ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Пусть смерть иль пощада ту боль, наконец, заглушат.
ПРИМЕЧАНИЯ: с переводом четверостишия мне помогла лучшая подруга, за что ей огромное спасибо. Потом я его причесала. Переведено когда-то для милой Мэвис. Я обнаружила в загашнике пару фиков и решила их выложить - вдруг еще кто-то захочет почитать.
Ite, caldi sospiri, al freddo core; Rompete il ghiaccio che piet contende, E se prego mortale al ciel s'intende, Morte, o merce sia fine al mio dolore.
Francesco Petrarch, 1304-1374
Ворвитесь, палящие вздохи, в хладнейшее из сердец, Дробите тот айсберг, что с жалостью на ножах, И если земная молитва дотянется до небес, Пусть смерть иль пощада ту боль, наконец, заглушат.
Франческо Петрарка
* * *
- Зачем?
Это должно было быть криком, воплем, рычанием - чем угодно, но не леденящим душу шепотом. Все в этом человеке говорило о нарастающей ярости – от побелевших, вздрагивающих ноздрей до тонких, бескровных губ, обнажающих сверкающий оскал. Кричали лишь угольно-черные глаза, но единственным наглядным доказательством его желания свернуть мне шею был хруст пальцев, наверняка ноющих после приветственной оплеухи.
Я посмотрел на эти пальцы, заметив следы крови, когда он стиснул кулаки – разжал, снова сжал, вновь раскрыл, чуть потянувшись ко мне, и опять вытянул бледные руки по швам. Кровь могла быть его собственной – в самом деле, как часто волшебникам выдается шанс сойтись в рукопашной, когда умело наложенное проклятие может нанести куда больший урон, - но я предпочитал верить, что он пролил мою. В конце концов, за этим я сюда и явился. Я бросил еще один взгляд на его пальцы и осторожно коснулся пульсирующего ушиба, оставленного ими на моей скуле.
- Неплохое начало, дружок, - я поборол желание рассмеяться: начни я сейчас, потом уже не остановлюсь. Никогда. – Гораздо достовернее, чем в предыдущий раз.
Снейп вновь бросился вперед, замер, словно хищник, загнав меня в угол и стиснув ладонью мое горло. От удара головой о стену из глаз посыпались искры, и я хрипло выдохнул:
- Даааа...
Да, ударь меня. Ненавидь меня, как ненавидел всегда – совсем как раньше.
- Прекрати! – сквозь зубы выдавил он, нависая надо мной. Его бледное, некрасивое лицо было в нескольких сантиметрах от моего. Полы добротной шерстяной мантии упали на мои раскинутые голые ноги, а холодная кожа ботинка касалась наружной стороны бедра. От него пахло крепким чаем и чем-то еще – прохладным, сладким, с привкусом алкоголя. – Объясни это... – потерял дар речи, Сопливус? Как непохоже на тебя, - извращение! Во имя дьявола, что за представление ты здесь разыгрываешь?
Я проглотил слюну, и его пальцы рефлекторно сжались, но тотчас ослабили хватку.
- Я плачý тебе не за вопросы, Астред, - прохрипел я, избегая взгляда метаморфмага, чтобы сохранить драгоценную иллюзию – единственное звено, связывающее меня с прошлым, - я плачý, чтобы ты избивал меня до полусмерти. И не обязан снабжать объяснениями.
Хватка снова усилилась, а перепачканный кулак взметнулся вверх. Я приготовился к удару, но его не последовало. Человек, надевший на себя лицо Снейпа, обмер, пожирая меня глазами, а потом холодно улыбнулся – идеально, безупречно. Эта улыбка никогда тебе не удавалась, дружок, а теперь ты тратишь ее на непрошенное любопытство – ты... ты... Я втянул носом воздух и застыл в ужасе. О, великий Мерлин, здесь что-то нечисто. Запах тебе тоже никогда не удавался. А сейчас он он безукоризненен. Ты – не ты, Астред, ты – это Он!
Он понял. Улыбка стала острее бритвенного лезвия, когда кровь отхлынула от моего лица.
- Ты ничего не платишь мне, Сириус Блэк, - Астред не знал моего полного имени. Вопросов не оставалось. Это был Снейп – во плоти, – и голос его, богатый, словно черный жемчуг, дрожал от ярости. – И тебе непременно придется объяснить, почему ты платишь наложнику-метаморфу за то, чтобы тот изображал меня.
Я не мог дышать, хоть он не душил меня. Не мог столкнуть его, хотя он не смирял моих движений. Я выбросил вперед ногу, и он откликнулся рычанием – а потом что есть силы впечатал меня в стену, стискивая рукой горло и давя коленом на бедро. Мерлин, не дай ему заметить, как у меня стоит...
- Р-римус... – ухватился я за призрак, которого преследовал, но в этот раз имя не помогло вызвать духа. Я был слишком далеко и недостаточно избит. – Проклятье!
- Люпин? – встряхнув меня, спросил Снейп. – Он тоже принимает в этом участие? Неужели гриффиндорцы даже трахаются группами – так велико стадное чувство?
Этого было достаточно. Я толкнул его, и Снейп грохнулся на задницу.
- Заткнись! Он ничего не знает! – мой голос дрогнул. Подтянув колени к подбородку, я забился подальше в угол. – Он не должен узнать. О боже, Северус, прошу тебя, - темнота обволакивала меня, когтями царапая горло; эта пропасть была так широка, что поглотила бы все души Азкабана, начиная с того, что оставалось от моей собственной. Выхода не было. Облегчения – тоже. – Уходи. Оставь меня.
Он не ушел. Я чувствовал на себе его взгляд, и он глубже повергал меня в отчаяние. У меня отняли все – и теперь, когда он знает, то отнимет и это. Интересно, каково это – ничего не чувствовать? Должно быть, так появляются дементоры: из ссохшихся человеческих душ, выпотрошенных и хранящих лишь бесконечный голод. Неудивительно, что первой они сжирают радость.
Я вздрогнул, когда его ладонь легла на мое колено. Из груди вырвался тонкий крик, и я поморщился. Кричи, как девчонка, Блэк, - им это нравится, помнишь?
Крик этот заставил его замереть, и рука осталась неподвижной – напряженной, но мягкой, словно бархатная лапа пантеры.
- Не думаю, что это мудро - позволить тебе остаться в одиночестве, - сказал он, чуть кружа по моему колену большим пальцем. Скорее всего, это движение предназначалось для утешения (все наперекосяк, отругать бы Астреда, но ведь это же Снейп, и он может делать все, что ему заблагорассудится, потому что я попросил его об этом, боже, эти пальцы, я сейчас лопну от возбуждения, почему он не уходит?) – Холодно? – спустя некоторое время спросил он.
Я засмеялся, не в силах сдержаться, но тотчас прикусил язык, чтобы остановить надвигающуюся истерику.
- Не так, как тебе. Ублюдок, - ну же, отделай меня. Ты всегда хотел мне отплатить, вот твой шанс – я никогда не буду более беспомощным, ты, слизеринский гад... о, Мерлин, прекрати же двигать пальцем! – Ублюдок, - слово застряло у меня в горле.
Он сузил глаза, но не проглотил наживки. Раньше – проглотил бы. Кто дал ему разрешение повзрослеть и стать таким сдержанным, покуда я гнил в... захлопнуть эту дверь, закрыть замок, не думать о них, когда смотришь на то единственное, что они не смогли отнять.
- Нет, - я невольно заглянул в его глаза, попавшись в ловушку их тьмы, - я не ударю тебя, Блэк. Пока ты не объяснишь, почему хочешь этого.
Почему в этих глазах нет ненависти, нет жажды мщения? Почему он не бросит мне спасительный якорь вместо того, чтобы топить?
- Говори, где твоя одежда – несмотря на откровенное хвастовство, здесь в самом деле холодно, а ты слишком худ, чтобы сидеть голым в нетопленной комнате.
- В ванной, - вздохнул я. Он отошел, разжав руку. Я уткнулся лбом в колени, подтягивая ноги повыше и ожидая, когда пройдет эрекция. Не мешало бы вымыть голову, неожиданно подумалось мне, да и причесаться. Боже, я совершенно разбит. Неудивительно, что у мамаши при виде меня всякий раз случается припадок...
- Пойдем, - силуэт Снейпа заслонил разожженный в камине огонь. Я посмотрел на его протянутую руку.
- Что?
- Вставай. Я наполнил ванну, а тебе не мешает ее принять, если планируешь воспользоваться обычным набором замечаний о моей внешности, - вот она, тень прежнего норовистого слизеринца. Я хотел огрызнуться, но не смог. Этого было мало – в глазах этого нового, внимательного человека были легкая насмешка и жалость, но пути в прошлое оставались закрытыми. Мой Снейп безжалостен. Этот лишь притворяется таковым. Подавив стон, я снова опустил голову.
Он подошел ближе, обхватывая мое запястье сильными пальцами. Я вскрикнул, когда он дернул меня, заставляя встать на ноги, и растянулся бы, не подставь он грудь. Раньше она была не шире моей. Он всегда был тощим, даже хрупким и... он обвил рукой мою талию, потому что стоять самостоятельно я не мог. Да, я жалок – давай, Сопливус, скажи об этом. Хочешь ведь...
- Идти сможешь?
Необузданный смех вырвался наружу, и я затряс головой.
- Сейчас – нет.
Тогда он поднял меня. Запросто – наклонившись и взмахнув руками, на моей памяти слишком слабыми, чтобы сделать это. Неся меня, он убивал прошлое и плясал на его могиле – неся меня, в котором одних мышц было на три стоуна больше, в ванную, где ждала горячая вода. Астред всегда купал меня напоследок – обычно я бывал слишком слаб, чтобы справиться самому. Я заставлял его принять свой обычный облик в такие моменты. Сейчас не выйдет, а, Мягколап?
- Снейп? – черт бы побрал эту дрожь в голосе.
- Что?
- Отпусти меня.
К моему удивлению, он послушался. Помог мне обрести равновесие и отнял руки, и в ванну я влез сам. Видеть его не хотелось, и тем более – чтобы он видел меня, но я чувствовал спиной его взгляд, направленный на желтеющие синяки, оставшиеся с прошлого раза. Закрыв дверь, он пододвинул к ванне табурет из-под туалетного столика и уселся на него, пока я опускался в воду. Его присутствие тяжким грузом давило мне на плечи.
Он не собирается уходить. Он заставит меня все рассказать – и ничего не поймет. Да и кто бы понял? Будь это банальным мазохизмом... но тогда почему именно Снейп? Кому угодно удалось бы побоями довести меня до оргазма. Нет. Все не так просто.
- В Азкабане, - начал я, глядя на собственные ноги сквозь пар, клубящийся над водой.
- Конечно – дементоры, - ответил он. Я поднял глаза, когда он расстегнул мантию и перебросил ее через дверной крюк; должно быть, причиной этому послужила жара, поскольку дальше он не раздевался. – Я слышал от тех, кто был в заключении.
Я рассмеялся – сухой, словно кость, хохот пронзил влажный воздух.
- От кого – от Хагрида? Или богатых Пожирателей, которые отделались минимальным сроком? Они ничего не знают, - он передал мне мочалку и мыло, поморщившись от его запаха. Я тоже не любил аромата лаванды, но все равно взял брусок.
- У пожизненных все иначе. То, что дементорам позволяется с нами делать... что они... – мой голос снова дрогнул, - отбирают, - он со свистом втянул в себя воздух, но я все говорил, зная, что, если он прервет меня, я не смогу продолжать.
- Они берут не только радость, не только покой и довольство, но и... – я закрыл руками лицо, чтобы скрыть не слезы, но дрожь. Отчего бушующий во мне холод не леденит воды? – Они берут все, Снейп. Все, что может позволить тебе ощутить это снова. Воспоминания, частицы души, которые не восстанавливаются после освобождения – да и зачем, все равно ты никогда больше не будешь свободен. Когда они приходят, нужно сдаться – в надежде, что тебя сожрут быстрее, чем соседа по камере, чтобы можно было и вовсе перестать чувствовать.
Тишина. Долгая.
- Люпин знает?
Я покачал головой, не в силах поднять глаз.
- Я не могу рассказать ему. Я вижу то, что он чувствует, и чую это в своем зверином обличьи; в некотором смысле я даже понимаю его, но... – боже, как объяснить? Это было предательством – таким бездонным, что я боялся утонуть в нем всякий раз, глядя в янтарные глаза Римуса. – Но кажется, что все, что было между нами – дружба, доверие, любовь – все это произошло с кем-то другим, а я знаю понаслышке, - я горько усмехнулся. – Он дает мне «время подумать», но, сколько ни думай, я ничего не чувствую. А я хочу чувствовать, хочу все вспомнить! Я хочу этого больше всего на свете, но не могу. В моей душе этого просто нет. Там ничего нет. Ничего хорошего.
Вот они. Огромные, ядовитые слова наконец-то сказаны. Смертельно усталый, я с облегчением положил голову на бортик ванны, не обращая внимания на бегущие по щекам слезы.
- Но меня ты помнишь, - с какой горечью это сказано.
- Разумеется. Я никогда не любил тебя, Снейп, - я ушел под воду, чтобы не слышать его ответа на свои слова. Потряс головой, намочив волосы, и прислушался к эху сердцебиения в ушах. Когда я вынырнул, он стоял надо мной – впрочем, хватать не собирался, лишь вручил бутыль с шампунем, которая выскользнула из моих пальцев и окатила нас обоих водой. Снейп тяжело вздохнул и выудил ее из ванны.
- Мерлина ради, Блэк, - открыл он бутыль, - просто не двигайся!
Он вылил немного жидкости мне на волосы, и я, потянувшись, чтобы намылить их, наткнулся на его пальцы. Это было приятно – сильные пальцы, массирующие кожу, но мою грудь свело от мутного страха. Не смей! Не смей быть со мной добрым, мерзавец, - не давай им шанса отнять и тебя тоже!
- Выходит, - произнес он, - мне стоит пересмотреть собственное мнение о твоем уме, Блэк – или, по крайней мере, твоих актерских способностях. Тебе удалось убедить Люпина, Дамблдора, юного Поттера и прочая, что ты их любишь. Может, мне отдать свою роль шпиона в Ордене более одаренному лгуну?
Постыдно благодарный за грубость, я отстранился от его рук и сам намылил волосы.
- Люпин видит то, что хочет видеть, поэтому показать ему желаемое и притвориться, что веришь в него сам, несложно, - но я, черт возьми, хочу, чтобы это было правдой! – Дамблдор... часть его все еще живет во мне. После той ночи в Хижине Ходуном, - вина, позор, ужас осознания, как сильно я его разочаровал. О, да, Дамблдор остался.
- А Поттер? – спросил Снейп, опуская мыльные руки в воду и поднимая у моей груди крохотные, щекотные волны. Я снова нырнул, прячась от ответа так долго, сколько позволяли легкие. Но Снейп не сдвинулся с места – так и сидел, скрючившись у края ванны, как горгулья, черноглазая и неумолимая.
- Младенцем я его не помню, - вздохнул я под его цепким взором. – Все, что осталось – это последние два года, после побега и поисков Петтигрю. С Гарри мне незачем лукавить; он – мой крестник, он реален, и я люблю его, - это лишь означает, что его можно вырвать из меня с корнем, как всех остальных – неужели ты не видишь, как это меня пугает?
Он не шевелился, не спускал с меня глаз. Спустя какое-то время я понял, что он размышляет, и сосредоточился на том, как его белая шелковая рубашка влажнеет от пара и становится прозрачной. Его взгляд был словно направлен внутрь меня, до самых костей, и я подавил дрожь. Возможно, он все видит. Возможно, этот бессердечный ублюдок знает о нужде чувствовать что-либо – что угодно – пусть даже боль.
- Ты понимаешь, что это нужно будет прекратить, - наконец сказал Снейп.
Я рассмеялся, но он оборвал меня.
- Ты еще не спросил, где сегодня Астред Рихдир.
Я ждал, крутя в пальцах мочалку.
- Он разыскал меня, Блэк – пришел ко мне в Хогсмиде и рассказал, за что ты ему платишь.
- Нет! Ах он...
- Именно, - мрачная улыбка. – Он узнал беглого преступника и решил заручиться поддержкой, чтобы передать тебя министерству и получить награду. Согласно условиям контракта Гильдии, та перешла бы к его начальнице, попытайся он прийти за ней сам.
- Но Селеста никогда бы...
- Если бы знала – нет, - согласился Снейп. – Леди Бенедетта принимает конфиденциальность своих клиентов очень близко к сердцу, но после получения премии Астреду ни к чему членство в Подушечной Гильдии и на изгнание из нее он не обратит внимания. Даже половина того, что предлагает за тебя Министерство, превышает плату любой шлюхи, а ты вновь очутился бы в Азкабане.
В Азкабане. Вновь.
Все вокруг стало серым.
...Снейп тряс меня, зовя по имени.
- ...слышишь меня, Блэк? Ты в безопасности, успокойся!
Я посмотрел на него, пытаясь понять, что происходит. Он стискивал одной рукой оба моих запястья. Правое предплечье горело, покрытое глубокими следами от зубов, словно я пытался отгрызть себе руку, чтобы высвободиться. Сердце бешено стучало, во рту чувствовался привкус крови. Язык был прикушен. Снейп был мокр с головы до ног, и теперь белая рубашка липла, словно прозрачная пленка, к его бледному, как молоко, и тонкому, будто кость, телу.
- Ты в безопасности, - повторил он, заставляя меня смотреть ему в глаза, - и Орден тоже. Мистер Рихдир отсыпается после дозы Tabula Rasus и чистки памяти в бельэтаже хогсмидского отеля. Он не вспомнит, что могло бы случиться, если только, - для пущего эффекта он встряхнул мои руки, и я ударился о ванну, - ты не вернешься сюда с очередной идиотской заявкой, после которой помочь тебе в силах будет лишь Мерлин!
Я попытался вырваться, но его хватка была железной.
- Отпусти, Снейп.
Ничего подобного он не сделал.
- Нет. Дай мне слово. Слово гриффиндорца.
- Не могу...
- Ты должен! Я не позволю подвергать Орден опасности...
- Будь все проклято, неужели ты думаешь, я не понимаю? – вырваться не удавалось, и я бросился на него, вскочив на колени и окатив его водой с головы до пят. – Неужели полагаешь, что я не остановился бы, если мог? Притворства хватает ненадолго, прежде чем приходит... – пустота. Вот что это такое – пустота, которой я принадлежу. Сглотнув, я взмолился о пощаде последнего из знакомых мне людей, не чуждого состраданию.
- Северус, больше у меня ничего нет. Отними и это – и я сойду с ума; пускай тебя мало заботит мое здравомыслие, подумай хотя бы о том, какую опасность для Ордена я стану представлять тогда!
Его губы побелели, а глаза яростно сузились в ответ на мой крик. Это выражение было мне знакомо. Гнев, раздражение, глубокое разочарование. Северус Снейп собственной персоной.
- Или ты этого и добиваешься? – потребовал я, осмелев и наклоняясь ближе. – Так и есть, не правда ли? Не можешь придумать, как отослать меня назад в... и самому не выглядеть мерзавцем, но теперь у тебя есть хитрый способ погубить меня, не запачкав...
Он отвесил мне пощечину стальными пальцами, да так, что клацнули зубы. Я упал бы, но он все еще держал меня за запястья. Его громкое, но странно ровное дыхание было единственным, что я слышал, выпрямляясь.
Я смотрел на него, и сердце болезненно билось в груди. Он тоже смотрел – черными, жаркими от ненависти глазами... вдруг уголок его рта еле заметно выгнулся кверху, а голова чуть склонилась в кивке.
Что-то внутри меня сломалось, болью ознаменовав свободу. Я тотчас ощутил возбуждение, и от прилива крови к члену закружилась голова. Вот ты где, Сириус, - давненько не виделись. Останешься ненадолго – теперь-то, когда началось самое интересное? Я выдохнул, не помня, когда задерживал дыхание, и кивнул ему в ответ.
Он ударил меня в живот, и я, задыхаясь, согнулся пополам. Только его хватка на моих запястьях удерживала меня от падения лицом вниз, в воду.
- Не такой уж ты и забияка вдали от друзей, Блэк! – усмехнулся он; от его дыхания по моему затылку побежали мурашки. – Ты всего лишь маленький, перепуганный задира, наконец-то чувствующий, каково это – самому быть беспомощным, - он дернул меня за руки, вытаскивая из ванны и швыряя на залитый водой пол. – Ведь гриффиндорцы храбры лишь в группах из трех человек и больше!
Да. Вот так. Я лишь успел опереться на руки, когда он пнул меня в грудь – стопой, чтобы причинить боль, но не покалечить. Кожаный ботинок глухо стукнул, соприкоснувшись с телом, и у меня перехватило дыхание, но рассмеяться удалось все равно. Вот он, настоящий Снейп, и все у него в наличии – он не дух из воспоминаний, не меняющий облик актер, а самый что ни на есть реальный Снейп, – стало быть, и я настоящий тоже. Наклонившись, он ухватил меня за мокрые волосы и поднял на колени. Промокшие шерстяные брюки непристойно льнули к его узким бедрам и поскрипывали, издавая чувственный аромат лавандового мыла и запах своего хозяина.
- Над чем смеешься, Блэк?
Я выдохнул с трудом, встряхнувшись.
- Над тобой, Сопливус – какой ты самодовольный лицемер. Бьюсь об заклад, ты... – он снова хлестнул меня по щеке – так, что мотнулась голова, - полжизни ждал этого момента.
- Тебе хотелось бы в это верить, не так ли? – насмешливо ответил он, грубо дергая меня за волосы. – Опустить меня до своего неандертальского уровня, поверить, что в глубине души я такой же, как и ты?
Я упер ладонь в его бедро и вызывающе улыбнулся.
- И все-таки ты здесь, - он в шоке захлопал ресницами, когда я провел рукой выше, задевая выпуклость в его паху, скрытую натянутой тканью.
- И все-таки я здесь, - он позволил прикоснуться к себе, позволил мне почувствовать, как кровь приливает к члену, пока швы на его брюках не затрещали. Взглянув вверх, я увидел, как глаза его закрываются, как сглаживается яростный изгиб губ, а рука нежнее зарывается в мои волосы. Нет, черт побери! Я что было сил надавил ладонью, заставляя его охнуть и дернуться от боли.
- Stronzo di merda! – прорычал он, поднимая меня за волосы и отталкивая к стене. Заставленная туалетными принадлежностями полка рухнула невдалеке от моей головы, рассыпаясь осколками вокруг того места, где Снейп притиснул меня к кафелю. Когда его кулак врезался мне в живот, а колено проникло меж моих, я со стоном упал на него, упираясь яйцами в его бедро.
- Хочешь что-то сказать мне, Сириус Блэк? – прошипел Снейп мне на ухо, грудью прижимаясь к моей груди, а бедром – к моему члену. – Что-то, что шепнул, не думая, двадцать лет назад в кабинете директора?
Я застонал, дрожащими пальцами потянувшись к молнии на его брюках.
- Да. Тебе... – он смахнул мою руку и сорвал застежку с испорченных штанов; пуговицы разлетелись в стороны, словно шрапнель. – Тебе давно пора обзавестись чувством юмора, Сопливус.
Сверкая глазами, он отшатнулся. На миг я решил, что зашел слишком далеко – так много в них было безумия, грозящего смертью, – и задержал дыхание. Теперь он уйдет, идиот. Он уйдет или убьет тебя! Но он лишь заехал кулаком мне в челюсть – голова моя ударилась о стену, и из глаз посыпались искры, а член болезненно дернулся от ощущения реальности происходящего. Он ударил меня еще раз и еще. Я терся о его бедро, постанывая от встречного жара. Я был так близок... так чертовски близок...
- Разве ты не слышишь, как я смеюсь, Блэк, - нарочито спокойно спросил Снейп, хватая меня за ноющий подбородок, чтобы заставить взглянуть на него. – Мне очень нравятся твои шуточки, - он чуть подвинулся, оттолкнув мое колено, и неожиданно мой член толкнулся уже отнюдь не в бедро. Ух ты, Сопливус, как у тебя стоит! Кто бы мог подумать? Он прижался ко мне, сталь к стали, такой же отчаянный в поисках прикосновений, каким был в драке. Я видел бисеринки пота на его бледном лбу, покрывающие пульсирующую вену, - в глубине души я просто умираю от смеха, - еще один толчок, и его ладонь обхватила нас обоих; из моего горла вырвался всхлип.
Вдруг он остановился. Замер, будто твердокаменная статуя. Если бы не бьющийся пульс в члене, прижатом к моему собственному, я решил бы, что он находится под Петрификусом. Балансируя на краю наслаждения, я сгорбился, пытаясь дотянуться до его руки, члена, чего угодно. Он отстранился, опустив ладонь мне на плечо и таким образом прижав к стене, и ледяной воздух наполнил место, только что занятое его телом.
- Что происходит дальше, Блэк? – спросил Снейп – как же славно похоть подпортила его важный голос!
- Я не... Ты куда... – я потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. – Что ты имеешь в виду? – наконец удалось выдавить мне.
- Что делает Рихдир? Чем завершается представление? – он не улыбнулся - и правильно сделал: я нашел бы способ прикончить его в противном случае.
- Этот мешок дерьма сейчас не здесь, - смело произнес я. – Здесь – ты, - опустив ладонь на его живот, я провел пальцами по жестким кудрям и ниже, к бархатному основанию его гордо стоящего достоинства. Обвил пальцами вздрогнувший ствол, видя, как в глазах Снейпа пылает огонь. – Так что скажи сам – что будет дальше? – только не говори, что хочешь уйти, ублюдок. Еще рано уходить. И не веди меня за собой – я не готов! Я вложил все невысказанное отчаяние в движения руки, лаская его мягко и настойчиво.
Некоторое время он не мешал мне, каким-то образом ухитрившись сохранить на лице насмешливое выражение даже тогда, когда его колени подгибались, а потом резко наклонился, коснувшись моего уха губами, на которых застыла жестокая улыбка:
- На колени, Блэк.
И вот он, Римус – похотливый и доминирующий в свои шестнадцать, а сквозь мутные окна Хижины Ходуном прорывается полуденное солнце. Сейчас он – такой же альфа, каким будет вечером под шерстяным покровом, и глаза его сверкают, словно латунь, когда он толкает меня вниз, заставляя раскрыть рот. Я даю ему то, чего он жаждет, и знаю, что, когда полнолуние пройдет, он воздаст мне за все с утроенной нежностью. Потому что он меня любит. Он меня любит.
Я опустился на пол, вздрагивая от возбуждения, навеянного воспоминаниями. Чувствуя себя настоящим впервые за долгие месяцы, я вобрал толстый, тяжелый член Снейпа в рот и принялся сосать. Он резко и яростно толкался мне прямо в горло, не обращая внимания на причиняемое неудобство. Пальцы его сжались в моих волосах, и я застонал.
Да. Сильнее. Его запах не был мне чужд – пьяняще-знакомый, мужской, но изрезанный призрачными, неизвестными привкусами. Теплая мокрая шерсть, горечь пачули или мирры, что-то резкое, смолистое, пахнущее океаном... Снейп вздрогнул и оперся о стену. Разорванные брюки коснулись моей щеки, отвлекая меня ароматом лаванды.
Я подцепил расстегнутый пояс его брюк пальцами и потянул их вниз по покрытым гусиной кожей бедрам, не прекращая работать ртом. Он благодарно вздохнул, ловко скинул ботинки и ногой отшвырнул от себя штаны. Его живот коснулся моего лба, когда он стянул с себя промокшую шелковую рубашку. Та, словно ледяной покров, скользнула по моей спине и упала на пол, и от вырвавшегося у меня стона его яйца поджались в моей ладони. Черт! Не смей кончать, ублюдок, не вздумай бросать меня на полпути!
Будто услыхав мои мысли, Снейп снова ударил меня – на этот раз почти не причинив боли, а лишь оттолкнув мое лицо, но даже и от этого мой член дрогнул, истекая смазкой. Я здесь. Я настоящий. Настоящий! Я судорожно выдохнул, зажмурившись и пытаясь удержать призрак Римуса в памяти.
Голос Снейпа разрезал воздух, будто бритва:
- Вон отсюда, - он распахнул дверь с громким стуком.
- Нет... – выпрямился я в гневе и отчаянии. Тогда он ударил меня снова, и сильно. Во рту зашатались зубы, перед глазами вспыхнули звезды; я рухнул на порог, не в силах сопротивляться, когда он перевернул меня ногой.
- Кто сказал, что ты можешь идти, Блэк? – грубо спросил Снейп, поднимая меня на четвереньки за волосы. – Я хочу видеть, как ты трусишь к кровати, словно побитая собака.
Вот оно что. Конечно же. Рад видеть, что ты остаешься, гадюка старая.
- Пошел на хуй, Сопливус.
- И туда доберемся, - ухмыльнулся он, подталкивая меня ногой, - шевелись.
- Вот ты и ответил на мой вопрос.
- Какой именно? – он снова пнул меня, и я не противился, хотя колени пребольно стукнулись об пол.
- Почему ты всегда ошивался подле нас, вынюхивал – ты всего лишь хотел меня, - на этот раз он лишь молча наблюдал, как я поднимаюсь на ноги – олицетворение холодной ненависти, если не смотреть ниже талии, где буйно лиловел от прилившей крови и нетерпения восставший член. – Не правда ли? – спросил я.
- Как все – так и я, - был ответ, и я вздрогнул от изумления, искренне не веря собственным упрекам. Он улыбнулся моему замешательству, опуская брови и принимая победный и невыразимо распутный вид. – Что же ты, гриффиндорец, - разве сейчас уместно притворяться скромником? Нам обоим известно, что весь мир вращается вокруг твоей задницы, хоть мне и сложно понять, как настолько доступный товар умудряется сохранить свою ценность.
Из всех его колкостей этой удалось меня задеть. Стиснув кулаки, я почувствовал, как ирландская кровь приливает к моим щекам.
- Ублюдок!
Он увернулся от удара, и мой кулак едва задел его скулу. Его бросок можно было предотвратить, но я был слишком измучен и не мог ни отклониться, ни блокировать его. Он врезал мне под дых, и на миг все вокруг замерло, побелев. Словно глядя на себя со стороны, я понял, что не могу дышать. И стоять тоже.
- Вот так, - задыхаясь, проговорил Снейп мне на ухо, когда я свалился на него, - теперь ты больше напоминаешь себя в старые времена! Впрочем, вряд ли здесь есть, чем гордиться.
- Ах. Мер. Завец, - выдавил я, хватаясь за плечи Снейпа, пока тот опускал меня на постель Астреда. Пришлось напомнить себе набрать побольше веса, прежде чем вновь позволить сальноволосому гаду прикоснуться ко мне. Он рухнул на матрац рядом со мной, но я по-прежнему мог лишь ловить ртом воздух.
- О том и речь, - насмешливо ответил он, вытирая пот со лба. – Сириус Блэк, воскресший во всей своей невыносимой красе. Право, если бы не некоторые... – он обхватил рукой мой член, без усилий разжигая едва потухший огонь желания и вырывая из моей груди стон, - неразрешенные проблемы, я мог бы подумать, что наша встреча подошла к концу.
- О боже, - я слабо толкнулся в его ладонь, слыша над ухом голос Римуса:
- Прости, что сделал тебе больно, Сириус. Не стоит позволять мне... когда я в таком состоянии. Не нужно больше приходить сюда, - его прикосновения теплы, нежны, нетерпеливы и полностью противоречат словам. Я накрываю его руку своей, и капли смазки орошают их.
- Не дури. Поди сюда и целуй меня, пока я не кончу...
Фырканье.
- Ну, если ты настаиваешь, - и Снейп так и делает.
Не знаю, что нанесло мне больший удар – то, что я произнес эти слова вслух, или то, как его щека столкнулась с моей, когда он заткнул мне рот языком. Но оргазм приближался, словно товарный поезд, и незнакомый вкус поцелуя, напряжение сплетающихся в борьбе языков, аромат черного чая на его губах, - все это подгоняло его. Я рычал, задыхаясь, в его рот, и он глотал все звуки, лаская меня крепко сжатой рукой, пока огонь не выплеснулся наружу, заливая его кисть.
Он продолжал целовать и ласкать меня, все нежнее по мере того, как утихала пульсация. Наконец Снейп поднял голову, чуть склонил ее набок и посмотрел на меня сверху вниз:
- Кончил дело, Блэк? – наглость вопроса была подпорчена румянцем на его скулах и приспухшими, зацелованными губами. Я не смог сдержать улыбки. Молодец, ты все еще играешь. Но я не эгоист, что бы ты, мерзавец, обо мне не думал.
Свободной рукой я скользнул к его паху, сжимая пальцами жаркий шелковистый член, и сквозь зубы ответил:
- Не совсем. Ничего лучше продемонстрировать не можешь?
- Не совсем, - ответил он, наваливаясь на меня и перебрасывая мою ногу через сгиб своего локтя. Сквозь завесу черных волос блеснула белозубая гримаса... или улыбка, невозможно было сказать наверняка, но ее было почти достаточно, чтобы притвориться... Это Джеймс, его голубые глаза полны решимости, он растягивает меня, ножницами разводя пальцы, покуда я извиваюсь на траве под звездным небом. «Я так тебя оттрахаю, - шепчет он, наклоняясь надо мной, - что Римусу придется спать в луже!» Я захожусь в стоне, и Римус хватает мою руку, сует ее к себе в штаны и накрывает мои губы поцелуем. Потом Джеймс убирает пальцы, и я закричал бы, не знай, что за этим последует...
Я ощутил холодный, твердый кончик его палочки в таком месте, тычки в которое волшебники обыкновенно избегают любой ценой.
- Какого дьявола ты... – напрягшись, я хотел было стряхнуть его, но неожиданно заклинание сработало, и мне удалось лишь охнуть под его восхитительно расслабляющим воздействием. Все стало горячим, скользким и готовым к продолжению. – Черт подери, Снейп, - задыхаясь, расхохотался я, - стоило довериться такому извращенцу, как ты, чтобы выучить подобное заклинание!
- Да уж, - плотоядно отозвался он, - вот ты и доверился, - и вошел одним рывком, приподняв мои бедра с постели в слепящей вспышке удовольствия, тотчас найдя внутри меня заветное сладкое местечко.
- Чертда! – выдохнул я, хватаясь за прутья в изголовье. Отталкиваясь от них, я дернулся вниз, насаживаясь сильнее. – О, святая... ах!
Порядок, Сириус?
Да. Боже, да, Джейми. Я просто... хочу... о боже, да пожалуйста вот так!
Ост-торожно, ты такой т-тугой... не хочу порвать...
Джеймс, если ты сейчас же меня не трахнешь, клянусь, я превращусь в собаку и съем тебя!
- С-сильнее! – услыхал я собственное беззвучное требование, впуская в себя член Снейпа и воспоминания о Джеймсе. – Не останавливайся, о боже не останавливайся!
Он и не собирался – он держался долго, очень долго. До тех пор, пока мы не взмокли от пота, дрожа и задыхаясь. До тех пор, пока единственным способом общения не стали стоны и рычание, вскрики и всхлипы. До тех пор, пока, во второй раз за ночь, мои яйца не вывернулись наизнанку, а сперма, горячая, словно кровь, не забрызгала мне грудь и живот. До тех пор, пока он не взорвался в оргазме, впившись в мое плечо и этим приглушив крик.
Только потом он замер, и мир замер вместе с ним.
* * *
- Блэк.
Я не ответил, никак не среагировал. Я сплю. Я без сознания. Я, черт побери, мертв, Снейп. Не можешь, что ли, отличить мертвеца от живого человека? Я не собираюсь ничего с тобой обсуждать. Не собираюсь! Уж я-то умею притворяться спящим – в Азкабане такому учишься быстро – дышал я ровно, легко, плотно сомкнув веки и расслабив язык, чтобы можно было издавать вибрирующий храп. Дементору этого хватило бы, но что-то подсказывало мне, что Снейпа так легко не проведешь.
Вскоре я услышал его вздох и почувствовал, как прогибается матрац, когда он подкатился ко мне, протягивая руку. Но коснуться меня – схватить, тряхнуть или сделать еще что-либо в этом роде – он не успел: дверь отворилась, и нежный, гортанный женский голос прошептал в полутьме:
- Severo? Sei tu addormentato? – мне удалось замаскировать дрожь изумления под сонное бормотание и разворот к стене, пока Снейп усаживался на постели.
- Non ancora, Celesta, - ответил он. Я подождал, пока кровать не освободится от его веса, и приподнял ресницы. В зеркале было видно, как они прижались друг к другу щеками в поцелуе, не упоминая о том, что он был так же обнажен, как и я, или не придавая этому значения. – Нет пока. Что-нибудь случилось?
- Я пришла спросить об этом тебя, Severo. Дельфина из соседней комнаты уверена, что здесь совершено убийство, - она улыбнулась пухлыми губами, темнеющими на светло-оливковой коже. Селеста известна каждому благодаря этой самой улыбке – она есть воплощение греха, искушение на пятнадцатисантиметровых каблуках, все, чем должна быть настоящая куртизанка. Поставив на буфет два бокала и бутылку, она налила им обоим вина. – Как он?
Снейп оглянулся на меня, потом кивнул, принимая бокал.
- На этот раз Блэквуду придется осмотреть его перед уходом.
Она чуть нахмурилась, кривя знаменитые губки.
- Разумеется, Блэквуд осмотрит его, Severo. Если бы я знала, что с ним делает Астред, никогда не позволила бы уйти отсюда без надлежащей помощи! – фыркнув, она поправила соболью накидку на узких, скульптурно очерченных плечах. – Для того я и держу колдомедика – чтобы сохранить репутацию!
- Только не с этим клиентом, Cugina, - произнес Снейп.
Она сморщила носик.
- Конечно, нет, Bela. Я знаю, что этот – твой, но расчет мой именно таков. Если мы причиняем боль, мы всегда исцеляем ее. Отец перевернулся бы в гробу, узнай он, что из наших дверей выходят с такими увечьями! – я не шевелился, пока она разглядывала мою лиловую от синяков спину, сердито взбалтывая вино в бокале. – Этот cagatta, Рихдир, за все мне ответит!
- Это точно, - с яростью прорычал Снейп.
Селеста взяла его за руку, на миг прижавшись лбом к его лбу – благодаря ее каблукам они были одного роста.
- Ты хочешь, чтобы я уволила его, не так ли, Severo?
- Я не стану говорить тебе, как вести свои дела...
- Но, - засмеялась она, - ты хочешь, чтобы я его уволила. Или скормила Thestrali - на мой взгляд, неплохая идея, нет? Я больше не доверяю этому маленькому chiavato, - она погладила Снейпа по руке, блеснув в свете факелов длинными, ярко накрашенными ногтями.
- Поэтому его лучше удержать здесь, - вздохнул Снейп. – Этот человек жив лишь благодаря милости фортуны. Если бы Рихдир отправился к Малфою вместо меня... – от этой мысли у меня похолодело в груди, и дыхание на миг прервалось. В руках Малфоя мне грозил не Азкабан, а нечто гораздо страшнее. – За предателями нужно следить, - голос Снейпа вовремя прервал нарастающую во мне панику.
- Разумеется, Severo; держи друзей близко, но клиентов – ближе... – Селеста умолкла, поднимая бровь. Когда он делал так, студентов бросало в дрожь, но ей это выражение лица придавало лишь безнадежную, опасную прелесть. Мне захотелось узнать, кто из н
Отправлено: 11.01.08 03:55. Заголовок: * * * Сидя в кресле..
* * *
Сидя в кресле, он наблюдал, как ровно и медленно я дышу, поглядывая на собственное отражение в окне, за которым сгущались сумерки. Было ясно, что я не сплю, но Снейп, вероятно, решил позволить мне поддерживать иллюзию, покуда у него не закончилось вино. Когда он разлил по бокалам оставшееся в бутылке, я вздохнул и оставил притворство.
- Пей сам. Я не хочу, - ирландской крови нипочем крепчайший виски, но после бокала виноградного сока я опохмелялся бы неделю.
- Мм. Чего тогда ты хочешь?
Виски, один Обливиэйт, большую порцию искусственного счастья, печенья, вернуть свою гребаную душу...
- Домой хочу, - вздохнул я.
- Это всегда сложнее, чем кажется, - согласился Снейп.
- Особенно с мамашиным портретом у входной двери, - усмехнувшись, я перевернулся на спину. – Она одна заменяет матерящегося попугая и обезьяну, швыряющуюся дерьмом.
- И примерно так же мила, - Снейп поднялся и шагнул к буфету, откуда извлек бутыль с янтарной жидкостью. Виски – торфяной запах отменного шотландского солода пощекотал мое обоняние, когда, вернувшись к постели, Снейп поставил наполненный стакан мне на живот. Стекло приятно холодило покрытую ушибами кожу, и я прижал его посильнее, глядя, как Снейп устраивается у меня в ногах лицом ко мне.
- Читаешь мои мысли? – укорил его я.
Он кивнул.
- Неумышленно, уверяю тебя. Легилименция в моей семье – побочный эффект секса.
Я смотрел на него, удивляясь, с каких это пор мысль о том, что Снейп копается в моей голове, не приводит меня в ярость. Какая мне, к черту, разница, что он там увидит? Я и сам-то не могу толком разобраться с содержимым этого черепа, а ведь он сидит у меня на плечах – так что сможет понять он?
- Держу пари, после оргий Пожиратели Смерти ведут в постели интереснейшие беседы, - в конце концов сказал я. И что это – неужели улыбка, спрятанная за стенки бокала?
- Если выбирать между скучным садизмом МакНейра, нарциссизмом Малфоя, плохо сдерживаемой копрофагией Петтигрю и беспрестанной главенствующей ролью твоей кузины Беллатрикс, постельные беседы, считай, единственный повод для их посещения, - шутка! Конец света вот-вот наступит!
Я рассмеялся.
- Особенно учитывая, что твоя сестра заведует одним из самых престижных домов терпимости на Гедон Аллее. Нет нужды довольствоваться сорняками, когда можно выбрать любой и оранжерейных цветков Селесты, так?
- Двоюродная сестра.
- Что?
- Леди Бенедетта – моя кузина по материнской линии, - ответил Снейп, вновь принимая насмешливый вид. – Твои познания итальянского настолько скудны, или же ты так увлекся созерцанием ее тыла, что забыл подслушивать?
- Ее тыл, по крайней мере, был прикрыт, - тотчас парировал я. В отличие от твоего – слепяще белого, такого крепкого, что пущенный в него кнат отскочил бы к противоположной стене и... я прикрыл глаза, вспоминая, что еще запомнил о заднице Снейпа. – И что за пристрастие к татуировкам? Пожиратели развивают таланты, разрисовывая друг друга?
Он вскинул бровь и сжал губы, растягивая розовые следы недавних поцелуев в бледную черту.
- Неужели я мало бил тебя сегодня, Блэк? – в глазах его не было ни гнева, ни обиды на мою шутку. Теперь там ютилось нечто более опустошающее, вроде разочарования. Ох. Почему это так больно?
- Вот уж не ожидал, что ты упустишь предоставленную возможность всыпать мне по первое число, - напускная спесь прекрасно спасает от нужды давиться робкими извинениями. Я сел, схватившись за ноющий от ушибов живот, и одним махом опорожнил стакан. Ирландское виски было бы предпочтительнее, но кто я такой, чтобы отказываться от дорогих напитков Рихдира? – После того, как я ускользнул от тебя в Хижине Ходуном, мне казалось, месть станет для тебя источником вечного удовлетворения.
- Тебе так казалось? – в голосе Снейпа слышалась горечь; он вытянул ноги во всю длину постели и скрестил их в лодыжках. В такой позе можно было выглядеть расслабленным – этакая длинноногая, элегантная одалиска, но Снейп таковым не был: напротив, он казался облаченным в доспехи, застегнутым наглухо, невзирая на то, что мы оба были обнажены. Он уйдет. У него такой вид, будто сейчас он поднимется и уйдет. Я-то знаю: чуть ли не сам его изобрел.
- Брось, Снейп, - торопливо сказал я, - ты так и не принял моих извинений за ту шутку в школе, а ведь это была лишь шутка, не более. Но ты все обижаешься – двадцать лет спустя. Ты не столько таишь обиду, сколько хранишь ее, как сокровище! – я опустил ладонь на темнеющий синяк на ребрах – там, где он меня ударил. – Вот здесь найдутся весьма эффектные доказательства тому, что ты получил свою порцию удовольствия.
- Будь в твоих извинениях крупица раскаяния, я придал бы им большее значение! – на миг щеки Снейпа окрасились ярким румянцем. – Если бы ты хоть раз пришел ко мне... Но нет. Ты не понимал меня тогда, и сильно сомневаюсь, что понимаешь теперь. И здесь не при чем подозрение, что я не желаю прощать тебя, Блэк; суть в том, что ты полагаешь, будто можешь сказать и сделать что угодно, чтобы добиться желаемого. Так было всегда.
- Что ж, - ответил я, до боли сжимая стакан и отчасти надеясь, что тот разлетится вдребезги, - если эта теория поможет тебе оправдать сегодняшний оргазм, я готов с ней согласиться.
Он нахмурился, скрестив руки на груди и вертя бокалом; на скуле его билась жилка. Потом, очевидно, приняв решение, допил вино и удивительно плавным движением поднялся на ноги.
- Она называется sigilum, - произнес он, подставляя задницу так, чтобы изысканный рисунок оказался у меня перед глазами, - и ни к Темному Лорду, ни к его последователям не имеет никакого отношения. Скорее всего, они о таких и не слыхивали.
Я разглядывал его крестец, и некоторые из фигур татуировки казались смутно знакомыми. За основу были взяты символы арифмантики и каллигромантики, и в придачу к ним нечто, заставляющее чернильные линии слабо светиться в тусклом огне факелов.
- Волшебная, - сказал я, удерживаясь от желания коснуться поблескивающего узора. – В чем ее польза?
- Во многом, - ворчливо отозвался владелец. – При легилименции, к примеру. Она не позволяет противиться некоторым... насильственным воздействиям нападений извне.
Я кивнул, все еще пытаясь осмыслить тайны узора и гадая, поднялись бы тонкие волоски на его бедре, проведи я по ним пальцем.
- Какого дьявола ты решил сделать себе такую штуку? – спросил я.
- Семейная традиция, - слова были резкими и отрывистыми. – Такую делают всем детям, являющимся наследниками некоторых... чистокровных родов, если те доживают до шестнадцати лет. Их мнение в расчет не принимается.
Я размышлял над этим, узнав символ, означающий «сердце/душа», среди спутанных линий и проследил его к знакам «возлюбленный», «целитель» и «раб», нанизанных на одну черту. Подумал о Селесте, выглядевшей так, будто в генетической лотерее ей досталась доля, похожая на снейпову. Вспомнил, что мой сумасшедший пра-черт-знает-сколько-раз-дедушка Финеас любил говорить о сексе: «Порой это лишь касания кожи, мальчик мой, а порой - способ размножения. Но иногда он изменяет твою душу – с верным партнером, я имею в виду, и если карманы у тебя достаточно широки.»
Некоторые чистокровные роды, а как же.
- То есть это значит, - грубо сказал я, - что, происходя из семьи сутенеров, ты обязан знать, что нужно клиенту?
Он медленно обернулся через плечо, посылая мне убийственный взгляд.
- Нет. Это значит, что, когда ты приходишь ко мне с проблемой, у меня появляется желание помочь, - глаза его сверкнули, - каким бы отвратительным мне это не казалось.
- Чушь, - крикнул я, - ты никогда не делал ничего подобного, и уж тем более для тех, кого ненавидишь, как меня!
- Ты никогда раньше не являлся ко мне с просьбами таких масштабов и понятия не имеешь, о чем говоришь, Блэк, - отрезал он, поворачиваясь. Я ткнул его пальцем в бедро, чтобы вернуть в исходную позицию и продолжить осмотр. – Впрочем, я бы ее и не принял.
- Что, родственники не одобряют халтур на стороне? – зачем я это сказал? Сейчас он разозлится, оборвет рассказ и уйдет, Сириус, неужели ты этого добиваешься?
В зеркале было видно, как губы Снейпа изогнулись в привычной сардонической ухмылке, но смеялся он, видимо, над самим собой.
- Один взгляд на меня – и любой идиот поймет, что скрытого призвания вступить в Подушечную Гильдию во мне нет. Мои предпочтения никого, кроме меня самого, не волнуют.
А как же иначе, глупый, - кому охота трахаться с такой кислой рожей? От тебя не убудет, если время от времени станешь улыбаться. Впрочем, об этом я умолчал, но продолжал держать его за бедро, несмотря на дрожь мышц под моими пальцами.
- Как славно, что можно положиться на зелья, не правда ли? – сказал я. – Таким, как ты, всегда помогут афродизиаки.
Он переступил с ноги на ногу. Сейчас уйдет. Навсегда. Умеешь ты все испортить, Сириус. Я провел по sigilus пальцем прежде, чем Снейп успел отойти. Мне даже показалось, что символы движутся, пульсируют под прикосновениями, хотя сам Снейп неподвижно застыл на месте. Тонкие, нежные волоски на его бедре действительно встали дыбом. Я обнаружил знаки «страсть» и «тайна», ютящиеся рядом. Выглянуло «молчание», полускрытое в ложбинке меж ягодиц. Снейп резко втянул в себя воздух и вздрогнул, когда я обвел этот знак.
- Значит, все-таки придется тебе заплатить, - он снова напрягся, но я продолжал говорить, не переставая касаться его кожи. – Потому что это было, знаешь ли, хорошо. Это было как раз то, что нужно, - он обернулся; я позволил руке упасть и встретился с ним глазами, чтобы не пялиться на оказавшийся перед моим лицом пах. – Объяснить не смогу, но... – я приложил руку к груди, чувствуя, как сквозь тонкий слой мышц проступают ребра, - здесь меня теперь больше, и можно продолжать притворяться - понимаешь? Я снова могу изображать самого себя, - может, даже поверю в это на какое-то время...
- Надолго ли? – спросил Снейп напряженным, словно натянутый шелк, голосом. – И какова будет цена, когда пагубная нужда казаться тем, кем ты был раньше, вновь возьмет верх над здравомыслием?
Ублюдок! Я отвел взгляд, размышляя, не броситься ли прочь из комнаты. Несомненно, он был прав. Я знал, что он лишь перевязал рану, от которой я страдал – кровоизлияние внутри продолжалось, и рано или поздно мне придется вновь заняться лечением. Или утонуть в пустоте и отчаянии.
Мысли мои вернулись к символу «молчание», и я сглотнул застрявший в горле ком.
- Это зависит, - шепнул я, глядя на него - пойми. Прошу тебя, пойми, Сопливус! Не дай ненависти отринуть смысл этих слов назло мне! – от того, как трудны будут мои поиски желаемого.
Я не коснулся его. В прежние дни мне доводилось уходить слишком часто, чтобы позабыть, что цепляние нередко помогает захлопнуть за собой дверь. Он был слишком близок к тому, чтобы убраться отсюда. В глазах Снейпа, в уголках его рта отражалась внутренняя борьба – редкостное, несвойственное явление. Я наблюдал за этой битвой, боясь дать имя воюющим сторонам в предчувствии, что имя одной из них - жалость.
Мгновенье спустя Снейп скользнул передо мной на колени, раздвигая мои ноги, чтобы поудобнее уместиться меж ними. Наклонись я чуть ниже, столкнулся бы с ним носом.
- А если я докажу, что ты вовсе в этом не нуждаешься? – спросил он.
Нет. О, великий Мерлин, Северус, нет, прошу тебя, не обхватывай мое лицо ладонями, только не это, не смотри на меня так! Пожалуйста, не целуй меня... грудь свело от тошнотворного ужаса, и я распахнул глаза, ожидая, что он превратится в дементора, как только коснется моих губ.
Но губы его были нежны, дыхание пахло сладким красным вином, а язык настойчиво пробирался в мой рот. Пряди его волос коснулись моего подбородка, когда он чуть склонил голову, целуя меня более настойчиво. Из горла его вырвался звук – еле слышный стон, и это помогло: дементоры беззвучны в страсти, жажде и даже расслабленной, сытой истоме... Хлоп! Закрыть дверь, задвинуть засов и сбежать! Не пускать их туда, где Снейп – настоящий, с бьющимся сердцем - ласкает пальцами твой затылок и чувствительное местечко под ухом...
Я захлебнулся всхлипом, и Снейп ответил, углубляя поцелуй, приникая ко мне. Он гладил мои влажные волосы, обводил пальцами уши, спускался ниже, к горлу, в бесконечном круговороте ласк. Я дрожал под натиском его умелых рук, страшась этих прикосновений больше, чем тумаков, которыми он наградил меня раньше. Как сладко! Нет, Северус, не нужно. Нет, нет, нет... Он проглотил мой стон, теснее прижимаясь к моей груди... они найдут, они отнимут, вырвут, выкорчуют, отберут и тебя тоже, пожалуйста, пожалуйста, остановись!
Наконец он вздохнул и отстранился, обвив руками мои трясущиеся плечи, и замер в объятии.
- Ты даже не хочешь попытаться! – я вздрогнул от разочарования, сквозившего в его словах.
- Мне страшно, - ответил я, используя все свое самообладание, чтобы удержаться стоймя и не упасть ему на руки – прекрасные, невыносимо прекрасные руки, увы, принадлежащие неправильному хозяину. – Мне нужно ненавидеть тебя, Снейп, и нужно, чтобы ты ненавидел меня в ответ.
Его бицепсы вздулись, а зубы скрипнули у меня над ухом.
- Перестань. Не говори так.
Но я продолжал отчаянно настаивать.
- Это единственный путь назад, к настоящему Сириусу Блэку. Разве ты не видишь, как мало от него осталось...
- Это ты не видишь, насколько везуч, - Снейп разжал хватку, грациозно поднимаясь на ноги. Я невольно представил, как взметнулась бы его мантия при таком движении. – Ты получил шанс уничтожить прошлое, пусть и насильственным методом. Сириус, неужели ты не знаешь, сколько людей готовы убить, чтобы обрести данную тебе возможность начать жизнь с чистого листа?
Я нехорошо рассмеялся. Истерия, словно пена, вскипала у меня в груди; нелепость снейповых слов боролась с негодованием, что обвинения его были заслуженными.
- Я не говорю об Азкабане, глупец, - прогремел он, нависая надо мной. – Я имею в виду, что сейчас – прямо сейчас – ты можешь заново переписать собственную жизнь! Перед тобой белая страница, а тебя хватает лишь на то, чтобы сохнуть по потерянным каракулям!
Это было последней каплей. Желание расхохотаться исчезло, уступая место ледяной ярости. Я встал, оттолкнув от себя Снейпа.
- Я потерял друзей, Снейп! Настоящих друзей, любивших меня! Твое черствое сердечко никогда не раскрывалось настолько, чтобы впустить истинно важных людей, но они жили в моем! Дементоры вырвали их с корнями! – Я снова толкнул его. – Так что не смей осуждать меня, ты, лицемер, и не вздумай, - тычок в грудь заставил его отступить на шаг, - больше, - еще шаг, - никогда, - еще, - СЛЫШИШЬ? – он ударился спиной о стену, - так меня целовать!
Снейп хитро прищурился, склонив набок голову.
- Скажи-ка, - скривил он рот в злобной ухмылке, – стали ли потерянные тобой люди ближе теперь, когда ты рвешься на части, чтобы удержать их в памяти? Неужели Джеймс и Лили мертвы меньше сейчас, когда твоим ребрам не помешает гипс, а из носа капает кровь? – Как это странно – слышать их имена в шелковом рычании Снейпа. – Неужто Люпин становится менее чужим, когда от ударов у тебя шатаются зубы?
Я отвернулся, чувствуя, что замерз и устал от собственной наготы.
- Убирайся.
- О, я уйду, - ответил он, шагнув мимо меня и сдергивая шелковое покрывало с измятой постели Астреда, - когда мы закончим.
- Уже закончили.
- Да мы едва начали, - проворчал он, - и тебе это прекрасно известно. Мы ведь еще толком не обсудили уязвимость твоих... склонностей по отношению к Ордену. Как и то, что мне придется доложить Альбусу.
Я вихрем обернулся к нему.
- Ты... черт побери, не смей!
Он хмуро глянул на меня, вскинув брови.
- Дай мне повод не делать этого. Дай повод поверить, что никто не сможет использовать тебя, чтобы подвергнуть риску все, за что мы боремся! – голос его зазвенел от гнева; он отшвырнул покрывало и принялся мерить комнату шагами. – Проклятье, Блэк, Он вернулся! Сейчас не время упиваться иллюзиями – быть может, для тебя Темный Лорд не более, чем туманная угроза, но я Его ВИДЕЛ! Я видел голод, который Он испытывает, и я клянусь, Он никогда не упустит шанса воспользоваться подобным, чтобы уничтожить твоего крестника!
- Гарри! – выдохнул я; грудь сдавила боль, вытолкнув недавно выпитый виски в горло. – Нет!
- Да! – взвился он. – Любому идиоту ясно, чего мальчишке будет стоить потерять тебя, - Мерлина ради, Блэк, Гарри Поттер сразился за тебя с дементорами! Неужели ты допускаешь, что Он ниже такой тактики?
Закусив губу, я отошел к буфету наполнить стакан.
- Чего ты от меня хочешь? – спросил я, пролив содержимое бутылки на деревянную поверхность. – Пустота гложет меня, Снейп! Я не в силах бороться с ней!
- Тогда позволь мне попытаться, - в голосе его не было нежности. Таким тоном прописывают недельный курс слабительного. – Приходи со своей... проблемой ко мне и ни к кому больше.
Я изумленно уставился на него, вспоминая, как он напрягся раньше, когда я объявил, что ненавижу его.
- Ты мне поможешь?
- Не перебивай. В качестве ответной услуги ты позволишь осмотреть себя. Досконально. Всякий раз, придя ко мне, ты будешь подвергаться целенаправленной легилименции. Быть может, со временем я придумаю нечто более практичное, чем переливание из пустого в порожнее, - он изящно пожал костлявыми плечами, изображая безразличие. Но меня не обманешь – я видел таящиеся в глубине его глаз тени. – Вряд ли я обнаружу что-либо стоящее, но исследования предпочтительнее шантажа, поэтому я готов попробовать.
Я размышлял, глядя на стену за его плечом. Подумал о символе «возлюбленный» и о том, как тот переплетался со знаком «целитель» у него на спине. Вспомнил о том, чего Снейп никогда не мог сказать – ни тому, кого любил, ни тем более тому, что открыто завещал ему свою безоговорочную неприязнь. Вспомнил худого мальчишку, который таскался за нами до тех пор, пока моими стараниями не сделался мишенью всех наших проказ. Вспомнил озлобленного мужчину, готового променять мою свободу на медаль имени Мерлина. Мужчину, несчетное количество раз спасавшего Гарри жизнь и прилюдно осыпающего его оскорблениями, чтобы не получить приказа предать его.
Потом я подумал о бездне, поглотившей мою жажду мести, о страхе перед тюремным заключением, выгнавшем меня из подполья. Сколько времени минует, прежде чем снова выдастся возможность подобраться к Питеру? Сколько можно цепляться за якорь бесплодной ненависти? А когда он умрет, Мягколап? Когда предатель будет уничтожен, а твоя цель достигнута - что ты станешь делать тогда?
Тогда я кивнул.
Он кивнул мне в ответ.
- Я попрошу у леди Бенедетты пару портключей, связанных между собой, - промолвил он, наклоняясь, чтобы подхватить с пола шелковое покрывало Астреда, - это безопаснее, чем метлы или каминная связь.
- Разумеется, - в поисках одежды я подошел к платяному шкафу. Портключ из пары дает своему владельцу знать, когда его двойником пользуются, а значит, Снейп почувствует, когда мне понадобится... даже не думай об этом, Мягколап.
Снейп почувствует и сможет прийти на помощь, даже если будет внутри антиаппарационного поля Хогвартса. Краем глаза я видел, как он превращает покрывало в нечто, смутно напоминающее замену его изорванным брюкам. Эти висели мешком, не говоря уже о том, что сохранили серо-зеленый цвет покрывала и все складки, повествующие о наших предыдущих постельных занятиях.
Я натянул мантию и выудил из кармана палочку, слыша, что и второе из его заклинаний не помогло – лишь вывернуло ткань наизнанку да придало трансфигурированным брюкам перистую пушистость покрывала.
- Ты безнадежен. Позволь мне.
- Я вполне в состоянии... – начал он.
- Ты похож на клоуна. Не шевелись, - он нахмурился, но позволил мне заняться его одеждой. Минуту спустя штаны выглядели точь-в-точь как те, что валялись на полу ванной, за исключением трех деталей: у этих был полный набор пуговиц, нужный размер и, хотя я придал ткани черный цвет, шерстяными я их не сделал. По необъяснимой причине – если не считать того, что мне нравился искрящийся шелк.
Одернув штанину, я поднялся, не зная, куда девать глаза.
- Прости меня, Снейп, - я не знал, за что извинялся, но что-то словно заставило меня произнести эти слова со всей искренностью, на которую я был способен.
Некоторое время он безмолвствовал, потом тяжело вздохнул.
- И ты меня тоже, Блэк, - ответил Снейп, отворачиваясь, чтобы вызвать колдомедика, - и ты меня.
Отправлено: 12.01.08 12:05. Заголовок: Ангсты с парой СС/СБ..
Ангсты с парой СС/СБ всегда самые, если можно так выразиться в данной ситуации, удачные. В них действительно веришь. Веришь каждому жесту, каждому брошенному слову. Прекрасно. Прекрасно. Прекрасно.
Отправлено: 13.01.08 02:48. Заголовок: Спасибо! Какой прекр..
Спасибо! Какой прекрасный агнст. Снейп фантастически хорош, Блэку, кажется, впервые так сочувствовала. Все так точно, просто и глубоко, "все слова стоят на своих местах". До сих пор ничего Вашего не читала, теперь начну исправлять это упущение :)
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 67
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
