ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 12.06.08 01:38. Заголовок: Драко Сначала казало..
Драко Сначала казалось, что все будет хорошо, что начинается новая жизнь. Темный Лорд в Ставке принял его неожиданно благосклонно. - Что ж, мой молодой Малфой, - произнес Повелитель своим отчетливым голосом, чуть форсирующим шипящие, - за разработку операции хвалю. Исчезающие шкафы – остроумно. Аваду, - Лорд сделал паузу; кто-то хихикнул, но немедленно умолк под его леденящим взглядом, - аваду ты, надеюсь, освоишь в ближайшие же недели. Позаботься об этом, Белла, - тетка низко поклонилась, на глазах ее выступили слезы восторга, - Надеюсь, с круциатусом у тебя более близкие отношения? – уточнил Лорд. Драко, едва сдерживая дыхание от восторга, смешанного со страхом, поклонился и выдохнул, - Да, мой Лорд. - Я учила его, - вмешалась Белла, - мой племянник не посрамит рода, мой Повелитель. Он готов служить вам. Авада в первом бою… - Я знаю, Белла, - прервал ее Лорд движением руки, - В таком случае, будь любезен, Драко, - протянул он, - напомни своему декану, что у него не было приказа вмешиваться в твою операцию. Мне нужен был агент в Хогвартсе, а не лишний убийца на нелегальном положении. Двух секунд будет вполне достаточно. Это испытание, - напомнил себе юноша, - просто еще одно испытание. Я выдержу. Я уже выдержал одно, намного более трудное. На мать, бледную как полотно, он старался не смотреть. Только на тетю Беллу. Снейп с непроницаемым лицом стоял рядом с Драко. Тот занес палочку. - Круцио, - выдавил он. Ему совсем не хотелось причинять боль декану. Не сейчас, когда его заслуги были оценены по достоинству, когда все окончилось хорошо, и все истерики и подозрения прошлого года казались далекими, как будто были не с ним. Заклятие вышло слабеньким. - Ты должен научиться лучше владеть собой, Драко, - наставительно произнес Лорд, - владеть собой значит не только сдерживать свои эмоции, но и выпускать их на волю когда нужно. Белла, покажи мальчику. На лице Беллы появилась торжествующая улыбка. Снейп закричал, корчась. - Ты понял, Драко? – без угрозы поинтересовался Лорд. Юноша с трудом кивнул. Потом были занятия боевой магией – до седьмого пота, до полного истощения, когда чувствуешь себя почти сквибом. Были тренировки на равных со взрослыми, отработка штурма магических препятствий, гонки на метлах, в которых Драко давал фору испытанным бойцам и рукопашные, в которых он уступал практически любому. А потом был тот незабываемый день, когда на столе в комнате совещаний – бывшей столовой Малфой-мэнора – появился наколдованный макет Азкабана и Лорд, едва заметно улыбаясь, заметил: - Вот видишь, Драко, я держу свои обещания. Декан поджал губы и бросил на Драко, задохнувшегося от счастья, какой-то неопределенный взгляд. Не то предостерегая, не то насмехаясь в душе. Декану, помимо короткого круциатуса, самовольное оставление поста ничем не отлилось. Как-то вдруг выяснилось, что он по-прежнему приносит откуда-то сведения о ситуации в Ордене – откуда, знал только сам Лорд, по-прежнему остается незаменимым для организации зельеваром, а при надобности и колдомедиком, по-прежнему его едкий ум обеспечивает ему первое после Лорда место в стратегических дискуссии – первое в отсутствии отца, как надеялся Драко. Штурм Азкабана стал боевым крещением юного Малфоя. Рядом с Беллой он на метле ворвался в проделанный Лордом пролом стены на высоте третьего этажа. Заранее подкупленные охранники загодя обезвредили большую часть своих коллег. Оборонялись только в одном крыле, и Драко как на картинке исполнил круциатус по сутулому бледному коротышке со связкой ключей на поясе. Стоило только подумать, что этот ублюдок, возможно, издевался над чистокровными магами, захваченными в бою. Белла, на что была занята, а все же удовлетворенно хмыкнула – молодец, мол, племянник. Драко, с ребятами Марка Флинта, когдатошнего своего капитана по квиддичу, пронесся по коридорам, бомбардами сшибая замки. Как мечталось – распахнуть дверь камеры, и прокричать: отец, ты свободен! Но достался ему сначала какой-то косомордый оборотень, потом бледный парнишка чуть постарше самого Малфоя, а потом рослый лохматый увалень с острым прищуром желтоватых глаз. Этот последний тяжело оперся на плечо юного аристократа, приволакивая ногу, и пришлось сопровождать его до лодки и усаживать, и – отец уже был там. Драко бросился на шею отцу, не замечая ни бледности, ни отстраненного вида, ни обкромсанных и грязных волос. Люциус обнял сына сдержанно. Кажется, он слегка устыдился порывистости наследника. Хромой охламон с ухмылкой пронаблюдал родственную встречу и сдержанно поинтересовался: - Сын, Люций? Малфой надменно обернулся, как будто присутствовал на приеме в Министерстве, а не сидел на скамье шаткой лодки в арестансткой робе. - Позвольте мне представить вам моего сына, Антонин, - церемонно сказал он, - Драко Люциус Малфой. - Приятно познакомиться, - тот протянул руку, - Боец у вас вырос. А я – Долохов. Для своих Тони. - Польщен знакомством, мистер Долохов, - поклонился Драко, копируя отца. Это имя он слышал. - Какие церемонии, - усмехнулся боевик, - ты же меня только что из тюряги вытащил. Все, навеки боевой товарищ и друг. Этот самый Долохов и поставил Драко аваду. На следующий же день, за сорок минут, не поднимаясь с постели. Рук не хватало, и Драко, временно отрешенный от боевки на подхват к Снейпу, разносил снадобья освобожденным – состояние у большинства было неважное. Долохов прищурился, пытаясь разглядеть вошедшего, узнал, помахал рукой, мол, привет, спаситель. И, небрежно выслушав инструкции по зельям – для глаз, для ноги, еще хрен знает для каких селезенок - с места в карьер сообщил: - Белл мне тут жалуется, что авада у тебя подкачала. Малфои не краснеют, но Белле Драко в уме адресовал несколько неласковых слов. - Польщен стать предметом вашей беседы после столь долгой разлуки, - съязвил он, поворачиваясь к выходу. - Мы с Белл четырнадцать лет в соседних камерах сидели, - серьезно заметил Долохов, - А на этот раз – с твоим отцом. Слушай, дай мне палочку на минутку. - Вам нельзя колдовать, мистер Долохов, - Драко подошел ближе. Тот осклабился. - Прямо там… Как его палочка, надежно упрятанная в чехол на боку, оказалась в чужих руках, Драко не заметил. В воздухе заплавали зеленые шарообразные морды, кривляющиеся, принимающие облик то Поттера, то какого-то обобщенного Уизли. Замельтешили, наводя на мысли о галлюцинациях, о дурных снах, полезли в глаза. Долохов неожиданно вежливо вернул ему палочку вперед рукояткой. - Давай, разгони. От ступефаев гадость только отскакивала к стенкам и к потолку, отражалась упруго, летела в самом неожиданном направлении и снова лезла в лицо. От инсендио раскалялась и меняла цвет к оранжевому. Долохов, заслоненный невидимым пузырем, наблюдал за усилиями Драко и лениво комментировал: - Угу, так их. Давай, сорви злость. Придай им скорости, чтобы сильнее к тебе вернулось. Хорошо работаешь. Рука верная, удар сильный. Они, гриффера, такие - им чем сильнее вмажешь, тем резче тебе назад вернется рикошетом. Молодееец, я же сразу сказал, боец. В конце концов желание избавиться от мерзких рож стало так сильно, что Драко что есть силы швырнул аваду кедавру. Шарик разлетелся брызгами, попутно задев еще два – те взорвались тоже. Малфой с наслаждением в три минуты добил оставшиеся и перевел дух. Долохов смеялся. Драко осмотрелся слегка растерянно, готовый вспылить. - Отлично, боец, - без всякой насмешки, как равному, сказал штурмовик, - Понимаешь, не нужно там никакой ненависти из глубины сердца, наслаждения властью и чему там еще тебя Белл учит из блэковского репертуара. Простого раздражения и брезгливости достаточно, а это куда экономнее, и переключаться проще. Захоти, чтобы их не было, и избавляйся, дави как тараканов. Вот запомни это чувство, им и действуй. Драко запомнил. Урок пригодился ему раньше, чем он предполагал.
Снейп
Главное чувство в моей жизни сейчас – горечь. Горечь, которая стоит в горле, отравляя все вокруг, заставляя цедить слова по одному, лишь бы не захлебнуться. Мальчишка Малфой, с блестящими глазами носящийся на метле и палящий по мишеням, стоит у меня перед глазами. Точно так же блестели глаза у Поттера, когда он вошел в зал Хогвартса, который на семь лет должен был стать для него учебным полигоном. Скоро штурм Азкабана, мальчик сделает первую свою аваду. Что, Альбус, уберег? Все было не зря, скажешь? Впрочем, не зря и было. Не мог же я поверить, что ты всерьез заботился о целостности души Драко Малфоя. Просто не было лучшего способа заставить меня сделать все, что я сделал, чем повесить на меня заботу о двух детях. О сыне Лили и о сыне Люца. Один, кажется, смертник, проходная пешка на твоей шахматной доске, будущая жертва. Другой, кажется, уже полностью вписался в роль пушечного мяса в мясорубке Лорда. Кого из вас мне ненавидеть сильнее? Себя, вероятно. За то, что позволил себе стать марионеткой у вас обоих. За то, что ни одному из мальчишек не смог передать ничего своего. Вернее, ничего такого, что хотел бы иметь. Ничего, что помогло бы им не стать игрушками в чужих руках. Игрушками… вроде меня. Ненужными, сломанными игрушками, которые чувствуют в себе жизнь только когда их вынимают из ящика равнодушные руки кукловода, и пускают в дело. Драко, потный, раскрасневшийся, разгоряченный схваткой, и совсем, совсем сейчас не похожий на Люца, ввалился ко мне в лабораторию даже не переменив маскировочной мантии. Задыхаясь, отбарабанил список необходимых зелий. Мне предписано заниматься только теми, кто скоро пойдет в бой. Люциуса в списке нет. Я выхожу из лаборатории только проведать подопечных, остальными заняты Драко и Нарси. - Как отец? – с деланным безразличием интересуюсь я. И только сейчас понимаю, как мне не хватало Люца. Его спокойствия, его чуть снисходительной манеры, его столетнего огневиски и жеманной улыбки, рядом с которой терзания воспаленной совести сразу становятся тем, чем являются – плебейской дурью. Его небрежного прикосновения, разом отгоняющего все сомнения – ведь ничто, что принадлежит Люциусу Малфою, не может быть жалким, недостойным или ничтожным. Драко победно улыбается. - Как всегда, сэр, - теперь, когда я в чести у Лорда, он снова называет меня «сэр»; вскидывает голову, но и в этом он теперь сам по себе, движение его собственное, энергичное, не люцево, - немного устал, и… несколько повреждений после допросов. Думаю, через несколько дней все будет в порядке. Представить себе Люца на допросах мне сложно. Веритасерум, бессонница, снова веритасерум, крики, оскорбления, личные досмотры, предназначенные больше для того, чтобы унизить и сломить волю. Я знаю умом, что сломать можно любого – меня ведь сломали – но мне все равно почему-то кажется, что Люц улыбался. Надменно и безразлично. Пока был в сознании, улыбался. Я корчу скептическую гримасу – больше по привычке. - Не радуйтесь раньше времени, мистер Малфой, - моя вечная роль злого вестника, - от Азкабана не оправляются мгновенно. Сон, покой…, - ну да, ну да. Любовь и забота близких. Укрепляющие зелья. Я становлюсь сентиментален, - короче говоря, будьте очень внимательны, и постарайтесь ничем его не тревожить ближайшие дни. Я постараюсь навестить… - Отец пока что никого не хочет видеть, - в голосе мальчишки вдруг скользит ледок, - никого, кроме близких. Я должен бы был насторожиться. Но я не настораживаюсь. Я предвкушаю встречу с единственным человеком, который еще способен дать мне почувствовать, что я не труп и не кукла, распятая на ниточках двух кукловодов. Если Люц хочет дождаться, пока с его аристократического личика сойдут синяки, или что там у него – я доставлю ему это удовольствие. В конце концов, я тоже хочу видеть его прежним.
Драко Страшно стало почти сразу. Уже через два дня, когда отца, только что впервые поднявшегося с постели, призвал к себе Лорд. Сразу, как только отец вернулся к себе, бессильно опустился в кресло, прикрыл лицо рукой, и бессильно задел второй плечо метнувшейся к нему мамы. - Что, Люци? – она склонилась ниже, почти присела на пол у ног мужа. - Ничего, Цисс, - Люциус говорил с трудом, чуть растягивая слова, - Легилеменция. Мама встревожено оглянулась, и Драко ответил ей испуганным взглядом. Жесткая легилеменция на фоне обычного азкабанского истощения это было уже не здорово, а после сеансов конвейерной легилеменции же в аврорате, вперемешку с веритасерумом и бессонницей… Лорду, вероятно крайне срочно понадобились некие сведения. - Тебе нужно лечь, отец, - Драко подошел ближе, подставил отцу плечо. - Драко, выйди, - резко сказал тот. Как мальчишке. Молодой Малфой вылетел за дверь со смешанным чувством обиды и сострадания. Прислонился к дверному косяку снаружи. И услышал истерические вопросы матери, и все такой же замедленный голос отца. - Он хотел знать, что я сказал. В аврорате и в Азкабане. Просмотрел все подряд. Все, что я помню и чего… не помню тоже. Кое-что было… болезненно. Нарси, прошу тебя, не паникуй, мне просто нужно отдохнуть. Прикажи горячего вина, будь добра, и убери ты, Мерлина ради, эти зелья. - Что теперь будет? – выдохнула мама, - Он же не может не понимать, что… - Нарси, - оборвал ее Люциус, - он. Может. Не. Понимать. Он больше не человек, неужели ты не видишь? - Замолчи, - вдруг почти вскрикнула Нарцисса. - Потом поговорим, - как-то бессильно, не своим голосом, произнес отец, - пожалуйста, никого ко мне не впускай. Мне необходимо подумать. - Тебе необходимо принять зелья и выспаться. Поесть. Потом еще поспать, – неожиданно твердо заявила мама, - и разумеется, тебе нельзя никакого вина и одному сейчас оставаться тоже не стоит. Я позову эльфа и уйду, если ты хочешь. Только пожалуйста, сначала выпей лекарство. Это всего лишь укрепляющее и снотворное. - Мне не нужно снотворное, Нарси, - в голосе отца скользнуло раздражение, - я только что заново пережил восемьдесят часов бессонницы за три часа реального времени. Голоса зазвучали тише. Драко в панике слетел вниз по ступеням, заколотил в дверь лаборатории. Дверь осталась заперта. Снейпа в Мэноре не было.
Долохов В постели Долохов провалялся недолго – через два дня уже разгуливал по Малфой-мэнору, опираясь на одолженную местными эльфами щегольскую трость с рукояткой в виде львиной головы, чрезвычайно плохо вязавшуюся с его общим обликом. Через четыре уже гонял мальчиков в учебке, решительно отстранив от этого дела нетерпеливую и язвительную Беллу. Спарринговал потихоньку с Роулом и с Флинтом, поругивался со Снейпом, требовавшим соблюдения щадящего режима, тайком гонял эльфов за огневиски, просиживал вечера со старыми товарищами – с Яксли, с Мальсибером, с МакНейром, с Ферниром. В боевке он навел прежний порядок быстро, благо, людей теперь хватало. К новеньким, от которых не было отбоя, назначил наставников из старших; перетасовал смены наблюдения, ходившие по следу Поттеровых родных и орденцев, развел диверсионные группы. Белл, скинув с себя учебную и боевую рутину, занялась организацией полевых отрядов из новых добровольцев, доступа в Ставку не имевших. Лорд, поговорив с ним пару раз и убедившись, что боевка по прежнему в надежных руках, больше к себе не звал, вызывал только на общие совещания, не проверял даже почти что – у Повелителя, надо думать, хватало других забот. Из слизеринского пополнения немного беспокоил его молодой Малфой – мальчишка, в деле показавшийся перспективным и хорошо мотивированным бойцом, приходил на тренировки как в воду опущенный, лажал по мишеням, в рукопашной шарахался от прямых ударов, как девочка, которую дома пороли. За лицо боялся, прикрываться не умел совершенно. Долохов уже совсем собрался было поговорить с парнем по душам, но ближайшее же общее собрание у Лорда все объяснило. Старший Малфой, до сих пор отсиживавшийся у себя, занял хозяйское место в торце стола напротив трона Повелителя. Выглядел он едва ли не хуже, чем тогда, в день побега, в лодке. Пошатываясь, прошел к своему стулу, сел, уставился в пустой бокал. Желтая кожа, запавшие глаза. Лорд поприветствовал своего бывшего ближайшего советника насмешливо. - А вот и наш Люциус. Как всегда вышел жив и невредим из всех пертурбаций. Люциус коротко поклонился, лишь на секунду подняв глаза. - Счастлив снова служить вам, мой Лорд. - Счастлив, вот как…, - Лорд не улыбнулся, - в Азкабане ты думал иначе. Что ж, наслаждайся свободой и помни, что ею ты обязан не своим заслугам – они сомнительны – а сыну. Сам ты в последнее время приносишь мне одни огорчения. Не знаю, чем еще ты можешь мне послужить. Разве что позаботиться о нашем комфорте в твоем доме – но Нарцисса прекрасно справлялась с этой задачей и без тебя. Драко сидел багровый, опустив голову. Нарцисса легко коснулась запястья мужа. - Рад слышать, что мой сын не обманул ваших ожиданий, мой Лорд, - выдавил Малфой. - Нет, он, - Лорд чуть подчеркнул это слово, - пока что не обманул. Мне стоило бы попросить Драко поучить тебя, как исполнять мои желания. Я слышал, мальчик решил свои проблемы с круциатусом, Белла? - С круциатусом и с авадой, мой Лорд, - с готовностью отозвалась Белла, - Я его проверяла, все в порядке. Румянец на щеках Драко сменился мертвенной бледностью. Долохов с трудом удержался, чтобы не поморщиться. Такое находило на Тома еще в Хогвартсе – еще когда он был Томом. Кажется, это был его способ выразить благоволение остальным – выбрать козла отпущения и на нем демонстрировать все последствия своей немилости. Но сейчас речь шла не о нервах Люциуса Малфоя, а о душевном равновесии парня, которому предстояло завтра же идти на операцию под его, Тони, руководством. И Долохову это все очень не нравилось. Лорд заметил. Он всегда все замечал. Чуть помедлил. - Следовало бы, - холодно повторил он, вглядываясь в глаза Драко, - но начальник моей боевой организации, кажется, не одобряет, когда я прошу молодых показать свои навыки на членах семьи. Долохов насупился. Мотивы Лорда ему были непонятны, но… Повелителю всегда виднее. Однако же, молодой Малфой находился в его зоне ответственности. - Воля ваша, мой Лорд, - почтительно заметил он, - Но от патрулей я парня после этого, с вашего дозволения, отстраняю как минимум на десять дней. Пока не увижу, что контроль заново поставлен. Инцидентов на известном объекте нам не надо. Пусть в Ставке дежурит или зелья варит. А жаль, из тех, кто Поттера хорошо в лицо знает, подготовка нормальная только у него и у Нотта еще. Лорд чуть улыбнулся. - Не будем срывать график дежурств, - проговорил он, поглаживая Нагини. Больше в сторону Люциуса Лорд не смотрел до конца совещания.
Снейп В следующий раз в Ставке я показываюсь только через десять дней. С новостями. С пузырьками, бегающими где-то внизу живота, как в ранней юности. Чуть не заавадив в ажиотаже сначала Яксли, а потом малфоевского павлина, я со всем доступным мне безразличием вхожу в залу, стараясь смотреть только на Лорда. Стараясь помнить, что происходящее – важно. Важно, что мне велено сесть по правую руку от повелителя, а Яксли – где-то в середине стола около Долохова. Важно, что меня выслушивают первым. Важно оборвать Яксли и доказать, что мои сведения более верны. Важно поставить под сомнения информацию о министерстве. И только потом обвести стол равнодушным взглядом. Презрительным даже. Юный Малфой бледен, нисколько не похож на себя давешнего, чем-то глубоко испуган. А ты думал, мальчик, война – это лихие наскоки и легкие победы? Нарси… как будто ее семья все еще раскидана вдали от нее. Я с замиранием сердца осмеливаюсь взглянуть на Люца… И… попросту не сразу его узнаю. Мерлин. Он не похож на себя, совсем. Он… да, именно это слово. Он жалок. Полностью раздавлен. Лорд пафосно рассуждает о своих ошибках, вызывая восторг глупцов из свиты деланной откровенностью. А потом требует палочку. Я не смотрю. Мне достаточно слышать. С каждым новым словом Лорда во мне поднимается раздражение, странным и тонким образом перемешанное со злорадством. Чего стоил твой аристократизм, Люци, твоя неуязвимость? Год взаперти, пара угроз. Ты такая же кукла, как и я, Люци, только у тебя еще есть страх – за себя и за семью – а у меня только горечь. Горечь о том, что мне никого не спасти – горечь человека, пожертвовавшего всем и от всего отказавшегося. Мне странно подумать, что я мог рассчитывать на встречу с тобой как на какой-то последний шанс. Какие шансы? Неуязвимых нет, есть только продержавшиеся сколько-то времени в стороне от настоящих испытаний. Лорд, между тем, кажется, разочарован тем, что молодой Малфой не находит в себе сил – или преданности – улыбаться вместе со всеми. Сочувствие родным – непростительный грех для того, кто пошел за Лордом. Как это сочетается с верой в чистоту крови, в родовую честь? Да так же, как у меня ненависть к себе и людям – с верой в идеалы Света. Плохо сочетается. Мне нужно было тоже расколоть себя. Ну, может не на семь частей. На три. Одну закопать с Лили, другую отдать Люцу для его театральных игр в хозяина вселенной, а третью… третью забрать с собой и бежать на край земли от этого всего. Драко не понимает, что его бледность и страх сейчас сердят Лорда больше, чем открытое сопротивление. Потому, что сопротивление можно сломить, а любовь к своим вопреки вынужденной покорности, вопреки даже искренней преданности – непобедима. И непредсказуема. Поэтому обезоруженный Люц получает вторую порцию; и вся семья заодно. Драко должен увидеть не только унижение отца. Позор матери. И то, как его воинственная тетка молит о прощении. И то, как все, кого он считал соратниками, смеются над ним самим. Ты будешь нянчить волчат, Драко? Я смеюсь вместе со всеми – это правда смешно, представить себе, как воздушный и изнеженный Драко Малфой нянчит разноцветных щенков Люпина и Тонкс. И я тут же наказан за это, потому, что внимание Лорда переключается на меня. Чарити не помочь. Люциусу помогать не хочется. Даже смотреть в его сторону. Драко… Драко нужно будет осторожно намекнуть, что одной преданности Лорду недостаточно, чтобы оставаться у того на хорошем счету. Нужно еще выкинуть прочь все остальные привязанности, поставить лояльность превыше человеческих связей. Это, впрочем, относится к любому вождю. Даже к такому, кто изо всех сил притворяется не вождем, а слугой своего Дела. Кажется, сегодня я сделал это окончательно. Альбус может быть доволен. Меня переполняет злоба. Мне почти приятно смотреть, как Нагини подбирается к своей жертве. И как Драко Малфой сползает под стол, закрыв лицо руками, и, вероятно, молясь о том, чтобы его дурноту списали на зрелище ужинающей профессоршей Хогвартса змеи. Как, благосклонно кивнув соратникам, Лорд тихо спрашивает о чем-то Беллу и Долохова, и, выслушав короткие ответы, удаляется в сопровождении Руди Лестранжа. Как Люциус сомнамбулой выходит из помещения, стараясь не замечать насмешливых взглядов, как его глаза задерживаются на секунду на моих и тут же скользят в сторону – кажется, ему не понравилось выражение моего лица. Как расходятся остальные.
Долохов Когда Лорд вскользь поинтересовался, готовы ли штурмовики к масштабной операции, Долохов подтвердил, не задумываясь. В дело ему хотелось. Сообщение Яксли о том, что к штурму Министерства все готово, Тони принял с восторгом. Идею совместить чуть ли не в один день две больших операции – захват Поттера и штурм, как-никак, третьей, после Хога и Азкабана, твердыни правительства магической Британии – без восторга, но… Повелителю виднее. Времени на подготовку выходило чуть больше недели. Тони поднялся из-за стола, как только вышел Повелитель. Еще раз хлопнул по плечу Яксли – молодец, мол, - покосился на заканчивающую трапезу Нагини, перекинулся парой слов с Гойлом и догнал в коридоре старшего Малфоя. Тот шагал как во сне, глядя прямо перед собой; Нарцисса шла рядом, обеспокоенно вглядываясь в лицо мужа. - Мистер Малфой, - Долохов старался говорить так, как будто на его глазах только что не произошло ничего необычного, - Люций. Послушайте, у нас тут операция на метлах вырисовывается, сами слышали. Нужно бы поднять купол над мэнором хотя бы метров на сорок, маневры с ребятами отработать. Люциус остановился. Медленно повернулся, оказался с Долоховым лицом к лицу. - У меня нет палочки, - без выражения сказал он, - обратитесь к Повелителю, Антонин. Долохов кивнул. - Само собой. Мне только нужно ваше разрешение. Люциус взглянул безразлично. Глаза его были пусты. - Зачем? Долохов пожал плечами. - Какой смысл воевать за чистую кровь, если не уважать родовую магию? Особенно магию такого замка, как Малфой-мэнор? Такого рода, как ваш, Люций? Малфой прикрыл глаза. - Делайте что хотите. Мой сын, я полагаю, под вашим руководством вполне справится. Тони спокойно вытащил свою палочку и протянул ее Люциусу. - Такие вещи лучше делать хозяину дома. К тому же, у меня не слишком много опыта в обращении с родовыми домами. Люциус взглянул на него, как на идиота. - Что ж, идемте, - он повернулся и, не оглядываясь, пошел к центру дома, где находилась закрытая для посторонних комната. Прошептал заклинание, проявляя дверь, давая доступ чужому. Не слишком ловко выполнил нужные пассы чужой палочкой. Положил чуткие ладони на зеркало в центре стола, занимающего почти всю каморку – сердце Дома. Задвигал. - Поднять равномерно над всем Поместьем, или сделать вам полигон? – не оборачиваясь, спросил. - Над всем, и лучше бы внизу еще легкую защиту над домом и парком, - деловито проговорил Тони, наблюдая за таинством, - и нам страховка, и у вас все целее будет. Сами с нами полетать не хотите, Люций? Тренировка сейчас никому не помешает. Возьмем для вас под это дело учебную палочку пока что у Олливандера. Более явного предложения помощи лояльность не позволяла. Люциус резко обернулся. Он был оскорблен. - Всю жизнь мечтал полетать на ваших дурацких тренировках, Долохов, - желчно отрезал он, - размахивая детской деревяшкой, - Люциус почти сунул в руки собеседнику палочку и выпрямился. Долохов стоял, как стоял, небрежно прислонясь к стене. - Это шестая, - произнес он нейтральным тоном, вертя инструмент в руке. - Что – шестая? – не понял Люциус. - Это моя шестая палочка, Люций. Во втором классе пришлось поменять детскую, у меня с чужого плеча была, барахлила. Потом – перешел с дешевки на профессиональную, когда в академию боевых искусств подался. Две потерял в бою, одна сломана по приговору суда. Эта шестая. Спасибо за купол, дорогой друг, - добавил он без перехода, - выпить бы вам сейчас огневиски, и в постель, - Долохов дружески улыбнулся и пошел прочь. Затормозил, оглянулся через плечо, и добавил, - Всему молодняку с завтрашнего дня закачу тренировки по полетам с утра до ночи. Вашему молодцу, как лучшему летуну, особенно – инструкторов не хватает. Если Милорд специально его к себе не потребует – он у меня до операции с полигона не выйдет. Ни на совещания, ни на дежурства, ни в подвалы тем более. Люциус вдруг встрепенулся, как будто просыпаясь, провел рукой по лбу. Кажется, последние фразы напомнили ему о чем-то важном. - Послушайте, мистер Долохов, - медленно произнес он, - можно мне еще на несколько минут воспользоваться вашей любезностью? Антонин вернулся. Остановился в дверях тайной комнаты, открытых, но уже заново заблокированных от посторонних, протянул палочку Малфою. Тот не стал играть в конспирацию. Надрезал ладонь, приложил руку к листку родового древа на стене – тому, который символизировал младшего из членов семьи. Четко и размеренно, как будто и не чужой палочкой, проделал несколько зигзагообразных пассов, сделал круг на стене, замкнул каплей крови. Тони наблюдал с одобрением. Воздух в замке как будто начал сгущаться, это стены вибрировали магией, приветствуя молодого хозяина. Люциус бессильно прислонился к стенке – силовые линии замка больше не скрещивались на нем одном, теперь они питали не только его магию. Судьба рода переходила к сыну, защита тоже. Тони опустил глаза, не желая смущать. Это было правильное решение, мужественное решение. Отчаянно мужественное – в нынешнем состоянии Малфоя. Он молча принял из рук Люциуса свое оружие и, так и не найдя слов, ушел, коротко кивнув на прощание.
Спасибо :) Сиквел, наверное, и имеет смысл прочесть раньше - он раньше написан. Только в процессе написания "Седьмого круга" там кое-что пришлось поменять по мелочи - скопились нестыковки.
Отправлено: 13.06.08 11:44. Заголовок: Драко От зрелища уж..
Драко От зрелища ужина Нагини Драко охватила такая всеобъемлющая дурнота, что он, прямо в присутствии Лорда, сполз с кресла на пол и закрыл лицо руками. Ужас сегодняшнего дня навалился на него с новой силой. Унижение отца, гогот соратников. Оборотень в семье. Волчата! Он замотал головой, не отрывая ладони от лица. - Долго вы так собираетесь сидеть, мистер Малфой? – раздался у него над головой каркающий голос. Драко поднял голову и непонимающе уставился в лицо декану. Недоумение на его лице медленно сменялось бешенством. - Что вам угодно, сэр? - ледяным голосом спросил он. Перед глазами еще плясали хохочущие лица, и мрачная физиономия самого декана - сначала ни взгляда в их сторону, а потом - резкий смех. Над ним, Драко. Люциус со Снейпом дружили, сколько Драко помнил себя, и намного раньше. Бывали времена, когда молодой декан Слизерина не вылезал из Малфой-мэнора, и Люциус всегда слегка опекал младшего друга. Драко привык считать, что декан чем-то – он не совсем четко понимал, чем – обязан их семье. -- Круцио! -- непроизвольно сорвалось с языка; совсем не так, как учили. Похоже на долоховскую аваду -- с тем же ощущением брезгливости, с желанием оттолкнуть, убрать из своей жизни. Снейп легко отбил заклинание. Луч заклятия попал в стену, оставив выжженное пятно. - Вас здесь плохо учат, - с привычной желчью в голосе произнес он, - придется поговорить с Беллатрикс. - С Долоховым, - машинально поправил Драко. Белла натаской пополнения больше не занималась. - С Долоховым? – декан поднял брови, - с каких пор вашим воспитанием занимается Антонин? Впрочем, искать покровительство вне семьи вам самое время. Кровь бросилась Драко в скулы. Голова чуть закружилась от ярости. - Мое воспитание окончено, - сквозь зубы произнес он, - я занимаюсь боевой подготовкой в учебном отделении, как все члены организации. - Не все, - холодно поправил Снейп, - вашему отцу некогда удалось этого избежать. Семья предназначала его к другому… поприщу. - Не смейте говорить о моем отце в таком тоне, - потребовал Драко. - Или что? – в голосе декана послышалась откровенная насмешка, - вы меня убьете? За неимением возможности отплатить за оскорбление тому, кто его нанес? Драко похолодел. О возможности не то, чтобы отплатить, а даже поставить под сомнение действия Лорда он не думал. Только о том – почему? За что? - Что вы имеете в виду? - спросил он, пытаясь сохранить хотя бы остатки спокойствия. Снейп посмотрел сверху вниз. - У вас это на лице написано, глупый мальчишка. Страх за отца и недовольство действиями повелителя. И с удовольствием проследил, как самоуверенность стекает с лица бывшего ученика. - Гнев суверена несчастье для семьи, - тихо, но твердо прошептал Драко то, чему его учили с детства, - но не повод от нее отрекаться. - Ваш суверен воспитывался не в родовом замке, - жестко, как на уроке отчеканил Снейп, - и если вы не научитесь смеяться его шуткам, то разделите судьбу отца. Я предупреждаю вас, Драко, потому, что я ваш учитель. Вам нравится, как выглядел ваш отец сегодня? Это соответствует вашим понятиям о вассалитете? О чести рода? - Что вы знаете о верности? Что вы знаете о родовой чести, полукровка? – бледнея, отчеканил Малфой; боль стен Замка, пострадавших от его собственного круциатуса, до сих пор отдавалась в его висках. Удар попал в цель - О вашей? – Снейп усмехнулся, - Достаточно. С сегодняшнего дня уж точно. С Драко происходило что-то странное. В его мозгу что-то гудело, трансформация защиты замка отдавалась в нем, он чувствовал, что отец сейчас разговаривает с Домом, а Дом – Дом разговаривает с ним, с Драко. Дом чувствовал слабость отца и принимал молодого хозяина, как равного. На волне этой вливающейся в него силы он поднялся на ноги и сделал единственное, что полагалось в такой ситуации сделать джентльмену и дворянину – размахнулся и с разворота отвесил Снейпу тяжелую пощечину.
Снейп
Я отшатываюсь, забывая о палочке и инстинктивно закрываюсь рукой. И только потом меня прошибает стыд. Полукровка. Мальчишка прав, навсегда полукровка. Сколько ни развивай реакцию, ни оттачивай боевые навыки, а первая реакция на удар по лицу – шарахнуться и закрыться. Как от пьяного отца в детстве. Томми Риддл убил своего отца и стал Темным Лордом. Я своего не убивал. Я просто ушел, оставив его спиваться после смерти матери, и больше не ответил ни на одно его письмо. Ни на мольбы, ни на жалобы, ни на упреки. Я был рад, когда он умер от цирроза, но я не убил его своими руками. И стал тем, кем стал. Полукровкой, навеки между двух миров. Я тяжело дышу, даже не пытаясь ответить на пощечину заклятием. На такое не отвечают спонтанным ударом. На такое отвечают по всей форме. Я всматриваюсь в лицо мальчишки, медленно осознающего, что он натворил. Он тоже тяжело дышит, вскидывает голову изо всех сил, у него багровые скулы, капельки пота на верхней губе, которые он и не думает вытереть. Он прислоняется спиной к стене, вжимается туда, но не со страхом – как будто чего-то ищет, или к чему-то прислушивается. И смотрит прозрачными глазами прямо мне в глаза, впервые не отводя – то со страхом, то с вызовом. И белые ресницы как искры, и ярость в глубине зрачков, и дикое чувство дежавю. Сколько раз я клялся себе, что не больше не приду просить об этом, и сколько раз приходил. Я с трудом собираюсь с мыслями, чтобы сказать хоть что-то достойное. И каркаю пересохшим ртом: - Кажется, нам понадобятся секунданты. Малфою страшно – он знает, насколько я сильнее. Но отступать ему некуда, он, задыхаясь, кивает и первым выходит из залы. Я иду рядом, остро чувствуя запах его пота, ауру его возбуждения, страха и гнева, его решимость и его уязвимость. У меня перед глазами маячит влажная белая прядка, прилипшая к шее сзади, и я с каждым шагом все отчаяннее и четче понимаю, что эту дуэль мне хочется проиграть. Он идет вперед, задевая меня плечом, и у меня есть несколько секунд, чтобы вспомнить, откуда дежавю. Когда я пришел предупредить Люца о том, что Лорд мертв. В спешке, в лихорадке того дня, вываливал ему все подряд, лишь бы поверил – о пророчестве, о Поттерах, о связи с Орденом… Выкладывал, потому, что он был последним, что у меня осталось, и он не должен был тоже погибнуть в той же ловушке, настропаленной Дамблдором на Лорда. И вот на том месте, где про Орден, я вдруг отлетел к стене от пощечины и так же позорно закрылся локтем, и вдруг увидел прямо перед собой прищуренные светло-серые глаза с грозными стрелами ресниц, прямой нос, почти задевающий мой, изогнутые в усмешке губы. И шепот: «так значит, ты предатель, мой маленький полукровка? Ты предал нас ради магглы. А теперь ты предаешь их ради меня…» - и мои волосы оказались намотаны на его кулак, и весь мой ужас перед своим ничтожеством, страх и чувство вины нашли свою цель и обрели смысл и растворились на время. И я должен был бы стыдиться этого эпизода, за которым последовали другие, потому, что Люц оказался таким же ничтожеством и предателем, как и я; и я должен был бы торжествовать, потому, что он вдобавок оказался рабом и трусом. Готовым пресмыкаться, как я – но не ради цели, а ради спасения жизни или того, что они называют «семьей». А я… Я, кажется, снова хочу того же. И сейчас я попросту убью объект своего желания. Потому, что так сложилось. И еще потому, что я не могу поддаться тому же наваждению снова. Иначе я снова предам все на свете.
Драко
В ужасе от своей нечаянной храбрости – да нет, от своего безрассудства – Драко все же не решился отступить. Именно не решился. Не посмел. Побоялся нарушить тот хрупкий баланс, что вдруг, неизвестно с чего, возник между ним и Домом. Между ним и Родом. Снейп пронзил его взглядом, полным ненависти, но юный Малфой встретил этот взгляд, не опустив ресниц. Злость, гордость, сила. Память об удачном штурме. Благосклонная – что бы ни случилось сегодня – улыбка Господина. Новая уверенность в себе. Задрав голову, он прошествовал в коридор плечом к плечу со своим соперником, лихорадочно перебирая в уме дуэльные правила, и думая, где он сейчас найдет Грега или Винса. От волнения он даже не мог вспомнить, за кем право первого удара –я понятно, что за оскорбленным, но кто считается таковым – тот, кто произнес гнусность, или тот, кто отвесил пощечину? Или важно, кто произнес слова вызова? Юный Малфой никак не мог предположить, что забудет такую азбуку в самый неподходящий момент, рядом с сильным противником. Но даже это обидное обстоятельство не поколебало его решимость. Драко, стараясь не слишком торопиться, шагал бок о бок с соперником по боковому коридору, когда навстречу показалась фигура Долохова. Тот шел, задумчиво вороша на ходу рукой шевелюру, зачем-то вертя в руке палочку, и Драко почти бессознательно рванул к нему навстречу. Долохов, кажется, хорошо к нему относился, и кажется… да нет, точно, он не смеялся сегодня в зале совещаний. Не смеялся. Смотрел, чуть наклонив голову, исподлобья, щуря желтоватые волчьи глаза. Внимательно на отца, и, как будто оценивая – на него, Драко. Малфой стремительно пролетел оставшиеся несколько метров, и, остановившись перед штурмовиком, выпалил, чуть задыхаясь: - Мистер Долохов. Я прошу вас быть моим секундантом. Долохов остановился – в какой момент палочка, только что небрежно болтавшаяся в его руке, оказалась в боевом хвате, Драко снова не уследил. Внимательно окинул взглядом запыхавшегося Драко, подходящего с кривой улыбкой Снейпа. Неторопливо выпрямился – даже Драко нетрудно было понять, что боевик просто дает себе время подумать, а может быть – и ему самому опомниться. Задержал взгляд на лице Снейпа и ухмыльнулся, как будто понял что-то, молодому Малфою недоступное. И очень буднично произнес: - Почту за честь, мистер Малфой. В чем суть разногласий? - Он оскорбил мою семью, - порывисто заявил Драко. - И вы его вызвали? – На Снейпа Долохов подчеркнуто не обращал внимания. - Нет, я…, - Драко осекся, потому, что командир вдруг фамильярно положил ему руку на плечо, и увлек за собой, за поворот коридора, в какую-то темноватую комнату. Декан, как шпагу проглотив, последовал за ними, - Я… - Мальчик дал мне пощечину и я его вызвал, Антонин, - жестко произнес Снейп. Долохов снова медленно окинул молодого Малфоя взглядом. Он как будто утратил всю свою обычную порывистость. - Понимаю…, - медленно произнес он, - ну, а кто вы такой, мистер Снейп, чтобы отвечать на пощечину вызовом? Снейп молча вскинул голову. Палочка появилась и в его руке тоже. Ненадолго – Долохов шевельнул кистью, и снейповская деревяшка оказалась у него. Драко ощутил легкий укол досады – как будто это он должен был так небрежно утереть нос оскорбителю. - Мистер Малфой, - голос Долохова вдруг прозвучал надменно, - дуэль возможна между равными. С полумагглом, посмевшим вам перечить, обходятся иначе. Показать вам? Драко задохнулся. Да? Нет? Самому? Или по полной программе? - Покажите, - решил он, - но пожалуйста, мистер Долохов, в конечном итоге он мой. Долохов ухмыльнулся. - Да не вопрос, спаситель, нужен он мне, - направил собственную снейповскую палочку на декана и врастяжку произнес, - петрификус тоталус.
Снейп
Я оказался беспомощен. Под заклятием собственной палочки, и под прицелом – палочки безумного русского садиста. Но то, что вся эта сцена освещена взглядом светло-серых малфоевских глаз, придавало ей некое очарование. Я замер. Вранье – я застыл под заклинанием, но я наслаждался своей неподвижностью. Долохов приблизился, заглянул в глаза насмешливо и бешено. - Значит, ты хочешь, чтобы тебя трахали чистокровные юноши, - ухмыльнулся он, -а я вот слышал о тебе другое. - От кого? – сквозь зубы выдавил я – оказывается, движение челюстей мне оставили. - Неважно. Я слышал, тебя унижали и грязнокровные девки, и старик Дамби, и сам Повелитель, и... много еще кто. Но сейчас, видимо, сбудется твоя мечта. И я понял, что меня сейчас перевернут вверх ногами, стянут трусы и трахнут. Тоже своего рода дежавю. Я зажмурился в решимости пережить и это… Да, меня повернули вверх тормашками. Но не трогали. Потом я чуть приоткрыл глаза. Долохов стоял ко мне спиной, и протягивал мою палочку Драко Малфою. - Аккуратно, будь любезен, - инструктировал он, - и не забудь, друг дорогой, я тебя жду через час на полигоне. Мысли его последние ты слышал, я правильно понял? Вот и действуй. - Почему я слышал его мысли? – без выражения спросил Драко. - Отца спроси, - буркнул Долохов. От его дворянской спеси не осталось и следа, - Спасибо скажи, когда спросишь. Учти только, это ненадолго. Все, пошел, жду тебя. Драко стоял передо мной, и похлопывал моей палочкой по руке. - Я правильно понимаю, что ты донесешь на меня Лорду, если жив будешь? – поинтересовался он, - Так что ж, убить тебя, или… Я прекрасно знаю, что безнаказанно убить меня в Ставке невозможно, но молчу. Успеется. Драко еще выше закидывает голову. Его серебряные глаза разят как мечи. Он резко опускает руку с палочкой, и я рушусь на пол. Успеваю заметить, что дверь наглухо запечатана. Подходит – кажется, он действительно слышал что-то из моих мыслей. Я катаюсь на спине, пытаясь утихомирить боль в ушибленном позвоночнике, а он произносит надменно: - Так что, теперь я знаю, что вам нужно, декан? Он так и не прикасается. Он просто стоит надо мной, нацелив палочку и говорит. Говорит.
Драко
Я действительно слышу его мысли – так же отчетливо, как будто он говорил вслух. Долохова слышу тоже, но там нет ничего особенного – чуть больше настороженности, чуть меньше расслабленности, чем в словах и позе боевика. Немного покровительственная теплота в мой адрес. Удовольствие от унижения заносчивого полукровки. Зато от Снейпа так и разит эмоциями. Стыдом, желанием, отвращением, горечью, разочарованием, унижением, и снова желанием. Чем угодно, кроме страха. Я держу его под прицелом, не прикасаясь, и просто озвучиваю все мысли, что проносятся сейчас в его голове. Все до одной, с короткими комментариями. Нет, профессор, я не мой отец. Меня не забавляют грязные полумагглы – это словцо нравится мне намного больше, чем обычное «полукровка» - с грязными мыслями. Мне не нравится мысль намотать эти грязные патлы на кулак, и показать вам ваше место. Потому, что ваше место не там, где вы думаете. Ваше место там, где вы есть, в позорной роли двойного агента, презираемого на обеих сторонах. Я слишком молод и слишком хорош, чтобы хотеть того, чего вы от меня хотите. Чтобы прикоснуться к вам – даже ради того, чтобы растоптать. И еще, я не мой отец в том смысле, что я умею драться. Чего не умею – тому учусь, и научусь, как видите, в самом скором времени. И если мне захочется вас раздавить, то я использую не секс. Я использую палочку и хлыст. Он слушает меня, не поднимаясь, разрываясь между двумя желаниями – задушить меня, чтобы перестать слышать свои собственные грязные мысли в моих устах, или целовать мои ноги, умоляя о большем. Через некоторое время я действительно перестаю слышать – действие магии, какой бы она ни была, кончается. И он это чувствует – не знаю, в силу ли мастерства окклюмента, или просто по моим словам. И тут же переходит в наступление. - Вы слишком много думаете о сексе, Драко, - чеканит он с прежним апломбом, впрочем, теперь-то я знаю этому апломбу цену, - и слишком мало о собственной безопасности. Если я правильно понял то, что сейчас произошло, то это значит, что ваш отец только что отказался от прав главы рода в отношении вас. Это значит, что он полагает вас в смертельной опасности и сознает свою неспособность вас защитить. Я усмехаюсь. - Это не меняет того, что я слышал. И только потом понимаю. До сих пор я знал, что магия Рода в отце – и он мой защитник. Теперь… теперь есть только я и стены. Я, стены, и три десятка боевых заклятий, которые я успел выучить. И еще, возможно, моя способность вызывать желание и приобретать друзей. И, может быть, поэтому – подхожу ближе. - Вам теперь стоит за меня бояться, профессор. Если Лорд захочет задать мне вопросы… Он медленно поднимает голову. - Подите к черту, мистер Малфой. Вы знаете, что такое черт? Это такая маггловская трансформация идеи гриндлоу. Тот, кто к нему идет, не возвращается.
Снейп.
Мальчишка делает практически то, о чем я просил – швыряет мне палочку, и выбегает из комнаты. Последнее, что он бросает уже на ходу – «Не попадайтесь мне на глаза, мистер Снейп. Я теперь знаю, что у вас на уме». Да, теперь он знает. Кажется, в списке моих долгов прибавилось еще две строки. Интересно, сколько таких долгов я еще успею раздать, пока наступит конец? И сколько останутся неуплаченными? Я сижу, скорчившись, на полу и умираю от желания убить всех – себя, Люца, младшего Малфоя, Долохова, фанатичку Белл – интересно, почему ее? – Лорда, Альбуса, который это все затеял… впрочем, его я уже. И ведь мне и вправду теперь стоит только молить Мерлина, чтобы Лорд не вздумал допросить мальчишку – потому, что, если он нащупает у меня еще и такое уязвимое место… то Драко покойник, а я… а я позавидую мертвым. Не знаю, сколько я просидел так. Но когда я вышел, то первое, что увидел в высоком летнем небе – стрелой летящий на метле Драко с развевающимися волосами, свободный и яростный в своем полете, азартно перекликающийся с боевиками с Первой Базы. Он выделывает какой-то невероятный финт прямо над моей головой, подныривает под метлу Флинта, и тот басом одобрительно комментирует – молодец, ловец! – и протягивает руку, а Драко одним гибким движением перескакивает с метлы на метлу, оказываясь в руках мускулистого бойца. Долохов парит чуть ниже, модерновый «Нимбус» идет ему как корове седло, но он внимательно следит за маневрами, подстраховывая моих учеников, как я когда-то подстраховывал их на квиддичном поле. Драко показывает тот же фокус еще раз, на сей раз оказываясь позади Грегори Гойла, который едва не позволяет своей метле спикировать вниз под двойным весом. Панси Паркинсон решается повторить трюк, перелетает в объятия Монтегю, и Белла, парящая выше всех, победно смеется. Я останавливаюсь, и наблюдаю за ними. На самом деле, я вижу только Драко, который вьется ужом между разбитых на пары слизеринцев – там в основном наполовину мой седьмой курс, наполовину обстрелянные уже выпускники. Поправляет чью-то посадку, кого-то подбадривает, и вдруг, опрокинувшись с метлы, камнем летит вниз. Я почти выхватываю уже палочку, но Флинт таким же штопором пикирует к земле, и подхватывает его у самого купола – я только сейчас вижу, что пилотов страхует упругий нижний купол. - Когда боевые будем отрабатывать, Тони? – весело кричит Белла, я давно не видел ее такой молодой и счастливой. - Сначала страховки, - бросает Долохов, - настреляемся еще, дорогая, - он подлетает к Флинту с Драко, и, обняв обоих за плечи, что-то тихо втолковывает. Драко смеется и снова срывается с метлы. Долохов придерживает Флинта, и вниз винтом устремляется кто-то другой, кого я с ходу не узнаю. В следующий раз я увижу Драко уже в настоящей атаке – в погоне за Поттером. В плаще и маске, по полной программе, и, как я и ожидал, хладнокровнейшим образом расшвыривающего круциатусы. Аваду, как я слышал, мальчик тоже уже освоил. Надеюсь, ты доволен, Альбус.
Отправлено: 13.06.08 11:47. Заголовок: Долохов Большинство ..
Долохов Большинство задействованных в погоне за Поттером уже было на месте сбора. Долохов, чуть задыхаясь после стремительной погони, бросил метлу эльфу и завертел головой, пытаясь пересчитать своих ребят. Операция закончилась практически полным провалом и хорошо еще, если все были живы. Снейп, зло поблескивая глазами, стоял, как всегда, у стены. Долохов подошел. - По своим палите, господин зельевар,- мрачно проговорил он, - ни один из пацанов малолетних в своего не угодил, а ваша сектусемпра сшибла Роула с метлы и задержала погоню. - Ваши малолетние и по чужим не особо попадают, - огрызнулся Снейп, - я же, как вы видели, одного прикончил. - Вы сорвали мне погоню за Кингсли и подвергли опасности участника операции, - Долохов тоже был зол, иначе он никогда не стал бы затевать такую разборку при младших, - ради того, чтобы зацепить марионетку под оборотным зельем за спиной у никому не нужного оборотня. Благодарите Мерлина, что Роул жив. Флинт разминал потянутую руку. Здоровенного Роула, слетевшего с метлы, когда по нему вскользь попала снейповская сектусемпра, они с Блетчли поймали в воздухе лишь чудом – это тебе не Драко Малфоя подхватить. Роул подошел сам. - Виноват. Царапина-то пустяковая, - он потер плечо, где под рассеченной в полоски мантией алела тонкая полоса, - сам не понимаю, как меня сшибло. - Кто же знал, что вы такое хрупкое создание, мистер Роул, - Снейп растянул губы в ехидной улыбке, и высоко закинул голову, чтобы взглянуть в глаза светловолосому гиганту, - я полагал, что имею дело с профессионалами. - Метла тебя не держит, - буркнул Долохов, - отрастил тушу…, - он хотел ткнуть напарника в плечо, но вовремя сдержался, тот все же был ранен, - Все, больше на метле в дело не летаешь. Иди, малфоевским гиппогрифам кланяйся. Драко, сидевший у стены, мрачно глядя в пол, поднял голову: - Нашим гиппогрифам не обязательно кланяться, - заметил он, - они послушные, как собаки, мы их выезжаем по-карпатски с детства. Снейп поднял бровь. - Потому-то вы нарвались на нападение животного в школе? - Да. Именно поэтому, - отчеканил Драко, глядя прямо ему в глаза, - кто же мог знать, что новичков в Хогвартсе сажают на дикарей? Я подберу вам птицу, мистер Роул, - он легко поднялся на ноги, - и седло. Завтра же. У нас есть большие. Дедушка был примерно вашего роста. Он по-хозяйски подхватил высокого боевика под локоть, и аккуратно провел палочкой вдоль плеча, залечивая неглубокую рану. Долохов одобрительно хмыкнул. - Флинта еще посмотри, - попросил он, - ты, я смотрю, с целительными чарами дружишь. Монтегю глотал костерост; Нарцисса, склонившаяся над ним, промывала рану – жуткий открытый перелом на бедре - каким-то зельем. Долохов подошел, покачался с носка на пятку, наблюдая. - Как самочувствие, Дик? - Как после бладжера…, - парень с трудом выдавил из себя улыбку, - миссис Цисси говорит, к послезавтрашнему делу буду в норме. - Кто тебя вытащил, я не заметил? - Винс. - Ого, - Долохов обернулся, разыскивая мелкого Крэбба, перевязывавшего руку отцу, и через всю залу крикнул, - Крэбб, слыхали? Ваш парень мне бойца из огня вытащил в первом же бою. Толстый и очкастый Крэбб, на операциях до сих пор отчаянно лажавший, взглянул на сына с гордостью. Тони обвел взглядом зал. - И вообще, что за мрачные морды? – громко поинтересовался он, - Пополнение себя показало – дай Мерлин всякому в первом деле. Ни один из упавших до земли не долетел, все здесь. Что перебили мало – так у нас приказ был не убивать, почти до самого барьера. За то, что ни у кого нервы не сдали раньше времени – отдельные молодцы. За Беллу с четверкой переживаете, что ли? Вернется Белла, не из таких передряг выбиралась. Отрезала, наверное, кого-то от защитной границы и гоняет. Рабастан мрачно повел глазами в его сторону, и ничего не сказал. Долохов и сам понимал, что почин был плохой. Неудачный был план для почина, такой, что ни показать себя никому из новеньких не давал особого шанса, ни неприятеля уничтожить. Только раскрыли свои силы и ребят летными маневрами загоняли, вместо того, чтобы отрабатывать боевые заклятия и готовиться к настоящей схватке, той, что за Министерство. Да и за Беллу неспокойно было тоже. Как только Долохов ткнул пальцем в одного из клонов Поттера – того, что швырнул в этого растяпу Шапнайка экспеллиармус вместо нормального боевого заклятия – и заорал: «этот настоящий!», Белл, тяжело дышавшая рядом, тут же зашептала – Теперь остальных можно, Тони? - Не сходи с ума, - отрезал Долохов, - Пусть уходят, держим Поттера, - И скомандовал маневр сразу половине отряда, - Держим, запутываем, ждем повелителя. Лорд появился не сразу, но, как только он атаковал Поттера, Белл, даже не дожидаясь исхода схватки, выдохнула: - Теперь можно, - и сделала знак своим, немыслимым финтом уходя в сторону, туда, где маячила, удаляясь, разноцветная шевелюра ее грязнокровной племянницы. Долохов остался на месте, и видел, как палочки соединила оранжевая дуга, как Милорд потребовал новую палочку, как он и Поттер одновременно пропали из виду. И только потом, не давая себе думать о том, чему сейчас оказался свидетелем, крикнул: - За Кингси сначала! – но тут идиотский Снейп метнул наперекрест маневру отряда свою сектусемпру в оборотня, прямо из-за плеча Роула. Мальчишка за спиной оборотня принял на себя удар и начал заваливаться, но тут стало не до погони, потому, что Роул полетел с метлы и двое из оставшихся с Тони шестерых метнулись за ним вниз. Кингсли оторвался, он был сильным бойцом, хорошо маневрировал, пользуясь непредсказуемостью тестрала в сравнении с метлами, отстреливался метко, да и клон Поттера у него за спиной демонстрировал редкое хладнокровие. Когда с метел полетели еще двое, преследование пришлось прекратить. Долохову отчаянно хотелось украдкой взглянуть на свою метку – убедиться, что она не начала тускнеть, как тогда, в восемьдесят первом, в Азкабане. Он понимал, что такое желание мучает не его одного, из стариков, по крайней мере, из тех, кто помнит, как это было. Он подошел к Марку, который с обнаженным торсом стоял перед Драко – тот водил ладонями по его плечу и руке, шепча какие-то целительные заклинания, а Марк смотрел на парня, эээ... ну, короче, у мистера Снейпа, кажется, появился соперник. - Как рука, Флинт? - поинтересовался Тони, как бы невзначай разворачивая командира Базы к свету – Темная метка светилась черным как ни в чем ни бывало, - а ты что скажешь, юноша? - Не понимаю…, - задумчиво произнес Малфой, - там простое растяжение… Должно было уже давно все пройти. А Марку все еще больно. Может быть, позвать матушку? Долохов перевел взгляд на мгновенно побагровевшего Флинта и, несмотря на весь драматизм ситуации, с трудом подавил усмешку. - Миссис Малфой занята более критическими… повреждениями, - со всей возможной серьезностью ответил он. Так что продолжайте, молодые люди. Флинт мне, - он наградил своего любимчика притворно-строгим взглядом и отчеканил, - завтра же нужен в боевой форме. Маркус расплылся в улыбке. Долохов еще отметил кривую гримасу на лице стоящего неподалеку Снейпа, но тут не зазвенела, а буквально взвыла сигнализация защиты Замка, и Нарцисса вскрикнула: - Белла! – Тони буквально вылетел из мэнора, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Белл, не обращая ни малейшего внимания на ожог, уродующий ее лицо от виска к подбородку, левитирует наколдованные носилки с Руди. Двое ее ребят тащили четыре метлы. - Ушли…, - выдохнула Белл, когда Тони подхватил у нее носилки, - Мы их посадили, но Руди… Эти два недоумка не смогли сами остановить кровь. - Потом расскажешь, - Руди действительно был плох. Долохов донес носилки до прихожей, где уже суетились эльфы. Нарцисса и выбежавший с ней Мальсибер без заклинаний, вручную, пытались пережать перебитую артерию. Руди был без сознания. - Эннервейт. Империо, - решительно произнес Мальсибер, - раненный дернулся. - Если ты убьешь его сейчас… - угрожающе начала Белла, вынимая палочку, но Клод только бросил: - Уберите ее отсюда, - и продолжил, - Пей. Пей, я сказал. - Белл, - Долохов крепко взял соратницу под руку, - все правильно. Пошли. Как ты ему кроветворное вольешь, когда он в отключке? А ему, небось, много надо. Давай, пошли. Он почти силой отвел Беллу к свету, и заставил повернуть голову. Ожог не выглядел опасным, но красоты не прибавлял. - Да, нехило…, - проговорил Тони, - не, это я трогать не решусь… Личико твое поганить… Колдомедика надо настоящего. - Я сама, - хрипло проговорила Белла, превратила оконное стекло в зеркало, и, сосредоточенно глядя туда, медленно провела ладонью по своей щеке. Боль должна была быть адская, но заклинание прозвучало как на уроке в Хоге, и уродливый ожог начал зарастать гладкой красноватой кожицей, - Повелитель здесь? – спросила она без перехода. - Ни повелителя, ни Поттера, - сообщил Долохов. Глаза Беллатрикс потемнели. Она лихорадочным жестом вздернула рукав и вгляделась в метку, - Что случилось? – уточнила она. Тони понизил голос. - Палочки. Снова сцепились. Малфоевская просто сгорела. Потом Поттер ушел за их защитный барьер, а Лорд взял палочку Сельвина и попытался пройти за ним. Что-то там, Белл, не с палочками вовсе, а с самим Поттером. Может… кровь? Которую использовали при воскрешении? Белла задумалась. - Да, похоже, - медленно сказала она, - и еще, Тони, мне очень интересно, что случится, если этого Поттера попытается убить кто-нибудь еще. - Мне тоже, - признался Долохов, - или попытается сделать это без палочки. Ножом там... маггловским, незаговоренным. От кощунственности этой мысли Белла побледнела. - Ну, не Милорд же, - усмехнулся Долохов, - так, кто-нибудь. Ладно, Белл. Делаем бодрые морды и идем к остальным, хорошо? Ребята в раздрае. Белла подошла к Руди – тот уже спал, Мальсибер без остановки читал над ним заклинания, Нарцисса придерживала пропитанный зельями платок на ране – взглянула. И, не оглядываясь, первой стремительно прошла в залу. Тони еще из коридора услышал ее резкий и бодрый голос: - Что, заждались? Все в сборе? Молокососы, с боевым крещением вас, Люци, приказал бы ты шампанского, будем мелочь в бойцы посвящать, пока Милорд не видит. Руди пока не подойдет, его слегка подранили, но остальным кукситься не вижу повода. Флинт, отлипни немедленно от ребенка моей сестры, и тащи сюда известный тебе кубок. И боггарта тоже. - Белл, ну, ты с боггартом…, - начал было Долохов, но та его оборвала: - Тони, не занудствуй. Восемь человек в первое дело сходили, шутка ли. - Ага, и сейчас они всей боевке будут свои страхи показывать. Боггарт дело интимное, между бойцом и наставником, ну, может, еще сослуживцами ближайшими, если команда хорошо сыграна, - Долохов взял с подноса эльфа бутылку шампанского, и в шутку прицелился в Беллу пробкой, - авантюристка. От того, что все в сборе, на душе у него полегчало. - Старый зануда, - не осталась в долгу та, - И тут лекции читаешь. Ладно, покапаем новорожденным на макушку шампанским, а боггарта им пускай в отделениях устраивают. Давайте, новобранцы. Девочки к Тони, мальчики ко мне. Народ заулыбался. Долохов изо всех сил потряс бутылку, и выбил пробку, окатив сияющую Паркинсон с головы до ног. Та взвизгнула. Тони облапил мокрую девчонку и без церемоний расцеловал в обе щеки. - Добро пожаловать в отряд, боевой товарищ. - Э, командир, это моя невеста! – крикнул из отдаления расшалившийся Драко, стряхивая с волос брызги шампанского. - Это мы еще посмотрим, - воинственно отпарировал Долохов. Вокруг наконец-то по-нормальному заржали, и пошла обычная после большой драки лихорадочная толкотня – кто-то наперебой вспоминал эпизоды сражения, кто-то обещал проставиться тем, что прикрыли спину, или поймали при падении, кто-то обнимался. Тони отошел в тень и с трудом перевел дух.
Хлопок аппарации заставил всех вздрогнуть. Лорд стоял посреди залы и веселье застыло, как не бывало. Его бледное лицо было непроницаемым, но волны гнева так и расходились вокруг. - Сельвин, - позвал он, и подтянутый темноволосый маг, все это время как на иголках просидевший в где-то в углу, подошел, трепеща, - возьми. Лорд вынул из складок одежды темную палочку и отдал. Тот с поклоном отошел. С лица его медленно сходила бледность. - Тебя, Люциус, - Лорд безошибочно нашел взглядом Малфоя, и все глаза обратились туда же. Люциус стоял, как будто пытаясь слиться со стеной. Казалось, шаг вперед, и он упадет, - Тебя не могу порадовать тем же. Твоя палочка сгорела. Не выдержала столкновения. Связь с мальчишкой разорвалась, и он ушел раньше, чем я успел показать ему свою силу. Люциус молчал. - Все ли живы? – в пространство спросил Лорд, ни к кому конкретно не обращаясь. - Живы все. Рудольф серьезно ранен, Монтегю менее серьезно. Остальные завтра будут в норме. Никого не потеряли. Пополнение показало себя с лучшей стороны, мой Лорд, - коротко доложил Долохов. - Потом поговорим подробнее, - кивнул Лорд, - Белла, - та подошла и опустилась на колени, - удалось ли твое дело? - Нет, мой Лорд, - она опустила голову, - я нагнала ее, но мой муж был ранен, и я решила… - Правильно решила, - холодно ответил Повелитель, - начальник моего Штаба стоит дороже грязнокровной девки. Что ж, значит пятно пока что так и остается на вашей семье, Белла. - В неуспехе операции никого не виню, - ясным и высоким голосом произнес Лорд, жестом отпуская Беллу, - мой план оказался неудачен, но он указал, где искать недостающие сведения. Благодарю за хорошее взаимодействие, Антонин. Благодаря вашим тренировкам мы никого не потеряли, кроме…, - Лорд помедлил, - палочки Люциуса, которая ему, впрочем, не так уж нужна. Его присутствие на операциях не приносит нам счастья. Как показал себя младший представитель рода? Ему не передалась дурная судьба отца? Долохов наклонил голову. - Прекрасно показал себя, мой Лорд, сверх ожиданий. Лучший летун среди молодых. Я попросил бы разрешить Драко Малфою остаться в боевке, мне не хватает инструкторов по полетам. Роул ободряющим жестом положил руку на плечо Драко. Флинт тоже не отодвинулся, когда Лорд проявил немилость к его отцу. Лорд внимательно взглянул в глаза Тони, и тот понял, что сделал что-то не то. - Даже не думай об этом, Антонин, - проговорил он, медленно переводя взгляд на старшего Малфоя, - на мальчика у меня другие планы. Когда наступит осень, он вернется в Хогвартс вместе со всеми. Ты ведь не станешь возражать, Люциус, что твоему сыну необходимо закончить образование? Люциус с трудом разлепил губы: - Благодарю вас, мой Лорд, это лучшее, чего я мог бы желать. Несуществующие брови Волдеморта поползли вверх. - Ты больше не кланяешься мне, Люциус? - медленно спросил он. Малфой с трудом отошел на шаг от стены, и пошатнулся. Наклонил голову и поспешно шагнул назад в поисках опоры. Лорд равнодушно отвернулся. - Все, кто должен вернуться к себе, могут покинуть Ставку, - благосклонно заметил он, - постоянных членов боевой организации и молодое пополнение я приглашаю на ужин. Обливание шампанским не предусмотрено, - некоторые неуверенно засмеялись, - Северус, ты мне будешь нужен, задержись. Антонин, через час у меня в кабинете. Сейчас я должен задать несколько вопросов нашему гостю мистеру Олливандеру. Лорд кивнул всем, и удалился. Старшие члены Организации потянулись к парадному выходу. Белла стремительно вышла вслед за Лордом. Драко Малфой широко раскрытыми глазами смотрел через весь зал прямо в лицо отцу, как загипнотизированный. Потом медленно сполз по стенке, закрыл голову руками. Молодежь сбилась в кучки, возбужденно обсуждая произошедшее. Маркус топтался на месте, как будто не решаясь что-либо предпринять. Долохов, проходя, задел его плечом, кивнул. - Чего стоишь? Не видишь, отходняк у парня? Успокой своего ловца… капитан. Флинт послушно подошел, сел рядом. Положил тяжелую руку на плечо мальчику, забубнил что-то утешительное. Вокруг Люциуса образовалось пустое пространство, а он все стоял, закинув голову и прислонившись к стенке, глядя прямо перед собой. Долохов прошелся по залу, похлопывая по плечам, говоря ребятам что-то ободряющее, поздравляя новеньких, подошел к Люциусу и тихо сказал: - Идемте, Малфой. - Кажется, ко мне сейчас лучше не подходить, - машинально произнес блондин, глядя в пространство. - Ничего, мне можно, - усмехнулся Тони, - идемте, не вечно же вам тут стоять у всех на глазах. Он взял было Малфоя под руку, но тот пошатнулся так, что пришлось обнять его сзади и поддержать под мышку. Бродить по набитому людьми мэнору в обнимку с мистером Малфоем у Долохова никакого желания не было, так что он повел его куда поближе – к себе в так называемый «кабинет», больше похожий на свалку разнообразного боевого барахла, запыленных склянок и оперативных карт. По крайней мере, там было удобное кресло и огневиски. И тишина. - Садитесь, - Тони почти уронил блондина в кресло и закопался на полках. Налил огневиски в стакан сразу на четыре пальца, - Держите. Компанию вам не составлю, извините, мне вот-вот на доклад к Шефу, - Так фамильярно называли Темного Лорда только ветераны, а вслед за Тони – еще и боевики, те, кто каждый день рисковал за него жизнью. Долохов прислонился к подоконнику и посмотрел на Люциуса, прищурясь, - боюсь, что Олливандер после сегодняшнего долго еще будет не в форме, так что… - Какое вам до этого дело, Антонин? – медленно проговорил Малфой, крутя в руке стакан. - Ну, давайте для простоты считать, что я без ума от ваших прекрасных глаз, - Тони усмехнулся, а потом подумал, что шутка получилась бестактной. Глаза Люциуса, обведенные темными кругами, с воспаленными веками, с красными прожилками, сейчас можно было назвать какими угодно, только не прекрасными; настоящего же ответа на вопрос у него не было; по крайней мере, простого и короткого ответа. – Короче. Сюда никто не заходит, я и сам тут почти не бываю. Будете уходить, захлопните дверь, заклятия все запечатают как было, - Долохов помедлил и добавил, - Мальчик у вас хороший, вот что. Ему сейчас не проще, чем вам, но он поймет потом, - и, как всегда, скомкал откровенность деловым тоном, - Отдыхайте, я здесь сегодня уже не появлюсь. Могу себе представить, что обязанности хозяина замка вас сейчас изрядно достают.
Отправлено: 13.06.08 11:49. Заголовок: Снейп Он стоит рядом..
Снейп Он стоит рядом с этим недоделанным спортсменом Флинтом, и водит, и водит ладонями, и у меня просто физически все болит внутри, когда я смотрю на это. Я не пользуюсь легилеменцией, благодаря Белле у мальчишки еще в шестом классе было достаточно сил, чтобы защититься от меня, но я и так всеми кишками чувствую, что ему просто нравится водить горячей от магии ладонью по гладкой коже, под которой перекатываются мускулы. Два мальчишки, один чуть постарше другого, не отрывают друг от друга глаз, и болтают о чем-то, не прерывая и физического контакта, и каждое их движение болью отдается у меня где-то в животе. Юный Малфой ловит мой пристальный взгляд и отвечает на него мимолетно, и отводит серебряные глаза – опять к Флинту – как будто удерживая мое внимание какой-то невидимой нитью. Не знаю, как, но я чувствую – все, что он делает с этого момента, он делает и для меня тоже. В расчете на мой взгляд. Он весь поглощен своим занятием, и флиртом тоже, но какой-то десятой частью сознания просчитывает и это побочное дело – каждым движением продолжать свой диалог со мной. Это продолжается дольше, чем можно вообразить – да что там у этого Флинта, костный туберкулез, что ли? С чем можно возиться столько времени? Боевик сгибает и разгибает руку – да он просто прикидывается, и у меня возникает искушение попросту подойти и предложить мистеру единственному-в-истории-школы-второгоднику свои услуги. Меня останавливает то, что тогда придется заниматься и другими, а я как прирос к месту – стоять и смотреть. Вот эта улыбка и прикосновения, и какие-то детские шутки – это Флинту, а этот изгиб спины и непроизвольное движение бедер – для меня, чтобы сводить меня с ума от похоти и заставлять корчиться от злобы. Ну ничего, мистер Флинт, сейчас вам будет не до улыбок. У мистера Долохова, который еще пожалеет, что со мной связался, кажется, есть собственные представления о предназначении прелестей молодого Малфоя и симуляцию вашу он заметил. Я впиваюсь в лицо Малфоя почти с торжеством и тот отвечает мне новым мимолетным взглядом, и еще одним, откровенно насмешливым, после того, как их так называемый командир отходит, наградив обоих сально-понимающей ухмылкой. О мотивах Долохова, кстати, мне в таком случае следует хорошо подумать – ведь что-то же ему надо от мальчишки – но думать я сейчас не могу, потому, что у меня в голове ревет нерассуждающая ярость и я только через миг понимаю, что звон у меня в ушах исходит не изнутри. Сигнализация. Беллатрикс, надо думать. Флинт мгновенно отстраняет Драко и как был, без рубашки, вылетает за Долоховым и Мальсибером. «Боль» в руке у него как рукой сняло. Драко демонстративно переходит к следующему пострадавшему, как ни в чем не бывало сканирует палочкой – там тоже потянутые мышцы, сегодня много раз пришлось ловить падающих. Нужно будет передать Люпину, чтобы меняли тактику. Пять упавших только на моих глазах – и ни одного трупа. А мне так хочется, чтобы сейчас здесь были трупы. Один правда есть. Полутруп. Люци стоит, привалившись к стенке, как будто ноги его не держат; его волосы аккуратно подстрижены чуть выше плеч, щеки ввалились, и он чем-то неуловимым похож на маленького Драко. На Драко после эпизода с хорьком. Вот только кричать он не может себе позволить, и защитников у него нет. Я кошусь на молодого Малфоя, ловлю его взгляд, и медленно отворачиваюсь, снова разглядываю Люца. Теперь моя очередь притягивать внимание Драко: он не может краем глаза не следить за мной, когда я не торопясь, впитывая каждую деталь, изучаю, во что превратился кумир его детства. И моего тоже. И отрочества, и юности, и всей моей чертовой жизни. Это совершенство. Бывшее совершенство делает движение, почувствовав мой оценивающий взгляд, и смотрит в ответ. С надеждой? С вопросом? Просто хочет убедиться, что еще способен привлекать внимание? Я резко поворачиваюсь спиной. На скулах Драко вспыхивает румянец стыда и гнева. Он все видел. Веселенькая Белла – а ведь раз она цела, значит, серьезно ранен Руди, так выть сигнализация могла только если беда случилась с членом семьи – влетает именно в этот момент, и Драко первый начинает смеяться той клоунаде, которую они устраивают с Долоховым на потеху толпе. Дешевые трюки для подъема духа, Белл всегда была на них мастерицей, и утонченный Драко Малфой ловится на них, как дитя, потому что хочет попасться. Потому, что ему сейчас необходимо рассмеяться назло всему. Назло мне. Он подставляется под струю шампанского из бутылки Беллы, мотает головой, рассыпая капли со светящихся мокрых волос, целует руку своей жуткой тетушке, и, хохоча, кричит что-то через весь зал, подпрыгивая, чтобы видеть поверх голов. Флинт поднимает его под мышки и пробегает с ним через весь зал к такой же мокрой и такой же веселой Паркинсон. - Изменщица, - фыркает Драко и обнимает девчонку, не выпуская руки Флинта, - с крещением тебя, моя красавица! – и та виснет на нем с визгом. Долохов комически разводит руками и тоже ржет. Дежавю. Дежавю. Когда-то мне казалось, что все дело в факультете. Что веселая суматоха, беззлобные подначки, ничего не значащие прикосновения, флирт ради флирта, дружба ради дружбы – это у них, грифферов. У Лили. Я слизеринец, для меня все запутано и сложно, все ради более высокого дела, достойного меня и чувства мои не признают никакой легкости потому, что они выше этого. Тяжелое и темное достоинство Слизерина – кровь, честь, амбиции, знания. Потом… потом, примкнув к Темному делу, я думал, что все дело, наоборот, в богатстве и знатности. Что беззаботный смех, шампанское рекой, легкость чувств и атмосфера флирта, окружавшая молодого Люца, досталась им всем в наследство вместе с фамильными замками и родовыми ячейками в Грингготсе. Только позже я узнал, что половина этих родовитых весельчаков, напропалую подражавших маркизам беспутного века, были не богаче меня. Потом… потом я понял, что остаюсь чужим и на той и на этой стороне – потому, что я остаюсь чужим везде, где начинается ненавистная мне кутерьма, а она проникает всюду, ей есть место и на войне, и на самых официальных торжествах, и у правых и у виноватых, и в ставке Ордена, и в торжественных коридорах Хогвартса, и на конгрессах зельеваров, и при дворе безумца. Холод, который нагнал своим появлением Лорд, воспринимается, как облегчение. По крайней мере, теперь все стоят прямо и говорят по очереди. А Драко, я вижу, уже успел завести себе доброжелателей в боевке. И это самая глупая ошибка какую он мог допустить – Лорд не терпит проявлений симпатии между своими людьми. Ему приходится терпеть родственные связи – в конце концов, он лидер аристократической оппозиции, его люди ценят род превыше всего. Ему приходится прощать это штурмовикам – боевое взаимодействие невозможно между людьми, не связанными определенного рода товариществом. Но на будущего главу дома Малфоев – на Люце Лорд определенно поставил крест – у него явно другие планы. Верхушка организации обязана ненавидеть и бояться друг друга. Известие, что палочка отца уничтожена, практически раздавило младшего Малфоя – планы Лорда на себя самого он, кажется, тоже воспринимает как наказание, хотя это скорее милость. Просто мальчику еще надо научиться никого не любить кроме Лорда, и не полагаться на чужую любовь, и обучение займет время. Я уже готовлюсь воспользоваться его растерянностью – подойти и сказать какую-нибудь резкость – как Флинт опускается на пол рядом. Они сидят в обнимку и во мне поднимается чувство, чернее которого нет. Впрочем, на моей стороне Темный Лорд. Ему нужно довести мальчишку до отчаяния, оторвать от всех и сбросить во тьму, прежде, чем можно будет его возвысить. И в этой тьме мой шанс. В ней я стану единственным якорем – я, а не Лорд. Время Лорда исчислено, Драко этого не знает, а я знаю. Я так погружен в свои мысли, что почти не замечаю, как Долохов, как-то неопределенно покрутившись среди своих, подходит к застывшему у стены Люцу и тоже буквально в обнимку с ним выходит из зала. Это уже интересно. Я выскальзываю следом и незамеченный останавливаюсь у двери. Лорду стоит об этом узнать. Я не особо надеюсь посеять в нем сомнения в лояльности Долохова, это был бы слишком большой куш, но и простые ошибки своих верных слуг Лорд исправляет такими методами, которые удовлетворят самую изощренную месть. А тот определенно зарвался за пределы сферы своей компетенции. Тем более, что это в интересах дела – разброд в боевке не помешает. И в отношении Драко тоже… Прекрасные глаза, это хорошо, это даже прекрасно. Я сомневаюсь, что кто-то в здравом уме и твердой памяти может действительно сейчас хотеть Люца, но это и неважно. Важно, что слова сказаны, и что у Темного Лорда весьма интересные отношения с данной сферой человеческой жизни.
Долохов Долохов закончил доклад и поморщился – стезио Поттера, хоть и по касательной, давало о себе знать. Отмороженная щека противно ныла. - Мажут твои подопечные, - меланхолично заметил Лорд. Злость он уже сорвал на Олливандере и пребывал теперь в задумчивости, - а они не мажут. Пятерых с метел сбили, ранили Рудольфа. Что скажешь, Тони? - Новички лажают, - не стал отпираться Долохов, - Но. Ни один не разбился. Всех напарники подхватили, взаимодействие в воздухе мы отработали. А меткость… на метле, в одиночку... На таких скоростях, без второго номера… То, что задача, поставленная Лордом – задерживать, не убивая, стараться ранить ведущего, не затрагивая сидящего сзади стрелка – была заведомо невыполнимой, Тони педалировать не стал. - На метле, в одиночку.., - передразнил Темный Лорд, на секунду становясь похожим на того Тома, которого Тони знал раньше, - Снейп кого-то из них ранил, ты сказал? Тони опустил голову и промолчал. Снейп задел Роула и в мальчишку, по его глубокому убеждению, попал случайно, но победителей не судят. - Как ты узнал Поттера? – резко сменил тему Лорд. - Экспеллиармус вместо нормальных боевых. Его почерк. - Мальчик по-прежнему боится Фундаментальных заклятий, - голос Лорда был все так же задумчив, - это хорошо. - Мой Лорд, - Долохов выдохнул и решился, - Послушайте, он был у меня на линии огня. Дважды – до вашего появления, и после того как… произошла эта странность с палочками. Не первый раз ведь. Я понимаю, что там что-то сложное с боевой магией, может быть, это не палочка вообще, а кровь или Салазар знает, что еще. Позвольте мне попытаться. Без магии. Просто возьму маггловский автомат, и сделаю из него при встрече решето, будь у него хоть сто кровных защит, хоть сама Старшая палочка, от пары унций свинца в брюхе еще никто… - Старшая? – несуществующие брови Темного Лорда поползли вверх, и он оборвал своего слугу ясным и резким голосом, - Что ты знаешь о Старшей палочке? Говори. Долохов осекся. - То же, что и все, - несколько растерянно сказал он, - Легенда о Перевеллах. Сказка такая детская. Лорд развернулся на каблуках, подошел вплотную, впился глазами в глаза. Легкий холодок в висках подсказал, что сейчас он внимательно прощупывает воспоминания Тони. Тот смотрел в ответ, раскрываясь. Перед глазами послушно вставали воспоминания детства. Голос матери, с пятого на десятое пересказывающей с листа, и собственное нетерпеливое – «мам, да не так там все. Дай я лучше сам, по-английски». И ее чуть растерянная улыбка. - Сказки барда Биддла, - тихо проговорил Волдеморт, - Палочка Смерти. Что-то очень похожее я уже слышал. Вот что, Тони. Сдай командование Белле. - Слушаюсь, - не особо понимая, чем заслужил наказание накануне штурма Министерства, Долохов, тем не менее, не задумываясь, протянул господину палочку. Но тот не принял, коснулся запястья ледяной рукой. - Подожди, - так же тихо сказал он, - Пойдешь рядовым с диверсионной группой, с той, которая из министерства аппарирует на свадьбу Уизли. Возьми кого хочешь, но только одного человека, и когда начнется паника, следуй за мальчишкой. Ты его почувствуешь, я об этом позабочусь, - Лорд вынул палочку и прошептал какое-то сложное заклятие. Долохов ощутил, что у него в мозгах как будто поселился кто-то посторонний, - Побудем на связи, - чуть улыбнулся Волдеморт, - Тебя беспокоит, что мы теряем людей, пытаясь взять Поттера. Завтра у тебя будет возможность доставить мне его, Антонин. Но помни – живым. Это значило – опять подставляться и подставлять напарника под палочки в заведомо неравном бою. Проклятое пророчество. - Да, пророчество, - ответил Темный Лорд на невысказанный вопрос, - ты веришь в пророчества, Тони? Долохов, суеверный, как все бойцы, кивнул. - Мой Лорд, - он сглотнул… в конце концов, они были наедине, и тот все равно слышал, кажется, каждую его мысль, - Том, - тихо сказал он, - мальчишка Поттер недурной боец, но у нас таких десяток на дюжину. На Базе той же у Тимоти, если мне больше нет доверия... Любой из нас его кончил бы без труда. Может быть, мы его неправильно понимаем, это пророчество? Одному не будет жизни, пока жив другой – ну, так пусть умрет к мантикорам, а ты будешь жить, Том, а? Там какая-то защита магическая, ну, а куда она против калаша? Почему не попробовать? - А потому, - Лорд, как ни странно, не разгневался, - что, если ты вот так убьешь Поттера, то у меня будет перед тобой долг жизни. И что мы будем с этим делать? Об этом ты не подумал, Тони? У нас ведь на роду написано, что один убьет другого, и если умрет он, то моя жизнь…, - он не договорил, лишь взглянул угрожающе. «Да и хрен бы с ним,» - чуть не ляпнул Тони, как в старые времена, но вовремя прикусил язык. Какой может быть Темный Лорд с долгом жизни перед собственным вассалом? - Понял, Шеф, - он встал и поклонился, - благодарю за разъяснения. Я могу идти? - Можешь, - кивнул тот, отпуская, - и, Тони, - Лорд снова подошел вплотную, - это не наказание. Наказание будет если ты не справишься. Иди. Долохов вышел и у двери столкнулся с ожидающим своей очереди Снейпом.
Не был, не был, не был, не был. Даже рядом не стоял.
Пост N: 335
Зарегистрирован: 25.03.08
Отправлено: 14.06.08 00:12. Заголовок: хочу сказать, что эт..
хочу сказать, что это одна из самых потрясающих эпопей. о "тех, кто с другой стороны". я, наверное, и не знаю больше в фэндоме никого, кто писал бы о сторонниках Волдеморта. кто писал бы о них не как о кровожадных чудовищах, а как о людях - со своими идеалами, своими горестями и радостями, со своей любовью и ненавистью. думаю. фэндом еще когда-нибудь придет к этому. как российская литература со временем пришла к тому, что "белые" - это не только и не столько звери из "Юнармии" или "Как закалялась сталь", но и трагические неоднозначные герои Булгакова и Алексея Толстого.
это надо читать обязательно. всем - и "Седьмой круг", и "После седьмой". потому что мир не делится на черных и белых. потому что взгляд с другой стороны не менее важен для понимания происходящего. потому что это уже не сказка о всеобщей победе добра над злом, а роман о том, что не бывает абсоютного добра и абсолютного зла, и всеобщая победа нередко на деле означает всего лишь борьбу за власть с переменным успехом. победители любят переписывать историю. но сама история от этого не меняется.
ЗЫ. я так понимаю - я влез со своим отзывом посередине публикации. прошу прощения у автора.
Отправлено: 14.06.08 04:20. Заголовок: барон де Куртнэ Спа..
барон де Куртнэ Спасибо за отзыв, барон. Вообще-то про "темных" есть замечательный, недописаный пока, "Casus Bellae" Ракуган и ее же "Игрок" про то, как организация начиналась. Еще есть цикл Ментол Блонд, в котором лучшее, пожалуй, "Перевал" http://fantasy-fan.info/fanfics4/fic_478.html
Отправлено: 14.06.08 10:26. Заголовок: Вау, приквел к любим..
Вау, приквел к любимому произведению. Автор, вы просто чудо. Начала читать. Тони, как всегда, неотразим. А вот о Снейпе такого не скажешь. Насколько я поняла, у него с Люцем уже что-то было, да и дружили они, в конце концов. И вот нате, как только Малфою нужна помощь, зельевар не только не бросился помогать ему, а вообще самоустранился от проблемы. Испугался он что ли, не пойму. Да, на Люциуса прям страшно смотреть после азкабана, а тут еще и Лорд со своей легилеменции и подколками, и все однополчане ополчились (простите за каламбур). Я все это понимаю, но он же всегда был несгибаемый, у него же семья, в конце концов, он просто не может позволить себе такую расхлябанность.
Читаю дальше. Ууу как все закручивается. Люций передал главенство рода или дома? Не очень поняла, какие права и обязанности это несет. Дуэль очень понравилась)) Я понимаю, Снейп хочет помочь Драко и советует согласно своим соображениям, но, неужели это только мне кажется гадким. А вот действия Драко на эти советы очень достойны, хотя дуэлью он загнал себя в тупик. Я как-то не видела выхода из ситуации, а Долохов разрулив все, при этом, не унизив Драко. Очень понравилось объяснение про гиппогрифов, почему Драко настолько вольно себя вел на уроке Хагрида.
Уважаемый http! Взгляд с другой стороны всегда придает объемность и драматизм событиям. А ваш талант расцвечивает эту сторону реальности, до этого лишь схематично обозначеную, создавая целую вселенную. В жизни нет ничего однозначного и простого. Ваша "белая гвардия" увлекает и покоряет. Спасибо. Выкладывайте дальше, не томите.
Magnolia Снейп, разумеется, не испугался, это совершенно не в его стиле. Он разозлился. Обиделся даже, совершенно иррационально. Вот как Вы примерно - Люциус же всегда был такой безупречный, он же всегда один и тот же, что бы ни случилось. И Люциус все-таки оставался для Снейпа старшим - а тут... как он, гад, мог себе позволить сломаться? И потом он же открытым текстом говорит, как он ждал Люца, и как надеялся, что тот сможет помочь оправиться от последних событий ему самому - а тут, блин, вместо помощи и поддержки желтая тень, сама нуждающаяся в опеке.
Это похоже на то, как дети ненавидят умерших родственников за то, что те их бросили. За неоправданные надежды.
Драко Министерская операция прошла как по маслу. Драко еще повезло попасть в тот отряд, который потом весело гонял свадьбу Уизли – рыжему семейству денек запомнится навсегда. Там задачи убивать не стояло, так, спугнуть, навести как можно больше шухера, заставить орденцев броситься к родовым гнездам, где их и ждали. Довольный и возбужденный, Драко в толпе таких же штурмовиков – он сам уже считал себя готовым бойцом – ввалился в Мэнор, где царила деловая суета. Лорд вышел с Яксли, объявил ребятам, что доволен ими всеми, обнял Беллу, прослезившуюся от такого внимания господина, и приказал отдыхать. Сам аппарировал куда-то прочь. Старшие отрядов выкликали своих. К величайшему облегчению Драко, Снейпа не было – вроде бы, он не участвовал в налете. Зато Марк Флинт, за эти пару дней ставший чуть ли не лучшим другом, похлопывал нового товарища по плечу и скалился. - Слушай, - Флинт улыбался, - ну ты же боец прирожденный. Может, попросишь сам Господина? Что тебе в этой школе делать, скажи – у тебя душа лежит к боевке. - Милорд только позавчера отказал самому Долохову, - пожал плечами Драко, - Марк, я бы с удовольствием, честно. Мне нравится у вас. Очень. - Ну, - Флинт снова стукнул его по плечу, - Ты сегодня дрался как? Хорошо дрался. Давай я Тима попрошу, пусть еще он тебя отметит. - Маркус, - Драко взглянул на старшего товарища чуть свысока, как на ребенка, - Ты не думаешь, что, если мне повезет заслужить благосклонность Милорда, то мне будет о чем его попросить, кроме зачисления в вашу квиддичную команду? Я за семью в ответе. - Чего это ты в ответе? – не понял Маркус. - Ну, а кто? Не отец же? – Драко замотал головой, - Марк, он сдал совсем. Прячется у себя, видеть никого не хочет. Милорд на него гневается. Хотел бы я знать, за что, но... Он ведь и не делает ничего, чтобы это исправить. Он… я, если бы мог, тебе бы сказал, что он сделал, но некоторые родовые тайны… - Ну, что защита замка на тебе, ты мне можешь не говорить, сам вижу, - буркнул Флинт. Драко взглянул удивленно, - Малфой, ты чего? Я что, не вижу, что у тебя на здешнем полигоне любой хренов ступефай в три раза сильнее, чем в деле? Я что, не в таком же замке вырос? - Я думал не заметно, - уныло ответил Драко. - Другим не заметно, мне заметно. Я твой инструктор со вчерашнего дня, мне за тобой следить положено. Драко рассмеялся и отвесил приятелю щелбан. - Ну и следи. Капитан. Защита замка зазвенела и Флинт привычно рванул к воротам – кому-то была нужна помощь. Драко увязался следом. Роул, пошатываясь, стоял у ворот, не в силах вспомнить пароль. Долохов без сознания валялся на земле. Оба были в какой-то мешковатой маггловской одежде, в пыли и в грязи. - Командир! – Флинт одним движением оказался рядом. Ощупал, не обнаружил никаких повреждений, - Эннервейт. Драко, давай за помощью. Долохов открыл глаза и уставился на штурмовика, не узнавая. И снова провалился в беспамятство. Драко рванул в Мэнор, но навстречу уже бежали. Пострадавших доставили в Дом. Драко так и крутился рядом, изнемогая от любопытства – понятно было, что эти двое выполняли какое-то тайное и важное задание. Настолько важное, что перевесило участие в решающем сражении за Министерство. Он наконец-то снова почувствовал себя юным, способным к простому детскому любопытству – покровительство старших в боевке и дружба Марка, собственные успехи и то, что Лорд, кажется, простил хотя бы тетю Беллу, вдруг вернули ему чувство защищенности. В боевке его, кажется, будут любить. Уже любили – а Драко чертовски привык быть любимым. И хотя он пока не мог считаться частью этой сплоченной команды официально, он уже чувствовал себя своим. И очень хотел помочь. Мальсибер поднял голову и тихо выругался под нос по-французски. - Обливиэйт, - произнес он, - невероятно топорный и грубый, как будто ребенок накладывал. Сегодняшний день и половину вчерашнего как корова языком слизнула, а что он еще забыл… один Мерлин знает. В сознание Тони сам не придет, видимо, что-то серьезное переклинило. Надо звать Повелителя. Роул, сидевший рядом держась за голову, пробормотал: - Что такое не везет, и как с ним бороться. - Может быть, сначала Беллатрикс? – встрял Драко. Мальсибер устало сдвинул брови, но ответил обстоятельно: - Драко, понимаете… Белла может, конечно, больше меня, но… Тут нужно или профессиональное оборудование, как в Мунго, или настоящий гений. Связать все узлы заново. Вы же сами легилемент, должны понимать, что такое обливиэйт, наложенный без ясного понимания цели. Драко деловито кивнул, а сам сделал себе заметку на будущее уточнить у тети Беллы. - Что ты помнишь? – поинтересовался у Роула Рабастан, стоявший рядом с выражением крайнего безразличия на красивом бородатом лице. - Мне так кажется, что почти все. Только толку с меня… Как Тони задачи ставит, знаешь, когда у него поручение от самого Лорда? Пойдешь со мной по моим координатам, прикроешь спину, если что, наш объект…, - он осекся, - ну, приметы, там. Кого мочить, кого живьем. Что важнее – вытаскивать напарника, или дело сделать. Дальше – операцию помню кусками. Кто и как задел – не помню. То ли помощь к ним пришла, то ли…, - он снова взялся за голову. Мальсибер, не глядя, протянул ему пробирку с зельем. Шефа придется звать, - решил Мальсибер, - раз это было его поручение, значит, дело крайне серьезное. Роул, давай ты, чтобы он сразу понял, в чем дело, - Тот обреченно вздохнул и прижал кончик палочки к метке. Лорд появился почти мгновенно. Одного взгляда ему хватило, чтобы понять, что происходит. - Роул, - подозвал он, и тот подошел, тяжело ступая, - Ничего не говори. Вспоминай. Красные глаза Лорда впились в глаза боевика. Тот покачнулся, но устоял на ногах. Молчание длилось недолго. - Весьма отрывочно, но в общих чертах понятно, - заключил Волдеморт, - осталось так и неизвестным, что помешало вам выполнить задачу. Он склонился над Долоховым, вглядываясь теперь в его глаза. - Клодиус, принеси мне красный флакон из кабинета, вторая полка у окна, - не отрываясь, проговорил он, - шесть капель на кубок воды, - Мальсибер бросился выполнять. Лорд положил ладонь на грудь Долохову и как бы потянул его к себе. Тот послушно приподнялся, - Так лучше, - отметил Лорд. Он проделывал какие-то пассы, шепча заклинания и не прекращая легилеменции, - Эннервейт, - произнес он неожиданно, и Долохов тут же застонал, приходя в себя. Лорд протянул ему стандартный кубок, из тех, что используют зельевары и колдомедики, - Пей, иначе не выдержишь, - повелительно произнес он, - сейчас будет очень больно, Тони. Только не вздумай мне мешать, - Легилеменция Лорда, видимо, была сокрушительной, проникала до самой глубины сознания. Долохов стонал сквозь зубы, но не отводил глаз. Драко наблюдал, покрываясь холодным потом. Он плохо переносил зрелище чужой боли. Свою, впрочем, он переносил еще хуже. Лорд, наконец, закончил. Долохов провел по лицу сомкнутыми ладонями, возвращаясь в реальность. - Я провалил задание? – спросил он, пытаясь подняться. - Провалил, Тони, - спокойно ответил Лорд, - но это было не наказание. Бесполезно наказывать того, кто не знает своего проступка. Я просто вернул тебе связи, разрушенные неумелым обливиатором. Но от сегодняшних твоих подвигов не осталось и следа – мне пришлось бы убить тебя, чтобы выяснить подробности. - Да… Спасибо… мой Лорд, - Долохов был близок к тому, чтобы снова свалиться в беспамятство; он перевел глаза на напарника, - Как… Ты помнишь, Торфин? - Как это случилось? – переспросил Лорд, - Это мы узнаем от Роула. Его память пострадала меньше твоей, и у меня есть средство ее подхлестнуть. Глотни еще укрепляющего, и пойдем. И…, - Лорд помедлил, обводя комнату взглядом, - Драко, ты мне понадобишься. Остальные свободны. Долохов с трудом поднялся на ноги. Драко, не дожидаясь команды, подставил командиру плечо и с удивлением заметил, как долгий, неопределенный взгляд красных глаз Господина остановился на нем, как будто нашел в этом жесте что-то особенное. - Садись, Тони, - спокойно кивнул Лорд на диван в углу, - будем разбираться, что именно пошло не так. Задание ты, как я заметил, помнишь. - Так точно, - Долохов вытер пот со лба и тяжело осел на диван. - Кое-что я уловил, - Повелитель говорил без гнева, по-деловому; Драко наблюдал, затаив дыхание; зачем его пригласили в святая святых организации, на подобное совещание, он даже боялся думать, чтобы не спугнуть - Вы вышли на объект, но, когда вы вошли в помещение, там были только двое его дружков. Тем не менее, вы не смогли убить обоих, и кто-то из них оглушил Роула. Дальнейшего ты не помнишь, а он был без сознания. Тот, кто накладывал обливиэйты, не знал, что на бессознательных они действуют иначе. Дальше Торфин очнулся, взял тебя, сумел вспомнить координаты Ставки, но не сумел – сегодняшний пароль. Судя по тому, что я видел в той таверне, драки не было. Там совершенно чисто. Твои соображения? Роул, о котором говорили, как о неодушевленном предмете, переминался с ноги на ногу посередине комнаты. - Что-то не сходится, мой лорд, - проговорил Долохов, - предположим, мы вдвоем не смогли убить двоих школьников с первого удара, хорошо. В конце концов, мы оба знаем, что у меня проблемы с действиями против подростков. Возможно, они как-то заслонились – но времени нанести ответный удар у них не было бы. Мы среагировали бы раньше. Не под наркозом же мы там стояли? И что значит, не было драки? Выходит, два подростка ответили на наш неожиданный удар быстрее, чем мы по второму разу произнесли «авада кедавра»? И поразили сразу обоих? Невозможно. - Я тоже так думаю, - заметил Лорд, - и именно в этом нам следует разобраться. У Роула повреждена память, но не особенно сильно. Думаю, что если он очень захочет вспомнить, то мне удастся связать концы с концами. Ты очень хочешь вспомнить, Роул? - Да, мой лорд, - ответил тот, бледнея. Лорд вгляделся в его глаза. - Пока что не очень. Драко, подойди. Тебя ведь учили легилеменции? Ты должен понимать, что мозг способен в ограниченных пределах воссоздавать утраченные связи, если к тому есть стимул. Тебе придется мне ассистировать. Ты будешь создавать стимул, а я попытаюсь уловить связь. - Да, мой лорд, - выдохнул Драко. Ему было страшно. - Немного боли, немного страха. Беллатрикс уверяет меня, что твое круцио безупречно. Покажи мне. Драко закрыл глаза. Одно дело круциатить мишени или даже врагов – на расстоянии, во время схватки – и совсем другое подвергнуть пытке спокойного светловолосого Роула, с которым они вчера два часа провели в грифятнике, испытывая птичек. Которому он, Драко, два дня назад залечивал рану. Роула, который положил руку ему на плечо, когда Долохов просил за него Лорда. Не говоря уже о том, что на глазах Долохова придется пытать его напарника... Лорд смотрел выжидательно. Драко в отчаянии перевел глаза на Долохова, тот уставился в пол и совершенно не собирался ему помогать. - Не стоит смотреть на Антонина, Драко, - терпеливо посоветовал Лорд, - это тебя отвлечет. Смотри на свой объект. Драко поднял палочку. Раздражение – вспомнил он. Можно просто использовать желание, чтобы все кончилось. Он нацелил палочку на человека, как на уроке, твердя себе, что делает это затем, чтобы все кончилось. Как можно скорее кончилось. И произнес заклинание. Роул упал сразу. И сразу же закричал. - Неплохо, - произнес Лорд, - даже лучше, чем я думал. Помоги ему подняться. Он вгляделся в глаза Роула и серьезно кивнул. - Взгляни, Тони, - Лорд извлек из виска тоненькую нить, но не стал опускать ее в думосбор, стоявший на полке справа, а просто швырнул на стену, и по стене расплылось серебристое пятно, и в нем движущаяся картинка. Детальнее реальной. Лорд движением руки погасил все свечи. Теперь комната была освещена лишь огнем камина, - Смотри. Они просто падают, а ступефай летит из пустоты. Возможно, из-за окна? - Через стекло, что ли? Да они и упасть так быстро не могли, не та реакция, - мрачно прокомментировал Долохов, - там где-то засада, и их кто-то уронил. Кто-то с реакцией профи. - Так что же, выходит, вас ждали? – Лорд нахмурился. - Я не расставался с Роулом ни на минуту с тех пор, как поставил ему задачу, - твердо ответил Долохов, - так что, если вы подозреваете утечку, Милорд, то из нас двоих… - Не будем спешить с выводами, - оборвал его Лорд, - Драко. От тебя сейчас зависит жизнь двух моих старых друзей. Еще раз. Роул снова оказался на полу. Это повторялось круг за кругом, Драко сначала трясло, а потом уже перестало, он просто накладывал круциатусы и пережидал рассуждения лорда. - Засады не вижу, разиллюзионных не вижу тоже. Ступефай пришел из пустоты, внутри комнаты. Поттер там все-таки был, я ведь дал тебе маячок, - заключил, наконец, Лорд, - и это значит, что он в состоянии становиться невидимым. Интересно, почему Северус меня не предупредил, но это уже не ваша забота. Он и был засадой. Я, кажется, уловил что-то вроде распахнутой мантии на мгновение. - Да, у парня реакция. Эффект неожиданности к тому же, - признал Долохов, - боюсь, мы потеряли секунды полторы в самом начале, потому, что хотели убедиться, что не заавадим самого Поттера вместо его людей. И дали ему время собраться. Возможно, выдали себя. - Нет, Тони, вы себя не выдали, - возразил Лорд, - он просто был наготове. Они там говорят про След – они готовы к тому, что мы можем отслеживать Поттера и после совершеннолетия. К сожалению, След можно забыть снять, но нельзя привесить заново. Об этом мы не подумали. Исправим по возможности. Значит так, Тони. Первое. Предупредить всех о мантии – будем пока называть это так. Всю боевку. Второе. Будем искать всех троих – они уже не разделятся. Третье – прочесывать дома орденцев под видом новобранцев пойдут твои люди; думаю, в каком-нибудь они рано или поздно засветятся. Готовь всех, кого можешь привлечь. - Так точно, - Долохов поднялся. - Подожди, - Лорд обернулся к Драко, - ты по-прежнему хочешь служить в боевой группе, мальчик? Драко сглотнул. Подумав, кивнул – говорить сил не было. - Возьмешь, Тони? – Лорд посмотрел испытующе. Как-то странно внимательно. - Взять возьму, Милорд, парень хороший, - Долохов нахмурился, - но в боевое дело ему теперь долго нельзя. Лажать будет. Тем более, по домам врагов ходить. Сорвется. Круцио по своим дело такое, контроль у новичков ломает напрочь. Драко вздрогнул от такого предательства. Лорд приблизился к Долохову, и с интересом посмотрел в глаза. - Тогда зачем берешь? Что у тебя такое с Малфоями, Тони? Долохов покосился на Драко. Явно не хотел говорить при нем. Лорд ждал. - Ничего особенного, - неохотно ответил Долохов, - я когда-то хорошо знал эту семью. Прошлое поколение. И в Малфой-мэноре бывал. Подростком. У Абракаса. - Я недавно слышал совсем другое, - холодно заметил Лорд, - меня удивляет твое сочувствие Люциусу вопреки моей воле. Впрочем… Буду откровенен. Ты мой старый друг, Антонин, и меня больше удивляет твое недоверие мне. Или, может быть, твоя чрезмерная скромность. Многие на твоем месте просто попросили бы меня о награде в удобный момент, а ты предпочитаешь добиваться благосклонности волшебника, лишенного палочки, за моей спиной. Делая ему комплименты и опекая его сына. Сына, на которого, замечу, моя опала отнюдь не распространяется, и который не нуждается в твоей защите. Драко обмер, но его реакция никого не интересовала, как и стоны оставленного на полу Роула. Повелитель смотрел только на начальника своей боевки. Долохов побледнел и с усилием выпрямил спину. - Мой Лорд, - возмущенно сказал он, - Я не знаю, кто и что вам наболтал, но вы всегда можете проверить мои мысли. Лорд тихо засмеялся. - Хватит с тебя легилеменции на сегодня, Тони. Ты устал. Ты давно заслужил возможность расслабиться, и, в любом случае, я на тебя не сержусь. Мне всегда нравилась твоя старомодная верность традициям, даже самым смешным из них. Драко, - в его голосе проскользнуло шипение, - помоги Роулу добраться до постели, дай ему зелий на свое усмотрение, а потом пришли сюда твоего отца. Драко на неверных ногах вышел из кабинета Лорда, левитируя находящегося без сознания Роула и всем сердцем желая, чтобы этот день оказался каким-то безумным сном. Его мир, только что начавший собираться по кусочкам, снова рухнул.
Долохов Кровь стучала у Долохова в ушах. Он знал, что зарвался, действуя поперек экзекуций, которые Лорд устраивал Малфоям – зарвался из самому ему не до конца понятных мотивов. Из уважения к древнему и гордому роду, в память Абракаса, с которым разошлись к концу жизни практически во всем, а может быть, в память счастливых дней, проведенных в этом доме в детстве и молодости в качестве гостя. Или по старой привычке гасить раздоры в организации, А может быть, просто под влиянием порыва, после того эпизода в сердцевине Мэнора, куда Люциус не задумываясь допустил его, чужака, лишь однажды, под старость, переступившего порог собственного родового дома. Дома, разрушенного до основания. Или из наивной любви ко всему красивому и от нелюбви к бессмысленному разрушению – хватало в его жизни и необходимого, чтобы добавлять еще. В любом случае, он был готов к выговору или наказанию, но к такой унизительной награде он был не готов точно. Лорд пространно и благосклонно обсуждал с ним подробности грядущих операций, заставляя концентрироваться на теме беседы, пока изжелта-бледный Люциус не показался в дверях. Долохов поднял голову, почти уверенный, что Лорд сейчас улыбнется и скажет, что пошутил. - Люциус, - Лорд ни кивком не ответил на поклон хозяина дома, только прищурил красные глаза с угрозой, - Ты, оказывается, завоевал сердце моего старого друга. Я думаю, сейчас не время начальнику моей боевой группы отвлекаться на переживания по поводу твоих, - он резко подчеркнул эти слова, - прекрасных глаз, - Люциус молчал. Лорд ждал реакции, и, лишь убедившись, что ее не последовало, приблизился и продолжил, - Поэтому ты сейчас пойдешь с Антонином, и сделаешь все, что он тебе скажет. И не выйдешь из его комнаты до утра. Тебя ничего не должно здесь удивить, не так ли? Ты в прошлые времена не раз просил у меня такие подарки и получал их. Долохов поднялся на ноги, лихорадочно подбирая слова отказа, но Лорд его опередил. Договорил неторопливо. - Сейчас твоя очередь, Люциус, и я не думаю, что Тони единственный поклонник твоей красоты в этом доме. Что ж, наконец-то и тебе нашлось полезное применение. Долохов смотрел в сторону, но все равно ощущал, как задыхается Люциус, пытаясь найти ответ. Кажется, если бы у того была палочка, он бы сейчас добровольно приставил ее к горлу и произнес «авада кедавра». Долохову и самому на миг показалось, что это был бы лучший выход. Он, наконец, нашел в себе силы взглянуть на Малфоя. Тот бессознательно теребил узкий воротник и все не мог произнести ни слова. Но готовился, кажется, сказать что-то, что будет таким же верным самоубийством, как авада. - Пойдешь сам, или под империо? – поинтересовался Лорд. Долохов наклонил голову, не то чуть поклонился, не то просто набычился, и подошел, крепко взял Малфоя под локоть. - Я ваше империо сегодня, после всех пертурбаций, просто до утра не сниму, Милорд, - сдержанно заметил он, - идемте, Малфой. Он в жестком захвате вел Люциуса по коридору, надеясь, что тот не опомнится и не попытается сделать что-нибудь непоправимое, пока они не останутся одни. Когда-то, до первого ухода Повелителя, молодежь в организации и правда поигрывала в такие игры; нравы были более, чем вольные, партнерами менялись только так, ночи любви разыгрывали и в карты и в фанты, да и сам Лорд порой в насмешку отдавал провинившихся на потеху любимчикам. Того же Снейпа на глазах Долохова действительно пару раз швыряли в объятия Малфоя. Но Лорд всегда помнил о настоящих взаимоотношениях. И когда кое-кому подумалось втянуть в те же шутки Игоря, нервного и чувствительного к малейшей обиде… Лорд не стал сердиться, узнав, что Тони без церемоний надолго лишил обидчика возможности даже думать о сексе. И, в любом случае, это еще никогда не было ТАК – всерьез, без всякого привкуса игры, против воли обоих. Долохов пропустил Люциуса вперед и захлопнул за собой дверь, наложив все возможные заклятия. Тот остановился посреди комнаты, и, наконец, разлепил бледные губы. - Что я должен делать? – спросил он. Его рука нервно мяла воротник, теребила застежку мантии. - Ничего вы не должны. Ложитесь и спите, - почти грубо ответил Долохов. Он был смущен и очень зол, - вот вам постель. Могу огневиски налить, если хотите. Выпустить не могу. Он загремел посудой, выковыривая из буфета два чистых стакана. Выпить хотелось просто невыносимо. - Что это значит? – раздался какой-то замороженный голос Люциуса из-за спины. - Вам велено провести в моей комнате ночь, и вы ее здесь проведете, - через плечо бросил Тони, не поднимая головы, - Если только не предпочитаете вернуться сейчас вдвоем в кабинет к Милорду и заавадиться там со мной на пару, - Долохов налил два стакана и повернулся, с трудом заставил себя взглянуть Люциусу прямо в глаза, - Что до меня, то я готов. Малфой все так же теребил застежку у горла. Тони поставил перед ним стакан с огненной жидкостью – блондин непроизвольно сделал шаг назад, когда он подошел. Долохов вздохнул и опустился в кресло. Сделал сразу огромный глоток, в надежде, что обожжет и приведет в чувство – не обожгло, прошло как вода. Потом еще один. Люциус все еще стоял статуей, отгороженный столом. - Послушайте, - произнес Тони устало и все еще сердито, - Лорд знает меня сто лет без малого, он читает мои мозги через день – не в наказание, для скорости сообщений просто – и он знает, что я не по этой части. Если бы Повелителю было угодно, чтобы вас сегодня изнасиловали, он нашел бы, кому это приказать. Любителей хватает. Он – он просто хотел дать мне урок. Мне, а не вам. Чтобы не лез не в свое дело. - А вы полезли, - Люциус смотрел без всякого доверия; он так и не сел и не прикоснулся к выпивке. Тони глотнул еще, не обращая внимания на напряженность собеседника. - А я полез, - подтвердил он, - Сдуру. К тому же какая-то сука подслушала наш с вами разговор позавчера. Я неудачно пошутил, если помните, ну и… Лорд не любит почему-то, когда политики находят общий язык с людьми из боевки. Опальные политики в особенности. Люциус наконец протянул руку и взял бокал. Отхлебнул осторожно. - Это как раз нетрудно понять, - как бы про себя произнес он. Долохов пожал плечами. - Короче. В качестве трофея вы меня не интересуете. Я вообще не интересуюсь…, - Тони осекся, не в состоянии подобрать слова. Насилием? Первый боевик Лорда не интересуется насилием. Смешно. Он поднялся, всем телом чувствуя сокрушительную усталость от сегодняшнего дня, отвернулся и стал старательно трансфигурировать кресло у камина в кушетку. - Не интересуетесь мужчинами, вот как? – в голосе Люциуса вдруг откуда-то взялся вызов. Странный вызов. Как будто тот был уязвлен, что его не хотели. - Не интересуюсь теми, кто не интересуется мной, - неловко пояснил Долохов, и сам вспылил от своей неловкости, - Вы знаете, сколько мне лет? Меня не возбуждает идея трахать трясущееся нечто, которое мечтает, чтобы это поскорее закончилось. Так вам понятно, мистер Малфой? Теперь мы можем спокойно лечь спать? Он отошел налить себе еще огневиски и с бутылкой вернулся к столу. Малфой сидел, откинувшись в кресле, и поглаживал стакан двумя пальцами. Руки его подрагивали. - Зачем вы вообще вмешались, Антонин? – тихо спросил он. Долохов взглянул исподлобья. - Вы можете позвать эльфа и потребовать какой-нибудь закуски? – деловито поинтересовался он, не отвечая, - На свой вкус. Люциус слегка улыбнулся. - Мне приказано исполнять все ваши желания, - он автоматически хлопнул в ладони, и сказал появившемуся эльфу несколько слов то ли по-итальянски, то ли по-французски. На столе практически мгновенно появилось блюдо с сырами и ветчиной и хлебная корзинка. - Вот именно за этим, - прокомментировал Долохов, - Ваши эльфы не перестали вас слушаться, - Он потянулся за бутербродом и тут же почувствовал, что от усталости не может есть, - И вообще, магия у вас не в палочке, а в крови. Утратив палочку, вы утратили лишь возможность выполнять определенные заклинания. Но не утратили ни одного из прав, принадлежащих чистокровному волшебнику из древнего рода. В том числе и права на поддержку и уважение равных. Я слишком стар, чтобы забывать такие вещи. Люциус задумчиво потер лоб ладонью. - Не знаю, кто еще думает о таких вещах, - он невесело усмехнулся, - кроме пожилых идеалистов вроде вас. Подумать только, вы даже отказались от подарка Лорда. Роскошный подарок… то немногое, что осталось от Малфоя. - Ваш сын, - веско уронил Тони, - Ваш сын думает о таких вещах. Вам известно, что он вызвал на дуэль втрое более сильного противника за то, что тот посмел неуважительно о вас отозваться? Люциус снова заледенел. - И… когда? – медленно спросил он. - Десять дней назад. К счастью, у него хватило ума попросить меня в секунданты, а противник оказался нечистокровным, - Долохов осклабился, - так что я просто скрутил подлеца и выдал вашему юноше головой. С рекомендацией выпороть или выебать, на что темперамента хватит. Впрочем, молодой Малфой, как мне показалось, обошелся словесным уроком. Люциус судорожно отхлебнул еще спиртного. - Кто? – коротко спросил он. - Позвольте мне умолчать об этом, - мрачно ответил Тони, - я полагаю, ваш мальчик сполна рассчитался за все, и я не хотел бы, чтобы эта история имела продолжение. Как видите, Милорд и так недоволен моим вмешательством в дела вашей семьи. Теперь они сидели друг напротив друга, медленно пили огневиски и молчали. Напряженность куда-то ушла. Тони вдруг некстати вспомнился тот последний день перед первым арестом, когда они так же молча, расслабленно, сидели и пили с Игорем. И казалось, что впереди вся жизнь. А впереди был Азкабан – и ни одной встречи больше, если не считать допросы. Но эти мысли были под запретом. Долохов поднялся. - У меня был длинный день, Люций, - сказал он, - Длинный, на редкость паршивый день. Давайте спать. Долохов подошел к камину, трансфигурировал какую-то фигню в одеяло, и через голову стянул клетчатую маггловскую рубаху, в которой так и проходил весь день после охоты на Поттера. И остановился, напоровшись на пристальный взгляд Люциуса. Он развернулся навстречу этому взгляду – просто по привычке встречать любую атаку грудью. Долохов не был красавцем – немолодой мускулистый мужик, жилистый и подтянутый, самого обычного сложения – и совершенно не представлял себе, что именно в его обнаженном торсе может привлечь такое неотрывное внимание. - Что? – спросил он с легким удивлением. - Должен же я рассмотреть, чего лишился, - почти томно протянул Люциус, продолжая его разглядывать. - Рассмотрели? – Долохов был намеренно резок. Тот подошел. Вызова больше не было, только странная нервозность и чуть расширенные глаза. - Столько отметин, - произнес Малфой, пробегая взглядом по многочисленным долоховским шрамам. Он шагнул еще ближе, как будто его притягивало это зрелище. Провел пальцем по кривой полоске от удара заколдованного ножа, пересекающей грудь чуть повыше сердца. Тони пожал плечами. - Жизнь длинная. Шрамы его не смущали. Нисколько. Смущало пристальное внимание блондина. - Хотите взглянуть, чего лишились вы? – вдруг нервно поинтересовался Малфой. Если бы это хоть чуть-чуть больше походило на заигрывание, Тони отделался бы какой-нибудь сальностью, или просто послал к мантикорам. Но в глазах Люциуса была тоска. И неуверенность, так не идущая к образу. Долохов промолчал. Люциус неверными пальцами расстегнул застежку мантии – та упала к ногам - потом пуговицы рубашки… На светлой и безупречно чистой коже три десятка довольно свежих рубцов от однотипных заклятий смотрелись совсем не так, как на поросшей вперемешку темными и седыми волосками груди Тони. Люциуса они действительно уродовали – красные, розовые с желтым отливом, синевато-коричневые отметины на белом. Оскверняли его совершенство, смотрелись чужеродно, страшно почти. Тони медленно провел рукой по одной из полос. - Это несложно свести, - сказал он, - жаль, я не тот человек, который может помочь с этим. - Я не в состоянии их никому показать, - с трудом выговорил Люциус. Его челюсть стукнула, как будто мускулы лица сопротивлялись словам. Долохов провел жесткими подушечками пальцев еще по одной отметине. - Но вы уже показали, - заметил он, - Это аврорат, как я понимаю? Тот кивнул. - Лорд знает? – Тони продолжал прикасаться зачем-то, прослеживая пальцами рубцы, сверху вниз. Как будто было важно продемонстрировать, что эти полоски не вызывают у него отвращения. - Лорд не считает это оправданием. - Я знаю, что это невозможно выдержать, - спокойно ответил Долохов, - я пытался. - Насколько я знаю, вы ничего не выдали, - Люциус вздрогнул, и Тони чуть сжал его плечо. - От меня этого и не требовали, - просто ответил он, - сведения были не у меня. Что я мог им рассказать – состав боевки? Они его знали. Люциус промолчал. Долохов тоже не стал уточнять. - По крайней мере, теперь я понимаю, почему Милорд на вас так сердит, - произнес он, - Рад, что вы вообще остались живы. Некоторых вещей он не прощает; пределы человеческих возможностей просто перестают его интересовать. Так же как и… любые другие подробности. Малфой с трудом выдавил какое-то подобие улыбки. - Короче говоря, вы немного потеряли, Тони. Это прозвучало так отчаянно, что Долохов не смог промолчать. - В иных обстоятельствах, - тихо проговорил он, снова прикасаясь к рубцам на теле Малфоя, - я хоть сейчас показал бы вам, как мало значат эти… следы на вашей коже. Люциус грустно улыбнулся. - При других обстоятельствах вы бы их не увидели, - почти прошептал он, - не думаю, что вас прельщает тот…, - он чуть запнулся, - способ заниматься любовью, к которому я… привык. Тони улыбнулся в ответ. - Иногда это не имеет значения, знаете ли. Люциус заглянул ему в глаза. - Вы так думаете? – спросил он немного растерянно. - Да, - Тони снова дружески сжал плечо блондина, и отстранился, - Давайте подумаем, что нам делать, Люций, - предложил он, - я не умею лгать Повелителю. Совсем. Но если я просто попрошу его дать мне время, то… Он уважает мои предрассудки, и он не станет унижать вас у меня на глазах, пока, - он смущенно осекся, - короче, пока верит в то, что ему наболтали о нас с вами. - Вы рискуете, - проговорил Люциус. Тони не смог сдержать усмешки. - Тоже мне новость, - хмыкнул он. - Нет, вы серьезно рискуете ради меня, Антонин, - Люциус встряхнул волосами и вдруг стал похож на себя прежнего, расчетливого светловолосого интригана, - тот, кто нас подслушал, скорее ваш враг, чем мой. Дополнительно настраивать против меня Повелителя, как вы сами видите, нет никакой необходимости. А это значит, что за вами наблюдают. Тони пожал плечами. - Ну, пусть наблюдают. Я не делаю ничего, что могло бы повредить нашим целям. Когда Повелитель узнает правду, я с ним объяснюсь. Получу взыскание за самоуправство, не привыкать. Ну да, я бываю сентиментальным ослом временами, особенно когда дело касается моих друзей, но если бы это всерьез мешало делу… Он не терпел бы меня так долго. Он отстранил бы меня намного раньше. Люциус взглянул задумчиво. - По правде говоря, - медленно сказал он, - мне никогда это не приходило в голову, но… Возможно, он не просто это терпит. Возможно, ваша искренняя вера в связь между Старыми семьями… Многие вещи для него неочевидны. Я не хочу сказать, что Повелитель чего-то не понимает, но понимать одно, а впитать с молоком матери совсем другое. В конце концов, сам он явно вырос не в родовом замке. Родословие потомков Салазара обрывается в семнадцатом веке. - Уверяю вас, я тоже, - Долохов прищурился, - отнюдь не в родовом замке. Если хотите знать, я впервые увидел свой фамильный дом два года назад. Выпросился в Россию после того побега. Именно в это время погиб Игорь. Это было особой милостью Лорда – назначить расправу с Каркаровым на тот срок, когда Тони отсутствовал. Долохов изо всех сил старался не думать обо всем об этом. По большей части получалось, но иногда… Люциус кивнул и промолчал. Долохов шагнул к столу, где все еще стоял его стакан, и почти залпом опрокинул в глотку огневиски. И вот так всегда, в самый неподходящий момент. - Милорд никогда не станет интересоваться подробностями моей личной жизни, - выговорил он, отгоняя призраки прошлого, - Это совершенно не в его манере, поверьте. Том всегда был не то, что безразличен, а просто-таки астрономически глух к сердечным делам и дружбам сподвижников; воспринимал подобные связи как разновидность проклятий подчинения, как слабую версию империо; учитывал в делах, но никогда не принимал по-настоящему. Об этом, впрочем, Тони разговаривать не мог ни с кем. - Но какую-то картинку он непременно краем глаза увидит. Так что… Если вы не против, - Долохов чуть подтолкнул Люциуса к постели, - Нам имеет смысл уснуть рядом. Не дергайтесь только, уверяю вас, мне приходилось спать рядом с боевым товарищем куда чаще, чем… Чем спать с кем бы то ни было, ну, вы меня поняли, я надеюсь. У чертова Малфоя был какой-то талант смущать одним своим присутствием. Тони ощутил, что снова краснеет. Люциус, как почувствовав, вдруг облегчил ему задачу - непринужденно обвил шею рукой, притянул в постель. Повозился, устроился, спрятал лицо в изгиб между плечом и шеей. Замер. Не то сразу же уснул, не то… Тони не стал об этом думать. Он просто обхватил теплое и гибкое тело руками, закрыл глаза и отпустил самоконтроль, только и удерживавший его в сознании после всех сегодняшних передряг. И, засыпая, еще чувствовал влажное дыхание на своей коже, и то, как бессознательно прижимаются к нему в поисках защиты, как… как не было уже черт знает сколько времени, и вряд ли будет снова.
Читатель заметил, что вы неправильно оформляете прямую речь. - Вы можете позвать эльфа и потребовать какой-нибудь закуски? – деловито поинтересовался он, не отвечая, - На свой вкус. Надо так: - Вы можете позвать эльфа и потребовать какой-нибудь закуски? – деловито поинтересовался он, не отвечая. - На свой вкус. Советую поинтересоваться правилами ее оформления в учебнике русского языка.
Отправлено: 16.06.08 01:21. Заголовок: Снейп Сплетни в орга..
Снейп Сплетни в организации расходятся быстро, и к следующему большому сбору я уже очень хорошо представляю себе, что увижу. Драко больше не сидит рядом с отцом, и вообще старается не смотреть в его сторону. Он бледен, видно, что не высыпается, он отчаянно демонстрирует независимость и готовность к отпору – хотя никто его, собственно, не задевает. Боевики просто обходят Драко стороной – к участникам экзекуций в боевке отношение сложное, тем более, когда речь идет о юноше, не понюхавшем вдоволь круциатусов в настоящих драках. Я ловлю взгляд Драко и снова, как в прошлый раз, начинаю демонстративно разглядывать Люца, раз уж мальчику это так неприятно. Люци сидит с непроницаемым выражением лица – знаменитая малфоевская маска снова на своем месте. Думаю, ненадолго, до первого появления Лорда. В зал заваливается группа бойцов в форменных аврорских одеяниях, и сразу становится шумно – казарменный юмор, приветствия через всю комнату. Белла визгливо хохочет. - Хороши красавцы…, - тянет она, - Флинт, детка, тебе так идет красный цвет. Оставайся в аврорате, радость моя, все аврорки твои будут. Маркус Флинт смущенно хмыкает, скидывает аврорский плащ. - Ну извини, - говорит он, - Приказ Милорда. Ничем не могу помочь. - Миссис Лестранж, не нужно язвить, пожалуйста, - вмешивается вежливый Яксли, - да, государство теперь это мы, пора привыкать. - Государство, Яксли, это у нас ты, - Долохов пробирается к столу, тоже скидывает аврорский плащ, приобнимает приятеля за плечо, - а мы так, погулять вышли. В красных тряпочках. Хорошо тебе, Белл, смеяться, а мне на старости лет в собачьих обносках по Лондону таскаться, знаешь... Не особенно. Зато, надо сказать, эффект поразительный. Господа гриффиндорцы через одного при виде официальной формы немеют и теряют всякую способность к сопротивлению. Что значит – положительные, законопослушные люди. Не нам, охламонам, чета. Он неторопливо проходит вдоль стола, почтительно целует руку Нарциссы и усаживается рядом с Люциусом. Надо же, какая неожиданность. Я поднимаю бровь и успеваю заметить, как Драко бросает на обоих взгляд, полный ненависти и стыда. Долохов щурится, разглядывая присутствующих, и тихо что-то рассказывает Люциусу. Мне очень хочется прислушаться, но в зале шумно. Малфой, к моему удивлению, начинает что-то набрасывать на листке пергамента; Долохов внимательно слушает пояснения. Поднимает голову, и его командный голос легко перекрывает шум. - Флинт, Розье, идите-ка сюда. Через минуту на том конце стола возбужденно переговаривается целая толпа штурмовиков. Белла подходит тоже. Рыжий Ивэн Розье, боком присев на стол, тычет в схему пером. Я, наконец, понимаю, что происходит нечто более важное, чем мои эксперименты с нервами Драко Малфоя, и подхожу. - Я могу помочь? Я впервые за все это время оказываюсь совсем близко к Люциусу, прямо за его спиной. Он вздрагивает от моего голоса, и на спинке стула, разделяющей нас, тут же оказывается рука Долохова. Боевик оборачивается и вполне доброжелательно произносит: - Вполне возможно, что и можете. Вы хорошо знаете Грингготс, мистер Снейп? Ну да. Разумеется. С детства исходил все коридоры. Долохов тут же теряет ко мне всякий интерес. А вот Люц напряжен. Очень напряжен. Нужно знать его так хорошо, как знаю я, чтобы увидеть, до какой степени. Он чуть заметно пригибает голову и плечи его каменеют. Он не то боится того, что я могу сказать или сделать, не то ждет этого. Забавно. Никогда не думал, что доживу до того дня, когда Люциус Малфой будет с таким трепетом прислушиваться к моему дыханию у себя за спиной. - Мистер Малфой, - как-то очень мягко произносит Долохов, - вы мне будете нужны на полигоне. Мистер Гойл и половины этих подробностей не знает. Сразу после собрания, и боюсь, что как минимум до утра. Извините, Нарцисса. Кто-то фыркает и немедленно затыкается под взглядом русского бандита, но мне уже не до психологических наблюдений. Они собираются брать Грингготс. Скоро. Я лихорадочно соображаю, успею ли вырваться из ставки, и как-то связаться с Люпином. Передавать через Аберфорта бессмысленно – будет поздно. - Северус, - штурмовики так галдят, что Лорду в кои-то веки удалось войти незамеченным. Сейчас его отчетливый голос, который почему-то отлично слышен сквозь любой шум, как будто выключает звук радио – мгновенно наступает полная тишина. Я подхожу и низко кланяюсь. - У меня есть для тебя новости, Северус. Министр, - этот титул звучит непередаваемым сарказмом, - только что назначил тебя директором Хогвартса. Через три недели ты отправляешься по расписанию, с Хогвартс-экспрессом. Все молодые люди школьного возраста едут с тобой. Недоучки мне не нужны. Я кланяюсь еще ниже, перед глазами все плывет. Лорд, кажется, только сейчас замечает остальных. - Что здесь происходит? – холодно интересуется он, глядя на толпу бойцов – красные и камуфляжные мантии вперемешку – окруживших Малфоя и Долохова. - С Грингготсом практически разобрались, - удовлетворенно докладывает последний, – мистер Малфой знает большую часть подвалов. За ночь поднимем макет, завтра разведем подразделения, и начиная с завтрашней ночи – когда прикажете, мой Лорд, тогда мы и готовы. Только прошу на один день обе Базы снять со всех зачисток и на полигон. И еще десяток дементоров не помешал бы с той дамой-контактером. Гоблины их очень не любят, ну, и в подземельях они помобильнее людей. - Хорошо, - Лорд кивает; не похоже, чтобы он был в особом восторге, - послезавтра утром. Ночью у гоблинов пик активности, так что утром вам будет с ними куда проще. Яксли, ты обойдешься завтра без людей Флинта и Эйвери? Яксли кланяется и отвечает стандартным – да, мой Лорд. Волдеморт проходит на свое место во главе стола и позволяет всем сесть. Флинт подваливает поближе к Драко, а тот отшатывается от него, как от змеи; от желания сказать что-нибудь резкое мальчика явно удерживает только присутствие Лорда. Я догадываюсь, о чем сейчас думает юный Малфой. О симметрии. А вот старшего прилюдное внимание Долохова смущает куда меньше, чем должно бы. Чем должно бы… О чем я сейчас думаю, Мерлин и Салазар? Я изо всех сил заставляю себя следить за ходом совещания – обсуждаются назначения в министерстве, финансовые планы, и, главное, перестановки в Хогвартсе. Кэрроу на мою голову, и запрет на домашнее образование. Замечательно, то есть, вдобавок ко всему веселью я получу в Хогвартсе десяток аутистов и полтора десятка провинциальных маугли из семей вроде той, в которой воспитывалась матушка нашего Лорда. Когда народ расходится с собрания – я обратил внимание, что Лорд ни разу за все совещание не зацепил Люца, даже не взглянул в его сторону – я мимоходом улыбаюсь молодому мистеру Малфою. - Вы готовы к началу учебного года, Драко? – спрашиваю я. Он обжигает меня взглядом. - Да, директор, - теперь он будет в той же степени в моей власти, в какой был я под долоховским петрификусом. Драко закидывает голову жестом, от которого у меня больно, так больно тянет сердце, и чеканит, стараясь выглядеть независимым, - я готов. - Драко, - окликает Лорд, и молодой Малфой, наградив меня еще одним презрительным взглядом, устремляется к кабинету своего хозяина. Аудиенция один на один. Этому может быть только одно объяснение, и это объяснение мне очень не нравится. Возможно, я переоцениваю будущую степень своего влияния в Хогвартсе. Кэрроу догоняет меня в коридоре. - Директор, - он, кажется, слегка ошарашен новым назначением, - директор… По каким хоть книгам в седьмом классе сейчас ЗОТИ дают? Вот и мой шанс. - Как, вы не знаете? – я поднимаю бровь, - Обычно это решает преподаватель. - Преподаватель…, - Кэрроу хмурится. Он не такой уж плохой специалист по Темным искусствам, но преподавательского опыта у него нет, - Слушайте, директор, но министерские учебники теперь ведь, наверное, не подходят? - Это ваша забота, профессор Кэрроу, - насмешливо отзываюсь я. Его смущение приятно, - Извольте подумать еще и о том, сколько экземпляров избранного вами текста найдется на Диагон-аллее менее чем за месяц до начала учебного года. В библиотеке мы множественных копий не держим. - Н-да, - Кэрроу перетаптывается с ноги на ногу. - Ну, хорошо, - я немного смягчаюсь, - Я готов попытаться вам помочь. Идите, получите для нас пропуска на выход, попробуем что-нибудь выбрать и заказать нужное количество экземпляров прямо в школу. Надеюсь, бюджет Хогвартса это выдержит. Неделю-другую вы в состоянии обойтись без шпаргалки, если процесс затянется, я надеюсь? Тот кивает. Если он сейчас получит пропуска, то мне останется только избавиться от его общества в Диагон-аллее хоть на пять минут, уединиться и послать патронуса Люпину.
Драко Драко с закрытыми глазами сидел, развалившись на диванчике в купе Хогвартс-экспресса, покачивался в такт движению поезда и мучительно пытался думать. Хоть о чем-то. Думать, а не просто перебирать в уме впечатления последних недель. Напряженные лица вокруг – мальчик-который-исполняет-приговоры. Ни одного дружеского взгляда. Разве что… благосклонный голос Лорда. Распоряжения, звучащие почти просьбами. Три секунды круциатуса, так, отлично, Драко, теперь поднять. Попробуй легилеменцию – ты видишь, насколько это проще на болевом фоне? Твой отец тоже был хорош в этом ремесле; жаль, что он никакой легилемент. Жаль, что твой дед так рано умер, и мне пришлось отпустить Люциуса заниматься делами семейства. Вы были почти разорены, ты об этом знал? Драко закрывает лицо руками. Дедушкин портрет, имевший обыкновение подмигивать единственному внуку со стены по дороге в столовую, теперь поворачивается спиной. Даже Винс с Грегом смотрят на него как… нет, все очень вежливы, но в каждом их жесте, в том, как аккуратно стали отмеривать слова его друзья, сквозит не просто отчуждение – недоверие. Извечное недоверие солдата к штабисту. Да что там – штурмовика к палачу. На тренировках Долохов упорно ставит его в пару к Флинту, а тот все время стремится заговорить, ободрить, заклятия подает вполсилы, как больному, и это обидно, потому что и Винс Крэбб и даже туповатый Грегори уже обгоняют его и в заклинаниях и в рукопашной. У них практика, налеты, зачистки, конвоирование пленных, возвращения с победами и – Флинт всегда вовремя отвернется, а Чак Эйвери еще и сам нальет – огневиски по вечерам с песнями под гитару. И когда Пэнс гладит по голове рыдающего после первой в жизни реальной авады Винсента, при появлении Драко разговор замирает. Пэнси размыкает объятия, подходит, дружески берет Драко за руку и выводит из комнаты. И тихонько говорит: - Драко, не надо тебе здесь сейчас, ладно? Не обижайся… ребятам просто поговорить нужно. Целует в щеку и убегает к своим. Пэнси и появляется нарушить его одиночество. Она хорошая невеста, Пэнси, и честно выполняет все, что положено хорошей невесте. Драко не жалеет о помолвке, хотя и ему, и всем вокруг, разве что кроме самой Паркинсон, очевидно, что ее сердце уже принадлежит не ему. Не ему, а разбитному и отчаянному Дику Монтегю, с каждой второй операции притаскивающему то новый стишок, то веселую историю. Это совершенно неважно. Мама тоже ведь не выпускает руки отца ни в беде, ни в позоре, ни в опасности – и то, что каждый раз, когда мистер Тимоти Эйвери возвращается с очередной операции невредимым, на скулы Нарциссы Малфой медленно-медленно возвращается румянец, совершенно этому не мешает. Пэнс забирается с ногами на диванчик напротив, и мечтательно произносит: - Как же не хочется в школу-то… Мерлин-Мерлин-Мерлин, - переводит на Драко круглые болоночьи глаза, и интересуется, - А тебе? - У меня была не такая веселая жизнь в Ставке, как у вас, - высокомерно отвечает Драко, - я полагаю, хогвартская нагрузка мне сейчас покажется отдыхом. Пэнс улыбается, и меняет тему. - А Кэрроу клевый, да? Он женат, ты не в курсе? - Тебе-то какая разница? – Драко поднимает бровь, изображая негодование. - Мне лично совершенно никакой, ревнивое ты чудовище, - Пэнс тоже наигрывает, - А вот Милли он нравится. Сестричка у него только… на всех девчонок смотрит, как некромант на мугродье. - Милли твоей вчера Розье нравился, а позавчера Чак Эйвери, - фыркает Драко. Пэнси прыскает. - Много ты понимаешь, - шепчет она, расширив глаза, - Милли замуж надо. Скорее, понимаешь? - Не понимаю, - Драко подпускает ледка в голос, - не хочешь же ты сказать, что Миллисент… Она что, уже? До свадьбы? – срывается он на детское удивление. - Ты что? – Пэнси прыскает, - Ну ты и подозрительный стал, как за тебя такого замуж идти теперь? Она просто хочет побыстрее родить наследника, чтобы вернуться в боевку, пока война не кончилась. Соединиться с мужчиной своей мечты и вместе погибнуть, понимаешь? - Тоже мне мечта – вместе погибнуть, - усмехается Драко, - странные вы, леди. - Мечта как мечта, - Пэнси задирает носик и смотрит в окно, - Она, может, не смеет надеяться. Его сердце занято. - Пэнс, Ведьмополитен это зло, - назидательно произносит юный Малфой, - когда мы поженимся, ты эту дрянь выписывать не будешь. - Вот когда поженимся, тогда и не буду, - Пэнси надувается, но это тоже не всерьез, - Тоже мне, тиран домашний нашелся. Драко надоедает пустая болтовня. Он снова демонстративно закрывает глаза, и погружается в собственные мысли. Встряхивается только когда звучит имя декана. То есть, директора… - … а на ЗОТИ теперь будем заниматься боевой подготовкой, а на зельях варить и яды и приворотные сколько угодно, - договаривает его подруга, - А вот ты не знаешь, почему профессор Снейп такой нервный последнее время? Вроде бы, войну выигрываем, вроде бы он директор… Может… - Пэнс, если ты меня сейчас спросишь, почему не женат наш декан, меня стошнит, - предупреждает Драко. - Это как раз все знают, - усмехается Пэнси самодовольно, - девочки точно все. - Ну, и? – Драко поднимает бровь. - На нем проклятие, - драматическим голосом шепчет она, - Все, кого он полюбит, попадают в беду. - С таким гнусным характером это неудивительно, - с неожиданной для себя злобой заявляет Драко, - Без всякого проклятия. - Ты ничего не понимаешь в любовной магии. Характер это и есть оно. Проклятие, - с апломбом отвечает девушка. - А, то есть, если снять проклятие, то он станет белый и пушистый. И женится на какой-нибудь Миллисент. Которая быстренько родит ему кривоносого наследника и пойдет себе в боевку умирать рядом с… кем, ты сказала? - Я не говорила, хитрюга, - смеется Пэнси, - Это страшная тайна. С Долоховым. Драко корчит выразительную гримасу. - Он романтический и одинокий. Ну, то есть, это Милли так думает, - поправляется она, - А по-моему, душка и очень простой. Никаких там ужасных тайн и фатально занятых сердец. Милли просто сама романтическая дурочка, лучше бы состроила пару раз глазки, и все бы было чики. Кстати, - девочка снова расширяет глаза, - А ты знааааешь, что он с портретом твоего дедушки беседует? После каждой операции, многие видели. Совета просит. Вот поэтому у нас второй месяц все рейды как по маслу. Драко под каким-то предлогом выбирается в коридор, и прижимается лбом к холодному оконному стеклу. Конечно, хорошо, что Пэнси не знает про отца. Но как же больно все равно.
Долохов Стремительно пройдя по коридору, отделявшему совещательную комнату от прихожей, Тони мимолетно оглянулся через плечо и сделал то, что стало одним из его привязчивых нелепых ритуалов, не иначе, как признаком надвигающейся старости – если окажешься в этом месте один, приложить на секунду ладонь к тяжелой раме. Абракас улыбнулся и кивнул. Тони не удержался – прижался лбом к холсту. - Не хватает тут тебя, Эйби, - мрачно произнес он, - Тебя, Игоря моего и старшего Ваньки Розье. - Детей тебе не хватает, Тони, - хмыкнул старший товарищ, - усыновил всю боевку и за всех переживаешь. - Эйби, вот только не начинай, твою мать, - Долохов выпрямился и хлопнул по раме ладонью, - Какие мне, нахуй, дети в такой жизни? - Такие же, как у меня, - тот усмехнулся в пышные светлые усы, - Обормоты безмозглые. Один без палочки, другой… - Ребенок, - закончил за него Тони, - на всех обиженный. Эйби, ты прости меня, за младшего твоего я ничего не могу больше. Он мне не доверяет, и правильно делает, кстати, я бы на его месте тоже не доверял. - Ничего…, - Абракас Малфой потупился, набивая длинный чубук, - В Хоге парень сориентируется, я в него верю. - И поэтому морду воротишь, - беззлобно прокомментировал Долохов. - Поэтому. От Люци не ворочу, сам видишь, с него сейчас требовать чего-то…, - Эйби вздохнул, - Драко, я думаю, крепче. Холст наполовину завесился белесым трубочным дымом. Долохов поморщился, как будто мог ощущать запах малфоевского вишневого табака – очень он этого не любил в последнее время. Какая-то дрянь поселилась в глотке еще с Азкабана, то першила, то на кашель пробивала. - Эйби…, - Долохов помялся, - Слушай, скажи мне, а вот Том… - Я про Тома ничего сказать не могу, - портрет завесился дымом еще гуще, - Я его не воспринимаю. Я… как бы тебе попроще-то, Тони? Ну, вот, к примеру. Ты ведь понимаешь, что я тебя не глазами вижу? Долохов хмыкнул. - Не понимаю, но верю на слово. И чего? - Ну вот…, - Эйби задумался, - ну, вот я тебя вижу. Сейчас. Я вижу, что у тебя морда обожженная в очередной раз, и прядь седая на лбу, и свежий порез, прости, дорогой друг, в двух дюймах от неприличного места. Маггловские ботинки, маггловский же камуфляж, разиллюзионная мантия дюймов на двенадцать короче положенной почтенному магу длины. Я уже говорил, как это дико выглядит на пожилом человеке? - Спасибо, моя радость, - прокомментировал Долохов, - я уже понял, что ты меня видишь насквозь, вплоть до количества огневиски в желудке. Два раза по на два пальца, не трудись вычислять. Ну, и? - Ну, теперь, как я вижу Тома. Смотри. Я знаю, что он это он. Раз. Я чувствую, где он конкретно стоит, и куда смотрит. Два. И я знаю… ну, я знаю, что он не мертвец. Что это такая форма жизни. Это все. - Мнда…, - Тони задумался, - И что из этого следует? - А не знаю, - Абракас попушил усы длинными крепкими пальцами, безрезультатно пригладил буйную шевелюру, - Ты вот, например, уверен, что это тот самый человек, которому ты клялся и все такое? Долохов молча засучил рукав и продемонстрировал метку. - Убедительно, - хмыкнул Эйби. - Для меня убедительно, - веско уронил Тони, - Не согласен – разубеди. - И что ты сделаешь? – вдруг почти взвился тот; темперамент у кореша старого был когда-то взрывной, - Возьмешь Люциуса и уедешь к себе под Орел, Раша, Ю-эс-эс-ар? И он родит тебе шестерых прелестных девочек? - Ну вот еще ты меня подразни, - мрачно улыбнулся Тони, - ты, друг дорогой, знаешь, в каком месте у меня порез под штанами, так, наверное, и про Люца своего… - Я пошутил. Стал бы я так с тобой разговаривать, если бы ты…, - Эйби даже с места поднялся, - Тони, не уходи. Я неправ. За Люци тебе спасибо, и ничего больше. - Ну да. Если не считать того, что от мужика сын, считай, отказался, и что на него вся Ставка смотрит, как на долоховскую подстилку. - Вся Ставка знает, что у тебя подстилок сроду не водилось, а только неземные любови в количествах, - Эйби пошевелил усами, обозначая улыбку. - Не вся, Эйби. Они же мне не в дети, во внуки уже…, - Долохов безнадежно вздохнул. - Ага, ага. Бедняжка. Из трех новеньких девочек две в тебя по уши. Третья в мелкого Монтегю, впрочем, что намного безнадежнее. Тони запустил ладонь в волосы. - Вот обрадовал…, - тихо сказал он. Эйби не стал пошлить. - Ему тут без тебя тоже так себе, - негромко произнес, и снова выпустил дым. Побольше дыма, заслоняясь от взгляда. Долохов отступил в темноту коридора. - Так, Эйби, все, дорогой. Счастливо, я пошел. Не скучай тут.
Снейп. Если бы мне в июне сказали, что в сентябре я буду сидеть на возвышении в кресле Альбуса и наблюдать, как Большой Зал заполняется учениками, я рассмеялся бы. Я и сейчас смеюсь, впрочем, когда Минерва, обжегши меня взглядом маленьких темно-серых глаз, крайне слабо предназначенных для выражения столь сильных эмоций, садится рядом, делая вид, что меня больше не существует в природе. Я смеюсь, не обращая внимания ни на саркастический поклон лилипута Флитвика, ни на смехотворно обиженный взгляд Помоны. У входа в зал толпятся вновь прибывшие, и мисс Паркинсон так и вьется между своими так называемыми соратниками – между теми из моих семикурсников, кого уже отобрал на убой Темный Лорд. Шепчется с каждым. Мисс Гринграсс, редкостная тупица в зельях, трогательно расцеловавшись с Паркинсон и Буллстроуд, уходит к себе, за стол Равенкло, зато остальные явно что-то готовят. Ученики проходят и проходят, за столом Гриффиндора, несмотря на декрет Лорда, не хватает доброго десятка старшеклассников, не лучше дела и у Хаффплаффа, где традиционно учится много нечистокровных. Недостает в основном именно полукровок – родители-магглы ничего не понимают, а чистокровным нечего бояться. Смешно. Полукровка – теневой диктатор, полукровка – директор школы, полукровка, ну, или четвертинка, может быть, – об этом все, собственно, знают – министр. На полукровок не охотится и министерство, их презирают молча; просто как-то так получается, что далеко не каждому полукровке удается доказать свое происхождение от волшебника. Только когда столы практически заполнены, входят семикурсники моего бывшего факультета. Они идут, чуть напоказ покачиваясь, соприкасаясь плечами, как корабль волны разрезая море разноцветных детских голов, одинаковых мантий, полосатых галстуков. Демонстрируют новую собранность и новую расслабленность – дурацкую кошачью расслабленность боевика, не боящегося случайно пропустить чего-то поважнее заклятия. Уверенного в своей неуязвимости. Напрасно, замечу, уверенного – самые боевые умирают первыми. Две девушки и четверо молодых людей. И Драко. Драко идет и с ними, и как-то сам по себе. Чуть сбоку от своего друга Грегори Гойла, скользит, задумчиво глядя перед собой, и, когда они все с трех сторон занимают торец слизеринского стола, Драко тоже садится, и рядом, и вроде бы чуть в стороне. И смотрит, не вмешиваясь, когда те, улыбаясь, приветствуют младших – и каждый до мозга костей уверен, что его приветствие для однокурсника милость и честь. Слагхорн, через два стула от меня, выпрямляется, воинственно подкручивает крайне непригодные для такого обращения мохнатые усы, и, перегнувшись мимо брата и сестры Кэрроу, любезно мурлычет: - А хорошо идут, а, господин директор? Северус? Красиво идут. Я с трудом обозначаю ответную улыбку. По моим понятиям, эти дети идут на смерть. Мне, однако, наступает время подняться и что-то сказать. И я говорю. О том, что будет новый учебный год, о том, что послаблений в учебе не будет. Никому не будет – ни тем, кто привык получать такие послабления от прежнего директора – я снова чувствую презрительный взгляд Минервы – ни тем, кто посмеет вообразить, что теперь настал их черед. О том, что маггловедение не отменяется, ибо знание врага остается первоочередной нашей задачей. Новая преподавательница – желчная и сухая Алекто Кэрроу – приподнимается и отвешивает поклон. Четырнадцать лет между падением и возврашением Лорда Алекто провела в Калифорнии, в единственной в мире Академии Сопротивления Маггловской Экспансии.Она действительно знает о магглах немало. Их слабости, предрассудки, уязвимые места, нелепые верования относительно магии и разнообразные внутренние раздоры. Маггловский мир неоднороден. Все это, собственно, относится и к волшебникам, выросшим в маггловском мире, вне всякой зависимости от чистоты крови. Но об этом она вряд ли станет говорить на уроках. Ее брат Амикус получил свое назначение благодаря ей – он не более, чем посредственный маг, и знает о Темных Искусствах ровно столько же, сколько и большинство лордовских доверенных людей. Немало, но ничего особенного. Я говорю о том, что школа останется школой. Что успеваемость останется главным критерием успеха, и ни квиддич, ни успехи в боевых заклятиях, не станут индульгенцией – недоуменные взгляды от слизеринского стола сменяются подозрительными. Что любые неучебные сборища запрещены. Гриффиндорцы ропщут. Что взыскания с этого года нуждаются в утверждении директора – деканы трех факультетов дружно багровеют от злости. Что шляпа может приступить к работе – меня по инерции прожигают недовольными взглядами и после этой фразы, но шляпа Годрика начинает петь, и зал, наконец-то, окончательно затихает. Я не слышу фактически ни одного слова – я смотрю. Смотрю, как Драко Малфой медленно водит пальцем по поверхности стола, тоже, кажется, не слыша. Как он склоняет голову, и челка падает на лоб, свисает ниже, не то скрывая что-то, не то просто успокаивая. Как вскидывает глаза, и каким-то неуловимым не движением даже, а изменением внутреннего состояния фиксирует мой взгляд, и закидывает руки за голову, потягиваясь – какой пошлый, стандартный жест. Какой неотразимый удар в самое сердце. Нет, ниже. Шляпа задерживается на головах новичков намного дольше обычного, и мне требуется несколько минут, чтобы сообразить, что происходит. Они все хотят в Слизерин – все, кроме безнадежных грифферов. «Гриффиндор», - кричит шляпа, едва коснувшись курчавой головы, - «Гриффиндор». И иногда так же быстро «Слизерин», как для очередного Розье – редкий год в школе проходит без Эйвери или Розье, примерно как без Уизли. С остальными шляпа препирается. И потом, почти извиняясь, констатирует – «Равенкло» или «Хафплафф». Но и – гораздо чаще, чем обычно, - «Слизерин». Драко Малфой закидывает голову, отвлекается от своих мыслей, и наблюдает, с каждым выкриком «Слизерин» все выше поднимая брови. За слизеринским столом не хватает места. Пэнси Паркинсон пожимает руки малышне, приподнимается с места, чтобы поприветствовать каждого, подбадривает своих, но, тем не менее, аплодисменты становятся все тише – за тем столом все устали, за другими удивлены и смущены. К тому моменту, как к табуретке начинают подходить старшие – те, кого не отпускали из дому учиться – почти никто уже не аплодирует. Одна только неутомимая Паркинсон приветствует и высокую девушку с явно очень аристократическими чертами и неглупым тонким лицом – уважительным рукопожатием, и туповатого увальня – фамильярным похлопыванием по плечу; и, дружеским объятием, бледную четвероклашку, дрожащую, как будто она впервые оказалась на людях. Да еще за столом Хаффплаффа Захария Смит бросается на шею такому же голубоглазому блондину – об этом я кое-что слышал. Его кузен, еще один потомок Хельги, сильнейший погодный маг, так к пятнадцати годам и не научившийся управляться с палочкой. Развитая стихийная магия. Аномалия древней семьи. Бывает. Мисс Паркинсон определенно сильно изменилась за лето. В других обстоятельствах я счел бы это педагогической удачей. Сейчас… мне только не хватало, чтобы Слизерин обрел нового лидера. Я поднимаюсь, и пронзаю слизеринцев взглядом – чуть свысока и без всякого снисхождения. - Поскольку новые студенты в непропорциональных количествах распределены в Слизерин, - здесь нужно сделать длинную паузу, чтобы уставшие студенты снова обратились в слух, - я не считаю возможным возлагать подобную нагрузку исключительно на новых старост. Мисс Булстроуд, мисс Паркинсон. Вы займетесь адаптацией первого курса. Студенты, распределенные сразу на старшие потоки – полностью в компетенции старост курса. Мисс Долиш, мистер Честертон, - старосты-шестикурсники поднимаются с мест, - вы докладываете декану Слагхорну об успехах новичков старших курсов еженедельно. В случае необходимости можете обращаться ко мне напрямую. О старших новичках других факультетов я не упоминаю. Уверен, это только поможет их адаптации. По крайней мере, хоть кто-то, возможно, станет им симпатизировать. Мисс Паркинсон багровеет, а на глазах мисс Буллстроуд выступают злые слезы. А вы думали, вы полноценные боевые единицы, леди? Нет, вы будете нянчиться с первоклашками, пока ваши юноши… впрочем, что сделать с вашими юношами, мне еще предстоит придумать. Пока что я только понимаю, что попросту оставить их в покое будет очень плохой идеей. Я хлопаю в ладони – и на столах не появляется никакой снеди. Я внутренне холодею. Определенно, Альбус, или кто-то из служащих по его приказу, заранее оговаривал с эльфами меню и программу праздника. Я впервые за много лет не подумал об элементарной подготовке события, которому собирался быть причиной; затрудняюсь припомнить, когда это со мной случалось в последний раз. Не в последние двадцать лет уж точно. Мне просто казалось нормальным, нет, запредельно естественным, что первого сентября по хлопку директора в Большом зале накрываются столы. Первое настоящее пиршество в моей жизни – в день поступления. И годы, годы – в качестве ученика, преподавателя, декана – я наблюдал эти накрытые столы, естественные, как явление природы. Я борюсь с желанием закрыть лицо руками. Вынимаю палочку – в конце концов, я сильный маг и в состоянии что угодно трансфигурировать в съестное. На пользу такая снедь не пойдет, но и вреда не причинит, и создаст иллюзию сытости до утра. А о завтраке я позабочусь, как положено директору. Минерва МакГонагалл смотрит на меня проницательным и презрительным взглядом, который я на этот раз заслужил. Это не мешает мне встретить его в упор. Она медленно дважды хлопает в ладоши, и эльфы возникают в углах зала, и блюда практически мгновенно оказываются на столах. Она ничего не говорит. Она не может сказать ничего, что я сам не сказал бы себе за эти секунды. И только чуть позже, когда я поднимаюсь – участвовать в пиршестве сейчас не в моих силах – и направляюсь мимо нее к выходу, она по-кошачьи шипит мне вслед: - Вы не знали, что замковыми эльфами следует заниматься, Северус? Это не последнее открытие, которое ожидает вас на новом посту. Я продвигаюсь к выходу, я не сбиваюсь с шага, и я знаю, что в качестве марионетки, играющей директора Школы, я так же плох, как и в любом другом. Мне все равно. Я здесь не затем, чтобы доказывать свое совершенство. Я поднимаюсь мимо горгульи, бросая ей очередную «фисташковую пастилу» - баста, следующим паролем будет «копченая селедка» - запечатываю за собой дверь директорского кабинета, и останавливаюсь перед портретом Альбуса. Мы поговорим. Конечно, поговорим, когда угодно, прямо сейчас. Но сначала я поверну твой портрет задом, изгвазданной изнанкой холста с росписью бездарного живописца, извлеку из тайника припрятанное вместе с артефактами и секретнейшими зельями огневиски, и только потом, налив себе изрядную порцию, верну все на место, и скажу: - Здравствуйте, Альбус. - Мой мальчик, - произносит он, - наконец-то. Я стою перед ним, мой стакан полон огневиски почти до краев, я никогда ничего подобного не позволял себе в присутствии директора, я слегка покачиваюсь, хотя сделал пока что всего лишь один глоток, и я чеканю – или мне кажется, что чеканю. Вполне возможно, что на самом деле я лепечу. Но в моем собственном мозгу слова вспыхивают, как заклятия секрусемптры. - Я не ваш, Альбус, и я давно уже не мальчик. Я предатель крови, я полукровка, я ваш убийца, я ваш слуга, я меченый клеймом безумца пожиратель смерти, я отказавшийся от родовой чести член ордена Феникса, я директор лучшей в Европе магической школы, и если у вас все еще есть для меня приказы, то я вас слушаю. Приказы, но не увещевания. По ходу этой тирады мой стакан пустеет – хотя сам я не припомню, чтобы хоть раз перевел дух, не то, чтобы сделать глоток. Он молчит. - Северус…, - тихо говорит он, наконец, - я знаю, что для тебя это было сложно. Но подумай о том, каково бы это было для кого-нибудь еще. - Я знаю, Альбус, - отвечаю я, - Для ваших рыцарей добра, еще бы. Они скорее убили бы себя. Хотя Поттер бы смог, если бы вы все ему как следует объяснили. - Северус…, - его голос звучит глухо, - Гарри предстоит задача… не менее сложная, чем твоя. - Но гораздо более благородная, - усмехаюсь я, - хорошо, Альбус, что я должен делать сейчас? Он вздыхает и отворачивается. - Отдыхай, мой мальчик, - произносит он, - пожалуйста, отдыхай, Северус. Этот год не будет простым. Я знаю. - Я могу отдыхать. Прекрасно, - вот теперь я точно чеканю, каждое слово как гвоздь в чью-то могилу. Вполне возможно, в мою. Я поворачиваюсь спиной. Привыкайте, Альбус. Я по-прежнему послушен вашим велениям, но это вам теперь придется ждать, пока я подойду к портрету и получу их. К себе вы меня не вызовете. Я выхожу из его кабинета. Какая чушь. Я выхожу из своего кабинета, где, среди прочих, висит и он. Его портрет. Мне мучительно не хочется идти к себе. Если честно, мне просто страшно оказаться в своих апартаментах, где все, надо думать, осталось по-прежнему, так, как было вечером того летнего дня. Впрочем, почему я думаю, что по-прежнему. Думаю, у Минервы хватило ума распорядиться обыскать там каждую щель. Мне не хочется проверять, в каком состоянии мои бумаги и склянки. Мне не хочется возвращаться в Большой зал слушать детский галдеж и подростковую жеребятину. Мне впервые за много лет не надо дожидаться в этот день глубокой ночи, чтобы спуститься в подземелья Слизерина и разогнать старших студентов по постелям – это больше не моя забота. Есть спальня Альбуса за директорским кабинетом, но если я увижу эту пышную кровать под красным балдахином с крупными золотыми звездами еще один раз, меня, кажется, стошнит. Не говоря уже о том, что путь туда лежит мимо портрета. Я бесцельно шагаю по коридору – можно считать, что я снова патрулирую, как в старые времена, хотя теперь это занятие стало совершенно бессмысленным – стоит мне подняться в кабинет и усесться в директорское кресло, и я буду знать местоположение каждого человека или фамилиара в пределах Замка и прилегающей территории. Разве что комната Необходимости вне моего доступа. Я даже смогу по желанию слышать разговоры. Дверь кабинета зельеварения открыта. Палочка сама скользит в руку – здесь кто-то есть. Кто-то шарит по полкам. Впрочем, через секунду глаза привыкают к темноте и я вижу, что не шарит. Просто идет вдоль стены, уставленной шкафами, и задумчиво ведет рукой по полкам, трогает флаконы, задевает пальцами пробирки. Я останавливаюсь, и молча жду. Драко Малфой поворачивается и смотрит на меня без удивления, как будто ожидал, что я появлюсь. Что буду стоять перед ним не в силах произнести ни слова. Впрочем, почему же не в силах? Разумеется, у меня всегда наготове множество слов – едких, оскорбительных, обманчиво вежливых или откровенно насмешливых. Таких, которые заставят мальчишку до утра ворочаться в постели, придумывая задним числом достойный ответ. Вот только что-то подсказывает мне, что произносить их вслух сейчас не стоит. - Что вы здесь делаете, мистер Малфой? – спрашиваю я наконец. - Прячусь, - с холодной откровенностью отвечает он, - Мои сокурсники не виноваты, что мое присутствие способно теперь испортить любой праздник. А что здесь делаете вы, директор? То же самое? Я саркастически поднимаю бровь, и вдруг вижу, что на меня направлена палочка. Так, без особой угрозы, как на некстати летящее мимо привидение. - Одно слово против шерсти, директор, и я ухожу, - спокойно, как-то слишком спокойно предупреждает Драко, глядя мне прямо в лицо своими неестественно светлыми глазами. И роняет, - Или, если угодно, закройте дверь. С той стороны, с какой вам больше хочется.
Судьба играет человеком, а человек играет на трубе...
Пост N: 238
Зарегистрирован: 16.07.07
Отправлено: 16.06.08 10:03. Заголовок: УРА! Наконец-то это ..
УРА! Наконец-то это замечательное произведение появилось на общедоступном ресурсе!
Все свои восторги и комментарии я уже высказала в дневнике автора, но не могу пройти мимо возможности еще раз поблагодарить глубокоуважаемого мною http. Хочу пожелать ему дальнейших успешных воплощений своих творческих замыслов, со своей стороны обещая, что буду терпеливо ждать новых произведений и, по возможности, буду их иллюстрировать своими коллажами.
Отправлено: 16.06.08 20:05. Заголовок: Н-да. Сразу скажу, ..
Н-да. Сразу скажу, что всё я ниасилил, но впечатление складывается интересное. Это не просто взгляд с той стороны, это взгляд "я тащусь от той стороны". Аффтара прёт от Долохова))) Причём, учитывая, что в каноне он обрисован парой фраз, имхо, можно смело говорить о Марти-сьюшности данного персонажа*) Прёт его долго и со вкусом, вплоть до явных противоречий. Вот яркий момент разбора полётов после драки с Трио. Душка Долохов объясняет шефу, почему слажал, и, едва не роняя скупую мужскую слезу, упоминает о своих "трудностях с подростками" (читай, с убийствами подростков). "Ах, - восклицает растроганный читатель, - надо же, боевик, солдафон тупой, а всё ж таки сохранил душу живу, детишков жалеет!". Но парой страниц ранее был замечательный разговор с Волди, в котором Долохов предлагал своему шефу уложить Поттера из калаша (не уверен, но вроде бы Гарри - самый младший из Трио, нэ?), причём говорил об этом весьма сладострастно (интересно, а аффтар в реале видел хоть одного человечка с подобными ранениями? чтоб грудина - в мелкое крошево костных отломков, авесь органокомплекс средостения - в густую, но неаппетитную кашу((( сомневаюсь. На втором месте по степени аффтарской любви - Малфои, папа с сыном. Старший пока весьма невнятен, но, судя по всему, он себя ещё покажет. Младший же откровенно жжот, это как раз тот вариант, когда "дракомалфойвсехпоимел". Кросавчег, умница, боец, способности целителя опять же+ Впечатлила непередаваемая в своей гнусности сцена между Долоховым, мелким Малфоем и Снейпом (последнего, похоже, аффтар активно презирает). Вот когда убеждаешься, что старик Мендель был прав, и "гены пальцем не раздавишь"!)))))) Но если безбашенный дядюшка Блэк унижал своего одногодку и заклятого врага, то Дракусик так обходится с человеком на 20 лет старше, своим наставником, в течение семи лет прикрывавшим его аристократическую задницу, и, в конечном итоге, спасшим ему жизнь (опустим мотивацию Снейпа и обстоятельства, но Драко-то этого не знает). Причём, ситуацию мы видим - чисто случайно - глазами откровенного мазохиста Снейпа, со всеми вытекающими - одни "серебряные глаза разят как мечи" чего стоят. К чему я все это? Текст, безусловно, нерядовой. Довольно жесткий, очень яркий, бесподобный по степени эмоционального воздействия на читателя. Весьма достоверный, с кучей интересных деталек вроде выездки гиппогриффов. Интересный по сюжету, и в будущем наверняка будут и отличные батальные сцены, и феерическая слэшная любоффь, куда ж без неё))) А, судя по заявленному в шапке сиквелу, аффтар ещё подарит любимым героям и весьма светлое будущее, и полное счастье в половой жизни, и изничтожение врагов (ну там, Азкабан, психушка, выход на панель, delirium tremens, могила - кому как повезёт).
Я, собственно, даже не буду пытаться читать дальше((( Потому как, для адекватного восприятия необходимо испытывать к героям хотя бы тень сочувствия, а сочувствовать им, таким, которыми их нарисовал автор, просто не получается (сугубое имхо, конечно).
Но я не сомневаюсь, что данный текст найдёт благодарных читателей. ЗЫ прошу прощения за многабукафф - говорю ж, эмоции прут)))
observator, безусловно, каждый человек имеет право на собственное мнение.
Но Вам не приходило в голову, что автор не всегда согласен с поступками своих персонажей? М. б., автор написал сцену с Малфоем, Долоховым и Снейпом именно для того, чтобы показать читателям, что Драко при всей своей внешней крути - еще щенок, не способный адекватно оценивать ситуацию и относиться к людям? А Долохов, зная о с/м наклонностях Снейпа, хотел показать Драко, что унижать противников в реале - это не так сладко, как в мечтах? А такие люди, как Долохов - старые вояки, у которых доброта к своим сочетается с полной безжалостностью к чужим, встречаются и в реале. (Не знаю, видели ли вы фильм "Несколько хороших парней". Николсон там играет примерно такого человека.) И Долохов здесь не столько пример для подражания, сколько повод заставить читателей задуматься о сложности человеческой натуры.
Отправлено: 16.06.08 23:14. Заголовок: http http пишет: А ..
http http пишет:
цитата:
А что, это главное, что Вы высмотрели в тексте?
Вы сначала ошибки исправьте. А то выложили продолжение с кучей пунктуационных. Если не можете сделать это сами, найдите бету другую бету. Я не тот читатель, которому нравится беседовать о безграмотном тексте.
Отправлено: 17.06.08 00:28. Заголовок: Спасибо)) очень рада..
Спасибо)) очень рада, что вы снова с нами))) Прочитала, как всегда, на одном дыхании. Хочется еще)) Сорри, что ничего конструктивного не пишу, но я критиковать никогда особенно не любила, да и не умею, а похвалить - это всегда пожалуйста. Лучшая похвала ведь для автора, когда его с удовольствием читают?
observator *отсмеявшись* Спасибо большое. Такая бурная реакция стоит десятка хвалебных комментов.
А что, любезный, Вы думали, на той стороне все только тем и заняты ,что едят младенцев на завтрак, обед и ужин? Разумеется, они там любят, дружат, защищают своих. Занимаются сексом тоже, ага, и далеко не обязательно каким-то кошмарно извращенным - у кого какие вкусы. Кто-то кому-то просто по-человечески нравится - вот Долохову нравится Люциус почему-то. Кто-то кого-то не выносит, как Белла того же Люциуса. Так делают все люди - плохие или хорошие.
Ну да, Долохов периодически лажает против подростков, есть у него такая проблема. У него это больная тема - своих детей нет, и он чувствует себя виноватым, что не дал продолжения чистокровному роду. Он, таки да, верит в то, за что воюет. Всерьез, не хуже Гарри Поттера какого-нибудь. И вложил в то, во что верит, за длинную жизнь уж как-нибудь побольше гриффиндорских пацанов. А верит он в чистую кровь и прочие аристократические предрассудки. И убивать ребят, которые еще не успели нарожать детей, рискуя пресечь еще один магический род - ему не нравится. Это не значит, что он сотню таких не прибьет, если Лорд прикажет. Прибьет. Эмоции эмоциями, а дело делом. И, разумеется, никакая доброта и, тем более, жалость к детишкам, здесь ни при чем. Просто лажает - внутренний конфликт у него. Прагматика встает поперек убеждений.
Долохов - какой есть. Профессиональный боевик. С совершенно средневековым сознанием, в котором ни умереть, ни убить врага - не проблема. В котором за своих нужно рисковать и выкладываться, за сюзерена можно не задумываясь, умереть, а чужие просто не берутся в расчет. Тоже мне Марти Сью нашли - террорист, фанатик с промытыми мозгами, совершенно одинокий пожилой охламон. Единственное что его в "хорошую" сторону отличает на фоне других - он не садист, в отличие от Беллы и Лорда. Для него насилие средство, но он от него не тащится как удав по стекловате, в отличие от. Когда заведет роман, будет вполне нежным и внимательным партнером - он взрослый мужик и не тащит работу, какой бы она ни была, с собой в койку. Когда после смерти Лорда он сам окажется лидером и почувствует ответственность за других людей, в том числе детей и женщин, вообще цивилов; когда будет вынужден принимать решения сам; когда еще и полюбит цивила в придачу - вот тогда он сильно изменится и захочет мира. И добьется этого мира, для себя и для своих. Он человек действия, Тони. Но он ни разу не идеал, он нормальный отморозок, с разбитым сердцем, к тому же, что тоже розовости не способствует во взрослом человеке.
А Темного Лорда Долохов, представьте, любит. Не в слэшном смысле, не дай Мерлин - а вот примерно так, как Снейп любит Дамблдора. Преданно и жертвенно, и не забывая видеть в нем человека, которым тот был когда-то. А вы думали, такое только с гриффиндорцами случается?
Где Вы там вычитали "Драко всех победил" я, честно говоря, не понимаю. По-моему, мальчик там большой крутизны не проявляет ни в одном эпизоде. Особенно на фоне профессиональных бойцов.
А вообще Вы мне ужасно польстили, спасибо. Приятно было, что Вам так больно против шерсти прошлось мое сочинение. Цепляет, значит.
Светлана_Ст Ну, видите ли, у Долохова там расклад такой. С одной стороны, он под впечатлением поступка Люциуса - тот поступил ровно как Долохов считает правильным поступать - пожертвовал и безопасностью и самолюбием ради того, чтобы максимально защитить наследника рода. Долохов проникся, а когда Долохов проникается, то он за своих в огонь и в воду. С другой стороны, он понимает, что серьезная дуэль со Снейпом для Драко - верная гибель. Ему надо развести ситуацию. Быстро. Причем, развести ее так, чтобы Драко не почувствовал себя униженным, не осознал, что его просто защитили, а почувствовал себя победителем. Хватит того, что до предела деморализован Люциус - от Драко теперь зависит судьба рода, и он должен иметь возможность высоко держать голову. На чувства Снейпа Тони тут совершенно наплевать - он просто решает поставленную задачу, как умеет. Со стороны Снейпа, как он считает, было просто нечестно спровоцировать и вызвать противника настолько себя слабее (это же не война, это дуэль, тут требования к честному поведению намного выше) - и, поступив подобным образом, Снейп полностью лишается права на то, чтобы Долохов учитывал его чувства. Пусть скажет спасибо, что жив и здоров остался, типа (потому что альтернативный вариант был - принять самому вызов за Драко и убить; но Тони понимает, что за это его Лорд по головке не погладит; да и Драко желательно отомстить за себя самому и не чувствовать себя обязанным постороннему человеку). Ну, и в третьих, наконец, Тони просто вспылил. Сорокалетний мужик, роняющий слюни на совсем юного невинного мальчика из хорошей семь... буэ. Да еще такой урод. Да еще полукровка. Да еще учитель. Во гад. Чего стесняться-то с таким?
Тут еще учтите, что Драко Долохову не в сыновья годится - во внуки. Тони 69 лет - понятно, что маги живут дольше, но и по маггловскому счету он не мальчик (я так считаю, что по-маггловскому ему лет 40-45, а Люциусу где-то за 30). Он дружил с покойным дедом Драко. Если на Люциуса Тони еще способен посмотреть как на красивого молодого мужчину, которого можно теоретически хотеть в друзья или в любовники, то Драко для Долохова просто маленький ребенок, и за любое покушение на такого - убить мало будет.
Долохов Метка вспыхнула не обычным настойчивым зудом – сразу резкой болью – и Долохов, подхватив разиллюзионную мантию, немедленно аппарировал на зов. Это была тревога, и, похоже, общая тревога. В плохо освещенном сквере напротив невидимого блэковского особняка на площади Гриммо, ошивался Яксли, кутаясь в маггловский плащ под мелким дождем. - Ты первый, - он подхватил Антонина под руку, и маггловские дома тут же раздвинулись, открывая некогда знакомую дверь – парадный вход дома Вальбурги и Ориона, - Вход видишь? - Яксли по-хозяйски распахнул дверь, - Милорд внизу. Долохов почти пробежал по ступеням и остановился за спиной Тома, внимательно разглядывавшего фамильный блэковский гобелен. - Очень интересно, - заметил Лорд, не оборачиваясь, - Сириус Блэк выжжен с фамильного древа по всем правилам, а дом, кажется, все равно считает наследником Поттера, которому он передал владение простой бумагой, а не Беллу, старшую в роду. Впрочем, Поттеры с Блэками в родстве. Долохов, не особо разбиравшийся в теории магической юриспруденции, промолчал. Лорд просто думал вслух. - Сейчас прибудет Рабастан, - произнес он, - И нужно будет организовать обыск. Прочесать весь дом, Антонин. Любую бумажную мелочь и любую побрякушку с подозрением на чары или кармическую память – перенести в Ставку. Портреты допросят Белла и Нарцисса, последней придашь кого-нибудь потолковее по этой части. - Да, мой Лорд, - Долохов слышал, как дом постепенно наполняется голосами, расслышал голос Флинта – «первая База ко мне», четкие команды Эйвери. Беллатрикс и Басти вошли одновременно. - Твой дом, Беллатрикс, - Лорд обернулся с улыбкой, - немного капризен. Он всегда таким был? Запыхавшаяся Беллатрикс кивнула. - О да. Тетушке Вальбурге с ним доставалось хлопот. - Теперь это твои хлопоты, - Лорд провел длинными пальцами по гобелену, - особняк все еще держится за незаконного наследника, но, надеюсь, ты сумеешь его приручить. Возвращаю тебе твою фамильную собственность. Белла задохнулась от счастья. Она стремительно пересекла залу и упала на колени. - Позвольте мне получить его из ваших рук, мой Лорд. Повелитель кивнул. - Что ж, разумно. Это может помочь, - Он поднял палочку и медленно стал произносить слова обряда вступления в наследство. От Вальбурги, пережившей сына и мужа – прямо к старшей племяннице, как будто ни Сириуса, выжженного с древа Блэков, ни его крестника попросту не существовало в природе. Долохов очень хорошо ощущал вибрацию домовой магии – он всегда остро чувствовал такие вещи – и с благоговением смотрел, как неуловимо меняются линии и цвета на гобелене, принимая новое положение вещей. Белла прижалась губами к руке Повелителя. Тот перевел взгляд на Тони. - Антонин, ты долго еще будешь стоять столбом? - Что я должен делать, Милорд? – Долохов совершенно не представлял себе, что у него есть какая-то роль в ритуале. - Ты старший, - терпеливо пояснил Лорд, - Проведи новую хозяйку в сердце дома и помоги ей открыть дверь, если та будет сопротивляться. А потом – за работу. И, Белла, - та подняла голову, так и не вставая с колен, и Повелитель постучал согнутым пальцем по выжженному пятну, скрывавшему имя Андромеды, и по гнилому плоду, тянущемуся от него вниз, пригибающему тонкую ветку,- надеюсь, теперь мне недолго придется ждать. Долохов с замиранием сердца подошел и протянул Беллатрикс руку. Он не совсем понимал, почему Повелитель счел нужным солгать в таком деле – Том совершенно точно был на полгода старше. В любом случае, он был горд своей миссией; ему еще не приходилось делать ничего подобного. Он поднялся с Беллой в тайную комнату особняка. Та провела палочкой вдоль невидимого косяка, дверь проявилась и чуть подалась, но не отворилась. Долохов поднял палочку, но Белла резко помотала головой. Она прижалась к двери сначала лицом, потом всем телом. Кажется, она разговаривала с домом. Гладила косяк. И проход тихо, мало-помалу, открылся. Белл скользнула внутрь и положила ладони на зеркало. И выпрямилась – Глава Древнейшего и Благороднейшего дома Блэков, старейшей из британских Старших семей, воцарилась в собственном родовом доме. Тони медленно отступил в темноту коридора и, неслышно, как на охоте, ступая по каменному полу, пошел прочь. Внизу уже толпилось человек двадцать. Флинт со своими штурмовиками, Чак Эйвери с разведчиками со Второй базы, Тимоти и несколько штабных. Нарцисса стояла чуть в отдалении, тихо беседуя с портретом Вальбурги. Рабастан уже отдавал распоряжения по обыску дома. Долохов подошел и встал рядом. - Мне чего делать? – поинтересовался он; тут сейчас была епархия Басти. - Подвалы на всякий случай, - произнес Лестранж, - хотя я думаю, что тут нет ни одной живой души. Большинство их защит Милорд уже снял, сейчас Мальсибер осматривает верхние комнаты. Я бы на твоем месте, Тони, больше опасался блэковской домашней нечисти, чем нападения, но проверить все же не помешает. И еще. Там могут быть неизвестные проходы, и совершенно точно куча тайников. - Не вопрос, - Долохов сделал знак Флинту, и вдруг вспомнил стайки хихикающих детей и подростков, вечно крутившихся между подвалами и чердаками во время скучных и чопорных блэковских приемов. Белла, покоряющая сейчас магию Дома, эта их изменница Энди, пугливая Нарси, два совсем мелких вальбургиных мальчика, еще Руди и Рабастан Лестранжи, рыжий Ивэн-младший - сын Ванечки Розье, Люци… Какие-то он им даже байки рассказывал между делом. Про охоту в основном, кажется, что он тогда знал, кроме войны и охоты? Как-то шумная компания затащила-таки слегка закосевшего от скуки и шампанского Долохова в один из винных подвалов, где, якобы, видели боггарта. «Боггарт» оказался привидением Кассиуса Блэка, некогда отравленного собственной дочерью за какие-то поползновения то ли на честь ее, то ли на материнское наследство, и долго еще визжал о наглых детях и беспардонных чужаках, оскверняющих почтенные родовые подземелья. - Басти, - поинтересовался он,- а Ивэн здесь? – самому Рабастану сейчас было явно не до подвалов, - Розье в министерстве, помогает навести порядок, - отозвался Лестранж, - там была диверсия. Выпустили несколько подозреваемых, навели панику. Под обороткой, и еще, похоже, что сам Поттер под плащом-невидимкой, как предупреждали. Яксли сориентировался и успел схватить одного, тот его сюда и доставил. Теперь Яксли у нас под защитой всех здешних орденских чар, включая фиделиус, ну, и мы с ним. К сожалению, связь порвалась, и заложника нам не досталось. А что, он тебе нужен? - Да так…, - задумчиво проговорил Тони, - игры ваши детские здешние помнишь? Боггарта и все такое. Соваться без проводника неохота, древнейший и благороднейший дом Блэков все же, не хрен собачий. Да еще на переходе от одного хозяина к другому. Он повернулся, и отдал распоряжение одному из штурмовиков Эйвери. Тот выбежал на порог – раздался хлопок аппарации – и вскоре, Долохов еще инструктаж не успел закончить поисковой группе, возвратился с Люциусом. Малфой нервно оглянулся – без палочки вне стен собственного дома, в толпе вооруженных людей, он явно чувствовал себя раздетым. На его скулах играл нездоровый румянец. Морда у штурмовика была глумливая. Долохов прищурился. - Мне нужен человек, который знает дом, - коротко сказал он, - все остальные заняты, мистер Малфой, так что… постарайтесь держаться за спинами бойцов, и не высовывайтесь вперед ни в коем случае. А ты, юноша, извини, забыл твое имя, - он постарался сдержать насмешку, хотя почему-то хотелось сделать больно, с тем самым садистским перебором, которого он не терпел, и который старательно искоренял в своих людях, - отдай мистеру Малфою палочку, и поступай в распоряжении мистера Лестранжа, бумаги таскать. Извини, парень, - добавил Долохов, сам устыдившись своего срыва. - знаю, что неприятно, но невооруженного человека в подвалы блэковского дома тащить… если чистокровный, то сам понимаешь. Люциус глубоко вздохнул, принимая палочку, и, уже спускаясь рядом с Тони по витой лестнице, вслед за настороженными Флинтом и Монтегю, тихо проговорил: - Я почти ничего не помню… - Вспомните…, - неопределенно заверил Долохов. И помолчав, добавил. - А Белла теперь глава дома Блэков. Своими глазами в первый раз в жизни видел, как Дом принимает главу рода. Знаете, я вам завидую, Люций. - Своими глазами? – медленно и чуть удивленно проговорил Люциус. - То есть… собственно, в сердцевине Дома? Так вы сами глава Старой семьи, Антонин? - Не английской только, конечно, - без особой гордости ответил Долохов. Он не исполнил ни одного из долгов перед родом: не дал наследника, не восстановил родовой замок, даже не жил там, где его родовая магия была бы не просто источником личной силы, а одним из столпов волшебного мира. На что похожа страна, потерявшая семь из положенной дюжины Старых семей, он посмотрел два года назад – и картинка эта с тех пор вставала у него перед глазами с неприятной регулярностью. - Вот как…, - так же тихо отозвался Люциус. Он умолк задумчиво. А потом усмехнулся, вдруг возвращая на секунду прежнюю свою надменность, - а Руди у нас теперь принц-консорт. Она ведь даже на родословном древе Лестранжей будет теперь писаться Блэк-Лестранж, я полагаю. - Милорд требует все, что может нести на себе хоть малейший отпечаток магии, - перевел разговор Антонин, - так что, с вашей помощью, мы должны разыскать тут все тайники. Желательно быстро, пока он здесь. Они уже были в подвале. Люциус вдруг споткнулся на предпоследней ступеньке и чуть не упал на Тони. - Вы хотите сказать…, - он казался потрясенным, - Темный Лорд здесь, в доме? А Беллу, - теперь он почти шептал, - Беллу в права вводили вы? - Шеф провел обряд передачи наследства, и приказал мне, как старшему присутствующему магу, отвести ее наверх, - причину неожиданного смятения Люциуса Долохов так и не понял. Неужели он так сильно боится лишней встречи с Лордом? Малфой больше не проронил ни одного постороннего слова. Только чуть неловко сканировал чужой палочкой стены, указывал какие-то неочевидные – ниже нормального человеческого роста – ниши и проходы, пару раз вежливо и надменно поговорил с привидениями благородных блэковских предков, однажды нажал на потайной камень, раскрыв пролет в стене… И думал, кажется, все это время о чем-то своем. Долохов сосредоточился на задании и выбросил странное состояние Люциуса из головы. Обход подвалов занял часа четыре, и когда они поднялись, левитируя груду всякого барахла, тщательный обыск всех помещений уже подходил к концу. - Чисто, мой Лорд, - Долохов коротко поклонился Господину, и подумал, что мог бы и стряхнуть пылюку с волос прежде, чем предстать перед Шефом. Да и перед хозяйкой дома Блэков тоже. - Никаких наружных ходов. Ни одного живого эльфа. Привидения нам рады. - Хорошо…, - Лорд заметил среди долоховских людей Малфоя, и, впервые за долгое время, обратился к нему прямо. - Откуда у тебя палочка, Люциус? Не помню, чтобы я звал тебя к себе. Люциус неожиданно вскинул голову, и встретил взгляд Лорда в упор, гордо, надменно даже. И лишь через миг поспешно опустил глаза, и больше уже не поднимал. - Это я, мой Лорд, - вмешался Долохов, - мне нужен был кто-то, кто знает подвалы. А тащить в блэковские подвалы мага без палочки… Простите, не рискнул. Виноват. Лорд подошел к нему вплотную и очень внимательно заглянул в глаза. Тони даже показалось, что на миг его мозга коснулась легкая ниточка легилеменции. - Ты верный слуга, Тони, - непонятно с какой стати проговорил Лорд удовлетворенно. Кажется, Повелитель хотел добавить что-то еще, но в этот момент из-под стола, в котором копался Рабастан, вырвался боггарт, и в воздухе расплылась редкого неприличия картинка, включавшая в себя Руди, Беллу с хлыстом и в короткой кожаной юбке, самого Басти в такой же, но кружевной и беленькой, софиты, и, кажется, зрительный зал. Боевики, невзирая даже на присутствие Лорда, заржали, тот гневно окрикнул онемевшего Басти – все-таки не каждый день картинка твоего боггарта так точно совпадает с реальностью, в которой тебе довелось с ним встретиться. Картинка резко увеличивалась в размерах, обрастала все новыми деталями. Долохов в три шага пересек комнату, оттолкнул Рабастана, и, не дав себе труд даже рассмотреть толком тот маловнятный гибрид инвалидного кресла и «нюрнбергской девы», в который обычно превращались для него боггарты, бросил ридикулюс. В кресле на долю мгновения появился карикатурный скорченный старикашка, отдаленно напоминавший самого Тони, и боггарт тут же взорвался, рассыпался, серым облаком ушел в стену. - Смешно, да? – бешено рявкнул он, оборачиваясь к своим парням, - Завтра же всем на тренировку с боггартом. Коллективную тренировку, ночью, мать вашу. Вы кого сейчас кормили? Вы все сейчас кормили его боггарта, жеребцы хреновы, мальчишки. Вы практически стали его частью, понятно? Он бы сейчас сожрал Лестранжа и уже всей его магией попер бы на следующего. Долохов перевел дух. Милорд склонился над Рабастаном, пытаясь привести его в чувство. Даже самому Лорду это удалось не сразу. Долохов, расталкивая плечами подчиненных, вывалился в коридор. Его трясло. Такие совпадения страха с ситуацией случались раз в сто лет, и в большинстве случаев кончались гибелью всех присутствующих – и чем сильнее были жертвы, тем вернее их затягивало. Он почувствовал легкое прикосновение к плечу. Люциус стоял рядом, и молча протягивал ему фляжку с огневиски, явно позаимствованную у кого-то из парней. Тони взял. Глотнул. Помотал головой, подняв глаза к потолку. - Рассогласованность наша вечная, - буркнул он, приходя в себя, - над своим, бойцом, так, небось, не ржали бы. - Да, ваши люди нас не любят, - тихо согласился Люциус. Долохов грязно выругался. - Антонин, - в голосе Люциуса вдруг прозвучала просьба, почти мольба - отправьте меня в Мэнор, если я вам больше здесь не нужен. За спиной еще звучала суматоха, Лорд лично читал мораль подразделению Флинта. - Идемте, - Тони первым пошел по коридорам, разыскивая того штурмовика, которому надлежало вернуть палочку. Проходя прихожую, покосился на Беллу, навзрыд плачущую у портрета тетушки. Старая и вздорная Вальбурга бессознательно пыталась погладить племянницу по жестким черным волосам, задевавшим холст, а заметив Долохова с Малфоем, сделала повелительный жест, мол, проходите молча. Долохов почтительно кивнул бывшей хозяйке дома, и со всей возможной скоростью убрался восвояси. Дел еще было по горло.
Судьба играет человеком, а человек играет на трубе...
Пост N: 239
Зарегистрирован: 16.07.07
Отправлено: 17.06.08 09:46. Заголовок: Хм, только прибежала..
Хм, только прибежала встать грудью на защиту любимого произведения и любимого автора - а он уже отмахался
Но все же, что хочу сказать в ответ на вышеизложенные выпады: 1. Мир не делится только на черное и белое (и ВЗРОСЛЫЙ человек это уже должен понимать). Мне не совсем по душе тот образ золотого трио, который описан Автором (к вашему сведению, это слово пишется именно так) в "После 7-й" (пост-события к этому фику), но я вполне допускаю, что это взгляд с той стороны. События, которые описываются в этом произведении, не противоречат канону и эта "реальность" вполне имеет право на существование. 2. Пунктуация исправляется легко - чего не скажешь о врожденном хамстве и бескультурье.
Отправлено: 17.06.08 11:34. Заголовок: http Обожаю, когда ..
http Обожаю, когда Автор рассказывает о своих героях. Будто поднимается, чуть-чуть, завеса над процесом творения. Интересно. Читаю уже по второму кругу.
Отправлено: 17.06.08 17:55. Заголовок: how Угу, особенно с..
how Угу, особенно смешно искать беспросветную черноту в революционном подполье. Это же не министерство и не аврорат, куда можно изначально прийти, имея в виду безнаказанно грабить и издеваться под прикрытием статуса. Каждый, кто пришел к Лорду, когда-то сделал это ради каких-то - пусть сто раз неправильных - идеалов. Понятно, что с тех пор мотивации сто раз поменялись. Но что-то ведь должно было в них остаться от тех мальчиков и девочек, которые когда-то решили пожертвовать собой ради исправления мира.
Отправлено: 17.06.08 19:22. Заголовок: У меня два вопроса. ..
У меня два вопроса. 1) "Нюрнбергская дева" - это какое-то орудие пытки? Если у мкеня ход мыслей правильный, можно обойтись и без подробностей. 2) Почему плакала Белла в финале последней главы?
Ну да, это такая фигня с шипами, в которую человека запихивают внутрь - и там не пошевелиться, не напоровшись на шипы. Беспомощности он боится.
Светлана_Ст пишет:
цитата:
Почему плакала Белла в финале последней главы?
Эмоции зашкалили просто. Все сразу - и то, что Лорд отдал ей родовой дом Блэков, и то, что дом ей не сразу и не до конца подчинился, и резкая смена статуса, и воспоминания детства. И - представьте, сколько близких ей людей должны были умереть до срока, чтобы она стала главой своего рода в неполные пятьдесят. Ведь Блэки не Малфои, это большая разветвленная семья.
Отправлено: 18.06.08 00:01. Заголовок: Драко Мамины письма ..
Драко Мамины письма из дому звучат все спокойнее. Она сообщает, что большая часть гостей покинула Малфой-мэнор. Белла теперь большую часть времени проводит у себя, она занята блэковским домом, медленно выздоравливающим Руди; к тому же у нее тысяча обязанностей в организации; она появляется и в Грингготсе и в Министерстве. Все как-то забыли, что Белл не только воительница – отец готовил ее, как старшую, к управлению наследием семьи, да и у Лорда до ареста она выполняла далеко не только боевые функции, была причастна и к финансам и к штабной работе. Теперь, когда бойцов хватает, Белла занята более важными делами. Лорд всерьез прочит ее в Уизенгамот. Яксли и Ранкорн дни и ночи проводят в Министерстве, изо всех сил пытаясь не позволить масштабным проверкам и чисткам в аппарате прервать рутинное функционирование департаментов. Штурмовики вернулись на Базы, в Ставке остаются лишь дежурные из личной охраны Лорда, и те, кто вызван на полигон Мэнора для тренировок. В полигонах, впрочем, теперь тоже нет недостатка, все тренировочные площадки аврората к услугам людей Лорда, и Долохов, Роул, Сельвин, старший Эйвери, командиры обеих Баз пропадают там, гоняя не только своих, но и служащих аврората. Милорд почти не бывает в Ставке, в его комнатах лишь Петтигрю, его личный слуга, обязанности которого почти полностью ограничиваются уходом за Нагини. Подвалы практически пусты – мама не уточняет, но Драко понимает, о чем речь. Большинство врагов Лорда содержатся вполне официально в Азкабане или в подвалах аврората, гораздо лучше, чем старинные подземелья малфоевского замка, оборудованных для интенсивных допросов. В Мэноре – лишь наиболее важные пленники. Об отце мама пишет мало и очень осторожно. Папа лучше себя чувствует, он, наконец, позволил позвать колдомедика и, кажется, выполняет предписания – из этого «кажется» Драко должен понять, что отец по-прежнему не позволяет маме хоть как-то заняться его азкабанскими травмами, даже узнать, в чем они состоят. В грифятнике новый помет, и это большое облегчение – теперь отец, по крайней мере, бывает на воздухе. Это практически все. От самого отца – короткие безличные приписки. Знакомый с детства тонкий и разборчивый почерк. Сдержанные похвалы по поводу оценок – учится Драко блестяще, на фоне полного раздрая в школе его глубокая погруженность в учебу приносит ему одни «выше ожидаемого». Сведения из жизни нового поколения гиппогрифов, там два серых мальчика и снова одна белая девочка, которую Люциус предназначает для сына – вероятно, она будет окончательно объезжена как раз к выпуску. Ни слова о том, как происходит начальная объездка молодняка, и Драко знает, почему. Это практически невозможно делать без палочки, малыши еще не могут выдержать наездника, их необходимо контролировать с земли. Драко, разумеется, не задает вопросов. Больше тем нет. Формальный поклон декану, пожелание удачи, чек на пару десятков галлеонов. Вместо наличности. Это значит, что выйти из дому, чтобы дойти до банка, ни мама, ни отец по-прежнему не имеют права. Жизнь Драко в Хогвартсе неожиданно оказывается куда более размеренной, чем можно было ожидать. Он очень много учится – тем более, что и на зельеварении, и на ЗОТИ теперь можно узнать намного больше нужного и полезного, чем в прошлые годы. Слагхорн с удовольствием задает студентам такие зелья, которые раньше разрешалось готовить только лицензированным зельеварам, и только по заказу аврората. Драко ставит котел под веритасерум – процесс длится месяц, но это его не смущает, потратить время для него сейчас важнее, чем сэкономить его. Веритасерум это важно, веритасерум – это правда, это информация; а ценить информацию его научили. Он не забрасывает и целительных заклятий и зелий, к которым с презрением относятся многие его одноклассники. Возможность исцелить это тоже власть, ничем не менее существенная, чем возможность повредить. Он даже заходит в лазарет к Потти Помфри, и та, хоть и косится недоверчиво на юношу из семьи высокопоставленных сторонников Лорда, не отказывается от его услуг. При новой системе взысканий, сменившей соревнование факультетов, Помфри не справляется с потоком пострадавших, а благородные гриффиндорцы, толпами забегающие подбодрить наказанных друзей, вовсе не жаждут являться по расписанию и проводить часы, вливая по капле зелья в рот тому, кому не повезло сегодня. Драко лечит с холодным любопытством экспериментатора, не пытаясь ни задеть подопечного, ни усугубить его физические страдания, ни, тем более, облегчить нравственные. Ему интересен результат – методы, вариации зелий, возможности человеческого организма. Благодарность его тоже не интересует. Другие слизеринцы в восторге от возможности взять реванш за прошлые обиды – на занятиях у Кэрроу круциатусы отрабатывают на провинившихся, как правило, разумеется, с других факультетов. Драко в это время со скучающим видом сидит в стороне, в сто двадцать пятый раз накладывая на подопытную крысу поочередно сглазы близорукости, дальнозоркости и глаукомы, детально прорабатывая каждую тонкость, различающую близкие по сути эффекты. Даже на маггловедении, которое он в этом году решил посещать – только ради того, чтобы поменьше показываться на уроках у старых преподавателей, нанятых еще Дамби – оказывается довольно интересно. Он узнает о магглах то, о чем не подозревал раньше. Магглы, оказывается, давно уже не верят в полезность сожжения ведьм, зато верят в странную штуку под названием СПИД, и организовав такой диагноз – всего лишь чуть изменив состав крови и податливость к разным болячкам – вы можете гарантировать остракизм практически любому лицу. Магглы научились закладывать информацию в странные счетные ящички – компьютеры – и тем сделали знания настолько сложными и непроверяемыми со стороны, что видимость объективного факта можно теперь придать чему угодно. Они верят в жизнь на других звездах, а многие и в то, что эта жизнь контролирует их собственную. Увидев в небе мага на метле, они бросаются в больницу, крича, что допились до белой горячки, ибо точно знают, что такого не может быть, зато, наколдовав в небе несложную иллюзию в виде стометрового облака с ножкой, вы могли бы обезлюдить целое графство. Все это очень занятно. Он рад, что он больше не староста – ловить по углам провинившихся грифферов с целью отправить их чистить котлы или мыть полы в прихожей – тоже нововведение этого года – было бы невыразимой скукой в сравнении с тем, что он уже испытал в ставке Лорда. Он рад, что в замке нет Поттера – глупое детское соперничество больше его не прельщает. Поттером займется Лорд. Иногда Драко кажется, что он попросту в Хогвартсе не целиком – большая часть его души осталась где-то. Где-то в детстве, оборвавшемся позапрошлым январем, или в родовом Мэноре, где медленный голос Лорда руководил каждым его движением, или… где-то там, где он был в состоянии чувствовать не только досаду, любопытство, стыд или боль, но и тысячу других эмоций. По выходным Драко неизменно оказывается в Хогсмиде. Он привычно заказывает бокал-другой вина у мадам Паддифут – несмотря на смехотворный антураж, следующий традициям сезонных праздников, выбор напитков там неожиданно недурен – иногда угощает Пэнси, выполняя рутинные функции жениха и кавалера. Но чаще сидит один, смакуя напиток – так, как будто беседуя с бокалом столетнего благородного вина, когда-то просиживал время от времени вечера перед камином отец. Отец, о котором он очень не хочет думать. Он роется в книжках и покупает деликатесы. Захватывает бутылку огневиски, к которой вряд ли прикоснется – в традициях факультета, что совершеннолетние пополняют запасы спиртного в тайниках, которыми пользуются все желающие, но Драко предпочитает держать бутылку-другую хорошего вина лично для себя. В Хогсмиде он часто натыкается на Маркуса Флинта. У того всегда есть предлоги – то зашел навестить младшего кузена, то именно в Хогсмиде у Дервиша и Бэнгса можно купить какие-то там разиллюзионные шары высокого разрешения по дисконтной цене. Так или иначе, Драко знает, что бывший капитан слизеринской квиддичной команды оказывается в окрестностях школы из-за него. Тот изо всех сил пытается его развлечь. Рассказать что-то смешное, раскрутить на откровенность, чуть ли не мелочь какую-то подарить, как девчонке. Драко и сам хотел бы, чтобы общение как минимум не прерывалось – Марк ему чем-то симпатичен, да и внимание приятно. Проблема в том, что для того, чтобы заинтересовать беседой молодого Малфоя, нужно сейчас нечто большее, чем истории об очередном отловленном мугродье, обосравшемся при задержании, или героические повествования об осаде пары землянок в лесу, из которых пытались отстреливаться кухонными заклятиями и потоками холодной воды. Да и самому Флинту, кажется, после отчаянных диверсий и тщательно разработанных операций по ликвидации хорошо охраняемых лиц, слегка неуютно в роли чуть ли не аврорской ищейки. Будни боевки сейчас героизмом не блещут. Драко смеется истории про лестранжевского боггарта – и, кажется, это единственное, что случилось интересного за последнее время. Флинт по временам видит всех центральных деятелей движения. Он охраняет Яксли с министром, когда те посещают до конца еще не усмиренные Ливерпуль и Глазго – тамошнее мугродье попыталось организовать сопротивление и даже арестовало в какой-то момент нового начальника аврората. Он постоянно оказывается в операциях под руководством Беллатрикс или Долохова. Со стремительно набирающим влияние Тимом Эйвери он вообще по старой памяти на «ты». Он регулярно оказывается в Ставке во время редких появлений Лорда. Но расспрашивать его бесполезно, он в упор не замечает главного – кто с кем, как на кого посмотрел, с кем больше других говорит Повелитель, короче говоря, всего того, из чего складывается политическая расстановка сил в организации, а значит, теперь и в стране. Так что разговоры выходят вялые. С Флинтом нельзя говорить ни о чем, из того небогатого набора тем, которые сейчас действительно интересуют Малфоя. В зельях и целительстве тот не понимает, политикой не интересуется, разведение охотничьих псов и гиппогрифов – занятие, интерес к которому у Драко не отбили даже последние события – ему тоже не слишком близко. Драко очень хочется спросить об отце, но никак не находятся подходящие слова. Продолжает ли Лорд демонстративно не замечать его, задевает ли снова? Хм. Остальные вопросы еще хуже. Помимо вялых встреч с Флинтом есть еще встречи в самой школе. Встречи, о которых Драко старается не думать все остальное время. У него что-то многовато стало предметов, о которых он старается не думать.
Долохов
Вот именно сейчас, когда победа, фактически, уже состоялась, когда надо было брать страну под контроль, Лорд вдруг переложил практически всю текучку на соратников. Он днями не появлялся в Ставке, а то и вообще в стране, возвращаясь, запирался в кабинете, изучал какие-то древние фолианты и пергаменты. Часто вызывал к себе Снейпа и других ученых, и крайне редко – политиков и штурмовиков. Боевка Тони работала как часы, проводились зачистки, давились последние очаги сопротивления. Все было как-то слишком легко. Тони практически не терял людей – Орден отбивался крайне вяло, после неубедительной попытки Кингсли с несколькими аврорами подкрепить сопротивление гоблинов в Грингготсе серьезных столкновений практически не было. Рейды больше напоминали охоту на мелкого и трусливого зверя; послав пару-тройку залпов, противник рассыпался, аппарировал прочь. Известные сторонники Дамблдора прятались; Долохов всерьез опасался диверсий, особенно после сентябрьского шухера в Министерстве, устроенного людьми Поттера. Чуть ли не партизанской войны ждал. Но те, кажется, предпочитали отсиживаться по дырам. Подпольное колдорадио абстрактно призывало к сопротивлению – но, в отсутствие центров управления, в отсутствие тактических решений, которые могли бы распространяться через то самое радио, никакое сопротивление просто не находило точки сборки. Выливалось в бессильные акты протеста, заканчивавшиеся лишь новыми арестами. Яксли беспокоился по поводу этого самого радио больше, чем по поводу всех остальных министерских дел вместе взятых, а Беллатрикс ухмыльнулась как-то на его страхи, и заявила: - Радость моя, если бы Кингсли с Люпином не вещали на этой волне, я бы тебя самого попросила в эфир выйти. К чему они призывают – надеяться на мальчишку Поттера? Вот и замечательно, меньше о диверсиях будут думать. Защищать магглов? Еще лучше, у аврората, надеюсь, еще не заржавели средства обнаружения колдовства в неразрешенных зонах. Об арестах и гибели своих? Да об этом надо во всех газетах трубить. Мы и трубим, собственно. Она поджала губы. Газеты ходили по струнке, ничем при этом не напоминая скучный скримжеровский официоз. Царила полная свобода слова – можно было писать о чем угодно и что угодно; прославлять мудрость министерства ни от кого не требовалось. Домыслы и расследования из жизни Темного Лорда даже поощрялись. Цензурная комиссия при министерстве была уничтожена. В газеты вернулось веселое и пестрое многоголосье. Прессинг осуществлялся на личном уровне – главные редактора, несколько ведущих журналистов. И как-то так само собой понималось, что о коррупции в департаменте финансов – сколько угодно, а о злоупотреблениях – конечно, они были, злоупотребления, - в комиссиях по проверке чистоты крови ни в коем случае. Что о способности Темного Лорда одновременно быть в десяти местах и о его мистических связях с темнейшими восточными сектами на здоровье, а о школьных годах, которым существовало немало живых свидетелей – не рекомендуется. Что об арестах неблагонадежных и даже о нарушениях законности в аврорате (впрочем, не с избранием в министры Пикнесса начавшихся, наследие прошлого режима, в одночасье неискоренимое, что ты будешь делать…) – смелость вполне умеренная, зато о единственной удачной диверсии в министерстве – смертельный риск. - Повелитель будет недоволен. Контрпропаганда…, Яксли, фактически оказавшийся главой правительства при марионетке Пикнессе, замялся. - Беллатрикс права, такую контрпропаганду можно только приветствовать, - отрезал Тим Эйвери, которого Долохов с каждым днем ценил все больше – у того оказался талант разбираться в лабиринтах аврорской бюрократии и пристраивать тамошних зажравшихся лопухов к делу, - они помогают нам выявлять потенциальных противников и деморализуют сочувствующих, не предлагая им никакой схемы конкретных действий. Решили частоту не глушить, а участников вещания прессовать для виду, чтобы не засиживались. У Тони отчаянно не хватало командиров – и в организацию, и в аврорат потоком хлынули новобранцы, а почти половина аврорской верхушки находилась сейчас не в своих кабинетах, а на допросах в подвалах Министерства. На руках у него вместо компактной боевки, гибко привлекавшей к операциям менее обученные, но вполне сыгранные отряды цивилов, оказалась чуть ли не целая армия. С отделом снабжения, с пузатыми штабными аврорами, больше приученными к перекладыванию бумажек, чем к разработке боевых операций, с запутанным документооборотом и неочевидной структурой подчинения. Долохов мучительно разбирался в полицейской рутине, матеря бюрократию на чем свет стоит, а в настоящие дела предпочитал отправлять своих парней, лишь для вида переодев их в красные плащи и придав, для законности, одного-двух осмысленных из настоящих краснопузых. Лорд, выслушав доклад об этих проблемах, практически отмахнулся. - Антонин, тебе нет никакой необходимости выполнять полицейские функции, - заявил он, - судьба войны решается не отловом недовольных. Недовольные есть всегда, их нужно давить или покупать. Готовь людей к штурму Хогвартса. Зачем нужно штурмовать Хогвартс, в котором директорствовал член организации, и любого учителя можно было снять или назначить в минуту, Долохов решительно не понял, но послушно начал поднимать макет – сложный, секретных переходов в Замке хватало - и потихоньку разводить позиции; возобновил тренировки. Это все опять было – хреново пророчество и хренов Поттер. В постоянное отсутствие Повелителя, да еще в ситуации крайней занятости, когда практически все решения, связанные с боевыми операциями, Долохову впервые пришлось принимать самому, почти без согласований с Лордом, комедия с Люциусом Малфоем практически выскочила у него из головы. Лорду было решительно не до Малфоев, у Повелителя и до важного-то руки не доходили, и Тони с большим удовольствием оставил Люциуса в покое. Перестал подходить в зале совещаний, прикрывая от косых взглядов – да и взглядов не было, сплетня забылась и не до того было всем. Старался лишний раз не смущать своим вниманием. Похоже, что малфоевская проблема рассасывалась сама собой. Тони только в какой-то момент обратил внимание, что Люциус, кажется, несколько воспрял духом – по крайней мере, в движениях его появилась прежняя энергия и в глазах – хоть и неуверенный, но блеск. Малфой даже позволил себе подать голос на совещании – в отсутствие Лорда, когда в очередной раз обсуждались проблемы отлова подозрительных. - Я не вполне понимаю, почему вы непременно хотите решить проблему военными методами, Белла, Антонин, - задумчиво сказал он, побарабанив пальцами по столу, - В стране после чистки авроратов полно безработных с полицейской подготовкой. И, хорошо зная господ Яксли и Амбридж, я позволю себе предположить, что далеко не все они являются фанатичными сторонниками Ордена Феникса. Стоит назначить за головы наших друзей из Ордена награду, и от желающих прочесывать леса и следить за их домами отбою не станет. А чтобы дело не выглядело уж слишком опасным, заодно можно объявить награду и за поимку магглорожденных. Охота на наших противников в две недели станет массовой профессией. Воцарилось молчание. Долохову никогда в жизни не пришло бы в голову ничего похожего; зато это было чертовски похоже на то, как решал задачи Том. Ну, раньше. До. – Тони так и не смог сформулировать для себя, до чего. До того, как уверился в Пророчестве. До развоплощения. До того, как стал… не совсем собой. - Яксли это не понравится, - первым протянул Тим Эйвери, - но идея – блеск. Тем более, тем, кого отсеяли не по делу, надо дать хоть какую-то лазейку реабилитироваться. Мы ж их как крыс в угол загнали. Ты гений, Люц, как всегда. Помимо Долохова Тимоти Эйвери был вторым человеком в верхушке организации, кто ни разу не позволил себе ни смеха, ни бестактного взгляда в сторону Люциуса. Даже когда насмешки исходили от самого Лорда, Тим только молчал, глядя в стол. - Ты не больше не решаешь стратегические вопросы, Люциус, - отрезала Беллатрикс, - ты… - Зато ты решаешь, - перебил Тони, взглянув на боевую подругу исподлобья, - На мой взгляд, так вопрос вполне в твоей компетенции. Будем Шефа звать, или примем решение самостоятельно? Лорд в последнее время на любые попытки обратиться к нему по поводу рутинных управленческих дел или конфликтов в организации, вообще на попытки отвлечь его от того, что, видимо, было сейчас главным, реагировал с таким нескрываемым раздражением, что лишний раз этого испытывать на себе никому не хотелось. Белле, чуть не в слезы бросавшейся от немилостивого взгляда Повелителя, в особенности. - Я попытаюсь согласовать это с Министерством и с Грингготсом, - не слишком охотно согласилась Белла. - Люц…, - Тимоти помялся, - а давай пока не будем особо рекламировать, что это твоя идея. Потом уже, если Повелитель одобрит. - Разумеется, - Люциус поднял голову, - Иначе каждый, чье согласие понадобится, пальцем не пошевельнет, пока лично не получит «добро» от Повелителя. А время дорого. Не так ли, Белла? Инициатива должна исходить от тебя. - Завтра же займусь, - кивнула миссис Блэк-Лестранж. Тим с Люциусом обменялись понимающими взглядами, и Долохову показалось, что что-то они еще такое имели в виду. Что-то, чего остальные не уловили. - Фернир Милорда просьбами об отпуске замучает, - хмыкнул он, - как раз по нему и по его волкам дело. - Совсем хорошо, - спокойно подтвердил Тим, - Волкам и карты в руки, а делать им у нас до самого штурма все равно нечего. Пьют, балдеют и на арестованных зарятся почем зря. В парке вот гадят. И все-таки… как-то все было слишком просто. Слишком мало было потерь, слишком удачно проходили рейды, слишком быстро ложились под новую власть чиновники, аврорат и газеты. На удивление мало давал о себе знать еще недавно казавшийся таким сильным противник. Слишком четко работала боевка и быстро разворачивались пропагандисты. Все происходило как бы само собой. Слишком легко – почти всегда добровольно, по первому же вызову - являлись на проверки люди, прекрасно знавшие, что могут не вернуться или вернуться без палочки. И главное – как-то легко, легкомысленно почти, принимались в отсутствие Лорда решения. Терки и конфликты были, куда же без них, была игра самолюбий, были интриги – но перед ними лежала, ложилась под них почти без сопротивления, целая страна, и простора пока что хватало практически всем. Тони, привыкшему думать, что Организация живет и дышит только волей, харизмой и гением Повелителя, было от всего этого как-то не по себе. После совещания Долохов ткнулся было в кабинет Лорда, в надежде узнать, когда тот появится в Ставке – была у него пара дел, которые следовало бы обсудить лично с Повелителем. Однако же Петтигрю, как всегда, ничего не знал. - Ждите, - сказал гриффиндорский коротышка, - Хозяин мне не докладывает. Возможно, он появится утром. Нагини мирно ужинала в углу какой-то дичью. Долохов вздохнул. По всему выходило, что принимать решения опять придется самому. Сразу несколько ребят из боевки просились кто в отпуска, кто в отставку – наступало время брать в собственные руки дела фамильных поместий, восстанавливать заброшенные дома. За два года войны и скримжеровских чисток многие оказались старшими в своих семьях, и теперь, когда организация больше не была вне закона, разумеется, хотели вернуться домой. Судьбы потомков чистокровных родов Лорд всегда решал сам – кому воевать, кому продолжать семейное дело, кому идти в политику. Но и мурыжить ребят, чьи семьи настойчиво требовали внимания, было предельно некорректно. Тони сообщил эльфу, что ночует в Ставке, потребовал ужин в свою комнату, и вышел прогуляться. Под ногами шуршали сухие осенние листья, деревья стояли уже наполовину голые, конюшенный эльф в зеленой попоне выгуливал по дорожке крупного темно-серого гиппогрифа. Тони подманил животное поближе. Поклонился – выездка выездкой, а чужаку в отсутствие хозяина стоило быть вежливым. Медленно, давая рассмотреть, протянул руку, почесал чувствительное местечко под клювом, отстранился – гигантская птица потянулась за рукой, пригнула шею. Долохов обнял гиппогрифа за шею, подтянулся и вспрыгнул тому на спину, прямо так, без седла. Похлопал чуть сбоку, направляя. Гриф послушно поднялся в небо. Уже сто лет – еще с до первого ареста – Тони не летал просто так, для себя. Гиппогриф, действительно великолепно объезженный, равномерно и плавно махал крыльями, перекатывая мышцами под теплой кожей спины; внизу расстилался осенний лес, поблескивали ручьи и озера, влажный ветер бил в лицо и солнце садилось позади Малфой-Мэнора, подсвечивая мраморно-белый замок оранжевыми лучами. Внизу с шорохом промчался олень-подросток, и Тони почти инстинктивно направил грифа вниз. Ветки деревьев зашуршали под самым крылом. Гриф несся стрелой, рискованно почти задевая брюхом верхушки деревьев, олень так же несся по земле, почти не уступая в скорости. Авадить оленя сквозь ветки было бы явно неспортивно, а охотничьего инвентаря под рукой не было, и Тони, дождавшись, пока животное выскочило на открытое место, прикрикнул на грифа, направляя к земле, проскользил над спиной оленя. Гриф не подвел – схватил когтистыми лапами добычу и, подчиняясь руке всадника, успел резко уйти в небо раньше, чем впереди встали стволы с противоположной стороны полянки. Долохов засмеялся, погладил умную птицу по шее, и неспешно направился к дому, вернее, к грифятнику. Тони соскочил со спины гиппогрифа, в кои-то веки чувствуя себя молодым и легким, как в старое время. Подумав, не стал прикармливать чужую птичку, только придержал, поглаживая, дал эльфу возможность забрать добычу и предоставил тому самостоятельно вознаградить охотника куском свежего мяса. Засунул руки в карманы и медленно, опустив голову, побрел к дому, расшвыривая листья. Шум и хлопанье крыльев в стороне привлекли его внимание. Люциус Малфой стоял, прямой и необычайно стройный в своей расшитой колким серебром мантии, и наблюдал, закинув голову, как пытается выполнить в воздухе стандартный разворот совсем еще маленькая – не крупнее борзой собаки – белоснежная самочка гиппогрифа. В руке у него была палочка, очевидно, принадлежащая Нарциссе, и он напряженно страховал птенца. Карпатская выездка – когда на крыло птенца ставит не мать, а будущий хозяин – была знакома Тони лишь теоретически. Он остановился, с интересом наблюдая. Малфой наполовину левитировал маленькую хищницу, следя не столько за твердостью ее крыла, сколько за правильностью направления. Та то испуганно клекотала и била крыльями, то, почувствовав под крылом опору, писком выражала свой восторг от полета. Училась доверять человеку. Девочка все-таки полетела вниз, не удержавшись в воздухе. Люциус стремительно шагнул вперед, замедлил падение и плавно опустил детеныша на землю. Взял какой-то прикорм у подбежавшего эльфа и склонился, пытаясь успокоить взъерошенный комок, целиком, кажется, состоявший из страха и перьев. Люциус размеренным тоном приговаривал какие-то такие слова, с какими взрослый мужчина может обратиться разве что к младенцу, или к животному, к тому, кто не поймет ни слова, только тон – хорошая девочка, умница, молодец, все в порядке, все у тебя правильно и хорошо, маленькая. Его подросшие светлые волосы смешались с еще более светлыми перьями гиппогрифа, переливаясь в полумраке. Едва унялись жалобные писки, Люциус поднялся, и высоко поднял левую руку с прикормом, подманивая птенца кверху. Тот подпрыгнул раз, другой, все же подлетел, и Малфой тут же при помощи палочки облегчил полет белянки. Она схватила подачку и поднялась выше, отчаянно хлопая крыльями. Малфой улыбался, закинув голову к небу, следя палочкой за движением птицы и, кажется, его ничего сейчас не интересовало, кроме неловкого полета птенца, неба и отточенных, бережных движений палочкой. Долохову что-то вдруг резко расхотелось подходить, делать комплименты выучке серого красавца-грифа, извиняться за браконьерство в малфоевских лесах, заводить дружеский разговор о секретах охоты и грифоводства. Он снова сунул руки в карманы, и тихо пошел прочь, поеживаясь на прохладном осеннем ветру.
Снейп Никогда еще в моей жизни это не было так. Так страшно, так реально, так против всяких правил, и так всерьез. Люциус… он иногда мог быть настоящим отморозком, Люциус. Его ярость, короткая и тяжелая, как удар хлыстом – в фигуральном смысле, только в фигуральном, конечно, у нас в жизни не водилось никаких хлыстов и прочего пошлого бордельного антуража – его ярость могла быть сокрушительной. Он мог ударить в лицо кулаком, мог ткнуть кровоточащей мордой в подушку до потери дыхания, мог всадить так, что потом было трудно подняться. Но это была его ярость, его собственная, перемешанная с любовью и исходящая из нее. Ярость на то, что я оказался недостоин его любви, или осмеял ее, или предал. Ярость, которую вызывал я сам – невольной ли ошибкой, слабостью ли, рассчитанным ли ударом по больному месту, не так уж мало больных мест я успел насчитать за эти двадцать лет случайных свиданий под его белоснежной напыщенной маской. И самое сладкое – ярость, перемешанная с ревностью. Я никогда не уставал заставлять его ревновать. Это было просто. Люц не терпел ни малейших сомнений в том, что все, что принадлежит ему, является его, и только его неотъемлемой собственностью. Малейший намек – и бешенство, порой тщательно упрятанное под маску, о, Люц прекрасно умел владеть собой, но все равно самое настоящее, болезненное бешенство переполняло его, переполняя меня самого чувством… нет, не просто нужности. Избранности. Что-то вроде клейма с изображением малфоевской кобры, которым помечена каждая мелочь в его замке. Сродни знаку поставщика королевского двора – признак того, что лучшего товара на данный момент в Британии и ее окрестностях не нашлось. Хотя поиски лучшего, самого уникального, разумеется, продолжаются. Ревновать самого Люциуса было попросту бесполезно. Весь мир принадлежал ему по праву рождения, и что толку было сердиться, если какой-то клочок этого самого сверху донизу порабощенного мира проводил ночь на шелковых простынях в его спальне, удовлетворяя его желания? Можно подумать, что, находясь где-нибудь еще, этот клочок принадлежал Малфою в меньшей степени. И все-таки… что бы ни происходило между нами в спальне, я не был его рабом. Я был его другом – для всех, кто не знал о большем. Да и для себя тоже. Конфидентом, советчиком, союзником; в молодости протеже, в последние годы, набрав опыт и вес, все чаще наоборот. Я выслушивал его бесконечные прожекты, критиковал его планы и гасил его порывы, когда он зарывался – а Люциус часто зарывался. Я был единственным, кому разрешалось потешаться над малфоевской страстью к дорогим побрякушкам и замечать откровенное сходство между ним самим и белыми павлинами, разгуливающими по аллеям его парка, а он – единственным, кто мог без особого риска пройтись насчет моего старомодного сюртука и жирных волос. Насчет моих странных отношений с Альбусом. Насчет моего мрачного вида и способности наживать влиятельных врагов. А главное… главное, он был единственным, кому разрешалось чуть снисходительно прикоснуться к моему плечу и промурлыкать: - Послушай, не дергайся, Сев. Все это не стоит нашего внимания, - и, в отличие от мягких увещеваний Альбуса, это помогало. Хотя бы на время. И, потягивая вино у малфоевского камина, перебрасываясь с Люцем ленивыми остротами, я вдруг забывал о том, что жизнь безнадежна, что я одинок, что я обречен. Я не догадывался, как много значило это для меня, пока безупречный мистер Малфой, с которым все это было возможно, не перестал существовать. Пока не позволил раздавить себя, сломать и согнуть, сделать посмешищем, недостойным даже презрительного взгляда. Впрочем, я не могу себе врать – я не равнодушен к этому новому Люцу. Совсем не равнодушен. Я ненавижу его за то, чем он стал. Убить готов, только бы не видеть, как мой бывший кумир сидит в зале собраний, не поднимая глаз, уставившись в стол; как страх сводит его плечи, как он вздрагивает от голоса Лорда. Как он оглядывается на Нарси в поисках поддержки и совета. Как… да что там. Как он чуть расслабляется, когда рядом оказывается его новый защитник. Я изо всех сил стараюсь не представлять себе, что происходит у них в койке, но за то, что гордый Люциус Малфой позволил неотесанной русской горилле с волчьими глазами стать ему еще и защитником – за это я ненавижу своего бывшего друга особенно остро. Наверное, этому новому Люциусу было бы предельно больно узнать, что у меня роман с его сыном. Наверное, я дал бы ему понять при случае – просто так, чтобы увидеть реакцию. Если бы я только мог хотя бы для себя, в глубине души, назвать это романом. Отношениями. Сексом. Чем угодно. Про себя я называю это «Это». Вот так, с большой буквы. Это – встречи в темном классе зельеварения, или в моем перевернутом вверх тормашками старом кабинете – я никак не соберусь приказать эльфам навести там порядок. Да и не очень-то они меня слушаются, хогвартские эльфы, все здание вообще сопротивляется моему директорству как может. Это – нереально светлые серебряные глаза, равнодушные вначале, горящие ненавистью в конце. Это – почти без прикосновений, как будто молодого Малфоя вовсе не интересует телесный контакт какого бы то ни было рода. Больше слов, чем прикосновений. Короткие команды и надменный, очень по-люцевски растягивающий слова голос. Он не говорит ничего особенного – не слишком много грязных ругательств, чуть-чуть холодных оскорблений. Он просто говорит мне то, что я всю жизнь говорю себе сам, говорю каждую минуту, когда мне не удается заглушить свой чужой и враждебный внутренний голос каким-либо внешним ощущением. И странным облегчением оказывается услышать эти слова от кого-то еще. И покорно кивнуть, признавая, принимая. Мне никак не удается вывести его из себя. Драко Малфой всегда был импульсивен, манипулируем, рассердить его или обидеть ничего не стоило. Но сейчас он как будто решил что-то раз и навсегда – не то обо мне, не то о себе самом – и любая моя попытка сказать неприятное кончается одинаково. Мой бывший ученик задумчиво наклоняет голову и без всяких эмоций произносит что-нибудь вроде: - Пожалуй, вы правы, профессор. Мои знания в области режущих заклятий действительно пока недостаточны. Кажется, я знаю пару книг, которые мне стоило бы пролистать прямо сейчас. И уходит, оставив меня распаленного, полуодетого, и куда более разочарованного, чем я согласен признать. Мне никак не удается заставить его наброситься на меня. Хотя бы с кулаками. С круциатусом, с авадой, с чем угодно. Я хотел бы, чтобы он взял меня насильно, в конце концов, но он никогда не доставляет мне этого удовольствия. - Я не сделаю ничего, профессор, о чем вы не попросите сами, - высокомерно цедит он, - Я не заставлю вас долго умолять, обещаю, но вы попросите. И он действительно заставляет меня сказать, чего я хочу. В подробностях. В таких подробностях, от которых кровь бросается в скулы, стучит в висках, застилает глаза яростным туманом. Он не теряет контроль, и не позволяет терять его мне, потому, что стоит мне застонать, и произнести «да…» - как все прекращается и меня спрашивают: - «Да» - что? Что конкретно? И продолжения не будет, пока я не заговорю. Он заставляет меня осознавать себя таким, каков я есть. Всю грязь, всю запредельную мерзость моих желаний. И я плачу эту цену за то, чтобы получить разрядку, чтобы в сотый раз взорваться диким оргазмом у его ног, и перевести дух, чувствуя, как призраки, гниющие в моей душе, ненадолго отлетают прочь. Отлетают так же, как шарахается всякая нечисть, когда ты громко, вслух, называешь ее по именам. А Драко усмехается и вежливо, почти церемонно произносит: - Надеюсь, я не позволил себе ничего лишнего, профессор. Ничего такого, о чем бы вы сами не просили. И поворачивается спиной, уходит прочь. Я так и не знаю вкуса его губ. И вряд ли узнаю.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 51
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Пошла читать сиквел.
- участник сейчас на форуме
