Астрономическая башня

ГЛАВА 7

ЧЬЯ ОЧЕРЕДЬ БАНКОВАТЬ?

Подходя к портрету Полной Дамы, Гарри постарался вернуть лицу измученное, недовольное выражение, но лицевые мышцы отказывались подчиняться приказам мозга в столь неподходящий для проявления ложных эмоций момент. Губы сами собой растягивались в бессмысленной улыбке, глаза блестели, а щёки предательски румянились.

Гарри надеялся, что в гриффиндорской гостиной не окажется ни Рона, ни Гермионы, тогда ему удастся избежать прямолинейности одного и настойчивости другой. Но фортуна бывает более упрямой, когда её старательно о чём-то просишь.

Конечно же, и Рон, и Гермиона сидели на диване у камина и одновременно повернулись к нему, стоило Гарри показаться в портретном проёме. Юноша стушевался, не зная, что делать с мантией, которую так и не догадался надеть, и продолжая комкать её в руках. Он ещё немного потоптался на пороге, затем залихватски мотнул головой, отбросив чёлку, и решительно прошёл к друзьям мимо небольшой группки припозднившихся студентов. Плюхнувшись в кресло рядом с диваном и пристроив мантию на подлокотнике, он поднял выжидающий взгляд на друзей, давая понять, что готов к расспросам.

– Что-то вид у тебя слишком довольный, будто ты не с отработки, а с первого свидания, – Рон частенько своими комментариями попадал почти в цель, сам об этом не догадываясь. Но Гарри уже привык к этой его неосознанной способности и ничуть не смутился.

– Ты знаешь, это первая отработка, которая не вызвала во мне отвращения – ни тебе грязных котлов, ни вонючих слизней с их кишками. Вполне себе необременительная работёнка, спокойная, и, я бы даже сказал, интеллектуальная, – при последних словах Гарри взглянул на Гермиону и весьма многозначительно передёрнул бровями, но подруга не поддержала его игривого настроения. – В общем, я думаю, что способен пережить и следующие взыскания, если они доставят столько же удовольствия. – Гарри откинулся на спинку кресла и расслабленно вытянул ноги – послеоргазменная истома ещё давала о себе знать.

Рон внимательней вгляделся в лицо друга, но оставил свои подозрения при себе.

– Если ты считаешь подклейку книг высокоинтеллектуальным занятием, то вынуждена разочаровать – это не поможет тебе завтра написать контрольную по Чарам, – Гермиону задело подобное легкомыслие, тем более что как главнокомандующий в борьбе за успеваемость Золотого Мальчика, она строго следила за выполнением его домашних заданий и поблажек делать не собиралась. – Так что учебник в руки и марш готовиться, – с этими словами она буквально впихнула книгу по Чарам, перо и чистый свиток пергамента в руки взвывшего от такого произвола орденоносного гриффиндорца, вынуждая того подняться из уютного кресла и направиться к столу.

Гарри обречённо взялся за подготовку, желая поскорее избавиться от своего личного инквизитора и вернуться, наконец, к разгоревшимся в его воображении чувственным фантазиям.

Пока он дописывал работу, Рон с Гермионой сидели всё на том же диванчике и о чём-то тихо переговаривались. Гриффиндорская староста не очень-то доверяла своему вихрастому подопечному и даже не думала никуда уходить, пока тот не поставит финальную точку в длиннющем эссе. Ну а рыжий просто не мог себе позволить расстаться с предметом своего обожания хоть минутой раньше. Он нежно держал ладонь Гермионы в своей и смотрел на подругу такими влюблёнными глазами, что Поттер, мельком бросивший на них взгляд, на время забыл про Чары.

Сердце тут же резануло холодом разочарования, и отнюдь не при виде счастливых друзей, а от осознания собственного одиночества, как никогда остро ощущаемом на фоне их отношений. На душе стало как-то неуютно от понимания, что на самого Гарри так никто никогда не смотрел. А суждено ли ему когда-нибудь испытать такой взгляд на себе? Полный не восхищения, не похотливого желания, не преклонения, зависти, настороженного уважения… а любви?.. заботы?.. нежности?..

Тряхнув головой в попытке отогнать непрошенные мысли, Гарри вернулся к домашнему заданию. Вся эйфория, охватившая его после отработки у Снейпа, испарилась, оставив неприятный, липкий осадок чего-то грязного, недостойного. Он сам себе показался вымаранным, жалким. Ха! Да и как могло быть иначе?! Он испытал сильнейшее возбуждение от вида вожделеющего Снейпа! Не от чистых, искрящихся нежностью глаз, в которых, как в зеркале, отражались бы его собственные чувства, а от откровенной, вязкой, почти осязаемой похоти профессора Зелий. Ну и как после этого не почувствовать себя ущербным рядом с Роном?

Позже, в спальне, когда Гарри готовился ко сну, Рон, не на шутку встревожившись из-за угрюмого настроения друга, не удержался от вопроса:

– Что с тобой происходит в последнее время, мантикора тебя задери? Иногда ты будто на крыльях порхаешь, а потом резко, без видимой причины, уходишь в себя, ни на что не реагируешь, ничем не интересуешься, на вопросы не отвечаешь.

Гарри продолжал молча разбирать постель.

– Эй? – Рон помахал рукой перед носом друга, привлекая к себе внимание. Тот резко перехватил её, но, всё же, поднял взгляд, скорее лишь для того, чтобы рыжий, наконец, отстал. – Понять, что мы с Гермионой волнуемся за тебя, ты ещё в состоянии? – удручённое выражение на веснушчатом лице Рона заставило Гарри ощутить укол совести. Он отпустил его руку и устало сел на разобранную кровать.

– Гарри, – Рон присел напротив, облокотившись о колени и сцепив руки в замок, – я знаю тебя чёртову уйму лет. И подобные перепады твоего настроения наблюдал лишь однажды – на пятом курсе. Тогда твоя влюблённость в Чоу омрачалась возрождением красноглазого урода и его постоянными попытками влезть тебе в мозги.

Гарри воззрился на друга, удивляясь его наблюдательности.

– Что-то подсказывает мне, что и сейчас ты влюбился, – глубокомысленно изрёк Уизли. Поттер в ответ лишь невесело хмыкнул. – Только вот новых Тёмных Лордов на горизонте вроде не наблюдается. – Невилл зашевелился в своей постели и, перевернувшись на другой бок, затих. Убедившись, что он не проснулся, Рон продолжил: – Так что же в таком случае омрачает твою смятенную душу? Вместо того чтобы наслаждаться свободой и радоваться жизни, ты ходишь словно в воду опущенный, потерянный какой-то. Тебя что – отвергли? Или… или… может, ты не в того влюбился? – непроизвольно вырвавшаяся внезапная догадка заставила Рона застыть и настороженно посмотреть на друга. И зачем он это ляпнул? Ведь любого может угораздить. Втрескаться, например, в слизеринца. Что ещё хуже – в Хорька. И ведь сердцу не прикажешь. А Хорёк, надо сказать, очень даже симпатичный, хоть и жуткая зараза. А если это всё же правда? Рон шумно выдохнул. Да, тогда Гарри и в самом деле попал.

– А тебя это так напрягает? – Гарри верно истолковал то, о чём не договорил Уизли, и его встречный вопрос прозвучал с некоторой ноткой язвительности – интересно, с чего бы – но Рона это ничуть не смутило.

– Не скажу, что буду в восторге, если увижу тебя в обнимку с Малфоем… Эй! Это я к примеру! – Замахнувшись подушкой, Гарри недвусмысленно дал понять рыжему, как он относится к такому примеру. – Но и в обморок падать не буду. Так что, влюбляйся в кого хочешь, а заморачиваться, как мы с Гермионой к этому отнесёмся, просто неуместно – мы же друзья.

Гарри был чертовски благодарен Рону за эти слова, но при этом совесть в который раз занудно напомнила, что он так и не нашёл в себе смелости открыться друзьям.

Помолчав немного, Рон лукаво подмигнул и решил-таки напоследок поддеть Гарри:

– И всё же, Райан в качестве твоего дружка устроил бы меня больше, – за что и получил пригодившейся подушкой по голове, но ничуть не обиделся и продолжал широко улыбаться.

Гарри, хоть и сам едва сдерживал улыбку, после слов Рона вновь остро ощутил своё одиночество.

– Вот именно – «дружка», – сделав ударение на последнем слове, Гарри поднял с пола подушку и вернул её на положенное место. – Если хоть половина статей о нём – правда, то, выходит, на серьёзные отношения он не способен. А мне, знаешь ли, не слишком улыбается быть переходящим призом, к завоеванию которого азартно стремятся, а, заполучив, уже увлечены следующей недосягаемой вершиной.

Уловив горечь в голосе друга, Рон мысленно обругал себя за бестактность.

– Ой, прости. Я как-то не подумал… До сегодняшнего дня мне казалось, что ты пока просто развлекаешься.

Гарри грустно усмехнулся. Вот оно. Прямо в точку – «развлекаешься». А как ещё назвать их с Колином юношескую гормональную дурь? Именно так. Пусть и имела эта дурь оправдание – хотя бы в глазах Спасителя Магического Мира. Ведь, что ни говори, только сейчас он смог, наконец, расслабиться, наслаждаясь жизнью. Без разбору, жадно хватая радость, удовольствие, свободу, всё, чего был лишён раньше. Ни тебе одержимых монстров, ни обязательств перед Волшебным сообществом, ни давления пророчества, даже Дамблдор отстал от него со своими философскими изысками, приправленными сахарной пудрой. Казалось, живи и радуйся. Но Гарри чувствовал всю фальшь этой мишурной радости.

Да и к чему привело это их с Криви «развлекаешься»? Один вон лежит в Больничном крыле, жалкая изуродованная пародия на человека. А сам Гарри... А сам Гарри оказался в ловушке у похотливого профессора Зельеварения.

Но ему-то хотелось совсем другого, того, что происходит сейчас между Роном и Гермионой, того, что заставляет сердце замирать в ожидании чего-то чудесного, или бешено рваться на свободу от переполнивших его чувств.

Светящиеся бесконечной нежностью светло-карие глаза в моменты, когда Рон смотрел на Гермиону, не оставляли никаких сомнений в силе его любви. Даже извечные придирки и нравоучения требовательной подруги не способны были загасить тот уютный, согревающий огонь настоящих, искренних чувств. Взаимных чувств, Гарри был уверен.

Он поймал себя на мысли, что завидует друзьям, конечно же, хорошей завистью. Завидует их любви, заботе друг о друге, необходимости друг в друге. Он был рад за них, за их тихое счастье. Рад, что, не смотря ни на что, они всё же вместе. И останутся вместе. В этом Гарри тоже был уверен.

Как же ему хотелось того же для себя. Быть кому-то настолько необходимым, нужным, любимым. И чтоб любили не Живую Легенду, а его самого, Гарри. Вот только суждено ли этому исполниться? Ведь фортуна чертовски упряма, когда ее о чём-то очень-очень настойчиво просишь.

Заметив искреннее раскаяние друга, Гарри поспешил его успокоить:

– Да ладно, Рон, забудь. Тем более, ты прав – я действительно пока только развлекался. Так развлекался, что даже влюбиться времени не было, – хоть Поттер и храбрился, но фраза всё равно прозвучала как-то грустно и неуверенно.

– А я-то уже понадеялся, что скоро на свадьбе гулять будем, – попытался разрядить повисшее напряжение рыжий. – Маме вот торт собирался заказать, а Фреду с Джорджем фейерверки. Кстати, набор фруктовых любрикантов «Неделька» в качестве свадебного подарка тебя устроит? – И тут же на его рыжеволосую голову опустилась многострадальная подушка, и ещё раз, и ещё…

Крики «Ай!», «Ой!» всё же разбудили Невилла. Он заворочался, заморгал сонными глазами, оглядывая спальню и пытаясь понять, что происходит.

– Ребят, вы чего? – подумав, что друзья и вправду поссорились, поинтересовался он.

– Ничего, Невилл, спи! – почти одновременно гаркнули на него улыбающиеся и разрумянившиеся друзья, закончив, наконец, одностороннюю подушечную битву.

Удостоверившись, что ничего страшного не случилось, пробурчав: «Нашли время», Невилл перевернулся на другой бок и с головой накрылся одеялом, всем видом демонстрируя явное неудовольствие.

Переждав немного, Гарри склонился к Рону и зашептал:

– Скорее я на твоей свадьбе джигу отплясывать буду. И шёлковые трусы в клубничках будут здорово смотреться на тебе в первую брачную ночь, – понятно, что та же подушка вновь была потревожена, только опускалась теперь уже на черноволосую голову, но с той же периодичностью.

Наплевав на сон сокурсника, друзья смеялись уже в голос, продолжая шутливо мутузить друг друга. Прервало это безобразие только появление Дина и Симуса. Эти двое теперь встречались с сестрами Патил, раздельно, разумеется, но возвращались со свиданий почему-то вместе.

Отсмеявшись и успокоившись, Гарри и Рон на радость Невиллу продолжили подготовку ко сну.

Уже забравшись в постель и задёрнув полог, Гарри вспомнил о Снейпе и тут же почувствовал тяжесть в паху. Мысленно обругав себя озабоченным извращенцем, он перевернулся на живот, желая усмирить явную заинтересованность своего члена в профессоре Зельеварения. Но думать о завтрашней отработке было всё же приятно и волнительно.

Последней мыслью Гарри перед тем, как провалиться в сон, была: «Какие непристойности, кроме издёвок и насмешек, можёт нашёптывать этот завораживающий голос в самый интимный момент?».

* * *

Несмотря на впечатления предыдущего дня, Гарри очень хорошо выспался. Ни один кошмар за ночь его не потревожил, ни один возбуждающий образ не пронёсся в подсознании. Чувствовал он себя бодрым и отдохнувшим. Даже вчерашние переживания казались не такими уж мрачными и беспросветными. А мысль о том, что сегодня вечером его ждёт отработка в подземельях Снейпа, и что этот самый Снейп явно приготовил для него очередной сюрприз, заставляла Гарри улыбаться наиглупейшей и счастливейшей улыбкой. И гриффиндорец был убеждён, что фантазии профессора одним онанированием сегодня не ограничатся.

При этих мыслях пробудился не только Гарри, но и его член. Нарисовав в своём воображении пару провокационных картинок, гриффиндорец всё же не стал заниматься уже привычным утренним действом, решив сохранить потенциал до вечера. Нет – для вечера. Мысленно приказав детородному органу заткнуться, Гарри поднялся с постели. Называть себя озабоченным извращенцем сегодня не было никакого желания. Он был полон предвкушения… неизведанного, но сладостного…

* * *

Всё ещё находясь в приподнятом настроении, Гарри постарался закончить завтрак пораньше. Второпях дожёвывая тост, он вскочил со скамьи и, на ходу махнув друзьям, что на языке жестов означало: «Увидимся у класса Трансфигурации», помчался в Больничное крыло.

Наблюдая такую поспешность своего наваждения, Снейп, с силой сжав в кулаке такой же тост, растёр его в мелкое крошево, но лицо его по-прежнему оставалось непроницаемым.

Драко, вальяжно рассевшийся за столом своего факультета, медленно обводил пальцем край серебряного кубка с тыквенным соком и размышлял, насколько далеко мог зайти его декан в своей одержимости Поттером. В любом случае, пускать всё на самотёк Малфой не собирался.

* * *

Добежав до Больничного крыла, Гарри с трудом открыл тяжёлую дверь. Колин уже проснулся и, полулежа на пухлых удобных подушках, послушно открывал рот навстречу ложке с овсянкой.

Мадам Помфри заботливо и с удовольствием кормила его кашкой, а Колин, несмотря на все несчастья и увечья, выглядел вполне довольным и благодарным.

Вообще, старший из братьев Криви испытывал необъяснимую симпатию ко всем, кто проявлял о нём заботу, или хотя бы интересовался его существованием как индивидуума. Зная эту странность, можно было без особых усилий его приручить. Но пока что, кроме Гарри, желающих не нашлось, и никто им всерьез не заинтересовался. Поэтому всё внимание Колин посвятил своему давнишнему и пока единственному кумиру и идолу – Гарри Поттеру. Не сказать, чтобы сам кумир был от этого в восторге, но он тоже был благодарным мальчиком и, помня о мужестве Колина во время финальной битвы, не мог отказать ему в такой малости – общении.

Колин же, прекрасно понимая, что никогда не сможет заполучить Магическую знаменитость в своё безраздельное пользование или хотя бы отстоять для себя крохотную жилплощадь в его сердце, полностью сменил тактику поведения.

Для чего – всё же был неглупым мальчиком – выбрал роль ненавязчивого, но интересного собеседника, остроумного и лёгкого в общении. А если к этому добавить его практически врождённую необидчивость и всепрощение, то Поттер просто не в силах был устоять. И вскоре случилось так, что Гарри с Колином стали весьма близкими друзьями. Не такими, как, скажем, с Роном или Гермионой, но всё же…

Поттеру было с Колином интересно, весело и легко. Он мог себе позволить с ним подурачиться, по-детски незатейливо, не напрягаясь и не оглядываясь, не задумываясь о последствиях и ответственности.

Колина это вполне устраивало, впрочем, как и Гарри.

Вот только вчерашний день изменил равновесие в чаше весов Золотого гриффиндорца. Дурачиться расхотелось. И если раньше Поттер намеревался поведать Криви, как ему досталось на уроке Зельеварения и после, на отработке, поделившись своими вполне обоснованными предположениями насчёт истинного виновника их совместных злоключений, то сейчас он твёрдо вознамерился молчать.

Он и в себе-то толком не разобрался, более того – запутался окончательно, не хватало ещё с Колином разбираться. Решив молчать до победного конца, Гарри осторожно присел на краешек кровати и участливо посмотрел на друга.

Мадам Помфри, закончив кормление, улыбнулась, ободряюще потрепала Гарри по плечу и, захватив поднос с остатками утренней трапезы, направилась к выходу.

– Я смотрю, ты тут жируешь, как шах в гареме. Тебе только опахала не хватает, – хорошее настроение Гарри никак не желало улетучиваться. И даже вид Криви, забинтованного по самую лысую макушку и густо смазанного вонючей мазью, не портил впечатлений наступившего дня.

– А я смотрю, ты уж больно похож на кота, объевшегося дармовой сметаны, – не остался в долгу Криви. Потрескавшиеся сухие губы хоть и подчинялись с трудом, но Колин давно усвоил правило, которому его кумир следовал неукоснительно – никогда не выставлять напоказ свою боль. А лучшая маска для боли – это шутка. – Ты действительно объелся или отрабатываешь анимагическую форму?

– Один-один, Колин, – стрельнув указательным пальцем из воображаемого пистолета, притворно уступил Гарри.

Криви только фыркнул:

– Забыл? У нас с тобой другой счёт. Или ты сдаёшься?

– Ты спятил? Когда это я сдавался? – Гарри чуть не задохнулся от возмущения. – Вот поправишься, я тебе такую трёпку задам, не обрадуешься. – И добавил уже мягче: – Ты только поправляйся скорей. – Встав с кровати, он заговорщицки подмигнул и направился к выходу.

– Ловлю на слове, – услышал он вдогонку.

* * *

Трансфигурация для Гарри пролетела незаметно, а после Чар Золотой гриффиндорец расцеловал Гермиону в обе щеки, от избытка чувств, не иначе, забыв о том, как был зол на неё накануне. Хотя нет – одно он помнил точно – это она вчера настояла на подготовке к контрольной по Чарам, с которой он справился вполне успешно. На Гербологии всё было не так уж и радужно – в теплице Гарри промёрз до костей, но уютно потрескивающий огонь в гриффиндорской гостиной быстро его согрел, пока юноша корпел над домашними заданиями.

За полчаса до отработки, успев поужинать и выполнить всё заданное на завтра, он принял душ и переоделся в заранее приготовленную одежду.

В положенное время с замиранием сердца Гарри постучал в дверь класса Зельеварения.

С таким же замиранием не только сердца, но и дыхания, Драко припал к холодному металлу рыцарских доспехов в темной нише, изо всех сил уговаривая себя сдержаться. И он сдержался.

* * *

– Удивительно, но вы не опоздали, мистер Поттер, – встретил Гарри раздражённый, холодный голос. От такого грубого приветствия юношу неприятно передёрнуло. – Задача та же, приступайте.

Голова Мастера Зелий даже не приподнялась над кучей свитков с домашними эссе. Гарри пару секунд смотрел на профессора, гадая – а не привиделось ли ему вчера. Затем, вздохнув и обругав себя за ложную надежду, поселившуюся в сердце, обречённо побрёл к уже родным стопкам книг.

Да, похоже, профессор вчера всего лишь посмеялся над ним – над жалким, озабоченным гриффиндорцем, как делал это всегда. Гарри сомневался, что его вчерашняя эрекция осталась для Снейпа незамеченной. Бывший шпион замечал всё, что касалось Золотого Мальчика.

Без всякой задней мысли, всего лишь для удобства, Гарри скинул мантию, свернул и положил на полку. Отметив, что и лоток, и стремянка находятся здесь же, Поттер приступил к работе.

Как и вчера, он опустился на колени и принялся сортировать книги на буквы «С» и «D».

Эмоции, переполнявшие его с утра, стыли, затягиваясь коркой льда. Не было желания ни плакать, ни смеяться, ни вообще что-либо чувствовать. Хотелось просто уснуть и не видеть снов, а проснувшись, ничего не помнить. Не думать, не надеяться, не верить, не мечтать. Не видеть этого равнодушного, высокомерного ублюдка.

Ещё вчера Гарри распирало от желания, ещё вчера он почти осязал такое же желание профессора… А сейчас от Снейпа веяло таким арктическим холодом, что Гарри хотел оказаться от него за тысячу миль. Или ещё дальше.

Стиснув челюсти в беззвучной злобе, Поттер механическими движениями продолжал откладывать нужные книги то в левую стопку, то в правую.

Неожиданно он почувствовал тепло – кто-то прижался к нему со спины, и тут же его ухо обожгло влажным дыханием. Пальцы непроизвольно разжались, и книга грохнулась на каменный пол. Его кисть успели поймать чужие тёплые пальцы, а через секунду Гарри, чуть развернувшись, наблюдал, как к ней прикасаются губы профессора. Нежно, благоговейно, боясь спугнуть и не веря своему счастью. Другая рука профессора осторожно обвила талию юноши, а губы продолжали дарить удивительную, нежную ласку. Каждому пальцу, каждому суставу, линии, впадинке было подарено наслаждение.

Гарри, растворяясь в этой нежности, всё не мог поверить своим глазам и ошеломлённо наблюдал за действиями Снейпа.

А тот, словно не замечая такого пристального внимания, продолжал ласкать ладонь Гарри, желая одного – не заканчивать эту ласку никогда.

НИКОГДА.

Это слово за годы противостояния и одиночества намертво впечаталось в его мозг.

НИКОГДА.

И он не позволял себе слабостей.

НИКОГДА.

И он не заводил друзей.

НИКОГДА.

И он никого не подпускал близко.

НИКОГДА

И он не любил. Никогда. ТАК. НЕ. ЛЮБИЛ.

А сейчас готов был всё послать к демонам, лишь бы это никогда не кончалось, лишь бы чувствовать тепло Гарри… и любить… всем телом ощущать дрожь любимого человека в ответ на подаренную нежность…

А Гарри всё смотрел на профессора, смотрел и удивлялся, но когда Снейп прервался и встретился с ним взглядом, это было потрясение… Столько чувств плескалось в этих тёмных глазах…

…Боль, надежда, безнадежность, страсть, голод, тоска, ожидание, вера и безверие… и любовь… сильная и уязвимая… робкая и властная, утверждающая своё право…

И Гарри утонул в этом взгляде, пропал навсегда. Понял вдруг, что все его мечты слишком бледны. Что если он шагнёт в эту бездну чувств, то не сможет вернуться.

НИКОГДА.

Вот он, тот взгляд, взгляд, о котором он мечтал… Нет. Гораздо, гораздо больше…

«Слишком много… слишком сильно… готов ли я? Выдержу ли?»

И всё же, фортуна изредка прислушивается к тому, о чём её очень-очень сильно просят.

Снейп почувствовал смятение юноши и осторожно коснулся губами виска, успокаивая и не выпуская ладони. Гарри, дрожа, потянулся к губам мужчины, и Снейп не удержался – поцеловал своего студента, нежно и проникновенно. Гарри застонал ему в губы, ощущая сладость цветочного нектара на языке.

Рука профессора с талии юноши скользнула ниже и накрыла весьма заметную выпуклость в паху. Теперь уже Снейп не удержался от стона и начал поглаживать возбуждённый член Гарри через тонкую ткань брюк, продолжая неистовые поцелуи. Всё происходило как в тумане, и Снейп, забыв о сдержанности и тщательно продуманном плане, совсем потерял голову. Его пальцы принялись нетерпеливо расстёгивать ширинку на брюках Гарри, желая скорее почувствовать молодую горячую плоть.

Поттер вдруг прервал поцелуй и перехватил дерзкую руку профессора.

– Нет… не надо…

Снейп застыл, но сознания ещё хватило понять, что виноват только он сам – поторопился и напугал мальчишку. Высвободив руку, он осторожно обнял юношу и нежно поцеловал в макушку.

– Я… не знаю… всё это слишком… сильно и… быстро, что ли… – сбившееся дыхание Гарри никак не желало успокаиваться.

– Ш-ш… я понимаю. Мы не будем торопиться, – продолжая невесомыми поцелуями ласкать шею юноши, шептал Снейп. – Всё, как ты хочешь.

«Да, Гарри – всё как ты хочешь, но по моим правилам», – явная заинтересованность небезызвестного органа гриффиндорца в действиях мужчины не оставляла никаких сомнений в желании Поттера. Что ж, от желания до любви даже не шаг, намного меньше. Снейп самодовольно ухмыльнулся. Всё пока по плану, и даже лучше. Так что торопиться действительно не стоит.

Напоследок запустив пальцы в непослушную шевелюру и коснувшись губами пылающей румянцем нежной щеки, Снейп отстранился и вернулся к своему столу.

Гарри тут же почувствовал холод от его отсутствия. Ему ничего не оставалось, как заняться непосредственным заданием отработки. Возбуждение весьма мешало его выполнению, и Гарри уже и сам был не рад, что остановил Снейпа. Но этот взгляд… ошеломляющий, волнующий, сводящий с ума… и да – пугающий силой чувств, наполнявших его… Гарри просто растерялся. А ещё ему самому захотелось вести в этой игре.

Вот только теперь не понятно было – кто в ней ведущий, а кто ведомый.

Гарри вздохнул и поднял оброненную книгу.

Снейп, сняв за ненадобностью с двери запирающие и заглушающие заклинания, уткнулся в очередной пергамент. Оба чувствовали себя неуютно.

В неловкой тишине раздался резкий стук, и дверь широко распахнулась. На пороге стоял староста Слизерина – Эдриан Флетчер с шестого курса, а за ним маячил Малфой, изо всех сил старавшийся разглядеть хоть что-нибудь, компрометирующее Снейпа с Поттером.

Флетчер замялся было, но всё же обратился к своему декану:

– Извините, профессор Снейп, но там… в гостиной Гойл и Крэбб срослись… э… пуповинами. Мы пытались, но…

Драко про себя только посмеивался. Это он надоумил своих телохранителей отвлечь декана. Его бесила одна лишь мысль, что Поттер и Снейп остались наедине, более того – Малфой уловил потоки магии на двери, стоило той закрыться за гриффиндорцем. Догадаться, что это запирающее заклинание, было не сложно. И Малфой не сомневался, что профессор Зельеварения уже творит с Поттером всякие непотребства. Однако отвлекающий манёвр не принёс желаемых результатов – хмурый Снейп сидел за своим столом и проверял работы студентов, а макушка Поттера едва виднелась над партами в дальнем углу. В общем, ничего криминального.

Выслушав Флетчера, Снейп тихо выругался, проклиная неуклюжих остолопов самыми отборными ругательствами – всё-таки эрекция не думала исчезать и вносила жуткий дискомфорт в его существование, благо мантия всё скрывала – поднялся и вышел из класса вслед за старостой «оперировать» незадачливых «сиамских близнецов».

Драко был рад и этому. Хоть какая-то польза от его затеи. Ну ничего – это только начало. Дальше блондинчик планировал развернуться по-крупному, и роль статиста в этой игре его больше не устраивала. Только ведущая партия, только авансцена. Гордый собой, Малфой поспешил за своим деканом – необходимо было проследить, чтобы Крэбб и Гойл не сболтнули лишнего.

Поттер остался в классе один. И с не менее досаждающей эрекцией. Дрочить прямо здесь было неуместно, а до конца отработки оставалось ещё около часа. Утешив себя тем, что события всё же имеют особенность развиваться, а всё к тому и шло, Гарри взял в руки кисточку и принялся за подклейку очередного бессмертного творения средневекового зельевара–отравителя.

К концу отработки Гарри уже успел убедить себя, что всё сделал правильно. Что не останови он Снейпа, тот подумал бы о нём как о легкомысленной дешёвке, если не хуже. Только накануне обжимался с одним, а сегодня млеет в объятиях другого. Гарри и сам себе был противен. И чем он смог заслужить такой взгляд мужчины? Взгляд, который желал поймать, полный не только необузданной страсти, но и нежности, любви… и надежды… взгляд, обращённый только на него.

И если Гарри не хочет всё испортить, он не должен торопиться. Да, Гарри всё сделал правильно. А разобраться с эрекцией можно и позже.

Заметив, что время отработки истекло, а Снейп так и не вернулся, Поттер вздохнул и расставил подклеенные фолианты на полках. Он даже не догадывался, чем в это время занимался злобный Мастер Зелий, не рискнувший вернуться в класс, в своих апартаментах.

Приведя в порядок рабочее место, убрав лоток и стремянку, Гарри надел мантию и покинул класс Зельеварения. Не без сожаления, надо сказать, покинул.

Выбравшись из подземелий и поднявшись на второй этаж, он свернул к облюбованному туалету. Если регулярно не снимать напряжение, то Поттеру точно грозит кончать от одного присутствия Снейпа. А этого он допустить никак не мог. Если собирался вести в этой игре.

* * *

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.