ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 03.08.07 18:00. Заголовок: HP-Ficathon07: "День, когда я плакала в метро", черная трагикомедия, для Nastasja_82
Название: «День, когда я плакала в метро» Автор: Цыца Жанр: драма/романс, POV Лили Поттер Пейринг: много чего замешано Диклеймер: все принадлежит Роулинг Предупреждение: есть несколько крепких словечек, одна сцена педофилии, чернуха, местами несоотвествие новому канону и ещё Люпина я оставила в живых.
Примечание:
Дорогой заказчик, прежде всего я хочу попросить у тебя прощения. Я не пишу фиков уже довольно давно, а новый канон просто выбил меня из колеи. Я толком-то и не прочла книгу, поэтому к тому же наляпала кучу несоответствий новому канону, да вдобавок и воскресила Люпина. От меня требовался высокорейтинговый эмоциональный снарри или снупин, там, но Роулинг отбила у меня веру в Снейпа совершенно.
К тому же внушила истинное отвращение к последней главе с этими тошнотворными семейными сценами, так что единственное, что я могла после этого написать – это ещё одну семейную сцену страниц эдак на двадцать.
С Мэри-Сью в роли Лили Поттер. Я честно пыталась сделать из этого снарри!!
В четыре часа сон, говорят, самый крепкий. В доме не слышно ни шороха, ни звука, хотя я точно знаю, что по крайней мере трое из нас не спят. Тихо ступая босыми ногами, я прохожу по стылому коридору, вдоль ряда призрачных, запотевших окон; волей неволей мой взгляд снова натыкается на черную дыру забитого окна дома напротив. Я толкаю дверь и выхожу на лестничную клетку; затолкав в трусы мятую майку, я сажусь на корточки и вталкиваю в непослушный рот сигарету.
И в этой мерзлой, тухлой тишине рождается первое осмысленное соображение за эту ночь: «Тедди – зараза».
Я перерыла сегодня всю свою комнату, в поисках записки, которую Тед мог бы заткнуть за зеркало или пульнуть под кровать – конечно, мне хотелось бы найти там адрес, хотя бы номер какого-нибудь магглского телефона, хоть что-нибудь. Но нет, размечталась: так и представляю себе смеющееся лицо Теда, который треплет меня за щеку и ухмыляется во весь свой беззубый рот: «Да не парься, сестренка, все будет путем». Потом достает свой блестящий мобильник и начинается «О, детка, все окей, все как мы договаривались». И уходит, по привычке ущипнув меня за плечо и, разумеется, забыв свой мобильник на кровати, он же все забывает. Я сижу потом весь день и бессмысленно тыкаю в кнопки, не понимая ровным счетом ничего в магглской технике: сижу, как его личный секретарь и отвечаю: да, мисс Смит, его пока нет, он будет позже мисс Питт, или мисс Оуен, или мисс Большие Сиськи, честное слово, я не знаю, где он, он сам мне ничего не сказал.
Скорее всего, он смылся к очередной своей девушке, но обычно он возвращается через пару дней, а так его нет уже неделю. Я выдыхаю дым в пустоту чернеющего лестничного пролета, и прошу одними губами «успокой меня, что ли». Прекрасно знаю, что он ничего не ответит. Сижу. Курю. Заколоченное окно напротив как бы подмигивает мне черными глазом: не плачь, бейби. И я верю, что так бы сказал и Тед.
Как только я докуриваю, мысли кончаются.
Так происходит всегда, каждую ночь. Стоит мне остаться одной, я не могу думать практически ни о чем: я чувствую мерзкую, тянущую скуку. Гермиона пришла вчера вечером, бухнула мне на стол два тяжеленных тома «Новейшей истории Хогвартса» и сказала, что это интересно. Он сидела на моей кровати, аккуратно причесанная, в форменной отглаженной мантии «Мэджик Инкорпорейшнс», сложив на коленях руки. Она смотрела на меня спокойно и терпеливо:
- Будешь читать? – с вежливой улыбкой.
- Буду, - почти обреченно.
Гермиона делает маленькую осторожную паузу и наклоняется чуть ниже, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Я знаю эти штуки, этому учат в крупных солидных компаниях вроде той, что платит крестной большие бабки, это курс «психология жестов» или что-то в этом роде.
- Поверь мне, это интересно, - ободряющая улыбка.
Я сижу на кровати, поджав под себя ноги, и изучаю узор на одеяле. Мне, в принципе, все равно. Стоит Гермионе покинуть комнату, эта книга отправится в самый дальний ящик. «Психология жестов» на какое-то мгновение изменяет крестной, и она смотрит на меня почти с жалостью: совершенно безмозглая эта Лили Поттер. Во всяком случае, мне кажется, что быть глупой не так уж плохо, если бы не одно заключение: мне не о чем поговорить с собой. Когда у нас постоянно ошивался Тед, это было не так мучительно: он не оставлял меня в четыре утра с сигаретой в зубах на лестничной площадке. Но сейчас он куда-то пропал. Он никогда не уходил так надолго.
Я стараюсь, чтобы не скрипнула дверь, когда я пробираюсь обратно в свою комнату. Заколдованные часы поблескивают в темноте коридора. Стрелка «Гарри Поттер» указывает на министерство.
Они ведь там создают музей. Му-зей. Это то, куда меня за ухо не затащишь. Нас, новое и свободное поколение, учат уважать историю. Девчонки с курса хвастались другим девчонкам, что у нас преподают ветераны. А я сижу и молчу в таких случаях, даже если в коридоре кто-то подбегает ко мне, услышав мою фамилию. «Как тебе живется в семье ветеранов?» - спрашивают они с трепетом. Но я прохожу мимо, стараясь держать рот закрытым, поскольку, во-первых, все ждут от меня гордости, а сказать, что жить в семье Поттеров – рай земной, а это вовсе не так. А во-вторых, отец частенько советует мне молчать, потому что мне лучше рот заклеить скотчем, чтобы не сказала глупости, и пустить дефилировать так, на шпильках и с заклеенным ртом.
Профессор Лонгботтом – старый друг моих родителей… Тут ведь все ветераны, а он и не приходит к нам. Как-то раз он постучался на Сочельник с моим провальным табелем, и принес домашнего пунша из каких-то диковинных растений, но у мамы случился очередной нервный срыв, она была раздражена в тот день, и наорала на него. Это было так неприятно, что что-то щелкнуло в моей голове, и я ушла в свою комнату, ведь дети не должны видеть, как орут на их учителей. Я сидела и слышала, как Лонгботтом что-то неуверенно лепечет в ответ и заикается, а на уроках он ведь совсем другой. Вдумчивый и спокойный. Но когда мама выходит из себя – я – я ни в чем не виню его и не собираюсь его за это презирать. Это надо знать мою маму. И я не хотела ничего никому рассказывать, и не расскажу. Я боялась, что теперь на уроках он бросит в мою сторону смущенный или обиженный взгляд, тогда я бы просто провалилась под землю со всеми своими оценками и табелем. Но этого не происходило; профессор будто и не замечал меня.
Это потом только я поняла, что когда хочешь чего-то забыть, притворяешься, что ты этого не замечаешь.
К нам с утра постучался человек из Магической академии культуры. Отец заперся с ним в кабинете, прихватив с собой Альбуса, а я не хотела подслушивать, но так уж получилось. Я даже скажу почему: в моей голове пронеслась безумная мысль о том, что группу Тедди заметили. Последние полгода он говорил о ней не переставая, а я хоть и не большой любитель музыки, приходила на их выступления. Это, наверное, дурость и пустое тщеславие, но мне отчаянно хотелось, чтобы однажды Тед написал песню про меня. И выступая с ней со сцены, небрежно махнул бы рукой в зал: тебе, сестренка. Я бы сама ему написала, но едва ли что-то из этого получится.
Я говорю не с вами, кто, возможно, слышит меня, и не с самой собой, потому что с самой собой я не умею. Я говорю с клочком мглы в ночном тумане – заколоченным окном соседнего дома, что виднеется с открытой лестничной площадки нашего дома. Я делаю это так, воображая себе собеседника, потому что я не умею быть одна.
Сегодняшним днем я впервые услышала имя «Снейп». Это надо было видеть перекошенное лицо Альбуса. Он ненавидит свое имя, правда. Оно идиотское! И мы все об этом знаем. Одному отцу втемяшилось в голову назвать ребенка неуклюжим и неловко рифмующимся «альбуссеверус», а с отцом сложно спорить. Особенно, когда ты находишься в колыбели. Они там делают музей, музей магии.
Я всегда сбиваюсь, потому что мои мысли опережают друг друга.
Так вот, как только отец услышал это имя, они с Альбусом так и вылетели из комнаты. Отец шарахнул дверью так, что окна зазвенели, и бросился к камину. Мать вошла, растрепанная и бледная: Снейпа хотят восстановить.
Как это – восстановить?
Для экспозиции.
Альбус заканючил, потребовал своих карамельных котелков, и мать только рукой махнула. Даже если я понимала, как можно «восстановить» для музея человека, чьи останки принесли в сложенной напополам картонке, я не хотела об этом думать. У меня в голове разложены гитары и барабанные установки Тедди.
Я могла бы спросить, как «восстанавливают» у Ремуса, он же был там. Возможно, его тоже восстановили: он, правда, не любит говорить, как лежал в коме два с лишним года. Нас с Джеймсом и Альбусом тогда ещё не было. Тедди был. А когда-то я одевалась в черное и думала о суициде. Детская призвездь, это я сейчас понимаю. Одна девочка притащила на травологию диск какой-то новой группы: на обложке по-вампирски бледный солист касался окровавленными губами микрофона и шептал «умри со мной, умри со мной, умрисомной…»
Их главный хит прогремел в Рождество, когда уже десять из двенадцати девочек нашего курса красили ногти в черный цвет и говорили о смерти: вместе мы прыгали под гром школьной дискотеки и орали до хрипоты припев: «ПОХОРОНИ МЕНЯ!!». И это, как говорит Тедди, было круто. Я очень люблю музыку, хотя, как я уже говорила, я ничего в ней не понимаю. Теперь я одеваюсь очень обычно. Глядя на мальчиков вроде Скорпиуса Малфоя, я жалею о том, что у меня нет таких роскошных мантий, как у него – новая осенняя коллекция мадам Малкин «Серебристый шелк». Отец, я знаю, презирает Малфоев за то, что они вечно выделываются перед другими. Мне, Джейми и Альбусу выделяют на карманные расходы по два галлеона в месяц, это совсем немного, но хватает на сладости. Альбус тратит их на какие-то странные авантюры. Джеймс, я знаю, скупает в начале каждой недели пол Сладкого Королевства.
Я трачу все на сигареты…
С утра на завтрак постучался Ремус. Он приходит почти каждый день, потому что у него нет жены, и ему одиноко. А ещё у него никогда нет денег, но мы об этом не говорим. Он делает вид, что пришел забирать Тедди, хотя теперь, когда Тедди уже совсем взрослый, это выглядит нелепо. А ещё теперь Тедди не сидит сутками в моей комнате, и искать его у меня почти бесполезно. У него всегда было много девушек, с тех самых пор, когда Рон и Ремус увидели его в день моего поступления на платформе Кингс Кросс, целующегося с кузиной Вик.
Солнечный свет заливает нашу кухню. У каждого – чашка своего цвета. У меня – нежно-голубая. У Джейми зеленая. У Люпина – желтая, хотя он ненавидит желтый цвет, потому что он напоминает ему о луне. Но Люпин не имеет права голоса, и его мнение тут ничего не значит.
Он - приживала.
Я вижу это осуждение в глазах матери, когда она глядит на него, и знаю, отчего она так раздражена. Люпн сидит у нас каждый день, он стал членом семьи, ведь он беден и одинок. Иногда мне кажется, что если бы не отец, мать бы его убила. Но с отцом они старые друзья, и мать улыбается Люпину сквозь стиснутые губы уже лет двадцать, не меньше.
Я хочу сказать, что к утру из Министерства явился отец, рявкнул, чтобы мы все не трогали его, а потом с этим человеком из Министерства долго переносил что-то из коридора в свою комнату. Мать сидела над своей чашкой и не поднимала глаз, Альбус, конечно, бросился к отцу, но тот как заорал на него.
Мы все обалдели. Альбус – единственный, кто никогда не получал от отца по шапке.
Альбус – любимец отца.
Отец частенько выходит из себя, но в таких случаях весь его гнев обрушивается только на нас с Джейми и иногда – на мать. Сейчас же досталось Альбусу. Мне стыдно говорить об этом, но я почувствовала смутное удовлетворение, глядя, как обиженная и непонимающая гримаса разливается по его лицу. А потом он кривит губы, но в коридоре что-то громыхает, и жадный интерес побеждает обиду: Альбус глотает слезы и приставляет ухо к двери, прислушиваясь. Мать вылетает в коридор поглядеть, что там происходит, а мы с Ремусом остаемся сидеть, смирившиеся и спокойные.
Ремус бездумно улыбается и поворачивает лицо к льющему из окна солнцу. Яркие лучи утреннего света проходят сквозь его поседевшие волосы, и это очень красиво. Он улыбается мне своей сонной, обаятельной улыбкой и похлопывает меня по руке.
- Доброе утро, красотка, - здоровается он, - знаешь, я и не замечаю, как мы растешь, но иногда это очень видно… Знаю, знаю, взрослые много занудствуют и обожают пускаться в воспоминания, но я помню тебя вот такой вот, честное слово. - Он разводит ладони, изображая небольшой сверток.
В это утро Люпин такой же милый и обаятельный, как всегда. Только с позапрошлого года все изменилось, и я больше не собираюсь таять, услышав от него комплименты. Я, можно сказать, его ненавижу. Мне не требуется никакой деловой психологии, чтобы уяснить:
Мы ненавидим тех, с кем мы – мы сами! – выглядели глупо. Мы ненавидим свидетелей своего позора. К тому же, у меня есть особые причины, ведь я была в него влюблена.
И ничего смешного, многие западают на учителей и старших. Он всегда был само обаяние: его мятые рубашки и небрежно взлохмаченные волосы, его умный взгляд, в котором застыла многолетняя печаль, наконец, всего жизненные несчастья. Я желала и отчаянно любила его. К тому же он первым заметил, что я больше не сопливый младенец.
В те выходные мы поехали на пикник всей семьей. С крестными Роном и Гермионой, с Люпином и Тедди. На Пасху взрослые спрятали под всеми кустами заколдованных пушистых зайцев и шоколадные яйца по всем кустам на обочине школьного леса, который раньше назывался Запретным, и мы с Джейми, Тедди и Альбусом и малышами Уизли шныряли по лесу в поисках подарков. А весна была теплая, солнечная, безумная – не то, что это холодное и злое лето.
На мне была детская панамка и коротенькая юбка, и белые гольфы, я точно помню. Я бегала за Тедом, громко хохоча, пока он не увел меня в густой кустарник. Мы упали на коленки и поползли в разные стороны. В сладкой, пахучей зеленой глубине мелькнула блестящая обертка, и я полезла сквозь сплетения ветвей, пачкаясь в земле и вдыхая острый и свежий аромат леса. Пробиралась вперед, яйцо было уже перед моим носом, и стоило мне протянуть к нему ручку, как кто-то сильный перехватил её и вытянул меня из кустов на поляну. Обнял за талию, усадил на коленку.
- Ну, крошка Лили, как твоя охота? – засмеялся Ремус, и я радостно уцепилась за его руки – теплые, сильные.
- Пока ничего, - гордо сообщила я и, конечно, нажаловалась на Теда: он стащил мою добычу.
- Ах, поганец, - Люпин улыбнулся и покачал головой, - дома он у меня получит, поверь мне, принцесса.
И как по мановению волшебной палочки перед моим носом возникло шоколадное яйцо в ярко-голубой обертке с кроликами. Люпин осторожно развернул его и отломил кусочек.
- Шоколад – он очень полезен.
Кусочек молочного шоколада коснулся моих губ и мягко разомкнул их; я послушно проглотила кусочек.
- Как тебе?
- Сладко…
Ещё один.
- А ты знаешь, ты очень изменилась, - сказал он, пока я ела шоколад с его рук, - ты становишься настоящей красавицей, не правда ли, Лили? Посмотри только, какая ты гибкая, стройная, высокая… - он словно невзначай коснулся моих рук, бедер, коленей.
Последний кусочек шоколада он уронил на мою юбку, и я задрала её, чтобы не перепачкаться ещё больше: солнышко припекало, и шоколадка таяла, а мать убила бы меня, испорть я ту юбку. Кусочек шоколада растаял на моей ноге, на внутренней стороне бедра. Люпин осторожно отряхнул мою маечку от крошек, поправил гольфы.
А потом быстро наклонился и слизнул тот кусочек.
Альбус завопил в кустах неподалеку, отыскав свой приз, и Люпин вздрогнул.
- Слезай, красотка, - мягко сказал он, - пора домой.
Мать косо смотрела на него и на меня весь вечер. Возможно, Альбус с его неуемным любопытством что-то увидел и что-то рассказал. Альбус из всех нас больше похож на отца, потому его так любят. У нас в семье культ отца, потому что мой отец – Гарри Поттер.
Джейми – всего лишь толстый и глупый ребенок, он начал разговаривать позже всех и, по-моему, до сих пор читает по слогам. Я – странная девочка, из тех, что вечно дичится родителей, ничего никому не рассказывает, рано взрослеет и рано начинает нравиться мальчикам. А Альбус – любимец родителей, неугомонный, склонный, как отец, к бесконечным авантюрам, храбрый до безумия и совершенно неспособный держать язык за зубами. С ним бесполезно спорить – только злишься.
Просить его держать что-то в секрете – совершенно бесполезно. Как-то раз я ударила его за то, что он разболтал маме, когда увидел меня и Марка - мы были раздетыми и целовались. Марк убежал, испугавшись отца, а я сидела, ревела и колотила этого маленького подонка, и ненавидела себя за это, но ничего сделать не могла.
В ту Пасху мне было двенадцать лет, и с тех пор я больше не играла в шоколадные яйца на Пасху и ненавижу голубой цвет. У нас всех чашки нелюбимых цветов. Мама тоже не любит свою лиловую, а отцу досталась серебряная – вообще слизеринская. Мы все ненавидим свои чашки, но исправно пьем из них каждое утро.
Люпин делал вид, что ничего и не было, будто он не придавал тому, что случилось на Пасху, никакого значения. Я ужасно боялась, что мать вызовет меня на какой-нибудь «серьезный разговор», но она этого не делала. Нелогично, но – меня почему-то это задевало: что никто нас не подозревал и не пускал грязные сплетни или ещё что-нибудь в этом духе. Люпин все так же приходил каждое утро к завтраку и каждый полдень – к обеду, мать все так же тихо его ненавидела, он все так же называл меня красоткой и хлопал по руке.
Я же жила со страшным и сладким ощущением Тайны. Он любит меня! Он любил меня все это время… с детства… нет, он любил меня как дочку своего друга, а потом я выросла, и он был поражен тем, какая я стала, и полюбил меня как девушку… как женщину.
Я часто замечаю, как старые отцовские друзья смотрят на меня с восхищением и почти что с завистью. Люди часто говорят мне, что я красивая. С одной стороны мне приятно, конечно. Но с другой стороны верный способ позлить меня и заставить обратить на себя мое внимание – пойти мимо, небрежно бросив «А, Лили, здравствуй», или как Тед – «все путем, сестренка». Я смущаюсь, когда мне говорят, что я красивая и злюсь, когда мне этого не говорят.
Я не знаю, красивая я или нет.
Уже потом, когда я в первый раз в жизни напилась с Тедом на его день рожденье, я рассказала ему про его отца – зачем, сама не пойму, потом, конечно, жалела. Я ожидала чего угодно, но Тедди только хмыкнул и махнул рукой: «ну, не насиловал же он тебя, в самом деле». А у меня не было этого… то, что произошло тогда, само по себе было для меня Событием.
Я жила больше года, полагая, что страстно и мучительно влюблена. На Рождество я узнала, что Люпин уезжает с Тедом в Прагу и внезапно – остро и неотвратимо – поняла, что не выдержу разлуки, бесконечного зимнего утра и вечеров без «спокойной ночи, красотка». Мне стыдно говорить об этом, но я написала письмо…
«ПОЖАЛУЙСТА, ВОЗЬМИТЕ МЕНЯ С СОБОЙ. РОДИТЕЛИ НИ О ЧЕМ НЕ УЗНАЮТ. ВЫ БУДЕТЕ СЧАСТЛИВЫ СО МНОЙ. Я СДЕЛАЮ ВАС СЧАСТЛИВЫМ. Я ЛЮБЛЮ ВАС. ПОДСУНЬТЕ МНЕ ОТВЕТНУЮ ЗАПИСКУ ПОД ДВЕРЬ. НИЧЕГО НЕ ГОВОРИТЕ МАМЕ. ВАША ЛИЛИ».
С утра не нашла ни Теда, ни Люпина, ни записки.
Мой день рождения в феврале. Мне исполнялось четырнадцать лет. Мы сидели в ресторанчике, и папа заказал кучу всяких вкусностей. Только мне кусок не шел в рот. Ещё пришла Гермиона, и Рон, и их рыжие шумные дети. Как раз в этот день возвращался Люпин, расслабленный и отдохнувший, без денег, без любовных проблем и без подарка. Когда праздник закончился, мы стояли с ним на лестничной площадке, я рыдала, размазывая по щекам слезы, а он растерянно и удивленно похлопывал меня по спине:
- Хммм… ну же… красавица ты моя… ну, перестань. Кто же мог подумать, что ты себе напридумала… ты это… только родителей не беспокой лишний раз… ну, поплачь, поплачь, что ли…
Прошло время, и я научилась смотреть ему в глаза. Никто из нас больше не вспоминал о прошлом. Мне было, понятное дело, стыдно, а Люпин для этого слишком мягкий и деликатный. Конечно, он и не подумал отказываться от завтраков в тесном семейном кругу. Каждый день он приходил улыбчивый и сонный, называл меня красоткой, Теда – поганцем, Джейми – карапузом, а маму – «Джинни, милая».
Альбуса он время от времени путал и называл «Гарри». И в эти минуты в его глаза мелькало что-то, похожее на эмоции и чувства. Больше, чем просто его обычное благостное умиротворение и его обычная доброта. Он добр, Люпин. Конечно, добр.
И сейчас мы сидим с ним за столом и смотрим друг на друга. За стеной мать говорит все громче, отец рычит что-то в ответ, явно назревает драка. Министерский товарищ пытается их разнять, но, кажется, бесполезно. А я сижу и боюсь того момента, когда Люпин спросит меня про Тедди.
Ну-ка, скажет он, красавица, выкладывай все как на духу: где этот поганец пропадает на этот раз?
Или: он же был твоим лучшим другом! Он – мой сын! Он мне родной, понимаешь? Немедленно рассказывай, где мне его искать?!
Я думала, он накричит на меня и прижмет к стене, и будет трясти меня за плечи: рассказывай! Я боялась, потому что не знала, что мне отвечать. С другой стороны, конечно, меня пробирало до нутра осознание собственной важности. ТЫ ОДНА можешь знать, где он находится, конечно, закричит Люпин, он же все тебе рассказывает, тебе и больше никому. И ничего, что в этот раз Тед мне и словом не обмолвился об очередном своем путешествии. То, что я буду молчать в ответ, будет выглядеть зловеще и таинственно, и Ремус решит, что я как лучший друг Теда храню его жуткую тайну.
Я, дуреха, все так себе и представляла. Но знаете, что Ремус сказал? Он ничего не сказал! Он и словом не обмолвился про Теда, вообще. И, конечно – очередная нелогичность! – мне тут же захотелось как-то намекнуть ему на то, что я знаю, где его сын. Хотя это совершенно не так, но я с таинственным и глупым (глупым!) видом произнесла что-то вроде: «как, Тед не сказал вам, что уехал?»
Вроде как наиграно – мол, надо же, не сказал, да и я ничего не знаю! Люпин должен был заинтересоваться.
Но вместо этого он поглядел на меня со своей обаятельной сонной улыбкой:
- Ах, Тед… да уж, где-то пропадает, поганец… вот я ему покажу. Не переживай, красотка!
Так! Теперь это выглядело так, будто я за его сына переживаю!
Я не понимала этого. У меня просто слов не было. Тедди отсутствует вторую неделю.
Я ушла к себе в комнату, обойдя коридор, чтобы не натыкаться на родителей, села на кровать, попыталась закурить и впервые поняла, что мне совсем не хочется. Я сидела, прижав пальцы к вискам и пыталась понять, что все это мне напоминает, а потом поняла, что.
То, как Тедди уходил, потрепав меня по плечу: «Да не переживай ты, красотка».
В этот пасмурный и серый летний день, в это холодное лето, в пятнадцать с лишним лет я впервые поняла, как же они похожи и что именно их объединяет. Беспечность. Безответственность. Инфантильность.
С другой стороны, как как-то раз в сердцах сказала мама, в этой семье всем плевать друг на друга. У каждого есть он сам.
В обед отец, аккуратно причесанный и побритый, открыл двери гостиной:
- Разрешите вам кое-кого представить!
Пока все собирались и звали друг друга по разным комнатам, я вошла в гостиную первая и увидела труп.
Я никогда раньше не видела мертвых людей, даже на обложке того диска с песней «Похорони меня», я не видела их никогда и потому была поражена. Знаете, даже когда человек сидит не шевелясь, или в обмороке, или спит, или просто смотрит в одну точку, все равно как-то чувствуется, что он живой. Этот же человек был неподвижен АБСОЛЮТНО. И дело не в том, что он, там не дышал или был синего цвета, он был неподвижен как комод. Как стул. Как картина.
В нем не было жизни. Это очень странно объяснять, что чувствуешь, когда смотришь на трупы, но это действительно так. Это совершенно поразительно. Глаза его были закрыты, волосы – кусок свалявшейся пакли, крупный горбатый нос, синюшные губы. И длинный зашитый шрам, спускавшийся с щеки по горлу вниз, уползающий змеей под накрахмаленный воротник рубашки.
Я стояла и смотрела на него как завороженная.
Мать поймала в дверях Джейми и быстро закрыла ему глаза. Альбус, естественно извернулся и проскользнул в комнату, встал на пороге и с восторгом переводил глаза с мертвеца на отца. Дурная рифма. Неважно.
- Ты с ума сошел, ребенку… - начала мать, но отец как треснул кулаком по столу, что мы все дружно заткнулись.
- Это не абы кто, - проревел он, - это самый храбрый человек на свете, герой Ордена Мерлина первой степени посмертно, и я, черт подери, хочу, чтобы вы все сейчас поклонились этому человеку.
Этот герой на диване так и лежал, неподвижный, как безмозглая деревяха, а в глазах у отца просто-таки сверкал гражданский пафос. У него снова был такой вид, будто он вещает с трибуны, а он частенько после войны выступал со всякими там речами. Люпин стоял у двери, и я зачем-то обернулась и просмотрела на него, слово ища поддержку, но тот только непонятно улыбнулся и, встретив взгляд отца, опустил глаза.
Ну, конечно.
Мать стояла, явно не задумываясь над словами отца – её, я думаю, куда больше задело то, что он позволил себе поднять на неё голос. В последнее время это происходило все чаще и чаще. В последние годы, те есть, сколько я её помню, она стала все больше походить на бабушку Молли. Её крупная фигура всем своим видом излучала враждебность, мать легко раздражалась, и с её тяжелым характером мог что-то сделать только не менее упертый и скандальный отец. Мать совершенно не волновал этот труп, она глядела, прищурившись, на папу.
- Джинни, отпусти Джеймса, - потребовал он.
- Ты совсем спятил с этим своим Снейпом, - проговорила мать так, - и сына своего в честь этого…
- Я называл сына в честь храбрейшего человека на свете!
Тут уж замолчала мать, замолчала, но не отступала. В конце концов мне пришлось выйти вперед и сделать что-то вроде неуклюжего реверанса перед этим трупаком, боже мой, думала я, Тед бы умер со смеха.
За мной, не отрывая пристального взгляда от отца, подошла мать и быстро наклонила голову. За ней с тупой покорностью – Джейми. Альбус разве что не понюхал этого Снейпа. Ну да, наверное, ему интересно, в честь кого он получил свое идиотское имя. Отец им явно гордился. «Я был таким же любознательным в твои годы и вечно попадал во всякие приключения!»
Словно теперь искать проблем на свою задницу – почетное занятие. На Люпина я не смотрела, сразу же ушла. Хотя он, я уверена, не спорил. У него легкий, хороший характер, не то, что у всех нас. Он никогда не спорит.
Я ждала Теда весь день, валялась в кровати и слушала его пластинки. Тед писал заводную, танцевальную музыку с дурацкими текстами, но, к его чести будет сказано, он сам понимал, что они дурацкие. «Это же стеб, сестренка», - говорил он мне. Я переключала с песни на песню и зевала во весь рот. В тот день я предавалась своему любимому занятию – мечтать о том, что когда-нибудь Тед будет выступать в клубе и со сцены объявит «А эту песню я написал для своей лучшей подруги Лили Поттер». И все группиз будут мне завидовать!
Помаши, помаши нам, Лили!
Давай, красотка!
Ах, да не смотрите вы на меня, вы на него смотрите…
Когда у меня затекли обе ноги, я решила покурить. Я вышла на лестничную площадку и затем – на улицу. Мы живем на обычной магглской улице, вдоль дороги стоят всякие там «Фольксвагены» и «Пежо», на противоположном доме – граффити, которое Тед нарисовал тысячу лет назад, а его до сих пор не смыло дождями. Когда я шла, запихнув себе в рот сигарету, я думала о том, что думают обо мне прохожие.
Я часто замечаю, как на меня смотрят даже когда я вышла за молоком в спортивных штанах Теда и поношенной маминой кофте. Прохожие находят меня красивой?
Я тщеславна?
Да, я очень тщеславна. Как любая девушка. Но позволительно ли быть тщеславной, пока ты честна с собой и доброжелательна? Я доброжелательна? Не всегда. Я часто завидую людям и часто на них злюсь. Моя подруга Корин сказала мне, что характер меняется после того, как первый раз займешься сексом. Я думаю, что это враки, хотя мне сложно судить, ведь у меня ещё ничего не было. Это позорно?
Один раз мы почти дошли до этого с Марком, но помешал брат.
И как-то раз я видела… этот… прибор Теда. Он вышел из душа, и я, хохоча, сдернула с него полотенце. Я думала, он засмущается или бросится от меня наутек, но он повел себя так по-взрослому. «Ну и что пялишься? – спросил он, - у меня что-то не на том месте?». Тут уж покраснела я. Как-то вяло отшутилась.
Я так и ходила по улице, размышляя о всякой ерунде, пока не стемнело. Когда я вернулась домой, я увидела, как мама и Люпин о чем-то разговаривают на кухне. Я редко вижу их беседующими друг с другом.
- У него совсем с головой плохо, - проговорила мать, а я стояла за дверью (а дверь у нас стеклянная) и незаметно так выглядывала, чтобы увидеть её лицо, - опять Снейп появился в его жизни. Сейчас снова все пойдет наперекосяк.
Люпин сочувствующе покачал головой, но промолчал.
Он вообще-то хороший слушатель.
- Он ведь день говорит, Снейп то, Снейп это, вспоминает все его чертовы подвиги. Гермиона называет это синдромом… какое-то умное слово… в общем, сейчас Гарри пытается высказать Снейпу все, что не сказал тогда. Это больше, чем чувство вины. Оно никогда его не отпустит.
- Он забрал из Министерства восстановленное тело?
- Они делали это для музея. Скроили его по кусочкам. Это даже не тело… - я слышу, как она громко всхлипнула. Люпин посмотрел на нее с успокаивающей улыбкой.
- Джинни, милая… может, тебе пойти поработать? Отвлечься от всего этого? Может… сходить в парикмахерскую, или там, устроить себе шоппинг-терапию? – он воодушевлялся все больше, - Тонкс это всегда помогало! Ты будешь независимой женщиной, будешь шикарно выглядеть, и Гарри будет смотреть только на тебя.
Мутным сумраком накрыло кухню. По стенам скользили длинные тени. Люпин сидел перед расплывшейся от возраста, грузной и обреченной фигурой матери, держал её за руку, что-то шептал виновато.
Мать плакала.
* * *
Я все ещё девственница. Тед так и не вернулся. Папа, кажется, сходит с ума.
Он утащил Альбуса в гостиную, преобразованную под наш домашний мавзолей, достал все свои ордена. Они сидят там втроем, папа втирает Альбусу про заслуги этого упыря горбоносого. Дверь открыта, я прохожу мимо и вижу, как дрожат папины пальцы, когда он прикрепляет награду к снейповой рубашке. Альбус наблюдает за этим, затаив дыхание.
- Папа, это же твои Ордена!
Отец укалывает палец, громко чертыхается и оборачивается в ярости:
- А ну заткнись! Дура! Идиотка! Что ты понимаешь? Да ты хоть знаешь, кто…
Мать плачет с утра, закрывшись в своей комнате. Через камин соединяется со всеми своими школьными подругами. Сегодня ночью у нас будет в гостях столько ветеранш, что мои школьные подруги лопнут от зависти. А мне как-то все равно. Первый раз за весь год Люпин не пришел на завтрак. Видно, у мамы кончились на него всякие нервы, и она вытолкала его взашей.
В общем, семейная идиллия в самом цвету. Альбус ходит теперь с важным видом, любимчик отца, и все рассказывает про то, каким славным чуваком был этот Снейп. Я думаю о сексе, месячных, пластинках, подружках и всей девичьей ерунде. Я так и не прикоснулась к книге, что мне оставила Гермиона.
Спустя все эти годы (правда, звучит так, будто я уже старая?) я думаю о том, что если бы у меня хватило мужества напиться в дрова, одеть тот розовый лифчик, влететь голой в комнату Люпина и закричать «Ты же хотел меня! Так возьми меня!!» - сделает он это или нет?
С возрастом, я заметила, растет пофигистичность и усталость. Думаю, ему драйва даже на это не хватит. К тому же мечтать, чтобы твоим первым мужчиной стал этот инфантильный старый извращенец – просто глупо.
Зато сегодня к нам заглянула великая и ужасная миссис Лонгботтом.
Она частенько заходит повидать маму, потому что, мол, когда умирала бабушка Молли, она попросила эту жуткую дракониху приглядывать за нашим дурдомом. Я с самого детства помню уродливую шляпу с чучелом грифа, поеденную молью бархатную мантию и потертые атласные башмаки, которым точно лет двести. Я ужасно её боюсь.
Когда к нам приходит ревизор, вся семья должна немедленно собраться за столом, оставив ей самое почетное место, сложить руки и ВНИКАТЬ.
И проникаться.
А я с утра по дури закурила в комнате, и зазвенела магглская пожарная сигнализация, подняв на ноги пол-дома. Я не помню, что я плела электрикам, но у нас поднялся дикий кавардак. Рабочие носились с этажа на этаж, мама рыдала, отец ругался, Альбус важничал, Джеймс тупил. В разгар этой вакханалии заявилась миссис Лонгботтом.
Она – дама старой закалки и никогда не стесняется в выражениях, и никогда не подбирает слова.
- Вы все – говно, - объявляет она, построив нас в круг и тыча в каждого кривым костлявым пальцем, - каждый по-своему. Ты, Джинни, хотя я и люблю тебя – старая клуша, не желающая быть счастливой. В наше время просто глупость – во всем доверяться своему придурошному мужу. Ты посмотри на него, у него же сейчас пена изо рта пойдет. Тебе никто не говорил, что наша жизнь – борьба?
Как только перестаешь бороться и расслабляешься, твоя жизнь, считай, закончена!
Мать глотает слезы, но глаза её поблескивают грозно, как у бабушки.
- Дальше ты, младшая, - палец-пистолет упирается мне в грудь, - ты та ещё штучка, верно? Глупая, самовлюбленная, тщеславная девчонка! Тебе никто не интересен, кто себя самой, и тебе вечно скучно, и ты категорически не умеешь оставаться наедине с собой, потому что книг ты не читаешь, ничем, кроме своих глаз ты не интересуешься. Думаешь, ты тут самая неотразимая? Думаешь, всем нравится иметь с тобой дело?
Я смотрю спокойно и зло, жду вердикта.
- Книги, книги и ещё раз книги. Никаких глупых мыслей о мальчиках. Тебе надо учиться быть одной. Джинни, запри-ка её в комнате денька на три, да без телевизора…
Теперь ты. Безвольный толстяк. Спорт, желательно борьба. Воспитывайте в нем спортивный дух, слышите?
Теперь ты…
Ах, да!
Где Сам-то? Герой наш? Где твой муж, Джинни?
Она поворачивается стремительно, всем телом, как раскрученная палица. Если женщин можно сравнить с цветами, или с животными, то миссис Лонгботтом сравнивают исключительно с оружием.
- Он идет, - орет отец из коридора, - одну минутку, дорогая мадам! Вы кое-кого забыли! Семья, так сказать, не в полном сборе!
Я боюсь представить себе, что сейчас может выкинуть скандальный характер моего отца, но дверь распахивается с грохотом, и Сам Гарри Поттер появляется на пороге, таща с собой что-то огромное и явно тяжелое. Дальше следует совершенно неописуемая сцена, которую можно назвать апофеозом абсурдного и чернушного спектакля под названием «Моя жизнь в семье Поттеров».
В отблесках мигающего (электрики все ещё тут) света отец стоит на пороге, обоими руками поддерживая в вертикальном положении труп Снейпа с открытыми закатившимися глазами.
- Профессор Снейп достоин того, чтобы ЖИТЬ С НАМИ!
Джеймс выглядит так, будто его сейчас стошнит. Мама без всяких сил приваливается к стене, Люпин кудахчет над ней, как старая бесполезная курица. Ноги сами собой несут меня вон из этого дома, на улицу. Я бегу какое-то время по улице по направлению к станции метро, и холодный ветер бьет меня в лицо. Я бегу, пока не останавливаюсь, опускаюсь на корточки, прислонившись к граффити Теда, достаю сигарету и начинаю истерически хохотать.
Черт возьми!
Это стоило того! Мне безумно интересно, что сказала миссис Лонгботтом насчет Люпина и какие советы она дала ему. Вообще говоря, я могу домыслить: «Никчемный старый козел! Утопить. Без вариантов!»
А мне – никаких мальчиков! Никакой музыки! Никакого секса! Я так много задаю себе разных вопросов, а есть ли вообще смысл во всем этом? Ну вот, очередной бессмысленный вопрос. Хотя, нет, у меня накопилось ещё несколько. Специально для миссис Лонгботтом.
Я иду в метро и спускаюсь на станцию, решив купить билет куда угодно, а сама размышляю над своим списком.
1. Можно ли поменяться местами с Корин, чтобы она, вместо того, чтобы постоянно спрашивать, сама пожила в настоящей семье ветеранов и поняла, наконец, КАК ЭТО КЛЕВО? 2. Куда делся Тед и почему Люпину на него плевать? 3. Я правда останусь девственницей до конца своей жизни? 4. Скорпиус Малфой согласится отдать мне свою мантию, чтобы я сшила из нее себе трусы и гордилась, что часть Малфоев всегда будет со мной? 5. Можно ли загнать Теду, который вечно ходит в обносках, мантию Скорпиуса Малфоя – и попросить в обмен на это что-то вроде дружеского петтинга? 6. Я дура? 7. Я красивая? Если да, то как стать ещё красивше? 8. Снейп бессмертен? 9. Мы будем каждое утро ему поклоняться? 10. Если он останется жить с нами, можно я каждую ночь буду одевать ему на уши плеер и ставить «Похорони меня» на повтор?
И, наконец, несколько особенно важных:
- Кто живет за тем заколоченным окошком? - Почему в нашей семье все через такую жопу, что папа больше интересуется мертвыми, чем живыми?
И
- Если никому не нравится своя чашка, а нравится чашка другого, почему мы ещё ни разу не придумали обменяться чашками? Или никто здесь не пойдет на обмен из боязни упустить свое и остаться в проигрыше?
* * *
Да, и ещё один, важный:
- Это все подростковая дурь?
С возрастом же я понимаю, что редко так случается, что на вопросы можно ответить однозначно. Даже если отвечать будет миссис Лонгботтом. Но мне запрещено интересоваться музыкой и мальчиками, а все же в последний момент перед тем, как зареветь, я думала именно о музыке и именно о мальчике.
Просто сунула наушник в ухо, включила радио (у нас открытая станция метро). Села в вагон, чтобы уехать непоймикуда. А там… Там та первая дебютная песня Тедди, про которую я не знала ничего. «Новый летний хит от восходящей звезды… «Не плачь, сестренка!» Встречайте!!»
Я все боялась, что он посвящен какой-нибудь Дженис или Келли. Ведь вдохновение – это острые эмоции, а острые эмоции – это неожиданная влюбленность, никак не затянувшая с детства дружба и сорванные полотенца. И, конечно, он ничего не кричал там со сцены.
Но сестренкой он называет только меня – меня, глупую, полуголую, мокрую, злую, девственную, тщеславную, зеленоглазую, красивую, не-читающую и крайне нелюбознательную.
Не плачь, сестренка.
И голос Теда, который сын Люпина и который далеко.
Мне безумно интересно, что сказала миссис Лонгботтом насчет Люпина и какие советы она дала ему. Вообще говоря, я могу домыслить: «Никчемный старый козел! Утопить. Без вариантов!»
Фик очень понравился. За трупак Снейпа - отдельное спасибо. Однако не могла отделаться от мысли, что радуюсь, что это только фик. Не хотела бы, чтобы у семьи Поттеров на самом деле всё так сложилось. Кстати, больше всех понравилась старуха Лонгботтом. Самый разумный персонаж здесь, на мой взгляд =)
Как всегда потрясающе образно. Получила огромное удовольствие от настроений, и эмоций. Ощущение свежего немного беспутного дождика в каменном перегревшимся на солнце мегаполисе. Немного грустно, но тепла все же больше. Спасибо.
Обалденно... хотя и неприятно. Не хочу я, чтобы у них все так вышло... Не должны герои взрослеть и рожать детей. Какой-бы приторно-сладкий не был эпилог, все равно ажется, что за ширмой така вот гадость - склоки, усталость и неприятные характеры... Все равно - спасибо.
Какая-то коллекция уродцев, которые при ближайшем рассмотрении оказываются просто несчастными, одинокими людьми. Хорошо, что у Гарри по крайней мере есть маленький Альбуссеверус. А остальные вызывают только жалость.
Написано сильно, жесть. Про чашки нелюбимых цветов - офигенная деталь.
Потрясающая история! Рыдала бог знает сколько, вообще когда читала, не могла избавиться от ощущения, насколько сильно это подходит к моей сегодняшней жизненной ситуации (у меня конечно семья не до такой степени сдвинутая, но что-то общее имеется). Спасибо что помогли выплеснуть отрицательные эмоции, стало легче, правда огромное спасибо!
Solli пишет:
цитата:
Хорошо, что у Гарри по крайней мере есть маленький Альбуссеверус
А мне кажется что у него его нет, он как и все в нем видит только себя, поэтому бедного ребенка мне жалко даже больше
Прочитал с каким-то просто сладострастным злорадством. Хотел бы я после 7 книги именно такое написать че-нить) *завидует* Цыца, какой же все-таки потрясающий стиль у тебя. Легкость, и сколько воздуха.
Цыца-дрица-ум-цаца о, я просто обалдела! дивно. мой любимый жанр кстати)))))) п.с. и оч надеюсь что фандом себя узнал в психе поттере зацикленном на возрождении снейпа
Браво!!! это потрясающе написано. И стиль, и характеры, и психология, и легкий флер безумия... Это просто прекрасно. А что с каноном не совпадает - да кому после такой вещи нужен какой-то канон? Честно. Плевать. Это настоящая литература. В отличие от канона.
Изумительно. И безумно, безумно талантливо, впрочем, как всегда Очень запоминающаяся, яркая Лили Поттер, эти переживания, эти мысли, этот мир... Нет слов)
Отправлено: 05.08.07 21:39. Заголовок: И от автора (фика) что-то есть
Кстати, Вы в реале очень похожи на описанную опасность - мужчины вполне серьезного возраста шеи выворачивают, и речь идет не о ножках или там "груди-талии-бедрах", а о том, что я Вам при встрече у одной нашей знакомой смог только прошамкать "да-а-аа уж, Вы на свой ник и под эту песенку умца-дрица-дрица-ца уж больно идеально подходите..." помнится, Вы повели бровью и слегка ухмыльнулись или что-то типа того (не хотелось бы здесь открывать инкогнито, но думаю, из сцены способны вспомнить)
т.е. несет этой энергетикой умца-дрица-дрица-ца
которая в этом рассказе отлично обрисована в списке заготовляемых вопросов
удачи Вам и безопасности в жизни (реальной)!
Отличный рассказ, качественный ориджинал и читабельный даже для великовозрастных мужчин
М-мм! Поняла наконец, что мне напоминает этот рассказ. "Замок Броуди" Кронина.
А мне "Время и семья Конвей" Пристли. Тяжелейшая давящая атмосфера. Какая-то иная реальность, где нет места сказке, чуду. Да и любви, которая всех спасёт, тоже нет. Лишь до одури серый засасывающий быт и состояние удушающего всеобщего одиночества... Но как потрясающе написано!
Лисицца спасибо огромное вам. это очень серьзеная похвала. Сехмет спасибо. как приятно услышать от вас хорошие слова) neftyanik спасибо!! пожелание безопастности, конечно, повеселило))) а я помню этот момент... верю, что именно ухмыльнулась. Как же приятно, что вы прочитали и отозвались. спасибо Леночок возможно. это всего лишь версия)) Lilly спасибо огромное тебе!! rakugan Спасибо тебе ещё раз! литература - это слишком громко. но то, что, кажется, написать получилось - очень ценно для меня. спасибо! Kamoshi ещё бы! тебя там мнооого - это же чисто твое безумие, я все вспоминалиа тот олимпиадный "кроень зла" с плясками на лодке. и все равно, так как ты, безумства не напишет никто Вейзе спасибо. меня тупой эпилог просто ввел в транс Llyd спасибо. тут уж вы лишаете дара речи меня... sever_snape спасибо... ох... как же хорошо и приятно. а название... да, застряло у меня в голове с того самого дня, грех было не использовать. Мышь спасибо!! ориджиналы почти не пишу Лаик спасибо огромное. я думаю, что альбуссеверус есть у него до поры до времени. Мика вам спасибо Solli "коллекция уродцев" - очень точно. спасибо большое вам. Sieglinde спасибо... а у меня эпилог вызвал отврващение, вот и вышло так( vzmisha4 спасибо огромное! Tasha911 спасибо!! поверить не могу, что ты читаешь мои фики! Мышь спасибище!!
Как всегда, бесподобно! Честное слово, я после седьмой книги в жутком депресняке была, а тут на сцене с трупаком Снейпа хохотала до слез! Гарри напомнил мне моего 90-летнего дедушку, который все время про Вторую мировую рассказывал...
У меня даже стих сочинился... Не совсем то, наверное, но сочинился...
Не плачь сестренка. Положи на полку Все слова. От них все равно никакого толку, Так пусть пылятся рядом с книжками, Которые никогда не прочтешь. Слышишь меня?.. Сестренка, как это – быть ангелом с сигаретой в руке И с пальцем, застывшим на спусковом курке? Как это – каждый день ненавидеть свою семью И заучивать фразу : «Мам, пап, я вас очень люблю», Чтобы при случае не запнуться и не забыть, С какой интонацией это следует говорить. Так что улыбайся, сестренка, все будет путем. Все, что мы ищем, мы скоро найдем. Так что вытри слезы, сестренка, не надо плакать В этой жизни и так много бед и страха,
Herbst офигеть!! стих просто потрясающий! оооо, спасибо огромное вам, просто слов нет, как понравился. Особенно последняя строчка... и ещё - каждое слово... спасибо. необыкновеннейше. если разрешите, я запощу у себя в дневнике.
Цыца-дрица-ум-цаца Меня трясёт. Персонажи – человечные, они живут свои ошибки, для них нет хэппи эндинга, у них проблемы, которые не всегда решаемы. И лучик надежды в самом конце, может быть, не всё так плохо, можёт, ещё хоть что-то сможет быть хорошо. Ощущения – смешанные, с одной стороны на душе хреново, потому что да, сказки и «жили-долго-и-счастливо» удел печатных изданий, с другой стороны – эмоциональный подъём, потому что несмотря ни на что, жизнь стоит того, чтобы её жили. И какими бы не были, мы заслуживаем счастья, и редко ли, часто ли и для нас светит солнце. Спасибо вам огромное.
Цыца-дрица-ум-цаца нет, тут я тебе твою розу возвращаю))) ты огромный талант. буду эту вещь твою перечитывать. а я знаешь вообще ничьи фики почти никогда не перечитываю, чаще - не дочитываю
Цыца-дрица-ум-цаца я вот всё думаю, что бы мне сделать, чтобы ты, когда однажды забьешь на фэндом и начнешь просто писать, высылала мне свои тексты, ну или хотя бы рассказывала, где они лежат.... Хош, я те поклоняться буду, а? Констант фэн Хренеси не нужон? Потому что... а ну нафих, у меня состояние ноу комментс. Я лежу лужецей от восторгов около монитора. Это просто...!!!! Правда. цыц, это круто. Я в шоке. И восторге.
Не верю своим глазам!!! Для меня написал один из самых любимых мною авторов!!!!! Моя в шоке...
Жутко извиняюсь, что читаю фик намного позже, но я только сейчас вернулась в город и добралась до компа. Как только прочитаю, обязательно напишу свой отзыв!
nastasja_82 спасибо... надеюсь, вам не слишком не понра Rom-Cola спасибо! это не слеш, но ваши слова вселяют надежду))) somebody я готова писать только ваших прекрасных глаз. спасибо, дорогая, это безумно приятно - видеть и читать тебя здесь
да ну что вы! как вы могли подумать, что мне не понравится?!? этого просто не может быть!
да, это не совсем то, что я заказывала, но все-равно потрясающе!!! эмоционально, живо и невероятно интересно...этот налет легкого сумасшествия, подростковые гормоны и сомнения...картинка так и стоит перед глазами... Джинни никогда не любила, и вы описали ее в будущем именно такой, как я и представляла...ну, а Поттер с такой женушкой и сам с катушек съехал...
Кстати, присоединяюсь к благодарности за "трупак Снейпа"...мням!!!
Прочитала, а потом еще раз прочитала, а теперь еще и распечатаю и буду смаковать. Нужно видимо ощущения чего-то материального, например, той же бумаги в руках, чтобы удержать в себе все те эмоции, которые вызвал Ваш рассказ. Это чудо, какой текст!!! Спасибо огромное. PS В глубине души тот же вопрос, что задала sombody. Я тоже поклоняться готова.... А глаза, сейчас пойду рассмотрю....
Сударыня, я в восторге и преклоняюсь перед Вашим талантом. Четвертый раз читаю, а сейчас, чего со мной не случалось вообще никгда, распечатал, пусть будет под рукой.
Цыца-дрица-ум-цаца может быть, у меня проблемы с восприятияем, или это 7 канон так сказался на моей хрупкой психике. Потому что, судя по остальным отзывам, народ прочитал совсем не так. Наверное, оно и писалось совсем не так... Но весь текст я тихонечно подхихикивала, а вот над этой фразой: Цыца-дрица-ум-цаца пишет:
цитата:
- Профессор Снейп достоин того, чтобы ЖИТЬ С НАМИ!
уже сползла пацтол и начала ржать. Спасибо, что у меня на работе ковролин, а то больно было бы. Ассоциация только одна - помните, в Симпсонах в кино, когда мушш притащил домой эту аццкую свинью и сказал тоже, "он будет жить с нами". И вообще все семейка - сплошные симпсоны. С ежедневными трагикомедиями такого же уровня. Девица эта готишная прелестна)) Неми и Элли нервно курят в сторонке. Короче, прекрасное стебалово)
Galadriel спасибо! на самом деле, оно такое и есть. чернуху ведь каждый воспринимает по-разному, а для меня это такой тяжкий стеб. естественная, по-моему, реакция на эпилог седьмой книги)
Отправлено: 04.12.07 06:10. Заголовок: Ого! Вот это даа... ..
Ого! Вот это даа... а я только сейчас почему-то прочитала! И как только такое мимо могло пройти! Ваша Лили - просто прелесть. Самый настоящий такой подросток, ну прямо собственная ранняя юность вспоминается))) Полфика готова на цитаты разодрать. У вас, Цыца, талантище, пробирать до костей. Я сражена, я ваша поклонница навеки Оффтоп: А еще вы со своими читателями общаетесь очень приятно. В вас реальной, наверное, очень много нежности. Потому что она так и льется из ваших героев)) Спасибо!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 55
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
