ТОТ САМЫЙ ДЕНЬ Гарри наклонился и вдохнул исходящий от Снейпа запах. Профессор пах корицей и чем-то еще, но прочее было уже несущественным: запах корицы вызывал у Гарри совершенно определенные желания. Учитывая, что объектом этих желаний оказался именно Снейп – неуместные и идиотские, но – именно запах заставил его наклониться еще ниже и коснуться губами щеки спящего мужчины.
В лучших традициях бульварных романов Снейп проснулся, открыл глаза, моргнул, моргнул еще раз и спросил хриплым со сна голосом:
– Поттер, что ты делаешь?
Вот черт!
За два месяца до ТОГО САМОГО ДНЯ Гарри с выражением триумфа на лице присел на корточки рядом с оглушенным вором и уже собирался зачитать незадачливому похитителю волшебных палочек его права, но внезапно потерял дар речи. Вот как отрезало: только что мог говорить, а тут – бац, и онемел.
– С… С…
– Парселтанг? – хмыкнул тот настолько знакомо, что Гарри даже третью «С» не смог произнести. – Поттер, я не понимаю змеиный язык.
Самый сволочной слизеринский сукин сын Северус Снейп умудрялся говорить высокомерно, даже лежа на спине и не имея возможности пошевелиться.
Гарри прокашлялся, кивнул и наконец выдавил из себя:
– Здравствуйте.
– Да уж постараюсь.
– Э… А…
– Заикание можно вылечить при помощи одного простейшего зелья. Могу записать тебе рецепт, если хочешь.
Гарри снова кашлянул, взмахнув палочкой, снял со Снейпа связывающие чары и протянул ему руку.
– Я не заикаюсь.
– Я знаю, – тот проигнорировал руку, сел, повертел головой; в его шее что-то неприятно хрустнуло, и Гарри поморщился. – Что дальше?
– Вообще я должен вас арестовать и переместить в Министерство, где вами займутся наши сотрудники из отдела… из того, который документами занимается. Оформят бумаги, помоют, выяснят вашу личность, проведут в один из залов заседаний…
– …Поттер, – перебил его Снейп, – я понимаю всю глубину вашего презрения к тем сотрудникам Аврората, которые не занимаются оперативной работой, но я спрашивал о другом.
– О чем?
– О том, что собираетесь делать вы, – он ткнул Гарри в грудь тонким длинным пальцем, – со мной, – палец взметнулся и повернулся на сто восемьдесят градусов, указав в область выпирающего профессорского кадыка. – Ферштейн?
– А… Не знаю, – пожал плечами Гарри. – Еще не решил.
– Тогда решайте поскорее, я голоден и хочу поужинать.
– Я до сих пор еще ни разу не встречал воскресших мертвецов!.. И это нормально, что я запинаюсь – я, между прочим, думал, что вы умерли! И что я не могу решить, что с вами делать – вы все-таки пытались украсть палочку!
– Я не пытаюсь, а делаю. Слепой дурак Олливандер заметил, что происходит, только когда я прикарманил третью, – Снейп вытряхнул из рукава две волшебные палочки. – Могу одну вернуть, только проверю, какая мне больше подходит, – он сделал пару взмахов одной, потом второй и, скривив тонкие губы, протянул ту, что была поменьше. – Эта совсем ни на что не годится.
Гарри никак не мог прийти в себя: не каждый день встречаешь промышляющих воровством воскресших мертвецов, которых всю жизнь терпеть не мог.
На самом деле последние два года Гарри занимался тем, что в свободное от работы время пытался разобраться со своим чувством вины перед погибшим профессором. Но одно дело – страдать из-за невозможности извиниться перед безвременно погибшим героем, и совсем другое – когда герой язвит, сидя на пыльной мостовой. И, да, ворует волшебные палочки.
Гарри испытывал странные противоречивые чувства, охарактеризовать которые не смог бы даже под угрозой скорой смерти.
– Поттер, вы меня отпустите?
– А вы всерьез спрашиваете или издеваетесь, как обычно?
– Конечно, издеваюсь, – Снейп встал, вытер грязную ладонь о мантию, и Гарри почувствовал легкий укол совести – испачкался тот, упав из-за заклятия Гарри. – До свидания, Поттер.
И аппарировал.
Вот черт!
За месяц и три недели до ТОГО САМОГО ДНЯ Стук в двери в три часа ночи может сразу разбудить только человека с расшатанной нервной системой. Гарри был здоровым крепким парнем, поэтому не было ничего удивительного в том, что он соизволил открыть глаза только после того, как услышал звук разбитого стекла.
Он напялил халат, с третьего раза смог попасть в тапочки, вытащил из-под подушки волшебную палочку и спустился по лестнице вниз.
Гарри не боялся, что стекло разбил какой-нибудь преступник: среди магического населения его родины о легендарном волшебнике ходили самые противоречивые слухи, но все без исключения верили, что Гарри может убивать силой мысли. Рассказы о победе над Волдемортом обрастали подробностями и превратились во что-то вроде народного фольклора – вымышленного, разумеется, – но очень помогали в работе: стоило какому-нибудь мелкому правонарушителю увидеть шрам на лбу бегущего за ним аврора, и погоня сразу же прекращалась. Только поэтому Гарри обзавелся лучшим послужным списком в Аврорате. Впрочем, если он пытался объяснить, что вообще никогда и никого не убивал – ему все равно не верили.
– Снейп? Что вы делаете? – спросил он, обнаружив профессора, который держал в одной руке зажженную маггловскую спичку, второй пытаясь провернуть рычаг газа над плитой.
– Пытаюсь вскипятить воды, чтобы выпить чаю.
– Что вы делаете здесь, в моем доме?
– Поттер, вам все приходится повторять дважды. Собираюсь выпить чаю.
Гарри взмахнул палочкой, и висящая под потолком керосиновая лампа осветила кухню теплым оранжевым светом.
– Почему вы здесь? И как вы сюда попали?
– Окно разбил и залез внутрь. Что очевидно для любого умеющего мыслить человека.
Гарри повернул голову и увидел зияющую дыру там, где раньше было не особо чистое, но целое стекло. Пол был усыпан осколками, которые приятно поблескивали, отражая свет лампы.
– Ладно, – он кивнул, перевел дух и продолжил: – А после того, как вы выпьете чаю, что собираетесь делать?
– Я буду здесь жить, – сказал Снейп, зажигая третью спичку.
В кухне уже ощутимо пахло газом, и Гарри предпочел помочь профессору. Не потому, что ему хотелось сделать гостю приятное – просто он забыл заклинание для очистки воздуха, а погибнуть из-за взрыва кухонной плиты не хотелось.
Вот черт!
За месяц и две недели до ТОГО САМОГО ДНЯ Когда живешь с человеком три дня, то кажется, что знаешь его лучше, чем он сам. Когда неделю – такое чувство, что вы встречаетесь в кухне по утрам последние несколько лет и почти женаты.
Гарри привык к присутствию Снейпа очень быстро. Дело было не только в новых флакончиках в ванной комнате или чае, который профессор заваривал намного лучше Кричера, хотя без его чая Гарри уже не представлял начало дня. Просто – Снейп говорил. Пусть мало и редко, но тот факт, что Снейп настоящий, живой и разговаривает, приводил Гарри в совершеннейший восторг. Это и объясняло то, что отвечать на вопросы у него получалось в одном случае из трех, и Снейп быстро пришел к выводу, что его суждения об уме мистера Поттера были абсолютно верными.
– Вы сегодня работаете?
– А?
– Поттер, вы идете сегодня на работу?
– Э-э-э…
– Сегодня суббота! Вы остаетесь дома или уйдете?
– Уйду. Позже. Вечером. Мы с Роном встречаемся в «Дырявом котле».
Приподнятая бровь была для Гарри даже худшим наказанием, чем саркастичное «имбецил».
Если бы на месте Гарри был любой другой волшебник – тот же Рон, к примеру, то о том, что Снейп жив, уже трубили бы все газеты. Но Гарри был неординарной личностью. Ему было проще простого поверить в то, что Снейп не испытывает желания принимать все положенные ему почести, что его зарплата недостаточно высока, чтобы он мог позволить себе снять квартиру, что работает он у магглов и так далее. На вопросы Снейп отвечал настолько уклончиво, что, даже прожив с ним неделю, Гарри все еще понятия не имел, чем именно Снейп занимается. А выгнать своего спасителя на улицу или сообщить о нем в Аврорат, наплевав на просьбу о соблюдении конфиденциальности, Гарри не мог.
Вот черт!
За месяц до ТОГО САМОГО ДНЯ Спустя месяц совместной жизни Гарри уже кое-что знал, собирая по крупицам оброненные Снейпом фразы и систематизируя их в некоторое подобие каталога – маленькую книжечку с кожаной обложкой, которую прятал на ночь под подушку, опасаясь, что профессор узнает о его записях и высмеет. Гарри не любил, когда над ним смеялись.
Снейп не был клептоманом: палочку он украл потому, что его собственная осталась в Хогвартсе, а Старшую присвоил Волдеморт. Первый год жизни после Битвы Снейп кое-как пытался обходиться без волшебства, но природа взяла свое, и только поэтому он пошел на преступление.
Денег у него и в самом деле было немного, поскольку просто прийти в Гринготтс он не мог: гоблины с радостью сдавали всех явившихся за деньгами преступников после одного громкого ареста в холле банка, когда Гарри случайно попал заклинанием в огромную люстру, которая упала и погребла под собой нескольких сотрудников уважаемого заведения. Они выжили, но Министерство не компенсировало имущественный ущерб в подобных случаях, и гоблины решили, что проще сотрудничать с Авроратом, чем поддерживать имидж самого надежного хранилища магомира.
Разумеется, на предложение Гарри помочь с возвращением в волшебный мир или хотя бы материально Снейп разразился длинной тирадой об умственных способностях и благородстве выпускников Гриффиндора. Гарри предпочел не продолжать, хотя слушать низкий бас Снейпа ему очень нравилось.
Снейп работал. Кем, Гарри так и не выяснил, но подозревал, что его работа была связана с зельями: от профессора постоянно пахло чем-то очень приятным. Однажды вечером он набрался смелости и, пока Снейп был в душе, понюхал оставленную на стуле мантию. От нее пахло корицей, и это стало тем самым, что часто называют «переломным моментом».
Гарри обожал запах корицы. Когда-то в детстве булочка с корицей стала его рождественским ужином – в другое время Дурсли вообще не давали ему ничего сладкого, и вкус сдобного теста с корицей остался для него самым любимым. Потом был Хогвартс и яблочный пирог. После – Косая аллея и вишневый штрудель Фортескью. После войны – воскресные обеды Уизли и ягодные пироги с корицей и мороженым. В общем, на запах корицы Гарри реагировал так, как уважающие себя коты – на валерьянку.
Но… Это ведь был Снейп! Злой, саркастичный, мелочный, справедливый, верный, честный… Гарри снова занесло, как это часто случалось, но – Снейп! От него не должно было пахнуть корицей! Корица – это запах дома, детства и сладостей, а профессор даже родился высоким, морщинистым и язвительным, в этом Гарри не сомневался.
Но червь сомнения не желал покидать его мысли, и совсем скоро Гарри понял, что Снейп ему…. нравится?
Вот черт!
Две недели до ТОГО САМОГО ДНЯ Гарри знал, что Снейп гей. Это даже не считалось интересным предметом для обсуждения в хогвартских спальнях; просто есть вещи, очевидные для всех. К примеру, то, что Гермиона кудрявая, а Рон – веселый. Так вот Снейп был геем, и Гарри это не удивляло.
С собственными предпочтениями всё обстояло намного сложнее. Главной проблемой было то, что к своим двадцати годам Гарри оставался девственником, а девственникам сложно понять, чего им хочется.
Гарри хотелось всего и сразу. Он мог бы согласиться на секс с завязанными глазами, с плеткой, при свете, втроем, впятером, с мужчиной… Или все же нет? Не то чтобы Гарри берег себя для той самой единственной, но с момента победы ему предлагали перепихнуться, потрахаться или заняться сексом минимум три раза в день. Он понимал, что дело не в его прекрасной фигуре или пухлых губах, и всем отказывал, ночами мечтая о прекрасной принцессе, которая полюбит его таким, какой он есть, и двигая скользкой рукой по члену.
После того, как Снейп поселился в особняке, Гарри стало стыдно заниматься рукоблудием. Нет, не из-за каких-то глупых принципов, просто у Гарри была привычка вскрикивать в пиковый момент, и Снейп бы наверняка это услышал. Даже пустая ванная комната, где мог бы помочь шум бегущей воды, не казалась Гарри достаточно безопасным местом.
А это было очень плохо. Очень. Гарри готов был на стенку лезть от желания, но – стоило ему расслабиться и забраться под одеяло, как раздавался звук хлопнувшей двери. Снейп будто чувствовал, когда стоит вернуться.
По утрам Гарри чаще всего молчал, пытаясь унять непрошенную эрекцию, и профессора эти молчаливые минуты перед началом рабочего дня вполне устраивали. Но в этот день Гарри решил порадовать сожителя и нарушил привычный ритуал.
– Я уговорил Долиша закрыть ваше дело, – сказал он, пошире расставив ноги. – Теперь вас официально считают мертвым.
В последние дни он носил дома пижамные брюки вместо привычных джинсов. Они были достаточно широкими, чтобы не стеснять движений.
– И что?
–Использвание вами магии больше не отслеживают. Можете колдовать… благодарить не стоит, – хмыкнул он, придвигая к себе тарелку с сэндвичами.
Жизнь со Снейпом заставила Гарри не только изменить своим привычкам, а и научиться язвить.
– Даже не собирался, – профессор откинулся на стуле и задумчиво посмотрел на Гарри, потирая заросший темной щетиной подбородок. – Это значит, что теперь мой счет в Гринготтсе закрыт?
– Вот черт! – воскликнул Гарри. – Простите, я не подумал. Да, я знаю, что вы в этом и не сомневались, но я действительно страшно сожалею, что…
– …Поттер, прекращайте лебезить. Я оставил завещание, так что мои галеоны перешли не Министерству, а…
– …кому же? – удивился Гарри.
– Вам.
Вот черт!
Неделя до ТОГО САМОГО ДНЯ Снейп наотрез отказался отвечать на вопрос, почему завещал все свои деньги, дом и небольшую квартиру в Галифаксе Поттеру. А Гарри было не просто интересно – он засыпал и просыпался с мыслью о том, почему именно ему, и что сподвигло Снейпа на подобные меры.
Мысль о том, что завещание было идеей Дамблдора, Гарри отмел как банальную.
Гораздо приятнее было мечтать о том, как в последний свой год в школе профессор в свободное от спасения гриффиндорцев время вспоминал Гарри и грустно глядел в окно, задумчиво теребя воротник мантии.
– Почему вы не хотите жить в своей квартире? – спросил Гарри после пятиминутного разглядывания Снейпа, читающего «Ежедневный пророк».
– Потому что не хочу, – тот снова уткнулся в газету, но Гарри не желал успокаиваться.
– Но у вас есть квартира и дом! Вы говорили, что у вас недостаточно средств, чтобы снимать приличное жилье, но сейчас, когда я вернул вам все ваши деньги, вы вполне можете переехать!
– Вы меня выгоняете? – Снейп наконец отложил газету и посмотрел на Гарри странным взглядом, от которого сердце начало стучать чуть чаще.
– Нет! Что вы, нет! Я просто не понимаю, зачем вам жить… со мной.
– Может, мне нравится готовить вам завтрак? Или сидеть с вами вечерами у камина, как вот сейчас? Или мне приятно ваше общество? Или, быть может, я решил, что главный герой магического мира – прекрасная партия, и хочу вас соблазнить, чтобы через пару месяцев на вас жениться?
– Не смешно! – буркнул Гарри.
– А я и не шутил, – Снейп снова взял газету и вернулся к чтению.
Вот черт!
ТОТ САМЫЙ ДЕНЬ – Поттер, что ты делаешь? – спросил Снейп снова, так и не дождавшись ответа.
– Я больше не буду, – выдохнул Гарри, покраснев до кончиков волос.
– Не будешь что?
– Не буду вас целовать, – он выпрямился и с силой прикусил нижнюю губу, чтобы взять себя в руки.
Все же целовать спящего Снейпа было не самой лучшей идеей. Определенно.
– Почему?
Этот вопрос привел Гарри в состояние легкого ступора. Он попытался, но так и не смог подобрать достойный ответ.
– Потому что вам это не нравится?
– А разве я такое говорил?
Снейп приподнялся, схватил Гарри за руку и дернул, повалив на себя сверху.
Тело у профессора оказалось костлявым, угловатым и жестким, но – он пах корицей! Гарри счастливо всхлипнул и вцепился пальцами в немытые волосы.
– Так все-таки можно, да?
– Нет, – Снейп обхватил его за плечи и перевернул их обоих, оказавшись сверху, – Целовать тебя буду я. Долго. Тщательно. И умело.
Гарри хотел обидеться, но Снейп просунул руку к его паху, и возмущаться расхотелось.
Все еще ТОТ САМЫЙ ДЕНЬ – Не так уж и умело, – Гарри лежал на спине, пытаясь отдышаться, и искоса глядя на Снейпа. – И недолго. Пять минут – это же недолго?
– Я работаю в булочной, – сказал Снейп.
– А это тут при чем?
– Просто тему хотел перевести, – он снова накрыл член Гарри ладонью, – ведь вопрос моей работы тебя волнует куда больше, чем все прочие.
– А почему в булочной?
– Потому что из всех возможных способов заработать в маггловском мире, – он чуть сильнее сжал пальцы, и Гарри подался бедрами навстречу, – этот оказался единственно доступным.
– Печь булки?
– Вообще я повар-кондитер… Шеф-повар.
– Но повара ведь хорошо зарабатывают! – возмутился Гарри, пытаясь одновременно думать и получать удовольствие. Пока – пока! – у него получалось.
– Именно, – Снейп лег на бок и коснулся губами темного соска на безволосой груди народного героя.
– Тогда зачем вы… ты сюда пришел и сказал, что тебе негде жить?
– Я ведь уже говорил: чтобы соблазнить тебя и жениться на самом популярном в Британии маге.
Гарри снова задумался и решил, что не возражает. В конце концов, от Снейпа пахло корицей. А муж, который пахнет корицей – это ведь идеальный муж, правда?
___________
У фика есть сиквел-PWP, написанный в соавторстве с macaque, ссылка: http://community.livejournal.com/ru_snarry/4272.html
- участник сейчас на форуме
