|
|
| |
Пост N: 137
Зарегистрирован: 04.09.08
|
|
Отправлено: 23.10.08 22:33. Заголовок: Всякий раз, выходя н..
Всякий раз, выходя на охоту, Грейбек знает, что вернется с добычей. Раньше он тешил себя убийствами только в полнолуние, когда не было сил сдерживаться. Но потом понял, что незачем ждать так долго и отказывать себе в удовольствиях. В конце концов, человек изначально был хищником, и зубы его предназначены природой для того, чтобы рвать мясо. А если немного отрастить ногти и любовно заточить их поострее, то от когтей они будут мало чем отличаться.
Только одного Фенрир не учел: его драгоценные друзья, не брезгующие ни убийствами, ни насилием, все как один презрительно морщили носы, узнав о его подвигах. Убивать так примитивно – фи, зачем же тогда палочка? Как-то незаметно случилось, что он оказался совсем один. Один, как волк, отбившийся от стаи.
- От тебя пахнет зверем, – Люциус брезгливо кривится. – Ты совсем одичал. Не разучился еще палочкой пользоваться? Или она тебе не нужна? – Грейбек сжимает кулаки, но врезать Малфою никак не решается. После поздних собраний домой не тянет, так что Фенрир соглашается про себя, что правая рука Темного Лорда не может ошибаться касаемо его звериной сущности, и отправляется на охоту.
Он так толком и не понял, почему оборотень укусил именно его. Мать нехотя рассказала, что он пяти лет от роду гулял в парке, зверь напал на него и искусал до полусмерти. Неделю малыш Фенрир провалялся в горячке, а, придя в себя, стал здоровее, чем был, даже насморком не болел. Только вот каждый месяц теперь превращался в зверя. Родители с этим смирились и построили в глубине парка хижину, куда вечером перед полнолунием отправляли отпрыска. Уже в шестнадцать он вымахал больше своих сверстников: мощный, мускулистый, смуглый, как дикарь. В школу его не пускали, так что он обучался дома, а в полнолуние носился по лесам, окружавшим родовой особняк. И становился все равнодушней к окружающему миру. Друзей у него не было, родители умерли один за другим, дом приходил в упадок. Грейбеку было все равно, он бы и домашнему эльфу подарил одежду, но тот стал таким дряхлым, что жаль было его вышвыривать за дверь. Так что когда Том Реддл решил собрать под крылышком всех чистокровных негодяев в Англии, то Грейбек не отказался от такого предложения. В конце концов, просто убивать, или убивать во имя, – какая, к черту, разница?
- Грейбек? – тягучий манерный голос, умирающие интонации. Тощий бледнокожий блондин протягивает тонкие пальцы для рукопожатия. – Новая находка Лорда?– Фенрир пожирает взглядом самого жестокого типа во всей магической Британии. Так о нем говорят. Темный Лорд, конечно, лучший, но этот аристократишка – его достойный ученик, несмотря на молодость.
- Малфой? – сжимает он своей лапищей его вялую ладонь, мальчишка кривится. – Наслышан.
Правда «на задании» полудохлый Малфой преображается: оказывается, что он больше всего любит убивать медленно. Закатывает глаза и облизывает губы, когда слышит, как вопят, корчась от боли, его жертвы. Грейбек наблюдает за ним и понимает, что так элегантно приносить гибель никогда не научится.
- Ты животное, – шепчет Люциус и впивается ногтями в загорелые плечи. Комнаты в северном крыле его особняка совсем необжитые, здесь пахнет сыростью, а на стенах висят портреты предков. Они такие же анемичные, как и их тонкокостный потомок, так же презрительно кривят губы, наблюдая, как загорелое чудовище подминает под себя наследника древнего рода.
- Тебя нужно посадить на цепь, отстегать кнутом, – дышит тот все быстрее, и как Грейбек не старается быть нежным, все равно на бледной коже остаются синяки. Когда Малфой получит свой оргазм, то снова начнет упражняться в злословии и обязательно пройдется по неумению оборотня держать себя в руках. В итоге, всякий раз Фенрир чувствует себя не беспощадным оборотнем, коим воображал себя с юных лет, а жалкой паршивой дворняжкой, которой в любой момент могут дать пинка. Даже затраханный до полусмерти Люциус держит его в ежовых рукавицах и не позволяет расслабиться. Он совсем молод, но командовать его, видимо, научили с рождения.
- О, Мерлин, – шепчет он. – Ты слишком грубый, – и томно откидывается на подушки. Фенрир сидит у него в ногах и злобно пялится на любовника. Люц не любит обниматься после секса, но не против, что б на него смотрели. Пожирали взглядом, облизывались и отчаянно надеялись, что он снова поманит к себе бледной лапкой. Но он никогда так не поступает.
- Я устал, – капризничает Малфой. – Спокойной ночи, волк.
Так Фенрир оказался у него в заложниках. Без него он существовать не мог. С ним ему было тошно, хоть лезь в петлю. Тогда он и понял, что, убивая по ночам, все-таки может иногда забывать про свое унизительное положение. Смешно было вспоминать, что задумывалась эта связь как забава, одноразовая шутка, чтобы было потом чем в ходе пьянки подколоть. Рудольфус, мать его, Лейстренж, тоже смотрел на Люциуса с тоской, так что Фенрир немедленно записал воздыхателя в свои кровные враги и, походя, трахнул его невесту. Прелестная Белла оказалась не против и была весьма горяча и ненасытна. Единственный минус: даже извиваясь в грейбековых объятьях, она шептала имя Лорда.
Вожделеть блондинчика больше никто не смел, кроме самого Грейбека. О чем он, собственно, и сказал своему мучителю, узнав про его скорую женитьбу. Малфой разозлился и отвесил хлесткую пощечину:
- Ты думал навечно поселиться в моей постели?! Нет, между нами все кончено… Можем остаться друзьями, - добавил он, чуть остыв, и Фенрир принял эту подачку. Стал гребаным другом семьи, даже приложился к порозовевшей щечке невесты, поздравляя ее с такой удачей, как брак с Люциусом. Та потупила глазки, как подобает скромным девушкам из хороших семей, хоть и не оставила без внимания его мощную фигуру, закованную в дорогую мантию. Ткань так и лопалась на бицепсах... Да уж, тогда Грейбек был красивым малым. Он и сейчас ничего, только ему все равно, как выглядеть – вот и шарахаются порядочные люди от его пропахшей кровью личности.
Каким-то образом, нисколько не вожделея жену и продолжая тягать в северное крыло наиболее симпатичных Упивающихся Смертью, Люциус умудрился забацать наследника, и, обалдев от такой удачи, вспомнил о старом любовнике. Свистнул разок – и Грейбек прибежал. Беременность благородной Нарциссы они отпраздновали весело: катаясь по его, Малфоя, зимнему саду, распугивая белых павлинов и обливаясь коньяком.
- У меня будет сын, – стонал пьяный блондинчик, пока Грейбек отчаянно трудился над его оргазмом, одновременно пытаясь зажать ему рот мокрой от коньяка ладонью.
Потом он бросил Люца там же, среди вырванных с корнем ромашек, и исчез, укрывшись в своем полуразрушенном имении.
Дряхлый домашний эльф тенью бродил по темным коридорам и смахивал пыль с рассохшейся мебели. Грейбек опустошал винный погреб и жег паркет в камине. До него доходили новости, что Темный Лорд куда-то пропал. Ходили слухи, что он даже умер, но оборотню было все равно. Он был однолюбом, а вакансию обожаемой особы плотно занял Малфой. Судьба остального мира его не интересовала.
А потом пришлось вернуться.
Лорд сидит во главе стола. Выглядит паршиво, но полон сил и боевого задора. Обещает, что истребит полукровок как класс, а с ними и маглов, и наступит всеобщее процветание и благополучие. Только для этого надо убить очкастого мальчишку.
Грейбек кивает. Мальчишку – так мальчишку. Какая, по сути, разница кому перекусить горло? Люц тоже кивает, он согласен с Хозяином.
Как только все вопросы обсуждены и Лорд покидает особняк Малфоев, выбранный им в качестве штаб-квартиры, Люциус всем своим видом показывает, что и ему, Грейбеку пора выметаться. При этом у него за спиной мнется очередной адепт злых дел: юный и покрасневший от волнения. Ждет - не дождется мудрых наставлений от старшего товарища. Фенриру и не верится, что у них была связь. Может, это просто было давно, а может просто приснилось, когда он очередной раз задремал на собрании, убаюканный шипящим голосом Лорда?
Грейбек возвращается в свое логово в Пэкхаме. Хоть местные жители и не оборотни, но убивают они с завидной регулярностью: ночи не проходит, чтоб кого-то не «пришили». Жилище его совершенно спартанское, единственной примечательной деталью является клетка с толстыми прутьями, стоящая в углу комнаты. Иногда Фенриру не хочется убивать в волчьем обличье, куда приятней беситься и бросаться на решетку, а наутро смывать кровь с разбитых рук и выходить на улицы, чтобы разорвать чью-то глотку этими самыми руками.
В конце концов, у всех свои маленькие радости. У Люциуса тоже.
На каждом собрании он намеренно громко говорит, что "на это задание лучше послать Грейбека, там думать не придется". Обнимая за плечи молодых Упивающихся (Фенрир и имени-то их не знает, но они все как на подбор из благородных семейств и утонченны до отвращения), шепчет так, чтоб Фенрир непременно услышал: "Лорд желает, чтобы мы поработали над стратегией... В тишине, где никакая шавка нам не помешает". Остальные молчаливо соглашаются, не забыв хихикнуть над особо удачной шуткой. Грейбеку плевать. Их опасливо-заинтересованные взгляды легко забываются. А вот Люциусу хочется свернуть тонкую шею. Только сделать это медленно, выворачивая один позвонок за другим.
Ему больно. Даже хуже, чем когда Люц, едва кончив, отсылал его прочь, как шлюху. По крайней мере, тогда его язвительные замечания не слышал никто, кроме брезгливых портретов на стенах. Быть оборотнем совсем не плохо. Куда хуже быть оборотнем, над которым смеются, не боясь получить сдачи.
С мыслями о том, как лучше заткнуть раз и навсегда болтливого Малфоя, Фенрир идет в душ. Убить бывшего любовника слишком просто. Грейбек слишком часто сворачивал шеи, что бы понять: ничему такой метод не учит.
Тщательно вымывает из-под ногтей старую кровь: негоже превращаться в животное, когда до полнолуния еще так далеко.
Долго стоит перед зеркалом, чего уже не случалось давно. Хоть он уже и не юноша, но выглядит отлично: только на смуглой груди белые шрамы. Его снова удивляет собственная внешность: гладкая кожа и человеческие глаза. Чудовищам пристало быть уродливыми и звероподобными. Как, вот, Темный Лорд, на которого без содрогания не взглянешь.
Грейбек выходит из душа, натягивает на мокрое тело чистую одежду, закуривает сигарету, стоя у окна. Местные обитатели как всегда обеспечили развлечение: на другой стороне улицы под единственным на пять кварталов фонарем смуглый парень со вкусом и не спеша отсасывает у здоровяка в темных, не смотря на полночь, очках. Это так забавно и непристойно, что Фенрир понимает: пора и себе обеспечить нескучный отдых. Неспеша тушит окурок об стол, берет палочку и аппарирует к воротам малфоевского особняка.
Железные прутья на воротах складываются в лицо, которое вопрошает, к кому, собственно, приперся поздний гость.
- К хозяину Малфою, по личному делу – выплевывает Грейбек и проскальзывает в отворившуюся калитку. Приятный бонус от зверской сущности – обоняние лучше, чем у гончей, и нос ведет его безошибочно. Нарциссы дома нет, наследник в школе. Люциус один, если не считать домашних эльфов. А вот и он сам: пьет столетний коньяк, курит, смотрит на огонь в камине. В общем, в образе, как всегда.
- Фенрир? – бровь неуверенно ползет вверх. А наш аристократишка-то основательно набрался. Любопытно, по какому поводу? – Ты что здесь делаешь? Не помню, чтоб я тебя приглашал. Наш Лорд назначил встречу только на послезавтра.
- А у меня к тебе дело.
- Я устал, – расслаблено тянет Малфой. – Послезавтра поговорим, – машет он рукой, убирайся, мол, животное, уходи, не порти джентльмену меланхоличный вечер.
Грейбек весь внутренне подбирается и наконец-то произносит то, что давно, слишком давно вертелось на языке:
- Я остаюсь, - и довольно скалится в улыбке. - Скрашу твое одиночество.
Люциус какое-то время не меняет дурацко-ошеломленного выражения лица. Потом медленно ставит бокал на столик. Фенрир краем глаза отмечает, что палочка осталась на столике рядом с бокалом. И это ему определенно на руку.
- Пошел вон, Грейбек, – шипит он совершенно как Темный Лорд в минуты гнева, но Грейбеку весело и легко, он подходит ближе, склоняется так, что от его дыхания шевелятся легкие белые волосы в безупречной прическе и тягуче шепчет, подражая малфоевским интонациям, вкладывая в слова весь яд, на который способен:
- А что ты сделаешь? Может, дашь шавке пинка? - Малфой прямо-таки выпрыгивает из кресла с грацией перепуганного пикси и отскакивает на середину комнаты. Фенрир отбрасывает кресло с дороги. - Расскажи, друг мой, о моих умственных способностях. Я ведь не думаю, а делаю, так?
Приятно видеть, как бегают обычно равнодушные серые глаза. Люциус отступает, но оборотню-то виднее, что бежать некуда. Блондинчик пятится, сшибает тонконогий столик, с которого на пол падают фарфоровые безделушки, оступается на осколках.
- Ты не посмеешь - наконец выдыхает он вполне убедительный на его взгляд аргумент и даже пытается приосаниться.
- Что именно? - Грейбек подходит ближе. - Тронуть тебя? - Малфой боится, запах страха хорош, как дорогие духи, только ни один аромат одеколона так не кружит голову. - А разве тебе это не нравится?
Люциус безуспешно пытается представить поиски выхода из ситуации и тупика за неспешную прогулку из стороны в сторону, но Грейбек каким-то непостижимым образом успевает встретить его, куда бы тот не двинулся и постепенно оттесняет дальше в угол.
В конце концов, ему это надоедает:
- Малфой, у тебя вечерняя прогулка, как я понял, – насмешливо фыркает он. - Только у меня на это вечер другие планы. И тебе в них отведено особое место.
Заношенную черную футболку оборотень стягивает намеренно медленно. Скупой огонь камина освещает его кожу, смуглую, в шрамах, старых и свежих. С его и Люциуса последней интимной встречи прошло много времени, но есть то, что не меняется: он мускулист и силен, как зверь, в которого превращается. В тот момент, когда он берется за пуговицу на брюках, нервы Малфоя сдают окончательно и он, растеряв все свое фамильное равнодушие, пытается проскочить за диваном в сторону двери. Только не успевает.
Неприятно, пожалуй, быть загнанным в угол в собственном доме, где и стены должны помогать.
- Перестань суетиться, Малфой, - Фенрир хватает его за запястье, - сам ведь видел, от меня еще никто не сбегал. - Люциус бледнеет еще сильнее, чем обычно, но, верно, от боли? Пытается вывернуться, совсем неудачно подставляет вторую руку для удобного захвата. Грейбек подтаскивает его ближе, прижимает к себе, выворачивая тонкие конечности до хруста в суставах.
- Животное, на цепь тебя посадить, - металла в голосе конечно уже ни на унцию: доблестного воина грозного Лорда трясет от отвращения.
- Успеется, - Грейбек широко скалится, заводит запястья пленника за спину, сжимает их одной рукой, вторую поднимает на уровень мечущихся серых глаз. Ногти и вправду острые, есть чего бояться. - Будешь дергаться - вырву тебе глотку, Малфой. Умрешь некрасиво, кровищей все зальешь. А ведь ты у нас эстет?
Оборотень без усилий подтаскивает оцепеневшую жертву к ближайшему креслу, сдирает с напряженных плеч рубашку (шелк так приятно рвать), запонки летят в стороны, цепляет пояс на брюках, тянет, пока они не лопаются по шву и не сползают на пол. Все-таки, кое-что за эти годы поменялось: приятно видеть, что глава дома Малфоев уже не такой худосочный, как когда-то. Бледная анемичная кожа пахнет одеколоном и сексом. Который из восторженных юнцов, коих Люц приобщал к таинствам сексуальных утех, оставил на ней свой след на этот раз? В принципе, это не имеет никакого значения. Потому, что сейчас он один на один с Грейбеком и уже никуда не сбежит и не пошлет вон. Фенрир отпускает его вывернутые запястья, Люциус упирается ими в мягкое сидение, неуверенно дергается и получает сочный шлепок.
- Стой ровно, - оборотень легко царапает его бедра. Ему никогда это не позволялось, наверное, пожалуй, поэтому сейчас так приятно. Не позволялось и примитивно облизать пальцы, вместо того, чтоб использовать припасенную смазку, перед тем как запустить их вовнутрь судорожно сведенной плоти. Так тесно, горячо... Малфой сжимается, когда он ненароком его царапает. Хотелось бы, чтоб он хоть какой-то звук издал, всхлипнул что ли. Молчит, как в аврорате на допросе.
Змееныш любил долгие прелюдии. Эгоистично требовал ласк и внимания, командовал и злился, если что было не так. Грейбек подумал, что предварительных игрищ с них обоих хватит. У него самого встал еще пока он ловил Малфоя по всей комнате, а тот о своих ощущениях ничего не сообщал. Впрочем, никто его и не спрашивал.
Вытащив пальцы (Люциус снова дергается), Фенрир смачно плюет на ладонь, растирает жидкость, которой оказалось на проверку довольно скудное количество, по собственному члену и раздвигает бледные ягодицы. Люц шевелится активней, даже вякает что-то невразумительное и вскрикивает жалобно, когда Фенрир втыкается в него сразу наполовину.
По-хорошему, надо было приостановится, но Грейбек уже давно причисляет себя к злобным эгоистам, так что безжалостно проталкивается дальше, крепко держа извивающегося любовника за бедра. Малфой перестает строить из себя молчуна: сдавленно стонет в плюшевую обивку и коротко вскрикивает на особо резких рывках. Когда Фенрир наконец-то входит полностью и от полноты чувств чертит на податливой спине ряд кровавых борозд, тот дрожит всем телом.
- Покричи для меня, Малфой, – Грейбек двигается вперед-назад намеренно медленно, чувствуя, что каждый раз буквально выворачивает его наизнанку. – Покричи для меня, ну! – Тот в ответ мотает головой, не желая слушать зарвавшегося вервольфа, хоть и висит на спинке, беспомощно, как тряпичная кукла. На его бедрах уже места живого нет: все в царапинах и ссадинах.
Фенрир, будучи не в состоянии удержаться от искушения, поднимает строптивую скотину, наматывая ухоженные волосы на кулак. Люциус выгибается, вцепившись руками в спинку и вопит уже без стеснения, даже плачет. Грейбеку думается, что слезы, небось, ядовитые, как и Малфоевская бессильная ярость.
Короткий взгляд вниз через плечо заставляет его даже приостановиться от удивления, и, что таить, взглянуть на избалованного неженку совсем другими глазами. Ведь предмет его гордости стоит даже против воли хозяина.
- Черт, Малфой, у тебя встал. Кто бы мог подумать?
Тот трясет в ответ головой, прогибается и стонет, когда его прижимают к бархатистой обивке. Ресницы Люциуса слиплись от слез, губы искусаны. Грейбек ловит его за руки, сжимает тонкие кисти до боли в пальцах. «Сейчас умру», звучит вскоре не то вслух, не то в голове отголосок бурлящего в нем напряжения. Малфой вскрикивает, мечется под ним и даже не видя этого, Фенрир осознает, что измочаленная жертва кончает и больше не может сдерживаться сам.
Оргазм накатывает на него жаркой, удушливой волной, лишает слуха и он лишь отстраненно, уголком сознания воспринимает то, как обвисает на его руках Малфой. Ему кажется, что вместе с спермой из него выплескивается вся та злость и ярость, что накопилась в душе за годы унижений. И тем слаще осознавать: это было правильно - подчинить наконец-то эту манерную дрянь своим потребностям. И удовлетворить этим их обоих. Обессиленный, он разжимает пальцы, выскальзывает и отступает назад, позволяя ослабевшему любовнику сползти на пол.
- Не ожидал от тебя – Фенрир переполнен удовольствием до краев. Вот что происходит, если по-настоящему отдаться страсти. Плеснуть, что-ли, этой благодатью и на поверженного блондинчика? А, обойдется. Можно и пнуть его в расцарапанное бедро, но лень.
- Пошел вон, – сквозь зубы цедит Люциус. Грейбек хохочет. Так самозабвенно он не веселился, наверное, с детства. – Ты, гляжу, сохраняешь хорошую мину при плохой игре? Так это зря.
Вервольф застегивает брюки и сладко потягивается, потом берет со столика ополовиненную Малфоем бутылку коньяка. Перед его визитом благородный джентльмен успокаивал нервы кофе и спиртным. Фенрир терпеть не может кофе, особенно со сливками. Целый их кувшинчик стоит рядом с фарфоровой чашечкой. И им явно стоит найти лучшее применение.
- Любишь сливки, дружище? Да еще и пожирней... Прямые поставки с альпийских лугов?
Блондинчик наконец шевелится и неловко пытается отползти подальше. Далась ему эта забава в кошки-мышки. Ясно же, от судьбы не уйдешь, а его судьба сегодня - служить развлечением для спятившего оборотня.
Грейбек за волосы (никогда не трогай мои волосы), оттаскивает жертву на волчью, вот ведь ирония, шкуру у камина.
- Ты отвратительный тип, Малфой, позорил меня при всех, - стягивает с кресла подушку с гобеленовой пасторалью. - Не спорю, это было и вправду очень забавно, - подсовывает под живот мокрый от пота и спермы (грязный аристократ - практически нереальная ситуация). Люциус ерзает, царапая паркет. Только ногти сорвет, ведь вырваться не получится. - Особенно забавно было вытурить меня из своей постели и своего дома перед свадьбой, - Фенрир берет сливки, выливает половину прямо на поцарапанную задницу. Что Малфой с собой делает, что кожа у него такая сияющая? Блондинчик заученно стонет, когда он снова запускает ему в зад пальцы, двумя или тремя его уже не удивить, а вот четыре становятся для него новостью. Причем, донельзя неприятной. Он дергается и пытается отодвинуться от неумолимо ввинчивающейся в него ладони. Сверхчувствительный после недавнего оргазма член болезненно трется о жесткое плетение гобелена.
- Прекрати, Грейбек, хватит
- Не могу… Я ведь уже начал, - оборотень доволен, будто нализался сливок, а не смазал ими свою лапищу. - Но ты всегда можешь обозвать меня животным, чтоб полегчало. - Малфой воет от боли, забыв даже про собственное унижение. Это даже хуже Круцио, которое выворачивает каждый сустав в теле и страдание растекается ощутимо, как волна. Сейчас больно только в одном месте, слишком мучительно, чтобы оставаться в сознании и когда он проваливается в темноту без звуков и ощущений, то это даже лучше чем оргазм.
Грейбек хмыкает, когда понимает, отчего это его забавник-любовник перестает дергаться. Валяться без чувств в такой момент – это совершенно неприемлимо. Ведь для удовольствия нужны двое. Слегка провернув руку, он поворачивает Люциуса вокруг этой оси, как ягненка на вертеле. Выражение его лица – даже в такой момент – преисполнено достоинства. Только вот глаза закатились. Вервольф дотягивается до бутылки конька, выплескивает немного в надменное лицо и бьет наотмашь. Малфой приоткрывает затуманенные глаза, слизывает кровь из разбитой губы, взгляд жалобный-жалобный, только вот совсем его не жалко. Теперь уже без труда выдавливает из себя умоляющее:
- Не надо.
Браво, первый из рода Малфоев, который попросил о чем-то!
- Нет, Люц, мне ведь нравится, - еще движение вовнутрь, и он снова неоригинально вырубается – и снова возвращается в реальность от пощечины.
Когда Грейбек задевает в его скользком от сливок нутре что-то, чему названия не знает, блондинчик снова ударяется в стенания, только теперь еще и дышит чаще, замирает, ожидая нового чужого движения в своем теле. Оборотень с изумлением отмечает, что похотливый щенок непреодолимо возбуждается и даже готов снова кончить. Притом, в любую минуту. В прошлом это открытие привело бы оборотня в восторг, и он даже робко одарил бы белокурое божество поцелуем с его позволения и милости, но сегодня он решает обойтись без нежностей. Раз уж Малфою хорошо и в позиции натяни-меня-как-перчатку, то мешать не стоит. Даже минимальных усилий хватает, чтобы Люциус надрывался истошным воем, извивался змеей и снова неизбежно кончал, безнадежно пачкая шкуру и свою репутацию.
Как только Грейбек освобождает его от своего глубокого участия, Малфой отталкивает подушку, сворачивается клубком и прячет лицо. Фенрир располагается в хозяйском кресле. После такого не грех и покурить. В бутылке очень кстати обнаруживается коньяка на пару глотков. В комнате воцаряется тишина. Только поленья потрескивают в камине. Вроде как и лень двигаться, но хочется как-то приятно завершить переполненный событиями вечер.
- Малфой - сейчас даже стараться не надо, что б голос звучал почти нежно. (Нежный оборотень - невиданное чудо, спешите видеть!) - Я вижу ты доволен, и не без моего участия... - тот никак не реагирует, но ведь все слышит, а это главное. - Правила этикета ведь не позволят тебе оставить меня без благодарности?
Люциус поднимает голову, он искренне изумлен, словно обнаружил гостя в своем кресле только сейчас.
- Подойди ближе, мой милый друг - Фенрир расставляет ноги пошире. У него стоит. Исследование глубин аристократического организма оказалось не только увлекательным, но и весьма возбуждающим. Малфой секунду раздумывает: вставать, или нет, потом медленно ползет, не сводя настороженного серого взгляда с оборотня. - Отсоси мне, Люциус, и будешь штаны расстегивать - член не поцарапай.
Он все так же медленно, но не сказать что нехотя, высвобождает одну пуговицу за другой. Опускает руки. - Давай, не останавливайся, - Фенрир швыряет окурок в камин и закуривает новую сигарету, сквозь дым Малфой ему нравится еще больше. Блондинчик нервно сглатывает: наверное ни разу ни у кого не брал в рот. По крайней мере Грейбек еще ни разу такой милости не удостаивался, а молодые любовники тем более. Это как пить дать... Наконец, начинает облизывать.
- Мерлин тебя дери, Люц, ты же не у Фортескью мороженым лакомишься, или тебе помочь? – тот, с перепугу видимо, выцарапывает из глубин памяти – как оно, когда тебе делают минет, и воплощает воспоминания в жизнь. Неумело, но очень старательно. Глаза зажмурил, одной рукой вцепился в член, второй в обтянутое кожей бедро. Фенрир выпускает ему в серебристую макушку струю дыма: все таки в поздних визитах и правильном поведении есть своя прелесть:
- Быстрее, Малфой, я так до утра не кончу.
Наконец тому удается найти нужный ритм: скорая разрядка, как яркая вспышка. Оргазм спокойный и правильный, хоть в книжках описывай: крышу не сорвало, Люц спермой не захлебнулся. Грейбек выдохнул удовольствие с табачным дымом и прикрыл глаза.
Посидев для порядка, Фенрир встает, подтягивает штаны, закуривает очередную сигаретку. Малфой так и стоит на коленях, глядя в пол.
- Ну что, – Грейбек садится рядом на корточки. – Друзья? – Тот поворачивает голову, серые глаза совершенно безразличные, еще и губа разбита. – Отличный из животного любовник, правда? Еще повторим, – Фенрир выпускает дым ему в лицо. – Ну, привет семье, – и уходит. Сегодня, да и завтра на охоту ему идти незачем. Хоть никого и не убил, но на душе спокойно. Только жалеет, что не сделал это раньше, а мучился неразделенными чувствами, как паршивый девственник.
Лорд снова в ударе: сидит во главе стола, вещает. Змея лежит у него под ногами, все смотрят ему в рот. Беллатриса просто-таки пожирает его взглядом. Горячая штучка – эта Беллатриса, убивает со страстью, с такой же страстью занимается, стоп, занималась сексом. Теперь ей этого не надо. Хватает страстных взглядов на Волдеморта. Люциус тоже внимает, но время от времени украдкой посматривает на Фенрира. Тот развалился в кресле, вроде как дремлет, но потом поднимает густые ресницы и, сталкиваясь взглядом с Люциусом, едва заметно улыбается. Малфой бледнеет и отворачивается. Ему стыдно признаться даже самому себе, что он не слушает Лорда. Ему все равно, что там будет с мальчишкой Поттером. Скоро собрание закончится, и он сможет ускользнуть с оборотнем в одну из нежилых комнат в северном крыле. Люциусу кажется, что все за столом знают о его постыдной связи с презираемым Грейбеком. Ведь эту тварь Лорд держит на коротком поводке исключительно из-за его звериной и беспощадной натуры. Вечно посылает на самые опасные задания, словно хочет избавиться от него чужими руками. «Если это случится, мне будет одиноко», тоскливо думает Малфой и прикрывает манжетами синяки на запястьях. Не успевают они сходить, как Грейбек ставит новые.
|
- участник сейчас на форуме
