ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 21.12.08 18:17. Заголовок: Я тут один. Ночью ти..
Я тут один. Ночью тихо, но не как в Азкабане: народу в Хогвартсе много, и тепло от детей. Вряд ли я смогу удрать, так что сижу и думаю. Сижу и выжидаю. Мне больше нечем заняться. Я не боюсь – дементоров здесь нет, секира наконец ударила в третий раз. Если Дамблдор мне не поможет, мне крышка, но я не боюсь. Я вспоминаю.
Волосы у него были шелковые, и кожа – шелковая, и весь он был гладенький такой – ммм, сахарная косточка; провести языком по позвоночнику от затылка до копчика, и дальше вниз, и смотреть, как он изгибается и стонет. Да, Сириус, это тебе не Азкабан. Он был ненамного моложе, и в то же время моложе на целую жизнь. Он совсем ничего не понимал. - Сириус, - шептал он, разбудив меня за полночь, и тревожно заглядывал в лицо. – Сириус, ты стонал во сне. Тебе плохо? Я обнимал его и прижимал к себе, чтобы он заткнулся, потому что он ничего не понимал и не понял бы никогда. Азкабан нельзя понять. Его можно лишь прожить. Первое время, когда я только появился в Хогвартсе, Квиррелл смотрел на меня как на больного. Да я тогда и был больной; вздрагивал от каждого шороха и скалился, даже если находился в человеческом облике, а в нем я бывал нечасто. Я плохо помню то время. Потом я пришел в себя и стал отличать белку от кошки. Все фениксовцы время от времени навещали меня в Хижине. Приходили Дамблдор и Минерва, сообщали мне новости, делились планами. «Когда все успокоится, Сириус, ты выйдешь отсюда, и тогда…» Я отвечал, что хочу действовать прямо сейчас. Нет, - говорили они. – Нельзя, Сириус. Ты еще болен. Я был все еще безумен. Об этом они не говорили. Гарри сумел бы мне помочь, он отпугивал тьму и холод, я тянулся к нему, но он не мог приходить часто – слишком много глаз следило за ним и Драко. Квиррелл сначала появлялся только с Дамблдором. Наверное, он меня побаивался. Он не обращался ко мне напрямую и не смотрел в глаза, поглядывал искоса, с опаской и восхищением, как ребенок на гиппогрифа. Мной так давно не восхищались! Мне нужно было позарез, чтобы во мне видели Сириуса Блэка, а не убогого, повредившегося рассудком пса, нужнее, чем хлеб и огонь в очаге, и я лез из кожи вон, лишь бы видеть восторг, написанный на чьем-то лице. В присутствии Квиррелла я начинал лучше соображать. Альбус это заметил и стал присылать его одного, то с едой, то с газетами. Мы читали объявления о моем побеге и хохотали до слез. В такие минуты я чувствовал себя прежним Сириусом. Все было при мне – мой разум, и мое безрассудство, и моя удача, и блеск в глазах. Скоро Квиррелл готов был присягнуть, что второго такого героя, как я, Британия не видывала со времен Годрика Гриффиндора, и пошел бы за мной в огонь и в воду. А пока мы просто читали газеты и пили чай. У них с Дамблдором были одинаковые вкусы: оба насыпали себе полчашки сахара и разводили его заваркой. Квиррелл проводил по губам языком, поблескивающим, будто сахарный леденец. Тогда я впервые подумал, что эту сласть не отказался бы попробовать. Просто мысль, ничего такого. По-настоящему все началось в ту ночь, когда ублюдок Снейп вломился в Хижину. Я думал, Нюниус не осмелится даже близко к ней подойти, однако он пришел. Что он искал? Свою смерть, не иначе. Когда он толкнул дверь и пошел ко мне, прямо ко мне в зубы, я просто… я не мог его отпустить. Я хотел его убить. Не палочкой – я хотел сомкнуть клыки на его горле и держать, пока он не сдохнет, визжа и корчась в луже собственной крови и мочи. Я сбил его с ног. Он лежал на спине, задыхаясь. Я был так близко. Я видел его глаза. Он пытался удержать меня, но его рука скользила по шерсти. У него не было шансов. Он должен был умереть. Я и забыл, какая это гадюка; вспомнил только тогда, когда ему удалось-таки вытащить палочку. Отскочив, я примерился к его горлу и прыгнул… и отлетел на снег, обездвиженный. Зверь, запертый внутри меня, выл от разочарования и жажды, пока Снейп разгуливал по Хижине. Не знаю, почему он снял чары, а не оставил меня замерзать. Из милосердия? Вряд ли. Снейп и милосердие – даже не смешно. Головой ударился, не иначе. Я не сразу смог встать, лежал на снегу, и холод пробирался под шерсть, норовя достать до сердца. Врешь, - подумал я. – Ты меня не получишь. Тварь… тварь… тварь… Толкаясь лапами, я пополз к дверям. Лапы не слушались. Тогда я превратился в человека. У меня не стало шерсти, которая меня грела, зато появились пальцы, которыми я мог цепляться за мерзлую землю, за ступеньки, за дощатое крыльцо, а потом я смог встать на колени и закрыть за собой дверь, а потом я упал на кровать, и больше меня ни на что не хватило. Разожги огонь, - сказал я себе. – Замерзнешь, сука. Было так холодно. Как в Азкабане. Ты можешь, - уговаривал я себя. Но я не мог. Поэтому я просто закрыл глаза и послал всё к чёрту. И увидел сон – наверное, это был сон. Явь не может быть такой, даже для меня. Я стоял на коленях, а моя голова лежала на большом чурбаке. Шея неловко вывернулась, так что я мог видеть только часть земли рядом с чурбаком, коричневые пятна, въевшиеся в дерево и свою руку, упиравшуюся в землю. Рядом стоял Снейп. Я поднял глаза и увидел его всего, от ботинок до сальной макушки. «Чего тебе нужно, ублюдок?» - хотел сказать я, и тут он начал изменяться: его тощее тело сжималось, его носище вытягивался, увеличиваясь все больше, пока его голова не превратилось в лезвие, а тело – в топорище. Снейп стал секирой. Кто-то невидимый, но огромный взял его в руку и занес надо мной. Я слышал свист опускающегося лезвия. Сначала на мою шею упала тень, потом… - Тише, - зашептал кто-то. – Успокойся. Все хорошо. Ты в безопасности. Я открыл глаза. Было темно и жарко. Проклятый холод ушел. Подо мной было горячее человеческое тело, концы чьих-то шелковистых волос завивались и лезли мне в нос. - Это я, - сказал Квиррелл со смущенным смешком. - Что ты здесь делаешь? – спросил я. Голос звучал слабо и сипло, будто мне и впрямь перебили горло. - Я принес тебе еду, - он тоже шептал, и его дыхание касалось моей шеи. – Ты лежал на кровати, как труп. Ты был такой холодный… Я разжег огонь, стал растирать тебе руки, но ты никак не согревался, и тогда я вспомнил, что в таких случаях лучшая грелка – человеческое тело. Я закрыл глаза и уткнулся в его плечо. Жарко и хорошо. - Мне надо идти, - Квиррелл попытался выбраться из-под меня. От толчков его бедер у меня началась эрекция – впервые за восемь лет. - Сириус, отпусти меня, - он тоже почувствовал и покраснел.
Отправлено: 21.12.08 18:18. Заголовок: Даже в темноте было ..
Даже в темноте было видно, как вспыхнули его щеки. А для того, чтобы почувствовать, как встает и у него, глаза были не нужны, я чувствовал это животом и своим членом. Квиррелл вздохнул и положил руки на мои плечи, как бы отталкивая меня. Если бы он действительно этого хотел, ему бы не пришлось прилагать особых усилий – я все еще был полудохлый. Мы посмотрели друг другу в глаза, он провел языком по губам… и тогда я прижался к его рту своим, наконец попробовав его язык на вкус, и сделал то, чего он хотел на самом деле. Теперь он приходил ко мне каждую ночь. Иногда он приводил с собой Гарри и Драко – в такие дни мы не занимались любовью. Случалось это нечасто: из-за проклятого Снейпа за мальчиками установили надзор. Мне больше не было холодно. Квиринус согревал меня и отгонял мои кошмары. Иногда мне снился Азкабан, иногда - Снейп-секира. Я стал бояться его, точнее, не его самого, сопливого ублюдка, а того огромного и невидимого, кто держал его в руке. Не знаю, что это и чем я перед ним провинился, но оно выбрало меня и выбрало Снейпа, чтобы меня наказать. Раз – и секира отсекает от меня Ремуса. Два – и семь лет моей жизни растворяются морозным паром. Три… На счет «три» моя голова покатится по земле. Я целовал Квиринуса, вбирал в себя его сладкий язык, втрахивал его в кровать и говорил, говорил, говорил… С кем еще? Гарри бывал у меня так редко, да и что я мог рассказать мальчишкам? Я не хотел их пугать. Они бы меня не поняли. С Квиринусом я был свободен. Когда я рассказывал ему про побег, его глаза заволакивались романтической дымкой, и появлялась в них эдакая шалая искорка – я от этого прямо с ума сходил, заваливал его на постель или на что попало, залазил ему в штаны; и он улыбался, и шалая искорка разгоралась и полыхала, как костер. Он годами учил мальчишек и девчонок заклинаниям, которые могут сделать из них героев, и ему не терпелось попробовать их самому. Мне следовало бы рассказать ему, как все бывает на самом деле, какова на вид и на вкус кровь, и как мозги разбрызгиваются по стене, и как ты убиваешь людей, которых знал и с которыми… нет, Ремус, не смотри на меня… В общем, рассказать, как все это происходит. И каковы они, камеры Азкабана. Но я не мог. Хотя бы перед ним я должен был казаться сильным. И я хвастался. Я распускал хвост, а он верил всему, что я говорил. - Я люблю тебя, - шептал он, царапая мою спину и выгибаясь. – Люблю. Я жизнь за тебя отдам. Какого Сириуса он любил на самом деле? Неважно. «Сладкий мой», - отвечал я. В тот вечер он привел Гарри и Драко, но меня до того разобрало, что мы все равно трахнулись. Мальчишек мы выставили наружу, соврав, что должны обсудить какое-то суперсекретное дело, и велели им нас охранять. - Только не ори, - предупредил я, бросая Квиринуса на кровать. Он засмеялся. Я так хотел его, что почти любил, и сказал ему об этом – конечно, без «почти». Вдруг мы услышали крик Гарри. Нельзя было расслабляться. Тупой ты раздолбай, Сириус. Я произнес это вслух, запрыгивая в штаны, а Квиринус еще недоуменно моргал из-под одеяла. - Одевайся, - сказал я, бросая его одежду на кровать. – За мной пришли. - Авроры? – он пытался застегнуть пуговицы на брюках, не выпуская палочки из руки. - Только ничего не делай, - велел я. – Не делай ничего, мать твою. Сядь вон туда и молчи. Я же знал, что он все испортит. Он был вторым в списке самых невезучих парней Британии. Первым был я. Снейп появился на пороге. Его худая носатая тень вытянулась до кровати. - Секира, - сказал я. Он дернул головой и поглядел удивленно. Сегодня я сломаю тебя о колено, - решил я. Он быстрый, но я быстрее. Мы подняли палочки одновременно, и заговорили оба, и тут Квиринус метнулся и встал между нами. Я действительно был быстрее – я успел заткнуться, прикусил себе кончик языка так, что брызнула кровь, и в ней утонуло «Ава…», а Снейп не успел. Его «Ступефаем» Квиррелла подняло и швырнуло о стену. Он ополз на пол, будто кукла, и скорчился в углу, присыпанный штукатуркой и древесной трухой. Снейп посмотрел на него. Я снова поднял палочку; все было кончено, он мог только повернуть голову, чтобы посмотреть на свою смерть. И он её повернул. Мой мозг взорвался; что-то проникло в него – то страшное, невидимое, с секирой, и принялось рубить мой череп изнутри, а Снейп глядел на меня своими гадючьими глазами, и теперь уже я смотрел, как он поднимает руку с палочкой и как шевелятся его губы. Я лежал у кровати, положив на нее голову. Мое тело мне не подчинялось. Я не мог ни опустить век, ни отвести взгляда. Я смотрел на свернувшегося клубочком Квиринуса. По моим ногам поднимался холод, собираясь взять меня за сердце.
Не знаю, что будет с Квирреллом, да и какая мне разница. Мне-то всяко будет хуже. Квиррелл жив, значит, Снейп не хотел меня убивать. Не знаю, почему. Из милосердия? Вряд ли. Снейп и милосердие – даже не смешно. Сейчас я должен думать о себе, не о Квиринусе. Я и не думаю о нем – о том, какой он был сладкий и шелковый и как упал в углу, будто сломанная кукла. Зачем мне о нем думать, ведь правда же? Правда?
Мне следовало бы рассказать ему, как все бывает на самом деле, какова на вид и на вкус кровь, и как мозги разбрызгиваются по стене, и как ты убиваешь людей, которых знал и с которыми… нет, Ремус, не смотри на меня…
ага, если ты считаешь что поступил правильно, то совесть тебя спустя столько лет не мучает, значит он знал, что не прав. svengaly прости, не удержалась.
Vilandra Сириусу жаль, что все так получилось с Ремусом, но он все равно считает, что он был прав, а Ремус - нет, так что оборотень получил по заслугам.
Отправлено: 22.12.08 07:38. Заголовок: Vilandra Он жалеет ..
Vilandra Он жалеет прежнего Ремуса, того, каким он был до того, как стал работать на Министерство. Конечно, тяжело убивать друга, даже если уверен в его предательстве. Но, как сказала Снарк, в свеой правоте он не сомневается. Ну представьте, как бы участник антифашистского Сопротивления стал бы относиться к коллаборационисту! Вот и с Сириусом то же.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 5
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
прости, не удержалась.
! 
.
- участник сейчас на форуме
