Астрономическая башня

Ненавижу Гарри Поттера. И всех его предков. И не родившихся пока потомков до седьмого колена тоже ненавижу. Этому уроду и до Битвы всегда доставалось самое интересное, а уж после – самое лучшее.
Везучий засранец! Ему не приходится, как мне, выкапывать садовых гномов в саду у Уизли, чистить картошку – у меня уже все пальцы в мозолях! – и стирать. Руками!
Ненавижу!
Мог я еще пару лет назад представить, что все закончится так? Когда Поттера считали сумасшедшим выскочкой, который бредил о воскрешении Темного Лорда? Год назад, когда его объявили нежелательным лицом номер один, а я был самым популярным в Хогвартсе парнем? После победы, когда он рассыпался в благодарностях моей матери за свое спасение?
Я понял, что придется расплачиваться за все хорошее еще в тот момент, когда Лорда убило его собственное заклятие, но не ожидал, что все закончится именно так. Нас, выпускников Слизерина девяносто восьмого года, судили скопом. Будто мы не личности, а стадо, не имеющее права на рассмотрение каждого дела индивидуально. Хотя… для меня все могло оказаться куда хуже – если Азкабан можно считать худшим местом, чем эту Нору. Нора и есть: куча комнатушек, хлама и… Уизли.
Приговор был смехотворным: «Триста часов общественных работ и штраф в три тысячи галеонов». С каждого. Для моей семьи это сущая мелочь, а вот Миллисенте пришлось забыть о высшем образовании, хотя она-то как раз ничего такого не совершила – всего лишь училась в Слизерине. Она даже отказывалась пытать грязнокровок, за что постоянно получала выговоры от Керроу, но сейчас это никого не волнует. Теперь быть слизеринцем означает быть хуже тупых хаффлпаффцев. Я – точно хуже. Ни один хаффлпаффец не будет мыть посуду за Уизли без магии.
Я часто думаю о том, почему я оказался именно здесь: Блейз драит полы в Министерстве, Панси помогает врачам в Мунго, Грег восстанавливает Хогвартс вместе с другими ребятами. А я…
Артур Уизли – отличный семьянин. Это я без иронии говорю, так и есть. И мне казалось, что он пытался угодить жене. Не знаю, чем именно его достала Молли Уизли – нытьем или катаньем, но этот рыжий магглолюб каким-то образом смог убедить Визенгамот, что помощь ветеранам войны может считаться общественной работой. Ветераны, ха! Их тут девять человек и Поттер в придачу, но все они ветераны, им не пристало заниматься тяжелым физическим трудом. И я у них теперь кем-то вроде эльфа. Разумеется, ни один уважающий себя домовик не согласится работать в такой ужасной лачуге! Теперь-то она уже почище – благодаря мне, мебель выглядит получше – благодаря мне, ковров и хлама стало поменьше – тоже благодаря мне, но это все равно Нора!
Ненавижу Уизли.
Но Поттера я ненавижу больше.
Поначалу все оказалось не так печально, как я представлял после вердикта суда. Молли была предупредительной и просила ей помочь очень вежливо, даже пару раз предлагала мне чаю или кофе – будто я мог согласиться чаевничать с Уизли! Но постепенно работы оказывалось все больше. Невозможность колдовать была оговорена в инструкции – мы ведь магглоненавистники, нам полагалось почувствовать себя магглами и начать им сочувствовать, поэтому применение магии на общественных работах запрещено. И я был обязан выполнять все, что прикажут Уизли. Без волшебства. Ровно три часа в день. Ни минутой больше. Сто дней. Если бы я мог, то проторчал бы в Норе две недели подряд без сна, только бы побыстрее покончить с этим идиотским наказанием. Но нет – волшебники Визенгамота слишком предусмотрительны. Их я тоже ненавижу.
Первую неделю я пытался объяснить, что не умею, не хочу и не могу. В пятницу, когда я был целиком поглощен мечтаниями о выходных в мэноре с книжкой – там нет ни одной рыжеволосой головы, к моему удовольствию, – Артур поставил всего две отметки в графике моих посещений. Две из положенных пяти!
– Но почему? – возмутился я. – Я был здесь пять дней, а не два!
– А отработал на два, – сказал этот плешивый мерзавец, – всё по-честному. Час во вторник ты бродил по саду и рассматривал цветы. В среду ты делал вид, что убираешь кухню, но на самом деле плевал в потолок. В четверг ты обнаружил всего двух гномов – и это за три часа работы.
– Там было холодно, земля промерзла!
– Согреваться заклинаниями тебе не запрещено, – улыбнулся Артур, – а вот выкапывать гномов нужно руками.
Его наигранно терпеливый тон ужасно раздражал.
На следующей неделе пришлось поднапрячься, но если картошку я научился чистить почти нормально – порезы на руках зажили, оставив после себя тоненькие полоски розовых шрамов, – то с гномами было куда сложнее. Гномы – это как… как лесная земляника! Кто-то собирает целые мешки ягод с одной поляны, а кто-то вроде меня не в состоянии рассмотреть то, что находится у него под носом.
Я пораскинул мозгами и решил написать Снейпу.
Его я тоже ненавижу, кстати.
Все слизеринцы получили свое, а наш бывший декан и бывший директор вышел из переделки чистеньким и со сверкающим орденом Мерлина на груди. Я был на суде, и Поттер пел такие оды в честь нашего профессора, что у меня аж скулы сводило от омерзения. Но у Поттера вышло, и Снейпа оправдали. Теперь он занимается частной практикой и варит зелья на заказ. Я попросил что-нибудь для уничтожения садовых гномов, ожидая увидеть счет и бутылочку с зельем – все же не чужой человек, а бывший наставник.
Но этот гад приперся лично – мало ему было знать о том, что я кто-то вроде домовика у Уизли – решил посмотреть на мое унижение, больше ничем его визит в Нору я объяснить не могу. Зелье отдал, денег не взял, а потом остался на обед – как же, герой войны и другие… герои. Прекрасная компания единомышленников – даром что все они его ненавидели всего-то пару лет назад. И я, поливающий зельем промерзшую землю в ожидании окончания ужина – Молли решила, что ничто не внушает больше уважения к магглам, чем мытье посуды.
Снейп задержался дотемна – трепался с Поттером в гостиной, пока я отскребывал пригоревшее рагу от котелка. Тьфу!
На следующий день вместо того, чтобы разбирать кладовую – это было записано в графике – мне пришлось час выслушивать вопли Молли о том, что я испортил ее сад. Нет, зелье сработало, и гномы ушли сами, потому что такую вонь даже Распыляющие чары не брали. В саду воняло так, что запах в квиддичной раздевалке казался божественным ароматом по сравнению с… этим. А виноват оказался я. То, что зелье привез Снейп, никого не интересовало. Что оно активизировалось под действием солнечных лучей – тоже. Таких эпитетов в свой адрес я не слышал даже от папеньки, а он умеет ругаться так витиевато, что Снейпу и не снилось.
Я ненавижу профессора еще сильнее, чем раньше.
Но Поттера – все же больше.
После того случая Снейп зачастил в Нору, а я задавался вопросом – зачем? Запах он убрал специальным раствором, при этом аж светился от самодовольства, а больше ему здесь делать было нечего. Разве что лишний раз на мои мучения посмотреть и насладиться – какой слизеринец откажет себе в возможности самоутвердиться за счет другого? Я-то видел, как он в свое время перед Лордом под «Круцио» корчился, и теперь Снейпу вполне резонно хотелось реванша.
Оказывается, что, пока занимаешься физическим трудом, в голову лезут всякие разные мысли. Обычно у меня не бывает времени для праздных размышлений, но во время общественных работ можно только чистить–резать–мыть–скоблить–сортировать–складывать и думать. Много думать. И смотреть. И слушать.
Я заметил, что Снейп приходил только тогда, когда в Норе было много народу – то ли компенсация за годы одиночества, то ли черт его знает. И что грязнокровка с Уизелом постоянно таскались вдвоем, а Поттер все реже оставался наедине с мелкой Уизли. Он пропадал в Лондоне в школе Авроров, она – на сборах, но если два человека – официальные жених и невеста, то почему Поттер постоянно сбегал, увидев ее на горизонте, а она смотрела ему вслед таким взглядом, что я начинал завидовать? Красивая ведь девушка, даром что Уизли, а Поттеру, похоже, этот ее взгляд очень не нравился.
Однажды я резал морковь для пастушьего пирога и порезал палец, потому что сволочь Поттер, пробегая к выходу, толкнул меня локтем. Он потом извинялся и что-то лепетал о том, что не хотел, но Джинни пришла и встала в дверях, а он замолчал. Она смотрела на него своими огромными карими глазами, будто ждала чего-то, но Поттер глупо скалился и пятился к двери во двор.
Позже я слышал, как она рыдает на веранде – из-за него ведь, а Поттер даже на ужин не явился. Ублюдок.
Вообще я ожидал, что Уизел и его брат, который из близнецов, будут надо мной издеваться и поручать какие-нибудь гадкие вещи, но они поступали еще хуже: делали вид, что я – пустое место. Лучше бы издевались. Когда сидишь в их убогой ванной и пытаешь отстирать руками травяное пятно с рабочей мантии Артура – я готов был купить ему десяток новых! – ужасно хочется хоть с кем-нибудь поговорить.
Ближе к Хэллоуину стало полегче: Джинни решила мне помогать. Она приезжала в будние дни, когда дома были только Молли и Флер, жена полуоборотня, и ей было скучно. Я ее понимаю: Молли любую беседу с дочерью начинает со всплеска руками и небольшого вступления о том, что нужно лучше питаться, а Флер – с того, что стоит сменить гардероб и начать пользоваться косметикой. Французская дура. Хорошо, что меня вейлочары благодаря наложенному матушкой заклятию не берут. Я бы тоже сбежал, если бы меня так доставали. Обычно Джинни просто садилась рядом и молча брала второй нож, вторую тряпку или второй кусок мыла. Сначала я злился: мне казалось, что она хочет доказать, что все делает лучше. А потом понял, что ей тоже нужна компания.
Первые пару недель мы даже не разговаривали. Я не считал нужным начинать беседу первым, а у нее были свои причины молчать. Иногда она тоже меня игнорировала, иногда помогала, когда – как.
А потом, мы как раз чистили картошку, она положила ладонь поверх моей и сказала:
– Ты неправильно держишь нож.
Я разозлился: будет еще какая-то Уизли меня учить! Но она не обратила внимания на мое возмущение – показала, как нужно, и я попробовал. Получилось.
Накануне Хеллоуина Молли попросила меня прийти попозже, чтобы заняться посудой после праздничного ужина. Все Уизли младше семидесяти – то есть все, кроме Молли и Артура – напялили самодельные костюмы и отправились собирать конфеты. Мы таким развлекались в детстве: для меня специально заказывали костюм у самого модного портного и приводили к Ноттам или Гойлам. Я был ангелочком, а в сумку мне бросали шоколадные трюфели ручной работы и золотые галеоны. А эти сшили какие-то тряпки, раскрасили морды и улетели. На метлах. Нищеброды – чего еще от них ожидать?
Я пришел, как и просили, в десять вечера, аппарировав прямо к дверям Норы. Уизли не могут себе позволить оплату антиаппарационного барьера, а тупой Поттер не в состоянии понять, откуда журналисты знают подробности его личной жизни и размер нижнего белья. Если вечером оставлять занавески в комнате открытыми, то любой идиот сможет переместиться на дерево и узнать о герое магомира даже то, что не хочется. Я тоже так развлекался… Раз или два.
Я давно научился аппарировать бесшумно. Отец говорит, что это обязательное умение для любого уважающего себя волшебника, но у меня есть собственное мнение по этому поводу.
Я шагнул и хотел постучать в двери, но обратил внимание на тени под яблоней. Крыльцо у Уизли не освещено: электричество в Нору никак не проведут, а заливать керосин в лампу каждый вечер для них слишком дорого. Я стоял в сумраке, а двоих под яблоней было видно даже слишком хорошо: свет из окна комнаты Джинни – не то чтобы я знал, где чьи окна – падал прямо на них. Снейп и Поттер стояли друг напротив друга и молчали. Я уже хотел окликнуть их, поздороваться с профессором и привычно нахамить Поттеру, но вдруг заметил, что они держатся за руки. В общем и целом ничего такого в держании за руки нет. Моя мама обожает, когда мы гуляем под ручку: она гордится тем, какой у нее красивый и взрослый сын. Но тут… Я замер и хлопал глазами, глядя на эту парочку. Поттер что-то пробормотал, а потом Снейп тряхнул головой, обнял Поттера и прижал к яблоне. Драка этих двоих могла бы оказаться самым ярким воспоминанием за время, проведенное в Норе, но – увы. Снейп его поцеловал. Поттера. В губы. Меня бы стошнило, честное слово! А Поттер даже не отбивался – обвил шею профессора руками и запрокинул голову, глядя на него так, как на самого Поттера обычно смотрела Джинни.
И тут я все понял. И почему она такая грустная, и где Поттер шляется, и почему Снейп зачастил в Нору.
Так им и надо! Они друг друга если не убьют, то покалечат точно – нет, меня не волнует личная жизнь Поттера (как и Снейпа, впрочем), но желать им счастья я тоже не собираюсь.
Теперь мне хочется рассказать об этом кому-то – да кому угодно! Но никто не поверит. Скажут, что я наговариваю на Поттера из зависти.
Артур оказался еще более мерзким типом, чем я думал поначалу: двести восемьдесят три часа мучений – осталось всего семнадцать – и вчера этот мямля попросил меня передать привет отцу. Если бы я был тупицей вроде Поттера, то не догадался бы, что это издевка. Значит, идея со мной в качестве раба была его, а не Молли.
Интересно, что он скажет, если я вдруг спрошу у него разрешения пригласить его дочь на свидание? В шутку, конечно.
Она все чаще помогает мне с общественными работами. Мы часто разговариваем: о квиддиче, о погоде, о прочитанных книгах. И мне уже почему-то совершенно все равно, что Джинни из семьи этих рыжих нищебродов – чистокровная, и этого достаточно.
Может быть, когда-нибудь она посмотрит на меня так, как раньше смотрела на Поттера, и… как Поттер смотрит на Снейпа.
Я ненавижу Гарри Поттера.

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.