ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 02.08.08 16:42. Заголовок: "HP-Ficathon-2008":"Побеждает любовь"-ГП,СБ и др.,джен,R,миди,для Morfy,окончание от 30.11.
Название: Побеждает любовь! Автор: Juliete E-mail автора: samanta2000@mail.ru Бета: КП Рейтинг: R Направленность: джен Герои: ГП присутствует постоянно, СБ – изредка, остальные – по необходимости Жанр: приключения, триллер Размер: миди Статус: закончен Отказ: все принадлежит тёте Ро, я только поиграться одолжила.
Фик написан на HP-Ficathon08 для Morfy по заявке: «авторский фик или перевод с пейрингом Гарри/Сириус (АУ с вытаскиванием Блэка... Или вообще не ронять его в Арку), рейтинг: R или NC-17, жанр - главное, что не драма. Хэппи-энд в обязательном порядке.»
От автора: Дорогой заказчик, пожелания учтены не все, но я старалась. Самое главное – ХЭ будет!
Отправлено: 20.08.08 05:00. Заголовок: В коридоре возле биб..
В коридоре возле библиотеки напряжение чувствуется почти физически, кажется, ещё немного – и посыпятся искры, а воздух начнёт потрескивать от испуга, волнения и беспокойства.
Волосы Тонкс, четверть часа назад ярко-розовые, задорно торчащие во все стороны, стали тусклыми и безжизненными, висят у лица серенькими прядками. Снейп так плотно сжал губы, что сомневаешься – а были ли они когда-нибудь у этого человека. Шизоглаз вцепился в свою палку обеими руками, тяжело опёрся на неё, а его волшебный глаз в кои-то веки совершенно неподвижно смотрит в одну точку – на Гарри в ореоле чёрного тумана.
Гермиона ловит себя на том, что бормочет молитву, которую в раннем детстве её заставила выучить бабушка. Лёгкое прикосновение – и мимо Грейнджер просачивается Луна. Она почти не шевелится, но каким-то образом успела миновать Снейпа, и вот уже Ремус чуть сдвигается, пропуская её поближе к двери.
Гермиона делает шажок, другой, следует за Лавгуд, двигаясь так же неторопливо, осторожно, отстранённо. Еле слышно скрипнула половица, Гермиона оглядывается – и Рон, и Джинни тоже крадутся к библиотеке.
Взрослые не обращают внимания на маневры подростков, их взгляды прикованы к тому, что происходит в комнате, и ощутимо чувствуется страх.
Золотисто-солнечная кисея явно превозмогает чёрную, она уже отгородила Гарри и крылатое клыкастое чудовище от комнаты, сквозь чёрные и радужные искры видны только силуэты. Янтарно-солнечный свет шатром накрывает Гарри и Сириуса, постепенно смыкается вокруг них. Вот уже крылья сминаются, им не хватает места под сияющим куполом…
…а в дверях Луна Лавгуд примеривается, чтобы применить заклинание.
– Давай вместе, – шепчет ей на ухо Джинни. – Как оно там?..
– Hama glaciale aquae, – так же тихо отвечает ей Луна, и все четверо беззвучно шевелят губами, стараясь попасть в такт: – Hama glaciale aquae.
Луна кивает, четыре палочки указывают на Гарри Поттера, и ребята в четыре голоса орут:
– HAMA GLACIALE AQUAE‼
Мощная струя воды пересекает комнату, с лёгкостью валит на пол монстра, в которого превратился Сириус, а Поттера делает мокрым с головы до ног.
Радужная кисея останавливает своё неотвратимое движение, Альбус Дамблдор оглядывается, а Гарри внезапно кидается в сторону потайного хода.
* * *
Душно.
Гарри тяжело дышит, пытается вдохнуть поглубже, но ничего не выходит, воздуха катастрофически не хватает. В глазах темнеет, всё вокруг видится в серо-чёрных тонах, будто краски исчезли из мира.
И фигура Дамблдора тоже серая, и его заклинание выглядит, как пыльная паутина, она высасывает воздух, сминает красивые крылья Сириуса, бросает на лицо крёстного землисто-серые тени, отчего оно кажется хищным и злобным.
У дверей какое-то шевеление, возня, Гарри пытается рассмотреть, чем заняты непонятные фигуры, но слишком мало света вокруг, и очки словно покрылись пылью.
И вдруг его окатывает поток ледяной воды! Сириус, не устояв на ногах, поднимается с пола; пытается расправить крылья и шипит от злости – одно из них сломано.
Дамблдор замолкает, оглядывается, Гарри смотрит туда же, куда и он…
Мечтательная улыбка Луны.
Рыжая грива Джинни.
Строгий взгляд Гермионы.
Веснушки Рона.
Гарри встречается взглядом с Роном, тот разводит руками, извиняясь. Почему-то вспоминается Луна, как она сказала тогда: «Так было надо, поверь»?
И Гарри верит.
Он стряхивает – наконец-то! – непонятную одурь и, резко развернувшись, бежит к проходу.
Скорее, скорее! Вдруг ещё не поздно! Сморщенная фигурка домового эльфа маячит перед глазами, стыд захлёстывает с головой, не хуже того потока воды, которым только что наградили его друзья.
В комнате всё по-прежнему, только полотенце на Кричере истлело почти полностью, да от невыносимой боли в обожжённом теле эльф стонет и всхлипывает. Гарри бросается к каменной пирамиде, хватает эльфа, сбивает с него огонь, не обращая внимания, что его собственная рука тоже болит – кинжал раскалился почти добела – и мчится к выходу.
И сквозь рыдания эльфа вдруг разбирает слова:
– Хозяин… они идут… воткни…
Отчего Поттер сразу поверил Кричеру? Отчего понял бессмысленное указание? Он не знает, но вопреки здравому смыслу кидается к Арке.
Завеса вздымается – и замирает. Сквозь неё начинают проступать очертания кого-то огромного, наводящего ужас. В ушах нарастает полу-стон, полу-свист.
И Гарри изо всей силы втыкает кинжал в ветхую ткань Завесы.
Старинный кинжал как будто ожил от соприкосновения с артефактом; он трясётся, словно пытаясь вырваться из рук, уродливый человечек на рукоятке разевает рот – мелкие острые зубы впиваются Поттеру в палец. Свист, доносящийся из-за Арки, становится громче, доходит почти до стадии ультрзвука, у Гарри ломит зубы, в виски впиваются тысячи острых иголок.
Демон размахивает щупальцами, желая выбраться из-за Арки, воет и рычит, клацает челюстями совсем рядом с Завесой, так что крепко сжимающие кинжал пальцы Гарри чувствует дыхание чудовища. По руке течет кровь, падает тяжелыми каплями на порог, поскуливает Кричер, обвисший в другой руке, как старая тряпка.
И вдруг всё заканчивается.
Ладонь ощущает прохладу обычного металла, нет больше огня, в наступившей тишине слышны голоса, доносящиеся из библиотеки. Поттер делает попытку высвободить кинжал, который запутался в чёрной ткани Завесы, но эльф сквозь всхлипывания говорит:
– Нет, хозяин, не надо…
И Гарри снова слушается домовика. Он разжимает пальцы и делает шаг назад.
Кинжал на несколько секунд неестественно зависает в воздухе, а потом рассыпается в пыль.
Наверно, что-то с глазами – всё в комнате вдруг начало расплываться. Поттер медленно пятится к двери; Завеса опадает на пол бесформенной кучей, Арка превращается в груду камней, по комнате проносится треск.
Наконец с Гарри спадает оцепенение; он разворачивается и мчится к библиотеке. Добежав до выхода из потайного коридора, оглядывается – в покинутой им комнате происходит что-то страшное: из мешанины камней вымётываются длинные… щупальца?.. хвосты?.. лапы?.. – и то, и другое, и третье, наверно. Шипы, присоски, когти появляются и исчезают в отблесках пламени. Злобное рычание, разочарованный вой, шипение заглушаются треском рушащихся стен, и гаснут один за другим светильники на стенах коридора, и догоняет их с Кричером волна багровой темноты.
Гарри Поттер выскакивает в библиотеку, рявкает кобрам на парселтанге:
– Место‼ – и едва они всползают на свои подставки, машет палочкой…
Но заклинание Левитации произносит кто-то другой. Книги мгновенно оказываются на полках, со скрежетом и лязгом стеллаж становится на место, отрезая Гарри от кошмара.
– Ребята… – сорванным голосом обращается Гарри к друзьям, те так и стоят посреди комнаты, а вокруг них в безумном танце кружатся чёрные и радужные искры.
– Что с ним? – интересуется Рон, кивая куда-то Гарри под мышку.
Сердце допускает сбой, Поттер со стыдом вспоминает, что эльфу плохо и очень больно, и кричит:
– Тонкс‼ Помоги‼
Суета, суматоха: Тонкс, и Рем, и Снейп мельтешат вокруг Поттера, раздаются возгласы, и не понять, кто что спрашивает: «Ты ранен? Где болит? Ушиб? Откуда кровь? Пойдём, сейчас я тебя вылечу…»
Поттер выдирается из заботливых объятий и передаёт Люпину домовика:
– Я в порядке, ему помоги!
И слышит ехидный голос Гермионы:
– Тоже мне, в порядке! Ты бы себя видел сейчас…
Кто-то из девчонок хихикает – и сразу же охает в испуге. Гарри оглядывается – похоже, поединок Дамблдора с демоном вот-вот завершится. Директор Хогвартса в очередной раз оправдает свою репутацию величайшего волшебника современности, только Сириус… Сириуса опять не станет.
Отправлено: 20.08.08 19:38. Заголовок: Директор Хогвартса в..
цитата:
Директор Хогвартса в очередной раз оправдает свою репутацию величайшего волшебника современности, только Сириус… Сириуса опять не станет.
О, вот и перешли к самому главному (потирает ручки). К "восстановлению" Сириуса. Когда читала прошлый кусочек, думала: вот она, кульминация. Читая эту главу, решила: нет, кульминационная сцена здесь. Но дойдя до последних слов... Опять на самом интересном месте! Теперь я на собственной шкуресобственных нервах знаю, что такое триллер.
Отправлено: 20.08.08 19:45. Заголовок: juliete, и опять на ..
juliete, и опять на самом интересном месте... *Всегда считала, что ведро воды на голову лучше всего помогает придти в норму) Так чую, конец скоро... а жаль. Хотелось бы читать и читать!
Поттер проскакивает сквозь янтарную кисею, отмахивается от чёрных искр, что облепили его как туча мошкары, и зовёт:
– Крёстный…
И слышит откуда-то издалека звонкую разноголосицу:
– Это же не Сириус‼ ГАРРИ‼ Осторожно‼ Вернись‼ ПОТТЕР, НАЗАД‼
Но ему нет дела до чьих-то там голосов, он шагает вперёд, продираясь сквозь тягучий, ощутимо плотный воздух, отгоняя руками искры, видя перед собой крёстного. И наплевать, что у Сириуса длинные загнутые клыки, а пальцы заканчиваются острыми когтями. И что у него есть крылья, которые недавно были прозрачными, блестящими, а теперь обвисли, изломанные и смятые. А в тех местах, где кисея заклинания Дамблдора касается их, они дымятся, будто на них попала серная кислота. Взгляд безжалостных светлых глаз с вертикальными зрачками пронзает мозг, в голове звучит приказ: «Убей старика, убей всех. Убей старика, убей всех. Убей…».
Резкий разворот на месте, рука сжимает палочку, губы размыкаются, готовые произнести два слова. Но вместо этого Поттер шипит от боли – золотистая кисея только что приятно радовала взгляд, а теперь раздражает глаза, колет их, и жжётся там, где прикасается к его коже. Снова поворот, мимолётная мысль: «Позже», и вот Гарри ещё на шаг ближе к крёстному.
В голове полный сумбур: мелькают слова приказа, лица друзей, корчится от боли Кричер, падает за Арку Сириус, смех Беллатрикс Лестранг, крик самого Гарри: «Crucio‼»… Он отмахивается от всего этого, идёт, как против сильного ветра, приближаясь к крёстному, не отрывая взгляда от его светло-серых глаз.
Победа! Пусть маленькая – но победа: Гарри дошёл! Он обнимает Сириуса, смотрит ему в глаза и шепчет:
– Крёстный… вспомни… – каждое слово даётся с трудом, губы словно заморожены, еле шевелятся, но Поттер упорно продолжает: – Ты предложил мне жить с тобой, помнишь?..
Тот миг, когда сбежавший из Азкабана преступник признался, что он – крёстный отец Гарри Поттера, и предложил ему жить вместе, навеки запечатлелся в памяти парня как самый счастливый в жизни. И теперь он обнимает того, кто подарил ему надежду на счастье, смотрит ему в глаза, но видит не дьявольские огоньки в вертикальных зрачках, а звездное небо и силуэт Хогвартса. И чувствует, что рядом – самый родной человек на свете.
– Мы будем жить вместе, Сириус…
Сириус Блек растягивает губы в зловещей улыбке и обнимает Гарри. Парень почти счастлив – крёстный услышал его, понял, вспомнил… И вдруг в спину Поттера вонзаются когти, а длинные изогнутые клыки впиваются в шею. Гарри кричит от боли, по спине течёт кровь, и по плечу тоже, но он не размыкает объятий, наоборот, ещё крепче сжимает руки вокруг талии Сириуса, и сквозь боль и слабость от потери крови шепчет:
– Я люблю тебя, крёстный, мы будем жить вместе…
Демон дёргает головой, с его изогнутых клыков капает кровь, течёт по подбородку. Поттер чувствует, как от когтей демона разбегается обжигающими ручейками боль, видит, как узкие вертикальные зрачки расширяются… расширяются… полностью затапливают радужку, темнота окутывает дорогое лицо, затмевает окружающий мир, и сквозь эту тьму Поттер шепчет: «Люблю…».
И слышит долгий, оглушающий, разочарованный вой, полный злобы. Жуткий звук удаляется, превращается в крик, и больше Гарри не видит и не слышит ничего, падая в темноту.
Отправлено: 09.11.08 15:01. Заголовок: * * * Первое ощуще..
* * *
Первое ощущение – тепло и мягко. Глаза закрыты, веки такие тяжёлые, их невозможно поднять, но ясно, что здесь – где именно? – светло. Слышны голоса, чей-то шёпот, но не разобрать слов – звуки доносятся, как сквозь толстое одеяло. Губы приятно холодит кисловатая жидкость, чувствуются прикосновения чьих-то добрых ласковых рук, лёгкое дуновение воздуха, странный, очень знакомый запах – и снова всё это отдаляется, подступает сон…
Второе пробуждение более осмысленное. Он точно знает: его зовут Гарри Поттер и ему должно быть больно. Почему? – Он не помнит. Но знает, что так должно быть. Однако боли нет, только странная лёгкость, как будто у него совсем нет тела.
Вокруг светло, и отчего-то ясно, что сейчас разгар дня, поэтому монотонное бормотание, которое слышится где-то рядом, не удивляет.
Иногда ухо улавливает отдельные слова: «… как новенькая… отполировал… бу-бу-бу… вещи собраны… сияет…».
Гарри понимает, о чём идёт речь, и даже, кажется, узнаёт голос. Он почти всегда рядом, ведь это голос лучшего друга.
Рон Уизли, долговязый, рыжий, веснушчатый.
Рон, как будто извиняясь за что-то, разводит руками.
Вертикальные зрачки жестоких серых глаз.
Боль.
Обжигающая, оглушающая боль ¬ – в спине, в плече, во всём теле.
Он кричит, забыв своё имя, ощущая только боль, боль и страдание…
Откуда-то доносится голос, другой, не тот, что всегда рядом. Этот - старше, мягче, ласковей, и тоже очень, очень знакомый:
– Это всего лишь воспоминания, Гарри…
Гарри Поттер прислушивается к голосу, к своим ощущениям: и впрямь, нигде ничего не болит, лоб накрыт сухой прохладной ладонью, к губам прикасается что-то тяжёлое, холодное – и в горло тонкой струйкой течёт питьё, прохладное, приятное, удивительно вкусное.
Сердце перестало колотиться, успокоенный, умиротворённый Гарри вздыхает и пытается спросить…
Только ничего не выходит – он не может говорить, не может даже открыть глаза! Тело не слушается, и это ужасает.
Страх заползает в голову липкой волной, Гарри начинает паниковать. Нервы напряжены до предела, желание всего одно: вскочить, и бежать куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого кошмара…
И будто понимая его состояние, тот голос, добрый, взрослый, мудрый, начинает говорить:
– Не волнуйся, Гарри, мы знаем, что ты в сознании и всё слышишь. Ты очень сильно пострадал, пришлось тебя лечить, м-м-м, не вполне традиционными методами. Твоё нынешнее состояние – всего лишь последствия лечения. Оно не продлится долго, я обещаю…
Речь Дамблдора – потому что это именно Дамблдор тут, рядом, Гарри наконец-то узнал его – льётся спокойно и неторопливо, успокаивает, убаюкивает, журчит. Его слова многое объясняют, многое – но не всё!
Потому что на тот единственный, самый главный, самый волнующий вопрос Гарри Поттер не получил ответа. Неизвестность сводит с ума, кровь вскипает в жилах, но директор Хогвартса произносит длинное незнакомое Гарри заклинание, и он засыпает.
Отправлено: 09.11.08 15:02. Заголовок: * * * – Просто ужас..
* * *
– Просто ужас что творится, Гарри. Вряд ли мы когда-нибудь сумеем забыть этот день, – Джинни Уизли сидит на краешке старинной кровати с резными столбиками для балдахина. – Мы знаем, что ты нас слышишь, Дамблдор сказал.
– Дружище, тут такое происходит, а ты валяешься в отключке. Эй, Гермиона, не пихайся! Вот видишь, Гарри, наша староста меня поправляет – не в отключке, а в магической-Мерлин-её-раздери-со-всякими-заморочками-коме! А по мне так однодраклово, – голос Рона преувеличенно бодр, как будто и не произошло ничего страшного, и это не его лучший друг сейчас на грани смерти.
– Болтают не пойми о чём, а тебе, наверно, интересно, что произошло? – подключается к беседе Гермиона и тоже присаживается на кровать. – Издалека плохо было видно, да и заклинания мешали, но мы заметили, что ты упал в обморок, и та золотистая кисея полностью накрыла вас с Сириусом…
– Была такая вспышка, красивая, – дополняет Луна, – а потом как будто настоящий фейерверк…
– А Сириус так страшно кричал, а потом тоже потерял сознание и упал рядом с тобой…
Ребята сидят возле Гарри Поттера и, перебивая друг друга, рассказывают о том, чему были свидетелями. И очень надеются, что Дамблдор, примчавшаяся на его зов Помфри и целитель из госпиталя имени Святого Мунго – не просто целитель, а главный знахарь отделения темномагических травм и повреждений, по словам Луны – не ошиблись, и Гарри их действительно слышит.
Потому что Поттер неподвижно лежит на белоснежной постели и цветом не очень от неё отличается. Не говоря уже о том, что почти не дышит. И только зеркальце, поднёсенное к губам, убеждает его друзей, что жизнь еще теплится в этом теле.
Молчаливая надежда, что рассказ не пропадёт зря, витает в воздухе, а подростки продолжают говорить:
– … и к вам никто не решался подойти, а когда Ремус хотел, Дамблдор ему не разрешил…
– …он сам к вам подошёл, когда все вспышки погасли…
– Ты был весь в крови, – Луна дипломатично умолчала о том, что в крови ещё были рот и руки Сириуса, – тебя быстро отнесли сюда, а Сириуса – в соседнюю комнату.
– И нам, как обычно, ничего не говорят, но ты же знаешь, друг, мы и сами всё узнали…
– Сириус жив, не волнуйся, Гарри. Только Снейп…
Дружный стон:
– Снейп…
– … представляешь, он говорит, что Сириуса надо немедленно убить, что он опасен! Он считает, что демон не уничтожен – только изгнан, и вот-вот вернётся, и заберёт Сириуса обратно во Тьму…
В голосе Гермионы обида:
– А Дамблдор не велел ему замолчать, наоборот, внимательно слушает, а теперь они вместе…
– И ними ещё Тонкс!
– …пошли в библиотеку. Кажется, хотят ту комнату открыть, только вот зачем? Я ничего не поняла, они как будто и не по-английски говорили, слова такие странные...
– Слышишь, Гарри, если уж наша Гермиона не поняла, дело точно дрянь. Очнись, а?
– Луна, ты что? - Джинни удивлённо обернулась вслед выходящей Луне.
– Надо же кому-то за Дамблдором присмотреть, а то нам опять ничего не скажут… – привычная мечтательность в голосе и затуманенный взгляд совершенно не вяжутся со здравым смыслом, содержащимся в словах.
Пока Джинни, Рон и Гермиона молча переваривают услышанное, Луна выскальзывает из комнаты. А оставшиеся спохватываются и с удвоенной энергией начинают разговаривать с Поттером.
Гермиона вслух размышляет, зачем Альбус Дамблдор решил снова открыть потайной коридор, прикидывает, что можно с этой комнатой сделать, и время от времени тормошит Гарри, пытаясь добиться от него ответов.
Рон с Джинни наперебой пересказывают квиддичный матч, на который ходили в начале каникул:
– …и тогда Джойс тормозит, и бладжер пролетает мимо, и прямо в ловца «Гарпий»…
Ребята застывают, замолчав на полуслове. Что-то неосязаемое просачивается через приоткрытую дверь из коридора, наполняет комнату. У Гермионы шевелятся волосы, лица касается прохладно-липкое, противное. Она пытается стереть гадость, друзья повторяют её жест – значит, они чувствуют то же самое?
– Как будто туман… – шепчет Джинни.
И впрямь, ощущения похожи, только вот в комнате нет тумана, воздух, как и несколько минут назад, прозрачен, и в лучах солнца пляшут розово-золотистые пылинки.
Ребята переглядываются, жмутся друг к другу. Нарастает напряжение, кажется, будто слышен лёгкий треск. Сгустившаяся липкая прохлада взрывается мгновенным морозом, даже появляются облачка пара от дыхания, и подростки вздрагивают.
– Смотрит… – в голосе Джинни испуг.
– Кто?
– Не знаю…
Гермиона вскакивает на ноги, глаза расширены, рука указывает на кровать. Рон с сестрой оглядываются и слышат радостный голос подруги:
Смутившись, девушка отступает на шаг. Гарри по-прежнему очень бледен, но в глазах – привычная зелень, и голос – пусть охрипший, но знакомый и родной:
– Где Сирикх-кх-кхм?
Мешает кашель, мешает забинтованная рука и слабость, но Гарри упрямо пытается встать с кровати. С трудом садится и спускает ноги на пол.
– Я бы сказала, что ты побледнел, – критически осматривает его Джинни, – только слово «бледный» не подходит для такого зелёного цвета.
По-прежнему кашляя, Гарри пытается улыбнуться, рукой шарит по тумбочке, задевает, чуть не опрокидывая, тяжелый кубок. А когда его в шесть рук пытаются уложить обратно, мотает головой и сипит что-то нечленораздельное. В конце концов, его упрямство побеждает: Рон надевает на него очки, Джинни усаживается рядом и поддерживает его, Гермиона поит зельем.
Первые слова, которые Поттер произносит:
– Где Сириус? Мне надо… к нему… сейчас…
– Сириус в соседней комнате, но ты туда не пойдёшь – тебе надо лежать, – безапелляционно заявляет Гермиона, но Поттера не так-то легко переубедить.
– Пойду, – он хватается руками за резной столбик, морщится, на бинтах, испятнанных зельями, проступает кровь.
И всё равно он поднимается. Его ощутимо шатает, он боится отпустить опору, но сцепленные намертво челюсти яснее ясного говорят, что его не остановить.
И друзья уступают. Поддерживая Гарри с трёх сторон, они, покачиваясь, двигаются к двери.
Снейп… – … представляешь, он говорит, что Сириуса надо немедленно убить, что он опасен! Он считает, что демон не уничтожен – только изгнан, и вот-вот вернётся, и заберёт Сириуса обратно во Тьму…
Мне интересно, когда-нибудь Снейп считал, что Сириус не опасен?
Отправлено: 30.11.08 15:30. Заголовок: * * * Рон почти внё..
* * *
Рон почти внёс лучшего друга в соседнюю комнату и сгрузил его возле тахты, на которой лежит Сириус Блек. Гарри взял его за руку. Тёплая. Как будто крёстный просто спит. Гарри стоит рядом, а если бы не Рон – не смог бы: слабость такая, что кружится голова, и ноги как ватные.
Джинни вроде бы встала у двери на страже, Гермиона с Луной о чём-то шепчутся, двигают мебель.
Гарри отмахивается от всего постороннего, неважного, зовёт шепотом:
– Сириус… Сириус… Я же очнулся, значит, ты тоже можешь…
Запавшие глаза, бледные до синевы губы, тяжелое с присвистом дыхание – Сириус Блек не реагирует на зов крестника.
Поттер крепче сжимает руку Сириуса в своей, надеясь, что тот чувствует – Гарри рядом и никуда не уйдёт.
Вдруг Сириус вздрогнул, выгнулся дугой, затрясся. Не устояв на ногах, Гарри упал на крёстного, вцепился свободной рукой ему в плечо, уткнулся лицом в грудь.
Костлявое мужское тело трясётся, как в пляске святого Витта, будто силится сбросить внезапную тяжесть, но Гарри только сильнее прижимает Сириуса к тахте. Крепко зажмурившись, он лихорадочно шепчет: «Сириус… Сириус… Я здесь, я рядом… не бойся… вернись…»
Сквозь хрип, вырывающийся из груди Блека, слышен хлопок, а потом – тишина. Сириус больше не бьётся в конвульсиях, внимательные серые глаза смотрят Гарри прямо в душу:
– Ты что, малыш?
Гарри замирает, губы расплываются в робкой улыбке, он видит ответную улыбку…
А его руки касаются острые когти.
– Борись, Сириус! Борись, Мерлин тебя в три метлы через гиппогрифа! Не позволяй ему вернуться!!
Когти впиваются в руку, лицо Сириуса искажается: улыбка – гримаса – снова улыбка… но уже с клыками; глаза светлеют… светлеют… неуловимое движение – и зрачки становятся вертикальными. Пасть раскрывается, с клыков капает яд, по комнате разносится шипение…
Стремительно мелькает тень – звук удара – светлые глаза закатились – тело обмякло.
Гарри чуть встряхивает головой, перед глазами всё плывёт, но звуки вернулись. А в тишине было лучше…
А сейчас прямо над ухом гвалт: рокочущий бас Шеклболта, разочарование и упрёк в голосе Дамблдора, ненавистное шипение Снейпа, и вопли друзей. Чем они недовольны, интересно… И когда успели взрослые прийти?
Воспоминание: хлопок.
Ясно.
Гарри вздыхает, перед глазами мутится, но он в состоянии разглядеть тяжёлую вазу в руке Луны. Попытка улыбнуться: значит, с демонами можно бороться и так…
Костлявое тело под ним вздрагивает, дрожь передаётся Поттеру, он зовёт: «Рон», не слишком, правда, надеясь, что его услышат в таком гаме.
Однако – услышали. И Рон склонился к другу:
– Что?..
– Связать…
– Дамблдора связать?! Его свяжешь, ага…
Сил еле хватает, чтобы мотнуть головой – нет, не Дамблдора.
– Сириуса?
Кивать проще.
Рон стаскивает Поттера на пол и командует девчонкам:
– Свяжите Сириуса, – Гарри дергается в его руках, и Рон без лишних слов понимает: – БЫСТРО!
Из палочек вырываются магические путы, намертво приматывают Сириуса к тахте. Гермиона недовольно морщится, взмах палочкой – и тяжёлые шторы валяются на полу, а витые шнуры с кистями дополняют магические верёвки.
Гарри возвращается на тахту, Сириус дрожит всё сильнее, скрипит зубами, распахивает глаза – и Гарри тонет, тонет в серой бездне…
Зелёная лужайка, квиддичные кольца за высокими деревьями...
Напротив стоит крёстный.
Смеётся, морща нос, а на плече у него метла, и вторую, такую же, он протягивает Гарри.
- Полетаем? - подмигивает и с азартом добавляет: – Спорим, я тебя сделаю?
Гарри берётся за полированное древко, скользит взглядом по благородным изгибам, по ровным прутьям, не в силах отвести глаз. Кивает:
– Пошли…
И делает несколько шагов.
Оглядывается – крёстный стоит на месте, вдруг непривычно серьёзный:
– Я не могу, малыш. Я связан. Освободишь меня?
Так же ясно, как Сириуса с метлой, Гарри видит и другого Сириуса – лежащего на какой-то тахте, опутанного верёвками. Испуганно бормочет:
– Это… Вольдеморт?
В ответ – невесёлый смешок:
– Нет, малыш. Твоих рук дело.
Гарри отшатывается, мотает в ужасе головой:
- Да что ты говоришь, Сириус! Не мог я так с тобой!
– Как видишь, мог. Ну да что уж теперь; ты связал - ты и развяжешь, верно ведь, малыш? Ты же не бросишь меня беспомощным? Не оставишь связанным? Разрежь верёвки, Гарри, скорее!
Меняется голос, меняются глаза, метла отброшена в сторону, и руки с когтями тянутся к шее мальчишки.
Тот кричит: «Нет!» и, собрав все силы, отступает назад.
Глухой удар, голова стукается о твёрдое, больно… хочется приложить руку к ушибу, но она тяжёлая, как чугун, и не желает подниматься.
– АПЧХИ!! Фу, что за вонь?! – Поттер пытается возмутиться, но способен только на еле слышный шелест.
В голове от мерзкого запаха, однако, проясняется, и Гарри понимает, что лежит на полу, рядом возвышается опутанная верёвками тахта, а друзья обнимают его и поддерживают, чьи-то руки затыкают пробкой фиал с вязкой бурой жидкостью, затылок чувствует приятный холод.
В поле зрения возникают длинная борода и голубые глаза за стеклами очков. Плавное движение морщинистой руки – и Гарри Поттер наконец-то окончательно приходит в себя.
– Что произошло? - тревожно и требовательно спрашивает Альбус Дамблдор. Остальные молчат.
Шевелиться и разговаривать Гарри трудно, слабость такая, будто он долго и тяжело болел, и парень предлагает:
– Посмотрите сами, сэр.
Директор пристально смотрит Поттеру в глаза, тяжело вздыхает. И сразу становится видно, что он уже очень стар.
– А нам вы скажете, сэр? Пожалуйста, профессор… - голос Гермионы непривычно негромкий и дрожит.
Дамблдор вздыхает, колокольчики в бороде звякают.
– Да, мисс Грейнджер, скажу, – он щёлкает пальцами, к нему подбегает кресло, забавно перебирая ножками, и смирно опускается на пол, когда глава Ордена Феникса усаживается.
Теперь Альбус Дамблдор не возвышается над Поттером, он явно хотел создать непринуждённую атмосферу, ободрить… Только почему-то стало ещё тревожнее.
– Ты, Гарри, борешься за душу Сириуса и, к моему большому удивлению, пока не проигрываешь. Демон Тьмы жаждет овладеть твоим крёстным; чтобы существовать, ему нужна и душа, и тело. Если так можно выразиться, для него это вопрос жизни и смерти. Противостоять порождениям Тьмы способны только очень могучие маги. Я повторюсь: я очень, очень удивлён, что у тебя получается…
Гарри Поттер вслушивается в каждое слово, ловит взгляд, интонацию, малейшую заминку… Ему не нравится такое многословие. Очевидно, тень сомнений отразилась у него на лице, потому что Дамблдор кивает:
– Ты прав, Гарри, я никак не могу найти в себе мужества, чтобы сказать всё.
Ахнули девчонки, сжал кулаки Рон, Гарри затаил дыхание – и в комнате повисла вязкая тишина. Она тянулась и тянулась, не нарушаемая ни словом, ни скрипом, пока Дамблдор не решился:
– Я боюсь за тебя, мой мальчик. Демон зол и силён, очень хочет вырваться на волю. А ты… ты слабеешь. Каждый раз, заставляя его отступить, ты теряешь силы, и ваше противостояние в любой момент может убить тебя. Был бы ты взрослым… и не так измучен… Я не хочу потерять тебя, Гарри, и поэтому вижу только один выход – убить Сириуса, чтобы уничтожить демона. По-другому никак. Они связаны намертво.
– А как же Гарри? – пискнула Гермиона.
Альбус Дамблдор протёр очки полой мантии, подслеповатые глаза растерянно моргнули. Подростки не отрывали взгляд от директора, но ответ пришёл совершенно с другой стороны:
– Вашему драгоценному Поттеру, мисс Грейнджер, ничего не грозит, – с отвращением произнёс хорошо знакомый голос. – Если директор всё сделает правильно… я надеюсь, вы не подвергаете сомнению возможности профессора Дамблдора?.. И если мистер Поттер в точности выполнит всё, что ему скажут – в чём лично я глубоко сомневаюсь – то демон будет уничтожен, а ваш друг и далее сможет нарушать школьные правила в вашей компании.
Ребята вздрогнули – они совсем забыли, что из взрослых в комнате не только Дамблдор, но и Шеклболт, и Тонкс, и Снейп.
– Профессор Снейп, несомненно, прав, Гарри. С тобой ничего не случится…
– А как же Сириус? – перебил его Поттер. – Вы забыли про Сириуса, профессор!
– Блек сам навлёк на себя эту напасть! Он был и остался наглым, безответственным…
Гарри хотел ответить, что Сириус вовсе не такой, но лежащее на тахте тело содрогнулось, веревки впились глубже, в горле заклокотало. Собрав все силы, рыча и надсаживаясь от натуги, Гарри приподнялся, руки вцепились в крестного, в глазах потемнело, и он с трудом выдавил:
– Не отдам… никому…
Перед глазами летают огненные мухи, в ушах шумит, горло саднит, как ободранное наждаком, пальцы, вцепившиеся в руку Сириуса, побелели от напряжения. Гарри чувствует, как из глубин тела крестного поднимается волна дрожи, слышит шипение Снейпа: «Поттер, отпустите его!» и властный голос Дамблдора: «Это твой долг!», а губы шепчут в ответ:
– Не дождетесь…
За миг до падения в темноту Гарри Поттер заметил, как сверкнули за стёклами очков голубые глаза.
Двухэтажный дом, буйно цветут мальвы вокруг, лёгкий ветерок колышет занавески в распахнутых окнах. Дверь открывается, и на крыльцо выходит рыжеволосая женщина.
– Мама! – Гарри со всех ног мчится к ней.
Лили Поттер обнимает сына, ерошит ему волосы, поправляет футболку. Гарри уже взрослый, ему не нужны всякие телячьи нежности, и вообще он – мужчина, и должен отстраниться… но вместо этого обнимает мать.
– Мамочка, ты у меня самая лучшая, – он смотрит ей в глаза, такие же зелёные, как у него.
– А у меня самый лучший сын на свете, – улыбается она. – Давай-ка ты сейчас развяжешь Сириуса, и будем обедать. Папа уже аппарировал.
В желудок неизвестно как попал кусок льда.
– Развязать? А что, его кто-то… связал?
– Похоже, вы играли в пиратов, и он попал к тебе в плен, – раздаётся за спиной весёлый голос.
Гарри оглядывается – папа. Вихры торчат в разные стороны, лицо лучится улыбкой. Он хлопает сына по спине и подмигивает:
– Дивный аромат. Жаркое в остром соусе, да? – он чмокает жену в щёку. – Умираю с голоду!
Гарри смотрит, как родители скрываются за дверью, слышит: «Мы ждём, поторопись», спрыгивает с крыльца и деловито топает за дом. В кустах сирени, возле старого вяза они с крёстным оборудовали себе тайное убежище. И если Сириус действительно лежит связанный, то только там.
Странно.
Почему нет никаких воспоминаний об игре? Пираты, пленники… Разве они с Сириусом в такое играют?
На фоне зелени проступают очертания мрачной комнаты, какие-то люди, странная кровать, а на ней – весь опутанный верёвками, силится освободиться его крёстный.
– Мерлиновы штаны! – Гарри даже останавливается.
Видение становится всё реальнее, уже слышно, как кто-то бормочет, но из окна выглядывает мама, она добавила в голос металла, ещё чуть-чуть – и начнёт всерьёз сердиться:
– Ну, быстрее же, Гарри. Папа проголодался. Его не жалеешь, так хоть Бродягу пожалей – сколько можно связанным лежать!
Ещё пара шагов – и прямо перед Гарри стоит тахта, на которой корчится связанный крестный. У изголовья шуршит листочками раскидистый куст сирени, дом отбрасывает густую тень, и в ней слабо серебрится длинная борода Альбуса Дамблдора. Гарри встряхивает головой – что за чертовщина мерещится? Как Дамблдор оказался возле дома Поттеров? Перед глазами всё плывёт, Гарри пытается ухватить разбегающиеся мысли и чувствует, как накатившая слабость отдаётся приступом тошноты. На подгибающихся ногах Гарри делает ещё шаг к крестному, но силы покидают его, и он опускается возле тахты на колени.
Под рукой скользит упругая трава, Сириус бешено сверкает глазами, стремясь сбросить верёвки, в груди у него булькает и клокочет.
А сбоку доносятся голоса друзей. Кого-то в чём-то негромко убеждает Гермиона, привычно кипятится Рон, голос Дамблдора твёрд и настойчив…
И чего он не поделили? Почему его друзья спорят с директором? Ведь всё так просто и понятно…
Гарри тянет за одну из веревок. Мерлиновы штаны! От слабости пальцы не слушаются, и узел ускользает, словно намыленный. А-а-а… да она же магическая, её так просто не развязать!
Достать палочку.
Сосредоточиться.
Рука дрожит, и кончик палочки выписывает в воздухе вензеля.
Упереться локтем, поддержать другой рукой. Вот так! Магические верёвки исчезают. Голоса рядом становятся громче, Сириус хрипит:
– Скорее‼
Гарри откладывает палочку, смаргивает пот, заливающий глаза. Теперь задача потруднее: на витом шнуре, обматывающем крёстного, узлы затянулись туго-натуго, и магия здесь бессильна. Нож бы сейчас!
Трясущимися пальцами Поттер пытается распутать узлы, мечтая о чём-нибудь остром. Перед глазами мелькают чёрные мошки и клочья чёрного тумана, кружится голова, но Гарри шепчет пересохшими губами: «Сейчас, Бродяга, я тебя развяжу и… пойдём…». Куда именно они пойдут, Гарри не договаривает – он и сам уже не помнит. Но знает, что им надо куда-то идти, обязательно вдвоём.
Он воюет с узлами, отбрасывая мешающую бахрому, и тут вдруг рядом присаживается Луна. Её ладонь накрывает дрожащую руку Поттера, а мечтательный голос произносит:
– Брось, Гарри. Пойдём лучше нарглов ловить…
Какая глупость! Нарглов не существует!
Гарри открывает рот, чтобы сказать об этом полоумной Лавгуд, но крёстный дергается, и узел, который начал было поддаваться, снова затягивается. Злость придаёт сил, и Гарри кричит на крёстного, правда, его крик не намного громче обычного шёпота:
– Да лежи же ты спокойно! Только хуже делаешь!
И слышит в ответ:
– Не могу… спокойно… нельзя… надо скорее…
Это голос Сириуса… и в то же время как будто не его. Сквозь мольбу и отчаяние отчетливо слышится лязг мечей, потрескивание костров, грохот рушащихся домов… кто-то кричит вдалеке, и в этом крике столько боли…
Гарри вздрагивает, в голове чуть проясняется.
Арка. Демон. Кричер. Огонь. Сириус. И нечеловеческая жесткость в светлых глазах.
Поттер отшатывается от тахты и, не удержавшись, шлёпается на траву…
Сильные руки подхватывают его под микитки и ставят на ноги. Мама укоризненно качает головой, отец придерживает Гарри за плечи, лежащий Сириус смеётся:
– Что это тебе примерещилось, малыш? Чудовища какие-то, демоны… Прекращай-ка ты сказки на ночь читать…
– Правильно Бродяга говорит, ¬– соглашается мама, ¬ – лучше учебники читай.
Её интонации будто знакомы, совершенно точно не мамины… а чьи?.. Гарри пытается вспомнить – и не может. Джеймс Поттер решительно подталкивает сына к тахте, его губы шевелятся – что-то говорит, кажется, но Гарри не слышит ни слова. ¬В ушах нарастает тонюсенький далёкий писк, пальцы терзают узлы на шнурах, а крёстный на этот раз лежит тихо-тихо и только напряжённо всматривается Гарри в лицо.
Писк становится громче, приближается, переходит в басовитое гудение. Дом, кусты, дуб подергиваются рябью, колышутся, исчезают в темноте.
Один узел развязан, Поттер принимается за следующий. Сколько же их тут? Какая Мерлином проклятая зараза столько навязала?!
Сквозь гул долетают голоса, из темноты проступают лица, появляются – и тут же исчезают. По лбу течет пот, заливает глаза. Голова кружится, руки дрожат, за пеленой почти осязаемой бархатной тьмы прячется окружающий мир, кажется далеким и нереальным, словно придуманным, и единственной реальностью остаются тугие узлы, да напряжённое, как струна, тело крёстного.
Вот развязан ещё один узел, Гарри тяжело вздыхает, слышит, что Сириус тоже. Принимается за следующий.
Пальцы дрожат, уши заложило, Гарри сглатывает – не помогло. В ушах как пробки вставлены, и сквозь них доносится настоящая какофония: «Быстрее… НЕ СМЕЙ!.. Сын, не ленись… Не надо!..»
Гарри встряхивает головой, надеясь, что голоса уйдут, берется за следующий узел… и натыкается взглядом на лицо крёстного.
Поттер не взялся бы описать словами то, что он увидел, но страх накрывает его липкой волной. Сириус внимательно смотрит на крестника, похоже, понимает его чувства:
– Это же я, малыш. Ты что, боишься меня?
Губы Сириуса растянулись в улыбке, приоткрыв острые, влажно поблёскивающие клыки. Не в силах отвести от них глаз, Гарри почувствовал, как крёстный шевельнулся. Верёвка соскользнула с тахты и свернулась рядом, как диковинная змея. От свободы Сириуса Блека отделял всего лишь один шнур с последним, полуразвязанным узлом.
Узел сам по себе шевельнулся под пальцами Гарри, и он вспомнил…
Вспомнил боль, страх и огонь. Вертикальные зрачки и капающую с клыков кровь. Арку. Слова Дамблдора: «…над миром нависнет страшная опасность…».
Гарри почувствовал, как слабеет узел под ладонью, попытался его затянуть. Шнур скользил и распускался, Сириус чужим, лишенным эмоций голосом, шептал:
– Ещё чуть-чуть, Гарри, осталось совсем немного, и я встану…
«Не надо», - мелькнула в голове мысль.
Тьма кругом сжимается, то выпуская беспросветно-чёрные щупальца, то показывая маслянистую переливающуюся пелену. Пальцы не слушаются, шнур распустился настолько, что крёстный легко бы встал и так, но законы магии суровы – пока есть хоть один узел…
Сириус приподнялся на локте, волосы соскользнули на плечо, из темноты выползли тонкие извивающиеся нити, перепутались с прядями волос, заставляя их шевелиться, и теперь крёстный похож на Медузу Горгону. И взгляд у него такой же – холодный, бесчувственный, замораживающий всё вокруг.
Гарри не может отвести глаз от Сириуса, видит, что Тьма не ограничилась нитями в его волосах. Клочья чёрного тумана опускаются ему на плечи, расползаются по мантии, подбираются к веревке, но не трогают её. Старый, некрасивый, пыльный шнур от штор становится единственным источником света в чёрно-сером мареве, Тьма будто не смеет коснуться его.
Всё ближе подползает Тьма к трясущимся мальчишечьим ладоням, всё быстрее скользит под рукой шнур…
Вот уже совсем ослаб, обвисает, преградой для Сириуса осталась только кисточка с одной стороны узла, да короткий, не больше дюйма длиной, витой хвостик с другой. Ещё миг – и…
Пьянящее чувство полёта сквозь бескрайнее небо.
Первый в жизни именинный пирог.
Старые часы Молли Уизли, все девять стрелок слились в одну, показывают на «Смертельная опасность».
Гарри наклоняется и сжимает узел зубами.
Тьма резко прыгает вперёд, нет больше ни витого шнура, ни Сириуса. Ничего не видно, нечем дышать, по ушам бьёт визгливый вой, тело сотрясается от ударов. Верёвка расползается во рту пыльными лохмотьями, в попытке удержать её Гарри крепче стискивает зубы, чувствует, как они скрипят и крошатся. Челюсть выламывается из суставов, боль вонзается в висок, впивается в ухо, ввинчивается в глаз. Боль раскалывает череп, лёгкие горят от нехватки воздуха, во рту пыль, песок и сухие овсяные хлопья. Гарри закрывает глаза, плачет от боли, ужаса и безнадёжности, понимая, что Дамблдор был прав, тысячу раз прав – ему не следовало… он не сможет, не справится… он не спасёт Сириуса и погубит друзей. И в последние минуты, когда Тьма накроет мир, они будут проклинать того, кто был слишком самонадеян, чтобы послушать взрослого умного человека, и выпустил Демона всем на погибель.
Гарри Поттер всхлипнул, услышал сам себя и чуть не разжал зубы от удивления: он стоит возле тахты, а верёвка, по-прежнему придерживающая тело Сириуса, странным образом вытянулась. Сириус лежит недвижимый, бездыханный, и не понять, жив он ещё, или всё было напрасно. А за тахтой, окружённый плотными завитками искрящейся Тьмы, стоит…
Гарри знает, что это – демон, древнее существо, вышедшее из-за Арки, воплощённое зло, но против воли улыбается ему. Потому что демон выглядит, как Сириус. И поднимает руку, чтобы отбросить назад длинные волосы, точно так же, как и Сириус. И, шагая навстречу Гарри, делает это в точности таким же движением, что и Сириус.
Только глаза… очень светлые, словно промороженные до самого дна, с вертикальными зрачками, с нечеловеческой жестокостью, никак не могут принадлежать человеку, который, чтобы спасти крестника, не раздумывая ни секунды, кинулся на оборотня. Который превращается в собаку и по команде «Дай лапу!» подаёт сразу обе (а если не уследить, то и все четыре!). Который распевает рождественские гимны и весело хохочет, если кубок в его руках внезапно отращивает ласты и начинает шлёпать его по носу при попытке отхлебнуть.
Гарри почувствовал, как у него в груди что-то сжалось, а глаза защипало. Он не хочет потерять Сириуса, не может! Они должны быть вместе!
И забыв о боли и слабости, Гарри перепрыгнул через тахту – зажатая в зубах веревка как будто снова удлинилась – и взглянул в ледяные глаза:
– Не отдам.
В окружающей тишине не прозвучало ни слова, но Поттер уверен – его услышали и поняли.
Демон чуть шевельнулся, несколько сгустков Тьмы впиталось в него, он стал выше ростом и шире в плечах и шагнул к Поттеру.
Словно невидимая упругая стена промялась под этим движением, промялась – и спружинила обратно. Демон оскалился и зашипел.
Гарри сделал шаг ему навстречу, боясь, что наткнётся на ту же преграду, заранее напрягая мышцы, чтобы пробить её, смести, пройти насквозь…
Но никакой стены нет.
Демон снова шипит, и в голове у Гарри звучит его голос:
– Я – Демон Тьмы.
– Он мой крёстный, – также безмолвно отвечает Поттер.
– Я – сущность Тьмы, – шипение заполняет голову Гарри, не оставляя места больше ни на что, но он превозмогает:
– Я люблю его.
Очертания Демона на миг покрылись дымкой, ещё несколько завитков выскользнули из окружающей темноты, растворились в тумане, и марево рассеялось, оставив Поттера лицом к лицу с крылатым чудовищем размером с Хагрида. Загнутые клыки сверкают чёрными алмазами, светлые глаза проникают прямо в мозг, а голос уже не шипит, а грохочет:
– Я есть Тьма Предвечная и Изначальная. Он – мой!
Гарри раскидывает руки, словно желая обнять врага, как брата, улыбается и вслух произносит:
– Я его никому не отдам.
При этих словах обрывки шнура выпали у него изо рта, Демон расхохотался, но Поттер, не обращая внимания, шагнул вперёд, обнял его, насколько хватило рук, и проникновенно шепнул:
– Пойми, глупый, я же люблю его…
Под ладонями затряслось, пространство заполнил рык, похожий на обвал в горах. Не слыша ничего, кроме этого рычания, Гарри Поттер повторил: «Люблю. Не отдам» и почувствовал, как крылья, шипы и когти исчезли, словно их и не было.
Рык демона взорвался грохотом, ослаб, перешёл в писк и прекратился. Только откуда-то издалека долетел отголосок разочарованного вздоха – и затих.
А сидящий на полу Гарри Поттер увидел, как сползает с тахты его крёстный, бледный до синевы, с ввалившимися щеками, с буро-зелёными подглазьями… но живой.
Живой. Родной. Тёплый.
Гарри потянулся обнять его и понял, что боль ушла. Ну, то есть совсем ушла! Так же как и надоевшая слабость. Он схватил Сириуса за плечи, заглянул ему в глаза и, не говоря ни слова, крепко обнял. Почувствовал ответное объятие…
А мир вокруг взорвался приветственными возгласами и смехом. Гарри увидел прыгающих вокруг друзей, мелькнули ярко-розовые волосы Тонкс и очки-половинки.
Могло, конечно, и почудиться, но, кажется, Дамблдор подмигнул.
Залитая солнечным светом комната, белоснежная постель, пышное одеяло укрывает темноволосого человека. Его глаза закрыты, грудь мерно вздымается, лежащая на одеяле худая рука сжимает пальцы сидящего рядом мальчишки. Гарри Поттеру неудобно так сидеть, но он ни за что не уберет руку, не потревожит сон крёстного.
Рядом расположились друзья Гарри: Рон молчит на соседнем стуле, девчонки шепчутся у окна. В ногах у Сириуса рыжим клубком свернулся Живоглот.
Всё в комнате наполнено покоем и умиротворением, Гарри давно забыл, как это бывает, и теперь наслаждается каждой минутой.
В коридоре раздались шаги, спустя миг в комнату вошёл Альбус Дамблдор. Он приблизился к кровати, провёл над лежащим раскрытой ладонью, пару раз задержав руку. Покивал своим мыслям, вздохнул.
Кот поднял голову, сонно зевнул. Повинуясь едва заметному жесту, прошествовал по одеялу и улёгся на новом месте – как раз на голове спящего. Пушистый хвост разметался по подушке.
Гарри собрался было запротестовать, но Дамблдор качнул головой, и он понял, что Живоглот здесь – чуть ли не главный лекарь. Мальчишка представил кота в мантии колдомедика и, не сдержавшись, хихикнул. В руку, которую сжимал Сириус, тут же впились миллионы иголочек, а полная невозможность что-то с этим сделать трансформировалась в досадливую мысль: «Он ещё и подмигивает».
Естественно, директор Хогвартса без труда уловил направленное на него раздражение. Он снова глянул на спящего Блека и вроде бы совсем ничего не сделал, но кровать на миг подёрнулась дымкой. Смотревший туда Гарри почувствовал, что сейчас заснёт. Он яростно замотал головой, наваждение растаяло. А Дамблдор щёлкнул пальцами и уселся в материализовавшееся кресло.
«Скорее да, чем нет», – хотел ответить Поттер, но не ответил, ведь это не совсем соответствовало действительности. Он ненавидел директора. И Снейпа. Которые хотели убить Сириуса. И испытывал к ним обоим – да, и к Снейпу тоже – жгучую благодарность. Что всё-таки не убили. Вряд ли не успели или не сумели – скорее, не стали успевать. И за быстрое и умелое лечение его крёстного, так что он уже почти похож на человека, а не на оживший труп, как вчера вечером. И за то, что не поддались на уговоры целителя из Мунго и не напоили успокоительным-восстанавливающим-снотворным самого Гарри, а позволили сидеть рядом с Сириусом, и смотреть, как розовеют впалые щёки, как становится более ровным дыхание…
Колебание воздуха и скрип половиц подсказали Гарри, что девчонки подошли поближе, а потрескивание старого стула под Роном – что он тоже внимательно прислушивается.
И Гарри не стал сотрясать воздух своими рассуждениями, а кивнул и обвиняющим тоном произнёс:
– Вы собирались его убить.
Осуждение друзей он ощутил так же отчетливо, как и их дыхание на затылке, но никто ничего не сказал. Только Дамблдор посмотрел поверх очков и ответил:
– На самом деле, не совсем…
– Но вы действительно собирались убить Сириуса Блека, – перебила его Луна. – Я сама слышала. Вы с профессором Снейпом обсуждали это в библиотеке.
– При всем моём уважении, мисс Лавгуд, подслушивать вы не умеете, – улыбнулся директор. – Вы услышали именно то, что мы с профессором Снейпом хотели вам сказать. И не подвели нас, в кратчайшие сроки передав разговор друзьям. Кстати, – Дамблдор тихонько поаплодировал, – баррикаду вы и мисс Грейнджер воздвигли впечатляющую. И так быстро…
Гарри смутно вспомнил, что девчонки действительно двигали мебель к двери, а взрослым пришлось аппарировать. Но сразу же вернулся в настоящее:
– Вы хотите сказать, сэр, что всё это было инсценировкой? Что не желали никого убивать? Просто пугали меня? – каждый вопрос Гарри задавал, всё больше наклоняясь вперёд. Когда он закончил, то сидел почти нос к носу с Дамблдором и гневно смотрел на старика.
– Увы, Гарри, не пугал. Я бы действительно уничтожил Сириуса при малейшей опасности, но ты не сплоховал. Раз за разом ты противостоял демону, теряя силы, но не волю. Уходя всё дальше из нашей реальности в сознание Сириуса, где и происходила борьба, но не забывая ни себя, ни своей любви к нему. Снова и снова ты возвращался, усталый, измученный, но не сломленный. И с каждым твоим возвращением я всё сильнее убеждался, что ты можешь победить. Способен на это. Сумеешь. Твоя любовь к крёстному так сильна, что справится с демоном, который любви не знает.
Гарри замер – он не мог поверить в такое низкое коварство. Альбус Дамблдор, воплощение Света, глава Ордена Феникса, маг, которому доверяли все… хладнокровно и расчетливо следил, как Гарри балансирует на лезвии бритвы? Готовился в любой момент принести Сириуса в жертву всеобщему благу? Делал ставку на мизерную вероятность, что игравший вслепую Гарри сумеет переиграть саму Тьму?
Но главное… главное, что взбесило Поттера, – это молчание. Ни словом директор не обмолвился, что Сириуса можно спасти. Ни разу не ободрил, не сказал, что Гарри на правильном пути. Не подсказал, как действовать дальше.
– Какого черта вы молчали всё это время?! – рявкнул Гарри, не в силах сдержаться.
– ГАРРИ! – воскликнула Гермиона, а Рон предостерегающе сжал плечо друга.
Дамблдор же холодно уронил:
– Понимаю ваше негодование, мистер Поттер, но элементарную вежливость ещё никто не отменял.
Гарри смутно почувствовал, что сказал что-то не то… или не так. Но сразу признать свою ошибку не мог. Он глянул на Живоглота, который смотрел на него круглыми глазищами, полными неодобрения. Хотелось заорать от злости, разбить что-нибудь, и Гарри почти решился это сделать, но боковым зрением заметил, что Дамблдор собирается встать.
– Извините, сэр, – быстро повернулся Гарри к директору. – Ну, почему вы молчали? Неужели нельзя было мне всё объяснить?
– Было бы можно ¬ – объяснил бы, – вздохнул Дамблдор. – Но опыт показывает, что знание в данном случае – лишняя обуза. Оно только путает мысли и сбивает с толку, а главное – рождает сомнения в своих силах. Начав сомневаться, ты бы не смог противостоять демону и обязательно бы проиграл. А на кону стояла не только жизнь твоего крёстного, но и твоя собственная.
– Как?! Но ведь профессор Снейп…
– Мисс Грейнджер, профессор Снейп сказал то, что я ему велел.
Гарри помотал головой – несмотря на всё услышанное, в Дамблдора-интригана и манипулятора верилось с трудом.
– Не понимаю, – беспомощно признался Поттер. – Вы всё знали? Вы меня провоцировали? Вы практически отправили меня на смерть?
Дамблдор отвёл глаза. Гарри продолжил:
– Ладно, какие-то причины у вас, возможно, были. Но неужели вы не подумали, что я могу не справиться, а ведь есть ещё и Волдеморт… Сами говорили…
– Не так всё просто, Гарри, пойми… – директор Хогвартса печально смотрел Поттеру в глаза. – Тонкие связи объединяют события и явления в нашем мире и за Аркой, и никто не может сказать, что именно первично. Нельзя вытащить из-за Арки того, кто этого не желает сам. Никто не может попытаться выбраться оттуда самостоятельно, если здесь нет человека, который хочет вернуть ушедшего. И даже если такой человек есть, эмоциональная связь должна быть достаточно сильной, чтобы указать путь. С самого начала, как только узнал про эфирную сущность, появившуюся около тебя, я заподозрил, что, может быть, это как раз тот случай… Сильные чувства, связывающие вас с Сириусом, показали ему дорогу, дальше был твой ход.
– Но почему я его боялся? – Гарри вдруг показалось очень важным узнать это. – Сэр, я еще не знал, что это Сириус, думал – просто призрак, но он меня всё время пугал. Почему?
– Никто не возвращается из-за Арки в одиночестве, тот мир не отпускает просто так. Душа твоего крёстного была полностью под влиянием демона, и это он тебя пугал. А дальше… ты должен был найти способ физически вернуть ушедшего за Арку. Существует несколько способов, к сожалению, в основе всех их лежит жертвоприношение.
Гарри вздрогнул, вспомнив, как легко принёс в жертву домового эльфа. И похолодел, вспоминая обуревавшие его чувства.
– Я хотел его убить… – потерянно прошептал он. – Я даже жалел, что Кричер такой послушный, у меня не было повода его наказать…
– Это были не твои желания, Гарри, это рвался на свободу демон, – старик успокаивающе покивал в ответ на затравленный взгляд мальчишки и продолжил: – Ты мог оставить Кричера в той комнате, забыть про него, и жертвоприношение было бы завершено. Но ты при первой же возможности прервал процесс. Кстати, о чём ты думал в тот момент? – Дамблдор глянул на собеседника поверх очков.
Гарри сглотнул и прошептал:
– Мне было стыдно…
Словно получив подтверждение какой-то своей версии, Дамблдор засиял:
– Я не ошибся в тебе, мой мальчик! Ты преодолел первое препятствие, вспомнил о том, что ты – человек и что человеку негоже поступать так с живым существом. Поверь, я в любой момент мог отправить демона обратно за Арку – не скажу, что мне было бы легко это сделать – но я решил дать тебе шанс. Ты потерял Сириуса, отчасти в этом и моя вина, и я не мог разлучить вас ещё раз, даже не попытавшись использовать подвернувшуюся возможность.
Гарри совсем запутался. Дамблдор чувствует себя виноватым? Хотел искупить свою вину? Но каким причудливым образом…
– Затем вас обоих накрыла Тьма. Та магическая кома была, строго говоря, вовсе не комой, не обмороком, вообще не болезнью… Сложно описать, но это было что-то вроде пограничья – ничейная полоса, и ни Тьма, ни Свет не имеют там власти. Всё зависело только от тебя: ты мог остаться там, или соскользнуть дальше во Тьму, или – вернуться сюда.
– Я вернулся, – прошептал Гарри потрясённо, – я помню. Я слышал голоса – ваш, и Рона, они уговаривали меня очнуться, но не говорили, жив ли Сириус, где он, что с ним… А мне так надо было это узнать.
Директор излучал гордость и довольство:
– Да, я специально не стал тебе ничего говорить, надеясь, что ты захочешь рассеять неизвестность. Пытался хоть так помочь… Ну а дальше… Ты боролся, а я уже ничего не мог сделать, оставалось только ждать. Быть наготове, волноваться, болеть за тебя – и ждать. И ты представить не можешь, Гарри, как я рад, что ты справился. Какое облегчение я испытал, увидев вас с Сириусом живыми и здоровыми, – мальчишка метнул взгляд на спящего крёстного, и Дамблдор поторопился уточнить: – Ну, относительно здоровыми, конечно, но согласись – по сравнению с тем, что было до этого…
Директор задорно улыбнулся, и Гарри вдруг наконец-то осознал, что кошмар действительно закончился. Что всё не просто будет хорошо, всё уже хорошо!
Поттер хотел сказать что-нибудь приличествующее случаю, но не успел придумать: накатившее облегчение словно выдернуло из тела последний стержень, и он без сил сполз на пол.
Поёрзав немного, он положил голову на край постели Сириуса и с облегчением заснул.
* * *
– Сириус! СИРИУС‼
Оглушительно топая, Гарри Поттер нёсся по коридору, размахивая свежим номером «Ежедневного Пророка». Газету минуту назад принес в дом Кингсли, а Поттер, кинув единственный взгляд на передовицу, помчался искать крёстного.
Сириус дремал у камина, закутавшись в пушистый плед, и от вопля Гарри чуть не опрокинулся вместе с креслом.
– Что? Что такое случилось?! – он удивительно напоминал встрёпанного со сна пса.
– СИРИУС! – Гарри прыгал вокруг него, орал и хохотал, и газетные листы тоже что-то орали, а из коридора доносились голоса, и понять в этом гаме было совершенно ничего невозможно.
Наконец мальчишка утомился и слегка притих. Сириус воспользовался случаем и выхватил у него из рук газету, но читать не стал:
– Объясни по-человечески, чего ради ты мешаешь послеобеденному отдыху почтенной старой собаки? Мне снилась такая потрясающая кость… А теперь её сгрызёт кто-нибудь другой.
– Ты оправдан, – Гарри отдышался и сумел высказать новость, наверняка потрясшую весь колдовской мир.
– ЧТО?!
Миг изумления, а потом… он даже не стал проверять – просто схватил крестника в охапку и заскакал по комнате, выкрикивая что-то бессвязное. Пол дрожал, пламя в камине подпрыгивало в такт, и газета гигантским конфетти летала по комнате. А из коридора прибежали друзья, кто-то – встревоженный внезапной суматохой, кто-то, кто уже знал – с бутылкой огневиски.
Благородный напиток наполнил кубки, подросткам в честь такого случая тоже досталось по капельке, и все замолчали, глядя на растерянного виновника торжества, стоящего со смятой газетной страницей в руке.
– Дружище, поздравляю… – неуверенно начал Люпин, но Сириус вдруг словно что-то понял:
– Оправдан! – тихо сказал он. – Оправдан. Значит, я могу выйти на улицу?
С беспокойством и волнением Сириус обвел взглядом комнату, как будто ждал, что кто-нибудь признается, что разыграл его. Но никто не хихикал, не переглядывался, не подталкивал друг друга локтем, выжидая момента, чтобы крикнуть: «Шутка!», и тревога исчезла из его глаз.
– Пойдемте гулять! ¬ – воскликнул Сириус. – В Хогсмид! В Хогсмид‼ Мы будем пускать фейерверки и пить мёд у Розмерты!
Гомонящая толпа дружно двинулась к выходу. Гарри протиснулся поближе и, стесняясь, взял Сириуса за руку. Ощутил крепкое пожатие и увидел смеющиеся серые глаза. Крестный подмигнул и заговорщицки прошептал:
– А первого сентября я пойду провожать тебя на поезд!
Отправлено: 02.12.08 09:07. Заголовок: задумчиво Как демон ..
задумчиво Как демон умело подобрал ситуацию, чтобы Гарри его освободил: с родителями и крёстным. А в этом весь Сириус:
цитата:
Который превращается в собаку и по команде «Дай лапу!» подаёт сразу обе (а если не уследить, то и все четыре!). Который распевает рождественские гимны и весело хохочет, если кубок в его руках внезапно отращивает ласты и начинает шлёпать его по носу при попытке отхлебнуть.
цитата:
– Объясни по-человечески, чего ради ты мешаешь послеобеденному отдыху почтенной старой собаки? Мне снилась такая потрясающая кость… А теперь её сгрызёт кто-нибудь другой.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 115
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Оно же окончание или вы нас ещё чем побалуете?
- участник сейчас на форуме
