Астрономическая башня

Северус медленно поднялся в свою комнату, измотанный и физически, и душевно. После столкновения с Гарри в библиотеке он вывел из стойла Салазара, и прогулка обернулась бешеной скачкой через полграфства. Он кипел от ярости, и просто необходимо было дать выход эмоциям. К счастью, Салазар почувствовал это и, закусив удила, помог гневу Северуса притупиться и уступить место смиренному принятию всего произошедшего, которое камнем легло на сердце.

Если бы Северус мог предположить, что мальчишка будет столь много для него значить, он никогда не оставил бы ему тех денег. Подарив Гарри свободу, он тем самым подарил ему и возможность уйти в любое мгновение, отправиться жить к объявившемуся крёстному. Мысль о том, что, по крайней мере, всё это время он заботился о мальчике как должно, была слабым утешением. По сути, вниманием и заботой он лишь заглаживал свою вину перед Гарри за содеянное в их первую встречу.

Он толкнул дверь в спальню и с удивлением увидел зажжённые свечи – хотя Локхарт отлично знал, что дожидаться хозяина не следует.

Когда Северус прошёл чуть дальше, взгляд его немедленно оказался прикован к кровати, а дыхание перехватило. Среди подушек лежал Гарри, одетый в одну ночную рубашку. Его чёрные волосы были очаровательно взъерошены, а зелёные глаза сияли.

Северус бросил плащ на пол и торопливо приблизился к постели.

– Не прогоняй меня, – тихо сказал Гарри.

Нахмурившись, Северус присел на край перины.

– Тебе не понравился твой крёстный? – озадаченно спросил он.

Гарри покачал головой.

– Понравился, но я хочу остаться с тобой.

– Разумеется, ты можешь остаться, если захочешь. Не нужно предлагать себя, чтобы купить моё согласие. Ты ещё хуже Уильяма!

Северус переводил взгляд с пола на шторы, избегая встречаться глазами с Гарри, – взгляд мальчика напоминал о ночи, когда он силой взял желаемое. А теперь этот взгляд предлагал повторить безумство!

– Но я не такой, как Уильям, – возразил Гарри. – Я старше.

– Это не оправдание! – зло воскликнул Северус, закрыв лицо ладонями. – Это не могло быть оправданием для меня в ту ночь. Я был не вправе взять тебя вот так… Возраст не имеет значения. Ты не хотел меня, а я заставил…

– Ты заставил меня желать происходящего, хотеть тебя. И в этом я тоже отличаюсь от Уильяма. Его не тянет в твою постель, он лишь думает, что должен... Я же хочу быть здесь, Северус, я… Хочу, чтобы и ты меня захотел. Но… Но если ты не хочешь, я… Я понимаю.

Гарри стал запинаться чаще, и Северус представил, как, должно быть, блестят сейчас зелёные глаза от непролитых слёз. Рывком обернувшись, он крикнул мальчишке:

– Конечно, я хочу, чёрт бы тебя побрал!

Как он и думал, мальчик уже готов был расплакаться, но улыбнулся ему сквозь слёзы.

– Тогда не прогоняй меня, – выговорил Гарри, не прекращая улыбаться. – Я хочу остаться в этом доме, в этой постели. Позволь мне. Пожалуйста.

– Тебе нужно было дать согласие крёстному на опекунство, – проворчал Северус, но пересел ближе. Улечься рядом ему мешали высокие сапоги для верховой езды.

Гарри замотал головой:

– Мне нужно снять с тебя сапоги, – весело сказал он и скатился с кровати, на секунду явив жадному взору Северуса обнажившиеся бёдра.

– Поторопись с этим, – потребовал тот, приподнимая левую ногу.

Смеясь, Гарри поочерёдно стянул с его длинных ног узкие сапоги и взвизгнул, когда Северус схватил его в охапку и повалил на кровать, подмяв под себя. Улыбнувшись, Северус прижался губами к шее мальчика, вдыхая тёплый
аромат кожи и волос. Аромат, что чуть не свёл его с ума в последние месяцы, заполненные мечтаниями о такой близости.

– Ох, нет, – простонал Гарри, и Северус вскинул голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Глаза у того были прикрыты, а всё тело расслаблено. – Не дразни меня, – прошептал мальчик. – Я так долго этого ждал…

Северус не дал ему договорить, притянув к себе в глубоком поцелуе. У него не было ни малейшего желания дразнить мальчишку. Он сражался с одеждой, мешавшей снова ощутить обнажённую кожу Гарри, почувствовать дрожь прижавшегося к нему тела – на сей раз вызванную одним лишь желанием, без примеси гнетущего страха, которым была отравлена их прошлая встреча.

Гарри помог ему снять сюртук и сорочку, и теперь последней преградой осталась ночная рубашка мальчика. Улыбнувшись и смущённо закусив губу, Гарри медленно потянул рубашку вверх и остановился, когда подол едва прикрывал бёдра. Но вместо того, чтобы скинуть её совсем, как того страстно желал Северус, Гарри повёл плечами, выскользнул в широкий ворот, так и не открыв бёдра полностью, и ухмыльнулся, довольный удавшейся шуткой. Северус зарычал и повалил его навзничь.

Розовые соски были такими же чувствительными, какими Северус их запомнил, и Гарри вновь и вновь умолял не дразнить его, но теперь Северус был настроен отомстить сполна и заставить мальчишку пожалеть о своём баловстве. С широкой усмешкой он смотрел на восставший член Гарри, скрытый складками ткани, и продолжал его игнорировать до тех пор, пока мальчишка не выдержал и сам не сорвал рубашку, яростно дёргая ногами, чтобы сбросить её, и стиснув закаменевший член. Но Северус безжалостно развёл его руки в стороны и прижал их к перине.

– Ты и впрямь так хочешь моих прикосновений? – спросил он.

– Больше всего на свете! – проскулил Гарри. – Пожалуйста!

– Хороший мальчик, – пробормотал Северус и склонился к губам Гарри, соблазнительно покрасневшим и припухшим от поцелуев. – Ты самый лучший сюрприз, какой только у меня был, – тихо продолжил он, целуя ключицы Гарри, грудь, соски, живот и, наконец, – наконец, головку члена.

Мальчик дёрнулся, и, как Северус и предчувствовал, хватило одного движения губ и языка, чтобы довести его до пика.

Северус убедился, что обмякший член вылизан дочиста, а затем его губы вновь повторили путешествие по телу Гарри. После пережитого наслаждения мальчик пребывал в блаженном забытьи, и Северус, приподнявшись над ним, осторожно убрал с его лба взмокшую прядь.

– Я никогда не прогоню тебя, – пробормотал он, уверенный, что тот не слышит.

К его изумлению, Гарри тотчас открыл глаза и ответил ему ясным взглядом. Но вскоре его веки дрогнули и сомкнулись, и мальчик потянулся, словно большая кошка. Зацелованные красные губы прошептали:

– Я никогда от тебя не уйду.

– Ты можешь пожалеть о таком обещании, – вздохнул Северус.

Гарри покачал головой.

– Только если ты сделаешь всё возможное, чтобы это произошло.

– Например, так? – и Северус прикусил его запястье, улыбнувшись вскрику.

К тому моменту, как Северус наконец вошёл в него, Гарри уже готов был умолять об этом. Северус хрипло рычал, протискиваясь глубже; ему приходилось напоминать себе, что для Гарри это только вторая столь полная близость, а некая часть сознания самодовольно добавляла, что и первая была испытана вместе с ним – и оба раза мальчишка лепетал всякую чушь. Только сейчас с губ Гарри чаще всего слетало его имя.

Он обхватил плечи Северуса, пока тот вбивался в льнущее к нему тело, желая лишь, чтобы это никогда не заканчивалось. К несчастью, собственное тело слушаться не пожелало, и скоро нахлынула волна оргазма. Он распластался на Гарри, приходя в себя, ощущая, точно якоря, пятки мальчишки на своих бедрах и руки, вцепившиеся в плечи. Крики Гарри затихли.

Устало приподнявшись на локтях, Северус шевельнул бёдрами – и с неожиданным для себя новым всплеском желания толкнулся вперёд, затем ещё раз, и ещё. Он чувствовал, как вновь твердеет внутри Гарри, наращивая темп с каждым толчком. Гарри впился ногтями в его кожу, пятки смещались всё выше, пока не вжались в его ягодицы. Он чувствовал, что снова на грани оргазма – и тут Гарри внезапно выгнулся под ним и испустил крик, который, вне всяких сомнений, должен был перебудить всех домочадцев. Но Северусу было плевать – он кончил, выплёскиваясь в Гарри уже второй раз, опустошая себя до полного изнеможения.

Ему едва хватило сил выйти и откатиться в сторону, и движения Гарри были такими же медленными, когда мальчик устраивался у него под боком. Такими же медленными, как полёт снежинок, круживших за оконным стеклом.
[align:center]_________________________________________________[/align]

На Рождество Уильям проснулся очень рано. Северус отправлял в мусорную корзину все присланные открытки и ничуть не собирался потакать глупейшим немецким традициям относительно ёлок и прочего, но мальчик всё же не терял надежды на праздничные подарки.

Накануне он уже получил один от четы Уизли. Молли сказала, что у них будет ребёнок и он станет младшим братиком или сестричкой Уильяма. А ещё ему позволят выбрать ребёнку имя, и он решил, что если это будет мальчик, то он назовёт его Чарли.

Уильям с грохотом пронёсся по коридору, отделявшему его комнату от спальни Северуса, ничуть не боясь получить нагоняй. Если уж Молли сделала ему такой чудесный подарок, то Северус наверняка приготовил что-то необыкновенное. Ухватившись за ручку, Уильям резко распахнул дверь, с торжествующим воплем прыгнул на кровать - и тут же замер, ошеломлённый.

Северус был не один. Уильям растерянно смотрел, как он прижимает к себе Гарри. Одеяла были натянуты до подбородка, однако было явственно видно, что Северус обнимает его, а тот положил голову ему на грудь. Оба спали, но после шумного вторжения Уильяма веки Северуса дрогнули, и он открыл глаза.

Уильям моргнул, почувствовав влагу на щеках, хотя он и не думал плакать. Ведь он был вовсе не расстроен, а невероятно зол! Он набросился на Северуса, яростно нанося удары.

– Что…

– Не смей обижать Гарри! – кричал Уильям, размахивая кулаками; его голос срывался от отчаяния. – Не трогай его! Я бы мог – вместо него! Зачем ты сделал ему больно?

– Уильям! – рявкнул Северус. В его голосе прозвучали нотки, неизменно действовавшие на мальчика, словно резко натянутый поводок на зарвавшегося щенка, но Уильям не обратил на них внимания. Обхватив шею Северуса худыми ручонками, он попытался оттащить его от лежащего рядом Гарри, и тот сразу вскочил, умоляя:

– Уильям, остановись! Он не причинил мне вреда! Пожалуйста, Уильям, выслушай.

Уговорам Гарри мальчик сопротивляться уже не смог и лишь жалобно всхлипывал на плече друга. Он знал, что не должен плакать, что нужно защищать Гарри от дальнейших мучений, но никак не мог остановиться.

– Тише, Уильям, – прошептал Гарри ему на ухо. – Северус не сделал мне больно. Я люблю его, а он любит меня. Когда люди любят друг друга, это не причиняет им страданий. Это хорошо.

– К-как? – запинаясь, произнёс мальчик, отстраняясь и вытирая лицо. Он не верил, что в этом есть хоть что-то приятное, но ему не хотелось думать о Северусе совсем плохо. – Как тебе может быть хорошо? Это же больно!

Гарри выглядел опечаленным, и Уильям понял, что это его вина. Он дёрнулся, когда Северус положил руку ему на плечо, но не сделал попытки её сбросить. Мальчик не спускал глаз с Гарри, надеясь, что друг поможет всё прояснить и исправить.

– Бывает иначе, – тихо объяснял ему Гарри. – Всё по-другому, когда двое любят друг друга и хотят быть вместе. Ведь Северус не стал причинять тебе боль – а знаешь почему? Потому что он понимал, что тебе не понравится. Однажды ты встретишь человека, которого полюбишь по-настоящему, а он – тебя, и тогда никакой боли не будет. Понимаешь?

Уильям помотал головой.

– Я же люблю тебя и Северуса, но совсем не хочу это делать.

– Любовь может быть разной, – неожиданно сказал Северус. Уильям обернулся, ощутив, как осторожно сжалась рука на его плече, и недоверчиво взглянул на опекуна, продолжавшего: – Пока ты слишком молод, но, став старше, поймёшь эту разницу. Ты знаешь, что твоя любовь к Молли и любовь к ней Артура отличаются?

– У них будет ребёнок, – кивнул Уильям. – Молли сказала, что это мой рождественский подарок, правда, я его не получу до самого лета. Но ты и Гарри не можете завести ребёнка.

Он услышал, как Северус пробормотал что-то вроде «И слава богу!», а Гарри засмеялся. И смех чудесным образом подействовал: Уильям наконец понял что Гарри не страдает – наоборот, его друг был счастлив. Он ещё раз посмотрел на Гарри, прильнувшего к Северусу во время разговора, и решил, что в чём-то они были схожи с Артуром и Молли, пусть и без всяких детей.

– Значит, однажды и я кого-нибудь вот так полюблю?

– Когда будешь постарше, – улыбнулся Гарри.

– Гораздо старше, – прибавил Северус.

– Ну, лучше когда стану таким же, как Гарри, – заявил Уильям. – Не хочу ждать столько, сколько прождал ты. Это ужасно скучно.

– Да, ужасно, – согласился Северус, улыбнувшись одной из тех редких улыбок, что заставляли его глаза сиять.

Уильям оглядел их обоих и решил, что он тоже счастлив, раз они друг друга любят. Эти двое и впрямь не были похожи ни на кого из тех мужчин, каких он видел вместе. Им он готов был поверить, что это не причиняло ни вреда, ни боли.

Когда у него в голове всё улеглось, как это обычно и бывает у детей, Уильям тут же вспомнил о деле, которое, собственно, и привело его в комнату Северуса.

– А где мой подарок?

– Так вот почему ты здесь! Жадный негодник!

– Ну, Молли-то сделала мне подарок ещё вчера, – ответил он упрямо.

– Но ты сам сказал, что не получишь его, пока не наступит лето!

– Поэтому твой мне нужен сегодня!

Гарри засмеялся, и Уильям расплылся в улыбке. Северус фыркнул и принялся заново устраиваться на перине.

– Мой ты не получишь до завтрака, – заявил он. – А до тех пор тебе лучше вернуться к себе.

Уходить Уильяму не хотелось, однако он не посмел перечить. Он уже сползал с кровати – весьма неохотно, но тут его остановила рука Гарри. На вопросительный взгляд друг ответил улыбкой и приподнял край одеяла. С радостным вскриком мальчик забрался под него, пропустив мимо ушей протестующий возглас Северуса.

Когда все они улеглись, Уильям пристроил голову на плечо Гарри. За спиной слышалось мерное дыхание Северуса, а выдохи Гарри щекотали его лоб. Никто из мужчин не прикасался к нему, не удерживал его, и он успокоенно прикрыл глаза.

Теперь он лучше понимал слова Северуса о том, что он не должен мириться с той болью, какую причиняли ему другие мужчины. Он не обязан терпеть боль, если ему не хочется, а когда-нибудь он сам полюбит, и это будет совсем не больно.

Перед тем, как провалиться в сон, Уильям напоследок подумал: а Гарри тоже приготовил ему подарок?

[align:center]_______________ The end _______________[/align]

Примечания автора:

- Восточная часть Риджентс-парка была открыта для публики в 1835 г.; как раз об этом и вспоминает Гарри. Я не уверена, вправду ли он мог обойти парк кругом в поисках Уильяма, как делает в фике.

- Лондонский зоопарк был открыт широкой публике в 1847 г., т.е. через год после окончания истории. До того дня лишь члены Лондонского Зоологического общества имели туда доступ (как, например, Северус). Одним из членов этого общества был, разумеется, Чарльз Дарвин.

- Празднование Рождества в Великобритании стало популярным только во время правления королевы Виктории; произошло это во многом благодаря принцу Альберту, который приказывал устанавливать рождественскую ёлку в королевской резиденции и т.д. Поскольку описываемые события происходят в первые годы её правления (прошло всего шесть лет с того момента, как Виктория вышла за Альберта) и речь идёт о Северусе, то в его доме эта традиция ещё не прижилась. Хотя я уверена, что, в конечном итоге, она приживётся.

- Говоря о дне рождения Чарли, я исказила канон. В действительности он родился в декабре, а вовсе не летом.

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.