Астрономическая башня

"Ежедневный пророк" лежал на столе рядом с утренними коржиками, точно посередине между ремусовым чаем с молоком и сахаром и черным кофе Северуса. Читал его лишь один из них, второй отказывался даже прикасаться к "этой макулатуре" с тех пор, как много лет назад вышла заметка под названием "Волчьелычное Зелье: зельевар требует оплату натурой". Там даже были фотографии из их семейного архива: счастливые минуты вдвоем, которые... которые, пожалуй, лучше было бы не показывать всему миру. На столешнице до сих пор виднелось пятно в том месте, где Северус когда-то испепелил злосчастную газету; и лишь двадцать лет спустя Ремус смог уговорить его возобновить подписку. Так что зельевар пребывал в счастливом неведении, пока его супруг с несвойственной ему грустью разглядывал газету.

– Гарри умер, – вполголоса произнес он; взгляд его янтарных глаз оторвался от строчки, пытаясь поймать взгляд других глаз, таких же черных, как волосы, обрамляющие лицо . Волосы Северуса никогда не поседеют, за что он был бесконечно благодарен Ремусу.

– Нонсенс, – последовал сухой ответ. – А впрочем, надпись "Мальчик, который выжил" на надгробии смотрелась бы забавно.

Ремус хотел ответить тяжелым взглядом, но вместо этого с трудом подавил улыбку. Действительно, забавно.

– Перестань, – беззлобно попросил он. – Лучше погрусти. Я ведь грущу, – только почему-то он совсем не чувствовал грусти. Может быть, он поэтому хотел, чтобы Северус грустил за него? Впрочем, маловероятно, что Северус будет грустить о Гарри. Даже сейчас, сто сорок лет спустя.

Северус привычно-пронзительно посмотрел на него и с привычной же прямотой ответил.

– А вот мне кажется, что тебе все равно .

Этот тягучий тихий голос когда-то был мягок, но сейчас звучал хрипловато, и Ремусу показалось, будто расплавленный шоколад снова стал твердыми бобами какао . Этот голос свел воедино шоколад и сарказм в сознании Люпина, – губы Северуса пахли первым и источали второе. И он любил эти губы – даже когда они произносили то, что он никогда не хотел бы услышать.

– Но это же неправильно!

Прожив без малого две сотни лет и став первым в истории оборотнем на посту директора Хогвартса, он полагал, что уж теперь-то научился справляться со своими эмоциями... Или с их отсутствием. Неужели люди с возрастом не становятся спокойнее и мудрее? Дамблдор был мудр, хоть и выказывал несколько маниакальное пристрастие к носкам.

– Почему мне не грустно?

Может быть, это была утренняя игра солнечных зайчиков , а может быть, Северус и вправду возвел глаза к небу. Странная мы парочка, - думал Ремус, улыбаясь про себя, - два стареющих волшебника, так и не обретшие ни взрослого спокойствия, ни старческой мудрости, так и не выросшие из детских привычек. Длинные пальцы – похоже, что каждый прожитый год добавил им хрупкого изящества , - легко коснулись ладони Ремуса, и уголок губ слегка дрогнул; по меркам Северуса – широчайшая улыбка . Его строгое лицо не смягчали смешливые морщинки, но Ремус любил его и таким.

- Видимо, холодность заразна, тем более, при таком длительном контакте с носителем инфекции , - объяснил ему любовник, хотя их нежно сплетенные пальцы ясно опровергали этот тезис.

Ремус усмехнулся, и вокруг глаз проявились привычные морщинки. Его муж бывал нежным, любящим, милым, верным, он умел сочувствовать , удивлять и даже пугать , но уже много-много лет не страдал "холодностью".

– Не беспокойся, – сказал он, на миг позабыв, с чего начался разговор. – Ты всегда говорил, что моего тепла хватит на двоих.

– И это хорошо , – сказал Северус, пока Ремус разглядывал его, привычно улыбаясь. – Иначе никто бы нас терпеть не мог, и мы не получали бы приглашений на званые ужины ...

Ремус попытался проглотить улыбку, но, не сдержавшись, тихо фыркнул , а потом и вовсе расхохотался в голос. Вот она и пришла, благообразная старость, - думал он, все еще посмеиваясь, - а ведь в прежние времена Северус так ненавидел обеды, что однажды спалил весь их гардероб, пытаясь уклониться от приглашения. Тогда ему это удалось - более того, они нашли очень увлекательное занятие, не требующее наличия одежды. Потом Ремус снова вспомнил, что умер Гарри, и подумал, что смеяться нельзя, что сегодня вообще неправильно смеяться. Это было бессердечно... даже кощунственно.

Зельевар заметил тень, скользнувшую по его лицу, но смолчал, и Ремус был благодарен ему за это. Северус бывал ужасно циничным, но никто не умел так участливо слушать и никто не понимал Ремуса так хорошо, как он.

Зарывшись руками в короткие, теперь совсем седые волосы, оборотень вздохнул, пытаясь понять, откуда взялась эта тяжесть . Он не слишком горевал, когда несколько лет назад умерла Гермиона, но тогда не придал этому значения . Пожалуй, он только сейчас осознал, что ему суждено жить гораздо дольше своих учеников.

– Просто это... – он замолчал, подыскивая верное слово. – ...неправильно. Мы не должны были пережить их. Мы... мы не заслужили этого.

Тонкая черная бровь изогнулась в ответ.

– Ты совершенно прав, Люпин, – за все эти годы Северуса так и не удалось приручить настолько, чтобы он начал звать Ремуса по имени.

– Снейп, – как всегда, отпарировал Ремус, и Северус, как всегда, не обратил на это внимания.

– Лучше бы нам поубивать друг друга, – сухо продолжил он . – А то, глядишь, мистер Уизли и мистер Малфой тоже позволят себе бестактность умереть, похоронив тем самым все свое поколение. Они мрут как мухи в последнее время, ты не находишь?

Черные глаза внимательно смотрели на Ремуса, отвлекая от абсурдности заявления и, заодно, от картины, появившейся перед внутренним взором Ремуса: жужжащие вокруг него Драко и Рон, мгновение спустя падающие замертво.

Когда оборотень находит себе пару, – это не имеет ничего общего с выбором или соблазнением, скорее, это похоже на осознание, – жизнь обоих становится невероятно долгой. Так уж устроила природа, а Ремус предпочитал прожить века с Северусом, чем один-единственный год – без него. Он знал это; знал также и то, что, сравнивая бывших учеников с насекомыми, ему трудно сохранять видимость серьезности.

Похоже, прожитые годы изменили их значительно меньше, чем можно было бы ожидать. Северус перегнулся через стол и взял Ремуса за подбородок.

– Перестань, – жестко сказал он; одно лишь касание его ладони не оставило и следа от ледяной серьезности Ремуса. – Не грусти о нем. Он прожил жизнь, целую жизнь, а ведь он мог погибнуть еще в ранней молодости. И его любили. Насколько я знаю Поттера...

– Малфоя, – поправил Ремус, на что Снейп, как всегда, не обратил внимания.

–...так что теперь он на пути к своему "самому большому приключению", как когда-то сказал Альбус, и он ждет, что Драко оставит министерское кресло и уйдет за ним.

Пальцы на подбородке Ремуса дрогнули, и Северус торопливо убрал руку и откинулся в кресле. Ремус знал, как тяжело Северусу осознавать, что его тело уже не так безупречно слушается его. Они старели, они не были бессмертными, и это утешало и дарило уверенность в завтрашнем дне. Драко снова встретит своего мужа, хоть чистокровные волшебники и живут немного дольше, и Рон увидится с Гермионой. А Ремус и Северус найдут свой путь, даже если это займет чуть больше времени...

– Я люблю жить, – произнес Ремус вслух, и Северус поднял брови, удивившись, что Ремус заговорил банальностями.

– Я рад, – ответил он. Он был немного сбит с толку и не нашел в себе сил на обычный сарказм, но Ремус отлично знал, что сарказм подразумевался. Впрочем, он не обратил на это внимания - за эти годы они оба хорошо изучили, что именно лучше не замечать. Ремус лишь задумчиво кивнул и продолжил:

– Я люблю жить, – повторил он, – и люблю каждое утро завтракать с тобой, и мне нравится стареть вместе с тобой, даже если тебе это не нравится – стареть.

Северус быстро взглянул на свою руку, словно опасаясь, что на эту мысль Ремуса могло натолкнуть ее дрожание. Его рука все еще покоилась в руке Ремуса – тонкая, почти невесомая кисть с простеньким золотым браслетом на запястье. Это было словно напоминание, что некоторые вещи не меняются – Ремус надел этот браслет больше сотни лет назад. И словно напоминание, что не нужно грустить о смерти Гарри, и о своей долгой жизни – тоже не нужно, ведь каждое утро он просыпается в объятиях Северуса, и начинается новый день, который стоит того, чтобы его прожить. "Ежедневный Пророк" лежал, позабытый, на столе, когда Ремус нежно сжал ладонь стареющего спутника; сто сорок лет, полных любви и благодарности, не описать словами.

И Северус понял – как всегда.

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.