Астрономическая башня

Розовые непослушные волосы и пьяные слезы-сопли – это не главное. Главное – это сладкий пряный запах с легкой примесью горчинки и, конечно же, то место, где сходятся длинные, безвольно вытянутые под столом ноги.
Два стакана встречаются со звоном и расходятся не сразу.
Виски выплескивается через край и заливает судорожно, до белизны, сжатые женские пальцы и крупную, покрытую жесткими волосами кисть.
Дама икает, ойкает и начинает смущенно заливаться краской.
– Ничего, – успокаивает густой, низкий и чуть хрипловатый голос. В золотистых глазах светится так необходимое ей сейчас понимание и что-то, не менее нужное, животно-горячее, теплое, зовущее.
Оба пьют.
Она – мелкими судорожными глотками, глядя в стакан.
Он – неспешно потягивая янтарную жидкость и не отрывая взгляда от пульсирующей жилки на бледной шее.
Грохают стаканы донышками об стол. Женщина – не рассчитав движения. Мужчина – уверенно, твердо.
Оба смеются.
Он – раскатисто, добродушно. Она, истерично подвывая, хихикает.
Перемигиваются.
Им обоим некуда торопиться.
Он просто ждет, а ей не к кому идти.

Женщина пьяно растекается по столу. Руки тянутся вперед, пальцы вяло барабанят по дереву, ползают по стеклу стакана вверх-вниз – неосознанно ласкают.
– Он, вы понимаете, он…
– Понимаю, Тонкс, понимаю, – кивает мужчина напротив, – он просто тряпка и не ценит.
– Да, – судорожным всхлипом, – вы все-все понимаете! Я это чувствую. Вот здесь.
Женщина с тускло-лиловыми волосами ударяет себя ладонью в грудь, а потом замирает неподвижно.
Мужчина задумчиво улыбается и осторожно, самым краешком своего стакана касается ее, покоящегося на краю стола.
Тихий звякающий звук привлекает ее внимание.
– Да, выпьем еще, – немного отстраненно говорит она.

За дверью кабака фиолетово-вишневые сумерки и редкие прохожие.
– У него такие желтые глаза… Как у вас, – едва ворочая языком, бормочет Тонкс, вешаясь всем телом на пытающегося поставить ее на ноги мужчину.
– Меня тянет к нему, и я ничего-ничего не могу с собой поделать… Хотя, есть и покрасивее его и поуспешнее, чего уж там говорить…
Сильные руки обнимают ее за талию, поддерживают и практически выносят из старого паба.
Вывеска мрачно скрипит у них над головами. Ветер холодит разгоряченные лица, свежий воздух трезвит.
– В вас есть что-то… – Тонкс оплетает руками толстенную мускулистую шею. – И это с ума меня сводит. Действует… Вы понимаете? Как на волка луна.
– Понимаю, – он смеется куда-то ей в огненно-красную макушку, глядя на темное, затянутое тучами небо.
– Как вас зовут, вы так и не сказали… – шепчет она, когда они сворачивают в переулок.
– Это важно?

Он толкает женщину к ближайшей стене, прижимает своим весом.
– Важно? – низким свистящим басом в самое ухо, в яркие завитки.
– Нет, – глухо куда-то в плечо.
Вокруг темно, от ближайшей лужи тянет сыростью и помоями.
Сердца бухают резко. Женское тело под ладонями и губами мягкое, податливое и напряженное. Выгибается, льнет, судорожно глотает воздух. Вкус сладкий, такой же, как и запах, только разбавленный не горечью, а кислинкой пота. От укусов шея легко покрывается пятнами – красные отметины видно даже в сгущающейся темноте.
Мантия сминается и болтается где-то у шеи.
Разлетаются пуговицы.
Под блузкой маленькие груди – вспухшие соски играют на языке.
– Су-у-ука, – глухое рычание вперемешку со стоном.
Тонкс только слабо хнычет, прижимаясь сильнее.
Трусы с треском расползаются под пальцами. Резкий запах, кислый, тонкий, бьет в ноздри, распаляя еще больше.
– Самка, – выдохом в самое ухо.

Ремень и молния на штанах расстегиваются в один момент. Холодный воздух и тело – горячее, дрожащее, – вкус, запах заставляют торопиться.
– Блядь! – отрывисто, громко.
Тощие ноги сжимают бедра, сплетаются сзади, притягивают. Ближе. Сильнее. Резче.
Женщина движется, стонет, жалко, слабо, словно плачет.
– Сука-сука-сука-сука-сука! – хрипит мужчина, подчиняя даже дыхание и скудные, но яркие мысли ритму.
Быстро темнеет.
Вдалеке слышится лай собак.
По спине пробегает волна колких мурашек, и мужчина замирает.
Тонкс слабо что-то шепчет.
– Позже. Не сейчас, позже, – рычит он сам себе под нос и начинает двигаться быстрее, быстрее.
Откапывает в складках мантии стонущий рот, впивается укусом в губы, рассекает их острыми зубами.
Жадно сосет, втягивая в себя горячий стон и капли крови.
Женщина начинает отбиваться, пытается оттолкнуть вдавившее ее в стену тяжелое тело, но мужчина лишь вколачивается в нее чаще, сильнее и, наконец, с хриплым воем отваливается прочь.
Тонкс бессильно сползает по стене. Падает на землю и там и остается сидеть, глотая слезы.
Вторая волна острых, раздирающих кожу мурашек заставляет мужчину выгнуться и завыть – приглушенно, но жалобно.
На небо лезет луна. Она выглядывает своим желтым пузом из-за тяжелых грузных облаков.
– Нет! – истерично вопит женщина, наблюдая за тем, как мужчина, извиваясь и рыча, перекидывается в огромного серого волка.
– Нет-нет-нет-нет! – шепчет она севшим от страха голосом, выставляя вперед коленки, ладони, локти.

Сумасшествие темного зверя сливается в желтых глазах с опьянением человека. Язык еще помнит резкий сладкий вкус женщины. Помнит одуряющее ощущение ее крови на языке. А самка остро пахнет семенем, сексом и кровью.
– Нет! Прочь! Уйди!
Волк тычет лохматую морду в лицо воющей от страха женщине. С рыком кидается вперед, роняет, подминает.
Хватает зубами дергающиеся, бьющие его руки.
Сладкая тонкая кожа лопается под его клыками.
Кровь. Сладость. Вопль и липкий, будоражащий запах страха.
Клацают зубы.
Раздается рык, и тело – горячее, ароматное, живое – обмякает.
Кровь лужицей расползается по земле.
Волк щерит зубы, отряхивается и скользит прочь.

end.

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.