Астрономическая башня

А здесь все те же длятся чудеса,
здесь, как и прежде, время три часа,
а может быть - часы мои не лгут -
здесь вечность без пятнадцати минут.
(И. Бродский)

- Ах, вы про Люциуса, - выдохнула Друэлла Блэк с видимым облегчением, и напряжение, плотным кольцом охватывавшее гостиную, немного ослабло.
- Разумеется, Друэлла, - Абраксас Малфой вежливо улыбнулся, наслаждаясь произведённым эффектом, - неужели вы решили что...
- Нет, конечно, нет, - излишне резко оборвала его женщина. Тонкие пальцы нервно комкали белый носовой платок, и её очевидная ложь не укрылась от бледного мужчины, сидевшего в кресле по другую сторону чайного столика, - Люциус очень милый молодой человек, но разве не лучше было бы предоставить выбор им самим?
- Но кто сможет дать юной особе более ценный совет, чем родная мать? – Абраксас без всякого стеснения рассматривал сидящую напротив женщину. Похоже, случившийся конфуз доставлял ему немалое удовольствие.
Впрочем, ошибиться было немудрено – лорд Малфой не далее как месяц назад перестал носить траур по безвременно скончавшейся супруге. Свет со сдержанной иронией ждал, когда же он изволит осчастливить какую-нибудь девицу, а подобный мезальянс, ведь Нарциссе едва сровнялось восемнадцать, непременно повлёк бы за собой множество не слишком удачных шуток.
- Мне хотелось лишь заручиться вашей поддержкой, - спокойно продолжал Абраксас, - уверяю, Друэлла, без вашего согласия Люциус не осмелился бы предпринять какие-либо шаги.
- Да, да, конечно. Я понимаю, Абраксас. Но я должна подумать, - Друэлла чувствовала себя крайне неуютно под пристальным взглядом серых глаз собеседника, на секунду ей даже пришло в голову сравнение с бабочкой, распятой на алом бархате под увеличительным стеклом. Мадам Блэк с усилием отогнала неприятные мысли. Люциус Малфой был отличной партией.
Откровенно говоря, она даже не чаяла такого счастья для своей младшей дочери, глупо было бы отказываться от родства со столь древним родом только из-за того, что её нервировал Абраксас, причем без всяких видимых причин. Однако давать своё согласие по-прежнему мучительно не хотелось. Малфой, между тем, терпеливо ждал, не спуская с женщины глаз. Он как будто чувствовал в ней эту внутреннюю борьбу, и более того, считал подобное отличным развлечением.
Абраксас взял со стола изящную чашку и сделал несколько глотков, после чего с величайшей осторожностью вернул её на место. Друэлла в который раз поразилась его болезненной худобе, которую в последнее время не мог скрыть даже удачный покрой костюмов, а тёмная ткань только подчёркивала тени, пролёгшие под глазами и возле тонких, почти бескровных губ.
«Наверное, он страдает после смерти жены», - схватилась за спасительную ниточку Друэлла, и почти силой заставила себя испытать сочувствие к этому странному человеку. Уже спустя мгновение женщина устыдилась собственной беспочвенной антипатии и даже едва слышно вздохнула.
- Я согласна, Абраксас. Они будут прекрасной парой, - Друэлле слишком сильно хотелось поскорее прекратить разговор, это было так же очевидно, как и то, что Абраксас не уйдёт, пока не одержит ещё одну победу.
- Я знал, что Вы исключительно благоразумная женщина, Друэлла, - Абраксас ни на секунду не переставал улыбаться, однако в этот миг мадам Блэк почудилось в его усмешке что-то совсем нехорошее.

***

- Вы звали меня, отец?
Люциус даже не надеялся скрыть охватившее его волнение. Абраксас в последнее время практически перестал выходить в свет, даже в столовую для совместных обедов спускался достаточно редко, предпочитая одиночество любой компании. Вот и теперь он сидел в своём высоком кресле, не выказывая ни малейшей радости от встречи.
- Да, у меня есть к тебе разговор. Садись, - он указал рукой на стоящий рядом стул.
Люциус подчинился, он все еще перебирал в голове недавние свои оплошности, которые могли бы вызвать недовольство отца, пытаясь угадать, о чем же пойдёт речь. Полутьма и мрачность кабинета, как и испытующее молчание, подавляли его.
- Ты вырос, сын, - наконец произнёс Абраксас, переходить к делу он явно не торопился.
С новым беспокойством Люциус подумал о своих волосах: не решит ли отец, что они слишком длинны? Но тот лишь ненадолго задержал на них свой взгляд. Люциус забеспокоился о том, что он слишком вольно одет — особенно это было заметно рядом с застёгнутым на все пуговицы отцом. Но Абраксас, тщательно осмотрев, казалось, каждый стежок на его одежде, не испытывал ни малейшего недовольства, напротив, его бледные губы тронула непривычная усмешка.
- И вырос красавцем. Я очень рад.
От неожиданности щеки молодого человека покрылись лёгким румянцем.
- Совсем скоро, мой сын, ты станешь главой рода, - продолжал Абраксас, - тебе пора начинать вести себя, как подобает наследнику.
Люциус выдохнул с облегчением — такой разговор ожидал каждого молодого человека, если ему, конечно, было что наследовать, но кое-что его все же насторожило.
- Отец, неужели вы...? - воскликнул он испуганно, забыв о том, как Абраксас не любит, когда его перебивают, и не сразу подумав о том, что вопрос может показаться невежливым.
Но ожидаемой реакции не последовало. Вместо того чтобы раздражённо одёрнуть наглеца, тот добродушно рассмеялся:
- Нет, я как раз планирую ещё пожить.
Успокоенный и одновременно удивлённый реакцией отца, Люциус немного расслабился и тоже позволил себе улыбку.
- Но, как от наследника, я бы от тебя хотел нескольких вещей, - тон Абраксаса снова стал серьёзным. - Во-первых, траур по твоей матери уже прошёл и я хотел бы, чтобы ты чаще появлялся в свете и меньше времени проводил со своими дружками.
Люциус согласно кивал. Он и сам начинал подумывать о том, что вечеринки и весёлые гонки на гиппогрифах не всё, что есть и что может его интересовать в жизни.
- Ещё, - Абраксас снова замолчал, растягивая паузу и волнением сына, - мне бы хотелось, чтобы ты женился, сын.
Люциус вздрогнул:
- Что?
- Жениться, - более жёстко повторил Абраксас, - и можешь не беспокоиться, проблем с этим не возникнет. О технической стороне вопроса я уже побеспокоился, - он с удовольствием наблюдал за смятением сына,- юноша ты не достаточно решительный, но тебе останется только ерунда — вручить девице кольцо.
- Но... но, но как же, как? Ведь я... - Люциус, казалось, потерял дар речи, - Я же ещё слишком...
Но его взволнованный лепет был оборван резким:
- Молчать.
- Но, отец, - Люциус вскочил с места, - я не хочу, я не... Хотя бы кто она?!
Абраксас медленно поднялся из кресла, встал, тяжело опираясь на трость.
- Значит, нет? - его голос был тих и полон угрозы.
- Отец!
- Она очень хорошая девушка, - так же тихо продолжал Абраксас, глядя на свои худые, практически костлявые руки, - но разве важно это? Важно то, что ты, сын, - сын, малейшей прихоти которого я на протяжении стольких лет потакаю, - теперь отказываешь мне в такой мелочи.
- Но это же... - молодой человек хотел снова возмутиться, сказать, что женитьба вовсе не мелочь, но стоило ему открыть рот, цепкие жёсткие пальцы отца с неожиданной силой сжали его подбородок.
- Считаешь себя достаточно взрослым, чтобы перечить мне?
- Нет, папа, - пискнул Люциус.
- Вот и хорошо, - хватка ослабла, - вот и хороший мальчик. Я знал, что ты мне не откажешь.
Абраксас даже погладил всё ещё стремящегося отвести взгляд сына по щеке. Когда же тот, судорожно всхлипнув, кивнул, он с удовольствием провёл рукой по волосам, пропустил между пальцами светлые пряди и неожиданно притянул одну из них к губам.

***

- Посмотри, какая красавица, - горячее дыхание опалило шею Люциуса, и он не нашёл ничего лучшего, чем едва заметно кивнуть.
Отец и сын стояли, тесно прижавшись друг к другу, в сумраке одного из бесконечных коридоров Малфой-Мэнор и неотрывно смотрели в сторону приоткрытой двери малой гостиной: Люциус - рассеянно, а Абраксас - с несвойственным ему неподдельным восхищением.
- Тебе нравится, сын? - пальцы Абраксаса Малфоя, до сих пор болезненно сжимавшие предплечье Люциуса, ослабили хватку и теперь скорее ласково придерживали молодого человека, - Скажи, что нравится, - губы отца почти коснулись мочки его уха, и по телу Люциуса пробежала лёгкая дрожь, которой он тут же устыдился.
- Нравится, - сдавленно прошептал он. В голове мелькнула крамольная мысль о том, что нравится ему вовсе не Нарцисса, которая стала предметом столь пристального изучения, а настолько откровенная близость отца. Люциус не помнил, чтобы Абраксас когда-нибудь был так близко, и теперь жадно впитывал ощущения, стараясь покрепче вбить их все в свою память, на тот случай, если этот первый раз станет ещё и последним.
- Я всегда хотел иметь дочь, - вкрадчиво шептал Абраксас, не обращая внимания на волнение сына, или делая вид что не обращает. Свободной рукой он обнял сына за талию, ещё сильнее прижимая его к себе.
Тут Люциус с некоторым опозданием осознал, что отец целует его шею, сначала едва уловимо касаясь губами, но с каждым разом эти прикосновения становились всё настойчивее.
- Я тебе даже завидую, - оторвавшись от растерянного сына, продолжил Абраксас. - Впрочем, как и ей, - рука лорда Малфоя, до сих пор удерживающая руку сына, неожиданно опустилась ему на бедро.
- Папа... – растерянно выдохнул Люциус, борясь с противоречивыми желаниями вырваться и немедленно бежать отсюда, и стоять так вечно, наслаждаясь странными противоестественными ощущениями, грозящими утащить его рассудок в густую, жаркую темноту. Кровь громко застучала в висках, а воздух вдруг сделался настолько осязаемым и густым, что Люциусу приходилось прилагать огромные усилия, чтобы затолкать хоть немного в лёгкие. К оглушительному сердцебиению прибавился странный шипящий звук, в котором Люциус с изумлением узнал собственное тяжёлое дыхание.
- Ну что ты, мой мальчик? – неожиданно ласково прошептал Абраксас, невозмутимо поглаживая бедро Люциуса. - Разве я мог бы причинить тебе зло?
- Но как же... – растерянно начал Люциус, однако все его попытки возражений были бестактно прерваны поцелуем.

Нарцисса Блэк даже не подозревала о том, что творится в коридоре.
Девушка нетерпеливо дёрнула плечиком, гадая, всегда ли Малфои заставляют своих гостей ждать так долго. Она нахмурилась, от чего окончательно сделалась похожей на прелестного капризного ребёнка, коим в сущности и являлась.
Одетая в невесомое платье из голубой тафты, с бледным личиком, окруженным ореолом светлых кудрей, Нарцисса напоминала лёгкое облачко, каким-то чудом появившееся в мрачной гостиной Малфой-Мэнор.
Девушке уже надоело ждать и из-за вынужденного безделья строить предположения, от чего же Люциус, который всё время учёбы в Хогвартсе даже лишним взглядом её не удостоил, вдруг решил сделать ей предложение. Она-то в глубине души была уверена, что он попросит руки её сестрицы Беллатрикс, за которой волочился слишком уж откровенно.
Воровато оглянувшись и убедившись, что за ней никто не наблюдает, Нарцисса осторожно, чтобы производить как можно меньше шума, взяла из вазы конфету и положила в рот. Мисс Блэк очень надеялась, что хозяева дома не застанут её за таким кошмарным занятием, ведь mama очень долго и доходчиво объясняла, что приличные девушки не должны объедаться на людях.

Абраксас Малфой, не отрываясь от Люциуса, следил за девушкой. В этот момент отец и сын, хоть и по разным причинам, испытывали одно и то же чувство – что-то вроде щемящего восторга, от которого сердце, казалось, колотилось прямо в горле. Однако в отличие от сына, Абраксас предпочёл никак не демонстрировать то, что с ним происходило.
- Но довольно, мой хороший, - прежде чем отстраниться, Абраксас легко коснулся губами пылающей щеки Люциуса, - не стоит испытывать терпение леди, - и, не дожидаясь пока совершенно растерявшийся Люциус придёт в себя, отец буквально втолкнул его в комнату, после чего с абсолютно невозмутимым видом вошёл следом.

Люциус стоял посреди гостиной, не зная куда деваться. Щеки и губы еще горели после прикосновений отца и хотелось спрятать куда-нибудь дрожащие руки. Заметив его, Нарцисса подпрыгнула на месте и тоже, как и он, зарделась. Молодые люди смотрели друг на друга, и Люциусу казалось, что она все знает: не могла не слышать громкого шёпота, не видеть в приоткрытую дверь... и теперь наверняка смотрит на расстёгнутый ворот, видит, как он сам предательски краснеет. Она же старалась скорее и по возможности незаметно проглотить только разжёванную конфету и оттого смущалась все больше, опуская голову все ниже. Когда же, наконец, она справилась с лакомством и горделиво вздёрнула носик, Люциус, чуть не отшатнулся – ему показалось, что сейчас девушка его ударит... но она лишь чуть присела в торопливом неуклюжем реверансе:
- Здравствуйте...
Он с облегчением выдохнул и склонил голову:
- Рад вас видеть, Нарцисса.
«Значит, не видела», - с облегчением думал он. То, что отец остановил свой выбор на младшей из Блэк его почти устраивало. Конечно, будь его воля, он бы и не посмотрел в сторону бледной тихони, но в качестве жены она вполне подходила. Люциус даже подумал, что едва ли она будет мешать в его любимых развлечениях, что его сразу немало обнадёжило.
Тем временем Абраксас, наблюдавший за ними с нескрываемым удовольствием, откашлялся. Нарцисса снова вспыхнула, ещё раз присела, подхватив бледными пальчиками голубую юбку.
- Здравствуй, дитя, - он подошёл и, тепло улыбаясь, забрал в свою ладонь и поднёс к губам её запястье.
Люциус продолжал стоять рядом. То, что отец теперь, после сцены в коридоре так тепло встречал его невесту, показалось ему странным. С некоторой долей беспокойства он отметил, что губы прижимались к руке несколько плотнее, чем это было необходимо для обычного приветствия и оставались там явно дольше положенного.
- Я очень рад, что вы, мисс, - говорил Абраксас, оторвавшись, наконец, от девичьей ручки, но не выпустив пальцев из ладони, - скоро станете частью нашей семьи.
Он улыбался и не думал отходить, а Люциус, также не двигаясь с места, все более утверждался в мысли, что происходит нечто странное.
- Я всегда, знаете ли, хотел такую маленькую, симпатичную дочку... Пожалуйста, пожалуйста, присаживайтесь, берите ещё конфету, - Абраксас провёл Нарциссу обратно к дивану, едва не наступив на ногу сыну, а потом подавал ей вазочку, развернувшись к нему спиной, так словно того и вовсе не было в гостиной.
Нарцисса улыбалась чуть робко, но послушно садилась, брала конфеты, и было заметно, что ей приятно подобное внимание. Абраксас, не прекращавший что-то мило говорить, сразу же присел с ней рядом. Попытавшись подавить странное раздражение, Люциус и сам сел в одно из кресел напротив. Его отец тем временем, достав из нагрудного кармашка платок, оттирал смеющейся и смущающейся девушке испачканные шоколадом пальцы.
Люциус, позабытый ими, тем временем пристально рассматривал Нарциссу. Конечно сейчас, одетая в модное платье и улыбающаяся каким-то, он не считал нужным прислушиваться, шуточкам отца, она казалась много более интересной, чем в школе, но с красавицей Беллатрикс её было не сравнить. Отцу же она, казалось, нравилась даже слишком. Уже какое-то время тот не без удовольствия называл её только «девочкой» и «дочкой» и никак иначе, причём его явно не смущал тот факт, что предложение ещё не было сделано.
Совершенно неожиданно Люциус понял, что у него даже нет кольца. С момента оглашения решения отца он так и не позаботился об этом и уж тем более не ожидал, что оно понадобится так скоро. Испугавшись, он сунул руку в карман, которому, как ему показалось, досталось одно из более чем нескромных прикосновений отца. «Возможно, он положил его тогда», - на мгновение Люциус вздохнул с облегчением, предположив, что странное поведение Абраксаса было вызвано желанием подложить кольцо, а там уж мало ли. Он до сих пор помнил случайные, на его вкус слишком сентиментальные, поцелуи и объятия матери, вызванные очередным приступом нежности — вполне возможно что-то подобное случилось и с отцом. Коробочки в кармане не оказалось. Кажется, его ожидал конфуз. Люциус прикрыл глаза в предчувствии неприятных минут, но к собственному удивлению расслышал:
- Смотрите, милая, я бы хотел, чтобы вы носили вот это кольцо.
Люциус с изумлением смотрел на то, как отец надевает на пальчик Нарциссы знакомое кольцо.
- Раньше оно принадлежало моей жене.
Люциус чуть не задохнулся от неожиданно захлестнувшей его злости, вскочил с места:
- Отец! Вы... что вы делаете?! Дарите моей невесте кольцо моей матери!
Абраксас тоже поднялся, оставив изумленную и напуганную Нарциссу.
- Может быть, вы ещё на ней и вместо меня женитесь, раз уж вы так спелись?
Гостиную сотряс звук пощечины. Люциус, с изумлением глядя на отца, прижал к руку к щеке, но Абраксас, так ничего не сказав, несколькими быстрыми шагами вернулся к Нарциссе:
- Не обращайте на него внимания, моя прелесть, - он слишком взволнован.
Не в силах смотреть, Люциус развернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью на прощание.

Нарцисса вздрогнула от резкого стука захлопнувшейся двери и попыталась было вскочить, но Абраксас мягко удержал её за руку. Казалось, на Малфоя-старшего произошедшее не произвело никакого впечатления, разве что выражение его лица стало каким-то нарочито печальным.
- Дорогая, что вы делаете с моим сыном?
- Я? – чуть громче, чем следовало бы, переспросила Нарцисса, уже начав злиться на саму себя за то, что вообще поддалась на уговоры матери и стала добровольной участницей этого странного фарса.
- Разумеется, милая. Люциус так очарован вами, что ухитрился начать ревновать к собственному отцу, - собеседник продолжал демонстративно печалиться.
- Мне так вовсе не кажется, - уже тише проговорила девушка и уставилась в пол, - Мне показалось, что я ему совсем не нравлюсь.
- Дитя моё, как можно такое говорить? – Абраксас с величайшей осторожностью, едва касаясь, провёл пальцами по щеке Нарциссы, - Вы самая прелестная девушка из всех, что видели стены этого дома. А мой сын, - на мгновение Абраксас помедлил, - он был слишком взволнован, чтобы отдавать отчет в своих действиях. Уверен, он сейчас ругает себя последними словами. Вы ведь такая добрая девочка, и наверняка дадите ему ещё один шанс, - Нарцисса, продолжая разглядывать причудливые узоры ковра, едва заметно кивнула, - Он успокоится. - ласково продолжал Малфой, - Я уверен, вы вскоре обнаружите, что он может быть абсолютно другим. К тому же в этом есть и моя вина, Люциус ещё не научился с должным почтением относиться к традициям рода Малфоев, и вероятно приготовил для вас другое обручальное кольцо, не поставив меня в известность. Простите ему эту инцидент, милая. Люциус - прекрасный молодой человек, я стараюсь вложить в него лучшее из того, чем обладаю сам, и у вас будет ещё масса возможностей в этом убедиться. Вы ведь больше не злитесь, дитя моё?
- Если всё действительно так, как вы говорите... – неуверенно произнесла Нарцисса.
- Разве я стал бы обманывать такую очаровательную барышню? Люциус постоянно о вас говорит, боюсь даже вообразить, как он будет страдать в случае вашего отказа. Вы ведь не хотите заставить страдать моего единственного сына?
- Нет... Давайте просто забудем о случившемся. - теперь Нарцисса чувствовала себя ужасно глупо, после слов Малфоя-старшего всё казалось очевидным и кристально ясным, и если бы не её неопытность, она бы тоже это сразу поняла.
- Я думаю, вашей матушке не следует знать о том, что сегодня произошло, ни к чему понапрасну волновать мадам Блэк, - Абраксас помог Нарциссе подняться, - позвольте, я вас провожу, милая. Клянусь, вы никогда не раскаетесь в своёй доброте.

***

Захлопнув дверь гостиной, Люциус почти вбежал наверх — его торопливые шаги, ему казалось, были слышны, во всем доме. Дверь своих комнат он тоже с грохотом захлопнул. То, что произошло сейчас, полностью выходило за пределы его понимания. Он ходил по комнате, держась за ноющую от удара щеку и не находя себе месте. Единственным его желанием было немедленно разорвать помолвку, но, даже взявшись на перо, он не мог ничего написать – слова не желали складываться, а причины, перенесённые на бумагу, казались абсолютно смехотворными. Измяв и испепелив не один пергамент, он принялся размышлять. Писать, что Нарцисса не может стать его невестой из-за слишком уж пристального к ней внимания собственного отца, было нелепо и даже оскорбительно, других же недостатков он, как ни старался, он не мог придумать. Любая попытка мыслить рационально проваливалась из-за встающего перед глазами отца: склоняющегося над рукой Нарциссы, надевающего на её палец кольцо.
Люциус мучительно вспоминал, как Абраксас слишком, до непристойности близко сидел, чуть ли не обнимая краснеющую от удовольствия и смущения девушку. Воображение услужливо дорисовывало, как руки отца снова сокращают дистанцию, раз за разом нарочито небрежно касаются обнажённых плеч Нарциссы, приобнимают или невзначай поглаживают бедро, вновь берут в ладони руки и покрывают их все менее невинными поцелуями.
В охватившем его бешенстве, Люциус швырнул в стену чернильницу и снова принялся расхаживать по комнате. Что произошло с отцом? Он так привык видеть Абраксаса холодным и невозмутимым, даже мрачным, что никак не мог его представить вьющимся вокруг невзрачной, похожей на цыплёнка девчонки. Все происходящее казалось сумасшествием.
С неожиданным для себя мучительным удовольствием он представил, как отец целует уже одетую в свадебное белое платье Нарциссу, горячо шепчет в розовеющее ушко нежные слова полные банальной пошлости, обещает... а потом сминает платье, стягивает с плеч воздушную ткань и покрывает тонкую бледную кожу поцелуями. Он видел, как рассыпается высокая причёска и худые отцовские пальцы запутываются в светлых волосах, властно притягивают за подбородок - и понимал, что от непристойности этой картины начинает краснеть ещё больше.
Память услужливо подсказала, как эти же пальцы несколько дней назад сжимали его собственную челюсть, а потом гладили щеку — он коснулся горевшей кожи рукой. Его бросило в жар от воспоминания о прикосновении отцовских губ и языка, о руках, касавшихся его... Нет, невозможно допустить!
Отец сошёл с ума – это было совершенно ясно. Долгое ли одиночество его сгубило или телесный недуг, из-за которого тот таял практически на глазах, но продолжаться так больше не могло. Становиться женихом для любовницы собственного отца он никак не желал, точно так же как и воспитывать отцовских ублюдков. Полный решимости он решил сам отправиться к Друэлле Блэк, договориться об отсрочке свадьбы, намекнуть на серьёзную болезнь отца...
Он уже почти собрался, когда дверь тихо приоткрылась - к нему вошел Абраксас.
- Куда-то уходишь, сын? - Люциусу послышалась в его тихом вопросе угроза.
- Нет, отец, - произнёс он, хотя отпираться было глупо: на шее висел платок, завязанный наполовину, костюм был сменён на выходной, а на столе среди смятых пергаментов лежала пара печаток.
- Это хорошо, - Абраксас притворил дверь, - потому что я хотел поговорить о твоём неприемлемом поведении.
Люциус с недоверием уставился на отца. Тот, казалось, шутил, но его голос и взгляд выражали абсолютную непоколебимую серьёзность.
- Отец, но вы...
Но тот, подняв предостерегающе руку, не дал ему продолжить.
- Ты ведёшь себя недопустимо, Люциус. Мне казалось, твоя мать лучше тебя воспитала, - его голос угрожающе рокотал, - мне с большим трудом удалось замять ситуацию и успокоить юную леди.
Пред глазами Люциуса вспыхнула новая непристойная картина того, как отец мог успокаивать Нарциссу.
- Мне почему-то кажется, отец, вы слишком много на себя берёте, - сквозь зубы прошипел он и хотел было отвернуться, чтобы продолжить одеваться. Оставаться в одной комнате, в одном доме с Абраксасом ему вдруг показалось совершенно невыносимым, тем более, что снова ставший холодным пристальный взгляд отца, казалось, видит его злость, гнев и все порывы насквозь.
- Захотелось стать самостоятельным, мальчик? - голос отца был обманчиво мягок, даже вкрадчив. Люциус всем телом ощутил опасность и едва смог справиться с дрожью, когда отец снова оказался слишком близко. Он судорожно сглотнул, когда его все еще алой от недавнего удара щеки, разворачивая голову в свою сторону коснулся набалдашник трости Абраксаса.
- Понимаю, - тот недобро улыбался, - в тебе все-таки течёт моя кровь.
Люциус не смел пошевельнуться, как заворожённый, глядя на отца.
- Только рановато, сдаётся мне, да и не зачем тебе тягаться со мной.
Трость опустилась на пол, и место серебряного набалдашника заняла рука.
- Люциус, милый мой хороший мальчик, - глаза Абраксаса засверкали насмешливо и ласково, - твоя ревность мне даже приятна.
С удивлением Люциус обнаружил, что смотрит на отца с надеждой и сам прижимается щекой к ласкающей руке. Абраксас тоже заметил это и, улыбнувшись почти тепло, притянул сына к себе, обнимая одной рукой за плечи:
- Хороший милый мальчик, - шептал он, - не буду обманывать тебя больше, мне совсем немного осталось. И мне хотелось бы уйти, зная, что у тебя все, наконец устроено и хорошо. Ты ведь меня понимаешь?
Он прижался губами к шее сына. Тот выдохнул и обнял в ответ отца, со странным и непривычным удовлетворением чувствуя, как гладит спину, спуская все ниже, его рука.
- Ты же сделаешь, все как я скажу? - Люциус кивнул, - Вот и хорошо, давай тогда сейчас выпьем за твою помолвку. Мне бы хотелось узнать тебя ближе, мальчик.
Абраксас отпустил и даже чуть оттолкнул сына и вызвал эльфа.

От светлого коллекционного вина или от тепла рук, позволяющих себе прикосновения всё менее невинные, кружилась голова Люциус не мог понять.
- Еще вина? - Абраксас не спрашивал, он подливал и потом, накрыв руку его руку своей, помогал поднести ко рту бокал. - Залпом! - напутствовал он. И Люциус с радостью подчинялся, совсем не замечая изменившегося вкуса.
- Я... - ему хотелось сказать что-то нелепо возвышенное, но язык заплетался и все вокруг, кружилось и не хотело хоть на время замереть на месте, - я...
- Не говори, - Абраксас смотрел на него ласково и насмешливо, - я все знаю.

***

Сознание возвращалось к Люциусу медленно и довольно неохотно. Первым напомнило о себе неприятно скребущее внутри чувство стыда – похоже, он напился как последний сопляк в присутствии собственного отца, по крайней мере, из тех обрывочных воспоминаний, которые Люциусу с трудом удалось нашарить на задворках памяти, выходило именно так. Вероятнее всего, наговорил каких-нибудь глупостей, о которых теперь предпочёл не узнать никогда. И хорошо, если только наговорил...
Открывать глаза совершенно не хотелось, да и собственное тело слишком уж слабо реагировало на окружающее пространство, а точнее сказать не чувствовало практически ничего, за исключением очевидного факта, что он лежит на горизонтальной поверхности. Люциус логично заподозрил в поверхности свою кровать, и был немало удивлён, когда решился подтвердить собственные догадки.
В первый момент зрению он верить категорически отказался, поскольку окружающее не вписывалось ни в какие рамки. Прямо перед глазами Люциус обнаружил гранитный пол, исписанный причудливыми символами, чуть дальше, прямо на полу были расставлены горящие свечи, образовывавшие ровный полукруг, а за ними начинался непроглядный мрак.
Люциус попытался подняться, но от резкого движения только закружилась голова, а конечности наперебой отказывались подчиняться, так что в конце концов он был вынужден принять первоначальную позу. Однако этой безуспешной попытки вполне хватило для того, чтобы обнаружить совершенное отсутствие одежды. Люциус машинально зажмурился.
- Да что же это? – шёпотом спросил он то ли окружающее пространство, то ли себя самого.
- Все хорошо, мой мальчик, - Абраксас ласково погладил его по голове, - не нужно так волноваться.
- Отец? – Люциус почувствовал, как кровь приливает к щекам, и с новым рвением принялся терзать свою память. Он почему-то был уверен, что должен обнаружить там объяснение всему происходящему. Возможно, он сам согласился на это. Только вот на что? Почему он лежит в темноте, на полу, при чем совершенно голый? И что происходило в то время, когда он находился в беспамятстве? Сил и желания изображать из себя сведущего парня больше не было, - отец, что здесь происходит? – тихо спросил он.
- Видишь ли, мой мальчик, - Люциус почувствовал, что Абраксас присел рядом с ним, - я говорил тебе, что хотел бы узнать тебя поближе, а это место, как бы сказать, позволит нам максимально глубоко проникнуть друг в друга.
- Роду Малфоев издревле присуща одна крайне важная особенность, - невозмутимо продолжал Абраксас, не обращая внимания на крайнее смятение своего отпрыска, - умение передавать наследнику память предков. Из поколения в поколение мудрость рода преумножается, позволяя успешно избегать многих ошибок. Именно это отличает нас от бесполезного и жалкого отребья, которое ты ежедневно созерцаешь вокруг себя, именно поэтому мы лучшее, умнее и хитрее многих. Он повёл пальцами вдоль позвоночника Люциуса:
- На самом деле ритуал гораздо проще и не требует подобных излишеств, однако некоторое время назад я обнаружил, что люблю тебя гораздо сильнее, чем следовало бы, и любовь эта в некотором роде отличается от отцовской. Кроме того, мне показалось, что ты вполне разделяешь моё чувство, поэтому я позволил себе внести в ритуал некоторые коррективы, чтобы совместить необходимое с приятным. Ты ведь не против, мой мальчик?
- Нет, - голос Люциуса предательски дрогнул, дыхание сбилось от волнения, страх поспешно отступал, освобождая место напряжённому ожиданию. Желание осведомиться о том, почему он ничего не помнит, позволило отложить себя до лучших времён. Отец продолжал ласкать его обнажённую спину, от чего внутри начала разливаться тяжёлая истома.
- Милый, хороший мальчик, - Абраксас склонился над сыном, от чего Люциус всей кожей ощутил исходящий от него жар, - перевернись на спину, я хочу на тебя посмотреть.
Люциус ещё сильнее зажмурился, не в силах побороть смущение, однако требуемое выполнил, и тут же почувствовал губы отца на своём виске, как будто в качестве вознаграждения за послушание.
- Не бойся, - голос, казалось, проникал прямо в сознание, - Всё будет хорошо.
Прикосновения Абраксаса были уверенными и властным, он как будто брал то, что принадлежало ему по праву, в конечном счёте, так оно и было, однако у Люциуса не было возможности хорошенько обдумать философский аспект вопроса. Такого острого наслаждения он не испытывал никогда и ни с кем. Наконец-то отец принадлежал только ему одному, и никакая бледная пигалица, теперь уж он был уверен, не способна разорвать эту связь.
Пламя свечей стало ярче, ещё отчётливее расчерчивая границу между ними и темнотой, от пылающих фитилей исходило зыбкое марево. Причудливо искажая очертания, оно поднималось верх. Происходящее было абсолютно призрачным, нереальным, но от этого нетерпеливое ожидание внутри Люциуса сделалась только сильнее и настойчивее. Абраксас понял сына без слов.
Вопреки ожиданиям Люциуса, боль была не такой уж сильной, однако от резкого движения, он застонал и распахнул глаза.
- Потерпи, мой хороший, - отрывисто прошептал Абраксас. Но в этом напутствии не было необходимости, боль быстро сменилась почти мучительным удовольствием, и кроме этого невозможного ощущения Люциус не чувствовал ничего. Ни холода таящихся за гранью восприятия каменных стен, ни жёстких каменных плит под своей спиной.
Люциус был настолько слаб, что даже попытка обнять отца не увенчалась успехом. В конце концов ему пришлось смириться со своим положением и покорно принимать ласки.
Темнота под потолком была настолько непроницаемой, что ему начало казаться, что они находятся в совершенной пустоте, а мир вокруг рухнул, наконец, туда, где ему и следовало быть, чтобы никогда больше их не тревожить. От резких толчков Люциус и сам то и дело окунался в какую-то густую, горячую тьму, из которой его выдёргивал только ровный голос отца.
Абраксас монотонно произносил слова на каком-то неизвестном Люциусу наречии. Звуки пронизывали воздух, проникали в каждую клетку его тела и в конце концов становились частью его самого. Блаженство на лице отца сменилось совершенно отсутствующим выражением, а взгляд как будто затуманился.
Сам того не сознавая, Люциус начал повторять бессмысленный набор букв, с каждой секундой его голос делался всё увереннее, на секунду ему даже почудилось, что он сейчас поймает то и дело ускользающий смысл, однако вместо этого его сознание всё чаще проваливалось в пустоту, вернуться из которой становилось всё труднее. Он сам, добровольно вяз в собственном разгорячённом сознании, не желая помыслить о чем-то ином. Его стоны, отражённые уплотнившимся воздухом, многократно отзывались в ушах, а сердце колотилось так, как будто готово было разорваться.
Марево продолжало причудливо извиваться, тянуть с собой вверх. Люциусу вдруг показалось, что он и правда летит, и это ощущение поглотило его настолько, что он не сразу смог обнаружить, что угол зрения разительно изменился, и вот он уже глядит вниз на лежащего под ним человека. Тяжело и хрипло дышащего, с широко распахнутыми глазами...
И этим человеком был он сам.
Тело машинально продолжало ритмичные движения, чужой голос исторгал из его лёгких бессмысленную чертовщину, а собственное сознание ловило внутри остатки чего-то постороннего, безвозвратно исчезающего, и это что-то имело мало общего с памятью.
Люциус хотел закричать, но в этот момент его сознание окончательно померкло.

***

Люциус сбросил с себя обмякшее тело, поднялся на ноги и с видимым удовольствием потянулся. Без всякого выражения он поглядел себе под ноги и развернулся, чтобы уйти, однако, вспомнив о чем-то, вновь вернулся к лежавшему на полу и присел на корточки рядом с ним.
Казавшийся мёртвым человек неожиданно открыл глаза.
- Папа? - еле слышно прошептал он. Люциус коснулся его холодеющей руки и тот чуть, едва заметно улыбнулся. - Я люблю тебя папа...
- Я тоже люблю тебя, сын, - усмехнувшись, ответил Люциус и принялся стаскивать перстень главы рода с неподвижных пальцев.

Эпилог

- Но почему Астория, папа? Я не хочу...
- Тише, мой милый. Тише. Она будет для тебя отличной парой.
- Но...
- Драко, мой милый, хороший мальчик. Я всегда желал тебе только добра. Ты ведь мне веришь?

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.