ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 09.06.09 11:09. Заголовок: Глава 1 На рассвете..
Глава 1
На рассвете в саду было холодно - хотя, вообще-то, это лето выдалось жарким. Роса, осевшая на траве и листьях, охотно перекочевывала на штанины брюк шагавшего по лужайке Гарри; от влажных остатков клубившего по Литтл-Уингингу всю ночь тумана кончики волос намокли и прилипли ко лбу и шее; очки запотели. Сегодня Гарри смотрел на себя в зеркале в ванной; зеркало было заплёвано зубной пастой - Дадли вчера опять с боем загнали умываться, и он всеми возможными способами выражал свой протест, в частности, кинул щётку Гарри в унитаз, испачкал зеркало пастой и орал очень громко, что всё это чушь собачья. Гарри осторожно протёр зеркало мокрой ладонью; засохшая паста поддавалась с трудом, мелкие капельки воды оставались на стекле - Гарри всё оттирал и оттирал, пока зеркало не стало совсем чистым и не отразило его лицо. Гарри смотрел долго, скользя кончиками пальцев по скулам, губам, лбу, переносице - как будто всю жизнь был слепым, а сегодня прозрел и теперь знакомится сам с собой, совмещая то, что ведомо пальцам, с тем, что должны знать глаза. Везде, где Гарри касался себя, мягким теплом вспыхивала память о поцелуях профессора Снейпа; тогда, в ноябре, они обжигали, а сейчас грели, уютные, как вечера в больших мягких креслах Гриффиндорской гостиной. По мнению Гарри, в его лице не было ничего примечательного - ну, если не считать шрама, да и шрам вряд ли можно было счесть за что-то Очень Особенное, такое, что дало бы кому-то повод целовать это самое обычное лицо. Тем не менее, профессор это делал. Гарри не знал, почему так вышло, но тем было лучше, потому что всегда, когда взрослые что-то делали для него, он понимал, почему они это делали. Дядя Вернон и тётя Петуния ругались на него, потому что он был для них обузой, учительница мисс Викерс в начальной школе хвалила его, потому что он на самом деле хорошо справлялся с учёбой, Хагрид отвёл его на Диагон-аллею, потому что Дамблдор поручил леснику позаботиться о новом ученике, Квиррелл приставил палочку ему к горлу, потому что хотел обезопасить себя от Снейпа. Снейп целовал его просто так, нипочему, безо всяких тянущихся нудным хвостом «потому что», и в животе у Гарри предвкушающе ёкало, когда он подставлял бережным губам всего себя, и так чудесно, так здорово было сейчас, зная, что через два часа надо приготовить завтрак для Дурслей, вспоминать, как тёмные волосы щекотали ему грудь и шею, и уверенные пальцы очерчивали рёбра так, что хотелось выгибаться и мурлыкать, словно уличный котёнок, которого почесали за ушком. Говоря по совести, Гарри было совершенно нечего делать сейчас в саду; зато здесь было пусто и тихо, и каждая клумба была высажена и ухожена его собственными руками и стала от этого почти родной. Во всяком случае, как-то более родной, чем тётя Петуния, и в присутствии клумб гораздо лучше думалось. К тому же то, о чём Гарри в последнее время думал, выглядело как-то дико, пока рядом был кто-то из Дурслей, и тараторил телевизор, и громыхала игровая приставка Дадли, и шелестела газета дяди Вернона; Гарри думал о профессоре Снейпе и о том волшебстве, которому почему-то не учили на уроках. Магия - это то, что нельзя объяснить научно, потому-то в сказки перестают верить, как только вырастают, ведь так? Но если ты вдруг становишься кому-то нужен, беспричинно, безоглядно нужен... это же тоже волшебство. Какая-нибудь Высшая Алхимия, о которой не рассказывают первокурсникам. Но если можно управлять полётом на метле и превращением табуретки в пуфик, то можно ведь управлять и тем волшебством, которое возникает между двумя людьми, когда они целуют друг друга, гладят и ласкают, шепчут нежности в полумраке? Можно ведь удержать волшебство, правда? Чтобы оно вдруг не ушло и не оставило Гарри одного. Он, наверное, заплакал бы, если бы так случилось, пусть даже одиннадцатилетним - почти двенадцатилетним - мальчикам уже стыдно плакать. Устроившись под кустом чайных роз - тётя Петуния непременно заставит после обеда вкопать удобрение под корни - Гарри гадал над тем, что именно вызвало все эти чудеса. Та пересыпанная запинками речь, которую он произнёс, взяв Снейпа за руку? То, что он снял одежду из-за жары и немигающего, жадного взгляда Снейпа? То, что Снейп спас его от Квиррелла с Тёмным Лордом? Где оно, то заклинание, которое задействовало магию? Трава зашуршала, и Гарри резко вскинул голову: неужели тётя проснулась раньше обычного и решила выяснить, как поживают высаженные вчера настурции? Но в саду никого не было, кроме самого Гарри, сидевшего неподвижно и ничем не шуршавшего. Не было даже ветра, на который можно было бы свалить посторонние шумы. Гарри выглянул из-за куста с одной стороны, потом с другой - никого. Шорох повторился. Гарри пожалел, что палочку заперли в чулане вместе со всеми вещами - вдруг это что-то опасное, а он сидит здесь безоружный? Хотя, с другой стороны, что он смог бы сделать, даже будь у него палочка? Разве что сунуть её противнику в нос, как сумел с троллем на Хэллоуин... Гарри встал с травы и попытался выжать насквозь промокшие брюки; брюки не поддавались, промокнув как раз до такой степени, чтобы выжать их было ещё нельзя, но уже можно было применить слово «насквозь». Если он простудится, тётя и дядя будут ругаться - ведь надо будет переводить на него дорогие лекарства... Руки обдало порывом тёплого воздуха; брюки мгновенно высохли. Гарри замер на секунду в наклоне, а потом медленно выпрямился. Вокруг по-прежнему не было ни души. - Здравствуйте, - вежливо произнёс Гарри, расфокусированно глядя куда-то в пространство. - Спасибо, профессор. И давящая на уши тишина - в ответ.
* * *
Посуды было много. Очень много. Иногда, в самые тоскливые вечера, Гарри думалось, что она никогда не кончится, но она всё-таки кончалась, когда плечи у него затекали, и кожа на пальцах сморщивалась от мыльной пены и воды - и это было, пожалуй, единственным, что можно было бы назвать хорошим в грязной посуде. Он начинал мыть её, пока Дурсли ели свой ужин, потому что он, во-первых, редко получал ужин вообще, во-вторых, он, считали они, не был достоин того, чтобы сидеть с ними за одним столом. Если тётя Петуния бывала в хорошем настроении, то выдавала ему что-нибудь съедобное перед тем, как запихнуть его обратно в чулан, и Гарри доедал выданное уже там, усевшись на своей скрипучей маленькой кровати; так было всегда, и это лето - лето после первого курса Хогвартса - не стало исключением. Разве что запирали его теперь не в чулане, куда отправились все его вещи, а в ту же вторую спальню Дадли. Сидя на полу в окружении переломанных оловянных солдатиков, пыльных книг, раскуроченных магнитофонов, Гарри смотрел на закат в давно не мытом окне и думал, что был бы теперь рад оказаться снова в чулане - лишь бы учебники, палочка, мантии, котёл и всё-всё остальное были рядом; но с ним оставили только Хедвиг, запретив выпускать её из клетки. Сегодняшний вечер, тёплый, яркий, ароматный июльский вечер, не собирался ничем отличаться от своих предшественников; Гарри мыл бесконечную посуду, сдувая со лба непослушную чёлку, и гадал, получит ли сегодня ужин. Вообще говоря, это было бы совсем неплохо, потому что после Хогвартса, где никто не запрещал есть сколько влезет, Гарри с трудом возвращался к полуголодному состоянию, и иногда у него даже кружилась голова так, что он не мог удержаться на ногах. Почему, задался Гарри вопросом, Дурсли не могли есть все из одной тарелки? Почему им обязательно было вымарывать соусами и растительным маслом целый сервиз? Гарри щедро налил моющего средства на большое блюдо из-под мяса по-французски; средство было скользким, и блюдо вырывалось из усталых рук, как живое. В попытках урезонить его Гарри уронил губку в раковину; перехватил блюдо левой рукой, чтобы правой выудить губку обратно, и... «Чёрт, - подумал Гарри отстранённо; звон разбитого фаянса, отзвучав, продолжал противным эхом отдаваться в ушах. - Чёрт, чёрт, чёрт». - Негодный мальчишка! - негодующе взвизгнула тётя Петуния. Обычно кричать начинал дядя Вернон, но Гарри знал, что этот сервиз им подарили к десятилетию свадьбы, и теперь, ясное дело, тётя была ранена в самое сердце мокрыми осколками, раскатившимися по полу кухни. Она влепила ему звонкую пощёчину; голова Гарри мотнулась назад, и он только старался не съеживаться в ожидании следующих ударов слишком явно. В последние пару лет они его не трогали, хотя раньше и дядя, и тётя не скупились на затрещины и толчки, но иногда, когда он был очень испуган, магия вырывалась наружу - и однажды серьёзно обожгла дядю Вернона, после чего Гарри перестали бить и начали чаще запирать в чулане. Но сейчас, видимо, гнев был слишком силён, чтобы тётя Петуния вспомнила об опасности; к тому же, говоря начистоту, Гарри вовсе не был так уж напуган, и магия спокойно дремала внутри него. - Останешься без ужина, - прошипела тётя, больно вцепившись ему в предплечье. - И чтоб не смел выходить из своей комнаты без разрешения! Это означало, что ему отсекут все возможности выходить из комнаты без разрешения; запрут дверь на замок и, наверно, поставят решётку на окно. Кроме того, более чем вероятно было, что он останется без ужина не только сегодня, но и ещё несколько дней - равно как и без завтрака с обедом. Само по себе это было нестрашно, но плохо, что Хедвиг будет голодать тоже, хотя как раз она не сделала ничего плохого. - Да, тётя Петуния, - пробормотал Гарри, поскольку от него ждали какого-то ответа. - Извините. Тётя дёрнула его за руку так, что он пролетел через всю кухню к двери, приложившись плечом о косяк. - Сначала убери осколки, бесполезный остолоп! - приказала она. - Да, тётя Петуния, - перешагивая через порог, Гарри прислушался к ощущениям в плече - всего лишь синяк, ничего особенного. Дядя Вернон за спиной Гарри издал странный звук, похожий на смесь бульканья, ругательства и кашля; Дадли завизжал на высокой ноте. Гарри торопливо обернулся и увидел, как осколки блюда шустро сползаются в одно целое. Через несколько секунд о том, что здесь что-то случилось, могли свидетельствовать только пятна воды на полу и синяк на плече Гарри. Тётю откровенно трясло; до сих пор не вмешивавшийся в воспитательный процесс дядя Вернон, напротив, обрёл дар речи и приподнялся из-за стола: - Ты... ненормальный! - прохрипел он; лицо его налилось таким оттенком пурпура, что Гарри невольно испугался, не хватит ли дядю удар прямо сейчас. - Неделю без еды... две недели!.. Гарри счёл за лучшее ретироваться, пока дядя не дошёл до месяца. Уже у самой двери комнаты его догнала встрёпанная сова, сопровождаемая негодующим нечленораздельным рёвом дяди Вернона, и уронила ему в руки письмо, подписанное незнакомым почерком. Определённо, это была не весточка от друзей. «Уважаемый мистер Поттер, Нам стало известно о том, что этим вечером, ровно в восемь часов двадцать две минуты, по месту Вашего жительства было зарегистрировано применение Восстановительных Чар. Как Вы осведомлены, несовершеннолетним волшебникам запрещается использование заклинаний любого свойства вне стен учебного заведения, и любая дальнейшая деятельность подобного рода с Вашей стороны может привести к исключению из вышеупомянутого учебного заведения (Декрет о разумных ограничениях магии несовершеннолетних, 1875, параграф С). Мы также обязаны напомнить, что любая магическая деятельность, могущая повлечь за собой опасность обнаружения членами немагического сообщества (магглами) является серьезным нарушением раздела 13 Статуса Секретности Всемирной Конфедерации Чародеев. Желаем приятно провести каникулы! Искренне Ваша, Мафальда Хопкирк. Отдел неправомочного использования магии Министерство магии».
* * *
Гарри любил солнце. Сияющее, жаркое, оно относилось одинаково и к приличным людям, и к ненормальным уродам, каким Гарри считали дядя и тётя - наверно, они запретили бы и солнцу светить на него, если б могли, только бы подчеркнуть ненормальность своего ненужного, нелюбимого, невыносимого племянника; и на солнце всегда можно было положиться, потому что, что бы ни произошло, оно всходило каждое утро, бросая на протянутые кверху руки Гарри свои ласковые лучи. Без солнца Гарри казался сам себе тем экзотическим кактусом, который тётя Петуния вздумала как-то раз вырастить на подоконнике; кактус погиб смертью мученика, несмотря на все усилия шпыняемого тётей Гарри, потому что в Англии для этого растения было слишком холодно и темно. Во второй спальне Дадли определённо не было холодно - скорее, здесь было невыносимо душно и жарко; но зато здесь всё время было темно, потому что дядя Вернон наглухо забил окно досками. Гарри угадывал, что наступил день, по тому, как слегка серела вечная темнота, по грохотанию Дадли и дяди Вернона на протестующе скрипящей лестнице, по визгливому голосу тёти Петунии, которым она за завтраком предлагала «лапочке Диддикинсу» добавки. В такие моменты у Гарри в животе вечно урчало, так громко, что он удивлялся, как это его не слышат внизу. Хедвиг клюнула Гарри в большой палец. С первого этажа донеслось самозабвенное: - А вот твои любимые булочки с повидлом, Диддичка!.. В животе у Гарри снова заурчало, и Хедвиг опять клюнула своего хозяина в палец - сердитее и сильнее. Гарри ойкнул и примирительно погладил сову по гладким шелковистым перьям. - Скоро и мне что-нибудь принесут, - попробовал он её утешить. - Хочешь, в этот раз я тебе всё отдам, а не только гущу? Всё равно от этой жижи только сильней есть хочется… Хедвиг проклекотала что-то явно нелестное в его адрес - Гарри порадовался, что не знает совиного языка - и нахохлилась. Идея сидеть в комнате, деля компанию со спёртым воздухом и голодным хозяином, угнетала её ещё сильнее, чем Гарри, но помочь он ничем не мог. Даже если бы он осмелился, у него не хватило бы сил оторвать доски от окна; к тому с дяди сталось бы, узнав о таком безобразии, заделать окно цементом. За забитым окном почти неслышно шелестели деревья; кажётся, лил дождь. Гарри вздохнул, понадеявшись, что ливень перейдёт в град и попортит тёте все клумбы, поудобнее опёрся лопатками о край кровати и тихонько пропел: - Повсюду дождь: он льет на сад, На хмурый лес вдали, На наши зонтики, а там - В морях - на корабли…* Эту книжку со стихами Гарри нашёл в дальнем углу второй спальни Дадли - ещё в прошлом году, когда его так скоропалительно сюда переселили. Обложка у книги была оторвана, на первой странице Дадли намалевал фломастером неприличное слово; танк с покореженными гусеницами, неизвестно сколько времени простоявший на книге, помял ей листы. Гарри читал её, как волшебную сказку; сказку о любимых, желанных, нужных детях, которые заслужили право быть счастливыми. В этом году он вернулся из Хогвартса, бережно храня память о профессоре Снейпе, о его сухих горячих губах и сильных ладонях; драгоценную память о том, что и он, Гарри Поттер, может быть и желанным, и нужным. И более того - он даже не обязан заслуживать право на счастье, потому что право это у него уже имеется просто так, без причины, как на небе - радуга после дождя. Но книгу Гарри всё же не забросил, потому что ему нравилось, как складно звучали строчки, как переплетались слова на пахнущей пылью тонкой бумаге; подумать только, пришло ему в голову этим летом, у него, может быть, есть больше, чем у Дадли - обожаемого родителями Дадли, чьё самое нелепое желание мгновенно исполнялось. Ведь наверняка Дадли не прочёл из этой книги ни строчки и никогда не узнает, что, пока идёт дождь в скучном стерильном Литтл-Уингинге, такие же холодные струи хлещут палубы кораблей далеко-далеко в морях… Гарри вытащил своё сокровище из-под матраса, бережно разгладил замявшийся уголок страницы и попробовал спрятать книгу под рубашку, за пояс штанов. Учитывая, что рубашка раньше принадлежала Дадли, Гарри сумел бы с тем же успехом спрятать там всю Британскую библиотеку, и никто ничего не заметил бы. Значит, книгу удастся взять с собой в Хогвартс и показать Рону и Гермионе. А может быть, даже профессору Снейпу. Почему-то Гарри казалось, что профессор Снейп его обязательно поймёт. А если и не поймёт, то не станет высмеивать Гарри. Скорее всего, просто поцелует.
* * *
«Желаем приятно провести каникулы»… Должно быть, это жестокая и глупая шутка, решил Гарри, подслеповато щурясь на помятый лист пергамента из Министерства магии. Кто на всём белом свете, скажите на милость, будет радоваться каникулам, если его запрут в маленькой комнате, забитой всяким мусором, будут кормить раз в день какой-то тухлой дрянью и только вечером под конвоем выпускать на пять минут в ванную и туалет? Хотя, конечно же, когда такое письмо приходит другому несовершеннолетнему волшебнику, никто в здравом уме не додумается наказать его за это вот так. Остаётся только решить, кто здесь не в здравом уме - сам Гарри или дядя Вернон с тётей Петунией… После сегодняшней порции жидкости из холодного прокисшего варева Гарри попытался отвлечься и подумать о чём-нибудь хорошем; например, о том, что в сентябре - сентябрь ведь уже скоро, совсем скоро - он снова отправится в Хогвартс, и там будут друзья, магия, горы еды в Большом зале и целый мир, где Хедвиг могла бы размять крылья. Думать о хорошем, однако, получалось с трудом, потому что здесь он успел потерять счёт дням, и Гарри, устав выбивать из мозгов волевыми усилиями что-нибудь обнадёживающее, провалился в неспокойный сон. Во сне он отлежал правую руку и как-то неловко изогнул шею и спину - обе теперь ныли, не переставая. Волосы падали на лицо, и дужка очков успела когда-то переломиться пополам - Гарри еле успел подхватить очки, пока не разбились об пол. Если бы пришлось покупать новые, дядя Вернон, наверно, решил бы, что дешевле будет прибить племянника на месте и закопать в саду - заодно и кустам будет удобрение, хоть какая-то польза от несносного мальчишки… - Есть здесь клейкая лента? - Гарри с сомнением оглядел горы покореженных и запылённых вещей и заключил: - Вряд ли. Разговоры с самим собой помогали хоть как-то поверить в то, что ему это всё не снится - ведь бывают такие длинные и нудные кошмары, в которые веришь, как в реальность, но стоит ветке стукнуть в окно или соседскому коту в саду - заорать - как сразу просыпаешься и с облегчением забываешь свой сон. Голос Гарри был - последний мог в этом поклясться - реален до последнего отзвука и служил чем-то вроде якоря, которым Гарри цеплялся за тошнотворно тоскливое существование на свалке ненужных игрушек. Нельзя сказать, впрочем, чтобы беседы с самим собой или с бессловесной Хедвиг спасали от неизбывной скуки. Дужка очков надёжно встала на место, примотанная оторванным от простыни куском ткани; рука отходила от онемения медленно и неохотно, словно не выспавшись. В доме царила тишина, и темнота вокруг была кромешная - не будь простыня белой, Гарри не сумел бы сообразить, откуда можно оторвать полоску - и это означало ночь. - Я тоже теперь буду ночным животным, как ты, - обратился он к Хедвиг. Глаза совы поблёскивали в темноте очень скептически. - Кому тут какое дело, когда я сплю? Почему бы и не днём, всё равно и днём и ночью одинаково нечего делать… Как ты думаешь, скоро нас с тобой выпустят? Хедвиг нахохлилась и отвернулась от Гарри, наотрез отказываясь поддерживать разговор. Гарри вздохнул, но настаивать не стал. Их обоих ждала ещё не одна долгая ночь, и время поговорить у них обязательно будет.
* * *
- Когда ни звезды, ни луна Не светят в поздний час, Я слышу топот скакуна, Что мчится мимо нас. Кто это скачет на коне В сырую полночь, в тишине? Под ветром дерево скрипит, Качаются суда, И снова гулкий стук копыт Доносится сюда. И, возвращаясь в ту же ночь, Галопом всадник скачет прочь**, - вдохновенно продекламировал Гарри; шёпотом, чтобы не разбудить Дурслей, но отчётливо. Хедвиг, единственная слушательница, смотрела на Гарри в упор, не мигая; в её чёрных умных глазах читалась твёрдая уверенность в том, что её хозяин бесповоротно спятил - Гарри не мог этого видеть в темноте, но с успехом представлял, как это должно быть. - Не любишь стихи? - спросил у неё Гарри. Хедвиг утвердительно ухнула, и Гарри вздрогнул: - Ш-ш! Разбудишь ещё кого-нибудь... Впрочем, воцарившаяся после этих слов тишина была едва ли не более гнетущей, чем был бы крик потревоженной тёти, и Гарри невольно пожалел, что утихомирил Хедвиг. - Я так скучаю по Хогвартсу, - вздохнул Гарри. - По Рону с Гермионой, по квиддичу, по урокам, по пирогу с патокой… Он помолчал несколько секунд и сдался: - Ну ладно, ладно. Я скажу вслух: по профессору Снейпу я тоже скучаю. Больше, чем по всему остальному. В конце концов, это ведь правда. Хедвиг, смутно белевшая в углу, шелохнулась; Гарри не мог ручаться, что точно знает, чем она там занята, но предполагал, что она спрятала голову под крылом. - Я достал тебя своим нытьём, - заключил Гарри. - Ты уж потерпи… не то я свихнусь, если буду всё время молчать. Пересохшие язык и губы слушались Гарри через пень-колоду; жутко хотелось пить и вдохнуть не спёртого воздуха. Неужели его продержат тут до сентября? Даже в чулане с пауками было лучше; там хотя бы были сквозняки от входной двери, и никогда не было так душно… «Клац», раздалось где-то внизу. Гарри прислушался. Снова «клац», а потом тихие-тихие шаги. Если бы Гарри не привык за несколько часов к тишине, нарушаемой только монотонным приглушенным храпом дяди Вернона, он бы этого не услышал. Дурсли спят и точно не слышат… «Грабитель? - задался вопросом Гарри. - Кто ещё может ходить по чужому дому, пока хозяева дрыхнут без задних ног?» Если это грабитель, то, наверное, надо поднять тревогу… но как её поднять, пока сидишь в запертой снаружи комнате? Закричать? Так это сам грабитель и услышит в первую очередь, то-то ему смешно будет… Гарри прислонился лбом к косяку и прикрыл глаза, прислушиваясь. Предполагаемый грабитель поднимался по лестнице - тихо, осторожно; изредка ступеньки поскрипывали под его ногами, но он успевал вовремя шагнуть прочь, пока скрип не стал пронзительным и никого не разбудил. Оказавшись на втором этаже, грабитель снова начал клацать дверями - по-видимому, всеми подряд на этаже. Гарри быстро отшатнулся от косяка, спрятавшись за башней из трёх ломаных стульев и гоночного велосипеда с отломанным рулём; запертая дверь открылась грабителю с той же лёгкостью, как и все прочие, не защищённые замками. Один почти беззвучный шаг - Гарри затаил дыхание и, щурясь, вгляделся в того, кто стоял на пороге, но… Но на пороге никого не было. Пока Гарри пытался осмыслить тот факт, что пустое пространство нынче как-то уж чересчур разгулялось, шаги удалились прочь от второй спальни Дадли и, кажется, направились к спальням Дурслей. Пока Гарри соображал, что делать, двери спален по очереди сказали: «Клац!». Через две минуты грабитель двинулся обратно по коридору, сопровождаемый глухим топаньем дяди Вернона и Дадли и неуклюжим семенящим шагом тёти Петунии. Все трое Дурслей молчали, как рыбы, что окончательно сбило Гарри с толку. Подождав, пока вся странная процессия не спустится вниз по лестнице, в гостиную, Гарри осторожно выскользнул из комнаты и прокрался к перилам. Тусклый лунный свет заливал комнату: светлый диван, полированный кофейный столик, телевизор с большущим экраном и трое Дурслей. Ни малейшего признака грабителя или кто он там на самом деле… Дикий крик тёти Петунии прорезал тишину - всего на секунду, но Гарри настолько этого не ожидал, что шарахнулся назад и с размаху сел на пол так неуклюже, что его обязательно, непременно, стопроцентно услышали внизу. Сердце билось так отчаянно и громко, что никаких шагов невидимого ночного визитёра Гарри не расслышал бы; он пытался дышать как можно тише и ждал, что неведомая сила и его тоже заставит выйти в гостиную, безмолвного и покорного - вот сейчас, сейчас… Но минуты шли, и никакие кары не собирались настигать перепуганного едва не до судорог Гарри. Обошлось?.. Гарри на четвереньках подполз обратно к перилам и боязливо глянул вниз. На полу гостиной, на толстом ковре, бились и извивались все трое - тётя Петуния, дядя Вернон и Дадли. Они беззвучно раскрывали рты в немом вопле; выгибались, словно пытясь уклониться от немыслимой боли, задыхались, колотили руками по ковру - но ворс глушил все звуки, и это было так, словно всех этих страданий не было вовсе. Если закрыть глаза, можно было, наверно, даже представить, что гостиная пуста, но Гарри не собирался закрывать глаза. Он смотрел и смотрел, не мигая, и жгучий страх у него внутри медленно угасал, несмотря на то, что он по-прежнему не имел ни малейшего понятия, что делать. Прошло, наверное, минут десять, прежде чем дядя Вернон буквально взорвался изнутри от боли. Кровавые ошмётки долетели и до перил; на ладони Гарри осела багрово-чёрная в лунном свете капля, и он, поспешно зажмурившись, вытер руку о штаны. Когда он решился открыть глаза снова, остатки Дадли уже облепили стены, пол и телевизор. Тётя Петуния умерла последней, и обломок какой-то её кости просвистел у самого виска Гарри. Оказывается, люди умирают и так: запачкав всю свою безупречную гостиную и не оставив позади своего тела с пугающе-удивлённым выражением лица. Мысли думались как-то отстранённо, вяло; наверно, потому, что в основном Гарри был занят тем, чтобы не упасть, вцепившись изо всех сил в забрызганные снаружи кровью перила. Эта же кровь текла в жилах его мамы. Текла в жилах у него самого. А сейчас она разлита, как молоко из разбитого кувшина, и её никогда, никак, никому не собрать обратно. В тишине гостиной снова послышались шаги невидимки - теперь очень отчетливые, потому что залитый кровью, усыпаный кусками тел ковёр хлюпал под чьими-то ногами. Шаги сопровождались к тому же смутно знакомым тишайшим шумом, который Гарри никак не мог вспомнить, пока «грабитель» ходил по коридорам и лестнице, но теперь вдруг узнал. Мир смешался, как паззл, сброшенный со стола на пол; всполохи цветных кусочков замелькали быстро-быстро, как в калейдоскопе, сливаясь в одно мутное, угрожающее пятно; и через несколько секунд или веков мешанина сложилась в новое целое, словно кубик Рубика, собранный после долгих часов мучений, сияющий одинаковыми, идеально квадратными яркими гранями. В ушах странно зазвенело, и почти сразу же утихло. Гарри отцепился от перил, вдохнул полной грудью ночной воздух - свежий, пусть и насквозь пропитанный медным запахом крови и тошнотворно-сладковатой вонью плоти - и встал у начала лестницы. - Здравствуйте, профессор, - позвал он. Тишина в ответ. Если бы Гарри не знал точно, то решил бы сейчас, что ошибся - но картинка мира, сложившаяся только что, не допускала никакого иного толкования. Гарри спрятал слабую улыбку в уголках губ и сделал шаг вперёд, на верхнюю ступеньку. Он ответит. Ему так же некуда деться, как той бабочке, которая в дальнем углу сада попала в паутину и сломала крыло; он здесь в ловушке больше, чем Гарри, больше, чем любая бабочка. Он сам построил для себя эту ловушку, прилетел в неё, шурша мантией, и ловушка захлопнулась. Он ответит своей приманке. Она позаботится об этом.
____________ * Стихотворение «Дождь» из сборника Р.Л. Стивенсона «Детский цветник стихов». ** Тот же сборник, тот же автор, стихотворение «Бурная ночь».
Отправлено: 09.06.09 11:09. Заголовок: Глава 2 Каждый год,..
Глава 2
Каждый год, когда все малолетние нахалы и кретины разъезжались по домам, преподаватели устраивали вечеринку; Северус полагал, что охота, с какой его коллеги надирались огневиски и сливочным пивом, несколько портила их декларируемую и лелеемую любовь к детям - зачем же, в таком случае, так бурно радоваться их отбытию? Но своего мнения он не высказывал - хотя бы потому, что никогда не участвовал в этих вечеринках. В подземельях было так тихо, мирно и безопасно - к чему выходить из уютной лаборатории, где есть под рукой всё, что нужно? Однако в этот раз Северус чувствовал, что ему нужно нечто большее, чем уединение. Ему нужна была информация.
Он пришёл, когда вечеринка была уже в разгаре, чтобы никто не обратил на него особого внимания. Успевший напиться вдрызг Хагрид взгромоздился на стол вместе с Флитвиком, и этот смехотворный дуэт распевал какие-то песни - ввиду некондиционного состояния обоих певцов понять, что это за песни, было невозможно; Спраут, безостановочно хихикая, рьяно обсуждала что-то с Хуч и Пинс, размахивая чем-то зелёным, извивающимся и изрядно помятым; Дамблдор упорно танцевал с МакГонагалл под «Мою палочку в твоём котле», невзирая на то, что координация движений у почтенного декана Гриффиндора успела значительно расхлябаться; Синистра и Вектор, тыча палочками в пол, рисовали на паркете руны и формулы - насколько Северус мог судить, они накрепко застряли в теореме Фламеля, которую только сам Фламель сумел доказать и создать по этим расчётам философский камень, а остальные пасовали, неизменно доходя в решении до деления на ноль. Очевидно, в настолько пьяном виде это не казалось таким уж непреодолимым препятствием. - Северус, мальчик мой! - жизнерадостно воскликнул Дамблдор, ловя свою споткнувшуюся о пустую бутылку партнёршу. - Как мило, что ты пришёл! Северус кивнул и взял со стола нераспечатанную бутылку сливочного пива; он сомневался, что эта потуга на желание веселиться произведёт впечатление на Дамблдора, но, в конце концов, ещё никто никогда не обводил Дамблдора вокруг пальца, как ни тщился. Трелони, издающая аромат хереса на десять шагов вперёд, - а это о чём-то говорило, учитывая конденсацию других алкогольных паров в воздухе - уцепилась за рукав Северуса и забормотала что-то неразборчивое; не испытывая никакого желания слушать, Северус шагнул в сторону и позволил Трелони упасть вперёд - прямиком в объятия директора. Двух виснущих на нём женщин Дамблдор не вынес, и все трое рухнули на пол. Тщательно пряча ухмылку, Северус помог МакГонагалл встать и сесть на диван. - О-о, спасибо, Сев-рус, - разрозовевшаяся от выпитого МакГонагалл хихикнула. - Правда, отличная вечеринка? - Просто восхитительная, - заверил её Северус и, подумав, вручил ей свою бутылку, из которой не отпил ни глотка. - Никаких сдерживающих факторов в лице учеников… хотя, говоря начистоту, они сами дали бы нам сто очков вперёд в устройстве вечеринок. - Хм? - уточнила МакГонагалл. - Ну как же - помнишь, что устроили твои гриффиндорцы, когда Поттер выиграл для них Кубок по Квиддичу? - Северус улыбнулся так доброжелательно, как мог. - Я думал, они разнесут весь замок. - Они имели право вес-литься! - заступилась МакГонагалл. - Наконец-то не Слиз-рин получил Кубок… Честно говоря, ничто сейчас не интересовало Северуса меньше, чем квиддич и межфакультетские распри. Всё, что ему было нужно, - это информация об одном конкретном ловце… лёгком, летучем, беззащитном, как листок бумаги - так легко смять одним движением руки, и так хочется сделать это - просто потому, что можешь… Через шесть минут МакГонагалл, сжимая в руке полупустую бутылку сливочного пива, горячо вещала в самое ухо Северусу: - Я ведь была в этом Литтл-Уингинге, в Хэллоуин восемьдесят первого… Они уж-жасны, Сев-рус, просто ужасны… самые размагглистые магглы из всех маггловых магглов… - Литтл-Уингинг? Такая деревушка в Саут-Йоркшире? - поддакнул Северус. - В Суррее, - педантично поправила МакГонагалл. - И это не д-ревушка… городок, маленький такой… частные дома, чистенькие, аккуратные, как к-ртинка лубочная.... никогда бы там жить не смогла. - И дом родственников Поттера такой же? - усомнился Северус. - Если они его родственники, то это должно быть олицетворение хаоса, а не жилище… ты ничего не перепутала? - Перепутала?! - возмущённая МакГонагалл так темпераментно взмахнула бутылкой, что на мантию Северусу выплеснулось изрядное количество пива. - Ха! Да я на этой Тисовой улице пр-сидела весь день! Дом ном-р четыре… уж будь уверен, Сев-рус, я всё помню!.. Разговор очень удачно скатился в стадию «ты меня уважаешь? Если уважаешь, то не подозревай в маразме, Сев-рус!». Северус выпил с МакГонагалл за ясность ума в любом возрасте, покладисто согласился с тем, что «маленький Гарри надерёт задницы твоим змеям и в след-щем году», и детально обсудил с ней шансы на то, что Лонгботтом в грядущем учебном году всё-таки взорвёт полшколы на Зельеварении. В конце концов МакГонагалл отключилась на том же диване, более чем удовлетворённая вечеринкой; ещё раньше то же самое сделали Синистра и Вектор, не выдержав двойного давления на мозг - со стороны алкоголя и со стороны хитроумных фламелевских формул. Северус поставил свою едва початую бутылку на пол у дивана и встал, намереваясь вернуться в подземелья. - Надеюсь, ты хорошо повеселился, мой мальчик, - настиг его голос Альбуса. Северус обернулся и из соображений вежливости глянул директору в глаза, попутно окутывая мысли самым надёжным из своих щитов. Впрочем, никакая защита не помешала мгновенному холоду продрать Северуса по спине сверху донизу от совершенно трезвого, ледяного взгляда Дамблдора. Этот взгляд так не вязался с обычной отеческой улыбкой, что будь Северус хоть немного пьян, он решил бы, что этот контраст ему примерещился. Однако во всём Хогвартсе не было ничего более реального, чем угроза и давящая сила этого взгляда поверх стекол забавных очков-полумесяцев. - Да, Альбус, неплохо, - Северус склонил голову, прощаясь, и выскользнул за дверь. Его била дрожь предвкушения, и никакие взгляды не были способны остановить азарт монстров, вышедших на охоту; когтистые лапы, подрагивая от желания стремглав ринуться за жертвой, загребали землю, хвосты с ядовитыми жалами нервно дёргались вправо и влево, с изогнутых клыков капала слюна. Захлопнув за собой дверь своих покоев и подперев её для надёжности спиной, Северус прикрыл глаза и представил себе тонкую поттеровскую фигурку в мешковатом свитере и слишком больших потёртых брюках на фоне дома - аккуратного, как лубочная картинка. Поттер в воображении о чём-то думал и тихонько вздыхал, обнимая колени руками. Когда Гарри поднял глаза и встретился с Северусом взглядом - переливчато-зеленющим, искрящимся от непролитых слёз - тело Северуса прошила судорога острого удовольствия, похожего на удар бича; ногти скрежетнули по двери, дыхание на миг пресеклось - так быстро этого не происходило даже тогда, когда ему было пятнадцать, и вместо воды он на восемьдесят процентов состоял из бушующих гормонов. Тяжело дыша, Северус сполз на пол - ноги подгибались. Гарри в воображении улыбался, не размыкая губ, и поправлял съехавшие на кончик носа очки.
* * *
Северус никогда не обманывался насчёт себя самого. Он знал, что некрасив, язвителен, неуживчив, подчас опасен для окружающих; знал ещё много нелицеприятных вещей о самом себе, но среди них никогда не числилась глупость. Тем не менее, сейчас он всерьёз подумывал о том, чтобы включить её в этот список. Он ведь в самом деле собирался убить семью Дурсль, чтобы получить доступ к Гарри. Продуманный за несколько недель во всех деталях план не казался Северусу абсурдным, невыполнимым или ненадёжным; и именно это явственнее всего свидетельствовало о глупости, завладевшей Северусом. Не бывает плана без изъянов - это он знал совершенно точно; слизеринец, Пожиратель Смерти, шпион Ордена Феникса, зельевар, шахматист и аналитик, он умел видеть слабые, оголённые и уязвимые, как живот тритона, места в любых замыслах и бил в эти места без промаха. «Мой скользкий друг» - так Тёмный Лорд называл Люциуса; «Мой расчётливый друг», - говорил Лорд Северусу, снисходительно улыбаясь почти безгубым ртом. Целуя мантию Лорда, являясь с повинной к Дамблдору, начиная основу для Феликс Фелицис - всегда, постоянно - Северус просчитывал ситуацию на много шагов вперёд, назад, вправо и влево, а также - на всякий случай - и по диагонали. Но сейчас он не видел подвоха, который крылся в таком простом на первый взгляд плане, и это тревожило его; это практически пугало, и даже не столько потому, что в случае неудачи он попадёт в Азкабан (при самом что ни на есть неудачном стечении обстоятельств - в камеру рядом с той, где держат Сириуса Блэка), а потому, что он непременно лишится Гарри. Здесь он не имел права на ошибку, и как раз её-то он с почти стопроцентной вероятностью собирался совершить. Северус отлично знал, откуда происходит его глупость: монстры, жаждавшие заполучить Гарри, не желали слушать логических выкладок и разумных доводов; они были инстинкты в чистом виде, дикие, необузданные желания прямиком из каменного века, не скованного законом, моралью, общественным мнением, миллионами условностей - что им был тот разум? Однако знание ничему не помогало, и Северус не мог, как ни пытался, изложить сам себе возможные пути неудачи и последствия; он подозревал, что в этом, в сущности, сейчас нет необходимости, потому что цель, маячившая в конце пути, была слишком соблазнительна, чтобы он отказался, даже если бы точно знал, что ничего не выйдет. В таком случае, вероятно, он просто придумал бы другой план. Горизонт за хогвартским озером едва начинал светлеть, когда Северус с раскалывающейся от интенсивных дум головой и с отвратительным привкусом страха и неудовлетворённого желания на языке аппарировал в Суррей.
* * *
Рассветные лучи дрожали маревом, проходя сквозь невидимые руки Северуса; роса на идеально подстриженной траве пахла химическими удобрениями, раздражая ноздри. На посыпанных белым песком дорожках Северус не оставлял ни единого следа, шагая не по самим дорожкам, а рядом, по самым краешкам упорядоченных, словно по линейке высаженных клумб. Трава тщилась быть зелёной, свежей и яркой, но при всём старании не могла быть даже поставлена на одну доску с глазами Гарри; Северус думал об этом, огибая кусты чайных роз, но всё равно не был готов наткнуться на взгляд этих глаз. Гарри сидел, прижав колени к груди и устроив на них подбородок, и смотрел куда-то в сторону - задумчивый и грустный. «Они уж-жасны, Сев-рус, просто ужасны…», - произнёс пьяный, но очень убедительный голос Минервы МакГонагалл, и монстры гневно взвыли - так громко, что Северус шарахнулся обратно за кусты, совершенно уверенный в том, что этот вой был слышен на всю улицу. Гарри насторожённо вскинул голову; Северус сцепил пальцы, чтобы удержаться и не стереть капли росы со стекол круглых очков. Впрочем, удержаться было не так сложно; Северус был больше занят дыханием. Оказывается, при виде Гарри тугой узел где-то глубоко в груди чуть ослаб; оказывается, прохладный, сладкий утренний воздух только того и ждал, чтобы чуть покалывающей волной хлынуть в лёгкие, а оттуда - волной по всему телу; оказывается, видеть Гарри и дышать - это одно и то же. Тень от длинных, по-девичьи загнутых ресниц бросила тень на гладкие детские щёки, когда Гарри на миг опустил веки; линия профиля, чистая, плавная, показалась сошедшей с античных барельефов; вне времени, вне пространства - разлёт бровей, таких же чёрных, как взлохмаченные волосы, чёткие очертания губ, золотистые солнечные точки в глубине глаз, тёмно-коричневая родинка на светлой, прозрачной коже шеи… Гарри встал, и Северусу померещилось, будто это вовсе не солнце, а одиннадцатилетний мальчик в свитере с чужого плеча излучает свет - так обожгло глаза светотенью, цветом и формой, неосознаваемой грацией. Проморгавшись, Северус - потрясённый, смятый в бесформенную лепёшку, вбитый в землю тем, что увидел и как увидел - понял, что Гарри пытается выжать промокшие от росы брюки. Не особо задаваясь вопросом, что и зачем делает, Северус протянул руку, направляя на Гарри поток тёплого воздуха - почти неощутимый, немногим превосходящий колебание воздуха, вызванное рукавом мантии; лёгкий и естественный, как падение осеннего листа, кружащего по ветру не в силах навязать прихотливым порывам собственную волю. Гарри замер на секунду, а потом распрямился, глядя в сторону Северуса, которого не должен был видеть ни при каких обстоятельствах. Лицо гриффиндорца было странно задумчивым, почти мечтательным, словно он, проснувшись, всё ещё переживал привидевшуюся восхитительную грезу. - Здравствуйте, - позвал Гарри негромко, и Северусу почудилось, что этот тихий голос накидывает на него аркан и стягивает с каждым звуком всё туже, не оставляя никакой возможности высвободиться. - Спасибо, профессор. Всё, что Северус смог сделать - это промолчать в ответ, и молчать до тех самых пор, пока Гарри не ушёл в дом.
* * *
Они били его. Они осмеливались бить его. «…самые размагглистые магглы из всех маггловых магглов…», - вознегодовал внутри Северуса голос МакГонагалл и почти сразу же исчез, скрытый злобным рычанием монстров. Монстры чуяли близкую кровь, чуяли скорую добычу; Северус прижимался лопатками к стене в стерильно-белой маггловской кухне, и от выброса адреналина в кровь мир вокруг него слегка замедлился и поплыл, как разгоняющаяся карусель, медленно, но уверенно. Гарри, пролетев через всю кухню, ударился плечом о косяк - так близко от Северуса, что тот смог вдохнуть слабый медовый аромат тёмных волос, резкую отдушку моющего средства для посуды, застарелый, въевшийся в волокна свитера запах пыли и детского пота. - Сначала убери осколки, бесполезный остолоп! - приказала Петуния Дурсль; форма её рта, пальцы пианистки, посадка головы - всё это напомнило Северусу о Лили Поттер, в девичестве Эванс. Впрочем, эта женщина, будь она волшебницей, никогда не попала бы в Гриффиндор, как Лили, - с её-то склонностью бить тех, кто не может ответить. «Их нельзя убивать прямо сейчас, - попробовал внушить монстрам Северус. - Потом. Позже. Нельзя оставлять слишком явных следов». - Да, тётя Петуния, - голос Гарри не выдал ни боли, ни испуга; это был усталый, покорный голос. «Он привык, что его бьют, - осознал Северус, и осознание отчего-то отозвалось подкатившей к горлу желчью. - Привык, что его называют бесполезным остолопом». Где-то, когда-то, в другом измерении, в иной жизни Северус Снейп согласился бы с подобной характеристикой Гарри Поттера; и, скорее всего, дополнил бы её и творчески развил. Здесь и сейчас он выдернул палочку из кармана, направляя её на злополучное разбитое блюдо, тяжёлое и скользкое, и беззвучно шепнул: - Reparo! С тех времён, когда Северус был несовершеннолетним волшебником, утекло слишком много воды, чтобы он вспомнил сразу, что Министерство контролирует колдовство в домах школьников. У Гарри будут неприятности; это Reparo привлечёт ненужное внимание со стороны Министерства и, что хуже, со стороны Альбуса - несомненно. Северус физически ощутил глупость, прочно угнездившуюся внутри него.
* * *
Единственной тягой, с которой Северус так или иначе боролся, была тяга к бессмысленной жестокости. Из всех его слабостей она единственная была разрушительной и для него, и для окружающих; её одну можно было с полным правом назвать пороком. С ней было легко бороться, пока Северус осознавал, что она бессмысленна и сеет только боль - не в последнюю очередь боль в нём самом, в том, кто, на первый взгляд, причинял её другим. Когда жестокость обретала значение, бороться с тягой к ней было куда труднее. Какое имеет значение, сколько гнили чьи-то мучения поселят в и без того небезупречной душе Северуса, если в результате Гарри не будет больше страдать? Что бы ни случилось с ним после избавления от Дурслей, это не могло быть хуже, чем жизнь впроголодь в чулане под лестницей и под аккомпанемент беспрестанных оскорблений - в этом Северус был уверен. И эта уверенность, как упорная океанская волна, подхлёстываемая ураганным ветром острой, болезненной, слепой нужды в Гарри, подтачивала скалу самоконтроля Северуса, смывала куда-то далеко-далеко аргументы, разумные соображения, границы, барьеры, смывала самое Северуса, высвобождая монстров, готовых и жаждущих действовать. Северус не имел ни сил, ни желания бороться с этой волной. Несколько дней после того крайне неудачного визита в Суррей он пытался бороться, но с тем же успехом он мог пытаться насильно избавить себя от желания вдыхать и выдыхать. - Завтра тридцать первое июля, - сказал Северус вслух; кипящий на медленном огне котёл с Перечным зельем булькнул, словно в ответ. - Ему исполнится двенадцать лет. Котёл утвердительно побурлил - он определённо знал, о ком идёт речь, не мог не знать. - Я сделаю ему подарок, - сказал Северус, зачем-то пытаясь посмотреть на свой замысел с этой практически филантропической точки зрения. Котёл промолчал. Северус погасил под ним огонь, накинул тёплую мантию с капюшоном - ночи в Англии и Шотландии холодны - и отправился к зоне, откуда можно было аппарировать. Аппарируя, он улыбнулся; промозглый ветер мгновенно выстудил ему зубы, и, вновь посерьёзнев, Северус почувствовал внутренней стороной губ каждый свой клык и резец. Он никогда не подозревал, что они настолько гладкие и острые.
* * *
Это было просто. Неправильно, что такие вещи так просто делать, но неправильность мироустройства играла сегодня Северусу на руку. Направленной струёй огня Северус расплавил язычок дверного замка и надавил на ручку. «Клац», - недовольно сказала дверь, открываясь в пустынный, залитый полосками голубовато-серого лунного света холл; «клац!», - возмутилась она, закрываясь. Спальни должны быть наверху… лестница обнаружилась в гостиной, и Северус мягко зашагал по скрипучим деревянным ступенькам - не стоит никого будить раньше времени. Двери по обеим сторонам коридора были одинаковыми до невозможности; белые, неброские, с одинаковыми ручками, стерильно чистые - чьи, интересно, руки их моют? - от них, будь их тут побольше, могло зарябить в глазах. Только одна дверь отличалась от остальных: в неё была отчего-то вделана собачья дверца. Северус по очереди тихонько открывал каждую дверь, бросал беглый взгляд на пустые постели в гостевых спальнях, хлам в тесной кладовке - той самой, с собачьей дверцей, блестящее зеркало в ванной, и закрывал двери. Спальни Дурслей располагались в самом конце коридора, и вести за собой одурманенных Империо магглов Северусу пришлось через весь этот коридор, чувствуя себя главой каравана, за которым флегматично топают верблюды. В бытность Пожирателем Смерти он приобрёл эту привычку: на рейдах в маггловские дома ради развлечения он и его коллеги всегда убивали и пытали в гостиных. Там было больше места, а значит, простора для развлечений; там можно было, устав, присесть на мягкий диван и водрузить ноги на кофейный столик. К тому же гостиные, как правило, располагались на первом этаже, и в случае нежданного прибытия превосходящих сил авроров - что, впрочем, случалось очень редко - можно было выпрыгнуть в окно и уже снаружи, сосредоточившись, что было бы вряд ли возможно под шквалом аврорских заклятий, аппарировать. Привычки всегда изживают себя медленно, даже самые невинные, а уж такие, как эта - тем более. Помимо Круциатуса Северус знал больше пыточных заклятий, чем прожил на свете дней; тринадцать лет назад он предпочитал всем другим одно из них, Eruo lente. Оно причиняло боль изнутри - столько боли, что через довольно короткий промежуток времени тот, кого пытали, взрывался от этой боли - её было слишком много, слишком сильно, слишком остро для слабого, не предназначенного страданиям человеческого тела. Кровь, ошмётки плоти; запах боли и звон криков, повисшие в воздухе, - всё это пьянило тогдашних чудовищ Северуса, таких безобидных по сравнению с сегодняшними. И сейчас, по старой памяти о безвозвратно ушедшем, он выбрал именно Eruo. О, чёрт. Крик Петунии Дурсль резанул по ушам, и Северус стремительно вскинул руку, ставя заглушающее на всех троих - не стоит беспокоить Гарри, который где-то здесь же, в этом же доме. То ли от злости, то ли от желания поскорее покончить со всем этим Северус справился за рекордный срок - минут за шесть-восемь. Хотя, быть может, эти конкретные магглы просто были изнеженнее тех жертв конца семидесятых, что бились в агонии порой до двух часов. Северус сделал несколько шагов по пропитанному кровью ковру, морщась, когда ворс осклизло чавкал под ногами. «Ну вот, - подумал Северус. - Мое дело сделано, и могу не без гордости сказать, что сделано хорошо. Остается только отправить вас куда-нибудь из этого сырого, гиблого места*…» Что-то шевельнулось наверху, у начала лестницы - кошка? Собака, для которой в двери второго этажа прорезана дверца? Неясная тень наверху шевельнулась снова, выпрямилась во весь рост, и кровь отхлынула от лица Северуса. Дыхание пресеклось на мгновение. «Я невидим, - панически напомнил он себе. - Я невидим, он меня не заметит. Ещё не всё пропало…» - Здравствуйте, профессор, - сказал Гарри негромко. Северус стоял, как вкопанный; Гарри шагнул на верхнюю ступеньку лестницы и слегка склонил голову к плечу - и Северус почти возненавидел его в этот момент, потому что свет и тень легли на серьёзное лицо причудливыми сполохами, придав детским чертам какую-то неземную гармонию, щемящую, бьющую под дых красоту, некую странную женственность; подарив непостижимую, почти пугающую грацию самому биению голубоватых жилок на висках и трепетанию пушистых тёмных ресниц. Гарри спустился ещё на ступеньку, и волшебство рассеялось; лунные лучи и пятна темноты легли в новый узор на мальчишеском лице - симпатичном, но, говоря объективно, не более того. «Кого ты пытаешься обмануть?» - спросил Северус сам себя и предпочёл не отвечать на этот вопрос. - Я же знаю, что вы здесь, - с лёгким укором сказал Гарри. - Я сделал что-то не так, и поэтому вы мне не отвечаете? - Нет, - Северус услышал собственный голос словно со стороны - хриплый, сдавленный. - Ты… всё сделал правильно. Гарри медленно спустился по лестнице, глядя под ноги и щурясь; куски плоти и глубокие лужи крови он старательно обходил стороной, и Северус не знал, от страха это, от брезгливости или от ещё чего-то. - Вы убили их, - констатировал факт Гарри, встав прямо перед Северусом. - Да, - согласился Северус. - Тебе страшно? Гарри вполне серьёзно подумал над вопросом и пожал плечами. - Не то чтобы. Просто это так… - Гарри смолк в задумчивости. - Противно? - спросил Северус, так и не дождавшись окончания фразы. - Отвратительно? Невозможно? Грустно? Гарри запрокинул голову, чтобы взглянуть в лицо Северусу; последнему показалось, что по растрескавшимся мальчишеским губам скользнула слабая улыбка, но это, разумеется, был обман зрения. - Это странно, - признался Гарри шёпотом. - Они были всегда… а теперь их нет. Гарри помолчал несколько секунд, в течение которых Северус переваривал эти слова, и добавил: - Теперь есть только вы и я. И кровь. Лунный свет отражался от круглых стекол очков, бликовал нежными серебристыми отсветами; Северус невольно протянул руку, чтобы смахнуть эти блики со щеки Гарри, с его горячей, нежной, гладкой кожи, с ямочки на подбородке и выступающих округлых скул; Гарри жмурился под его касаниями, едва ли не мурлыкал - а может быть, даже действительно мурлыкал потихоньку, но Северус не слышал: увесистые капли крови из лужи на подоконнике падали на твёрдый пол часто-часто и очень громко. - Утром Министерство узнает, что ночью здесь колдовали, - шепнул Северус, не убирая руки от лица Гарри. - Сюда придут авроры и будут допрашивать тебя. - Я не хочу, чтобы меня допрашивали, сэр, - выдохнул Гарри в запястье Северусу. - Можно… обойтись без этого? - Можно, если профессор Дамблдор узнает первым, - Северус продолжал шептать, чувствуя себя очень непривычно: первоклашкой, ночью в спальне договаривающимся со своим однокурсником устроить какую-нибудь проказу. - Он придёт сюда и заберёт тебя в безопасное место, может быть, даже в Хогвартс. И сам будет разбираться с аврорами. О да, если Альбус примчится сюда первым, Министерству останется только кусать локти, как в восемьдесят первом - когда задолго до того, как власть имущие отошли от гулянки по поводу падения Лорда и опомнились, Мальчик-Который-Выжил был уже надёжно пристроен под опеку своих дяди и тёти. Вопрос только в том, кто и как расскажет Альбусу, что именно сегодня ночью положительно необходимо наведаться на чинную Тисовую улицу и проверить, всё ли в порядке в доме номер четыре… - Он захочет знать, кто их убил, - откликнулся Гарри. - А мы ему не скажем, - предложил Северус. - Я думаю, - полувопросительно сказал Гарри, - профессор Дамблдор умеет спрашивать лучше авроров. «В самую точку», - мысленно отметил Северус. - Главное, не смотри директору в глаза. Ни в коем случае. Хорошо? Гарри молча кивнул, и Северусу до безумия захотелось его поцеловать. - Что мы сейчас будем делать? - Гарри уцепился за руку Северуса обеими ладонями; пальцы у него чуть вздрагивали - рефлекторно, слабо. - Сейчас ты пойдёшь туда, где спишь - где это, кстати? - Вторая спальня Дадли, - Гарри мотнул головой в сторону второго этажа. - Там держат всякий хлам, Хедвиг и меня… - Держали, - поправил Северус. - Ты проведёшь там ещё час-другой, а потом тебя заберут отсюда, и ты никогда больше сюда не вернёшься. - Это хорошо, - благодарно отозвался Гарри. - Через какое-то время, - Северус с некоторым трудом вспомнил, о чём начинал говорить, - ты почувствуешь запах дыма. Это я подожгу гостиную. Потом разбужу соседей - как-нибудь так, чтобы они ничего не заподозрили. Среди них есть агент профессора Дамблдора, она присматривала за тобой всё это время; она сразу же ему доложит, и он примчится. - А я не сгорю в этом огне? - в голосе Гарри не было боязни - только любопытство. - Он не успеет добраться до второго этажа, - пообещал Северус. - Я всё сделаю быстро. - Да, - Гарри сжал ладонь Северуса крепче. - Вы всё сделаете быстро.
* * *
Тошнотворная вонь горелого мяса расползлась от кресла, в которое Северус бросил Incendio; дымные оранжевые языки пламени расползлись по обшивке, танцуя, поднимаясь всё выше и выше, как кобры под музыку факира. Северус закашлялся и поторопился уйти из подожжённого дома. Уже выходя за калитку, он обернулся и, подумав с секунду, направил палочку вверх: - Morsmordre! Арабелла Фигг, насколько Северус знал Дамблдора, должна была жить поблизости; но времени искать её дом всё равно не было, и Северус пошёл по пути наименьшего сопротивления, взорвав пару машин, стоявших перед соседними домами. Клубы неправдоподобно яркого огня и удушливые пары бензина взметнулись к тёмному небу; в окнах по всей улице стремительно зажигался свет. Через две минуты послышались торопливые шаркающие шаги - это Арабелла Фигг в старом халате и домашних тапочках, закутанная в шаль, бежала к дому Дурслей, чтобы узнать, что случилось. Не дожидаясь, пока она сообразит, что надо докладывать Дамблдору немедленно, пока не приехала маггловская полиция и не осложнила всё дело, Северус аппарировал в соседнее графство. Он аппарировал восемь раз, пока от серии непрерывных встрясок его не начало мутить; только тогда он вернулся к воротам Хогвартса и от них бежал до подземелий бегом, лишь там сняв невидимость. Заляпанные кровью мантию и ботинки, а также палочку - одну из пяти запасных, одиннадцать лет хранившихся в дальнем углу его сундука - Северус швырнул в самый большой котёл; выволок из шкафа две тяжёлые трёхлитровые бутыли из толстого, тёплого от наложенных на него чар стекла и вылил их содержимое в котёл. Царская водка - концентрированные соляная и азотная кислоты, соотношение три к одному, при изготовлении соблюдать крайнюю осторожность - справится с проблемой улик самым радикальным способом. Хорошо быть зельеваром. Удобно. Котёл с Перечным зельем только-только начал нагреваться снова, когда в камине лаборатории Северуса вспыхнул мертвенно-зелёный свет, и появилось озабоченное лицо Дамблдора. - Северус, ты мне нужен, - без экивоков заявил директор. - Немедленно. Приходи в мой кабинет через камин. Северус покорно загасил взмахом палочки огонь под котлом; мимоходом подумал, что зелье, с которым в целях конспирации так бесцеремонно обращаются, непременно испортится. Хорошо, если это будет единственная цена, которую он заплатит за всё, что сделал этой ночью.
* * *
Портключ до Литтл-Уингинга перенёс сурового Дамблдора, встревоженную МакГонагалл и Северуса, которого уже начинало всерьёз тошнить от всех этих магических путешествий, прямиком в ад; по крайней мере, на это было очень похоже. Дым, огонь, вой сирен, крики; блёклая на фоне пламени пожарная машина, шланги, пульсирующие водой; покрытые копотью люди; пылающие розовые кусты в саду Дурслей, аккуратные ухоженные кусты, высаженные и взлелеянные руками Гарри, оранжевые языки, высовывающиеся из окон гостиной и кухни; паника, стучащая в воздухе десятками учащенных пульсов, сотнями перепуганных мыслей. Пепел и сажа, несомые ночным ветром, оседали на бледном лице Арабеллы Фигг. - Дом горит, Гарри должен быть там, надо что-то делать, Чёрная Метка, ужас, Боже, Боже, какой кошмар, надо спасти их… - она говорила и говорила, безостановочно, захлёбываясь; Северус не слушал её. Огонь не должен был добраться до второго этажа. Ни в коем случае. Он не успел бы… Дамблдор устремился к дому номер четыре, толкнул дверь, не обращая внимания на крики маггловских пожарников; ринулся через гостиную, одним широким движением палочки гася огонь, взбежал по лестнице - Северус едва успевал за ним, особенно по полупрогоревшим первым ступенькам, а уж МакГонагалл так и вовсе осталась где-то позади, завязнув в руках стремящихся удержать её от верного суицида пожарных. Второй этаж весь заволокло дымом от палёной плоти и сгоревшей синтетической ткани; Дамблдор безошибочно стукнул палочкой по нужной двери, тут же распахнувшейся так поспешно, словно она лебезила перед директором Хогвартса и стремилась ему угодить. Гарри был там - сжавшийся в комок посреди комнаты, спрятавший лицо в коленях; клетка с его совой, отчаянно ухавшей и бившейся о прутья, стояла рядом. - Ты в порядке? - ведомая нереализованным материнским инстинктом МакГонагалл рванулась к нему мимо Северуса, как птица к своему птенцу. Северус с огромным трудом сдержал порыв оттолкнуть её и подхватить миниатюрное, сдавленное завитками жирного дыма, как тюремной решёткой, тело Гарри на руки, прижать к себе, унести прочь отсюда, из этого проклятого дома… он не мог позволить себе этого. Пока не мог. - Всё хорошо, - кивнул Гарри, поднимая голову. - Здравствуйте, профессор МакГонагалл, профессор Снейп, директор Дамблдор. - Здравствуй, мой мальчик, - Дамблдор подхватил с пола клетку с совой. - Нам нужно уходить отсюда, и побыстрее. Ты готов это сделать? - Мои вещи в чулане под лестницей… палочка, метла, учебники, мантии… За вещами отправили Северуса, дав указание аппарировать с ними домой. Домой - то есть в Галифакс, в тупик Прядильщика, где Северус не бывал уже много лет. Но, несмотря на все тягостные воспоминания, связанные с домом детства, он вынужден был признать, что сейчас это очень даже безопасное место, пусть и неказистое; никто не додумается искать их там, ни авроры, ни журналисты, ни сочувствующие, ни кто-либо ещё.
* * *
Вещи Гарри Северус оставил в углу крошечной гостиной, покрытой буквально сугробами пыли; голоса Гарри и Дамблдора доносились из кухни, и Северус остановился в шаге от двери, чтобы слышать, оставаясь незамеченным. - Я проснулся от запаха дыма, - говорил Гарри. - Выйти из комнаты не мог, не знал, что делать… скажите, сэр, что случилось? Нам ночью как-то подпалили дом? - Наверняка злоумышленнику, который это сделал, нужен был именно ты, мой мальчик, - неторопливо ответил Дамблдор; Северус воочию мог представить, как старый маг переплетает пальцы и смотрит на Гарри своими пронзительно-ясными голубыми глазами. - Над домом висела Чёрная Метка - знак Вольдеморта. Кто-то из оставшихся на свободе сторонников самозваного Лорда захотел с тобой расправиться… - Но он меня не нашёл, - подытожил Гарри. - И просто поджёг дом… сэр, а дядя Вернон, тётя Петуния и Дадли? Что с ними? Сейчас, когда первое исступление прошло, и всё задуманное было исполнено, уровень адреналина в крови у Северуса начал понижаться; разум вновь начал действовать. До каких пор простираются способности Альбуса как легилимента? Северус никогда этого не знал и, если честно, не хотел знать - это было не его дело, в конце концов. Но сейчас он стоял, слушая, как директор разговаривает с совершенно спокойным Гарри, и чувствовал, как во рту пересыхает от страха. Гарри никто никогда не учил Окклюменции; его разум - открытая книга для Альбуса Дамблдора, даже если Гарри не будет смотреть директору в глаза. Шанс на то, что директор не заглянет в воспоминания ребёнка, был так ничтожен, что Северус сразу его отмёл - чтобы не надеяться зря. Если Дамблдор решит, что Гарри нельзя оставить с Северусом... что его надо всучить Уизли, у которых полно своих детей, или кому-нибудь ещё из Ордена, или... или, или, или... Нужно было применить Obliviate; Северус знал это, но знал и то, что стереть воспоминания Гарри у него не поднялась бы рука. «Ты предпочитаешь отправиться в Азкабан из-за идиотского, непродуманного, вдоль и поперёк провального плана, если позволительно так называть эту беспорядочную суматоху, опозорившую бы и хаффлпаффца-первокурсника?» - осведомился разум. Северус решительно не мог на это ответить. - Они умерли, мальчик мой, - сочувственно ответил Дамблдор. - Злодей, который поджёг дом, сначала убил их. Мне очень жаль. Гарри прерывисто вздохнул. То ли он был отличным актёром, то ли на него только сейчас обрушился весь шок произошедшего. - Мы должны быть мужественными в эти трудные времена, - увещевал Дамблдор. - Посмотри на меня, Гарри. Глупо стыдиться слёз; люди плачут, когда им больно, это естественно. - Я не плачу, сэр, - поправил Гарри. - Я просто… мне трудно. - Разумеется, трудно, мальчик мой, - успокаивающе прожурчал директор. - Ты потерял единственную семью, которую знал… ты остался один на этом свете. Что скажешь, если мы отправим тебя на остаток лета к Рону Уизли? Его мама писала мне, что была бы рада принять тебя в своём доме… - К Рону? - повторил Гарри. Северус в коридоре обливался холодным потом по двум поводам сразу, и он не знал, какой из них был хуже - перспектива отдать Гарри в загребущие веснушчатые лапы семьи Уизли или перспектива быть разоблачённым; одно другого, впрочем, не исключало. - Это было бы хорошо, сэр… - Но? - выжидательно спросил директор, когда Гарри замолк на полуфразе. - Там полный дом народу, сэр, Рон мне рассказывал. И они все будут знать, что случилось этой ночью. Они… они будут жалеть меня, сэр. Я не хочу этого. Пожалуйста. Пожалуй, только бездушный камень смог бы устоять перед «пожалуйста» от Гарри; сердце Альбуса Дамблдора, закалённое десятками лет борьбы за Добро и Свет, было твёрже алмаза, но… - С кем же ты хочешь остаться, мальчик мой? - Если можно… - прошептал Гарри; Северус напряг слух до предела. - Можно, я останусь с профессором Снейпом? Он защитит меня, если что… и он не будет жалеть меня, сэр. Только не он. В последней фразе содержалось куда больше подтекстов, чем, как надеялся Северус, уловил директор. - Ты уверен, что хочешь этого, Гарри? - пытливо спросил директор. - Да, сэр, - Гарри ответил чётко и ясно, словно давал показания в суде. В каком-то смысле так оно и было. - В таком случае, если Северус не возражает, то мы так и поступим, - Дамблдор зашуршал мантией, вставая, и подошёл к двери. - Северус, как ты смотришь на то, чтобы приютить Гарри на лето? Поспешно воздвигая свои сильнейшие окклюментивные щиты, Северус глянул в лицо директору. Взгляд голубых глаз резал по живому, как остро отточенный клинок, но улыбка была безмятежна и нерушима, как приклеенная. - Я согласен, - Северусу удалось произнести это равнодушно. - Всё складывается очень удачно! - возвестил Дамблдор - похоже, специально для МакГонагалл, с выра
Вот читала я это творение и думала, может это все таки стеб?? Или это у меня просто такое специфическое чувство юмора. Это уже не Снейп - а маньяк недоучка, Дамблдор - маразматичный идиот, а Гарри Поттер - расчетливый хладнокровный...(вырезано цензурой).. МДя, расклад получается какой-то странный
Отправлено: 10.06.09 15:17. Заголовок: У вас очень приятный..
У вас очень приятный стиль повествования. Жаль, что вы отдали время и воображение столь нелицеприятной тематике. Педофилия уродлива, как ни облекай ее в красивые слова.
Отправлено: 11.06.09 15:19. Заголовок: Ну что вы. Просто я ..
Ну что вы. Просто я неисправимый романтик и, увидев приглянувшегося мне автора, сразу же мечтаю прочитать в исполнении оного романтическую историю, а не сказ о герое, который первые шесть книг канона был абсолютно асексуален, а тут вдруг ударился в педофилию...
Отправлено: 12.06.09 11:17. Заголовок: eonen Я приглянувши..
eonen Я приглянувшийся автор? Теперь мне совсем стыдно, что я не оправдала Ваших романтических ожиданий:) на самом деле стыдно, потому что Вас я уже довольно давно заочно уважаю как замечательного автора, переводчика и просто человека, и мне неприятно Вас огорчать.
Отправлено: 12.06.09 11:55. Заголовок: Можно я спою? MarInk..
Можно я спою? MarInk
Я в полном восторге. Конечно же тема неоднозначна и провокационна. И понятно, что Ау и ООС. Но вам удалось пройти по тонкой грани этого," а что если было бы так", не свалившись ни в пафос ни в пошлость, и изрядно потрепать нервы читателю... Герои узнаваемы, хоть и приобрели не свойственные им в каноне черты. Но дело даже не в этом. Дилогия вполне самостоятельная вещь. Мастерски написанная. О демонах и провалах. О невозможности остановится. О сомнительности в нашем собственном восприятии установленных норм.
Отправлено: 12.06.09 12:56. Заголовок: MarInk Как хорошо,..
MarInk
Как хорошо, что вы решили и здесь повесить вашу дилогию. Для меня лишний повод ее перечитать и испытать всю непередаваемую словами гамму эмоций. Для настоящего художника нет запретных тем. Есть определенный угол зрения. Спасибо вам за него.
Harry, "про демонов" я уже второй раз читаю в такого рода роизведения, где есть педофилия. Вроде это книга русского эмигранта - "Улыбка арлеки" (если не ошибаюсь), так, кстати, тоже отношения: ученик младших классов и учитель=) Что доказывает - одинаковые идеи приходят на ум разным людям.
Знаете ли, наши демоны - они вечны и неприходящи))). Как и их описание))). Так что параллели здесь не то чтобы неуместны - попросту излишни. Как у любой вечной темы.
Harry, разумеется, можно Я в полнейшем блаженстве от Вашего отзыва Вы поняли всё, что я хотела сказать этим текстом, - что, как показывает практика, встречается достаточно редко=) Спасибо Вам огромное^_^
Angel H, я колебалась, если честно. Всё-таки вещь неоднозначная... у меня столько раз спрашивали из-за неё: "Где ваша мораль. аффтар?!!" (правда, понятия не имею, при чём тут была моя мораль - см. мою подпись )
Lovly, я упомянутой Вами книги не читала=) по-моему, здесь действительно нет смысла проводить параллели, как заметила Angel H. А то получится, как в шуточной статье Леонида Каганова о критике: чтобы обвинить в плагиате, достаточно самых ярких совпадений - там война и тут война, там любовь и здесь любовь... Сама тема педофилии вызывает необходимость продемонстрировать тёмную сторону души.
Отправлено: 13.06.09 22:06. Заголовок: MarInk спасибо, за ..
MarInk спасибо, за это расчудесное чудо. честно говоря, не верю, что у вас Снейп - педофил. просто иногда можно влюбиться в самого неподходящего человека. что и Снейп, и Гарри и сделали. и снова повторюсь: меня покорили ваши чудовища и монстры, получающие то, что хотят. а еще поселившаяся в Северусе глупость. потому что она делает его человечным - даже более, чем любовь к Гарри. спасибо))))
TerryBolger, пожалуйста=)) Глупость и любовь для Северуса, в моём представлении, связаны, особенно учитывая его канонную ситуацию с личной жизнью отдельное спасибо за комплимент монстрам =))
Отправлено: 25.06.09 08:13. Заголовок: почитала оба фанфика..
почитала оба фанфика. Знаете очень двойственное ощущение. С одной стороны очень понравился стиль, и вообще как написано. Все нравилось до той сцены в подземелье где Гарри раздевается. Если бы ему было хотя бы лет 14 я бы еще поверила..но в 11...я просто не верю в такую реакцию со стороны ребенка. Да, я могу поверить в его тягу к любви, это все хорошо описано, но секс тут совсем лишний. Был бы хотя бы преслеш... На мой вкус не правдоподобно. Но написано хорошо :)
Shippo, благодарю за Ваше мнение=) Что же касается секса, то, согласитесь, вряд ли Северус сумел бы ограничить отношения преслэшем; для Гарри же физический контакт - один из способов выказать любовь и привязанность (вряд ли Дурсли гладали его по голлове и всё в таком духе). А сцену в подземелье я оправдываю чуткостью Гарри:
цитата:
он снял одежду из-за жары и немигающего, жадного взгляда Снейпа
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 46
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Теперь мне совсем стыдно, что я не оправдала Ваших романтических ожиданий:) на самом деле стыдно, потому что Вас я уже довольно давно заочно уважаю как замечательного автора, переводчика и просто человека, и мне неприятно Вас огорчать. 
Вы поняли всё, что я хотела сказать этим текстом, - что, как показывает практика, встречается достаточно редко=) Спасибо Вам огромное^_^ 
)
Сама тема педофилии вызывает необходимость продемонстрировать тёмную сторону души.
- участник сейчас на форуме
