ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 05.08.07 16:07. Заголовок: HP-Ficathon-2007: «Поцелованный», СС/ЛМ, NC-17, для J'pro (новое от 15.08)
Название: Поцелованный Автор: Ludowig Бета: Hate_U Пейринг: СС/ЛМ Рейтинг: NC-17 Жанр: ангст, драма Категория: слеш Краткое содержание: события происходят после войны в альтернативной 7-ой книге вселенной. Снейп, увы, целиком и полностью на стороне светлых (предатель!) Предупреждение: немного флафф, немного романс, немного сказка, немного ООС, немного АУ и совсем чуть-чуть некрофилии, ХЭ. Дисклеймер: не мое Примечание: Написано на HP-Ficathon – 2007 на "Астрономической башне" по заявке J'pro, которая хотела: ЛМ/СС или СС/Игорь Каркаров. Желательно, чтобы отношения были на равных. Если и унижения, то не настолько, чтобы ломали человека. Рейтинг – желательно повыше, но не PWP. Временной промежуток – любой. От автора: Приношу свои извинения за опоздание.
Снейп изгибает бровь, в мучении закусывает губу. Морщится бледная болезненно-желтая кожа на переносице. Несколькими движениями он разминает уставшую шею и снова возвращается к древним пергаментам, почти касаясь их носом и спутанными сальными волосами. От обилия темной магии почти ощутимо вибрирует воздух и покалывает кончики пальцев. Комната, когда-то напоминавшая обычную маггловскую гостиную в не самом богатом доме, теперь похожа на логово колдуна-шарлатана, гадающего на кишках выпотрошенной курицы. На стенах висят клетки с диковинными и отвратительными на вид тварями, на полках шкафов темнеют ряды разноцветных фиалов, с потолка свисают связки трав и засушенных летучих мышей. Прямо на столе среди свитков, по соседству с бутылкой виски, стоит целая батарея хрустальных пузырьков с кровью. Пол вокруг стола исчерчен меловыми пентаграммами и кольцами, а у окна величественно сверкает большой телескоп. В доме нет часов, но восприятие Снейпа предельно обострено, и он каждой клеточкой кожи чувствует, как медленно ползет вверх от горизонта еще не видимая на светлом серо-синем небе Луна. Мысли начинают путаться с приближением ночи, сердце то и дело срывается на частый гулкий стук, кровь бросается в виски, гуляет по венам, разнося жар. Волны магии затопляют рассудок. Раньше он еще пытался бороться с наваждением, выпивая по бутылке за ночь, разбрасывая и круша хлипкую мебель, сбегая прочь и все равно оказываясь на предпоследней ступени скрипящей старой лестницы, замершим и ненавидящим себя за то, что спустя мгновенье толкнет дверь, за которой «спит» Люциус.
Часть 1
Безумие началось с третьего удара молотка. С грубого мужского голоса, произнесшего: «поцелуй» и «решение апелляции не подлежит». С шума взволнованных голосов. С молчаливого отчаянья адвокатов. С ликования поздравляющих друг друга авроров. И фигуры Малфоя, улыбавшегося как-то беспомощно и потеряно. Вокруг засверкали десятки вспышек – допущенные на процесс журналисты спешили сделать как можно больше колдографий. В воздухе справа и слева задергались с сумасшедшей скоростью самопишущие перья; засверкали горящими глазами возбужденные лица. «Не так… Невозможно… Не с ним», – носились в голове обрывки мыслей вокруг медленно рушащейся уверенности в том, что с Люциусом Малфоем ничего произойти не может. На мгновенье взгляд Снейпа пересекся с неожиданно теплой горечью серых глаз, и ему почудилась в них неловкость, а в следующий момент Малфоя уже загородили конвоиры. И еще только раз потом мелькнула россыпь светлых волос поверх гордо расправленных плеч.
Снейпа, встревоженного и растерянного, вынесло из зала суда спешившей покинуть душное помещение толпой. Журналисты разлетались в свои редакции – кого могут интересовать результаты показательных судов над рядовыми Пожирателями, когда сам Люциус Малфой только что был приговорен к Поцелую – такая тема отлично подойдет для спецвыпуска с огромным кричащим заголовком и яркой движущейся картинкой, запечатлевшей ошарашенный взгляд аристократа. Какая-нибудь крикливая статейка, полная противоречивых лозунгов и эмоций, позволит потом развивать тему до бесконечности, увеличивая тираж утренних газет. Когда же шум немного уляжется, и оскудеет поток галлеонов, о процессе можно будет долго и со вкусом рассуждать в толстых еженедельниках. Юридические вестники смогут смаковать случайные ляпы и до бесконечности брать интервью у целой коллегии адвокатов, защищавших Малфоя. Политические обозреватели еще минимум полгода будут кормиться статьями о «новой жесткой линии Визенгамота». Обыватели же, разомлевшие от духоты судебного зала и спешащие в буфет, уже запланировавшие свои бесконечные дискуссии, вовсю наслаждались поводом для злословия. Потерявшийся в гомоне голосов Снейп двигался в людском потоке прочь от дверей, ловя обрывки чужих фраз и будучи не в силах принять то, что Люциус – человек, в чью удачу и способность избегать наказания он верил, как в основные законы магии, проиграл. Снейп уже отошел достаточно далеко, когда его вывел из транса звонкий голос: – Мистер Снейп? Гул толпы доносился издалека, коридор, мрачный и неуютный, был пуст, если не считать самого Снейпа и молодого мужчины, запыхавшегося и смотрящего на него со странной смесью страха и какой-то совсем щенячьей надежды. Это был один из адвокатов Люциуса – молодой, слишком молодой, чтобы переживать о своем поражении только из-за денег и репутации. – Вы же… вы же были его другом? – сбивчиво начал юноша. На его красивом нервном лице явно проступало отчаянье и боль, которые где-то в глубине души уже начинал испытывать и сам Снейп. – Был, – бесцветно соврал он, ощущая, как ярко-синие глаза чуть не впиваются в самую его душу. – Неужели ничего нельзя сделать… ведь вы же… – взгляд адвоката красноречиво упал на сияющий в обрамлении ярких лент орден Мерлина. Внутри Снейпа что-то екнуло. Губа, не спросив разрешения, медленно поползла вверх, чтобы изогнуться в злобном презрительном оскале. Накопившееся горькое изумление и непонятно откуда взявшаяся обида мгновенно переросли в раздражение, желчью выплеснувшееся на язык. Снейп вспыхнул. – Не смейте! – прошипел он, и, видимо, в пристальном взгляде его глаз было столько ненависти и злости, что незадачливый адвокат, жалобно пролепетав извинения, вылетел из коридора, словно провинившийся школьник.
Развернувшись на каблуках, Снейп быстрым шагом направился в противоположном направлении, сам удивляясь тому резкому неприятию, которое вызвал в нем молодой человек. Возможно, дело было в том, что он уже приложил все силы и употребил все влияние, какое имел, и это не принесло результата, а неожиданный разговор напомнил ему о том, во что ставят его просьбы. А возможно в том, что какой-то мальчишка позволяет себе столько эмоций. Вообще, ему нет до этого никакого дела, но почему-то от одного воспоминания об умоляющих синих глазах в груди тяжелыми кольцами свивалось раздражение. Хотелось оказаться где-нибудь в подземельях или хотя бы в своем ветхом сером доме на Спинерз Энд, где гарантировано нет красивых мальчиков, сыплющих соль на свежие раны, зато есть еще не распечатанная бутылка огденского виски. Постепенно успокаиваясь, Снейп замедлил шаг. «Другом», – усмехнулся он про себя.
Нет, он никогда не был Малфою другом, хотя бы потому, что тот в друзьях не нуждался. Он никогда не обольщался на свой счет, даже тогда, когда Люциус неожиданно обратил внимание на свою бывшую «собачку» и приблизил его к себе, выбрав его, нищего полукровку, в свои протеже среди гораздо более достойных молодых Пожирателей. «И не таких он держит рядом, – сам себе твердил Снейп, – чего один Грейбек стоит.» Единственным пропущенным ударом стал пронзительный взгляд серых глаз из-за бокала белого, золотящегося в сиянии множества свечей вина. Сердце Снейпа ухнуло вниз, когда Люциус произнес: – Я хочу, чтобы ты стал крестным моего сына. И он исправно платил за иллюзию собственной значимости и право быть принятым в чужую счастливую семью. Платил искренней заботой, платил преданностью. Платил, давая Непреложный Обет рыдающей Нарциссе. Платил, спасая Драко от Лорда, и в течение всей жизни трепетно собирая и фальсифицируя доказательства преданности Малфоя светлой стороне и Ордену. Видит бог, которого, похоже, нет, он делал все, чтобы вытащить каждого из них, и не его вина в том, что его удачи как всегда ни на что не хватило.
После нескольких случайных поворотов Снейп остановился на мгновенье, чтобы выбрать один из четырех коридоров – тот, что вел к министерскому офису Аврората, где уже толпились взволнованные родственники осужденных; их полные беспокойства голоса и отчаянные выкрики были слышны издалека. Лицо Снейпа заранее скривилось в отвращении. Кто-то требовал разрешить свидание, кто-то пытался впихнуть угрюмым дежурным в официальных мантиях передачу. При его появлении все крики и жалобы стихли. Маги расступались перед ним, чтобы сойтись за спиной плотным строем. Гордо вскинув голову, он прошел к одному из авроров. – У меня дело к Шеклботу, – холодно произнес Снейп, чувствуя, как десяток полных ненависти взглядов сверлит его спину. Молодой аврор незамедлительно, изобразив какое-то жалкое подобие подобострастной улыбки, пропустил его внутрь. Внутри, за закрывшейся массивной дверью, тишина продолжила жечь уши, словно злоба людей, со многими из которых он не раз беседовал за чашкой чая о своих студентах как декан Слизерина, налипла на его мантию и просочилась в министерскую штаб-квартиру Аврората. Устало вздохнув, Снейп прошел в приемную, чтобы там без сил упасть в одно из глубоких мягких кресел. Секретарь – девушка с опухшими красными глазами – моментально выскочила из-за стола, неприятно засуетилась. – Мистер Снейп, кофе? – пискливо спросила она. Тот кивнул и, по привычке занавесив лицо волосами, принялся рассматривать стены. Место, где когда-то висел портрет надутого от важности Фаджа, а затем и гривастого решительного Скримджера, сейчас пустовало. Таблички с дверей были сбиты, и на дереве светлели прямоугольники, ожидающие новых имен. На большой гранитной доске сверкали печальными глазами колдографии погибших сотрудников.
Горячая чашка с клубящимся над ней ароматным паром согрела пальцы. – Мисс Алисия, – секретарь замерла, прежде чем нерешительно поднять глаза на Снейпа, – мистер Шеклбот скоро будет? – После всех слушаний, возможно, зайдет, – девушка виновато всхлипнула и пожала плечами.
С последним глотком горячего бодрящего напитка в голову закрались печальные мысли. Мутным осадком пришло понимание того, что сегодня Малфой не просто не одержал победу, а действительно проиграл. Неожиданно для самого себя Снейп перевернул чашку на блюдце, чтобы потом с искренним любопытством вглядеться в растекающуюся липкой лужей гущу. Однако отвечать на вопрос «Что ждет меня впереди?» гадание упорно не желало. Кофейный осадок выглядел в точности как кофейный осадок, и как Снейп ни напрягал фантазию ничего более осмысленного, чем лужа грязи, ему в голову не пришло. Отставив чашку, он откинулся на спинку кресла. Приемная все больше погружалась в тишину, рядовые сотрудники заходили реже и реже. На стене с глухим боем отмеряли пятнадцатиминутные промежутки казенные часы. – Мистер Снейп… Мистер Снейп, – вывел его из задумчивости все тот же писклявый жалобный голос, – мистер Шеклбот, наверное, уже сегодня не придет… Снейп послушно встал. И тут в приемную, смеясь, вошли двое: высокий темнокожий мужчина, временно исполняющий обязанности начальника Аврората, и молодой гибкий мужчина с приятным лицом и короткой стрижкой – один из присутствовавших на заседании репортеров.
Темнокожий Аврор знаком отпустил своего спутника, почти сразу тихо закрылась дверь и за выскользнувшей из комнаты секретарем.
– Выпьешь? – неожиданно мягко спросил Кингсли и получил кивок в ответ. – Садись, сейчас принесу. Кресло приняло Снейпа обратно в свои объятья. Из-за падающих на глаза черных спутанных волос он наблюдал за тем, как широкая спина скрылась за дверью в кабинет, а затем его не менее широкая грудь из-за нее показалась. В руках тот бережно нес бутылку и пару стаканов. Как часто в последнее время с обеих сторон, разливая из таких же бутылок охристо-золотую жидкость, поминали друзей, соратников, коллег? Голова Снейпа опустилась еще ниже. – Им был нужен кто-то из ближнего круга, чтобы на него все повесить, – твердо произнес Шеклбот. – Никого кроме Малфоя не осталось, разве только ты. Жидкость, булькая, текла в стаканы – Мы ничего не смогли сделать… Визенгамот уперся. Снейп молча кивнул, протянул руку за виски, чтобы залпом опрокинуть его в себя. Огонь поиграл на языке горчинкой, обжег гортань и привычно скатился по горлу в пустой желудок, растекаясь оттуда согревающей волной. Аврор смотрел на него своими темными теплыми понимающими глазами, пробуждая доверие и смягченные алкоголем воспоминания о совместных операциях, о часах ожидания, праздновании мимолетных побед и том, как делили боль поражений и провожали ушедших. – Прости, я знаю, он много для нас всех сделал, – произнес он и, не отрывая темных губ от края стакана, не спеша, принялся пить жгучий напиток. – Я могу… – Снейп не узнал собственного голоса. Вместо густого глубокого баритона в тишине комнаты раздался какой-то жалкий хрип пополам со скрипом, – присутствовать? Шеклбот, словно не услышав вопроса, не торопясь, допил свой виски, а затем осторожно поставил стакан на небольшой заваленный журналами столик. – Почему нет? Думаю, я добьюсь официального разрешения, – наконец произнес он, и Снейп с облегчением выдохнул, чтобы потом, буркнув слова благодарности, направиться к выходу.
От дверей Министерства он аппарировал, но не к себе, а к воротам опечатанного маггловской полосатой лентой Малфой-Мэнора, чью защиту не смогли сломать судебные приставы. Особняк, тонущий в сумерках, сквозь тонкие прутья ограды показался устрашающе мрачным, так же как и быстро одичавший без присутствия хозяина сад, потерявший идеальную выверенность форм. Искусно поддерживаемая дикость английского парка переросла в настоящее буйство природных ландшафтов. Поросшие бурьяном лужайки не манили к неторопливой прогулке. Тихая прохлада аллей сменилась густым буреломом. Мраморные беседки по самую крышу заросли ядовитым плющом. Еще более удрученный видом запустенья и упадка, Снейп коснулся рукой витой решетки в том месте, где когда-то цвели кованые розы и пели райские птицы, пуша хвосты и подставляя солнцу крылья, а теперь угрожающе шевелились шипы терний в паучьих сетях. Почти ощутимо загудела магия, узнавая. Шипы вблизи пальцев Снейпа превратились в нежные бутоны, но замок не лязгнул, ворота не отворились, вместо этого изогнулись прутья, так, чтобы гость смог проникнуть в сад. Сорная трава стелилась под ногами, не пытаясь впиться колючками в брюки и развевающиеся полы мантии. Тени, чернильно-черные, отступали прочь, прячась за стволами деревьев. Здесь, с внутренней стороны ограды, пейзаж казался миролюбивым, скорее печальным, чем агрессивно воинственным. Увядшие, издающие терпкий, щекочущий ноздри аромат, розы, казалось, тянулись к его рукам, поднимая полуоблетевшие головки в жажде прикосновений и заботы. Снейп остановился на мгновенье, чтобы прочувствовать баюкающую тишину, нарушаемую лишь шелестом опадающих листьев и редким вскриком спешащей прочь птицы. Вопрос, для чего он здесь, не нашел на себя ответа. И Снейп, не привыкший колебаться, уверенным шагом направился к дому. Парадная дверь отворилась, стоило только положить ладонь на тяжелый медный молоток. Несколько свечей вспыхнуло внутри дома, приглашая войти в сонную полутьму холла. Ни один из домовиков не явился – их всех забрала с собой Нарцисса, бежавшая куда-то на юг, и Снейп, шагнув вперед, остался наедине с домом, молчаливыми портретами и всюду следовавшими за ним огнями свечей. Бродя по зачарованному дому, Снейп, в окружении отголосков счастливого смеха, памяти о теплых вечерах у камина и серьезных разговорах, чувствовал себя желанным, но все же только гостем. Часть дверей не открывалась, а когда он попытался пройти в подвал, был мягко, но настойчиво остановлен теплом магии, зато, когда он направлялся в сторону кабинета или библиотеки, силы дома сами подталкивали его, наполняя сердце неожиданной радостью. В кабинете он задержался, посидев в своем обычном кресле, разглядывая стол с разложенными на нем в идеальном порядке письменными принадлежностями и неподвижный портрет хозяина Малфой-мэнора, а в библиотеке пробродил между полками до самого утра, касаясь пальцами запылившихся корешков книг. Лишь к утру, с рассветом, из дома его погнало ощущение принятого решения, и, напоследок окинув взглядом еще сонный и подернутый дымкой тумана парк, Снейп аппарировал к Министерству.
Шикарно! Просто шикарно... и очень пногоообещающе. Я даже не ожидала такого подарка. На какое-то мгновение я просто забыла ,что читаю фанфик. Спасибо большое... у меня не хватает слов, чтобы описать свое восхищение текстом. Это то, о чем я даже не смела мечтать. Спасибо. С нетерпением жду продолжения...
Ludowig Ох... это я только сейчас заметил,что именно вы просили у меня малфой цест.. и получился такой рассклад в фесте .Ну, видимо, я все-таки сделаю этот рисунок...)
В шесть утра Атриум казался непривычно пустым и темным. Слабо мерцающий потолок отражался в блестящем от свежей полироли паркете. Золотой фонтан молчал. Дремали бесконечные ряды каминов. Зевки дежурного регистратора, так же как и неловкие покашливания четырех Авроров, вместе с шорохом мантий гулким эхом разносились по всему залу. Снейп зябко поежился. Рядом с ним, кутаясь в черные шали и бросая по сторонам скорбные взгляды, стояли две меланхоличного вида женщины. Судя по одинаково лошадиным лицам – сестры. Их безуспешно пытался опекать взволнованный старичок; сущность его можно было легко уместить в два слова «добрый дядюшка». Низенький и седой, он напоминал беспокойного усталого спаниеля, которому очень не хочется лезть в холодную воду за уткой, но долг и привычка обязывают. Впрочем, женщины едва ли нуждались в участии, отчего он чувствовал себя совсем неуютно: вертел в руках старомодный цилиндр и постоянно прикладывал к уху круглые часы на толстой цепочке. Наконец, одна из боковых дверей открылась, и из нее вышел тощий плюгавый клерк лет за сорок в официальной серой мантии и с пачкой бумаг в руках. Он долго прокашливался, косил недобрым взглядом на подобравшихся при его появлении посетителей, прежде чем зачитать им правила и позволить оставить подписи на пергаменте. Палочки у них были бесцеремонно отобраны. И только после этого он кивнул Аврорам, позволив увести посетителей.
Лифт громыхнул дверцами, поползли вверх золотые решетки. Допуск в помещения под офисом Аврората, как и ожидал Снейп, охранялся достаточно серьезно. После прохождения первого уровня стонущая и грохочущая кабина, казалось, взбесилась от окружающего ее мощнейшего магического поля – мелко дрожали стены, ощутимо вибрировал пол. Лифт передвигался мелкими скачками, то медленно полз, надсадно скрипя и борясь за каждый дюйм, то срывался с резким грохотом. Оставалось только удивляться сумасшествию того, кто мог придумать использовать здесь, в Министерстве Магии, это нелепое приспособление.
В какой-то момент Снейпа накрыла волна щекочущего беспокойства. «Охранные чары», – отметил он, стараясь не сопротивляться воздействию. Наконец, пол качнулся в последний раз, и приятный женский голос объявил: «Дополнительный уровень 2.1, камеры предварительного заключения при Аврорате. Специальные помещения». Дверцы медленно открылись. Коридоры Министерства на уровне 2.1 более всего походили на подземелья – сырые, гулкие и враждебные. Они пугали Снейпа. Воспоминания о времени, им самим проведенном в камерах предварительного заключения, вставали перед глазами так ярко, словно не было разделявших их двадцати лет. Не было тщеславия, надежд, бед, войны и поражений. Не было громких детских голосов и родных, так не похожих на этот коридор, хогвартских подземелий. Словно все, что он принимал за жизнь, оказалось голодным бредом заточенного в одиночную камеру узника. Для полной достоверности не хватало только заломанных за спину рук, разбитого носа, да и конвоиры, пожалуй, шли слишком расслабленным шагом, ничем не похожим на прежнюю военную выправку.
Снейп болезненно поморщился и плотнее запахнул мантию. Ему пришлось несколько раз взглянуть на свои руки, чтобы по небольшим, бледным несводимым пятнам и следам ожогов убедиться, что жизнь все-таки была. Спутники тоже казались напряженными и оробевшими. Они остановились перед массивной дверью. Сердце неприятно екнуло и испуганно забилось, но помещение оказалось не камерой, а достаточно светлым просторным помещением без мебели. Авроры караулом встали по углам комнаты. Поползли минуты ожидания. Когда, наконец, появилась сопровождаемая шумом делегация министерских уполномоченных вместе с Кингсли, от нетерпения и нервного напряжения уже, казалось, ломило кости и сковывало дыхание. Было произнесено заклинание, и одна из стен начала стремительно терять цвета, растворяясь. С волненьем, комкая в руках мантию и кусая губы, Снейп вглядывался в еще смутные очертания мрачной арены. Осужденных было не много, по крайней мере, меньше, чем он ожидал. Всего человек десять, стоявших не очень ровным строем вдоль стены. Знакомые лица. Несколько старых соратников, переживших еще первую войну, командиры карательных отрядов, пара сумасшедших фанатиков-одиночек и он. Неуместный в своей поблекшей красоте, посеревший и состарившийся лет на десять за ночь Люциус Малфой, смотрел вперед, туда, где между ним и невидимыми зрителями отвратительной серой массой в ожидании пиршества застыли дементоры. В том, что на зал наложено достаточное количество защитных заклинаний, да и толстая каменная стена должна оградить от их присутствия, Снейп не сомневался, однако, несмотря ни на что он чувствовал, как по спине пробегают ледяные колкие мурашки.
Кингсли, кажущийся еще более уставшим и помятым, нежели сам Снейп, остановился рядом, почти касаясь его плеча своим. Темная кожа приобрела желтоватый оттенок, опухшее лицо и розоватый белок вокруг темных радужек глаз выдавали бессонную ночь.
- Не спал? – глухо спросил Снейп. - Поминал, – ответил тот слегка хриплым голосом, – как ты ушел. Снейп кивнул. Там, за стеной, в окружении массивных серых камней, рядом с такими же обреченными, в ожидании казни стоял совсем не тот человек, которого он знал большую часть своей жизни. Лишенный лоска и маски надменности, Люциус едва ли походил на самого себя, скорее, это был кто-то, кого Снейп так и не потрудился разглядеть за изысканными манерами, дорогими мантиями и каскадом золотистых волос. И этот кто-то, сверкая глазами, наблюдал за тем, как неотвратимо убегает время.
Осужденных начали выводить из строя. По одному, с дальнего от Малфоя конца строя, их подхватывали за связанные за спиной руки и тащили к невысокому помосту – символическому эшафоту, где сменяли друг друга дементоры. Возможно, там звучала барабанная дробь, как во время канувших в лету маггловских казней. Возможно, громкий сухой голос называл фамилии, чтобы зачитать в последний раз список вменяемых в вину преступлений, а, может быть, там стояла такая же гнетущая, не дающая отвлечься тишина, нарушаемая лишь случайными звуками и грубыми окриками Авроров.
Женщины, растерявшие свою надменную невозмутимость, липли к стене и, ища поддержки друг в друге, до боли сжимали переплетенные пальцы. Они испуганно и жалобно вздыхали, глядя, как на помост взводят первого из осужденных: немолодого статного мужчину. Даже министерская делегация притихла, когда над его фигурой нависла серая, внушающая ужас и отвращение тень. Наклонилась и, откинув капюшон, прильнула. Снейп не смотрел – все его внимание было приковано к кривящемуся лицу Малфоя. Он наблюдал, как взволнованно вздымалась под мантией грудь, как взгляд перебегал с края строя на помост и обратно. Где-то совсем рядом раздался всхлип и шорох ткани – сползла на колени младшая из двух сестер. Старичок бросился ее поднимать, шепча нелепые слова поддержки и утешения, а выпитого, тем временем, дементором мужчину за руки и ноги оттаскивали прочь Авроры. Кто-то недобро буркнул: «Не место женщинам…». Снейп нервно вздрогнул. Щеки Люциуса непривычно горели, ноздри заметно раздувались, чтобы потом с силой втягивать влажный и затхлый воздух. Голова, чуть повернутая в сторону, опять напоминала о фамильном совершенстве профиля. А волосы, ах, волосы… Снейп судорожно выдохнул, сердце болезненно сжалось, когда на казнь потащили еще одного – отчаянно сопротивляющегося молодого парня, и между Малфоем и смертью осталось только двое. Он чуть было не шагнул вперед, чтобы тоже до боли вцепиться пальцами в прозрачный камень, возможно, прильнуть носом, щекой, губами, как и эти уже во всю рыдающие женщины. Стать ближе, словно это может помочь или что-то изменить, но рука Кингсли, теплая и тяжелая, удержала на месте, избавив от постыдного, да еще и публичного проявления эмоций. Вымученно улыбнувшись, Снейп беспокойно огляделся, но на его порывы едва ли кто-то обратил внимание, только темнокожий Аврор, бывший соратник, почти друг, еще раз сочувственно сжал пальцы на его плече.
С неожиданной жадностью Снейп впитывал каждую деталь, чувствуя, как отпечатываются на сетчатке глаз серые стены, огромные камни, безвольно висящие мантии, перекошенные лица, заложенные за спину руки, полосы морщин на лбах, взмокшие волосы, липнущие к вискам и шеям, выкрикивающие что-то Авроры, шевелящиеся, похожие на гнилые серые тряпки и тлен, покровы дементоров.
Время замедлилось для него, словно специально, чтобы он мог во всех подробностях разглядеть, как выгнется спина Люциуса, когда двое в форменных мантиях схватят его за локти, чтобы вытолкнуть из строя. Как взметнется хвост влажных, слипшихся в серые некрасивые пряди волос. Как непокорно сверкнут ненавистью его широко раскрытые глаза, как слетит со сложенных в презрительную ухмылку губ неизвестное ругательство, за которое одна из его ног получит увесистый пинок тяжелым аврорским ботинком, а руки сильнее вывернутся вверх, так, что идти придется хромая и чуть ли не согнувшись пополам. И как при этом взгляд одного из Авроров неприязненно и раздраженно скользнет по стене напротив, замерев на мгновенье и на Снейпе.
Шаг за шагом, понукаемый и подчиняющийся толчкам и тычкам в спину, Люциус приблизился к помосту, а затем был на него грубо втащен и брошен на колени перед отвратительной тварью. Авроры ретировались поспешно и даже слишком. Со связанными руками что можно противопоставить дементору, кроме открытого и полного ненависти взгляда, да еще, пожалуй, плевка? Жаль, что одно присутствие темной, отвратительной воняющей разложением и чужим страхом твари лишает решимости и воли, и под ее костлявой рукой, покрытой чем-то отдаленно напоминающим ошметки кожи, яростная живая ненависть почти за мгновение превращается в ледяную маску ужаса.
Снейп не смог не задуматься о том, что увидел Малфой. Какое воспоминание могло быть настолько ужасным, чтобы так исказилось лицо блистательного и незнающего печали аристократа? А между тем, похожие на крюки пальцы в глумливой пародии на ласку скользили по омертвевшему неподвижному бледному лицу, марая щеку. Вцеплялись в подбородок, чтобы притянуть к себе. Гнилая, покрытая редкими волосами, неопределенного цвета голова загородила его, скрыв от зрителей Поцелуй, и Снейп облегченно выдохнул, почти счастливый тем, что ему не пришлось лицезреть соединение человека с темным существом. Поцелуй! Какая отвратительная насмешка. О, это гадкое мерзостное действо могло бы называться как-нибудь по-другому! Настоящий поцелуй – это когда счастливый и смеющийся красавец-блондин ласкает губами губы смущенной Нарцисы в слизеринской гостиной. Или когда двое, так идеально подходящих друг другу людей, почти абсурдных в своей идеальной красоте сливаются, желая распробовать друг друга, стать ближе, остаться только вдвоем среди шума бушующих гостей, когда длинные холеные пальцы сминают пышный шелк юбок, своей белизной символизирующих девственную чистоту. Но никак не мог претендовать на это имя грязный акт насыщения, после которого от человека остается только бесчувственное, осевшее на пол тело.
Волочащаяся по полу масса волос, бледный треугольник подбородка и такая же рука со скрюченными пальцами, выглядывавшие из груды черных складок – вот и все, что видел Снейп, когда обмякшее тело тащили прочь. Он порывисто отвернулся, пытаясь скрыть рвущийся наружу вопль испытываемой боли.
Шеклбот кивнул в сторону двери: – Пойдем. Снейп неловко кивнул и уставился перед собой в пол. Аврор еще раз мягко сжал его плечо и слегка потряс. – Что будет с телом? – не узнавая своего голоса, не поднимая глаз, глухо спросил Снейп. – Если Нарцисса не заберет его до полудня – он твой, – произнес Аврор, и тут же его чуть не обжег горящий, полный недоверия взгляд. – Малфой достоин нормальных похорон.
***
Магический морг – место гораздо менее приятное, чем маггловский. Магглы со своим страхом смерти стараются сделать его нейтральным, чуждым жизни, далеким от любых символов. Светлые стены, бьющие по глазам ярким неестественным светом лампы, металлические шкафы и резкий, но зато полностью перебивающий сладковатый аромат разложения, химический запах – все это напоминает по духу лабораторию. Успокаивает и настраивает на деловой лад. Окоченевшие мерзлые трупы похожи не на изломанные покинутые пристанища духа, а скорее на причудливо заготовленные ингредиенты. Не один и не два раза Снейп, будучи Пожирателем Смерти, пробирался в маггловскую больницу. Незачем устраивать представление с зеленым фейерверком каждый раз, когда для зелья понадобится немного человеческой печени, ноготь или секрет железы надпочечника. В магическом же «временном пристанище тел» при Министерстве все, от мрачных, почти черных стен до выставленных на общее обозрение трупов, вызывает брезгливость и отвращение. Неприятный трепет, от которого хочется бежать прочь без оглядки и потом еще долго преследует во снах липким, цепляющимся за пальцы животным страхом. Но решение принято, а значит отказаться, еще и выставив себя при этом трусом, уже просто нельзя. Пути отрезаны. Последнее формальное оправдание отпало с источающим слабый аромат духов листом пергамента, на котором тонким почерком Нарциссы выведено разрешение забрать тело. Более того, письмо, принесенное совой из Франции фактически делало Снейпа душеприказчиком Люциуса, а болезненно нервический постскриптум, полный бесполезных и ненужных ему оправданий и жалоб, лишал и морального права отказаться. «Мне тяжело, Северус, и, надеюсь, ты меня поймешь. Ведь я действительно любила его и все еще люблю. Мне больно быть вдали, но еще больнее будет увидеть опустошенную бессмысленную оболочку, по какой-то нелепой причине сохраняющую видимость жизни. Позволь мне, женщине, у которой отняли все, эту слабость. Возможно, я еще смогу убедить себя в том, что он просто находится где-то далеко. Это слабость, но больше мне не остается ничего…»
Тщательно выбрав самое равнодушное и презрительное из своих выражений лица, вечером того же дня он медленно шагал по мрачному коридору, стараясь не смотреть по сторонам и не обращать внимания на подкатывающую к губам желчь и тошноту. С облегчением вздохнул, обнаружив морг полупустым. Никаких родственников или праздных чиновников – только служитель в темной простой мантии. – Что я должен подписать? – с порога начал он. – Мистер Снейп, – получил он подобострастный взгляд на орден в ответ. Перед ним был маленький человечек, едва дотягивающийся макушкой до его плеча. Темные волосы, бегающие глазки. – Да, это я, – непонятно зачем ответил на невопрос он. Мужчина засуетился, то и дело одаривая Снейпа кривейшей из улыбок. Он искал на столе среди пергаментов нужную связку свитков. – Вот здесь и здесь, – потыкал он толстым припухшим пальцем в нескольких местах. Стандартный набор бумаг с коричнево-красными вензелями Министерства. Снейп неторопливо пробегал глазами по тексту, когда его настигло гадливое чувство. Он поднял глаза и наткнулся на слащаво-сахарный взгляд почти осязаемо, до удушия, горячий. – Что? – резко выплюнул он. Маг вежливо, но фальшиво смутился, потупившись. – Я взял на себя смелость наложить на тело несколько заклятий, – чуть не мурлыкал он, – бесподобный экземпляр. Снейп недоверчиво фыркнул, чувствуя, что сбит с толку. – Тело без души, знаете ли, быстро приходит в негодность, – в выражении лица мужчины примерещилось что-то масляное, – ему необходим постоянный уход. Вернувшись к бумагам, несколькими резкими движениями пера Снейп оставил в нужных местах свои подписи, мечтая как можно скорее покончить с этим, но вместе с этим и желая оттянуть момент, когда он останется один на один с неподвижным и еще более пустым, чем обычно, Малфоем.
Нехотя он протянул бумаги служителю и пошел за ним вглубь зала мимо закутанных в мантии тел с безразличными расслабленными лицами. – Вот и он, посмотрите, – мужчина остановился рядом с мраморным столом, на котором лежало светловолосое тело, – красавец, правда? Он самодовольно и с горделивым восторгом улыбнулся. Снейп поморщился. Впрочем, тело действительно выглядело почти хорошо, конечно, не по сравнению с сияющим блаженной улыбкой Люциусом, заседающим где-нибудь у себя в кабинете с бокалом вина или распекающим какого-нибудь незадачливого клерка в коридорах Министерства. Заинтересованно склонившись, Снейп рассматривал бледное лицо и прикрытые глаза, избегая губ, от одной мысли о которых его сковывал суеверный ужас пополам с отвращением. – Еще несколько дней под заклинаниями, – продолжал служитель, – и его можно будет без стыда в открытый гроб класть, ну или… – Я уже могу его забрать? – прервал раздражающую речь Снейп, сердито сверкнув глазами. – Да, да, конечно… – взволнованно закивал тот. – Только подождите, подождите, – выкрикнул он, – брошюру, брошюру возьмите!
Очень нравится ) Фик сильный, образный. Эмоции хорошо прописаны и достоверны ровно настолько что картинка прекрасно видится. Буду ждать продолжение. В свете предупреждений, пожалуй, даже особенно
how, а х.з. )) Полторы главы уже есть, но выкладывать буду уже все целиком, поскольку процесс беченья вытягивает все соки и превращает в кактуса и творческого импотента минимум на неделю (( увы-увы!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
или как некромант 
? 
Хотя, конечно ХЭ бывает и японский, где все умерли под саккурой, но это другой случай.
- участник сейчас на форуме
