ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 22.10.07 03:49. Заголовок: После Седьмой. NC-17, много УПСов, боевик/романс, новое от 24.11
Название: После Седьмой. Автор: http Рейтинг: NC-17 Пейринг: АД/ЛМ, НМП/ЛМ, ЛМ/СС, АД/ИК, МФ/ДМ, РМ/ПП, РЛ/НЖП, и наверное я еще что-то упустил по ходу. Жанр: камуфляжная история про любовь ((с) menthol_blond и мой) Размер: нехилый Статус: вчерне написан, будет выкладываться по главе-другой в пару дней по мере редактирования. Саммари: Долохов собирает оставшихся в живых боевиков и открывает собственную охоту на Дары Смерти в надежде вернуть Повелителя к жизни. Люциус Малфой скрывает у себя тяжело раненного Снейпа, не зная, кто сделал ему этот "подарочек" и с какой целью. Появится ли новый Лорд, и кто им станет? И где Реликвии Смерти? Дисклеймер: помимо понятно чьего понятно какого произведения, полноценным каноном здесь считаются "Casus Bellae" Rakugan и "База" Menthol_Blond. Другие тексты этих писателей автор тоже нежно любит, но ответственности за них не несет. И - без щедрой и бескорыстной помощи Menthol_blond, без ее отыгрышей, стихов, и просто дружеской поддержки среди ночи тут ничего бы особенного не вышло. Не вышло бы и без тебя, моя радость, но ты, кажется, не желаешь славы.
Серебристо-серую сову притащили с утра в штаб ребята Фернира – птица билась о защитный купол, не в силах проникнуть внутрь. Как раз шла утренняя летучка, разбирались со всем сразу: с состоянием раненных, с планами на переезд в горы, с распределением вновь прибывших по подразделениям. - Кому-то письмо, - ухмыльнулся Грейбек, скаля неровные желтые зубы. Такое в лагере случалось: некоторым писали родные в никуда, наудачу, не надеясь на ответ; некоторым подруги или друзья; прилетали временами и меченые птички, от аврората; этих авадили безжалостно, даже с удовольствием. Прибывали время от времени и опасные посылки – мстителей хватало. Сова вырвалась из рук зазевавшегося часового, стукнулась о низкий потолок, с трудом удержала равновесие, и, как ни в чем ни бывало, приземлилась на плечо Долохову. Тони не без удивления отцепил посылку – небольшую ярко-красную коробочку, надписанную «с Рождеством». - Либо долго летала, либо кто-то переконспирировался, - заметил Руди. Долохов машинально кивнул. Писать ему было некому. Представить себе, что кто-то вспомнил нелепое, не как у людей воткнутое за Новый год, русское Рождество, которое он и сам-то в последний раз справлял… Мерлин, да едва ли не в раннем детстве, до того, как пошел в Хог, где шестого января уже вовсю шли занятия. Нет, еще была история, которую Тони очень не любил вспоминать – когда он оказался в начале семьдесят третьего в Болгарии по делам восточной сети, и сдуру позволил Игорю затащить себя на домашний праздник. В семью, мерлиновы яйца… Долохов болезненно поморщился от воспоминания, и резко обозлился на неизвестного отправителя, наверняка пижона и дешевого шутника. В любом случае, на каждую посылку такого рода полагалось посмотреть Вилли – лучше него в проклятиях разбирался только Мальсибер, все еще валявшийся в беспамятстве в лазарете. Долохов просканировал хреновину палочкой, ничего не почувствовал – способности к распознанию тонких заклятий у него были те еще – и перебросил дежурному. - Трэверсу отнеси. Обвел взглядом остальных, и продолжил с того места, на котором прервали. - Аппарировать такой кучей мы, понятно, не можем. Так что мое предложение – несколько портключей наделаем, и группами. Стараемся группы делать побольше, а перемещений поменьше. - Есть еще вариант, - вмешался Флинт, - маггловские грузовики. Нет, я понимаю, - вскинул он руки, видя, что Тони намерен возразить, - современные, понятно, у нас не заведутся, там электроники много. Но если угнать что-нибудь подревнее… там глючить-то практически нечему. Ну, зажигание через инсендио включить, ну, спидометр врать будет… Он бы еще на латыни что-нибудь сказал. - Ты на них ездил? Много? – спросил Долохов. - Приходилось. - Хорошо, принято как вариант. Хотя такая куча народу и на маггловских дорогах привлечет внимание. - Прямая каминная линия, мимо министерской сети, - задумчиво сказал Руди, - я вчера говорил с прибывшими, у нас есть мастер по каминным коммуникациям. - Ого, - Драко Малфой, впервые допущенный на штабную летучку, почти подпрыгнул на месте, смутился, от смущения взглянул по сторонам заносчиво, не смеется ли кто. - Да уж, ого, - добродушно согласился Тони, - везет нам, господа партизаны, а? Сделает, потом камин тут разнесем, и привет, ищите. Для раненных и мелких что лучше, целитель? Грузовики? Камины? - Разумеется, камины. В грузовиках мы их растрясем, а портключи… ну, представляете, если больного человека уронить, - Драко задумался, - Если только он может сложить достаточно большой, чтобы можно было протянуть носилки. На той стороне, в Гойл-тауэре, такой точно есть, я помню. - А у Вилли? – Долохов выжидательно взглянул на собравшихся. Сам он у Трэверсов раньше не бывал. - Если за последние пятнадцать лет не отстроили, то нет, - ответил Руди. - Ну, а родовую защиту твой дружок без взрослого мужчины в доме поддерживать сможет, как думаешь? – Антонин снова обратился к Драко. - Клод говорил, что Грег готов, - ответил за того Флинт, - они занимались. - У Гойлов совершеннолетие в тринадцать, - Драко ужасно хотелось сказать свое слово, - его рано учили, и когда мистер Гойл был в тюрьме, Грег все делал сам, и все было порядке. Долохов усмехнулся. В своем замке глава рода по определению сильнее почти любого пришлого, так что юного Малфоя в отношениях с верным вассалом еще ожидали сюрпризы. - Гойл-тауэр, значит, - констатировал он, - Возражения есть? - Как там с охотой? – поинтересовался Фернир. - Горы, - пожал плечами Долохов, - дикие леса на склонах. Дичи уйма. По нашим-то понятиям, места самые охотничьи. Не знаю, как твоим на горных тропах. - Так себе, - Грейбек осклабился, - сразу предупреждаю, для трансформаций будем спускаться в предгорья. Руди взглянул на карту. - Фернир, смотри, - ткнул он куда-то в зеленую область, - тут удобное плато. Дичь, лес глухой, скал нет. К жилью соваться необязательно. Фернир покосился. - Я в этих ваших светящихся хренятинах не понимаю, - буркнул он, - на месте покажешь. - Покажу, разумеется, с удовольствием, - подчеркнуто вежливо ответил Руди. К оборотням он относился с плохо скрываемым отвращением, и Фернир, даром, что неотесанное чудовище, прекрасно это чувствовал. - С удовольствием, - он пристально смотрел на Лестранжа, - ну-ну. Мне-то и к деревне спуститься не в тягость. Долохов вгляделся в карту, увеличил, придирчиво разглядывая рельеф. - Фернир, Руди дело говорит. Место удобное, и от базы будет недалеко, - примирительно заметил он. Фернир внимательно за ним наблюдал. Видимо, удовлетворился увиденным, кивнул. Руди, кажется, слегка обиделся на недоверие, но бочку катить не стал. - Так, - Долохов встал и потянулся, - значит, решили. Вот Вилли обрадуется, ему наш табор в Трэверс-кастле вовсе не улыбался, я думаю. Марк, скажи дежурному, чтобы Гойла позвал сюда, и Чарити, и сам приходи, будем разбираться с хозяйством. Руди, нам бы понять, что в Лондоне твориться, и много ли народу нам теперь ждать нового. - Много, - уверенно заявил Руди, - Мы теперь гремим на всю Британию не хуже, чем при Лорде. Я, конечно, еще должен поработать с информацией, но я тебе и так скажу – много. И половина из них будет безумных или никчемных. - Значит, отсеивать будем. Руди скрестил руки на груди и посмотрел на него как на малого ребенка. - Зачем? – поинтересовался он. - Мы с тобой это, Руди, обсуждали вот ровно вчера вечером, - сердито напомнил Долохов, - нам нужны нормальные бойцы. И так хрен знает что у нас тут, был детский сад, так теперь еще роддом и филиал Хогвартса в придачу. - Тебе обязательно быть самым большим отморозком в этой стране? – видно было, что Руди что-то уже хорошо заранее продумал, и жаждет всех потрясти. - Ну, после Фернира, может, - хмыкнул Тони, поводя глазом в сторону старого волка, - Ты давай, излагай, что у тебя там за идеи. Руди обвел взглядом сидящих за столом. Долохов нахмурился. - При них начал, при них и продолжай, - он сам предпочел бы обсуждать такие материи без Драко, да и без Трейси, пожалуй, но нет ничего хуже, чем слухи или догадки, бродящие по отряду, - Все уже поняли, что ты нам сейчас выдашь нечто строго секретное. - Только между нами, господа, - Лестранж даже встал для значительности, - Нам пора вступать в переговоры. Сил мы набрали, но время на нас больше не работает – еще немного и страна сорвется в такой террор, где остановиться будет уже невозможно ни им, ни нам. Переговоры не для того, чтобы сдаваться, а чтобы выторговать какой-никакой легальный статус для себя и всех своих. Возможность политического диалога. И из этого ничего не получится, если мы будем самой худшей из угроз. Вы помните, от чего мы все время страдали при Лорде? Мы вели войну, но никак не могли углядеть за периферийными ячейками, и они портили нам весь имидж. Ну, помните же, то налет на магглов в самый неподходящий момент, то какие-то идиотские убийства непонятно к чему причастных цивилов, с пытками, с немотивированными издевательствами, провал на провале… и мы за них все время несли ответственность, потому что пытались их контролировать, но не могли. Наши карательные акции – и те терялись на фоне бессистемного террора на местах. Тогда нас худо-бедно спасала харизма Лорда, и, чего уж там, пропагандистские возможности моего отца сначала, и Люца Малфоя позднее. Но сейчас Лорда нет, а Люц практически вне игры. Так вот, сейчас у нас все должно быть ровно наоборот. Вот мы – ведем честную войну, детей из Азкабана вот спасли, взрываем детекторы запрещенной магии, казним только настоящих палачей. У нас централизованная структура, разветвленная сеть, вменяемое руководство и железная дисциплина. А вот – кучки башибузуков по графствам, которые к нам никакого отношения не имеют, кроме того, что их вдохновляют наши лозунги и символика. Они творят Мерлин знает что, и мы уже сами не знаем, как отмазаться от их деяний. Долохов вздохнул, и пожалел, что рядом нет Клода. - Ну, и что ты предлагаешь? – мрачно спросил он. - Дельных кандидатов включать в работу. А отморозкам, психам, ничтожествам и садистам скармливать легенду, - Руди улыбнулся, - что, мол, Метку следует заслужить в ходе длительного испытательного срока в региональной организации. Руководство таковой вручать первому же, кто подвернется в каждом регионе из бессмысленных. И полная самостоятельность, пусть буянят, показывают себя. Попадутся – мы шумно отрицаем с ними всякую связь, и уж точно того, что они вытворяли, мы им не приказывали. - Хороши мы будем, - поморщился Долохов, - вот так своих бросать. - В их же интересах, - у Руди действительно все было продумано, - Зачем арестованным энтузиастам еще и обвинение в членстве в Вальпургиевом Ордене? Метки у них все равно нет. - Какой метки? – Тони отметил, что никто, кроме него, Руди не возражает, все внимательно следят за их спором, - Какой, на хрен, метки? Ты умеешь давать метку? Я – нет. - Какая разница? – пожал плечами Лестранж, - А народ пусть думает, что мы умеем. Только заслужить надо. Зато мы в сравнении с ними станем относительно респектабельной силой, с которой не грех и поторговаться. Для того, чтобы справиться с террористами, надо будет сначала приручить нас. Если удастся нас купить – отморозки потеряют всякое оправдание своим действиям, они же под нашими знаменами выступают. А мы не продаемся, так что с нами придется всерьез договариваться. Долохов задумался. - Давайте мы все разойдемся и подумаем, а дискутировать будем потом, - мягко предложил Лестранж, - Смотри, Антонин. Таким образом мы не привлекаем идиотов к реальной деятельности, остаемся монолитной силой, даем им возможность показать, что мы не самое страшное зло в этой стране, раскачиваем ситуацию, не пачкая руки, и становимся приемлемым партнером для переговоров. Правительству после того, как мы обнародуем правду про Азкабан – нам даже привирать не надо, с детишками особенно – ни одна собака больше не поверит. Мы вещаем из подполья, значит, мы и правы. - Есть соображения? – Тони посмотрел на участников совещания. Драко, кажется, был в восторге, Флинт озадачен, Трейси задумчива. Фернир смотрел подозрительно. Когда Долохов скомандовал расходиться, волк задержался в дверях, толкнул его плечом. - А нас вы заодно с вашими этими отморозками аврорату сдадите, - тихо проворчал он. - Сивый, - Тони заглянул старому товарищу прямо в глаза, - Ты соображаешь, что говоришь? Я тебя сдам? - Ты меня вряд ли, - признал оборотень, - Только… вы ж не поштучно сливать-то будете. - Никого мы сдавать не будем, Сивый, - твердо возразил Долохов, - я, может, не знаю, как задействовать этих... они мне на хрен не сдались, и в дело я их не возьму. Но Повелитель-то знает. Ему все годились. - А он вернется, - не то спросил, не то утвердил Фернир. - Вернулся же…
День завертелся в сумасшедшем ритме – коллективные посиделки с юным хозяином Гойл-тауэра, совещание по поводу лазарета, тренировки для продвинутых, которые Тони так никому и не доверил, торопливый обед, обсуждение с Руди вестей из-за периметра (вопрос об организационных предложениях Лестранжа демонстративно не поднимался), какие-то мелкие вопросы по ходу, посещение лазарета, встречи с каминным мастером, и еще с несколькими новоприбывшими… даже выпить с Августусом Роквудом и Джерри МакКинзли – старыми товарищами, освобожденными с Острова – удалось лишь по одной рюмке, и как-то на бегу. О том, что надо бы еще заглянуть к Вилли, Долохов вспомнил уже в ночи. Неловко постучался в дверь землянки, где обитали шестеро стариков из древних темномагических родов. Вилли, сухой, длинный, тонкогубый, вышел, подхватил командира Лагеря под локоть, и легонько, но настойчиво подтолкнул наружу, под зимнее небо, усыпанное чахлыми северными звездами. - Ну, и что за игрушка, Вильфред? – поинтересовался Тони. - Во-первых, спасибо, что не привел ко мне всю ораву, молодой человек, - Вилли пожевал бледными губами. Лет ему было сильно за сто, - Я это ценю. Во-вторых, тебе стоит знать, что от мистера Лестранжа-старшего воняет самодовольством. Он после полного краха вдруг обрел и смысл, и женщину, и наследника. Или скоро обретет, не знаю, я теперь близкое прошлое с недалеким будущим плохо различать стал, старость – не радость. Так что берегись его мыслей, его сейчас на сто делить надо. Тони молча наклонил голову. Со стариками требовалось терпение, терпение, и еще раз терпение. Он понял это не так давно, и так и не решил, означает ли это, что он постепенно сам становится одним из них. Трэверс подождал ответа, и, не дождавшись, продолжил: - А твой сувенир… Зла намеренного в нем не вижу. Вижу просто намеренье. Идти ли за ним… тебе решать. А то Долохов думал, что сова прилетела к нему в Запретный Лес случайно. - Спасибо, - сказал он, и протянул руку. Трэверс задержал посылку в кулаке. - Вскрывать будешь? – поинтересовался он. - Буду, - нет, а то оставлю себе на память в запечатанном виде. - Ну-ну…, - старый некромант улыбнулся еле заметно, и нырнул назад, к себе. Тони дошел до своей берлоги – он уже так обосновался в Штабе, что почитал его, несмотря на светящиеся по стенам и полу карты и схемы, своей территорией. Положил коробочку на стол. Чутью Вилли он доверял, понятно, но не мешало и перепроверить. Он внимательно просканировал упаковку снова, наложил защитные чары, попытался вскрыть на расстоянии, палочкой. Ни хрена. Штука поддавалась только живым рукам адресата. Он развернул хрустящую красную фольгу, открыл элегантную картонную коробочку с разводами под слоновую кость, извлек что-то уж вовсе странное: маленький золотой медальон, не больше дюйма в диаметре, лаконично отделанный драгоценными камнями – белыми, зелеными, темно-красными. На короткой цепочке, вроде тех, что привешивают к часовым цепочкам или связкам ключей. Боевик раскрыл безделушку со всеми возможными предосторожностями. Одна половинка содержала часы – простой белый циферблат, ажурные золотые стрелки, четкие цифры. В другую был врезан крохотный кружок зеркала, и вместо отражения за ртутным стеклом клубился туман. Тони узнал артефакт. Стандартное переговорное зеркальце, Бэлла заговаривала такие для нужд боевки десятками. Семейный рецепт Блэков. По идее, должно быть и видно и слышно, но заговорить можно и крохотный осколок мутного стекла, и тогда ты увидишь минимум, но разговаривать можно. Медальон завибрировал в его руке, стекло прояснилось, в зеркале показались изогнутые губы и маленький кусок носа. - С рождеством, Тони…, - голос Малфоя был глубоким и слегка напряженным, - у тебя же рождество, я не ошибся? - Еще целый час, - от неожиданности Долохов ляпнул первое, что пришло в голову. В России рождество уже пару часов, как наступило, без всякого его участия, а по Гринвичу… какое уж там русское рождество по Гринвичу. - Хорошооо…, - Малфой усмехался, - с кем ты празднуешь? Я не хочу вторгаться в интимную жизнь моих… друзей. Тони захотелось соврать, но он поленился выдумывать. - Ни с кем. Спать собираюсь. Тут, знаешь, не до праздников у нас сейчас. Такой шухер. В стекляшке мелькали обои, свечи, черты лица, пряди, детали туалета… Антонин представил себе, как Малфой лежит, закинув локоть под голову, или сидит, небрежно вытянув ноги, в просторном кресле… и покачивает перед лицом парное зеркальце… тоже, видимо, в недурной оправе. Может быть, в такой же точно. - Я подумал…, - Малфой, видимо, лениво крутанул цепочку на пальце; в стекле отразился потолок, стена, пол, стена, дальше свистопляска расплывчатых пятен, - Раз ты ждешь от меня дела, нам пригодится связь. Ну, и подарок заодно… - По делу я собирался замкнуть тебя на Руди, - сообщил Тони. - Да…, - Малфой рассеянно зевнул, даже не попытавшись изобразить сожаление, - какая жалость. Ну… Руди может передать через тебя что захочет. Или совой…, - он улыбнулся, - Как ты? - Спасибо, - Тони все еще пытался быть спокойным, - нормально. Много дел. Народ новый. Руквуд у нас, ты знаешь? - То-ни…, - медленно протянул Малфой, - ты знаешь, я хотел бы тебя видеть. Здесь, у себя, в Мэноре. Долохов медленно выдохнул. Представил себе эту картину – себя в вычурных и торжественных интерьерах Малфой-мэнора, исходящего ядом Снейпа, недоуменную улыбку милой Нарси. Или еще краше – ничего не подозревающего Снейпа с одной стороны за стенкой, Нарси за другой. - Благодарю за приглашение, - мрачно ответил он, - самое время для визитов. И компания у вас там подходящая. - Я имел в виду другое…, - Малфой вдруг резко сменил тон, - я хочу тебя видеть, понимаешь? Сейчас. Кровь бросилась Долохову в голову. - А то ты меня не видел. Соскучился со вчерашнего дня? - Нет. Не со вчерашнего. С того рождества. И… Может быть, по твоему календарю…, - медленно добавил он, растягивая слова, - все пойдет по-другому. Ты не находишь? Долохов молчал. Больше всего ему хотелось захлопнуть крышку медальона и сжать его в руке, крепко, до боли. Как много вам нужно, мистер Малфой, подумал он. Так много всего сразу, чтобы хоть на время избавиться от вечного страха потерять себя. Так много, как будто вы никогда себя и не находили толком. - Я так понимаю, это портключ? – спросил он нейтральным голосом. - Нужно только поставить часы, - в голосе Люциуса скользнула улыбка. - Конец связи, - Тони резко закрыл медальон, и спрятал его в кулаке. Что он сделает в следующую минуту, он сам еще не знал.
О-па! Нашла Ваш фик пару часов назад, теперь вот дочитала и не могу удержаться чтобы не оставить отзыв. 7-я книга радости не принесла, приходится искать утешение в фиках. Вас и Вашего творчества, к сожалению, не знаю, но чувствуется пишете вы жестко. Эти сокращения: «оборотка» и прочь, прибавляет вашему фику реалистичность. Старшие маги и их фамильные обряды, некромант с кривым ножом, отгоняющий духов смерти, да и вообще все слизеринцы постепенно смывают то презрение, что появилось у меня после сказки Ро. Ну, знаете у нее там грифы рулят, они сильнее и круче всех… гер-рои (всего два(!!) слизеринца-директора за тысячелетнею историю Хогвартса!) Хочется пожелать вашим героям пережить эту войну. Хотя видно что это будет ох как трудно… Правда вот Снейп… вы его как, убить собираетесь или что похуже? Слова Люца о том, что алхимику для счастья в жизни страдать нужно, да и вообще ваша интерпретация его поведения… меня это… как бы «не заводит». http пишет:
цитата:
Люца-то он предал в Седьмой.
Извиняюсь спросить, как это он его предал? В чем?
В ближайшее время собираюсь найти все ваши фики и устроить день ваших повестей (или романов?), но Снейпа вы явно нелюбите. Валокордин мне понадобиться, или так переживу, как думаете?
Отдельное спасибо за стихи. Не филолог я, в поэзии не разбираюсь, бардов не слушаю, но стихи цепляют. Про вернувшегося арестанта выучила практически наизусть. Упоминание про Вальхаллу тоже порадовало, но к нашим русским магам не больно соотносится, нет?
Ах, да чуть не забыла. Дурмшланг я как-то не больно отношу к России. У англичан волшебные палочки может быть и к месту, но у нас? Всегда почему-то казалось что школы магии у нас другими будут, не по европейскому стандарту. Но это только мое собственное ИМХО.
С нетерпением буду ждать продолжения но, честно говоря буду читать с осторожность, из боевиков только «Практикантка» понравилась, а тут еще ваше виденье профессора…
Касси Спасибо большое за развернутый отзыв. Мне этого очень не хватает. Касси пишет:
цитата:
Извиняюсь спросить, как это он его предал? В чем?
Ну, для начала, просто ни разу не взглянул в его сторону, когда тот был придавленный, а Снейп на коне. А ведь доказательств того, что Люциус его опекал раньше, по книгам разбросано довольно много.
Касси пишет:
цитата:
но Снейпа вы явно нелюбите. Валокордин мне понадобиться, или так переживу, как думаете?
До седьмой книги я написал штук пять фиков с положительным Снейпом. Так что ничего, думаю, выживете.
Касси пишет:
цитата:
Про вернувшегося арестанта выучила практически наизусть.
Про арестанта - это не я, а menthol_blond. Мои только те, что Тони поет.
Касси пишет:
цитата:
Упоминание про Вальхаллу тоже порадовало, но к нашим русским магам не больно соотносится, нет?
Долохов же не русский русский. Он англичанин русского происхождения, родился уже в Англии. У него в голове каша. Немного православия, немного русского язычества, немного ницшеанства, немного производной от него скандинавской мифологии.
Касси пишет:
цитата:
Дурмшланг я как-то не больно отношу к России.
Я тоже. Дурмштранг - это Восточная Европа + Скандинавия + частично Германия. Директор Дурмштранга в каноне, Каркаров - болгарин. Крам тоже. Другие ребята оттуда скорее смотрятся немцами. В Дурмштранге есть русские, я полагаю, но в принципе в СССР должна была быть своя школа. У меня дальше, в проде, Долохов использует русскую магию, изученную от бабки - так он перехватывает палочку и держит ее, как посох волхва.
Отправлено: 20.11.07 17:38. Заголовок: Bastinda пишет: А т..
Bastinda пишет:
цитата:
А то еще придется поверить в большую и светлую любовь к Лили!
А большая и светлая к Лили вылилась у профессора из ушей в думосбор Поттера, если помните. Так что теперь он может без помех отдаться своему чувству к Люцу. А уж как доставуч бывает профессор, обуянный большой любовью, мы из седьмой книжки немного знаем, да и по прежним - на примере отношений с Дамби (НЕТ, это не намек на слэш) - вполне догадывались.
Следующую минуту – и еще не меньше десяти таких же – Долохов просидел, тупо глядя в огонь камина, и попеременно перебирая в уме идиотские предлоги немедленно отправиться к Малфою, и не менее идиотские предлоги этого не делать. Он прекрасно знал, на что идет, приручая это своенравное, вконец запутавшееся, болезненно гордое создание. Он вовсе не был уверен, что в результате не приручили его самого. И хрен бы с ним, в принципе, Тони давно уже не боялся того, что в молодости казалось «зависимостью». Приручался легко и охотно, зная, что всегда сможет, в случае необходимости, разорвать цепь. Только вот Люц Малфой, которому для того, чтобы позвать к себе одного, необходимо было, чтобы другой для равновесия ждал его за стенкой… Для того, надо думать, чтобы и в самую последнюю минуту знать, что это не окончательно, не до конца, что у него есть выбор, что он в любую минуту может перескочить с одной линии своей судьбы на другую. Люц, для которого это был вопрос контроля. Слишком хорошо выучено, что в каждую минуту Малфой должен быть хозяином собственной жизни. Слишком много доказательств получено, что эта задача не из выполнимых, если относиться к ней всерьез. Именно с Люцем в эти игры, по правде-то говоря, играть не стоило. Дурак был, что начал. Тони не заметил, что стиснул медальон в руке с такой силой, что тот слегка погнулся и замок, щелкнув, отворился. Он разжал кулак, и взглянул на стоявшие часы. Крутанул стрелки. Успел еще осознать, каким неуместным будет смотреться в Мэноре – в маггловских штанах и тяжелых армейских ботинках, в подбитой мехом жилетке под укороченной маскировочной мантией, на автомате принимавшей цвета окружающей среды, сам встрепанный и помятый. Люциус сидел в кресле в просторном кабинете, где царили кожа, зеленый бархат, свечи, серебро, и сам выглядел одной из безделушек, украшающих интерьер - небрежно расстегнутый ворот шелковой рубашки, распущенные по плечам волосы, серебряные кольца на руках – Тони некстати вспомнил, что молодой Малфой во множестве носил такие в ранней юности. Люциус легко поднялся навстречу гостю, подошел почти вплотную, заглянул в глаза – они были почти одного роста, и прямой взгляд вблизи получался естественно и как бы непреднамеренно. И спросил без вызова, с неподдельным интересом: - Почему ты пришел? - Потому, что ты попросил, - Долохов не отстранился, но и не сделал ни одного движения навстречу. Инициатива здесь принадлежала не ему. Люциус взял его за руку, как будто ничего естественнее просто быть не могло. - Пойдем, - мягко сказал он, и повел куда-то, узким коридором, явно не парадными переходами, вниз, в подвалы. Там было что-то вроде охотничьего зала – трофеи по стенам, маггловские старинные ружья, магические арбалеты, картинки с породистыми собаками, лошадьми, гиппогрифами… огромный нерабочий камин – пламя гудело в нем, но для связи он явно не был предназначен. Массивные кресла и небольшой столик между ними. - Я прикажу вина, - Люциус уже поднял палочку, но Тони удержал его руку. - Люц. Не нужно звать эльфов. Теперь они стояли, держась за обе руки, как шерочка с машерочкой, но никого, кажется, это не смущало. Люциус вздернул подбородок. - Мои эльфы верны мне. Ты сомневаешься? - А ты сам уверен? Каждый из них в первую очередь верен именно тебе, а не Нарциссе? Не Драко? Не почувствовал симпатии к… кому-нибудь еще? Малфой не стал спорить, пожал плечами. Высвободил руку с палочкой, взмахнул – акцио. Запыленная бутылка красного бордо двадцать девятого года – год его рождения, мать твою, - подлетела и опустилась на столик. Люциус отошел к шкафчику у стены, достал два серебряных кубка. - Доволен? – поинтересовался он, - Роскошного рождественского ужина я тебе так не сервирую, но могу призвать немного заячьего паштета с кухни. - Пойдет…, - Тони уже не слишком понимал, куда это все катится, он просто кивнул, сдаваясь течению событий. Малфой рассмеялся. Рождество уже давно наступило и по Гринвичу тоже, но это не имело никакого значения. Тони смотрел, как тот с усилием машет палочкой, последовательно призывая паштет, буханку домашнего хлеба, обсыпанную мукой, пузатую, неровную, серую, явно изготовленную сегодня же и здесь же. серебряную масленку. Долохов проследил взглядом его движения, разлил вино по кубкам… Такое старое вино, несмотря на все заклятия, останавливавшие время в малфоевских подвалах, было по цвету уже темно-розовым… на дне бутылки клубился осадок… Тони старался не потревожить вино, разливая. Люциус следил, прищурясь. - Ты понимаешь в вине? – он чуть поднял бровь. - Вроде того. У моего… близкого человека. Вернее, у его семьи. Был старый виноградник. Довольно северный, но… Я там бывал, поднатаскался. - Игорь Каркаров, - спокойно, как бы даже и с вызовом произнес Малфой, - по вашим русским меркам даже Болгария винодельческий юг. - Верно, - Тони отсалютовал кубком, - я, впрочем, родился в Британии, так что первые в жизни виноградники я увидел в Суссексе. Но настоящее виноделие… да, я узнал его там, у Игоря. До южной Франции я добрался намного позже. - А у меня есть виноградник в Гаскони. На испанской границе. И еще один в Тоскане. - О, - Тони уважительно покачал головой. Люциус ухмыльнулся. - Мерлин с ним, с прошлым. Давай, Тони, за твое Рождество. И за то, что ты здесь. Долохов залпом осушил свой кубок, безжалостно разрушая свежеприобретенную репутацию знатока. Малфой с усмешкой пригубил свой. - Я рад тебя видеть, - произнес он, - знаешь? Тони не смог сдержать улыбку. - На своей территории…, - заметил он. Люциус серьезно кивнул. - Это важно. Он побарабанил пальцами по подлокотнику, повертел кубок в руке, отставил… - Тони…, - голос его был тихим и задумчивым, без вызова и без соблазна; смотрел Малфой куда-то в сторону, - я сам не знаю, какой дьявол меня ведет. Может быть, все дело вообще не в…, - он осекся, и продолжил, как будто без всякой связи с предыдущим, - У меня предельно идиотское чувство. Мне спокойно. Сейчас. И каждый раз, когда ты…, - он задумался ненадолго, сформулировал что-то, - имеешь наглость смотреть на меня как сейчас. Я должен бы быть в ярости, но я, похоже, только в эти моменты и перестаю идти в разнос, - он потер ладонью лоб, поморщился, и признался, - Вероятно, я просто устал и разболтался. Воображаю, что сказал бы отец, если бы увидел меня сейчас. - Эйби…, - Долохов усмехнулся, - ну, для начала Эйби запустил бы в меня парой круциатусов, и завелся бы орать, чтобы я держал свои похотливые лапы подальше от его сына. Ибо знает он меня, как облупленного, и нечего мне делать в ночи наедине с наследником славного имени. О тебе бы он и не вспомнил, пока не вышвырнул бы меня вон из замка. Люциус нервно засмеялся. - Пожалуй… - А тебе бы он потом сказал держаться от меня подальше. Потому, что негоже Малфою подставлять задницу неотесанному солдафону, и все такое. Вокруг столько нежных мальчиков, готовых ради тебя на все. Люциус молчал. Долохов поднялся и подошел, протянул руку. Заставил Люциуса встать, приблизился вплотную. - Ты бы подчинился? – спросил он негромко. Люциус качнулся навстречу, уничтожая последние несколько дюймов расстояния между ними. Тони обнял его – как будто подхватил падающего – прижал к себе, замирая. Провел ладонью по шелковистым волосам… по спине… почувствовал, как легкие пальцы скользнули в его собственную шевелюру. Потерся лицом, разгоняя пряди, добрался губами до уха… прошептал еле слышно: - Хочешь, ничего особенного делать не станем? Мне пофиг, на самом деле. Малфой фыркнул куда-то ему в шею, прижался плотнее. Потянул на себя, отступая… они оказались на каком-то диване, слишком мягком, зато скользком из-за кожаной обивки и безбожно узком. Губы встретились раньше, чем они опустились на это прохладное ложе; Тони медленно гладил, разминал плечи блондина под мантией, не торопился применить раздевающие заклятия, сплетал ноги, заставлял выгибаться и стонать. Малфой сам рванул мантию с плеч… Тони припал губами к сгибу шеи, к тайному местечку между нею и плечом… Люц застонал, расслабляясь, как-то весь раскрываясь навстречу, и Тони стал расстегивать на нем рубашку. Пальцы путались в слишком маленьких пуговицах, и, как всегда в таких случаях, дико мешали длинные волосы, и он с удивлением отметил, что волнуется, как давно уже не… впрочем, так давно ничего толком и не было – случайные пьяные случки не в счет – что глупо было удивляться. Люциус прогибался под его руками, как будто больше не боялся потерять контроль, всем телом ловил поцелуи; он оказался необычайно чутким, он дрожал от возбуждения и цеплялся за плечи партнера, как будто боялся утонуть, если опустит. Раздевать его при таком раскладе было непросто. Долохов, наконец, смог избавиться от кружевной рубашки Люца, и почти в ту же минуту тот шепнул заклинание, уничтожая собственные долоховские одеяния выше пояса, все сразу. Они прижались друг к другу – торс к торсу, горячая кожа к чуть теплой. Тони почувствовал, что теряет голову, с силой вдавил партнера в диван, и тут же протрезвел, заметив, как тот напрягся и вытянулся в струну. Он отстранился… давая почувствовать холодину, царившую в комнате, одиночество, которое охватывает каждого, кто внезапно выдернут из водоворота взаимных ласк. Люц взглянул в глаза настороженно; Тони улыбнулся, давая ему время, и тот сам обвил шею любовника – наверное, уже любовника, так ведь? – руками, привлекая к себе, легко и нежно. - Тооони…, - прошептал Люц, щурясь, улыбаясь, притягивая ближе. - Я ничего не сделаю, пока ты сам не попросишь, - то ли заверил, то ли пригрозил Долохов, снова впутываясь ладонями в длинные пряди, поглаживая затылок, целуя губы, накрывая собой стройное и гибкое тело Малфоя. Люц не был юношей. Его кожа, хоть и нежная, ухоженная, была чуть суховата. На бицепсе, прижатом к дивану, она шла мелкими складками – видно было, что Люциус изрядно похудел за последние пару лет. Малфой был опытным любовником, он знал, где прикоснуться, как вызвать возбуждение. И вместе с тем – именно сейчас он боялся этого возбуждения в ласкающем его мужчине. Доверялся, но в надежде, что тот сохранит рассудок до конца. И от того, что на него так полагались, голова у Тони кружилась, может быть, сильнее, чем в любой менее бредовой ситуации. Он провел рукой по плоскому животу блондина, по изгибу талии, снова погладил ниже пупка… медленно расстегнул плотные шелковые брюки… Опустился сверху, лаская, сжимая, поглаживая. Дождался, пока тот сам не помог освободить себя от одежды окончательно. Тони массировал бедра любовника изнутри, прикасался к мошонке, слушал прерывистое дыхание и короткие стоны… ловил эти стоны губами. Сейчас надо бы было перевернуть Люца в более удобную позу, но Антонин даже подумать боялся, какую реакцию это может вызвать. Он отстранился, и оказался на коленях, в ногах у разметавшегося перед ним светлокожего мага. Медленно расстегнул молнию на маггловских штанах, давая время рассмотреть себя, не делая ни одного движения навстречу. Разделся. Всмотрелся – рассыпанные по темной обивке дивана волосы, искрящиеся возбуждением и опаской алмазные глаза, раскинутые руки, выгнутый торс с проступающими трогательными косточками. Он смотрел на всю эту красоту, перед глазами плыли красные пятна, и Тони по-дурацки повторял про себя, изнутри кусая губы: «я могу остановиться, могу остановиться, могу остановиться прямо сейчас», - как будто хоть один из них был легилементом, как будто Люц мог прочесть эту мысль. И, кажется, тот что-то почувствовал. Протянул руку, подзывая. Тони протянул свою в ответ. Позволил переплести пальцы, привлечь себя. Склонился. - Люци…, - прошептал он, обнимая, прижимаясь губами к уху, - это действительно может быть больно поначалу. Ты… Малфой вдруг обвил его и руками и ногами, вцепился. - Замолчи, - он лихорадочно дышал, выгибаясь, - пожалуйста, замолчи. Тебя никогда не учили, что разговоры в постели – дурной тон? - Учили, - протянул Долохов, - но так и не научили. Я еще не говорил тебе, что я не джентльмен? - Ты чудовище, - в голосе Люца отчетливо послышался смешок. - Вроде Фернира, ага, - поддержал шутку Тони, шепнул заклинание смазки… Люц сейчас должен был почувствовать себя заполненным изнутри чем-то горячим и скользким, еще до всякого проникновения. Тот дернулся. - Мерлин, это… Тони чуть приподнялся. Он размазывал смазку, скользя пальцами, лаская, не пытаясь идти дальше. - Захочешь, чтобы я отвалил, так и скажи. Можешь в глаз дать, если я не пойму, я тебе разрешаю. Люц втянул воздух глубоко, и вдруг неожиданно притянул его ногами ближе, изо всех сил. - Давай, Тони, - выдохнул он. Тони перегнулся, дотянулся до палочки, и призвал бутылку вина. - Пей, - он сделал большой глоток, и протянул пойло возлюбленному, - вперед, пей. Хоть пару глотков. Тот подчинился. Драгоценное вино текло по щеке Люца, не позаботившегося приподняться, стекало розовой струйкой вниз, на обшивку дивана, и капало дальше, туда, где валялась их одежда. Это не имело значения. Значение имело то, что можно было, наклоняясь, сцеловывать остатки вина с его щек, можно было смотреть, как яркие пятна румянца на скулах становятся резче. И можно было постепенно толкаться вовнутрь, преодолевая слабое сопротивление, призывая еще и еще смазки, скользя и сбиваясь с ритма, откидываться назад и смотреть, как тот сначала испуганно дергается прочь, а потом - когда некая специальная точка внутри оказывается в игре - блаженно движется навстречу. Бережно мять в руках мошонку, поглаживать длинный чуть выгнутый член, едва прикасаясь, дразнить кончиком скользкого от смазки пальца маленькую дырочку на конце; задыхаться; сдерживать себя, и ловить от этого отдельный кайф. Тони не перестал всматриваться в глаза любовника даже в ту минуту, когда целиком оказался внутри. Толкнулся раз, другой… уловил его тихий всхлип… повторил движение… замедленно, как будто что-то тормозило его, задел то самое место… еще и еще раз… и только когда Люц обхватил его ногами с силой, притянул – отпустил себя. Рванулся вперед, вбился внутрь - не до конца, но сильно - сжал ладонями ягодицы. Потянул на себя, откинулся назад… поднял в воздух... Серебряные волосы хлестнули по щеке, по плечу… Тони прислонился к ручке дивана, изо всех сил поддерживая любовника на весу, прижимая – грудь к груди. Тот поднимался и опускался у него в руках, впуская его в себя, и в следующую секунду с его же помощью взмывая вверх. Как будто делал это тысячу раз до того. И, неизвестно через сколько времени, взрываясь сам вслед за ним, в него, Тони никак не мог осознать, что все это реально. С ним. В его жизни. Люциус легко прогнулся, разрывая контакт, опустился на спину, улыбаясь нежно и смутно. Долохов вытер пот со лба. Любовная горячка постепенно проходила, становилось зябко. - Как ты? Есть что-нибудь, что я могу сделать? – выдохнул он, как всегда, предпочтя действие разговорам. - Есть… останься. Ложись здесь спать, - Люц свесился с дивана, нащупал палочку, расширил ложе по крайней мере вдвое, протянул руку, приглашая. Тони закрыл глаза, и на ощупь притянул любовника к себе. Устроил его голову на своем плече. - Я должен буду свалить… рано, - пробормотал он, но Люц уже зарылся лицом в его шею, обнял бедром и рукой, запутал пальцы в его волосах. Тони обхватил того за плечи, натянул на обоих откуда-то спланировавшее одеяло. - Отец бы меня проклял, - шепнул Люциус едва слышно, - но, знаешь… это того стоило. - Эйби… Эйби мог, да, с этим у него всегда было быстро, - Долохов подумал, что во времена их беспутной юности Абракас отличался куда большей широтой взглядов, чем мог бы предположить его почтительный сын; но развивать тему не стал, - только знаешь, Люци… я так думаю, нечего ему делать в твоей койке. А уж в моей тем более. Мы с ним этот вопрос выяснили как-то в свое время раз и навсегда. - А что, отец…, - Люц усмехнулся. - Ну, у него было мнение по поводу моего поведения. Долг чистокровного волшебника, семья, потомство, и все такое…, - Тони поморщился, не открывая глаз, - он считал, что я предаю своих предков, отказываясь дать роду наследника. Ради недостойной слабости. - А ты… не хотел? – Малфой прижался крепче, - неужели никогда в жизни? Ты же не чураешься женщин, как я понимаю? - Не хотел… Напрягать партнера еще больше. У нас, - Тони запнулся, не зная, как объяснить, - хватало всяких других заморочек. Ну да. Тони невыносимо бесился, когда его любовник в очередной раз не выдерживал пытки ностальгией, и срывался к себе, на Восток, к своей драгоценной науке и малопонятному подсоветскому полуподполью. А Игорь, в свою очередь, ревновал его к каждому столбу, к каждому боевому рейду, который мог оказаться последним, да, кажется, еще и к Лорду заодно до кучи. И все это шло по кругу, как дурной закольцованный фильм в магглоящике, и никуда им было оттуда не деться, влетали друг в друга на очередном собрании, или сталкивались на операции, и снова оказывались вместе, не разлепить. До следующей разлуки. - Заморочек…, - жаргонное словечко донельзя странно звучало в устах Люциуса Малфоя; Тони почувстовал, как легкие пальцы скользят по его лицу, как бы изучая, обводя черты в темноте, - И что ты почувствовал, когда он предал нас? Долохов пожал плечами. - Облегчение. - Вот как? – Малфой приподнялся на локте, и взглянул Тони в лицо с интересом. - А что бы ты почувствовал на моем месте? – Тони запустил ладонь в рассыпанные по плечам волосы любовника, чуть привлек его к себе, заглянул в глаза, - я свою порцию уже получил на тот момент, меня взяли раньше. Соображал, что к чему. И потом…, - он вздохнул, - они вполне могли догадаться устроить нам очную ставку. Когда Игоря отпустили, я хотя бы перестал думать о самоубийстве. - И больше вы не виделись…, - медленно проговорил Люц. - Нет, - коротко отрезал Антонин, - слушай, нам обязательно… Люциус не дал ему закончить, прикрыл его рот ладонью. - Не обязательно. Обними меня крепче. Тони послушно обхватил узкую талию одной рукой, плечи – другой. Почти целиком затащил любовника на себя, пряча в руках. - Люци, - он зарылся лицом в платиновые волосы, легонько поцеловал, - давай уже спать, ладно? Я вчера чуть концы не отдал, если помнишь. Если бы не твой мальчишка… Весь в тебя, кстати – с виду хрупкий, цивильный такой, с выпендрежем; а когда доходит до дела… не ломается ни хрена и ни хрена не боится по большому счету. Ни смерти, ни насмешки, ни ответственности, что редкость вместе. Как у нас вчера весь лагерь плясал под его дудку, нужно было видеть. Люциус усмехнулся – Тони почувствовал его улыбку кожей плеча. - Это так ты меня видишь, да? - А ты себя как видишь? – Долохов усмехнулся тоже, - я помню, как ты дрался в Министерстве. Командовать не умеешь, так это просто навык, это, ну, как я, скажем, в твоих финансах ничего не понимаю, потому что не учился. А дрался стойко, и при аресте держался дай Мерлин всякому. Головы не терял ни на секунду, это главное. Долохов четко вспомнил эту картину маслом – оглушенный Малфой приходит в себя, расфокусированными глазами обводит КПЗ в аврорате – так и видно, что у него еще все плывет вокруг, - поводит плечами, убеждаясь, что спеленут заклятиями практически до полной неподвижности, и сведенными губами первым делом шепчет в пространство: «я требую своего адвоката; Рафаэл Фертис, Лютный, девяносто пять, второй этаж», - и вторым делом – своим: «запомните как «авада кедавра», семнадцатый Статут, пункт восемь-б; вы никому ничего не обязаны говорить; и учтите – ни при каких раскладах то, что вы сейчас скажете, вам помочь не сможет». - Тони, - Малфой все еще улыбался, но как-то иначе, - я проиграл все, что можно проиграть. Войну, жену, уважение сына, власть, деньги. - Это не игра, Люци, - Долохов прижал его к себе крепче, - это жизнь и ты живешь ее как надо. Все твои живы. Ты всех сберег. Даже…, - он помедлил; может быть, не стоило этого говорить, - знаешь, мы нашли твоего Снейпа в лесу… в день битвы… я, в общем-то, был в тот момент готов заавадить его к химерам, выхаживать такого в лесу было по-любому без шансов. Если бы ребята не вспомнили о тебе, лежать бы ему сейчас… Но мы решили, что ты его примешь. - Принял…, - медленно проговорил Малфой. - Знаю, - Тони зарылся губами в его волосы, - это нормально, Люци. Это не страшно. - Ты не ревнив? – Люциус слабо усмехнулся - Весьма ревнив. Но… Было бы чему завидовать, мой дорогой. У него нет ничего, чего я хотел бы для себя от тебя. Малфой засмеялся в темноте. - Откуда ты знаешь? Долохов зажмурился… Притиснул его до боли. - Я знаю, чего хочу, - сказал он. Это была не совсем правда. Но в первом приближении годилось. Люциус прошелестел: - Знаешь, чего ты хочешь от меня? Или просто всегда знаешь? - В смысле? – не понял Долохов, - Хочешь спросить о чем-то? - Да…, - Люциус кивнул, не поднимая головы, - Тони, я… - Что? – Долохов снова подтянул одеяло, укутывая. - Я не понимаю, зачем. Ты что, всерьез надеешься на возвращение Лорда? За что мы воюем? - За второй шанс, - Тони уткнулся в плечо любовника губами, - за то, чтобы твой парень мог поступить в академию целителей, а Грег Гойл и Пэнси в аврорат. За то, чтобы их дети не были изгоями. И да, я надеюсь вернуть Его. Я смогу. Эта страна будет нашей. Люциус тихо рассмеялся. - Ты не обидишься, если я скажу, что не верю? - Не обижусь, - Люц так доверчиво распластался сверху, что злиться на него в любом случае было невозможно, - Докажу… делом. Тони замер, потому, что гибкие пальцы запутались в его волосах, заскользили, сбивая с мысли. Изогнутые в улыбке губы скользнули по его губам. - Тооони…, - Малфой почти мурлыкнул, - пожалуй, я согласен с отцом. Так чертовски жалко, что у тебя нет детей. Долохов рассмеялся. - У меня толпа народу на руках. Больше, чем я хотел бы, - он снова зарылся ладонью в белокурые волосы, притянул к себе, надавил на затылок, - Спи… Пожалуйста, спи. Тот окончательно уронил голову к нему на грудь. Вздохнул, чуть расслабился. Но когда заснул – снова прижимался с силой, цеплялся за плечи, как во время секса.
Тони проснулся – внутренние часы подняли – ранним утром. Сонно поморгал, осторожно выпутался из объятий, расплел руки… ноги… осторожно выпутал пальцы из длинных волос… Поднялся, нашел одежду. Облачился. Покосился на Люца, спящего под пуховым одеялом. На светлые ресницы, затеняющие закрытые глаза. На кисти, небрежно упавшие на грудь поверх одеяла. Подумал, что просто так уйти будет слишком уж похоже на бегство. Но не оставлять же цветок на подушке, или какую-нибудь пошлость вроде того. Склонился. Потрогал за плечо. - Люци… Тот медленно приоткрыл глаза, закинул голову. - М? - Я ушел, - Долохов придвинулся ближе, - Спасибо тебе. - За что? – томно поинтересовался Люциус. - За Рождество. За то, что позвал. Можно мне будет прийти еще? - Наверное, - Люц небрежно провел рукой по собственному лбу, и так же необязательно – по долоховским жестким прядям, - свяжемся, не так ли? - Разумеется, - Тони кивнул. Встал. Взмахнул палочкой, аппарируя прочь. Еще несколько беспорядочных перемещений, и он оказался у периметра. Дальше пешком, по хрусткому снежку, к дому, к штабной землянке, к войне.
Отправлено: 22.11.07 20:55. Заголовок: Руди затаился, не то..
Руди затаился, не торопил с ответом, не возвращался больше к теме новобранцев. Но Долохов и сам с каждым днем все четче видел, что контроль над происходящим вот-вот выскользнет из его рук. После шумного азкабанского успеха они больше не были единой организацией, управляемой, дисциплинированной и компактной. Они стали Сопротивлением. Как в конце семидесятых. На одного боевика приходился десяток сочувствующих на легальном положении, половина из которых просто стремилась не складывать все яйца в одну корзину, отмечалась на случай возможной перемены власти. Вторую половину составляли энтузиасты и мстители. По стране разлетались листовки - и их собственные, выверенные в штабе, с колдографиями азкабанских сидельцев, с призывами к спокойствию и четкими инструкциями; и самодеятельные, шумливые и несвязные, чуть ли не от руки размножавшиеся последователями. Страна всерьез испугалась нового всплеска аврорского произвола - куда больше, чем Темного подполья. Странным образом, волна репрессий восьмидесятых, трусливые потуги Скримжера, чистки против грязнокровок, сопровождавшие последние успехи Лорда – все это слилось в общественном сознании в одно. В понимание, что любая власть и любое безвластие лучше, чем новая диктатура силовых структур. Совершенно неожиданно против все более зверевшего от страха аврората и против министра-аврора Кингсли, тшетно пытавшегося обуздать своих людей, объединились и прогрессисты и аристократическая консервативная оппозиция. Всем этим невозможно было больше руководить так, как привык Долохов – планировать операции, отдавать четкие приказы, проверять исполнение. Нужно было, как называли это штабные у Лорда, «давать установку». Указывать направление действий, и полагаться на самоорганизацию и инициативу на местах. А это значило – свары между последователями весьма разных взглядов, провалы неопытных исполнителей, это значило – неизбирательное насилие, непричастные жертвы, которые неизбежно влекли за собой новые жертвы, уже среди своих… Воззвания и «инструкции Ставки» для широкой публики, которые увлеченно кропали Руди с Августусом, стали значить больше, чем тщательно разработанные планы диверсий. Тони переключил подготовленных штурмовиков почти исключительно на подрывы детекторов запрещенной магии и атаки на аврораты. Прижал Руди к стенке и очень жестко потребовал остановить призывы к мести. - У нас нет цели тупо залить страну кровью, - мрачно заявил он на очередном совещании в штабе, - нам надо отбирать у Кингсли контроль, а не плодить себе врагов пачками среди населения. Долбай по Министерству, с грязнокровками разбираться сейчас не время. Клод, все еще говоривший лишь шепотом, кивнул, с усилием выталкивая слова. - Гражданскую войну мы проиграем, - согласился он, - грязнокровок развелось столько, что числом задавить не удастся. Пока мы против Министерства, мы на коне; втянуть в драку штатское население – проиграть с гарантией. Руди как-то смутно улыбнулся, покивал, как бы и соглашаясь, но и оставаясь при своем. - Ладно, - он неопределенно развел руками, - будем призывать массы к сдержанности и дисциплине. Кампания гражданского неповиновения, и все такое. Люди, кажется, уже почти созрели – аврорат не справляется с элементарным порядком на улицах. Ты доволен, Тони? Долохов не был доволен, что-то ему не нравилось в этом раскладе. Но политиком он всегда был хреновым, и возражений не нашел. Нужно было скорее заниматься Поттером, но Поттер, как доносила разведка, разгуливал не со Старшей, а вполне себе с обычной палочкой. Старшая где-то пряталась. К тому же… Долохов не сомневался, что аккуратно разоружить самоуверенного и неосторожного мальчишку – какая бы там супер-палочка не была у него в руках – труда не составит. А вот дальнейшее предполагало столкновение со Снейпом, а значит, неизбежно, в самом центре разборки оказывался Люц… и как тот поведет себя – в процессе, и после… Долохов даже думать об этом не хотел. Однако, время поджимало, и после этого разговора Тони заставил себя засунуть личные соображения подальше, и начать действовать. За Поттером, уже покинувшим ради новой войны Хогвартс, пошла наружка. Выяснилось, что мальчишка, разумеется, проводит большую часть времени, агитируя всех подряд за всенародное ополчение против Темного подполья, а также убеждая, что слухи о возможном возвращении Лорда – полная ахинея. А в свободное время пытается уговорить Кингсли дать ему возможность сколотить свой собственный отряд из бывших участников так называемой «армии Дамблдора». Устраивать секретные общества мальчишка, после опыта этого самого Дамблдора, кажется, зарекся. Что ж, следовало лишь чуть подтолкнуть его, чтобы он извлек из тайника Старшую палочку и рванул изображать из себя нового Годрика Гриффиндора. Что-нибудь очень личное. Долохов подумал, потолковал с молодыми, помнившими Поттера по школе, и решил поручить разработку плана Драко Малфою. Тем более, что работы у целителя теперь было немного – близнецы оправились, раненные в азкабанской схватке давно уже были на ногах, и два поганца – Малфой и Флинт – шарились все свободное время где-то в лесах в окрестностях Гойл-тауэра не хуже, чем раньше за периметром Лагеря в Запретном лесу. Драко предложил забавное. - Поттер очень хорошо умеет драться, - заявил он, улыбаясь истинно малфоевской змеиной улыбкой, - но он совершенно не способен просчитывать варианты ни на шаг вперед. Как только ему покажется, что ответственность на нем самом, он рванет в бой, не думая о том, в какое положение ставит Кингсли или Флитвика, - Флитвик теперь возглавлял Школу, - Нам стоит только убедить его, что его близким грозит нечто, в чем Аврорат помочь не сможет. Например, волчонок Люпина. Если мистер Грейбек со своими инсценирует нападение, якобы с целью забрать его в стаю, и порвет по ходу дела мою тетушку Энди и ее грязнокровного мужа... Я мог бы вполне официально потребовать опекунства. Я не только Малфой, но и последний мужчина из рода Блэков, в конце концов. Меня, видите ли, всегда интересовало охотничье собаководство; что произойдет, например, если скрестить оборотня с самкой волкодава? Вырастить такого производителя на собственной псарне… Долохов поморщился. - Произойдет то, что мне придется по гроб жизни прятать тебя от Фернира, если ты ляпнешь при нем что-нибудь в этом роде. Ну хорошо, а ты уверен, что вечнозеленый рванет воевать с нами, а не заавадит тебя попросту при первой же встрече? - А мы не встретимся, - Драко задрал подбородок, - в Мэноре меня нет. Думаю, Потти быстро сделает выводы о том, где может найти меня. А когда он попытается доказать, что я в подполье, - молодой Малфой усмехнулся, - ему придется иметь дело со всеми юристами семьи. И с моим отцом вдобавок, а он один стоит сотни адвокатов. - Ладно, - Тони покрутил ситуацию в голове, и решил, что идея недурна, - Только подстрахуем тебя слегка на всякий случай. Возвращайся в Малфой-мэнор, покажись на людях раз-другой-третий. Поттера повидай. Нагуляй немножко алиби. - Сэр! – молодой Малфой вскинулся, - вы же знаете… - Это приказ, - отрезал Долохов, - причем, для твоей же безопасности. Блетчли прекрасно справится с больными. Вернешься после того, как Фернир выполнит свою часть работы. Держи мозги закрытыми, и с отцом тоже не особо обсуждай, задачу я ему сам поставлю. Драко кивнул. Он, кажется, с трудом сдерживал слезы. - Попрощаться можно? – тихо, не по-военному, спросил он. Тони закашлялся. - Я что, сказал тебе отправляться немедленно? Никакой спешки, спокойно передашь дела Блетчли, переночуешь… если надо, еще до вечера задержишься. Иди, целитель, не морочь мне голову, - Долохов махнул рукой. Драко медленно вышел.
На следующий день, впрочем, целителю вряд ли удалось хотя бы увидеть возлюбленного. Какие-то недоумки взорвали в Дорсете склад маггловских боеприпасов – смысл этого деяния от Долохова ускользнул – и Флинту с ребятами пришлось целый день заниматься эвакуацией тамошнего подполья, чтобы, не дай Мерлин, вместе с идиотами из самодеятельности аврорат не загреб посвященных. Пятерке не в меру резвых авроров, явившимся за «подозрительными» и случайно угадавшим аж заместителя начальника региональной ячейки, достался обливиэйт. В порядке камней по кустам пришлось без подготовки вмазать по зданию аврората – авроры все равно суматошно крутились вокруг места взрыва, одновременно пытаясь оказать помощь раненным магглам и не пропустить ни одного нуждавшегося в обливиэйте. В общем, шухер вышел еще тот; низкая подготовка обошлась в одного раненного и двоих серьезно контуженных; хреновых энтузиастов найти вообще не удалось ни ребятам Флинта, ни аврорату – они скрылись самостоятельно. Долохов сам почти весь день провел в Дорсете, в попытках минимизировать последствия незапланированной акции. Малфоевский медальон, который Тони непонятно зачем таскал в кармане – тот так и не подал признаков жизни ни разу с единственной ночи – завибрировал, когда Долохов, злой как черт, торчал у дверей лазарета, занимавшего несоклько комнат в левом крыле гойловского замка, и дожидался известий о состоянии мелкого МакНейра. То есть, строго говоря, старшего МакНейра – шестнадцатилетнего главы рода, впервые выпущенного в серьезное дело и схлопотавшего серьезное, и, главное, неизвестное ни Блетчли, ни Клоду проклятие. Миранда была внутри, и смотреть ей в глаза на выходе очень не хотелось. Долохов вывалился из коридора в какую-ту пустующую комнату, и раскрыл медальон. - Тони…, - Люциус говорил тихо, и очень серьезно, - Спасибо. - За что? – бросил Долохов, не переставая оглядываться на дверь лазарета. - За Драко. - Он с заданием, - не принял благодарности Антонин, - вы оба. Я тебе поставлю задачу позже, а пока просто последи, чтобы парень засветился в легальной жизни. В город съездил, покрутился где может, шмоток прикупил. И ни во что не ввязывался. Люц, кажется, улыбался, и совершенно не понимал, как не вовремя и неуместно было это все сейчас, когда старший мальчишка Уолли умирал за дверью. - А я думал, ты сделал это для меня, - легко пошутил он, - раздумывал, чем могу отблагодарить тебя, Тони... - Ага. Для твоих прекрасных глаз. До связи, - Долохов щелкнул крышкой медальона. За полтора месяца он открывал эту безделушку раза три. Дважды на вызов не ответили. Один раз Люциус, растягивая слова, витиевато извинился и сообщил, что он никак не может сейчас уединиться, и не может ли он связаться с «многоуважаемым сэром» - он действительно, кажется, был на людях - позже. Подкатили какие-то авралы, Тони закрутился, а медальон так и не завибрировал. По делу с Малфоем контачил Руди – Люц снова потихоньку начал крутиться в министерстве и даже в какой-то степени возобновил светские контакты, что-то выяснял, прокручивал какие-то деньги. Долохов этого не касался. Сейчас он сунул игрушку в карман и подумал, что хватит уже таскать ее с собой, особенно на операции. Не хватало еще такому компромату оказаться в руках авроров, если что. Юный МакНейр все-таки выжил. Потерял много магии, должен был, повидимому, прожить не меньше года почти сквибом; но Блетчли сказал – оправится. Миранда, так и не заплакавшая, пока ее мальчик не заснул целительным сном, сидела в лазарете, отказываясь покинуть палату хоть на секунду. Фернир отнесся к заданию по устранению семьи Тонксов с пониманием. Опасности, что оборотни могут по ходу навредить волчонку, не было, вот только Тони очень опасался, что Сивый и правда захочет забрать того в стаю. Впрочем, не похоже было, чтобы кто-нибудь из Малфоев стал особо держаться за новообретенного родственника по окончании операции. И, в конце концов, оборотню действительно лучше жить в Стае, чем в городе, где недоброжелатели будут считать его животным, а доброжелатели – неизлечимым больным. Лестранжа Долохов в свои планы посвящать не стал. Не захотелось почему-то. Вместо этого – взял и рассказал все Флинту. Так, на всякий случай. Чтобы было кому продолжить дело, если ему, Тони, не доведется дожить до победы. Почему-то ему все чаще стало казаться, что так и будет. И совсем уже в ночи второй раз за день раскрыл малфоевский медальон. В конце концов, если мистер Малфой не один, он всегда может проигнорировать вызов. Но стекло прояснилось практически сразу. Тони коротко изложил ситуацию. Задача – выкурить Поттера на оперативный простор; заниматься будет Драко, Люциусу остается обеспечить защиту. И алиби на будущее – мистер Поттер может сколько угодно догадываться, что юный Малфой партизанит в лесах, но для аврората должны существовать весомые доказательства, что он просто уедет, подав все бумаги в опекунский совет, немного погреть косточки на Лазурном берегу, или где там еще обычно отдыхают аристократические бездельники. Малфой внимательно слушал. - Почему на этот раз задание исходит от тебя? Что с Руди? – спросил он, когда Долохов закончил. - Руди не задействован, - коротко ответил Антонин. - Ты не доверяешь даже Лестранжу…, - медленно протянул Люциус, - значит, это и есть то самое… Поттер тебе нужен, чтобы вернуть Лорда. Долохов вздохнул. - Люц, - не следовало так разговаривать с болезненно гордым красавцем, но он смертельно устал за этот день, да и за все это время, - Не гадай, целее будешь. Сделай свою часть работы, и все дела. Малфой почему-то не обиделся. - Что у тебя случилось, Тони? – почти сочувственно спросил он. Ничего особенного. Просто кровавая каша, которую все хуже удавалось контролировать. Просто шесть свежих могил уже украшали парк Гойл-Тауэра. Просто чуть не потерял пацана. Просто чертов медальон, оказывается, не давал ему покоя ни на минуту все это время – а он только сейчас осознал это… - Ничего особенного, - ровным голосом ответил Тони, - У меня, собственно все. Вопросы? - Когда я тебя увижу? – поинтересовался Малфой, как будто это он в прошлый раз просил о следующей встрече, и это его вызовы игнорировали на протяжении шести недель. Долохов пожал плечами, и только потом сообразил, что собеседник его практически не видит. - Понятия не имею, - произнес он, стараясь, чтобы это не прозвучало ни вызовом, ни жалобой, - у нас тут сейчас довольно весело все разворачивается. Был бы ты окклюментом – я бы порассказал, а так… читай газеты. - Приходи, - Малфой говорил так, как будто приглашал на вечеринку. У Долохова медленно кружилась голова. От усталости, разумеется, только от усталости. День действительно выдался сумасшедший. - С меня сейчас толку…, - честно сказал он, - рухнуть и спать. И вообще, мне сейчас отсюда отлучаться… - Поставь стрелки на полночь, - перебил Малфой. - И что будет? – было уже часа два ночи. - Поставь. Тони пожал плечами, и поставил часы на двенадцать. Хлопок аппарации – сквозь защиту гойловского замка, между прочим – раздался через секунду. Ну, конечно. Он так и не спросил, как настроить портключ на прием. - Так я и знал, что вы обосновались у Берты, - улыбнулся Люц, стряхивая невидимую пылинку с рукава, - Гойлы всегда были вассалами Малфоев, так что здешний купол мне не мешает. - Хозяева почувствуют, - проговорил Тони. - Что с того? Ты думаешь, у Гойлов есть сомнения, что я имею право в любое время появиться в Ставке? Держи, - он порылся в складках мантии и извлек небольшую бутылку без этикетки. - И что это такое? – Долохов повертел в руках запыленный сосуд. - Эльфийское вино. Кубки тут есть, или пить из горла стало у нас уже хорошей традицией? – Люц повернулся, шаря взглядом по стенам. Тони взмахнул палочкой, призывая два стакана. Мысли путались. Малфой как ни в чем ни бывало отсалютовал стаканом. Тони отхлебнул обжигающе-крепкого желтоватого вина с сильным цветочным запахом. Откинулся в кресле и прикрыл глаза. Пойло бросилось в голову мгновенно, перед глазами все поплыло. Он только сейчас сообразил, сколько ночей не спал нормально. - Ты и правда совсем устал, - Люц улыбнулся, и наложил запирающее заклинание на дверь. - Ты что творишь? – тихо спросил Долохов. - Остаюсь с тобой. Ты против? – Люциус повел рукой у себя за головой, снял затейливую - державшуюся, оказывается, на магии, надо же - застежку с волос, мотнул головой, высвобождая пряди. - Кто же может быть против вашего блистательного присутствия, мистер Малфой, - Долохов был очень зол и очень вымотан. Он был на пределе. Если честно сказать - далеко за пределом. Чертов Малфой, воспрявший, оправившийся, кажется, от своей прострации, нарядный и безмятежный, смотрелся в мрачном гойловском замке едва ли не оскорблением. Отхлебнув еще вина, Тони поднялся и подошел к блондину вплотную. - Люц, - он с трудом заставил себя смотреть прямо, - я ценю, что ты счел нужным прийти сказать мне спасибо неизвестно за что, и все такое. Все, возвращайся домой. Нечего тебе здесь сейчас. Это было не очень внятно, но Долохов с таким трудом держал себя в руках, что и эта тирада далась ему через силу. Малфой ничего не ответил. Скользнул руками по плечам, обнял. - Расслабься, - тихо произнес он. Тони взорвался. - Если я расслаблюсь, - он сжал плечо блондина, сверкнул глазами, отстраняясь, но не выпуская окончательно, - Если я сейчас расслаблюсь, тебе не понравится. Малфой шагнул назад. Вскинул голову, бледнея. Всю его вальяжность как веником смело. - Ты думаешь, что можешь удерживать и прогонять меня по собственному усмотрению? - процедил он. - Могу, - Долохов сверкнул глазами бешенно; в эти игры он в свое время наигрался досыта, и второго издания не жаждал, - Но не стану. Ты хочешь быть здесь и со мной? Так тому и быть. Я только за. Пошли. Одним движением он снял запирающее с двери и, не оглядываясь, вышел, подхватив мимоходом бутылку со столика. Малфой, помедлив на пороге, последовал за ним. - Я просто введу тебя в курс дела, - уже почти спокойно произнес Долохов, так и не оглядываясь; его как будто несла какая-то злая сила, - Входи. В комнате для совещаний дремал над сигнальным щитом - комбинацией фальшивых окон, показывающих активность по Периметру и внутри защитного купола - дежурный. Из новичков, тоненький очкастый мальчишка. Долохов цыкнул, и тот вылетел за дверь. - Любуйся, - Тони подвел Люциуса к карте, густо заляпанной светящимися пятнами разного цвета и интенсивности, - вот тут у нас по всей Британии наши узловые ячейки. Те люди, которым можно отдать приказ, и получить результат. Черные точки теснились вокруг столиц, редея в провинции. А вот это, - он ткнул в желтые и зеленые разводы, растекшиеся по всей карте, - неконтролируемая активность. Энтузиасты. Одни за нас, другие против аврората, третьи за немедленную отмену Статутов, четвертые против государства как такового, у пятых просто родственников поубивали, и они жаждут немедленно развесить кишки виновных по деревьям. Где красное, - карта была словно обрызгана кровью, - там уже развешивают, или рвут аврораты, или магглов громят. Мы еще можем натравить их на определенную мишень, но остановить потом не сможем. Там, где рванет - начинают в ответ давить наших, и мы тут, как пожарная команда, несемся вытаскивать. И заварух становится все больше с каждой неделей. Он потащил Малфоя дальше, по спящему замку. - Лазарет, - Долохов понизил голос, - заходим тихо. Заспанная Абигайль в предбаннике подняла голову. - Как пацан? - поинтересовался Тони негромко. - Спит, - Аби потянулась, просыпаясь. Ниточки сигнальных заклятий окружали пост сиделки со всех сторон, - Шеф, вы не дергались бы так посреди ночи. Мальчик выжил, уже наверняка. Шестнадцать лет, организм гибкий, он выкарабкается. Майлз Блетчли даже спать пошел к своим. - Ну, раз Блетчли ночует у супруги, беспокоиться не о чем, - усмехнулся Долохов, - А этот, с кишками наизнанку? - У него болевой шок, - Абигайль вздохнула, - он не слышит заклинаний, и мы ничего не можем сделать с тем, что у него в голове. Боль сняли, ткани зарастают... Если не сошел с ума, то будет в порядке недели через две. - Поговорить с ним скоро можно будет? - речь шла о ведущем активисте, вытащенном из Дорсета, и сведения от него бы пригодились. - Шеф! - Абигайль возмущенно вскинулась, как наседка, у которой собираются забрать цыпленка. - Понял, - Долохов поднял руки, - Понял, отвял. Заговорит - зовите. Меня, или Руди, или вот... мистера Малфоя, если он в Ставке. Аби с интересом посмотрела на сероглазого статного красавца в дорогом плаще, оглядывавшего убогую обстановку лазарета с нескрываемой брезгливостью. - Ладно, удачного дежурства, - Тони подмигнул девушке, откровенно разглядывавшей Малфоя, - пошли, Люц. В подвалы я тебя не потащу, - усмехаясь, добавил он, - темницами тебя не удивишь. Штук десять пленных у нас сейчас, работает с ними в основном Августус, иногда Фернир. Охрана поставлена... ну, лучше, чем у тебя в Мэноре было, уж извини. Учли недоработки. Эльфов к ним не пускаем, лягушатник там и стережет, и кормит и убирает даже. Они уже вышли в прихожую, а Люциус еще не проронил ни слова. Тенью шел следом. - Учебка, - из гойловского зала для фехтования доносились глухие удары и шипение боевых заклятий, - в четыре смены. Не справляемся ни хрена. Есть еще одна, вне Ставки. Поскольку мы сюда таскаем активистов, которых потом выпускаем в дело, нам до зарезу нужен человек, который внятно объяснил бы им про структуру Министерства, про политику и финансы. Магические и маггловские. Под обороткой, само собой. У нас сейчас нет такого. Люциус медленно кивнул, как будто просыпаясь. Долохов вывалился на улицу. С наслаждением вдохнул февральский воздух, подставил лицо ветру. Пахло влажным снегом - почти уже весна. - Там кладбище за елками, - ткнул пальцем, - шесть трупов уже есть. Берти Трэверса помнишь? Брат Чака. Он тебя на посту встречал. Вот. Авада кедавра. Аврорские больше непростительных не боятся, приперло; закон-не закон, шкура дороже. Шесть - это из наших здешних. Энтузиастов и самодеятельности, а также подвернувшихся под руку неблагонадежных, понятно, полегло куда больше. А вон там, - он кивнул чуть левее, - обосновались ребята Фернира. Под крышей они не любят. Подчинение их довольно условное - Сивый пока что считает, что бардак среди магов ему на руку, да и к отделу по контролю над Существами у них сам понимаешь, какой счет. Отдел этот нам придется выбить в полном составе рано или поздно, если мы хотим сохранить их лояльность. Они мне уже, заразы, человека порвали. Долорес Амбридж, знаешь такую? Как только поняли, что та самая, что какие-то там ограничения продвигала - в первой же операции насмерть. Делаю вид, что ничего не знаю. Пока что. Прислонился к массивной колонне крыльца, глотнул вина, сунул бутылку Люцу. Тот машинально взял, но пить не стал. - Тони..., - Малфой заговорил не сразу, - Зачем ты это все мне рассказываешь? Долохов рывком обернулся. - Мне позарез нужен политик, Люц, - он приблизился, взглянул в глаза снова, - Тот, кто поможет мне разобраться во всем бардаке и не сверзить своих и чужих в бесконтрольную кровавую кашу. Тот, у кого хватит сил, и кому я до конца доверяю. Это ты, Люц. Больше некому. Руди не катит, у него своя программа. Ты хочешь быть со мной в этой свистопляске - так будь. Помоги мне. Люциус медленно протянул руку... коснулся плеча Долохова легкими пальцами. - И тебя не смущает..., - тихо проговорил он, приближая лицо. - Нет. Меня не смущает, что ты спишь со шпионом, - отрезал Тони, - Без двойных агентов войну не воюют. Повелитель играл в эту игру с самим Альбусом Дамблдором, а я, если понадобится, сыграю с Кингсли, невелика птица. Ты мне нужен. Теперь, когда их игра перестала быть безнадежной авантюрой, Малфой не насмешничал. Задумался. - Ты больше не собираешься возвращать Лорда? - уточнил он. - Пошли, - Долохов снова, в который уже раз, потащил Люциуса за собой. Отвел в сторону от замка, в тень деревьев, - хрен его знает, у каких стен какие уши, - заметил он. А потом спокойно и кратко рассказал все, что знает, без утайки. Малфой молчал, размышляя. - Ты неправ в одном, - произнес он, наконец, - Северус здесь ни при чем. Палочка слушалась Драко. Мой сын победил Дамблдора, - он вскинул голову таким заносчивым жестом, что Тони, несмотря на драматизм минуты, едва сдержал улыбку, - он спланировал и провел операцию. Какая разница, кто произнес "авада"? А потом, когда Поттер обезоружил Драко при побеге из моего дома, ты, вероятно помнишь этот эпизод, Старшая палочка сменила хозяина. Мальчик-который-выжил владеет ею по праву. - Уверен? - полуутвердительно спросил Долохов. - Уверен. Что ж, доверять так доверять. Тони не стал ничего уточнять. - Тем лучше, - кивнул он, - значит, твой друг в безопасности, и у нас не остается поводов для разногласий. - Лорд..., - Люциус задумчиво пожал плечами, - ты не боишься, что он вернется еще более... неуравновешенным, чем в первый раз? - Повелителю было не по себе в теле гомункула, которого слепил Петтигрю, - Тони действительно был уверен, что дело в этом; странные перепады настроения и закидоны Тома, которого он знал с ранней юности до самого развоплощения как харизматичного, но на редкость уравновешенного лидера, сложно было объяснить иначе, - При помощи Старшей мы вернем ему прежнее. Прежние мозги и прежний облик. Нашего прежнего властелина. И с ним... - Мы завоюем весь мир и обретем бессмертие, - в голосе Люциуса звучала легкая ирония, но он уже согласился. Глаза его горели, лицо было поднято навстречу влажному ветру, спина, если такое возможно, распрямилась еще больше. Он, кажется, уже воображал себя политическим лидером побеждающего Сопротивления. Долохов внимательно, без улыбки, смотрел в лицо собеседнику. В неверном свете, падавшем из немногих горевших окон готического замка Гойлов, отражавшемся от снега, в свете немногочисленных фонарей Гойл-парка, он старался разглядеть - не ошибся ли. Не позволил ли гневу, усталости, идиотской влюбленности в чужого любовника втянуть себя в безумную авантюру. - Тони..., - Люциус сократил дистанцию до нуля, и произнес с расстановкой, чуть придыхая, - я соглашаюсь на это безумие только ради твоих прекрасных глаз. Ты понял? - Ну, надо думать, не то, чтобы именно глаз, - отшутился Долохов, не веря ни одному слову. Но то, что Люциус в такой момент солгал именно так, вдруг вызвало в нем острый приступ желания. До боли, резкого, нерассуждающего, как удар хлыстом по лицу. - Люц, - он попытался говорить ровно, но голос его дрогнул, и Малфой, несомненно, это заметил, - у нас с тобой подъем через пять часов самое позднее. Пойдем в Замок. Малфой кивнул.
*соли тут уже не помогут * От обоих! Люца, я, конечно, больше люблю (питаю нездоровую страсть к платиновым блондинам ) , но Тони у вас получается - зашибись! Полный восторг!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 86
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
* 
- участник сейчас на форуме
