ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 30.03.08 13:01. Заголовок: "Я + Я = Возвращение к себе", роман, миди, СС/ГП, НЦ-17, новое от 29.07. закончен. (продолжение)
НАЗВАНИЕ: "Я + Я = Возвращение к себе" АВТОР: Аntidote БЕТА: Krilatay bestiy ПЕЙРИНГ: СС/ГП РЕЙТИНГ: НЦ-17 ЖАНР: Роман РАЗМЕР: Миди ДИСКЛЕЙМЕР: Все её. Ну и пусть! ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: AU частично к 6-й и полностью к 7-й книге САММАРИ: Волдеморт навечно канул в небытие, а Дамблдор - да бог с ним и его лимонными дольками. Последний год обучения Гарри. Как трудно иногда бывает разобраться в самом себе. ПРИМЕЧАНИЯ: Это моя самая первая работа. Думаю, что не последняя. РАЗМЕЩЕНИЕ: Если кого-то заинтересует - свисните.
«Один из вас вне закона!» - Так времени строг приговор. И, вспышкой боли пронзенный, Померк твоей страсти костер.
Быть может, страшнее пророчества, На грани сознанья едва, В сухом песке одиночества Увязли пустые слова…
«Один из вас вне закона!» Так лучше уж на эшафот! Несказанных слов миллионы… Все было… И это пройдет?!..
Один из нас вне закона… И магию не покорить… А может ли приговоренный Попробовать «просто жить»?
Из вечного невозвращения, Ломая сознанья края, Ты шепчешь на грани отчаяния: «Закон утверждаю… я!»
Спасибо потрясающий фанфик, потрясающее начало вашей писательской деятельности в мире ГП)) Не многие бывалые авторы, ТАК пишут!!! ОГРОМНОГО ЖЕЛАЮ ВАМ УСПЕХА!!!
YAHOOOOOO! Antidote, Спасибо за замечательный кусочек!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! моего отнють не богатого словарного запаса увы не хватает, чтобы выразить мои чувства!
Отправлено: 15.06.08 22:00. Заголовок: 30 встреча Когда С..
30 встреча
Когда СНЕЙП пришёл в себя в достаточной степени, чтобы адекватно – и зрительно, и эмоционально – воспринять следующую предложенную сцену, он обнаружил, что туман рассеялся, а традиционный ночной визитёр уже находится в спальне. Более того – прикладывает поистине титанические усилия, пытаясь раздеть лежащего на кровати студента за максимально короткий промежуток времени, причём без применения магии.
Поттер же, не желая ни в чём уступать, весьма неделикатно стягивал с профессора мантию, путаясь в тяжёлых складках чёрной материи, постоянно отвлекаясь на хаотичные поцелуи и ласки.
Их пальцы то и дело натыкались друг на друга, переплетаясь, больше мешая процессу раздевания, чем ускоряя его.
Действо происходило в молчании, но тишина не была абсолютной – она наполнялась сбившимися хрипами неровного дыхания, стонами и влажными звуками торопливых поцелуев.
Никто из этих двоих не желал тратить время на лишние разговоры. К чему? Все слова были сказаны, все признания услышаны.
Сейчас, когда в любой момент мог «восстать из ада их мрачный демон», драгоценной стала каждая минута, каждый миг близости стал неповторим, а они ещё не успели насытиться друг другом.
Но, даже если бы им и была дарована вечность, они не были уверены, что когда-нибудь наступит пресыщение.
Не имея никакого желания сражаться с упрямыми пуговицами, они бесцеремонно срывали одежду, не обращая внимания на возмущённый треск материи, стараясь дотянуться губами, руками до уже освобождённого участка кожи, мечась в сомнениях – чему же отдать предпочтение – продолжать раздевать друг друга, или ласкать обнажённое тело.
Но когда последняя деталь одежды, наконец, была отброшена, ненасытный чувственный голод не пожелал дать этим двоим передышку. Губы искали губы, бёдра отчаянно вдавливались в бёдра, пальцы переплетались с пальцами, до боли, до крови впиваясь, вонзаясь ногтями в кожу. Они будто соревновались в жадности, стараясь урвать для себя как можно больше.
Не нежность – боль и всепоглощающее желание сквозили в каждом движении.
Два тела слились воедино. Одно сердцебиение на двоих. Одна жажда. Один вздох. Один стон. Как сон, как дар, как последний глоток воздуха, они отчаянно ловили тепло прикосновений, каждую ласку, каждый взгляд, не решаясь закрыть глаза, оставляя в памяти навсегда и боясь потерять…
…Может, это последняя ночь… Может, осталось лишь мгновение…
А они так и не успели долюбить… доласкать… доцеловать… Жадно… Неистово… Яростно…
Ещё чуть-чуть… ещё хоть немного… Впитать… вдохнуть… насладиться…
Кто это там говорил о бабочках в животе? Никаких бабочек…
Обжигающий фейерверк тысячами, мириадами искр вонзался в каждую клеточку, безжалостной волной выворачивал всё нутро, отдаваясь в каждом нерве, в каждом сосуде нестерпимой удушающей пульсацией, заставляя кровь вскипать.
Близость? Да – это была близость. Если можно назвать агонию близостью…
Пальцы вцеплялись в напряжённые плечи, спины, в мягкие окружья ягодиц, царапая, не желая отпускать свою добычу… Зубы впивались в нежную кожу безжалостно, беспощадно, оставляя тёмные отметины… Рты втягивали, впитывали, вбирали, поглощали… жадно… требовательно… ненасытно… Языки в этот раз не устраивали легкомысленные игры, они просто брали в своё единоличное владение всё, чего касались, бесцеремонно, бестактно…
Время нежных прелюдий прошло. Они это понимали… Как с ужасающей ясностью понимали и то, что их разделённое на двоих время отсчитывает последние мгновения, что эти мгновения растворяются в вечности, неотвратимо ускользая, как песчинки между пальцами.
Но ни одно из тех бесценных мгновений, которые так милостиво были им отпущены, они не желали делить с третьим действующим лицом, что так не вовремя вторгалось в самый интимный, самый драгоценный момент их близости. Это время, эти подаренные минуты принадлежали им, только им. И никакого желчного профессора Зелий в их постели… Никаких холодных глаз, обвиняющих фраз, равнодушных рук… Пока это было возможно…
СЕВЕРУС, долго не задерживаясь на ласках шеи, груди, живота, сместился ниже, до боли стиснув бёдра Гарри. Тот ничуть не возражал против такой поспешности, только зарылся пальцами в растрепавшиеся волосы профессора и сдавленно выдохнул.
На этот раз СЕВЕРУС не счёл нужным тратить время и внимание на заклинание смазки, или хотя бы на то, чтобы призвать баночку с любрикантом. Он прошептал лишь заклинание «ОЧИЩЕНИЯ» и, смочив палец слюной, тут же без подготовки ввёл его в тугое отверстие.
Гарри, стиснув зубы, выгнулся, сдерживая стон боли, и непроизвольно рванул чёрную прядь волос. СЕВЕРУС даже не обратил внимания на подобную мелочь. Не переставая растягивать сжавшийся вход, СЕВЕРУС взял член Гарри в рот и, не тратя время на долгие ласки и игры с крайней плотью, втянул его до основания.
СНЕЙП, наблюдая эту откровенно чувственную сцену, скрежетал зубами и успокаивал себя тем, что ему осталось совсем немного, что это последнее представление он вполне может выдержать, особенно после того, что ему пришлось пережить в ванной префектов. Да и терять ему, собственно, было уже нечего.
Такого шока, такого унижения, такой беспомощности он не испытывал никогда. Годы подвластия Тёмному Лорду в расчёт не принимались – тогда он хоть как-то мог контролировать ситуацию.
Гарри стонал, шипел, извивался, игнорируя неприятные ощущения от грубого вторжения, сам насаживался на палец, одновременно вколачиваясь в рот профессора.
Только бы запомнить, только бы сохранить, сберечь в памяти, не растерять, не расплескать, не рассыпать эти маленькие, но такие бесценные крупицы счастья. Одного… На двоих…
И СЕВЕРУС был готов почувствовать себя счастливым… Если бы не одна мысль, назойливой мухой жужжащая в мозгу: Гарри будет кончать не в ЕГО объятиях, не ЕГО ласки и вторжения доведут мальчика до разрядки, не ОН будет рядом, когда, выплеснув последнюю каплю, Гарри, опустошённый, расслабленный, растянется на кровати… Так было вчера… И позавчера… И СЕВЕРУС нисколько не сомневался, что так будет и сегодня…
Снова его «проклятие», его извечный антипод, будет вмешиваться в самый сокровенный, самый долгожданный миг счастья, вползать как ядовитая змея, отравляя всё вокруг, лапать, осквернять своими недостойными руками то чистое, что такими нечеловеческими усилиями завоёвано, выкуплено им.
СЕВЕРУС приподнял голову и посмотрел на юношу, будто ища подтверждения, что Гарри в эту самую секунду с НИМ, что именно от ЕГО рук и ласк по коже мальчика разлился нежный стыдливый румянец, что лёгкая дрожь юного тела рождена ЕГО прикосновениями, что эти восхитительные стоны предназначены ЕМУ, и только ЕМУ…
Глядя прямо в подёрнутые поволокой глаза мальчика, СЕВЕРУС ввёл второй палец, жадно ловя взглядом каждую эмоцию на таком любимом лице, свободной рукой продолжая то, что так страстно начал его рот.
Его движения были резкими, порывистыми. И если бы каждый раз СЕВЕРУС не касался тугого узелка простаты, Гарри давно бы уже кричал от боли. Но, видать, что-то такое светилось во взоре профессора, потому что Гарри вдруг резко схватил его запястье цепкой хваткой ловца.
В глазах СЕВЕВУСА возник немой вопрос, но пальцы всё же покинули тугой вход юноши.
– Я готов, Северус… – сдавленно просипел Гарри, привлекая профессора для поцелуя, обвивая ногами его талию.
Когда поцелуй прервался, юноша сам обхватил налитый до предела член мужчины и направил его в своё отверстие.
– Поверь… просто поверь… – прошептал Гарри и ближе привлёк к себе СЕВЕРУСА.
Тот буквально прорычал заклинание смазки, до последнего не желая причинять боль, и, стиснув зубы, сильнее надавил головкой на не до конца растянутый анус юноши.
Гарри было больно, чертовски больно, так, что слёзы рвались из глаз… Но он сдержал их… смолчал… Потому что минутой ранее прочитал в глазах СЕВЕРУСА что-то такое, что не было высказано вслух, от чего в душе всё сжалось, наполняя сердце тоской и болью. Он всё понял по глазам, понял, что отсчёт их с СЕВЕРУСОМ времени пошёл на мгновения, что у них совсем его не осталось…
Даже несмотря на боль и жжение, Гарри не позволил СЕВЕРУСУ остановиться, когда тот, с трудом преодолевая сопротивление мышц, всё же вошёл в него.
СЕВЕРУС и не пытался сдержать себя… Не сейчас, когда Гарри сам задавал ритм, сам подавался навстречу всем телом, всем своим естеством, всей душой… Мужчина чувствовал малейшую вибрацию, малейший отклик на каждый свой толчок…
Это было так восхитительно, так опьяняло, что он на короткий миг забыл, что всё это счастье принадлежит ему только временно, что он, как заправский вор, сумел выкрасть этот бриллиант из-под носа самой бдительной охраны, успел полюбоваться им, подержать в своих руках, наслаждаясь искристыми лучиками солнца, преломляющимися в совершенных гранях…
… Но, засмотревшись, не смог удержать…
Ритм всё нарастал и нарастал. Гарри уже не чувствовал боли. Одно непрекращающееся наслаждение горячей волной обволакивало его тело. Стоны и мольбы, не встречая препятствий, рвались на свободу. И это было самой сладостной музыкой для слуха профессора.
Он лишь сильнее стиснул в своих объятиях до крайности возбуждённого юношу, всё более яростно и ненасытно вбиваясь в его обжигающий, узкий вход.
Гарри отчаянным, полным невысказанной мольбы движением, обхватил шею профессора, будто старался удержать, оставить, не отпустить… Будто от его рук зависело присутствие СЕВЕРУСА в его жизни…
С трудом сдерживая рвущиеся наружу слёзы, заталкивая обратно тугой комок, перекрывающий горло, судорожно вобрав в лёгкие больше воздуха, Гарри выдохнул куда-то в шею профессора, ещё крепче его обнимая:
– Я хочу, чтоб ты знал, Северус… слышишь?... Даже если никогда не вернёшься… Просто знай – я люблю тебя… люблю бесконечно…
И снова яркие вспышки многократно безжалостней, беспощадней, чем прежде, отозвались в мозгу зельевара убийственной болью. Эти вспышки – пульсирующие, бесцеремонные – вовлекли его в какой-то жуткий водоворот хаоса, лишая способности двигаться, сопротивляться, чувствовать, осязать последний миг близости…
Слова только что услышанного признания отказывались втиснуться в его измученное сознание… Он падал в какую-то бездонную пропасть, проклиная свою беспомощность.
СНЕЙП тоже слышал слова признания. Слышал и не мог поверить.
Он вполне мог принять то, что Северусу удалось пробудить в Поттере какие-то чувства. Уважение, доверие, даже привязанность. Он даже готов был согласиться с тем, что боязнь одиночества, сексуальный опыт, подаренный Северусом, подростковые гормоны спровоцировали подмену истинных чувств юноши.
Но он не мог назвать это любовью.
За всю свою жизнь он ни разу не слышал не только подобного признания, но и просто слов выражения симпатии, даже если его очередная связь длилась чуть дольше обычного.
Бред… Ложь… Это неправда… Это неправильно… Это не вписывалось ни в какие очерченные им самим рамки… схемы… в его привычное существование…
Он отмахнулся от прозвучавших слов, будто простым жестом можно было вычеркнуть их из памяти, отвергая само понимание невозможного. И он был готов убедить себя в этом, если бы не боль. Физическая боль…
Зарождаясь где-то глубоко внутри, сначала тихо и незаметно, она неотвратимым потоком медленно набирала силу, прожигая каждую клеточку, каждый нерв, впиваясь в мозг голодной пиявкой.
СНЕЙП запаниковал, ясно сознавая, что магия, Магия, наконец, как и предсказывал Северус, не выдержала раскола и решила взять под свой жёсткий контроль стихийный произвол взбунтовавшейся личности. Но чем это обернётся для него в конечном итоге, он не способен был даже предположить.
Из панического оцепенения его вывел жуткий, полный отчаяния крик.
Пытаясь сосредоточиться на происходящем, СНЕЙП понял, что эти звуки исторгаются из горла его двойника. Нет… Уже не двойника…
… Это он сам, придя в ту ночь – вчера, это было только вчера – в сознание, вонзаясь в своего студента снова и снова, не в силах даже остановиться, орал в полный голос, выл, хрипел… от безысходности, беспомощности…
СНЕЙП, чувствуя, как виски всё сильнее пронзает болью, а собственное возбуждение выходит из-под контроля, собрал все свои силы и сделал рывок.
Отправлено: 12.07.08 02:51. Заголовок: Вынырнув из чужих в..
Вынырнув из чужих воспоминаний, Снейп, боясь потерять равновесие, ухватился за край стола. Он не рискнул сразу же обернуться к Поттеру, не желая открыто демонстрировать своё состояние. Просторная мантия хоть и скрывала его весьма ощутимую эрекцию, но пылающее гневным жаром лицо, нервная дрожь не слушающихся пальцев могли выдать его с головой. Да и голосу своему он сейчас не доверял.
Для предстоящего разговора Снейпу нужен был трезвый рассудок, а бьющие через край эмоции не способствовали ясности мысли. Как же трудно сделать то, что раньше давалось без усилий – просто взять себя в руки, именно сейчас, когда это так необходимо.
Несносный мальчишка… Всего одной фразой смог выбить его из привычного равновесия. Да какое, к дементорам, равновесие?!.. Просто лишил его остатков самообладания.
… Признание Поттера… Будь оно трижды проклято!.. Эта треклятая зудящая фраза будто питала надоедливую боль, вгрызающуюся в мозг. Но, как ни старался Снейп, выкинуть её из головы не получалось.
С излишней тщательностью изображая наведение порядка на письменном столе, он дал себе небольшую передышку в надежде унять тяжёлое сбившееся дыхание и силой самовнушения усмирить не желающую прислушиваться к голосу разума бунтующую плоть. Даже боль, пульсирующая в висках, ничуть не умалила силу его возбуждения.
Как сохранить достоинство в таком состоянии?! Как не выдать внезапно охватившую его слабость перед этим зарвавшимся юнцом?! Как одним взглядом воспалённых глаз поставить наглеца на место?! Сейчас, когда сцены из воспоминаний, изобилующие откровенной чувственностью, да нет же, говоря прямо – необузданным сексом, навязчиво всплывали перед его внутренним взором...
Как, не выходя из образа холодного, высокомерного циника, сделать несколько шагов по направлению к лаборатории, где его ждали приготовленные раннее зелья, чтобы, приняв их, наконец, спокойно начать разговор на своих условиях?!..
Всего несколько шагов... От унижения... до превосходства...
Не уловив чутким слухом никаких признаков присутствия Поттера в своём кабинете, Снейп медленно обернулся.
Поттер спал, забравшись с ногами в обтянутое коричневым велюром просторное кресло, свернувшись калачиком и плотно закутавшись в собственную мантию. Очки лежали на широком мягком подлокотнике, а видавшие виды кроссовки были небрежно сброшены на пол.
Мягкий солнечный поток из круглого оконца для сов под самым потолком неуверенно просачивался в холодное пространство подземелья. Невесомые пылинки лениво плавали в утреннем свете, с царским благородством позволяя весенней свежести разбавлять затхлость прессованного сыростью воздуха.
Снейп мельком бросил взгляд на старинные разлаписто-неуклюжие часы, обосновавшиеся на каминной полке. Короткая пухлая стрелка бессердечно указывала на цифру девять, а её долговязая подруга вовсю старалась её обогнать.
Снейп напрягся, но затем облегчённо выдохнул, вспомнив, что сегодня – уже сегодня – суббота, а не учебный день. Не хватало еще объясняться с директором по поводу опоздания на собственные уроки.
Не зная, кого благодарить – Поттера или Мерлина – за столь необходимую сейчас передышку, Снейп широким шагом направился.... не в лабораторию, а к неприметной двери в личные покои. Стремительно проследовав через затемнённую спальню, он распахнул дверь в ванную.
Снейп подумал, что применять сейчас «ПРИТУПЛЯЮЩЕЕ» зелье было бы в высшей степени неблагоразумно, да и неизвестно, какими последствиями это могло обернуться.
Слишком долго его возбуждение не имело выхода… Слишком часто за последние часы его плоть подвергалась безжалостным заклятиям… Слишком тяжёл был груз эмоций и впечатлений, так откровенно и бесцеремонно взваленных на него этими двумя в мыслесливе… И уж слишком их союз походил на заговор…
Захлопнув за собой дверь ванной, Снейп привалился к ней спиной, мысленно посылая все известные ему проклятия на не совсем здоровую голову своего несговорчивого двойника, сподобившегося влюбиться (на этот счёт Снейп уже не обманывался) не в кого-нибудь, а именно в Поттера.
Поттер… Какая ирония… Сначала отец, выбравший Снейпа предметом своих издёвок… Теперь вот сын, неизвестно по какой причине воспылавший вдруг к нему же необъяснимой страстью… Нет, не к нему – к Северусу. Хотя какая разница?!.. Да и страсть ли это? И что ЭТО вообще? Нет, уж точно не любовь. Даже не стоит обольщаться и тешить себя призрачными иллюзиями. В его оазисах путнику ничего не светит.
Но услышанное в воспоминаниях признание упрямо не желало покидать авансцену памяти.
Устало прикрыв глаза, он с тоскливой обречённостью сполз на кафельный, дышащий прохладой пол, и вытянул ноги.
В эту минуту он ненавидел сам себя… Ненавидел и презирал… За слабость, за усталость, за неспособность сопротивляться… А главное – за сомнения, незаметно, исподволь вползшие в душу и разум…
Распахнув полы мантии, кое-как справившись с пуговицами сюртука и брюк, Снейп, шипя от неприятных ощущений, очень аккуратно высвободил свой член. Тот был сухим и горячим. Даже колыхание воздуха причиняло боль измученной плоти. А лёгкие прикосновения собственной руки просто обжигали.
Смочив слюной большой палец, он едва коснулся им воспалённой головки, но тут же одёрнул руку из-за острого импульса, прокатившегося по нервам.
Будто наказывая себя, а заодно и свой отёкший и болезненно восприимчивый орган, Снейп с силой обхватил его холодными пальцами и начал яростные движения.
Он мастурбировал быстро, жёстко… на максимальной амплитуде… не любя… с отвращением к самому себе… всё крепче сжимая ладонь вокруг протестующей плоти.
Не наслаждение – боль дарила сейчас его рука.
Безжалостно натягиваемая уздечка не выдержала, и сквозь пальцы просочились капельки крови, но это лишь подстегнуло его к более резким движениям.
Потребовалось всего полминуты, чтобы выплеснуть накопившуюся за ночь сперму. Но от этого стало лишь гаже на душе…
…Никакого облегчения, не смотря на разрядку…
…Вялый, истерзанный член…
…Ссутулившиеся плечи…
…Липкая ладонь, размазывающая кровавое семя по глянцевому кафелю…
…Незаполненная, безжизненная глубина тёмных глаз…
Отдышавшись, Снейп убрал следы крови и спермы, прошептал заживляющее заклинание, застегнул брюки, и, опираясь о стену, с трудом поднялся.
Открыв кран, он плеснул в лицо холодной водой. Отражение в зеркале сочувственно опустило взор.
Снейп постоял некоторое время над раковиной, упираясь руками в её края и позволяя прохладным струйкам впитывать лихорадочный жар кожи. Затем промокнул остатки влаги полотенцем, привел в порядок мантию и вышел из спальни.
Если с эрекцией он разобрался, пусть даже весьма кардинальным способом, то бессонная ночь и головная боль продолжали вносить ощутимый дискомфорт в его существование. И применение «ОБЕЗБОЛИВАЮЩЕГО» и «ВОССТАНАВЛИВАЮЩЕГО» зелий было бы весьма кстати, чтобы начать столь трудный разговор во всеоружии, а это значит – с достаточной долей сарказма, цинизма, превосходства.
Вернувшись в кабинет, Снейп не обнаружил каких-либо перемен за время своего отсутствия. Поттер всё так же спал в кресле, закутавшись в мантию, и не демонстрировал никаких признаков пробуждения.
Проходя мимо него в лабораторию, Снейп непроизвольно задержался и, сам не зная почему, стал разглядывать спящего юношу.
Нежный матовый румянец покрывал нежную кожу с едва заметным светлым пушком, длинные чёрные ресницы чуть дрожали, реагируя на картинки утреннего сновидения, чётко очерченные губы слегка приоткрылись, к вспотевшему со сна лбу прилипла отросшая чёлка.
Так захотелось вдруг, до щемящей боли в груди, убрать непослушную влажную прядь, провести по щеке рукой, почувствовать её гладкость, нежность, поймать дыхание с раскрасневшихся губ, увидеть пробуждение этих глаз…
Такая открытость, такая незащищенность, свежесть были во всём облике юноши...
Такое незнакомое доселе тепло разлилось по венам профессора мягким, успокаивающим потоком... Такое не испытываемое никогда ранее чувство наполнило душу... Наполнило... насытило... напоило вдруг... Чувство неодиночества... НЕОДИНОЧЕСТВА...
... И на какую-то долю секунды всё это показалось таким правильным, что даже боль отступила, напуганная этим пониманием...
Измученный длительным воздержанием, заклинаниями и безжалостным трением, член зельевара тяжело запульсировал, вновь наливаясь кровью.
Вскинувшаяся было рука сжалась в кулак.
Да что же это такое?!.. Любимчик Дамблдора и всего Магического мира снова, вот так просто, на раз-два, получит то, чего желает?!.. Не прикладывая усилий, не мучаясь, не страдая, не копаясь в себе, в своих истинных желаниях и чувствах?!..
А, может, это его очередной каприз, мимолётная прихоть?!.. И Снейп ей поддастся, чтоб позже быть выставленным в качестве особо ценного «экспоната» в «Трофейном зале» гриффиндорского флагмана?!.. На всеобщее посмешище!.. Чтоб Золотой Мальчик мог похвастать очередной победой!.. Как же – сам профессор Зелий, шпион, о которого не кто-нибудь – Тёмный Лорд обломал свои змеиные зубы, гроза Хогвартса – Северус Снейп пал к его ногам!..
«Ну уж нет, Поттер! Чтобы заполучить Северуса Снейпа, нужно иметь нечто большее, чем смазливую мордашку и упругую задницу!» – Снейп стремительно направился в лабораторию.
Но его тело отказывалось ему повиноваться, ноющий член никак не желал разлучаться с объектом своих устремлений, а головная боль вновь напомнила о себе.
Снейпу ничего не оставалось, как принять и «ПРИТУПЛЯЮЩЕЕ» зелье вслед за двумя другими. Только когда тяжесть в паху под его действием стала отступать, он почувствовал себя увереннее.
Видимо звон переставляемых склянок разбудил Поттера, так как до слуха профессора донёсся шум возни из кабинета.
Что ж, Северус Снейп был готов к разговору.
Прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, Снейп наблюдал, как Поттер зашнуровывает кроссовки, волшебной палочкой приводит в порядок смятую мантию, искоса поглядывая в его сторону.
– Извините, профессор, я воспользовался Вашим креслом, – Поттер ещё не до конца проснулся, да и ночь для него выдалась не из приятных, так что голос звучал глухо и безжизненно.
Он подошёл к столу, палочкой всколыхнул нежную рябь омута, немного задержался в раздумье, затем вернул свои воспоминания и неуверенно отступил, ожидая ответной реакции профессора.
– Не стоит, – небрежно махнув рукой, Снейп изобразил на лице некоторое подобие радушной улыбки, если эту гримасу вообще можно было счесть таковой.
– Надеюсь, Вы видели приятные сны, – Снейп, оторвавшись от косяка, нарочито расслабленной походкой прошёл вглубь кабинета и принял ту же позу теперь уже у стола, где по-прежнему стояла каменная чаша. – Приятнее, чем тот балаган, что мне довелось лицезреть по Вашей милости весь вечер и всю ночь? – Снейп продолжал придерживаться роли снисходительного, почти радушного хозяина, исподволь изучая реакцию подростка, – Хотя не скрою – это было весьма познавательно: столько нового узнал о себе, да и о Вас тоже. Будет над чем поразмыслить на досуге.
– Вы сами изъявили желание воспользоваться мыслесливом, а теперь пытаетесь взвалить на меня всю вину? – Гарри медленно начал заводиться. Равнодушие и небрежность тона профессора задевали его.
«Как же ты предсказуем, Поттер» – Снейп мысленно похвалил себя за правильно избранную тактику.
– Хотите сказать, что и в постель Вас уложил тоже я? – Снейп начал получать удовольствие от происходящего. – А Вы, бедная, жертвенная овечка, не знали, как вырваться из хищных когтей ненавистного преподавателя? – в голосе Снейпа теперь уже явственно слышалась издёвка, – Признаю – моё второе «Я» приложило руку к тому, чтобы стянуть покров невинности с Вашего идеального образа. Но я что-то не заметил, что бы Вы играли при этом роль пассивной жертвы, – внутренне усмехнувшись двусмысленности прозвучавшей фразы, зельевар продолжил: – И, думается мне, Вы получали от этого не меньшее удовольствие.
– Может, хватит прохаживаться по поводу моей идеальности?! – Поттер всё больше распалялся, прекрасно понимая, что сам, уже в который раз, глупо, весьма глупо, заглотил наживку, но остановиться был не в состоянии. – Я всего лишь сказал, что воспользоваться мыслесливом – было Вашей идеей. И не нужно вешать на меня всех собак и делать из этого целое представление. Я – неблагодарный зритель, и аплодисментов от меня Вы не дождётесь.
– Быть может, Вы ждёте их от меня?.. За то милое эротическое шоу, что Вы услужливо продемонстрировали мне, заранее обговорив с моим вездесущим «братцем» возможные варианты развития событий? – Снейп ни на полтона не повысил голос, не изменил елейных модуляций, голос его звучал так же, как и в начале разговора. Хотя всё внутри него буквально кипело от негодования. Хотелось придушить мальчишку на месте, немедленно.
Перед глазами так и стояли откровенные сцены в ванной префектов, в гриффиндорской спальне. Широко разведённые бёдра... приглашающая поза... надрывные стоны... и глаза, полные желания... Снейпа не покидало стойкое ощущение, что его просто используют. Причём, оба. И Поттер и его новоявленный любовник.
И всё же, Снейп умел сдерживать свои эмоции. Годы общения с Тёмным Лордом не прошли даром. Да и наличие в пределах досягаемости извечного раздражителя на протяжении вот уже почти семи лет, только способствовало тренировке его выдержки.
– Что ж, в отличие от Вас, мистер Поттер, я – зритель благодарный, и на аплодисменты не поскуплюсь. Тем более, что зрелище действительно было... захватывающим, – и он расцепил руки, чтобы картинно, с паузами, три раза хлопнуть, и снова скрестил руки на груди. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
Чего нельзя было сказать о Поттере. На скулах заиграли желваки, щёки покрылись неровными пятнами лихорадочного румянца, а руки сжались в кулаки от едва сдерживаемой ярости.
Снейп усмехнулся. Меха раздуты, клапаны открыты, осталось лишь поднести спичку.
– Для Вас чужие чувства – повод для насмешки? Искренность вызывает желание поиронизировать? – кажется, юноша был готов вспыхнуть даже от светлячка, – Сколько же в Вас цинизма, профессор. Вас не останавливает даже то, что Ваша половина – Ваша лучшая половина – воспротивилась Вашему маниакальному стремлению любой ценой сохранить образ законченного ублюдка. – Поттер выплюнул последнее слово без задержки, нисколько не смутившись. – Не удивительно, что она предпочла сбежать от Вас.
Снейп ещё сохранял внешнее хладнокровие, хотя с каждой минутой это давалось ему всё труднее:
– Сомневаюсь, что слова «чувства» и «искренность» имеют к Вам какое-либо отношение. Да и замахнулись Вы на слишком серьёзную тему. Думаю – эта пьеса Вам не по зубам. А со своей половиной я разберусь как-нибудь сам, без Вашего геройского вмешательства.
– Разберётесь! Как же! Просто снова засунете её куда подальше. И будете делать вид, что её никогда не существовало, – юноша окинул профессора гневным взглядом: – А, может, Вы от того и беситесь, что главная роль досталась не Вам? – Поттер уже не сдерживался, ему было плевать, как он выглядит со стороны и что несёт. Сейчас больше всего на свете ему хотелось вцепиться в эту глумливую физиономию ногтями, выцарапать, содрать с неё всю спесь, всё высокомерие. – Вам всего лишь предоставили место в первом ряду, и Вы были вынуждены довольствоваться малым за невозможностью получить большее?
– Довольно! – вот теперь Снейп был задет за живое и его терпению пришёл конец, да он и не собирался дальше миндальничать с вконец распоясавшимся юнцом. – Играть в паре с таким бездарным актёришкой, как Вы, пусть даже и главную роль – удовольствие сомнительное. Тем более что этот актёришка вечно фальшивит. – Тут Снейп гаденько ухмыльнулся и продолжил вкрадчивым тоном: – Кстати, Вы, мистер Поттер, опрометчиво запамятовали, что я выходил на замену в самый кульминационный момент представления, и успел таки слизать сливки, и, признаться, не впал в эйфорию, вкусив от ваших прелестей.
Вот это был удар ниже пояса. И Гари едва сдержался, чтобы не броситься на мерзавца с кулаками, забыв о палочке. Ноздри его гневно раздувались, с шумом выпуская и втягивая воздух. Пылающий взгляд прожигал профессора ненавистью, а с губ готовы были сорваться самые отборные ругательства.
Снейп понимал, что поступает подло. Спровоцировав юношу на неконтролируемые эмоции, он бил по самому больному. Прицельно... жёстко... цинично... В отместку за всё пережитое в мыслесливе. За боль, унижение, за неудовлетворённое желание... Пообещав однажды отомстить... А Снейп привык держать слово, тем более данное себе.
– Судя по вашим стонам, профессор, вы не прочь были полакомиться сливками, – слизеринская составляющая сущности Гарри нет-нет да проявлялась. – Или вы так мастерски доигрывали роль? Тогда актёрство – это скорее по Вашей части. Мне же претят всякого вида игры на чувствах людей, в отличие от Вас, сэр, – к Поттеру медленно возвращалась уверенность и понимание того, что только успокоившись, можно попытаться переломить ход разговора и, возможно, у него появиться шанс вернуть Северуса. – Вы всю жизнь только и делали, что играли. Не надоело?
– Ах ты маленькая неблагодарная свинья! – теперь наступила очередь Снейпа закипать гневом, – Если б не мои, как ты называешь, игры, твоя тощенькая задница была бы развеяна в прах каким-нибудь темномагическим заклинанием! – шипение Снейпа буквально замораживало кровь, и если бы в кабинет случайно заскочил заблудившийся кролик, он точно впал бы в оцепенение от страха. – Тёмному Лорду не единожды приходилось применять АВАДУ к бездарным актёрам. А я, как видишь, жив. Да и твоя драгоценная шкурка не болтается где-нибудь в пыточных подземельях Упивающихся.
– Волдеморта давно нет. А Вы так и не можете остановиться. Не наигрались за столько лет? – упоминание о том, что Снейп многократно спасал его жизнь, Гарри нисколько не смутило – уж слишком часто ему об этом напоминали, а вот прощупать почву в этом направлении имело смысл: – Может, пора прекратить изображать из себя что-то и начать просто жить? ЖИТЬ, понимаете? Смеяться, удивляться, доверять, любить, – Гарри пытливо вгляделся в глаза профессора, надеясь отыскать в них хоть малейшую перемену.
– И не надейтесь, Поттер, – Словно угадав мысли подростка, ответил Снейп. – Я разгадал Ваш манёвр – пытаетесь вернуть моё Альтер-эго? Пустая трата времени, – Снейп заговорил таким тоном, словно объяснял новый материал туго соображающим студентам, – Он ведь объяснял Вам, что магия не терпит раскола сознания? Так вот – спешу сообщить, что она сработала на воссоединение, – Хоть Снейп и не был уверен в этом до конца, но спустить Поттера с небес на землю, лишив всяких иллюзий на возвращение своего неугомонного «близнеца» было просто необходимо. – Здесь и сейчас, в этом кабинете присутствуют только два человека – Вы и я – Северус Снейп. И никаких любвеобильных двойников на тысячу миль вокруг, – с ухмылкой мнимого сочувствия подытожил Снейп.
Гарри поднял мерцающий из-за непрошенной влаги взгляд на профессора, и голосом, полным горечи тихо ответил:
– Вы можете сколько угодно отрицать ЕГО существование, но я точно знаю – ОН ЕСТЬ! ОН – в Вас!.. Хотите вы этого или нет...
И, решившись, не дав возможности возразить, юноша метнулся к Снейпу, обвил его шею руками, и в отчаянном порыве прильнул губами к его равнодушным губам. Он вложил в этот – может быть последний – поцелуй всё, что мог, что успел... Моля Северуса откликнуться...
Снейп, спохватившись, железной хваткой вцепился в запястья Гарри и, разомкнув его объятия, с силой отшвырнул от себя. Гарри, налетев на кресло, весьма ощутимо ударился бедром, но даже не заметил боли.
– Дешёвый приёмчик, мистер Поттер. Может, на Северуса это и произвело бы впечатление, но на меня Ваши жалкие потуги не действуют, – Снейп и сам понимал, что лукавит – не прими он зелье, неизвестно, как бы отреагировало его тело. – Да и сомневаюсь, что Ваша мнимая любовь, в которой Вы так самозабвенно клялись, способна его вернуть. Он, знаете ли, не столь наивен, впрочем, как и я. И от пустых слов не растает.
– Всё, что Вы слышали в последнем воспоминании – правда, от первого до последнего слова, – с каким то отчаянным упрямством возразил Поттер, чеканя каждое слово.
– Вы пытаетесь убедить меня в том, что испытываете "некоторые чувства" к бывшему Упивающемуся? Изводившему Вас столько лет? – в голосе профессора слышалась явная насмешка.
Но Гарри это только подстегнуло:
– У Вас ещё VERITASERUM остался, да и Легилименция является Вашим коронным номером. На чём остановимся на этот раз, профессор?
– Даже если это так, Поттер, неужели Вы думаете, что я куплюсь на прелести Позолоченного Мальчика, на квиддичного ловца, у которого снитч вместо мозгов?! – Снейп старался ударить словами как можно больнее и достиг желаемого результата. Гарри был на грани, да и терять ему, собственно, было уже нечего:
– Вы настолько погрязли в своей желчи и ненависти, настолько упиваетесь своим одиночеством, что уже не верите в то, что способны любить, – щёки подростка пылали, а голос дрожал, но останавливаться он не собирался: – Я Вам больше скажу – Вы не верите в то, что способны вызывать любовь, не верите в ответные чувства.
Поттер присел на подлокотник кресла и уже устало продолжил:
– Для Вас, профессор, самые безопасные иллюзии – это разбитые иллюзии. И Вы походя, с лёгкостью, разбиваете все мои уверения в искренности. Не верить мне проще, чем самому себе? Я прав, профессор?
Снейп в недоумении воззрился на студента. Слова Поттера били прямо в душу. Он устал и разговор уже порядком его утомил. Да и «ОБЕЗБОЛИВАЮЩЕЕ» зелье явно перестало действовать – боль постепенно возвращалась.
Приняв решение закончить этот бессмысленный разговор как можно быстрее, Снейп взял со стола чашу и убрал в застеклённый шкаф.
– Много на себя берёте, Поттер. Я мог бы одной фразой поставить Вас на место, но мне совершенно не доставляет удовольствия выслушивать Ваши душевные излияния и дальше. И всё же, я готов помочь Вам, – профессор достал палочку, решив взять ситуацию под свой контроль. – Чтобы избежать неприятных последствий как для Вас, так и для себя, я намерен применить к вам "OBLIVIATE", и если...
Поттер тут же вскочил с кресла:
– А к себе вы тоже «OBLIVIATE» примените? Думаете, что одним взмахом палочки, пусть даже волшебной, можно избавиться от самого себя? – Поттер вскинулся, глаза его заблестели и наполнились такой решимостью, что профессор невольно опустил руку, и заклинание так и не было произнесено.
– Со своими воспоминаниями можете делать всё, что хотите. А МОЁ принадлежит только МНЕ! Даже если это причиняет мне боль, то это моя боль, мои чувства! – Гарри перевёл дыхание. – Я не позволю Вам это у меня отнять! – по щекам Гарри текли слёзы, но он и не думал их вытирать. Предательский комок всё не мог прорваться через сжатое спазмами горло.
Вспомнив о том, что Северус не собирался так быстро сдаваться, подросток решился на поистине слизеринский шаг, зная, что Альтер-эго зельевара просто не оставит Снейпа в покое, если будет лишён возможности хотя бы видеть Гарри. Дойдя до двери, Поттер обернулся:
– И если я Вам настолько уж противен, то постараюсь впредь не попадаться Вам на глаза. Я в состоянии подготовиться к экзаменам без Вашего участия, так что освобождаю Вас от своего присутствия на Ваших занятиях! Всего наилучшего, профессор! – с этими словами Гарри вылетел из кабинета, боясь разрыдаться уже в голос.
Снейп стоял оглушённый, ошарашенный. Последняя фраза Поттера ещё висела в воздухе, треск хлопнувшей двери ещё отдавался набатом в его голове, но сознание уже раскалывалось, расползалось, рассыпалось на мельчайшие осколки, нити, песчинки, который тут же подхватывал пляшущий вихрь безумия, не оставляя и намёка на чёткий, понятный рисунок разума.
Перед глазами играли в салки яркие, разноцветные пятна, то вспыхивая, то угасая. Отчаянно не хватало воздуха, как будто лёгкие сдавило мощными, безжалостными тисками.
Хотелось выть, бежать куда-то, крошить и уничтожать всё вокруг. Хотелось перекричать настырные голоса, визжащие в голове. Хотелось уцепиться за последние осыпающиеся крупицы мыслей, удержать их, вернуть, но те безнадежно ускользали.
Где-то на самом краю агонизирующего сознания Снейп ухватился за спасительную пустоту и без чувств осел на каменный пол...
...Была уже глубокая ночь, когда Снейп пришёл в себя. Сколько он находился без сознания, профессор не имел ни малейшего представления. Он сидел на полу, прислонившись спиной к столу, и, на сей раз, не было никаких убийственно-красных балдахинов вокруг, только холодные стены родного кабинета. И никакого Поттера рядом.
Видимо, магия всё же мобилизовала свои ресурсы и объединила оба сознания. И доминанта подчинила себе слабую составляющую.
«Что же вдруг так ослабило тебя, мой докучливый сосед? Неужели и ты тоже не веришь в любовь Поттера? Ну хоть в чём-то мы пришли к общему мнению. Это дело надо вспрыснуть. Может, и в дальнейшем мы найдём общие точки соприкосновения» – облегчённо вздохнув, Снейп встал, призвал из бара бутылку виски, толстостенный приземистый бокал и, слегка пошатываясь, направился в ванную.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 47
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Ну ладно, тут напишу. Спасибо огромное! 
ура! 
! 
- участник сейчас на форуме
