелся и закатился под верхнее веко, пронизывая взглядом теменную кость и потолок. - А что он может делать? Ничего совершенно. Сидит на кровати и тупо смотрит перед собой… физиономия кислая и очень упрямая. - Ну, зря ты так… - Я говорю как есть, Молли, ты сама просила посмотреть. Артур, пока, я пошел. Вздрогнув, мистер Уизли повернулся. - Ты уже? О, привет! – он бледно улыбнулся, только сейчас заметив вошедших. – Хорошо, что вы пришли, хорошо… Я сейчас Аластора только провожу… - Садитесь, – негромко пригласила миссис Уизли. – Хоть вы поешьте, а то зря я, что ли, готовила… Пенни, деточка, ну хоть что-нибудь, нельзя же так… Пенелопа вяло кивнула, даже не посмотрев на стол. Она больше не плакала, только изредка шмыгала носом – то ли совладала с собой, то ли сил плакать уже не осталось. Флер, озабоченно гладя ее по руке, глянула на друзей, улыбнулась и показала глазами на стулья. Они молча уселись, не зная, что сказать. - Успокоилась, Пеньелопа? – ласково спросила Флер. – Нье стоит он того, повьерь! - Конечно… - тихо отозвалась девушка. Джинни отчетливо хмыкнула. Мистер Уизли, проводив Грюма, вернулся, сел вместе с ними за стол и внимательно посмотрел на Гермиону. - Со мной все в порядке, - сказала она. Мистер Уизли кивнул: - Знаю. Я раза два заглядывал в лавку через камин … вы и не заметили, наверное. Я хотел тебя попросить… Ты ведь раньше неплохо ладила с Перси… Не могла бы ты подняться и позвать его? Гермиона кивнула и встала. - Скажи ему, что Аластор уже ушел, - попросил вслед мистер Уизли. - И что на его место пришли все мы, - негромко пробормотала Джинни, провожая Гермиону взглядом. – И он тут же спустится, как же! - Перси не трус, - возразила Пенелопа. – Он просто… - она замолчала. Миссис Уизли недовольно посмотрела на дочь: - Как-никак он ваш брат… На лицах Джинни и всех ее братьев тут же возникло одинаковое выражение: скептически-упрямое. А тут еще Гермиона, расстроенная и недовольная, спустилась по лестнице и в ответ на вопросительные взгляды хмуро покачала головой. - Не хочет, да? – уверенно поинтересовалась Джинни. - Да. И очень грубо не хочет. Рон вскочил: - Что он тебе сказал?! - Да нет, - успокоила она его, - мне лично ничего обидного. Просто потребовал, чтобы не лезли к нему. Не хочет никого видеть, и все. - Даже меня?.. - Не знаю, Пенни… - Не хочет, а придется, - заявил Рон, выходя из-за стола. – Как в том анекдоте… - Подожди, сынок! – сказал вдруг с непривычной жесткостью мистер Уизли. – Сядь. И когда он явится, постарайся держать себя в руках. Рон неохотно подчинился. Артур Уизли встал и направился к лестнице; видно было, что ему очень не по себе. Снова хмыкнув, Джинни проводила отца взглядом и пробормотала: - Если он явится… - Джинни! - Ладно, мама, не буду. Она вдруг рассмеялась от какой-то неожиданной мысли; потянула к себе сидящих по обе стороны Невилла и Рона, что-то шепнула. Рон, высоко подняв брови, тоже рассмеялся. Невилл задумался и вдруг с улыбкой сказал: - А знаешь, без всяких загадываний – мне почему-то кажется, что он будет… - Невилл! – громким шепотом перебила Джинни. – Сглазишь! Загадываем? - Ага! – с непонятным восторгом согласился Рон. Невилл только весело кивнул. Гарри посмотрел на Джинни, но спрашивать не стал, по опыту зная, что она опять сделает загадочную физиономию и ничего не ответит. Он снова повернулся к лестнице - сверху уже раза два доносились невнятные голоса, сейчас было тихо. Не обладая Волшебным Глазом, он вдруг четко представил комнату Перси (ему как-то довелось в ней заночевать), самого Перси, сидящего на постели и упрямо уставившегося в стену, и мистера Уизли, стоящего к нему спиной. И тут наверху скрипнула дверь, прозвучали невнятные голоса – более громкий, сердитый и недовольный, принадлежал Перси. Что-то грохнуло, опять наступила тишина, потом хлопнула дверь и заскрипели ступеньки лестницы. - Ва-ау! – ошеломленно закричала Джинни. – Ему удалось! - Что? – хмуро бросил Перси, неохотно спускаясь по лестнице. – И кому удалось? - Папе, кому же еще?! Папа! – крикнула она отцу, который с непонятным выражением спускался вслед за сыном. – Быть тебе Министром магии! Артур Уизли даже притормозил на секунду, глядя на нее с недоумением, а Перси резко спросил: - Да что ты несешь? - Папа, мы тут загадали такое, - с демонстративной серьезностью начала объяснять Джинни (обращалась она к отцу, игнорируя Перси), - что если тебе удастся вытащить этого из спальни – значит, будешь Министром Магии! Перси аж позеленел. - Меня никто не вытаскивал и не посмеет вытаскивать силой! – заявил он. – А здесь я потому, что сам так решил! Чтобы вы не воображали, что я кого-то боюсь! Постояв немного для придания своим словам значительности, он резко повернулся и направился в дальний угол, чтобы взять стул – вокруг стола все места были заняты. Раздался всеобщий ошеломленный вздох. Миссис Уизли даже подалась вперед, чтобы убедиться, что глаза ее не обманывают – а потом откинула голову и начала хохотать. И меньше чем через секунду вся «Нора» сотряслась от общего смеха! Перси аж подпрыгнул от звукового удара и сделал пирует, повернувшись к ним – но слишком поздно. Все увидели его мантию, разорванную ниже воротника – как бывает, когда человека берут за шиворот и одним рывком ставят на ноги. Конечно, мало ли отчего может порваться мантия? Однако вдобавок чуть ниже спины красовался великолепный, четкий отпечаток пыльной подошвы… так что все было ясно. Гарри даже почувствовал легкий укол совести, настолько жалко было смотреть на Перси (который, к тому же, явно не понимал, над чем смеются все). Но поделать ничего не мог – только держался за Гермиону, чтобы не упасть со стула, и смеялся так, что от выступивших слез запотели очки. Перси явно догадался, что с его спиной что-то не так, и чуть не вывихнул шею, пытаясь разглядеть. Не смог, поджал губы и шагнул было к лестнице, но мистер Уизли загородил ему дорогу и покачал головой. Бедняге ничего не оставалось, как все-таки взять стул и втиснуться между сидящими. Смех понемногу затихал, зато Джинни с братьями принялись, ритмично хлопая в ладоши, скандировать: «Папа, быть тебе Министром, папа, быть тебе Министром!..» Печаль и напряжение незаметно растаяли. Перси, конечно, сидел насупленный, но о нем словно и позабыли. - Хватит, ребята, угомонитесь! – крикнул Артур. Гомон понемногу стих. - Спасибо, - с плохо скрытым весельем добавил он, - только, к сожалению, шансов стать Министром у меня столько же, сколько и у… Он замолк, пытаясь подобрать сравнение. Гермиона вдруг рассмеялась, бросила на него веселый взгляд и, перегнувшись через Гарри, что-то зашептала Рону. - Ха! – воскликнул Рон. – Точно! А ведь это могло быть и пророчеством! Папа, помнишь, я тебе рассказывал – ну, когда я на пятом курсе подался в вратари? Мистер Уизли помнил, конечно, как и все – и то, что Рон, нервничая, играл хуже некуда и в игре с Когтевраном пропустил четырнадцать голов подряд; и его неожиданно блестящее выступление на матче со Слизерином, обеспечившее гриффиндорской команде Кубок… - Я тогда совершенно скис, папа, - сказал Рон, - после первого матча… Он посмотрел на Гермиону. - Мы тогда сидели в гостиной, - продолжила вместо него она, - перед Пасхой… И Рон сказал такое: «В этом году у нас столько же шансов выиграть Кубок по квиддичу, сколько у моего отца – стать Министром Магии». - Ах так! – с напускной обидой сказал мистер Уизли. – Значит, ты в родного отца не веришь, да? Рон с усмешкой глянул на Перси, который встрепенулся и стал внимательно слушать их разговор. А мистер Уизли сказал: - Но ведь вы потом выиграли, не так ли? И во многом благодаря тебе, насколько я помню? - Вот именно, папа, вот именно! – со значением заявил Рон. – Кто знает – вдруг я изрек пророчество? Мистер Уизли рассмеялся, а Перси со злостью откинулся на спинку стула. - Я бы на твоем месте не выпендривался так, - заявил он, - если вспомнить, как ты завалил прорицания на СОВ! - Что ж, Перси, можно только радоваться, что ты не на моем месте, - не остался в долгу Рон. – И что меня еще больше радует – что я сейчас не на твоем месте! Перси из красного снова стал зеленым – прямо как светофор. - Гарри… - начал он, - можно тебя… Его прервал скрип двери. Все оглянулись – это вошел Грюм. - Нашел что-нибудь? – взволнованно спросила миссис Уизли. - Много и ничего, - проворчал старый мракоборец и направился к угловому дивану. Чарли и Билл подвинулись, освобождая ему место. Краем глаза Гарри заметил, что Перси опять надулся и уставился в стол. Значит, не Грюма он боялся, не из-за него отказывался выйти… Джинни была права. По дороге Грюм прихватил со стола многоэтажный бутерброд и по привычке обнюхал тем, что оставалось от его носа. Миссис Уизли на секунду нахмурилась – Грюм ведь знал, что в «Норе» его точно никто не отравит, и все-таки оставался верен своей вечной подозрительности! Тот тем временем с кряхтением опустился на диван и вытянул деревянную ногу. - Следов там много, - сказал он и откусил от бутерброда, отчего его голос зазвучал невнятно, - очень много… Можно восстановить всю картину нападения. И еще я нашел вот что… Он поднял что-то вроде медальона – восьмигранную пластинку из потускневшего серебра, с которой свисали два обрывка тонкой цепочки. Луна привстала, широко раскрыв глаза. Грюм внимательно посмотрел на нее: - Вам эта штука знакома? Луна помотала головой. - Она была у того типа, который меня схватил, - пояснила она. – Когда я его ранила и освободилась от захвата, я зацепила эту цепочку, она и порвалась. Я тогда почувствовала… что-то очень нехорошее. - Еще бы! – усмехнулся Грюм, пряча медальон. – Я давно знаю эту штуку – она принадлежала Антонину Долохову. Главная составляющая его знаменитого проклятия! Чем, кстати, вы его ранили? Достав сай из рукава, Луна подошла к нему. Грюм внимательно рассмотрел клинок. Спросил: - В каком месте вы его ткнули? И насколько глубоко? Если можете вспомнить, конечно… Луна молча ткнула себя пальцем в бок, потом показала на клинок – примерно в одной трети от кончика. Грюм поднял брови и с уважением посмотрел на нее: - Вы это так точно запомнили? Девочка кивнула. - Спасибо, - мракоборец откинулся на спинку дивана и с некоторым разочарованием добавил: - Значит, он жив. Долохов. Если только на вашем клинке нет каких-нибудь заклятий. - Он магический, - объяснила Луна, не поняв его вопроса. – Он может быть один, а может и много, - в доказательство она свела и развела руки, и в них оказались два сая. – А может и преображаться в другое оружие. Она продемонстрировала – сай обернулся короткой железной дубинкой с гардой, которая с одной стороны изгибалась лепестком параллельно тупому железному бруску. - Это называется «дзютте», - сказала Луна. – Им можно отбивать удары и сломать клинок противника. - Занятная штука, - разочарованным голосом отметил Грюм, - но я не об этом спрашивал. Я имел в виду разрушительные и убийственные заклятия, которые можно наложить на холодное оружие. Их не было? - Нет! – отрезала Луна, спрятала сай в рукав и пошла на свое место. - Значит, он жив… - со вздохом сказал ей вслед Грюм. – Жаль, очень жаль… Мисс Лавгуд, на войне нет места гуманизму. - Я не знала, кто он! – резко возразила Луна. – Он меня держал так, что я не видела его лица, и к тому же был в капюшоне. Если бы я его узнала, я бы проткнула его насквозь – он пытал родителей Невилла! Грюм некоторое время смотрел на нее, и искалеченный рот сложился в подобие улыбки. - Не обижайтесь на старика, мисс Лавгуд, - с какой-то неожиданной усталостью сказал он; Луна подняла на него взгляд и заморгала. – Я еще не привык к тому, что вы можете позволить себе эту роскошь – быть справедливыми… - Не надо, мистер Грюм! – резко повернулся к нему Билл. Некоторое время они смотрели друг на друга – двое мужчин с настолько обезображенными лицами, что как-то и не вспоминалось, что один из них очень стар, а второй очень молод. - Если считать справедливость роскошью, то… - Билл помолчал, подбирая слова. – Ну что далеко ходить за примерами? Посмотрите на Скриджмера, вспомните Барти Крауча! - Посмотрите на Министерство, - неожиданно, с незнакомыми жесткими нотками вставила Гермиона. – Если Орден Феникса станет таким же, тогда зачем он вообще будет нужен? Грюм долго смотрел на нее. - Знаете, - сказал он наконец, - мы хотели принять вас в Орден. - А теперь больше не хотите? – с вызовом спросила Джинни. - Теперь уже не имеет никакого значения, хотим мы этого или нет, - Грюм усмехнулся. – Вы просто должны вступить в Орден. - Должны?! - Если вы и правда не хотите, чтобы он выродился, чтобы он превратился в еще одно Министерство – да! Должны! Перси вздрогнул и побледнел. - И кто-то… - Грюм помолчал. – Кто-то должен его возглавить! - он поднял ладонь, пресекая возможные возражения. – Дамблдор? А он сам сказал, что Орденом должен руководить человек, потому что только живой по-настоящему понимает живых. Гарри стало малость нехорошо еще до того, как на нем скрестились все взгляды. Хотел Грюм этого или нет, но в тот момент, когда он произнес: «Кто-то должен его возглавить!», его Волшебный Глаз прекратил свое бесконечное вращение и остановился на нем. А когда прозвучали слова «…только живой по-настоящему понимает живых», вслед за Волшебным повернулся и обычный глаз. Все молчали. Зачем слова, когда все ясно? - У тебя есть время, чтобы решить! - заверил его Грюм. – Все равно ты пока еще… - …слишком молод? – с усмешкой закончил за него Гарри. «Зря я так» - мелькнуло запоздалое раскаяние, поскольку Грюм явно растерялся и расстроился; он поспешил добавить: - Я подумаю и скажу. Может быть… - он замолчал, пытаясь поймать какую-ту мысль, - даже сегодня. - Э… - сказал вдруг Перси, и все повернулись к нему. – Э… если никто не возражает… Я хотел сказать кое-что Гарри… с глазу на глаз. На него смотрели с недоумением. Мало того, что он, в его нынешнем положении, вдруг заговорил, так еще и исполненным важности начальственным тоном! Перси еще сделал странное движение – будто хотел изо всех сил хлопнуть ладонью по столу, но в последний момент то ли испугался, то ли сразу вспомнил, где он находится и почему. - Как всегда, - заметила Джинни. – Не вовремя и не к месту! - Особенно если тебе нечего сказать, сынок! – добавил мистер Уизли. - У меня есть что сказать! - Почему бы тогда не при всех? - Потому что… Гарри, я тебя очень прошу! – лицо Перси приобрело почти помидорный оттенок, и «просьба» прозвучала, как приказ. Он достал палочку, бросил ее на стол: - Вот! Если боишься, что я тебе что-то сделаю… - Да ничего ты мне не сделаешь! – с удивлением рассмеялся Гарри. – Забирай ее и… ладно! – вдруг решил он. – Пойдем. Он встал и пошел к двери; оглянулся. Перси в нерешительности потоптался у стола, потянулся было к палочке. Джинни решительно забрала ее и посмотрела на него со знакомым прищуром. Перси отшатнулся и инстинктивно поднял руку к лицу. - Понял, да? – тихо и с угрозой сказала ему сестра. – Мы лучше Гарри знаем, что ты такое. Здесь тебе никто не доверяет, и не надейся! - Джинни, пожалуйста… - попросила Пенелопа. – Зря ты так, он не злодей, он… - Он дурак, - безжалостно закончила Джинни. – Дурак хуже злодея. Мне кое-что про тебя рассказали, Перси! В Ирландии ты пытался наложить на Симуса «Империо», Непростительное Заклятие! Твое счастье, что Симус умеет ему противостоять! И что он счел это неудачной шуткой! - Мне разрешили! – закричал Перси. – Я всего лишь хотел привлечь его к делу! - Ах, разрешили?! Кто? Амбридж, да? Перси смотрел на сестру так, будто хотел испепелить ее взглядом, и чуть не подскочил, когда в наступившем молчании от двери раздался холодный голос Гарри: - Мне еще долго тебя ждать? Или ты раздумал? - Да… Да, Гарри, сейчас… - Подожди, - приказала Джинни, наставив на него палочку. – Акцио! От силы заклинания Перси чуть не упал. Раздался треск рвущейся ткани и Джинни ловко поймала вылетевшую из его внутреннего кармана палочку. - Сейчас многие ходят с двумя палочками, - невозмутимо заметила она. - Ладно, иди. Сжав кулаки, Перси резко повернулся и пошел к двери. Поймав тем временем встревоженный взгляд Рона, Гарри показал на свое ухо и нарисовал в воздухе кружок. Рон высоко поднял брови, засмеялся и кивнул.
Выйдя на крыльцо, Гарри прислонился к перилам. На него уже наваливалась усталость. «Ну и денек!» Он равнодушно глянул на Перси, который быстро закрыл за собой дверь и подошел, и отвернулся. Горизонт уже наливался светом, было прохладно - прохладно и приятно. Он улыбнулся, прикрыл глаза, думая о друзьях в доме – и с тихим звоном вокруг него вспыхнула серебристая нить. Перси попятился. - Э… это он и есть, да? Светлый круг? Гарри кивнул, не глядя на него. - И он вас защищает? - Он нас соединяет, - нехотя ответил Гарри. - Но зачем он тебе сейчас? Обе палочки я оставил дома… ты не подумай, я про вторую просто забыл, клянусь! Гарри усмехнулся, разглядывая сад за оградой. Ветви уже оголялись, землю покрывали красные и желтые листья, по которым порой бесшумно пробегали садовые гномы. Вспомнился похожий, давний уже разговор здесь же, в этом саду. Тогда было Рождество, лежал снег. Перси сидел с родителями, а Руфус Скриджмер уговаривал Гарри «сотрудничать с Министерством». - Что ты хотел мне сказать? – спросил он. - Я… да, кстати, что это означало? - Что? – Гарри наконец повернулся к нему. Перси повторил его жест – показал на свое ухо и нарисовал в воздухе кружок. - Что это значит? – с нажимом повторил он. - Пока что я тебе этого не скажу, - Гарри снова отвернулся и оперся на перила. – Я тебя слушаю. - Зря ты так… Перси замолчал, собираясь с мыслями, и Гарри вовсе не собирался помогать ему. - Зря… - повторил Перси. – И зря ты им разрешаешь вести себя таким образом! - Что-что?! Гарри уставился на него: уж такого он не ждал услышать! Перси нервно мял отвороты мантии. - Я не знаю, что ты себе представляешь насчет нас, - с раздражением сказал Гарри, - но представления у тебя явно не те. С чего ты взял, что я буду кому-то что-то разрешать или не разрешать? Это мои друзья, а не подчиненные. - Но ты же главный в этом вашем Круге, не так ли? – Перси со значением покосился на светящуюся нить. Гарри усмехнулся и покачал головой. - В Круге нет главных, - сказал он, - на то он и круглый. - Гарри, - снисходительно заявил Перси, - ты же должен понимать, что так не бывает. Нельзя же быть настолько наивным! Особенно сейчас, когда тебе предложили такое! Неужели ты не понял? Грюм сказал, что ты… - Ну да – что я должен рано или поздно возглавить Орден. Ну и что? Тебе-то что до этого? Решать мне, а не тебе, не так ли? Перси закатил глаза и в раздражении зашагал взад-вперед по крыльцу. «Гарри! – раздался вдруг голос Рона. – Если этот придурок попытается что-либо выкинуть, кричи: «Тревога!» «Не сейчас!» - резко шепнул Гарри. «Да ты не беспокойся – он не слышит!» «А вы?» «Мы все слышим. Потом объясню». «Да, потом!» - быстро согласился Гарри, потому что Перси остановился рядом. - Конечно, решать тебе, но… - заговорил он, - я очень боюсь, что ты примешь неправильное решение! Ты должен понять, что есть вещи поважнее дружбы… - Откуда тебе знать? – холодно осведомился Гарри. Он уже начал мерзнуть и ему хотелось поскорее закончить этот дурацкий разговор. – По-моему, у тебя никогда не было друзей. Перси вздрогнул, как от пощечины. - У меня были друзья! - Да, - подумав, согласился Гарри. – Теперь я вспоминаю, что были. Кажется, даже мы с тобой были друзьями. А сейчас? Есть сейчас у тебя друзья? Не коллеги, начальники и подчиненные, а просто друзья? - У меня есть Пенни! - Потому что она тебя любит. Ладно, хоть это хорошо. Может, пойдем? Здесь холодно. - Подожди! – Перси изо всех сил старался держать себя в руках. – Гарри, ты обязан принять предложение Грюма! - Ха! – Гарри уставился на него. – По правде, я думал, что ты будешь меня отговаривать! Перси усмехнулся, наконец-то почувствовав себя в своей стихии. - Вот видишь! Есть вещи, которые я понимаю лучше, Гарри. Не обижайся, но в политике ты совершенно некомпетентен, и мой опыт тебе очень пригодится. «Видел я твою компетентность в Битве!» - со злостью подумал Гарри. - Послушай, - Перси говорил с какой-то кошмарной смесью доверительности и высокомерного снисхождения, - если ты не просто примешь это предложение, а настоишь на том, чтобы тебя сделали главой Ордена сейчас, несмотря на молодость, тебе, при твоей славе и авторитете, никто не сможет помешать! Слишком молод – ну и что? У тебя буду я, мой опыт в политике! Я тебе смогу помочь, уверяю тебя! - Да в чем ты мне поможешь? – Гарри с трудом сдерживал смех: Перси рассуждал точь-в-точь как Локонс! - Стать Министром… о, Мерлин! Ты и правда, что ли, не понимаешь?! – Перси опять закатил глаза. – Ты герой Битвы, победитель Сам-Знаешь-Кого, ты Избранный! Если Орден Феникса будет под твоим контролем, сместить Скриджмера для тебя будет – раз плюнуть! Ты будешь самым молодым Министром за всю историю! Покусывая губы, Перси с ожиданием смотрел на него. - Допустим, - хмыкнул Гарри. – А оно мне надо? - Значит, ты отказываешься… - Я еще ничего не решил. Перси словно и не расслышал. - Отказываешься… - хрипло и невнятно повторил он, повернулся спиной и медленно направился к входной двери. - Отказываешься… Считаешь себя выше политики, да? Я думал, ты умнее моего дражайшего папаши. Он вдруг резко повернулся, лицо у него дергалось. - Ты не представляешь, что сейчас творится, Гарри! – голос у него срывался. – Если ты не согласишься, это будет очень безответственно! - О чем ты? - Неважно! Неважно! Прости, но я должен тебя заставить! Перси поднял руку – руку с палочкой. - Им…пе… …И время опять растянулось, секунды становились длинными и медлительными, а воздух – густым, как тягучий сироп. Гарри не торопясь шагнул вперед и в сторону, уходя с линии выстрела, протянул руку и отобрал у Перси палочку. Дверь с треском распахнулась, на крыльцо вылетели Рон и Джинни с палочками наготове, но их помощь не понадобилась. Перси стоял на коленях, согнувшись и с искаженным от боли лицом; Гарри держал его за руку, завернутую за спину, и с удивлением разглядывал отнятую палочку: - У него их было три! Следом выскочил мистер Уизли с белым лицом. Ни слова не говоря, он отодвинул Гарри, схватил Перси за многострадальный шиворот и под звук рвущейся ткани поставил на ноги. В гостиной все были на ногах, и все держали палочки, а миссис Уизли – массивную скалку, которой очень выразительно похлопывала по ладони. Перси, бледный и ошарашенный, вертел головой. - Гарри… - прохрипел он. – Ну, теперь ты видишь? Они подслушивали! - Я знаю. - Знаешь?!! Гарри показал на свое ухо, нарисовал пальцем кружок и направился к своему стулу. - Теперь понял? – спросил он и обратился к Рону: - А что ты хотел объяснить? - Да тут все просто, - ответил тот и вернулся на свое место; все понемногу снова рассаживались вокруг стола. – Мы поняли это сразу, как только начали слушать вас. Если мы не хотим, чтобы нас кто-то слышал… - …и особенно если мы его не любым, - неожиданно вставила Луна. Рон с удивлением посмотрел на нее и широко улыбнулся. - Да! Так вот, он нас слышать не будет. А друг друга мы будем слышать, даже если не говорить вслух, а только шевелить губами. - Здорово! – восхитился Гарри. - И очень важно, - серьезно заметила Гермиона. - Да, - согласился мистер Уизли, - но об этом потом. Итак, сынок… Аластор, у тебя вроде должен быть веритасерум? - Всегда, - усмехнулся Грюм и полез в карман мантии. Перси бросил испуганный взгляд на Пенелопу. - Нет! – хрипло сказал он. - Я не буду пить эту гадость! - Да не беспокойся, - с отвращением сказал мистер Уизли, правильно истолковав его взгляд, - никто не будет спрашивать про твои личные дела. Молли, будь добра, чашку чая. Сынок, ты нам сейчас выложишь все, что подвинуло тебя на эту дикую выходку. Сегодня… вчера, вернее, - поправился он, глянув на окно, - произошло целых два нападения, и я хочу знать, какое отношение имеешь к этому ты! - Вряд ли, - с сомнением заметила Гермиона, - раз он сюда явился… - Я даже не знаю, о чем идет речь, папа! - Мы тут всю ночь об этом говорили. - Я, если помнишь, сидел в спальне! И у меня нет привычки подслушивать! Кое-кто хмыкнул. - Три капли тебя не отравят, - заметил Грюм, достав небольшой флакон. - Подождите, - вмешалась вдруг Гермиона, и все повернулись к ней. – Вам решать, конечно, но… трех не надо, достаточно будет одной. - Стандартная доза – три капли, мисс Грейнджер! – удивился Грюм. – Почему вы думаете, что хватит одной? - Потому что… - Гермиона говорила медленно, тщательно взвешивая слова. – Я однажды задалась вопросом: «Почему именно три капли?» и решила поискать в библиотеке. Я нашла там оригинальную книгу Парацельса, который первый и создал веритасерум. Вот что он пишет в главе «Три шага к истине»: «С одной капли человек делается способным не лгать себе. С двух – перестает лгать другим. Три капли лишают его воли к утаиванию». Мистер Грюм, мистер Уизли… у Перси и так осталось слишком мало воли. Амбридж хорошо поработала над ним. Что бы он ни натворил, мне не хочется, чтобы он окончательно сломался. В конце концов, хватило на то воли у него, чтобы вернуться… пускай и с помощью Пенни! Грюм недоверчиво уставился на нее: - И вы это запомнили слово в слово? Раздались смешки. - Если это сказала Гермиона, мистер Грюм, - сказала Джинни, - можете быть уверены – слово в слово! Грюм задумчиво начал разглядывать флакон с веритасерумом. Тем временем миссис Уизли молча сунула на стол перед Перси чашку ароматного чая. - Тогда, может… - нерешительно начал Перси, - может все же без… Грюм кашлянул, и он умолк. - «Все же»! – передразнил Грюм. – Мисс Грейнджер, может, тогда все же две капли? Гермиона задумалась. Перси с надеждой посмотрел на нее, но она покачала головой: - Нет! Извини, Перси, но ты слишком уж привык к самообману. Одна капля поможет тебе быть честным перед собой… пусть и ненадолго. Но, может, ты поймешь, что быть честным – это хорошо. А насчет двух… - она задумчиво посмотрела на Грюма, - нет, лучше не надо. Немного доверия с нашей стороны ему не повредит. - Интересная точка зрения… - удивился мракоборец. – Ладно, мисс Грейнджер. Будь по-вашему, - он откупорил флакон и тщательно отмерил каплю. – Ну, пей! – приказал он. – Выпей до дна… да не торопись так, обожжешься! Ну что, Гарри? Решил что-нибудь? Перси вздрогнул, повернулся к Гарри и машинально поставил чашку на стол, но тут же, охнув, снова схватил – миссис Уизли чувствительно ткнула его скалкой. Никто не заметил – все смотрели на Гарри. А ему вдруг стало легко. - Кажется, да. Грюму показалось, что он колеблется, хотя Гарри всего лишь обдумывал слова, и, желая помочь, сказал: - Даже если ты решишь, что этот придурок прав и тебя надо сделать главой Ордена сразу, мы примем твое решение, Гарри. - Нет. - Я так и думал… - обреченно прошептал Перси. - Нет, не так, как ты думал. Я сейчас объясню, профессор Грюм. У меня… скажем так – встречное предложение. Простите, но я не хочу возглавлять Орден. Я очень не люблю кем-то руководить, не люблю приказывать… и очень не люблю, когда приказывают мне. А все равно пришлось возглавить Отряд Дамблдора и руководить Особым курсом – ну, это одно и то же… Грюм с пониманием кивнул. - Если надо, я поговорю с Дамблдором, - предложил он. – Если для тебя столько ответственности в тягость, он может освободить тебя от руководства Отрядом. - Да вы что! – рассмеялся Гарри. – Я же создал Отряд, как я могу его бросить?! Нет, у меня другое предложение. Пусть Орден объединится с Отрядом! - Мы ведь участвуем в Особом Курсе, - осторожно заметил Грюм, - Дамблдор говорил тебе об этом? - Конечно. Это замечательно, профессор, нам и правда есть чему научиться друг от друга. Но я говорю о настоящем объединении, именно с Отрядом, а не только с курсом. Дамблдор говорил, что сила в единстве, и он прав. Будем одной организацией. Орден Феникса вступит в Отряд, а Светлый Круг вступит в Орден. То есть – мы вступим. От удивления Перси опять чуть не поставил чашку и получил новый тычок. Волшебный Глаз Грюма крутанулся к нему и опять остановился на Гарри. А из угла Билл и Чарли хором воскликнули: - Ха! Вот это идея! Грюм поскреб небритый подбородок: - И как же мы будем в таком случае называться? - Как и прежде, - пожал плечами Гарри. – Орден останется Орденом, Отряд - Отрядом. - Самостоятельные – и в то же время единые? – Грюм и мистер Уизли переглянулись. – Плохо представляю, Артур. Но что-то в этом есть… - Гарри объяснит, я полагаю, - заверил его мистер Уизли, глаза которого горели от восторга. – Ну что, Перси, чаю попил? Перси сидел с хмурым и потемневшим лицом, ни на кого не глядя. Очки он снял, отчего его взгляд стал беспомощным; перед ним на столе стояла пустая чашка и он смотрел на гущу на донышке так, будто гадал по чаинкам. - Амбридж сошла с ума… - выдавил он наконец. – Я не хочу, не хочу говорить о ней плохо, она ведь заместитель Министра… но то, что она задумала – это катастрофа! И… Гарри! Ты… только ты можешь остановить ее! Я тебя умоляю – стань Министром! Амбридж уже собирает бывших Пожирателей! Кто-то присвистнул. - Она решила стать новым Волдемортом? – недоверчиво спросил Грюм. - Хуже… Намного хуже! Она решила создать второе Министерство Магии! Привлечь на свою сторону ирландских волшебников и… - Расколоть сообщество? Это спросила Гермиона. - Нет… простонал Перси. – Этого она не хочет, но этим-то и кончится! - Но что же тогда она хочет?! – закричал мистер Уизли. – Что за дикая идея, зачем ей два Министерства? - Это-то как раз ясно, - спокойно сказала Джинни. – Чтобы самой стать Министром Магии. Так ведь, Перси? Тот кивнул и тут же замотал головой. - Нет. Не совсем так. Министром она быть не хочет, она говорит, что столько ответственности – не для нее… Она хочет, чтобы был Министр, который слушался бы ее и которого слушались бы… все, - он замолчал; сглотнул, словно в горле что-то застряло, и с усилием добавил: - Она обещала сделать Министром меня.
Перси рассказывал не чтобы путано, но время от времени его «уводило». Гермиона, которой остальные предоставили инициативу, временами возвращала его к теме наводящими вопросами. Но и то, что на первый взгляд не имело отношения к делу, наводило на размышления. Перси очень нужно было выговориться, а капля волшебного зелья помогала называть вещи своими именами. Идея стать Министром неожиданно привела Перси в ужас. Да, когда-то он мечтал об этом. Однако фанатизм, с которым он ударился в свою карьеру, что-то сдвинул у него в голове. Министр Магии стал представляться ему фигурой неземной, недостижимой, окутанной волшебным сиянием – и в то же время ущербной! Перси нравилось то, что над ним есть вышестоящие, достойные его преклонения – так, как он сам достоин поклонения нижестоящих. А раз выше Министра никого нет?.. С кем тогда делить ответственность? Поневоле Гарри вспомнилась тетя Петунья, которая замечала малейшие недостатки у соседей, но в упор не видела, что творится с ее сыном. Амбридж, похоже, была из той же категории. Страха Перси она не заметила, она вообще не замечала то, что ее не устраивало. Она видела в нем только благодарного слушателя и изводила его бесконечными монологами, в которых перемешивались поучения, жалобы на жизнь и далеко идущие планы. Перси не возражал – не мог, не смел и даже не допускал возможности возразить высшему начальству. Амбридж оставалась заместителем Министра, а значит, на ней тоже лежал отсвет его величия. Он все же осмелился заикнуться о своих сомнениях, когда Амбридж начала привлекать бывших Пожирателей Смерти – главным образом из числа тех, кто в свое время дезертировал из армии Снейпа. Амбридж осадила его, категорически заявив: «Они раскаялись и не стали поддерживать Темного Лорда!» То же самое она сказала и когда, к полному шоку Перси, он застал в ее кабинете Люциуса Малфоя и Антонина Долохова. «Раз они получили амнистию, значит, им следует дать шанс начать новую жизнь на благо волшебного сообщества!» Из услышанного обрывка разговора Перси уловил, что Амбридж добивается от Малфоя и Долохова финансовых пожертвований. И добилась их. Но дальше шло очень туго. Ирландские волшебники смотрели на затею со вторым Министерством крайне недоверчиво, и Амбридж, даже обещая большие оклады, не могла набрать штат. Деньги лежали в дублинском отделении «Гринготса» безжизненной кучей золота; а еще и гоблины, что-то заподозрив, стали намекать на непонятное происхождение этих денег, на банковское расследование, на арест счетов… Амбридж после долгих размышлений поделилась с Перси свежей идеей – позаимствовать опыт маглов, ввести налоги. Перси чуть в обморок не упал! «Да ты не беспокойся! – снисходительно сказала она, впервые заметив его страх. – Это потом, когда наше Министерство объединится с нынешним. Сейчас главное – добиться популярности. У нас еще нет Отдела Мракоборцев!» Что верно, то верно – но Перси подозревал, что Амбридж сама тянет с этим, уж очень она не любила мракоборцев. Может, и не всех – она порой с некоторой теплотой вспоминала Долиша и жалела о том, что Скриджмер сделал его главой Отдела. «Сейчас он вряд ли захочет перейти к нам! Другое дело, когда ты будешь Министром!» Смещение Скриджмера она считала неизбежным, часто жалела о Фадже, который, на ее взгляд, был идеальным Министром. «Может, пригласить его возглавить наше Министерство?» – осторожно предложил Перси. Амбридж так посмотрела на него, что он пожалел о том, что вообще открыл рот. И тут же вздохнула: «Он не согласится… Дамблдор в свое время сделал все, чтобы скомпрометировать меня. Проклятые кентавры!» А потом, будто невзначай, добавила: «Не люблю предателей. Запомни это!» Оставив его в кабинете в состоянии полной прострации, она ушла в банк на очередной диспут с гоблинами. Только корпоративная дисциплина помешала Перси запереться – как-никак, рабочий день еще не кончился. Он уже всерьез подумывал, не наложить ли на себя заклинание «Обливейт», чтобы все-все забыть… Его очень разозлил стук в дверь, а потом он глазам не поверил, когда вошла Пенелопа. Ему неслыханно повезло, что Скриджмер все же захотел проверить, чем в Ирландии занимается его заместительница, и что он отправил с инспекцией Пенелопу, которая заменила Перси на должности секретаря-референта. «Мне очень жаль, - холодно сказала она, - но он просил передать, что ты уволен за то, что самовольно покинул работу». Перси сначала показалось, что рухнул весь мир. Потом у него пропали все чувства и эмоции. А потом он вдруг сказал: «Есть разговор, Пенни. Пойдем в кафе. Амбридж сегодня не будет, а я могу снабдить тебя всеми нужными сведениями». Пенелопа так удивилась, что не стала возражать. И Перси рассказал ей. Не все, что он рассказал друзьям, не настолько прямолинейно и четко
В конце концов они решили отдать должное угощению, которое за это время ничуть не остыло – семья Уизли, как оказалось, обзавелась собственным домашним эльфом, который за этим и следил. Помня, что Гермиону права эльфов когда-то беспокоили, мистер Уизли поспешил заверить ее, что со своей эльфихой они обращаются лучшим образом. - Да я и не сомневаюсь, - рассмеялась Гермиона. – А где она? Миссис Уизли вызвала эльфиху, и тут уж веселому удивлению не было предела – это была Винки! Пища от восторга, она металась среди друзей, чтобы обнять каждого и никого не пропустить, это было нелегкое испытание – маленькие и тощие на вид, домашние эльфы были невероятно крепкими. Винки еще налетала с такой скоростью, что удержаться на ногах было нелегко. А все и так валились с ног от усталости. Аппарировать в таком состоянии никому не хотелось, и миссис Уизли предложила им заночевать в «Норе». Сначала не поняла, над чем они смеются, потом до нее дошло – какое тут «заночевать», если уже солнце взошло?! Грюм заверил, что будет стоять на страже, и тут же вызвал для подмоги Люпина и Тонкс – то-то было радости от новой встречи! Фред с Джорджем и близняшки Патил все-таки решили вернуться в лавку и распрощались, обещав явиться в Хогвартс накануне девятнадцатого. Ушли они через камин («Нам ли бояться какой-то там сажи?!»), а остальные вернулись к столу, где Джинни на десерт снова угостила всех своим волшебным кофе. А потом, взбодрившись, решили выйти и встретить восход. Грюм что-то проворчал насчет легкомысленной молодежи и необходимости соблюдать бдительность – а потом вышел вместе со всеми. Гарри со вздохом опустился на шаткую скамью рядом с Гермионой. - Ну и денечек!!! - Устал? - Есть немного. - А я после джинниного кофе никакой усталости не чувствую. - Я еще и… объелся слегка, - смущенно признался Гарри. – Сначала твой торт, потом здесь… ну безумно вкусно готовит миссис Уизли, Невилл прав как никогда! Гермиона рассмеялась. Собиралась что-то сказать, но тут кто-то подошел сзади, и две дружеские руки легли на их плечи. Оглянувшись и задрав головы, они увидели смеющееся лицо Люпина. - О, профессор! - Здравствуйте, профессор Люпин! - Здравствуйте и вы, профессор Грейнджер и профессор Поттер! – весело поздоровался их бывший преподаватель защиты, обошел скамью и сел на краешек. Гарри и Гермиона переглянулись. - А ведь верно! - Гм… слишком непривычно! - Привыкайте! - засмеялся Люпин. – Мы тоже будем вашими студентами. – Ну что, Римус? - К ним подошла Тонкс, пристроилась на другом конце скамьи; сейчас у нее были ярко-зеленые волосы, китайский разрез глаз и классический прямой нос, как у римлянки. Гермиона восхитилась, а Гарри стало несколько смешно, хотя не мог не признать, что получилось неплохо. - Решила попробовать, - Тонкс беззаботно пожала плечами и спросила у Люпина. - Сказал им? Люпин отчего-то смутился. - Знаешь, - тихо сказал он, - для такого у меня просто слов нет. - Слов нет, чтобы сказать простое «спасибо»? - Простое «спасибо» - это очень, очень мало, Тонкс… - Спасибо – кому? – удивилась Гермиона. – И за что? Гарри подумал, что Люпин благодарит их за смерть Лестрейнджа, но тот, словно забыв о его присутствии, смотрел на Гермиону; в глазах поблескивали слезы. Гермиона улыбалась в полном недоумении. - Вы были правы, - тихо сказал Люпин. – Все получилось, мисс Грейнджер, все! Вы не представляете… не только для меня, для многих это шанс вернуться к нормальной жизни… Он вдруг шмыгнул и отвернулся. Достал смятый носовой платок и, пробормотав: «Извините!», вскочил. Они посмотрели на Тонкс, та развела руками и побежала за мужем. - О чем это он? – удивился Гарри. - Сама не пойму… - Гермиона хмурилась, пытаясь сообразить. – Шанс вернуться к нормальной жизни? Для многих?.. А! – она широко открыла глаза и уставилась на него. – В прошлом году!.. Но это же было только предположение! – она вскочила и побежала вслед за Люпиным и Тонкс, крича: - Профессор Люпин! Профессор Люпин! Порядочно ошарашенный, Гарри проводил ее взглядом. Засмеялся, когда Гермиона подпрыгнула, чтобы не споткнуться об курицу, оказавшуюся у нее на пути - птица с истеричным кудахтаньем метнулась прочь. Он наконец понял, что в Гермионе изменилось – походка! Раньше она была какой-то резкой, отрывистой, немного по-мальчишески угловатой. Сейчас она стала легкой… но не как летящая походка Флер и Габриель, и не как у Луны – по-детски раскованной и воздушной. Гарри улыбнулся – у Гермионы была походка бойца. Он вспомнил, как молниеносно она срубила узел на коробке. Дар Постижения… похоже, он давал каждому свое. Догнав Люпина и Тонкс, Гермиона вступила в неслышный с такого расстояния разговор. Может, через Круг и удалось бы… но зачем слушать личные разговоры? Если решит – сама расскажет, хотя Гарри было страшно любопытно, за что Люпин так благодарен Гермионе? Он вздрогнул – вокруг него вдруг загорелась нить Круга. Кто-то из друзей хочет что-то сообщить? Но тут Круг погас, а из-за угла дома быстрым шагом вышел Рон, глянул мельком на разговаривающих и скрылся в «Норе». Гарри перевел взгляд на троих собеседников – и тут сразу произошло много непонятного. Люпин внезапно опустился на колени… нет, на четвереньки – и превратился… в собаку? Нет, в волка! Волка-оборотня! Гермиона шарахнулась. Гарри сдавленно вскрикнул, вскочил и выхватил палочку из кармана, пожалев, что оставил меч в гостиной. Тут же увидел, что Тонкс повернулась к нему и успокаивающе машет рукой. Он застыл с палочкой в руке. Не может быть, думал Гарри, пусть он и оборотень, но не может же он превратиться сейчас, на восходе солнца! Его совершенно сбило с толку и это невозможное превращение, и жесты Тонкс, и то, что Гермиона не сделала даже попытки защититься… да и оборотень не проявлял агрессивности – видимо, Люпин сохранил разум и самоконтроль. Постоял немного, виляя хвостом (а ведь волки хвостом не виляют!), затем встал на задние лапы и снова превратился в человека. Послышался смех Гермионы, она обняла его, затем отпустила и пожала руку. Гарри обессилено опустился на скамью, не сводя с них глаз. До него начало понемногу доходить значение увиденного. - Гарри! – раздался голос Рона. – Ты видел? Видел, что вытворяет Люпин?! Вздрогнув, Гарри повернулся. Рон, подошедший незаметно, с ошеломленным лицом тоже смотрел на Люпина, Тонкс и Гермиону. - Конечно, видел! Похоже, он взял свое оборотничество под контроль! – Гарри приподнялся, чтобы убрать палочку в карман. – Спросим потом у Гермионы. Насколько я понял, она ему еще в прошлом году что-то посоветовала. Рон присел рядом. Гермиона уже шла к ним, Люпин и Тонкс направились к остальным. - Да я думать и забыла об этом! – все еще с немалым удивлением сказала она, когда мальчики засыпали ее вопросами. – Как-то был один разговор в прошлом году, помните? Когда он жаловался, что Снейп очень неохотно варит для него «волчье зелье», а Слизнорт слишком занять, чтобы просить его об этом … Мне очень хотелось ему помочь, я начала искать в библиотеке… ну, и обратила внимание, что превращения оборотня и превращения анимага очень похожи в магическом смысле. Только анимаг делает это сознательно, а у оборотня происходит само собой, под влиянием лунного света. Я и подумала - а что, если оборотень обучится анимагии и превратится в волка до того, как произойдет бессознательное превращение? Тогда у него не отключится разум, и он будет… ну, разумным волком, превратившимся анимагом! Я поделилась с ним, он очень удивился и сказал, что подумает над этим. Я потом и забыла об этом, не до того было. Мы с вами отправились искать хоркруксы. А он не забыл… Рон в восхищении прошептал что-то вроде: «Ты гений!», и Гарри был согласен с ним. Смущенная и польщенная одновременно, Гермиона обняла обоих. Так и сидели втроем, в обнимку, наслаждаясь утром. Было зябко, но никто не мерз – они были вместе. Чуть погодя подошли Невилл и Джинни, и стало еще теплее. - Ребята, кто зажигал Круг? - с ходу спросила Джинни; Невилл тем временем опустился на краешек скамьи, которая протестующе заскрипела. - Мы даже всполошились немного – подумали, что опять что-то… - Да, - спохватилась Гермиона, - я тоже хотела спросить. Рон вдруг смутился. - Я Луну искал, - признался он. - Ой, а где она?! Рон засмеялся и показал глазами на дом: - В гостиной. Свернулась калачиком на угловом диване и… спит себе! - Она там одна? – нахмурилась Гермиона. - В доме не опасно, - успокоила ее Джинни. – У «Норы» сейчас защита не хуже, чем в Хогвартсе. - То-то на вас напали вчера! - Во дворе… но кто мог ждать?.. – Джинни озабоченно оглянулась. – Я уже думала - наложить, что ли, охранные заклинания до самого забора? Замучаемся – открытое пространство… - Спросим у Грюма, - сказал Рон, потом добавил с неловкостью в голосе: - Я и не заметил, когда Луна отстала. Думал, вышла со всеми, - он улыбнулся. – У нее такая интересная способность – она может спать где угодно и когда угодно! Все засмеялись. - А вот и она, - заметила Гермиона, оглянувшись на крыльцо. – Луна, иди к нам! Девочка стояла на крыльце, сонно моргая. Зевнула и потянулась с наслаждением проснувшегося котенка, потом легко перемахнула через перила и побежала к ним. - Садись,! – пригласил ее Рон и подвинулся было, но скамья опять заскрипела и зашаталась. - Нет! - она с опаской попятилась. – Всех она не выдержит. И прямо-таки сглазила. Будто услышав ее слова, скамья затрещала, начала опрокидываться, и все с криками повскакивали. - Я же говорила, - невозмутимо заметила Луна, доставая палочку из-за уха. Один взмах – и скамья выпрямилась, стала как новенькая, даже со свежим лаком. (Рон на всякий случай потрогал – не слишком ли свежий, прилипнут еще!) Все было в порядке. Луна задумалась, потом опять взмахнула, и появилась вторая скамья, параллельная первой. - Так будет удобней, - без особой необходимости заметила она. Так было удобней; они снова расселись, по трое друг напротив друга, а Гермиона и Невилл оказались «в кавычках»: Гермиона между Гарри и Роном, напротив них - Невилл между Луной и Джинни… - Помнишь, Гарри?.. – тихо спросила Джинни. Улыбнувшись, Гарри кивнул: - «Искатели»… - …и «отряд прикрытия»!
* * *
«…И смерч – то поднимавший его к облакам, где не хватало воздуха, то обрушивавший его с такой скоростью, что казалось, будто алтарь летит навстречу, алтарь, на котором сейчас ничего не было – вихрь подхватил ножны, и те пролетали мимо каждый раз, когда Гарри менял направление полета. То вверх, то вниз – все остальные направления были заказаны, все остальные движения слились в безумное вращение смерча. Как страшно кружилась голова!.. Он уже знал, что долго ему не продержаться, что есть только один выход – поймать ножны и лететь вниз, разбиться об алтарь, держа ножны перед собой в надежде, что последний хоркрукс разобьется первым. Но поймать ножны каждый раз не удавалось; алтарь летел навстречу, и Гарри еле удавалось передвинуться к середине воронки, где вертикальный поток подхватывал его и уносил вверх. Вверх, где не хватает воздуха. В момент поворота удавалось увидеть то, что происходит за бешено мчащимися воздушными стенками – Рон, высунувшийся из-за разрушенной стены, Гермиона, залегшая за поваленной колонной, оба с нацеленными в основание смерча палочками: они пытались подсечь вихрь, чтобы эта безумная ловушка открылась и Гарри смог выбраться из нее. Очередная попытка - он поймал ножны кончиками пальцев, но они легко вырвались и умчались наверх; опять на середину, взгляд наружу – он ахнул, увидев две новые фигуры… Пожиратели? Но одна из них была одета в синюю мантию, у нее были длинные светлые волосы… и тут в смерч что-то влетело, и Гарри стала нагонять рыжая комета. Все, думал он, это бред, это все… Но две маленькие сильные руки стиснули его со спины, а рядом с древком «Молнии» возникло второе, с потускневшей надписью «Серебряная стрела». Объединенной магии двух метел удалось совладать с мощью вертикального потока, и они зависли на середине. А когда ножны снова помчались вниз, Гарри и Джинни поймали их одновременно…»
* * *
Гермиона с некоторой тревогой смотрела на него, и он очнулся. Потом сказал с улыбкой: - Знаешь… Ты права, конечно, что не стоит проваливаться в прошлое. Но и не вспоминать тоже плохо. Особенно хорошее. - Да, - согласилась она. Тревога в ее взгляде исчезла, но лицо оставалось серьезным. – Ты прав, Гарри. Она снова прислонилась к рукам Гарри и Рона, лежащим на спинке скамьи. Помолчала, прикрыв глаза. Заметив, что уголок рта Рона приподнялся (у Рона сохранилась привычка подшучивать над ее задумчивостью), Гарри предупреждающе глянул на него, но тот только улыбнулся и одними губами сказал: «Она сейчас не обижается!» «Да, - таким же образом ответил Гарри, - но это может быть что-то важное. Не сбивай ее!» Рон согнал с лица улыбку. - Да ладно вам, ребята! – рассмеялась вдруг Гермиона. – Вы никогда не мешали мне думать! - Ты слышала?! – поразился Рон. - Догадалась… - она глубоко, с наслаждением вдохнула утренний воздух и забавно изогнула брови. – Ты прав, Гарри. Хотя бы свои победы надо помнить. Что бы ни было у нас в прошлом – хорошее, плохое… хорошего все-таки больше. Знаете, что я поняла? Что хорошее всегда будет с нами. А плохое всегда остается в прошлом, - она с улыбкой посмотрела на Луну. – Потом было потом, не так ли? Глядя куда-то вдаль, девочка кивнула. Гермиона хотела сказать что-то еще, но тут их позвали. Друзья оглянулись – к ним торопилась, ослепительно улыбаясь, Флер, ее волосы струились за ней, как невесомый шлейф цвета золота с серебром, и Гарри пришла неожиданная мысль. «Особый Курс – это же новый факультет… Не сделать ли это его цветом?» Он засмеялся. Почему бы и нет? - Нье хотите к нам? – спросила Флер. - `Арри, мы хотели вас попросить – если вы нье очьень сильно устали, коньечно… Мы очьень хотьели посмотреть ваше фехтованье! - Да ньеть… - Гарри еле смог ответить, красота Флер по-прежнему действовала на него несколько оглушающее; он вдруг понял, что начал копировать ее акцент. – Нет, - повторил он, взяв себя в руки. – Я не против… Он вопросительно посмотрел на остальных. Рон, тоже со слегка обалдевшей физиономией, с восторгом кивнул. - Я не против, - Гермиона улыбнулась, - если не слишком долго. - Пошли тогда за оружием, - сказала Джинни. Особого восторга в ее голосе не было, но не было и неохоты. Похоже, их отношения с Флер стали куда более ровными. «Привыкли друг к другу» - решил Гарри. Они направились к дому. Флер шла рядом. - Как вам мойя сестрьенка? – спросила она. - Ничего, - отозвалась Луна, - По-моему, ей у нас понравилось. А нам понравилось парижское танго! - О! – рассмеялась Флер. – она очьень музыкальная! И очьень способная! Видимо, так, подумал Гарри – во всяком случае, Габриель по-английски говорила почти без акцента. - А ее верный шевалье? – продолжала расспрашивать Флер. - Счастлив? - Ее… кто? – удивился Рон. - Рыцарь, - пояснила Гермиона. – Кавалер. Ты о Денисе Криви? - О, да, Деньис! Такой милый гарсон! Наши семьи – давно друзья, они прийезжали к нам прошлым льетом! Колийн так замечатьельно фотографирует! Мон папа предложиль ему работу после Хогвартса! Рон и Луна остались с ней на крыльце – у Луны оружие было с собой, а Рон попросил друга захватить его эспадрон. - Это не эспадрон, - сказала вдруг Гермиона, - я немного напутала. Это эспада. Рон беззаботно махнул рукой и повернулся к Флер. Остальные зашли в гостиную. - Он все еще балдеет от нее, - усмехнулась Джинни, беря свой лук. - По правде, я тоже, - признался Гарри. – Правда, действует уже не так сильно, но… - Ты-то ладно, - Джинни побренчала тетивой, проверяя натяжение, закинула колчан за спину и потянулась к клинку. – Ты ее редко видишь, а с непривычки она разит наповал. Но Рону-то давно пора привыкнуть. - А ему не хочется, - засмеялась Гермиона. – Невилл, а как она тебе? - Да ничего… - отозвался Невилл. – У нее в роду случайно нет вейл? - Есть, - сказал Гарри, вспомнив проверку палочек на Турнире. – Бабушка вейла. У нее и в палочке волос с ее головы. - Понятно, - Невилл постучал окованным бронзой концом посоха об пол. – Я что-то почувствовал. Только меня это не берет. На волшебников в нашем роду вейлы не действуют. Такая вот фамильная особенность. - А я все удивлялась, почему ты на нее не реагируешь, - с пониманием заметила Джинни. – Когда на первенстве по квиддичу болгары выпустили вейл, Рон и Гарри чуть с трибуны не спрыгнули! - Может, пойдем? – быстро вмешался Гарри, беря клинок Рона. – Гермиона, а почему это не эспадрон? - Эспадрон – это сабля такая, - ответила Гермиона, пока они один за другим выходили на крыльцо, - с острым кончиком… Рон, которому, похоже, удалось стряхнуть наваждение, (Флер разговаривала с Луной), на этот раз прислушался с интересом. - …а это эспада, шпага-меч. Или эсток? Нет, у эстока, кажется, клинок граненый, без лезвия… Я еще посмотрю в библиотеке. - Да ладно, пусть будет эспада, - сказал Рон, забирая оружие у Гарри. – Тоже красиво звучит. Флер, Луна, мы готовы! Пошли? Невилл что-то шепнул Джинни и спустился с крыльца. Рассмеявшись, девочка запрыгнула на перила, и он посадил ее к себе на плечо. Флер звонко захохотала: - Ты очьень галантный, Невилл! Дай я понесу твой посох! - Да нет, - улыбнулся Невилл, - я вполне могу… - Я хочу посмотрьеть. Невилл с удивлением отдал ей посох, и Флер на ходу стала его разглядывать, потом, взяв за середину, слегка подбросила. - Тьяжеловатый, - сказала она, - но ничего, нье страшно. Я вам потом кое-что покажу… Потом она спросила у Гермионы, собирается ли она и дальше учить французский. - Уи, мадам! – рассмеялась Гермиона. Флер весело обняла ее за плечи. Они завернули за угол и направились к группе остальных – а тех стало больше. Джинни вдруг радостно взвизгнула, спрыгнула с плеча Невилла, и они побежали к его родителям. Алиса Лонгботтом, улыбаясь, обняла обоих. Гарри сердечно поздоровался с Френком Лонгботтомом. - Ну как? – спросил тот. – Мистер Грюм прожужжал нам все уши о ваших достижениях! Удивите нас? - Попробуем! – весело сказал Гарри. Френк вдруг стал серьезным: - Мы уже знаем о нападениях. Похоже, у Ордена будет еще немало работы… Да, о твоей идее нам тоже рассказали. Очень, очень хорошо будет, если мы объединимся! - потом снова улыбнулся. – Артур несколько рассердился, что мы с Алисой пришли. Мы с ней сейчас вроде секретного оружия. Гарри непонимающе смотрел на него. - Наше излечение удалось сохранить в тайне, - объяснил Френк. – В больнице записано, что нас, как безнадежно больных, перевели на домашнее лечение. Тем временем Невилл подошел к Флер, и та отдала ему посох. - Ну что, Гарри? – спросил он. – Начнем? Гарри кивнул Френку и вместе с Невиллом пошел к друзьям. - А с чего начнем? – спросил он и посмотрел на Рона и Гермиону. – Давайте вы двое против меня! - Мы еще так не делали, - заколебался Рон. - Когда-нибудь надо начать, верно? – настаивал Гарри. – Это ведь та же тренировка. - И репетиция, - вставила Джинни. - Какая еще репетиция?! - Ой! – она прикрыла рот ладошкой. – Ну ладно… Не говорите Фреду с Джорджем, что я сказала вам, хорошо? Они решили девятнадцатого, на день рождения Гермионы, организовать вечеринку на весь Хогвартс. От нас наверняка потребуют, чтобы мы выступили, понимаете? - Кто потребует? – удивился Гарри. - Все потребуют! А в первую очередь – наши фанаты! Или ты думаешь, что никто не знает о наших тренировках? Или не видел нас с оружием? - Ну, скоро вы? – раздался со стороны зрителей голос Артура Уизли. Публика явно начинала проявлять нетерпение! Рону поневоле пришлось отбросить сомнения и встать в позицию. Гарри и Гермиона последовали его примеру. Что ж, разыграли они великолепный бой! Поначалу Гарри, закрываясь «тройным веером», только оборонялся. Рон и Гермиона атаковали по-европейски, прямыми колющими ударами, потом Гермиона перешла на сабельную технику, пытаясь связать клинок Гарри и раскрыть его защиту, подставив под укол Рона. Тут уже пришлось туго, тем более, что его противники почему-то держали клинки в левых руках. А он еще и не мог задействовать то состояние, в котором время замедляло свой бег. Пришлось взять меч обеими руками, чтобы легче маневрировать своим клинком. Один раз удалось пробить защиту Рона, но тот захватил кончик Экскалибура в решетку гарды. Испугавшись за меч (хотя вряд ли Рон стал бы его ломать!), Гарри тут же отступил, и ему снова пришлось уйти в защиту. Потом Рон, подмигнув, вдруг развернулся, и они вдвоем атаковали Гермиону. А она только этого и ждала! Меч Гриффиндора – более короткий, чем Экскалибур и эспада, но зато и более легкий – начал, как перышко, перелетать из руки в руку, размывался в призрачный круг и все время стремился в ближний бой, где длина Экскалибура и эспады была скорее помехой. Рон раньше Гарри уловил тенденцию. В какой-то момент он вдруг одним прыжком оказался далеко в стороне, отведя оружие назад, а потом сделал широкий шаг, одновременно бросив эспаду в другую руку. Он рассчитывал таким образом увеличить дистанцию удара – но в результате остался без оружия: клинок Гермионы ударил по его клинку до того, как ему удалось поймать рукоять. Протестующе зазвенев, эспада покатилась по траве, а Гермиона легла на землю, перекувырнулась, зацепила скрещенными ногами его щиколотки и сделала «ножницы». Рон с криком полетел вслед за своим оружием, получив вдогонку чувствительный шлепок плашмя, а Гермиона стремительно развернулась на «пятой точке», и Гарри, чтобы избежать подсечки, пришлось сделать грандиозный прыжок. Зрители в восторге зааплодировали. На том, не сговариваясь, и решили остановиться, пока усталость не дала о себе знать. Отсалютовали друг другу, убрали оружие, несколько картинно поклонились своей публике и уступили место второй троице. - Устали? - с пониманием и в то же время разочарованно спросил добросердечный Невилл. – Ладно, я пожонглирую немного – тоже эффектно. А Луна и Джинни пускай фехтуют. Джинни насупилась, а Луна с удивлением возразила: - Мы и с тобой вполне можем. - Твоими булавками? – засмеялся Невилл, со свистом крутанул посохом и забросил его за спину. – Или ножичком Джинни? Ни слова не говоря, Луна взмахнула руками, и саи превратились в тяжелые ножи, более короткие, но с лезвием шириной в ладонь. Джинни тоже достала свой клинок (у нее в руке он выглядел куда увесистей, чем в ножнах на поясе – возможно, по контрасту со своей миниатюрной обладательницей), и обе девочки встали против Невилла. Джинни почему-то продолжала держать в левой руке лук. Гарри, Рон и Гермиона встали в сторону, чтобы и не мешать зрителям, и самим посмотреть. Оценив стойки девочек, Гарри шепнул: - Я бы на месте Невилла так не ухмылялся. Она кивнула. - А он уже понял, - коротко усмехнулся Рон. Невилл и правда уже не ухмылялся. Внимательно глядя на своих противниц, слегка сдвинулся в сторону. Джинни тут же повернула клинок лезвием вверх, а лук выставила перед собой. Он вытянул руку вперед – Луна развела руки, взмахнула вверх-вниз. Чжоу как-то показывала такие ножи и назвала их «бабочками» - теперь Гарри понял, почему. «Как бабочка крыльями!» «Только зря они так серьезно! - подумал он, глядя, как Невилл и девочки разыгрывают «бой на пальцах». – Публика вряд ли поймет!» Но, оглянувшись на зрителей, увидел, что ошибся. Сейчас никто не проявлял нетерпения, и все смотрели очень внимательно. Странная для непосвященных «боевая пантомима» длилась недолго, противники замерли. Еще несколько длинных, полных напряженного ожидания секунд, потом вокруг Невилла загудел обернувшийся вихрем посох, а вслед за ним все трое словно взорвались единым движением. Почти невозможно было разглядеть, что происходит. Джинни приседала и уворачивалась, Луна словно летала на крыльях своих «бабочек», на глухие удары посоха клинки девочек отзывались коротким веселым звоном. Казалось, две стремительные стрекозы атакуют вставшего на задние лапки большущего жука – весьма, кстати, проворного! - Ребята, помедленней! – громко, жалобным голосом закричала миссис Уизли; Невилл и девочки отскочили друг от друга, остановились и повернулись к зрителям. – Нам совершенно ничего не видно! Засмеявшись, они кивнули и возобновили поединок – на этот раз в чуть замедленном темпе. Гарри тоже был этому рад – наконец-то он понял, зачем Джинни лук: его пружинящее древко весьма неплохо отбивало удары. Джинни несколько раз подставляла его так, что посох скользил по гибкой дуге, зацеплялся за «рог» на конце и на долю секунды останавливался, после чего Луна тут же переходила в атаку, стремясь, на манер Гермионы, навязать Невиллу ближний бой. Посох будто вообще не был для нее помехой – при нижних ударах она через него перешагивала или перепрыгивала, более высокие останавливала вертикально выставленными ножами либо просто подныривала под него, пропуская удары над собой. В конце концов Невилл отступал и уходил в защиту. Развязка была неожиданной и веселой. Каким-то хитрым приемом Невилл выбил из рук Джинни клинок и нанес удар по ногам Луны. А та на этот раз, молниеносно перехватив оба ножа в левую руку, поймала конец посоха и ударила по нему ногой, вырвав из рук Невилла. Джинни тут же взмыла в высоком прыжке, сделала сальто и приземлилась у него на плечах. Вскрикнув, Невилл схватил ее за ноги, не давая ей сжать коленями его шею. Ножи Луны снова превратились в стилеты. Девочка метнулась вперед, воткнула их в землю у его ног и отступила. Джинни тут же соскочила с его плеч и встала рядом с ней. Изумленный Невилл повернулся, потянулся к упавшему посоху – и вдруг, вскрикнув, упал! Встревоженные зрители бросились к ним и остановились, когда Невилл, явно невредимый, сел и начал оглядываться. Гарри, Рон и Гермиона, подбежав, уставились на его ноги и расхохотались. - Луна! – завопил Невилл. – Так не делают! Остальные зрители, в конце концов, тоже поняли, в чем дело, раздался смех. Невилл выдернул саи - гарды были зацеплены за шнурки его ботинок - отдал Луне и, не выдержав, рассмеялся вместе со всеми. - Люблю нарушать канон, - невозмутимо сообщила Луна, убирая сай (снова в одном экземпляре) в рукав.
Друзья смешались со своей недавней публикой; их быстро растащили по группкам, стали обсуждать увиденное, расспрашивали. Гарри оказался рядом с Грюмом и Френком. Старый мракоборец, привычно почесывая шрамы на подбородке, размышлял, сощурив свой обычный глаз, в то время, как Волшебный привычно, помимо его воли, вращался, следя за окрестностями. - Очень впечатляет! – восхищался Френк (сейчас он сильно напоминал Джеральда Грейнджера). – Вы будете учить и нас, Гарри, верно? Гарри кивнул. - Не знаю, конечно, как долго вам придется это осваивать, - тут же предупредил он. – Нам очень помог дар Луны, Магия Постижения. Но насколько она будет действовать на людей вне нашего Круга? Мы еще не все знаем о нем, мистер Лонгботтом… - Мы постараемся, - заверил его Френк. - Вы-то да… - рассеянно пробормотал Грюм. – Но чтобы я прыгал и танцевал на своей деревяшке… - Постижение дает каждому то, что может ему служить, - объяснил Гарри, невольно глянув вниз, где из-под края мантии Грозного Глаза высовывалась когтистая деревянная лапа. – Неплохое оружие, кстати! Грюм усмехнулся: - Это-то я знаю. Порой доводилось угостить кого-нибудь хорошим пинком. Но мне, Гарри, мне, человеку старому и упрямому, нужны аргументы поувесистей. То, что вы показали, очень впечатляет, верно Френк говорит, но против старой доброй волшебной палочки… - У нас магическое оружие. - Да, я видел этот фокус у мисс Лавгуд… Гарри в полном недоумении уставился на него – и вдруг сообразил: он же не знает подробностей нападения! Для верности припомнил все разговоры с того момента, как они оказались в «Норе». Все так и было – Рону, Джинни, Невиллу и Луне они рассказали еще в Косом переулке, а здесь все крутилось вокруг Перси. Пришлось рассказать еще раз. На этот раз должное впечатление было достигнуто. Приоткрыв рот, Френк Лонгботтом смотрел на Гарри совершенно круглыми глазами. А Грюм вцепился в свой подбородок так, словно хотел удержать нижнюю челюсть на месте. Волшебный Глаз повернулся к рукояти меча за плечом Гарри, потом почему-то начал скользить взглядом вверх-вниз по его груди. Гарри не сразу сообразил, что Грюм разглядывает меч сквозь его грудную клетку! - Аластор… - Что? – рявкнул Грюм, повернувшись к Френку; Волшебный глаз при этом продолжал разглядывать меч. - Извини, - рассеянно сказал Френк, который словно пытался поймать какую-ту мысль. – К нам на днях заходил Наземникус… - Френк, я просил не дергать меня так внезапно! – сердито прохрипел Грюм. – Ты же знаешь мои рефлексы – когда-нибудь тебе достанется! Флетчер заходил? Ну и что? - А то, что все это, похоже, очень вовремя, - Френк кивнул на Гарри или, вернее, на его меч. – Он интересовался, нет ли у нас какого-нибудь старинного оружия. Я спросил, зачем ему это, и он объяснил, что спрос на холодное оружие, в особенности гоблинской работы, в последнее время сильно вырос и он рассчитывает на этом подзаработать. Он ведь часто ошивается в Лютном переулке, и старикашка Горбин предложил ему поискать – мол, кое-кто из Темных волшебников, из амнистированных, увлекся коллекционированием и все такое прочее. Новая мода. Гарри вдруг вспомнил вчерашнюю встречу на лестнице. - Вчера Блез Забини сказал… - А это кто еще? – удивился Френк. - Новый преподаватель Защиты, - нетерпеливо объяснил Грюм. – Выпускник Слизерина. Да? Что он сказал, Гарри? - Что владение холодным оружием – священная традиция у чистокровных волшебников. - Ну, кое у кого – да… - усмехнулся Грюм. – Люциус Малфой, к примеру - таскает в своей трости шпагу и думает, что никто об этом не знает! Но чтоб вдруг кинулись покупать… Новая мода, как же! - Вот именно. Что-то затевается, Аластор! …В Хогвартс они вернулись только вечером, еле поспев к ужину. Днем, после всех разговоров, они решили все же послушать мисс Уизли и хоть немного вздремнуть в гостиной, но сон не шел – слишком много было событий, пусть несколько и удалось отвлечься. Но отдохнуть немного смогли – благодаря расслабляющим упражнениям, которым научила их Чжоу. Когда наступили сумерки, миссис Уизли настойчиво предложила, чтобы все вернулись в Хогвартс, где намного безопасней, чем в «Норе». Они и на этот раз подчинились – но не потому, что боялись нового нападения. Просто вместе им было хорошо. Поужинав, они устроились в новообретенной гостиной. Этот сюрприз устроил им Слизнорт – за время их отсутствия у него произошел очередной приступ архитектурных изысков, и он изменил планировку их маленького жилого крыла. Но никто не жаловался – получилось хорошо: коридорчик превратился в восьмиугольный холл с диванами, креслами и маленькими столиками, все в том же стиле роскошной старинной гостиницы. Двери в их комнаты сейчас были в четырех из стен (через одну), еще в одной – входная дверь, а напротив нее – переходящая в стрельчатое окно стеклянная дверь, ведущая на террасу. Вид на озеро оттуда открывался просто замечательный. На одной из двух глухих стен висела картина – пейзаж с горами, окружающих Хогвартс, так что она тоже напоминала окно. Картину притащила Луна, как только увидела гостиную – раньше пейзаж висел в одном из боковых коридоров, куда редко кто заходил. Так что теперь их двойники с портретов могли приходить к ним в гостиную. А во второй глухой стене был камин, и они сразу же придвинули к нему кресла – осень есть осень, вечера уже стали прохладными. - Что, Невилл? – ласково и с некоторой лукавинкой спросила Джинни. – Флер все же смогла произвести на тебя впечатление? Невилл улыбнулся и кивнул. - Мулине, - пробормотал он. Так назывался прием, который Флер все же решилась продемонстрировать им. Одолжив у Невилла посох, она взяла его за середину и начала вращать – сначала медленно, а потом ее руки с поразительной быстротой замелькали, и посох превратился в прозрачный круг. Рон присвистнул, попробовал атаковать шпагой – не тут-то было! Даже втроем с Гарри и Гермионой оказалось практически невозможно, да что там – даже Луне с ее быстротой не удалось пробиться через этот гудящий щит. Больше всего их поразило то, что хрупкая и очень изысканная француженка владеет таким простонародным оружием. «Йе-европа тоже что-то умеет! - смеялась она, возвращая посох Невиллу. – Нье так мудрено, как у вас, но йеффективно, вьерно?» Друзья искренне восхитились. «Я много врьемени проводила у гранмаман, - объяснила Флер, - она меня койе-чьему научила!» - О чем ты так задумалась? – спроси Гарри у Гермионы. – О том, что сказал Френк? - Ну да, - она отрешенно кивнула. - Что-то затевается… - Это уже ясно, Гермиона, - мягко заметил Рон и осторожно, чтобы не сбросить Луну, вытянул ноги. – В один день напали и на вас, и на нас, и все спланировано заранее – это же очевидно, что готовились давно и основательно. - Каждое нападение в отдельности - да, - возразила Гермиона. – Но оба вместе – чушь получается, Джинни правильно сказала. - Мы это уже обсуждали, - сказал Рон. – Гермиона, давай сейчас не будем по новому кругу, ладно? Не у всех такие неутомимые мозги, как у тебя… Гермиона слегка нахмурилась, потом вдруг засмеялась: - Ладно. Послушаемся МакГонагалл. Вернувшись», они в первую очередь отправились в директорский кабинет и сообщили МакГонагалл и Дамблдору то, что узнали от Френка. От их глаз не укрылись многозначительные взгляды, которыми обменялись директор, призрак и портрет. Но на вопрос Гермионы: «Что вы об этом думаете?», МакГонагалл ответила только: «Во-первых, я думаю, что это очень важно, а во-вторых – что вам сейчас надо пойти и как следует отдохнуть. Сутки без сна размышлениям не способствуют!» Им пришлось согласиться, хотя Гермиона была не очень довольна, конечно. - В чем дело, Добби? – спросил Гарри, когда из-под журнального столика донесся громкий вздох облегчения. Эльф робко высунул свой длинный нос. Он был сам не свой от смущения, из-за того, что друзья пригласили его составить им компанию, когда он принес всем вечерний чай. От такой чести он чуть не потерял сознание, но все же трансгрессировал на кухню за чаем для себя, а потом со своей чашкой спрятался под столик. - Добби боялся, что сэр Гарри Поттер и его друзья не послушаются мадам МакГонагалл, сэр, - пискнул он. – Добби не хочет, чтобы они переутомились. Добби уже думал позвать Кричера, чтобы тот сказал им идти спать. Все рассмеялись. - А почему ты сам не сказал нам, Добби? – поинтересовался Рон. Удивленный вопросом, эльф целиком вылез из-под столика и выпрямился. - Разве Добби может сказать такое, сэр Уизли? – воскликнул он, торжественно подняв руку с чашкой. – Добби свободный эльф, сэр Уизли, Добби знает, что такое свобода. Добби знает, что свободным людям не приказывают! От волнения у него пересохло горло, он залпом допил чай и щелчком пальцев отправил чашку на кухню. - А Кричер – невоспитанный нахал, сэр Уизли, - продолжил он, - так что, если свободным друзьям Добби все-таки надо что-то приказать, Добби будет звать Кричера! - Сурово! – заметила Джинни. - Да, мисс Уизли, он такой, - вздохнул Добби и полез назад под столик. – Может, Добби не будет его звать? Может, друзья Добби сами пойдут отдыхать? - Мы уже отдыхаем, Добби! – заверил его Рон. – Если у тебя есть дела, тебе необязательно сидеть с нами. - Нет-нет! – раздался испуганный голос из-под столика. – Добби очень счастлив посидеть с вами! Добби просто беспокоился, что они сильно устали! Мисс Лавгуд уже спит… - Нет, Добби, я не сплю, - успокоила его Луна, которая улыбалась с закрытыми глазами. – Я-то как раз днем поспала. А сейчас вспоминала свой сон. - А что тебе снилось? – полюбопытствовал Рон. - Наши дети. - Но… у нас же нет детей! – осторожно возразил он. - Нет, так будут. Рон засмеялся – и вдруг перестал, его глаза широко раскрылись. - Луна, ты… - он запнулся, и все уставились на них, подумав то же самое, что и он. – Ты же не хочешь сказать, что ты… Луна открыла глаза и подняла голову, глядя на него с недоумением: - Что – я? А, ты подумал, что... – она рассмеялась. – Нет, я не беременна. Я пока еще не хочу. Не расстраивайся, ладно? – она опять свернулась в клубочек и положила голову ему на грудь. - Не буду! - с облегчением пообещал Рон. Правда, Гарри в его голосе послышалась, помимо облегчения, еще и легкая нотка разочарования. - Вот и замечательно, - с закрытыми глазами проб
Сон ускользал, и Гарри боролся с пробуждением; боролся, улыбаясь с закрытыми глазами, и пытался разглядеть и запомнить смеющееся мальчишеское лицо. Сознание распалось на две половины – проснувшаяся говорила, что это всего лишь сон, а спящая возмущалась: «Не мешай! Я хочу посмотреть!» Мальчик рассмеялся, бросился на шею Гарри, несколько раз коснулся губами его щек – словно бабочка крылом задела - и растаял. Вторая половина Гарри успокоилась и тоже проснулась. На щеках, в тех местах, где его поцеловал мальчик, оставалось ощущение легкой прохлады. Он открыл глаза, и они встретились с глазами Гермионы. Конечно же, это были ее летучие поцелуи, она его всегда так будила. - Тебе снилось что-то хорошее? - Да… так, - все с той же улыбкой он потянулся к очкам на тумбочке. – Луна вчера навеяла… когда рассказывала про свой сон. Мне снился… - Не говори! – воскликнула Гермиона и Гарри, надев очки, с удивлением уставился на нее. - Я хочу угадать сама… У него каштановые волосы, как у меня? - Нет, темнее… - у Гарри вдруг пересохло во рту. – Намного темнее, но все же не черные! И не настолько кудрявые… - …но все же вьющиеся. А топорщатся, как у тебя! А глаза то карие, то зеленые… - …смотря как падает свет! Гермиона потрясенно повалилась на спину рядом с ним и уставилась в потолок. Они взялись за руки и крепко сжали. - Обалдеть… - пробормотал Гарри. - Хочу такого сына! - И я! - Помнишь, о чем вы говорили с Луной перед танцами? – напомнил Гарри его собственный голос. Гарри повернул голову и встретился взглядом со своим портретом. Конечно же, он помнил – это было позавчера, хотя после стольких событий вчерашних суток казалось, что прошло не меньше недели. «Ты хочешь сказать, что, если кто-то из нас что-то умеет, значит – умеют все?» «Да, именно это». - Думаешь, мы заглянули в будущее? – взволнованно спросила Гермиона и приподнялась на локоть, чтобы посмотреть на картину. - Кто его знает? – одновременно сказали оба Гарри. А настоящий добавил: - Хорошо, если так! - Значит, так и будет, - Гермиона поцеловала его. – Не знаю, правда, когда… - Некуда спешить! – быстро сказал Гарри. – Пусть сначала… - …жизнь придет в норму, - закончил за него Гарри-с-портрета. С этим все были согласны, и Гарри почувствовал легкий холодок. Позавчерашние нападения были, никуда от этого не денешься – от этого и от слов Френка: «Что-то затевается!» - Здесь все было в порядке! – поспешил заверить его Гарри-на-портрете: сейчас, когда все рядом, он, конечно, знал, о чем подумал его оригинал. - Спасибо, - улыбнулся Гарри. На душе снова стало спокойно. Конечно, он мог просто войти в портрет и, слившись со своим двойником, узнать все, что происходило в Хогвартсе за время их отсутствия… но неохота было вставать. Гермиона, тоже успокоившаяся и удивленная тем, что Гарри-на-портрете торчит в гордом одиночестве, спросила: - А где я? Я, нарисованная… - У Рона, - улыбнулся портрет. – В портрете Луны, то есть. У Луны случился приступ творческого вдохновения – рисует Рона. - Гарри! – возмущенная Гермиона-на-портрете выскочила из-за края рамы. – Это должно было быть сюрпризом! - Ой! - Ущипни его, Гермиона! - Меня?! – завопил настоящий Гарри. – Я-то тут при чем? - Когда она тебя ущипнет, он тоже почувствует, - объяснила Гермиона-на-портрете. - Так ущипни его ты! – возразил Гарри. – Тогда будет справедливо – он почувствует, а я нет. - Жалко… - призналась Гермиона-на-портрете. - Ладно, - сказал, посмеиваясь, нарисованный Гарри. – Я уже сам себя ущипнул, так что проблема решена. Пойдем в гостиную, - предложил он нарисованной подруге. – Хочу прогуляться по этому пейзажу – я его вчера толком не рассмотрел. - Давай! – она уже забыла, что сердилась. – А вы? - Я хочу кое-что дописать, - с ноткой извинения сказала Гермиона, кивнув на стол, где с позавчерашнего дня ее дожидался развернутый свиток. - Тогда я посижу в гостиной, - сказал Гарри, меняя пижаму на рубашку и свои излюбленные потертые джинсы. – Попрошу Добби принести кофе. Портреты помахали им руками и исчезли, оставив на картине пустующую гостиную. Гарри с улыбкой оглянулся на подругу – накинув домашнюю мантию, она уже сидела за столом и задумчиво грызла кончик пера – и тихо закрыл за собой дверь. Он с наслаждением плюхнулся в кресло – роскошное кожаное кресло, обнимающее сидящего так, что тот чувствовал себя невесомым. Почти сразу же открылись еще две двери, и на порогах возникли Рон и Невилл, оба в пижамах. Одновременно потянулись, зевнули и пошли к свободным креслам. - Привет, Гарри! – сказал Невилл. - Привет! Ты уже встал? – спросил Рон. - Как видишь. А где Джинни, Невилл? Спит еще? - Нет, она в ванной. - А Луна еще дрыхнет, - сказал Рон. - А я понял так, что она тебя рисует, - удивился Гарри, - нам мой портрет сказал. Рон рассмеялся: - Это не она рисует, а ее портрет! - То есть как? Ее портрет рисует твой портрет? - Ага! Такое только она могла придумать! Она – ну, настоящая – вчера нарисовала на своем портрете мольберт, а он для нарисованной стал как настоящий, и Луна-с-портрета начала рисовать на нем меня. - Думаешь, что-нибудь получится? Рон картинно развел руками: - Ну, это же Луна! Посмотрим. Во всяком случае, если помнишь, на втором курсе в кабинете Локонса было полно его портретов. И там был такой – он, одетый как художник, рисует собственный портрет… помнишь? - А, да! - Я тоже помню, - сказал Невилл. – И оба портрета были живыми! - Вот-вот. Так что – вдруг получится? Обе двери опять распахнулись, и два девичьих голоса одновременно сказали: - Привет, ребята! Голос Джинни был бодрым, Луны – еще сонным. - Как там с портретом? – поинтересовался Рон. - Она еще не закончила-а-а... – голос Луны перешел в сладкий зевок. – Но он уже ожил! - Ну, и какой он? – полюбопытствовал Рон. – Такой же, как я? Луна со смехом втиснулась рядом с ним в кресло. - Да, - безмятежно-рассеянным голосом подтвердила она. – Такой же несносный – уже даешь ей советы, как лучше сделать! Я люблю тебя, Рон, - несколько неожиданно закончила она и потерлась щекой об его плечо. – Я тебе это говорила? Поперхнувшись и прокашлявшись, Рон с улыбкой ответил: - Сегодня еще нет. Хотя нет, говорила – когда я пытался тебя разбудить. - Ну ничего… Мне лишний раз не жалко… - Ты еще собираешься спать? – удивился он, когда она закрыла глаза. - Нет, я пытаюсь вспомнить, что же я забыла… Невилл, у тебя случайно нет напоминалки? Ой, нет, я забыла, у меня же есть! Она выпрямилась, порылась в карманах мантии, доставая какие-то совершенно несусветные предметы – разноцветные перья, волшебную чернильницу-непроливайку, целую горсть сережек-редисок – и вручая их Рону. Наконец с торжествующей улыбкой она выудила стеклянный шарик, наполненный красным светящимся туманом. - А куда тебе столько? – удивился Рон, разглядывая кучку сережек у себя на ладони. - Мне их все время дарят мои фанаты, - рассеянно отозвалась Луна, забирая у него сережки и кладя назад в карман; чернильницу она поставила на журнальный столик и положила рядом перья. – Некоторые почти такие же хорошие, как и мои… Так… Она стала разглядывать напоминалку. - Что-то ты точно забыла, - заметил Рон. – Красная вот. - Это потому, что я забыла, что у меня есть напоминалка, - объяснила девочка. – Так… Невилл, у которого был самый большой опыт с напоминалками, посоветовал: - Сожми ее пальцами и припоминай по очереди… или лучше называй вслух. Луна с благодарностью улыбнулась ему и последовала совету. - Так… - в третий раз повторила она. – Кажется, я что-то забыла… записать… для кого-то… Невилл, а почему цвет не меняется? - Ну, значит, именно это ты и забыла. - Ага! Значит, я что-то для кого-то забыла записать или написать… Айрис? Шарик вдруг стал прозрачным. - Ой, работает! – восхитилась Луна. – Для Айрис я ничего не забыла! Для Габриель?.. Ой! Ну конечно! Она в легкой панике вскочила на ноги, кинула в карман покрасневший шарик и бросилась к двери своей комнаты. - Вылетело из головы, – донесся оттуда ее голос, - а она ведь собиралась зайти! Луна выскочила назад с толстой тетрадью и свитком пергамента в руках. - Нет, - пробормотала она, положив свою ношу на столик, - я не успею переписать… О! Гермиона знает Протеевы чары, она же тогда сделала нам сигнальные галеоны!.. Где она, Гарри, еще спит? - Работает. - А ничего, если я ее позову? Она мне очень нужна! - Конечно, ничего! – горячо заверил ее Гарри. – Она еще не завтракала, а мне ее звать бесполезно. Может, тебя она послушает! Луна кивнула, приоткрыла дверь и заглянула в их комнату. - Привет, Луна! – донесся оттуда голос Гермионы. - Привет! Ты мне не поможешь? - Сейчас, только абзац допишу. Это срочно? - Ужасно! И знаешь, я потом покажу тебе одну папину статью в «Придире». Он там неопровержимо доказал, что писать натощак очень вредно! Из комнаты послышался смех: - Ладно, сейчас! Луна ждала, слегка подпрыгивая от нетерпения. Когда Гермиона, запахивая мантию и поправляя волосы, вышла наконец в гостиную, она сразу же схватила ее за руку и потащила к столику, объясняя на ходу. - Перенести текст в тетрадь? – переспросила Гермиона. – А это не Протеевыми чарами, тут нужно Копирующее заклинание… Сейчас! Она подняла палочку. Свиток ожил и начал разматываться. Написанные на нем строчки вдруг вспыхнули золотистым светом, и эта светящаяся копия начала отделяться от поверхности и подниматься в воздух; текст быстро бежал вверх и начал исчезать в потолке. Гермиона, которая помимо воли вглядывалась в него, вдруг спохватилась: - Это ничего, что я их читаю? - Ничего, конечно! – удивилась Луна. Гарри тоже пытался что-нибудь разобрать, но строчки шли слишком быстро, а читать со скоростью Гермионы он не умел. Только когда, заинтересовавшись, она с тихим: «О!..» притормозила текст, заставив две строки вспыхнуть ярче, он смог прочитать:
«…если все это неправда, зачем тогда снятся сны?» (Р. Рождественский)
Рон и Луна обменялись улыбками, Гарри и Гермиона тоже. И Невилл с Джинни – неужели и у них был такой же сон? - Это твои стихи? – с восхищенной улыбкой спросила Гермиона. Луна засмеялась и помотала головой. Гермиона с недоверчивой улыбкой глянула на нее. Гарри тоже подумал, что Луна просто скромничает. - Так, - сказала Гермиона, когда последние строчки повисли в воздухе. Она опять взмахнула палочкой. Текст поплыл вниз, погружаясь на этот раз в поверхность столика, пока в комнате не появилось снова его начало. Тетрадь раскрылась, лента, образованная из светящихся строчек, изогнулась, ее начало легло на раскрытой странице, а затем страницы, шелестя, начали с громадной скоростью перелистываться, втягивая невесомый текст. - Вот это да-а-а… - выдохнула потрясенная Луна. – Работа мастера! Она схватила тетрадь и начала листать. Гермиона даже порозовела: - Спасибо, Луна… - Тебе спасибо! Только, если можно… - она умоляюще посмотрела на Гермиону, - Протеевы чары тоже нужны. Чтобы все, что я записываю в этот свиток, сразу появлялось в тетради. Это не сложно? - Нет, нисколько. Положи их рядом. Гермиона начала водить палочкой над тетрадью и свитком, словно соединяя их множеством невидимых нитей. - Все, - сказала она, опуская палочку. – Только, когда свиток закончится, на следующий надо будет снова наложить чары. - Он не закончится, - несколько рассеянно успокоила ее Луна, открывая чернильницу и вставляя в нее свои разноцветные перья. Получилось что-то вроде причудливого букета в миниатюрной вазочке. - Луна, - с мягкой снисходительностью заметила Гермиона, - любой свиток рано или поздно заканчивается… - Только не этот, - возразила Луна. – Это Бесконечный свиток. Придвинув палочкой к столику низенький пуфик, она уселась, положила тетрадь перед собой и, задумавшись, достала из чернильницы синее перо. Одним быстрым движением вывела на обложке аккуратный прямоугольник и начала заштриховывать. - Лу-на… - выдохнула Гермиона. Даже когда она обнаружила в лавке Фреда и Джорджа книгу Локонса, на ее лице не было такого потрясения, как сейчас! - Что? – рассеянно спросила девочка. Закрасив прямоугольник, воткнула перо назад и начала задумчиво перебирать остальные. - Это… это правда? - Что – правда? Выбрав желтое перо, она быстро вывела в синем прямоугольнике красивыми золотыми буквами: «Песни Габриель». - Это правда… Бесконечный свиток? - Ну да… - Луна краем глаза глянула на нее. – А, ты же считала, что его не существует… Гарри тоже было интересно, но он все же не понимал, что так поразило его подругу. Лично ему куда более занятным показалось то, что чернила Луны меняют цвет в зависимости от цвета пера. И рисунок понравился тоже – хотя то, что Луна хорошо рисует, он знал еще с прошлого года, когда они столь драматичным образом навестили ее отца. Теперь она, быстро меняя перья, разрисовывала обложку цветами и птицами - Ну прости, что не верила! - жалобно извинилась Гермиона. – Луна, а… он у тебя… только один, да? Девочка отложила перо и некоторое время озадаченно смотрела на нее. Потом в ее глазах вспыхнуло торжество, она вдруг вскочила, скрылась в комнате и почти сразу же вышла с охапкой свитков. - Вот, - сказала она, сияя улыбкой. – А то все никак не могла придумать, что бы тебе подарить. С днем рождения, Гермиона! - Ты с ума сошла… - жалобно шепнула Гермиона, нерешительно принимая подарок. – Луна, спасибо тебе, но… нельзя же так, это же такая редкость!.. Луна с улыбкой помотала головой, взяла со столика тетрадь и начала внимательно разглядывать. - Красиво получилось, правда? – спросила она, показав ее Гермионе и тут же, не дождавшись ответа, засмеялась: - Они уже не редкость. Первый – да, папа раздобыл его в Египте. Если бы он не верил в такие вещи, он бы даже не понял, что попало ему в руки! Потом мы их продублировали, и… вот! Осторожно, будто неся что-то до невозможности хрупкое, Гермиона шагнула к комнате. Медленно присела, нажав локтем на ручку, открыла плечом дверь и скрылась. Мальчики, кто с недоумением, кто с улыбкой, смотрели ей вслед. - Ну конечно, - сообразил Гарри, - пергамент, который никогда не кончается… Мечта Гермионы! Рон рассмеялся, кивнул и деловито спросил: - Завтракать будем? - Да! – спохватился Гарри. – Добби!
На этот раз ему удалось самому оторвать Гермиону от созерцания нового сокровища и привести ее в гостиную, где эльфы, ревниво поглядывая друг на друга, расставляли на двух столиках чашки, тарелки и прочее. Кричер, явившийся по собственной инициативе, покосился на Гермиону, которая сердечно поздоровалась с ним, и ответил коротким кивком. Это был немалый прогресс – раньше необходимость здороваться с ней, маглорожденной «грязнокровкой», вызывала у него судороги. Появление Кричера привело к ссоре между ним и Добби, по счастью, недолгую – недолгую по человеческим меркам, конечно: между собой они говорили с невероятной скоростью. Но что-то удавалось уловить. Добби настаивал на том, что он, как свободный эльф, имеет полное право обслуживать своих друзей, а Кричер – что он, как домашний эльф сэра Гарри Поттера, имеет не меньшее право обслуживать друзей своего хозяина, не говоря уж о самом хозяине. Когда дело дошло до самого завтрака, эльфы чуть не подрались – на вопрос, чего они желают, Гарри опрометчиво ответил: «На ваше усмотрение». Кричер стал настаивать на булочках, Добби – на гренках. Если бы Гарри в свое время не запретил им драться, то дракой бы и закончилось. Проблему разрешил Рон; изнывая от голода, он воскликнул: «Давайте и то, и другое, чего уж там!» Эльфы несколько секунд таращились друг на друга, потрясенные гениальностью этого решения, потом молниеносно накрыли столик и стали по очереди трансгрессировать на кухню. Так что завтрак удался на славу. Добби, не дожидаясь на этот раз приглашения, взял свою чашку и одну из булочек Кричера и юркнул под столик. Старого эльфа это возмутило: «Если Добби считает, что его гренки лучше, почему он берет булочку?!» «Кричер сказал, что он обслуживает друзей сэра Гарри Поттера, - парировал Добби. - А Добби тоже его друг!» Гарри оборвал новую перепалку, пригласив и старого эльфа. Пригласил с некоторой опаской (зная характер Кричера), но в то же время и с желанием показать Гермионе, что не считает эльфа слугой, пусть тот и категорически не хочет свободы (как-то наедине, он ему предложил – эльф, конечно же, закатил истерику!) Реакция Кричера поразила всех. Поклонившись Гарри и заявив, что слово хозяина – закон, он поколебался и вдруг попросил разрешения сесть рядом с Гермионой! От изумления даже Добби выскочил из-под столика и уставился на него. - Но, Кричер… - ошеломленно возразила Гермиона, - тебе же это будет неприятно! Эльф серьезно кивнул: - Да, Кричер так воспитан, мисс Грейнджер. Кричер не выносит грязнокровок, но Кричеру надо перевоспитаться, потому что мисс Грейнджер будет его хозяйкой. - В таком случае Кричер должен перестать называть ее этим нехорошим словом! – закричал Добби. Гарри уже готовился вмешаться, чтобы пресечь новую ссору, но Кричер вдруг кивнул и сказал: - Добби прав, хозяин, но Кричер по-другому не может, потому что прежняя хозяйка миссис Блек приказала ему называть так всех маглорожденных. Хозяину нужно приказать Кричеру не говорить это слово, и приказать Кричеру любить маглорожденных, потому что миссис Блек приказала ненавидеть их. Гарри некоторое время смотрел на него, размышляя. Все ждали с неподдельным интересом. - Хорошо, Кричер, - сказал наконец Гарри. – Больше никогда и никому не говори это слово и запомни, что оно очень дурное и очень глупое. Но это все. Приказывать тебе любить или не любить кого-то я не буду, потому что любить по приказу – это плохо. Ты должен научиться сам. «О-о!..» - с восхищением пробормотала Гермиона. Кричер задумался, поклонился и сказал: - Хозяин мудр. После чего без лишних слов взял свою чашку, демонстративно цапнул гренок со столика, накрытого Добби, и запрыгнул на подлокотник гермиониного кресла. Он добросовестно просидел на этом месте весь завтрак и в конце заметно расслабился. Но все же ему явно полегчало, когда Гермиона, допив кофе, вспомнила о карточке Бонда и пошла в комнату. - Все требует времени, хозяин, - сказал эльф, когда Гарри вопросительно посмотрел на него. – Кричер привыкнет. И, спрыгнув с подлокотника, присоединился к Добби. Вместе они убрали пустую посуду, поклонились и исчезли. - Я прямо сейчас и сбегаю к папе, - сказала Гермиона, появившись в гостиной уже одетая в хогвартскую мантию. – Приглашу его к нам, не возражаете? Никто, конечно, не возражал, и она весело убежала. А вернувшись, обнаружила, что чуть не пропустила знаменательное событие – окончание работы над Роном-на-портрете и первое вхождение Рона в нарисованный мир! В комнате уже собрались все. Рон, плоский, как фотография, стоял в нарисованной гостиной рядом с нарисованным мольбертом. Полотно на мольберте было первозданно пустым – портрет и оригинал уже слились. Рон обнимал светящуюся от счастья и забрызганную красками Луну-на-портрете и с преувеличенно-скромным выражением принимал поздравления. Настоящая Луна запрыгнула в раму, слилась с нарисованной и повисла у него на шее. Нарисованная гостиная Когтеврана незаметно наполнилась живыми портретами. Двойники Гарри и Невилла пожимали ему руки, Гермиона-с-портрета и невесть как появившаяся Лаванда оттесняли Луну и друг друга, пытаясь его поцеловать. Не выдержав, их оригиналы тоже забрались в портрет, отчего стало казаться, что рама вот-вот затрещит. Но двойники слились, и места хватило всем. В комнате теперь оставалась одна Джинни, у которой не было портрета и поэтому мир картин был ей недоступен. Заметив это и пожалев ее, Луна и Гарри с Гермионой вернулись в комнату. Потом вышел и Рон, оставив на картине своего новообретенного двойника. - К этому надо привыкать постепенно, - сказал он своему портрету и обратился к Джинни: - Ну что, сестренка? Может, попросишь Дина нарисовать тебя? Джинни как-то неопределенно пожала плечами: - Посмотрим… - Мы прогуляемся немного, - сказал Рон-с-портрета. – По картинам. Крутой здесь мир! Пока, оригинал, не скучай без меня! Оба Рона подмигнули друг другу.
- А что твой папа? – спросил Гарри, когда они вернулись в гостиную. – Ты вроде хотела его пригласить? - Да занят он, - недовольно ответила Гермиона. – Похоже, решил до Рождества изучить всю магию от Древнего Египта до наших дней. И мама туда же – изучает магическую медицину. Она сейчас работает у мадам Помфри. - По крайней мере понятно, в кого ты такая пошла, - глубокомысленно заметил Рон. Гермиона рассмеялась. - А еще, похоже, папа решил переспорить всех наших преподавателей и Дамблдора, - добавила она, откинувшись в кресле. – Тут у них были такие дискуссии! – потом уже серьезным тоном добавила: - Он очень напуган этими нападениями, ребята… - А что тут странного? – удивилась Джинни. – Он же твой отец! - Не только… Он старался не показывать, но я же своего папу знаю, - Гермиона слегка улыбнулась. – Папа боится не только за меня, но, кажется, и за весь Хогвартс… Вы не представляете, как он привязался к Хогвартсу! Наверное, потому что здесь так много детей… ну, и магия тоже. Они когда-то хотели, чтобы у них было много детей, как у вашей семьи, но так получилось – у мамы после меня был еще один ребенок, который умер после родов, и после этого у нее больше не было детей. Мне тоже жаль – у меня была бы сестренка, и тоже волшебница, наверное. Ладно, не надо смотреть на меня с таким сочувствием! – смущенно попросила она и поспешно сменила тему: - Джинни, а что у тебя за колебания? Ты разве не хочешь, чтобы и у тебя был портрет? - Да хочу… - с какой-то непонятной досадой отозвалась Джинни. – Только тут такое дело… - Дин хочет, чтобы она позировала ему обнаженной, - засмеялся Невилл. - Ну и что? – удивился Рон. – Он же был твоим парнем, сестренка! - Рон, у нас с ним дальше поцелуев не заходило – хочешь верь, хочешь нет! - сердито сказала Джинни. – А потом пошли всякие ссоры… ну, и до большего так и не дошло… Да ладно, не в этом дело, - добавила вдруг она. – Я, вообще-то, не против, мне просто не хочется расстраивать Лаванду. Им и без того тяжело оттого, что они не могут даже прикоснуться друг к другу. - А что мешает Дину нарисовать самого себя и войти к ней? – недоумевал Рон. - Он… не хочет, - сказала вдруг Гермиона и все с удивлением посмотрели на нее. – Да, мы как-то говорили об этом, и он очень подробно расспрашивал меня о том, как мы входим в картины и как сливаемся со своими портретами. Он считает, что у него не получится, и, похоже, он прав. Если бы такое происходило всегда, об этом бы знали давно – художники, по крайней мере. Он думает, что это возможно только для нас… потому что мы Круг. Я тоже так думаю. Что-то вроде побочного эффекта магии Круга. Может, стоит еще раз вызвать Мерлина из книги и рассказать ему… наверное, он и сам не предвидел такого. - Последний враг… - пробормотал Гарри. - Ты о ком? – удивился Рон, которому показалось, что Гарри говорит о Мерлине. - О смерти. - Мы видели эту надпись в Годриковой Лощине… - объяснила Гермиона. - На могиле его родителей. - Ох, извини, ты же рассказывал! – с досадой на себя воскликнул Рон. – «Последний враг, которого нужно победить – это Смерть»! Ну так мы это сделали, Гарри! - Нет, - тихо, словно про себя сказал Гарри, - пока еще нет. Он встретил взгляд Рона. Тот провел рукой по волосам Луны, выразительно посмотрел на Невилла и Гермиону и снова повернулся к нему: - Разве нет? - Еще нет, Рон. Трое… ну, четверо, если считать Седрика. Правда, не мы его воскресили, а Чжоу, это ее заслуга… - Прежде всего это твоя заслуга! - возразила Луна; сонно-безмятежное выражение слетело с нее, ее обычно широко раскрытые глаза были слегка сощурены и смотрели очень внимательно. – Дамблдор и Орден Феникса еще рассуждали и копались в теории, когда ты воскресил Гермиону! Ты первым доказал, что смерть можно победить, Гарри. Это уже половина победы! Он смотрел на нее в легкой растерянности, а она на него – так, словно ждала что-то важное. Со стороны могло показаться, что они играют в гляделки. И как-то сами собой вспоминались ее реплики, которые Луна бросала невзначай и которые скрывали в себе что-то очень важное. «Это же мы, - сказала она позавчера. – Значит, разница есть». «Что это?» - спросил Рон два года и еще вечность назад, когда они вшестером стояли в обнимку на Астрономической башне. «Это мы», - сказала Луна, и все почувствовали – придет время, и они поймут, что это значит. Время пришло. Они поняли. Гарри улыбнулся ей, и она просияла. - Спасибо, Луна, - серьезно сказал он. – Но пока это только половина. - Будет и остальная, - сказала Луна. – Когда Лаванда будет с Дином, когда мама будет со мной… На мгновение в ее глазах мелькнула печаль. Она потянулась к тетради с надписью «Песни Габриель» и начала листать: - Где же оно?.. А, вот!
«Когда в душе полярная зима, И неизвестно, подойдет ли лето, Бывает очень нужно, чтобы тьма Пересеклась порой полоской света…»
Послышался звонкий удивленный смех, и новый голос с легким забавным акцентом продолжил:
- Что можьет просийять таким лучом? Порой довольно взгляда и улыбки, И - словно снова провьели смычком По струнам позабытой старой скрипки! (Эдуард Голдернесс)
- Габриель! – Луна радостно вскочила. Поставив у двери черный футляр, девочка пролетела через гостиную и повисла у нее на шее. Следом нерешительно зашел Денис, тоже с каким-то футляром в руке. По форме казалось, что внутри футляра сковородка с очень длинной ручкой. - Заходи, Денис! – приветливо сказала Гермиона, отчего мальчик еще больше смутился. Габриель отпустила Луну, подошла к нему и решительно потащила за руку. - Что это у него? – негромко спросил Гарри. Гермиона пожала плечами. - Банджо, - застенчиво сказал мальчик, услышав его вопрос, и уселся на краешек кресла. - Мы собьираемся организовать оркестр! – весело объявила Габриель. – Луна, спасибо, что познакомила меня с Айрис! Она тоже будет участвовать… О! – ее взгляд упал на тетрадь, она порывисто схватила ее и начала листать. – Луна! Спасибо тебе, гран мерси! Только почьему «Песни Габриель»?.. Нет, очень мило, но это же твои… Луна вздохнула: - Это не мои стихи, Габриель, я тебе уже говорила. - Ну, Луна! – слегка сердито возразила девочка. – Ну кто, кроме тебя, можьет написать замечательное стихотворение про нафталин? - Про что? – со смехом воскликнула Джинни. - Про нафтальин! – с восторгом повторила Габриель. – Видьишь? Такое может только Луна! - Значит, не только, - мягко сказала Луна, - значит, еще кто-то может. - Ну, кто? - Я не знаю, Габриель. Я не пишу стихи. Я их только записываю. Их кто-то пишет, и они приходят ко мне. И если они мне нравятся, я их записываю. - Ну кто? – в полном замешательстве снова спросила Габриель. – Кто, если не ты? - Кто-то, - пожала плечами Луна. – Кто-то где-то когда-то их написал… или еще не написал, но обязательно напишет. Ну не расстраивайся! Ты же собираешься это петь, верно? Значит, это будут твои песни, и все. Габриель размышляла над ее словами, то улыбаясь, то хмурясь, и казалось, что свет в гостиной слегка мерцает. - Не напрягайся так, - засмеялся Рон, пытаясь стряхнуть наваждение. – Луну просто так не поймешь, Габриель. - Даже ты? – удивилась девочка. - Даже я! - Ну, хорошео! – она посмотрела на Дениса. – Давай спойем Луне! Деньис! Мальчик, заворожено уставившийся на нее, вздрогнул и чуть не уронил футляр: - Да… давай! – он рванул молнию и начал вытаскивать инструмент: что-то вроде гитары, но с совершенно круглой декой. Габриель подбежала к черному футляру и достала аккордеон. Денис взял пробный аккорд – и улыбнулся, как-то сразу забыв про напряжение и чувство неловкости. - Про нафтальин! – сказала ему Габриель. – Ен-де-троа! Она растянула мехи, и банджо Дениса тут же отозвалось слегка дребезжащим звоном струн.
Табарен говорил: "Нафталин - это шар; - запела девочка, - в глубине сундука ядовит он и светел"
Денис подхватил:
Со слезами во рту Франсуа возражал: "Нафталин это бог, нафталин это ветер!"
Дальше они пели дуэтом:
Не полуночный шаг и беспечный ночлег, Не настой водяной на серебряных ложках, Не больной, не апрельский, не сумрачный снег За булыжной стеной на садовых дорожках.
Табарен говорил: "Нафталин - это смерть; - пела Габриель. - погостил и пропал, и никто не заметил" Франсуа закричал Табарену: "Не сметь! - протестовал Денис. - Нафталин это бог, нафталин это ветер!".
Не стеклянный озноб и размеренный бред, Не передника в красный горошек тряпица, Не удара, не крови, не судорог след, Что в песке оставляет подбитая птица.
Табарен говорил "Нафталин это ложь; он глаза затуманит и голову вскружит". Франсуа прошептал "Ты меня не поймешь, Ты меня не осилишь, тем хуже, тем хуже..."
Не железный венок и означенный звук, Не горланящий, ночи не помнящий петел, Не жестокий, не твой, не отрекшийся друг. Нафталин - это бог, нафталин - это ветер! (Владислав Дрожащих)
Друзья долго смеялись, долго аплодировали, а Рон и Джинни одновременно закричали: - Спасибо!!! - Необыкновенная песня, - серьезно сказал Невилл. – Очень весело и очень грустно… правда? Джинни посмотрела на него и закивала. - Габриель, Денис, вы знаете, что у Гермионы завтра день рождения? Реакция на ее вопрос была более чем неожиданная. Дети как-то всполошились, переглянулись и покраснели, будто их поймали на какой-то шалости. - Ну… да, знаем… - выдавил Денис. – А что?.. - Да ничего, - удивилась Джинни. – Просто хотела спросить, не споете ли нам? Фред и Джордж решили организовать вечеринку. - Д.. да, конечно… Правда, другое… - Деньис! – предупреждающе воскликнула Габриель. - Ой… ну, мы тогда пойдем, порепетируем… Мальчик вскочил, подал руку Габриель, и они кинулись к двери, на ходу заталкивая инструменты в футляры. Друзья озадаченно смотрели им вслед. Вдруг Гермиона со смехом воскликнула: - О, кажется, все понятно! - Что? – спросил Гарри. - Когда я ходила к папе, от меня все младшекурсники шарахались, - весело объяснила она. – И у всех такие хитрые мордочки! Похоже, они готовят что-то для вечеринки и боятся, как бы мы раньше времени не узнали! - Ну, тогда будем делать вид, что ни о чем не догадываемся! – рассмеялся Рон. – Или наоборот – что все знаем! - Не стоит, Рон, - серьезно сказала Луна. – Не надо их смущать. - Да я пошутил, - сконфузился Рон. Луна улыбнулась, встрепала ему волосы и скрылась в комнате.
- Помнишь, - сказала Гермиона, когда они вернулись в комнату и Гарри плюхнулся на кровать, - когда Дамблдор сказал: «Жизнь вернулась в Хогвартс»? - Конечно! - Мне сейчас кажется, что ее стало больше. - И любовь стала приходить раньше, - улыбнулся Гарри. – Юан и Айрис, Денис и Габриель… Гермиона присела рядом и наклонилась над ним, щекоча волосами его лицо. - Габриель – француженка, - заметила она. – У них с этим легче. Я бы не сказала, что на наших младших курсах не было любви. Ты, наверное, не замечал… Ханна Аббот, скажем, и Эрни Макмиллан – они были неразлучны со второго курса. Бедняжка Ханна, - ее голос стал грустным. – Сначала Пожиратели убили ее маму, потом Эрни погиб… - У меня на глазах, - тихо сказал Гарри. Гермиона сжала его руку. Он посмотрел на нее, догадываясь, что она скажет: «Ты ничего не мог сделать»… - Ты ничего не… - заговорила Гермиона. И осеклась. В гостиной раздался крик, от которого оба вскочили на ноги. - Есть кто-нибудь?!! – с надрывом кричал знакомый девичий голос, и кто-то отчаянно забарабанил в дверь. – Ребята, вы здесь?!! Снова раздались удары, более глухие – кто-то метался по гостиной и стучал во все двери. - Легка на помине… - ошеломленно воскликнула Гермиона, бросаясь к двери. Все уже повыскакивали из комнат, окружив рухнувшую в кресло девушку со светлыми косичками. Она закрывала руками лицо, ее трясло. Луна и Джинни присели на подлокотники, обнимая ее; Гермиона подбежала, присела перед ней, и все наперебой спрашивали: «Ханна, что такое?.. Что случилось?..» - Сейчас… простите… - прохрипела Ханна. – МакГонагалл… просила, чтобы вы пришли в больничное… она сама хотела вас позвать, но я вызвалась… я хотела сама сказать вам… она просила только никому больше… Она наконец отняла руки от лица, подняла голову, и Гарри с изумлением обнаружил, что, хоть ее лицо и залито слезами, но она… улыбается! - Кто-то пострадал? – спросил Рон. - Да… нет… - у нее снова перехватило горло. – Эрни… - и вдруг закричала: - ЭРНИ ЖИВ! Вер… вернулся! Кто-то наколдовал стакан воды, и она стала давясь, пить, расплескав половину содержимого, ее зубы стучали о край стакана. Потом долго кашляла, наконец заговорила более связно: - Его нашли у ворот, его и еще какого-то старика, он его тащил на себе… У них еще палочка была какая-то странная… - Ханна, - внимательно спросила Гермиона, - а ты уверена, что он не… - Нет! Не инферни! Он говорит… и он меня узнал… а я его не сразу узнала, кожа да кости… крайнее истощение… Ребята, пойдем… пожалуйста! Мне страшно!
Отправлено: 02.11.07 17:05. Заголовок: Глава 24. Днем раньш..
Глава 24. Днем раньше. Орден Тьмы
- Как я себя чувствую? – переспросил человек в парящем над мраморным полом кресле. Он пошевелился, устраиваясь поудобнее, и его лицо, длинное, белое и перекошенное, еще больше перекосилось от боли и приобрело зеленоватый оттенок. – Уже не так невыносимо, Люциус, твоими заботами. Всего лишь ужасно. Всего лишь так, как может чувствовать себя человек, которому в бок вогнали десять дюймов железа. Сидящий на троне напротив наклонился вперед, на его лице было только сдержанное, но неподдельное сочувствие. Казалось, он не расслышал двойственный смысл, скрытый в этой сомнительной благодарности. - Так что же заставило тебя покинуть постель и просить у меня, так сказать, аудиенции? – с недоумением спросил он. – Тебе сейчас нужно лежать и поправляться! - Мне – да, - отозвался гость, - но нам… нам нужно кое-что знать, Люциус. - Мессир, - поправил его Малфой. Кроме них, в зале было только двое эльфов. Один из них стоял навытяжку у кресла, а второй, стоя несколько сбоку перед троном, слегка подскакивал и пытался привлечь внимание своего хозяина. Тот его, конечно, заметил уже давно, но только сейчас посмотрел на него и вопросительно поднял бровь. Эльф запрыгнул на каменную тумбу у подлокотника, так что его голова оказался вровень с головой хозяина, и что-то быстро зашептал. Малфой хмыкнул, кивнул и, отдав вполголоса приказ, отослал его небрежным жестом. - Я думал, старые друзья могут называть друг друга по имени, - заметил Долохов. - Да, мой старый друг, - согласился Малфой. – Наедине – да. Но только не тогда, когда один из друзей был избран Гроссмейстером, а второй сначала проголосовал за это, а потом… наверное, стал несколько жалеть о своем решении, не так ли? Так что будьте любезны называть меня «мессир», Старший Мастер! - Полагаю… мессир, ваш эльф сообщил вам, что все уже собрались и ждут вашего приглашения? – осведомился Долохов и закашлялся. С уголка его рта потекла струйка кровавой слюны. Он вырвал из рук перепуганного эльфа большой флакон и начал шумно глотать искрящее зелье. Тем временем эльф, забравшись на подлокотник, распахнул его мантию и начал озабоченно исследовать повязку, на поверхности которой расплылось алое пятно. Глядя на это, Малфой укоризненно качал головой. Он сидел прямо, не касаясь спиной спинки трона, а свою неизменную трость зажал между коленями. Рукоять трости представляла собой серебряную змеиную голову с рубиновыми глазами, которые сейчас слепо уставились на Долохова. - Может, тогда не будем заставлять наших соратников ждать? – предложил он. – Тебе нужно в постель, Антонин. Как бы ты меня ни ненавидел, но я по-прежнему твой друг. Я поддерживал твою кандидатуру, если помнишь… Долохов резким движением сбросил эльфа с подлокотника и швырнул ему пустой флакон. - А я твою! Это не ненависть… мессир! - прошипел он. – Это намного хуже. Разочарование! Но если ты не против обсудить это со всеми… Кстати, я могу и отослать их. Как пригласил помимо твоей воли, так и отослать могу! И поговорим наедине – как старые друзья. Хочешь? Люциус Малфой смотрел на него с непроницаемой вежливостью. - Для поединка ты не в форме, - мягко заметил он. - А кто тебе сказал, что я собираюсь вызвать тебя на поединок? Когда я говорю – поговорить, я хочу сказать – «поговорить»! – Долохов осекся, сообразив, насколько нелепой получилась фраза. – Во всяком случае, я не собираюсь ни смещать тебя, ни позорить! Ты понимаешь, в какую лужу ты сел? В один день - двое убитых, куча раненых! Яксли, Родольфос – элита Ордена! - Яксли умер? – удивился Малфой. - А ты не в курсе, что человек, прошитый насквозь трехфутовой стрелой, обычно умирает? Мы хотим знать, зачем это было нужно… мессир! И против кого ты нас послал? Из этой авантюры никто не вернулся в целости и сохранности! Макнейр и Руквуд – на костылях, Торфин Роуд весь в ожогах – эта чертова француженка лупит вейлинским огнем похлестче дракона! Долохов снова закашлялся. Его эльф щелкнул пальцами, и флакон вновь наполнился ядовито-зеленым мерцающим зельем, но хозяин только отмахнулся. - Я того и гляди поверю в байку про Светлый Круг, - тише, словно про себя, добавил Долохов. – Этих сукиных детей ничто не берет! Вокруг них и правда светился какой-то круг, от него все отскакивает, даже «Круцатус»! А эта бешеная дурочка пырнула меня вон таким кинжалом, да еще перерезала Макнейру поджилки! Стащила у меня Талисман Силы! Что ты там про нее говорил? «Тихая, кроткая, не от мира сего»? Да я ее еще по Битве помню – расшвыривала нас, как щепок, как солому на ветру! Тихая… Если бы группе Керроу не удалось отрезать от них Поттера, она бы проложила ему дорожку до самого Лорда! Добраться бы до нее, до нее и до этой рыжей малявки с луком! Старина Родольфос, Яксли… Сколько нас осталось, Первых, учившихся вместе с Темным Лордом? Ивен Розье – убит Орденом Феникса… Крауча-младшего поцеловал дементор… - он уже бормотал еле слышно, погружаясь в воспоминания. – Джарвиса и Мальсибера убил Скриджмер, когда Темный Лорд пытался захватить Министерство… Треверс – раздавлен своими же великанами… Алекто и Амикуса сожрал кальмар… Сивый – хоть и дерьмо, но все-таки наш – Сивого голыми руками душит мальчишка Уизли… Темный Лорд – Темный Лорд пал! – хрипло выкрикнул он. – Что творится, Люциус?! Почему мы теряем силу? Почему нас одолевают… дети?! Люциус Малфой молчал, его лицо было непроницаемо. - Дети… - хрипел Долохов. – Родольфоса и Яксли – тоже… Все те же Уизли, Поттер и его грязнокровка, которую якобы убили… Лонгботтом, которого якобы убили – я его видел своими глазами, он жив, он девчонок собой прикрывал, рыцарь гриффиндорский! Про эту сумасшедшую Лавгуд тоже говорили, что она погибла с концом – так нет же, она меня чуть не прикончила! Что они такое? От их защиты отскакивает «Круциатус», Поттер отбивает «Аваду» мечом, у его грязнокровки – меч Гриффиндора! Как она его заполучила? И что за меч такой у Поттера? И у него в руках это не меч – молния! Как он этому научился, когда успел?! В Хогвартсе этому не учат! Почему дурочка Лавгуд владеет кинжалом так, будто с ним родилась? Девчонка Уизли стреляет из лука – как какая-то Диана… Они знают, Люциус! Они знают, что мы вооружаемся, и делают то же самое! У нас больше нет преимущества! Они знают! Откуда? Кто нас выдал? Прервав свой монолог, он поднял голову и увидел, что Малфой слушает его с явным интересом. Лицо Долохова снова задергалось от боли и злости: - Выбирай, Люциус! – потребовал он. – Отчитываться перед всеми или только передо мной! Выбирай! Отослать их или позвать сюда? - Зови. Долохов неверящим взглядом уставился на него. Чуть-чуть улыбнувшись, Малфой кивнул. «Вот поэтому-то, Антонин, - подумал он, любуясь его растерянностью, - я сижу на троне Гроссмейстера. Я, а не ты. Я должен был испугаться. А я согласился. Тебе этого никогда не понять». Долохов перевел взгляд на эльфа и дернул головой. Эльф сломя голову бросился к тяжелым двойным дверям, которые уже сами собой медленно раскрывались ему навстречу. - Гроссмейстер с радостью примет вас! – завопил он и проворно отскочил в сторону, когда люди в капюшонах и масках начали входить в зал. Бесшумно – если не считать стука двух костылей – они выстроились полукругом по обе стороны от кресла Долохова. Вернее, от двух кресел – вместе с вошедшими в зал вплыло еще одно, полулежащий в нем человек напоминал мумию из бинтов. Только по выбивавшимся из-под повязки на голове светлым волосам Малфой узнал Торфина. Все, кто мог, опустились на колено, склонили головы и тут же выпрямились. Двое с костылями, человек-мумия и Антонин Долохов по необходимости ограничились только кивком-поклоном. - Именем Лорда! – негромко произнес Малфой. - Памяти Лорда… Лорда… памяти… памяти Лорда… - вразнобой отозвались вошедшие. Наступила тишина, и Малфой медленно обвел глазами молчащий полукруг. На его лице мелькнуло недоумение, а глаза задержались на одной из фигур. - Кто ты? – мягко, придав своему голосу оттенок волнения, спросил он. Человек в капюшоне и маске достал волшебную палочку; трость в руке Малфоя тут же дрогнула, и рубиновые глаза серебряной змеи повернулись к нему. Но незнакомец всего лишь прижал кончик палочки к горлу и произнес: «Сонорус». Затем зал заполнил свистящий шепот – усиленный заклинанием, он позволял хорошо разобрать слова и в то же время не узнать голос говорящего: - Я пока сохраню инкогнито, мессир! Малфой вежливо наклонил голову и обратился к Долохову: - Старший Мастер, я рад приветствовать в нашем Ордене нового члена, но разве посвящение – не прерогатива Гроссмейстера? Или устав сам собой изменился? - Я бы не сказал, что это именно «новый» член, мессир, - усмехнулся Долохов. Малфой снова посмотрел на того, кто не пожелал открыть свое лицо, и пошевелил губами, произнеся что-то беззвучное. Распахнутая пасть серебряной змеи вспыхнула невыносимо ярким светом, пронзившим зал; яркий пучок ударил в лицо незнакомцу, по его металлической маске заметались ослепительные блики. С оглушившим всех визгом тот упал на колени, заслоняя рукой глаза. Свет угас. Глаза в прорезях масок ошеломленно моргали. Но Гроссмейстер был ошеломлен не меньше. Он хотел увидеть глаза незнакомца, и увидел. И узнал! По счастью, все были ослеплены вспышкой, и это дало ему небольшой выигрыш во времени. К тому же они не увидели изумление, которое против воли появилось на его лице и тут же сменилось выражением боли. К тому моменту, когда в глазах людей прояснилось, Малфой снова стал непроницаем. - Уж не скажешь ли ты, Старший Мастер, - упавшим голосом спросил Гроссмейстер, - что тебе удалось осуществить Завет Лорда и победить Смерть? - А хотя бы и так! – закричал тот, кому свет ударил в лицо. От перенесенного шока он забыл, что все еще находится под заклятием «Сонорус», и его голос загремел по залу так, что зазвенели стекла и хрустальные подвески на темной люстре. Все заткнули уши. «Квиетус» - быстро произнес незнакомец, коснувшись палочкой горла, и уже нормальным голосом повторил: - Хотя бы и так… мессир Люциус! Он скинул капюшон и эффектным жестом снял маску. Вернее, сняла. - Ну, что ты скажешь на это… Гроссмейстер? – спросила Беллатрисса Лестрейндж. - Я могу только спросить, - с усилием отозвался Малфой, - сохранила ли ты свою крысу? Беллатрисса задохнулась. - Если бы мы поверили… - с неожиданной злобой процедил Малфой. – Если бы Нарцисса поверила в это! Она была бы сейчас здесь! И мой сын… тоже! Внезапно наклонившись вперед, он закричал на Долохова: - Ты рассчитывал заморочить мне голову, да? Чтобы я поверил, будто эта дрянь вернулась… оттуда?! Просчитался, мой старый друг! Так получилось, что я знаю об этом фокусе с крысой! Долохов несколько раз открыл и закрыл рот, Беллатрисса, потеряв дар речи, безумным взглядом уставилась на Гроссмейстера. В зале нарастал гул – недоумевающие Пожиратели Смерти, забыв об орденской дисциплине, шептались между собой. Выдержка окончательно изменила Малфою – он зашипел, брызгая слюной: - Что ж, Белла, ты оказалась очень даже дальновидной! Тебе бы еще и чуточку убедительности! Знала бы ты, как мы смеялись тогда, мы с Нарциссой и Драко… Защититься от «Авада Кедавра» с помощью крысы! Прекрасный анекдот! Драко даже решил, что у тебя прорезалось чувство юмора! - Но это правда, Люциус! – завопила Беллатрисса. – Вот она я, живая и здоровая, перед тобой! Ты считаешь, что я виновата в вашей глупости?! Вот я, доказательство, что защита возможна! - Да?! – с иронией спросил Гроссмейстер, несколько овладевший собой. – И ты решила явиться, так сказать, с даром? Как будто он нам нужен! У нас сейчас враги, которые не применяют «Авада Кедавра», Белла! Хотя, твоего супруга крыска могла бы спасти… возможно. Что же ты не дала ему крысу? - Даже он не знал, что я жива, - хмуро ответила Беллатрисса. – Мы сочли, что до поры до времени никто не должен знать… - …что ты не настолько предана Темному Лорду, - насмехался Малфой, - и все же не считаешь такой уж честью пасть от его руки, если его вновь обуяет священное безумие! - Я считала, что должна остаться в живых, чтобы служить ему и дальше, - с неожиданной гордостью крикнула Беллатрисса. – Ему и его делу! Высшему Благу! И он тоже так считал! Он, если хочешь знать, и научил меня этому способу – это его открытие! - Нет, - произнес глубокий низкий голос и все, вздрогнув, заоглядывались. – Это мое открытие. Из темноты за спинкой трона словно отделился сгусток. Темная масса медленно приближалась к границе освещенного круга. Глаза Малфоя вспыхнули торжеством. - Ты все же решил присоединиться ко мне! - Возможно, - ответил голос, - возможно… А возможно, и нет. То, что вплыло в освещенный участок зала, оказалось еще одним парящим креслом. Его толкали двое эльфов, а в кресле сидел иссохший старик, такой древний, что даже приблизительно нельзя было предположить, сколько ему лет. Вновь ошеломленное молчание наполнило зал. - Как вы забавны! - сказал старик; казалось невероятным, что именно ему принадлежит этот глубокий, проникающий всюду голос. –Очень трогательны. Я смотрю на вас, и словно возвращаюсь в свою молодость. Знаешь, мессир Малфой, не исключено, что я и правда присоединюсь к тебе, чтобы хоть немного повеселиться. Я провел в своей темнице, наверное, сто лет. Или пятьдесят. Мне все равно сейчас! – он вдруг захихикал тоненьким, дребезжащим смехом. – Пользы тебе от моей поддержки, конечно, не будет. Но и вреда, наверное, тоже. - Да кто ты такой?! – крикнул Долохов. - Я? – прежним глубоким голосом переспросил старик и сделал преувеличенно-задумчивое лицо, словно и правда пытался вспомнить, кто он такой. Но его глаза горели живым блеском, ясно давая понять, что их владелец паясничает. – Я - имя. Имя, на которое рассчитывает мессир Малфой в надежде на то, что оно заставит вас немного взяться за ум. И за дело. Не поверите, Малфой в какой-то момент был готов даже уступить мне свой трон, только мне это давно уже неинтересно. Ты спрашиваешь, кто я такой, Старший Мастер? Ответ тебе очень не понравится. - Отвечай! Кто ты такой? - Я – Геллерт Гриндельвальд, - ответил старик. Он помолчал, наслаждаясь ужасом и замешательством собравшихся, гулом невнятного бормотания, пронесшегося по залу. «Гриндельвальд?.. Тот самый Гриндельвальд?» - О, тот самый, тот самый! – захихикал он. – Или за время моего отсутствия появился еще один? Собравшимся и так казалось, что их двое – безумно хихикающий старичок и кто-то, незримый, с голосом, заполняющим весь зал. Это было жутко, некоторые даже попятились. Двое или трое неожиданно для себя преклонили колено, как перед Гроссмейстером. Это вызвало еще больший приступ смеха. А хуже всего было то, что живые, с каким-то даже озорным блеском глаза принадлежали вовсе не безумцу. - Крыса… - вдруг сказал Гриндельвальд, не обращая внимания на умоляющий взгляд Беллатриссы. – Защита от заклятия, против которого нет защиты. Не обязательно крыса, кстати. Возьмите хоть кролика, хоть муху, хоть… слона! Да хоть Пожирателя Смерти, ха-ха-ха! Он замолчал, быстро бегающими глазами разглядывая собравшихся, потом вдруг безо всякой связи с предыдущими словами продолжил: - Орден! Да какой же вы Орден? В вас нет слаженности, нет дисциплины… Куда вам до моих Серых Рыцарей? «Памяти Лорда…» Вот они бы, как один, рявкнули: «Памяти Лорда»! - его голос внезапно прогремел так, что все содрогнулись, потом снова тихо захихикал: - Старший Мастер перечит Гроссмейстеру, а тот опускается до спора с ним… Дети, ну прямо дети малые… и это в вашем-то возрасте… Как трогательно! И на что же вы надеетесь? - На победу! Малфой и Долохов произнесли это одновременно, что немало удивило обоих, а еще больше – всех остальных, привыкших к их постоянной скрытой вражде. Однако комментарий Гриндельвальда поставил все на свои места. - Это конечно, - пробормотал он; это был еще один голос, обычный. Не глубокий, проникающий во все уголки и все уши голос неведомого демона, не визгливый смех престарелого клоуна. Обычный голос старого и усталого человека. – Победа друг над другом. Кто кого - вот в чем вопрос, хе-хе-хе! Ладно уж, поставим вопрос по-другому. Чего же вы хотите, Орден Тьмы? Хоть какая-то цель у вас есть? - Конечно, сэр! – потрясенно воскликнул Долохов. – Разве мессир Малфой не говорил вам? Гриндельвальд глянул на Малфоя, беспокойно заерзавшего на своем троне, и усмехнулся. - Что-то он говорил, - сказал он, - он много чего говорил. Мессир Малфой умеет говорить, ничего при этом не сказав. Это я вам не в обиду, Гроссмейстер – как-никак, я вам обязан за свое освобождение и заботу, хе-хе-хе! Малфой вдруг успокоился. - Я вовсе не обиделся на вас, учитель! – мягко сказал он. Глаза Гриндельвальда сначала расширились, потом весело сверкнули. - Учитель? Учитель… - повторил он, словно пробуя слово на вкус. – А что, это мне нравится! Как бы только вы не пожалели, ученички… ну да ладно. Так что там насчет цели Ордена, Старший Мастер? Малфой с облегчением откинулся на спинку трона. Расчет оказался верным - польстив старику, он смог избежать неудобных вопросов, из которых самым неудобным был вопрос о цели Ордена. Лично ему Орден был нужен, чтобы сохранить контроль над бывшими соратниками Волдеморта. И еще – ему очень нравился весь этот готический мистицизм. Долгие тягостные месяцы, проведенные в Азкабане, разбудили его воображение, и он коротал дни, придумывая будущий Орден, его ритуалы, дизайн своего трона и всего этого зала. Азкабан был конечно, не тот, что до падения Лорда – сейчас, когда в нем не стало дементоров, жизнь в нем стала куда выносимей. Правда, демоны, призванные Министерством на место дементоров, наводили оторопь… но ни эмоции, ни тем более душу они не высасывали. И на том спасибо! Впрочем, лично ему и в пору первого заключения не на что было жаловаться – он достаточно долго ходил в любимчиках у Темного Лорда, чтобы не бояться дементоров. А этим жутким, но достаточно тупым существам вовсе необязательно было знать, что заключенный Малфой утратил расположение их повелителя… Краем уха он прислушивался к Гриндельвальду, устроившему присутствующим форменный не то допрос, не то экзамен, и внутренне усмехался, сохраняя на лице непроницаемое выражение. Вот уж кому не повезло. Угодить в тюрьму, построенной им же для своих врагов, провести пятьдесят лет в скрытом от всех глаз Нурменгарде без малейшей надежды обрести свободу, без общения, без событий… Сурово же обошелся Дамблдор со своим другом детства! По сравнению с этим Малфой мог считать свое заключение просто небольшим отпуском. Небольшим – потому что у него были деньги. Больше денег, чем у остальных членов Ордена Тьмы, вместе взятых. И больше, чем у Министерства, порядочно истратившегося на войну с Темным Лордом. Скриджмер это понимал. Люциус Малфой был первым, кто удостоился амнистии за хорошее поведение и чистосердечное раскаяние. Кипя от бешенства, Министр подписал приказ о помиловании (по правде, Малфою не довелось это увидеть – Скриджмер его не любил и всячески избегал личных встреч; но Долорес Амбридж, лично доставившая приказ в Азкабан, не преминула сообщить об этом!) - …Ну хорошо, победить Смерть, стать ее хозяевами и повелителями – это я понял еще по тому, как вы себя называете! Пожиратели Смерти, как же! – хихикал тем временем Гриндельвальд. – Но как вы себе это представляете? Что такое, по-вашему, хозяин Смерти, в чем он ее хозяин? «Интересно, - с внезапной оторопью подумал Малфой, - а смог бы ответить на этот вопрос Темный Лорд?» Он чуть не отогнал эту мысль – по давней привычке: думать такое в присутствии Волдеморта, владеющим легелименцией, было попросту опасно. На всякий случай Малфой избегал таких размышлений всегда, даже находясь вдали от своего повелителя – а то вдруг мелькнет такая мыслишка и тогда, когда он рядом… Но сейчас, когда повелитель пал? Но пал ли? Или все же где-нибудь, в недоступном и защищенном месте еще лежит уцелевший хоркрукс, а Волдеморт, обратившийся бесплотным духом, вновь ищет возможность возродиться? Как можно знать наверняка? - Ну? – ехидно спросил Гриндельвальд. – Вот, смотрите – это домашний эльф, - он ткнул пальцем в своего эльфа, и тот испуганно вздрогнул. – Мой эльф. Гроссмейстер был так любезен подарить мне парочку, так что теперь я его хозяин. А он, соответственно, мой раб… ты мой раб, не так ли? Он ткнул ногой эльфа. - Да, хозяин! – пропищал тот, согнувшись в поклоне. - Что ты должен делать? - Все, что прикажете, хозяин! - Готовить для меня, убирать мою комнату, заботиться о моем комфорте и о моем здоровье? - Так точно, хозяин! Недоумевающие люди переглядывались, переминались с ноги на ногу – они уже устали стоять и с завистью посматривали на четверых сидящих. Никто не мог понять, к чему клонит Гриндельвальд. Никто, кроме разве что Долохова и Беллатриссы: первый смотрел на старика с настороженным прищуром, а вторая – с каким-то безумным восхищением. Похоже, они одни улавливали в этом нелепом диалоге некий скрытый смысл. У Малфоя это вызывало безотчетное раздражение. Вдруг за долгие годы, проведенные в Нурменгарде, Гриндельвальд и правда выжил из ума? И тут голос старика снова загремел в зале: - Я знаю, что значить быть хозяином эльфа и знаю, что должен делать для меня раб! Но объясните мне – что значит быть хозяином Смерти и что должна делать для своего хозяина Смерть?! «Хороший вопрос!» - подумал потрясенный Малфой и против воли подался вперед, невольно разделяя восхищение Беллатриссы. И тут он заметил то, что ему очень не понравилось. Он заметил усмешку в уголке перекошенного рта Долохова. Гриндельвальд тоже это заметил. - Ты мне можешь ответить, Старший Мастер? - Да. Думаю, что могу. - И что же должна делать для тебя Смерть? Приносить тебе кофе в постель и подтирать твою… - Она должна отнимать или возвращать жизнь по моему желанию. Жизнь тех людей, на которых укажу я. И, разумеется, она не должна трогать мою жизнь. «Я должен был это сказать! – с внезапным бешенством подумал Малфой. – Я должен был до этого додуматься!» Гриндельвальд смеялся до слез. А потом неожиданно сказал: - Одно хорошо, Старший Мастер – ты знаешь, чего хочешь! Под злобным взглядом Малфоя, Долохов, и без того растерявшийся из-за смеха Гриндельвальда, полностью сник. Старик оглянулся на Гроссмейстера – и столько было в его взгляде понимания и иронии, что бешенство уступило место ледяному ужасу! «Он владеет легилименцией!» - Конечно, Гроссмейстер, - негромко подтвердил Гриндельвальд. – А что ты думал? Да ты не пугайся… «Легко сказать!» - сердито подумал Малфой, привычно выставляя над своими мыслям щит оклюменции. За те два месяца, что ему довелось общаться с Гриндельвальдом, он настолько привык к образу престарелого и взбалмошного волшебника, что порой забывалось – в свое время тот был темным магом ранга Волдеморта, если не страшнее! И… Не нарочно ли Гриндельвальд изображал из себя капризного старичка? Не зря ли Малфой заставил пленного Оливандера сделать для него палочку? Как могло получиться, что сразу после этого Оливандер, беспомощный и полумертвый, исчез из неприступного подземелья, да еще прихватив собой истощенного пленом мальчишку? Может, Гриндельвальд потихоньку отпустил их, или убил и уничтожил, и зря Малфой сорвал свою злость на эльфах, охранявших темницу? Но зачем ему это? - …И ты всерьез представляешь себе Смерть этаким персонажем, как в «Сказках барда Биддля»? – с иронией спрашивал тем временем Гриндельвальд. Долохов решительно кивнул. - Допустим… - протянул Гриндельвальд. – Допустим… Положим, ты ее вызовешь… - Я не знаю, как это сделать. - Неважно, - отмахнулся Гриндельвальд. – Как вызвать существо из-за Вуали – этому я могу тебя научить. Я сейчас о другом спрашиваю – что ты в первую очередь потребуешь у Смерти? Подумай! Для того чтобы вызываемое существо стало твоим рабом, ты должен сразу после вызова отдать ему четкий приказ, который оно может выполнить! И это должен быть приказ, противоречащий его натуре! Для того чтобы подчиниться тебе, Смерть должна пойти против себя. Понял? - Нет, - прохрипел Долохов. - Дурак. Напряги мозги. Что является натурой Смерти? Забирать жизнь, не так ли? Значит, если она вернет жизнь, она пойдет против своей натуры! Значит, первый приказ, который она должна получить, должен быть: «Верни жизнь!» Ну? Понял?! - Д.. да… - Да, наградил меня Гроссмейстер учениками! Что дальше, Старший Мастер? Чью жизнь ты потребуешь вернуть? Малфой стиснул зубы с такой силой, что казалось – еще немного, и они начнут крошиться. А крик все равно стремился наружу – страшный, беззвучный, Малфоя разрывало желание броситься на колени, кричать, умолять: «Драко!!! Моего сына! Антонин… прошу тебя!!! Пусть Смерть вернет мне сына!» Огромным усилием, чуть не стоившем ему кровоизлияния в мозг, Малфой заставил себя не поддаться истерике. На поддержание щита, закрывающего мысли, сил уже не хватило, и Гриндельвальд с удивлением оглянулся на него, вопросительно изогнув бровь. Это было очень некстати – все взгляды последовали за ним, а по бледному лицу Гроссмейстера все еще катились капли пота. Гриндельвальд поспешно отвернулся. - Ну, Старший Мастер? – спросил он. «Пожалел!» - с брезгливой благодарностью подумал Малфой и обессилено прислонился к спинке кресла. Он надеялся, что никто ничего не заметил. Долохов медлил, и Беллатрисса, не выдержав, закричала: - Ну же, Антонин! Ты ведь знаешь, кто нам нужен! - Темный Лорд… - с усилием отозвался Долохов. «Дурак, - подумал Малфой, которого все еще била дрожь, - какой дурак!» Гриндельвальд, прикрыв глаза, размышлял. - А ведь неплохо, - сказал он наконец, - неплохо… У меня есть некоторый счет к вашему Лорду! - Вы были знакомы? – ошеломленно спросил Долохов. - О да! Да-да-да! – захихикал старик. - Он соблаговолил навестить меня в Нурменгарде, но об этом как-нибудь в другой раз… Ладно, Старший Мастер! – он взмахнул палочкой, и все вздрогнули. - Приступим к уроку! Он поднял руку, из палочки ударил слепящий луч неприятного сине-зеленого цвета. Одновременно померк магический шар под куполообразным потолком, и люди стали похожи на трупы. Кончик луча остановился в воздухе, словно наткнувшись на незримую преграду, а потом заметался, выписывая строчки непонятных символов и странные чертежи и схемы. - Октограмма?! – воскликнула Беллатрисса. - Ну конечно, - пробормотал Долохов. – Разве Смерть можно удержать обычной пентаграммой?.. - Молчать, ученички! – прошипел Гриндельвальд. Он сохранял полную неподвижность, его рука с палочкой будто закаменела, а луч, обретший самостоятельную жизнь, метался через весь зал, лихорадочно выписывая все новые строчки. Почти загипнотизированные, Пожиратели Смерти вертели головами влево-вправо, напоминая Малфою котов, которых дразнят кусочком мяса. Сам Малфой несколько поддался этому гипнозу, но на него это подействовало успокаивающее. О своей чуть не вырвавшейся из-под контроля вспышке он думал теперь с недоумением. Долохов выбрал не того – ну и что? Малфой был не дурак, он всегда держал в рукаве лишний туз. Если у Долохова получится (в чем Гроссмейстер сильно сомневался), Малфой добьется, чтобы Драко стал следующим после Темного Лорда. Если нет – что ж, есть запасной вариант. Нет такого врага, которого нельзя сделать другом. В отличии от Долохова, он не считал Светлый Круг байкой. Узнав об окончании Битвы, он добился небольшого отпуска – ему, как образцовому заключенному, разрешили присутствовать на похоронах жены и сына. Ему и правда было тяжело, хотя смерть Нарциссы все же была и порядочным облегчением для его дальнейшей жизни. Но Драко… Сына он все-таки любил, пусть тот об этом и не догадывался. Даже при тех сомнениях, которые периодически внушала ему Нарцисса – будто бы на самом деле у Драко другой отец… Так что похороны все же были тяжелыми. И все же Малфой не поддался горю и смотрел по сторонам. На всякий случай. Любые факты, любая мелочь могла оказаться полезной. Поэтому он точно знал, что Гермиона Грейнджер, Луна Лавгуд и Невилл Лонгботтом погибли. Он видел их тела в саркофагах. Видел, как опускаются над ними каменные крышки и как потом над рядами саркофагов вспыхнуло серебряное пламя, вспыхнуло и осело, открыв взору всех мраморный мавзолей. И он своими глазами видел фотографии, копии которых достал ему Долиш. Фотографии тех же Грейнджер, Лавгуд и Лонгботтома, и даже давно погибшего Седрика Диггори. Воскресших! Светлый Круг – враг Тьмы? Ну и что? Ведь Темный Лорд сказал, и сказал очень-очень верно: «В мире нет добра и зла, нету Тьмы и Света – есть лишь власть…» (Малфой тихо хмыкнул, вспомнив концовку, которую придумал сам: «…и два козла, что поют про это!») Есть лишь власть. И она у него, у Малфоя, Гроссмейстера Ордена Тьмы. Долохов, хитрый, безжалостный, опасный – подчиняется ему. Так что нужно только подождать – кто в конечном итоге окажется хозяином Смерти? Нет такого врага, которого нельзя подчинить и сделать другом. Подлеца можно купить или наложить на него «Империус». Благородного героя можно разжалобить. Поттер наверняка помнит, что Драко встал рядом с ним против Волдеморта. Еще благородного врага можно очернить, а потом встать на его защиту (Малфой сделал мысленную пометку – Рита Скиттер недавно прислала ему сову, просила встречи для интервью. Эта стерва может оказаться полезней идиотки Амбридж!). Но все же… очень хотелось убедиться самому. Ему нужно было точно знать, действительно ли эти шестеро – Светлый Круг, и действительно ли Светлый Круг способен одолеть Смерть. Жаль, что Родольфос не справился!
Эти размышления не мешали ему следить за тем, что происходит в зале. Он не пытался вникнуть в текст, который выписывал в воздухе Гриндельвальд. В конце концов, эта информация нужна Долохову, а не ему. Малфой слегка усмехнулся, глянув на Беллатриссу. Долохов тоже припрятал лишний козырь, но… туз оказался у Малфоя. Беллатрисса против Гриндельвальда? - Тебе что-нибудь непонятно, Старший Мастер? – нарушил молчание Гриндельвальд. Долохов замялся: - Простите, учитель, но вы сидите напротив нас, и текст как бы… - …в зеркальном отображении, да? – с иронией спросил старик. – Маг, дорогие ученички, должен уметь читать! Слева направо, справа налево и даже если руны вниз головой или отражены в зеркале! Ибо в разных положениях и смысл разный! Ну ладно… Он взмахнул палочкой, и магический шар под потолком вспыхнул вновь. В воздухе возник большой свиток пергамента, который начал быстро перематываться, поглощая светящийся текст. Вновь свернувшись, свиток полетел к Долохову и, так как тот не смог его сразу поймать, стукнул того по носу. - Изучи его как следует! – приказал Гриндельвальд. – Эти заклинания должны отпечататься в твоей памяти лучше, чем на пергаменте, и должны быть произнесены без запинки, иначе вся твоя затея может кончиться плохо для всех! - Да, учитель… - с благоговением выдавил Долохов. - Что-то я подустал, Гроссмейстер, - сказал Малфою Гриндельвальд. – Может, распустишь это собрание? Не дожидаясь кивка Малфоя, он толкнул эльфа ногой, и тот вместе со своим собратом поспешно развернул его кресло. Малфой встал. Он тоже чувствовал усталость. - Я разрешаю вам удалиться, - сообщил он собравшимся. - Учитель, подождите! – крикнул Долохов. – Значит, все-таки это правда? Этим ритуалом и правда можно призвать Смерть? Из темноты за границей освещенного круга раздалось злорадное старческое хихиканье. Потом глубокий, сильный голос ответил: - Да откуда я знаю? Этим ритуалом можно вызвать из-за Вуали существо высшего ранга, это я тебе гарантирую. Если там есть существо, имя которому – Смерть, то оно явится и будет в твоей власти. Однако я должен предупредить тебя, Старший Мастер! Если Смерть – не имя, а звание или должность, то у тебя могут возникнуть серьезные проблемы! - Какие?! – испуганно крикнул Долохов. Никто не ответил.
Отправлено: 06.11.07 00:18. Заголовок: Главы интересные, хо..
Главы интересные, хотя до настоящего экшена ещё не дошло (и дойдёт ли? ). Хотелось бы чего-то, похожего на самую первую главу фика ... Раскрытие глубинных чувстр и переживаний персонажей,а не схематическое их описание. Выглядит так, будто после воссоздания СК у всех его членов атрофировались чувства. Да и Гарри-крутой-как-обрыв несколько неаппетитно смотрится, даже читать скучно . Может в противовес СК поставить нового (или старого ) Тёмного лорда, а не страдающую болезнью Дауна Амбридж и олигофренов-Пожирателей
Отправлено: 08.11.07 09:24. Заголовок: Не нравится - не чит..
цитата:
Не нравится - не читай, силой не заставляю
Georgius , мне то как раз нравится . Но и так резко менять стиль фанфика, ИМХО, не стоит . А про Достоевского я ваще молчу (у него муви в принципе не бывает), и очередное "Преступление и наказание" читать не только я, ни кто не будет .
Отправлено: 08.11.07 21:03. Заголовок: Zad1ra А про Досто..
Zad1ra
цитата:
А про Достоевского я ваще молчу (у него муви в принципе не бывает), и очередное "Преступление и наказание" читать не только я, ни кто не будет .
Рад слышать - сам его не перевариваю. Но фанфик буду писать, как пишется. Вещь у меня все-таки сюжетная, а не какой-то глубинный психологизм" (что та же достоевщина), и переживания я предпочитаю показывать через действие. Хотя, когда нужно, будет и психологизм. Насчет "крутого Гарри" - так они сейчас все крутые, круче них только яйца после 10-минутной варки. Не думаю, что Гарри (в плане крутизны) сильно выделяется на фоне остального СК. А враг у них похуже какого-то ТЛ - потому что это Последний Враг. Что, впрочем, не значит, что Орден Тьмы так уж безобиден - придурки порой опасней нормальных злодеев, и то дерьмо, что оставил после себя Волдеморт, еще надо разгрести - помимо всяких Последних врагов. Об этом и роман. Экшена будет, наверное, не больше и не меньше, чем до сих пор - т.е., периодически. Вещь, видимо, получится очень большая - в конце концов, от воскрешения Гермионы до этой главы прошло где-то недели две.
Отправлено: 15.03.08 04:59. Заголовок: Глава 25. Беглецы З..
Глава 25. Беглецы
Заметив, что руки дрожат, Гарри сцепил их и зажал между коленями. Его била дрожь, и он очень надеялся, что чувства, охватившие его, не отразились на лице – смесь ужаса, недоверия, острой жалости... И ненависти. Ненависти к тем, кто способен довести человека до такого состояния. Сейчас он очень хорошо понимал, почему Ханна сказала: «Мне страшно!» В постели сидел обтянутый серой кожей скелет. И это Эрни Макмиллан, который комплекцией мог поспорить с Невиллом? - Великий Мерлин! - прошептала Джинни. – Что они с тобой сделали? Эрни попытался улыбнуться. Это выглядело жутко - словно он забыл, как улыбаются. Неуютно было всем, но Гарри больше всего, потому что Эрни не сводил с него глаз и явно собирался с силами, чтобы заговорить. - Гарри, ребята, - сказал он наконец, снова попытался улыбнуться, и на этот раз ему удалось. – Я понимаю, что вы не можете мне доверять, и я хочу заверить вас – это действительно я, Эрни Макмиллан. Я могу это доказать, Гарри. На втором курсе я боялся тебя и считал, что ты наследник Слизерина. Но когда василиск напал на Гермиону, я понял, что ошибся, потому что ты никогда не причинил бы ей зла. А на пятом курсе я сказал, что верю тебе насчет Того-кого-нельзя-называть, и что тебе верят не только сумасшедшие… - он вдруг поперхнулся и виновато посмотрел на Луну. Та засмеялась: - Все в порядке, Эрни! Это ты, без вопросов! Как только он заговорил, в палате словно посветлело, и друзья тихо вздохнули – с облегчением. Так говорить мог только Эрни Макмиллан. Вслед за Луной улыбнулись все, а Рон сообщил: - Мы тебя узнали, как только ты заговорил! - А как?.. – удивился Эрни. - Старина, да у кого еще в Хогвартсе такой торжественный стиль?! Эрни опять поперхнулся бульоном – Ханна пользовалась любой паузой, чтобы кормить его с ложечки. Только на этом условии – что больного заставят поесть – мадам Помфри согласилась впустить их в больничное крыло, где оказались еще и МакГоногалл, Дамблдор, Слизнорт и почему-то Мартин Оливандер. Мастер палочек сидел на стуле рядом со второй постелью и молча, с мягкой улыбкой, сжимал руку изможденного старика. Наверное, тот, кого Эрни тащил на себе… Родственник Оливандера-младшего? Или даже… «Не может быть!» Оливандер-старший? Живой?!! Это был он, и он повернул голову, ответив на их взгляды серебристо-лунным сиянием глаз. С радостным восклицанием Луна вскочила, подбежала к нему. - Что, малышка? – слабым и очень теплым голосом сказал старик, сжав ее руку. – Меня тоже трудно узнать, правда? Девочка кивнула, в ее широко раскрытых глазах блестели слезы. - Ты жива… - прошептал Оливандер. – Ты снова жива… Луна всхлипнула, улыбнулась сквозь слезы и погладила его руку. Не только Гарри – все были потрясены. Никто ни разу не видел Луну плачущей, пусть и от радости! Показалось, или призрак Дамблдора и правда негромко шмыгнул? - Гм… Эрни… - негромко сказал он, уплотняясь рядом с постелью, - это ничего, что я вас называю по имени? - Нисколько не возражаю, сэр, - с удивлением в голосе отозвался Эрни. - И я счастлив, что вы вернулись, пусть и… - он замолчал. - В виде призрака? – улыбнулся Дамблдор. Стоящая неподалеку МакГоногалл посмотрела на него с легким неодобрением. - Да… или… Так вы призрак, сэр? Простите. Таких привидений я ни разу не видел! Вы сейчас стали как живой… простите! - Не извиняйтесь, Эрни, вы мне льстите. Да, то, что вы видите перед собой – одно из величайших моих достижений. Скажите, - Дамблдор внимательно посмотрел на него поверх очков, - я правильно понял, что вы обо мне не знали и не слышали? - Я… Да, сэр. - Значит, можно предположить, что вас похитили не позже февраля. Мальчик задумался, машинально отодвинув руку Ханны с ложкой. - Пожалуйста, Эрни! – жалобно попросила Ханна. Эрни неохотно проглотил еще ложку. Наверное, его смущало, что его кормят так на глазах у всех – но только ли в этом было дело? Казалось странным, что человек, настолько истощенный голодом, отказывается от еды… Видимо, Дамблдор и Слизнорт подумали о том же – они вдруг переглянулись, Дамблдор кивнул, и профессор зельеварения мягко спросил: - Скажите, мой мальчик, а давно вам не хочется есть? Что-то было в его голосе такое, отчего все насторожились. Даже Ханна опустила ложку, когда Эрни задумался. Но мальчик только сказал беспомощным голосом: - Не знаю, сэр! - Примерно с конца весны, - раздался слабый голос Оливандера. - Его бросили в мое подземелье уже в таком состоянии. Не в смысле истощения, а под заклятием. Помоги немного, Март… С помощью Луны и сына он сел, прислонившись к спинке кровати. - Это было вскоре после того, как из тюрьмы вернулся Люциус Малфой… - с явным усилием продолжил он. – Он меня вроде как… проведал, спрашивал, хорошо ли за мной ухаживали в его отсутствие, - старик усмехнулся, хмыкнул, - хотя он видел, конечно, что мне стоило пребывание у него. И в особенности… общение с Темным Лордом. О, Малфой был – сама забота, но меня это не сильно трогало. Даже известие, что Темный Лорд мертв, почти что не обрадовало меня. Он слабо улыбнулся Луне и посмотрел на остальных. Потом сказал Дамблдору: - Лучше сначала я немного расскажу, Альбус. Эрни не сможет… пока. Не обижайся, мой мальчик. - Ни в коем случае, сэр!.. – горячо воскликнул Эрни. - Подождите… - вмешался вдруг Слизнорт, и все слегка вздрогнули – несмотря на свои габариты, профессор умел присутствовать настолько незаметно, что о нем почти что забыли. – Эрни, мой мальчик, что вы чувствуете, когда пытаетесь что-то вспомнить? Ну, что у вас в голове? - Как туман, сэр… и… все незнакомое… - Вам в этом тумане страшно? - Нет… нет, пожалуй. Просто неприятно, и очень неохота… - Ага! И вам не хочется есть?.. Ага! Простите, господа, я вас ненадолго покину… - не обращая внимания на изумленные взгляды, Слизнорт бросился к двери; за ним, словно кометный хвост, затухало его отрешенное бормотание: - Экстракт одолени, две капли аконита, порошок фей… - Сок сливы-дирижабля! – закричала вслед Луна. Послышался глухой удар, Слизнорт отскочил от полуоткрытой двери и застыл, держась за лоб. - Простите, сэр! - Ничего… ничего… - профессор зельеварения медленно повернулся к ней. – Что… что вы сказали? - Простите, сэр… - растерянно повторила Луна. – Просто я подумала, что сок сливы-дирижабля мог бы помочь… - О да… - пробормотал профессор. – Конечно, мог бы! Очень даже мог бы, дорогая моя! – он потрясенно смотрел на девочку. – И если бы он у меня был… Он осекся, потому что Луна вскочила и в несколько стремительных шагов - казалось, даже ее очертания расплылись – оказалась перед ним. Слизнорт слегка даже попятился. Луна поднесла руки к ушам, потом протянула ему что-то. Слизнорт нахмурился, разглядывая лежащие на ее ладонях сережки. - Да, я их давно заметил, дорогая моя… они прелестны и очень вам идут, но… погодите! Он осторожно взял одну из сережек, поднес к глазам. - Это же они… - Слизнорт лихорадочно схватил и вторую сережку; Луна опустила руки. – Это и правда сливы-дирижабли, они почти неотличимы от редисок… Мисс Лавгуд, дорогая, откуда это у вас? - У нас дома целый куст растет, - нетерпеливо ответила Луна. – Этого хватит, верно? Нужно ведь совсем немножко. Хоть они и подсохли, но несколько капель выдавить можно. - Конечно, конечно! – заверил ее Слизнорт, доставая из кармана маленькую баночку и бережно опуская в нее сережки. – Тогда простите меня, дорогая моя, я побежал… Вы мне потом расскажете, ладно? - Что? - Как вы додумались… И пятьдесят баллов Гриффиндору! Слизнорт выскочил из палаты. - Я из Когтеврана, сэр! – крикнула вслед Луна. - Да, в самом деле, - донеслось из коридора. – Когтеврану тоже! Посмеиваясь, Луна вернулась к постели Оливандера. Разыгравшаяся сценка несколько развеселила всех, в палате уже не было так тягостно, и Гарри в который раз задался вопросом: что за девочка такая, Луна? Случайно ли у нее получается, или она делает так сознательно? Он попытался поймать ее взгляд, но Луна безмятежно смотрела куда-то поверх голов. Кто-то дотронулся до его плеча, он оглянулся и увидел МакГоногалл. Директор жестом поманила его и Гермиону за собой. На диванчике в преддверии сидели, напряженные и бледные, мужчина и женщина. При их появлении они вздрогнули и отшатнулись назад, вжимаясь в спинку, потом встали и нерешительно, со страхом и ожиданием в глазах, шагнули навстречу. - Это миссис и мистер Макмиллан, - представила МакГоногалл, аккуратно прикрыв дверь. Гарри и сам догадался - Эрни был весь в отца. Мистер Макмиллан был невысоким, полным и круглолицым, его лицо с добродушными чертами сейчас блестело от пота, а на лбу пульсировала жилка – точь-в-точь, как у дяди Вернона, когда тот злился. Но мистер и миссис Макмиллан не злились. Им было страшно. Они надеялись и не смели поверить. - Это и правда наш мальчик? – прерывающимся голосом спросила миссис Макмиллан, вытирая платочком глаза. Директор молча кивнула, и миссис Макмиллан схватилась за плечо мужа. - Кто же тогда погиб рядом с вами, мистер Поттер? – хрипло спросил Макмиллан, пристально глядя на Гарри. – И чьей палочкой вы воспользовались? Гарри растерялся от этого вопроса. - Я не знаю, мистер Макмиллан… Палочку я отдал кому-то из Министерства. Разве ее вам не передали? - Тейлор настоял, чтобы ее положили в саркофаг рядом с… сейчас даже и не знаю, с кем! – тихо сказала миссис Макмиллан. - С телом. - Потому что это была не его палочка, - сказал вдруг мистер Макмиллан, - и мне почему-то не хотелось, чтобы она осталась у нас… - Ты мне этого не говорил! - Я думаю, - вмешалась МакГоногалл, - теперь мы узнаем. Главное – друзья его опознали, и это действительно он. Гарри и Гермиона поспешили подтвердить ее слова. Миссис Макмиллан с благодарностью улыбнулась. - Нам уже можно войти? О, замечательно! – обрадовалась она, услышав, что Ханна сейчас кормит Эрни. – Такая хорошая девочка! Она так страдала, когда он… Макмиллан успокаивающе тронул ее за локоть и сказал: - Хорошо, мы подождем. Как он, миссис МакГоногалл? Помедлив, директор решительно ответила: - Плохо. Нет, для его жизни опасности нет, - быстро добавила она. – Он крайне истощен, у него дистрофия, но это мы умеем лечить. Мальчик поправится быстро. Однако… - она опять помедлила, - он заколдован. С его памятью что-то сделали, и мы пока не знаем, что. - Он нас не узнает?! – воскликнула побледневшая миссис Макмиллан. - Узнает! – заверила ее МакГоногалл. – Возможно, с некоторым трудом. Он не сразу узнал Ханну, не сразу узнал ребят… Вот почему Эрни так долго смотрел на меня, сообразил Гарри. - …Это какая-то непонятная пока комбинация заклинаний. Гораций Слизнорт сейчас подыскивает нужное зелье. У Альбуса есть несколько приборов, которые позволят обследовать память Эрни. Я думаю, мы с этим справимся. - А вы? – спросил вдруг Макмиллан, обращаясь к Гарри и Гермионе. – Вы не можете что-нибудь сделать? Я слышал, что вы вернули зрение девочке из Когтеврана. Гарри молчал, ему очень не хотелось отвечать: «Я не знаю». Но тут, к его облегчению, заговорила Гермиона: - Очень возможно, мистер Макмиллан. Только сначала мы должны понять, что с ним. С Айрис Смит было легче – все люди представляют, что такое слепота, для этого достаточно закрыть глаза… «Умница!» - с нежностью подумал Гарри и с вернувшейся уверенностью сказал: - Мы поймем. Лица Макмилланов посветлели. - Давайте сделаем так, - предложила МакГоногалл. – Я сейчас попрошу ребят ненадолго выйти, вы можете повидаться с ним. Только я вас попрошу вот о чем – вести себя спокойно и естественно и по возможности не расспрашивать его.
- Ну, может быть… – с сомнением протянул Рон, когда они устроились на диванчике и стульях в вестибюле и приготовились ждать. – Мне не показалось, чтобы Эрни был под каким-то заклятьем. Он всегда был немного тугодумом, а после того, что ему довелось пережить… у кого угодно в голове перепутается. Джинни рассердилась: - Зря ты так! Эрни – герой! И сбежал, и Оливандера вытащил! - А кто спорит, сестренка? – удивился Рон. – Я про то, что может и не быть какого-то заклятия. Хотя, то, что у него пропало чувство голода… - Ну, это-то ты понимаешь… - усмехнулась Джинни. - Заклятие есть, - настаивала Луна. – Это же заметно! - Не у всех такое зрение, как у тебя, малышка. - Да сам ты малыш!.. – рассердилась она; и все рассмеялись, а Гарри мысленно дополнил: «Малыш шести футов росту!». - Вы заметили, как он все время моргает? Его свет слепит… - Точно! – воскликнула Гермиона. – У него все время расширены зрачки, а я никак не могла понять – что это у него с глазами! Так, постойте… На ее лице появилось хорошо всем знакомое, такое родное выражение Гермионы-Отрешенно-Задумчивой, что Гарри и Рон переглянулись и улыбнулись. Чуть ли не явственно послышался шелест страниц невидимых книг – невидимых для всех, кроме Гермионы, конечно! - Но расширенные зрачки – это больше похоже на яд… - пробормотала она – Так, однако ведь яд не может воздействовать на память таким образом. Настолько… утонченно. - Яд – вот это очень может быть! – воскликнул Рон. – Мало ли что ему могли подсыпать! Гермиона, Эрни ведь был в Отряде Дамблдора с самого начала. - Ну, и что? - То, что Гарри тогда научил нас противостоять «Империус»-у. А это значит, что он мог сопротивляться любому заклинанию, воздействующему на память! «Конфундус», «Обливейт»… ему они должны быть нипочем! Не так ли, Гарри? Гарри! Ты меня слышишь? …Конечно, Гарри слышал его, но как бы издалека. Он смотрел на стену напротив, не видя ее. Вместо стены там была размытая мозаика… которая как раз начала обретать резкость, и не хватало только несколько кусочков. Такое получалось не впервые. Еще на втором курсе – когда на вырванной из книги странице он прочитал написанное рукой Гермионы слово «трубы», и это оказалось недостающим кусочком – он сразу и вдруг… даже не понял, а увидел, как василиск перемещается по замку, а потом – как и почему его жертвы окаменели, но не погибли. - Я слышу, Рон… - пробормотал он, - подожди… Сейчас отсутствующий кусочек прятался в прошлом – в очень недавнем. В лавке близнецов Уизли. Что там было? Да много всего… Краем глаза он увидел, что Рон собирался сказать еще что-то, но Гермиона резким шепотом потребовала: «Не мешай ему!» Она не сводила глаз с Гарри. Никто не сводил с него глаз. …Когда он искал последний хоркрукс, недостающие кусочки тоже прятались в прошлом. Выручай-Комната, статуя волшебника, диадема, которую он сам надел ей на голову, чтобы пометить место, где спрятал тетрадь… Тогда, правда, мозаика сложилась слишком поздно – Драко успел перепрятать диадему. Но хотя бы удалось понять, что это она… «К чему все это?..» Гермиона как-то сказала: «Хотела бы я уметь так, как ты!» А что он умел? Это она умела – работать кропотливо, выстраивать мозаику кусочек за кусочком. Умела искать и находить, знала, где искать и находить. А он порой даже не сознавал, что ищет что-то… пока искомое не возникало само собой. Чего же не хватало в картинке сейчас? Недостающий кусочек. Лавка Уизли. Луна… Что она сказала? «Взяли обычную туманку, и…» Туманка. Выдумка близнецов – маленький шарик, вызывающий не очень густой туман. А кто-то хотел наложить заклинание «Агорафобос» на всех, кто в тот момент находился под открытым небом. Заколдовать сразу такое количество людей – задача непосильная даже для самого могущественного волшебника. Однако можно заколдовать «туманку» и заполнить весь Косой переулок туманом, уже несущим в себе заклятие! И можно… - Я понял, - сказал Гарри. …Проклятие можно наслать непосредственно на человека – так обычно и делают. Но обладающий достаточной силой и подготовкой волшебник может отбить его – если, конечно, это не одно из Непростительных. Однако многие проклятия можно наложить на предмет. Два года назад заколдованное ожерелье чуть не убило Кети Белл. Еще раньше такое проклятие поразило самого Дамблдора, который имел неосторожность надеть кольцо Марволо. О таких проклятиях и говорил Грюм, когда спрашивал Луну, заколдовывала ли она свое оружие. Редко кто решается на такое. Во-первых, есть такое понятие, как честь. Порой она встречается даже у злодеев. А во-вторых – простой расчет на самосохранение. Если будешь подсовывать врагу проклятые вещи, он в конце концов может ответить тем же. И тем более никто не решится накладывать проклятия на то, что человек есть, пьет… или просто вдыхает. Более того – это просто не придет в голову, а если и придет, то вместе с тем же расчетом: если я это сделаю, то же самое могут сделать и со мной.
- А все же кто-то не побоялся это сделать… - пробормотал Невилл. Гермиона, уставившаяся на Гарри совершенно круглыми глазами, вдруг сорвалась с места и скрылась за дверью лазарета. Послышался быстрый шепот; минута-другая - и она вернулась в сопровождении мадам Помфри и МакГоногалл. За ними прямо из стены вышел Дамблдор – настолько выведенный из равновесия, что даже забыл уменьшить свою плотность; из стены он вырвался со звуком выскочившей из бутылки пробки. - Вы уверены?.. – задыхаясь, спросила директор. - Не на все сто, - решительно ответила Гермиона, - но ведь это можно проверить. Похоже, Эрни дали уже заколдованное зелье. Наверное, оно само по себе действует оглушающе, и он не может сопротивляться заклятию… или заклятиям. Скорее всего, их несколько. - Проверить нетрудно, - вмешалась мадам Помфри. – Яд наверняка присутствует, Гораций ведь его распознал. Как только он сварит противоядие, мы дадим его мальчику – от яда его надо избавить в любом случае. Если наложенные заклятия существуют… - Да, Помона, ты права, - кивнула, несколько успокоившись, МакГоногалл. – К нему вернется способность сопротивляться. Но кто мог вообще додуматься до такого?! - Я знал такого человека, - хмуро сказал Дамблдор. Все повернулись к нему, но он ничего больше не сказал. Он просто исчез – мгновенно и бесшумно, без привычного хлопка трансгрессии. Впрочем, он же был призраком, хотя об этом нередко забывали. А сейчас никто об этом и не думал. Догадка была – хуже некуда. И хмурое лицо Дамблдора, который возник в том же месте меньше чем через минуту, только подтвердило ее – еще до того, как он заговорил. - Его там нет, - сказал он МакГоногалл. – Нигде во всем Нурменгарде. МакГоногалл побледнела, а Гермиона сжала руку Гарри с такой силой, что он даже охнул. - Прости, - шепнула она, разжав пальцы. – Я… мне… стало страшно! Он успокаивающе сжал ее руку, хотя тоже было не по себе. Не только ему - оглянувшись, увидел, что все, включая МакГоногалл и мадам Помфри, не сводят широко раскрытых глаз с хмурого призрака. Все, кроме… Гарри тихо засмеялся, чувствуя немалое облегчение, и шепнул подруге: - Посмотри на Луну. Она не боится. - Ну, и что?.. - Вот если бы Луна испугалась – тогда было бы страшно! Гермиона скептически глянула на него, но все же не удержалась, и уголки губ дрогнули в улыбке. А Гарри напомнил: - Не ты ли когда-то говорила, что не нужно бояться имени? - Я, - подтвердила Гермиона. И на этот раз улыбнулась по-настоящему. Гарри ответил ей ободряющей улыбкой – и слегка вздрогнул, когда раздались еще смешки. В тишине, наступившей после слов Дамблдора, их шепот был слышен всем. - Разве я такая бесстрашная, Гарри? – с удивлением спросила Луна. Тут уже заулыбались все. - Вы разве сомневались, мисс Лавгуд? – спросил Дамблдор, разом утративший всю свою хмурость. Девочка пожала плечами: - Да нет, просто я об этом как-то не думала… А давно он сбежал? - Давно, - ответил Дамблдор. – Я еще допрошу нурменгардских эльфов, но и так ясно, что вскоре после Битвы. Мне больше хотелось бы знать, как он это сделал! Он ведь сам создал эту тюрьму и позаботился, чтобы оттуда не было выхода! - А какой смысл в тюрьме без выхода? Дамблдор уставился на нее поверх очков. - Совершенно верно, мисс Лавгуд… - медленно проговорил он. – Убить ведь проще, правда? Проще, чем строить тюрьму без выхода! Луна кивнула. - Заключенный всегда может понадобиться, сэр! - Вот он кому-то и понадобился…. - Так-так, Альбус! От гулкого баса Слизнорта вздрогнули все – никто и не заметил, как он подошел. - Я правильно понял? – с непривычной суровостью спросил зельевар, глядя Дамблдору в глаза. – Гриндельвальд сбежал? Альбус, друг мой, как неосмотрительно с твоей стороны! Как неосторожно! Зрелище было немного комичным. Старые волшебники смотрели друг на друга, для чего высокому и худому Дамблдору пришлось нагнуться, а низенькому и толстому Слизнорту – задрать голову, рискуя вывихнуть шею. Некоторое время человек и призрак молча смотрели друг на друга, наконец Дамблдор сказал: - Ты прав, Гораций. Совершенно прав. - Ладно, - вздохнул Слизнорт; отвернувшись, достал из кармана вычурный флакончик и задумчиво посмотрел на него. – Зелье получилось, кажется, отменное, спасибо мисс Лавгуд за блестящую идею. Пойдем к нашему пациенту? С этими словами он протянул мадам Помфри вычурный флакон. Гарри вспомнились слова МакГоногалл о «мужественном трусе», но Слизнорт не казался особенно напуганным. Мадам Помфри посмотрела флакон на просвет, коснулась его палочкой, отчего жидкость внутри мягко засияла; кивнула и скрылась за дверью. МакГоногалл повернулась к Слизнорту, собираясь что-то сказать – наверное, что к Эрни пришли родители и надо немного подождать – но тут дверь снова открылась, и Макмилланы вышли из больничного крыла. Отец Эрни тут же подошел к ней и Дамблдору. - Мадам МакГоногалл, сэр… - он говорил быстро, но четко, с теми же торжественными нотками, что и его сын, - я хочу подтвердить, что это и в самом деле наш сын… - Мы в этом и не сомневались, мистер Макмиллан, - мягко сказал Дамблдор. - …и я хочу добавить, что мы заметили что-то важнее. Его волосы растут очень неровно. По всей видимости, их достаточно давно выстригали, чтобы изготовить Оборотное зелье. - Сейчас это трудно заметить, - вставила миссис Макмиллан, - они уже отросли. Но я заметила. - Это тоже очевидно, - сказала МакГоногалл. - Я понимаю, что вас тревожит, Тейлор, - тем же мягким голосом заговорил Дамблдор. – И в свою очередь заверяю вас, что на репутации вашего сына не лежит ни малейшей тени. Пусть ему и не довелось сражаться, но одно то, что он смог бежать и спасти из плена человека, которого все считали погибшим, уже делает его героем Битвы. Я не могу обещать ему орден Мерлина, поскольку это, увы, в ведении Министерства – но обещаю вам, что табличка с его именем в Зале Славы будет! - Спасибо, сэр! – воскликнул растроганный мистер Макмиллан, а его жена всхлипнула и улыбнулась. - И я думаю, - добавил Дамблдор, - что мы узнаем, кто был предателем, скрывавшимся за его обликом. - А вот тут, - неожиданно для себя пробормотал Гарри, - есть одна странность… Захваченный неожиданной мыслью, он даже не заметил, что все смотрят на него, и даже вздрогнул, когда Макмиллан напряженным голосом спросил: - У вас есть какие-то сомнения относительно Эрни? - Что?.. Нет-нет! Не Эрни. Не Эрни… Но тот человек, который принял его облик… Он снова задумался, теребя подбородок. - Непохоже, чтобы он был предателем. …Гарри очень не любил вспоминать эту, самую драматическую часть Битвы. А когда все же приходилось – скажем, когда он рассказывал Рону, девочкам и МакГоногалл - перед глазами вставал, вытесняя все остальное, поединок с Волдемортом. Конечно, память хранила все. Как группа Пожирателей буквально врезалась в них, оттеснив его от друзей, как он отступал, отбиваясь, потеряв из виду Джинни, Луну и Невилла; как вдруг оказался среди пяти-шести пуффендуйцев, из которых знал только Эрни. Память хранила все. Вспомнилось - он встретился глазами с Эрни, ожидая, что они подбодрят взглядами друг друга, но тот почему-то резко отвернулся и ушел в сторону, не прекращая, впрочем, метать заклинания в наступающих врагов. А тех становилось все больше, было не до удивления – и все же Гарри на секунду поразила ярость на лице Эрни. На секунду подумалось – он мстит за разлуку с Ханной: девочка уехала из Хогвартса после того, как Пожиратели убили ее маму. Потом стало не до того – плотный отряд Пожирателей вдруг расступился, и вышел Волдеморт… - Я думал, что мне конец, - говорил Гарри, говорил словно про себя, - а когда кажется такое, замечаешь и запоминаешь все. Потому что кажется, что в последний раз. И я его видел – этого, про которого думал, что это Эрни. Видел боковым зрением, краем глаза. Он наставил палочку на Волдеморта, и у него была какая-то безумная ухмылка. Волдеморт ударил раньше. Две очень мощные «Авады» - такой силы, что перед ними шла воздушная волна, меня толкнуло назад, и я оказался среди трупов. Упал… об это я уже рассказывал. Этот человек четко сражался против них, он пытался ударить даже по Волдеморту… И во время сражения он раза два оказывался позади меня, он мог элементарно убить меня в спину – я ведь думал, что это Эрни, меня не беспокоило, что он у меня за спиной. Он не сделал этого. Он ничего не сделал, чтобы помешать нам! Все смотрели на него с удивлением, Макмилланы – с некоторой растерянностью. Спохватившись, Гарри извинился: - Простите, мистер Макмиллан, я просто… К Эрни, конечно, это никакого отношения не имеет, и он вряд ли знал, кто и для чего воспользовался его обликом. - Я понимаю, что это важно, - отец Эрни кивнул и сказал жене: - Может, пойдем, дорогая? Было ясно, что все, связанное с неведомым Пожирателем, его не интересует или пугает, и Гарри не мог его осуждать. Мистер и миссис Макмиллан не состояли в Ордене Феникса, и к тому же только что снова обрели своего сына, которого считали погибшим. Они сердечно попрощались со всеми, миссис Макмиллан обещала прийти на следующий день и испечь для Эрни тортик; ее заметно расстроило, когда мадам Помфри, как раз вышедшая из палаты, строго запретила ей приносить еду, потому что истощенный голодом Эрни пока что нуждается в специальной диете. Но приходить разрешила – в отведенное для свиданий время. «Что ж, пойдем, дорогая, - снова сказал мистер Макмиллан, - за Эрни здесь будут ухаживать не хуже, чем в больнице Святого Мунго!» Они ушли. Рон некоторое время смотрел на Дамблдора, явно колеблясь, и наконец, решившись, спросил: - Сэр… как вы думаете, может Гриндельвальд оказаться новым Темным Лордом? Дамблдор и Слизнорт переглянулись и коротко рассмеялись. - Мне кажется, вопрос резонный, Альбус! – с упреком в голосе заметила МакГоногалл. - Нет, Минерва! – усмехнулся Дамблдор. – Да, вопрос резонный, но чтобы Гриндельвальд!.. Понимаете ли, Рон, он уже слишком стар, чтобы быть чем-то новым! - Вы считаете, что опасности нет? – настойчиво спросил Рон. Дамблдор сразу стал серьезным. - Нет, не считаю. Насолить он может, и еще как! – он помолчал. – Хотя я слышал, что он несколько раскаялся в заключении… однако… человек он достаточно, скажем так, своеобразный. Мы еще поговорим о нем. Как я понимаю, Поппи, мы уже можем зайти? К удивлению всех, мадам Помфри покачала головой. Дамблдор вопросительно уставился на нее поверх очков. - Возможно, вы добавили в свое зелье многовато аконита, Гораций, - сказала она, обращаясь к Слизнорту, - так что мальчик уснул. Что, кстати, к лучшему – во время сна его организм освободится от яда. Но разговоры с ним придется отложить. Будит его сейчас я не позволю! – добавила она категоричным тоном. – Сон ему в любом случае нужен, как и мистеру Оливандеру – мальчик тащил его на себе черт-те сколько миль, а потом еще они и трансгрессировали сюда в таком состоянии, что как только целы остались! - Ну, раз так, - отозвался несколько растерявшийся зельевар, - то все хорошо… Пойду подготовлю кое-что к уроку. Кивнув всем на прощание, он поспешил по коридору. За ним последовала МакГоногалл, у которой тоже скоро должен был начаться урок. Перед тем, как уйти, она подошла к Гарри и Гермионе, улыбнулась и сказала: - Спасибо. - За что? – удивилась Гермиона. - За напоминание. Имени и правда не надо бояться, а Гриндельвальд – это всего лишь имя. Она ушла, и друзья остались с Дамблдором. Словно забыв об их присутствии, призрак размышлял, машинально перебирая серебряные пряди своей бороды. Молчание уже начинало давить, и Гарри подумывал, как бы поделикатней увести друзей, но Дамблдор вдруг нарушил тишину. - Мне бы хотелось попросить вас кое о чем, - сказал он, - но это может быть несколько… неприятно. Так что я не обижусь, если вы откажетесь. - А что нужно сделать? - Нам очень стоит вместе сходить сейчас в мавзолей и посмотреть, кто лежит в саркофаге Эрни. Не дождавшись ответа, он замерцал, став полупрозрачным, поплыл над полом и прошел сквозь окно. Машинально шагнув за ним, друзья растерянно остановились. Похоже, Дамблдор был настолько выбит из колеи, что даже забыл – он-то призрак, но они нет! - Ладно, - с усмешкой хмыкнул Рон. – Пошли. Они заторопились по коридору. Утро встретило их солнечным светом и зябким ветерком, и друзья невольно сбились тесной кучкой – так было тепло. То самое тепло, которое они впервые испытали на Астрономической башне, и в котором нуждались сейчас – потому что им было не по себе. Может, не всем – Луна шла с обычным отрешенным выражением, Невилл тоже казался спокойным. Прошедшие через смерть… Дамблдор, ждавший их у входа, негромко спросил: «Идем?» и, продолжая оставаться бесплотным, пошел, вернее, поплыл над аллеей, ведущей к озеру. Они последовали за ним, не видя его лица - только просвечивающий силуэт. Гермиона почему-то слегка дрожала, несмотря на охватившее их тепло Круга. Внешне было незаметно, но Гарри держал ее за руку и чувствовал эту дрожь. - Что с тобой? – спросил он наконец. Он спросил негромко, но Луна услышала – оглянулась, на лице мелькнула тень беспокойства. Гермиона этого не заметила. - Я… она замолчала. – Нет, не обращай внимания… Это глупо, конечно. Однако Гарри чувствовал, что ей очень хочется сказать, и он спросил: - И все же, в чем дело? - В то, что… Очень глупо, я ведь и сама знаю… Это как тогда, с моим портретом… хотя нет, не совсем. Портрет и я – одно и то же, а тут… Гарри коротко рассмеялся. - Извини, - быстро сказал он, когда Гермиона с обидой глянула на него. – Нет, ладно, не сердись! Ты думаешь о своем саркофаге? Она еще несколько секунд смотрела на него сердито, пока в конце концов не споткнулась, и Гарри пришлось придержать ее. - Гермиона, - ласково сказал он. – Ты здесь. Ты живая. Я тебя люблю. Какое значение имеет, что лежит в саркофаге? Твое прежнее тело, только и всего… - Нет, - возразила Луна. - Что?! - Ничего там не лежит. Я туда ходила. - Ты… открывала саркофаг? – ошеломленно спросила Гермиона. - Нет, конечно! – Луна засмеялась. – Нет там твоего саркофага. Моего тоже. И Невилла. От неожиданности все остановились. С удивлением оглянувшись, Дамблдор подплыл к ним; узнав, в чем дело, он улыбнулся, ступил на землю и обрел плотность, став похожим на живого человека. - Все правда, - подтвердил он. – Как только вы вернулись к жизни, Гермиона, ваш саркофаг исчез. Как потом и саркофаги мисс Лавгуд и мистера Лонгботтома. Я не спрашивал у мистера Диггори, но не удивлюсь, если узнаю, что могилы Седрика тоже больше нет. Зачем живым могилы и саркофаги?
Аллея выходила к озеру в некотором отдалении от мавзолея, и они, свернув, пошли вдоль кромки воды. Ветерок то стихал, то снова начинал дуть, по поверхности пробегали пятна ряби, волночки с тихим шелестом набегали на воду и снова откатывали. Раздался всплеск, недалеко от берега высунулась голова гигантского кальмара – он заплыл на мелководье, где вода была прогрета солнечными лучами. В воздух взметнулось громадное щупальце и, подняв фонтан брызг, снова скрылось под воду. Наверное, кальмар просто ловил рыбу, но казалось, будто он с ними поздоровался. Друзья помахали ему в ответ, а Невилл крикнул: - Привет, союзник! Луна порылась в карманах, достала надкусанный и явно зачерствевший бутерброд и, примерившись, метнула в озеро. Щупальце снова взмыло в воздух. - Это он понимает лучше, чем «привет», - невозмутимо заметила девочка и оглянулась на Дамблдора. – Пойдем? Дамблдор улыбнулся - в его очках ярко сверкнул солнечный блик - и кивнул. Они снова последовали за ним. Гарри почувствовал, что Гермиона успокоилась – ее рука больше не дрожала, пальцы расслабились. Окончательно он убедился, когда она, потянув его за собой, ускорила шаг и поравнялась с Дамблдором. - Сэр, а вы не думаете, что тело этого человека могло сохранить облик Эрни? - Но ведь зелье действует только час! – удивился Гарри (Гермиона ведь сама варила Оборотное зелье, в нарушение всех школьных правил, еще на втором курсе!) - На живого человека! - возразила она. – Организм стремится вернуть свою форму, и зелье быстро истощается. А если человека убили, пока оно действует? «Хороший вопрос!» - с восхищением подумал Гарри. Он вспомнил признания Барти Крауча-младшего – как он бежал из Азкабана, поменявшись внешностью с матерью, и как она умерла и была похоронена в его облике… - Хороший вопрос, Гермиона! – сказал Дамблдор, будто прочитав мысли Гарри. – Только ответ вас разочарует. - Ничего, скажите! - Я не знаю. От огорчения Гермиона даже замедлила шаг. Дамблдор с улыбкой оглянулся: - Что делать – никому не дано знать все на свете… Но хотя бы ответ на ваш вопрос мы сегодня узнаем. Аллея раздваивалась, обтекая с обеих сторон саркофаг-гробницу Дамблдора – он стоял перед мавзолеем, будто охраняя его. Не сговариваясь, друзья тоже пошли с обеих сторон, обходя саркофаг – Гарри, Гермиона и Рон слева, Джинни, Невилл и Луна справа… Словно что-то, повеявшее из прошлого, снова разделило их на Искателей и Отряд Прикрытия. Взмыв в воздух, Дамблдор проплыл над саркофагом, хранящим его тело. Потом повернулся, и почему-то присел, глядя сощуренными глазами вдоль крышки. Потом вдруг усмехнулся: - Что ж, хоть крышку-то он закрыл снова. Аккуратненько… Интересно, это у него совесть проснулась? Или просто не хотел оставлять следов? - У кого? – в недоумении спросил Рон. - У Волдеморта. Джинни ахнула: - Что?! Волдеморт… вскрывал вашу могилу? Зачем?!! - Из-за палочки, - хмуро сказал Гарри. – Я видел… когда мы возвращались в Хогвартс. Видел его глазами… хотя… - он осекся. – Нет, не понимаю… - Что, Гарри? – спросил Дамблдор. В его голосе отчетливо прозвучала нотка веселья – здесь, в тени мавзолея, она казалась сильно неуместной. - Когда мы вернули Луну и Невилла, - Гарри оглянулся на друзей, - профессор МакГоногалл достала палочку, про которую сказала, что это ваша. Она отдала ее Сириусу вместе с палочками моих родителей. Призрак кивнул. - Это и была моя. А та, которую положили в саркофаг… тоже моя, конечно. Моя самая первая палочка, детская, так сказать, работы Оливандера. Хоть меня и терзала боль, хоть я и делал ошибку за ошибкой, но по крайней мере эту ошибку я не допустил. Когда мы с тобой, Гарри, отправились в пещеру, мне все же хватило ума оставить в надежном месте свою палочку и взять взамен старую. Гарри смотрел на него в полнм потрясении. Вторая палочка Волдеморта… самая первая палочка Дамблдора? - Ольха, жало мантикоры, - улыбнулся Дамблдор. – Это была сильная палочка, но ты устоял против нее. Гарри потряс головой: - Сейчас даже не пойму, как мне это удалось! - По двум причинам. Во-первых, потому что ты очень сильный волшебник. А во-вторых, потому что это тоже была моя палочка. Даже если волшебник очень долго не пользуется палочкой, связь с ней сохраняется. Она помнила меня – а значит, не хотела зла тебе. И когда ты направил против нее силу самого Волдеморта, она предпочла вылететь у него из руки! Ладно, - спохватился он, - мы еще поговорим об этом. Иди первый, Гарри. Машинально, все еще под впечатлением от его слов, Гарри повернулся и шагнул к мавзолею. И снова остановился, глядя на бронзовую дверь. По обе стороны от нее еще двое охраняли покой погибших. Два барельефа - волшебника и волшебницы, изображенные в профиль – они смотрели на дверь и в то же время, хотя их головы были склонены в печали, казалось, что они смотрят друг на друга. Гарри нерешительно шагнул поближе, пытаясь понять, почему они кажутся ему такими знакомыми, почему у волшебника слева от двери очки и непокорные встопорщенные волосы, почему у волшебницы справа в глазах зрачки из малахита… Он почувствовал, что друзья столпились позади него, сделал еще шаг – и тут оба барельефа ожили, повернули головы, посмотрели на него – и улыбнулись. И Гарри ничего не оставалось, кроме как узнать их. Он же видел их н
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 8
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
). Хотелось бы чего-то, похожего на самую первую главу фика 
... Раскрытие глубинных чувстр и переживаний персонажей,а не схематическое их описание. Выглядит так, будто после воссоздания СК у всех его членов атрофировались чувства. 
. Может в противовес СК поставить нового (или старого 
) Тёмного лорда, а не страдающую болезнью Дауна Амбридж и олигофренов-Пожирателей 
. 
. А про Достоевского я ваще молчу (у него муви в принципе не бывает), и очередное "Преступление и наказание" читать не только я, ни кто не будет 
. 
- участник сейчас на форуме
