ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Название: Шрапнель Название оригинала: Shrapnel Автор: xylitol Переводчик: SadSun Бета: merry_dancers Рейтинг: NC-17 Пейринг: ГГ/ДМ Жанр: драма/ангст Ссылка на оригинал: http://www.fanfiction.net/s/2584652/1/ Разрешение на перевод получено
— Знаю, это слегка… расстроило вас, мисс Грейнджер, но если вы попытаетесь понять причины…
— Какие, к черту, причины? Это самый настоящий бред!
Гермиона Грейнджер, далеко не в первый раз в жизни, проклинала Министерство. Сейчас она стояла перед внушительным дубовым столом, который, возможно, стоил больше, чем вся годовая рента, и хмуро разглядывала министерского чиновника, пытаясь припомнить, откуда же у него есть право принимать решения.
Кровь, ну конечно.
Ничего не изменилось.
— Давайте внесем ясность, — медленно начала Гермиона. — Вы хотите, чтобы я поехала в Азкабан, нашла бывшего Пожирателя смерти, которого потенциально можно освободить, месяц наблюдала за ним и вынесла решение, достоин ли он вернуться к нормальной жизни?
Леонард Хендерсон кивнул, желая побыстрее получить согласие магглорожденной ведьмы и покончить со всем этим. Рядом с ней он нервничал, и, судя по некоторым слухам, не беспричинно.
— Позвольте мне угадать. Желательно, чтобы этот волшебник или волшебница были чистокровными? — с сарказмом бросила Гермиона.
Хендерсон закрыл глаза и мысленно досчитал до десяти.
— Мы вымираем, мисс Грейнджер. Война уничтожила множество…
— Я знаю, — перебила Гермиона. — Но они были сторонниками Вольдеморта.
Хендерсон поморщился.
— Мы победили в войне. Они проиграли, сами понимая последствия поражения. И теперь вы хотите их отпустить? Поверить не могу, что кому-то это пришло в голову. — Гермиона повысила голос.
— Мисс Грейнджер, вы преувеличиваете. Мы не собираемся выпускать всех. На самом деле, мы отобрали несколько человек, чья преданность Темному Лорду всегда была под сомнением, — сказал Хендерсон.
И тогда Гермиона поняла, кого именно они имеют в виду. Нет, это были не несколько человек. А один. Ходили слухи, что он не раз выступал против решений Вольдеморта и при этом каким-то образом умудрялся оставаться в живых. Конечно, никакой помощи Ордену он не оказывал. Все делалось ради собственной выгоды.
— Драко Малфой, — бесстрастно произнесла Гермиона. — Вы хотите, чтобы я встретилась с Малфоем.
Хендерсон моргнул:
— В общем-то, да.
Девушка рассмеялась.
Хендерсон вопросительно уставился на ведьму, гадая, уж не сошла ли она с ума.
Наконец Гермиона успокоилась, не переставая поражаться абсурдности ситуации.
— Извините, сэр. Вы, наверное, не знакомы с историей моих отношений с Драко Малфоем, иначе бы не выбрали меня. Хотя я все равно не понимаю, почему вы это сделали, будь то Малфой или кто-либо еще. Вы должны знать, что уж у меня-то нет ни капли жалости к Пожирателям смерти.
— Нам прекрасно известно о вражде между вами и мистером Малфоем, — осторожно сказал Хендерсон.
Гермиона удивленно уставилась на него:
— Но вы все равно выбрали для этой работы меня? Это…
— Умно, если вы об этом. Потому что если именно вы решите, что Драко Малфоя можно вернуть в общество, то и общество, скорее всего, примет его. Не говоря уже о том, что вы всегда отлично справлялись со своей работой.
Гермиона прищурилась, постукивая пальцами по дубовому столу.
— И мы опираемся не только на слухи. Мистер Малфой разговаривает во сне, — продолжил Хендерсон.
— И что из этого?
— Он повторяет одну и ту же фразу: «Мне жаль». Снова и снова.
Гермиона фыркнула.
— Это может означать все что угодно. «Мне жаль, что я не убил больше людей», «мне жаль, что я проиграл войну».
— Вот и выясните это.
Разговор был очень, очень утомительным. Гермиона закрыла глаза, пытаясь отогнать подступающую головную боль.
— Приятного дня, мистер Хендерсон, — наконец сказала она и собралась уходить.
Хендерсон стиснул зубы, вновь поймав себя на мысли, что неплохо бы поскорее уволиться. Он ненавидел создавать себе врагов.
— Я знаю, что вы руководите реабилитационным центром, мисс Грейнджер. Оказываете психологическую помощь пострадавшим во время войны.
Гермиона застыла, не дотронувшись до дверной ручки.
— Я так же знаю, что этот центр, главным образом, финансируется министерством.
Слишком просто.
Ничего не изменилось.
Гермиона медленно повернулась, размышляя, стоит ли спорить. Стоит ли бросить в него заклятием. Стоит ли кричать о несправедливости, выйдя на улицу. Несколько лет назад она бы так и сделала. Но теперь ей было что терять, тем более, однажды она уже всего лишилась. Гермиона была уже не такой сильной, как раньше, не такой храброй, не такой простодушной, не такой умной.
Она не рискнет. Не может.
И Хендерсон это знал. Они все знали.
— Когда мне начать?
День 1
О боже, боже, боже…
Азкабан оказался совсем не таким, как она предполагала, но как раз этого и следовало ожидать. Пробыв там всего пару секунд, Гермиона поняла, что это не просто тюрьма. Тюрьмы — это железные клетки и борьба за выживание. Дарвинизм в своем самом уродливом проявлении.
Азкабан дышал. В сырых, холодных стенах дрожал, вибрировал первозданный ужас, который мог обратить в бегство любого. Тут же, будто в каком-то танце, скользили дементоры, еще больше омрачая тошнотворную атмосферу тюрьмы. В конце концов, это был их дом.
Гермиона собрала все свое мужество, чтобы не убежать.
Проводник — дряхлый старик, немой и слепой, — уже явно зажился на этом свете. Будучи ведьмой, Гермиона научилась не задавать вопросов, поэтому молча последовала за ним. Он вел ее по нескончаемым коридорам, и, не видя ни одного заключенного, Гермиона слышала их тяжелое дыхание, крики, всхлипы и мольбы.
Наконец мужчина остановился и «посмотрел» на стену слева. Гермиона прищурилась, плохое освещение в коридоре не позволяло хорошо все разглядеть. Внезапно, словно из ниоткуда, появился дементор, и девушка подпрыгнула от испуга. Он тут же почувствовал ее страх и приблизился.
Нужно бежать!
Прежде чем она успела совершить какую-нибудь глупость, например, сломя голову броситься бежать по Азкабану, проводник предостерегающе поднял руку. Дементор замер и исчез так же бесшумно, как и появился, возможно, собираясь высосать чью-то душу.
— Ээ…спасибо, — пробормотала Гермиона. Но старик все еще был сосредоточен на стене.
Стена таяла.
Привратник обернулся и, показав Гермионе большой палец, заковылял туда, откуда они пришли.
Хо-ро-шо.
— Постойте, вы не можете оставить меня здесь одну! — прокричала девушка вслед его исчезающей фигуре.
Он ушел.
А стена все еще медленно таяла, превращаясь в песок под ногами.
Гермиона завороженно наблюдала за этим зрелищем. Уже в десятый раз она мысленно изумилась, каким образом Сириусу удалось выбраться отсюда, пусть и в анимагической форме. Стена наполовину разрушилась, показались железные прутья.
Ну наконец-то, хоть что-то нормальное.
Все происходило очень медленно, и неопределенность вызывала тревогу. Девушка осторожно попятилась назад и взвизгнула, наткнувшись на стул, которого прежде не было. Выпрямившись, она уставилась на него с подозрением и увидела, что это обыкновенный маггловский плетеный стул.
Пожав плечами, Гермиона села.
Стена полностью исчезла, открыв небольшую камеру. Внутри была кромешная тьма, и девушка наклонилась вперед, вглядываясь в пустоту.
Неожиданно внутри загорелся свет.
Гермиона вскрикнула, прижавшись к спинке стула.
Облокотившись о стену и скрестив на груди руки, на нее взирал грязный и нечесаный Драко Малфой.
За эти дни она поняла, что Драко Малфоя очень, очень сложно удивить. Он знал, что происходит, и у него была отличная защита. Молчание.
События первого дня прошли как в тумане и только предвещали дальнейшее. Справившись с шоком, Гермиона объяснила Малфою ситуацию, заметив, что, по всей вероятности, никогда не решит, что он уже искупил свою вину. Но все же у него остается неплохой шанс получить свободу, потому что его кровь чище снега.
Она сообщила, что Министерство дало ей месяц на то, чтобы по три часа в день общаться с ним и консультировать, хотя на самом деле все это пустая трата времени. Но, тем не менее, она серьезно отнесется к работе, какой бы бессмысленной та ни была, потому что никогда не любила безответственность.
Она сделает все возможное, чтобы получить честные результаты, даже если Хендерсон проигнорирует отрицательный отчет.
От него она ничего не ждет.
Гермиона сказала все это очень спокойно, стараясь не выказывать неприязнь.
Малфой все это время молчал, и на его лице даже не появилось победной ухмылки.
Просто невероятно.
Три дня, почти две тысячи вопросов — и ни одного ответа. Он просто стоял, прислонившись к этой дурацкой стене, и смотрел на нее своими дурацкими ледяными глазами, выводя ее из себя.
Гермионе хотелось плакать.
Ну в самом же деле, они уже давно не дети! Проклятье, да им обоим уже по двадцать четыре года. Это не игра.
На пятый день Гермиона даже не потрудилась открыть блокнот. И даже не потрудилась задать очередной вопрос.
Она тоже стала смотреть.
Игра — так игра.
Теперь Гермиона могла изучить его спокойно и внимательно. Драко был бледной копией Сириуса после побега. Только у Малфоя кое-что осталось.
Его высокомерие.
Оно сквозило в серых глазах, в том, как он вскидывал подбородок… уверенный в своей победе.
Азкабан не сломил его полностью.
И Драко наслаждался, играя с ней.
Даже себе Гермиона не хотела признаться в том, что восхищается его непокорностью судьбе.
— А ты хорошо выглядишь, Малфой, — не подумав, сказала она. Это вырвалось непроизвольно и настолько искренне, что Драко моргнул.
Гермиона тоже моргнула.
— Я имею в виду, проведя здесь столько времени, ты выглядишь неплохо! То есть, нет. То есть, я имею в виду не тебя самого, а… Не твой облик, ну, не совсем. Просто то, как ты держишься… о, черт.
Гермиона покраснела и попыталась скрыть смущение, посмотрев на часы.
Оставался еще час и сорок три минуты!
Она подняла голову, чтобы встретить взгляд Малфоя, сохраняя как можно больше достоинства.
И опять вскрикнула, отпрянув.
Драко прислонился к железной решетке, уперевшись лбом в предплечье, а другой рукой сжимая прутья.
Тишина.
Гермиона собралась с мыслями и напомнила себе, зачем она здесь. Его неожиданная смена положения была, в некотором роде, толчком. Теперь Драко был ближе. И это что-то значило.
Она повторила вопрос, который уже не раз задавала.
— Ты чувствуешь вину?
Гермиона думала, что ответом будет молчание, или, если он все-таки решит нарушить его, резкое «нет». А может быть, Малфой просто рассмеется ей в лицо.
— Я не могу повернуть все назад. — Голос осип от долгого молчания, но звучал по-прежнему самоуверенно.
Гермиона решила сделать вид, что ответ ее вовсе не шокировал.
— Это значит да или нет?
Драко не произнес ни слова.
Она нахмурилась.
— Ты считаешь, что находишься здесь по заслугам?
— Я понимал, что означает проигрыш.
За долгие годы работы Гермиона поняла, что такая последовательность вопросов очень удобна. Один вопрос логически переходит в другой, следуя определенной схеме. Это дает человеку возможность продумать ответ. Предсказуемость просто идеально подходит для некоторых случаев.
Но только для некоторых.
— Скольких человек ты убил?
Драко прищурился и хмуро взглянул на нее.
— А скольких убила ты?
Touché.
Она печально улыбнулась.
— Сколько времени осталось, Грейнджер?
Гермиона посмотрела на часы.
— Один час и тридцать минут.
День 13
Натянутое молчание, вопросы без ответов, горькие слова.
Они и не заметили, как привыкли друг к другу.
Гермиона провела с ним уже тридцать девять часов, но до сих пор не имела представления о том, что делает.
— Почему я все еще здесь? — спросила она вслух.
— Привязалась к своему заданию? — усмехнулся Малфой, сидя на неопрятной кровати.
Поскольку Гермиона понимала, что совладать с ним можно лишь честностью, то решила не врать.
— Да.
Пусть даже это ранит ее самолюбие.
Как и ожидалось, ответ его удивил.
— Не в романтическом смысле, — добавила Гермиона. — Просто ты занимаешь много моих мыслей. Я не знаю, что с тобой делать, Драко.
Малфой поморщился — его всегда раздражало, когда она называла его по имени. Нарочно. Гермиона произносила его имя таким приторно-сладким тоном, будто они были близкими друзьями. Драко. Ей нравилось его нервировать.
Он не ответил, а, как обычно, просто посмотрел на нее.
— Ты хочешь выйти на свободу? — спросила Гермиона.
— Блин, а как ты думаешь?
Гермиона затеребила подол юбки, стараясь не смотреть на часы. Хоть бы привратник пришел поскорее.
Она вновь встретилась с Малфоем взглядом. Лед в серых глазах, как всегда, выводил из себя.
— Это не прекратится.
Драко изогнул бровь.
— Что?
— Кошмары будут преследовать тебя даже на свободе. С дементорами или без, — тихо сказала она.
— Говоришь, исходя из собственного опыта?
— Конечно.
Драко прислонился головой к стене за кроватью и закрыл глаза.
— Ты пытаешься убедить меня остаться здесь?
— А ты не сильно пытаешься убедить меня выпустить тебя отсюда, — ответила Гермиона.
— Убеждать тебя не имеет смысла, забыла?
Это была больная для нее тема.
— Да, — Гермиона кивнула в знак согласия, хотя Драко этого и не видел. — Но когда в конце концов ты окажешься на свободе, то почувствуешь себя обманутым и очень, очень разозлишься.
— Нет, не почувствую.
— Почувствуешь, — упорствовала она.
— Почему? — Малфой открыл глаза и уставился на противоположную стену.
Гермиона закрыла глаза и представила то, что нужно сделать. Нет, так ничего не получится. Не выйдет.
Продолжай.
Когда-то она жила, цепляясь за надежду. Надежду на то, что мир не расколется надвое. На то, что друзья не бросят тебя. Это дышало оптимизмом. Гермиона появилась на свет, зная, что всему есть своя причина, и человек рождается для того, чтобы найти в жизни цель. Ведь это так легко — не думать, а просто делать один шаг за другим. С каждым разом приближаясь к тому, что случится. К тому, что должно случиться.
На пути встречалось столько дряни, и эту дрянь называли препятствиями.
И Гермиона привыкла не думая (даже тогда, когда стоило бы) перепрыгивать, уничтожать и убивать препятствия. Она закрыла глаза. Представляя…
Воображение помогает подсознанию создавать собственную реальность.
Но ничего не произошло.
Гермиона открыла глаза — Драко никуда не исчез. Он остался тем же ужасным, ужасным человеком. И по-прежнему собирался выйти на свободу меньше чем через две недели.
Продолжай.
Надежда испарилась. На смену ей пришло отчаяние.
О нет, она не была плохим человеком.
— Драко, у меня для тебя подарок.
Гермиона провела пальцами по пергаменту, удивляясь, как можно прикасаться к такой жуткой вещи. Это же просто лист бумаги, ничего особенного. Но он был особенным. Для нее.
Для него.
Гермиона медленно развернула свиток. Поначалу она собиралась отдать пергамент Драко, но передумала — так будет гораздо эффектнее.
— Это список, из шестидесяти двух имен.
Драко шумно вдохнул. Сегодня он не смотрел на нее — лежал на спине, заложив руки за голову и закрыв глаза. Но Гермиона заметила, что он прерывисто задышал — грудь вздымалась и опадала чаще обычного.
— Тебе знакомо число? — удивленно спросила она. — Я и понятия не имела, что ты был настолько в этом замешан.
Как она и ожидала, ответа не последовало.
— Тревор Карберг. Тридцать пять лет. Маггл. Жена и два маленьких сына. Твой отец замучил его до смерти Круциатусом. Его лицо было так искажено болью, что коронер не разрешил жене и детям увидеть тело. — К горлу подступила тошнота, и Гермиона подняла глаза от пергамента. Драко не двигался.
Гермиона не была плохим человеком. В отличие от него.
— А где ты был в это время, Драко? Ты видел, как это происходило? Нет? Как насчет… — Гермиона посмотрела в список, — Сары Холлс? Сорок девять лет. Магглорожденная. Ее буквально разорвали на части. Голову и руки Сары нашли в гостиной. Тело — в спальне. Но ее ноги так и не обнаружили. Отец не рассказывал тебе, куда он дел ноги Сары?
Тишина.
Гермиона продолжала зачитывать список людей, убитых Люциусом Малфоем. Она бы зачитала список самого Драко, но такого не существовало. Все убийства, в которых он был замешан, задумывал кто-то другой, а совершал третий.
Во всяком случае, насколько ей было известно.
Никогда еще Гермионе не приходилось так тяжело.
На сороковом номере ее чуть не вырвало. Наверняка Малфой — бездушный человек.
Драко сломался на сорок втором. Анжела Бэрроу. Девять лет. Маггла. Не успела Гермиона поднять глаза от пергамента, как Малфой был уже на ногах и с рычанием стискивал стальные прутья.
— ЗАТКНИСЬ! — орал он. — ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ!
— Так-то лучше, — прошептала Гермиона, пока он бился головой о решетку, задыхаясь и чуть не плача. Побежденный, полностью уничтоженный.
Очередное препятствие было снесено.
— Заткнись, — хрипло произнес он в последний раз.
Гермиона пожала плечами.
— Мне в любом случае пора идти. — Собрав вещи и поднявшись, она протянула ему список.
— Вряд ли ты захочешь забрать это себе.
Драко не пошевелился.
— Я так и знала.
День 26
Растягивать. Тянуть до предела.
Гермиону часто заставляли делать что-то против ее желания. Но она всегда с воодушевлением кивала в ответ и говорила: «Понимаю», даже если не понимала ничего. Никто не понимает таких вещей, как смерть, любовь и ненависть. Все только притворяются, что способны разобраться в их сущности.
Лжецы.
И каким-то образом человек, стоявший перед ней, стал олицетворять все то, что люди тщетно пытались понять.
Гермиона ничего не могла с этим поделать.
Она хотела его уничтожить.
Человеческая натура в самом ярком своем проявлении.
— Что тебе снится?
— В последнее время? Что я тебя трахаю, — усмехнулся он. Все его слова после того подарка были едкими и пошлыми. Гермиона воспринимала это спокойно.
— Говорят, ты разговариваешь во сне.
Глаза Драко чуть расширились.
— О чем ты сожалеешь?
Он выпрямился и шагнул ближе к ней.
— Я хочу, чтобы ты ушла.
— Задела за живое, да? Брось, Драко. Из-за чего ты кричишь? — спросила Гермиона, надавливая, нажимая, вытягивая.
Давление.
— Уходи, — прошипел он.
— Тебе жаль, что ты здесь? Жаль, что ты проиграл? Что твой отец совершил самоубийство, потому что был трусом и испугался суда? Что твоя мать топила горести в вине?
Давление.
Это уж слишком.
— ПОШЛА ВОН!
Гермиона встала и медленно двинулась к решетке, зная, что сделала уже достаточно и в то же время нет. Достаточно не будет никогда.
— Или ты действительно сожалеешь, что убивал магглов? Неужели? Ты действительно понял, что эти люди тоже что-то ЗНАЧАТ?
Конечно же, Гермиона не заметила, как он кинулся вперед. На нее смотрели глаза матери — смотрели, но уже не видели… не видели. И кровь. Боже, кровь больше не имеет значения. Все это уже слишком.
Драко потянулся через решетку, схватил Гермиону за руки и дернул на себя. Она ударилась головой о холодную сталь и очнулась от воспоминаний. Малфой крепко обхватил ее за талию, и решетка врезалась ей в грудь и в живот. Подняв руки, Гермиона оперлась о железные прутья, пытаясь оттолкнуться, но Драко ее не отпускал.
Он прислонился лбом к металлу, и их носы соприкоснулись.
— Жаль, что мне никогда не выпадало шанса убить тебя, — прошептал он, еще крепче прижимая ее к решетке. Гермиона с трудом могла дышать, но не собиралась сдаваться. Не сегодня, не в этот раз.
Для Драко Гермиона была тем же, чем и он для нее. Чем-то необъяснимым. Просто она была по другую сторону.
Но это больше не имело значения.
Он убрал руку с ее талии, положил ладонь ей на затылок и подтолкнул к себе. Снова ударившись о прутья, Гермиона ахнула, и Драко ее поцеловал. Девушка чувствовала привкус грязи Азкабана, ощущала ее. И хотела этого. Отвечая на его поцелуй, она просила об этом.
И Драко ее не разочаровал. Ему ничего не оставалось, как дать ей то, чего она хотела. Гермиона держала его за какую-то чертову невидимую ниточку с того самого дня, когда впервые зашла в эту сраную дыру со своим деловым видом и тихим голосом.
Отец, Вольдеморт, Поттер, Азкабан, дементоры. Им не удалось его сломить.
Гермиона сделала это одним взглядом и парочкой верно подобранных слов.
Или не столь верно.
Но какое, к черту, это имеет значение?
Грейнджер застонала, и Драко, наверное, прошептал: «Еще», а она, возможно, ответила: «Да», но никто уже не слушал.
Кто-то постучал Гермионе по плечу.
Вот дерьмо!
Драко отпустил Гермиону, и она тут же от него отскочила.
Нехорошо было так думать, но девушка обрадовалась, что привратник слепой. Хотя, кажется, он и так точно знал, что произошло.
Но ничего не мог сказать по этому поводу.
К счастью.
Гермиона смотрела на Драко во все глаза. Или, по крайней мере, смотрела бы, если бы стена не закрывала камеру.
Как забавно все случается. Как забавно происходит.
Гермиона не пошла туда. Чтобы увидеть все своими глазами. Но, наверное, церемония была не слишком теплой. Несколько отрепетированных фраз, кивок, тающие решетки, шаг, еще шаг — и ты уже выходишь из дверей одного ада, попадая в другой.
Здесь Гермиона обычно жаловалась на несправедливость мира и шла себе дальше. Обычно так и бывало.
Обычно.
День 46
В дверь постучали — громко, настойчиво, и почему-то Гермиона уже знала. Знала с самого утра, когда проснулась и ощутила странный прилив сил еще до того как выпила кофе.
Сегодня твоя жизнь изменится. Взорвется прямо у тебя на глазах.
Она открыла дверь. На пороге стоял Драко. Чисто выбритый, аккуратно подстриженный, одетый с иголочки, красивый и очень, очень злой.
Но это еще мягко сказано.
(Потому что это был человек, стоящий словно на краю пропасти, пошатываясь, готовый вот-вот упасть).
— Драко, что…
И это было все, что Гермиона успела сказать. Она собиралась спросить, что случилось. Предполагалось, что он сейчас отмечает свое невероятное освобождение, освобождение, которого мог добиться только слизеринец. Только Малфой.
«На самом деле он все еще не свободен». Она же сама говорила ему об этом, разве нет?
И это стало последней разумной мыслью Гермионы, потому что через долю секунды Драко ее схватил.
Гермиона сильно ударилась о стену.
Философская чушь в данный момент была не к месту.
— Заткнись. Ты слишком много болтаешь, — прошипел он.
Гермиона резко вдохнула, потому что из-за натиска Малфоя перехватило дыхание. Он прижал ее к стене у все еще открытой двери, насмехаясь над ее попытками сопротивляться и бежать. Крепко взял за локти и навалился всем телом.
Они посмотрели друг на друга.
Драко наклонился и прикусил ее нижнюю губу, стиснул зубами нежную плоть. Гермиона затаила дыхание, но он отстранился.
И опять посмотрел на нее.
бежать, бежать, бежать…
Но она не двинулась с места.
Безумие в его глазах словно заворожило — взгляд был как у Сириуса, когда тот загнал Хвоста в угол.
сопротивляться?
— Ты не сопротивляешься, Грейнджер, — пробормотал он.
Самое время было вспомнить о том, какой она могла быть увертливой. Начать выкручиваться, манипулируя словами.
Однако.
Она тоже была очень зла.
(И тоже стояла на краю.)
Проклятье, Гермионе хотелось покончить с Драко Малфоем. Он столько уничтожил в ее жизни, почти сломил ее дух. Заставил понять, что даже после окончания войны мир все равно останется дерьмом. Он убил все, что оставалось в ней от мечтателя. Погубил в ней идеалистку. И теперь, как законченный пессимист, Гермиона Джейн Грейнджер видела во всем одни только отрицательные стороны.
— Просто сделай то, зачем пришел, Малфой, — хрипло прошептала она, стараясь высвободиться.
(Падая.)
— С удовольствием, — шепнул Драко ей на ухо.
Малфой ухватил ее за волосы и резко запрокинул ей голову. Гермиона снова ударилась о стену и вскрикнула бы, если бы он не припал к ней губами.
Или это она припала к нему?
Оба очень ясно осознали одно.
Решеток больше нет.
Зубы стукнулись о зубы, языки, переплетаясь, проникали все дальше. Теперь уже Гермиона держала Драко за волосы. Малфой отпустил ее руки и потянул вверх блузку. Вверх, вверх, вместе с лифчиком. А потом провел ладонями вниз, по груди. Ущипнул за сосок — и Гермиона ахнула, прервав их неистовый поцелуй.
Драко застонал и яростно рванул ткань. Пуговицы отлетели, лифчик со сломанной застежкой упал следом. Настал черед ее брюк.
— Хочу, чтобы ты была голая, — задыхаясь, сказал он, скорее, самому себе.
Гермиона машинально кивнула. И помогла ему снять с себя брюки. За ними последовали трусики. Мелькнула мысль — Малфой же полностью одет, это нечестно. Но мысль не задержалась надолго, потому что его палец проскользнул внутрь.
трение, трение, трение…
Но этого мало!
Держась за стену, Гермиона начала тереться об него со стоном.
— Что, все напрасно? — услышала вопрос.
Два пальца.
— Судьба, Грейнджер.
Большим пальцем Драко принялся медленно поглаживать ее там, где ей больше всего хотелось. Но вдруг он замер, и Гермиона всхлипнула.
— Уверен, ты хочешь, чтобы я перестал тебя дразнить. Хочешь, чтобы я тебя трахнул. Скажи это.
— Драко…— прошептал она.
Этого было достаточно. Достаточно, чтобы Малфой потерял контроль над ситуацией. Он снова поцеловал ее и позволил расстегнуть его брюки. Гермиона стянула их вниз — и вот он уже врывается в нее. Драко обхватил ее за бедра и приподнял. Гермиона обвила ногами его талию и обняла за шею.
Боже, какой кавардак.
Сплетение тел, взрыв эмоций, помутнение рассудка.
(Падение) никогда не было столь приятным.
Драко посасывал, прикусывал грудь, шею Гермионы. Входя в нее резкими выпадами и проклиная ее так же, как она проклинала его.
трение, трение, трение…
(Ненависть) никогда не была столь смешна.
Гермиона все повторяла его имя, а Драко входил в нее еще яростнее.
Когда Гермиона кончила, Драко ее поцеловал. И после пары сильных толчков последовал за ней.
(Никогда.)
День 47
Когда они добрались до кровати, когда, совершенно обессилевшие, закутались в простыни, то стали просто смотреть друг на друга.
Она открыл дверь. - ой. Это мое нерусское происхождение сказывается. Не совсем уж и кошмарная жуть. Надо будет просто перечитать на досуге. Взглянуть по новому, так сказать.)
День 13 - после названий глав, нумерации точка не ставится.
цитата:
Гермиона провела с ним уже триста девяносто часов...
Триста девяносто часов за тринадцать дней с учетом трехчасовых сеансов? Занятная арифметика.
цитата:
- Да. — Гермиона кивнула в знак согласия, хотя Драко этого и не видел.
Слова автора комментируют прямую речь. После "да" нужна запятая.
цитата:
Как насчет… — Гермиона посмотрела в список. — Сары Холлс?
Здесь по смыслу не разрыв предложения, следовательно после слов автора нужна запятая, а не точка.
цитата:
Гермиона держала его за какую-то чертову невидимую ниточку с того самого дня, как впервые зашла в эту сраную дыру со своим деловым видом и тихим голосом
В конце предложения не хватает точки.
цитата:
...ощутила странный прилив сил еще до того, как выпила кофе.
Не нужна запятая перед "как".
цитата:
Заставил понять, что даже после окончания войны, мир все равно останется дерьмом.
Откуда взялась запятая перед словом "мир"?
цитата:
(Она тоже стояла на краю).
(Падая).
(Никогда).
После закрывающей скобки точка ставится только тогда, когда скобки являются средством выражения обособления. В данном случае точка должна стоять внутри скобок.
цитата:
Держась за стену, она начала тереться об него, со стоном.
Не нужна запятая после "него".
Это лишь на первый взгляд. Увы.
Что же касается адекватности перевода, на мой взгляд, кое-где неправильно расставлены акценты. Но это уже из разряда IMHO.
Снарк Спасибо. Залезла в оригинал - у автора действительно написано 390, а я даже не заметила, что это как-то слишком много. Не люблю математику. ) Loy Yver Спасибо.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 72
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
