Астрономическая башня

Прохожие равнодушно проходили мимо молодого человека, наигрывающего что-то на гитаре. Он выглядел не слишком хорошо: грязные, сосульками свисающие угольно-черные волосы, старенький плащ, побитая временем и улицей гитара, заклеенные скотчем круглые очки.
Он не просил подаяния. Он не играл для кого-то. Музыку он очинял на ходу, и пел бы, если бы не пережимала сердце ледяная рука, не стоял в горле ком и слезы не застилали глаза. Он плакал не по своему потерянному здоровью, не по прошлому – наполненному школьными вечеринками и самой учебной, друзьями. Он рыдал не из-за предавших его друзей – они ушли тогда, когда отпала надобность в нем, когда он стал таким, каким стал: неработоспособным инвалидом, у которого половина внутренностей осталась в больнице из-за сильных повреждений. Он знал, что скоро умрет, но плакал не из-за этого.
Он знал только одно: человек, которого он любил всем сердцем, всей душой, больше жизни и уж явно больше того подобия жизни, которым обладал сейчас, этот человек наверняка погиб. Если бы не погиб, то наверняка же дал о себе знать. Хотя бы из-за желания якобы огорчить его тем, что выжил... Этот человек ненавидел его, и он это тоже знал. Он и не ждал от любимого взаимности, слишком разными они были. Он – простой ученик, пусть и совершивший в далеком детстве какой-то подвиг и уничтоживший не так давно, незадолго до ранения, перевернувшего его жизнь, самого главного врага людей его круга. А его любимый – достигший многого в жизни мужчина, который враждовал еще с его отцом, который был косвенно виноват в гибели его крестного, признанный во многих точках мира профессор зельеварения. Они никогда не были бы вместе. Он это знал, и все равно горевал.
- I wanna be the one to hold you in my arms all through the night, every night.
With every touch I feel the burning of desire, lost in you, inside of you... – пропел странно знакомый голос. – Вы ведь играли эту песню, Поттер?
- П... Профес... Сор... – беспомощно прошептал Гарри, поднимая глаза на стоящего рядом человека. Да, он изменился. Очень. Он сменил засаленную мантию на джинсы и свитер, отрастил волосы – теперь они почти достигали лопаток, стянул их в низкий хвост кожаным шнурком. Только глаза остались такими же – глубокими, насмешливыми, и черными-черными, будто состоящими из одного только зрачка. Но в нем было что-то, что подсказывало Гарри: его любимый изменился только внешне.
- О, надо же. Вы меня помните. Вам не кажется, что сидеть здесь не слишком удобно?
- Мне некуда больше идти, - Гарри опустил голову.
- Идите домой.
- У меня нет дома. Я живу возле больницы.
- И почем же? – Северус Снейп присел около бывшего студента Хогвартс.
- Все равно туда каждые три дня ходить.
- Из-за чего?
- А вы не знаете? – губы Гарри скривились в подобии горькой усмешки. – Кажется, эта новость облетела уже весь волшебный мир. Гарри Поттер, ранее Мальчик-Который-Выжил, прикончил-таки Волдеморта, потом три месяца валялся в коме в больнице Святого Мунго, полностью на аппаратах, потому что половину органов пришлось заменить. Так что живу на честном слове. Весь штопанный-перештопанный, да еще подштопывают. Если однажды не явлюсь, то сдохну под ближайшим забором. Пока что есть чем платить за лечение, но что будет, когда деньги закончатся... Обеспечу себе Аваду, наверное.
- О... – в голове профессора послышалась жалость. – Я не знал, действительно не знал. Я жил в мире магглов, и никаких связей с волшебным не поддерживал. Вам действительно некуда идти?
- Да, - Гарри подал плечами. Он удивлялся, как еще может говорить. И почему перестали течь слезы. От одного только голоса любимого ему стало лучше. Тем более что профессор, похоже, пожалел его...
- Я слышал, делают операции...
- Да, но у меня нет средств. А без галеонов мне никто ничего делать не будет.
- А пойдемте со мной, Поттер, - Снейп рывком поднялся на ноги и буквально сдернул Гарри с бордюра. – Пойдем, пойдем.
Гарри не задавал никаких вопросов. Самым главным было то, что его руку сжимала горячая ладонь Снейпа (а он всегда считал, что тело профессора зельеделия холодное...), и любимый вел его к себе домой. И все равно, что тащиться пришлось в другую часть Лондона. Зато не слишком далеко от больницы. И добрались они на метро куда быстрее, чем Гарри дошел бы пешком, сберегая деньги на продление своей жалкой жизни. Пусть профессор жил на девятом этаже, а лифт сломался, и пришлось топать пешком. И абсолютно до лампочки, что дома у профессора его встретила огромная черная собака, до боли похожая на погибшего Сириуса. И уж совершенно Гарри было наплевать на то, что, когда профессор усадил его, вымытого и накормленного, на диван, он в голос разрыдался. Тем более что профессор утешал его, говорил какие-то ласковые глупости и, в конце концов, отнес на кровать в спальню, где Гарри немедленно отключился.

Сначала Гарри показалось, что он еще спит, и видит замечательный сон. Рядом с ним лежал огромный черный пес, очень похожий на того, в которого перекидывался Сириус, а сам он, как оказалось, дремал на широкой кровати, застеленной темно-синим бельем, и его укрывает огромное пуховое одеяло, под которым так тепло... А откуда-то доносится запах свежесваренного кофе – запах, которого Гарри не чувствовал уже долгое время. Солнце пробивалось сквозь неплотно зарытые шторы трех цветов, плавно переходящий друг в друга: незабудковый, сапфирово-синий и темный индиго. Вся комната была оформлена в синих тонах. Колер обоев колебался от небесного до все того же индиго, а иные участки стен, в которых располагались арочные дверные проемы, были задрапированы тяжелыми аквамариновыми полотнами. Вот одно из этих полотен шевельнулось, и в комнату вплыл поднос с кофейником, двумя чашечками и свежими тостами. Поднос покоился на руках Северуса Снейпа. Профессор зельеделия поставил его на журнальный столик в изголовье кровати и сел рядом с Гарри:
- Ну, больше плакать не будешь?
Естественно, в глазах Поттера тотчас появилась соленая влага, и он шмыгнул носом, пряча лицо в подтянутых к груди коленях. «Это сон, - твердил он себе, не в силах поверить в правдивость происходящего, - это только сон... Он мне снится... Не раскисай, Гарри!»
- Мистер Поттер, Вы меня убиваете! – Снейп схватил несколько прядей черных волос и несильно потянул, заставляя Гарри смотреть на него. В глазах профессора Гарри почудилась промелькнувшая жалость, но это настолько не вязалось с привычным для него образом профессора Северуса Снейпа, что Гарри только моргнул. Но наваждение не проходило. Более того, его затылок поглаживали пальцы профессора, а черные глаза смотрели ласково, даже нежно...
Но нет. Все-таки ему показалось. Снейп моргнул, и все вернулось на свои места. Теперь он смотрел на Гарри презрительно, насмешливо. Но все же осталось на его лице что-то, что заставило Гарри впервые в жизни довериться этому человеку и рассказать ему все. Абсолютно все. О том, как он окончил школу, считая, что Снейп и Малфой-младший – предатели. Как выследил и убил Волдеморта. Как потерял друзей. Рассказал про глаза Гермионы, когда она холодно говорила ему: «Спасибо, Гарри. А теперь оставь нас». И про то, как Рон выставил его из его собственного дома – то есть бывшего дома Сириуса. Про то, как его нашел чудом уцелевший Малфой-старший, остановил в темной подворотне с целью выпустить кишки, что у него почти получилось. Бывшие друзья оказали ему последнюю услугу, принеся его в больницу и оплатив первую операцию. Рассказал о том, как научился играть на гитаре, что давало ему кое-какие гроши на пропитание. Как жил на улице, каждый день боясь смерти и ожидая её. Как плакал ночами в тишине, скорчившись на стареньком одеяле в подвале – денег было слишком мало. Как выходил из своего жилища затемно, чтобы успеть к обеду в больницу. И вечером уйти оттуда. Такие процедуры ему следовало проделывать с определенной частотой. Гарри все-таки дорожил даже таким бытиём. Рассказал про отчаяние и обиду на тех, кого когда-то называл друзьями, кем дорожил... Как видел Рона и Гермиону, счастливо смеющихся и гуляющих с рыжеволосым карапузом.
Умолчал он только об одном. О том, что все это время он плакал еще об одном, кроме своей почти утерянной жизни. О профессоре Зельеделия Северусе Снейпе. Но, похоже, Северус и сам понял что-то по глазам Гарри, по судорожно вцепившимся в ворот рубашки Снейпа рукам с побелевшими от напряжения костяшками пальцев, по захлебывающемуся голосу, в котором звенели готовые вновь выплеснуться слезы.
Гарри был почти уверен, что профессор сейчас оттолкнет его, осмеет и чего доброго (а точнее, очень даже недоброго) отправит восвояси, то есть на привычный до боли коврик в подвале богатого дома. Что снова он возьмет в руки гитару, и будет играть не для собственного удовольствия, а для того, чтобы заработать.
Гарри, мягко говоря, удивился, когда профессор резким движением привлек его к себе. Он слушал – и не слышал успокаивающие глупости, произносимые его любимым, вдыхал запах кожи Северуса и его волос, одежды, уже пропитавшейся его слезами. Тяжелые горячие ладони гладили его спину, а губы почти касались его уха. Гарри чувствовал, что плачет, но, вопреки его состоянию, его затопило ощущение всепоглощающего счастья...
- Гарри... – профессор отстранился от бывшего студента. – Гарри, все будет хорошо.
- Профессор...
- Больше я для тебя не профессор, - Снейп ободряюще улыбнулся. – Называй меня просто Северус.
- Северус, - послушно повторил Гарри, будто пробуя имя на вкус. Ему понравилось, и он с улыбкой повторил еще раз. Снейп улыбнулся: не кисло и не ехидно, как обычно, а открыто и радостно. Гарри даже в самых смелых мечтах не мог представить, что эта улыбка Северуса Снейпа может быть предназначена ему...
- Гарри, ты очень хорошо играешь на гитаре. Сыграй мне.
Гарри изумленно уставился на мужчину. Снейп запустил руку под кровать, и на руки Гарри легла его гитара.
- Пожалуйста. То, что играл тогда.
- Тогда – это когда мы встретились?
- Да.
Гарри провел рукой по гифу гитары, ладонь привычно легла на некогда глянцевый изгиб, пальцы перебрали струны. Сейчас он чувствовал себя гораздо лучше, чем ранее. И играл гораздо лучше. Ведь сейчас на него смотрел самый дорогой теперь для него человек во всем мире, точнее, в двух мирах – магическом и немагическом.
Гарри вздохнул, и начал петь. Он знал эту песню, знал так, что слова отскакивали от зубов. И часто пел её, видя рядом с собой призрачную фигуру любимого и думая, что эта фигура никогда не станет реальной. А теперь вот его мечты исполнились. Северус сидел рядом, внимательно слушал, подперев голову ладонью. Гарри не смотрел на струны – он знал этот перебор. Он наблюдал за лицом любимого, за тем, как неуловимо менялись его черты. Как он становился ближе к тому идеалу, к которому и так был предельно близок и который придумал для себя Гарри.
- Would you cry for me?.. – пропел-прошептал Гарри, опуская глаза. Он не сразу почувствовал, что Северус снова обнимает его.

Некоторые недоуменно наблюдали за двумя мужчинами, идущими по аллее парка. Один – высокий, статный черноволосый, черноглазый – был спокоен, про таких иные подростки говорят: «в танке», и со снисходительной усмешкой наблюдал за своим спутником. Тот – среднего роста брюнет с зелеными глазами, почти скрытыми за стеклами очков, неожиданно яркими на бледном, осунувшемся лице. Болезненно худой, даже хлипкий, он смеялся и тянул за собой старшего мужчину.
Гарри радовался каждому мгновению жизни. Он слишком хорошо знал, каково это – когда не можешь даже пробежаться, чтобы тебя не скрутило от жесткой боли. И вряд ли бы он еще когда-нибудь радовался бытию, если не бы не профессор Снейп. Он добавил энную толику денег и Гарри провели новую операцию, заменяя пострадавшие органы на магически созданные аналоги. Три недели он провел в кинике, а когда вышел, то понял, что снова может испытать все радости жизни. Что может свободно гулять с любимым… Что может веселиться, смеяться рядом с ним, и знать, что Северус больше никогда не оттолкнет его. Северус добился от него согласия на «совместное ведение хозяйства», и тоже был счастлив, что кто-то есть рядом: кто-то, преданный ему, любящий его.
Да, Северус Снейп знал о любви Гарри и принимал её, но не мог ответить на неё. Северусу казалось, что это слишком неправильно, что он не заслуживает такого счастья… И не делал шагов к сближению, хотя знал, что зеленоглазый живчик с радостью примет все его действия, никогда не скажет «Нет», и никогда не оставит его, если даже от него отвернется вся общественность.
- Северус, смотри! – Гарри восхищенно уставился на связку разноцветных шариков всех возможных форм и размеров, наполненных гелием. – Какая прелесть...
- Ты что, никогда их не видел?
- Видел, конечно, - Гарри погрустнел. - Но в детстве Дурслям было наплевать на мои желания, а потом... Потом я вырос.
- Какой ты хочешь? – Северус подтащил гари к лотку. Гарри испуганно отшатнулся:
- Что ты, я вовсе не имел в виду...
- Гарри, - экс-профессор притянул его к себе. – Мне приятно порадовать тебя такой мелочью. Выбирай. Пусть это будет поим капризом.
В глазах Поттера появились искорки счастья, и он ткнул пальцем в один из шариков, на котором запросто смог бы улететь, был бы его вес чуть-чуть поменьше. Шарик был зеленым с черными разводами.
- Ты рад? – Северус несмело обнял Гарри за талию. Зеленоглазый волшебник прижался к нему, и сияющие очи цвета молодой травы сказали все мужчине гораздо лучше любых слов. И Снейп ощутил давно, казалось бы, забытое чувство... Он бы не назвал это счастьем, нет. И любовью это чувство тоже было сложно назвать. Скорее он... Он понимал, что уже не представляет своей жизни без Гарри. Одна только эта мысль в первый миг показалась ему кощунственной, дикой, но уже через долю секунды он смирился. Он привык доверять не только разуму, но и сердцу. Бывало, что сердце говорило гораздо более приятные и правильные вещи, чем логика.

Просыпаться рядом с посапывающим Поттером стало уже привычно. Тоненькое тело, на котором все еще отчетливо были видны послеоперационные шрамы (со времени проведения оной пошло больше года), грело не хуже толстого одеяла, в которое Северус Снейп заворачивался ближе к зиме. Хотя они всегда ложились как можно дальше друг от друга, утром Гарри неизменно оказывался в объятиях Снейпа и дышал тому в ямочку между ключиц. Гарри нисколько не поправился за то время, что они жили вместе, хотя ел всегда за двоих. Он оставался тем же, что и был: маленьким, ловким, юрким, стройным до хрупкости – прирожденным ловцом. Иногда Северус замечал, как тоскливо Гарри смотрит на небо и на метлы дворников. Поттеру снова хотелось летать, слышать свист ветра в ушах и видеть далеко под собой домики, кажущиеся крошечными.
Но у него не было даже палочки. Он не просил ничего, но Северус и сам видел, как Гарри тоскует без магии.
И однажды они пришли к «Дырявому котлу». Бармен – сын Тома, который заправлял всем несколько лет назад – изумленно уставился на двух мужчин, когда-то едва ли не смертельных врагов. Под его взглядом Снейп и сам посмотрел на Гарри с этой точки зрения... Но даже подобия ненависти, бушевавшей в нем во времена учебы Гарри, не появилось. Гарри остался для него встрепанным пареньком, влюбленным в небо по уши и которого он сам в какой-то мере любил. Никаких ассоциаций с Джеймсом больше не возникало.
- Привет, Тим, - Снейп кивнул юноше за стойкой и поспешил к двери черного хода. Именно там, в крошечном в дворике, был вход на Косую Аллею. Гарри торопливо шагал за ним.
Снейп вытащил палочку, нашел нужные кирпичи... Часть стены исчезла.
Волшебники и волшебницы торопились по своим делам. Все было как раньше, еще до того, как Волдеморт вернул себе подобие власти, да, в общем-то, до того, как Гарри Поттер впервые столкнулся с ним. Никто не обращал на них ни малейшего внимания. Будущие первокурсники Хогвартса, где теперь директорствовала Минерва МакГонагалл, шагали за своими родителями, а за ними по воздуху плыли стопки учебников. Большинство было одето в мантии и остроконечные шляпы, и Гарри с Северусом резко выделялись в этой толпе.
- Ой, смотри! – Гарри прилип к витрине магазина «Все для квиддича». – Новая метла... «Светлячок»... О, господи, какая красавица, вот бы полетать...
- «Цену спрашивайте у продавца», - процитировал Северус, подходя к нему. – Как у твоей первой «Молнии».
- Ты помнишь мою метлу? – рассмеялся Гарри.
- Конечно. Пойдем, просим?
- Да ты что! Это ж сколько... Сколько же она может стоить!
- Много, - согласился Снейп. – Ладно, давай-ка за палочкой, что ли...
- Так ведь каждому волшебнику соответствует только одна палочка, - удивленно уставился на мужчину Гарри. – Я свою давно сломал...
- Ничего. Пойдем, попытка не пытка.
Магазинчик Олливандера ничуть не изменился. Даже сам мистер Олливандер был таким же, как и много лет назад и так же всплеснул руками, увидев Гарри:
- О, здравствуйте, мистер Поттер! А говорили, что вы мертвы...
- Я почти совершил этот «подвиг», - печально усмехнулся Гарри. – Здравствуйте.
- А у меня есть кое-что для вас!
- Но ведь...
- «Вы никогда не достигните хороших результатов, если будете пользоваться чужой палочкой»? – подсказал Олливандер. – Да, да, все верно! Но, знаете... Кажется, для вас предназначены две палочки! Сейчас, сейчас... Чуть больше десяти с половиной дюймов, липа и копыта фесталов... Очень, очень странное сочетание, очень! Но...
Гарри послушно сжал палочку в пальцах. Секунды три ничего не происходило, а потом он взмахнул палочкой. Помещение мигом заполнилось золотыми искрами, которые проносились сквозь людей, словно те были бесплотными существами, и как будто заряжало каждого энергией.
Олливандер захлопал в ладоши:
- Она, она! Это – ваша новая палочка! Однако, как же это интересно... Она все-таки выбрала вас, эта палочка... Прелестно, прелестно... С вас семь галеонов.
- В чем дело, мистер Олливандер? – поинтересовался Гарри, когда Северус, отклонив его руку, заплатил за палочку.
- Дело в том, что... Впрочем, это не важно...
- Ну пожалуйста, расскажите! – Гарри умоляюще сложил ладони.
- Ладно, - подозрительно быстро сдался продавец. – Дело в том, что фестал, магическая мощь копыт которого после смерти оказались заключены в эту палочку – именно он вез вас на пятом году вашего обучения в Лондон. Именно он!
- Пойдем, Гарри, - Снейп не изменился в лице, но Гарри почувствовал его смятение. Однако послушно последовал за любимым. Обратно к выходу с косого переулка, мимо витрины со «Светлячком» и магазинчика мадам Малкин.
Через «Дырявый котел» на метро и домой. В квартиру, которую оба называли домом.
- Гарри... – Северус усадил Поттера в кресло и присел на корточки перед ним. – Гарри, прошу тебя...
Повисло молчание.
- О чем? – Гарри прервал затянувшуюся паузу.
- Не рискуй больше так, как тогда. Пожалуйста...

О, если бы ты знал, любимый, как тяжело дались мне эти слова! Как я не хотел признавать, что беспокоюсь за тебя, что не хочу потерять тебя, более того – я на все готов, лишь бы не остаться вновь одному. Я не хочу, чтобы ты ушел из моей жизни, потому что ты стал её неотъемлемой частью. Я больше не представляю, как раньше мог просыпаться и засыпать, если тебя не было рядом. Просто не представляю... И я не хочу снова жить так! Без тебя... Гарри... Любимый...

- Северус... – Гарри несмело провел пальцами по щеке Снейпа. – Не буду. Обещаю. Ну, Северус... – зеленоглазый волшебник слегка улыбнулся, глядя в подозрительно блестящие, но счастливые глаза любимого. – Хочешь, я тебе спою?
- Хочу.
- Садись...
Ловкие пальцы, уверенно перебирающие струны. Улыбка в глазах цвета молодой травы.
- Гарри, - Северус накрыл ладонью пальцы Гарри, прерывая мелодию. – Я тебя люблю.
- И я.
- Я знаю...

Больше никаких недомолвок. Никаких сомнений. Только любовь – везде. В каждом движении, в каждом взгляде. Они так боялись быть вместе – и так хотели этого. Теперь им никто не помешает.
Взгляд. Шаг.
Вкусные, сладкие губы.
Изумление, смешанное с радостью.
Отказаться – невозможно. Остается только принять...
Гладкое горячее тело, вздрагивающее под сильными руками Северуса Снейпа.
Нежные прикосновения.
Как в былые времена – яростная схватка двух противоположностей, но – любовь, сквозящая в ласках, во взглядах, во всхлипах и стонах...
- Северус!..

Забытая гитара так и осталась лежать под кроватью. Но о ней еще вспомнят. Обязательно вспомнят.

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.