Астрономическая башня

ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!
ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.

Глава 23

Гарри сидел у стены и невидящими глазами глядел перед собой. Он понимал, что только что собственными руками разрушил то, к чему стремился всей душой, позволив страху и недоверию возобладать над голосом сердца. А ведь сердце просто кричало ему о том, что он ошибается, что Снейп относится к нему совсем не так, как всегда ему представлялось, и то, что Гарри принимает за обычную благодарность, на самом деле является чем-то совершенно иным. Но он так боялся боли, которую могло принести с собой разочарование, что пресекал подобные мысли на корню и ни на миг не разрешал себе поверить в то, что это все-таки возможно.
«Гриффиндорец, - с горечью думал он. – Куда подевалась твоя пресловутая храбрость?»
Он перебирал в памяти моменты, когда профессор явственно демонстрировал ему свое небезразличие, и ему хотелось убить себя за то, что он был так слеп. Он вспоминал, как Снейп смотрел на него, когда он первый раз взял его за руку, как отступали его кошмары, стоило только Гарри – Гарри! оказаться рядом, с каким вниманием он слушал его рассказы и как изменился в лице, ошибочно решив, что его спаситель женат. Гарри застонал сквозь зубы, вспомнив ту смесь отчаянья и надежды в глазах профессора, которую он, не доверяя себе, принял за страх лишиться возможности колдовать, между тем как на самом деле причиной этих чувств был он сам. А эпизод на улице? Гарри не мог понять, как он мог быть таким тупым и не догадаться, что вовсе не переизбыток кислорода заставил тогда профессора продемонстрировать свою предполагаемую слабость. Весь этот спектакль был разыгран для того, чтобы не дать ему уйти, а он был так поглощен своей эгоистичной радостью, что даже не заметил этой завуалированной просьбы.
Перед его глазами проносились картины недавнего прошлого, и каждая из них вызывала в нем новый взрыв горечи и негодования на собственную глупость. Вот Снейп ругается на него за то, что он попал под ливень, а потом собственноручно развязывает ему шнурки. Вот он рычит из-за того, что Гарри в одиночку поперся в туалет, а после заботливо подтыкает одеяло ему под ноги. Вот он часами сидит у его постели, следя, чтобы Гарри не стало хуже, и как сильно он волнуется, когда это все-таки случается; и это он-то - гроза всех хогвартских студентов!
«Господи, а когда я его поцеловал? – вспомнил Гарри, едва сдерживая слезы. – Он ведь почти прямым текстом сказал мне тогда, что не хочет этого только потому, что считает причиной моего поведения болезнь, а не искреннее желание. Почему я не увидел это сразу? Как я, - тут он со стоном ударился головой о стену, - как я посмел сказать ему, что это было ужасно? Как я мог так перепугаться и не понять, что он имеет в виду? Ведь он уже почти поверил мне, поверил, что все это не просто так! И он заботился обо мне, и обнимал меня, когда мы спали, и даже… даже… - тут он все-таки не сдержал слез: мысль о том, что все это он потерял – потерял безвозвратно и по своей вине, - приводила его в отчаяние. - Он позволил мне подойти так близко, а я взял и все похерил. Как я мог быть таким трусом? Зачем я приплел сюда Гермиону?»
Подумав о Гермионе, Гарри ощутил немедленное желание ее увидеть. Она была единственным человеком, которому он мог и хотел все рассказать. И единственным, кто мог ему помочь. Или хотя бы выслушать.
Гарри торопливо поднялся. Он вернулся в комнату и трясущимися руками натянул на себя одежду. Накинув на плечи мантию-невидимку, он устремился было к двери, но вдруг замер, пораженный внезапной мыслью. Расстроенный последними событиями, он совсем забыл, в каком времени сейчас находится, и что ему еще целую неделю ни в коем случае нельзя показываться на глаза кому бы то ни было, и Гермионе в том числе.
Гарри лихорадочно размышлял. Оставаться здесь и дальше было для него невыносимо – этот дом слишком сильно напоминал ему о своем владельце, к тому же сейчас ему как никогда нужен был друг. Гарри задался вопросом, не могла ли Гермиона заранее знать о результате их авантюры – не зря же она ничуть не удивилась, когда Гарри поведал ей о своих чувствах к Снейпу, но вспомнив, как она волновалась, отправляя его в прошлое, он отмел от себя эту мысль – так притворяться она бы не смогла. Это означало только одно – увидевшись с ней раньше срока, он неизбежно создаст парадокс, и тогда его настоящее, скорее всего, необратимо изменится. Возможно, тогда он вообще не попадет в прошлое и никогда не встретится со Снейпом.
Гарри зажмурился. На мгновение эта мысль показалась ему безумно привлекательной. Не знать, не помнить, не страдать. Избавиться от боли, стальными когтями раздирающей внутренности - все это было сейчас в его власти. Вот только Снейп в этом случае так и остался бы мертвым.
Гарри скривился от стыда. Один раз он уже пошел на поводу у собственной трусости, и ни к чему хорошему это не привело.
«Я не предам его во второй раз, - сжав кулаки, поклялся себе Гарри. – Пусть я сойду с ума, просидев в этой дыре еще неделю, но он останется жив. Где бы он сейчас ни был. И разобью этот чертов хроноворот, чтобы никто уже не смог ничего изменить».
Он решительно пересек комнату и достал хроноворот из бездонного кошелька. Он уже хотел шваркнуть его об стену, когда его внезапно осенило. Он осторожно положил прибор на стол и уставился на него, пытаясь вспомнить, что именно говорила ему Гермиона о его свойствах.
«Она говорила… она говорила, что с его помощью нельзя попасть в будущее, потому что его еще нет. Но я-то сейчас в прошлом. Значит, у меня оно есть?»
Хроноворот лежал на столе, отражая лунный свет. Гарри задумчиво поднял его за цепочку.
«Хуже не будет», - решил он и надел цепочку на шею. Он попытался разобраться, на столько делений должен перевести стрелку, но потом решил не утруждаться, подумав, что его все равно выкинет в нужное время, как только его прошлое снова станет настоящим. Гарри открутил стрелки на несколько кругов назад и включил диодный мост.
«Ну, с богом», - выдохнул он и нажал на кнопку старта.
Мир вокруг привычно закружился. Гарри зажмурился. Когда он открыл глаза, комната была залита солнцем. Гарри огляделся. За исключением времени суток, все было по-прежнему. Он натянул на голову капюшон и поспешил на улицу.
Улица, как обычно, была пуста. Гарри быстро дошел до коттеджа на углу, надеясь, что его хозяева все еще не приехали. Его надежды оправдались - размокшие газеты все так же валялись на газоне, выделяясь на траве серыми пятнами. Гарри перебрался через низенький заборчик и попытался отыскать свежую газету. Это удалось ему без труда – в отличие от остальных она все еще была белой. Гарри наклонился, всматриваясь в цифры в верхнем углу, и с облегчением выдохнул. Число было то самое – 18е сентября. Он попал куда надо.
Теперь нужно было подумать о том, как добраться до Лондона. Гарри похлопал себя по карманам. Кошелек, как ни странно, был на месте. Гарри поплотнее закутался в мантию и пошагал к выходу из переулка. Ближайший общественный камин, как он помнил, находился прямо за зданием магической почты.

Выпутываясь на ходу из мантии, он вывалился из камина в гостиной семейства Уизли, и тут же оказался в объятиях насмерть перепуганной Гермионы.
- Гарри! – она чуть не плакала. – Наконец-то! Ну нельзя же так, честное слово. Я уже час на ушах стою, ужасы всякие представляю, а тебя все нет. Почему ты не аппарировал сразу?
- Не мог, - хрипло ответил Гарри, у которого щипало в носу. – Пришлось добираться до ближайшего камина.
- Камина? – удивилась Гермиона, отстраняясь. – Где твоя палочка? – нахмурилась она. – И… Господи, Гарри, что у тебя с лицом? Что случилось?
Вместо ответа Гарри всхлипнул… и уткнулся носом ей в плечо.

Через час Гарри сидел на кухне с чашкой кофе в руках, а его сердобольная подруга пыталась заставить его поесть. Дело было заведомо гиблым – у него кусок не лез в горло. Он только что рассказал Гермионе о своих злоключениях и теперь заново переживал все недавно испытанные им эмоции. Он горестно дул на кофе, хлопая мокрыми ресницами, и мотал головой каждый раз, когда его подруга упрашивала его съесть хотя бы кусочек тоста.
- Гарри, прекрати, - в конце концов попросила она и бросила поджаренный хлеб на стол.
Гарри посмотрел на нее с удивлением.
- Заниматься самоедством, я имею в виду, - пояснила Гермиона. – Ты не виноват. Ты не мог знать, что он о тебе думает. Легиллемент из тебя хреновый, в отличие от Снейпа. Он, между прочим, тоже хорош.
- Почему это? – поднял брови Гарри.
- А почему он сам-то молчал? – вопросом на вопрос ответила Гермиона. – Почему это ты должен был делать первый шаг?
- Может, потому, что я – гриффиндорец? – в первый раз за этот день улыбнулся Гарри.
- Дискриминация по факультетскому признаку, - мгновенно отреагировала Гермиона, и Гарри против воли улыбнулся еще раз.
- Я так по тебе соскучился, - признался он. - То есть, я только сейчас это понял, - он виновато посмотрел на подругу.
Гермиона ободряюще похлопала его по руке.
- А зачем еще нужны друзья? – глубокомысленно отозвалась она, и вдруг нахмурилась, очевидно, поймав за хвост какую-то мысль. – Так-так-так, - пробормотала она.
- Он их делал, кстати, - продолжал меж тем Гарри.
- А? – вскинула глаза Гермиона. – Кого делал? Прости, я отвлеклась, - повинилась она.
- Шаги, - пояснил Гарри. – Снейп делал шаги. Просто я этого не видел.
- И за это ты считаешь себя виноватым? – возмутилась его подруга. – У тебя что, была к нему инструкция? «Влюбленный Снейп, основные признаки. Пункт первый. Рычит в другой тональности», - лекторским голосом возвестила она.
Гарри не смог удержаться и фыркнул. Гермиона довольно улыбнулась, но тут же вновь стала серьезной.
- Гарри, я правда не понимаю, почему ты решил, что все это – только твоя вина. Ведь ты, в отличие от него, был готов на все, чтобы только быть с ним. Даже на то, чтобы с ним не быть, извини за каламбур.
Гарри коротко кивнул.
- Скажи, ты бы удрал от него вот так, если бы узнал, что у тебя нет никакой надежды на ответные чувства?
Гарри покачал головой.
- Но я-то как раз этого от него и ждал, - пожал он плечами. – А вот у него были все причины думать, что я его… то есть, так ведь на самом деле и было. Ты же сама говорила, что у меня все всегда на лице написано.
- И это возвращает нас к единственному твоему промаху, - согласилась Гермиона. – Ты соврал, когда он спросил тебя, зачем ты его спас. Но Гарри, нельзя есть себя поедом из-за того, что ты один раз ошибся, тем более, что у тебя были для этого все основания. Ты ведь не думал, что так получится?
Гарри покачал головой.
- Ты же хотел как лучше? – полуутвердительно произнесла она.
Гарри вздохнул, но возражать не стал.
- Пойми, Гарри, - с ласковой настойчивостью попросила Гермиона. – Человек имеет право на ошибку. Нельзя лишать его второго шанса, и Снейп должен знать это лучше, чем кто-либо другой. Ты должен найти его и все ему объяснить.
- Но как мне это сделать? – в отчаянии вскричал Гарри. – Неужели ты считаешь, что я об этом не думал? Господи, да я бы полжизни отдал, только бы найти его и попытаться все исправить!
- Ну и чего ты тогда здесь сидишь? – хладнокровно поинтересовалась Гермиона. – Беги давай.
- Ты издеваешься, да? – горько отозвался Гарри. – Ты думаешь, это реально – отыскать на земном шаре человека, который полжизни занимался шпионской деятельностью, если он не хочет, чтобы его нашли? Он может быть где угодно! Куда мне идти? С чего начинать?
- На этот вопрос я, пожалуй, смогу ответить, - улыбнулась Гермиона и щелкнула ногтем по хроновороту, лежавшему перед ней на столе. – С Малфой-мэнор, естественно.
- Снейп, по-твоему, такой идиот? - поморщился Гарри. – Он же прекрасно понимает, что это – первое место, где его будут искать.
- До тебя в этом плане ему, конечно, далековато, - снисходительно согласилась Гермиона, пряча усмешку за чашкой с кофе. – Но если ты не ошибся в главном, и он действительно к тебе неравнодушен, будь уверен – подсознательно он хочет, чтобы его нашли и не будет сильно усложнять тебе задачу. Надежда, как известно, умирает последней. Так что поднимай свой зад и отправляйся в Малфой-мэнор, - невозмутимо закончила она и положила перед ним на стол свою палочку.
Гарри посмотрел на нее дикими глазами. Потом вскочил, опрокинув стул, схватил палочку и бегом бросился к выходу, сопровождаемый серебристым смехом своей драгоценной подруги.