ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Название: Про троллей и ангелов Фэндом: ГП Автор: Tigrapolosataya E-mail: (victoria-tigra@yandex.ru) Pairing: ??/Северус. Читайте… Рейтинг: R Жанр: angst, romance Краткое содержание: Я хочу, чтобы он снова мог ходить, чтобы он опять увидел этот долбанное голубое небо и этот чёртов мир… за благополучие которого, так дорого заплатил. Disclaimer: Всё украдено до нас. Не был, не видел, не привлекался. J.K.Rowling – всё ей. Размещение: Хотелось бы знать, где оно будет. От автора: Пожалуйста, народ, очень хочу знать ваше мнение. Ежели кто откликнется, буду весьма признательна. И вот ещё что – автор не знает таких слов, как «бета», «правка», «работа над ошибками». А посему - можно бить, только не по голове и не ногами. Тапки, валенки и другая тёплая обувь приветствуется в любом количестве, ибо - зима и ноги мёрзнут (у меня 35 с половиной размер)).
Ах, да - Предупреждение: ООС, АУ и ещё другие умные слова Вот теперь, кажись, всё.
Огромные чёрные глаза подёрнуты мутной плёнкой, но он смотрит на меня внимательно, настороженно, с откровенной боязнью. Напряжённо вслушивается в шаги визитёров, склонив к правому плечу неровно остриженную голову, крылья большого крючковатого носа трепещут в попытке угадать надвигающуюся угрозу. Сопровождающий меня врач тычет в него пальцем-сарделькой: - Ну, вот он ваш Снейп. Можете забирать своё сокровище. Когда врач заговаривает, он вдруг как-то съёживается, и старается натянуть на себя тоненькое одеяло повыше, как-то неловко пытается стать меньше, незаметнее. Он боится. Почему-то сразу становится понятно, что его бьют. И этот добродушный толстяк доктор тоже. Или, по крайней мере, не мешает это делать своим подчинённым. Сухо киваю головой: - Спасибо. И… не могли бы вы остановить нас одних. Доктор как-то напряжённо потоптался, а потом махнул рукой: - Конечно, никаких проблем. Если что – я в кабинете. Ещё один сухой кивок: - Да, конечно. Спасибо. Маггл наконец-то уходит. Северус внимательно и недоумённо вслушивается в удаляющиеся тяжёлые шаги и, на всякий случай, пытается плотнее завернуться в одеяло. Хотя и знает, что от расправы это не спасёт, а только ещё больше взбесит мучителей. Он боится. Боится, что его опять будут бить. У меня скулы сводит от злости. Сволочи. А ещё врачи называются. - Северус… - Осторожно, стараясь не напугать, опускаюсь на колени перед узкой больничной койкой. – Северус… Он замирает на мгновенье, вслушиваясь в звук моего голоса, и перестает кутаться в слишком тонкое и ветхое одеяло. Опускает свои пушистые ресницы, губы изламываются в горестной гримасе. - Зачем ты пришёл? – Тихим неуверенным голосом. Горло сдавливают непрошеные слёзы: - Я заберу тебя отсюда… Он отшатывается: - Нет! - Почему, Северус, почему? – Одинокая слезинка всё же прочерчивает дорожку по щеке. Он собирается с мыслями, а потом говорит. И каждое слово падает неподъёмной глыбой: - Зачем я тебе? Скажи, зачем тебе молодому и здоровому полупарализованный слепой калека? – Он отворачивается, но я всё же вижу, как горько и болезненно кривятся его сухие полопавшиеся губы. Я осторожно беру его тонкие пальцы в свою широкую ладонь: - Пожалуйста, Северус… - Рубцы от ожогов уродуют тонкие узкие кисти, но пятнышки от въевшихся зелий всё ещё видны на тонких пальцах. – Пойдём со мной… Пожалуйста… Ну, не могу я его видеть таким, мне больно видеть его таким – сломленным, забитым, потерявшим всякую надежду, поверившим в то, что никому не нужен, что о нём все забыли… Ты мне нужен, Северус. Мне. Очень нужен. И я не забыл тебя. Никогда не забывал. Ни на одно мгновение. Пожалуйста, поверь. Дай мне помочь тебе. Дай мне помочь себе. Дай мне почувствовать, что хоть кому-то нужен я сам в этом большом холодном мире. И я опускаю голову и позволяю себе коснуться его тонких пальцев горячими сухими губами: - Пожалуйста, Северус… Он отдёргивает руку и глухо говорит: - Тебе ведь не нужно моё согласие, верно? Ты уже давно всё решил… - Гневные слова бесправного беспомощного человека, от которых горечь во рту. - Я… я прошу тебя, Северус… Он опускает ресницы и устало откидывается на подушку. Слишком тонкую и слишком маленькую, неудобную. На лбу испарина, с губ срывается еле слышный стон. И я понимаю, что ему больно, что ему нельзя подниматься, что губы сухие и запёкшиеся, что большой уродливый шрам тянется от правого виска к затылку. Что его большие прекрасные глаза уже не светятся умом и желанием жить, что они погасшие и мутные от постоянной боли и страха. «А чего ты хотел? Ты ведь был там и сам всё видел…». И я не выдерживаю. Наверное, это страшно, когда взрослый здоровенный мужик рыдает, стоя на коленях и спрятав лицо на груди того, кого так долго искал. И кого так давно и безнадежно любит. Наверное… Может быть, мне должно быть стыдно за мою несдержанность, неуверенность и тупую постоянную боль в сердце, ведь я мужчина. Может быть… Но… мне не стыдно за мои слёзы. Мне не стыдно стоять на коленях. Мне за это не стыдно… Мне стыдно, что я не пришёл сюда раньше и не избавил его от этого непрекращающегося кошмара, от этого всеобщего презрения и ненависти, от боли, от страха, от каждодневных побоев и голода… - Северус… - Слёзы не приносят облегченья. Напротив, ржавая тупая игла ковыряет и ковыряет где-то слева в груди. – Северус… И… мне на голову ложиться тонкая слабая рука. Гладит, перебирает волосы, стирает слёзы. - Ну, что ты, ребёнок…
*** Я сижу в кресле и всматриваюсь в такое родное лицо самого дорогого человека на свете. В черноту вокруг глаз, в горькие складки у рта, в морщины на лбу, в чёрный неровно подстриженный ёжик, в страшный вздувшийся посиневший шрам через всю голову. Он спит. Грудь судорожно поднимается и опадает в такт дыханию, глубоко вырезанные ноздри породистого носа трепещут, длинные ресницы подрагивают на вздохе. Дыхание тяжёлое, в груди клокочет и хрипит. Он стонет во сне. Почти неслышно поскуливает, кривя растрескавшиеся от жара губы. Ему опять больно. Я с содроганием вспоминаю, как взял его на руки. Истончившееся высохшее тело, воспалённая от долгого лежания в мокрой постели в мелких язвочках кожа спины и бёдер, пролежни, синяки, уродливые шрамы... и растраханный зад. Чёртовы магглы! Сволочи! Да как они только посмели?! Но гнев недолог и снова сменяется тихой радостью: «Я всё-таки нашёл его…». Опять набегают непрошеные слёзы. Сейчас он уже накормлен, выкупан и переодет в мягкую фланелевую рубашку… Как он прильнул ко мне, пока я нёс его в кровать! И теперь он спит. Просто спит, а не бьётся, задыхаясь от боли и ужаса, под каким-нибудь озабоченным уродом. Спит… отдыхает. Северус… «Мой Северус…».
*** - Северус… - Скорбно поджатые губы, невидящие глаза упорно таращатся в угол, - пойми, это совершенно необходимо... Он только сильнее поджимает губы и прячет тоскливые глаза. Мерлин, ну что за наказание такое! Ну, как, как объяснить ему, что я не пытаюсь спихнуть его в очередную лечебницу, что у меня сердце кровью обливается, когда он кричит от боли по ночам. Я не умею объяснять, а он не хочет слушать… А колдомедики между тем уже качают головой, когда я пытаюсь заговорить о том, чтобы снять последствия проклятий и попытаться поставить его на ноги, полагая, что время, когда можно было что-то сделать, уже упущено. А он не слушает, только затравленно съёживается под одеялом и кривит от муки и боли губы. Очень старается не показать этого, но он боится. Боится, что о нём снова забудут, что снова останется один на один со своей болью, что я уже никогда не приду и не возьму его на руки… Но… надо. Надо! Надо, чтобы он лёг в этот чёртов госпиталь. Я хочу, чтобы он снова мог ходить, чтобы он опять увидел этот долбанное голубое небо и этот чёртов мир… за благополучие которого, так дорого заплатил. Хочу видеть его сильным, красивым, с горящими от злости глазами и фирменной кривой ухмылкой, хочу видеть его коронный пируэт и летящую мантию. Я всегда добиваюсь того, чего хочу. Поэтому я переодеваю его в тёплую пижаму и заворачиваю хрупкое тело в толстое шерстяное одеяло. Поэтому я шагаю в камин и громко произношу: «приёмный покой Святого Мунго».
*** Он не разговаривает со мной ни вечером, когда я пришёл навестить его и узнать результаты обследования, ни на следующий день. Упорно отворачивается к стене и поджимает губы. Ему больно – испарина на лбу, мокрые ресницы, посеревшее лицо и ледяные руки. Но он молчит, изо всех сил сдерживая рвущиеся с губ стоны. И пытается выдернуть тонкую кисть из моей мозолистой руки. - Северус… - Он только сильнее зажмуривает глаза, и из-под полупрозрачных век начинают течь слёзы. «Не надо, пожалуйста…». Ржавая игла снова впивается в грудь. Я долго сижу на неудобном жёстком стуле для посетителей. Почему-то страшно выпустить его тонкие пальцы, и я изо всех сил стискиваю хрупкую ладонь. До тех пор, пока он не вскрикивает от боли.
*** Колдомедик старательно возится с бумагами на столе и безуспешно прячет глаза. Прогноз неутешительный – скорее всего зрение утеряно навсегда, а позвоночник покорёжен настолько сильно, что даже удивительно, как Снейп умудряется сидеть. С болью тоже ничего сделать нельзя – она только следствие ранения в голову, а зелья не принесут избавления, лишь на время заглушая болевые ощущения. И тем страшнее будет боль, когда действие зелий прекратится. Приговор… Но ведь должно же быть что-то… Хоть что-то, что поможет Северусу. Что станет его спасением из бесконечного кошмара. И я хватаю уставшую медичку за руку: - Пожалуйста… всё, что угодно… что хотите… Я… у меня есть деньги… Пожалуйста…- бессвязный детский лепет и умоляющие взгляды. Кажется, её трогает моё горе. Она медленно поднимает на меня глаза: - Послушайте, молодой человек, всё, что мы могли, мы сделали. Теперь всё зависит только от вас. От вашего терпения, от вашего желания. – Она встаёт и начинает задумчиво шагать из угла в угол. – Всё, в чём он сейчас нуждается – забота, ласка, терпение. И тогда у него появится шанс. Дохленький такой шансик, но это всё, на что приходится рассчитывать в данной ситуации. Конечно, я выпишу необходимые лекарства, составлю подробные инструкции, пришлю сестру, которая научит вас массажу. Но вот встанет ли мистер Снейп, и будет ли он видеть – это целиком зависит от вас. Она снова устало вздыхает и опускается в кресло: - И ещё… - Она ненадолго замолкает, но потом всё же собирается с силами и продолжает, - Очень велика вероятность того, что ничего не получиться и состояние мистера Снейпа так и останется… Я не могу этого слышать. Просто не могу. Поэтому снова хватаю её за руку: - Нет! Северус поправится! Я знаю это. Я всё сделаю! Я… Медичка внимательно смотрит на меня, и хмурится, но мне всё равно. Потом медленно кивает и говорит: - Вы можете забрать мистера Снейпа домой через пару часов. А я пока подготовлю рекомендации и документы. Она ещё что-то говорит, но мне это уже не интересно – я бегу в палату к Северусу.
*** - Северус… - Тяжёлый поднос с обедом опускается на столик перед плетёным шезлонгом. – Пора обедать. Большой запущенный сад залит ярким солнечным светом и Северус устало прикрывает свои незрячие глаза. Он совсем ослаб от изматывающих ночных болевых приступов. И он очень устал после мучительного утреннего массажа. И во рту до сих пор стоит отвратительный горький вкус больничного зелья. Поэтому ему совсем не хочется есть. Но я игнорирую тень недовольства на осунувшемся лице и повязываю салфетку, вкладываю в руки ложку: - Ну же, Северус, будь хорошим мальчиком. Пожалуйста… Что ему остаётся? Только покорно начать есть. Даже, несмотря на слепоту и слабость, он ест всегда очень аккуратно. Вот только мясо я сам режу ему на маленькие кусочки. Да и суп он редко доедает полностью. Но хоть что-то. Вчера, например, он вообще отказался есть. Упрямо сжал губы и отвернулся. А насильно его кормить я не умею. И даже пробовать никогда не стану. От десерта он пытается отказаться, но я твёрдо помню слова колдомедиков, о том, что людям в таком ослабленном состоянии необходимо много глюкозы. И решительно беру в руки десертную ложечку. Он опять поджимает губы и отворачивается: - Не буду. - Будешь, Северус. Тебе нужно. - Нет. – Пальцы, вцепившиеся в подлокотники, белеют от напряжения. – Нет. Я ненавижу сладкое. И ты это знаешь. - Северус, не будь ребёнком. Эти слова словно катализатор. И вот уже тарелочка с кусочком шоколадного торта летит в траву, выбитая из моих рук, а я сам оказываюсь облит чаем и остатками супа. - Я сказал, что не буду!!! - Какого чёрта! Северус, что за детские выходки?! – Ору я, совсем не думая о том, что Северус может испугаться. А он пугается, дёргается, словно пытаясь закрыться от удара, а на лице появляется снова то же затравленное выражение, что и в маггловской больнице. Он боится. Что я ударю его. Что я буду бить его за непослушание так же, как те магглы…, что я его… Как будто я могу ударить его. Как будто посмею поднять на него руку... Но всё же я зол. Очень зол. Вытираюсь салфеткой и медленно встаю: - Так… Та-а-а-ак… Он ещё больше съёживается и пытается прикрыть голову руками. Мерлин! И вдруг как-то по-детски всхлипывает, а потом плачет. Совсем беззвучно, только крупные тяжёлые слёзы текут по некрасивому искажённому болью и мукой лицу. И вздрагивают костлявые плечи. И он всё тем же детским жестом продолжает прикрывать голову от удара. Мерлин, какой же сволочью чувствую я себя в этот момент! Ну, вот что мне с ним делать!? Приходиться встать на колени рядом шезлонгом и успокаивающе погладить худенькое плечо: - Ну, что… Ну, прости меня… Прости пожалуйста… - Я беру его тонкую руку в свои лопаты и слегка касаюсь её губами. – Ну, прости дурака… Осторожно отвожу его руки от мокрого лица, стираю салфеткой слёзы. А потом подхватываю тонкое тело на руки, бережно прижимаю к себе, дышу в ухо: - Северус, прости меня. Прости, пожалуйста… И он, всхлипывая и глотая слёзы, старается теснее прижаться ко мне, прячет у меня на груди заплаканное лицо: - Я… я сейчас… Я … - Он беспомощно цепляется за мою мантию. – Пожалуйста, не делай больше так… Не кричи… - Прости меня, Северус… - Я баюкаю взрослого мужчину совсем как младенца, но не испытываю по этому поводу никакого неудобства. – Я обещаю больше никогда не кричать и не пугать тебя так. Ну, всё… Ну, тише, тише… Ш-ш-ш-ш… Проходит довольно много времени, прежде чем Северус успокаивается и засыпает, наконец. Так и уткнувшись лицом мне в грудь, и судорожно уцепившись за мою мантию. И только мокрые ресницы вздрагивают, напоминая о произошедшем.
*** Дни складываются в недели. Недели в месяцы. Северус учится улыбаться. Начинает терпимо относиться к бесконечным медицинским процедурам. Почти спокойно спит ночами. С аппетитом ест. А ещё Северус учится ходить. Можете мне не верить, но он вчера сделал четыре шага. Сам. И рассмеялся, счастливо и звонко, как ребёнок. И даже когда упал, не удержавшись на своих сведённых судорогой ножках-спичках, он всё равно смеялся. Морщился, но смеялся. А я… Мне вдруг стало плохо. Резкая боль полоснула в груди слева, стало горько во рту… Хорошо хоть, что Северус не увидел моего позеленевшего лица и стеклянного взгляда. Никогда у меня и в мыслях не было такого, но в тот момент я почти благословил его слепоту. «Не хватало ещё снова напугать его». Ничего, сейчас немного посижу и всё пройдёт. Но чёрт! что ж так больно-то! И эта странная слабость…
*** «В ответ на Ваш запрос, сообщаем, что профессор Джейсон согласен принять Вас и Вашего друга в своей клинике в любое удобное для Вас время. Обследование, как правило, занимает два - три дня. Пациенту на это время предоставляется комфортабельная палата. Где также возможно проживание сопровождающего лица. В случае, если Вы заинтересовались нашим предложением, просим Вас прислать подтверждение не позднее трёх дней, считая с сегодняшнего числа Условия контракта…. С уважением…». Остальное можно не читать и скомканное письмо летит в угол: - Ну, наконец-то!
*** - Северус, пойми, эта возможность… - Какая возможность?! Ты хочешь сказать, что какие-то паршивые магглы смогут то, чего не смогли сделать лучшие колдомедики Британии? – Северус стоит, вцепившись в спинку стула, у него серое от боли лицо и мокрые от испарины виски. И я бы поверил в искренность его возмущения, если бы точно не знал, что он боится. Я понимаю его страх – после того, что ему пришлось пережить в той чёртовой больнице для бедных… Но, Мерлин меня подери! я забрал его оттуда десять месяцев назад, и он уже мог бы привыкнуть к тому, что я позабочусь о том, чтобы подобное никогда не повторилось! Или он всё ещё не доверяет мне? Приходится глубоко вздохнуть и начать объяснять ему с начала: - Северус, это одна из самых лучших клиник, специализирующихся на нейрохирургии… Он лишь отрицательно качает головой и обессилено опускается в кресло. Всё, он уже упёрся, и теперь на него не подействуют никакие разумные доводы. Придётся прибегнуть к шантажу. Прости, Северус, я знаю, что это грязный приём, но ты не оставил мне выбора: - Как хочешь… Но только тогда мне придётся обратиться в Св.Мунго – хочешь ты или нет, но с твоими ночными болевыми приступами надо что-то делать. Я вижу, как он вздрагивает и съёживается в большом кресле, как жалко никнут его худые плечи и мучительно кривится рот. Он помнит, что в Мунго нельзя находиться посторонним и что ему придётся лежать там одному, что меня будут пускать к нему только на полчаса - час, не больше. И ещё не известно, захочу ли я прийти к нему туда. Северус отворачивается, чтобы спрятать задрожавшие ресницы. Мне жаль его до слёз, но придётся придушить эту свою чёртову жалость - времени, когда ещё можно хоть чем-то помочь, и так уже потеряно слишком много. Мерлин! Я же хочу помочь, но почему же я тогда чувствую себя подонком, издевающимся над беззащитным человеком?!
*** Медсестра уже несколько раз деловито прошагала по стерильно-белому коридору, а я всё сижу на жёстком неудобном стуле и не могу оторвать глаз от стеклянной двери в конце коридора. Три с половиной часа назад туда на больничной каталке увезли Северуса. Три часа назад началась операция. Здесь нельзя ходить и нельзя курить, нельзя завыть от тоски и безысходности… И поэтому я просто сижу, вцепившись в стул побелевшими от напряжения пальцами. Чёрт, и почему это в больницах такие неудобные стулья для посетителей!? А ещё врач сказал, что мне нельзя присутствовать при операции. А ведь я обещал Северусу, что буду там, чтобы держать его за руку. Я обещал ему, но врач сказал мне, что нейрохирургия – это очень сложно, а потому в операционной не должно быть посторонних. И ещё – чем быстрее проведена операция, тем меньше вероятность послеоперационных осложнений. А Северус и так в очень плохом ослабленном состоянии и поэтому… Поэтому я сижу уже четвёртый час в пустом стерильно-белом коридоре и пытаюсь справиться с давящей тупой болью в груди. Сижу и глотаю слёзы, потому, что мужчины не плачут. Только вот я не знаю, что делают мужчины, когда у них вынимают сердце. Я не знаю, как ведут себя мужчины, когда они знают, что их самый дорогой и родной человек сейчас лежит и… может быть умирает. Надежда сменяется страхом, страх верой в то, что всё будет хорошо, вера - ужасом… Время тянется, как маггловская жвачка… Ноги скручивает судорогой… Боль в груди становить всё сильнее, во рту привкус крови, в голове тупой монотонный шум, а перед глазами туман… Я не знаю, сколько прошло времени, когда дверь в конце коридора, наконец, открывается, и оттуда выходит хирург. Тот самый, что делал операцию. Он идёт ко мне, пошатываясь от усталости, снимая на ходу забрызганный кровью халат. И последнее, что в тот день я слышу: - Он в порядке… Операция прошла на редкость удачно. Пару дней… Он что-то ещё говорит, но я уже не слышу его – мир вокруг меня тускнеет и летит к чёрту.
*** Врачи уверяют меня, что операция прошла успешно, но я смотрю сквозь толстое стекло реанимационной палаты и не верю им не на грош. Из-за бинтов голова Северуса кажется неестественно раздутой, глаза провалившиеся, губы обметало. А его большой нос и вовсе кажется ненормально огромным на фоне этой черноты вокруг глаз. Тоненькие полупрозрачные руки покоятся поверх одеяла. Они оплетены проводами и от этого кажутся ещё тоньше, ещё прозрачнее… Во рту опять привкус крови – значит, я снова прокусил щеку изнутри. И опять ширится всё то же невыносимое жжение под левой лопаткой. Когда я вчера упал в коридоре, мне сказали, что это был обморок, что я переволновался. Но я-то слышал, как две медсестрички разговаривали в коридоре у дверей ординаторской, в которой меня приводили в порядок: - Ну, надо же, такой молодой, а уже седой… - И не говори, микроинфаркт в его-то годы… И такой шрам… Жжение всё растёт и растёт, и вот уже перед глазами начинают плыть радужные круги, а я всё никак не могу оторваться от стекла, отделяющего меня от Северуса. И упрямые губы всё шепчут и шепчут: «Северус, всё будет хорошо… Теперь всё будет хорошо. Правда…». А потом вокруг снова смыкается тьма.
*** - Северус… На него всё ещё страшно смотреть, но, по крайней мере, бинты с головы сняты, оставлена только тонкая полоска пластыря, и руки больше не оплетены всеми этими непонятными проводами и трубочками. И когда я вхожу в его палату, он неуверенно поворачивает в мою сторону голову. Глазищи в пол-лица всё ещё мутные, но теперь уже больше не застывшие, теперь они наполнены болью и радостью. Его мир больше не погружён во тьму, ведь и первая и вторая операции прошли успешно, - он видит. А ещё - после операций у него не было ни одного болевого приступа. Хвала Мерлину и Моргане! Глаза Северуса на мгновение распахиваются от ужаса неузнавания, а потом занавешиваются неправдоподобно густыми ресницами. И он ехидничает: - Ужасно выглядишь. А потом пытается сложить сухие бескровные губы в улыбку. Получается плохо - кривая гримаса из боли, неуверенности, радости, и тревоги никак не может означать улыбку. Но это именно она. Я знаю. И я знаю, что он видит – жёсткие седеющие лохмы, наспех собранные в хвост, настороженный тяжёлый взгляд исподлобья, слишком крупные зубы, пусть даже и ослепительно белые и идеально ровные, но всё равно превращающие улыбку в хищный оскал, слишком широкие плечи и длинные руки, в ладони каждой из которых можно сломать лошадиную подкову. И уродливый шрам от левого виска до подбородка. Щерюсь в ответ: - Всегда таким был. – И, спохватившись: - Мне разрешили тебя забрать. Сегодня уже поздно, но если хочешь, я приду завтра утром. Ну, конечно, он хочет. Пятнадцать недель и две операции, проведённые даже в самой лучшей на свете клинике, кого угодно сделают противником медицины. Поэтому я приду завтра с утра пораньше и буду топтаться под окнами, грызть от нетерпения ногти, и в двадцать пятый раз дёргаться от идиотского «а вдруг ему не понравится цвет обоев в комнате?»… Я дурак. Я знаю. Но всё равно приду завтра пораньше…
Отправлено: 05.02.08 14:15. Заголовок: Lo Мягкий знак убрал..
Lo Мягкий знак убрала. Но вот с "полу парализованным" накладка - согласно Словарю Русского Языка (3 том, изданье третье, стереотипное) - моё написание правильно.
цитата:
Похоже, конечно, на Самое счастливое воспоминание, но все равно мне понравилось )))
Хм... надеюсь, что это только первое впечатление. И дальше оно совсем ни на что не похоже.
Отправлено: 06.02.08 08:04. Заголовок: Ещё малость: Пару м..
Ещё малость:
Пару месяцев спустя. Он всё ещё выглядит как покойник, но уже без той страшной синюшности и черноты под глазами, что так меня пугала раньше. Как хорошо, что мне хватило наглости и твёрдости на то, чтобы запихнуть его в ту частную клинику. Подумаешь, пришлось почти опустошить счёт в ГринГоттсе, не это главное. Главное вот оно – моё тощее бледное счастье лежит и слизывает шоколад со своих тонких пальцев. И улыбается … - Скажи, а как ты меня нашёл? Северус блаженно щурится от ярких солнечных бликов на поверхности озера. Он в расстёгнутом сюртуке и без этого своего галстука, вечно затянутого, как удавка, лежит на пушистом пледе и смакует любимые шоколадные конфеты с ликёром. День такой тёплый и солнечный, воздух так звенит от жужжания пчёл и шмелей, а я так разомлел, развалившись на прогретом солнцем валуне, что… … машинально хамлю: - Каком кверху… - И тут же прикусываю себе язык. Северус обидчив. Только такой идиот, как я, мог забыть об этом. Хамить совсем не входило в мои планы, но я не могу рассказать ему всего. Ему просто незачем знать об этом. Врачи сказали, что ему нельзя волноваться. Чёрт с ним, пусть обижается, я стерплю его ядовитые насмешки. Незачем ему знать. Вот незачем и всё! Да и неинтересно это ему… Он вот спрашивал как-то, где я запястье так сильно порвал… Что я должен был ему ответить? Напомнить тот день, когда его шпионская миссия была провалена? Что слышал хруст, когда ломали его тонкие пальцы? Или видел, как малфоевские доги рвут его тощие ноги? Или чувствовал запах палёного мяса, когда Петтигрю ткнул его в живот раскалённой кочергой? Именно тогда я порвал запястье. Зубами. Сам. Себе. Чтобы не сорваться и не натворить глупостей. Чтобы не кинуться на его палачей и… будь, что будет… Чтобы эта долбаная важнейшая информация, купленная его болью и кровью, дошла до долбаного Ордена с его долбаными Фениксовцами… Зачем ему знать о том, как меня били ногами ребята МакНейра, когда я ночью прокрался в застенок и попытался выкрасть его? Глупость, конечно, неимоверная. А ведь мои рёбра до сих пор помнят тяжёлые кованые сапоги парней из пыточной бригады… Да и зеркало в ванной давно выучило, что комментировать корявый шрам на левом боку и мою разодранную морду чревато… Если бы Поттер тогда опоздал хоть на полчаса… Бр-р-р. Разве интересно ему, как я руками разгребал руины Глумм-холла, задыхаясь и хрипя, харкая кровью из-за пропоротых острыми обломками рёбер лёгких? И как с каждым часом всё призрачней становилась надежда найти если не его самого, то хотя бы тело, которое можно было бы нормально похоронить? Как Драко Малфою пришлось орать «Ступефай!», потому, что иначе не получалось оттащить меня от развалин готического монстра, бывшего некогда фамильной резиденцией Принцев? И как, тот же Малфой-младший потом отпаивал меня неделю обезболивающим пополам с Костеростом, привязав к кровати, чтобы я не сбежал. Надо ли ему знать, как я метался по стране, обшаривая морги и больницы, мотели и заброшенные дома, на скольких опознаниях неизвестных я присутствовал и в аврорате и в маггловской полиции? И неизвестно, сколько бы это ещё продолжалось, если бы это тощее недоразумение, пародию, блин, на оборотня, после особо неудачной трансформации не обнаружила бы у себя в саду сердобольная маггла и не отволокла бы по доброте душевной в ту самую больницу для бедных. А потом Люпин из-за своей хронической бессонницы не услышал бы от ночных санитаров, как сладко трахать беспомощного слепого носатого урода и не попёрся бы посмотреть о ком это они… К чему ему это знание? Ни к чему. Точно. Вот и я так думаю. А теперь надо извиниться. За хамство. И как это сделать? Просто. Отодрать себя от тёплого и такого ласкового валуна, сделать два шага и опуститься на плед. А потом взять такое родное до боли лицо в свои мозолистые тролльи лапы, глубоко вздохнуть, и просто мягко коснуться обветренными губами его обиженно поджатых тонких губ, высокого умного лба, полупрозрачных век… …и получить по морде… Вполне заслуженно, впрочем. А вот не фиг хамить старшим. Сам дурак. И всё равно прижать к себе это тощее недоразумение. И, захлёбываясь в слезах, соплях и прочем сиропе, хрипеть внезапно осипшим от тупой боли в сердце голосом: - Северус… Северус… Северус… Родной…
tigrapolosataya Спасибо, у вас получается очень трогательная история. У меняч тоже есть некоторые представления, кто это, но я лучше буду ждать, когда все разъяснится естественным путем, т.е. буду ждать продолжения
Истончившееся высохшее тело, воспалённая от долгого лежания в мокрой постели в мелких язвочках кожа спины и бёдер, пролежни, синяки, уродливые шрамы... и растраханный зад.
Что же за страсть такая у маглов трахать-то все что ни попадя? Я еще могу понять, когда в Кил Билле трахали коматозниц, но вот тех кто польстится на Снейпа, да еще и в таком состоянии мне вообразить очень сложно
В целом неплохо. Давненько я не читал душесчитпательных херт-комфортных фиков. Хотя, конечно, есть пару мест с достоверностью которых я бы поспорил.
Спасибо, действительно интригует, и у меня ну никаких предположений! В общем-то понравилось, как написано. Очень сочувствуешь неизвестному спасителю, по-моему, достоверно переданы его переживания. Снейпа как-то сложнее такого было принять - похожего на обидчивого ребенка, которого хочется жалеть и утешать вот именно как ребенка, а не как сильного человека, попавшего в сложные обстоятельства, физически беспомощного, но сохранившего душевную стойкость. Но это вопрос восприятия, конечно. История только начинается, посмотрим, что будет дальше!
Отправлено: 10.02.08 20:24. Заголовок: Ludowig Вы не повери..
Ludowig Вы не поверите, но в прошлом году в госпитале, где я прохожу ежегодное освидетельствование разбирали именно вот такой чудовищный случай (ночные санитары забавлялись с беспомощным умственно отсталым мальчишкой). Так что... "это не мы такие, это жизнь такая" - кто сказал не помню. mummi Спасибо. Большое. ежик Надеюсь, разоблачение не слишком разочарует
Отправлено: 10.02.08 20:42. Заголовок: Прошло почти десять ..
Прошло почти десять лет. - Профессор Флинт! Профессор, скорее, – Первокурсники взбудоражены и напуганы не на шутку, – мадам Помфри хочет Вас видеть немедленно. Сердце ёкает и проваливается куда-то вниз. Господи, неужели снова!? Бросаю, чёртовы школьные «Чистомёты» (блин, они уже в годы моего студенчества были хламом, а их всё ещё держат в качестве спортинвентаря!) и бегу в лечебное крыло, снося всё на своём пути. Мерлин, когда-нибудь это кончится или нет!? Северус лежит на самой дальней от двери кровати. Лежит и бессмысленно улыбается. Так светло и ласково, что мне становиться дурно. Неужто всё так плохо? - Северус… - Хотелось, чтобы это было твёрдо и неодобрительно, но выходит почему-то жалобно и жалко. Неслышно подошедшая сзади мадам Помфри кладёт мне на плечо свою пухлую ладошку: - Всё уже хорошо, Маркус, не волнуйся. – У неё яркие серые глаза и доброе лицо. Лицо крёстной феи из старой детской сказки. – Никакой опасности уже нет. Он принял обезболивающее и просто немного поспит. - А мне… можно… - Тут я запинаюсь и краснею. Вот же чёрти полосатые… Все наши знакомые давно в курсе моей влюблённости, а я всё ещё стесняюсь показывать свои чувства на людях. Блин, я ведь выхаживал его, когда он был беспомощней кутёнка, таскал на руках, мыл, переодевал, спал с ним в одной постели, отгоняя по ночам его личных демонов… И всё равно каждый раз краснею, словно девственница перед первой брачной ночью… Придурок. Я знаю, за спиной про нас говорят гадости и распускают сплетни. Но мы не любовники. И не пара. И никогда ею не будем. Северус так решил. А я подчинился. Зажав в кулаке разорвавшееся от боли сердце. Да и как тролль может быть парой ему… этому… Северус – ангел. Я точно знаю. Сколько уже раз я слышал, как про него говорили, что он – демон и чудовище. Они дураки, они ни черта в этой жизни не знают, и, ни хрена в ней не понимают. Он – самое светлое создание этого долбаного мира. Самое… Настоящий Ангел. Не падший. Настоящий. Светлый. Даже, несмотря на то, что у него чёрные крылья. Большие бархатные крылья нетопыря. А я… Тупой тролль – вот кто я такой! Ангелы не живут с троллями… И от этого временами так сжимается сердце… и больно дышать… Мадам Помфри, между тем, вроде и не замечает моих кумачовых щёк: - Да, Маркус, я как раз и послала за тобой потому, что мне необходимо отойти, а за Северусом нужно приглядывать. – Морщинки ложатся солнечными лучиками вокруг усталых добрых глаз и сразу же становится понятно, что ей никуда не нужно идти. Она просто даёт мне возможность побыть рядом с Северусом. И я обязательно отблагодарю её за это. Не сейчас, позже. Сейчас: - Мадам Помфри… Что на этот раз? - Всё, как всегда – она тяжко вздыхает, но в глазах танцуют искорки смеха, - близнецы Уизли взорвали котёл на уроке… - А Северус-чёртов-Снейп кинулся их спасать! – Я тут же начинаю злиться и шипеть не хуже самого Северуса. – Блин, да когда же кончится этот рыжий ужас Хогвартса!? Они так и будут плодиться, как кролики, а профессора сходить с ума?! - Фу, Маркус, они же дети и нет ничего страшного… К утру от ожогов и следа не останется. Я всё уже смазала и перевязала. - Они не дети! – Перебиваю я добрейшую женщину. - Они – исчадие ада! И Министерству Магии надо издать декрет, запрещающий Уизли плодиться в таком количестве! - Маркус… - Именно! И я… Она, улыбаясь, прикладывает мне к губам пальчик: - Маркус, ти-ше… Северус спит. - Эти слова действуют на меня почище ушата ледяной воды. И вправду, Северус уже спит, а я тут разорался. Говорю же - придурок. Мадам Помфри уходит, а я призываю взмахом палочки кресло и устало опускаюсь него. Ужасно хочется спать. Ну, а вдруг Северусу что-то понадобиться? Но сон так сладко манит меня, что я сдаюсь практически без боя. Я очень чутко сплю. И если моему ангелу что-то понадобиться – я моментально проснусь.
*** И мне сниться сон. Самый сладкий сон во всей моей жизни. Мне снится Северус. Цветущие яблони в запущенном саду. И мрачный дом Флинтов, греющийся на солнышке, как старый дракон. Северус сидит в старом плетёном кресле, у него на коленях лежит толстый растрёпанный фолиант. Но он не читает, он просто смотрит куда-то поверх страниц. И видно, что ему хорошо. Так хорошо, что он жмуриться на солнышке и мурлычет песенку. И звонкие мальчишечьи голоса: - Папа! Папа! Отец приехал! – И двое черноволосых мальчишек бегут ко мне по дорожке. А я стою, прислонившись к садовой калитке, и не могу сделать ни шагу. Ни к Северусу, ни к этим чудесным сорванцам. Потому, что знаю – они ждут не меня. И Северус ждёт не меня, и мальчишки. Они ждут кого-то, кто дорог им, кого они любят. Не меня. Я точно знаю, что я лишний в этом залитом солнцем и любовью саду. И так мне горько от этого, что на глаза сами собой наворачиваются слёзы. Я плачу. У моих слёз горько-сладкий вкус обиды и застарелой сердечной боли… Ноги подгибаются, и я тяжело сползаю спиной по штакетнику прямо на траву. Я здесь лишний, я им не нужен… Но Северус… подходит ко мне, наклоняется... и: - Ну, что ты, глупенький… - Он сцеловывает мои слёзы. А потом говорит: - Мы так долго тебя ждали. Мы так по тебе соскучились… - И обнимает меня за плечи. Мальчишки прыгают вокруг нас и тянут за мантии, а потом бегут вперёд, радостно хохоча и дурачась. И: - Отец приехал! – Звенит и звенит в знойном душистом воздухе запущенного яблоневого сада старого мрачного поместья Флинтов…
*** У меня мокрое лицо. Я что плакал во сне?! Я точно помню, как засыпал в кресле… Тогда почему сейчас я лежу, а мне по носу мажут чёрные неопрятные патлы? И… …какого чёрта!!? Это мои ляжки так широко разведены?! Это мои кривые ноги задраны так… так… восхитительно непристойно?! Чью поясницу они стискивают!? Мерлин и Моргана, что происходит? Отчего эти вечно недовольно поджатые губы вдруг оказываются такими мягкими и такими сладкими? Я ещё не проснулся? Или уже умер? Но тогда почему мне так хорошо? Почему я задыхаюсь от сладкой боли? Почему я… выгибаюсь дугой… и чувствую где-то так глубоко внутри такое горячее… и сладкое… - Северус!!! Се-е-е-е-ве-е-е-ру-усссссс!!! – Связь с реальностью исчезает, растворившись в тягучем сиропе боли и счастья, я глохну и слепну… …чтобы мгновение спустя крепко притиснуть к себе это тонкое изящное тело, пахнущее потом, полынью и ещё чёрт его знает чем. А он устало и удовлетворённо улыбается и морщится: - Осторожнее, сломаешь… А потом мы долго лежим на школьной койке и молчим. И нам хорошо. Я глажу узкие белые плечи и выцветшую Тёмную метку, худое лицо, и тонкое сильное бедро… А он блаженно сопит мне в шею и играет жёсткими кудряшками на моей груди. А потом мы просто спим. И где-то далеко сквозь сон я слышу: - Альбус, тише… Не буди их… - Да, Поппи, пусть они отдохнут. И ещё: - Хвала Мерлину, Маркусу хватило терпенья на этого упрямца… - А Северусу хватило ума не отвернуться от того, кто столько его ждал, и кто так его сильно любит. Любит?
*** Любит? Тролль любит Ангела. Смешно… Нет, правда. Я знаю, просто знаю, - ангелы не живут с троллями. Даже когда тролль готов умереть за своего ангела. Светлого Ангела с Чёрными Крыльями… большими бархатными крыльями нетопыря. Ангел может лишь сверкнуть лучиком высоко в небе и одарить своей мимолётной улыбкой. А Тролль потом будет хранить этот светлый лучик всю свою долгую жизнь. Завернёт его в лохмотья своего большого любящего сердца и повесит на крепком шнурке на свою короткую шею. И в тёмные страшные ночи будет доставать его иногда, и прижимать к горячим губам трясущимися от сердечной боли корявыми мозолистыми пальцами…
*** Но вот оно – мой Ангел, мой Северус спит, свернувшись калачиком на моей могучей груди, а его тощие белые колени уютно устроились на моей мощной смуглой ляжке. Так это правда!? Всё было!? Правда!? Наверное, правда, если у меня так саднит в промежности и от размазанного по животу семени так чешется стянутая кожа. И если так светло и счастливо Северус улыбается во сне. Зарывшись своими тонкими пальцами в мою лохматую шевелюру. Я обязательно поблагодарю мадам Помфри. Обязательно. Ещё не знаю как, но обязательно. И это будет царский подарок. Ещё через год или полтора. - Директор, - Северус поднимается из большого плетёного кресла, откладывает в сторону книгу и почтительно склоняет голову в приветственном поклоне. - Северус, мальчик мой, как хорошо, что я застал вас обоих дома. У меня… мм-м-м… есть предложение. Судя по тому, как криво ухмыльнулся Северус сразу становиться понятно, что это «предложение» отнюдь не вызывает у него бурного энтузиазма. Скорее уж наоборот. Но он вежлив. Пока, по крайней мере. - Я слушаю тебя, Альбус. – И старый директор принимается излагать это своё «предложение». Когда спустя полчаса он заканчивает, мы с Северусом переглядываемся и синхронно киваем: - Мы согласны. Альбус с облегчением и благодарностью вздыхает: - Спасибо. Вот адрес. И все документы уже готовы. Старый манипулятор знал, что мы согласимся. Ведь Северус так хочет иметь настоящую семью… А я разве могу отказать ему в его самом заветном желании…
Эпилог. - Ладно, парни, я спешу домой, у меня полные карманы подарков и самое радужное настроение. Погода сегодня чудесная – жаркая, именно такая, как я люблю. И небо сегодня высокое, чистое, пронзительно голубое. Такое, каким оно и должно быть в годовщину счастливой семейной жизни. Чего ты ржёшь, Вуд, чего я такого смешного сказал? А… ага, поэт, блин. Почему годовщину? Ну, посчитайте сами – шесть лет, как мы стали родителями, семь, как Северус принял моё предложение руки и сердца. Некруглая дата? Зато ты круглый идиот, Поттер. Несмотря на то, что глава Аврората. А ведь ещё были тяжёлые десять лет, когда Северус мотал мне нервы, будучи уверен, что испортит мне жизнь и что он не имеет права на мою молодость и… хм-м-ммм… привлекательность. И нечего скалиться, Драко, в зеркало я заглядываю регулярно и прекрасно вижу, что в нём отражается всё тот же широкоплечий кривоногий тролль с изуродованной мордой, - это Северус мне тогда так сказал. Я ж потому и принял то самое предложение Попечительского Совета о должности преподавателя полётов, чтобы к нему поближе быть. Он всё надеялся, что я себе кого помоложе да получше найду, а его пошлю далеко и в сторону моря. Наивный… Ладно, парни, мне, правда, пора. – Флинт делает последний шумный глоток и отставляет кружку с портером. – Удачи. Ещё увидимся. Маркус стремительно уходит и потому не слышит завистливого вздоха: - Кто бы мог подумать,… оказывается, тролли – однолюбы. – Красавец Блейз, в постели которого перебывала половина магического населения Великобритании, недоумённо качает головой.
*** Невысокий, весь какой-то квадратный, мужчина под сорок решительно шагает по лондонской мостовой. У него тяжёлый взгляд недобрых чёрных глаз и большой рваный шрам от виска до подбородка, пышная седая грива, небрежно стянутая в хвост, и крупный бриллиант в правом ухе. Он дорого и со вкусом одет, но эта его бычья шея и пудовые кулаки… Его совсем не трогают неодобрительные взгляды местных кумушек и испуганных молодых мамочек. Его ничто не трогает. Он улыбается. И что ему за дело до того, что от этой его людоедской улыбки шарахаются люди. В спину ему несётся «с такой мордой, да с такими кулаками…, ещё и лыбится, урод». Он на ходу пожимает широченными плечами «Уж такой уродился». Маркус Флинт улыбается. Потому, что знает – его ждут дома. Его ждут мальчики. Смуглый коренастый семилетний Маттео и тоненький высокий девятилетний Эдмунд. Да, не родные дети, да, приёмыши, но никто на свете не сможет сказать, что они нелюбимы и нежеланны. Их любят, в них души не чают. А, главное, его ждёт Северус. Самый любимый человек на всей этой чёртовой земле. Ведь, как широко известно, из второй части «Чудовищной книги о чудовищах», тролли – однолюбы. А уж если Тролль влюблён в Ангела…
*** Никто не знает, почему Маркус никогда не аппарирует прямо в дом, всегда только к садовой калитке. Если бы вдруг у кого-нибудь когда-нибудь возник вопрос «А почему не в дом?», он бы просто пожал плечами «Нравится и всё тут». Он не умеет объяснять простые вещи. За столько лет так и не научился. Ведь на самом деле тут всё просто – ему нравиться, когда навстречу бегут сыновья и воздух звенит от их счастливого ора: - Папа! Папа! Отец приехал! Нравиться, что Северус стоит на высоком крыльце и широко улыбается: - Мальчишки так ждали тебя И, значит, можно притворно поворчать: - Не меня, а подарки с Диагон-аллеи. И услышать в ответ: - Глупый, мы так по тебе соскучились. Что ещё можно к этому добавить? А ничего! Остаётся только сгрести Северуса в охапку и под мальчишечий визг и хохот торжественно внести в дом. И уже совсем поздно ночью можно притиснуть к себе хрупкое тело, с вечно холодными руками и ногами (надо будет обязательно показать его врачам, что-то мне не нравиться эта его «астения» или, как её там… «анемия»…), и прошептать в чернильно-чёрную макушку: - Северус, родной… Я люблю тебя. И замереть от щемящей душу нежности… …чтобы услышать сонное: - Я тоже тебя… мой ангел… Я тоже…
Конец.
А что сказка дурна, то рассказчика вина. Изловить бы дурака, да отвесить тумака. Ан того нельзя никак - ведь рассказчик-то дурак! А у нас, спокон веков, нет суда на дураков.
Отправлено: 10.02.08 21:01. Заголовок: Ого! Очень здорово, ..
Ого! Очень здорово, по-моему. У меня были варианты: Хагрид, Гойл или Крэбб. Первый вариант отпал, когда в тексте появилась фраза про "старших", остальные - с появлением последнего куска. Что не помешало мне очень ему порадоваться. Автор - молодец .
З.Ы. А текст все же нуждается в правке.... ну да это - дело наживное ;)
tigrapolosataya Хорошо, но... коротко! Только я настроилась на эффектное появление выздоровевшего Снейпа... ну, где-нибудь, со своим "троллем" (действительно, необычная пара), как вдруг - через 10 лет!!! Но спасибо, конечно, все очень ярко и трогательно получилось. А чего-нибудь еще случайно не планируете?
Мартышия Адамс ежик Redbest lacrimosa mummi Спасибо. И - завсегда пожалуйста)) Я рада, что хоть кому-то понравилось мной написанное. Да, будет ещё продолжение. Через пару дней.
Неожиданный пейринг. Мне больше понравилась первая часть, за тайну и за hurt-comfort. А тайну я бы растянула на "подольше". Но хозяин - барин; в любом случае - спасибо 8)
Отправлено: 11.02.08 13:24. Заголовок: Мне тоже хотелось, ч..
Мне тоже хотелось, чтобы подлинее было, но так тоже очень красиво получилось ))) И отдельное вам спасибо, tigrapolosataya, что обошлись без мпрега ))) Буду ждать продолжения )))
Отправлено: 11.02.08 16:55. Заголовок: Из кратенькой фразы ..
Из кратенькой фразы Роулинг - "Гарри всегда казалось, что он слегка смахивает на тролля", - такая чудесная история. Для меня такое раскрытие образа эпизодического персонажа оказалось сюрпризом. Очень понравилось, tigrapolosataya, спасибо Вам!
Отправлено: 18.02.08 10:55. Заголовок: Я в смешанных чувств..
Я в смешанных чувствах. Фик приятный, понравилось многое. Кусок про неконтролируемо размножающихся аки китайцы Уизлей вообще супер. Пронизавшее весь рассказ изношенное сердце очень зацепило. Хотя, имхо, сравнение предмета любви с ангелом придаёт некоторую флаффность, особенно не соотносящуюся с общим стилем произведения, да и характерами героев. Всё равно понравилось. Но как такой, - да вообще любой, - Маркус может быть снизу? Тем более, со Снейпом, долгое время зависящим от него, достаточно капризным, и... слабым? Так что чтение поначалу сопровождалось тупым: "Не верю-не верю-не верю", а потом затянуло... эк вы жестоко
сравнение предмета любви с ангелом придаёт некоторую флаффность, особенно не соотносящуюся с общим стилем произведения, да и характерами героев.
Не думаю. И вот почему - человек влюблённый склонен приписывать своему объекту воздыханий самые возвышенные черты, даже когда их, этих черт, нет и в помине. А Марк любит Северуса. Без оговорок и оглядок.
цитата:
Но как такой, - да вообще любой, - Маркус может быть снизу? Тем более, со Снейпом, долгое время зависящим от него, достаточно капризным, и... слабым?
Со времени лечения и реабилитации Снейпа прошло уже достаточное количество лет. И он уже не слабый и беспомощный. Возможно, Вы просто недостаточно внимательно прочли)) И всё равно - СПАСИБО.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 69
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Так я и думала, прочитав про зубы и "мальчишку". 
и очень рада этому. Мне понравилось 
- участник сейчас на форуме
