|
|
| зла не помню, приходится записывать
|
Пост N: 107
Зарегистрирован: 11.06.06
|
|
Отправлено: 25.02.07 15:19. Заголовок: Re:
Гермиона сидела у огня, не сводя глаз с темно-синего фотоальбома, лежащего на ее коленях. Она совершила большую ошибку, в чем сама уже убедилась. Мысль наполнила ее печалью и жалостью к самой себе, на глазах выступили слезы.
Выбора нет. Необходимо взглянуть правде в глаза и наконец-то признать, что все ее надежды быть вместе с любимым рассыпались прахом. Уже долгое время ей было это ясно, но она предпочитала упорно закрывать глаза, игнорируя все факты, а иначе ее сердце давно бы разорвалось от тоски – ведь ей вряд ли удалось бы оправиться от подобного разочарования. Гермиона понимала, что жизнь будет продолжаться, независимо от ее выбора, но положения это не облегчало.
В очередной раз высморкавшись и утерев слезы, она дрожащими руками взяла альбом, который просматривала уже не один раз, но почему-то после каждого последующего просмотра, боль была такой же сильной, как и после первого. Она просто не хотела становиться меньше.
Гермиона утащила альбом из ИХ общего шкафа, когда в последнюю ночь в Хогвартсе прокралась в их квартиру, расположенную в подземельях. Она все еще задавалась вопросом, как ей удалось настолько легко преодолеть систему защиты самого параноидального учителя зельеварения, когда-либо работавшего в школе? Как бы там ни было, честно заработанный приз, за успешно взломанные защитные заклинания, она сейчас и держала в руках.
Гермиона видела этот альбом каждый раз, когда они вместе с Гарри просматривали старые фотографии. Она все надеялась, что если в Гарри проснутся воспоминания о их прошлом и о том, что они вместе пережили, то он одумается и, наконец-то, прекратит эти ненормальные отношения со Снейпом.
Но все попытки неизбежно оканчивались неудачей - ей так и не удалось убедить любимого сделать выбор в ее пользу.
Прекрасно зная, что Снейп не придает никакого значения маггловским альбомам для фотографий, она решила, что этот может принадлежать только Гарри. Однако, каждый раз, когда она спрашивала его о альбоме, он только загадочно улыбался и говорил, что страницы еще не заполнены. Спустя какое-то время он стал говорить, что хранит там фотографии Дурслей, и что ей будет совершенно не интересно смотреть на его родственников.
В конце концов она поняла, что никогда не увидит содержимое, если не сделает это... тайно. Ей тогда казалось, что в них ключ к сердцу Гарри и, как она надеялась, к его любви.
Она даже предположить не могла, насколько ошибается! Теперь-то она знала это точно, но новое знание ей нисколько не помогало. Лишь грусть и безнадежность владели ею, однако, пересилив себя, она снова открыла альбом.
Единственное в настоящий момент, что осталось от ее иллюзий.
На первой фотографии Гарри стоял в ряду одноклассников на фоне факультетских столов в Большом Зале. Гермиона стояла рядом и улыбалась ему, но юноша не обращал на нее никакого внимания.
Учителя также выстроились в одну линию, чтобы по традиции лично пожать каждому выпускнику школы руку и в нескольких словах пожелать успехов в будущем.
Гермиона помнила праздник и те многочисленные, особенные слова, предназначенные Гарри:
«...Надеюсь, что вы как можно быстрее сдадите ваш экзамен на аппарирование, мистер Поттер...»
«...Уверен, что вы очень скоро будете допущены к обучению в школе Авроров, мистер Поттер...»
«...Какая жалость, что вы прекратили играть в квиддич, мистер Поттер, иначе у нас был бы шанс увидеть вас в сборной Англии...»
«...Желаю вам, мистер Поттер, познакомиться с симпатичной ведьмой, на которой вы вскоре сможете жениться и которая поддержит вас во всех ваших начинаниях...»
«...Вы уже подали заявление на работу в Министерстве? Я уверена, что мистер Уизли сможет замолвить за вас словечко...»
«...Я буду по тебе скучать, Гарри. Теперь здесь будет не так весело... Ты уж там будь поосторожнее...»
На следующей колдографии была отображена еще одна сцена, участники которой снова и снова повторяли свои действия.
«Поттер».
Рукопожатие между деканом Слизерина и выпускником Гриффиндора было крепким, но, судя по всему, вполне доброжелательным с обеих сторон.
«Профессор...»
Всем присутствующим было ясно, что Гарри ничем из того, что ему желали, заниматься не сможет. За пределами Хогвартса шла война, и на плечах гриффиндорца
лежала ответственность, от которой он не мог отказаться. Так же как и Гермиона. Однако, она тоже пожелала ему что-то подобное...
Судя по выражению лица, Гарри был чрезвычайно рад тому, что Снейп не проронил ни слова относительно его светлого будущего.
Рукопожатие сказало больше чем слова, став не попыткой испытать или поддеть друг друга, а просто проявлением уважения.
Оно символизировало окончание прошлых времен и начало новых.
Без Гермионы рядом... Уже тогда она упустила свой шанс.
На следующей колдографии были изображены только предплечья двух мужчин, левое и правое, и пальцы, тесно сплетенные между собой.
Признаться, изображение было странным, необычным. Рука одного была стройной, почти хрупкой, несколько длиннее, чем вторая, но при этом полна, по меньшей мере, такой же силой, что и более мускулистая, плотная, указывающая на немалую физическую силу своего хозяина. Кожа одного была бледной, неестественно белой, являясь полной противоположностью загорелой, смуглой коже второго.
И хотя они были столь не похожи, даже Гермиона не могла отрицать того странного единства, что сразу бросалось в глаза.
В первую очередь – страсть, с которой руки на фотографии – да честно говоря, при любой возможности, насколько она знала! – сплетались друг с другом, и абсолютное доверие, скрытое в этом прикосновении.
Во-вторую – шрамы, оставшиеся после весьма болезненных жизненных уроков, которые этим двум пришлось пережить.
И было совершенно неважно, был ли это «Знак Мрака» или отсвечивающие белым тонкие линии «я не должен лгать!»...
Третья колдография была настолько сюрреалистичной, что Гермиона раньше и не думала, что подобное вообще может существовать. Только после того, как она тщательно ее изучила и просмотрела несколько нужных книг, стало ясно, что этот снимок был сделан не совсем обычным способом. Очевидно, она была создана мощнейшим заклинанием, и Гермионе был известен только один волшебник, обладающий подобной силой.
Изображение было скопировано из памяти Альбуса Дамблдора и перенесено последним на бумагу. Гермиона иногда спрашивала себя, как они уговорили директора сделать это?.. Но главным было не это, важнее всего было само изображение.
На снимке был запечатлен самый ужасный и, одновременно, самый долгожданный момент в жизни Гарри. Невозможное, ослепительно счастливое и наполненное болью мгновение.
На заднем плане были видны Пожиратели и члены Ордена Феникса, сражающиеся между собой; все вокруг было разъедено туманом, повсюду виднелись лежащие на земле раненые и мертвые волшебники. Часть изображения занимала получеловеческая- полузмеиная фигура Волдеморта, охваченная ярким зеленым светом сильнейшей двойной Авады Кедавры. Расширенные, красные зрачки распахнутых глаз в момент смерти, как символ окончательного завершения войны, отчетливо виднелись на колдографии, на которой, к счастью, никто не двигался.
А перед ним стояли двое: высокий, стройный, одетый в черное волшебник защитным жестом обнимал со спины второго мага, еще совсем юного, одновременно тонкими пальцами второй руки крепко обхватывая волшебную палочку поверх смуглой ладони.
Вокруг этих рук, находящихся в центре колдографии, сомкнувшихся на волшебной палочке, ставшей после этого заклинания совершенно бесполезной, образовалось странное молочно-белое сияние, словно в этот миг магия двух волшебников навсегда неразделимо смешалась.
Четвертая колдография была вырезана из «Ежедневного Пророка», и у самой Гермионы она имелась во всех возможных вариантах, перепечатанная тогда различными журналами с почти неизменным текстом под ней.
Это колдография была помещена перед эксклюзивным интервью Риты Москиты с Гарри Поттером после победы над Волдемортом. Сделана она была в госпитале Святого Мунго, возле постели тяжело раненного Северуса Снейпа. После того, как они отправили Волдеморта на тот свет, чье-то случайное заклятье, отраженное одним из сражающихся вокруг них волшебников, попало зельевару в спину. Первое время целители даже сомневались в возможности его выздоровления.
Гарри не поддавался никаким уговорам и ни на секунду не покидал профессора, пока тот был без сознания. Даже после того, как Снейп пришел в себя, гриффиндорец покидал стул возле больничной койки всего на несколько минут, стремясь как можно быстрее вернуться назад.
Поэтому это интервью и было сделано в Мунго, и Гермиона помнила, какая шумиха поднялась из-за этого! А еще более громкий скандал вызвало то, что на снимке Гарри все время сжимал руку Снейпа в своих ладонях.
Она сама тогда лишь титаническим усилием воли смогла проигнорировать увиденное, в отличие от всего волшебного мира, предпочитая считать это весьма незначительным событием. Эти двое, наконец освободившиеся от всех обязательств, совершенно открыто демонстрировали свои чувства, и им было абсолютно наплевать, что об этом думает остальной мир. Никто до этого и понятия не имел о том, что их что-то связывает – и, судя по заверениям, даже Дамблдор ни о чем не догадывался.
Тогда Гермиона верила, что все эти чувства вызваны войной и возможной близостью смерти, и что двух мужчин ничего кроме этого не связывает. Она надеялась, что эта странная связь прекратится, как только все вернется на круги своя.
Но и в этом она ошиблась. И сейчас, рассматривая фотографии, размещенные в хронологическом порядке, она понимала, что все было более чем логично.
При взгляде на пятую фотографию, она снова разразилась рыданиями. Это было, без сомнения, очень личное, интимное и очень откровенное фото, и когда она первые несколько раз просматривала содержимое альбома, то, быстро, до боли зажмурившись, переворачивала эту страницу, но на этот раз усилием воли заставила себя внимательно рассмотреть изображение. Хорошенько высморкавшись и глубоко вздохнув, она принялась изучать снимок.
Фотография, наверняка, была сделана с помощью автоматической съемки, так как на ней присутствовали оба волшебника. Честно говоря, была она не очень хорошего качества, но ведь ее поместили в альбом, потому что запечатленное мгновение было очень дорого кому-то, а не для участия в конкурсе на лучшую колдографию года!
Снимали, скорее всего, в старых хогвартских подземельях Снейпа, потому что на новую общую квартиру Гарри и зельевара, в которой Гермиона не раз была, это помещение не походило. Вопреки ее ожиданиям, действие разворачивалось не на кровати, а на старом продавленном диване, темно-зеленого цвета, застеленном сверху мягким пледом, на котором и стояли на коленях оба участника происходящего.
Гарри, со спины, тесно прижимался к Снейпу, и хотя с этого ракурса ничего нельзя было точно рассмотреть, Гермиона могла бы поклясться, что определенные части тела Гарри находились в тесном контакте с определенными частями тела Снейпа, а говоря откровенно: ее лучший друг трахал ее бывшего профессора, трахал весьма энергично, по самые гланды, если судить по движению бедер мужчин. И продолжалось это веьма долго, чему свидетелем был полупустой тюбик смазки.
Гермиона предпочитала думать о происходящем в наиболее грубых выражениях, которые она знала. Мысль, что речь идет только о сиюминутном желании, пусть даже страстном желании, о бушующих гормонах, об обыкновенном трахе, успокаивала и вселяла надежду.
Но колдография, словно издеваясь, опровергала все ее доводы и каждой мелочью, деталью, движением рассказывала о другом... И как Гермиона не старалась, она не могла ни увидеть правду. Это было большим, нежели простой акт совокупления. Сцена излучала чувственность, обнажала обоюдную симпатию, нежную заботу, глубочайшее наслаждение, которое они, казалось, испытывают впервые в жизни.
Особое внимание привлекали скрещенные руки. В этот раз это были две левые руки, сплетенные на груди Снейпа, прижимающие его к молодому телу, находящемуся сзади. Своей правой рукой, Снейп ухватил правое запястье Гарри и поднес к своим губам. Он сосал средний палец Гарри с такой же сосредоточенностью и самоотдачей, с какой обычно готовил особенно сложные зелья. Каждый, кто видел Снейпа в подобном состоянии, знал, что это высочайшая точка проявления его чувств, и невозможно испытывать больше. Во всяком случае, не в жизни Снейпа.
Гарри на колдографии наклонился вперед, время от времени нежно покусывая белую открытую шею и шепча любовнику на ухо какие-то слова. Слова, которые Гермиона так и не смогла разобрать, как не пыталась
Прежде чем в очередной раз залиться слезами, она быстро перевернула страницу.
Следующий снимок, как и четвертый, был вырезан из статьи, но на этот раз не из «Ежедневного пророка», а скорее из журнала, зарабатывающего на скандалах из жизни знаменитостей.
На ней был изображен Герой, спустя четыре месяца после победы. Это, наверное, была обыкновенная прогулка в магазин за покупками. Гермиона, не интересующаяся подобными сплетнями, не знала об этой статье, поэтому потребовалось какое-то время, чтобы понять, где была снята фотография.
Она запечатлела обоих волшебников в одном из переулков магической части Лондона, но не в Косом, а в Лютном, в момент, когда они выходили из лавки с ингредиентами для темных зелий. Гарри, как и Снейп, держал в одной руке большой коричневый бумажный пакет, набитый доверху различными ингредиентами.
Хотя в Лютном переулке всегда было мрачно и грязно, все равно можно было заметить, что день был прекрасным и солнечным, и это отражалось на лицах обоих волшебников. Гарри буквально светился, разговаривая со своим... партнером, и выглядел очень счастливым.
Снейп, похоже, отвечал ему спокойно и размеренно, но и по нему было заметно, как... расслабленно он чувствовал себя. Конечно, он никогда не станет открыто смеяться или как-то иначе выражать свои чувства, но в тот день недовольным он не выглядел.
Толпа, собравшаяся вокруг, следила за каждым их шагом, чего они, казалось, совершенно не замечали. Большинство взглядов не были благосклонными, скорее уж недоверчивыми, и были направлены на переплетенные руки магов. Очевидно, людям не нравилось видеть Спасителя рядом с Пожирателем Смерти, пусть и бывшим, и уж точно не тогда, когда они нежно держуться за руки! Однако ни Снейп, ни Гарри не обращали никакого внимания на праздных зевак.
И если бы Гермиона постаралась быть до конца честной с собой, то признала бы – то, что происходит между этими двумя, никого не касается. Включая ее.
Она перевернула страницу.
Следующее фото она знала очень хорошо, так как дома у нее хранилось такое же – впрочем, как у любого из друзей Гарри. Эта колдография прилагалась к официальному выражению благодарности за подарки и поздравления к дню бракосочетания, и даже Гермиона признавала, что это была действительно замечательная фотография!
Гарри и Снейп были сняты во время церемонии, когда после торжественных клятв, обменивались кольцами. Только сейчас она заметила, что они не размыкали рук на протяжении всей церемонии, как будто их пальцы были намертво склеены.
Гарри выглядел просто обворожительно. Одетый в темно-зеленую мантию, удивительно подходящую к его глазам, герой представлял собой восхитительную картину. Даже Снейп вызвал несколько восхищенных взглядов присутствовавших тогда дам. Хотя он остался верен своему любимому цвету, но одежда была подобрана с большим вкусом.
Не считая сегодняшнего дня, день свадьбы Гарри был самым печальным в жизни Гермионы Грейнджер...
Следующее фото было до отвращения романтичным, и Гермиона спешно схватилась за носовой платок, чтобы прижать его к влажным глазам, прежде чем взглянуть на снимок. Это, конечно же, было снято во время летних каникул, которые эти двое провели где-то в Доминиканской Республике два года назад. Белоснежный песок пляжа, лазурное море, захватывающий дух солнечный закат и множество пальм.
Выпрямившись во весь рост, Гарри, в одних только темно-зеленых плавках, взъерошенный, с мокрыми волосами, стоял перед Снейпом и протягивал ему руку, чтобы помочь подняться с пледа, разложенного на песке. Снейп, конечно же, ухватился за руку и – это было видно! – с радостью, без обычного недовольства, принял помощь.
На пледе стояли остатки роскошного ужина: шампанское, фрукты и прочие вкусности.
Страница была яростно перевернута, прежде чем на нее упала слеза.
Итак, Гермиона добралась до предпоследней картинки. На ней были изображены те же самые руки, что и на второй колдографии, в том же самом положении, лишь с незначительными изменениями, внесенными временем.
Темный знак исчез с бледной кожи Снейпа сразу после смерти Волдеморта, а Гарри обратился за помощью к специалистам Святого Мунго, избавившим его от шрамов, оставшихся на память о заколдованном пере Амбридж. Это стоило небольшого состояния, но Гермиона понимала его желание. К тому же, работая специалистом по редким магическим созданиям в зоопарке, в магической части Лондона, он получал совсем неплохие деньги.
Следующее различие представляло собой серебряное обручальное кольцо, на одном из безымянных пальцев.
Гермиона внутренне настроилась перед рассматриванием последней колдографии, вернее, последней вклеенной на этот момент в альбом. Ведь в нем было еще много пустых страниц, которые только предстояло заполнить, и она подозревала, что у этих магов найдется еще немало причин для пополнения своей коллекции.
На фотографии были изображены все друзья Гарри, прибывшие по приглашению на рождественский ужин, на который каждый год он приглашал самых близких людей. И, конечно, как и каждый год, начиная с самого первого, положившего начало этой традиции, они появились полным составом, в весьма подходящем настроении для празднования Рождества.
Гарри, уютно разместившись на большом, мягком, черном диване, играл с Роном в магические шахматы. На заднем плане виднелись силуэты людей, стоящих у стола с закусками. Некоторые из приглашенных играли в настольные игры, разложенные на других столиках, а небольшая компания, стоящая возле украшенной елки, оживленно о чем-то беседовала.
Присмотревшись, она обнаружила и себя: в одном из темных уголков, с взглядом, направленным на Гарри и полным мечтаний. Он, однако, ничего не замечал. И Гермиона была уверена, что единственное, что имело для него значение в тот момент – рука, накрывшая его левую руку, хотя Гарри и казался полностью сконцентрированным на шахматных фигурах.
Рядом с ним сидел Снейп, держащий в свободной руке книгу, которую он увлеченно и с большим удовольствием читал, время от времени рассеянно поглаживая большим пальцем мизинец Гарри. Для обоих окружающий мир был более чем в порядке.
Захлопнув альбом, Гермиона вдруг ясно поняла, что больше никогда не откроет его. Она видела достаточно. Осторожно положив кусочки чужой жизни на стол, она сначала направилась в ванную, а потом в постель, где долго плакала, прежде чем заснуть и увидеть во сне совершенную ерунду.
А проснувшись на следующее утро, почувствовала себя на удивление отдохнувшей. Если вчера она утопала в жалости к самой себе и к своей потерянной любви, то сегодня ей казалось, что с плеч свалился огромный тяжелый камень.
Гермиона еще не знала, куда приведет ее это новое чувство, но понимала, что должна быть благодарна маленькому маггловскому альбому. Уже очень давно она чувствовала себя несчастной, страдая из-за упущенного шанса и неправильно прожитой жизни, и, в какой-то мере, она не особенно удивилась появлению этого нового чувства.
Она знала, что достаточно сильна, и знала, что пришло время проявить свое мужество. Еще сегодня она отнесет альбом обратно и извинится. Извинится за то, что украла его, влезла в чужую жизнь и за то, что была против, чтобы они были вместе, считая их совершенно неподходящей парой. А затем начнет жить собственной жизнью. Даже если пока еще не знает, как это будет. Время покажет...
******
– Как думаешь, она поймет, что я специально для нее составил этот альбом?
– Мисс Грейнджер обладает чрезвычайно высоким интеллектом. К тому же, не думаю, что ты подбирал содержимое с особой деликатностью.
– Ну, ей потребовалось целых два года, чтобы наконец-то стащить его. И в отношении нас, ее действия не отличались рациональностью.
– Согласен. Однако я думаю, что Гриффиндор победит в ней и на этот раз, и она справится.
– Это был комплимент?..
– ...я никогда не похвалю гриффиндорца!..
– Это был КОМПЛИМЕНТ!
– Не пори чепуху.
– Старый сентиментальный отравитель!
– Невыносимый, вредный мальчишка!
– Как насчет «Миконоса» прошлого года?
– Звучит неплохо!
Конец.
|
- участник сейчас на форуме
