ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 13.09.08 20:05. Заголовок: "Blood And Fire", Cluegirl, перевод, HP/SS, NC-17, для Зеркало, закончен
Кровь и пламя (Blood And Fire) Автор: Cluegirl Переводчик: Eonen Бета: Resurrection Разрешение на перевод: есть Пейринг: Snape/Harry Рейтинг: NC-17 Краткое содержание: После гибели Дамблдора и Вольдеморта Северус Снейп вынужден уживаться с новым хозяином – Гарри Поттером. Слов: ~30,000
Отправлено: 13.10.08 18:46. Заголовок: ~*~*~*~ ~* Главный ш..
~*~*~*~ ~* Главный штаб аврората *~
Если Шаклболт и удивился, когда Северус вошел в его кабинет, главе аврората неплохо удалось это скрыть. Он даже разжился кошмарным чаем и неожиданно вкусным печеньем, и Северус без стеснения принял угощение. Он не преминул заметить, впрочем, что, выслушав озвученное им предложение, Шаклболт не стал вызывать помощника, дабы тот принес из архивов якобы засекреченное досье Северуса. Бумаги уже лежали в одном из ящиков его стола.
- Не уверен, что это мудро, - усомнился аврор, когда Северус изложил свою идею.
Тот не собирался сдаваться:
- Чушь. Такая стратегия идеальна, и тебе это хорошо известно. Раньше ты никогда не стеснялся использовать мои связи, Шаклболт.
- У Дамблд... у Ордена феникса была другая игра, Снейп. Ты ведь в курсе, - скорее задумчиво, чем отрицательно, покачал головой Шаклболт. – О твоем помиловании трезвонили на каждом углу. Те Пожиратели, что еще не попались в наши сети, не могли пропустить такую новость. Не думаешь же ты, что они начнут изливать перед тобой душу или поверят, что теперь, когда Поттер публично обьявил тебя давнишним представителем Ордена, ты с ними заодно?
- Тебе нужно, чтобы я нашел их, а не завлек лживыми уговорами, - Северус с трудом удержался, чтобы не повысить голос. – Тебе нужно узнать, как они рассуждают, что за места считают безопасными, какими вкусами и привычками обладают, - он махнул рукой на стену позади стола, откуда, заклейменные кнопками, с десяток знакомых лиц бросали на него сердитые взгляды. – Поверь, Шаклболт, я отнюдь не планирую лично становиться на пути беглых приспешников Темного Лорда.
- Тогда зачем тебе это? – воскликнул тот, глядя ровно и искренне и не тая подозрений. – Сиди себе дома, вари для новой лавочки Слагхорна зелья под псевдонимом, ешь то, что готовит нанятый Поттером эльф, и не марай руки. Слишком многим – и с нашей стороны, и с чужой –не терпится вновь увидеть тебя в деле.
Северус гневно взглянул на него, никак не комментируя подразумевающееся речью Шаклболта признание, что за ним установлена слежка.
- Когда это меня интересовало то, чего хочется другим, господин аврор?
После недолгой паузы Кингсли со смешком отвел глаза.
- Уговорил. И все же это значит, что я отдаю в твое распоряжение свою лучшую команду, а ситуация тут деликатная. Отсутствие необходимой информации запросто погубит моих ребят; и, к слову сказать, ты достаточно умен, чтобы провернуть такое, не возбуждая подозрений. Поэтому, если хочешь заручиться моим доверием, Снейп, предложи мне что-нибудь еще.
Самым странным было то, что Северус почти согласился. Он едва не признался, что хочет заслужить прощение, купленное для него популярностью Поттера, что после шестнадцати лет, которые он провел, проклиная глупость детей и мечтая стать хозяином самому себе, теперь он ненавидел собственное общество, а тихий взмах совиных крыльев угнетал так же, как шныряние проклятого эльфа. Он чуть не рассказал, что не смеет искать себе подобных ни для товарищеских бесед, ни ради утоления простых, плотских нужд из боязни, что алый вихрь снова подхватит его со смертного одра и швырнет на порог Гарри-чертова-Поттера. Он почти поведал, что мечтает о тихой, полноценной жизни вместо милостыни, отстегнутой ему Поттером от чрезмерной порядочности.
Вместо этого он бросил взгляд на фото то кричащей, то обиженно дующейся Беллатрикс Лестранг. Та в жизни не спросила бы, отчего он присоединился к ее гонителям. Узнав, кто был виновником ее поражения, она не теряла бы времени на расспросы.
На этом Северус поднялся, быстрыми движениями расправил мантию и покинул кабинет Шаклболта.
Предложение было сделано, и оба знали, что Северус не станет ни объяснять причины своих поступков, ни повторять дважды. Шаклболт даже не предпринял попытки его остановить.
~*~*~*~
На следующее утро от Гарри Поттера пришло письмо. Северус сжег его, не вскрывая, и велел полярной сове не возвращаться.
Четырьмя днями позже прибыло послание от Гермионы Грейнджер. В нем говорилось лишь: «Он действительно хочет видеть вас, сэр. Пожалуйста, приходите». Северус сжег и его. Потом, передумав, ответил советом – если Поттеру одиноко, пусть заведет себе книзла.
Через неделю в Тупик ткача прибыла сова от аврора Шаклболта; доставленная ею записка приглашала Северуса как можно скорее поговорить с оперативной группой по захвату Пожирателей Смерти из отдела профилирования.
На это Северус написал одно-единственное слово: «Когда?»
Явившись на эту встречу, он до глубокой ночи проработал с командой профессионалов, а домой вернулся... в сопровождении эскорта авроров. Шаклболт ясно дал понять, что к нему обратятся снова, если предоставленная информация подтвердится. Северус хлопнул дверью у главы аврората перед носом.
В ту ночь от Поттера прилетела очередная сова. Северус снова спалил письмо, не читая. Сова клюнула его за палец и улетела прочь, а он послал вдогонку заклинание, выкрасив ее белое оперение в зеленый цвет.
Он вернулся в группу захвата две недели спустя, получив официальный вызов, и заключил договор, по которому кооперация с властями регистрировалась в государственном архиве тотчас после окончания судебных процессов над Пожирателями, пойманными с его помощью. Если присутствующие при переговорах авроры и вскинули брови от недоумения, тем не менее, они восприняли это как признак твердости намерений Северуса, и теперь прислушивались к его словам с бóльшим вниманием.
Письма от Поттера продолжали прибывать еще месяца два. Сначала Северус жег их, но в итоге нацарапал «Заведи кошку!» на очередном конверте, прежде чем вернуть его отправителю. После этого послания стали приходить гораздо реже, но Северус не преминул отметить новый комплект защитных чар вокруг своего дома в Тупике ткача, а также то, что ни одному из опробованных им заклинаний не хватило силы пробить эту защиту. Он также обратил внимание, что кожа покрытой шрамами левой руки зудела всякий раз, когда он пересекал барьер чар, входя или покидая свои владения.
Взломы и кражи его имущества прекратились.
Ровно через три месяца после его ухода из Годриковой пустоши в лавке травника к Северусу подошел Джордж Уизли. Молодой человек выглядел угнетенным, но вел себя вежливо и, явно стараясь не поддаться искушению нагрубить в ответ на язвительность, пригласил Северуса пообедать в «Дырявом котле».
- Как я понимаю, нам стоит поговорить, - пояснил он, и Северус, у которого до назначенной Слагхорну встречи оставался целый час, заинтересовался, чем именно шантажируют Уизли его брат и Грейнджер, чтобы заставить подойти к нему среди бела дня.
Пока они шли к таверне, на лицах прохожих в Косом переулке отражались изумление, любопытство, задумчивость, даже неодобрение, но Северус с удивлением отметил, что открытой неприязни в них не было. Пожалуй, в том, что близнецы Уизли носили репутацию безобидных клоунов, охотников повеселиться, все же нашлись некоторые преимущества. В любом случае, он всю дорогу не выпускал из рук палочку.
- Говорят, вы сотрудничаете с аврорами, - заметил Уизли, когда их усадили за столик. Северус невозутимо взглянул на него. Не может же этот болван быть настолько безмозглым! Но нет, он продолжал тянуть Северуса за язык. – Ну, то есть Перси так сказал в воскресенье. Мол, нам с Фредом придется поварить кой-чего для старика Слагги, потому что вы в последнее время слишком заняты, а Рон у него и спрашивает...
- Как здоровье вашей сестры, мистер Уизли? – прервал его болтовню Северус, дабы не позволить идиоту выболтать все тайны, за владение которыми тот вполне мог поплатиться жизнью.
- Вот что, - нахмурился Уизли, - я всего лишь пытаюсь быть вежливым. Не обязательно...
- Не упоминалось ли в газетах, что она отправляется в путешествие? – прорычал Северус, исподлобья осматривая людей, сидящих за соседними столиками и в большинстве своем не скрывающих интереса к их беседе. – Врачевать разбитое сердце поездкой на континент?
Уизли проследил за его взглядом и, увидев, сколько у них зрителей, изумленно вытаращился.
- В Африку, - закашлялся он миг спустя, смекнув – не без неудовольствия – куда ведет разговор. – В Фиванский университет. Ее приняли, начиная с зимнего семестра. Будет изучать ликвидацию проклятий.
- М-м, - усмехнулся Северус, пока Том ставил на стол две кружки горького пива и две одинаковые тарелки с тушеным мясом. Заказывать на обед что-либо иное не имело смысла – кухня в «Дырявом котле» открывалась не раньше пяти. Зато все жаркое тушилось в одном казане, а это делало трапезу более безопасной, чем большинство вариантов, из которых Северус мог выбрать ужин. – Пожалуй, это даже предсказуемо: ведь еще в школе ее летучемышиный сглаз не шел ни в какое сравнение со способностями в зельеварении.
Он действительно считал это адекватным предложением перемирия. Даже воздержался от высказываний о том, что теперь, прекратив шагать по стопам матери, глупая девчонка вполне сможет обрести истинное счастье в будущем, где ей не грозит роль племенной кобылы, но Уизли все равно гневно прищурился. Служанка принесла хлебную корзинку, которую Северус локтем отодвинул к краю стола, чтобы ее труднее было достать.
- Гарри оплачивает ее учебу, - сообщил Уизли, опуская ложку, и потянулся за хлебом. – Слыхали? – Северус решил не говорить, что ему нет до этого дела, и лишь покачал головой, нащупывая безоар в кармане – на случай, если дурачок начнет синеть. – Все четыре года, - жуя и не обращая на его маневры внимания, продолжал тот. – Учебники, проживание и питание.
Северус отведал жаркого и стал ждать, когда в повествовании обнаружится смысл.
Переждав длинную неловкую паузу, Уизли вздохнул и перешел к главному:
- Послушайте, мы в курсе, что вы ее никогда не любили. Так, как над Гарри, не издевались, но и планов своих не таили – в последний год учебы вы их и близко друг к другу не подпускали. То, что Гарри сейчас ее благоустраивает – она это заслужила. Вы опозорили ее доброе имя, и она имеет право злиться.
Северус открыл было рот, но Уизли поднял ладонь, не давая ему ответить:
- Вы не слышали, как о ней говорили, Снейп. В газетах, в этих дурацких журналах... «невеста со стажем», и это еще то, что повежливее. Они разве что шлюхой ее не называли, а все потому, что Гарри не хотел жениться, пока не достроит свой дом. «Разменным медяком» звали, хоть и знали прекрасно, что он ни с кем, кроме нее, не встречается. А когда репортеры предлагают ей высказаться, их интересуют только подробности о сексе. Знаете, эти ублюдки даже напечатали, что единственная причина, по которой они решили зарегистрировать брак - беременность!
Северус изумленно уставился на него.
- Она беременна?
Вопрос был резонным, если принять во внимание внезапное решение девчонки доучиться за границей, но Уизли все равно окинул его желчным взглядом.
- Суть в том, что это ее личное дело, - он вновь взялся за ложку. – Только и ваше, пожалуй, тоже, раз уж вы встали между ними, так что нет, не беременная она. Но и это не все: во время регистрации открылось, что Гарри нипочем не смог бы сделать ей ребенка – из-за той, другой связи... с вами.
Северус закатил глаза, но Уизли не дал ему шанса ответить:
- Вы их рассорили, Снейп – хотели вы того или нет. Нет, я вас не виню, просто думаю, что моей бедной сестренке можно ведь и посочувствовать.
Прошло немало времени, прежде чем сводящая горло ярость позволила Северусу заговорить, но это удушливое негодование прояснило его мысли, заставило сосредоточиться и опустить левую руку – ладонью кверху – на стол. Колючее остриё молнии, метки Поттера, гневным росчерком спускалось к запястью, и Северус с немалым удовлетворением наблюдал за тем, как наглец Уизли тщетно силится отвести от нее глаза.
- Сочувствие мне не так-то легко дается... – сквозь зубы проговорил Северус, но остаток колкости потонул в резком ударе, сотрясшем его стул, и потоке пива, окатившем плечо и колени.
- Споткнулся, - без тени сожаления прозвучало над головой, а сказавший это высыпал на стол горсть кнатов и развернулся к двери.
- Эй, ты! – позвал из-за стойки Том. – А убирать это кто будет?
- А вот ему поручите, - отозвался мужчина, нахлобучив на затылок кепку перед тем, как выйти под дождь. – Таким, как он, не привыкать – вечно подтирают за магами посильнее.
- Скотина! - захлебнулся Уизли и потянулся за мантией, словно намеревался пуститься в догонку. Северус лишь вздохнул, очищая одежду заклинанием.
- Оставьте, Уизли. И не такое случалось, да и пролитые на меня субстанции бывали куда омерзительнее.
Рыжее недоразумение вытаращилось на него – Северус видел, что тот пытается осмыслить, почему гроза Слизерина, которому ничего не стоило снять сотню баллов за малейшую провинность, превратился в человека, безмятежно игнорирующего оскорбления такого масштаба. Впрочем, нужно ли удивляться: вряд ли гриффиндорцам знакомы битвы, вступать в которые не следует.
- Прав был Гарри, - выдавил Джордж наконец, вновь принимаясь за еду. – Вы действительно изменились.
Нахмурившись, Северус доел жаркое.
- Поттер не знает меня, Уизли, а вы – тем более.
- Думаю, Гарри знает вас лучше, чем вы когда-либо признаете, - возразил Уизли. – Между прочим, он и вправду хочет, чтобы вы вернулись. Просто побеседовать, поужинать с ним. Он беспокоится о вас... – оглядевшись, Уизли вполголоса продолжил, - о планах, которые вы строите. Говорит, что это небезопасно, что он боится, как бы с вами не случилось чего худого. Мы считаем – Рон, Гермиона и я, - мы считаем, вам не мешает с ним поговорить. Вы нужны ему, Снейп, да и он вам, похоже, не меньше.
Северус выпустил ложку, и та со звоном упала в пустую тарелку.
- Скажите-ка, мистер Уизли, как ваша семья уживается с мыслью об отношениях, в которых столь отважно состоите вы, мисс Грейнджер и ваш братец? – наглец сперва побледнел, затем покраснел, и Северус с напускной веселостью добавил: - Привыкли уже? Смею предположить, что родители в неописуемом восторге от вашего пребывания под одной крышей здесь, в Лондоне, где, в отличие от тесной Норы, вы не мозолите им глаза; только вот интересно, что чувствует сейчас покинутый вами близнец?
- Да какое вам до этого... – с лица Джорджа вновь исчезли краски.
- Как занимательно нынче проходят, должно быть, воскресные обеды в Норе, - не унимаясь, рассуждал Северус, - когда родные что есть силы стараются демонстрировать одобрение вашей заботы об убогих, в тоже время в душе сетуя на ваше... – Северус саркастично изогнул губы, - ...нежелание блюсти традиции.
- Снейп... – прорычал Уизли.
- Впрочем, могло бы быть и хуже – вы ведь заполучили не одного, а двух героев войны, - отодвинув тарелку, Северус вытер губы линялой салфеткой. – Ответьте мне, Джордж Уизли: как вы справляетесь с тяжким бременем известности?
- Меня, по крайней мере, еще никто не пытался вздернуть в Косом переулке, - сквозь зубы огрызнулся тот.
Впечатленный если не формой, то содержанием этой фразы, Северус нехотя кивнул.
- Дайте время. Не сомневаюсь, это еще придет им в голову, - ответил он, делая большой глоток эля. Поужинать в компании – а значит, убедиться в том, что предложенные пабом еда и питье безопасны – удавалось нечасто. Северус отнюдь не собирался упускать такой шанс. – Расскажете потом, чем все закончится?
С мгновение Уизли смотрел на него, как на безумного, потом отрывисто расхохотался.
- Ну и чудной же вы тип, - покачал головой он, потянувшись мимо рассыпанной мелочи за счетом. – На ненависть целого мира вам плевать, а дать кому-нибудь вас полюбить - словно нож острый!
В самом деле, отвечать ему было проще пареной репы.
- Дать себя полюбить, мистер Уизли? - Северус отодвинул стул и потянулся за мантией. - По мне, так куда легче просто дать.
Закатив глаза, Уизли снова рассмеялся и бросил в него монеткой со стола.
Та стукнула Северуса прямо в грудь.
Тут-то портключ и сработал.
Выражение ужаса на лице Джорджа Уизли было последним, что видел Северус, прежде чем бар исчез в тошнотворном рывке, а сам он провалился во тьму.
~*~*~*~ Поместье Лестрангов
- Ты ж вроде говорил, Поттер станет его искать, - плывя в дымке болевого шока и изо всех сил стараясь не потерять сознание, Северус судорожно мотнул головой и попытался прислушаться к словам, едва различимым поверх сопения над ухом.
- Всегда ищет, - прохрипели в ответ. Северус уловил запах табачного дыма. – Почитай рапорты: стоит его личному убийце вляпаться в неприятности, и Поттер тут как тут – сразу всюду нос сует.
«Не Пожиратели Смерти», - он понял это с самого начала, несмотря на маски и балахоны: Пожиратели мучили бы его Круциатусом, а не ножами, кнутами, ожогами и насилием... Но, скорее всего, они убили бы его сразу. Пожиратели вели бы себя умнее.
- Ага, а потом наших винят в том, что он схлопотал по заслугам, - раздался звук плевка. Комок слюны шлепнулся на щеку Северуса, вызвав звонкое «Эй!» у пыхтящего меж его ног мужчины. – Заслонная кляча, вот он кто. Ты знай поддерживай защитные чары, слышишь?
«Заложник, - при этой мысли Северусу с трудом удалось сдержать дрожь. - Или, вероятнее всего, козел отпущения». Тот, что хрипел сверху, безжалостно ворвался в него еще раз, два и кончил со стоном. После первой пары часов подобных измывательств боль уже не ощущалась; Северус лишь отметил исчезновение тяжести, когда тот выдернул член. Внутренности свело судорогой в приступе тошноты. Северус подавил ее и стал вслушиваться дальше.
- Не явится он, - снова заговорил первый. Северус самую малость приоткрыл глаза: толстый, высокий и короткий сгрудились у стола. Оказывается, тот, которой сейчас кончил - левша. Следом пойдет глупый, но лишь в том случае, если заподозрит, что он очнулся. Два изнурительных дня, и их поступки обрели предсказуемость.
- Он вмешивается, когда дело уже сделано, - продолжил толстый, ножом вычищая грязь из-под ногтей правой руки. Северус видел клочок лоснящейся кожи, приставшей к лезвию. – Рыбаку всегда плевать, подохнет его червяк или нет.
- Бессердечная дрянь. Такой же как все, даром что красавчик, - тонкий голос был полон истинно женской горечи. Коротышка. Она стянула капюшон, и туман в голове Северуса пронзило острие страха. Перед ним открывают лица – значит, не боятся свидетельских показаний. Теперь ему предстоит лишь гибель от их рук или удар молнии – смотря что случится быстрее. – Недаром говорят: темного лорда темным лордом вышибают, - морща хорошенькое личико, добавила женщина. – И у него еще хватает наглости осуждать нас!
«Дура, – захотелось рассмеяться Северусу, - Поттер судит каждого, у него к этому настоящий талант!» - и все же, ожидая своего часа, он не подал виду, что пришел в сознание. Палочка его была утеряна безвозвратно – сломана и сожжена у него на глазах; вслед за ней ему перебили лодыжки, чтобы не вздумал сбежать. На кандалах отчетливо виднелись руны темных чар, гасящих волшебство; такой же символ похитители вырезали у него на груди. Северус чувствовал их удушливую тяжесть, словно самую душу его опутали километры мокрой шести. Он припомнил, что именно тонкие пальчики женщины держали впивающийся в кожу нож, и спросил себя – уж не была ли она среди тех, кто видел, как алая молния Поттера выхватила его из петли в тот, первый раз, посреди Косого переулка?
- Ну, когда этого клоуна завтра найдут пришпиленным к двери министерства, вряд ли ему будет плевать, - высокий последовал примеру женщины и швырнул на пол маску; фарфор с громким звоном разлетелся вдребезги. Северус зажмурил глаза и выровнял дыхание, когда мужчина обернулся, топча каблуками осколки. Приблизившись, тот навис над столом. – Да уж, - помолчав, добавил он. – Так и сделаем. Дарби, давай топор, - рявкнул он, оглядываясь через плечо. – Отправим ту руку, на которой метка, главному редактору «Пророка»!
Стало быть, не заложник. Северус примерно представлял нанесенный ему урон: ушибы уже успели потемнеть, сломанные ноги уродливо распухли. Ему не задавали вопросов во время пыток – выбранных, с холодком в груди осознал он, скорее за то, что они оставляли наиболее эффектные следы, нежели причиняли максимум боли. Нет, не заложник, не подставное лицо, да и не пленник, в сущности.
Он – их послание.
По лицу наотмашь хлестнули ладонью, и мысли Северуса разлетелись, будто птицы. Проморгавшись, он встретился с холодным взглядом синих глаз, который не затронула играющая на губах мучителя ухмылка. Высокий схватил его за челку, вынуждая поднять голову со стола, сомкнул что-то ледяное и звенящее вокруг шеи и резко выпустил – так, что от удара о дерево искры заплясали под веками.
- Все это, конечно, чертовски весело, профессор Снейп, но вам пора, - непосредственно к нему обращались впервые за два дня. И он все понял – осознание прожгло его гневом, оставляя позади, на пепелище, лишь ненависть и горечь. Черта с два у него получится перетерпеть. Он был приговорен с самого начала, а пыткам подвергался ради впечатления, которое труп должен будет произвести на тех, кто его найдет. Всю его жизнь – все жертвы, ошибки, победы и поражения – суммирует обрывок пергамента, где они нацарапают свой пасквиль. Ничего больше.
Когда один из людей с силой потянул его за левую руку, магия, стреноженная чарами, заметалась, не в силах вырваться. Высокий замахнулся сверкающей сталью. На его палочке не обнаружат режущего заклятия. А может, темные чары мешают и ему? Ноги Северусу не связывали. Лодыжки были сломаны, но колени остались невредимы.
Другого шанса могло не представиться.
Топор ухнул вниз; Севкрус резко перекатился набок и, с силой всадив колено в бок высокому, с удовлетворением услыхал хруст ломающихся от удара ребер. Раздался исполненный боли рев, резкий, будто вой баньши. Слабый свет померк в пульсирующих разводах красного. Крики отдалились. Воздух с хрипом проникал в горло, гудя, как осиное гнездо, как слепая, кровожадная ярость, отрывая его плечи от изрезанного, липкого дерева и заполняя все существо болью и бешенством.
Чары не поддавались. Гнев нарастал.
Кто-то навалился сбоку, вышибив из него дух, и попытался удержать. Кто-то другой поймал его ноги. Вот тогда, в сияющей вспышке чистейшей, раскаленной ненависти, Северус и почувствовал, что его терпение иссякло. Он рванулся вперед и лбом разбил носик хорошенькой женщины. Та взвыла, покачнулась и опрокинулась навзничь, забрызгав покатый потолок алым.
Высокий, окровавленный и задыхающийся, придавил его к столу, сжав грязные пальцы у Северуса на шее, чтобы туже затянуть на ней цепь. Новый грохот сопроводился очередным криком. Под рухнувшим слева телом переломилось дерево; зазвенел металл, прыгая по камням. В дверях завозилось что-то огромное, грузное, а проклятье все боролось, отвоевывая свою жертву.
Цепи держались, глубоко впиваясь в горло и запяcтья. Он боролся, как только мог, боролся с душащими чарами, с чертовым проклятьем. Время распалось на редкие биения сердца; под потолком сверкали красные молнии. Кверху поднимались клубы дыма и пыли. В залитой кровью руке блеснула сталь. Удар. Боль. Дрожь. Полные злобы синие глаза на перекошенном лице; глаза, которые наконец-то видели только его. Презирали только его. Боялись только его.
Да!
Собрав последние силы, Северус приподнялся, широко раскрыв рот, и впился зубами в горло державшего его мужчины. Жаркая струя крови брызнула ему на лицо, полилась по голой груди. Молнии грохотали, хлестко рассекая мрак ночи. Высокий бился, царапая его сведенными пальцами, пока не иссяк. Чернота выгрызала щедрые ломти из открывающейся глазам картины. На зубах хрустели и лопались жилы.
Где-то рушились камни. Между раскатами грома прозвучал разъяренный клич Поттера. В свете выпущенного его палочкой заклинания, в снопе поднявшихся искр тело над Северусом обмякло. Еле дыша, он презрительно сплюнул ему вслед, словно в груду мусора.
Губы сразу начали мерзнуть.
Шум не утихал, но теперь он был не громче ударов сердца. Точно мешок с костями, Северус скатился со стола прямо на руки Поттеру, а оттуда – на пол. На горло легли пальцы, скользнули по окровавленной цепи, и звезды в глазах померкли.
- ...пытаюсь... Господи, почему же она не... Это все чары, черт подери. Погоди-ка, - рывок, и Поттер уже где-то под ним, роется в поисках своей палочки.
- Сними ее... - и это - его голос? Сломленный шепот, и только.
Прикосновение палочки – как нож по маслу, как ледяной вихрь по запекшимся губам, - и магия, наконец, вырвалась из плена. Северус выгнулся ей навстречу, дрожа и не в силах издать ни звука. Поттер удерживал его, баюкая и нашептывая что-то, пока спазм не утих.
- Сними ее, - снова просипел Северус. Мантия Поттера накрывала его плечо и пахла сливочным пивом и полиролью, кровью и долгими часами треволнений.
- Уже снял! Цепь. Не могу только, - мальчишка осекся; на его щеке плясали неровные отблески пламени. – У тебя на груди. Не могу залечить сам. Придется отнести тебя в гос...
Северус потянулся к его горлу. Пустая угроза – едва хватило сил донести ладонь, не говоря уже о том, чтобы сжать, - но бессвязные объяснения на этом прервались. Он сунул Поттеру под нос левую руку, покрытую ранами, кровью, синяками и метками, и прорычал:
- Сними! Ее!
Пальцами он ощутил, как горло Поттера сжалось.
- Они убили бы тебя, Севе...
- СНИМИ ЕЕ! – крик перешел в хрип, в груди словно что-то оборвалось.
Поттер смотрел на него; тени скрывали его глаза, но Северус и так знал, что в них таилось: жалость, ужас, раскаяние, беспокойство. Что-то безымянное и страшное зашевелилось под окровавленным ноющим символом, вырезанном у Северуса на груди – что-то острое, колючее и злое, заставляющее хватать ртом воздух и бессильно мазать костяшками пальцев по щеке Поттера.
Но он был слаб, и дрожащие руки не повиновались ему. Ненависть больше не подпитывала ярость. Поттер поймал его ладонь после первого же удара, осторожно отнял вторую от шеи и потеснее прижал изломанное тело к себе. Северус стал было отбиваться, негодуя на собственную немощь и задыхаясь, но Поттер лишь обнимал его крепче, обхватывал лебедиными крыльями, стальными обручами приковывая его к своему стремительно бьющемуся сердцу.
- Я не могу, - слова коснулись исцарапанного, грязного виска Северуса. Он почувствовал их до того, как услышать. – Не могу. Прости.
~*~*~*~ Годрикова пустошь
Северус гневно разглядывал думосбор, водруженный на столик у кровати. Думосбор пялился на него в ответ – неотступно, нагло, ожидающе. Рядом лежала чья-то палочка, возле нее ютилась бутылочка того самого зелья, которое он с лета готовил для Грейнджер.
Он слышал, как наемная сиделка тихо спорит с Поттером в коридоре: скрытое участие и вежливые интонации противоречили монотонной непреклонности его слов. Северус не стал вникать в суть диспута. Поттер все равно выиграет. Он всегда выигрывает. С этим болваном просто не умеют спорить – не умеют, поглядев в эти зеленые глаза, наполненные отчаянной искренностью, найти в себе силы кольнуть его толстую гриффиндорскую шкуру и выдавить на поверхность алую каплю правды.
Вместо этого он смотрел на думосбор. Сталкиваться с ним Северусу было не впервой: Помфри умоляла воспользоваться чертовой копилкой всякий раз, когда он приползал обратно в Хогвартс, дрожа от шока, потери крови и беспомощности после очередного вердикта, вынесенного Темным Лордом или его приспешниками. «Просто сложи воспоминания в горшок, чтобы не мешали мне работать! - постоянно упрашивала она. – Ты ведь не больше моего любишь тратить время, а я не желаю одновременно бороться с недугом, упрямством и твоей проклятой памятью!»
Но он никогда не выполнял ее просьб. На то были десятки причин, износившихся, затертых от частых повторений: легилименция Темного Лорда и незаменимость воспоминаний, отсутствия которых тот бы не оценил; риск взлома защитных чар и вероятность, что выведанное Снейпом может быть украдено с целью использования против него в суде; странная пустота в голове - там, где кусочков памяти не хватало; банальные факты, в которые превращался его опыт, и ощущение, будто он где-то читал о случившемся, а не пережил его.
Но настоящая причина – та, о которой он не говорил ни одной живой душе – заключалась в том, что эти воспоминания были необходимы Снейпу. Нельзя забывать, как болят свежие, кровоточащие раны; ужасы прожитого прибавляли решимости, а также уверенности в том, что он поступает правильно. Он не смел растаться с этими мыслями из страха, что потом не сможет заставить себя восстановить их, и потеряет всякую связь с тем, ради чего борется.
- ...сказал, что не хочет, и не заставляйте, - приоткрыв дверь, Поттер бросил через плечо: - Его и так уже лишили магии на время лечения. Как вы можете требовать чего-то еще?
- Но если он хочет, чтобы выздоровление...
- Ну, раз он не против потерпеть, вы тоже потерпите. За то я вам и плачý, - снова перебил медсестру Поттер, входя в комнату, и захлопнул дверь как раз в тот момент, когда женщина собиралась ответить.
Прошлепав по полу, он остановился у самой кровати, но Северус никак не отреагировал на его присутствие. Ни взглядом, ни словом – даже спящим не притворился. Миг спустя Поттер осторожно присел у бедра Северуса, держась подальше от пары подушек, приподнимающих покрывало над сломанными лодыжками.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
- Ни черта я не чувствую, - прохрипел Северус, заново возненавидев то, что осталось от его голоса.
Гримаса Поттера дала понять, что в этом он с ним согласен.
- Все из-за зелий. Вайолет говорит, это только до тех пор, пока...
- ...она не превратит меня в сквиба. Чья это палочка?
- Замена. Пару раз попользуешься, и распадется – так она сказала. Я не смог... – Поттер опустил глаза, теребя край бархатного балдахина. – Я не нашел твою. Пока. Но я найду, я...
- Не найдешь.
- Я... А, - Северус зажмурился, враз теряя из виду спальню, Поттера, его лицо, исполненное ужаса. – Я... Мы купим... – речь затихла, оборванная кашлем. – Господи. Прости. Мне так жаль.
Долгое время стояла тишина, затем Поттер начал снова:
- Кингсли хочет с тобой поговорить. Я сказал, что думосбора он не получит... то есть, если ты захочешь им воспользоваться. Смысла все равно нет. Те двое, которых они взяли, выдали двоих, что успели скрыться; улик на месте преступления достаточно, им вовсе не обязательно...
- Да.
- Что?
- Шаклболт, - Северус потянулся за палочкой, завозился, заскреб распухшими пальцами, но все же ухватил ее прежде, чем Поттер успел предложить свою помощь. Думосбор, впрочем, все равно был для него слишком тяжел.
- Ты ведь не обязан, - заметил Поттер, хоть и придвинул серебряную посудину к постели. – Я знаю, ты не...
- Так и есть, - перебил он, бережно прижимая кончик палочки к виску. – Должен. Шаклболт. Тут?
- Нет. Я сказал, что до завтра его не позову. Вайолет хочет, чтобы сегодня ты поспал. Все эти порезы... пока они не зарастут, будет очень больно, - Северус сдержался, чтобы не коснуться перебинтованной груди, зная, что зуд существует лишь в его воображении, а покрытая засохшей коростой руна не может беспокоить под наздором лечебного зелья.
- Пусть, - проговорил Северус. – Завтра. Теперь уйди.
Ответом послужило безмолвие. Украдкой взглянув на Поттера, он увидел смотрящие в никуда знаменитые зеленые глаза. На скуле мальчишки играл желвак, прядь легких, как пух, волос упала на щеку. Рука его, еще измазанная пеплом, пылью и кровью, на миг замерла над коленом Северуса; пальцы чуть дрожали, не касаясь одеяла. Потом Поттер стиснул руку в кулак и бессильно уронил его.
- Ладно, - сказал он. – Я пришлю Вайолет, когда ты закончишь.
~*~*~*~
Той ночью ему ничего не снилось.
На следующий день кожа стала почти как новенькая - розовая и, разумеется, еще чувствительная. Она была исполосована старыми, нажитыми за его неразумно истраченную юность рубцами, но новых к ним не прибавилось. Иероглиф еще проглядывал на груди, хотя колдомедик и заверила его, что он потускнеет уже через месяц. Даже раньше, если подставить тело солнцу.
Северус не собирался выводить ее из этого заблуждения. И ему было все равно. Перестав препятствовать магии, руна станет не более чем еще одним шрамом. Оставить неизгладимый след в его памяти ей вряд ли удастся.
Около полудня явился Шаклболт, пыша безмолвной праведной яростью. О думосборе, что стоял под кроватью, он не упомянул, а Северус не думал предлагать.
- Джорджа Уизли расспросил? - поинтересовался он, когда аврор сунулся со своими бестактными домыслами.
- Конечно, - отозвался Шаклболт. – Он-то и сообщил нам о похищении. Я тут же записал его показания.
- Тогда тебе известно, с чего все началось. С колдомедичкой говорил? – ответом послужил кивок. – Значит, знаешь, что произошло. С Поттером пообщался?
Вздохнув, Шаклболт отложил перо.
- Нет еще. Отыщу его, когда выйду отсюда.
- Он расскажет, как все завершилось. Или об этом поведают те, кого вы поймали. От меня тебе больше ничего не нужно.
- Снейп... – чернокожий мужчина сдавил пальцами переносицу. – Показаний второстепенных очевидцев недостаточно, чтобы вынести приговор. Особенно когда обвиняемые – авроры.
- И ты полагаешь, воспоминание из думосбора известного окклюмента в этом поможет?
- Нет, но ты мог бы...
- Нет. Даже ты не настолько глуп, чтобы предлагать мне отвечать на вопросы Уизенгамота под веритасерумом! – голос Северуса грозно зазвенел и сорвался. Сиделка раздраженно сунула голову в комнату, но на нее не обратили внимания.
- Мы считаем, что грязную работу выполняли не только те четверо, - помолчав, произнес Шаклболт. – Кто-то из оперативной группы Пожирателей должен быть в курсе. Никто другой не знал о твоем сотрудничестве с...
- В таком случае стоит позвать легилимента, чтобы прочесал ваше здание, - заметил Северус, отворачиваясь к стене. – Логически напрашивается кандидатура Поттера.
- Снейп...
- Я ухожу в отставку, Шаклболт, - тихо, но ровно и решительно сказал он. – Найди себе другого шпиона.
Раздался вздох, следом скрипнуло кресло, когда аврор поднялся на ноги.
- Мы поймали близнецов Кэрроу, - сообщил он. – В маггловской библиотеке, как ты и говорил. И сведения о Грейбеке тоже имеются – он живет в спальном районе Манчестера. Через дорогу от школы и рядом с детсадом – все твои предположения оказались верны.
- Задействуете Люпина?
Кивок ознаменовался шорохом.
- Для окончательного опознания. Мы бы не стали...
- Держи чертова волчару от меня подальше, - прервал нежеланную благодарность Северус, закрывая рукой глаза и имитируя сонливость. Шаклболт снова вздохнул и притворил за собой дверь.
Часом позже, когда пришла Грейнджер и оба ее Уизли, Северус снова притворялся спящим, пока они не убрались.
После этого Поттер прекратил пускать к нему визитеров. Впрочем, возможно, больше желающих и не нашлось.
~*~*~*~
В ночи кокон принудительного сна, навеянного влитыми в Северуса зельями, пронзил слабый отголосок детского плача. Во сне он мягко покачивался в тесной лодке посреди открытого моря. Вогнутое днище грело плечи и спину; места хватало лишь на то, чтобы свернуться калачиком; лежать так под проливающими слезы небесами было уютно и покойно.
Наутро его разбудила сиделка, сияя напускной веселостью. Спина Северуса озябла и болела, но он все еще ощущал робкие обьятия и прильнувшую к сердцу чужую ладонь.
Поттер не появлялся до самого обеда.
- Ваш организм сопротивляется действию зелья calcifix, - упрекнула его сиделка, со вздохом приподняв покрывало и придирчиво осматривая ноги Северуса.
- Чепуха, - фыркнул он в ответ и лениво поскреб левое запястье.
- А как это, по-вашему, называется? – взявшись за большой палец на его правой ноге, она дернула так, что вязкие кости заходили под кожей ходуном, будто желе.
Северус запустил в голову коровы подушкой.
- Прекратите, идиотка! - проревел он. - Это называется бездарностью! Вы опрокинули в зель
Отправлено: 13.10.08 19:54. Заголовок: Как же они друг дру..
Как же они друг друга терзают... Вроде и видеть мучительно, и оторваться от этого невозможно. eonen, спасибо за продолжение! Великолепно, как и всегда.
eonen Захватывающее дух чтение: Гарри и Северус конечно бесподобны, но Джордж Уизли и Олливандер тоже хороши - яркие и очень своеобразные получились Ох, как жалко бедного Северуса... а долго его еще будут истязать в этом фике?
Магия вернулась к Северусу вкупе с лихорадкой, превратив остаток дня в череду сумбурных полудрем и бессвязных снов, после которых он просыпался в испарине под докучливые замечания сиделки. Та утверждала, что этого стоило ожидать и волноваться не о чем: все пройдет скорее, если он выспится. И пичкала его жаропонижающими чарами и чаем со снотворным, чтоб не спорил.
Поттер не возвращался. Северус о нем не спрашивал.
Когда взошла луна и спавшая наконец температура позволила ему уснуть, тихий шепот магии нарушил едва начавшийся сон. Зашипев, Северус вырвался из объятий дремы и стиснул в ладони палочку из слоновой кости.
- Это я, - тотчас раздался приглушенный голос Поттера. Подняв руки, он сбросил с плеч мантию-невидимку; Северус резко обернулся к нему. – Это всего лишь я. Кресло трансфигурирую.
Северус прищурился в свете слабого Lumos, льющегося из палочки Поттера: кресло, что стояло у окна, превратилось в узкую кушетку, чуть более приземистую, но по-прежнему напоминающую первоисточник. На Поттере были лишь тонкие льняные брюки от пижамной пары, туго обхватывающие узкие бедра. На груди и плечах виднелись выхваченные лунным светом шрамы.
- Зачем? – спросил Северус.
Поттер недоуменно поглядел на него.
- Ну... Видишь ли, у меня нет... – пожав плечами, он растер одно из них ладонью. – Здесь нет другой кровати, а на диване в гостиной мне не спится – слишком близко к камину. Не думал, что ты так скоро почувствуешь магию, иначе бы...
- Зачем ты возился с превращением кресла, - уточнил Северус, возвращая палочку под подушку. – Вчера ведь не стал.
Если у него и были сомнения насчет сделанного вывода, оторопь Поттера и румянец, разлившийся от ушей чуть ли не до живота мальчишки, положили им конец.
- Я не хотел... Я не собирался...
Скрестив руки на груди, Северус усмехнулся и снова лег.
- Ты спал под своей дурацкой мантией, чтобы сиделка не поймала, не так ли?
- Но ты же... – Поттер развел дрожащие руки, будто ловил в полутьме какие-то оправдания. – Я думал, ты...
- Ох, прекрати трястись, болван, - перебил Северус, отгибая угол одеяла. – Сегодня, если не затруднит... - видя замешательство Поттера, он рявкнул: – Здесь, между прочим, холодно.
Кровать прогнулась, зашелестели простыни – Поттер скользнул под одеяло. Северус чувствовал, как мальчишка сосредоточенно возится, стараясь занять поменьше места и улечься так, чтобы не коснуться даже полы его длинной ночной рубашки.
Вздохнув, Северус стащил с себя эту хламиду и швырнул ее на пол. Потом перекатился на бок, спиной к Поттеру, и подтянул повыше колени. Некоторое время не было слышно ничего, кроме их дыхания, но вот Поттер тоже повернулся. Северус ощутил тягучий холод груди, почти касающейся его лопаток и, выждав еще немного, сам сократил разделяющее их расстояние.
Поттер ахнул, и плечо Северуса обдало ледяным воздухом. Он вздрогнул – похоже, этот недоумок здорово замерз – и, потянувшись назад, поймал робко опустившуюся на его бедро ладонь, усиленно притворяющуюся, будто там ей самое место.
- Сней... – Поттер осекся и Северус потянул его руку, пристраивая ее к себе на грудь. – Северус... – беззвучно, одними губами дохнул ему в затылок мальчишка. Кожа на шее моментально загорелась, будто слово оставило на ней клеймо.
- Помолчи, - велел он и решительно примостил бедро в изгибе тела Поттера. Тот еще не был возбужден, но дрожь интереса не замедлила о себе возвестить. Поттер попытался отстраниться, приникнув к его плечу лишь согревшейся грудью, но Северус крепче сжал пойманную ладонь, переплел их пальцы и не позволил мальчишке сбежать. Судорога смятения завершилась восставшей плотью, ткнувшейся сквозь лен простыни в расселину меж его ягодиц. Изданный Поттером стон мог показаться мученическим, но Северус знал, что это не так: в страданиях Поттер безмолвствовал, а вот в страсти – отнюдь. – Ш-ш, - сказал он, вновь качнувшись назад, в жар чужого желания.
По плечу с шорохом скользнули мягкие, будто гусиный пух волосы - Поттер тряхнул головой:
- Северус... я не... тебе нельзя, - влажные губы виновато прижались к затылку. – Нельзя еще. Ты ведь едва...
Мерлинова задница, неужели этот кретин никогда не умолкнет? Северус развернулся направо, в то же время с силой дергая Поттера на себя, и они очутились лицом к лицу, а когда пнул мальчишку коленом, то и членом к члену тоже. Тогда-то, примостив Поттера сверху, Северус его и заткнул – единственным способом, который действовал безотказно.
Его поцелуи стали нежнее, чем те, которые Северус еще помнил – зубы прикусывали не так сильно, а губы меньше нажимали; язык, напротив, нежно ласкал его собственный, переплетался с ним цепко и властно, даже когда они отрывались друг от друга, урывками глотая ночной воздух. На этот раз Поттер не стремился лидировать и не протестовал, когда Северус запустил пальцы в его густые волосы, углубляя поцелуй; не ерзал нетерпеливо, когда Северус сунул ладони под пижаму и стиснул его ягодицы; не стонал, жаждая большего, когда Северус задал покачиваниям непринужденный темп.
- О господи! – охнул Поттер, выныривая из поцелуя, и сбился с ритма в попытке насадиться на палец Северуса. – Да-а... – мигом позже он и вовсе скатился с постели, избавился от пижамы и торопливо уселся поверх северусовых бедер. Тот поймал его за плечи, подтащил повыше, толчком паха придал нужное положение. – Пожалуйста, - попросил Поттер, осыпая горло Северуса настойчивыми, неловкими поцелуями. Его ляжки дрожали под весом сгорбленного в попытке жадно прильнуть тела. – Пожалуйста, позволь мне...
- Ну-ка, тихо, - приказал Северус, водя ладонями по выгнутой спине, пока дрожь не утихла, а мальчишка не улегся к нему на грудь всем весом, стиснув с боков локтями и коленями. Вцепился изо всех сил, которые посмел задействовать. Повернув голову, Поттер ткнулся носом в волосы Северуса и выдавил во впадинку за ухом три беззвучных слова.
- Тише, - услыхав их, откликнулся Северус, хотя его член бешено запульсировал, а сердце метнулось куда-то в сторону.
Больше Поттер ничего не говорил, но языком прочертил те же слова вдоль шеи Северуса, вывел их в бессловесном стоне, когда тот погрузил в него теплые пальцы, прошипел их сквозь поблескивающие в темноте зубы, стоило Северусу задеть жаркую точку внутри его тела. А когда Северус вошел в него, Поттер выгнулся назад, гладкий и сверкающий, и разомкнул губы в бессловесном крике. Пальцы его скребли по груди Северуса. Член рыдал жемчужными слезами, роняя их любовнику на живот.
- Ш-ш, - шептал Северус, рвано дыша сквозь сцепленные зубы и вжимаясь в нежный, но туго обхвативший его жар. Он потянулся, накрыл ладонями блестящую, омытую потом кожу Поттера и снова насадил его на себя, застонав от желания – сильнее, ближе. Качнулся навстречу, ведомый животным инстинктом; от того, как сильно он хотел мальчишку, кружилась голова. Северус провел языком по влажной, солоноватой ключице и вырвал еще один жадный крик из горла, которое не смог не поцеловать. Шквал наслаждения подхватил их обоих. Ни тот, ни другой не вел, не указывал путь, не доминировал; каждый лишь подчинялся влекущим его безымянным порывам. Растущему пылу между скользящими животами, всхлипам, раздающимся из-под скомканных простыней, тягучим поцелуям без укусов, укусам без крови, страсти, лишенной ярости, капитуляции, не включающей поражения.
Дышать стало труднее; прерывистые, горячие вздохи разбивались об изгиб поттерова плеча. Северус втиснул ему под живот ладонь, обхватил член мальчишки, другой рукой притянул его к себе за волосы, чтобы найти ртом влажные полуоткрытые губы и потерять себя в бешеной пляске языков.
Поттер повторил уже сказанное отчаянным, убедительным, молящим воплем. Его член дрогнул и выстрелил скользкой горячей струей, когда сам он, пульсируя и сжимаясь вокруг Северуса, вознесся на волне удовольствия. С трудом удерживаясь на самом краю, Северус раз за разом окунался в этот водоворот, пока свитое тугой пружиной желание не выплеснулось наружу, и тогда он с головой бросился в исступленный поцелуй, в безысходное обьятие, и мир растворился в грохочащей вспышке белого пламени.
~*~*~*~
После они лежали, обнявшись. Такого еще не случалось: усталые конечности охватило приятное оцепенение, пот и сперма подсыхали на коже, дыхание смешивалось, даже пульсирующая во впадинке горла Поттера жилка тихим биением отдавалась в ушах Северуса. Медленно опав, его член выскользнул из тела Поттера, и мальчишка, наконец, вздохнул. Стоило ему чуть поерзать - и окутавшие их чары уюта и спокойствия рассеялись.
Северус согнул руку, сжал и расслабил замерзшие, онемелые пальцы.
- Поттер...
- Нет, - тот прижался теснее, сунулся носом в волосы Северуса. – Прошу тебя, не сейчас. Пожалуйста.
Северус ухватил недоумка за патлы, рывком заставил поднять голову и посмотреть на метку. Сунул под самый нос ветвящуюся алую закорючку, располосовавшую руку от запястья до локтя: из одной красной полоски та разрослась паутиной, обвила предплечье, будто уродливый кружевной рукав.
- Черт возьми, Поттер, сейчас самое время, - слова были еле слышны, но мальчишка дернулся, словно Северус их выкрикнул. – Ты заклеймил меня, бесчетное количество раз отсрочил мою смерть, но теперь я устал!
- Нет, - глухо застонав, Поттер коснулся метки пальцами, не чувствуя боли, которую она причиняла им обоим. – Все может быть по... Я не... – он закрыл глаза и глубоко вдохнул, не пытаясь отвести руку Северуса. – Может, создавая ее, я и хотел наказать тебя за преступления, но я был неправ. Не хочу, чтобы ты страдал, Снейп... – Поттер чуть приподнял руку и переплел их пальцы. – Северус. Правда, не хочу. Но и умереть я тебе не позволю.
- С чего ты взял, будто можешь...
- А разве нет? – выкрикнул Поттер, с такой силой вырываясь из объятий, чтобы сесть, что в кулаке у Северуса остались несколько тонких черных волос. – Не в этом ли смысл чертова долга чести? За спасенную жизнь принимают ответственность, а не отшвыривают человека прочь, как безделушку! – он покачал головой, нервно сжимая кулаки. – Суть в том, чтобы подарить жизнь, но то, чем занимаешься ты... ты ведь толком не живешь, верно?
- ВЫСЛУШАЙ МЕНЯ ХОТЬ РАЗ, ТЫ, ЭГОИСТИЧНЫЙ, САМОВЛЮБЛЕННЫЙ ОСЕЛ! – для пущей убедительности он ткнул палочкой Поттеру в подбородок, усилием воли сдерживаясь: рычание сменилось шипением. – Меня не интересуют желания Гарри Поттера, - объявил он. – Я устал быть в рабах – у своего отца, Вольдеморта, Дамбдора, у тебя! Устал получать указания о том, что думать, как себя вести, кому верить, кого прощать, кого ненавидеть, кого убивать... что чувствовать, черт подери! – Поттер вздрогнув, распахнув глаза - он был в ужасе, старался не терять надежды и так отчаянно сочувствовал, что у Северуса сжалось сердце. – Ты не имеешь права, - прошептал он, отодвигаясь и оставляя Поттера – бледного, покрытого пóтом – неподвижно лежащим на постели. Подтянув колени к груди, Северус обхватил их руками, чтобы скрыть, как они трясутся. – Не имеешь права, - повторил он, будто надеялся заставить Поттера прислушаться, бесконечно твердя одно и то же.
Ответом ему было молчание. Поттер внимательно разглядывал полог над кроватью.
- Знаю, - в конце концов произнес он. – Но иначе не могу. Я просто... боюсь. Потерять тебя. Нет, я в курсе, что ты терпеть меня не можешь и не хочешь видеть – ты достаточно четко это выражаешь, но... – повернувшись, он поднял к Северусу честные глаза. – Но мы ведь можем поступить иначе. Тебе вовсе не обязательно со мной встречаться, только... пожалуйста. Мне нужно, чтобы на свете был Северус Снейп. Даже если мы с ним никогда не будем вместе... неужели ты не понимаешь? Совсем ни чуточки?
Что-то в его молящем тоне нашло трещинку в броне Северуса и скользнуло внутрь, затягивая с собой сомнения и печаль, и... Северус опустил ладонь на мягкую шевелюру Поттера, одновременно и лаская, и отталкивая.
- С тобой я еще смог бы ужиться, Гарри, - услыхал он самого себя и лишь тогда понял, что говорит правду. Слова оставили во рту горький привкус, а Поттер поднял глаза, всем своим видом олицетворяя безнадежность. Северус почти видел написанные на знаменитом лбу «а может» и «но если», когда Поттер поднялся на колени, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.
- Если бы да кабы, - протянул он, вновь подставляя мальчишке заклейменную руку, - сам знаешь, как там дальше.
Поттер в замешательстве уставился на него. Северус раздраженно возвел очи горе.
- Это значит, перестань жалеть о том, чего не было, взгляни страху в глаза и поступи как должно, - прорычал он. – Гриффиндорец ты или нет, черт тебя подери?
- Сейчас – не особенно, - шмыгнул носом Поттер, обеими руками сжимая ладонь Северуса и придвигаясь так, чтобы почти коснуться ее животом. – Я... вообще-то я толком не знаю, как ее снять, - признался он, неотрывно глядя на метку.
- Как поставить, тоже не знал, - каким-то образом Северусу удавалось хранить невозмутимость. - Тогда это тебя не смутило. Просто сломай ее.
- А если я соглашусь, ты пообещаешь... - Поттер шумно сглотнул. – Пожалуйста, просто не делай ниче...
- Сломай ее, Поттер. Сними свою цепь и отпусти меня, - он потянулся, поймал острый подбородок и поднял его кверху, вынуждая Поттера встретиться с ним взглядом. – Сними защиту с дома в Тупике ткача. Прекрати оплачивать банковские счета. Отошли своего эльфа, - он провел пальцем по скуле мальчишки, чувствуя, как под кожей ходят желваки. – Больше никакой слежки за мной, Поттер. Никаких подсматриваний. Не нужно околачиваться рядом и пытаться защитить меня. Мой долг, мои обязанности, мое рабство – с этим теперь покончено.
Поттер закрыл глаза и вдохнул так глубоко, будто надеялся, что его сердце разорвется.
- Хорошо, - покорился он. – Я все сделаю, если ты посмотришь мне в глаза и скажешь, что не любишь меня.
Северус покачал головой.
- Тебе прекрасно известно, что я умею лгать с безупречной искренностью, Поттер, – даже своему лорду и господину.
Поттер едва заметно вздрогнул, услыхав подобное обращение и, все еще цепляясь за руку Северуса, ответил:
- Да, мне это известно. И все-таки хочется услышать, что именно – ложь.
Северус посмотрел на него. Смотрел долго, размышляя, перебирая в уме тысячи колких слов, сбившихся в ком на дне его души. И выбрал три – те, что могли причинить больше боли, чем все остальные, вместе взятые.
- Я люблю тебя.
Поттер ахнул, зажмурившись, словно его ударили под дых.
- Это то, что ты хотел услышать, не так ли, Поттер? – уточнил он колким, как острие кинжала, голосом, вскинув бровь. – Что я люблю, ценю, желаю тебя превыше других? Что на всем белом свете я верен лишь одному-единственному человеку? Что лишь его присутствие способно доставить мне радость, и человек этот – ты? – войдя в раж, он сменил тон со стального на бархатный, придал ему глубины и проникновенности, пока резонанс не стал почти физически ощутимым.
Поттер вздрогнул и замотал головой, но Северус и не думал его щадить. Поздно уже.
- Хочешь, скажу, что ты – воскресный день в моей неделе? Что кажется мне, будто ты краше всякого, к кому я когда-либо осмеливался прикоснуться, и одно воспоминание о твоей чувственности согревает меня холодными ночами? Что когда ты обращаешь на меня взор, я почти верю во всепрощение? Что я готов навек соединиться с тобой, жить в твоем доме и никогда не смотреть назад, лишь бы...
- Прекрати, - это прозвучало, как всхлип. – Я... я понял. Не надо больше.
Северус отнял у Поттера свою руку, положил ее на холодную, гладкую щеку и заставил юного остолопа поднять глаза.
- Даже если я скажу тебе все это, а ты поверишь, - прошептал он, - все равно правдой будет и то, что я сотню раз предпочту отгрызть себе руку или убить нас обоих, нежели жить в твоей золоченой клетке.
Поттер поймал его ладонь и крепче прижал ее к своему лицу. Он исходил дрожью – безудержной дрожью, сотрясавшей его с каждым вдохом; на шее вздулись вены, живот подобрался, челюсти были крепко сжаты. Один звук, казалось бы – и из его горла вырвется душераздирающее рыдание, но Поттер, как всегда, молча переносил страдания. Он лишь повернул голову и прижался к запястью Северуса губами.
Магия опалила кисть, зашипела, отзываясь жгучим огнем, продираясь по будто тисками сдавленной руке Северуса дальше, вдоль тела. Сердце бешено забилось, грудь свело от боли, проникающей до самой кости, несущей беззвучную, бесформенную тоску, поглотившую душу. Не держи Поттер его за руку, Северус свернулся бы на постели, баюкая ее.
Но вот Поттер ослабил хватку, поднял голову от чистого, белого предплечья, и рука скользнула прочь от его исчерканной следами слез щеки.
Северус громко, со всхлипом втянул в себя воздух, чувствуя, как внутри оседает незнакомая доселе опустошенность, рассеивается и затихает, будто эхо. Обе метки исчезли. Не одна, а обе.
- Моя одежда, - выдавил он, когда нашел в себе силы говорить. – Где она?
- Ее нет, - Поттер закашлялся. Он выглядел озябшим и жалким. – У тебя не было... Я утром добуду. Как только рассветет, честное слово.
- Нет, - он слез с кровати, стянул со спинки стула мантию-невидимку и набросил ее на плечи. – Я сам.
Поттер вздрогнул и решительно взглянул Северусу в глаза, словно боясь, что тот исчезнет, стоит ему моргнуть.
- Ну пожалуйста. Тебе не обязательно уходить прямо сейчас, - он сделал шаг вперед – бледный, голый, протянул в ледяном воздухе дрожащие руки. – Можно ведь подождать. До утра.
- Ты же знаешь, что этого не будет, - Северус согрел мантию чарами тепла – наверняка за неделю пустующий дом в Тупике ткача основательно промерз.
Поттер прерывисто вздохнул и отвернулся.
- Но твой думосбор, - опустившись на колени у кровати, он вытащил из-под нее серебряную чашу. – Там еще хранятся воспоминания...
- Оставь их себе, - Северус даже не оглянулся. – Просмотри, если хочешь, или выбрось в унитаз – мне все равно. Они ничего для меня не значат. Предпочитаю, чтобы так оставалось и впредь.
- Значит, все... – Поттер снова вздохнул и утвердительно склонил голову. На этот раз смело, уверенно. С неменьшей твердостью он когда-то поднялся на бой с Вольдемортом.– Ну конечно, все. Но не мог бы ты... – его кадык заходил ходуном, словно Поттер пытался проглотить осколок стекла. – Не мог бы ты еще раз поцеловать меня, пожалуйста? – тут, наконец, его голос надломился от напряжения. – На прощание?
- Не говори глупостей, - ответил Северус и вышел прочь из комнаты. За его спиной герой магического мира поднял лицо к предрассветному зимнему небу, снова впадая в безмолвие. Один-одинешенек, как все на свете.
~*~*~*~
Он отправился домой – убирать.
Выскоблил дом добела, от чердака до погреба – заклинаниями, метлой и щеткой, словно домовая эльфийка и не жила здесь вот уже несколько месяцев кряду. Он охотился на паучьи сети и толстые, словно мыши, комки пыли, отставшую краску и грязные следы на полу, протирал окна влажными газетами и письмами, которые не желал читать.
Проголодавшись, он устраивал перерыв и ел то, что находил в буфете, и что не требовало длительного приготовления. Почувствовав усталость, он с одинаковой готовностью засыпал на продавленном диване, в кровати или кресле у камина. То, что находилось ближе, вполне его устраивало.
Он разобрал свою лабораторию, превратил столы и скамьи в сундуки и каждый доверху наполнил сверкающими бутылками. Теперь пустых было не так много, как раньше, до появления эльфийки – до того, как он взялся поставлять зелья в лавку старика Слагхорна. На наклейки для сундуков Северус вписал имя прежнего декана Слизерина. Тот разберется, что с этим делать, а если учесть, что за добрую половину содержимого бутылок платилось из выданного им же аванса, это казалось вполне справедливым.
В самом деле, как часто Северусу удавалось поступать по справедливости?
Он рассылал всевозможные вещи направо и налево. Написанное от руки уведомление - в Гринготтс, с суммой оплаты за сделанную для него Олливандером новую палочку. Портрет его матери, тридцать лет пролежавший на антресолях, - в магическую картинную галерею; на мемориальной надписи значилась ее девичья фамилия. Зачарованное воронье перо, серебряное колье с опалами, его мантию и маску Пожирателя – в имение Малфоев. Значок, гласящий о причастности к Ордену феникса – в Хогвартс, с просьбой, чтобы его выставили на обозрение в зале трофеев; то был единственный отличительный знак, носить который Северус никогда не возражал. Люпину, на площадь Гриммо – серебряный кубок со вмятиной на боку. В лавку фокусов в Хогсмиде – откорректированную формулу ежемесячного зелья Грейнджер.
Все это делалось с неописуемым спокойствием духа, с невозмутимостью, не знающей тоски и печали. Как будто душа его укрылась снежным покрывалом, пока тело вершило ее волю, и даже давно знакомые призрачные воспоминания не оставляли следов в безмолвной белизне.
Интересно, спросил он себя, глядя как сова в последний раз со свистом взмывает в небо, не зовется ли то умиротворение, которое он сейчас чувствует, божьей благодатью? Он часто слышал рассказы о ней, но никогда им не верил. Таким, как он, под стать скорее de profundis*. Северус издал несколько непривычных звуков, похожих на серию отрывистых вспышек во тьме морозной ночи, не признал в них смех, закрыл чердачное окошко и отправился вниз.
В Лощину Годрика он не отправил ничего.
Не питая склонности к расточительству, он тщательно упаковал те книги, которые не были украдены и не пошли на продажу, и под покровом темноты перенес их в садовый сарайчик. Там они, пожалуй, в безопасности дождутся момента, когда их обнаружат, но из предусмотрительности он, прежде чем уйти, окружил сарайчик паутиной сложных защитных чар.
На кухоннном столе его ожидал думосбор. Этот ничем не напоминал своих начищенных до блеска, кичащихся собственной ценностью собратьев, зато уже четыре года хранил каждую тайну, которая могла стоить Северусу жизни. В его стенах кружили совещания с Дамблдором, переплетаясь с собраниями Ордена, уроками окклюменции, навязанным ему Поттером договором, ритуалом Связи, горсткой хоркраксов – отслеженных, выкраденных и совместно уничтоженных, сотней их ссор, каждая из которых завершалась потной, липкой, стыдливой тишиной.
Потрепанный свидетель его самых тайных кошмаров и хранитель самых заветных секретов, думосбор Дамблдора, возможно, был единственным другом, которому Северус безоговорочно доверял.
Разумеется, поттерова метка тоже попала в его глубины. Обормот никогда не умел сдерживать свои порывы и эмоции, вот и... так было нужно. Необходимо даже – избавиться от воспоминаний о двойной жизни Северуса, хранимых Поттером, – по крайней мере до тех пор, пока они с Темным Лордом не сошлись в решающем поединке. Это можно было понять. Другого способа увериться в их сохранности не нашлось, хотя Северус, конечно, всем сердцем возненавидел идею о дележе своего думосбора с этим проклятым балбесом.
Он не заглядывал туда с тех самых пор, как завершилась война. Не хотел заново просматривать страницы, однажды вырванные из сердца. С ними было покончено, и оставить их плавать в посудине казалось более благоразумным, чем носить весь этот хлам в собственной голове. Факты подчиняются порядку, а воспоминания зависят от эмоций и способствуют излишней слезливости. Факты легко вычислить, удержать в уме, скрыть от любопытных глаз. Факты случаются, а кто и что может о них подумать, значения не имеет.
Но теперь, пожалуй, стоило взглянуть снова – ради того, чтобы поставить точку. Одним глазком. В последний раз. Тем не менее, он долго сидел в потемневшей кухне, и по лицу его бежали серебристые блики. Зов был силен, но он знал, как это легко – с головой бросившись в прошлое, утонуть в нем. Кровавое, мерзкое или великое, оно все равно манило своей завершенностью. Никаких нераскрытых загадок, никаких просчетов, никаких ужасных ответов на пугающие вопросы, возникающих лишь тогда, когда задавать их уже слишком поздно. Никаких поводов для размышлений.
Разве что о том, зачем все это было нужно.
Под конец он все-таки заглянул – а заглянув, увидел то, что ожидал (и опасался) увидеть: героя, постоянно страдавшего от одиночества, и не важно, сколько вокруг него было друзей и соратников; мальчишку, не верившего никому, кроме себя, а подчас и себе тоже; душу, замкнутую в вечном, тоскливом ожидании – хрупкую и опустошенную, измотанную войной и предательствами; мужчину, лелеявшего надежду на смерть как то единственное, ради чего стоило жить.
Возвращаясь назад, он чувствовал, как воспоминания влажно липнут к щекам; в скудном свете зимнего дня они холодили кожу и источали приторный аромат. Он провел среди них всю ночь и, судя по проникающему в окна свету, утро и часть следующего дня.
Рукавом смахнув с лица влагу, Северус вздохнул так глубоко, что хрустнули ребра. Тупик ткача окончательно промерз; дому не помешал бы зажженный в камине огонь или, на худой конец, согревающие чары. И показалось Северусу, вставшему из-за старого стола, что здесь всегда было именно так, невзирая на присутствие пламени и магического тепла.
Гостиная выглядела неряшливо, хоть он и драил ее трое суток кряду. Или пять? Или все тридцать лет? Покачав головой, Северус поднял свою новую палочку.
- Довольно, - произнес он.
~*~*~*~
Ветер подхватывает ее, разглаживает мятые страницы и уносит в небо – даже уголки не успели почернеть и съежиться. Не поджечь ее взметнувшейся золе, не повторить кривого, извилистого полета шальным искрам; она летит над печными трубами и мрачными кронами деревьев, пока первое дыхание рассвета не увлекает ее далеко на запад.
А Гарри все сидит – со слезящимися от жара глазами, покрасневшим, обожженным лицом и бессильно повисшими вдоль боков руками.
- Трус... – повторяет он, захлебываясь. – Я всего лишь хотел, чтобы ты дал мне шанс... чтобы ты дал себе шанс. Разве я просил так много? Трус...
- Не смей называть меня трусом, - ведь он уже говорил такое раньше? Выкрикивал над ревом пожара в совсем другом доме, когда на странно опустевшую грудь тяжко давило бремя недавнего убийства. Теперь этой тяжести нет, как нет ярости, что отточила бы жало его языка, презрения, что свела б ему горло и заставила метать слова, будто кинжалы. Вместо этого они обретают стиль приятельской беседы – тихие, целенаправленные, искренние, как в разговоре двух незнакомцев перед оглушающим наступлением конца света.
В противоположном углу сада Гарри вскакивает на ноги, глотая палящий, дымный воздух, и, пошатываясь, вглядывается в тени. Его глаза широко раскрыты, с давно небритых щек, покрытых сажей, схлынули краски, палочка подрагивает в бледной руке.
- Кто здесь? – спрашивает он напряженным фальцетом, тут же переходящим в душераздирающий кашель – жар и копоть наконец-то берут над ним верх. – Снейп? – выдавливает он и, не в силах устоять на подкосившихся ногах, падает ничком.
Снейп подхватывает его, как всегда. Ловит в магическую петлю и оттаскивает прочь от пожарища, не удосуживаясь ответить. Гарри рвет путы, стоит ему коснуться земли, бьется, раскинув руки и задыхаясь, пока не натыкается на мантию-невидимку, и сразу же стягивает ее с плеч Северуса. Шорох серебристой ткани, ползущей наземь, сейчас громче любого крика.
И миг, когда их взгляды встречаются, застывает – ни охрипший Гарри, ни ровно дышащий Северус не знают, что произойдет дальше. На ум приходит сотня вариантов, и каждый в атоме от претворения в реальность – удар, поцелуй, проклятие, слезы, обьятия, расставание. Тысячи слов жмутся друг к другу в затишье, таком плотном, что оно поглощает любые звуки.
Наконец Гарри выпрямляется, закрывает глаза и делает глубокий вдох.
- Я думал, ты покончил с собой, - слова вылетают вместе с набранным в грудь воздухом. Он снимает очки и трет покрытое копотью лицо кулаком, еще сильнее размазывая грязь.
- Знаю, - пожав плечами, отвечает Северус. – Я и собирался, но передумал.
И не скрыть необузданную надежду в глазах Гарри, где по-прежнему блестит влага, когда он делает шаг вперед и спрашивает:
- Почему? – с тщательно выверенной невозмутимостью.
Северус с улыбкой прячет в карман палочку.
- Я ненавидел свою жизнь, Поттер. Но зачем вместе с ней уничтожать самого себя? Кроме того, - добавляет он, складывая руки на груди, - не хотелось настолько упрощать тебе жизнь.
У Гарри вырывается жалкий смешок, одновременно напоминающий и кашель, и всхлип. Глаза его улыбаются, слезы избороздили грязные щеки, а мягкие губы полуоткрыты – приглашения недвусмысленнее мир еще не видел.
- Вот этому я верю, - делая еще один шаг, говорит он и заглядывает Северусу в лицо.
- Держи-ка, - велит Северус, вытаскивая из кармана носовой платок и встряхивая его. Он сует платок Гарри в руку. – И высморкайся, а то смотреть противно.
Гарри снова смеется, на этот раз увереннее. Используя платок по назначению, он ухитряется чистым краем стереть немного сажи с лица.
- Так лучше?
Северус ловит его за подбородок, поворачивает вправо-влево, чтобы отблески зарева обласкали черты лица, к которому он так безумно привык за последние восемь лет. До чего странно теперь, глядя на Гарри Поттера, видеть только Гарри. Не Поттера, не перечень своих непростительных ошибок, не адские муки, предрекаемые ему блеском зеленых глаз, чернотой взъерошенных волос и шрамом на лбу; просто юношу, которому он, Мерлин знает по какой причине, похоже, нужен.
- Было бы, - морща нос, отвечает Северус, - если бы от тебя не несло виски, горелым мусором и пóтом трехдневной давности. Ты что, не мылся с тех самых пор, как я...
Все еще смеясь, Гарри целует его. На губах расцветает неловкое, неосторожное, торжествующее счастье. Яростное объятие, говорящее скорее о радости встречи, нежели о собственничестве и желании удержать во что бы то ни стало, следует за поцелуем. Северус подхватывает это гибкое тело, прижимает к себе, отвечает на приветствие и совсем не думает о бегстве. Фурии, преследовавшие его по жизни от греха до греха, рассыпаются прахом за спиной – от них уже не осталось и следа. Спасаться не от чего. И это хорошо – особенно когда его целуют с таким пылом, оставляя на скуле влажный след, и шепчут на ухо:
- Пойдем домой?
Северус оглядывается на серебристое пятно зацепившейся за сучковатые ветви ведьминого орешника мантии-невидимки.
- Домой, говоришь, захотел?
И, пока Гарри подбирает свое сокровище, Северус уменьшает собственные пожитки до размеров спичечного коробка и засовывает в карман.
- Готов? – уточняет Гарри, протягивая руку. Северус едва не позволяет словам «Кто хочет, тот добьется» сорваться с языка. Только вот вряд ли Гарри поймет. Поэтому он просто хватается за предложенную ладонь, прижимает юношу к себе и кивает.
Хлопок их аппарации ничуть не похож на гром, пророчащий грозы.
*De profundis – Lat. "из глубин". Начало покаянного псалма (Псалтырь, 130. 1-2), который читается как отходная молитва над умирающим
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 172
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
