ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Содержание: Так бывает... Ты случайно сел в поезд, и он уносит тебя неизвестно куда. Но нельзя сойти с поезда на полной скорости... Гарри, а ты веришь в случайности? Сиквел к«Тантре». Предупреждение: В тексте много ненормативной лексики и элементы насилия. Я всех предупредила)
Вот музыка, которую слушает Поттер, настоятельно рекомендую скачать ее и читать текст в музыкальном сопровождении для полного эффекта; мне кажется, это нужно почувствовать:
Вы только тогда сможете полюбить на самом деле, когда для вас станет возможным поделиться — без всяких условий, без всяких ожиданий. Вы просто делитесь, потому что в вас избыток всего, в вас такая полнота, что она переливается через вас. Это переполнение самого себя есть любовь. И когда это переполнение становится потоком, от него наполняется вся вселенная и ваша любовь касается звезд, в вашей любви земля чувствует себя счастливой, в ней купается вся вселенная. ... В сексе вы впервые бываете естественными. Все неестественное теряется: маски, фасады, общество, цивилизация, культура. Вы — часть природы. Вы часть природы, как и деревья, как животные, как звезды. Вы — часть чего-то большего — космоса, Дао. Оно несет вас. Вы не можете даже плыть в нем, вас нет. Оно просто несет вас — вы подхвачены потоком.
Ошо, «Тантра»
I. Звездный танец
Теплая летняя ночь была так прекрасна, звезды смотрели вниз через открытое окно веселыми глазами, как будто все в этом мире было хорошо, как будто Гарри не хотелось провалиться сквозь землю и умереть, только бы не быть запертым в душной каморке в самой заднице мира; задница мира была совсем недалеко от Прайвет Драйв, и выход из нее был только один — на тот свет под конвоем симпатичных парней в белых масках.
— Что за идиотские мысли весь день! — вслух выругался Поттер и уселся на подоконник.
Небо было просто невероятное, звезды сияли будто на ладони, а ему зачем-то всякая ерунда в голову лезла. Он, кажется, никогда не видел такого неба в городе, здесь было слишком много газа и смога, звездный свет растворялся в блеске электрических огней. А вот в Хогвартсе оно всегда было таким.
Он прислонился спиной к теплому кирпичу оконного проема и поднял голову к небу, отыскивая в серебристой россыпи звезд свои любимые созвездия: Дракона и Северный Крест. Когда-то альфа Дракона, Тубан, была Полярной звездой мира, пока ось Земли не сдвинулась и Северный полюс не стал ближе к Большой Медведице. Забавно, что после шести лет в Школе Магии астрономию он помнил лучше всего, уж она-то точно ему никогда бы не пригодилась. Он улыбнулся этому странному вывиху своей памяти: она всегда предпочитала запоминать ненужные детали, а не что-то практичное.
Пару лет назад, когда Дурслей не было дома, он включил телевизор и наткнулся на передачу знаменитого итальянского астронома по BBC (он уже не помнил его фамилии). В передаче было целое слайд-шоу фотографий из космоса: галактик, звезд, комет, туманностей — гигантских скоплений пыли и газа, служивших кузницей звезд и планет. Потом появилась прекрасная фотография Земли в голубом сиянии, перспектива постепенно сужалась, стали видны атмосфера, океаны и континенты, облака над поверхностью воды… и последней фотографией был снимок маленького ребенка и надпись внизу экрана: «Что для Тебя Человек, что Ты сделал его Венцом Творенья, весь мир положил к его ногам?»
Эта передача надолго запала ему в сердце, он часто про нее вспоминал. Вот и сейчас. Гарри посмотрел на ярко-белую полосу Млечного Пути в небесах и прошептал:
— И правда, Господь, разве ты все еще помнишь обо мне? Что я для тебя с моими ничтожными переживаниями? Все это так мелко. Один маленький человек и твоя беспредельность… Какой во всем этом может быть смысл?
Целых три падающих звезды пересекли горизонт, потом еще две. Он проследил за ними взглядом и не думая загадал желание: «Бог мой, дай мне любви! Дай мне хоть что-нибудь, на что опереться в этой безумной жизни! Что мне будет жаль потерять, для чего мне захочется жить!» Звезды упали за горизонт, и он сам себе удивился: «Любовь… и почему эта мысль пришла мне в голову, разве я действительно хочу полюбить?» Он закрыл глаза, и вдруг в его памяти возникли две другие звезды — пара невероятных глаз цвета листьев на улыбающемся лице Блейза, как зеленые звезды. Эти мысли и воспоминания, он так настойчиво гнал их из своей головы всю последнюю неделю, но они все равно возвращались. Насмешка сознания — сколько он ни пытался представить лицо Блейза равнодушным или презрительным, каким видел его раньше, это было невозможно, он даже не мог вспомнить его прежнего лица: теперь он всегда его видел только таким — улыбающимся, счастливым и живым.
«Блейз, Блейз… Что же это было? И зачем все это нужно? Хороший вопрос: что такое было это все?» Он никогда раньше не думал о парнях в таком смысле, он до сих пор не был уверен, что он о них думал. Даже вспомнить не мог никого, кто бы ему хоть раз понравился. «В гей-клуб что ли сходить, чтобы хоть посмотреть, что это такое? — Поттер серьезно погонял эту мысль в голове полминуты и выдал заключение: — Да ну, нахрен!» Свои чувства он не был готов анализировать, особенно когда все остальное было до предела неясно. Он вздохнул и прошептал еле слышно:
— Неужели, Блейз, ты сказал мне правду? Ты просто хотел меня без всяких посторонних мыслей? — похоже, он сам не верил своим словам.
Неделю назад, часов в одиннадцать, они расстались у дверей ирландского паба, не сказав друг другу почти ни слова, ничего не пообещав, он до сих пор понятия не имел, повторится ли это впредь. Странно расстались… Это было настолько не в его духе — ничего не спросить, наверное, он все еще был не в себе, иначе такой простой вопрос, как «какого черта?», непременно пришел бы ему в голову.
«Если все замечательно, откуда тогда такая артподготовка? Мой поход в паб был абсолютной неожиданностью, сам не представлял, что туда притащусь. А Блейз пришел очень быстро и во всеоружии: роскошный внешний вид, бутылка виски, разбодяженная экстази, успел сговориться с барменом, потому что виски подавал именно он. Значит, Блейз готовился и еще как, плюс за мной была слежка: если не сам следил (это сильно вряд ли), то по его поручению и двадцать четыре часа в сутки. Дай Бог памяти, времени было за полночь, а то и больше». Он грустно усмехнулся. «А может, это у Забини спорт такой: завалить Гарри Поттера, Золотого Мальчика и стопроцентного натурала — разве это не круто? Можно потом хоть до скончания века журналистам рассказывать, или друзьям, например, Малфою. Но в газетах ничего не было, а Малфой… Малфой. Что-то подсказывает, без него здесь не обошлось. Не похож Забини на волка-одиночку, гениального комбинатора, хотя кто его знает, что я вообще знаю про Забини? Да ничего!»
Он уронил лицо в ладони и прокрутил в голове все самые жуткие варианты этого расклада. Могло оказаться, что по ту сторону гениального плана совращения Гарри Поттера стоял совсем не Малфой, а кое-кто посерьезней. «Все равно не складывается. Семья Забини, хоть и считается темной семьей, никогда не переходила на сторону Волдеморта открыто. Получается, зачем все это нужно Блейзу? И если он хотел сдать меня Темному Лорду, то у него было сколько угодно возможностей: пока я спал, пока мы занимались любовью — Блейз не сделал этого, а значит, он упустил свой шанс. Сомневаюсь, что Том Риддл настолько хитер, чтобы построить долгоиграющий план с бóльшим числом ходов и дать мне шанс опомниться, ускользнуть из ловушки».
Поттер не первый раз за неделю думал о возможной подставе, но кое-что так и не вписывалось в эту гипотезу. Он редко обманывался в людях и чувствовал ложь почти безошибочно, теперь, после стольких лет в постоянной лжи. Со стороны Блейза он обмана не почувствовал. Только когда он говорил о Малфое, в его голосе проскальзывало что-то странное, в остальном Гарри не заметил, чтобы он лгал, несмотря ни на что он казался искренним. «Искренним… Тогда где ж ты, Блейз, когда мне так фигово и вокруг ни души? Если бы все это было правдой, разве ты смог бы отказаться от меня просто так? Если я хоть что-нибудь понимаю в этой жизни!»
Тошнота мутным комом подкатила к горлу. Вот уже минут пятнадцать Поттер изо всех сил старался не слушать надрывный сопрано ведущей ток-шоу, раздающийся снизу из гостиной, но, видно, не судьба. «Проблемы семейных пар, проживших в браке больше десяти лет… Итак, с нами миссис Эшли Брукхаймер, я слушаю Вас, Эшли…» Писк телеведущей прервался грудным альтом незадачливой домохозяйки: «Вы знаете, Эмили, с тех пор, как мой муж Альфред перешел на эту новую работу…»
Гарри сполз с подоконника и улегся на кровать, укрывшись подушкой — помогло, но ненадолго. Он бросил подушку в изножье кровати и уставился в потолок. Иногда наступали такие моменты, как этот, когда казалось, что весь мир сошел с ума и в нем нет ничего настоящего. Он посреди кунсткамеры заспиртованных монстров, такой же монстр, как и они. Сталкивались звезды, рушились империи, но ничего не менялось в жизни Эшли Брукхаймер или Эмили Торнтон, или Петунии Дурсли…
Тридцать первого июля, в день рожденья, он получил посылку от Гермионы по обычной маггловской почте с сургучом и марками. Это было здорово, он никогда раньше не получал маггловских посылок. Ее подарок был довольно странным — Гарри не в первый раз за этот год задумался, что на самом деле слишком мало знал о Гермионе: чем она жила, что ей было интересно кроме книг и постоянного узнавания чего-то нового. Их общение слишком часто сводилось только к его проблемам и заботам, оставляя в стороне внутренний мир его друзей. То, что этот внутренний мир у Гермионы был, сомневаться не приходилось: слишком глубоким и интересным человеком она была, чтобы его не иметь.
В посылке был CD-плеер (почти такой же, как у Дадли, а значит, самый навороченный на свете, насколько он понимал), сандаловые свечки на забавных разноцветных подставках, которые больше всего заставили его улыбнуться, три диска с музыкой и письмо. В письме были очень приятные слова, если бы Гарри не знал ее лучше, он бы даже задался вопросом, не влюблена ли в него его лучшая подруга. Он уже пару раз перечитывал письмо для поднятия духа. Там были и такие слова: «Я знаю, как тебе грустно и одиноко в этом доме. Как-нибудь вечером зажги свечи и послушай музыку, закрыв глаза. Не думай ни о чем, просто наслаждайся прекрасными звуками. Тебе станет легче и проще дождаться того дня, когда мы наконец встретимся, и ты больше не будешь один — я точно знаю, на себе проверяла».
— Может быть, сейчас это в самый раз, чтобы избавиться от мрачных мыслей и Эшли Брукхаймер? — он достал из верхнего ящика стола подарок Гермионы, зажег разноцветные свечи, пахнувшие костром и смолой, выбрал наугад один из дисков с лицом старого индейца на обложке, потом лег на кровать и надел наушники.
Музыка была фантастическая — он и не знал, что такая существует — в ней были как будто все прекрасные звуки этого мира сразу: барабаны, дудочки, ветряные колокольчики, непонятные инструменты, звуки природы, голоса неведомых племен… Он закрыл глаза и краем сознания отметил, что его дыхание движется в ритме с музыкой.
Гермиона была права: с каждым звуком напряжение покидало его тело, в душе остались только легкость и полет, цветные всполохи и тени плясали перед глазами под стук барабанов. У него не получилось совсем не думать, но мысли перестали иметь значение, они, как облака, проносились мимо, не оставляя следа. Он вдыхал запах огня и смолы и чувствовал, как звезды шепчут ему ветром небес и улыбаются — он тоже улыбался. Пальцы рук и ног свело судорогой, тени и свет перед глазами плясали все быстрее, но ему совсем не хотелось открывать глаза и прекращать этот танец, ему хотелось танцевать вместе с ним, будто неведомая сила толкала его изнутри и заставляла двигаться вместе с племенем, чей танец и пение он слышал в звуках музыки.
Ему показалось, он даже начал видеть это племя танцующим у костра, много костров, звезды, шамана, играющего на тамтаме, людей, кружащихся в диком танце, их запах, их счастье. Что это было, видение, «реальность» между сном и явью? Это не имело значения, он знал, что не спит, все было живо и реально.
Люди у костра закружились быстрее. Гарри наслаждался стихийным танцем прекрасных загорелых тел, почти обнаженных под струями теплого ветра с гор — люди встречали наступление лета на узкой равнине, защищенной высоким барьером гор, где-то вдали, он знал, было море.
Высокий мужчина с длинными волосами повернулся к нему в профиль — красные блики костра блестели на его смуглой коже, его губы были приоткрыты от возбуждения, глаза сияли, и Гарри увидел, что это Блейз. Он даже не удивился, как будто знал, что Блейз должен быть здесь, все вокруг было как раз для него. Его тело было расчерчено полосами черной и белой краски, совершенно мокрое от пота — он был голым, ничего не скрывающая повязка из черного меха болталась у него на бедрах. Неизвестно как, но Гарри понял, что Блейз был здесь самым главным и почитаемым: раскраска его тела отличалась от других, множество украшений увивали его руки и шею, длинные серьги сверкали в ушах. Ритм барабанов изменился, и все племя расступилось перед Блейзом, люди стали хлопать и петь, их голоса выкрикивали дикий воинственный гимн. Пятеро мужчин взяли барабаны и присоединились к шаману, чьи руки, как сумасшедшие, мелькали над натянутой кожей тамтама — они казались размазанными всполохами огня.
Блейз поднял с земли два длинных кинжала и… начал танцевать. Ничего более прекрасного и ужасного Гарри в жизни не видел — кинжалы были острыми как бритва, он почувствовал, что дышит гораздо быстрее от страха — так невероятно и страшно было то, что он видел, кинжалы мелькали, как пламя в смуглых руках, огонь плясал на отточенных клинках. Ему показалось, вся толпа точно так же замерла от восторга и страха — и возбуждения, такое же возбуждение лучилось волнами от Блейза…
Сколько времени прошло — много или мало? Он не чувствовал времени. Танец кончился, Блейз бросил кинжалы на землю и повернулся к нему лицом. Гарри всем своим существом почувствовал момент, когда Блейз увидел его в толпе — теплая улыбка счастья затопила его раскрашенное лицо, он сделал несколько шагов и протянул ему руку. Гарри увидел, что сам стоит на той же поляне, и на нем точно так же ничего нет, он протянул руку навстречу…
Музыка медленно стихла и прекратилась — наверное, это был конец диска. Так не хотелось возвращаться в реальность. Он сделал шаг, чтобы обнять Блейза, и, казалось, почувствовал его объятия… Блейз, шаман, поляна, звезды медленно растворились перед глазами, только костер все не хотел исчезать. Гарри открыл глаза и увидел, что это свеча горит перед ним на подоконнике.
Он снял наушники и посмотрел в небо — такой наполненности и покоя он, кажется, не чувствовал никогда. Порыв холодного ветра ворвался в окно и задул огонь свечи, остальные три маленькими кострами колыхались на столе. Он закрыл раму, еще раз посмотрев в небо: звезды то по одной, то парами, продолжали чертить синеву серебристым серпантином, даря миру самый невероятный звездопад. Он облокотился о подоконник и понял, что уже совсем не чувствует себя несчастным, в нем не осталось ни злости, ни разочарования, только умиротворение и покой.
«Что бы там ни было, это не имеет значения. Что бы ты ни хотел от меня, Блейз, ты уже подарил мне такой подарок, о котором я вряд ли забуду — разве о тебе можно забыть?»
Букля тревожно завозилась в клетке и закурлыкала, прервав расслабленный поток его мыслей.
— Что ты, девочка? Тебе тоже хочется отсюда? Прости, что не могу тебе помочь, — он подошел к клетке и погладил сову по перьям через редкие прутья. — А ведь знаешь, сколько ни убегай от этой мысли, мне совсем не хочется, чтобы история с Блейзом закончилась, — Поттер закрыл глаза и прислонился к стене, теребя пальцами нежные перья. — Хочешь, я выпущу тебя? Хоть по комнате полетаешь?
Он потянулся к замку, чтобы открыть клетку, и вздрогнул всем телом от неожиданного грохота — что-то ударилось в оконное стекло с силой гранаты, вызвав новую бурю совиной паники.
— Черт! Что за…
Гарри бросился к окну и увидел, что на подоконнике с внешней стороны сидит птица и гневно смотрит на него немигающими глазами.
— Это ты так гремишь?
Как будто в подтверждение птица издала гортанный клекот и ударила клювом по стеклу — новый взрыв грохота сотряс комнату.
— Я впущу тебя! — зашипел на нее Поттер, быстро открывая окно. — Не хватало только, чтобы Дурсли сбежались на шум и устроили мне новый разбор полетов. Прекрати стучать немедленно!
Он открыл раму, птица влетела внутрь и, сделав круг по комнате, уселась на подоконнике. При свете свечей он смог рассмотреть ее получше. Птица была из семейства соколиных — кем именно, он сказать не мог — в орнитологии у него были сумбурные познания. Серо-золотистый окрас перьев с черной рябью, загнутый клюв, гордая посадка головы и очень острые когти. В этом Поттер смог убедиться на практике, потому что птица вспорхнула с подоконника и вцепилась ему в руку.
— А-а-а, твою ж мать! Что тебе нужно, птица-монстр?!
Он затряс рукой и зашипел от боли, не производить шума стало почти невозможной задачей. Снизу послышались тяжелые шаги дяди Вернона и его булькающий голос:
— Что ты там опять вытворяешь, несносный мальчишка?!
— Ничего! — крикнул Гарри и закусил свободную от птицы руку, чтобы не заорать. — Я заснул, и мне приснился кошмар! Это все!
— Ни дня как у нормальных людей! Когда же этому придет конец, этот чертов маленький…
Он проглотил приступ злости и замер, прислушиваясь к удаляющимся шагам.
— Пожалуйста, отпусти меня, — попросил он птицу шепотом, и вдруг заметил, что к ее лапе привязан свернутый клочок пергамента. — Не может быть! Ты принесла мне почту?! Это какой же придурок отправил с тобой письмо?
Гарри с трудом отвязал пергамент левой рукой, сокол тут же перепрыгнул на подоконник и, гордо расправив крылья, взлетел в ночное небо.
— Примите, бля, и распишитесь!
Он бросил пергамент на кровать и доковылял до стола (в нижнем ящике, кажется, был антисептик), закатал порванный рукав рубашки и нашел в столе спирт. Шесть глубоких порезов украшали предплечье, из них красными ручейками сочилась кровь. Гарри покачал головой и промыл раны краем рубашки, потом снял ее с себя и замотал ей руку — перевязки в этой комнате все равно было делать нечем — закрыл окно и подобрал записку.
Удивиться тому, что пергамент был девственно чистым, он не успел, потому что на желтоватой поверхности стали медленно проявляться буквы:
«В полночь жду тебя на перекрестке Магнолия Роуд и Уильямс Стрит. В заборе с западной стороны выломана штакетница, выходи через нее. Скорее всего, тебя пасут, так что прихвати мантию-невидимку. Не дай Бог, Поттер, попрешься в чем есть, как в прошлый раз! Сам тебя убью, если никто не сделает этого раньше меня. И только попробуй не прийти.
Жду тебя,
Блейз»
— Блейз… — прошептал Гарри, как будто сам не веря своим глазам. Кровь застучала в ушах, сердце сжалось так, что захотелось срочно сесть. Он еще раз прочитал записку и улыбнулся идиотской улыбкой: «Поздно, опасно, ничего не понятно, неизвестно, как от Дурслей шифроваться буду, ну да разве в первый раз?» — мысль не пойти ему даже в голову не пришла.
Он сунул записку в карман джинсов и взглянул на часы: зеленые точки циферблата мигнули и сложились в 23:17.
— Чертов Забини, ты попозже еще написать не мог! Туда же минут тридцать быстрым шагом, и это без мантии-невидимки! — он повалился спиной на кровать, криво улыбнулся и посмотрел в окно. — Господи, какой же я идиот…
II. Сила тяготения
Поттер надел спортивный костюм и мягкие тряпочные кеды, которые не издавали звуков при ходьбе, накинул сверху мантию-невидимку и осторожно спустился на кухню, стараясь не наступать на скрипучие ступеньки. В кухне он нашел бинт и с трудом перевязал под мантией раны на руке: порезы были слишком глубокими, кровь из них до сих пор не перестала сочиться.
По-видимому, Блейз был прав, и за ним следили. Хоть он и не заметил никого, пока выбирался через сломанную штакетницу в заборе, все волоски на его теле встали дыбом как по команде, и по спине пошел озноб, будто несколько пар глаз одновременно сверлили дыры в его спине.
Идти в мантии было жутко неудобно, она все время путалась под ногами, поэтому на встречу с Блейзом он безбожно опоздал — минут на двадцать, а то и больше.
Высокую фигуру Забини, одиноко стоящую на перекрестке, было видно издалека. Он неплохо подготовился к встрече, от его вида у Поттера даже пальцы вспотели. Кожаные штаны, эти его вечные высокие ботинки на толстой подошве, наполовину расстегнутая рубашка, украшения на шее и на руках, другая прическа: множество кос почти до пояса, «небрежно» сцепленных в хвост на затылке. Поттер остановился в пяти метрах, чтобы выровнять дыхание: «Да что это со мной, а?» Он постоял еще десять секунд, потом бесшумно подошел к Блейзу сзади и сказал:
— Привет, Блейз, это я.
Блейз обернулся и тут же безошибочно схватил его за плечо, как будто мантия-невидимка не была для него помехой.
— И года не прошло! — воскликнул он. — Ты еще сильнее не мог опоздать, Поттер? Меня уже два гребаных маггла пыталось снять, пока я тут стою и жду тебя, как хрен в чистом поле!
— Сам место выбирал! И не ори! — ответил Гарри шепотом. — Не забывай, что ты с пустотой разговариваешь. А то гребаные магглы вместо этого побегут тебе бригаду вызывать.
Блейз перестал злиться и мягко улыбнулся, беспорядочно скользя взглядом по пустоте, где должно было находиться его лицо.
— Это так странно, когда тебя совсем не видно. Почему так долго?
— А это ты у своей адской птицы спроси! — в свою очередь возмутился Поттер. — Она меня чуть на тот свет не отправила! Ты совсем мозгами тронулся — с письмами ее отправлять?
— Его.
— Чего его?
— Это он, а не она, — объяснил Блейз. — Израфель, мой сокол.
— Да какая мне…
— Все, пошли отсюда, — опять разозлился Забини. — Кончай бесплатный цирк для магглов закатывать! — он потянул Гарри за невидимую руку через дорогу. — Давай, иди за мной. Здесь есть место, откуда можно аппарировать.
— Это кто еще устраивает! — пробурчал Поттер. — Случилось что-нибудь?
— Потом, — Блейз махнул рукой и зашагал в сторону маленькой улочки, которая сворачивала под кривым углом на север от Уильямс Стрит. Гарри с трудом пробежал перекресток, путаясь в длинной мантии, и свернул вслед за Блейзом.
Открывшаяся взору картина напоминала сцены из низкопробных триллеров, Поттер понятия не имел, что в этой части города попадались такие места. Улочка была узкой и грязной, стены обветшалых домов по обе стороны исписаны граффити в человеческий рост, над подъездами горели бледные фонари, от которых все вокруг казалось только грязнее. Ветер гнал обрывки газет и скомканные пластиковые стаканы как перекати-поле вверх по переулку, туда, где стены и асфальт пылали алым заревом — на выходе из закутка у решетки темного парка горели мусорные баки.
— Ёб твою мать! Это что за место такое? — пробормотал Поттер от неожиданности. Он снял мантию и засунул ее в карман. — Уф, какая же маета в ней идти! Я раз десять чуть не убился.
Блейз обернулся и первый раз посмотрел на него на самом деле, без мантии… Глаза Гарри так ярко сияли в отблесках пламени, его волосы за лето стали совсем длинными, ветер бросал их в лицо и задувал назад. Сколько же в Потере было силы! Она лилась из него потоком, как ветер, и вставляла, как дурь, он появлялся — и все вокруг становилось ярким и живым: ощущения, запахи, звуки… Он больше не мог терпеть, он потянул Гарри за плечо, прижимая к себе.
— Привет. Я так соскучился, Гарри. Ты не представляешь…
Он почти впился губами в приоткрытые губы, прижимая Поттера спиной к стене. От запаха Блейза и вкуса его губ у Поттера сердце пропустило удар, он закрыл глаза и запустил руки в шелковые косички, нашел пальцами бархатную шею под тяжелыми волосами — он никогда не видел, чтобы у кого-то было столько волос, они весили целую тонну. Блейз тут же обнаглел и задрал его олимпийку, потом забрался в штаны, тиская его задницу — в этот раз Поттер был умнее, и все его тесные джинсы остались лежать в шкафу. Мозги включились опять с запозданием — с ними вообще невесть что творилось рядом с этим парнем.
— Подожди! — он отстранился, тяжело дыша. — Ты мне так и не сказал, мы куда вообще? Что-то случилось?
Блейз притянул его рукой за волосы на затылке и прошептал на ухо:
— Случилось. Я уже заебался дрочить на твой светлый образ, Поттер. Моей руки начало не хватать… Смотри, какой у меня стояк — а я к тебе еще и десяти секунд не прижимался.
Гарри нахально улыбнулся.
— Вот эта рука тебе больше нравится? — он расстегнул молнию на кожаных штанах Блейза и вытащил его нехилое достоинство наружу, сжал пальцами. — Подходящий размер?
—Твою мать, мхх… Да, подходящий, только у твоей задницы размер еще лучше! — Забини достал из рукава палочку и ткнул ее в живот Гарри: то самое заклинание на латыни, и у него все поплыло перед глазами — знакомая тяжесть в паху, тело расслабило сладкой истомой. Блейз сжал его задницу, стаскивая с него спортивные штаны другой рукой.
Поттер просто зарычал от злости, как только мир пришел в фокус, и с силой оттолкнул его от себя.
— Ты чё творишь, Забини?! Прям в этой помойке?! Посреди магглов!
— Похуй, нет здесь никаких магглов! — огрызнулся Блейз. — Я до дома не дотерплю!
— Ты чё, мозгами двинулся?! — Гарри шагнул навстречу и схватил его за длинную побрякушку на груди.
— Да… А что, не заметно? — Блейз убрал его руку и снова прижал его к себе, зарылся носом в волосы, вдыхая запах, руки погладили поясницу, отправляя мурашки гулять по спине. — Не видишь, у меня от тебя шифер в ноль сорвало? Всю неделю только об этом и думал…
Гарри покачал головой и потерся носом о бархатистую щеку.
— Ты придурок, Забини. Я тебе уже говорил?
— Да, кажется. Вот, смотри, какая скамейка подходящая.
Гарри обернулся и посмотрел, куда показывал Блейз: у стены стояла деревянная скамейка с широкой изогнутой спинкой, такая же грязная, как и все остальное в этой дыре.
— Да она же просто засранная!
— Подожди, сейчас будет стерильная, — Забини махнул палочкой и пробормотал: — Tergo maxima! — скамейка полиняла на глазах, ее доски заблестели свежим некрашеным деревом.
Не дав ему опомниться, Блейз поднял его за задницу и стащил с него трико прямо через тряпочные кеды, одним движением бросил их на спинку скамейки и усадил его сверху. Поттер так охренел, что растерялся от неожиданности. От такой невероятной наглости у него даже в глазах потемнело, он зарычал и сделал попытку спрыгнуть на землю, но Забини ожидал этого маневра: он резко схватил его за колени, не давая пнуть себя по яйцам, и оказался между бедер Поттера, крепко прижимая его к себе.
— А ну, блядь, пусти меня, чертов придурок! Только тронь мою задницу — и ты покойник, Забини!
— Меня так возбуждает, когда ты злишься, — прошептал Блейз ему в губы, — ты так тяжело дышишь, ты так прекрасен, Гарри…
Поттер уперся руками ему в плечи, отодвигая его от себя, от ярости зашумело в ушах, сердце стучало в висках, как паровоз, но предательское возбуждение сделало тело слабым, оно совсем перестало ему подчиняться.
— Ты только посмотри сюда! — Забини тихо засмеялся, ликование в каждой черточке его нахальной рожи. — У тебя же стоит, Поттер, кончай притворяться! — он облизал пальцы и сжал его член, теплая рука скользнула к основанию, ногти царапнули кожу. Гарри тихо застонал и откинул голову назад… В следующую секунду судорога боли пронзила его, как электрошок, когда член Блейза наполовину вошел в его тело.
— Черт! Вытащи, Блейз! Больно! — закричал Гарри. Глаза защипало от наворачивающихся слез, боль была такая, что ее почти невозможно было терпеть.
— Нет, подожди… — Блейз прижал его за бедра к себе, не давая выскользнуть, стал целовать в шею, уши, губы, закушенные от боли. — Зачем ты напрягся? Сейчас пройдет, дай мышцам расслабиться, отпусти это…
— Блядь! Блейз, ааах… не надо!
— Тс, сладкий мой, все хорошо. Вот, уже до конца вошел, вот так… Сейчас отпустит… — шептал Блейз, гладя ладонями его влажную спину.
— Заплатишь за это, Забини! Ублюдок… — прошипел Гарри и зажмурил глаза — он не мог позволить слезам вылиться из глаз, поэтому со всей силы сжал зубами плечо Блейза, но тот, казалось, совсем не почувствовал боли.
— Да-да, сейчас заплачý — ты у меня взлетишь к небесам, — голос Блейза стал совсем низким страстным шепотом, вибрации его голоса действовали как физические касания.
— Да пошел ты! — боль отпускала, мышцы против воли стали медленно расслабляться.
— Лучше?
— Ммм…
— Я попробую двигаться. Господи, Гарри… какой ты тесный…
— Шире не стал с прошлого раза! Ахх…
— Мхх… Я всю неделю об этом мечтал, как окажусь в твоей роскошной заднице. Ты просто офигительный, Гарри, ты даже не представляешь насколько. Никого никогда так не хотел… — страстный шепот, медленные движения. Поттер подумал, что сейчас кончит от одного этого голоса.
— Я все равно тебя ненавижу…
— Да? А я, кажется, в тебя влюбился…
— Что?!
— Смотри, у тебя опять встал. Ну, давай, признайся, что тебе тоже по кайфу.
— Хн… Блейз…
— Ну, скажи…
— Мхх… Мне по кайфу…
— Так и знал, — улыбнулся Забини, закрыв глаза, и стал двигаться быстрее. «Я, кажется, в тебя влюбился …» — эти слова пульсировали в ушах, как музыка, сердце билось так громко. В жарком ритме движений Гарри потерял все ориентиры: мир, Блейз, ветер, дыхание, движения вдруг превратились в сияющий поток, расцвеченный цветными всполохами — он вдыхал Блейза, как будто он был порывом ветра, его шепот и стоны — страстной музыкой… С ним был все тот же Блейз, что танцевал под стук барабанов, он не мог ошибаться…
— Еще, Блейз… Вот так…
— Что ты делаешь со мной, Гарри? Я с ума схожу, на самом деле… — Блейз прислонился лбом к его лбу, зеленые глаза сияли, как упавшие звезды.
— Нет, не сходишь…
— Не продержусь больше ни минуты…
— Я тоже. Давай, хочу видеть твое лицо, когда ты кончаешь. Ахх…
— Господи…
Гарри почувствовал, как дрожь пошла по всему телу, он откинулся на руки от первой волны подкатившего оргазма… Вдруг Блейз всхлипнул и резко дернулся назад, увлекая его за собой… Поттер больно проехал спиной по краю скамейки и испуганно распахнул глаза.
Он увидел, как Забини падает на спину на асфальт, и огромную мужскую фигуру, которая молниеносно приближалась к нему. Он успел услышать только возглас ненависти прокуренным басом: «Ах, вы пидоры! Совсем, твари, страх потеряли! На моей улице…» — как грубая лапа схватила его за волосы и ударила затылком о железный угол скамейки.
Гарри очнулся от резкой боли в левом бедре и сырости волосах. Он лежал на спине, нижняя часть его тела была абсолютно голой. Он услышал крики и приподнялся на локтях… На асфальте, посреди грязного закутка, стоял на карачках здоровенный маггл, сжав лапами шею Блейза, и ревел, как раненый зверь. Правая рука Блейза вцепилась в его глаза, левой он бил его куда-то в голову, кровавые всполохи горели в его растрепанных косах. Блейз зарычал отболи и ударил маггла головой в лоб, маггл завыл и схватился руками за лицо, разжав свои лапы.
Гарри почувствовал приступ тошноты. Он встал на корточки, стащил трико со спинки скамейки и с трудом натянул их на себя, сев прямо на асфальт — сил подняться почти не было: голова кружилась со страшной силой. Блейз вскочил на ноги и зашелся кашлем, потом шагнул к распростертому магглу и с размаху пнул его в висок, в ключицу, опять в висок. Маггл оказался на редкость крепким: он схватил Забини за ногу и дернул на себя, Блейз грохнулся ему прямо на грудь, но успел увернуться от его рук, откатился назад и снова встал на ноги. Он поднял маггла левой рукой за грудки и занес правый кулак над его лицом, уже похожим на кровавую кашу.
— Ну, все, блядь, сучара, попрощайся с мамой! — кулак с треском опустился на бритый череп. — Уебу, на хуй! Никто! Никогда! В жизни! Не кидал мне такой падлы, как ты, гребаное маггловское отродье! — кулак месил двухметровую рыхлую тушу, Забини поднимал маггла за куртку и с каждым новым ударом опять ронял его на асфальт. В маггле было фунтов триста пятьдесят, сквозь пелену в голове Гарри удивился, как Блейз вообще мог его поднять.
Маггл закрыл лицо руками, повернулся на бок и скинул Блейза с себя, хрипло простонав:
— Блядские пидоры!
От того, что произошло дальше, Гарри охватил страх. Лицо Блейза перекосило почти нечеловеческой гримасой: он подумал, что Блейз сошел с ума. Забини бросился на маггла, завалившегося набок, нанося удары без разбора: по ребрам, по животу, в пах…
— Ты кого, сука, пидором назвал?! Я тебя сейчас сделаю пидором! По-другому не встанет!
Маггл перестал сопротивляться, он вообще перестал двигаться. Гарри с трудом поднялся, подошел к Забини и попытался оттащить его за руку.
— Блейз, хватит! Ты убьешь его!
Забини обернулся — пламя в глазах, перекошенное лицо в крови. Гарри вздрогнул: его лицо было почти неузнаваемым.
— Гарри?.. Ты как? — гримаса ярости полиняла на его лице, сменившись чем-то, похожим на боль.
— Сойдет, жить буду. Ты не убил его?
— Да чтоб он сдох, сука! — Блейз пнул неподвижное тело в последний раз и качнулся в сторону, ища что-то на асфальте. — Где, блядь, была моя палочка?
Гарри первым увидел его палочку — она валялась рядом с какой-то банкой у его ноги — поднял и протянул ее Блейзу.
— Вот она.
— Спасибо, — Блейз повернул в сторону маггла.
— Блейз, нет! — закричал Гарри и бросился к нему. — Что ты делаешь?! Прекрати!
— Только необходимое, — он направил палочку на маггла, отстранив Гарри локтем, и прошептал: — Obliviate! Надеюсь, ты сдохнешь, сука!
Гарри резко вздохнул и посмотрел на него расширенными глазами.
— Ты с ума сошел?
Забини повернулся и прижал его к себе.
— Прости меня, Гарри…
— О, черт…
— Пойдем отсюда.
Блейз потянул брелок у себя на поясе и направил на него палочку, не выпуская плечи Поттера из объятий:
Отправлено: 15.08.08 09:25. Заголовок: III. Монсор Мир ка..
III. Монсор
Мир качнулся и опрокинулся вниз. Серые тени закружились перед глазами в тошнотворном танце, ветер хлестнул в лицо темной стеной, воздух со свистом вышибло из легких как от удара кулаком под дых. Как же он ненавидел портключи! Через несколько мучительных мгновений его ступни ударились о неровную поверхность, и теплое тело, которое он сжимал в объятьях, неожиданно перестало служить опорой. Руки разжались, как в замедленной съемке Гарри увидел, что вихрь тащит его по земле и роняет на спину. Мокрая земля врезалась в спину, как самосвал с камнями, в голове зазвенело, в теле что-то лопнуло — дай Бог, показалось… Краски и всполохи вдруг замелькали перед глазами, он зажмурился, чтобы остановить их безумный бег…
…Вооруженные с ног до головы люди спускались по склону холма в красном зареве неба — их были тысячи: лавина, сияющая сталью и кровью заката, стальной монстр, сотрясающий землю своей поступью. Шквальный ветер хлестал в лицо и рвал пурпурные знамена с серебром. Он сжался от ужасного рева в ушах: многотысячная толпа остановилась, бесчисленные лапки стальной многоножки перестали двигаться как по мановению руки, крик бесчисленных глоток расколол воздух надвое — шедшие убивать возвещали миру о своей победе — по-другому быть не могло: они побеждали всегда. Он содрогнулся всем телом и почувствовал радость оттого, что этот крик был обращен не к нему — с другой стороны в долину спускалось гигантское вражеское войско, их шлемы сверкали золотом. Тысячи рук разом подняли вверх мечи, превратив холм в ощетинившегося стального ежа, ответный клич золотого войска отозвался, как эхо.
Человек во главе пурпурного войска развернул коня и окинул взглядом своих. Поттер не мог разглядеть его лица, хоть и очень хотел — только длинный хвост почти белых волос и нечеловеческий блеск глаз в прорезях шлема, губы, скривившиеся в странной улыбке. Беловолосый поднял меч и крикнул низким раскатистым голосом — злые слова вызова и ликования на непонятном языке, отозвавшиеся болью в его голове:
— Òrath Drácondar en rõia!
— En rõia!!! Nar Pendracónem!!! — ответный клич войска ударил по его перепонкам, войны кричали приветствие своему царю. Он знал: беловолосый был их царем, не простым военачальником или генералом — а царем, почти Богом. Откуда он знал?
Стальная многоножка с лязгом подняла щиты и полилась рекой вниз по холму, пурпурные с черным плащи развевал ветер, муть, серая с пурпуром муть повсюду…
Он затряс головой и перекатился на живот лицом в мокрую траву: «Господи, я схожу с ума! Пусть это кончится! Ради Бога, пусть это кончится…» Вихрь перед глазами не стихал ни на секунду, лязг металла, рев — все смешалось. Войско на холме не хотело его отпускать, как будто хотело забрать его с собой…
— Нет, нет…
Теплые руки больно сжали его за плечи и перевернули на спину. Гарри открыл глаза и увидел две блестящие радужки перед своим лицом. Две секунды, три — и он узнал его, вспомнил, что происходит: Блейз. Хоровод почти прекратился. Мир пришел в мутный фокус — на нем не было очков.
— Что с тобой?
«Это видение, просто видение…Ну почему со мной?» Он зажмурился и снова резко открыл глаза — стоило их закрыть, и страшный взгляд беловолосого царя прожигал его насквозь. Откуда? Из прошлого, из будущего, из его больного подсознания?.. «Что же это? Что? Я подумаю об этом потом, только не сойти с ума…»
Забини положил ладонь ему на лоб, в его глазах ступор и растерянность. Поттер посмотрел на него и вдруг увидел другое лицо — его лицо, почти такое же, залитое кровью, странные полосы, вытатуированные на скулах, доспехи из металла и кожи, шею и руки в амулетах, невероятную пульсацию магии во всем его теле…
Жгучая горечь комком подкатила к горлу, он уперся руками в грудь Забини, чтобы высвободиться из его хватки, но тот сжал его плечи только еще больнее и встряхнул, как тряпичную куклу.
— Что с тобой?! Что-нибудь скажи!
— Отпусти меня!
Поттер со всей силы оттолкнул Забини от себя, его руки разжались — и он не смог устоять на ногах, приземлившись на все четыре конечности. Новая волна горечи подкатила к горлу, тело задрожало и сжалось мучительным спазмом, его вырвало прямо на траву. Он отполз на пару метров в сторону и упал набок, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывающемся небе в сиреневой дымке. Почему-то уже был почти рассвет. Безумие отступало, покидало его тело, смытое ядовитой желчью, вымыто, выброшено. Небо упало на глаза, как спасительный занавес — впереди было только бескрайнее чистое поле и мутные россыпи звезд. Он вырвал клок мокрой травы и вытер рот, порезавшись о тонкие лезвия. Шум стих, и пришла тишина, нежный стрекот сверчков в высокой траве.
Забини приподнял его за руку и сунул в ладонь что-то холодное.
— Вот, держи.
Стакан воды. Гарри жадно выпил все до капли и вернул стакан обратно.
— Ещё, — грубый хрип — он почти сам не узнал своего голоса.
— Встань, я полью тебе на руки.
Он с трудом приподнялся на локтях и сел на корточки. Поток прохладной воды из палочки полился в ладони, он напился и умылся, подставив голову под прохладный душ, стряхнул с себя остатки воды и снова повалился на землю.
— Как ты? — голос Блейза нарушил тишину, Гарри услышал, как тот опустился рядом. Неужели он не мог просто заткнуться?
Как же чудовищно хотелось тишины. Оказаться за тысячи миль отсюда, закрыть глаза и не слышать ничего кроме стрекота сверчков, не чувствовать ничего кроме ласковых пальцев ветра на щеках, одному, в небытие, в забытье… Но Забини не отпускал его, он никогда не сдавался. Как же отвратительна иногда бывает реальность, как жестоко, что всегда приходится в нее возвращаться, и каждый новый раз всегда хуже, чем предыдущий…
Он вдруг увидел себя со стороны: слабый, грязный, израненный, избитый ублюдочным магглом, трахнутый в задницу Забини на оплеванной лавке в засранном закутке, почти потерявший связь с реальностью от непонятной дряни, вдруг решившей ворваться в его мозги. Один, может быть, за сотни или тысячи миль от дома, если здесь уже почти рассвет — сколько это часов на восток? Далеко от дома… да был ли у него когда-нибудь дом? И это еще не вся правда. Он снова позволил себе довериться. И кому в этот раз? Первому встречному, почти врагу. Позволил себе пойти на поводу у эмоций, забыл все, чему научился своим унижением и кровью, ради минутной слабости, мимолетного наслаждения, чувства принадлежности, лживой веры, что вот, наконец-то он больше не один, мнимого чувства полноты. Нет, похоже, связь с реальностью он потерял не час назад, а уже чертовски давно… «Идиот. Ты безнадежен. Да когда же ты научишься?» — Поттер сжал зубы от невыносимого отвращения к самому себе. Он, кажется, никогда не чувствовал себя таким униженным, как никогда вдруг захотелось врезать себе со всей дури.
И самое смешное, Забини было все похеру: такой же собранный и роскошный, как обычно, даже с окровавленным лицом и в порванной одежде, будто он, собственно, совсем не с этой грешной земли! Он даже не представлял, что от ярости может так тошнить. «Ну, ничего, Забини, ты еще не понял, с кем связался. Ты мне за все заплатишь, уж я тебе обещаю! Однажды все хорошие мальчики становятся плохими, чтобы не захлебнуться в вашем дерьме».
Он поднялся на руках неловким рывком — даже минимальное напряжение в мышцах отдавалось болью во всем теле — и с трудом сел. Со всем этим дерьмом нужно было кончать.
Забини как-то вымученно улыбнулся и протянул руку, чтобы погладить его по щеке. Поттер оттолкнул его руку и хрипло прошептал:
— И у тебя еще хватает наглости спрашивать, как я, Забини? А ты попробуй догадаться с одного раза!
Блейз не ответил, просто уставился на него — опять этот дурацкий взгляд, в котором как будто все сразу: обида, вина, укор и еще что-то. Чертов ублюдок!
Нет… он не мог поддаться искушению разукрасить эту смазливую мордашку прямо сейчас, пока Забини не ответил ему на пару вопросов. Он выдохнул через сжатые зубы и произнес как можно спокойнее:
— А теперь, Забини, поиграли и достаточно. Слушай внимательно: меня твои игры уже порядком достали. Было весело, но сейчас ты расскажешь мне всё. Куда ты притащил меня и зачем. Какого хера тебе от меня нужно. Как ты, дементор тебя побери, оказался в том баре. Как ты следил за мной. Какую игру ты ведешь. Кто за всем этим стоит, и какая во всем этом твоя выгода. После этого приготовься аппарировать меня домой, потому что, к моему великому сожалению, сам я сейчас не в том состоянии. И еще, Забини, если ты выкинешь какой-нибудь фокус, то знай: я из-под земли тебя достану и убью. И не думай, что моя рука дрогнет или что я побоюсь Азкабана — мне, в общем-то, давно уже нечего терять.
Забини потрясенно молчал и продолжал тупо на него пялиться. «Ну что ж, мои поздравления, не я один сегодня выгляжу как конченый идиот — твоя очередь».
— Так что, Забини? Я жду с нетерпением.
— Гарри…
— Да?
Блейз промолчал не меньше, чем полминуты, и, наконец, выдавил из себя:
— Я не могу аппарировать тебя обратно домой.
— Это еще почему?
— По всему периметру дома тебя ждет человек двенадцать Пожирателей. Даже если мы аппарируем в мантии-невидимке, они почувствуют изменение поля и поймают нас.
— Хрена! Аппарируем не рядом с домом! Не держи меня за идиота! — все-таки закричал Поттер. На этом, похоже, терпение Забини кончилось: он сжал зубы и посмотрел на него с таким вызовом, что Поттеру стало почти не по себе.
— Это не все, Поттер! У тебя сотряс и рана в голове, могу поклясться, раны в других местах! Ты вообще не в себе! Что с тобой было вот только что? Я и портключ активировал только потому, что думал, совместной аппарации ты не выдержишь! Тебе нужна медицинская помощь. Срочно! Кто тебе, блядь, ее будет оказывать на Прайвет Драйв? Ты хочешь остаться идиотом на всю жизнь? Или ты решил заиметь себе уютную койку в Святом Мунго на пару месяцев? А что, сухо и кормят бесплатно. И, главное, удачно, как раз время подходящее, чтобы…
— Все, Забини, кончай парить меня этой хуйней! Сейчас точно ударю, — Забини сверкнул на него глазами в ответ, но дырки взглядами он прожигать не умел. — Все это твоя вина!
— Знаю, что моя, не сомневайся! Никогда, знаешь ли, не бегал от ответственности!
— Просто счастлив это слышать! И какие тогда твои варианты? Уж просвети меня!
— Мои варианты, Поттер: мы идем ко мне, и я привожу тебя в человеческий вид, потом, утром, я аппарирую тебя домой.
Значит, где-то в этом месте был дом Забини. Гарри посмотрел за плечо Забини и не увидел ничего, кроме бескрайних полей травы, даже деревьев не было. Хорошенькое местечко, чтобы жить — посреди нигде. Если все это было правдой, и Забини не затащил его на какой-то пустырь, чтобы убить. Никакая сила в этом мире не могла заставить его снова поверить этому ублюдку после всего, что он сделал.
— И почему, интересно, я должен тебе доверять? Ты дал мне для этого хоть один повод?
Блейз закрыл глаза на секунду, как будто тоже черпая силы из своих запасов терпения.
— Потому что я не вру тебе, Гарри. Посмотри на меня!
Поттер посмотрел в его чертовски искренние глаза.
— И что?
— В этом нет никакой моей выгоды, — произнес Блейз медленно и отчетливо, как ребенку. — Я не веду никакой игры. Нет никакой подставы. Все, что я хочу, это привести тебя в божеский вид и исправить тот вред, что уже тебе причинил. Тебе не кажется, что, если бы я хотел с тобой что-то сделать, я уже упустил охренительно много шансов, — Поттер не мог с ним не согласиться. — Просто поверь мне, Поттер!
— Теоретически предположим, ты говоришь правду, хоть и нереально. Дальше что? Где мы вообще?
— Это Монсóр, поместье моей матери, Пемброкшир, Западный Уэльс. Куда еще я должен был тебя привести? Уж прости, что так на тебя набросился. Просто отсюда до замка минут тридцать пешком, я не был уверен, что смог бы так долго терпеть. Я ведь и правда слишком долго тебя хотел, Поттер, черт тебя побери! Не знаю я, что на меня нашло!
Гарри закрыл глаза и собрал все остатки выдержки в кулак: желание размозжить Забини череп в ту же секунду стало почти невыносимым. Он должен был говорить спокойно, иначе бы он снова начал орать.
— Ты — чертов долбаный извращенец, Забини. Все, что ты несешь — сплошной обкуренный бред. Я сказал, хватит играть со мной — я от этого просто зверею! Говори мне все сейчас или ты пожалеешь, — он достал палочку из рукава и ткнул ее в горло Забини, — я тебе клянусь в этом. Начинай!
Блейз бесцеремонно отстранил палочку и притянул его за воротник куртки к себе, очень близко.
— Послушай меня, Поттер. Сейчас мы дойдем до дома, пока ты не подхватил воспаление легких — ты столько кричишь. Я позабочусь о твоих ранах и все тебе расскажу. Давай, говори, чем мне тебе поклясться? Непреложные обеты, магические клятвы, что еще тебе нужно, чего ты хочешь? Крови дохера, мне даже резать себя не придется.
— И с чего бы вдруг такая забота? — прошипел Поттер.
Забини посмотрел на него в своем стиле — недоверчиво-разочарованно — и замолчал на несколько секунд, потом покачал головой и все же сказал:
— А ты так и не понял? В жизни не встречал таких упертых баранов, как ты… — он выпустил его олимпийку и отвернулся. — Думай быстрее, а то я замерзать начинаю.
Гарри замолчал и минуты две просто смотрел ему в спину, а потом вдруг почувствовал себя таким усталым, как будто все потрясения и боль этой ночи накатили одной волной. В конце концов, ему было абсолютно плевать, что с ним будет дальше: жить или умереть — да какая к чертовой матери разница? Не все ли равно, где и когда закончить эту гребаную жизнь? У него не было больше никаких сил сопротивляться и заботиться о самом себе. Забини, по крайней мере, делал вид, что о нем заботился. Это даже было почти забавно, жаль, что неправда. Наверное, так чувствует себя воздушный шарик, из которого вдруг кто-то выпустил воздух.
— Хорошо, Забини, — наконец сказал он. — Пошли. Мне плевать.
Щека Блейза странно дернулась — то ли в улыбке, то ли от нервов — сбоку было не разобрать, он встал на ноги и протянул ему руку.
— Идем.
Гарри тоже поднялся, хоть и с меньшим изяществом — от боли было трудно дышать, не то что ходить — и неохотно сжал ладонь Блейза в своей. Неприятный рывок, и его бедро уперлось в обтянутый кожей бок, Блейз обхватил его за талию. Они прошли несколько шагов, прежде чем Блейз обернулся и прижал его к себе. Сил сопротивляться по-прежнему не было.
— Ты вообще идти-то можешь?
— Не знаю.
— Мне тут кое-что в голову пришло…
— Что еще?
— Скорее всего, ничего не получится, — пробормотал Блейз. — Его здесь не должно быть, сейчас он должен быть на Инис Мон в Северном Уэльсе со своим племенем, он говорил… — похоже, не у него одного тут бред начинался. То ли радоваться, то ли нервничать уже?
— Кто? — ошарашено спросил Поттер.
— …но попробовать все равно стоит, — как будто не услышал его Блейз. — Сейчас, подожди.
Он отошел на шаг, достал палочку, взмахнул ей у своего лица и прошептал: «Sonorus!» Поттер начал дергаться уже всерьез, но ничто не могло подготовить его к тому, что последовало дальше. Блейз сложил ладони рупором и закричал в пустоту — каждое слово усилено заклинанием громкости:
— Что это такое?! — Гарри дернул его за рукав. — Мать твою, Забини, ты это кому?!
Блейз ничего не отвечал несколько секунд, как будто к чему-то прислушиваясь, а потом посмотрел на него с такой радостью, что у Поттера аж дыхание сбилось.
— Сейчас увидишь, — он улыбнулся. — Надо же, получилось! На вот, надень.
Он снял со своей шеи какую-то побрякушку — простой амулет с крупным красным камнем на кожаной тесьме — и надел ему на шею.
— Что еще? Зачем? — Поттер просверлил его взглядом, обещающим долгую мучительную смерть, и приготовился ждать.
Долго ждать не пришлось. Первое, что он услышал, был странный шум — его невозможно было с чем-то сравнить, разве что если бы кто-то в миле от них выбивал ковры и делал это на приличной высоте. Затем пришел бесконтрольный страх и чувство опасности, сердце затрепетало и сжалось. Гарри отступил на пару шагов, пытаясь выдернуть руку из руки Забини, но это оказалось не так просто.
— Все в порядке, — Блейз улыбнулся ему ободряюще — то же странное ликование в глазах. — Ты со мной, значит, тебе ничего не угрожает. Только лучше не отпускай мою руку.
Поттер даже возмутиться не успел. Ему показалось, что темнота над головой стала еще темнее и начала двигаться, будто небо пришло в движение, как темный поток, а потом вывернулось наизнанку, сложилось кольцами мерцающей темноты… если темнота могла мерцать и складываться кольцами. Сердце упало в пятки: в пустоте раскрылась гигантская черная пасть с множеством клыков, две сияющие точки немигающих малиновых глаз в одно мгновение просверлили его насквозь, вывернув душу наизнанку. За пару секунд вся его короткая жизнь пронеслась перед глазами, он как будто почувствовал все и сразу в одном мгновении: свое израненное усталое тело, душу, тьму и свет внутри, ум, мысли, вкусы, запахи, ветер на коже — невероятное, убийственное ощущение реальности, точки, мгновения здесь и сейчас. Мысль как-то очень медленно просочилась в сознание: «Это смерть». Он сам удивился, что не почувствовал паники — только покой, даже восторг. «Значит, смерть».
Воздух вокруг начал двигаться — он не мог понять, был он обжигающе холодным или горячим — и ему навстречу из темноты бесшумно вышло чудовище… Невероятное, прекрасное, ужасающее… Почему он сразу не понял, что это был дракон? Потому что ни один из драконов, которых он видел, не был таким. Это невозможно было объяснить. Таким прекрасным, таким диким, таким чудовищным… Дракон не сводил с него глаз, обещающих смерть, сладкую, прекрасную смерть… смерть в его глазах была так совершенна.
Блейз прошептал: «Не бойся ничего», — и дернул его за руку. Гарри сделал несколько шагов на негнущихся ногах, позволяя утащить себя вперед, навстречу чудовищу. Краем сознания, еще способным удивляться, он отметил, что у дракона не было крыльев, хотя он определенно не пришел к ним пешком. Кажется, он где-то слышал про это, но не мог вспомнить что. Дракон наклонил голову к Блейзу, тот легко поклонился ему в ответ, нежно погладив ладонью по блестящей черной шее в длинных отростках, и стал что-то шептать — Гарри не мог разобрать слов — наверное, на том же драконьем языке, на котором Блейз раньше кричал.
— Гарри!
Поттер перевел почти невидящий взгляд на Блейза: он казался таким счастливым и абсолютно спокойным — это вернуло ему немного уверенности.
— Гарри, это мой… друг. Его зовут Кай-рáгвел-тай, можно просто Кайру. Он согласился донести нас до дома, нам не придется идти пешком. Было бы чудесно, если бы ты поприветствовал его и поблагодарил за услугу.
Вся уверенность тут же покинула Поттера, вместо нее пришла паника. Господи! О чем таком Блейз вообще говорил? Каким образом он должен был поприветствовать и поблагодарить абсолютно дикого дракона? Кто и когда его должен был научить? В голове некстати промелькнул образ Малфоя, так неудачно поздоровавшегося с грифоном на четвертом курсе.
Он несколько секунд просто стоял не в силах пошевелиться, как загипнотизированный уставившись в страшно-прекрасные малиновые глаза, а потом что-то произошло.
Такое уже случалось с ним раньше, очень редко, когда он вдруг начинал делать вещи, на которые сам не подозревал, что способен, будто что-то толкало его изнутри. Неизвестно как, но он понял, что именно должен был сказать, хотя и не знал слов. Значит, он должен был сказать без слов.
В каком-то трансе он встал на левое колено, прижав левую ладонь к середине груди, и склонил голову — «я благодарен, я осознаю оказанную честь». Потом поднял лицо и посмотрел дракону в глаза, вытянул обе руки ладонями вверх — «мои руки пусты и свободны, я не замышляю зла». Затем он сложил ладони крест-накрест, сжав их в замок, и встал на ноги — «я верен своему слову, я честен, я уважаю твою свободу». Он сделал шаг навстречу Блейзу и левой рукой взял его за правую руку, приложил свою правую руку к сердцу и снова поклонился дракону — что означал этот жест, ему было страшно даже подумать, поэтому он поспешно прогнал все мысли из головы, стараясь не думать вообще ни о чем. Ему показалось или нет, что дракон тоже слегка кивнул ему в ответ и что в его глазах стало чуть меньше смерти?
Блейз уже несколько секунд ошарашено смотрел на него, не отрываясь.
— Гарри… Ты где этому научился? — Блейз, похоже, даже забыл, как дышать.
— Понятия не имею.
— Эмм… Ладно, потом все расскажешь.
Что, интересно, он должен был рассказать?
Забини еще раз погладил дракона по блестящей чешуе, и гигантское существо невероятно изящно для своего веса легло на землю. Блейз зацепился за длинные наросты на его шее, похожие на сюрреальную гриву, подтянулся на руках и одним движением оказался на чешуйчатой спине.
— Забирайся, — он протянул руку.
Гарри вздохнул: в который раз за этот день его жизнь против воли оказывалась в этих самых руках, в руках человека, которому он совсем не хотел доверять. И как это получалось у Забини, черт бы его побрал? А еще он не мог забыть, какие эти руки теплые и мягкие, какие они нежные, когда ласкают его кожу. Он встряхнул головой, прогоняя наваждение, и ухватился за протянутую ладонь. Одним рывком Блейз поднял его и забросил на спину дракона позади себя, как будто делал это каждый день.
— Ты часто это делаешь? — саркастически спросил Поттер, устраиваясь на спине дракона, и шершавой и слишком скользкой одновременно.
— Что? — не понял Блейз.
— Возишь кого-то на своем драконе.
Блейз повернулся и смерил его взглядом, полным глубокого удивления.
— С ума сошел? Ты второй человек, не считая меня, кому выпала честь сидеть на спине Кайру за всю его жизнь, — да, кажется, он слышал, что драконы живут очень долго.
Поттер не нашел, что на это ответить, и решил подумать об этом потом. Что-то слишком много за сегодня накапливалось вещей, о которых он собирался подумать потом…
— А теперь держись крепко, очень крепко. Сейчас!
Вопрос «За что именно?» застрял у Поттера в горле, потому что дракон резко оттолкнулся ногами от земли и взлетел. Он судорожно схватился за Блейза и прижался к его спине, проклиная на чем свет стоит этого самоуверенного ублюдка и свое идиотское упрямство, из-за которого чуть не кувыркнулся вниз — земля со страшной скоростью удалялась из-под ног.
— Упрямый осёл, — пробормотал Блейз, толкнув его локтем в бок. — Я же сказал крепко держаться! Жить надоело?!
Поттер со всей дури двинул его кулаком по ребрам в ответ.
— Ай-ай! — наигранно простонал Блейз и придвинулся к нему еще ближе, потеревшись задницей о его пах. — Сиди тихо, сволочь неблагодарная, а то не буду тебя лечить!
Поттер вдруг забыл, как дышать, от такого «знака внимания», щеки загорелись, несмотря на холодный ветер.
— Напугал, блин! — прошипел он, еще раз воткнув пальцы в ребра Забини поглубже. — Уж не тебе ли я должен быть благодарен, что меня вообще придется лечить?
Забини пробурчал что-то неразборчивое из серии «вот зараза», но Гарри уже совсем не слышал его слов от нахлынувших ощущений — ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что их причиной было существо, на котором он летел. Магия Кайру была такой огромной, что наполняла собой все вокруг, сам воздух, которым он дышал. Казалось, эмоции дракона без преград перетекают в его разум, в само его существо: его спокойствие, величие, готовность к бою в любую секунду, сила, мудрость длиной в тысячи лет, знание того, что все происходящее в этом мире имеет свою цель и смысл, странная торжественность… Такого просто не могло быть, почему он мог это чувствовать?
— Ты тоже чувствуешь это? — прошептал он почти неслышно, Блейз просто не мог его услышать от шума ветра на этой невозможной скорости, с которой летел дракон — сто миль в час, больше? — но он услышал.
— Кайру? Да… Ты это чувствуешь? Правда, это божественно?
— Правда…
Теперь он мог с легкостью понять, почему драконы считались самыми сильными магическими существами на Земле — это невозможно было ни с чем сравнить, это потрясало до глубины души.
— Блейз, разве можно приручить дикого дракона?! — закричал он, пересиливая шум ветра. — Ведь они не подчиняются людям! Только силой! А он абсолютно дикий, свободный, я чувствую!
— А они и не подчиняются, Гарри! — закричал Блейз в ответ. — Они все дикие!
— Тогда как это возможно?!
— Ты не знаешь ничего об этом, да?! Я всегда забываю, как мало ты знаешь про наш мир!
— Не издевайся надо мной!
— Я не издеваюсь! Нельзя подчинить, можно стать братьями!
Братьями? Он не ослышался?
— Что?! Но как?!
— Потом! Я расскажу потом! Горло сорвем! Не разговаривай!
— Хорошо!
— Гарри, вниз посмотри, какая красота!
Поттер посмотрел вниз в первый раз с тех пор, как взлетел в небеса: внизу и правда была красота, такая красота…
Эта местность, оказывается, совсем не была пустынной. Справа луг упирался в темное пятно леса, под ними извивалась серебристая полоса реки, она обрывалась в мерцающую темноту вдали — может, в море? Слева начинались холмы, уходившие вдаль, кажется, за ними были видны далекие гребни гор. Как же он жалел, что где-то потерял очки!
Он вдохнул холодный ветер поглубже, замирая от всей этой красоты. Мир в сиреневатой дымке казался таким мягким и приветливым, утонувшим в покое и тишине, как огромная нежная мать, раскинувшая объятья, принимая своих детей. Все вокруг было наполнено тихой ласковой магией, и он почувствовал, что покой и умиротворенность очень медленно наполняют и его душу. Ему не хотелось больше воевать ни с кем-то еще, ни с самим собой, вся тревога и ненависть растворились без следа где-то между сиреневыми хлопьями облаков и блестящими ожерельями звезд.
Он всегда любил полет — этот драйв, счастье, кипящий адреналин в крови. Но сегодня полет принес ему уверенность и покой, хотя сердце в груди билось в два раза быстрее, чем обычно. Какое-то ощущение очень медленно подкралось к нему из ниоткуда. Он вдруг подумал, что с этого момента его жизнь никогда больше не будет такой, как прежде. Этот самый момент был моментом перехода: все изменится, назад пути не будет, он просто не сможет вернуться назад… Во всем виноват дракон, это точно! Сердце болезненно сжалось и отпустило — на самом деле ему было нечего терять.
Рука Блейза соскользнула с шеи Кайру и погладила его по бедру — легкое прикосновение, как крылья бабочки, наверное, Блейз думал, что он не заметит. Комок подкатил к горлу от какой-то… непрошеной нежности. Он замер на несколько секунд, прогоняя ощущение, но оно, похоже, не собиралось никуда уходить и стало только сильнее.
Он скользнул рукой по груди Блейза, забираясь ему под рубашку, погладил по голому животу и услышал, как Блейз глубоко вздохнул. Очень осторожно, чтобы не упасть, Гарри отстранил длинные косы от своего лица и совсем легонько поцеловал его в шею. Блейз поймал его ладонь в свою и сжал, откинул голову ему на плечо.
— Я думал, ты никогда больше этого не сделаешь…
Гарри вдохнул совершенно невероятный запах темных волос и прикоснулся щекой к его щеке.
Alhimik, спасибо)) Музыка не успевает... Это возможно, значит, ты очень быстро читаешь. Это правда, что каждому смысловому куску предназначен свой фрагмент, но... к сожалению, это не клип и не кино (о! и ах!), поэтому очень сложно соотнести длину музыки и скорость чтения другого человека. НО! Я попыталась))) Путь первопроходцев труден и тернист. Саундтреки к текстам - не такой распространенный жанр пока))) Нет?
Отправлено: 31.08.08 18:04. Заголовок: IV. Поток Каким б..
IV. Поток
Каким бы он ни представлял себе дом Блейза, замок был чем угодно, но только не тем, что Гарри увидел перед собой, слезая со спины дракона.
Однажды он видел фотографию замка Малфоев в «Ежедневном пророке», когда Люциуса арестовали и замок был выпотрошен аврорами сверху донизу. Огромная темно-серая громадина, неприступная твердыня возвышалась на берегу обрыва. В глухих стенах с зубцами почти не было окон, квадратные башни с бойницами, как мрачные призраки, разрезали белое зимнее небо. Тогда, глядя на фотографию, он подумал, что невыносимый характер Малфоя, оказывается, имел за собой вескую причину — у кого угодно начнутся проблемы с реальностью, поживи он в таком месте с рождения. Мимолетная слабость — жалость к врагу — тогда он быстро прогнал эти ненужные чувства. К тому же, что-то ему подсказывало, Малфой не оценил бы жалости. И она ничего не меняла.
Наверное, сейчас он ожидал увидеть нечто подобное, но замок Монсор, если это возможно, был совершенным антиподом замка Малфоев. Легкое прекрасное творение архитектурного гения, светлый камень стен был оштукатурен и побелен в бежевый, но кое-где старинная кладка осталась нетронутой, и это необычное сочетание старого и нового придавало зданию какую-то особую изысканность. Фасад покрывала лепнина из причудливых завитков, крылатых животных и, кажется, виноградной лозы — он не мог рассмотреть подробнее без очков при этом свете, хотя замок был частично освещен факелами и в некоторых окнах горел свет. В аркообразных нишах между колоннами прятались маленькие статуи на постаментах; может быть, именно из-за них и без того жизнерадостная архитектура здания казалась почти фривольной. В отличие от малфоевской мрачной цитадели, окна здесь были просто огромными — наверное, днем внутри было очень светло.
Гарри с наслаждением вдохнул ночной воздух и заметил, что улыбается: этот дом ему необыкновенно понравился, до какой-то почти детской восторженной радости. Он никогда не видел лучшего места, чтобы жить, он даже не мог себе представить ничего лучше.
— Ну вот мы и на месте, — кивнул Блейз, погладив дракона по жесткой гриве.
Гарри чуть не забыл про все эти странные драконьи ритуалы, пока смотрел на невероятный дом, но в последний момент все же успел поклониться дракону, прежде чем тот развернул свое гигантское тело, взбороздив постриженную траву, и взлетел в небеса. При свете факелов он смог разглядеть, что дракон не был полностью черным: длинные отростки на его шее и голове были темно-фиолетовыми, а чешуя на животе отливала пурпуром. Он проводил взглядом растворяющийся силуэт — это было красиво: темное тело плавно извивалось на фоне предрассветной мглы, как морская змея, скользившая по воде. Небо было слишком светлым… Он неожиданно вспомнил, почему так занервничал с самого начала, и спросил:
— Блейз, скажи мне, сколько сейчас времени? Здесь светло, будто уже часов пять утра.
Забини схватил его за руку — опять! — и потащил к входу в замок, Гарри ничего не оставалось, как, скрипя зубами, поплестись за ним.
— Просто место зачарованно, — сообщил Блейз. — Здесь, за защитным барьером, всегда ночью как ранним утром, а то в темноте в полях заблудишься. Правда, круто?
— Ммм… — промычал Поттер, пытаясь выдернуть руку. — А зачем барьер так далеко? Каждый раз так ходить — то еще развлечение. Да отпусти ты мою руку!
— Да не суетись ты, далась мне твоя рука! — огрызнулся Блейз, но руку так и не выпустил.
«Что за черт?! Вот же сильная скотина!» — подумал Поттер, но Блейз уже тащил его в обход вокруг замка — видимо, вход был с другой стороны и они приземлились у заднего фасада.
— …из-за мер безопасности, — похоже, все это время Забини что-то говорил. — Замок старый, и защита древняя. Когда-то ведь войны и посерьезней были, чем сейчас, — он вздохнул почти с тоской. Скучает он что ли? Экшена ему не хватает?
— В смысле, посерьезнее?
— Ну, не кучка Пожирателей против хилой кучки авроров — войско против войска, тысячи против тысяч. Вот и защита соответственная, — ему показалось или нет, что в голосе Блейза промелькнула мечтательность? Блин! Да с кем он связался?
До Гарри вдруг с запозданием дошло, про что говорил Блейз — войны! Может быть, в этом дело? Отсюда его видение? Само место могло так на него повлиять! От этой мысли стало немного легче: древняя магия земли, души тысяч убитых людей, вековая история — нечего удивляться, если все это на него подействовало в таком состоянии и с сотрясением мозга. Он облегченно вздохнул.
— А какие войны здесь были?
— Да разные, — Блейз пожал плечами, — история-то длинная. И потом, от барьера на самом деле редко ходить приходится, если под рукой есть камин, — он обернулся и подмигнул. — Зато ты познакомился с Кайру. Не жалеешь?
— О знакомстве или об остальной части «приключения»? — осведомился Поттер.
— О знакомстве! — Забини закатил глаза.
— Ну что ты? Как о таком пожалеешь? Я будто со смертью своей встретился. Потом меня разобрало на части и собрало обратно, только при обратной сборке не все части оказались на тех же местах. В любое время готов еще раз так поразвлекаться! — бесстыже соврал Поттер, но соблазн достать Забини был слишком велик. Конечно, ему понравилось, еще бы нет! Да он даже никогда не слышал о тех, кто хоть раз подошел к дракону, не связанному заклинаниями, ближе, чем на пять метров, и остался в живых, не то что полетал на нем!
— Ты и это почувствовал?! Как это возможно? С ума сойти, Гарри! — Блейз остановился с большими глазами. — Ты только что вырос в моих глазах минимум на голову!
— Ага, я польщен.
— Это не всем дано.
— Что?
— Это.
— Гениальный ответ, Забини, — усмехнулся Гарри и потащил его за руку по направлению к двери: в конце концов, становилось уже откровенно холодно. — Ты только что стал ниже в моих глазах минимум на голову.
— О-о… Ты хочешь сказать, до сих пор я еще что-то значил в твоих глазах? Боже, Гарри, мое сердце забилось в надежде!
— О горе мне, Поттер, ты разбиваешь мне сердце! И как я смогу это пережить? — все же Забини был порядочной сукой, надо отдать ему должное. Гарри остановился на пороге под крышей портика перед резной дверью и посмотрел вверх на украшенные лепниной капители колонн.
— Что-то мне твой замок совсем не кажется древним. Даже замком-то не кажется. Они обычно… побольше что ли.
Забини достал палочку и нарисовал в воздухе перед дверью замысловатый узор — видимо, открывающее заклинание.
— Вообще он старый, был построен еще в одиннадцатом веке, но потом почти развалился. И в конце восемнадцатого века один мой предок его полностью перестроил, — он убрал палочку и потянул за ручку двери. — От старого замка остались только стены и перекрытия. Так что теперь официально это позднее барокко. Но комнаты все равно кроме главного холла так и остались маленькими, как в романском замке, ты увидишь.
Он открыл дверь и махнул рукой внутрь, в слабо освещенный холл.
— Входи.
Гарри вдруг вспомнил, что не выяснил один очень важный вопрос, и жутко занервничал.
— Стой, я не уверен. Мне совершенно не хочется встречаться с твоей матерью. И вообще, что мы ей скажем?
— Да расслабься, — Блейз потянул его за собой, — она во Франции. Вообще никого нет, кроме одного домового эльфа. Даже у эльфов сегодня выходной.
— Выходной? У эльфов?! — это еще что за чертовщина была такая?
— Ну да. У нас свободные эльфы. Грейнджер, наверное, была бы вне себя от счастья. Да расслабься, это не жест милосердия. Просто два века назад наша семья почти разорилась, даже эльфов не осталось. Потом, когда дела наладились, их пришлось снова нанимать за деньги.
— Мхм, — было все, что смог ответить обалдевший Поттер.
С каждой минутой, проведенной рядом с Блейзом, ему все больше казалось, что он не знает про магический мир совершенно ничего, хоть и прожил в нем без малого шесть лет. Да где он их прожил? В закрытой частной школе, не выходя за ее пределы ни на шаг? И его лучшими друзьями были магглорожденная волшебница и волшебник, чьи родители обожествляли культуру магглов. Он никогда раньше не был в настоящем волшебном доме — вряд ли мрачный дом задвинутой миссис Блэк можно было считать одним из них, ведь там никто по-настоящему не жил уже много лет. И у него никогда не было достаточно времени, чтобы хоть о чем-то расспросить Сириуса. Опять… Слово «Сириус» в его голове всегда было как переключатель — только подумай, только дотронься, и в душу придет боль. Он закрыл глаза лишь на секунду, уже стоя посреди большой гостиной рядом с лестницей наверх, как ладонь Блейза коснулась его щеки, и он открыл глаза.
— Что ты? — Забини потянул его к себе. — С тобой все в порядке?
— Да, — Гарри увернулся от его рук. — Все нормально.
Забини что, вообще не мог держать свои руки при себе? Почему он должен был все время его трогать? Гарри остановился, чтобы подумать, почему это так его раздражало: выходило, не потому, что не нравилось… Похоже, потому что нравилось. Слишком. Вот же …!
— Ну вот. Тут я живу, — полусказал-полувыдохнул Блейз. — Как тебе местечко?
Гарри осмотрел гостиную, освещенную настенными светильниками — странным гибридом канделябров и бра. От них шел мягкий свет, погружавший дальние углы гостиной в полумрак. В одной из стен был огромный незажженный камин, наверное, он смог бы пройти в него в полный рост, почти не нагибаясь. Везде было много светлых картин, статуэтки на каминной полке, мраморный пол, мягкие диваны и кресла, маленькие столики…
— Красиво. Очень. Мне действительно нравится, — он слабо улыбнулся, потому что голова опять закружилась и стало сложно напрягать мышцы лица. — У тебя замечательный дом.
— Правда? — странный Блейз, он будто искренне не поверил, но обрадовался.
— Конечно.
— Рад, что тебе нравится. Ладно, пошли наверх, приведем себя в порядок. Я сейчас только кое-что организую.
Блейз щелкнул пальцами и позвал:
— Линкси!
Секунду спустя в гостиной появился домовой эльф женского пола, судя по миниатюрному голубому платью, которое было на нем надето. И, черт возьми, это был самый симпатичный домовой эльф, которого Гарри видел в своей жизни, а уж по меркам эльфов и вообще красавица! Линкси — «маленькая рысь», и точно: ее глаза не были такими выпученными и круглыми, как у других эльфов, а вытянутыми вверх, как у рыси. Не отдавая себе отчета, он уже улыбался ей в тридцать два зуба — на эту мордочку невозможно было смотреть и не потешаться.
Линкси поклонилась хозяину и подняла голову — и тут же ее глаза вылезли из орбит, превратившись в привычные теннисные мячики.
— Мастер Блейз! Что случилось?! Мастер ранен?! О нет! — запищал эльф тоненьким голоском.
— Успокойся, Линкси, — отмахнулся Блейз. — Все нормально. Я всего лишь немного подрался.
— О, мастер Блейз совершенно не бережет себя! Мастер не должен относиться к своей красоте так опрометчиво! Разве…
— Да, да, я знаю! — перебил ее Блейз. — Давай в другой раз с нотациями. Кстати, познакомься, это мистер Гарри Поттер. Гарри, это Линкси, она и Фрэнки — единственные эльфы, которые жили с нашей семьей всегда. Она почти член семьи.
Эльфийка всхлипнула и поспешно промокнула глаза подолом платья.
— Мастер Блейз так добр к Линкси! Мистер Гарри Поттер, сэр! Это такая честь для меня! Линкси столько слышала про мистера Гарри Поттера! Линкси никогда не думала, что сможет познакомиться с ним лично! — Гарри никогда не понимал, отчего все эльфы поголовно испытывали перед ним такой абсурдный трепет. И эта туда же!
— Мне тоже очень приятно, Линкси, но, право же, мои заслуги сильно преувеличены, — он наклонился и пожал ее зеленую лапку. Если уж в семействе Забини были настолько нетипичные отношения с эльфами, почему бы ему не пожать ей руку? Эльфийка залилась краской (совершенно невероятно для своей серо-зеленой комплекции) и еще раз всхлипнула, встряхнув ушами.
— Линкси, приготовь нам, пожалуйста, поесть минут через тридцать в моей комнате. Ничего тяжелого: фрукты, красное вино… — Блейз обернулся к нему. — Гарри, ты пьешь вино?
Поттер кивнул.
— Да, вино, закуску какую-нибудь и чай.
— Как мастеру будет угодно, — закивала эльфийка. — Что-нибудь еще?
— Нет.
— Но как же раны мастера Блейза и мистера Гарри Поттера?!
— Я сам о них позабочусь. Можешь идти.
— О-о-о… — заскулила эльфийка, мотая головой из стороны в сторону, и растворилась с хлопком.
— Ну, пошли? — спросил Блейз.
— Угу, — ответил Гарри и поплелся к лестнице вслед за ним.
Лестница была такой же полуосвещенной, как и весь дом, они поднялись на второй этаж и свернули по коридору в правое крыло. Сверху и правда все было меньше, чем внизу: коридор был довольно узким, сводчатый потолок был ниже, чем на первом этаже, но Гарри, как ни странно, это понравилось — здесь было уютно.
— А у Линкси выходных не бывает? — попытался съязвить Поттер.
— Неа.
— Это потому, что она единственный эльф, который не нанят за деньги?
— Да нет же! — Блейз обернулся и смерил его взглядом из серии «ты чё, совсем идиот?» — Я бы с радостью выгнал ее хотя бы на день, но она сопротивляется! Я сто раз пытался! Цитирую: «О-о-о, нет! — Блейз завыл тоненьким голоском, отдаленно напоминающим голос эльфийки. — Линкси никогда не оставит мастера Блейза! О, Линкси знает! Стоит ей отлучиться, и мастер Блейз обязательно попадет в неприятности! А если случится что-то ужасное! Линкси никогда себе этого не простит! Нет и нет! Никогда!» Этот чертов эльф совершенно задолбал меня своими нотациями. Распустил на свою голову! — проворчал Блейз, открывая дверь в какую-то комнату.
— Не могу сказать, что так уж с ней не согласен, — ухмыльнулся Поттер.
Блейз обернулся с широкой улыбкой.
— Это ты про мою красоту, о которой нужно заботиться?
— Щазз… Губу закатай, Забини!
— Какой ты грубый, Поттер, и злой. Дождешься от тебя доброго слова!
— Будешь себя хорошо вести — там посмотрим.
— Ммм… а хорошо — это как? — Блейз наклонился и почесал его за ушком, как кошку. — Тебе придется мне показать. У меня мало практики.
Поттер двинул его по руке.
— Ты уже будешь сегодня копытами шевелить?
— Ну и жопа ты! С кем я связался! Боже, за какие грехи мне это? — Блейз картинно возвел очи к небу, изображая отчаянье, и скользнул за дверь в комнату. — Заходи! И дверь закрой, задница!
— Тебе по пунктам перечислить, за какие грехи?
Комната оказалась чем-то вроде небольшого хранилища для зелий, трав и ингредиентов, видимо, тоже лечебного назначения, только очень странным хранилищем… Бесконечные флаконы, мешки и сосуды были расставлены на открытых стеллажах — деревянных полках с бамбуковыми стойками. Они занимали полностью две стены и часть третьей, незанятую дверным проемом. Стены по неизвестной причине тоже были отделаны некрашеным деревом, но самым странным было не это. Четвертая стена, слева от входа, была пустой, и посередине к ней была придвинута высокая деревянная тумба со столешницей из полированного камня. И больше всего она напоминала… алтарь! Очень странный алтарь. В центре столешницы в камень было вделано широкое двойное кольцо — Гарри мог поклясться — из чистого золота, разделенное бороздками на секции, как часы, с непонятными надписями и символами по окружности. Может, они и были понятными — все равно без очков шанса прочитать у него не было. В центре кольца в камень была вставлена большая спираль из какой-то горючей субстанции, ее кончик был подожжен, и от него тонкой струйкой поднимался белый ароматный дым. Так вот откуда был этот дурманящий запах! Он смешивался с ароматами трав и зелий, хранящихся в комнате, и создавал поистине убойное сочетание — у Гарри мгновенно закружилась голова и комната поплыла перед глазами. Аромат был сладкий и горький одновременно, приятный и одуряющий. «Черт, только крыша вроде на место вставать начала!» — подумал Поттер.
Блейз пододвинул скамеечку к стеллажу и стал что-то искать на верхней полке. Гарри скользнул взглядом по его фигуре и снова уставился на непонятное сооружение у стены. По каменной столешнице, в основном внутри круга, были разбросаны лепестки роз и драгоценные камни. Справа стоял подсвечник из разноцветного стекла, и в нем горел огонь, он отбрасывал цветные блики по всей комнате и тепло мерцал в россыпи камней. Кроме него свет шел только от двух рожков на стене, таких же, как внизу, но их свет был неярким. Гарри смотрел и не мог оторваться: во всем этом было что-то завораживающее.
Блейз спустился со скамеечки и подошел к нему, держа в руках пару флаконов и мерную чашку.
— Ну вот, сейчас твоей голове станет значительно лучше, — он протянул чашку, и Поттер, не думая, взял ее в руки.
— Блейз…
— Да, красота моя?
— Как ты меня назвал?!
— Пф, никак! — он выкрутил пробку из флакона и налил в чашку сиреневой жидкости ровно наполовину.
— Что это? — Гарри показал рукой в сторону алтаря.
Блейз посмотрел себе за спину.
— Как что? Алтарь, конечно.
— Эмм… А для кого он?
— Для Духов, для кого же еще? — Блейз пожал плечами. — Пей, это не противно.
Гарри понюхал сиреневую жидкость — она почти не пахла, и вкус у нее был относительно приятный, как у сладкого миндального масла с черемухой, странновато, но ничего. Он выпил залпом.
— Завтра с утра еще половину этой дозы, и будешь как новый.
— Блейз, для каких таких Духов? — еще раз уточнил Поттер.
Забини посмотрел на него недоверчиво, долгим взглядом, как будто пытаясь понять, говорил он всерьез или нет. Гарри почти услышал, как в его голове быстро бегут мысли. Тем не менее, он ничего не спросил и просто ответил секунд через десять:
— Разных… земли, деревьев, воздуха, остальных… Ты ведь знаешь, что они существуют, правда? — напряженный взгляд, как будто его ответ что-то менял.
— Ммм… — кажется, теперь мысли громко шумели в его собственной голове. — Я что-то слышал… я не уверен…
— Понятно, — Блейз сел на кожаный пуфик, стоявший у алтаря, и вздохнул. — Или ничего не понятно…
— Но почему он здесь, в этом месте? Это слишком странно, — Гарри чувствовал, что с каждой минутой выставляет себя все большим идиотом и что Забини почему-то сильно нервничает из-за этого, но не мог остановиться.
— Это совсем не странно, — ответил Блейз как-то слишком спокойно. — Хранилище лечебных трав и зелий — очень важное место в доме. В нем всегда ставится алтарь, хотя в каждом большом доме есть еще и домашний храм, но это другое. Храм — он не для Духов.
— Но почему?..
— Странно все это объяснять… — вздохнул Блейз. — Ты разве не знаешь, что искусство зельеварения — самое тонкое и опасное искусство из всех? Именно оно требует от человека максимальной обращенности к Богу, понимания того, что весь мир вокруг нас живой и одухотворенный, он не подчиняется нам, мы всего лишь берем и пользуемся тем, что он нам дает. Ведь если хоть один из компонентов даже самого безобидного зелья окажется ядовитым или испорченным, ты просто напросто сваришь яд, от которого можешь умереть сам или убить кого-то из близких. И алтарь — это дань уважения Высшим Силам, сохраняющим твою жизнь, помогающим тебе в твоей работе зельевара, знак благодарности. Да много всего, Гарри, — Блейз замолчал на секунду, как будто пытаясь что-то вспомнить. — Ты разве не видел подобного алтаря… например, в доме Уизли?
— Нет, не видел, — ответил Поттер. — Потому что его там нет.
— Нет? — Блейз вопросительно поднял брови. — А… в каком-нибудь другом месте в доме?
Поттер отрицательно помотал головой.
— Ясно. Ладно, давай уже займемся остальными твоими ранами.
Блейз встал с пуфика и стал собирать предметы со стеллажей: вату, антисептик, какие-то зелья, будто изо всех сил пытаясь чем-то себя занять, чтобы не смотреть ему в глаза.
— Блейз, но ничего такого нет и у мадам Помфри, и в хранилище Снейпа, — сказал Гарри.
— Ну, мадам Помфри — магглорожденная, — он отметил, что Блейз не сказал «грязнокровка» и даже не запнулся, — а у Снейпа… ты уверен?
— Конечно. Я разве только не живу в его хранилище, отмывая котлы, как домовой эльф! — возмутился Поттер.
Блейз улыбнулся и перетащил все предметы на пустую полку рядом с выходом, где стоял Гарри.
— Ну, Снейп — он вообще странный. Но для меня это новость, ведь он так серьезно относится к своему искусству. Я, конечно, подозревал, что он никого в хрен не ставит, но не думал, что для него не свято даже то, что свято для любого вменяемого мага на земле. Опять же, ты можешь чего-то и не знать, и это не так.
— Блейз, но почему это свято? — спросил Гарри, уже испытывая что-то, похожее на панику. — Я не понимаю… травы, ингредиенты, как это может быть свято? — как же он ненавидел чего-то не понимать!
— Видишь ли… Не само по себе свято, конечно. Как же объяснить? Это так само собой разумеется, что сложно найти слова…
Блейз подошел к алтарю и поправил лепестки роз, упавшие слишком далеко от центра круга, рассеянно покрутил в руках плошку со свечой.
— В этом мире нет ничего мертвого, кроме искусственных материалов, которые создают люди. В основном, магглы, но не только, к сожалению. И духи — это живая энергия внутри всего в природе, это души всего, что нас окружает, дыхание самой жизни, часть Божественного. Это живая магия мира. И мы связаны с этой магией, мы часть ее, и она часть нас, мы дышим друг через друга, мы внутри. Ты — часть космоса, звезд, камней, деревьев, так же, как и они — часть тебя. И мы с тобой — часть друг друга. Все неразрывно, все один поток…
— И магглы, да?..
— Конечно, Гарри, они же люди, — улыбнулся Блейз. — Если в работе зельевара нет понимания, что окружающий его мир священен (конечно, не сам по себе, не травы и духи сами по себе, а потому что все они созданы Богом, как и сам человек) — то, в конце концов, все это плохо закончится. Если ты однажды поверишь, что и вправду можешь всем этим управлять, как тебе вздумается, использовать все вокруг, как захочешь, тебя ждет судьба Волдеморта. Смерть и разрушение, самого себя и всего вокруг. Хотя и на стороне Света тебя может ждать та же судьба, если нет понимания.
Гарри казалось, что с каждым словом Блейза в его голове нарастает чудовищный звон, дикое напряжение, ноги почти подкашивались. Он так давно уже перестал хоть в чем-то ориентироваться. Как это было возможно? Мир, в котором он прожил шесть лет, врывался в его мозги, снося все шаткие стены понимания, на которые он до сих пор опирался, за которыми он чувствовал себя хоть немного комфортно. И все, что для этого понадобилось, был один день — нет, всего лишь одна ночь наедине с Блейзом Забини! Этим парнем из другого мира, чистокровным магом, прожившим в этом мире с рождения. О нет, бездна между ними была гораздо глубже, чем примитивное противостояние Гриффиндора и Слизерина, полукровок с магглорожденными и чистокровных магов. В конце концов, не только в Слизерине учились чистокровные маги! Это было как небо и земля. Он вдруг почувствовал себя беспомощной букашкой, слабо барахтающейся в липком клейстере. Как это было возможно, чтобы за шесть лет, проведенных среди магов, никто, никто не рассказал ему и сотой доли того, что Блейз умудрился рассказать ему за одну ночь? Даже не рассказать… Ничего Блейз специально ему не рассказывал. Все это было для него так естественно, как обмолвки, простые фразы, сказанные без особого смысла, болтовня. Только эта болтовня уже почти разорвала ему мозги, поток информации уже не хотел вмещаться ни в какие рамки его восприятия — слишком много всего, уже давно слишком много. Да что же все это значило? Как будто он до сих пор был отделен от реального мира непробиваемой плотиной, половина реальности скрывалась за глухими шорами, а он о ней и не знал, дурак такой… И вдруг плотина упала… Поток мыслей хлынул в него, как вырвавшаяся на свободу стихия воды.
Блейз все еще стоял у алтаря и думал о чем-то, рассеянно теребя лепестки роз. Наверное, Гарри слишком громко вздохнул — воздуха было мало, да и весь этот одуряющий аромат в хранилище, все эти мысли, — Блейз обернулся и посмотрел ему в глаза с тоской.
— Я и представить не мог, что ты не знаешь таких вещей, — он грустно улыбнулся. — Все это — наша природа, это то, что мы есть. В нашем мире каждый ребенок знает об этом с детства. Ну, может, не в таких словах…
Откуда вдруг в голове возник этот образ — Гарри уже совсем забыл об этом. Сколько ему было, когда дядя Вернон в первый раз ударил его, шесть или семь? Он даже не помнил, что тогда сделал. Дядя Вернон размахнулся и ударил его кулаком в лицо. Выбитый зуб и кровавая каша на языке — хорошо, что зуб был молочный — кровь на губах и на лице. Он выплюнул кровь вместе с зубом на ковер, за что заслужил пинок под ребра, и закричал: «Я знаю, что мои родители умерли, и сейчас меня некому защитить! Но на небе есть Бог, и есть Силы, которые видят! И однажды они придут и убьют тебя за это!» Дядя Вернон захохотал, он, наверное, полминуты смеялся, а потом схватил его за грудки и прошипел: «Кто это вбил такую чушь в твою маленькую бесстыжую голову? Нет никакого бога и никаких сил! Ты один на один с этим миром, мальчик. Никто не придет и не защитит тебя. Для тебя мы — самые близкие родственники в этом мире. И больше всего на свете нам хочется, чтобы ты поскорее сдох!»
— Блейз… Я не думал об этом… все это так…
Гарри закрыл глаза. Как же тяжело было дышать, а еще невероятно хотелось заплакать от своей беспомощности, как ребенку. Отчего ему так хотелось заплакать? Это было больно. Мысли шумели в голове… так больно. Блейз подошел к нему и приподнял его лицо, погладив по щеке.
— Гарри…
— Да?
— Мне нужно осмотреть твои раны. Тебе надо снять все это с себя.
— Зачем? — смутился Поттер.— Ничего серьезного нет, кроме затылка.
Блейз наклонил голову, весело ухмыльнувшись, и уперся рукой в бок. Интересно, он специально так делал, чтобы вывести его из ступора, или вся эта игра давалась ему естественно? Наверное, он просто был таким.
— Ты что, стесняешься? — протянул Забини. — Ой, как это мило! В любом случае, я все уже видел. Или мне самому тебя раздеть? — Гарри видел, с каким трудом Забини сдерживается, чтобы не заржать в голос, и это тут же безошибочно вернуло его в реальность. Шум в голове прекратился как по свистку. Блейз протянул руку, чтобы расстегнуть замок на его олимпийке, не переставая лыбиться.
— Ничего я не стесняюсь! — возмутился Гарри и ускользнул от его руки. — Просто действительно ничего серьезного! — он гневно просверлил Блейза глазами, но это, кажется, только развеселило его еще больше. Он заметил, что зелье начало действовать: в голове стало совсем ясно, она наконец перестала кружиться, даже видимость улучшилась и прошла тошнота. Или это шуточки Блейза так на него действовали?
— А вот это мы сейчас и проверим! — Блейз снова взялся за замок олимпийки, но Гарри стукнул его по руке и сам снял с себя грязную тряпку, сбросив ее прямо на пол — спасти ее все равно не было никакой возможности, у нее, ко всему прочему, еще и клок был вырван на рукаве. И правда треск в голове кончился. Он вдруг понял, что вполне может оставить все эти осознания на потом. У него откуда-то взялись для этого силы и ясность мыслей. Никто не торопил его с выводами. И сейчас перед ним был просто Блейз, развратный и понятный, с вполне понятными инстинктами, с этой своей безумной тягой к сексу и телесным удовольствиям. О, с этим он вполне мог справиться… Это было чертовски легко.
Гарри опустил взгляд и осмотрел свое тело. Справа на плече и на ребрах были ссадины, как и неприятная уже засохшая рана на локте. Блейз бегло осмотрел его повреждения и медленно скользнул пальцами по голой груди, заставив что-то в животе предательски сжаться… Эта его улыбка, как у кота, этот взгляд… блин! Его взгляд вдруг за одну секунду стал самым невозможно развратным из всех возможных! Уму непостижимо, сколько у него было разных выражений лица, и как быстро они менялись, как и его настроения. Гарри хотел и не мог отвести глаз от двух зеленых радужек, мерцавших в мягком свете — что это было? Оптическая иллюзия? Странный свет? От этого мерцания в глазах он еще больше походил на кого-то из больших кошачьих. Тепло сладко потекло по телу вниз…
Вдруг Блейз удивленно моргнул и отстранился — наваждение почти исчезло. Почти… Что бы это значило? Что до этого он не мигал глазами? Бред! Блейз выдохнул и закусил губу, потом взял его за правую руку и потянул на себя.
— Это еще что такое, Гарри?
Он уже успел забыть: на предплечье была повязка, наспех наложенная на кухне у Дурслей, и она порядочно пропиталась кровью. Под олимпийкой ее не было видно, и Гарри правда совсем забыл. Блейз нахмурился, взял ножницы с полки и стал разрезать кровавый бинт. Его взгляд стал очень сосредоточенным. Он снял повязку, аккуратно смочив присохшую марлю специальным раствором, так что Гарри даже не было больно, хотя боль сейчас волновала его меньше всего. Как будто он мог думать хоть о чем-то другом… Предплечье украшали шесть борозд от когтей сокола, раны были глубокими и, надо признать, довольно отвратительными на вид, рука покраснела и опухла.
— Что за черт?.. — прошептал Блейз.
— Это твоя птица, — Гарри закрыл глаза и попытался дышать, прогоняя волну возбуждения. — Я же сказал, она меня чуть не убила.
— Но почему?! — почти закричал Забини. — Ты ему что-то сделал, ты чем-то его разозлил?
— Да ничего я ему не сделал! — возмутился Поттер. — Он стучал в окно, я открыл раму, он влетел и сразу вцепился мне в руку. Сам! Я только спросил: «Неужели ты принес мне почту?»
Блейз выдохнул и вытер испарину, выступившую на лбу.
— Поттер, ты меня с ума сведешь. Я вообще не понимаю, что с тобой происходит и что рядом с тобой происходит! Правая рука — это место, куда садятся соколы, но для этого нужна специальная перчатка. Израфель знает слово «письмо», для него это команда сесть на руку и отдать то, что он принес. Но, твою мать! Он никогда, никогда не садился ни на чью руку, кроме моей! Почему, скажи мне, он сел на твою? Что это за хрень, а? Как ты это сделал?
— Как я это сделал?! — вот оно опять! Забини всегда сам все портил, каждый раз! Минуту назад он был готов на него наброситься и затрахать до смерти прямо здесь, пять минут назад ему казалось, что он похож на ангела, и вот он его уже почти ненавидит. Опять! Просто чертов замкнутый круг какой-то!
Поттер сжал зубы и сказал, угрожающе выговаривая слова:
— Я что, по-твоему, похож на мазохиста-извращенца? Мне заняться больше нечем, как непрерывно шкуру на себе латать? У меня и так, знаешь ли, ощущений хватает по самое ни хрена себе! Еще на пятерых хватит и останется!
— Блин, — Блейз отвернулся и взъерошил рукой свои косы, — да не злись ты!
Он схватил вату и антисептик с полки и начал быстро обрабатывать раны — все подряд, одну за другой: на плече, на голове, на руках.
— Мне срочняк нужно выпить… — Гарри с трудом слышал, что он там бормотал себе под нос, — и что-нибудь покрепче. Ну что за блядская фигня! — Забини выбросил грязный кусок ваты, взял новый и серьезно посмотрел ему в глаза. — Самая большая хрень во всем этом, Гарри, что, скорее всего, от когтей останутся шрамы. Я, конечно, обработаю их, чем смогу, но туда по-любому заражение попало. Если бы сразу… Надо тебе еще и противостолбнячный анатоксин вколоть. Вот же б…! Мы с тобой просто какой-то ходячий госпиталь на выезде! Повеселились, пара идиотов! Ладно, не смотри так — только один идиот!
— Не грей голову, — Поттер решил, наконец, остановить эту истерику. Импровизированная драма одного актера «Забини в отчаянье» так его развеселила, что даже злость прошла. Он поморщился — сначала от спирта, потом от заживляющего зелья, которое драло еще хуже, чем спирт. — Пофиг мне. Одним шрамом больше, одним меньше — не первый и не последний. Надеюсь, это не будет выглядеть, как будто я пытался перерезать себе вены, — он улыбнулся Блейзу: почему-то захотелось его подбодрить, с другой стороны, и правда пофиг было.
Блейз усмехнулся и выбросил последний кусок ваты в пустую плошку. Потом вдруг встал и взял его лицо в ладони, притянул к себе, теплое дыхание коснулось его щеки.
— Мне так это нравится в тебе, Гарри… так чертовски нравится…
— Что? — еле слышно выдохнул Поттер.
— Вот это все…
Губы скользнули по его щеке к виску, согрев дыханием.
— Еще один гениальный ответ, Забини? — хмыкнул Гарри, руки сами собой потянулись к талии под измятой шелковой рубашкой. — Ты скоро побьешь все рекорды.
— Да, — кивнул Блейз. — Точно… Рядом с тобой я скоро побью все рекорды.
Он отстранился на секунду и посмотрел Гарри в глаза — близко-близко… и поцеловал.
Господи, как Забини умел целоваться… Никто и никогда не целовал его так… Разве хоть кто-то мог сопротивляться этой сладкой тьме? Разве это нормально, что от простого поцелуя тьма накрывает тебя… жаркая, густая тьма, она обволакивает, как патока, от нее нечем дышать, от нее нельзя убежать и не хочется бежать… И другая тьма откликается на ее зов из глубины тебя. Возбуждение затопило в одну секунду, и все по сравнению с ним вдруг стало незначительным. Нежные губы на его губах, язык скользил по его языку, медленно, так невозможно медленно, как будто Блейз просто дразнил его, хотел превратить его в дрожащий от нетерпения комок нервов. Он чувствовал, что его несет… Будто он случайно сел в поезд, который уносит его на дикой скорости, и у него уже нет шанса сойти… Или не случайно. Его тело неконтролируемо подалось навстречу — к этим губам. Он на секунду открыл глаза, чтобы снова увидеть это невероятно красивое лицо, и увиденное заставило его остановиться.
— Блейз… — голос совсем не слушался. — Твои раны, нужно что-то с ними сделать…
Блейз снова поцеловал его, заткнув ему рот.
— Линкси расстроится, если ты испортишь свою красоту.
Блейз улыбнулся ему в губы.
— Только бровь, Гарри, больше ничего. Все остальные части на месте.
Поттер засунул ему руки под рубашку и пробно пощекотал.
— Ай-ай! — засмеялся Блейз, извиваясь под его пальцами в тщетной попытке вывернуться. — Что ты делаешь?!
— Ты щекотки боишься! Так и знал!
— Наглая рожа! Еще и доволен! Это мой большой секрет. Был.
Забини попытался пощекотать его в ответ, но это не сработало — Поттер щекотки не боялся.
— Вот же, блин! Так не прикольно!
— Блейз, давай я обработаю твою рану, — Гарри провел пальцами по окровавленной брови — кровь уже почти засохла. — Нужно что-нибудь с этим сделать, пока не поздно, — он взял кусок ваты и антисептик с полки за спиной — руки предательски дрожали — смочил вату в резко пахнувшей жидкости и приложил ее к разбитой брови, вытер темные потеки с виска и щеки. — Ну вот, сейчас, потерпи немного…
Блейз снова посмотрел на него так… ласково? Даже от боли не поморщился. Гарри сглотнул и взял еще ваты, обмакнув ее в заживляющем зелье.
— Видишь, вот и все… — рана затянулась на глазах, остался только маленький розовый след.
— Я должен сделать тебе укол, Гарри. Знаю, противно, но нужно.
— Так сделай.
Блейз выскользнул из его объятий, выдвинул большой ящик в самом низу правого стеллажа — из ящика повалил пар. После секундного раздумья Гарри понял, что ящик искусственно охлаждался с помощью магии, что-то вроде холодильника. Блейз немного покопался в содержимом и достал стеклянную ампулу и одноразовый шприц. Отломил кончик одним движением и стал набирать в шприц прозрачную жидкость.
— Это что, маггловский шприц? — удивился Поттер.
— Да. А что такого? — Блейз на секунду оторвал взгляд от маленького фонтанчика на конце иглы. — Они намного дешевле, да и лучше. Ну, давай.
Гарри кивнул и вытянул руку вперед, приготовившись к боли — всегда уколы ненавидел. Блейз замер на секунду и улыбнулся.
— Гарри, это внутримышечно.
— В смысле?
— В смысле, — он обхватил его рукой за задницу и оттянул резинку трико, — это придется снять.
Поттер обреченно вздохнул и спустил трико, повернувшись к Забини сп
Прекрасный фик! Только сегодня увидела ссылку на этот фик и сильно пожалела,что не прочла его раньше! Обожаю этот пейринг,Блез-такое солнце,надеюсь у Гарри и Блейза все будет отлично по окончанию фика,во всяком случае! В предвкушении!
Отправлено: 10.11.08 21:24. Заголовок: V. Цена глупости П..
V. Цена глупости
Просыпаться совсем не хотелось. По всему телу была разлита такая расслабленность и сонная сладость!.. «Когда, интересно, я так просыпался в последний раз?» Память решила не облегчать задачу. Да и ладно, сейчас совсем не хотелось хоть чем-то забивать себе голову. «Лучше еще немного понежиться в этом блаженном тепле, ведь, наверняка, скоро нужно будет из него выбираться».
Ему снился такой роскошный эротический сон. Если бы у него осталось желание заниматься самоанализом, он бы мог покраснеть от него до корней волос. «Интересно, я правда умею краснеть, или это только образно? Не помню, чтобы я на самом деле хоть раз краснел… Все-таки образно». Он все же лениво порылся в голове пару секунд: «Нее, никакого смущения… Так приятно быть развратной скотиной, правда, Поттер?» Он усмехнулся в шелковую подушку, не просыпаясь. Просыпаться все еще решительно не хотелось, хотя солнце уже засветило мир за закрытыми веками и согревало голые плечи. Поттер натянул на себя одеяло повыше: «Врешь, не собираюсь я просыпаться…»
Он понюхал подушку и поймал сознанием ускользающие обрывки сна… Теплые струи воды льются на него сверху, и он в самой охренительной на свете ванной с мозаичными стенами, она похожа на нереальный подводный грот. Лампа за стеклянным потолком светит, как солнце через толщу воды. Все его тело дрожит от волн невозможного кайфа, потому что Блейз стоит перед ним на коленях и… А потом это секс, такой… «О Господи…»
Поттер даже открыл глаза от неожиданности. «Это не сон, это правда! И эта правда была сегодня ночью. Твою мать… Если бы не было так лень вставать, вот сейчас бы я точно пошел к зеркалу и посмотрел, умею ли на самом деле краснеть!»
Он неохотно пошевелился и вздохнул: «Ну все, теперь окончательно проснулся. Поздно засыпать обратно. К тому же, никто не заставляет меня вылезать из кровати прямо сейчас». Он повернулся на другой бок и еще раз открыл глаза — рядом на кровати никого не было. «Значит, Блейз уже встал и куда-то ушел. Эгоистичная сволочь, не мог меня подождать! Хотя… кто знает, сколько уже времени? Похоже, немало».
На подушке все еще остался его запах. «Мне так нравится этот запах, хотя это странно — в нем совершенно нет ничего женского… Ой, Поттер, а не запоздал ли ты с выводами? Неплохо бы задуматься об этом чуть пораньше, нет? Ладно, оптимальным вариантом ответа будет то, что мне просто нравится его запах. Безотносительно к полу. И почему все обязательно должно иметь отношение к полу? А-а, нахер все! С логикой со сна совсем напряженно. Еще подремать».
Простыни были мягкими и гладкими, переливающийся шелк цвета… «Интересно, какой это цвет?» В глубине складок он казался светло-серым, засвеченные участки выглядели белыми, полутени — розовыми или золотистыми, живая игра свети и тени. «Наверное, жемчужный, ведь есть такой цвет?» Он погладил пальцами складки простыней. «Первым делом куплю себе шелковые простыни, как только доберусь до первого магазина. Это не роскошь, это всего лишь любовь к себе. Хотя нет, все же роскошь… Да и ладно. Зато в Хогвартсе я буду спать как бог. Еще бы и кровать поменять. Да, школьным кроватям далеко до такого совершенства…»
Он усмехнулся. «Наверное, по кровати человека можно сказать, как он относится к некоторым вещам, если он, конечно, выбирал ее сам». Кровать Блейза была очень мягкой и просто огромной, как три нормальных кровати, сложенных вместе — с нее, при всем желании, было очень сложно упасть. У нее не было никаких спинок или стенок, и она стояла фактически посреди комнаты! «Да, чувствуется, секс в жизни некоторых занимает совсем «не самое важное место»… Но чего уж там, ему есть, чем гордиться. Я даже почти могу его понять. Точно, могу».
Гарри вдруг почувствовал, что откуда-то слева доносится ароматный запах кофе. Он повернулся и увидел, что на маленьком столике стоит чашка кофе и все еще дымится. «Ты не знаешь, Блейз, что я не люблю кофе, я люблю черный чай с лимоном. Но забота — это приятно…» Рядом с кофе стояла еще пара стаканчиков с цветной жидкостью, он их не сразу увидел. «Понятно, зелья от сотрясения и для глаз. И действительно, зрение опять вернулось к своей отстойной норме. Это я определенно выпью с удовольствием». Он перекатился по кровати и потянулся к столику за зельями.
«Как прекрасно снова обретать неразмытую реальность. Здравствуй, мир!» Кофе он тоже решил выпить — все же лучше, чем ничего. Он положил две подушки под спину и собрался в меру насладиться, но быстро передумал: «Ну кто же в здравом уме будет пить кофе без сахара?» Чашка отправилась обратно на прикроватный столик.
Он улегся на подушки поудобнее и решил получше рассмотреть комнату — ночью было темно, к тому же, сюда он попал после душа, и ему сильно хотелось спать. В общем, не до этого было. Комната была квадратная и довольно большая для спальни. «И с чего это Блейз вчера утверждал, что здесь все комнаты маленькие? Хотя потолок не слишком высокий — футов двенадцать, не больше». Гарри вдруг заметил аккуратно заделанный стык на потолке. «Значит, стену когда-то снесли и объединили две комнаты в одну. Да, две такие комнаты и правда были бы немного маленькими для замка».
За спиной было большое окно, солнечный свет приятно согревал затылок. Впереди, в глубине, был большой камин с кованой решеткой, пара кресел и низкий столик с какими-то предметами. Светлый пушистый ковер закрывал весь пол. Слева от кровати у стены стоял изогнутый комод — такие бывают в старых дворцах, легкие полочки-стеллажи в полстены, светло-зеленые стены, прикроватные столики и, в общем-то, все. Ах да, был еще встроенный бар — Блейз вчера открывал его, чтобы достать вино и бокалы, только все равно в результате вино они не пили.
Из комнаты, кроме двери в коридор недалеко от камина, вели еще две двери. Одна, в правой стене, вела в ванную, вторая, в левой, между комодом и стеллажом, куда-то еще. За ней он не был. В комнате было много легкости, красоты и вкуса — она была очень похожа на Блейза. «Особенно эта кровать». Гарри улыбнулся и сполз с подушек под одеяло: «Все-таки еще немного подремать звучит очень заманчиво».
Но задремать ему не удалось. Он пролежал с закрытыми глазами не больше двадцати секунд, когда услышал, что из-за двери с левой стороны раздается шум. И больше всего он походил на мужские голоса, спорившие о чем-то на повышенных тонах. Это ему сразу не понравилось, и в сердце закралось нехорошее предчувствие. «Что это вообще может быть в воскресенье с утра, если мать Блейза собирается быть во Франции еще две недели? И голоса явно не женские. Ну, один-то точно голос Блейза».
Весь сон как рукой сняло. Поттер откинул одеяло и быстро встал с кровати, осмотрев комнату в поисках какой-нибудь одежды. Никакой одежды не было. Он прошел босыми ногами по ковру и наконец увидел на кресле черный японский халат, который ночью был на Блейзе. «Как там называется эта широкая одежда с поясом? Придется надеть его, раз больше ничего нет». Черный шелк приятно скользнул по голой коже, полы халата доходили ему почти до самых пяток, как и Блейзу в общем-то. «Черт, даже белья никакого нет!» Он наспех завязал пояс, запахнувшись как можно аккуратнее, только это не сильно помогло — шелк был очень скользким. Потом подошел к двери и слегка приоткрыл одну створку — слава Богу, она не была плотно закрыта.
Интуиция настоятельно требовала ни в коем случае не вламываться в комнату и просто слушать. Маленькая щель в двери показала только стеллажи с книгами и ковер — больше ничего не было видно, но голоса стали хорошо слышны, они раздавались справа.
— Я еще раз требую, немедленно откройте камин и впустите меня, мистер Забини! — голос был очень знакомым, но ему не удалось сразу вспомнить, кому он принадлежал.
— А я еще раз повторяю: на каком основании Вы собираетесь вломиться в мою частную собственность? — это Блейз. «Звучит уже как большие неприятности…»
— Вы получили повестку явиться в Аврорат для допроса сегодня утром, там было написано, на каком основании. Я не собираюсь повторять это еще раз.
«Блядь…» — выдохнул Поттер.
— Я не получал никакой повестки и вообще не понимаю, о чем идет речь, — спокойно ответил Блейз.
— Это Ваши проблемы, если Вы не впустили сову. Повестка была Вам отправлена. И я даже лично вручу Вам ее еще раз, если Вы соизволите открыть камин.
О-о, теперь он узнал этот голос… Гарри без сил прислонился спиной к двери и закрыл глаза. Кингсли Шеклболт, полгода как глава Аврората и член Ордена Феникса. «Господи…» Все внутри похолодело, и он почувствовал, что с трудом стоит на ногах. «Вот и пришла расплата…»
— Не вижу для этого никаких причин, мистер Шеклболт, — ответил Блейз. — Если Вы даже не удосуживаетесь объяснить, по какому поводу меня вызывают. Что-то мне подсказывает, в Ваши планы не входит всего лишь вручить мне кусок бумаги.
— Я не собираюсь объясняться с Вами, согнувшись в три погибели перед камином! — прошипел Кингсли.
«Какие примитивные манипуляции, чтобы попасть за внутренний щит. Но тут, боюсь, нашла коса на камень, Блейз никогда в жизни тебя не впустит, Кингсли, — подумал Гарри, и в его сердце закралась крохотная надежда, что эту проблему можно будет как-то решить. — Наверняка, они засекли Obliviate из палочки Блейза! А если не только?..»
— Разве это моя вина, что Аврорат даже не может позволить себе камины побольше? — презрительно бросил Блейз, оправдывая его ожидания.
— Не думаю, что в твоих интересах сейчас мне хамить, Забини, — да, обращение «мистер» уже затерялось по дороге. — Не усугубляй свое и так слишком шаткое положение. До сих пор я был с тобой очень добр и любезен, но мое терпение уже на пределе. Не стоит его испытывать.
— Я не собираюсь Вас впускать, пока не услышу, в чем меня обвиняют, — бросил Блейз.
— Ну что ж, Забини, твоя взяла, — прошипел Кингсли. — Сегодня утром на тебя было заведено уголовное дело в Следственном отделении Аврората по трем статьям. И следователем по нему был назначен я. Ты обвиняешься в нападении на Девона Каррагера, сорокатрехлетнего маггла, в Литтл Уиннинге, Мортон-Корнер, сегодня между часом и двумя ночи, и нанесении ему тяжких телесных повреждений. Согласно статье 231-й часть 2-я Уголовного Кодекса Магической Британии до двух лет лишения свободы с отбыванием срока в Азкабане. Это если потеря зрения и повреждение дыхательных путей Каррагера будут временными, иначе до семи, Забини. Также ты обвиняешься в применении запрещенного заклинания модификации памяти к вышеуказанному Каррагеру согласно декрету Визенгамота 1946 года о Заклинаниях, запрещенных к использованию гражданскими лицами, статья 147-я, это плюс восемь месяцев в Азкабане и лишение прав пользоваться магией еще настолько же. И последнее, Забини, пока последнее: ты обвиняешься в похищении Гарри Поттера и, вероятно, передаче его Пожирателям Смерти со всеми отсюда вытекающими. Здесь я тебе сроки перечислять не возьмусь. Если это будет доказано, ты вряд ли отделаешься сроком. Так что лучше открой камин. Я возьму твои показания, что в твоих интересах, и зачитаю тебе твои права. Нет, я даже думаю, лучше покончить с этим сейчас, так что слушай: ты имеешь право хранить молчание, все сказанное тобой может быть использовано против тебя, ты имеешь право на присутствие на допросе адвоката, и если ты не можешь позволить себе нанять адвоката…
— Можете не продолжать, — перебил его Блейз, — я знаком со стандартной процедурой. Только все это бред чистой воды, Шеклболт. И не имеет ко мне никакого отношения.
— У нас есть доказательства, Забини, — усмехнулся Кингсли. — Ты думал, все так просто?
— Я вообще ничего не думал на эту тему, если уж на то пошло, — ответил Блейз.
— Так будет лучше для твоей же пользы, — голос Шеклболта стал почти ласковым. — Если ты не впустишь авроров сейчас, когда я зачитал тебе состав обвинения, и будешь дальше отказываться от сотрудничества, это только отягчит твою участь в глазах суда. Мы имеем все полномочия задержать тебя и отправить в Азкабан до конца предварительного следствия, как только ты покинешь пределы поместья. Или снять тебя с экспресса по пути в Хогвартс, если до тех пор ты отсюда не выползешь. Прислушайся к голосу разума. Если начальник комиссии будет очень добр, по крайней мере, до конца следствия ты сможешь ограничиться домашним арестом и не будешь ночевать в Азкабане. Поверь, это то еще удовольствие. Тебе не понравится.
Блейз молчал, наверное, целую минуту, и Гарри отчаянно надеялся, что он все же не впустит Шеклболта несмотря ни на что. Если авроры проникнут в поместье, с ними уже ничего нельзя будет сделать — никаких шансов. Они не уйдут отсюда одни. «Господи, почему я тогда не очнулся раньше, почему я его не остановил?»
Наконец, Блейз вздохнул и сказал очень небрежно, будто обсуждал сплетни на светском рауте:
— Так уж и быть, я впущу Вас, раз Вы так на этом настаиваете, и мы поговорим.
У Гарри все обмерло внутри: «Нет, Блейз, пожалуйста, только не это… У тебя не будет никаких шансов!»
— Но только Вас, — добавил Забини, — сюда не войдет никто из Ваших авроров.
Кингсли тоже замолчал на несколько секунд, а потом ответил:
— Впускай.
Какое-то время не было слышно ничего, потом вспышка света озарила комнату, и Гарри услышал шаги и шум отряхиваемой одежды — значит, Блейз все же впустил Кингсли, действительно впустил! Сразу после раздались какие-то возгласы и шум падающих предметов.
— Что ты себе позволяешь, щенок?! — разгневанный голос Кингсли.
— Ничего страшного не случилось с Вашими ищейками, — презрительно бросил Блейз, — их всего лишь отбросило от камина защитным барьером. Метра на два. Я же сказал, что открою камин только лично для Вас. Попытайтесь хотя бы притвориться, что играете честно.
Он не видел этого, но легко мог представить, как Кингсли скрипит зубами и высекает глазами молнии — Поттер довольно хорошо его знал и никому бы не пожелал оказаться на другом конце этого взгляда. К тому же, этот взгляд прилагался к весьма внушительному росту и комплекции и недюжинной физической силе.
— У меня нет времени с тобой играть, Забини. И уж не тебе здесь рассуждать про честность, — ответил Кингсли. О, сколько же презрения было в его голосе!
— Так какие у Вас доказательства, Шеклболт, я внимательно Вас слушаю? — спросил Блейз. — К тому же, раз уж Вы здесь, Вам будет довольно легко убедиться, что с помощью моей палочки не было применено ни одного запрещенного заклинания, хоть за все годы с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать лет. Я законопослушный гражданин Великобритании. И все Вами перечисленное не имеет ко мне никакого отношения.
«Что? Как это не было применено? О чем Блейз говорит? — с ужасом подумал Поттер. — Если только эта палочка… Но почему он решил все отрицать? Это же нереально! Все это слишком просто проверить!»
— Ну, эти байки ты кому-нибудь другому расскажешь. И неужели ты думаешь, что я обязан предъявить тебе доказательства? — насмешливо спросил Кингсли. — В каком мире ты живешь, мальчик?
— Тогда зачем Вы пришли?
— Я проведу допрос прямо здесь, раз ты отказываешься явиться в Аврорат. И, естественно, освидетельствую твою палочку. Но главное: я хочу знать, куда ты дел Поттера. И как ты вообще смог его достать, — Шеклболт заговорил очень быстро, и Гарри показалось, что сейчас он должен нависать над Блейзом с высоты своего внушительного роста. — Кто тебе помогал? Ты уже отвел его к своему повелителю Волдеморту, не правда ли? Или ты прячешь его где-то здесь? Хотя я бы удивился, если бы ты стал так рисковать своей продажной шкурой.
— Да как Вы смеете? — зашипел Блейз с нескрываемой яростью. — Моя семья не имеет никакого отношения к Пожирателям Смерти и никогда не поддерживала Темного Лорда! Так же, как и лично я!
— Однако ты называешь его Темным Лордом, — усмехнулся Кингсли.
— Не цепляйтесь к словам, Шеклболт! Это всего лишь традиция Слизерина.
— О, ты хороший продолжатель этой славной традиции, — сказал Кингсли, растягивая слова. — И непричастность твоей семьи никогда не была доказана.
— Так же, как не была доказана ее причастность! — отрезал Блейз. — Если Вы собираетесь что-то мне предъявить, будьте добры опираться на что-то другое, кроме Вашей предвзятой ненависти к Слизерину и пустых обвинений!
— У меня есть, на что опираться, не сомневайся. Улик у меня достаточно, чтобы ты никогда больше света белого не увидел, гаденыш. И я еще раз спрашиваю: где Поттер?
На этом терпение Гарри лопнуло. Он не мог позволить повесить на Блейза еще и свое похищение, и так список статей, по которым его собирались привлечь, просто зашкаливал. И где-то на задворках сознания шевельнулась мысль, что кара отнюдь не была справедливой. Да, Блейз перегнул палку, но, в конце концов, маггл напал первым, и это была самозащита.
О, эта картинка вдруг промелькнула перед его глазами так живо: прекрасная кожа Блейза, покрытая струпьями от крысиных укусов, спутанные сальные волосы, потухший взгляд, лицо как желтая маска смерти, серое грязное рубище и пожирающий душу ужас. В Азкабане не было разных камер и разных условий, там все и для всех было одинаковое. С одной только разницей: как долго ты там просидишь и предстоит ли тебе оттуда выйти. В каком-то смысле, маггловские тюрьмы были просто частным курортом по сравнению с этим. И в них не было дементоров, а они, пожалуй, были самым «приятным» пунктом пакета удобств под названием Азкабан. «Если Блейз уверен, что по его палочке ничего не смогут найти, значит, не смогут, и я не должен в этом сомневаться. Блейз — далеко не дурак. Тогда остается только нанесение телесных повреждений, а это все равно два года Азкабана. И это еще нужно доказать».
Гарри уже подумал, что все решил, что акцент на самозащите был лучшим способом выпутаться из этой ситуации, и уже поднял руку, чтобы нажать на ручку двери, как оглушающая волна дурного предчувствия и страха сковала его по рукам и ногам. Он вдруг понял, что не может даже пошевелиться, и перестал различать голоса в соседней комнате. Что это было? Внутренний голос? Что в его голове вдруг закричало с такой яростью: «Шеклболт никогда не слезет с Забини просто так! Ему нет никакого дела до справедливости и заслуженной кары! Он хочет засадить Забини во что бы то ни стало и никакую самозащиту даже не подумает принимать во внимание! Все эти оскорбления, темы про Слизерин, Волдеморта, Пожирателей прямо с порога — вот на это посмотри! Какие вообще могут быть доказательства твоего похищения и передачи Волдеморту? Что это за бред? Для Шеклболта это личное, уж неизвестно почему! Выбирай, Поттер…»
Понимание накатило медленно и как бы исподволь. Кристальная ясность в голове: он не может спокойно смотреть на это просто так. Он должен сделать все, чтобы вытащить Блейза из этой передряги. Потому что ему не все равно. Значит, он должен играть. Правда это никогда у него не получалось — лгать. К тому же, это будет ложь своему, представителю правосудия, почти другу. Несмотря ни на что, он вдруг понял, что сыграть будет легко, необыкновенно легко, как никогда. Только ему нужно во что бы то ни стало выжать из Кингсли как можно больше информации про улики, чтобы понять, что конкретно им известно, а что нет, и в каком направлении ему лгать. И он должен забыть на это время, что Шеклболт — друг, член Ордена Феникса и борец со злом. «Сейчас он не друг, сейчас он аврор при исполнении, готовый сожрать Забини заживо, если дать ему хоть малейший шанс. И с непредвзятостью у него тоже совсем напряженно. Сожрет с удовольствием и не подавится». Он должен был играть правдоподобно, иначе у него не было ни малейшего шанса.
Гарри вдохнул поглубже, открыл дверь и вошел в комнату — небольшой кабинет с письменным столом, книгами и камином. У камина стоял Кингсли в метре от Блейза с палочкой наготове и действительно высекал глазами молнии. Бритый череп, вечное золотое кольцо с бриллиантом в левом ухе, строгий маггловский костюм. Самое забавное, Блейз и Шеклболт были одного роста. Как же все они выросли, оказывается, за последнее время — Кингсли всю жизнь казался ему человеком-горой. Поттер поднял вверх голову и спокойно сказал:
— Я здесь, Кингсли. И меня никто не похищал.
О-о, немой ступор на лице Шеклболта был достоин премии Оскар за лучшую драматическую роль. Он даже отступил на шаг назад, как будто увидел призрака. «Все-таки он совершенно не рассчитывал найти меня здесь и совсем не так неопровержимо уверен в своих доказательствах — вот так и узнаешь правду».
— Гарри… — этот возглас слетел одновременно с губ Блейза и Кингсли. На секунду на лице Блейза промелькнул ужас, он чуть заметно помотал головой: «Ты, идиот, зачем ты влез?! Молчи!» — прочитал Гарри по его губам.
Поттер улыбнулся ему и собрал все остатки спокойствия — невозмутимость требовалась как воздух, чтобы встретить все это лицом к лицу. Он усмехнулся и добавил:
— И я бы тоже очень хотел услышать, на каких основаниях Блейз во всем этом обвиняется. И какие у вас доказательства.
— Что ты здесь делаешь, Гарри? — Кингсли наконец вышел из ступора.
— А ты разве не ожидал меня здесь увидеть?
— Подойди сюда, — махнул ему Шеклболт. — Я должен проверить тебя на заклинания.
— Империус? — спросил Поттер. — Я устойчив к Империусу, ты не знал? Ну проверяй, если должен.
Кингсли быстро подошел к нему сам и взял за плечи, как будто пытался убедиться, что он не привидение. Гарри всегда удивлял этот контраст лица Шеклболта: почти шоколадная кожа и три мазка белоснежной краски на лиц: зубы и белки глаз — впечатляюще, даже страшно немного, когда он смотрит на тебя вот так. Кингсли взмахнул над ним палочкой, прошептав заклинание, и отошел на шаг. Все, что показало заклинание, была его собственная засвеченная аура и никаких следов посторонних воздействий. Гарри отстраненно удивился, что его аура была светло-малиновой с красными вспышками гнева в районе головы. «Малиновая… Что бы это значило?»
— Значит, никакого Империуса и ничего другого. И это правда ты, — сказал Кингсли, на его лице появилось какое-то очень странное выражение. — То есть ты хочешь сказать, что пришел сюда по доброй воле?
— Естественно, — Поттер кивнул. — Никто меня не похищал. Да и как ты это себе представляешь? Разве дом на Прайвет Драйв не охраняется аврорами двадцать четыре часа в сутки? — на это Блейз еле слышно хмыкнул, а Кингсли вообще ничего не ответил — не иначе, говорить перед Забини он не мог.
— Кто тебе дал разрешение покидать Прайвет Драйв? — почти выплюнул Шеклболт, нависая над ним. — Мне нужно повторять, как это опасно? То, что с тобой ничего не случилось — это чистая случайность и безумное везение! Если, конечно, с тобой ничего не случилось. Я всегда считал, что ты чуть взрослее, чем это, но, видимо, ошибался. Ты ведешь себя как глупый и безответственный ребенок!
Новая волна гнева резко поднялась в груди, кровь застучала в висках. Гарри отошел на шаг назад и сказал:
— А я и не знал, что все это время был под домашним арестом.
— Это не домашний арест, — отрезал Шеклболт, — это меры безопасности для твоего же блага. Что в этом неясного? Ты пока не достаточно вырос, чтобы защищать себя самостоятельно!
— Да неужели? — спросил Поттер, стараясь сохранять спокойствие. — Однако я был достаточно взрослым, чтобы встретиться с Волдемортом один на один в год отроду, и потом, если ты забыл, еще несколько раз: на первом курсе, на втором, на четвертом…
— Я знаю, — перебил его Кингсли, — мне не нужно освежать память. Но ты не можешь всегда рассчитывать на счастливую случайность и подставлять других. Однажды твое везение может и закончится.
— Вам кажется, это было простым везением, Шеклболт? — вмешался Блейз, вложив в короткое слово «Шеклболт» столько презрения, что его хватило бы на пару абзацев речи. — И где же, интересно, были Ваши хваленые авроры, когда Поттер справлялся со всеми этими «счастливыми случайностями»? Просиживали задницы, как конторские крысы?
— Тебе никто не давал слова, Забини, — бросил ему Кингсли, не оборачиваясь. — Тебе лучше вообще заткнуться, с тобой я пока даже не начинал.
— Я в своем доме и могу говорить все, что угодно. Правда глаза колет, Шеклболт?
— Не беспокойся, ты здесь надолго не задержишься, — усмехнулся Кингсли.
— Прекратите это, — прошипел Поттер, злость нахлынула с новой силой. — И знаешь, Кингсли, я тоже не заметил авроров вчера, когда выходил из дома. А вот Пожирателей заметил очень хорошо. Я после этого вообще очень сильно не уверен, что Прайвет Драйв такое уж безопасное место и мне есть смысл там оставаться. Даже здесь я в большей безопасности.
— Да как ты вообще оттуда вышел, если там была группировка Пожирателей? — спросил Шеклболт, еще раз осмотрев его с ног до головы.
— Здесь ты — в абсолютной безопасности, — вставил Блейз. — Сюда за несколько миль ни одна сука не подползет, если я ее сам не впущу.
О, Кингсли заметил выпад в свою сторону, его лицо перекосило гримасой злости.
— В последний раз говорю: тебе лучше заткнуться, Забини. Опрос свидетелей ведется отдельно от обвиняемых. Будь благодарен, что я до сих пор не вынуждаю тебя покинуть эту комнату.
— Интересно, как Вы собираетесь меня вынудить? — спросил Блейз.
— Хочешь убедиться?
Кингсли обернулся и в одну секунду — как молния — оказался в другом конце комнаты рядом с Блейзом с палочкой, прижатой к его горлу, левой рукой он сжимал его за плечо. Это было как быстрый бросок большого черного зверя. Гарри даже вздохнуть не успел, и ему стало страшно: «И точно Черная Бестия… Никогда раньше не имел шанса убедиться, почему к Шеклболту прицепилось это прозвище. Он его достоин. Более чем, твою мать!»
Самое странное, Блейз вообще не испугался, или просто хорошо играл.
— Неужели Вы думаете, что я впустил бы Вас просто так, если бы думал, что Вы представляете для меня хоть какую-то опасность на моей территории? — Блейз криво улыбнулся, хотя было заметно, что палочка в горле причиняет ему боль. — Как только Вы попытаетесь применить ко мне хоть одно заклинание против моей воли, Шеклболт, Вас отбросит за защитный барьер поместья миль на десять, как сломанную куклу. Или больше — не могу сказать точно, никогда сам не летал.
«Ясно… Все же Блейз знал, что делал, когда открыл для Кингсли камин».
— Думаешь, что ты очень умен, сученыш? — улыбнулся Кингсли. — На суде твое остроумие будет кого-то интересовать в последнюю очередь.
Он опустил палочку, напоследок ткнув ей Блейза в горло. Гарри поморщился, когда увидел, что на его шее осталась маленькая кровавая точка. «И правда, сожрет и не подавится. Мог бы, сделал бы это прямо здесь. Похоже, мне очень сильно везло, что я до сих пор не видел Черную Бестию при исполнении, когда он уже почуял запах крови…»
— Есть ведь и другие способы, кроме палочки, — Кингсли хмыкнул и достал из кармана блестящий предмет на металлическом кольце. — Мне достаточной бросить в тебя этой сферой, и ты прямиком попадешь в Аврорат, куда ты так не хочешь идти своими ногами.
«Портключ! Почему мне кажется, что это не единственный козырь в его рукаве, иначе бы он не выложил его так легко? Или он просто блефует…»
— Вы не имеете права насильно выдворять меня с моей территории по законам Великобритании. Даже по маггловским, — сказал Блейз и все же достал из кармана палочку.
— А вот про это ты в Аврорате и расскажешь, какие у меня права и на что, — презрительно бросил Кингсли.
— Я ведь могу активировать щит и прямо сейчас, Шеклболт, — возразил Блейз, но спокойствия в его голосе явно поубавилось, и Кингсли не преминул это заметить, судя по ухмылке. Но Блейз быстро собрался.
— Не советую, Забини. В любом случае, посмотрим, кто будет быстрее.
На этом терпение Поттера закончилось во второй раз.
— Как же меня задолбали все эти игры! — он почти закричал. — Ты собирался о чем-то меня спрашивать, Кингсли? Так спрашивай! И прекратите это!
— Это называется не «спрашивать», Поттер, — обернулся Шеклболт. — Ты будешь проходить как свидетель по делу. Надеюсь, как свидетель. Все, что ты мне скажешь, будет занесено в протокол, где будет, в частности, стоять и твоя подпись. Тебе зачитать меру ответственности за уклонение и дачу ложных показаний?
«Как же я был наивен, я ведь даже не подозревал, что ты можешь быть таким, Кингсли… Как же мне не нравится это открытие. Или такие вещи понимаешь, только когда они коснутся тебя? С другой стороны поля боя не видно?»
— Не стоит, — холодно ответил Поттер. — Я не собираюсь ни от чего уклоняться или давать ложные показания.
Он не увидел, а почувствовал, как Блейз еле заметно напрягся. О, значит, он играл действительно хорошо, если смог обмануть даже его. «Для начала неплохо». Он вздохнул и приготовился заплатить цену своей глупости. И, желательно, избавить Забини от той же платы, потому что его плата была бы несравнимо выше.
Отправлено: 10.11.08 21:29. Заголовок: VI. Без пути назад ..
VI. Без пути назад
Кингсли достал из внутреннего кармана пиджака стопку официальных бланков и самопишущее перо, положив все это на стол. Перо встало над бумагой и приготовилось писать. Шеклболт быстро надиктовал дату, место проведения допроса, время, его имя, фамилию, номер дела и кучу других официальных данных.
Гарри смотрел на быстро летающее по бумаге перо и пытался разобраться в лавине своей растерянности и дурных мыслей. Все это было нелогично, чертовски нелогично!
«Почему Кингсли не собирается допрашивать меня отдельно? Ведь это против всех правил следствия. Он и сам сказал, что допрос свидетелей и подозреваемых ведется отдельно. И это было бы логично! Наверняка, у него есть пара уловок в кармане, чтобы заставить нас давать показания по отдельности, не выходя из дома. Не будь он глава Аврората, он не пришел бы сюда с пустыми руками! И этот фокус с портключом… В конце концов, он мог бы просто затолкать меня в камин и остаться с Блейзом один на один, или вытолкать меня в соседнюю комнату — хотя вряд ли я пойду просто так. Ведь он не может позволить нам договориться о единой версии событий прямо тут, у него на глазах! Он должен рассчитывать, что мы могли не успеть договориться. И мы ведь, блядь, действительно не успели! Пара идиотов! Блейз не надеялся на то, что, в случае чего, я начну его выгораживать, поэтому не стал со мной ничего согласовывать. Он — ладно, но Шеклболт! Чего он добивается? Почему он ведет себя так?»
Перо закончило писать, Кингсли повернулся к нему и кивнул:
— Начинай.
— Надеюсь, я смогу хотя бы прочитать это, прежде чем подписывать? — осведомился Поттер.
— Да, — ответил Шеклболт.
— Больше, чем просто прочитать, — вмешался Блейз. — Это непростая бумага. Как только на ней появится твоя подпись, бланк засвидетельствует, что она поставлена твоей рукой. И после этого никто не сможет изменить в ней ни слова. И скопировать ее тоже будет нельзя, по крайней мере, сделать легитимные копии. До этого ты можешь менять в ней что угодно, если что-то тебя не устроит. Это твое право.
— Спасибо за разъяснения, Забини, — бросил Кингсли, — но я в них не нуждался.
— Я нуждался, — сказал Гарри. — Спасибо, Блейз.
Блейз неуверенно улыбнулся и слегка кивнул ему. Гарри тоже улыбнулся и подмигнул ему, когда Шеклболт на секунду перевел взгляд на протокол, за что заработал такой недоверчивый и восхищенный взгляд, что подумал, он готов был еще пару-тройку раз бессовестно соврать органам власти за такое. Но быстро себя одернул: «Сохраняй связь с реальностью, Поттер! Там тоже, чай, не лохи работают, и в этом ты уже убедился! И что ты собираешься говорить? Ты до сих пор нихера не знаешь, что именно им известно! Однако им определенно известно, что оба из нас были ночью в том переулке, иначе Кингсли не заявился бы сюда. И это не заклинание из палочки Блейза. Тогда что? Свидетели, улики?.. Черт, я идиот! Мои очки, наверное, они остались там, может, и разбитые или в крови! А Блейз, что есть на него? Неужели все же свидетели?»
— Начинай, Поттер, — еще раз скомандовал Кингсли.
— Что мне начинать? — спросил Гарри, стараясь выгадать еще немного времени, чтобы подумать. — Что именно тебя интересует?
— Меня интересует все, что касается этой ночи и нападения на Девона Каррагера, — холодно ответил Кингсли. — Где был, с кем был, когда, во сколько, что видел, в чем принимал участие. Как сюда попал. И, прежде всего, — его лицо на секунду перекосило от гнева, — какого хера ты тут делаешь, Поттер?!
— А что, вопросы следователя в протокол не заносятся? — осведомился Блейз.
— Нет, Забини, — усмехнулся Шеклболт, — только в исключительных случаях. И тебе было приказано молчать! — Блейз только фыркнул, но ничего не возразил на прямой наезд — совершенно не в своем духе.
«Черт, он боится! И я его понимаю. Неужели у меня есть только один выбор, и ты мне сам только что его подсказал своим вопросом, Кингсли? Блейзу никогда не выпутаться из этого в одиночку, никто не будет его защищать. Как уверенно бы он ни держался, за ним никого и ничего нет, никто не заинтересован в том, чтобы облегчать ему расплату. Похоже, все совершенно наоборот. Все, кто на стороне закона, будут просто счастливы наложить лапу на ослабевший чистокровный род с его деньгами, с его шаткой репутацией, от которой и так остались одни клочки. Если поведение Кингсли может хоть о чем-то говорить. Ведь он здесь не сам по себе — он представляет официальную власть. А его поведение уже давно перешло пределы его полномочий и напоминает легкий беспредел. Но зачем я хочу впутать во все это себя? Потому что мои права и мое положение в глазах властей сильно отличаются от положения Блейза? Да, наверное, поэтому. Меня будет кому защищать. У меня есть выбор и есть шанс…» Гарри на секунду закрыл глаза: «Ну вот теперь я понимаю, почему у меня было то предчувствие, что назад пути не будет… тогда, на спине Кайру. После этого его действительно не будет. Без вариантов. Ну что ж, значит, просто смириться и сделать то, что считаю правильным». Он открыл глаза и поймал очень напряженный взгляд Блейза и изучающий — Шеклболта.
— Ты передумал давать показания, Поттер, или уснул? — осведомился Кингсли.
«О, как мне не нравится твой тон, Шеклболт. Почему ты обращаешься так ко мне? Ведь я до сих пор не был врагом. Или уже само нахождение на одной территории с Забини ставит меня под подозрение? Твою ж мать!» — он глубоко вдохнул, как в последний раз, и ответил:
— Нет, не передумал. Только у меня есть одна просьба, Кингсли. Я могу попросить, чтобы то, что я сейчас скажу, не заносилось в протокол?
— Ну, попросить-то ты можешь, — усмехнулся Шеклболт и стал теребить золотую сережку в своем ухе — была у него такая привычка, — но решение принимать буду я.
«Все лучше и лучше…»
— Хорошо, — вздохнул Поттер. — Тогда, по крайней мере, не делать это достоянием общественности прямо с завтрашнего утра. У меня нет желания кормить газетчиков еще одной громкой сплетней. Я и так не схожу с первых полос, и это мне уже порядком надоело.
— Вся информация, имеющая отношение к делу, является тайной, — ответил Кингсли. — Ничто из сказанного здесь не может быть разглашено ни перед кем, тем более, перед общественностью, если только не будет получено особое распоряжение начальника следственной комиссии.
— И это ты? — спросил Поттер.
— И это я, — подтвердил Шеклболт. Несомненно, этот факт доставлял ему удовольствие.
— Понятно.
— Так что ты здесь делаешь, Поттер? — Шеклболт отпустил свою сережку, его взгляд снова стал изучающим. — И в каких отношениях ты состоишь с обвиняемым?
— А ты разве до сих пор не догадался, Кингсли? — он усмехнулся.
— Представь себе, не имею ни малейшего понятия. И было бы очень интересно наконец от тебя это узнать.
Гарри сделал несколько быстрых шагов вперед, отчего Шеклболт дернулся, но не успел среагировать, зашел Блейзу за спину и обнял его сзади за шею, прижавшись виском к его щеке — Забини буквально перестал дышать.
— А что тут непонятного? — улыбнулся Поттер. — Все просто как мир. Мы любовники, Кингсли.
Последовала немая пауза и долгий потрясенный взгляд. «Да, Шеклболт, ты только что заработал свою вторую премию Оскар за сегодняшний день», — подумал Гарри и почувствовал, как локоть толкает его в бок. «Ты спятил, Поттер! Куда ты лезешь?» — прошипел Блейз. Гарри успел прошептать: «Просто до…», — но Кингсли уже пришел в себя и резко дернул его за руку.
— Отойди от Забини, Поттер! — опять эти молнии в глазах, они уже начинали входить в привычку. — Тебе здесь не дом свиданий, а допрос! Что ты себе позволяешь? — Гарри отлетел на метр вперед и ударился рукой об стол.
— Ну, для меня это вроде как и есть дом для свиданий, только не в том мерзком смысле, — ответил он как можно спокойнее, хотя спокойствия не осталось ни на грамм. — И нельзя ли понежнее, Кингсли?
— Понежнее с тобой мамочка будет обращаться! — прошипел Шеклболт, но злость тут же слиняла с его лица — видимо, до него дошло, что он сказал и кому.
«Вряд ли ты так уж боишься нежностей, поди и не такое видал. Ты не хочешь, чтобы мы ненароком обменялись парой слов. Ну что ж, это тебе удалось. Один ноль в твою пользу».
— Да, Поттер… — презрительно бросил Кингсли, — такого даже я от тебя не ожидал… А ты в курсе, какие обвинения были выдвинуты против семьи Забини не далее, как несколько лет назад?
— Даже ты? — спросил Гарри. — Я в курсе более или менее. Но мы оба знаем, что ничего из этого не было доказано.
— И я уже не говорю про твою ориентацию и выбор партнеров… — новая волна презрения.
— А что, его ориентация имеет отношение к делу? — спросил Блейз. — К тому же в магическом мире это всегда считалось нормальным. Только магглы и грязнокровки чураются всего, как чумы. Но Вам-то, должно быть, это очень понятно и близко…
— Еще раз влезешь, Забини, и ты очень сильно об этом пожалеешь, — такое холодное спокойствие, как быстро он, однако, приходил в себя. — Получишь дополнительный срок за оскорбление официального лица при исполнении и препятствие следствию. Тебе я вопросы буду позже задавать. А сейчас просто заткнись, — он перевел взгляд на Поттера. — Как интересно, Гарри, то есть ты теперь запросто обращаешься в кругах, приближенных к Пожирателям Смерти? И как давно, интересно?
— В каких таких приближенных кругах? — решил уточнить Поттер.
— В кругах Слизерина! — рявкнул Шеклболт.
— Я ни в чем не вращаюсь! — разозлился Поттер уже по-настоящему. — И, в отличие от тебя, Кингсли, я не испытываю отвращения ко всем слизеринцам поголовно только потому, что шляпа распределила их на этот факультет. Там тоже люди учатся, как и везде, и они разные. Если ты забыл, Питер Петтигрю учился в Гриффиндоре и был лучшим другом моего отца. И это не помешало ему предать его и стать верным слугой Волдеморта, — и почему ему казалось, что больше всех он пытался убедить в этом самого себя? Или просто сочинял на ходу?
— Какое все это… — попытался перебить его Шеклболт, но Поттер не дал ему договорить.
— Больше тебе скажу, Кингсли, на церемонии зачисления шляпа изо всех сил пыталась распределить меня в Слизерин и обещала мне там много величия и славы, которых я был, по ее мнению, достоин. Мне с трудом удалось ее отговорить.
— Но почему, Поттер? — прошептал Блейз, глядя на него почти с ужасом.
— Я к тому моменту уже такого наслушался про Слизерин, что боялся его пуще смертельной заразы.
— Идиот… — Блейз обреченно покачал головой.
— Все интереснее и интереснее, Поттер, — протянул Кингсли, его губы разбежались в странной улыбке. — Как многого о тебе я, оказывается, не знал. А ты в курсе, что этот маленький ублюдок, которого ты называешь своим любовником, лучший друг сына признанного Пожирателя Смерти?
— А что, принадлежность к рядам Пожирателей самого Драко Малфоя официально доказана? Я что-то пропустил?
— Некоторых вещей не нужно доказывать, Поттер, — Шеклболт запустил руку в карман и достал оттуда красную пачку Dunhill. Выудил из нее одну сигарету и смачно затянулся, чиркнув зажигалкой. — Они очевидны сами по себе. Их доказательство — всего лишь вопрос времени, — Блейз отправил в его сторону убийственный взгляд, но Шеклболт якобы совсем не заметил.
— Тебе не кажется, Кингсли, — спросил Поттер, уже задыхаясь от крепкого дыма, — что это слишком жестоко и предвзято — судить детей по делам их родителей? Во что превратится и куда покатится наш мир, если даже такие умные и честные сторонники справедливости, как ты, начнут рассуждать подобным образом? По крайней мере, я тебя всегда таким считал.
— Значит, теперь уже не считаешь? — Шеклболт скривился и стряхнул пепел на пол, сложив руки в замок. — Как это мило. Теперь ты считаешь, что справедливость на стороне Забини и Малфоев?
— Я бы не стал тут всех грести под одну гребенку, — отрезал Поттер. — Я даже не пытался защищать Малфоя. У меня для этого нет ни причин, ни поводов. Ничего хорошего я от него в жизни не видел, как, опять же, и ничего действительно криминального с точки зрения закона, о котором мы тут пытаемся говорить. И ты, наверное, тоже не видел, иначе бы он не продолжал спокойно посещать Хогвартс, как я и Блейз. Я просто не могу понять, какое он имеет отношение к этому делу, — он махнул рукой, чтобы остановить следующую реплику Шеклболта в свой адрес. — И еще, Кингсли, неужели ты сомневаешься в моей лояльности Делу Света? По-твоему, я пока недостаточно ему отдал, потеряв обоих родителей и почти ежегодно встречаясь с Волдемортом и его приспешниками лицом к лицу? Знаешь, не слишком весело было вырасти ребенком без детства и каждый день понимать, что очень скоро тебе придется убить или умереть за это самое Дело Света, за весь магический мир. Не думаю, что слишком многие отдали ему столько же, сколько я. Тебя, Кингсли, тебя готовили с одиннадцати лет к тому, чтобы стать убийцей?
— Никто не сомневается в твоей лояльности, Поттер, — отмахнулся Шеклболт и еще раз затянулся сигаретой. — Я только настоятельно тебя попрошу перейти ближе к делу и прекратить всю эту патетику. У меня не так много времени.
— Патетику? Вот как? — и правда всё становилось интереснее и интереснее.— Ну, ты сам начал этот разговор. И прекрати курить, я не переношу запах дыма, — он подошел и резко выдернул сигарету из руки Шеклболта.
— Не нарывайся, Поттер. Я, говоришь, начал? Тогда я и закончу. Ближе к делу, — Шеклболт изменил свою позу и тон, — как давно ты состоишь в связи с Забини?
«Ох уж этот полицейский жаргон… Уже звучит как преступление».
— А это имеет отношение к делу? — осведомился Поттер.
— Это — имеет! — ответил Шеклболт тоном, не допускающим возражений.
— Ну…
Гарри попытался понять, что лучше сказать, и, неизвестно почему, ответил именно так, будто само слетело с губ:
— Несколько месяцев, — он увидел, как Блейз еле заметно вздрогнул, но Кингсли на него не смотрел. А зря.
— А поточнее?
— Поточнее — с конца мая этого года.
«Зачем я это сказал? Ну хоть какая-нибудь причина?»
— И это притом, что Забини почти все лето не было в Англии? — спросил Шеклболт.
— Вот именно, Кингсли! — подтвердил Поттер. Эта игра уже почти начинала его забавлять в каком-то извращенном смысле. Если бы только все это не было так больно. — Мы так друг по другу соскучились, что пришлось пойти на самые крайние меры, чтобы повидаться. Ну, ты понимаешь, о чем я, — он соблазнительно улыбнулся, имитируя кошачью улыбку Блейза. — Ты же знаешь, в Хогвартсе не слишком много возможностей, оттуда за такое могут и отчислить.
Шеклболт презрительно фыркнул:
— Кончай ёрничать, Поттер. И избавь меня от подробностей твоих эротических похождений. Они меня не интересуют.
— А мне показалось, интересуют, — усмехнулся Поттер. — Но неужели тебе этого не понять, Кингсли? Любовь — такая штука, что из-за нее иногда делаешь самые безрассудные поступки.
— Ты хочешь сказать, что еще и влюблен в этого ублюдка?
— Конечно, — Гарри кивнул. — И он в меня. И прекрати называть его ублюдком, щенком, гаденышем и всеми остальными бранными словами, которыми ты тут его величаешь. Меня это бесит по уже известной тебе причине.
— Ничего, Поттер, потерпишь, — хмыкнул Шеклболт. — Это даже слишком мало за то, что ты выкинул. Весь Аврорат на ушах из-за тебя.
— Да, — усмехнулся Забини, — и, похоже, за это кому-то очень серьезно влетит.
— Ну уж только не мне, Забини, зря радуешься.
— Хоть кому-то, и то приятно, — парировал Блейз.
— Для тебя, Забини, ничего приятного не будет, — Кингсли отмахнулся почти лениво. — Итак, Поттер, меня интересует все, что ты делал, начиная с десяти часов вчерашнего вечера.
— Ну, — Гарри мечтательно задумался, как зеркало отражая игру Шеклболта, — в десять я как раз поднялся к себе в комнату из гостиной. Потом лежал на диване, смотрел в окно, слушал музыку… Да, кажется, что-то ел…
— Ближе к делу, Поттер! Меня задолбали твои идиотские выходки! — о… ну вот, наконец-то он снова вышел из себя. Уже что-то.
— Но ты сам спросил с десяти, — заметил Гарри с невинным видом.
— Что дальше?
— Ну, примерно в одиннадцать я получил записку от Блейза, где он писал, что будет ждать меня на перекрестке Магнолия Роуд и Уильямс Стрит. Это в получасе ходьбы от моего дома. Ну вот, я сразу вышел из дома и отправился туда, потом…
— Как ты смог выйти из дома, если там были Пожиратели? — быстро спросил Кингсли.
— А-а, довольно легко…
Гарри вдруг понял, что ни за что не должен открывать секрет мантии-невидимки. Она была очень серьезным оружием в его арсенале, о котором никто не знал, она давала ему огромную свободу действий и столько раз выручала его из разных передряг. И сейчас взять и просто так сдать эту информацию всему Аврорату и Визенгамоту? Ну уж нет. И потом, контроль над ним мог усилиться многократно. Мантию и вообще могли у него «изъять», ага, «временно и для его же безопасности». Ему в голову вдруг пришла просто гениальная идея — спасибо близнецам Уизли.
— Я воспользовался Исчезательными Капсулами из магазина братьев Уизли.
— Чем? — неужели Кингсли о них не знал?
— А ты разве о них не знаешь, Кингсли? — сымитировал удивление Поттер. — Фред и Джордж еще в конце мая запустили в продажу эту замечательную новинку. Кстати, она пользуется большим успехом. Это такие маленькие красные капсулы, и внутри у них порошок. Не знаю, что это, если честно, у них же все ноу-хау в секрете. Так вот, достаточно разломить капсулу и высыпать на себя порошок, и на пять минут ты становишься совершенно невидимым.
Последовала довольно долгая пауза, и Гарри вдруг подумал, что очень скоро «Волшебные Вредилки Уизли» навестит аврорский инспекционный патруль. «Черт, надеюсь, я ошибаюсь. Надеюсь, все обойдется. Нужно будет срочно известить Фреда и Джорджа».
Наконец Кингсли спросил:
— Тебе не могло хватить пяти минут, чтобы выбраться из дома, Гарри.
— Чтобы выбраться — хватило. И потом, я взял с собой целую пригоршню этих капсул и сыпал на себя порошок всю дорогу, прежде чем действие предыдущих заканчивалось. Это довольно просто. Если не веришь, у меня дома в сумке еще осталось несколько штук, — как все же было удобно, что Фред и Джордж считали своим долгом ежегодно снабжать его основными новинками своего магазина. Капсулами он ни разу не пользовался, потому что у него была мантия, но они действительно лежали в его сумке рядом с другой волшебной ерундой производства близнецов.
Гарри перевел взгляд на Блейза, но не увидел на его лице ничего. Кингсли решил исправить свою ошибку и теперь стоял так, что мог наблюдать за ними обоими одновременно. И, кстати, он встал спиной к двери. Это заставило какое-то нехорошее чувство зашевелиться в его груди.
— Ясно. И что, Пожиратели тебя не заметили? — спросил Шеклболт очень спокойно.
«Пожиратели! — вдруг мелькнуло в голове Поттера. — А ведь это гениальная мысль! А что, если… И посмотри, каким Кингсли стал спокойным: он больше не наезжает, он даже снова начал называть меня Гарри. Значит, все, что я скажу дальше, очень важно — естественно. Только не жди, что я расслаблюсь и сболтну лишнего, Шеклболт».
— Знаешь, Кингсли, в этом я не уверен, — он изобразил серьезную работу мысли, сомнения на лице. — То есть… на меня никто не напал, но сначала мне показалось, будто за мной кто-то идет. Конечно, я был невидимым, и я пытался не издавать звуков, но… знаешь, это чувство, когда волосы дыбом встают на голове, будто кто-то сверлит дыры в твоей спине. Я несколько раз оборачивался и один раз даже увидел, как что-то черное мелькнуло за угол. Но я не смог рассмотреть. Ты же знаешь, вижу я довольно плохо, и там было мало фонарей.
Блейз решил вмешаться и подыграть:
— Гарри, почему ты не сказал мне, что за тобой следили Пожиратели? Ты сказал, что они были только у дома!
— Прости, — вздохнул Поттер, — но я не хотел тебя волновать. Все это и так было слишком опасно. Ничего же не случилось, а ты бы чувствовал себя виноватым почем зря. Я же тебя знаю.
— Дурак! — проворчал Блейз. — Вообще нужно было сразу возвращаться обратно, как только ты их увидел у дома!
— Потом отношения выясните,— раздраженно перебил Шеклболт, но он все еще замечательно держался своей новой тактики. — Что было дальше, Гарри?
— Дальше я встретился с Блейзом на перекрестке, и мы вместе свернули в переулок. Я не знаю, как он назывался. Просто он был достаточно уединенным, чтобы из него можно было переместиться по портключу, не привлекая внимания.
— Он назывался Мортон-Корнер, — бросил Кингсли. — Во сколько это было?
«Вот сейчас мой шанс немного скорректировать факты», — подумал Поттер.
— Это было в районе… Ну, если из дома я вышел в одиннадцать, значит где-то без пятнадцати двенадцать.
— А ты в этом уверен? — небрежно бросил Кингсли.
— Да. Совершенно уверен, — подтвердил Гарри. — Потому что Блейз назначил мне встречу в половине двенадцатого и сильно ругался, что я опоздал на пятнадцать минут.
— Что было в переулке? — спросил Шеклболт. — Вы с кем-то там столкнулись?
— Совершенно ни с кем, — Гарри помотал головой. — Там было абсолютно пусто. И потом мы переместились по портключу сюда.
— И это все? — спросил Кингсли, в его голосе прозвучало что-то похожее на торжество.
— Ой, знаешь, там все же кое-что случилось, — быстро поправил себя Поттер, — но я не знаю, имеет ли это отношение к делу.
— Все имеет отношение к делу, — отрезал Шеклболт.
— Когда мы шли по переулку, ты знаешь, там было столько мусора, — продолжил Поттер. — И вообще, это место выглядело, как будто там постоянно собираются какие-то неформальные подростки или сомнительные группировки. Все эти окурки, банки из-под пива, шприцы. В общем, я споткнулся на какой-то банке и очень сильно упал, ударился об скамейку и разбил голову в кровь. И, пока падал, с меня слетели очки. Мы их немного поискали с Блейзом, но так и не смогли найти, — он усмехнулся. — Темно было, и весь этот мусор.
— И почему же вы не стали искать очки? — осведомился Кингсли. — Ведь ты без них совсем не видишь, — он усмехнулся и чуть наклонился вперед. — Дай-ка я тебе подскажу: что-то заставило вас побыстрее унести оттуда ноги так, что не до поисков было, ага?
— Да нет же, Кингсли, я говорю, никого там не было, — возмутился Поттер. — По крайней мере, мы никого не видели. Просто, знаешь, мне уже так надоела эта уродская рухлядь. Сколько лет они уже у меня? Да всю мою жизнь! И я подумал: да и хрен с ними, хороший повод купить себе новые очки, — он замолчал на секунду. — И, Блейз, ты ведь тоже, кажется, что-то потерял? У меня просто с головой совсем плохо было после удара, я сейчас уже не помню, — с надеждой спросил Поттер. Это был его шанс: если они нашли какой-то предмет, принадлежавший Блейзу, и у них все же не было свидетелей…
Блейз задумался на секунду, Шеклболт перевел на него напряженный взгляд, и Гарри почувствовал приступ надежды.
— Да, — наконец сказал он. — Я вчера где-то потерял свою серебряную заколку с фамильным гербом. Но не уверен, что там. У меня волосы были заплетены в косу, и заколка была на конце. Поэтому коса не сразу расплелась. Я только дома заметил, что ее нет.
Шеклболт как-то странно дернул мышцами лица.
— А теперь, Поттер, у тебя с головой все в порядке?
— В абсолютном, — ответил он. — Как только мы пришли сюда, Блейз дал мне выпить зелья от головы и, кстати, для зрения тоже. Так что сейчас я прекрасно вижу и в полном порядке.
— Во сколько вы попали сюда? — Шеклболт достал новую сигарету, черт бы его побрал!
— Точно не знаю, — раздраженно ответил Поттер. — Минут десять мы искали очки, но потом сразу перенеслись сюда. Полпервого — максимум.
— И кто это может подтвердить? — он затянулся сигаретой.
— Только один домовой эльф Блейза, Линкси, — ответил Гарри. — Она единственная, кто был ночью в доме.
— Показания эльфов в расчет не принимаются. Они никогда не свидетельствуют против своих хозяев, — бросил Кингсли, махнув рукой. — Значит, никто.
— Никто, кроме меня, — уточнил Поттер.
— Твои показания, Поттер, тоже немного стоят, — заметил Шеклболт, выдохнув дым в его сторону, — раз ты, оказывается, состоишь в интимной связи с подозреваемым. Ты уверен, что ничего не хочешь добавить?
Гарри не мог не заметить, что «обвиняемый» в речи Шеклболта сменился «подозреваемым». «Отлично! Верным путем следуешь, Поттер. Так держать!» Только эта кратковременная радость все равно не могла затмить злости на Шеклболта с этой его гребаной сигаретой и хамской манерой держаться.
— Абсолютно уверен, — ответил он. — Только не уверен, что мои показания никого не заинтересуют, — как же он злился, как же ему хотелось говорить совсем другие слова, но, видимо, на это Шеклболт и рассчитывал, и он сдержался. — Я никогда бы не пал так низко, чтобы связаться с таким человеком, каким ты пытаешься выставить Блейза. И, к тому же, все это, получается, должно было происходить на моих глазах? Это уже немного слишком, Кингсли. Почему ты исключаешь возможность, что кто-то из Пожирателей мог за нами проследить? Ведь вы наверняка нашли следы их пребывания у моего дома. Кто-то из них мог и применить заклинание.
— Откуда ты знаешь про заклинание? — быстро спросил Шеклболт.
— Я стоял за дверью, когда ты зачитывал список обвинений Блейзу через камин. Вы довольно громко кричали.
— Ясно. Подслушивал, — ответил Шеклболт. — Дай мне твою палочку, я должен ее освидетельствовать.
— Хорошо, — сказал Гарри, — только она в соседней комнате, сейчас принесу.
— Десять секунд, — кивнул Шеклболт и отошел от двери.
Поттер открыл дверь и скользнул в комнату. Палочка лежала на прикроватном столике, и он сразу отправился туда. И тут он это увидел… Дверь в ванную была приоткрыта — маленькая щель, но он заметил через нее ворох одежды рядом с корзиной на полу. Это была та самая, окровавленная одежда Блейза, которая была на нем вчера. Блейз даже сказал ему не волноваться из-за крови, потому что она не была его собственной — это была кровь маггла. «Черт… Нет, Шеклболт не может заметить, для этого нужно знать, что там лежит, а щель слишком узкая. И Блейз ни за что не позволит ему уйти дальше кабинета…» Он собрал остатки быстро растворяющегося спокойствия, взял палочку и вернулся в кабинет, закрыв за собой дверь.
— Вот она, Кингсли, проверяй.
Проверка много времени не заняла, в конце концов, его палочка не принимала участия ни в чем криминальном. Он ей даже не пользовался после окончания учебного года. Кингсли вернул ему палочку, потом подошел к столу и взял с него протокол, бегло просмотрел и протянул его Поттеру:
— Читай.
Гарри внимательно прочитал все листки. Как ни странно, на них было совсем мало написано, только факты. Ничто из разговоров про Слизерин, Дело Света и прочая в него не попало. Однако факт его отношений с Забини там значился. Лжи или искажения его слов в протоколе тоже не было, поэтому он взял перо и подписал каждый листок. Шеклболт закрепил их своей подписью и отошел на свою прежнюю позицию у двери, убирая на ходу бумаги во внутренний карман пиджака.
— Ну что ж. С этим все, — сказал Кингсли, окинув взглядом их обоих. — А теперь твоя палочка, Забини.
Блейз протянул палочку и выжидающе посмотрел на Шеклболта из другого конца кабинета у камина.
— Я не собираюсь еще и бегать за тобой по всей комнате! — презрительно бросил Кингсли.
Блейз фыркнул и пошел к нему. У Гарри как будто что-то щелкнуло в голове, он только успел прошептать: «Блейз…», — как Забини уже подошел к Шеклболту, и тот взял палочку из его руки. Почему ему показалось, что Кингсли совсем не было интересно проверять его палочку, как будто он и не ожидал ничего по ней найти?
Если бы только на пару секунд раньше! Гарри вскочил со стула, на котором сидел, стул упал с грохотом, и Блейз обернулся на шум. Шеклболт молниеносно, как кролика из шляпы, достал из кармана что-то металлическое и дернул правую руку Блейза на себя. Палочка Поттера опоздала лишь на мгновение, Шеклболт был быстрее — и в следующую секунду Поттера уже отбросило назад и привязало веревкой к стулу по рукам и ногам, стул взлетел и больно ударил его под колени. Блейз рванулся в сторону, но Шеклболт дернулся за ним: на правой руке Забини сверкали наручники, приковавшие его к левой руке Шеклболта.
— Аррх ты… — Поттер инстинктивно дернулся вперед — лучше бы он этого не делал. Он тут же потерял равновесие и завалился на пол вместе со стулом, палочка выпала из его руки и покатилась по полу — веревки держали крепко.
Блейз барахтался на полу с Шеклболтом и что-то отчаянно шипел, стараясь столкнуть с себя упавшее сверху тело — не тут-то было с одной рукой в наручнике, и Шеклболт весил в два раза больше, чем он, просто какая-то дикая гора мышц. Кингсли первым вскочил на ноги и потащил Забини за собой. В ту же секунду, как ноги Блейза коснулись земли, кулак полетел в челюсть Шеклболта, и все его огромное тело с размаху врезалось спиной в стену.
— Ты! Подлая аврорская тварь! Чего ты добиваешься?! Немедленно… — Блейз задохнулся на полуслове, когда палочка Кингсли воткнулась ему в горло и кулак в наручнике врезался под дых.
— А теперь заткнись, сученыш, и делай то, что я тебе скажу! — лицо Шеклболта свело гримасой яростного торжества. — Теперь ты не сможешь активировать щиты, если ты не хочешь полетать немного вместе со мной!
— Сука… — прошипел Блейз и дернулся в сторону, но палочка Кингсли догнала его и воткнулась ему в висок.
— У меня в кармане ордер на обыск этого поместья, — оскалился Кингсли. — И я бы даже его тебе показал, да руки заняты. Я более чем уверен, что смогу найти тут много интересного, если немного поищу. Улики с места преступления, твою одежду — вот сейчас и проверим! И Поттер так красноречиво закрыл за собой дверь! Ты думал, весь этот наивный бред сможет меня обмануть? У меня есть свидетели, что ты избивал маггла этой ночью!
— Ты и шагу отсюда не сделаешь, тварь! Твой ордер — полная липа! — прошипел Блейз. — Чтобы обыскать магическую собственность, тебе требуется как минимум санкция Визенгамота! Я просто уверен, что на твоем ордере ее не стоит! Когда бы ты, сука, успел!
— Освободи его, Шеклболт! Что ты себе позволяешь?! — закричал Поттер. — И развяжи меня! Ты давным-давно превысил свои полномочия! Ты думаешь, об этом никто не узнает?
— Ты ошибаешься, Поттер, — усмехнулся Кингсли. — Я лишь обеспечиваю объективный ход следствия! Доступными мне способами. И если подозреваемый сопротивляется органам власти, я имею полное право применить к нему силу!
В следующую секунду рука Блейза взлетела вверх и отбила от своего виска палочку, колено врезалось в пах Шеклболту, и он снова отлетел спиной к стене. Но он потерял равновесие лишь на мгновение, его палочка вонзилась в грудь Блейзу, и с губ Шеклболта слетело: «Relaxo!» Все тело Блейза мгновенно обмякло, он пошатнулся и с трудом устоял на ногах.
— Ах ты…
— Ну вот мы и проверили, Забини, что щиты не будут работать, если есть опасность для хозяина! — победно сказал Шеклболт. — Я даже не сомневался. А теперь пошли!
— Неужели ты думаешь, аврорская гадина, — прошептал Блейз, — что даже в таком состоянии я не смогу тебе сопротивляться…
— Ну, — усмехнулся Кингсли, — уже не так активно, сученыш.
Шеклболт дернул Блейза вперед за наручники и пинком открыл дверь. О, Блейз сопротивлялся, но это было уже очень слабое сопротивление: от заклинания все его тело стало ватным, Гарри знал, что ему сложно было даже стоять на ногах, кроме того, Relaxo частично подавляло волю, но за это он не переживал — такую волю, как у Блейза, было не так-то легко подавить.
— Прекрати это, Шеклболт! — закричал он, все еще тщетно пытаясь освободиться от веревок или хотя бы подползти к палочке, но она отлетела слишком далеко. — Я клянусь тебе, об этом завтра же узнает вся магическая Англия, уж я об этом позабочусь!
— Ой, и как же я испугался, Поттер, — усмехнулся Кингсли, утаскивая еле сопротивляющегося Забини за дверь. Дверь он захлопнул за собой точно так же — пинком — и бросил в нее запечатывающим заклятием.
В ту же секунду Гарри услышал грохот: видимо, Блейз смог уронить Кингсли на пол, послышались звуки свалки и приглушенные маты — все-таки звукоизоляция здесь была просто потрясающая.
«Вот почему, Шеклболт, ты не хотел нас допрашивать отдельно! Да плевать тебе было на показания Блейза, ты и не надеялся, что он скажет тебе хоть слово! А вот на мои показания ты надеялся, но твои надежды приказали долго жить, как только я сказал, что мы любовники! Ты просто не мог допустить, чтобы хоть один из нас вышел из комнаты, особенно Блейз — чтобы никто из нас не успел устранить улики! Ты все держал под контролем, ублюдок!»
Мысли бешено колотились в голове: «Что мне делать?! Да что ж это за чертова хуйня! Высшие Силы, если Вы есть! Хоть одну идею, хоть что-нибудь!» И тут мысль буквально оглушила его по голове: «Линкси!» Поттер закрыл глаза и сжал кулаки: «Только бы получилось…» Он выдохнул и позвал:
— Линкси! — через пару секунд эльфийка появилась перед ним с очень большими глазами и уже открыла рот, чтобы заверещать.
Поттер быстро покачал головой — дико неудобно в этой позе — и зашипел:
— Ни слова! Молчи, просто слушай! — Линкси кивнула, и по ее лицу покатились слезы. — Линкси, ты должна спасти своего хозяина. Ты сможешь разрезать наручники? Блейз пристегнут ими за правую руку к руке аврора в спальне, надеюсь, еще в спальне, — эльфийка быстро кивнула. — Хорошо. Тогда разблокируй эту дверь, только тихо, и освободи меня.
Линкси метнулась к двери и щелкнула пальцами, потом подскочила к нему и провела зеленой лапкой над его телом — веревки развалились в лохмотья. Гарри быстро поднялся на ноги и подобрал свою палочку. Полы халата почти разошлись — пофиг, на это не было времени. Шум все еще был слышен из соседней комнаты — слава Богу!
— А теперь по моему сигналу, — он кивнул Линкси. — Одновременно. Как только я открою дверь, ты разрежешь наручники. Умоляю тебя, не ошибись, у нас не будет второго шанса.
Эльфийка сжала губы и втянула носом воздух.
— Линкси все сделает, мистер Поттер. Линкси не подведет.
Поттер кивнул и открыл дверь. Он сразу увидел их: они стояли почти на пороге ванной, Блейз пытался ударить Шеклболта еще раз, но теперь в его руках совсем не было силы. Шеклболт обернулся на шум, но в этот раз Поттер был быстрее.
— Deprimo! — Кингсли отлетел в стену — один, без Блейза! Он сделал шаг вперед и закричал: — Блейз! Щиты! Сейчас!
— Поттер… — прошипел Кингсли, кровь текла из его виска, он вскинул палочку.
Блейз быстро, как только смог, сложил ладони вместе, красное заклинание вылетело из палочки Шеклболта, Гарри махнул в воздухе своей палочкой и крикнул:
— Protego! — но в следующую секунду его отбросило назад и приложило головой о стеллаж в кабинете, ударив по пути о дверной косяк. Книги посыпались ему на голову, и от боли он закрыл глаза.
Отправлено: 10.11.08 21:37. Заголовок: VII. Ну вот и все, п..
VII. Ну вот и все, правда?
Через несколько секунд он открыл глаза и увидел, что Блейз стоит у распахнутой двери, без сил прижавшись плечом к косяку.
Он вдохнул воздух — кажется, в первый раз за последние несколько секунд — и прошептал:
— Где Шеклболт?
Блейз усмехнулся.
— Миль за десять от барьера поместья. И, надеюсь, ему очень больно. Гарри… спасибо тебе, я…
— Иди сюда, — пробормотал Поттер, — я сниму с тебя заклятье.
Блейз подошел, Гарри неловко сел и взмахнул над ним палочкой. Блейз облегченно вздохнул и встряхнулся всем телом, потом подал ему руку, чтобы подняться.
— Ты ведь знал про одежду в ванной, правда? — спросил он почти утвердительно.
— Знал, — согласился Поттер. — Я видел ее, когда ходил за палочкой в спальню.
— Спасибо… — Блейз притянул его к себе и обнял за плечи. Гарри хмыкнул ему в плечо, потом потянул за руку.
— Пойдем?
Они дошли до спальни и повалились на кровать. В каком же напряге, оказывается, он был все это время! Как будто все силы сразу покинули его, он, кажется, не мог даже шевелиться. Только сердце стучало, и кровь шумела в ушах. Почти сразу в комнате материализовалась Линкси, и они услышали ее надломленный голосок:
— Мастер Блейз! Мистер Гарри Поттер…
Гарри сел на кровати и остановил ее жестом.
— Спасибо тебе, Линкси, я ужасно тебе благодарен. Только, пожалуйста, не спрашивай ни о чем прямо сейчас, Блейз позже тебе все расскажет, — нет, все-таки он мог шевелиться и еще как.
— Линкси все видела, мистер Поттер… — эльфийка опустила голову. — Линкси просто хотела узнать, как себя чувствуют хозяин и мистер Поттер. Узнать, не причинил ли им вреда этот ужасный аврор…
— Линкси, — вмешался Блейз, — я никогда этого не забуду. Я очень тебе благодарен. Пожалуйста, заблокируй камин в кабинете для Шеклболта. И принеси нам виски из бара. Ты хочешь что-нибудь, Гарри? — Поттер покачал головой.
Эльфийка кивнула, а потом вдруг подошла совсем близко, подняла свою крохотную лапку и погладила их обоих по коленям. И так же неожиданно испарилась с хлопком. Через пару секунд на прикроватный столик опустились два полных стакана виски и бутылка. Гарри потянулся за стаканами, передал один Блейзу и тут заметил, что красные ранки на его шее затянулись — значит, это работа Линкси. Он отпил большой режущий горло глоток, и ему почти сразу полегчало, алкоголь ударил в голову, чуть отпустив напряжение. Блейз тоже хлебнул виски и вздохнул.
— Гарри, — он поймал его за руку и посмотрел в глаза, — скажи мне, зачем ты это сделал? Зачем ты впутал во все это себя? Теперь ты в точно таком же дерьме, как и я.
— Ну, не в таком же, — ответил Поттер. — Максимум — это дача ложных показаний и нападение на аврора при исполнении…
— Неважно, — перебил его Блейз.
Поттер вздохнул и залпом допил свой виски, замолчал, чтобы продышать режущий жар.
— Я просто подумал, что один на один с Шеклболтом у тебя не было никаких шансов. Не знаю, так ли это, но я почувствовал, что он просто хочет тебя засадить. И плевать ему на справедливость. По крайней мере, она для него не самое важное. Где-то там, внутри, он перешел черту, уж не знаю, как давно это случилось и почему. Я не мог просто так на это смотреть, — он махнул рукой и снова упал поперек кровати, все еще касаясь босыми ступнями ковра.
— Власть очень часто вдаряет людям в голову, — Блейз закрыл глаза и растянулся рядом с ним в той же позе. — Он всего полгода как глава Аврората. У него нет ни денег, ни происхождения, ни славы. У него есть только власть, Гарри, и он ее использует на полную катушку. Хотя… не знаю, не только это. Столько ненависти… Вся эта борьба «между силами добра и зла», как они ее называют… она уже в горле у меня сидит до тошноты, как же я все это ненавижу, — он приподнялся на локте и положил Гарри руку на грудь. — Все равно я не понимаю, Поттер. Зачем ты так подставился? Зачем наврал про наши якобы отношения и все остальное?
— Сам не знаю, если честно, — хмыкнул Поттер и поймал его руку в свою, переплел пальцы с пальцами Блейза — его руки были такими холодными. — Наверное, пытался быть убедительным.
— О, ты был убедительным, уж поверь мне! — Блейз повернул его лицо к себе и погладил по щеке кончиками пальцев — маленькими льдинками. — Даже не подозревал, что ты можешь так убедительно врать. Просто песня! Откуда это вдруг взялось в тебе вообще, а? — он усмехнулся и налил еще виски в стаканы.
— А ты смеяться не будешь, если я тебе расскажу?
— Над чем?
— Нет, ты прав, врать я вообще не умею, — ответил Гарри. — Но пока я стоял там под дверью, мне вдруг стало кристально ясно, что соврать я должен очень убедительно. Иначе без шансов, — Гарри отхлебнул виски, приятное тепло ласково растеклось по телу. — И мне как-то неожиданно вспомнился случай из раннего детства. Наверное, единственный в жизни, когда мне удалось убедительно соврать…
— Ой, расскажи, — Блейз прямо как-то неприлично заинтересовался. — Я же вообще нихрена про тебя не знаю, тем более из детства. Ты когда появился на первом курсе, будто снег на голову всем свалился. Про тебя вообще никто ничего не знал. И всем было жутко интересно — ну еще бы! Славный Герой из ниоткуда.
— Ой, да брось ты, — отмахнулся Гарри, но не смог сдержать улыбки, — славный герой, блин! Тощий очкастый подросток, который нифига не соображал, что вокруг него происходит и куда он попал. Мне до сих пор иногда кажется, что я ничего не соображаю, что вокруг меня происходит…
Блейз улыбнулся и взлохматил его волосы.
— Ну теперь-то ты больше не тощий подросток — вон какая красота выросла, — он поцеловал Гарри в кончик носа. — И сегодня даже не очкастый. Я помогу тебе разобраться, если хочешь. Просто спроси.
Гарри посмотрел на Блейза, как будто пытаясь прочитать его мысли. Это предложение имело для него куда большую значимость, чем Блейз, очевидно, полагал. Как будто много людей вот так запросто предлагали ему в чем-то разобраться! И в данном случае это был не кто-то из своих, это был слизеринец, человек из другого лагеря. Слишком много информации за один раз. Обо всем этом нужно было хорошо подумать.
— Я спрошу, Блейз, — ответил он очень серьезно. — Я почти уверен, что спрошу.
— Да спрашивай на здоровье, — Блейз пожал плечами. Точно ведь даже не придавал этому значения. — Ты уже будешь мне свою историю рассказывать или как?
— Ну… если ты ничего не знаешь про мое детство, это будет сложно представить, — сказал Гарри, соображая, как бы лучше все это объяснить.
— У нас в Слизерине ходили слухи, что твое письмо о зачислении в Хогвартс было адресовано чуть ли не в подвал какой-то или чулан. Это, пожалуй, все, что я знаю. Но не в курсе, правда или нет.
— Где-то близко к реальности, — он поднял взгляд и заметил, что Блейз как-то странно смотрит на него, почти не отрываясь. Нет, жалости в его взгляде не было, и это его успокоило. Больше всего он ненавидел рассказывать про свое детство именно потому, что все сразу начинали испытывать к нему жалость. Унизительно чувство. — Да ладно, история яйца выеденного не стоит.
— Все равно.
— Ладно. В общем, история состоит в том, что однажды, когда мне было восемь лет, я не остался дома на лето, как обычно, потому что та маггловская школа, в которой я учился, вывозила учеников на месяц в скаутский лагерь. Это была какая-то большая национальная программа. Кажется, акция проходила по всей Англии. Такие палаточные лагеря на свежем воздухе для учеников младших и средних школ, воспитание дисциплины, боевого духа и прочая херня. И поскольку программа была федеральная, то за это не нужно было платить. Поэтому мои дядя и тетя с удовольствие сплавили туда и меня. Так вот. Лагерь, конечно, оказался полным дерьмом. Даже еще хуже, чем школа. Потому что все те же школьные придурки поехали туда всем составом, и я был вынужден еще и смотреть на их рожи двадцать четыре часа в сутки. Ну и мой чудесный кузен Дадли, конечно, тоже туда отправился. Единственным развлечением был один такой парнишка, в школе мы с ним совсем не общались, а тут вдруг подружились. Знаешь, такой классический хулиган и бандит с кучей конопушек и рыжими лохмами. Ну и парочка мы были, наверное, — Гарри улыбнулся, вспоминая забавного парнишку.
— Понятно, — хмыкнул Блейз и пригубил свежий виски, — тяга к рыжим и конопатым сложилась у тебя еще с детства. Без шансов на излечение — видимо, у тебя уже это хроническое.
Гарри усмехнулся и шутливо толкнул его в плечо — виски не пролился и то ладно.
— Лучше виски мне тоже налей, задница остроумная!
— Не вопрос, — Блейз подлил алкоголя в его стакан. Странно, но опьянения совсем не чувствовалось.
— На самом деле этот пацан даже не был британцем, совсем не как Рон. Его звали Эндрю Дзень, нет, стой, Андрей Дзень! Его родители были русскими эмигрантами, жили там чуть ли не в коробках под мостом. Но в школе все его звали Эндрю, — Поттер мечтательно задумался. — И вот, как-то был такой хороший день: солнышко, тепло, красотища, а всех, как стадо баранов, погнали на построение, марши там под барабаны. Жуть. А мы с Эндрю слиняли за несколько миль от лагеря и ходили купаться, по лесу бегали. Короче, провели день как нормальные белые дети на отдыхе. А к вечеру пошел дождь, и мы вернулись в лагерь. Там нас сразу под руки — и к директору лагеря. Оказывается, они нас там чуть ли не с собаками весь день искали, собирались полицию вызывать. Даже допрашивали нас отдельно, как на допросе, прикинь. Наверное, поэтому я сегодня про это и вспомнил. Но только мы были умные и успели договориться в коридорчике, про что врать. Версия была очень простая. Типа мы никуда и не убегали. Весь день были в двух шагах от лагеря на разрешенной территории. Вроде как мы с утра нашли котенка, даже про построение после завтрака не слышали. А котенок был весь такой маленький, пушистый, жалкий и голодный. И мы его подобрали и играли с ним весь день, ну жалко же было. И такой хорошенький. Это Эндрю придумал.
— Классная отмазка для восьми лет, — заметил Блейз. — И что, они вам поверили?
— Вот в этом весь прикол и есть, — улыбнулся Поттер и подтянул колени под себя, сложив на них руки. — Версию же не я придумывал. И у меня было такое чувство, что на меня вроде как миссия возложена. Как я врал! Самозабвенно. Я им про котенка, какой он весь маленький и пушистый, а они мне не верят. Я даже расплакался, думал, ну почему вы мне не верите? Это же правда! Вот он, прямо только что был на моих руках! Ну, в какой-то момент им это надоело и они меня выдворили от директора. А я иду под конвоем в палатку, и тут меня озарило: черт, а ведь все это неправда! Никакого котенка и в помине не было!
Блейз уже просто лежал от хохота, и Гарри тоже засмеялся.
— И знаешь, в чем основной прикол?
— Нет, — простонал Забини.
— С утра весь лагерь построили в одну шеренгу, все так официально! И Эндрю с позором при всех выгнали из лагеря и отправили домой. А мне вообще ничего не было! Даже выговор не зачитали! Нет, ты представь, это притом, что врали мы про одно и то же!
— Охренеть. До чего ж ты везучий все-таки…
— И тогда я понял одну вещь, — добавил Поттер. — Если ты хочешь убедительно врать, ты должен поверить в то, что ты говоришь. То есть на какое-то время все это должно стать для тебя стопроцентной реальностью.
— И ты верил в то, что говорил Шеклболту? — спросил Блейз и как-то странно на него посмотрел.
— А то! Еще как! Знаешь, так вжился… — ответил Гарри. — Правда, это был первый случай в моей жизни после того лагеря, я просто почему-то о нем вспомнил. Наверное, подсознание решило вытащить наружу когда-то полученные навыки. Я в такой панике был.
Блейз наклонился и поцеловал его в губы, его губы пахли виски, теплые и мягкие.
— Даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь отплатить тебе за это… И история — просто класс. Здорово, что рассказал.
— Да за что платить? — Гарри пожал плечами. — Все равно все было впустую, если, как он говорит, у них есть свидетели.
— Не факт, — Блейз криво ухмыльнулся. — Как гласит народная мудрость: довериться аврору — все равно, что довериться дьяволу, он тоже пришел по твою душу.
— А есть такая народная мудрость? — улыбнулся Гарри.
— Есть, — Блейз наклонился и, наверное, собирался снова поцеловать его, но вдруг засмеялся. — Ты бы видел себя, Поттер! С палочкой у двери, глаза высекают пламя, весь такой и… блин! Юката распахнута настежь, и все твое достоинство болтается наружу! — Блейз упал лбом ему в плечо и захохотал. Гарри тоже рассмеялся и столкнул его со своего плеча.
— Как-то не до приличий было, Забини! Ублюдок неблагодарный! Если бы я хоть на полминуты опоздал…
Блейз сразу перестал смеяться.
— Да, это правда, — он кивнул. — Шеклболт уже почти открывал дверь в ванную. Если бы ты опоздал…
— Давай не будем больше про него, — перебил его Гарри. — Мне и так Шеклболт еще неделю сниться будет, с этими его глазами.
— Да уж, глаза у него те еще. Да и сам он словно демон с балийской маски.
— Это что такое?
— А ты их не видел? — спросил Блейз. — На острове Бали делают маски, чтобы злых духов отгонять, они везде продаются. Такие искривленные злостью демонские рожи с черной кожей, белыми круглыми глазами и оскалом во всю морду. И вместо волос у них обычно пламя на голове.
— Да, есть что-то… Хотя обычно он довольно симпатичный, — Гарри задумался и вздохнул. — Блин, знаешь, что я подумал, пока валялся там на полу привязанный?
— Нет, — ответил Блейз. — Конечно, нет.
— Что, пожалуй, больше не хочу стать аврором, если доживу до окончания Хогвартса.
— Я рад, — серьезно сказал Блейз. — Очень. Все это такое дерьмо. Ты просто никогда раньше не сталкивался с этим с другой стороны. Издалека все это кажется таким благородным и правильным. Но у меня есть приличный опыт общения с аврорами, ты можешь представить. Все они повсюду одинаковые, что с той стороны, что с этой. Власть вообще развращает, какая бы она ни была. Я, конечно, сам идиот, вообще не знаю, что на меня тогда нашло, как помрачение. Но Шеклболта интересовало не это…
«Ну уж нет, к таким выводам я не готов…» Гарри нахмурился и возразил:
— Я не согласен с тобой, Блейз. Что все одинаковые. Это не так. Да и Кингсли… — он тяжело вздохнул, — я никогда раньше не видел его с такой стороны. Но он всегда выделялся в моих глазах среди других. Именно он столько раз из чего-то меня вытаскивал. И потом, эта его уверенность, преданность делу, честность, говорят, он неподкупен. Мне казалось, что он самый достойный и компетентный из всех авроров, которых я знаю, и что пост он свой получил по праву. Это не часто бывает. Я очень радовался, когда узнал. А теперь… даже не знаю, что думать. Мне очень не понравилось то, что я сегодня увидел. И даже я так быстро перестал быть для него тем, кем был раньше, только потому, что связался с тобой.
— Ты был прав, Гарри, когда сказал, что он перешел черту, — сказал Блейз почти с грустью. — Может быть, когда-то он и был всем тем, что ты про него говоришь — мне сложно судить, я необъективен. Но когда в чьи-то руки попадает слишком большая власть, то очень просто перейти эту тонкую черту. Ты перестаешь ее чувствовать. Власть и не такое с людьми делала.
— Не знаю, — вздохнул Поттер. — Я не готов пока делать однозначные выводы.
— Да ладно, не забивай голову, — сдался Блейз. Он улыбнулся. — Слушай, Гарри, но ведь во всем этом есть и позитивный момент!
— Какой? — не понял Поттер.
— Ты можешь с легким сердцем забить на Зелья, раз тебе больше не нужен проходной бал в Аврорат, — Блейз хитро усмехнулся.
— Ты даже не представляешь, как я жалею, что уже выбрал их в прошлом году! — с наигранным отчаяньем вздохнул Поттер. — Но все равно, чувствую, теперь мое рвение может заметно убавиться, — он вдруг посерьезнел. — Блейз, что ты собираешься со всем этим делать?
— Не знаю, — он покачал головой и отхлебнул виски. — Пока не буду выходить из дома и свяжусь с адвокатом. Когда они соберут все улики и передадут дело в Визенгамот, они обязаны ознакомить меня с материалами дела, как и моего адвоката. А там посмотрим. Хотя они могут все это очень надолго затянуть, а Хогвартс не за горами… — он поставил стакан на столик. — Слушай, ты тоже совсем алкоголя не чувствуешь?
Гарри хмыкнул и кивнул. Блейз вдруг забрал из его руки стакан и навис над ним сверху, прижав к кровати.
— Давай лучше о чем-нибудь более интересном, пока ты еще тут, — ох уж эта его соблазнительная улыбочка. — Все, Поттер, до вечера тебя из кровати не выпущу. Этот адреналин нужно использовать в мирных целях. Хватит уже про всякую загрузочную хрень перетирать.
— Блейз… — Гарри увернулся от его губ, — я не думаю, что смогу здесь остаться до вечера. Мне уже почти пора. В конце концов, Кингсли скоро попадет в Аврорат. Не хочу, чтобы они организовали сюда спасательную миссию.
— Ты прав, конечно. Но прямо сейчас все равно никуда тебя не отпущу, — Блейз поймал его лицо в ладони и улыбнулся ему в губы.
Гарри вдруг вспомнил кое о чем очень важном. Ведь Блейз до сих пор ему ничего не рассказал. Ему показалось, что он не выдержит больше ни секунды, если не узнает всего прямо сейчас. Эта история уже стала заходить слишком далеко. Все эти чувства, заставившие его сочинять самые невероятные байки для Кингсли, да и просто то, как на него действовало малейшее прикосновение Блейза. Он ведь и правда, черт возьми, почти совершенно не мог ему сопротивляться. «Ох, досточка кончается, сейчас я упаду…»
— Блейз, — прошептал Гарри, — мне кажется, пришло время и тебе рассказать мне кое-что. Про то, что я спрашивал у тебя ночью. Думаю, больше некуда отползать.
Забини совсем погрустнел и провел ладонью по его лицу. Он долго молчал и просто смотрел ему в глаза.
— Не понимаешь что ли, Поттер? — наконец сказал он. — Я просто боюсь, что ты прямо сейчас встанешь и уйдешь отсюда и вряд ли когда еще вернешься. Я не хотел бы этого.
— Это уже неважно, — Гарри вздохнул и закусил губу. — Говори. Иначе я правда встану и уйду отсюда прямо сейчас.
— Что тебе сказать?
Блейз и отпустил его лицо и скатился с него в сторону, но так и остался лежать, боком прижавшись к нему.
— Ну да, все это было специально подстроено, и я следил за тобой. Не я лично, один из моих эльфов.
— Линкси?
— Нет, ну что ты, она бы никогда не согласилась причинить даже гипотетический вред мистеру Гарри Поттеру. Ты ее Герой. У нее даже где-то портрет твой висит в комнате, вырезанный из «Ежедневного пророка». Нет, это был другой эльф. Как я уже говорил, в виски было экстази. Я заплатил бармену, чтобы он его подал на стол.
— Зачем? — спросил Гарри.
— Это хороший вопрос, — Блейз усмехнулся, как будто над самим собой, и запустил руку ему в волосы. — У меня такое чувство, ты даже не представляешь, какой ты феномен, Поттер. В последнее время я только еще больше в этом убедился. Все это охеренное представление с драконом, с соколом. Да даже то, что было сегодня с Шеклболтом. Думаешь, я всего этого хоть на секунду ожидал? А для тебя все так просто, ты даже не замечаешь, что делаешь нечто особенное. Ты отличаешься, понимаешь? Ты совершенно непонятный, ты никуда не вписываешься! Да начать хотя бы с того всем известного случая, когда ты замочил Темного Лорда в год отроду. Как ты это сделал — кто-нибудь знает? Хотя Дамблдор, может, и знает, но я-то не знаю, и никто другой не знает! Стратегическая тайна Сил Света, мать их! Нравится чувствовать себя оружием?
— Нет, не нравится… — прошептал Гарри.
Блейз вдруг сел на кровати и закрыл глаза, рука исчезла из его волос.
— Сможешь ли ты это понять вообще? У меня была совсем другая жизнь, чем у тебя, но и в ней было мало веселого. Когда ты с детства сидишь на вулкане и не знаешь, куда ветер подует в следующую минуту, то как-то привыкаешь считаться с силой, по крайней мере, замечать ее и принимать в расчет. И все вокруг более или менее понятно: расстановка сил, цели, какие карты у кого на руках. Все, кроме тебя! Твоя сила ни во что не вписывается, — Блейз снова повернулся и посмотрел ему в глаза. — Что ты за зверь, блин? Чем ты живешь, что тобой движет? Знаешь, я даже довольно долго тешил себя мыслью, что ты просто одаренный мальчик, глупая пешка в руках Сил Света и они вертят тобой как хотят. Но это тоже себя не оправдало, и уже сколько раз. Хоть сегодня — чем не пример? Вот поэтому, Гарри, поэтому я и пытался тебя споить и поговорить с тобой. Просто экстази расслабляет и внушает доверие. Без него ты бы мне и слова не сказал открыто, потому что я бы продолжал оставаться для тебя врагом. Но, понимаешь ли, я никогда в прямом смысле не был тебе врагом, если отбросить все эти блядские заморочки «Слизерин против Гриффиндора». Меня все это очень мало волнует, и даже не мы начали эту игру. Я просто хотел узнать, кто ты и что ты на самом деле.
— И ты решил, что заняться со мной сексом будет отличной возможностью поковыряться в моих мозгах? — холодно бросил Поттер.
— Блин! Ни в чем я не ковырялся! — разозлился Блейз. — Да и не собирался я с тобой сексом заниматься! Все это как-то само собой вышло. Просто… ты вообще хотя бы догадываешься, какой ты привлекательный, когда не стоишь с палочкой у чьего-то горла? Да и тогда в общем-то. Мне почему-то кажется, не догадываешься. Я не железный, Поттер, и я не особо привык себе отказывать. И только не пытайся сейчас меня убедить, что сам ты этого совсем не хотел!
Гарри закрыл глаза. «И что остается? Что я вообще чувствую по этому поводу? Гнев, презрение, разочарование? Да нет ничего этого. Самое смешное, я почти успокоился — все это совсем не так страшно, как я представлял в своих худших кошмарах. Хотя вполне укладывается в общую картину, потому что за все это время Забини не сделал ни малейшей попытки кому-то меня сдать или как-то меня унизить. Я бы сказал, даже наоборот… И ведь он мне все еще чертовски нравится. Даже более чем».
— Я не буду пытаться, — ответил Гарри, — я и правда тебя хотел.
«А-а, черт с ним!» Он переместился по кровати и подмял Забини под себя.
— Я и сейчас тебя хочу, лживая расчетливая сволочь… — он наклонился и поцеловал его в губы, долго и сладко — и правда, сплошной адреналин в крови, уж как-то слишком быстро тело отзывалось. — Только одно, Забини. Если ты меня и сейчас обманул, я больше никогда, никогда тебе не поверю. Я просто до одури ненавижу ложь. Ты понимаешь меня?
— Я понимаю, — ответил Блейз и напряженно улыбнулся. — Ты собираешься что-нибудь сделать или будешь только придавливать меня к кровати?
— Хочешь?.. — он усмехнулся.
— Хочу…
Поттер расстегнул белую рубашку и прижался губами к смуглой груди. Совсем ненадолго, совсем немного, но это было как возвращение в запретный рай после какой-то бесконечной изоляции — он ведь и правда поверил, что Шеклболт заберет Блейза от него, может быть, насовсем заберет… Два года этого ужаса — слишком долго, да будет ли он сам все еще жив через эти два года? Вдруг накатила какая-то отчаянная радость, от которой по телу пробежала дрожь и в голову вдарило. Все-таки его отпустило, что бы там ни было!
— Ты думал, он заберет меня?.. — прошептал Блейз.
— Думал… — выдохнул Гарри ему в губы.
Блейз развязал пояс своих свободных льняных штанов и стянул их с бедер, черная тряпка застряла у него на коленях, сбросил шелковый халат с плеч Поттера и прижался к нему бедрами… свободное голое касание…
— У меня по всему телу электричество, когда я к тебе прикасаюсь…
— И у меня…
Гарри взял его лицо в ладони и стал целовать, почти бездумно, быстро покрывая поцелуями губы, щеки, подбородок, ключицы… Невероятный запах этой кожи, эти тяжелые шелковые косы… Он отстранился на секунду и потянулся назад, чтобы сдернуть с Блейза штаны, Блейз обхватил его бедрами и притянул за шею к себе.
— Только прямо сейчас… — низкий шепот, от него просто крышу сносило. — Достаточно с меня на сегодня уже ждать неизвестно чего.
Гарри инстинктивно качнулся вперед и поймал с губ Блейза тяжелый вздох — какими же офигительными были эти касания… Говорят, на войне все ощущения становятся ярче. Так и есть. Только эта дурацкая мысль все не отпускала, он наклонился к Блейзу, чтобы поцеловать его в ухо, и прошептал:
— Только скажи мне, что Малфой не имеет к этому никакого отношения. Я не знаю, почему мне так кажется…
— Почему тебя волнует Малфой? — нахмурился Блейз и глубоко вздохнул от поцелуя в ухо.
— Он не может не волновать меня. Он слишком красивый, слишком сильный, он слишком много значит для тебя… И я ненавижу его. Я не хочу всегда видеть перед собой его призрак.
Блейз закрыл глаза и обнял его за талию, погладил ступней по бедру.
— Ты сам про него вспоминаешь в который раз. Это не я пытаюсь оживлять призраки… Прошу тебя, я слишком сильно хочу, не заставляй меня ждать, Гарри… — тихий шепот ему в самые губы.
— Не буду…
Гарри закрыл глаза и прижался лбом к горячему лицу — кожа Блейза уже стала такой горячей, никакого льда не осталось… но вдруг вздрогнул и почувствовал, как Блейз вздрогнул всем телом под ним — громкие хлопки в глубине комнаты, как будто кто-то хлопал в ладоши. Он обернулся: увиденное заставило его скатиться в сторону и резко сесть на кровати.
На кресле у камина в глубине комнаты сидел Драко Малфой, закинув ногу на ногу, в какой-то совсем нетипичной для себя одежде, слишком простой и человеческой, и аплодировал им в ладоши. И что же за выражение было у него на лице — совершенно непередаваемое: ступор, боль, ужас — Гарри никогда не видел на его лице ничего подобного. Нет, наверное, ему показалось, всего на секунду: обычная холодная маска презрения слишком быстро вернулась на свое место.
— Малфой… что ты… — прошептал Гарри.
Малфой встал с кресла и кивнул ему с презрительной улыбкой.
— Поттер.
Гарри взял с кровати первое, что попалось под руку — черные штаны Блейза, — не отрывая глаз от Малфоя. Блейз сидел на кровати и не делал ни движения, чтобы одеться. Малфой подошел к нему, как будто совершенно перестав замечать Поттера, и посмотрел ему в глаза очень долгим взглядом сверху вниз.
— Браво, Блейз! — он наконец нарушил молчание. — Прими мои поздравления, ты превзошел сам себя. Такого даже я от тебя не ожидал.
— Здравствуй, Драко, — Блейз смотрел не него несколько секунд, высоко подняв голову — эти двое были как зеркальный негатив друг друга, черное и белое, тот же взгляд, та же поза. Потом Блейз взял с кровати халат и накинул себе на плечи, небрежно запахнув его на талии. Поттер все же вышел из ступора и почувствовал подкатывающую волну ярости — в который раз уже за сегодня?
— А тебя никто не учил, Малфой, что неплохо хотя бы стучаться, прежде чем врываться в чужую спальню? — какое-то змеиное шипение вместо голоса.
Малфой обернулся и смерил его взглядом.
— Не лезь со своим уставом в чужой монастырь, Поттер, — он снова повернулся к Блейзу и спросил: — Ты уже все рассказал ему, Блейз, или Поттер до сих пор пребывает в блаженном неведении?
Блейз закрыл глаза на мгновение и закусил губу.
— Я рассказал ему, Драко, — выдохнул он еле слышно.
— О-о, ну что ж, я рад за вас, — усмехнулся Малфой, потом вдруг скользнул взглядом по Поттеру и напряженно посмотрел Забини в глаза.
— Хорошо, Драко, я приду, — Блейз кивнул ему.
«Что это было? Эти двое понимают друг друга без слов? Ох, в какое же ты попал дерьмо, Поттер!» Эти двое были там и просто смотрели друг на друга, в их взглядах было слишком много чего-то непонятного и слишком важного. Гарри вдруг почувствовал себя совершенно лишним и очень усталым.
Малфой криво усмехнулся и закусил губу.
— Ну тогда мне, пожалуй, нет смысла дальше тут оставаться. Не буду вам мешать, герои-любовники, — он развернулся и, не глядя ни на кого, быстро пошел в направлении камина, взял пригоршню пороха из вазочки на каминной полке.
— Тебе не имело смысла вообще сюда приходить, Малфой, — бросил Поттер ему вслед, но он даже не обернулся и исчез в полыхнувшем зеленом пламени.
Сколько секунд или минут они не произносили ни слова? Блейз упал на подушку и просто закрыл глаза. А Гарри так и стоял, не двигаясь, у кровати и смотрел на него. Даже мысли в голове все кончились — ни чувств, ни мыслей, только пустота… темная и зияющая. Два метра между ними, а как будто вдруг бездна разверзлась — не перейти.
Блейз не выдержал первым. Он сел на кровати и повернул к нему голову.
— Ну, спроси же меня, Гарри, в конце концов. Давай, сколько можно ждать?
Поттер слабо улыбнулся, только весело совсем не было. Было пусто.
— А что мне спрашивать? Разве что-то еще не ясно? — он вдохнул полной грудью, потому что воздух неожиданно кончился. Как забавно: в пустоте не было воздуха и она звенела в ушах.
— Что ясно? — прошептал Блейз.
— Все, — ответил Гарри. — Ты обманул меня. А жаль… потому что я тебе поверил. Со мной всегда так, кого тут обвинять? Только собственную глупость, правда?
Блейз как-то болезненно оскалился.
— Я не обманул тебя — все, что я тебе сказал, было правдой. Я всего лишь умолчал, что идея напоить тебя была не только моей. Но это не моя тайна. Все, что касалось меня, я тебе рассказал.
Поттер усмехнулся и обернулся в поисках своей палочки. Где-то же была его одежда…
— Я уже перестал различать, где правда, а где нет, Блейз, — сказал он очень спокойно, ему вообще вдруг почему-то стало очень спокойно. — И, знаешь, мне уже даже совсем неинтересно. Я устал от этого ребуса. Только одно странно — зачем бы все это было Малфою?
— У него и спроси, — ответил Блейз. Сколько же в его голосе было… да неизвестно чего! — Хотя, почти уверен, за этим же. Мы вообще очень похожи.
— Похожи, значит? Просто отлично, — Гарри кивнул. — Скажи мне, где моя одежда.
Блейз глубоко вздохнул и закрыл глаза.
— Ее нельзя надевать. Если хочешь, я дам тебе что-нибудь из своей, — он замолчал на секунду. — Ты ведь хочешь сейчас просто уйти, да?
Гарри ничего не ответил на это — ему казалось, ответ очевиден. Блейз помолчал еще какое-то время и, не дождавшись ответа, кивнул.
— Подожди меня здесь. Я ее принесу, — он встал с кровати и ушел за дверь в кабинет. Из него, как оказалось, вела еще одна скрытая дверь, Гарри не знал куда.
Он вернулся минут через пять и положил одежду на кровать. Это были белая рубашка из очень тонкой ткани, черные джинсы и синяя замшевая куртка. На ковер у кровати он положил высокие замшевые ботинки до середины икры с тонкой подошвой. Поттер осмотрел все это довольно равнодушно: одежда была очень красивая, только этот факт не волновал его ни на грамм, скорее, бесил.
— Зачем ты принес мне эту обувь? — холодно спросил он. — Я вполне могу пойти в своей.
— Твоя сюда не подходит, — было все, что ответил Забини.
Гарри вдруг почувствовал, что из него лезет какой-то неудержимый хохот. Он согнулся пополам в безумном приступе ржача, из глаз полились слезы — как же безумно все это было смешно! «Твоя не подходит! Твою мать! Нет, ёб твою мать… Все, что может волновать Забини! Архх…» Минуты две, наверное, хохотал, потом все же сумел выдавить из себя сквозь хохот:
— У меня размер ноги больше, Забини, ты идиот! Они не подходят! По цвету? Материал не тот?
Блейз резко дернул его за подбородок вверх и встряхнул за плечи.
— Прекрати это, Поттер! Слышишь, немедленно!
Все веселье как рукой сняло. Гарри оттолкнул его руки от себя и стал одеваться. Вся одежда почти идеально подошла, только рубашка была, может, капельку уже в плечах. И джинсы чуть длиннее, чем он носил. Ну да, Блейз был ростом где-то 6 футов и 1,5 дюйма, на дюйма выше, чем он сам. Он вопросительно посмотрел на ботинки. Блейз взял их и вытащил у него из руки палочку — Гарри уже успел подобрать ее с ковра.
— Какой у тебя размер ноги? — ему показалось или нет, что голос Забини еле заметно дрожал?
— Двенадцатый.
— Ясно, это одиннадцатый, — он взмахнул палочкой и прошептал заклинание, ботинки чуть увеличились. Он вернул ему палочку.
— А твоя палочка осталась у Шеклболта? — спросил Поттер, зашнуровывая мягкую черную замшу.
— Да, — ответил Блейз.
— Дерьмово.
— Ничего, у меня есть другая.
— Это я уже понял, — усмехнулся Поттер. — Незарегистрированная контрабанда?
— Именно.
Гарри одернул джинсы и встал с кровати, окинув взглядом комнату: нет, он ничего не забыл, да и не было у него ничего. «Черт, отцовская мантия!»
— Блейз, принеси мою мантию, — попросил он.
Блейз пошел к одному из кресел у камина и взял с него мантию-невидимку, оказывается, она все время лежала там. Гарри забрал серебристую ткань из его рук и засунул в карман.
— Ну ладно, я пошел, — сказал он почти равнодушно. Никаких чувств не было, вообще ничего. Где-то там, в глубине, притаилась боль, но он не собирался давать ей выхода. Не прямо сейчас. — Можно через камин в кабинете?
— Ты и правда просто так уйдешь? — хрипло спросил Блейз, как будто у него пересохло в горле.
— Ты знаешь какой-то способ уйти непросто? Скажи мне его.
— Я знаю способ не уходить.
— Боюсь, я не смогу им воспользоваться. Я спросил, я могу пройти через камин в кабинете?
Блейз молчал несколько секунд и просто смотрел ему в глаза, но в этой битве невозможно было победить. Никому. Наконец, он ответил:
— Он не закрыт для тебя. Тебе лучше аппарировать прямо к дому, как только окажешься в Дырявом Котле. А еще лучше — внутрь дома.
— Да я так и собирался.
Они вместе дошли до камина, и Гарри взял в руку пригоршню пороха.
— Ну пока, Блейз.
Забини как будто про что-то вспомнил и подошел к книжной полке.
— Подожди, я хочу кое-что тебе дать, — он вытащил с полки дряхлый фолиант, обтянутый фиолетовой кожей.
— Зачем? — не понял Поттер.
— Это про драконов. Тебе ведь было интересно. Этой книги не найдешь ни в одной библиотеке, так что бери.
Гарри кивнул и протянул руку за книгой.
— Как хочешь. Спасибо, — он бросил порох в камин и обернулся. — Ну вот и все, Блейз, правда?
Забини будто очнулся, как от удара, он сжал зубы и рывком оттащил его от камина, прижал к стеллажу с книгами.
— Хрена с два, Поттер, это все! — он схватил его лицо руками — почти больно — и грубо поцеловал в сопротивляющиеся губы.
— Отстань от меня… — прошептал Гарри, но прижатое к нему лицо мешало говорить.
— Заглохни, Поттер, — горячие губы снова накрыли его рот, и он перестал сопротивляться. Да не все ли равно? Последний поцелуй, твою мать, ну что ж, пусть будет так. Он приоткрыл губы, позволив языку проникнуть внутрь — он уже стал таким нежным и сладким, совсем не грубым. Всего несколько мгновений на прощанье… Он провел языком по губам Блейза и отстранился, погладив его по щеке:
— Ну тогда вот теперь это все…
Он улыбнулся Блейзу на прощанье и шагнул в пламя.
КОНЕЦ
Примечания:
350 фунтов ≈ 160 кг — в восприятии Поттера примерный вес маггла, с которым подрался Блейз.
Пурпурный цвет — темно-фиолетовый. «Пурпурное войско» является Поттеру в его видении.
Монсор — фр. Monsort, девичья фамилия матери Блейза и название родового поместья. Ср. mon sort — фр. «моя судьба».
Пемброкшир — самое западное графство Уэльса, с трех сторон окруженное морем. Единственным местом в Пемброкшире, где встречаются низкогорный ландшафт и река (Тайви), является самая северная часть графства в районе города Кардиган. По всей видимости, поместье Монсор располагается именно там.
Инис Мон (валл. Ynys Môn) — валлийское название острова Англси, административной единицы Уэльса со статусом графства; самый большой и самый северный остров Уэльса, присоединенный двумя мостами к территории Великобритании. Именно там, по словам Блейза, должен был находиться Кайру вместе со своим племенем.
12 футов ≈ 3,66 м — примерная высота потолка в спальне Блейза Забини, по мнению Поттера.
Юката — облегченная форма кимоно, традиционная японская одежда с прямыми швами и широкими рукавами. Изначально использовалась как банный или домашний халат, но некоторые юкаты могут надеваться и на улицу в летнее время. Обычно шьется из хлопка, но может бы
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 67
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
