Астрономическая башня

 Отправлено: 09.01.22 23:49. Заголовок: "Фест памяти Tasha911": "Попроси меня остаться", драма/романс, СС/ГП, NC-17.

Название: Попроси меня остаться
Автор: Tasha 911
Беты: Jenny, kasmunaut
Жанр: драма/романс
Герои: СС/ГП и многие другие.
Категория: слэш/гет
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: Кому деньги - знает Бог и ее хорошие юристы.
Предупреждение: Осторожно: Альбус Северус! Воскрешение одного и многочисленные убийства других персонажей. Немного АУ и много ООС.
Краткое содержание: Любая вещь потеряна только до тех пор, пока сама не пожелает быть найденной, в чем автор попытается убедить вас и чем оправдает свое огромное желание по-прежнему видеть Северуса Снейпа в числе живых и здравствующих персонажей.
Примечание: Фик написан на фест «Жизнь после седьмого канона», посвященный д/р АБ.
Статус: Не закончен
Начало: здесь

Главы 1-31 одним файлом: здесь

 Отправлено: 09.01.22 23:50. Заголовок: Глава 32 «На чужом ..

Глава 32

«На чужом несчастье ничего не построишь?» Джордж Уизли, рассмеявшись, вытянулся на постели, едва эта нелепая мысль мелькнула у него в голове. Разглядывая лепнину на потолке, он в кои-то веки пытался прислушаться к тихому внутреннему голосу, советы которого уже много лет игнорировал. Пожалуй, это была первая свадьба, которую он сыграл, будучи трезвым, и запомнил во всех деталях. Невеста, правда, не выглядела смущенной или особенно растроганной, но это его волновало мало.

Он заполучил Малфоя! От осознания этого в первую секунду хотелось прыгать до потолка и орать непристойные песни. Может, еще послать по вопиллеру каждому, кто не верил, что Джордж Уизли может чего-то добиться в жизни. Он сделал это! Его эго было сыто, как кот, обожравшийся сливок, но, едва схлынула первая волна того восторга, что ощущает ребенок, заполучивший желанную игрушку, Джордж почувствовал прилив знакомого раздражения. Дальше-то что?

Этот вопрос возникал у Джорджа после каждой новой женитьбы. Он надеялся, что в этот раз все будет иначе, но горькая чаша его не миновала, приходилось снова ее пить. «Все останется как раньше», — уговаривал он себя, но внутри начали тикать часы. Обратный отсчет был запущен. Стоило ему окольцевать жертву своей случайной привязанности, как сердце начинало лихорадочно биться, словно пойманная в силки птица. Фантазия у Джорджа была богатая, но даже она не справлялась с непосильной задачей. Это раньше он знал, с кем рука об руку дойдет до гробовой доски. Разве может быть связь надежнее и крепче, чем была у них с Фредом? Одно на двоих сердце — это больше, чем братские узы. Когда он был ранен, брат чувствовал его боль так, будто и на его теле появились шрамы. Он то и дело раздраженно прикасался к щеке там, где у Джорджа белела повязка. Они понимали друг друга на лету. Им не всегда требовались слова, потому что мысли в головах были одинаковыми. Джордж знал: как бы ни изменилась их жизнь, эту близость не смогли бы разрушить ни жены, ни дети. Он горько усмехнулся. Справиться оказалось под силу только смертельному заклятью.

Что ему делать со своей жизнью теперь? Он ведь пробовал изменить своим воспоминаниям. Представить, каково идти на свидание со смертью рука об руку с кем-то другим.

Яна была по-своему неплоха. Он мог развлечься хорошим сексом с неглупой, а главное — честной женщиной. Она бы никогда не бросила своих попыток растормошить его чувства. Вот только на веселых семейных ужинах он бы все равно чувствовал себя чужаком, который забрел погреться у костра чужого счастья. Злого от невозможности стать частью этого уютного мирка. А так хотелось, чтобы его самого что-то дернуло за уцелевшее ухо, утянуло в этот огонь.

На Малфоя он особых надежд в этом плане не возлагал, тот обещал лишь лед, но иногда ничто так не отрезвляет, как холод. Люциус был прекрасен в своих противоречиях. Обжигающе жаркий ночами и до одури равнодушный днем. Малфой так старался отгородиться от его потрепанной души, что они оба вовремя не заметили, как прочно он в ней обосновался. Джордж взглянул на свою ладонь, украшенную тонким ободком кольца. Дешевка из тех, что всегда окажутся в кармане у устроителя свадеб, осведомленного о том, как часто женихи «теряют» такого рода безделушки. Что теперь ему делать с этими оковами? Джордж, как ни силился, не мог представить, каков будет его брак с Люциусом. Ужины в огромной столовой, где приходится орать, чтобы услышать друг друга? Возможно, пожелай Малфой сбежать от него, это было бы правильным. Тогда у Джорджа осталось бы что-то… Цель в жизни. Желание за него бороться. Разумеется, он найдет применение Люциусу в интересах собственной компании. «И тела», — напомнил внутренний поганец, который не мог не оценить вид любовника, вышедшего из душа в одном полотенце, которым вытирал голову. «Он это не намеренно?» — спросил себя Джордж, и отчего-то его разозлило, что, по мнению Малфоя, он даже провокации не заслуживает.

— Шампанского? Я не прочь увидеть тебя в фате и кружевных подвязках.

Люциус пожал плечами. Отбросив влажную тряпку, потянулся за пижамными штанами.

— Когда я умру, можешь переодеть в это мой труп. Другой возможности развлечься таким образом у тебя не будет.

Джордж хмыкнул.

— Это была шутка от Малфоя?

— Я констатировал факт.

— Скучная ты жена. У меня даже мальчишника со стриптизершами не было. Я требую компенсацию.

— Свяжись с Бэддоком, он все организует, а я устал.

Люциус лег на постель. Только сейчас Джордж заметил черные тени у него под глазами и опущенные вниз уголки губ. Никогда еще Малфой не выглядел таким безжизненным и… старым? Кажется, его так не сломила даже смерть жены. Мысль о том, сколько на самом деле лет его любовнику, Джорджа неожиданно опечалила. Он никогда не переставал чувствовать себя злым и упрямым мальчишкой, но для этого человека пощечины судьбы — давно не увлекательная забава.

— Мой внук — странное существо.

Люциус сказал это самому себе. Его пальцы подрагивали, сжимая виски в попытке унять головную боль. Джордж, хоть убей, не знал, что с этим делать. Свою боль он научился разве что высмеивать.

— Как и твой сын. У вас это наследственное. — Малфой продолжал смотреть на него, но его взгляд не ощущался, мысли этого человека были где-то очень далеко. — Я, правда, так и не понял, какого черта ты поощряешь мальчишку в его безумии. — Джордж взял прохладную ладонь. Отчего-то у него сейчас не получалось думать о собственном разочаровании. Поднеся ладонь к губам, он сжал зубами украшенный золотым ободком палец. Малфой вздрогнул.

— Эй! Мы вместе, что бы это ни значило.

Люциус долго и задумчиво молчал, а потом резко кивнул. От этого неожиданного согласия у Джорджа потеплело в животе. Движение ржавых стрелок внутренних часов, уже начавших обратный отсчет, вдруг замедлилось.

— Когда я учился в школе, одна девушка, испытывавшая ко мне жгучую ненависть, сделала несколько неприятных предсказаний. — Слова давались Малфою тяжело. Джорджу казалось, он слышит, как крошится от ощущения собственной беспомощности его ледяная броня. — Все они сбылись. Осталось одно. Последнее…

— А кто эта девушка?

— Полагаю, ты с ней знаком.

— Сибилла Трелони? — Малфой кивнул. Джордж нахмурился. Предсказания они с Фредди всегда прогуливали с особым удовольствием. Что интересного в том, чтобы знать свою судьбу? Если она неизменна, шишки ты себе по-любому набьешь, зато исчезнут азарт и эффект неожиданности. — У нее на одно точное пророчество — три сотни мрачных и бессмысленных.

Люциус не отнял у него руки.

— Я был бы рад счесть так же, но тогда она еще не топила свой дар в шерри. Все сбылось, Уизли. Каждое ее проклятое слово. Знай я, что могу избежать последствий пророчеств, уничтожив саму провидицу, эта женщина давно была бы мертва. Все было записано в сверкающих хрустальных шарах, будущее не меняет даже то, что большинство из них теперь разбиты.

— Каким было последнее предсказание?

Малфой хмыкнул.

— Стоило бы промолчать, но я скажу. Нас в этой жизни вряд ли свяжет что-то, кроме разочарований. Мой единственный внук будет помолвлен с мужчиной и не доживет до магического совершеннолетия. — Джордж не знал, что сказать. Ледяное спокойствие Люциуса его поражало. — В это предсказание было особенно трудно поверить. Скорпиус никогда не проявлял желания пренебречь своей семьей. Возможно, я уделял ему меньше времени, чем следовало. Времени, которое было потрачено единственно возможным для меня способом, но все равно глупо и безрассудно.

Это он о своей жене? Ну да, между маленьким мальчиком и бдением у ложа потенциальной покойницы чертовски трудно выбрать. Джордж не осуждал Люциуса, он сам предпочитал сворачивать со своего жизненного пути исключительно ради какой-то херни.

— Она предсказывала и смерть Гарри, но... — Не то чтобы он пытался утешить Малфоя. Просто в такие моменты молчание не особо в цене. Даже таким ублюдкам, как они двое, нужна поддержка. Пусть даже и друг друга. Люциус был прав, разочарования поженили их надежнее обмена кольцами.

— Я помню. Однако к моей семье удача не так щедра, как к Поттерам. — Малфой усмехнулся. — Теперь мне все равно, насколько безумен этот ребенок. Хочу только, чтобы каждую минуту своей жизни он был счастлив, даже делая глупости. Если для этого мне придется напоить Лонгботтома любовным зельем, я сделаю это. Жаль, что такие, как этот тип, не продаются. Было бы дешевле и проще.

Внутренние часы Джорджа замедлили бег. Он устроил голову на плече у Малфоя. Чего он, по сути, добился? Тонкий ободок обручального кольца не делал их семьей. Еще есть за что побороться. Джордж дурел от ощущения, как много значит для Люциуса его семья. Ему это нравилось — понимание, что без этих людей его любовник тоже будет жить с обрезанной душой. Они очень похожие калеки теперь, не слишком забавные уродцы.

— Драко знает?

— Нет. Он не должен.

— А как живешь с этим ты?

Малфой пожал плечами.

— Долго, молча и с надеждой, что все обойдется.

Джордж прижался к Люциусу, коснувшись губами его виска. Он ненавидел смерть, противника хуже у него не было, а жизнь все время убеждала, что этот мир создан не только для улыбок.

— Это что-то меняет?

— Что?

— То, что ты теперь — не часть семьи Малфой?

— Нет.

— Фамилию мою взять не хочешь?

— Не в этой жизни.

— То есть дерева не посадишь, дом мне не построишь и кукиш с маслом вместо сыновей?

— Именно.

Стрелки часов встали окончательно.

— Отлично!

Скользнув губами от виска к щеке Малфоя, Джордж подумал, что еще никогда так качественно не ломал себе жизнь. Странно, но безнадежность оказалась очень теплым ощущением.

 Отправлено: 09.01.22 23:51. Заголовок: *** «Привет, Ал. ..

***

«Привет, Ал.

Я возвращаюсь в Англию раньше, чем было запланировано. Кое-что произошло. Родители велели никому не говорить об этом. Он тоже просил... Но ты — мой лучший друг. Тебе я не хочу лгать. Знаю, что, обещав никому ничего не говорить, ты сдержишь слово. Поклянись, прежде чем читать дальше мое письмо. Сделал? Брата нет поблизости? Твои возмущенные крики никто не услышит?

Тогда сама новость: я теперь женат. Представляю, что ты подумал. Но дело не в моей семье или ее деловых связях. Я сам захотел. Немного неловко вышло, что опередил со свадьбой отца, но... В общем, я совсем не уверен, что ты меня поймешь, и готов к твоему презрению. Ты часто поддерживал меня, когда речь заходила о дедушке и твоем дяде Джордже, но одно дело — обсуждать родственников, и совсем другое — иметь такого друга. Повторюсь, никто не должен об этом знать. Особенно моя мама и профессора в школе. У матери, кажется, не все ладится с ее другом, и она очень раздражительна. Отец хочет сначала ее подготовить и только потом все рассказать, иначе она поспешит взвалить всю вину на него, а во всем, что случилось, виноват один я. С учителями та же история. Этот брак не должен сказаться на репутации профессора Лонгботтома. Я себе этого не прощу!

Ну вот, я, кажется, признался тебе, в кого влюблен. Ал, я не лгу и не заблуждаюсь в своих чувствах. Меня ни к чему не принуждали и не околдовывали. Можно даже сказать, это я обманом добился того, чего хотел. Впору раскаиваться, но я не могу. Все хорошо. Мне спокойно рядом с ним, радостно от мысли, что больше профессор никому не достанется, что теперь он только мой. Наверное, он пока не слишком счастлив от этого союза, но у меня есть время и желание его переубедить.

Надеюсь, все еще твой друг,
Скорпиус

P.S.
Мне, кстати, нужно кое-что рассказать тебе о твоем отце. Правда, я боюсь, что новость тебе не понравится, и, если честно, не знаю, как ей поделиться.

P. P.S.
Не говори пока ничего Розе. Я сам объяснюсь с ней, при встрече».

***

Роза Уизли вздохнула. Ей пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не скомкать письмо, а аккуратно вложить его обратно в дневник Ала. Она прекрасно понимала, что может написать тот в ответ на это послание: «Офигеть!» или «Возвращайся скорее, я сгораю от любопытства!».

Конечно же, он бы выполнил просьбу Малфоя и не стал показывать ей письмо. Повезло, что они в этот день вместе были у бабушки Молли, а не узнать печать на конверте, который принесла Альбусу сова, она не могла.

— Что пишет Скорпиус?

Ал, пробежав глазами письмо, выдавил улыбку, поспешно убирая пергамент в карман.

— Ничего. Там про квиддич и расписание осенних тренировок в учебном году. Тебе будет не интересно.

Она сделала вид, что поверила. Вот только Ал совершенно не умел ничего прятать. Сам не лазил по чужим вещам и от других ждал такой же порядочности. Размечтался! Роза легко избавилась от чар, защищавших его дверь от вторжения Джейми, и нашла дневник с вложенным письмом. Куда больших усилий ей стоило вернуть все на место и, тихонько прокравшись в свою комнату, рухнуть на кровать, кулаками избивая подушку.

Ну почему так случилось? Отчего все на свете ее предают? Сначала мама и папа. Теперь Скорпиус.

С улицы доносились веселые крики мальчишек. Братья Поттеры летали на метлах над огородом, перебрасывая друг другу квоффл. Лили и Хью следили за матчем, как отчаянные болельщики, и только бабушка Молли ворчала из окна, когда эти дураки врезались в развешанное на веревках белье.

Как Ал мог быть спокоен, зная, что его друг сломал себе жизнь? Какая может быть свадьба, они же еще дети? Разве Скорпиус когда-нибудь был увлечен деканом Лонгботтомом? Ну да, ему нравилась травология. Роза, например, обожала магических тварей, но под венец с Хагридом не торопилась же! С этим браком определенно что-то не так! Может, Скорпиуса околдовали, а он этого не понимает? Что, если мисс Гарпия решила избавиться таким образом от пасынка? Или во всем виноваты его безнравственный дедушка и дядя Джордж, про которого ба говорила, что не знает уже, есть ли в мире безумство, на которое тот окажется не способен?

Скорпиус гордый, он никогда не признается, что оказался в сложной ситуации. Почему он попросил Ала ни о чем не рассказывать ей? Она же друзья! Или... Роза села на постели, сжимая кулаки. Она проницательнее Альбуса, Малфой не мог не понимать, что ее не обмануть глупым письмом. Он нуждается в помощи. Наверняка в послании есть намек на то, что нужно сделать. Роза привыкла все обсуждать с мамой, но сейчас та стала такой... Глупой, помешанной на своем уродливом тупом маггле! Без ее помощи Роза никак не могла понять, почему Скорпиус отказал ей в доверии? Может, их связывает большее, чем дружба, и ему стыдно за свой поступок?

Постаравшись успокоиться, Роза спустилась на кухню. Бабушка Молли осталась единственной, кто хорошо ее понимал.

— Чего тебе, милая? — Ба мешала тесто. Лизал лапу рыжий кот на окне, скрипели зачарованные старые спицы, довязывая очередной джемпер.

— Бабуля, мне нужен совет. — Роза села за стол и, изображая желание помочь, стала вытаскивать косточки из слив.

— Если это опять по поводу твоих родителей, то я уже даже не знаю, что способно их вразумить.

— Нет, — Роза вздохнула. — Бабушка, тебе когда-нибудь нравился мальчик?

— Ну, если бы не нравился, я бы не вышла замуж, — улыбнулась Молли. — В школе у меня было много поклонников, но стоило мне присмотреться к вашему деду, как другие парни стали не нужны. Неужели ты влюбилась, деточка?

— А что в этом такого? — вспыхнула Роза. — Тетя Джинни и дядя Гарри тоже полюбили друг друга в школе. Если бы с тетей не случилось несчастье, они были бы счастливы всегда. В отличие от моих глупых родителей.

— Ах, милая, — бабушка обняла ее, стараясь не испачкать в муке. — Я тоже так думаю. — Рози обняла ее в ответ, они обе шмыгнули носами, стараясь унять слезы. — Расскажи мне о своем мальчике, дорогая.

— Он не совсем мой парень...

— Ну так и у Гарри с Джинни не сразу все сложилось. Да и твой папаша прилично глупостей понаделал. Он симпатичный?

Роза задумалась. Она никогда на эту тему не размышляла. Скорпиус был хорошеньким, словно гипсовый херувим, фигурка которого стояла у бабули на камине. За последний год мальчишки сильно вытянулись. Ал стал похож на худую каланчу, а вот Скорпиус по-прежнему оставался хорошо сложенным. И прыщей у него не было, зато светлые, как сливочное мороженое, локоны стали виться у шеи. Ему шло.

— Он даже красивый.

Бабушка пожала плечами.

— Может это перерасти. Знаешь, каким страшненьким был твой дядя Билли на первых курсах? Зато потом все девочки мечтали пойти с ним на выпускной бал. В мужчине вообще красота — не главное.

Роза кивнула.

— Ба, а что — главное? То, как он ко мне относится?

Молли подмигнула.

— Насколько крепко ты его держишь в кулаке.

— Совсем не держу, — вздохнула Роза. — Понимаешь, мы много общаемся, он даже в прошлом году согласился притворяться моим парнем. А теперь я узнала, что он женился.

Бабушка нахмурилась.

— Рози, детка, а сколько лет твоему кавалеру?

— Как и мне.

— И он женат, говоришь? Значит, из чистокровных волшебников. И куда только смотрит министерство. Таких браков в Англии уже лет сорок не было. Он у тебя, случайно, не иностранец?

Роза покачала головой.

— Ба, а как такое вообще может быть?

— Это все чистокровные придумали, детка. Они, чтобы заключать выгодные брачные союзы, детей чуть ли не в колыбелях венчали! Законы министерства в наши дни противоречат многим семейным кодексам, но эти семьи все равно как-то выкручиваются. Например, заключают специальные магические помолвки. Ее можно расторгнуть только по взаимному согласию, а одной стороне всегда особенно выгоден такой союз. Дети редко могут свободно выбирать, когда во всем зависят от родителей. Тринадцать лет для такой помолвки — очень рано. Это и опасно для здоровья. У меня подруга так погибла. Ее против воли заставили кольцо надеть, она просила жениха отказаться, а он — ни в какую. Пришлось ее отцу получать особое разрешение министерства на брак, уж как он ее уговаривал, но она не захотела и умерла. Скандал был. Представь, какое горе для родителей. После ее гибели министерство ужесточило наказание за принуждение к магической помолвке.

— За это сажают в Азкабан?

— Плохие это чары, Рози. Насчет наказания не помню, но я бы точно сажала.

Что если Скорпиус попал в такую ловушку? Он красивый и богатый, его могли заставить! «Кто? Дядя Невилл?» — усмехнулась совесть. Роза на нее шикнула, чтобы та не вмешивалась. Декан мог быть такой же жертвой устроенной кем-то западни. Им со Скорпиусом пришлось пожениться, чтобы тот не погиб, а теперь они не знают, что с этим союзом делать и как его разорвать. А про любовь Малфой врет, конечно, чтобы совсем уж жалким не выглядеть. Наверняка за всем этим стоит его семья, а им он навредить боится.

— Ба, а как можно такой брак разрушить?

Молли пожала плечами.

— Подать жалобу в министерство, чтобы его организаторов призвали к ответу. Потом потребовать организовать регулярные проверки, чтобы несовершеннолетнего не принуждали ко всяким гадостям. Больше ничего не удастся сделать. Ни твой мальчик, ни его жена не смогут потребовать развода, пока оба не достигнут совершеннолетия.

С женой Розе сложнее было бы смириться, так что стоило быть благодарной судьбе за декана Лонгботтома. Но как ей помочь Скорпиусу? Оградить его если не от дяди Невилла, то от ужасных планов родни. Конечно же, его мама должна помочь! Ни одна нормальная мать не бросит своего ребенка в беде, если, конечно, не встречается с тупым магглом, который так противен ее дочери.

— Ба, спасибо за разговор.

Оставив бабушку на кухне, Роза вернулась к себе в комнату со стащенным из гостиной справочником с адресами каминной сети. Поместье Гринграссов в нем значилось, а их домовой эльф оказался достаточно вежливым, чтобы предложить ей войти. Уже в холле становилось понятно, что мама Скорпиуса выросла в роскоши. Только не в легкой и изящной красоте, а в полновесном богатстве, с хрустальными люстрами и золочёной мебелью. Рози чувствовала себя неловко, пока эльф вел ее по мягким коврам в кабинет мистера Гринграсса, полного мужчины, чьи волосы уже заметно поредели на лбу.

— Мне сказали, что подруга внука хочет меня видеть.

— Если честно, я думала поговорить с мадам Малфой.

— Присаживайтесь, моя дорогая, — мужчина всплеснул руками, украшенными дорогими перстнями. — Моя бедная Астория сейчас в Норвегии. Ей так тяжело пришлось. Предательство мужа, разлука с сыном... Ничто так не лечит женскую душу, как мотовство и долгие путешествия. Вы любите делать покупки?

— Да, но...

Он улыбнулся.

— А я знаю вашу маменьку. Строгая леди. — Мистер Гринграсс поставил перед ней вазу с дорогими конфетами и велел эльфу принести чай с пирожными. — Еще что-нибудь, милая?

— Нет.

Мужчина сел в кресло.

— Ах да, ваша маменька... Мы, признаться, не сходимся во мнениях по многим вопросам. Не то чтобы я не любил магглов или относился к ним предвзято, но все эти ее программы... Мне кажется, мы, чистокровные волшебники, тоже заслуживаем некоторой заботы. Например, уменьшения налогов. — Он вздохнул. — Но что с моим дорогим Скорпиусом? Я так хочу проводить с ним больше времени, но у его отца все время находятся какие-то отговорки. Немного странная семья эти Малфои, такие замкнутые и недружелюбные... Если бы не очаровательный внук, я бы грустил, что позволил дочери стать одной из них. Мальчик говорил, как дурно его отец поступил с матерью? Нет, наверняка не сказал, ему стыдно в подобном признаваться.

Роза неожиданно вспомнила, как предостерегал ее от общения с Малфоями отец. Может, его причины не доверять этим людям были вескими?

— Не говорил.

— Бедняжка. Сначала его отец крайне неразумно распорядился приданым Астории, которое могло бы достаться его сыну. Потом этот союз его отца с Уизли... Подобные связи противоестественны и порочат волшебников, но хуже всего то, что, заручившись поддержкой адвокатов вашего дяди, Драко стал поливать мою дочь грязью, приписывая ей мифических любовников! Все сделал, чтобы разлучить ее с мальчиком, и ради чего, я вас спрашиваю?

Роза сама не заметила, как гнев этого человека захлестнул ее.

— Чтобы выдать его замуж!

Мистер Гринграсс обошел стол и сел рядом с ней на диван для посетителей.

— Дорогая! Нет! Это было бы ужасно и непростительно! — Он с волнением сжал руку Розы. — Невозможно!

— Я сама видела письмо, которое Скорпиус написал другу. Подумала, что его мама сможет...

— Конечно, дорогая. Расскажите мне все, и я немедленно свяжусь с дочерью. Вы поступили благородно. Гринграссы не допустят, чтобы одного из них так унижали люди, которые разоряют их друзей. Достойных волшебников, чьи замки потом идут с молотка. У меня есть связи, мисс Уизли. Вместе мы сможем прекратить это безобразие!

***

— Господи, да перестанете вы крутиться на стуле или нет? У меня от этого уже голова кружится.

Гарри пожал плечами.

— Думаю, тебя мутит от попытки не пропустить ни одну вечеринку у бассейна.

Алиса фыркнула.

— Мы на отдыхе. Знаете, что это такое? Танцы до рассвета, прогулки вдоль берега, девушки в бикини и сладкие коктейли. Не беготня по отелю в попытке кого-то отыскать и не скучные конференции, на которых дрыхнет старичье... э-э-э, уважаемые сотрудники министерства. Может, вы хоть на вечерок выберетесь из своего ада и взглянете на мой рай?

— Чтобы утром с одутловатым лицом страдать от похмелья? Уволь.

Гарри против воли снова взглянул на дверь. Он не видел ни Северуса, ни Невилла с вечера открытия отеля. Наверное, он и не должен был искать встреч, но отчего-то каждый раз приходил на завтрак в новое время, желая случайно столкнуться в коридоре и убедиться... Что у них все нормально? Глупость. Как раз такими благими намерениями и вымощена дорога туда, откуда Алиса пыталась его вытащить. О Снейпе проще было не вспоминать, выкинуть его из головы. Так он мог бы в относительном покое прожить еще несколько месяцев. До этой чертовой поездки у него почти получалось.

— Опять! — застонала Алиса, наблюдая его вращение вместе со стулом. — Пойду по магазинам. Сейчас ваше общество хуже толпы, одержимой покупкой сувениров.

Стоило ей уйти, а официанту убрать тарелку, у его столика возник высокий мужчина.

— Свободно, мистер Поттер? — Гарри знал, что их знакомили на приеме, но никак не мог вспомнить, кто этот господин и чем занимается. — Станислав Рачински, директор Дурмштранга, — улыбнулся мужчина, заметив его растерянность.

— Да, присаживайтесь, конечно.

— Странные вы люди, англичане, — заметил господин директор, рассматривая меню. — Мой близкий приятель Виктор Крам отзывался о вас как о людях, уважающих свои и чужие традиции, так что я несколько растерян, столкнувшись с таким лицемерием.

— Простите?

— Представитель вашей школы на приеме высказывался о том, что в нашей школе слишком суровые наказания для учеников. Его идеи показались мне даже заслуживающими внимания, но знаете, мистер Поттер, лучше розги, чем такая непотребщина. У меня бы преподаватель, осмелившийся на подобное безумство, не только из школы вылетел бы как пробка, но и в тюрьму угодил. Госпожа Макгонагалл — просто слепая старуха, если терпит в школе такое!

Оскорблять Минерву он бы никому не позволил.

— О чем вы, черт возьми, говорите?

— Я выписываю английскую и французскую прессу, люблю знать, что происходит в странах с высоким уровнем магического образования, — директор хмыкнул. — В отеле приходится специально заказывать газеты, их доставляют с небольшим опозданием, но можете полюбоваться. — Он достал из кармана парусиновых штанов вырезанную заметку и положил ее перед Гарри.

На колдографии был снят Лонгботтом. Не самое удачное фото. Невилл стоял к камере изуродованной щекой и хмуро смотрел в сторону стадиона, над которым летали крохотные детские фигурки. В статье был еще один снимок: фото Скорпиуса Малфоя из альбома первогодок Слизерина. Гарри прочел заголовок: «Чему учат наших детей в Хогвартсе?». Подпись журналиста была ему знакома. Неужели Рита взялась за старое? На новую дерьмовую книгу материала не хватило?

Он поправил очки и начал читать статью:

«Из достоверных источников вездесущему корреспонденту «Ежедневного Пророка» Рите Скиттер стало известно, что несколько дней назад на Багамских островах состоялось пышное бракосочетание преподавателя школы чародейства и волшебства Хогвартс, декана факультета Гриффиндор Невилла Лонгботтома со своим студентом Скорпиусом Северусом Малфоем, которому едва исполнилось тринадцать лет. Вся общественность Магической Британии недоумевает, почему столь юный возраст брачующегося не вызвал вопросов у министерства магии, где разрешение на этот противоестественный во всех отношениях союз было получено?

Напомню своим читателям, что Невилл Лонгботтом, один из участников войны с Волдемортом, где он, кажется, отличился только тем, что отрубил голову большой змее, многие годы всячески избегал брачных уз.

Рубеус Хагрид, профессор Хогвартса, комментирует: «Что за ерунду это вы у меня спрашиваете? Конечно, Невилл завсегда деток любил. Занятия там для них дополнительные делал».

Что ж, теперь его разборчивость становится понятной. Мысль о большом преподавательском стаже Лонгботтома приводит родителей учеников в ужас.

Не сдерживает негодования Маркус Флинт, бывший капитан «Остминских ос», заместитель начальника отдела магических игр и спорта: «Понаберут извращенцев, а потом девчонки бегут под венец со всяким отребьем! Гнать гриффиндорцев из преподавателей надо!»

Куда же смотрят родители мальчика, спросите вы? Как они могли допустить, чтобы подобное произошло с их ребенком?

Исполнен подозрений Теодор Нотт: «Раньше мой отец и Люциус Малфой были в теплых, даже приятельских отношениях, но после смерти жены этот человек, кажется, тронулся умом. Он вступил в противоестественную связь с Джорджем Уизли и в угоду своему молодому любовнику принялся разорять старых добрых знакомых. Не удивлен, что этот алчный человек продал извращенцам и своего внука. Для него нет ничего святого».

Мать мальчика, Асторию Малфой, в девичестве Гринграсс, мне удалось навестить в больнице Святого Мунго, где несчастная находится под наблюдением врачей — в такой шок повергло ее известие о случившемся с сыном.

Астория рассказывает: «Алчность мужа и свекра всегда меня поражала. Родители дали за мной весьма щедрое приданое, но муж ухитрился присвоить эти деньги, при разводе выплатив мне сущие крохи. А с подачи адвокатов Уизли он так опорочил мое имя в прессе, что суд позволил сыну остаться с ним. Что же у нас за власть такая, я вас спрашиваю? Сначала у матери отбирают дитя, а потом бедного мальчика делают заложником каких-то сомнительных сделок! Мои адвокаты уже готовят заявление в Визенгамот. Я буду требовать от министерства, чтобы этот нелепый брак был расторгнут. Сделаю все возможное, чтобы мне вернули опеку над ребенком! Ни один родитель в Англии не должен остаться безучастным к судьбе моего мальчика. Невилла Лонгботтома необходимо срочно отстранить от преподавания и посадить в Азкабан! Таким, как он, не место в школе. Вспомните о том, что и ваши дети могли пострадать…»

— Что это за чушь?

— Я тоже так подумал, — хмыкнул директор Дурмштранга. — Даже решил узнать у портье, в каком номере живет мистер Лонгботтом, и показать ему заметку. Мне сказали, что утром он прервал свой отдых в отеле по семейным обстоятельствам. Человек, настраивавший для него портключ, упомянул, что он покинул отель в сопровождении подростка.

— В каком номере он остановился?

— Триста семнадцать. Можете забрать статью, мистер Поттер. Надеюсь, ваш друг сможет оправдаться. Но если он виноват, я буду надеяться, что он понесет самое суровое наказание.

— Невилл — порядочный человек!

— Тогда мне жаль его.

Как он добежал до номера, Гарри почти не помнил. Зачем он вообще пошел туда, если Невилл уехал? Хотел узнать у Снейпа, куда тот направился? Ну, об этом догадаться было несложно. Тем не менее, через пять минут он колотил в дверь, игнорируя табличку «Не беспокоить».

— Да что вам, черт возьми... — В белом отельном халате Снейп выглядел покойником в саване. Только это был очень злой труп, с мокрыми волосами и мыльной пеной на шее. — Поттер!

Дверь едва не ударила Гарри по лбу, он успел придержать ее ногой и сунуть Снейпу заметку.

— Вы это видели?

Профессор озадаченно пошел к окну, чтобы прочесть статью, тем самым дав Гарри возможность проникнуть в номер. Он зачем-то запер за собой дверь. На замок и чарами. Потом чары снял. Снова их наложил. Хорошо, что Снейп был слишком занят чтением, чтобы обратить на это внимание.

— Не понимаю, откуда Скиттер обо всем узнала.

Такого ответа Гарри не ожидал.

— О чем — обо всем? О том, что Невилл — педофил и женится на детях? О том, что Люциус Малфой — алчная сука, которая торгует внуками, а сын весь в него пошел? Что из этого — правда?!

— Свадьба, — пожал плечами Снейп. — И тот факт, что Люциус — сука, тоже правда. Но скорее расточительная, чем жадная. Остальное — вымысел.

Гарри обалдел.

— Невилл не мог жениться на мальчике!

— Мог, если это бы спасло тому жизнь.

— Объяснитесь.

— Сначала мне нужно показать статью Люциусу. Прошу меня простить.

Показать кому-то что-то для Снейпа означало — вернуться в комнату, полностью одеться и высушить чарами волосы. Пятнышко мыльной пены исчезло, Гарри почти сразу начал по нему скучать.

Камины в номерах отеля были просто роскошными. В каждый можно было войти в полный рост, не сгибаясь в три погибели, как в его новом доме. Все же в недвижимости, построенной магами и для магов, были свои плюсы.

— Бунгало Уизли.

Снейпу кто-то выдал право на проход в закрытый от других очаг. По крайней мере, Гарри выкинуло бы обратно, не вцепись он в руку профессора. Зачем он вообще за ним потащился? Хотя — кто оставил бы его одного в своем номере? Точно не Снейп.

Все так же, почти за ручку, профессор предпочел этого не заметить, они прошли по обставленной плетеной мебелью гостиной к комнате, которая должна была служить кабинетом, но... Определенно, стоило стучать.

Бестактность Снейпа дорого им обошлась. Гарри невольно наклонил голову вперед, чтобы лучше рассмотреть происходящее. В принципе, его никогда не волновало, как родственники его жены или родители школьных друзей выглядят без одежды... На однополые совокупления он уже насмотрелся в туалетах гей-баров. Обычно эти картины вызывали то же легкое отвращение, что и просмотр порножурналов. Но это кино было задорным.

Люциус Малфой, сидя в кресле, откинул голову, подставляя беззащитную шею под неистовые поцелуи Джорджа. Тот, оседлав колени любовника, двигался резко в совершенно бешеном темпе. По его влажной от пота спине с напряженными мускулами взлетели вверх бледные ладони, как будто успокаивая норовистого жеребца невесомой хозяйской лаской — и неукротимый Джордж сдался. Ярость укусов сменила нега поцелуев, погоню за оргазмом — плавность движений, которые должны были раззадорить его партнера… Но не сложилось.

Гарри покраснел, когда, заметив их, Люциус столкнул Джорджа с колен и встал, равнодушно застегивая ширинку.

— Какие-то проблемы, Северус?

Ну, теперь они у них точно были. Потирая ушибленный копчик, Джордж встал, грозно надвигаясь на Гарри и его спутника, отчего-то сжав в руке свой возбужденный член.

— Блядь, да сговорились вы все, что ли?! Я снесу этот гребаный отель, если мне не дадут в нем нормально потрахаться! У меня медовый месяц, чтоб вам всем пусто было! Вон! Хоть подрочить мне в тишине и покое можно, раз с супружеским долгом обломали? — Снейп вытащил Гарри за дверь, Малфой вышел следом, игнорируя вопль Уизли: — Куда пошла, снежная королева?! На кого я, по-твоему, передергивать собрался?

— Прошу простить моего мужа, он несколько несдержан, — Люциус захлопнул дверь. — Отсутствие достойного воспитания, я полагаю.

Гарри почувствовал себя экскурсантом в психиатрической лечебнице.

— Какого еще мужа?

— Ах да, Поттер, вы же не в курсе. Мне теперь принадлежат рука, сердце, несколько потрепанная печень и половина имущества мистера Уизли.

— Совместно нажитого, — донеслось из-за двери.

— Совместно нажитого, — покладисто согласился Малфой. — Итак, что же тебя привело, Северус, да еще в такой неожиданной компании?

Вместо ответа профессор протянул ему заметку. Гарри решил, что в ногах правды нет, и сел у окна. Снейп остался стоять рядом с камином.

— Уизли, — позвал Малфой, покончив с чтением. Джордж вышел из кабинета, хорошо хоть обрезанные джинсовые шорты на себя надел. Малфой протянул ему заметку. — Как ты это объяснишь?

Джордж пробежал статью глазами и хмыкнул.

— Причин отрезать мне яйца у тебя нет. Из моих знали Бэддок и регистратор браков. Но тот скорее свою бороденку сбреет, чем сдаст клиентов моего отеля и потеряет эксклюзивные права на обслуживание свадеб, которые у нас тут на год вперед расписаны. Проверенный старик, я у него пару раз регистрировался и пресса ни о чем не пронюхала, пока я сам не захотел. Может, Кингсли облажался?

— Зачем министру так подставляться? Еще и за год до очередных выборов? — удивился Снейп.

— Малкольму неприятности в отеле меньше всего нужны. Извращенцы к нам теперь толпами повалят, но я не стал бы подставлять твоего внука ради такой рекламы.

— Допустим.

— И я не отходил от тебя в последние дни дальше, чем до туалета.

— Помню. К сожалению.

— Ну, я этим не слишком опечален. Лонгботтом бы болтать не стал. Проверьте, с кем общался мальчишка. Такое событие, как собственная свадьба, трудно хранить в тайне от друзей.

Люциус озадаченно вышел из комнаты. Похоже, говорить с внуком при посторонних он не собирался. Уизли тут же изобразил улыбку чеширского кота.

— Гарри, а расскажи-ка мне поподробнее про этого мистера Снейпа-младшего...

— А меня самого спросить не желаете? — нахмурился Северус.

— Знаете, как говорила моя мамочка... Никогда не общайся с призраками, если это не старый упырь, запертый на твоем чердаке.

— Миссис Уизли — бесспорно, мудрая женщина. Полагаю, вы всегда прислушивались к ее советам.

— Никогда не прислушивался. Но что-то мне подсказывает, что сейчас стоит начать.

— Поттер. — Гарри был почти благодарен Малфою за его появление, но недолго. — Покиньте этот дом. Немедленно. Вам стоит лучше воспитывать своего ребенка.

— На что вы намекаете?!

— Не намекаю. Он единственный, кому сообщил Скорпиус. Уходите, обсуждать свои проблемы при вас я не намерен.

— А мистера Снейпа мы оставляем? — хмыкнул Уизли. — Ну-ну... Пойду, уточню в «Пророке», кто слил Скиттер информацию. Есть у меня там свой человечек.

— Надеюсь, потом вы извинитесь перед моим сыном, Малфой.

Если бы речь шла о Джейми, Гарри мог бы поверить, что тот насолил слизеринцу, но Алу он доверял, как самому себе.

Снейп, как ни странно, пошел к камину следом за ним. Люциус за их спинами без сил рухнул в кресло.

***

«Дорогая Миллисента!

Когда ты прочтешь это письмо, твоя подруга, скорее всего, уже утопится в сухом мартини. Я пью второй день. Иду к бару, чтобы налить Драко, наполняю его бокал и вижу, что задница моего жениха уже торчит из камина, он о чем-то с кем-то ведет переговоры. Разумеется, я выпиваю его бокал, зачем греть мартини? Он замолкает, и я иду за новой выпивкой, но Драко и минуты на месте не сидит.

Ты, конечно, читала эту безобразную статью в «Пророке»? Единственный, кто не виноват в случившемся, это, как ни странно, Лонгботтом. Ни с себя, ни с мальчишки я ответственность не снимаю, как, впрочем, и с Люциуса, раздери его черти.

Ты же знаешь, каков Драко в гневе? Он такого наговорил мне за то, что оставила мальчика без присмотра... Поберегу твои глаза и уши. В общем, он дошел до обвинений, что я хотела избавиться от его сына. Прости, Милли, Драко — сумасшедший отец, и его трудно ненавидеть за это. Мне кажется, за эти дни мы оба постарели на десять лет. Каждую секунду я казню себя за неосмотрительность! Ну кто мог подумать, что мальчику такое придет в голову? Как вообще в его возрасте можно влюбиться в мужика в три раза старше, а? Хуже — в Лонгботтома. Не надо напоминать, что я тебе писала о нем раньше. Слава героя и все такое, но... Господи, Скорпиусу же тринадцать. Разве в этом возрасте можно увлечься кем-то настолько правильным и унылым? Ненавижу Лонгботтома.

Мальчишка украл в магазине зачарованные кольца. Я согласна, мне не стоило отправлять его одного, но Скорпиус всегда казался самостоятельным и воспитанным ребенком. Как его можно было заподозрить в такой выходке?

Если помнишь, в школе мы с тобой увлекались любовной магией. Наверное, несложно понять, что стало с глупым ребенком, когда он ухитрился надеть кольцо на Лонгботтома и нацепить второе? Он чуть не умер! Этот упрямец отказался разорвать помолвку, в глубине души прекрасно зная, что его учитель согласится на все условия. Вот за этот брак Лонгботтома теперь и судят все, кому не лень. Странно, что он не оправдывается. Я бы сдала маленького паршивца.

Но знаешь, что самое ужасное, дорогая? У нас действительно все могло быть хорошо. Люциус готов был отказаться от родового имени, чтобы дать нам с Драко шанс. Вот уж от кого не ожидала... Но теперь все кончено. Этот проклятый мальчишка остается Малфоем, голубым и женатым до самого своего совершеннолетия, а у нас с Драко никогда не будет детей, потому что если раньше он мог оставить этого маленького ублюдка на отца, то теперь Люциус изгнан и это невозможно! Я ненавижу его. Чувствую себя сукой, Милли, но ничего не могу с этим поделать. Наверное, хорошо, что Лонгботтом забрал мальчишку, иначе я бы ему все высказала. Как плакал Драко, когда возвращался в Мэнор выжечь с фамильного древа имя отца. Как тяжело ему сейчас в разлуке с сыном.

Все, я слишком пьяна, чтобы и дальше мучить тебя моей злостью.

Твоя несчастная подруга,
Пэнси».

 Отправлено: 09.01.22 23:51. Заголовок: Глава 33 — Это уже ..

Глава 33

— Это уже не смешно, — сказал Гарри своему отражению в зеркале. Небритый, с покрасневшими глазами и алеющими отметинами на шее он выглядел почти… привычно? — Черт!

— В кои-то веки я совершенно с вами согласен, — хмурый Снейп протянул ему связанные галстуком руки. Этот предмет одежды принадлежал самому Гарри. За ночь узлы так затянулись, что ему пришлось помогать себе зубами. Где его палочка, он не мог вспомнить, как ни старался.

— Мерлин… — Освободив любовника, он отвернулся, чтобы не смотреть на то, как голый Северус растирает покрасневшие запястья. — Что мы делали?

Номер представлял собой довольно жалкое зрелище. Разбросанная по спальне одежда, перевернутые кресла, залитый чем-то ковер, наполовину съехавший куда-то в ванную.

— Мы?! Поттер, это ты был так оскорблен претензиями Малфоя, что опустошил половину бара. Платить за это и за погром, кстати, будешь сам.

Ну, про свои обиды Гарри помнил. Если честно, то особого значения он им не придавал. Дело было в другом. Зачем-то ему понадобилась причина оставаться подле Снейпа. Не то чтобы тот как-то реагировал на его присутствие, разговаривая через камин с Лонгботтомом или собирая вещи с намерением утром вернуться в Англию… Вот это как раз и взбесило.

— Вы долго намерены здесь сидеть? — спросил Снейп, собрав свой саквояж. — Я еще не завтракал.

— Закажем в номер? — Гарри обнял диванную подушку так, словно надеялся, что с ней его прочь не выбросят.

Снейп вздохнул, как грешная душа, обреченная на вечные муки.

— Позвольте спросить: что вы вообще здесь делаете?

— Думаю.

— А вы умеете?

— Представьте себе.

— Ладно. — Снейп сел в кресло. — Полагаю, без этого мне вас не выставить. Хорошо, Поттер. О чем вы думаете?

— О нас.

— Мы, кажется, уже разобрались с тем, что «нас» не существует и существовать не может. Полагаю, это означает, что вы тратите свое время впустую. Я себе этого позволить не могу, поэтому сделайте всем одолжение, уйдите.

Гарри покачал головой.

— Я не могу.

— Почему?

— Не думайте, что меня радует такое положение дел. Но я не могу прекратить о вас думать. Когда вы рядом, в меня как будто какой-то голодный бес вселяется. Я забываю практически обо всем. Мне хочется с вами ссориться и заниматься сексом. Секса я хочу сильнее и от этого места себе не нахожу.

— Вы можете его искать на другом диване? — обреченно спросил Снейп.

— Нет.

— Тогда уйду я.

Профессор встал, но не успел он дойти до двери, как Гарри оказался рядом, вжимая его худое тело в гладкое дерево. Его руки жили своей жизнью, они прошлись по чужой груди осторожно, почти робко. Губы, коснувшиеся шеи поцелуем, тихо попросили:

— Скажите, что все это имеет смысл.

Снейп прижался лбом к двери и напряженно замер, словно любое, даже незначительное движение могло его прикончить раньше ритуалов темной магии.

— Именно эту фразу?

— Да.

— Я не могу, Поттер.

— Потому что солжете?

— Потому что я не знаю, что мне с вами делать.

— А с собой вы как поступите?

— Это не имеет значения. Мои желания никогда ничего не значили, попытка им следовать делала все только хуже.

Гарри не знал, лжет этот человек или нет, но радости в его словах было мало. Он понимал его чувства. Та война… Обвенчанный с пророчеством, он и сам не раз думал о том, как мало места для маневра судьба оставляет человеку. Покориться року легко, если знаешь, как усмирить свое сердце, но он этого никогда не умел. Может, поэтому ему было сейчас так страшно. Что если все это не просто влечение или глупая блажь? Если его гонит в эту ловушку нечто большее. Не ноющий от желания член, а тот орган, который он никогда не умел заставить заткнуться.

— Значат. Твои желания что-то значат.

— Тогда уходи.

Он тихо рассмеялся.

— Нет. Они важны не настолько.

Снейп обернулся, глядя на него странно, почти обреченно.

— Тогда тебе не нужно разрешение быть здесь. Не так ли, Поттер? В безумии или надо идти до конца, или не сходить с ума вовсе.

Ну и кто был виноват в случившемся? От этих слов Гарри накрыло жаркой волной вседозволенности. Действительно… К чему притворяться, будто ты можешь остановиться, если ноги сами бегут к цели, посылая все приказы разума куда подальше? Он сдернул с шеи галстук, опутывая им запястья Снейпа.

— Так?

— Палач, интересующийся мнением жертвы, как именно она должна быть казнена, по меньшей мере, нелеп.

— Точно. — Гарри забросил связанные руки Северуса себе на шею и поцеловал его в губы.

Как они оказались в спальне, он помнил уже смутно. Его руки изучали Снейпа. Его выступающие ребра и впалый живот, матово-белую, почти прозрачную кожу. Один взмах палочки, и он смог ласкать ее, срывая с губ любовника тихие стоны. Оставлять розовые борозды ногтей и алые метки поцелуев. Гарри был слишком жаден, резок и порывист, чтобы помнить о нежности. Он хотел этого человека до давящей боли в груди. Но Снейп желал его не меньше. Вглядываясь в его глаза, Гарри будто смотрелся в кривое зеркало, что отображало все его чувства, только написанные на другом лице.

Если терпение — добродетель, то он был чертовым грешником, поспешно покрывая слюной собственные пальцы, врываясь ими в чужое тело. Кто из них вчерашний покойник? Кому нужно откупиться от судьбы? Гарри не помнил. Только хрипло признался с первым толчком:

— Нет, мы не сможем это прекратить.

Северус молчал, кусая губы, глядя на него с таким пониманием, что от этого стало почти страшно. Едва оторвавшись от любовника, Гарри поспешил запить свой страх виски. Притащил в спальню бутылку и стаканы, а Снейп отчего-то не просил его освободить. Может, понимал, что это невозможно?

— У нас может получиться? — он поднес стакан к припухшим от поцелуев губам.

— Нет.

Он влил в Снейпа столько виски, будто хотел, чтобы тот захлебнулся. Прокашлявшись, тот удивился:

— Вы рассчитывали на другой ответ, Поттер?

Гарри растрепал свои и без того разлохматившиеся волосы.

— Нет. Черт! Мы можем опять перейти на «ты»? Меня бесит, что каждый раз, когда мы ссоримся, ты начинаешь говорить со мной, как с чужим человеком.

— А ты мне не чужой? — Снейп откинулся на подушки.

— Только если ты привык трахаться с кем попало.

— Не привык, — признался Северус.

— Я тоже, и в этом вся проблема. Что нам с этим делать? — Гарри хмыкнул. — Мне нравится вариант — продолжать в том же духе, но он не самый разумный.

— Нет, но я на него согласен.

Гарри от неожиданности глотнул виски.

— Насколько согласен?

Снейп потянулся за поцелуем, считая это достаточным ответом. Свою сделку они ухитрились закрепить еще одним разом в постели, потом на ковре. Завершением вечера можно было считать неловкий по причине сильнейшего опьянения и усталости минет в ванной. Гарри понимал, что ведет себя как чертов кролик, но никак не мог найти в себе внутренний тормоз, нажав на который, можно перестать нестись вперед, не разбирая дороги.

— Я опоздал к утреннему портключу в Лондон. Придется заказывать новое время, — Снейп вылез из кровати. Отыскав халат, поспешно в него закутался, прежде чем отправиться на поиски своей палочки.

— Может, позавтракаем вместе? Ты же вчера весь день не ел.

— Вместе?

— Я думал, мы договорились, что будем встречаться.

— Спать вместе, — поправил его Северус. — Это разные вещи. Вряд ли ты намерен дать в «Пророк» объявление, что магический мир может порадоваться новой безумной паре. Прессе и так хватает извращенцев. Мне лично плевать, но что-то подсказывает, что окружающих не обрадует, если мы начнем под ручку прогуливаться по Косому переулку. Нет, Поттер, я смирился с мыслью, что меня устраивает твоя постель. Но не твои истерики по поводу возможных последствий. — Снейп обвел рукой комнату, демонстрируя погром. — Так что обойдемся без флирта. Я дам знать, где остановлюсь, когда съеду от Лонгботтома. Мы оговорим порядок встреч. Предпочитаю, чтобы они проходили на моей территории.

Почему Снейп был добр к нему и жесток к себе? Ему предлагали прекрасный выход из сложной ситуации. От самого безумного романа, наверное, со временем можно устать. Скорее всего, это бешеное необъяснимое влечение сойдет на нет. И он снова останется один? В последние годы он жил чертовски упорядоченной жизнью. Научился ценить и любить свой покой, но возвращение Снейпа все снова перевернуло с ног на голову. Он чувствовал себя застрявшим на пути между отчаяньем и надеждой. Чертовски знакомое ощущение.

— Завтрак может пройти без сцен. В номере.

Снейп ухмыльнулся.

— Шоковым будет лишь состояние горничных. Одевайся, Поттер. Пусть, по крайней мере, подумают, что мы тут дрались.

 Отправлено: 09.01.22 23:51. Заголовок: *** 30 июля 2018 г..

***

30 июля 2018 г.

Дневник Невилла Лонгботтома

Я не собирался возвращаться домой в этот день. У меня даже был заказан столик в ресторане: ужин и немного вокала от знаменитой певицы из Франции. Сам я к музыке равнодушен, но Снейпу могло понравиться. Что ж, теперь все это не важно. Я даже себя не могу спасти, что уж говорить о других… Мысль о том, что мне придется провести со Скорпиусом весь отпуск, угнетала. Решение прервать поездку было спонтанным, Минерва бы меня за него по голове не погладила, но мне необходимо было остаться наедине со своими мыслями. Торчать сейчас на семинарах, поучая других, как воспитывать детей, казалось мне лицемерием. Пусть я не справился всего с одним учеником, но разве этого мало? Учителя, как ликвидаторы проклятий, права на ошибку не имеют.

Насколько все плохо, я даже не подозревал. Портключ был настроен на «Дырявый котел».

Едва мы с мальчиком оказались в общем зале паба, все голоса, как по мановению волшебной палочки, стихли. Я увидел Ханну, прижимавшую к губам дрожащие пальцы. В этот момент мне в голову полетел первый помидор. Все вокруг заговорили разом. Какая-то дородная ведьма схватила за руку Скорпиуса, пытаясь одновременно оттащить его в сторону и ударить меня увесистым ридикюлем. Не стану врать, будто я не разобрал, что мне кричали: «Позор всех волшебников!», «Растлитель!». Дожил…

— Отпустите меня, мне больно!

Крик Малфоя заставил меня опомниться.

— Уберите руки от ребенка!

— Это ты его не лапай, извращенец! Мальчик, я отведу тебя в министерство, пусть там постыдятся…

Я вытащил палочку, руку ведьмы обожгло заклятьем. Она отступила, выкрикивая проклятья. Скорпиус вздрагивал от каждого нового оскорбления. Я ободряюще погладил его по волосам. Как бы я ни злился на него, теперь стало понятно, что платить за глупость этого ребенка придется не только мне.

— Ханна, с каких пор в твоем баре такой бардак?

Моя подруга опомнилась. По взмаху ее руки официанты бросились успокаивать разбушевавшуюся толпу, а нас под выкрики бармена, обещавшего всем желающим бесплатное пиво, она провела в свой кабинет, для надежности заперев дверь в него чарами.

— Невилл, ты в своем уме? — Ханна рухнула на табурет. — Как тебе пришло в голову появиться здесь, да еще и с этим пацаном?

— Что случилось?

— Случилось? Это ты мне скажи! — Она достала из ящика стола газету и протянула ее мне. — Утром она была на столах даже у тех, кто сроду не выписывал «Пророк»! Кто-то оплатил массовую рассылку. Совы бросали газеты в Косом переулке на головы прохожим!

Я пробежал глазами статью. К сожалению, Скорпиус, стоявший сзади, сделал то же самое, заглядывая мне через плечо.

— Это… Все это ложь! Отец и дедушка никогда бы…

— Никто из тех, кто хоть немного знаком с тобой, Невилл, не поверит в то, что тут написано. Но ты знаешь, как легко заводится толпа. Я уверена, завтра министерство напечатает опровержение, и…

— Что именно им опровергать, Ханна? Я действительно женат на этом ребенке. Так вышло в силу обстоятельств, но сам факт статья не искажает. Я учитель, Ханна, какой бы сложной ни была ситуация, я был не вправе допускать ее. Кингсли действительно выдал соответствующее разрешение. Он отец, который пожалеет чужих детей, какими бы глупыми они ни были. Сколько бы он ни втолковывал это прессе, они будут думать о программах министерства, которые финансирует Джордж Уизли, и считать нашего министра тряпкой, не способной дать отпор спонсору.

— Ты женат на этом сопляке? Господи, Невилл…

— Не смейте обвинять профессора! — поспешил защитить меня Скорпиус. — Я заставил его надеть кольцо для магической помолвки обманом.

Себя Скорпиус жалеть не хотел. Он еще не понимал, что наделал. Когда вся правда откроется, меня будут презирать с легкой толикой жалости, щедро смешанной, впрочем, с осуждением, а он, пожалуй, станет самым высмеиваемым ребенком в магической Британии. Его школьные годы превратятся в ад. Я знаю, каково это. Помню, как больно, когда все вокруг считают тебя нелепым и никчемным идиотом. Очень трудно доказать окружающим свое право смотреть на наш общий мир другими глазами. Для всех существует только их взгляд.

Ханна встала и отвесила ему звонкую пощечину.

— Не трогай его.

— Но, Невилл…

— Просто не трогай. Скорпиус — ребенок. Глупый и своенравный, но я никому не пожелаю платить за эти недостатки так, как заплатит он. Прости нас, Ханна. Мне нужно вернуться домой.

— Что ты будешь делать дальше?

— Плыть по течению, куда бы оно меня ни вынесло.

Я ей не солгал. Бывает такое состояние, когда судьбе, как бы она ни била, возразить нечего. Мне ничего не хочется делать ради себя. Мальчик виновен в этой ситуации, но сейчас я почти рад, что он рядом. О детях необходимо заботиться, какими бы придурками они ни были.

Вернувшись через камин Ханны домой, я старался не обращать внимания на шум толпы за зачарованной оградой, и радовался, что живу довольно далеко от ближайшего маггловского городка. Хватало звона бьющихся в теплицах стекол. Перепуганных соседей я бы не вынес. Отправив Скорпиуса наверх раскладывать вещи, я, не зажигая света, соорудил какой-то сносный обед из яиц, бекона и начавшего черстветь хлеба.

Накрыв на стол, я связался с Хогвартсом. Несмотря на каникулы, Минерва была в своем кабинете.

— Мне нужно от вас небольшое одолжение, директор.

Она кивнула, сбросила с плеч легкую мантию и вошла в камин. Странно было видеть эту женщину в цветастом летнем платье, пусть и украшенном строгим кружевным воротничком.

— Невилл… Что ты наделал?

— Неудачно женился. — У меня еще оставались силы шутить. Даже странно. — Полагаю, прочитав статью, вы связались с Кингсли и он объяснил вам детали.

Она кивнула.

— Конечно. Я поступила бы так же, не приведи Мерлин оказаться на твоем месте.

— Но это не избавляет вас от необходимости принять единственно верное решение. Наверняка вы сегодня получили десятки гневных писем от родителей. Завтра их будет в три раза больше. Магам мы, возможно, сможем что-то объяснить, но подумайте о магглорожденных и их семьях. Как родители будут отпускать детей в школу, где работает учитель, обвенчанный с несовершеннолетним подростком? Я сегодня напишу заявление, и вы его примете.

— Невилл! — Минерва разозлилась. — Прекрати. Я устала от того, что одни мои дети жертвуют собой из-за глупого упрямства других! Для меня ты мой ученик, и я не позволю тебе делать глупости. Отправь юного Малфоя учиться за границу. В Дурмштранг, в Бразилию, к черту на рога. Но ты останешься в Хогвартсе! Я устрою такой скандал этой Скиттер…

— Нет. — Мы оба понимали, что сейчас в ней говорит только гриффиндорское упрямство. — Вы же знаете, как это работает, Минерва. Можно напечатать тысячи опровержений, но сомневающиеся во мне останутся. Возможно, отправить мальчика учиться в другую страну было бы разумным решением, но слухи отправятся следом за ним. Будет у него там такая защита, как вы, директор? Я полагаюсь на своих коллег больше, чем на чужих. Прошу вас, не подведите меня.

Он горько вздохнула.

— Не отставка. Отпуск на год в связи с изменившимися семейными обстоятельствами.

— Вы не усматриваете в этом извращенной иронии?

— Я слишком стара, чтобы интересоваться извращениями, Невилл. Отпуск — и точка. Через год мы решим, что делать дальше.

— Хорошо.

У меня не было сил с нею спорить.

Когда директор покинула мой дом, я обернулся к лестнице. Шорох там я услышал еще до того, как Макгонагалл ушла.

— Подслушиваешь? Раз уж мы живем вместе, я хотел бы попросить тебя относиться ко мне с уважением. Иди есть.

Мальчишка вынырнул из-за перил.

— А вы?

— Нет аппетита.

— Не нужно было уходить из школы! Вы там лучший учитель.

— Самый скверный, учитывая, что никто из моих коллег в такой ситуации никогда не оказывался. Не надо пытаться дать оценку моим поступкам, Скорпиус. Ты уже принял решение за нас двоих, теперь моя очередь делать то же самое.

Не стоило говорить так резко? Возможно, но снисходительности у меня ни к нему, ни к себе не осталось. Мальчик послушно ушел на кухню. Слушая, как он гремит чайником, я сел и написал в министерство запрос с просьбой наложить на мой дом чары ненахождения. Еще не успел закончить, как в дверь постучали. Судя по тому, как притихла разъяренная толпа на улице, ничего хорошего меня не ожидало.

Предчувствие не обмануло. На пороге стояли двое: высокий худой старик в дорогой мантии и пухлая молодая ведьма.

Когда я открыл дверь, мои хулители снова оживились. Теплицу с мандрагорами придется заново остеклять.

— Мистер Невилл Лонгботтом?

— Да.

Старик вежливо мне кивнул, его спутница лишь презрительно фыркнула.

— Я Дуглас Лингли, старший дознаватель Визенгамота. Это мисс Аврора Джанкинс, особый уполномоченный отдела незаконного использования магии несовершеннолетними. Нам поручено предварительно допросить вас и мистера Скорпиуса Малфоя в связи с обращением в министерство миссис Астории Малфой. По результатам этого разговора дело может быть передано на рассмотрение суда.

— Проходите.

Чего-то подобного стоило ожидать. Заперев дверь, я пригласил чиновников в гостиную. От чая девица презрительно отказалась, занимая кресло у камина и доставая блокнот:

— Никогда не думала, что мне придется заниматься такой… таким делом! Позовите мальчика.

— Виски, пожалуйста, — старик всячески демонстрировал миролюбие. — Не каждый день сталкиваешься с такой абсурдной историей…

— Он ест. Вам придется сначала допросить меня. — Я налил Лингли скотч и устроился за письменным столом.

— Хорошо, — ведьма стала еще более раздраженной, сверяясь со списком заранее заготовленных вопросов. — Вы подтверждаете тот факт, что между вами и мистером Малфоем была заключена магическая помолвка?

— Да.

— Добровольно?

— Неосмотрительно. — У меня не было причин скрывать правду. Я честно рассказал о том, что Скорпиус попросил меня примерить кольцо и надел второе, но немного смягчил факты. — Не думаю, что мальчик понимал, что делает. Потом его состояние было очень тяжелым. Он бредил и не понимал до конца, чего от него требуют родители и колдомедик. Время было дорого, мы приняли решение прибегнуть к единственно возможному выходу из ситуации. — Судя по тишине на кухне, Скорпиус опять подслушивал, но в разговор не вмешивался. Видимо, решил в кои-то веки не делать безнадежное положение еще хуже. Я не хотел в Азкабан, а его вряд ли обрадовало бы исключение из школы. — После подписания брачного свидетельства помолвка уже не имеет магической силы. С мальчика можно было снять кольцо без его согласия. Как бы вы поступили на моем месте? Мисс Джанкинс, я не снимаю с себя ответственности за то, что был невнимателен и не изучил свойства кольца, прежде чем его примерить. Но и отвечать за то, в чем не виноват, я не намерен.

Ведьма смягчилась. Выражение ее лица стало сочувствующим, а вот старик, наоборот, нахмурился.

— Если все, что вы говорите, правда, почему мальчик потребовал обеспечить его право проживать с вами?

— Если бы по вашей вине пострадал человек, к которому вы относитесь с некоторым уважением, вам потребовалось бы время на извинения? Впрочем, о мотивах Скорпиуса вы можете сами его спросить. К тому же, его отец… В общем, поставьте себя на место его отца. Полагаю, мистеру Малфою тоже нужно время. Поверьте, меньше всего он хотел видеть сына женатым на мужчине в тринадцать лет. Семье пришлось пойти на жертвы, чтобы сохранить за ним право считаться Малфоем.

— Какие жертвы? — полюбопытствовал старик.

Я понял, что он преследует не только интересы министерства, но и какие-то личные цели. Я был ему не нужен, более того, он надеялся, что, спасая шкуру, я буду все валить на Малфоев. Такой расклад его бы устроил. Девица, наоборот, пришла лишь за тем, чтобы защитить мальчика, и теперь заметно ко мне потеплела.

— Полагаю, господин Драко Малфой по возвращении в Англию даст на ваши вопросы исчерпывающие ответы.

— Мистер Лонгботтом, — Дженкинс смутилась. — Можете называть меня Авророй.

— Спасибо, с удовольствием, для вас я Невилл.

— Невилл, ваши объяснения убедительны, но мне необходимо удостовериться, что мальчик, э-э-э… не пострадал. Мне жаль, но это обязательная процедура.

— Я понимаю. Сейчас позову его.

То, что Скорпиус слышал наш разговор, было очевидно. Мальчик сидел у двери кухни, обхватив колени.

— Сэр, зачем вы это делаете? Я же один во всем виноват.

— Возможно, но твой дед уже пострадал из-за этого. Отца тоже ждут не лучшие дни. Если ты хочешь все усложнить, давай.

Он вздохнул.

— Я просто хотел быть с вами. Почему всем это так трудно понять? Из-за того, что я ребенок?

— Тебе просто нужно было дать себе немного времени. Жизнь так устроена, ждать чего-то приходится каждому из нас.

— Я не мог, — он смотрел на меня глазами побитой собаки, которая с восторгом тащила хозяину тапки, но отчего-то заработала лишь оплеуху. — Время украло бы вас у меня. Мисс Эббот, мистер Снейп… Вы ведь даже не понимаете, насколько нравитесь людям, какое это счастье — все время быть с вами. Однажды вы бы устали ждать. Трудно быть одному. Когда нет своего человека, ты берешь от судьбы то, что она дает, потому что так принято. Я знаю, потому что так поступил мой папа и ничем хорошим это не кончилось.

— Тобой.

— Иногда я думаю, что лучше бы мне было не рождаться вовсе, — признался Скорпиус. — Тогда папа мог бы иметь детей от той, кто ему действительно нравится, дедушка Люциус не переживал бы так из-за наследства, которого меня лишил… А вы были бы деканом Гриффиндора и занимались тем, чем должны заниматься, ведь у вас это так хорошо выходит. Даже странно, что люди так добры ко мне, ведь я — сплошная проблема. Но я все понял и больше не буду глупым. Скажу этим людям то, что должен сказать. Попрошу, чтобы меня отправили обратно к отцу. Если министерство сможет развести нас, я соглашусь и на это. Только помните, пожалуйста… Все, что я говорил, — правда.

Я вспомнил поцелуй, что он обманом украл у меня. Как я мог после этого не видеть, насколько он нуждается во мне? Этот ребенок дал мне больше, чем я заслуживал. Время… Кому из нас оно на самом деле было необходимо? У магглов возраст согласия — шестнадцать лет. Маги в этом отношении менее консервативны. Но даже у нас связь профессора с учеником в стенах Хогвартса считается чем-то аморальным и неприличным. Вуд и мисс Флинт — тому лучшее доказательство. Оливера не привлекли за связь со студенткой и поспешный брак, но свою порцию порицания он получил. Я бы никогда не решился переступить через условности, каким бы сильным ни было мое влечение. Нашел бы тысячу отговорок и ни одного оправдания своей тяге.

— Я верю тебе, Скорпиус. Дело не в том, что чувствуешь ты.

— А в том, что не можете принять вы? — Он протянул мне руку, чтобы я мог помочь ему подняться. — Простите, сэр. Я никогда не рассматривал ситуацию с этой точки зрения. Я хотел дать вам так много, что забыл, насколько мало могу.

Я сжал его пальцы. Один рывок — и его лицо было прижато к моей груди. Оно не было мокрым от слез, но я чувствовал их под ледяной корочкой того спокойствия, которым он пытался оградить меня от себя.

— Прости меня.

— Вы не виноваты, что не можете ответить на мои чувства. Я был глуп, раз отказывался это понимать. Шантажом нельзя кому-то понравиться, да?

Я не знал ответа на этот вопрос. При всей своей глупой порывистости этот мальчик оказался бриллиантом. Но не мне носить его на пальце. Он перерастет свою любовь, как девушки, что подбрасывали мне романтические записки, перерастали свою блажь. На свадьбы скольких своих бывших поклонниц я позже был зван? Уже и не помню. Виноват ли я, что не дал им шанса? Не знаю, но этому ребенку я его тоже не оставлю.

— Но все же прости меня.

Он резко отстранился, сжимая руки в кулаки.

— Вам не нужно извиняться. Вы не тот человек, у которого есть на это причины. Пожалуйста, сэр, любите себя немного больше.

Скорпиус выскочил за дверь. Когда я вернулся в гостиную, налив себе чаю, он спокойно отвечал на вопросы ведьмы, водившей над ним палочкой. Его слова не противоречили моему рассказу.

— Значит, все это — трагическая случайность?

— Да, мисс.

— И ты желаешь проживать со своими родителями? Расторгнуть этот случайный брак?

— С отцом, госпожа инспектор. Я не думаю, что профессор рад моему обществу. Все возможные извинения я ему уже принес, хотя слова вряд ли искупят поступки.

Ведьму Скорпиус совершенно очаровал.

— Ну что ты! Министерство составит соответствующий протокол, и ни тебе, ни мистеру Лонгботтому ничего не будет угрожать. Ваш брак станет недействительным. Надо будет только посоветоваться с отделом магического законодательства.

— Все это звучит просто замечательно, мисс Джанкинс, — улыбнулся старик. — Но я хотел бы, чтобы юный мистер Малфой объяснил нам это.

Он достал какой-то пергамент и показал его Скорпиусу. Если бы мальчик уже не был бледен, волнение бы его выдало, а так он лишь бросил на меня короткий затравленный взгляд.

— Откуда у вас это?

Лингли пожал плечами.

— Не я здесь вынужден давать объяснения. Слушаю вас, мистер Малфой.

Ведьма потребовала документ для ознакомления. Прочитав, она нахмурилась и протянула его мне. Это было письмо Скорпиуса Алу Поттеру. Наивное, но искреннее послание.

— Скорпиус, ты это писал? — Отрицать что-либо было бессмысленно. В ответ на вопрос мисс Джанкинс мальчик кивнул. — Но зачем? Когда ты солгал — нам или в письме?

Малфой сжал кулаки, глядя в пол.

— В письме. Мне не хотелось выглядеть дураком. Я подумал — будет круто, если сказать друзьям, что я добился своего, а не просто вляпался в неприятности.

— Круто — заявить, что ты влюблен в учителя, мужчину? — ласково уточнил Лингли. — Ты, чистокровный волшебник, не видишь в этом ничего неправильного?

Скорпиус поднял на него удивленные, почти прозрачные от волнения глаза.

— Нет, сэр. Всякий вправе любить того, кого считает нужным.

Лингли встал.

— И вы все еще думаете, что тут нечего обсуждать, мисс Джанкинс? По-моему, тлетворное влияние на мальчика его родственников очевидно. Образ жизни его деда…

— Не смейте его оскорблять! — Скорпиус всегда готов был драться за свою семью.

— Больше, чем унизил себя сам Люциус Малфой, его не смог бы унизить никто.

— Не при ребенке, — попросила Джанкинс, проникшаяся к нам некоторой симпатией. — Мистер Лонгботтом, решение министра все еще в силе и вернуть мальчика домой прямо сейчас вы не можете. Я пока не вижу способа избежать пересмотра дела об опеке над ним в случае расторжения этого брака. Думаю, пока ему лучше оставаться здесь. Я буду приходить раз в три дня с необходимыми проверками.

Провожая волшебников, я пропустил даму вперед и остановил Лингли.

— Откуда у вас письмо?

Он вырвал у меня из руки рукав своей мантии.

— Не в интересах министерства разглашать это.

— Я уверен, за вами стоят серьезные люди, проблемы которых вы стараетесь решить за счет этого ребенка. Но у меня тоже есть друзья. Дознавателю Визенгамота ведь незачем ссориться с главой аврората?

— Вы мне угрожаете?

— Просто напоминаю, что за меня есть кому постоять.

Он закусил губу.

— Хорошо, мистер Лонгботтом. Письмо в министерство принесла мать мальчика. Как оно попало к ней в руки, мне неизвестно.

— Спасибо, мистер Лингли. — Я не добавил, что мне приятно иметь с ним дело. Этот тип вызывал отвращение.

Когда я вернулся в гостиную, Скорпиус о чем-то говорил через камин с дедом. Я не стал прислушиваться к разговору, поднявшись в спальню. Сменив уличную одежду на домашние вещи, я спустился вниз. Шум на улице усиливался. В окно я заметил авроров, разгонявших митингующих. Похоже, об этом позаботилась мисс Джанкинс. Когда я почти закончил писать письмо в министерство с требованием позволить мне защитить свой дом, за спиной раздались шаги.

— Чего тебе?

— С днем рождения, сэр, — рядом с моим локтем легла маленькая черная коробочка. Странно, что он даже во всей этой суматохе не забыл.

Подарок я открыл, он был не таким вычурным, как прошлогодний. Признаться, тем пером я ни разу не воспользовался. В коробке лежали не слишком дорогие, но изящные запонки с гриффиндорскими львами из желтоватого янтаря.

— Спасибо, очень красиво.

— Я рад, если вам понравилось.

И что теперь? Мне отправить его наверх, в комнату для гостей, и велеть сидеть там, не высовывая носа, потому что настроение у меня совсем не праздничное?

— Иди переоденься.

— Зачем?

— Полагаю, нам нужны торт и клубника, раз уж ты ее так любишь. Выбери маггловскую одежду. Через камин мы отправимся к родителям моей подруги Гермионы, а от них поедем на такси за покупками.

Он убежал наверх, а я все крутил в руках коробку. Ну да, с днем рождения меня.

 Отправлено: 09.01.22 23:51. Заголовок: Глава 34 — Альбус, ..

Глава 34

— Альбус, что ты делаешь на крыше? Разве не Джеймс должен был развешивать гирлянды? Спускайся, твой отец должен вернуться с минуты на минуту.

— Хорошо, — отозвался Ал, но не двинулся с места.

Впервые в день рождения папы у него не получалось радоваться празднику. «Мне все равно, кто ты, дурак или предатель, но такие друзья мне не нужны». Скорпиус еще много чего наговорил и не сразу погасил камин, как будто надеялся, что Альбус оправдается, но тот понятия не имел, как письмо попало к маме Малфоя. Когда, вернувшись из дома бабушки Молли, он заметил пропажу, то уговорил тетю Гермиону вернуться и перерыл всю комнату. Даже с Джеймсом подрался — но, судя по тому, как удивлен был брат, он к исчезновению письма не имел никакого отношения. Джейми, конечно, его приятеля недолюбливал, но скорее опозорил бы Скорпиуса на всю школу. Привлекать к разборкам родителей он считал ниже своего достоинства. На это была скорее способна Роза, но она никогда не лазила по чужим вещам. К тому же она дружила с Малфоем и вредить бы ему не стала. Когда он вкратце рассказал ей о проблеме, Роза только головой покачала:

— Я ничего не брала.

К ужасу Ала, на следующий день в «Пророке» появилась та самая статья. Он все еще надеялся, что во всем виноват не он, но Скорпиус сказал, что только из этого письма его мама могла узнать, что случилось. Более того, какой-то чиновник из министерства показал ему копию послания. Альбус чувствовал себя совершенно разбитым. Он никогда раньше не терял друзей.

— Если бы ты только мне сломал жизнь…

Когда Малфой махнул рукой, разрывая связь, Ал понял, что тот его никогда не простит. Дружбы без доверия не бывает.

— Чего ты такой кислый? — Джейми приземлился рядом, приматывая к трубе яркую гирлянду. — Софья не пишет?

Он хотел сказать брату, что у того на уме одни девчонки и квиддич, но не стал. Писем от Крам было много. Их-то он надежно прятал, спасаясь от насмешек брата. А ведь что значила ревность Джейми по сравнению с потерей единственного друга?

— Не твоего ума дело.

Брат нахмурился и, судя по взгляду, уже хотел огреть его метлой по голове, но сдержался.

— Я читал статью в «Пророке». Твой Малфой, конечно, мелкий слизень, но такого даже он не заслуживает. Я готов спорить на свою метлу, что в этом году у нас будет новый декан.

— О чем ты?

— Родители не потерпят такого учителя. Но гриффиндорцы все равно будут на его стороне. Что бы там ни случилось… Мы любили Лонгботтома, за него твоего Малфоя с потрохами съедят. Я не смогу остановить это, даже если ты у меня в ногах валяться будешь, — буркнул Джеймс и убрался с крыши.

И что это было? Ал не мог понять своего брата. Джейми старался его поддержать, а не высмеять? Так сложно было во всем разобраться. Никогда он так сильно не скучал по маме, как в этот день. И Роза, словно назло, куда-то запропастилась. Может, тоже избегает его?

Кого ему подозревать? Тетю Гермиону, которая убирала его сумку в машину? Дедушку, отвозившего их на вокзал? Бабушку Молли, помогавшую собирать вещи, или, может, забежавшую к ней в гости Флер? Он не умел не доверять близким людям, а учиться этому не хотелось.

***

Роза, оглядываясь по сторонам, добралась до сарая, где прежние хозяева дома хранили садовый инвентарь. Заметив тропинку, о которой говорил ей Ал, она спустилась к реке. Спрятавшись под раскидистыми ветвями старой ивы, надела на палец колечко с сапфиром. Мама никогда не дарила ей дорогих вещей, если не считать сережек с маленькими изумрудами, купленными, когда они ходили прокалывать ей уши, а вот миссис Малфой и мистер Гринграсс оказались удивительно щедрыми людьми.

Она повернула синий камушек и оказалась в холле роскошного особняка. Во время первого визита вся эта помпезная позолота смущала, но постепенно Роза к ней привыкла — так же, как к поклонам вышколенного домового эльфа, который бросился за хозяйкой.

— Дорогая девочка, как я рада, что ты смогла прийти.

Мадам Малфой была редкой красавицей. Мистер Гринграсс вызвал ее, едва выслушав Розу, и эта ласковая утонченная женщина произвела на нее неизгладимое впечатление. Астория так искренне переживала за судьбу сына! Роза решила, что такой и должна быть мама, для которой счастье ребенка важнее всего. Именно Астория убедила ее выкрасть письмо, сказав, что без него невозможно будет доказать, что Скорпиус в большой беде.

— Я не решалась. Думала, вы в больнице…

— Только вернулась, дорогое дитя. Сейчас не время болеть. — Леди Малфой обняла Розу, окутав ароматом духов. — Драгоценная моя девочка, так было нужно. Скорпиус еще такой ребенок. Сейчас он не в состоянии понять и принять нашу заботу. Скорее всего, она разозлит его, но пусть гнев сына падет на меня. Ты ни в коем случае не должна признаваться, как помогла нам с отцом разоблачить этих людей.

— Я молчала, как вы просили.

Леди Малфой благодарно поцеловала ее в макушку.

— Могу только благодарить Мерлина за то, что у моего сына такая подруга. Если честно, то и о такой невесте для него я могла бы только мечтать. — Роза вспыхнула, но леди Астория с улыбкой кивнула, немного ее отстранив. — Дорогая, сейчас ты нужна ему, как никогда. Не позволяй глупому упрямству моего сына все разрушить. Однажды он будет за все тебе благодарен. Будь подле него в школе, пиши письма, уверяй в своей поддержке. Если узнаешь то, что заставит тебя насторожиться, пожалуйста, немедленно мне сообщай. Помни, у тебя нет более верной союзницы.

— Конечно, я понимаю вашу тревогу.

— Спасибо, милая. Ради Скорпиуса я готова даже вернуться к его отцу. Женщина, с которой он сейчас, не думает о нашем сыне, а Драко, к сожалению, всегда был подвержен влиянию Люциуса.

— Вы любите мужа?

Леди Малфой вздохнула.

— Милая, ничто в этом мире не имеет значения, когда на кону судьба твоих детей.

Розу совершенно очаровала такая жертвенность. Вот как должна была думать ее мама, вместо того чтобы бегать на ночные свидания, оставляя их с Гвен. Тете Яне тоже дела не было до нее и Хьюго, а уж этому магглу, кузену дяди Гарри, тем более. Роза удивлялась, что этого никто не видит, кроме нее. Наверное, тетя Джинни все поняла бы. Вернуть ее невозможно, но, отняв любимую тетю, судьба подарила ей чуткую и отзывчивую мадам Малфой.

— Я понимаю. Я так вас понимаю.

***

Рон Уизли весь сад прочесал в поисках дочери. Он хотел, чтобы сегодня, занимаясь организацией вечеринки для Гарри, та хоть немного времени провела с Яной, но упрямая девчонка сначала хвостом ходила за бабушкой, а теперь и вовсе куда-то пропала.

— Не сердись на нее, — попросила Яна. — Хью не отказался помочь мне накрывать на стол, чему я очень рада.

Сын у него вышел что надо. Даже хорошо, что он пошел характером не в них с Гермионой, а скорее в двух своих дедушек. Улыбчивость и обаяние одного в нем сочетались с практичностью и рассудительностью другого.

— Как скажешь. — Он поцеловал красавицу в теплую щеку и сбежал от желания затащить ее в темный уголок. Осталось совсем немного. Он, если честно, не ожидал, что развод так затянется. Рон готов был все имущество оставить жене, но Гермиона решила, что они должны продать дом и поделить деньги. Нет, она не сказала, что не нуждается в его подачках, просто, как обычно, проявила свою проклятую рассудительность.

— Рон, тебе потребуется большой дом для новой семьи, и наши дети должны иметь возможность проводить с тобой время. Вряд ли ты позволишь за все платить женщине, которая при разводе не взяла с твоего брата и кната.

Он даже не понимал, сколько они нажили, пока не началась дележка. Финансами всегда занималась Гермиона, она же требовала от адвокатов учесть любые нюансы и составить договор, который никого не ущемит в правах, включая их детей.

— Она все правильно делает, — убеждала Рона Яна. — Нам совершенно некуда торопиться.

Что ни говори, а с женщинами ему даже слишком везло.

— Нашел?

Он обернулся и только развел руками. Не мог не заметить, что прислонившаяся спиной к старой яблоне Гермиона бледнее обычного.

— Хорошо себя чувствуешь?

Она стерла ладонью со лба бисер пота.

— Просто устала. Наверное, стоило, как и в прошлом году, позволить тебе все организовать.

Он хмыкнул.

— Не ты ли возмущалась, что я позвал кучу лишних людей?

— Признаю поражение. — Гермиона не улыбнулась. — Веселые вечеринки и семейные посиделки я устроить не в состоянии. Без Молли и Флер даже не знала, за что хвататься.

— Ну, ты занята на работе.

Она кивнула.

— Это правда. Вот тут ничего не меняется.

Рон подумал о том, как это тяжело, когда человек, с которым прожил столько лет, перестает быть твоим. В разговорах появляется неловкость. Они должны говорить только о детях? Можно ли интересоваться делами друг друга? Личной жизнью, которая вдруг перестала быть одной на двоих?

— Как Дадли?

— Спасибо, хорошо.

— А вы…

— Да, мы встречаемся.

— Никогда бы не подумал, — признался он.

— Я тоже, — кивнула его почти бывшая жена. — Просто все меняется, даже мы сами. У вас с Яной все в порядке?

— Замечательно.

— Это хорошо. Поищешь нашу своенравную дочь один? Мне нужно убедиться, что к прибытию Гарри все готово.

— Гермиона, теперь всегда будет так? Друзьями мы уже быть не сможем?

Она пожала плечами.

— Я не знаю, Рон, ты мой первый бывший муж. Возможно, со временем что-то изменится.

— Хотелось бы в это верить.

Он не привык видеть Гермиону такой усталой и подавленной. Не умел находиться рядом с нею, такой, и не обнять. Наверное, свой порыв стоило обдумать, потому что она вздрогнула и поспешила вырваться.

— Не нужно, Рон.

***

Гарри предупреждал Гермиону, что сможет вернуться лишь на один день, а потом придется снова посещать симпозиумы и писать Кингсли отчеты. Просил тихую вечеринку в кругу семьи. Но стоило Лили и Алу повиснуть у него на шее, и он уже не знал, как заставить себя расстаться с детьми. Они были замечательными, самые близкие ему люди. То, что Джинни нет рядом, впервые его почти не тяготило. Она столько для него сделала, подарила целых две любящих семьи. Топить ее дары в отчаянии отчего-то показалось ему свинством. Случись что-нибудь с ним, он хотел бы, чтобы его вдова нашла себе лучшее применение, чем тоска и одиночество. Отчего же ей он отказывал в праве знать, что у него все в порядке, что он оставил себе теплую светлую грусть, отказавшись от отчаянья?

Даже странно, что источником перемен в нем оказался такой человек, как Северус Снейп. Гарри вспоминал их завтрак в полном молчании и неловкое расставание у стойки с портключами, когда профессор усиленно притворялся, что знать его не знает, с интересом разглядывая выданную ему фигурку русалки. Это было неправильным, но единственно возможным для каждого из них. Выбор, который они оба сделали, походил на самый неверный из возможных, но был ли другой? Как можно заставить себя чувствовать или не чувствовать? Их уже сковала взаимная тяга, такая сильная, что ее не преодолеть простым путем воздержания от глупостей. Наверное, Снейп понял это быстрее, чем он сам.

Он помог Рону с барбекю, поручив детям носить тарелки. Вызвавшая досаду у родителей своим долгим отсутствием Роза выглядела растерянной и даже уронила тарелку, но он уговорил друзей не слишком ее бранить. Больше его волновал Ал. Едва отгремели тосты и Рон принялся убеждать Яну и Гермиону, что парочка волшебных фейерверков соседей-магглов не испугают, Гарри отвел сына в сторону.

— Я знаю, что у тебя проблемы. Расскажешь мне о них?

Ал кивнул.

— Пап, ты читал газеты?

— Читал.

— Скорпиус отправил мне письмо. Я оставил его в своей комнате, в доме бабушки и дедушки, но оно пропало. Я не знаю, кто украл его и как оно оказалось у миссис Малфой. Скорпиус слышал, как какой-то чиновник сказал декану, что именно она принесла его в министерство. Я чувствую себя таким дураком!

Гарри усадил сына на скамейку рядом с собой.

— Знаешь, мы с Роном тоже ссорились в школе. Сейчас эти разногласия кажутся смешными, а тогда все было важным и очень обидным. Твой друг сам причинил себе боль, в этом твоей вины нет, и он это наверняка поймет. Даже если сейчас ему проще считать, что могло быть иначе и плохо ему оттого, что ты не сумел сохранить его тайну. Казнить себя за то, чего ты не совершал, не надо.

Ал сжал его руку.

— Спасибо, папа.

— Секретничаете? — вынырнул откуда-то из кустов Джеймс.

Гарри кивнул.

— Точно. Хочешь с нами?

— Болтать о его дураке-приятеле? Не очень, — признался его старший, но на скамейку сел. — Слушай, а отель дяди Джорджа хороший?

— Очень красивый. Хотите, поедем туда будущим летом? Мы давно никуда не выбирались.

Джейми вздохнул.

— Со смерти мамы.

Гарри понял, как много времени он уделял тараканам в своей голове и как мало — детям.

— А знаете, я завтра свяжусь с министром, извинюсь перед ним, что пропущу часть международных форумов, и остаток моего отпуска мы все вместе проведем на море. Я попрошу Джорджа, уверен, в моем номере можно поставить пару лишних кроватей, если других свободных мест не найдется. Что скажете, парни? Только мы с вами и Лили, — он рассмеялся. — Ну и Алиса с моей работы. Ее до конца оплаченной поездки, боюсь, никуда не выгнать.

— Твоя девушка? — Джейми нахмурился.

— Нет. Просто коллега. Она забавная, вам понравится. Знаете, я пока не готов ни к каким девушкам. Но обещаю, что если однажды это изменится, вы узнаете первыми.

Старший сын вздохнул.

— Па, я не хочу сказать, что ты не можешь нравиться никому, кроме мамы. Просто я скучаю по ней.

Гари кивнул, обнимая мальчиков.

— Мы все никогда не перестанем по ней скучать. Просто жизнь продолжается. Давайте постараемся сделать ее счастливой. Вместе, одному мне не справиться.

***

— Что-то случилось? — Гермиона вздрогнула, услышав голос Яны. Она обернулась, кутаясь в шаль. Ночью у реки было прохладно. Зачем она сбежала ото всех? Чтобы быть пойманной той, кого меньше всего хотелось видеть?

— Нет.

Та призналась:

— Просто я никогда не видела Рона таким. Нет, они с отцом и Билли по выходным позволяют себе лишнего…

Гермиона кивнула.

— Субботняя пинта.

— Точно. Но сегодня в него будто бес вселился. Фредди уже носом клюет, мне завтра на дежурство, а они снова затеваются жарить мясо, хотя оба едва стоят на ногах.

— Вы можете переночевать у Гарри. Около полуночи Молли прекратит эту вакханалию, ей это всегда каким-то чудом удается. Флер с Биллом и девочками останется у меня, она настоящий боец завтрашнего дня. Ее правило: «Вечеринка тем удачнее, чем быстрее удается ликвидировать ее последствия». Рекомендую сбежать как можно раньше, иначе она всех перебудит и заставит убираться.

Яна улыбнулась.

— Когда-то семья Джорджа приняла меня очень хорошо. Меня звали на все их праздники, но, в отличие от тебя, я так мало знаю об этих людях. Мне как будто все время пытались понравиться, а ты для них по-настоящему своя.

— Чувство вины. Молли и Артур просто не могли оправдать поступок своего сына. Как только они поймут, что ты делаешь Рона счастливым, все изменится.

— Я на это надеюсь.

Она промолчала. У любого лицемерия должен быть предел. Гермиона не умела не винить окружающих в том, что ей больно.

Наверно, не стоило ей этим утром ходить к Невиллу, но чудовищную клевету в прессе она игнорировать не могла. Но он в ответ на ее возмущение теми, кто посмел его распять за несуществующие грехи, предложил ей кусок вчерашнего торта и извинил за отсутствие поздравлений.

— Ты идиот? — Она не ожидала от себя такой досады. — Твоя жизнь рушится! Мы должны что-то предпринять!

Он прижал палец к губам.

— Гермиона, не кричи так. Разбудишь Скорпиуса.

— Этот ублюдок здесь? Что ты, твою мать, творишь?

— Правда твоя, моя жизнь сейчас — сплошные руины. Мне, взрослому человеку, винить в этом мальчишку? Больше всего мне хотелось бы, чтобы суд признал этот брак недействительным. Я люблю свою работу и смог бы вернуться к ней… Но я не могу сторговаться с собственной совестью. Она говорит мне, что этот ребенок не заслужил своим порывом больше того, что уже получил. Визенгамот не встанет на сторону Драко, он почти наверняка передаст права опеки матери, если я лишусь их, как муж.

— Что в этом плохого?

Невилл пожал плечами.

— Где эта женщина? Гермиона, где была бы ты, случись подобное с твоим сыном? Полагаю, не в министерстве или в клинике, а рядом с ним. Но я все еще не знаком с Асторией Малфой. Не люблю думать о людях плохо, но поступки этой женщины меня настораживают. Унизить мужа, уничтожая репутацию сына? Что если дело не в мальчике, а в деньгах, которые положил на его имя Люциус, и в нынешнем финансовом благополучии Драко? Скорпиус слишком привязан к отцу, чтобы их сейчас разлучать. Он, по сути, уже лишился деда. В моем доме он может встречаться с ним, но в поместье Малфоев это будет невозможно.

— Что ты собираешься делать?

Он вздохнул.

— Я не откажусь от этого брака.

— Невилл, нельзя так с собой поступать. Ты хоть думаешь, на что обрекаешь самого себя? Ты заслужил нормальную семью.

Невилл нахмурился.

— А это счастье? Семья ради семьи? Мне нарожать два десятка маленьких Лонгботтомов, потому что так должно? Зачем вы все подозреваете меня в какой-то жертвенности? Считаете, что я в чем-то себе отказываю? Если бы я встретил женщину, с которой хотел бы прожить до конца своих дней, я уже был бы женат. Что если я не могу любить так, как любите вы? Есть же люди, не способные на сильные чувства. Но я не могу равнодушно отвернуться от проблем этого ребенка. Мне будет плохо, Гермиона, не из-за мук совести, а потому, что я мог его поддержать, но ни черта не сделал. Ты понимаешь, как это важно для меня? Не быть подлым, если не умею быть теплым. Я просто такой, и мне сложно быть другим. Это никакая не добродетель.

— Тебя всегда было сложно понять. Мне хочется, как на первом курсе, просто заморозить к чертовой матери твои дурацкие порывы. Но тогда я сделала это, отстаивая свое право на глупости. Ты же, наоборот, был даже слишком рационален.

Невилл удивился.

— Настраивая против себя единственных людей, которых относились ко мне хорошо? Вряд ли, Гермиона. Чаю?

— Чтобы я запустила в тебя чашкой?

Невилл улыбнулся.

— Хочешь, поговорим о твоих проблемах?

— Проблемы у меня? — Гермиона рассмеялась. — Нет, Невилл, я не буду ничего обсуждать и искать решения. Иногда их просто нет. Знаешь, я не умею относиться к себе с твоим пофигизмом. Всегда считала, что мир вертится вокруг меня.

— Тогда мне жаль, что кто-то сдвинул его с привычной орбиты.

«Кто-то»… Эта женщина с необычными лиловыми глазами и роскошной фигурой. Яна умела громко смеяться и ставить семью выше работы. Она любила квиддич, предпочитала бокалу сухого вина кружку пива и наверняка была хороша в постели. Как в нее можно было не влюбиться? Рон в очередной раз доказал, что он просто мужчина с кучей недостатков. К сожалению, именно они делали его неповторимым и нужным. Гермиона любила в своем муже каждую погрешность. Когда-то… Всегда.

— Тогда мы с Фредди сбежим домой, — попрощалась Яна. — Ты проследишь, чтобы Рон не отправился на поиски приключений, а остался ночевать у Гарри?

— Конечно.

Яна кивнула и ушла искать сына. Гермиона долго стояла у воды и ни о чем не думала. Она казалась себе пустой, как яичная скорлупка. Только когда голоса в саду стихли, а на небе заблестели первые звезды, она заставила себя пойти обратно к дому. Молли уже левитировала тарелки на кухню, а Флер и Билл складывали столы для пикника.

— Я поручила Гвен отвести Розу и Хьюго к тебе. Гарри ушел укладывать своих деток.

— Спасибо, Молли. — Она чуть сжала руку на плече свекрови и улыбнулась. — А где наши буяны?

— Похоже, уснули в гостиной.

— Надо отвести Рона в комнату для гостей, а то он завтра на работу не встанет.

Она вошла в дом, на диване у распахнутого настежь французского окна похрапывал Артур. Голос Рона доносился со второго этажа, и она поднялась по лестнице. В спальне Джеймса Гарри пытался поймать друга, перебрасывающегося с его сыном подушкой.

— Гермиона, забери отсюда своего бывшего, — скомандовал он, меняя план действий и хватая за ногу прыгающего по кровати сына.

— Это был особый захват аврора Поттера! — хохотал Рон.

— Пойдем отсюда, пьянь, — она забросила себе на плечо его руку. — Чего ж ты так набрался, горе мое?

Гермиона вывела его в коридор и закрыла дверь.

— Знаешь, ты и я… Все так странно, неловко и от этого чертовски грустно.

Она его понимала.

— Достойный повод, чтобы насосаться виски до зеленых клубкопухов.

— Это ваши женские приколы. Мужчины пьют, пока им не начинают мерещиться огнедышащие драконы. Так Чарли всегда говорил. — Рон вздохнул. — Вот черт, да?

— Да, — призналась Гермиона. — Нам тоже их не хватает. Особенно Розе. Кажется, она больше не мечтает стать драконологом. Я, если честно, вообще уже не понимаю, чего наша дочь хочет.

— Я тоже.

Покачиваясь, они дошли до комнаты для гостей. Гермиона пропустила Рона вперед и включила свет. Рон, не раздеваясь, рухнул на кровать. Она подошла и привычно сняла с него ботинки. Заставила сесть и стянула нелепую яркую майку, уже взялась за брючный ремень, но отдернула руку.

— Дальше сам, здоровяк. Будь паинькой, снимай штаны и ложись.

— Угу. — Руки плохо слушались Рона, его глаза уже слипались. Когда брюки полетели куда-то на пол, она подняла их, положила на кресло и потушила свет. Только уйти из комнаты не смогла. Так и застыла у окна, слушая ровное дыхание засыпавшего Рона. Тот, как обычно, пробормотал во сне какие-то извинения, а потом добавил:

— Я люблю тебя, детка.

Она прогнала вопрос о том, кто ему сейчас снится.

— И я люблю тебя. — Гермиона подошла к постели и наклонилась, погладив пальцами пахнувшие дымом волосы. — Я пробовала научиться жить без этого чувства, Рон, но у меня ничего не вышло. Не знаю, в чем именно мы в очередной раз соревновались, но сейчас выигрыш за тобой.

Сильные пальцы сжали ее запястье. Рывок — и Гермиона была прижата спиной к матрасу, горькие, пахнущие виски губы накрыли ее рот, целуя с давно позабытой жадностью. Она должна была уйти, но жить с немой совестью оказалось удивительно просто. Невиллу стоило попробовать. Может, это сделало бы его более порывистым человеком. Без толики безумия не просто скучно — иногда невозможно дышать.

 Отправлено: 09.01.22 23:51. Заголовок: 6..

***

— Малфой, прекрати вертеться, наконец! Зелье прими.

Люциус сел. Ему вторую ночь не удавалось уснуть, в груди незнакомо, до боли ныло. Он давно не чувствовал себя таким разбитым.

— Пройдусь.

— Если ты умрешь от инфаркта, то налог на бракосочетание станет моей самой бестолковой инвестицией. — Уизли сел, пряча заботу под маской насмешки. — Я с тобой пойду.

Почему эта навязчивость не вызывала больше раздражения? В последние дни Уизли был повсюду: в постели, в ванной, за обеденным столом и в кабинете. Его было так много, что от суеты, которую этот человек вокруг себя создавал, Люциуса уже должно было начать тошнить, но ничего не происходило. Наоборот, когда Джордж затыкался или отвлекался на что-то, Люциус начинал чувствовать, как пустеет его мир. Это ощущение раздражало.

— Как хочешь.

Он надел штаны, льняную рубашку и мокасины. Маггловская одежда была самой незначительной переменой, к которой ему пришлось привыкнуть. Это было даже легко, учитывая, как мало значения своему внешнему виду придавал Уизли, всегда хватавший в гардеробной первые попавшиеся вещи. Вот на одежду для Люциуса он готов был тратить целые состояния. Нелепое непоследовательное существо, но Малфой прекрасно понимал, что никто другой не смог бы перевернуть с ног на голову весь его мир.

На столике в гостиной он нашел пачку сигарет. Уже несколько месяцев его не беспокоила эта привычка, а сейчас снова захотелось курить. Он вышел на террасу и щелкнул зажигалкой. Горьковатый дым наполнил легкие. Голова слегка закружилась.

«Самый легкий способ избавиться от Джорджа Уизли — вступить с ним в брак». Так сказала одна из жен этого сумасшедшего — и, кажется, она была права. Люциус чувствовал перемену в своем любовнике, его внутреннюю настороженность. Существовал предел, за который Уизли никого не пускал. Но Люциус нуждался в нем и отдавал себе в этом отчет.

— Красивая ночь. — Джордж навалился локтями на перила, глядя, как звезды отражаются в море. — Ненавижу такие ночи.

— Почему?

— Дождь люблю. Это то немногое, что различало нас с братом. Ему нравилось, как сквозь тучи проглядывают лучи солнца и рождается радуга, а мне по душе было само ненастье. Гром и молнии, безумство стихии. В грозу меня тянет прочь из дома. Хочется просто бродить по городу без зонта, ловить ртом капли воды и смеяться над бегущими людишками, такими жалкими перед лицом природы.

— Нравится чувствовать себя богом?

Джордж пожал плечами.

— А разве я не смахиваю на гаденькое и мстительное божество? В тебе тоже что-то такое есть, но ты бы скорее приторговывал душами, чем дергал их за ниточки, чтобы немного поржать.

— Значит, для тебя окружающие — всего лишь игрушки?

— Не все. Но я стремился исправить это упущение, пока не связался с тобой. Оказалось, даже одной куклой меня можно увлечь надолго.

— Пока она не сломается?

— А ты решил меня таким способом порадовать, Малфой? Не стоит. Я ведь на самом деле люблю тебя.

Люциус усмехнулся.

— Понятия не имею, что это чувство для тебя значит.

Джордж пожал плечами.

— Если честно, я тоже. — Он забрал у Малфоя пачку сигарет. Тот щелкнул зажигалкой, давая ему прикурить. — Ты, кажется, хотел прогуляться?

Люциус спустился с террасы, не оглядываясь. Судя по шороху песка и запаху табака, Джордж шел следом. У кромки воды Малфой остановился и принялся снимать одежду. В молодости он любил плавать ночью. Сжимая в зубах волшебную палочку, работать руками, пока не выбьешься из сил настолько, что хватит лишь на обратную аппарацию. Медовый месяц они с Нарциссой провели во Франции. В отличие от прежних любовниц, она никогда не оставляла его наедине с бессонницей. Терпеливо ждала на берегу, пока, изможденный, он не устраивал голову у нее на коленях, проваливаясь в зыбкий сон, а она так и встречала рассвет, охраняя его покой. Будь она сейчас рядом, смог бы он хоть на мгновение забыться?

Вода встретила его тихим всплеском. Зубы привычно сжали древко палочки, и он поплыл. Боль в груди унялась, тело по-прежнему его не подводило. Люциус перестал чувствовать время, скользя взглядом по зыбкой глади лунной дорожки. Не поворачивался назад в попытке разглядеть берег. Вода залила уши, и мир звуков перестал существовать. Мгновения измерялись для него теперь лишь напряжением мышц и сбившимся дыханием. Люциус никогда не знал, сколько способен проплыть в такие моменты: результат был для него не важен. Только когда легкие, казалось, вспыхнули огнем, он взмахнул палочкой и опустился на песок. Тряхнул головой, возвращая себе способность слышать. Рядом неожиданно оказалось такое же мокрое, но хохочущее существо. Отплевавшись от морской воды, Уизли признался:

— Блядь, я думал, мы топиться пошли.

Люциус взял его худое лицо в ладони и поцеловал в губы. Потом толкнул Уизли в грудь, заставляя его упасть на песок, и вытянулся рядом, удобно устроив голову на его впалом животе.

— Теперь спи.

Разделенное безумие… Такое новое для него, но отчего-то до одури прекрасное чувство.

 Отправлено: 09.01.22 23:52. Заголовок: Глава 35 Никогда ещ..

Глава 35

Никогда еще дом Лонгботтома не казался Драко таким убогим. Казалось, с возрастом он научился относиться к таким вещам снисходительнее, но, наверное, дело было не в мудрости. Он просто говорил себе: «Какая разница, не мне здесь жить». Сейчас в маленьком коттедже на опушке леса оставался его сын. Малфоя бесило в этом доме все: кирпичная ограда, увитая плющом, крохотные окошки и темная от копоти печная труба. Даже разбитые теплицы и хрустевшие под ногами осколки вызывали ненависть.

Только его бледный, осунувшийся мальчик, казалось, ничего вокруг не замечал. Привыкший к услугам домового эльфа, он сам вежливо подавал взрослым чай. Мыл посуду на крохотной кухне, пытался научиться готовить и даже тихо спрашивал позволения уйти в свою комнату.

Сын всегда был замкнутым, немного нелюдимым ребенком, которому легко было общаться лишь с ним и Люциусом, но, казалось, школа его изменила. Он стал чаще улыбаться и начал проводить время со сверстниками. Драко теперь понимал: это была заслуга не друзей Скорпиуса, а высокого мужчины в перепачканных землей брюках, сокрушавшегося над каким-то жутковатым растением с помятыми листьями.

— Я привел адвокатов.

Лонгботтом кивнул, поднимаясь с колен. Что его сын нашел в этом человеке? Возможно, Драко был слишком гетеросексуален для такого анализа, но он искренне пытался понять своего ребенка. Лонгботтом довольно удачно перерос свою подростковую нелепость. Он был почти на голову выше самого Драко и намного шире в плечах. Волшебники редко отличались крепким телосложением, предпочитая физическому труду магию, но прошлым летом Малфой не раз наблюдал, как Лонгботтом вручную таскает тяжелые кадки или орудует лопатой, объясняя это тем, что не все растения любят заклятья левитации. А еще они могут лишиться полезных свойств, если вырастут в почве, подвергшейся магическому воздействию. Со своими буграми мышц, выгоревшими на солнце волосами и золотистой кожей, этот человек вполне мог кружить головы влюбчивым старшеклассницам. Но ведь его мальчик никогда не был наивен. Он не мог не замечать недостатков. Белесых шрамов, старых ожогов, уродовавших щеку и часть лба, фальши улыбки, демонстрировавшей крепкие зубы. Драко не раз видел, как Лонгботтом хохотал до слез, но это был всего лишь звук, в который мало чего было вложено. Сам опытный притворщик, Малфой хорошо изучил лжецов. Он не мог не заметить, как мало в этом человеке истинных чувств. Какое ограниченное количество эмоций он вкладывает в свои слова. Он жалел Пэнси, когда думал, что она — заложница этого невольного обмана. Думал ли он, как жаль ему будет своего ребенка?

— Что он в тебе нашел? Это же так глупо…

— Прости? — Лонгботтом нахмурился. — Ты что, действительно хочешь это со мной обсудить? Искренне полагаешь, что я знаю ответ?

— Это мой сын, Лонгботтом. Я же люблю его.

Невилл кивнул.

— Верю. Если хочешь знать, мне тоже жаль, что твой сын что-то ко мне чувствует. Наверняка я понимаю его еще меньше, чем ты, и у меня нет ответов, которые нужны тебе, Малфой. Лучше поговори со своим ребенком.

Драко почувствовал, как опускаются его плечи.

— Мне кажется, что сейчас он слышит только тебя.

— Это не так. — Невилл опустил тяжелую руку ему на плечо. — Он никогда не перестанет нуждаться в отце. Просто тебе сейчас очень больно, а твой ребенок умен, зряч и небездушен. Он понимает, что не может исправить то, что натворил.

— Что мне делать?

Лонгботтом улыбнулся. Нет, не фальшиво, а как-то особенно. В его взгляде была странная, почти необъяснимая сила.

— Признать, наконец, насколько сильно ты на него зол. Не надо притворяться, Драко, твое прощение не будет принято, пока ты сам не осознаешь степень своей обиды. Неужели тебя в этой жизни чему-то научили ложь и снисходительность?

Малфой стряхнул с плеча чужую руку.

— С моим сыном ты так же жесток?

— Наверное. Я не знаю. По-твоему, сейчас нас может связывать что-то, кроме искренности? Он многое в моей жизни разрушил и мало что в нее может привнести. Но я не оставлю его, Малфой, сейчас даже тебе не отдам.

— Почему?

Лонгботтом зашагал к дому, бросив через плечо:

— Думаю, самое время озвучить мое решение твоим адвокатам. Полагаю, они смогут помочь мне не потопить своим выбором таких людей, как Кингсли. Неравнодушных к судьбам чужих детей. Ты можешь не беспокоиться об одном: твоей жене я мальчика не отдам и сумею защитить его в Хогвартсе. И Снейп вернется, если я его попрошу. Наверное, он худший пример кающегося слизеринца, но этот человек способен стать надежным щитом.

— Снейп…

— Он странный человек. Тебе ли не знать. Он преданный и по-своему… по-вашему, верный.

— Зачем тебе Скорпиус?

Невилл ухмыльнулся.

— Знаешь, в чем проклятие большинства одиноких учителей? Все дети перестают быть для нас чужими.

Лонгботтом ушел в дом. Глядя ему вслед, Драко нахмурился еще сильнее. Чего он недодал своему сыну, если тот решил, что для счастья ему нужен этот человек?

***

«Скорпиус, даже представить не могу, как тебе сейчас трудно. Но ты должен знать, что я всегда буду на твоей стороне. Что бы ни случилось.

Роза Уизли».

Выведя на пергаменте ровные строчки, она встала и вышла из маминого кабинета в комнату, чтобы послать сову, но у двери на кухню, где хозяйничали Хьюго и Гвен, остановилась.

— Мама возвращалась?

Кузина налила на сковороду тесто для блинов.

— Нет. Может, она отправилась на работу прямо из дома дяди Гарри?

— Вряд ли. Если она опять у этого маггла…

— То что ты сделаешь? Лопнешь от злости?

Роза изумленно захлопала глазами. От брата она таких слов не ожидала. Ей даже казалось, что Хью на них не способен, но он спрыгнул с высокого табурета и хлопнул дверью, ведущей в сад.

— Что это было?

— Полагаю, ты его разозлила. Завтракать будешь? — Гвендолин перевернула блин. — Нельзя быть такой нетерпимой к окружающим, Роза. Однажды это больно ударит по тебе самой.

— Много ты понимаешь.

— Больше некоторых.

Роза фыркнула и пошла отправлять письмо. Раньше Гвен ей нравилась, но, начав встречаться с Тедди, та стала слишком самоуверенной. Дурачок Хьюго тоже был хорош. Решил, что это Рози виновата в том, что маме накануне стало плохо. И вовсе нет. Просто когда люди ведут себя глупо, ничего хорошего с ними не случается. Так хотелось поговорить с леди Малфой, но Роза себе запретила. Она и так вчера чуть не попалась. Папа долго расспрашивал, где она пряталась.

Отослав сову, она краем глаза взглянула на фото Скорпиуса, которое подарила ей Астория, и заперла ящик стола не только на ключ, но и заклятием. Все будет хорошо. Жаль, что мальчики из-за нее поссорились, но время докажет им, насколько права была Роза.

Сидеть дома с Гвен ей совершенно не хотелось. Роза решила вернуться в дом дяди Гарри и побыть с бабулей. Их коттеджи находились поблизости, достаточно было перелезть через ограду пастбища, принадлежавшего Дурслям, и добежать до рощи у реки. Улизнуть из дома труда не составило, Гвендолин была слишком занята на кухне. Вот только, сидя на заборе, Роза услышала лошадиное ржание и нахмурилась. Знакомиться с этими соседями ей совершенно не хотелось.

— Кажется, у нас тут нарушение границ частных владений.

Когда мама упоминала детей своего Дурсля, Роза не думала, что те окажутся такими разными. Младшие походили на своего отца, мальчишка был таким крупным и коренастым, что Розе стало жаль его лошадь, а у девчонки были круглые румяные щеки. Вот старшие ее удивили. Девушка была тонкой, с лицом, похожим на сердечко, а у высокого, коротко стриженого парня были необыкновенно синие глаза.

— Это, должно быть, дочка Гермионы, — улыбнулся толстяк. — Хочешь покататься с нами?

— Для тебя она миссис Уизли.

— Славная, но колючка, — констатировала красотка, поглаживая по гриве свою лошадь. — Впрочем, приглашение все равно в силе. Мы собирались на пикник к реке. По-моему, это хороший повод познакомиться поближе, раз уж наши родители встречаются.

— То, что моя мать спятила, не значит, что я хочу последовать ее примеру, — она спрыгнула на траву и бросилась бежать.

— Джейн, ну и зачем тратить время на эту злобную пигалицу?

Роза даже застыла от возмущения и резко обернулась. Синеглазый парень смотрел на нее, будто на таракана. Это возмутило ее до глубины души.

— На себя посмотри, жалкий маггл! — Рука Розы сама полезла в карман за палочкой.

— Значит, дедушка и бабушка Грейнджер, по-твоему, тоже жалкие? — Хью незаметно приблизился к ограде и теперь хмурился, разглядывая сестру. — Знаешь, ты хуже чистокровок, Рози. Те не всегда понимают, что за гадости говорят, а ты это прекрасно знаешь! — Он улыбнулся магглам. — Я Хьюго Уизли, и я с удовольствием поеду с вами на пикник. Только кузину предупрежу, она может волноваться.

— Зови ее с нами, — улыбнулась старшая девушка, показывая плетеную корзинку. — Мы с Кристи наготовили кучу сэндвичей.

Хью кивнул и, не обращая на Розу внимания, пошел к дому.

— Предатель!

— Дура! — обернулся брат, прежде чем скрыться за дверью.

Роза оскорбленно фыркнула и бросилась к роще.

— Эй, злючка, под ноги смотри! — Ну, разумеется, она тут же угодила носком кроссовка в кроличью нору и полетела по траве. Над ней не засмеялись, только рядом зацокали лошадиные копыта. Чья-то рука за шиворот подняла ее с земли, поставив на ноги. — Ушиблась?

Она ударила этого противного парня по ладони и, прихрамывая, пошла вперед, не оглядываясь, чтобы никто не видел ее злых слез. Проклятые магглы. Как они смеют так с ней обращаться? Почему брат, который обязан во всем ее поддерживать, на их стороне?

Когда она дошла до дома дяди Гарри, бабушка Молли лишь всплеснула руками.

— Господи, милая, ты в порядке?

— Все нормально. А мама еще здесь?

Бабуля удивилась.

— Разве она вчера не вернулась домой?

— Значит, снова с этим!

— Дорогая, если у тебя все цело, смой со щек грязь и сходи разбуди своего отца. Он уже на работу опаздывает.

— А дядя Гарри?

— Он забрал мальчиков и Лили с собой на море.

У Розы даже не было сил порадоваться за Поттеров. В ванной на первом этаже она умылась и, отряхнув джинсы, пошла на второй этаж. Папу отыскать было легко, его храп доносился из комнаты для гостей. Рози тихо открыла дверь.

— Отец, на работу пора.

— Еще минуточку, — проворчал он, как обычно.

— Нет. Ба велела подниматься.

— Ну, Рози… — Папа сел, прикрываясь простыней. Потер кулаком глаза. Потом взглянул на часы. — Вот черт. Половина десятого.

— Сколько? — Из вороха покрывал рядом с ним вынырнула мамина голова. — Господи, у меня совещание на девять назна…

Мама замолчала. Они с отцом сначала уставились на нее, потом друг на друга. Роза поняла, что снова плачет, только от счастья, а не от досады.

— Я люблю вас. Как же я вас люблю!

Все хорошо. Один ее кошмар кончился, а значит, и с остальными проблемами она справится. Непременно. Для того чтобы стать самой счастливой девочкой в мире, ей всего-то и нужны были ее семья и Скорпиус. Половина задачи — это уже просто.

— Бабуля! — закричала она на весь дом. — Мама с папой помирились!

Главное ведь что? Правильно: ни на миг не выпускать удачу из своих рук.

***

— Трахнутый великий Мерлин!

Гермиона вздохнула, пряча лицо в ладонях.

— Ты уж реши, почитаешь ты его или оскорбляешь. А то звучит глупо.

Рон не мог выбрать. В такой дерьмовой ситуации он не оказывался ни разу в жизни. Если честно, он предпочел бы еще одну встречу с Пожирателями Смерти или даже с Волдемортом. Он совершенно не помнил минувшей ночи, только валяющиеся у кровати трусы и побаливающие царапины на спине доказывали, что она была и теперь ему придется что-то делать со всем случившимся. Он было понадеялся, что выход, как обычно, найдет Гермиона, но та и сама была в растерянности.

— Мы переспали.

А что еще он мог сказать?

— Я заметила, — хмыкнула Гермиона.

— Мы были пьяны.

— Ты был пьян. У меня такие удобные оправдания отсутствуют.

— Значит, ты хотела…

Гермиона разозлилась.

— Да какая тебе разница, чего я хотела! Это что-то изменит? Неужели ты бросишь свою роскошную подружку? Мы все снова станем большой дружной семьей?

— Ты можешь для начала хотя бы не орать на меня? — взмолился Рон. — Голова раскалывается.

— Прости. — Гермиона, закутавшись в покрывала, подошла к двери и заперла ее на ключ. — Одевайся. Мне действительно нужно на работу.

— Ты уже опоздала. Один раз твой отдел может немного подождать. Мы должны выяснить…

— Что? — Она обернулась, глядя ему в глаза. — Рон, ты сам заметил, что был пьян. Уж не знаю, перепутал меня в темноте со своей подружкой или ностальгия замучила, но что сделано, то сделано. Сейчас наша дочь разнесет весть о нашем сексе по всей округе. Тебе предстоит извиняться перед Яной, но она женщина неглупая, поймет, я надеюсь. Не нужно пытаться выяснять что-то и со мной. На два скандала в день тебе никаких нервов не хватит.

— Гермиона…

Она вздохнула.

— Хорошо, если ты настаиваешь. Рональд Уизли, ты меня любишь?

— Да, но…

— Вторая часть сказанного полностью обесценивает первую. Вот мы все и обсудили.

— А ты?

— А я без «но». Однако если ты думаешь, что это делает меня счастливой, то ты дурак.

Гермиона скрылась в ванной, хлопнув дверью.

Рон и впрямь чувствовал себя идиотом. Все эти месяцы… Он-то упивался новыми отношениями, но спросил ли себя, что чувствует Гермиона? Нет. Его бывшая жена, как обычно, вела себя безупречно, позволяя ему хвастаться перед приятелями в пабе: «Нормально мы расстались. В конце концов, мы взрослые люди, которых до сих пор многое связывает». Сколько сил ей потребовалось, чтобы принять и простить его предательство? А он-то грустил, что их отношения стали неловкими и натянутыми, даже не пытаясь понять цену такого фальшивого безразличия.

Даже Яна замечала больше, чем он сам, чувствовала, что Гермионе сложно, что еще не все перегорело и отболело. И тем не менее, Яна ему доверилась, положилась на его чувства…

— Дерьмо!

Он чертовски не заслуживал их! Ни одну из этих женщин.

— Прекрати рвать на себе волосы, ранние залысины появятся, — высказалась Гермиона, вернувшись в комнату.

Он поднял на нее глаза.

— Что мне делать?

Лицо его жены снова сковала ледяная маска.

— Я сейчас должна сказать: беги к своей Яне и валяйся у нее в ногах? Или мне униженно просить тебя вернуться ко мне? Да катись ты к черту! С меня довольно. В мире полно мужчин, которые в ладах со своим рассудком. Что же я сама за идиотка, если мне понадобился ты?!

Она хлопнула дверью.

— Мудак, — вздохнул Рон. — Что ж меня жизнь-то ничему не учит?

Дверь открылась тихо. На пороге стояла мама со стаканом так необходимого ему сейчас зелья.

— Прости, что без стука, милый. Гермиона так умчалась, что я даже не успела поздравить ее с вашим воссоединением.

— Не с чем нас поздравлять. — Он взял стакан и залпом его осушил. Ощущение, что во рту кошки нагадили, только усилилось, но в голове немного прояснилось. — Я просто в очередной раз все для нее усложнил.

— Дорогой мой мальчик, — Молли принялась собирать его вещи. — В мире нет ничего случайного. Вы слишком через многое прошли вместе, чтобы легкое увлечение…

Он ее перебил:

— По-твоему, я совсем скотина? Думаешь, желание потрахаться на стороне заставило бы меня оставить семью? Я люблю Яну!

— Рон Уизли, не выражайся при матери!

— Тогда не учи меня жить! Господи, как же вы с Гермионой в этом похожи. Всегда уверены, что знаете, как лучше для меня.

— Мы тебя любим.

— Я это понимаю! Только сейчас мне не нужны советы. Я сам должен понять, чего в этой жизни хочу. Мне это необходимо.

Молли улыбнулась.

— Значит, сомнения все же есть?

— Мама!

— Не повышай на меня голос. — Она положила вещи на край кровати. — Рон, подумай о ваших детях.

— Нет. Не хочу. Оставь меня одного, пожалуйста.

 Отправлено: 09.01.22 23:52. Заголовок: *** — Ты чего тут ..

***

— Ты чего тут сидишь? Ключи потерял?

Как обычно к концу смены, Яна выглядела немного уставшей, но невероятно красивой. Ей все было к лицу: вечерние платья, джинсы с кедами и майка с изображением Стоунхенджа. Невероятная женщина. Рону всегда льстило, когда на нее оборачивались на улице. В Яне была какая-то магия, ее невозможно, до одури хотелось назвать своей.

— Где Фредди?

— У моих стариков. Отец сегодня идет с друзьями на футбол, потом в паб. Мама выпросила внука, чтобы составил ей компанию. — Она рылась в сумке в поисках ключей, Рон достал связку из кармана и протянул ей. Яна их взяла. Покрутила в руке и села рядом с ним на ступеньку. — Говори.

Проблема была в том, что он все еще не знал, о чем. Весь день срывался на коллег, Гарри наверняка пожалуются, когда тот вернется. Вот только, сколько бы он ни выплескивал раздражение, меньше его не становилось. Он не знал, как выбраться из капкана, в который сам себя загнал. Если честно, то не понимал даже сути ловушки, в которой оказался.

— Я переспал с Гермионой. — Яна сосредоточенно смотрела, но не на него. На золотой снитч на брелке. Она купила его на аукционе для болельщиков, после победного матча «Палящих пушек». Он радовался подарку, как ребенок. Гермиона, казалось, всегда хотела, чтобы он повзрослел. Все ее подарки предназначались мужчине и отцу семейства, а не мальчишке, которым он оставался в душе. Яна была ответственным и серьезным человеком, но взрослеть в угоду лишь биологическим часам казалось ей верхом глупости. Мать не делает плохой желание поиграть с сыном в железную дорогу, с восторгом наблюдая, как дымит трубой зачарованный паровозик. — Ты ничего не скажешь мне? — Она покачала головой. — Я должен объяснить…

— Не надо. Если скажешь: «Я был пьян, это случайность», — я поверю. Но ведь мы оба знаем, что это не так, Рон.

— Господи, да я сам не знаю, что это было! Я люблю тебя. Ты — мое счастье, а она… Понимаешь, мне физически больно, когда ей плохо. Я все чувствую! Грусть, которую она прячет…

Яна встала.

— Хорошо объяснил, Рон. На самом деле ты все понимаешь. Вас повенчали трудности, но война кончилась. У тебя дома было все хорошо, но ты переживал за брата, а я просто оказалась в самом сердце всех связанных с ним забот. Ты решил, что нужен мне больше, чем своей семье, и пребывал в этой уверенности, пока Гермиона не показала тебе свою слабость. Что ж, я предполагала, что долго она не продержится. Для тебя очень важно быть необходимым, Рон. Ты перестаешь чувствовать любовь окружающих, если они умеют обходиться без тебя. Чувствуешь себя лишним, ненужным и неприкаянным. Попроси Гермиону почаще повторять, как много значит для нее твоя поддержка. Тогда вы со всем на свете справитесь.

Она шагнула к дверям, но он взял ее за запястье.

— Что если я не готов расстаться с тобой?

— Готов, Рон. Ты бы вошел в мою квартиру, если бы тебе все еще было необходимо место в ней. Ты все решил еще вчера. Не тогда, когда лег в постель со своей женой, а когда напился из-за того, что потерял право ее обнимать и утешать. — Она усмехнулась. — Больше никогда не буду ходить на дни рождения Гарри. Не складывается у меня с этими праздниками. Можешь считать меня бесхребетной, но минувшим вечером я почувствовала, что теряю тебя. Мне бы зубами вцепиться… Но я не стала ничего предпринимать. Уступила. Мне не нужен еще один мужчина, который сам не знает, чего хочет. Это слишком больно. Я долго верила, что твой брат сумеет разобраться в себе. Это стоило мне десятка лет одиночества. Хватит, Рон, я устала быть чуткой и понимающей.

Она отцепила от ключей брелок и вложила ему в ладонь.

— Дареное обратно не забирают. Будь счастлив.

Он вздохнул.

— Лучше бы ты сказала: «Гори в аду».

Яна скупо улыбнулась.

— Прости, но никто не обещал сделать твою жизнь проще.

***

— Миссис Уизли…

— Энни, прости. — Она оттолкнула одну из стажерок своего отдела и вбежала в женский туалет. Ее тошнило не от салата, съеденного на ужин в министерской столовой, а от самого факта своей беременности. Никогда в жизни Гермиона не страдала паранойей, но сейчас ей казалось, что все пялятся на ее плоский живот, а крохотный зародыш внутри злобно хихикает: «Каково это — быть беременной от одного мужчины, а спать с другим, мамочка?».

Все кабинки, как назло, были заняты. Она поспешила умыться ледяной водой, чтобы хоть немного прийти в себя.

— Вам плохо, дорогая?

Гермиона обернулась. За ее спиной стоял пожилой колдомедик.

— Нормально. Это женский туалет.

— Да? — Старичок огляделся по сторонам, словно вообще не понимал, где оказался. — Дорогая, а вы случайно не Милли Беншоу? Да-да, точно Милли! Прекрасно помню ваш случай. Надо же, ни следа былой ветрянки…

— Я Гермиона Уизли, недавно вы были в моем доме. Мне стало плохо из-за…

— Дедушка, ну я же просила минутку подождать за дверью. — Из кабинки вышла молодая девушка, смущенно взглянувшая на Гермиону. Похоже, она узнала ее по статьям в газетах. — Простите, я всего на минутку оставила его без присмотра.

— Все в порядке?

Ведьма принялась мыть руки.

— Дедушка когда-то был известным целителем, но уже давно в отставке, — она понизила голос. — Проблемы с головой. Постоянно убегает из дома в Мунго. Ходит по палатам и смущает больных. Бывшие коллеги поначалу относились к нему снисходительно и с жалостью, беды от него никакой не было, но сейчас он стал воровать карточки больных и вписывать в них бредовые назначения. А вчера его поймали на том, что он украл ключи от кабинета и неделю ходил на вызовы вместо колдомедика, который ушел в отпуск. Мне не хотелось признавать его недееспособным. Всегда тяжело, когда твои старики так сдают, но дальше тянуть бессмысленно. Он может навредить чьему-то здоровью. — Девушка вздохнула. — Мы пришли сдать и снять с учета его палочку.

— Сочувствую. Ваш дедушка был у меня недавно. Как раз в качестве целителя.

— Надеюсь, ничего не натворил?

Гермиона покачала головой.

— Просто немного удивил диагнозом. Теперь, когда вы все объяснили, я уточню его у другого целителя.

— Миссис Уизли, — девушка вспыхнула. — А можно автограф? Из всех героев войны с Волдемортом, вы моя самая любимая. После Гарри Поттера, конечно.

— Хорошо.

Она быстро отвязалась от неожиданной поклонницы и вернулась в отдел. Большинство сослуживцев уже разошлись, только Энни сидела за своим столом, ссутулившись над стопкой пергаментов.

Гермиона заглянула ей через плечо.

— Вот тут и здесь. Эти сноски к магическому законодательству противоречат законам магглов. В таком виде их премьер-министр документ не подпишет.

— Миссис Уизли, правда, что вас хотят назначить начальником отдела магического законодательства?

Девушка была бы хорошенькой, если бы не пучок волос и деловой костюм, слишком строгий для такого юного создания. Когда-то она сама прятала свою женственность под мешковатыми мантиями, полагая, что только так сможет доказать мужчинам свой профессионализм.

— Ходят такие слухи. Знаете, Энни, ваши знания измеряются не тем, насколько короток каблук. Вы симпатичная девушка. Встречаетесь с кем-нибудь?

— Да.

— Ну, так идите и устройте себе свидание. Этот декрет согласовывается не первый месяц, еще один вечер он определенно подождет. Это мужчины порою сбегают. Пергаменты отличаются определенным постоянством.

Она подошла к своему столу и взяла сумку.

— А вы?

— Домой, к своим детям.

— У вас же их двое?

Почему ответ стоил ей усилий?

— Да. Двое.

Не желая продолжать разговор, она аппарировала. Гвендолин встретила ее в гостиной и тут же отчиталась:

— Хью утром отпросился на пикник с детьми Дадли Дурсля, я подумала, что вы не станете возражать. Но уже довольно поздно. Мне сходить за ним?

— А Роза?

— Где-то ходит. Если честно, в последнее время за ней невозможно уследить.

— Ты и так очень мне помогаешь.

Девушка улыбнулась.

— Вы же мне платите. А мы с Тедди мечтаем собрать денег, чтобы вместе снимать квартиру. Стажерам в министерстве платят немного, а он, дурачок, то даже с друзьями пива не сходит выпить, а то все спускает мне на подарки.

Гермиона улыбнулась.

— Он очень любит тебя.

Гвендолин смущенно кивнула.

— И я его. Очень.

Как проста жизнь, когда тебе семнадцать.

— Послушай, насчет того, что случилось в ванной… Ты говорила Тедди?

Гвен покачала головой.

— Нет, конечно. Вы выглядели не слишком счастливой, тетя. Я подумала, что вам сначала самой нужно разобраться, что значит этот ребенок, а потом мы все вместе ему порадуемся.

— Ты мудрая девочка.

Гвендолин пошла на кухню.

— Ужинать будете? Я блинчики напекла, но все разбежались. Я завернула в них начинку. Вы любите креветки? С красной рыбой, конечно, лучше, но у вас в холодильнике ее не нашлось. Впрочем, и так вкусно получилось…

Ее племянница все болтала и болтала, Гермиона пошла за ней. Уже стоя в дверях, она поняла, что сжимает в руках палочку.

— Прости, Гвен. Я действительно должна сама во всем разобраться.

— А?

Девушка обернулась, вспышка заклятья коснулась ее лба.

— О чем я сейчас…

— О блинчиках и квартире, которую будешь снимать с Тедди.

В конце концов, она — не неудачник Локхарт.

— Точно. Вам с подливкой? Я сделала соус из сливок и сыра…

В дверь позвонили.

— На твой вкус.

Она вышла в холл и открыла гостю, нежданному, нежеланному… Грудь сдавило от неправильности всего происходящего.

— Смотри, кого я привел. — Дадли отступил в сторону, за его спиной прятался довольный Хьюго с коробкой в руках. — Говорю сразу: в том, что на Хью пало это проклятье, виновата моя Крис. Я снимаю с себя всякую ответственность.

Почему ее губы сами собой разошлись в улыбке?

— Проклятье?

— Японская манга и анимация. У дочки ее целая коллекция, я думал, она уже переросла свое хобби, но стоило ей затащить твоего сына к нам домой, она обнаружила в нем потенциального адепта этой заразы. Вернувшись с работы, я честно пытался оторвать его от просмотра какого-то сериала, но удалось мне это с трудом. Кристи не могла успокоиться, пока не положила ему с собой кучу того, что непременно нужно почитать и посмотреть.

Какой же благословенно нормальной была его жизнь. Не потому, что магии в ней места не было, просто со своими проблемами Дадли уже разобрался, а она зачем-то создала ему новые сложности.

— Ну, так интересно же, — Хьюго улыбнулся. Она давно не видела его таким веселым. — Мам, у мистера Дурсля очень классная семья. Сначала мы все веселились у реки. Представляешь, Джейн не умела пускать камешки по воде, а я научил, как мне папа показывал. А еще ее лошадь по паспорту Торнадо, хотя характером этот конь больше на сонную муху похож. Она так и зовет его — Мух. Можно мне будет поучиться на нем ездить? Гало Кирка — очень красивый конь, но я его побаиваюсь, если честно.

— Вижу, у тебя был насыщенный день. Проголодался?

— Нет. Кирк и Деннис жарили во дворе мясо. Мы с Кристи, пока смотрели мультики, съели целую корову. Так Джейн сказала. Она нам все время носила еду. Можно, я пойду к себе, почитаю?

— Только не долго.

Глядя, как ее сын бежит по лестнице, Дадли улыбнулся.

— Не переживай. Уснет, едва на кровать уляжется. Мои дети, когда вместе собираются, кого угодно заставят выдохнуться. Вот я бы поужинал. Пахнет у вас чудесно. Пригласишь?

— Входи.

Ей предстоял не самый простой разговор в ее жизни. Обычно Гермиона не пыталась умасливать мужчин едой, но все когда-то случается впервые.

— Привет, помочь?

Дадли как-то даже слишком хорошо вливался в любые ситуации. Не прошло и минуты с его появления на кухне, а он уже спорил с Гвен о достоинствах французской и итальянской кухни, закатав рукава и нарезая салат.

«Ты на самом деле сейчас скажешь ему, что переспала со своим бывшим мужем? А как ты объяснишь, зачем? Чего в нем тебе было мало? Магии? Чушь. Этот человек свои проблемы умеет решать без ее помощи. Он был с тобой честнее, чем кто-либо. Но ты все равно выбрала. Чушь, что отца своих детей. Теперь даже это не так. Может, ты просто трусиха, Гермиона? Цепляешься за тот мир, что сейчас тебе более понятен?».

— Если не хочешь помочь, то не стой столбом, Гермиона. Поищи свою дочку, у нас все почти готово.

— А меня не надо искать, — Роза выскользнула откуда-то из-за ее спины. — Мам, ты уже сказала этому магглу, что вы с отцом снова вместе?

Нож в руках Дадли на секунду замедлил свое движение.

— Она как раз собиралась, Роза.

Ее дочка схватила горячий блинчик. Подула на пальцы, прежде чем сунуть его в рот.

— Ага, они друг друга очень любят. А вы тут никому не нужны.

— Разве что оливкам. Без меня они сами не порежутся.

Гвендолин опомнилась раньше Гермионы. В одну руку она схватила тарелку с блинами, другой сжала локоть ее дочери.

— Мы поедим в гостиной.

— Не хочу. Скоро придет папа! Ведь правда, он придет? Ма…

«Нельзя ненавидеть своих детей». Она пыталась вспомнить, существует ли такая библейская заповедь.

— Пойдем, Роза.

Гвен удалось вытащить девочку из кухни и толкнуть ногой дверь, чтобы та закрылась. Дадли бросил нож на доску, оперся руками о столешницу и взглянул на нее исподлобья.

— Очень внимательно тебя слушаю.

— Я переспала с Роном.

— Это было ошибкой?

Она кивнула.

— Да, но я не в состоянии сожалеть о ней.

— Ты любишь его?

— Прости, все на самом деле вышло спонтанно. — Гермиона вздохнула. — Я на самом деле старалась.

Под тяжелым взглядом Дадли ей было неуютно.

— Я просил у тебя не слишком много, не так ли? Мне нужна была лишь твоя уверенность, что ты достаточно свободна, чтобы жить своей жизнью. Возможно, моей. Тут я ведь не ставил жестких рамок?

Она кивнула.

— Нет.

— Тогда почему ты лгала мне?

— Я и саму себя обманывала, Дадли. Очень успешно.

— Что должно было случиться, чтобы ты поняла правду?

«Я от тебя забеременела. Но я не хочу этого ребенка, каким бы замечательным отцом ты ни был. Потому что мне нужны лишь дети моего Рона». Разве могла она сказать это ему? Нет.

— Прости.

Он покачал головой.

— Нет, не прощу. Что прикажешь мне теперь делать со своими чувствами? Знаешь, каково это — все время держать что-то в узде? Отпускать потом удила чертовски страшно. Я решился с тобой. Решился с женщиной, которая говорила мне, что ее душа свободна.

— Я не понимала, что лгу тебе.

— А я не знал, что так сильно люблю тебя. Ты ведь ворвалась не только в мой мир. Мои дети только и говорят о том, что я давно так не улыбался. Смеются, глядя, как я радуюсь каждому мгновению рядом с тобой.

— Я вообще не знаю, что происходит со мною, Дадли. Я ничего не решила…

— Нет. — Он сжал свои большие кулаки. — Знаешь, в моей жизни до брака было даже слишком много секса и мало любви. Тот, до кого тебе нет дела, не может предать. Он не причинит боли. Я говорил тебе, что многое могу вынести. Ради такой женщины, как ты, легко рискнуть своим сердцем. Если оно одиноко. Но у меня дети, Гермиона. Дети, которые станут спрашивать, почему ты больше не приходишь в наш дом. И на следующую женщину, которую я приведу, они станут смотреть с подозрением. Ты умна? — Он хмыкнул. — О нет, я влюбился в глупую ведьму. Думаешь, можно простить ту неприязнь, что появится у моих девочек по отношению к твоему мальчику, который так старался понравиться им? Будь дело во мне, я бы простил тебя. Но нет, Гермиона. Нет. Ты слишком многое сломала.

Он оттолкнул миску с салатом, срывая на ней свое раздражение.

— Я могу что-то сделать?

— Останься со мной. — Он хмыкнул. — Хотя нет, может, я и достаточно неравнодушен к тебе, чтобы просить об этом, но для себя я тоже кое-что значу. Не терплю подачек. Наверное, я привык все выбивать и добиваться. У меня получится тебя завоевать?

Не ему, себе она должна была ответить на этот вопрос.

— Ты почти смог.

Он пожал плечами.

— Я не живу полумерами. Довольно с меня этого разговора.

— Мы могли бы…

— Не надо предлагать мне свою дружбу. Без полумер, помнишь. Если действительно буду нужен, я все еще живу по соседству. Но если придешь, приходи без сомнений, не выдумывая себе потом оправданий.

Он вышел из кухни, а Гермиона так и осталась стоять. «Люблю». Такое почти позабытое слово. Без «да, но». Что она творит со своей жизнью? Почему она сейчас не может пойти за ним? Сказать, что внутри у нее маленький ребенок. Тогда, возможно, он останется. Не будет требовать от нее разумности. Не станет просить невозможного. Что если в ее душе клокочет всего лишь страх начать жить по-новому? Почему она так цепляется за свое прошлое? За Рона?

Гермиона бросилась в холл и снова оцепенела. У двери стоял ее муж. Бледный, потирающий ушибленную челюсть Рон.

— Похоже, ты сообщила Дурслю новость. — Он вздохнул. — На будущее, лучше снова встречайся с ловцами, они так больно не бьют. Нет, честно, ну их, этих боксеров.

Она почувствовала себя так, будто разом лишилась остатков сил.

— Зачем ты пришел?

Он пожал плечами.

— Мы разошлись с Яной. Из-за меня. Я понятия не имею, как мне жить, Гермиона. Если пойму, что именно она мне нужна, буду бороться с собой и с тобой. Но существует большая вероятность, что я не могу без тебя, без нас. В моем отношении к тебе накопилось слишком много «но», но ты не права. «Да» их перевешивает. Потому что мне не может быть хорошо, когда плохо тебе. Это моя правда. Она несовершенна. Поэтому я зашел просто сказать тебе ее. Мне надо побыть одному и все обдумать. Тебе тоже есть что осмыслить. Твой нынешний парень бьет так крепко, потому что ты ему небезразлична, а я — мудак. Запутавшийся, но…

Она невольно улыбнулась.

— Ты мой мудак, а я твоя идиотка. Пойдем, залечу тебе челюсть. Потом мы поужинаем… и все. Тупик, Рон. Ты хоть понимаешь, куда мы себя загнали?

Он пожал плечами.

— Это просто повод не торопиться, Гермиона. Нам больше некуда.

— Давно ты стал таким рассудительным?

— Я говорил тебе, что от такого себя меня тошнит?

— Нет.

— Ну так слушай. Во-первых, я ненавижу, когда ты читаешь в кровати…

Она вздохнула.

— Похоже, это будет длинный монолог.

— Очень. Я, оказывается, сколько всего в тебе и себе не выношу!

— Я выслушаю.

— Договорились.

 Отправлено: 09.01.22 23:52. Заголовок: Глава 36 «Привет, Р..

Глава 36

«Привет, Роза!

Мы с семьей отдыхаем на море. Отец, правда, немного занят, вынужден посещать всякие скучные совещания, но со мной и Лили остается его коллега Алиса. Знаю, что ты подумала, но нет. Они с папой не встречаются.

Спросишь, что делает Джеймс? Разумеется, дни и ночи проводит со своим любимым дядей Джорджем. Он, кстати, недавно женился на дедушке Скорпиуса, представляешь? Кто из них жена, мне понять трудно. Вообще, в этом есть что-то ненормальное, но Джеймсу, похоже, нравится. Нет, по собственным уверениям, геем он пока становиться не собирается, но вот насчет того, чтобы стать бисексуалом, подумывает. Папа в шоке, а мне жаль Фреда Джордана, думаю, ты догадываешься, на ком братец будет ставить опыты. Как дела у тебя? Скорпиус писем не присылал?

Ал».

***
«Дорогая мадам Малфой, посылаю вам копию письма моего друга Альбуса Поттера. Возможно, вам стоит знать, что Люциус Малфой вступил в брак с моим дядей.

Роза Уизли».

***

«Привет, Альбус.

У меня все почти отлично. Лучшая новость года — мама и папа снова вместе. Нет, живет отец пока в Норе и говорит, что собирается подыскать себе жилье, но все вечера проводит с нами. Мама очень рада, я вижу. Наконец-то мы выставили из нашей жизни ее маггла и тетю Яну. Единственный, кто не выглядит счастливым, это Хью, но он вообще какой-то странный в последнее время. Почти каждый день проводит в своей комнате, а со мной если и разговаривает, то исключительно обзывая дурой и расисткой. Чем я это заслужила?

Я каждый день пишу Скорпиусу, но ни на одно из моих писем он пока не ответил. Очень переживаю, как он там. Слышала от папы, что скоро должен состояться суд. Надеюсь выпросить разрешение пойти туда или как-то проникнуть в нужный день в министерство.

Роза».

***

«Роза, я бы тоже хотел помочь Скорпиусу. Может, нам стоит дать показания, что они с профессором всегда хорошо ладили, но в их отношениях не было и намека на что-то неприличное? Впрочем, папа почти не сомневается, что адвокаты дяди все уладят.

Ал».

***

«Я думаю, наши показания будут излишними. В суде часто задают каверзные вопросы. Нас легко могут запутать. Думаю, стоит предоставить взрослым разобраться с этим делом.

Роза».

***

Скорпиус не спал всю ночь. Он вообще в последние дни не чувствовал себя отдохнувшим. Если бы ему раньше сказали, что бремя вины — такая тяжелая ноша, он бы сто раз подумал, прежде чем совершать необдуманные поступки. Снизу, из гостиной, доносились голоса. Он встал с кровати и подошел к приоткрытой двери.

— Плохо, что председательствовать будет не Кингсли, а Дуглас Лингли, как старший дознаватель.

— Как так получилось? — спросил профессор Лонгботтом у Сары Хэйзорн. После долгих споров он решил именно ей поручить их дело, хотя отец Скорпиуса и настаивал на других кандидатурах.

— Несколько судей написали министру гневные письма, требуя передать руководство процессом Лингли. Кингсли обвинили в пристрастности.

— Напрасно.

— Знаю, но министр сейчас не в том положении, чтобы совершать ошибки.

— Да, это так.

Сова постучала в окно. Забрав очередной конверт от Розы, Скорпиус угостил птицу печеньем. Та устроилась на подоконнике, чтобы немного передохнуть. Прочитав очередное послание подруги, он бросил его в камин. Было в этом что-то неправильное. Он злился на Ала достаточно, чтобы не желать его видеть. Но при чем тут Роза? Они с Алом были друзьями намного дольше. И родственниками. Уизли должна была писать злые письма, обзывать его дураком и требовать, чтобы они немедленно помирились. Но в ее посланиях была только забота. От этого мир казался Скорпиусу спятившим еще больше.

Похоже, пока он сжигал письмо и одевался, чтобы спуститься вниз, собеседники у профессора уже поменялись.

— Вы думаете, что я так много вам задолжал, Невилл?

Голос мистера Снейпа не узнать было невозможно.

— Думаю. Мальчику нужна защита в школе. Хотя бы на год, а Слагхорн ее ему не предложит. Потом появятся новые слухи и проблемы, но сейчас вы ему необходимы. На съемное жилье, опять же, не придется тратиться.

— В аду проживание всегда бесплатное. Один год!

— Спасибо. Думаю, Минерва будет рада, хотя и не признается в этом.

Когда Скорпиус спустился в гостиную, профессора Снейпа там уже не было.

— А где мисс Хейзорн?

— Будет ждать нас в министерстве. Хотела посмотреть напоследок еще несколько материалов в архиве суда. Иди завтракать, нам скоро уходить.

— И вы снова ничего не станете есть?

— Я уже позавтракал.

На кухне Скорпиуса ждала овсяная каша. Кулинарные способности Невилла Лонгботтома, в отличие от познаний в травологии, были не на высоте. Странно, но за эти дни, когда они практически не разговаривали, Скорпиус узнал о нем больше, чем за два минувших года. Оказалось, что недостатков у Лонгботтома не так уж мало. Тот, словно ребенок, расстраивался, когда страдали его любимые растения, разговаривал с ними, жалел. Найдись у этих кустов оцарапанные коленки, профессор бы непременно на них подул. Он совершенно не умел готовить, зато знал множество магазинов, где продавали что-то вкусное. А еще были книги, стопками наваленные где придется, даже в кухонных шкафах и коридоре. Пучки сушеных трав со странным запахом. И целая колония лягушек у пруда в саду, которые по вечерам устраивали концерты. Самым необъяснимым было то, что Скорпиусу все это нравилось. Вечерами он забирался с книгой и чашкой чая в старое скрипучее кресло-качалку и смотрел, как профессор работает в теплицах, пока ночная мгла не заставляла его зажигать свет, на который слетались крупные мотыльки. Если бы не люди, что постоянно приходили в их маленький мирок, Скорпиус был бы счастлив. Это казалось ему кощунственным: радоваться, когда у его любимого человека проблемы. Но такова была правда. Все, чего он хотел — чтобы их с профессором не беспокоили. И чтобы, когда ему захочется обнять этого человека, тот ответил: «Можно, конечно».

Он без возражений съел кашу, запив ее несладким чаем, помыл за собой посуду и взглянул на свое отражение в боку блестящей сковороды, повешенной на крючок.

— Плохо.

Скорпиус ненавидел свое тело. Оно так не соответствовало всему, что он чувствовал… Казалось удивительно маленьким и жалким.

— Поторопись.

Когда он вернулся в гостиную, профессор был уже одет. Скорпиус никогда не видел его в строгом костюме. В школе тот обычно носил мантию, под которой прятался рабочий комбинезон. Дома Лонгботтом часто ограничивался джинсами и майкой. Даже на прием в честь открытия отеля пришел без пиджака и галстука.

— Вам идет.

Комплименты профессор не любил, сразу растрепал свои хорошо уложенные волосы. Скорпиус не решился добавить, что считает его красивым.

— Давай руку.

От такого предложения совсем не хотелось отказываться. Через камин они отправились в министерство. Скорпиус не расстроился, хотя ему и хотелось взглянуть на знаменитую телефонную будку. Зато, пока они шли через холл, профессор не выпускал его ладонь из своих теплых пальцев. Он не сделал этого даже в лифте, хотя какой-то волшебник, глядя на них, фыркнул:

— Ну что за нравы пошли!

У зала Визенгамота собралась целая толпа.

— Кто пустил репортеров? — возмутился профессор, заслоняя его собой. — Никаких комментариев! — рыкнул он на первого же, кто осмелился подойти.

Впрочем, спустя секунду он отступил в сторону.

— Дорогой!

Скорпиус растерялся. Он давно не видел маму, поэтому даже не знал, что ей сказать. Последний раз он получал от нее письмо и подарок на Пасху. Кажется, она интересовалась его отметками.

— Здравствуй.

Мама стиснула его в объятьях.

— Бедняжка, ты столько всего пережил!

От нее приятно и знакомо пахло духами. Скорпиус обнял ее и зажмурился, ослепленный вспышками.

— Вы ребенка-то от переизбытка чувств не задушите. Удачный кадр уже сделали. Ронни, братишка, ты не справляешься со своей работой. Что тут делают все эти писаки?

— Разошлись!

Мама оторвалась на него, гневно глядя на мистера Уизли, рядом с которым стояли его брат, покрикивающий на репортеров, и дедушка Скорпиуса.

— Заседание открыто для прессы. Весь магический мир вправе знать, что вы, Джордж Уизли, и мой, слава Мерлину, бывший свекор — два чудовища, для которых ничего не свято!

— Блядь, а кто-то еще не в курсе? — изумленно спросил мистер Джордж. — Я столько денег плачу, чтобы об этом трубили в каждом воскресном выпуске, а в магическом мире остались люди, которые не считают меня сукой?

— Не паясничай, — попросил его брат.

— Да ладно тебе, мы с этой леди почти как старые приятели. Почти родня. По крайней мере, и я, и она можем называться миссис Малфой.

— Возмутительно таким образом относиться к семейным ценностям!

— Это вы про что? Если о счетах своего бывшего мужа, то коготки-то втяните. Я скорее заставлю гоблинов сожрать его золото, чем позволю вам добраться хотя бы до кната. Кстати, меня свидетелем не вызывали, так что пойду, займу скамейку запасных игроков.

Репортеры хлынули в зал следом за мистером Уизли, он сумел привлечь их внимание к себе. Профессор втолкнул Скорпиуса в какую-то нишу и загородил его от чужих взглядов своей широкой спиной. Из-за шума расслышать, о чем он говорил с дедом и мисс Хэйзорн, было практически невозможно, а едва все стихло, адвокат взяла Скорпиуса за руку и повела в зал.

— Тебя будут допрашивать первым. Ни о чем не волнуйся. Придерживайся стратегии, которую мы обсуждали.

— Хорошо.

Она подвела его к трибуне. Голоса рассаживающихся судей стихли, стоило молотку председателя коснуться стола. Скорпиус узнал худого старика, который приходил к Лонгботтому. Министр сидел немного левее и ободряюще ему улыбнулся.

— Напомню присутствующим, что мы собрались здесь, чтобы рассмотреть несколько исков, которые было решено объединить в одно дело. — Голос мужчины звучал торжественно. — Первое! Иск госпожи Астории Малфой о признании недействительным права опеки над ее сыном Скорпиусом Северусом Малфоем за ее бывшим супругом Драко Малфоем ввиду неисполнения последним своих родительских обязанностей и пренебрежения безопасностью ребенка. Представитель ответчика — знаток магического законодательства, действительный член Визенгамота, Джонатан Юлиус Блэр.

Высокий маг, один из юристов Джорджа Уизли, встал и подошел к стулу, на котором сидел Скорпиус, кивнув присутствующим.

— Представитель истицы — действительный член Визенгамота, знаток магического законодательства, Фердинанд Харланд Гринграсс.

Дедушка встал, кивнул коллегам и сел на место. Председатель суда поклонился ему в ответ, что министр прокомментировал шепотом. Люди рядом с ним тихо рассмеялись. Мистер Лингли недовольно поджал губы.

— Второе. Иск госпожи Астории Малфой к министерству магии, выдавшему разрешение на противоестественный и незаконный брак ее сына.

— А его уже признали незаконным? Или об этом будет соответствующий иск? — спросил министр.

— Будет.

— Тогда не нарушайте последовательность, господин председатель. От лица министерства магии — Кингсли Шеклболт. Действительный член Визенгамота и просто человек, который привык отвечать за свои решения.

Министру поаплодировали.

— От истицы — Фердинанд Харланд Гринграсс. — Дед снова поклонился. — Наконец, иск госпожи Астории Малфой о признании незаконным противоестественного брака ее несовершеннолетнего сына.

— Те же, — сократил его речь министр. — Естественность или неестественность гомосексуальных союзов тоже будем обсуждать?

— Нет.

— Тогда вычеркните слово «противоестественный» из протокола. Иначе, боюсь, вам, Лингли, не избежать обвинений в дискриминации. Магическое общество, вслед за маггловским, признало однополые браки законными. Если хотите пересмотреть данное решение, придется делать это в другом процессе.

— Мистер Гринграсс?

— Не возражаю.

— Иск госпожи Астории Малфой к Невиллу Лонгботтому о растлении несовершеннолетнего и принуждении его к магической помолвке.

Скорпиус дернулся, но мисс Хэйзорн сжала его плечо.

— Представитель обвиняемого — Сара Хэйзорн, член Визенгамота. Интересы несовершеннолетнего Скорпиуса Малфоя — она же.

— Протест, господа. Если этот брак будет признан недействительным, интересы внука намерен представлять я сам.

— Это ходатайство о порядке рассмотрения исков, мистер Гринграсс?

— Именно.

— Удовлетворено.

Как ни старался Скорпиус, понять все, о чем говорили взрослые, он не мог. Его заставили повторить историю с кольцами. Он рассказал ее так, как хотел Невилл Лонгботтом. Снова объяснил свое глупое письмо. Ему задали несколько уточняющих вопросов и позволили занять место на скамье свидетелей.

— Совершенно очевидно, что этот так называемый брак — глупейшая ошибка, — говорил дедушка Фредерик медленно и внятно, чтобы репортеры успевали записывать. — Мой внук — жертва неосмотрительности своего отца, поручившего заботу о нем случайной женщине. И жертва вашей снисходительности к Уизли и подобным ему дельцам, господин министр!

— Мистер Малфой оставил мальчика под присмотром своей невесты, — спорил адвокат отца, — женщины во всех отношениях достойной, бывшего преподавателя Хогвартса…

— Брак был заключен ради спасения жизни мальчика, — вступил Кингсли. — Он законен. Хотя я планирую запретить продажу такого товара, как магические кольца, чтобы избежать повторения подобного в будущем. Как любящая мать, миссис Малфой должна меня благодарить, а не судиться с министерством.

— Вы могли пригласить ликвидатора заклятий!

— Сколько бы времени это заняло? Что если бы он не успел справиться?

Все заговорили разом. Председатель воспользовался молотком, чтобы унять спорщиков.

— К порядку! Господа, к порядку. Напоминаю, что первым рассматривается вопрос о признании брака законным. Изучив соответствующее законодательство, я пришел к выводу, что в данном случае можно говорить об одном спорном аспекте. Если факт близости между супругами не установлен, а отчет об этом комиссии вы можете видеть на своих столах, такой союз может быть расторгнут по причине невыполнения одной из сторон своих супружеских обязанностей. В нашем случае один из участников — несовершеннолетний. Любая попытка принудить его к близости до достижения шестнадцатилетнего возраста для второй стороны ничем, кроме срока в Азкабане, закончиться не может. Мистер Скорпиус Малфой, вы признаете, что ваша помолвка носила случайный характер и вы не желаете этого брака? Настаивать на его законности вы не будете?

Сара кивнула, позволяя ему ответить.

— Да, сэр.

Председатель всплеснул руками.

— Тогда нам остается лишь пригласить мистера Лонгботтома, заслушать его показания и попросить обратиться к суду с требованием признать этот союз недействительным на соответствующих основаниях.

Зал одобрительно загудел. Один из дежурных авроров пригласил профессора. Тот занял свое место на трибуне. Историю с кольцами он выслушал совершенно спокойно, узнал, что ему предъявлен иск в растлении, и усмехнулся, когда ему предложили расторгнуть брак.

— Я правильно понял, что высокий суд ознакомлен с тем фактом, что мальчик невинен?

— Конечно.

— Тогда каким образом, как полагает миссис Малфой, я его растлил?

— Речь идет не о физическом, скорее, о моральном воздействии. Письмо мальчика дает нам основания думать, что вы позволили себе отношения с учеником.

— Какие?

— Нестандартные.

— Если поощрение талантливых студентов наказуемо, я, бесспорно, виновен.

— Разумеется. Ваши действия привели к ужасному недоразумению.

— То есть случайным наш брак все же не был? Тогда почему поднимается вопрос о его расторжении? Я желаю, чтобы уважаемый суд решил, кто мы с этим юношей — два идиота в абсурдной ситуации или педофил и его жертва.

Дедушка Фердинанд что-то обдумал и махнул рукой.

— Хорошо. Вы правы, мистер Лонгботтом, обвинения в ваш адрес несостоятельны. Но и несчастную мать тоже можно понять.

— Можно. Я так полагаю, вы от лица миссис Малфой отзываете ее иск ко мне.

— Отзываю. Приношу вам извинения от лица своей дочери.

Раздались аплодисменты. Лонгботтом сам себе кивнул.

— Теперь я хочу услышать такие же извинения от министерства.

— Что? — удивился Лингли.

— Вы предлагаете мне признать брак с тринадцатилетним мальчиком недействительным по той причине, что я не могу с ним спать? Кем, по-вашему, меня делает подобная формулировка? Вы уж простите, уважаемый суд, но это куда больший абсурд, чем иск, о котором мы только что говорили.

Председатель вздохнул.

— Вы избавитесь от всех проблем, мистер Лонгботтом. Сейчас не время быть щепетильным. Это наилучший выход, и мальчик согласен с ним. Если немного смягчить формулировки…

Адвокат что-то зашептала Невиллу Лонгботтому на ухо. Тот покачал головой.

— Думаю, нужно сразу все прояснить, господа, и не тратить ни мое, ни ваше время. Я не разведусь со Скорпиусом Малфоем, пока ему не исполнится семнадцать лет и он сам не принесет в министерство соответствующее заявление.

Журналисты зароптали, фотографы защелкали камерами. Скорпиус прижал руку к груди, пытаясь унять сердцебиение.

— Объяснитесь! — потребовал председатель. — Что все это значит?

— Этот брак — нелепая случайность, но она меня совершенно устраивает.

— Он ребенок, и он мальчик! — выкрикнула какая-то ведьма.

— Что, несомненно, серьезно осложняет мне жизнь, мадам, — кивнул профессор. — Однако это мой первый брак, в том числе и по той причине, что к семье я отношусь крайне серьезно. Являясь супругом и опекуном мистера Малфоя, я намерен следить за его финансовым благополучием и потребую от отца мальчика передать под мой контроль его наследство. Далее, как бы двусмысленно это ни звучало, я намерен отвечать за нравственность моего мужа, в чем представители министерства могут убедиться, время от времени проводя соответствующие проверки. На этом все, господа. Я уверен, что Скорпиус Малфой вырастет достойным представителем магического сообщества, который со временем сам выберет человека, который сделает его счастливым, и сможет распоряжаться собственными средствами. Я напоминаю уважаемому суду, что изменения в законах не влекут за собой отмену союзов, заключенных на основании тех, что действовали ранее. До своего совершеннолетия Скорпиус Малфой принадлежит мне, и это не самое худшее, что могло с ним случиться.

— Немыслимо! Алчный подонок!

Зал негодовал, а Скорпиусу, наоборот, казалось, что он впервые за эти дни задышал полной грудью. Профессор не отказывался от него. Пусть не любил, но ведь это ничуть не обесценивало его выбор. Ему, наверное, нужно было встать со скамьи. Сказать дедушке Фердинанду, что не надо злиться до багровых пятен на щеках. Колени сами собой разогнулись.

— Все хорошо! — крикнул он звонко. — Меня это устраивает. Спасибо.

— Ребенку совершенно заморочили голову! — кричал дедушка. — Я требую его психиатрического освидетельствования. Возможно, были применены чары…

— Соответственно, все вопросы к моему подзащитному сняты, — заметил Блэр. — В связи с решением мистера Лонгботтома, официальным опекуном является он. Мистера Драко Малфоя суд уже ничего не может лишить.

Профессор, не дожидаясь, пока его отпустят, подошел к скамье свидетелей и опустил руку на плечо Скорпиуса.

— Все в порядке, успокойся.

Он пытался, но остаток заседания прошел как в тумане. Министр и дедушка Гринграсс спорили. Папу и дедушку Люциуса вызывали, но тут же отпустили. Мама рыдала, и к ней вызвали колдомедика. Скорпиус испугался, но профессор снова повторил:

— Все в порядке.

Как только было вынесено решение, всех отпустили. Скорпиус пытался собраться с мыслями, но не мог.

— Так мне позволено остаться с вами?

— У них нет иного выбора, — заявил Лонгботтом.

— Хорошо. Спасибо.

— Рано. Мы оба об этом еще пожалеем.

Когда они выходили, рядом оказались дедушка и мистер Уизли.

— Люциус, я в восхищении. Невилл, ты слышал, что он ответил на вопрос о причинах своего замужества?

— Ты процитировал это еще не всем?

— «Алчность и хороший секс».

— Не вижу причин обсуждать это при ребенке.

— Да ладно тебе, я в эйфории. Меня на всю страну признали богатым первоклассным еб…

Профессор зажал ему уши. Прикосновение его горячих, липких от пота пальцев к щекам заставало Скорпиуса насторожиться.

— Вы хорошо себя чувствуете, сэр?

— Нормально.

Дедушка попросил:

— Если вы не возражаете, я хотел бы провести с внуком немного времени.

— Завтра. Я прошу меня простить, но сегодня был напряженный день, а без присутствия опекуна вы с ним теперь встречаться не можете. Мне жаль, но давайте завтра.

Джордж Уизли обнял его за плечи.

— Может, к нам? Извращенцам стоит держаться друг друга.

— Не сейчас.

Профессор почти бегом бросился к лифту, так же пролетел расстояние до камина в холле и, едва они оказались дома, бросился в туалет, срывая с шеи галстук. Скорпиус постучал в дверь:

— Вам плохо?

Профессор не ответил, но через некоторое время послышался шум воды. Лонгботтом вышел умытым и немного отдышавшимся.

— Нервы. Со мной бывает. Ненавижу выступать перед аудиторией.

— А как же уроки?

— Со страхами нужно бороться. Студентов я воспринимаю… воспринимал скорее как собеседников, чем как слушателей. Теплицы — это не класс. Там занятия больше похожи на совместную работу, а не лекцию.

Вот такой немного потрепанный герой ему достался, только в животе от понимания этого стало тепло. Другой был ему и не нужен. Другого бы Скорпиус и не полюбил. У него самого было предостаточно страхов.

— Почему вы от меня не отказались?

Профессор задумчиво почесал шрамы на щеке.

— А ведь тебе в самом деле нужна причина, да?

— Да. Очень.

— Родители не должны делить своего ребенка. Будь наш брак расторгнут, за тебя началась бы настоящая война, и проиграли бы все. Драко, твоя мама, и даже ты сам. Сейчас нет причин волноваться. Ты свободен в выборе, с кем и когда тебе проводить время. Захочешь жить с отцом или матерью, я возражать не буду. Встречаться тем более можешь с каждым из них, когда тебе будет удобно.

— Только с вами я не могу остаться, да?

Профессор улыбнулся.

— Можешь. Но ты должен понять, зачем тебе это нужно. Ответ «Я люблю вас» мне не подходит, Скорпиус. Я не способен пообещать тебе, что однажды это изменится. Ты это понимаешь?

— Да.

— Хорошо. В жизни все должно идти своим чередом. Сейчас, конечно, рановато, но через год или два может появиться девочка, которая тебе понравится. Из-за того, что я сегодня предпринял, ты не сможешь быть с ней. Тебе придется просить ее подождать или объяснять комиссии министерства, что твои чувства и желания изменились. Возможно, чиновники придут к твоей подруге…

— Если вы о сексе, то я не собираюсь ни с кем спать. Ни с кем, кроме… — Он опомнился. — Просто не собираюсь.

Невилл Лонгботтом тяжело вздохнул.

— Господи, как с тобой сложно. Проголодался?

— Немного.

Живот предательски заурчал.

— Вижу, что очень. Поджарим мясо во дворе? Нужно же как-то отметить все это… безумие. У меня язык не повернется назвать то, что случилось, победой.

Он готов был спорить. Ощущение, что с ними произошло что-то очень хорошее, его не покидало. Скорпиус мариновал мясо, пока мистер Лонгботтом разжигал жаровню, подсыпая в нее вишневые ветки, отчего весь сад заволокло ароматным дымом. Телятина вышла у них пересоленная и с кровью. Но Скорпиусу казалось, что он ничего вкуснее в жизни не ел, потому что профессор сидел рядом на ступеньках веранды, босой, в старых джинсах, слизывая с пальцев горячий сок.

Наверное, Лонгботтом не догадывался, как далеко зашли его чувства, иначе он был бы застегнут на все пуговицы и не потягивал ром из стакана, наклоняясь к Скорпиусу, чтобы налить тому сока. От близости этого человека хотелось мурлыкать, как перегревшемуся на солнце коту. Оставалось надеяться, что однажды он осмелеет достаточно, чтобы провести языком по золотой от загара коже, пробуя на вкус темный сосок. Что ему это позволят.

Стыдно от таких мыслей было невероятно. Он пытался гнать их, до отказа набивая живот. От сытости и жара огня его разморило. Скорпиус даже не заметил, как выпала из рук тарелка и покатилась по земле.

— Эй, маленькое чудовище, тебя в спальню нести?

— Нет. Я еще почитаю… Потом.

Лонгботтом устроил его в кресле-качалке. Взъерошил волосы.

— Монстр ты.

Когда теплые губы коснулись его лба, Скорпиус точно знал, что он за чудовище. Влюбленное. Почти счастливое.

 Отправлено: 09.01.22 23:52. Заголовок: *** — Этот ублюдок..

***

— Этот ублюдок…

— Дочь! — Мистер Гринграсс указал глазами на дверь, которую открыл эльф.

Леди Малфой обернулась и бросилась к Розе.

— Дорогая моя…

Она упала на колени и разрыдалась. Девочке только и оставалось, что погладить ее по роскошным волосам.

— Все плохо, да? Я едва смогла дождаться, пока мама и Хью уснут. Скорпиус?

— Он отнял его у нас. Этот проклятый Лонгботтом оказался отнюдь не таким простаком, как мы полагали. Алчное ничтожество! Он забрал моего мальчика.

Роза не умела ненавидеть дядю Невилла. Сказанное казалось ей каким-то ужасным заблуждением.

— Нет. Госпожа Малфой, вы ошибаетесь. Наш декан небогат, но дело наверняка не в деньгах.

— Милая моя, чистая девочка… Дело не в деньгах, когда человек отмахивается от нескольких тысяч, а тут на кону миллионы. Думаешь, твои слова утешают меня? Они пугают. Почему этот человек отказался от расторжения брака? Если ему нужно не золото, то что? Мой Скорпиус?

Роза побледнела. Она даже мысли не допускала, что дядя Невилл не станет отказываться от брака. Что письмо Малфоя Алу могло быть… правдой?

— Нет. О нет!

— Дорогие мои дамы, — мистер Гринграсс подошел и обнял их. — Прошу вас, не отчаивайтесь. Главное мы с вами сделали. Ваш мистер Лонгботтом подписал Кингсли смертный приговор. Разрешись эта ситуация, у министра еще были бы шансы. Теперь их нет. Я страдаю от мысли о том, что мой внук — жертва всего этого произвола, не меньше вашего. Но проигранный бой не означает окончания войны.

— Папа, как ты не можешь понять? Что если этот человек сотворит что-то с моим сыном? В комиссии все куплены. Если бы нашлись доказательства безнравственности этого человека…

— Да, дорогие. Это спасло бы нашего мальчика, но ведь он никогда не признается в таком.

— Но дядя Невилл…

Миссис Малфой вздохнула.

— Дорогая, ты так чиста. Легко не заметить порок, если никогда не сталкивалась с ним. Но я видела взгляд этого человека. Он погубит моего сына. Отчего ему было не отпустить его ко мне? Разве это нормально? Ты сама говорила, что Скорпиус перестал отвечать на твои письма. Меня убивает тревога! Сыну не дали и парой слов со мною обменяться. Возможно, он зависим от этих людей, запуган ими.

Теперь Роза и сама почувствовала страх. Одно дело — Ал, но была ли у Малфоя причина игнорировать ее, Розу? Предательницей она себя не считала. Она все делала правильно и должна была победить. Так почему же заупрямился профессор? Он хочет отнять ее Скорпиуса? А зачем он ему, собственно, нужен? Она-то боролась за свою любовь! Неужели у этого улыбчивого человека в голове и впрямь полно грязных мыслей? Какой стыд! Недопустимо! Скорпиус должен понять…

— Чем я могу помочь?

Астория утерла слезы.

— Как хорошо, что ты спросила, дорогая. Тебе нужно увидеться с моим сыном. Как можно скорее.

— Но он не приглашал меня в гости.

— Пригласит. Ты выпьешь зелье удачи и попросишь свою маму организовать вашу встречу. Профессор согласится, тебе ведь будет невероятно везти в этот день. Я дам тебе кое-что, ты спрячешь это в доме, только чтобы Лонгботтом или Скорпиус не обнаружили.

— Но зачем?

— Эти вещи найдет комиссия, куда будет входить добрый друг моего отца, мистер Лингли. Я больше не могу предъявлять иски профессору, но это может сделать Аврора Джанкинс. Она особый инспектор министерства, очень принципиальная дама… Без доказательств она шум не поднимет.

Роза все же была дочерью своей матери.

— Это называется «подлог».

— Да! — признала леди Малфой. — Но неужели я должна ждать, пока с моим ребенком случится… — Она сжала руки Розы. — Понимаешь, тогда будет поздно. Милая, пойми меня.

Роза понимала. Она вовсе не была уверена, что мама с папой помирились, но всем об этом рассказала. Так было правильно, они не смогли ничего отрицать. Если все решат, что профессор — плохой человек, их со Скорпиусом разлучат. Потом она скажет Скорпиусу, что дядя Невилл — порядочный человек. Позже. Когда ее парню ничего не будет угрожать. Когда тот поймет, что никого надежнее Розы у него нет.

— Что я должна подбросить?

 Отправлено: 09.01.22 23:52. Заголовок: Глава 37 — Когда ты..

Глава 37

— Когда ты вернулся в Англию?

— Вчера. — Гарри вынужден был локтем придержать кучу коробок, готовых рухнуть ему на голову. Протиснувшись на захламленную кухню, он услышал за спиной грохот. Снейп выругался и взмахнул палочкой, сооружая из своего барахла очередную вавилонскую башню. — Как тебя Лонгботтом не выселил с таким количеством вещей?

— Это книги. Я на днях их заказал.

— Книги?

— Магический мир менялся медленнее маггловского, но я пропустил большой отрезок жизни. Эти знания необходимо восстановить, прежде чем возвращаться к преподаванию.

Снейп взял с полки турку и насыпал в нее кофе. Не воспользовался сверкающей машиной на подоконнике. Похоже, перемены давались ему не так уж легко.

— Ты пытаешься сказать мне, что возвращаешься в Хогвартс? — удивился Гарри.

— Именно.

— Невилл уговорил?

Профессор пожал плечами.

— Все мы делаем глупости, и преимущественно по собственной воле. Разве тебе не следовало показаться в министерстве до того, как осчастливить меня визитом?

Гарри думал об этом. Ровно пять минут, пока, перебирая письма, не наткнулся на то, что было от Северуса — с сообщением его нового адреса.

— Работа подождет. Теперь я, по крайней мере, понимаю твой выбор жилья. Эта квартира могла бы показаться просторной лишь компании гоблинов.

— Я не планирую принимать гостей. — Гарри ткнул себя пальцем в грудь. — Нет, Поттер, ты не гость. Ты больше похож на ремонтника. Раз ты явился, значит, что-то в моей жизни сломано.

Он заставил себя улыбнуться.

— Могу починить.

— Это вряд ли. — Снейп поставил перед ним чашку кофе. — У меня мало времени и есть планы на день. Задушевные разговоры из нашего расписания можно вычеркнуть. Пей свой кофе, я приму душ и буду в спальне.

Отчего-то именно простота их новых отношений Гарри смущала. Не хватало виски, чтобы с нею примириться. Ему хотелось посидеть на крохотной кухне хотя бы полчаса. Может, даже снова что-то обрушить. Впрочем, тянуть время — расписываться в собственной трусости. Когда вода в ванной стихла, он залпом осушил чашку и взглянул в жижу на дне. Кажется, там были две рыбы, что бы это ни означало. Он пошел в спальню.

Кровать Снейп купил широкую и сейчас с непривычной торопливостью освобождал ее от разложенных мантий. Может, все же спросить, откуда взялось все это черное безобразие?

— Раздевайся, — скомандовал Северус и отошел к шкафу.

Давно Гарри так тщательно не складывал свои вещи. Он зачем-то даже носки свернул. Профессор, покончив с уборкой, бросил на кресло халат и сел поверх одеял. При свете дня он представлял собой не самое привлекательное зрелище. Впрочем, Гарри, покосившись в сторону зеркала, признал, что голый, в очках и с уныло болтающимся членом, он тоже не Аполлон. На Северуса с мокрыми волосами смотреть было проще.

— Поттер, прекрати пялиться. Я не картина, чтобы мной любовались.

— Было бы чем. Скорее абстракция. Пока поймешь, что нарисовано — метла или корова, уже музей закроется.

Снейп почему-то обиделся.

— Ну так сдайте билет и проваливайте. Тоже мне, ценитель прекрасного. — Вопреки собственным словам, профессор извлек из тумбочки баночку с яркой этикеткой. Гарри подошел и покрутил ее в руках, как будто самому себе объясняя причину, по которой он оказался у кровати.

— Это смазка.

— Браво, читать вы умеете.

— Маггловская смазка.

— А по-вашему, я сам должен был ее готовить? Если вас беспокоит состав, то он приемлем.

— Меня больше интересует, где вы ее покупали и с каким выражением лица, — хмыкнул Гарри. — В аптеке?

— В специализированном магазине.

Он улыбнулся.

— Хочу подробностей.

Снейп нахмурился.

— Пришел. Выбрал. Заплатил.

— Больше вы там себе ничего не выбрали? Кожаное белье, например?

— Продолжите в том же духе, завтра же возьму для вас кляп. Мы будем заниматься сексом или нет?

Гарри вздохнул, снял и положил на полку очки, а потом сел рядом со Снейпом. Ну и с чего начать? Профессор тихо выругался, обнял его за плечи и притянул к себе, целуя. Раздражения в этом действии было больше, чем страсти, но Гарри закрыл глаза. Его руки скользнули по чужой спине. Осторожно, почти робко. Северус перестал злиться. Его губы цепочкой поцелуев прошлись по шее Гарри. Толкнув его и заставив опрокинуться на кровать, Снейп чуть прикусил его сосок. Гарри вздохнул и понял, что ему совершенно ничего не хочется делать в ответ. Достаточно просто жмуриться от удовольствия, позволяя себя ласкать. Кто сказал, что секс временами не может быть эгоистичным?

— Сегодня сверху ты.

Судя по тихому смешку уже где-то в районе его пупка, предложение Северусу понравилось. Язык принялся выписывать узоры на его животе. Свет, заливавший комнату через открытое окно. Шум Лондона, такой непривычный… С тех пор как Гарри поселился в деревне, он разучился слышать большие города, а ведь в том зелье жизни, что бурлило в них, было свое очарование. Гудели машины. Человеческие голоса сливались в шум морского прибоя. Этот каменный мегаполис давал ему право на то, что в тишине сада казалось блажью. Человек имеет право на случайность. Близость, где имеют значение лишь тяжесть чужого тела и жадные прикосновения губ. Настойчивость скользких пальцев, поглаживающих между ягодицами. Он ни перед кем не должен извиняться за свою потребность во всем этом. Ничего сложного не было в его связи с Северусом. Они оба вообще оказались просты — просто люди, переполненные каким-то внутренним шумом, непрекращающимся гулом в голове.

Гарри скользнул по постели, насаживаясь на пальцы Снейпа. Зажмурился еще сильнее. Веки стали влажными, но не от боли. Просто его сосредоточенность на собственных ощущениях была абсолютной. Больше вообще ничего не могло сейчас волновать. Не должно было.

Его тело истосковалось по простоте этих желаний, а может, никогда и не знало ее? Раньше он не трахался с пустым и стылым сердцем. Ему нужно было любить, чтобы желать. Надо же. Обошелся. Он вообще научился обходиться... Без Джинни и ее тепла. Без ощущения, что он любим и нужен. А Снейп… Он давал ровно столько тепла, сколько мог получить взамен. Честная сделка.

Гарри зарылся пальцами во влажные волосы, распахнул глаза и встретился с затуманенным желанием взглядом черных глаз, таких красивых в своей искренности, что Гарри стало почти жаль… Не себя. Он прижался губами к выбритой щеке Северуса в почти целомудренном поцелуе. Потому что больше никого не осуждал. Каждому из них нужно было устраивать жизнь иначе, но ни у одного не выходило.

Новые, еще жесткие от крахмала простыни в самом сердце крикливого, бездушного города. И Снейпу не нужно было его сочувствие, меньше всего он нуждался в нем. Гарри даже задохнулся от первого резкого толчка. Северус был прав… Хватит считать свои и чужие ошибки. Выбора все равно не было, со своей зависимостью друг от друга им оставалось только смириться.

Гарри вцепился одной рукой в чужие плечи, а второй сжал свой член, приветствуя новый толчок хриплым стоном. Он здесь за этим. Всего лишь?

***

«Дорогая Миллисента, прости, что так долго не писала. Просто не знала, о чем. Спросить, как дела у тебя? Я уверена, с такой матерью и женой у Грегори и моих крестников все отлично. Жаловаться на судьбу? Ну, о том, что происходит, ты наверняка знаешь из газет, а моя личная жизнь больше всего похожа на огромную черную дыру. Имя ей — Скорпиус Малфой, и эта проблема свела на нет все, на что я так надеялась. Драко больше на меня не злится. Мы вообще практически не разговариваем. Когда-то я мечтала стать хозяйкой Малфой-мэнора, а теперь ненавижу этот дом. В нем так пусто, Милли. Обеденный стол слишком длинный, чтобы разглядеть глаза статуи, что восседает во главе.

— Может, поговорим? Удели мне всего один вечер, я соскучилась.

— Пэнси, я не могу. В моей семье слишком много проблем, чтобы получилось расслабиться и получить удовольствие от твоей компании.

Как тебе этот разговор? Я вспылила, спросила: «А кто же для тебя я?». Знаешь, он не нашелся с ответом. Что-то подсказывает, мою участь не изменит кольцо на пальце. Так будет всегда, он станет приходить ко мне в спальню пьяный, как в ночь после суда, а я буду прощать и утешать. Потому что я — влюбленная идиотка. Знаешь, Милли, с годами мне все сложнее притворяться глупой. Врать себе, что он нужен мне любым, что просто обнимать свою мечту — уже счастье. Это не так. Я хочу Драко, который впустит меня в свое сердце. Будет откровенен не только в радости, но и в беде. Скажет «нам сейчас сложно», потому что его «мне» хочется вбить обратно в глотку.

Драко все свои дни проводит у Лонгботтома, так же поступает его отец. Я искренне надеюсь, что Невилла от Малфоев в его доме уже тошнит. Он это заслужил. Мне мало того, как обзывают ублюдка в газетах. Может, его решение и было принято в интересах мальчика и Драко, но мне от этого не легче. Лучше бы он вернул этого ребенка. Драко злился бы, таскался по бесконечным судам, а не пытался бы смириться со своим одиночеством. Видишь ли, Милли, меня ему для счастья слишком мало. Он считает, что за это нужно извиняться. Дурак, разве нелюбовь прощают, находя под подушкой замшевый футляр? Если надену все украшения, что он подарил мне в эти дни, стану походить на рождественскую елку.

Нет, я пыталась убедить себя, что богатство жениха должно много значить для разумной ведьмы. У меня четырнадцать новых мантий от мадам Малкин. Это означает, что ровно столько дней я убила в ее салоне. Знаешь, не все традиции магглов плохи. Эта ее манера подавать в зал для особых клиенток шампанское довольно мила. И никто не считает, сколько бутылок ты выпила, а маг, который его приносит, просто душка. Может, старушке уже плюнуть на все и открыть стриптиз-бар для скучающих богатых леди? А что, я бы на ее помощника без мантии посмотрела. Дома-то мне сейчас мало что показывают, и то в темноте и с долгими рассуждениями на тему «как же я сегодня вымотался». А ведь мы еще даже не женаты… Черт. Знаешь, как я завидую, когда ты жалуешься на своего «ненасытного борова»?

Впрочем, писать я хотела не об этом. Вчера вечером, сидя у мадам Малкин и попивая шампанское, пока меня пытались убедить, что всем брюнеткам к лицу сиреневый, я поняла, что чего-то не хватает. Пойми, это была уже третья бутылка, так что на осознание причины беспокойства ушло не менее получаса, пока на глаза не попался календарь. Ну да, как раз должны были заканчиваться те дни, что тревожат половозрелую женщину вне зависимости от того, ведьма она или нет. А они ведь даже не наступили! Сама знаешь, какие мысли в такие мгновения лезут в голову. Даже не знаю, испугалась я или обрадовалась. Раньше мысль о том, чтобы забеременеть без мужа, повергала меня в шок. Если за что и стоит сказать «спасибо» Малфою, так за избавление меня от этого страха. Знаешь, внутри стало так тепло… Я даже думать не стала о том, своевременно это или нет. Захочет он остаться со мной или скажет, что ничего этого не хочет, и пойдет к черту, как бы сильно я его ни любила. Я на радостях купила ту нелепую сиреневую мантию и побежала к целителю.

Помнишь Пьюсси? Он еще из-за травмы покинул спорт и подался в колдомедики? Особым уважением коллег он не пользуется — из-за того, с какой готовностью решает некоторые проблемы молоденьких глупых ведьм. У него кабинет в Косом переулке. Я хожу к нему уже не один год, как врач он очень хорош уже тем, что редко обращает внимание на нытье своих пациенток. За уговорами и в попытках избавиться от сомнений к нему не ходят. На кресло, ногами кверху, четко озвучив, что беспокоит. Мне такой подход нравится. Я уговорила помощницу Эдриана, и та пропустила меня в кабинет, потому что от одной клиентки он уже отделался, а следующая опаздывала. Пьюсси меня осмотрел и констатировал:

— Пить меньше надо. Ты не беременна. Просто стресс и злоупотребления тем, чем от тебя за милю несет, сдвинули цикл. Съезди отдохнуть, нормально питайся — и все наладится. Хотя могу, конечно, витаминные настои прописать. Судя по тому, что пишут, легкой жизни у тебя пока не предвидится.

Я разревелась, как дура, Милли. Разумеется, в лучших своих традициях Пьюсси тут же выставил меня за дверь, зато его помощница принялась отпаивать вишневым шерри. Знаешь, кто пришел, пока я изводила на свои сопли одноразовые салфетки? Гермиона Уизли. Влетела вихрем, извиняясь за опоздание и спрашивая, успеет ли целитель Пьюсси ее принять. Потом она, конечно, меня заметила, немного побледнела и стала что-то говорить про плановый осмотр.

Так я и поверила, Милли. Такие, как она, ходят в Мунго, причем исключительно к женщинам-целительницам, чтобы потом за чашкой чая обсудить с ними свою молочницу или подаренных уважаемым супругом хламидий. Нечего ей делать у специалиста по абортам. Это только такие, как я, садясь в кресло Пьюсси, не задаются вопросом, сколько невинных младенцев потеряли в нем право на жизнь. Ну почему так, Милли? Я в кои-то веки действительно готова стать матерью. Родить ребенка от мужчины, которого люблю, и не возненавидеть ни его, ни себя, если наши желания насчет потомства не совпадут. Уизли вроде бы недавно развелась, но уже нашла, от кого залететь. Ей ведь даже не нужен еще один ребенок, Милли! А мне бы хоть одного, пусть и только для себя.

Пьюсси вышел на звук ее голоса и открыл дверь в кабинет. Знаешь, Уизли сбежала. Что-то промямлила о том, что времени уже нет. Обещала, что запишется на новый прием. Может, это моя истерика ее так смутила. Глупо, наверное, так думать, но я надеюсь, что она передумает приходить. Что этот день обернется чем-то хорошим. Пусть всего одной не совершенной ошибкой. Не моей даже… Не очень-то по-слизерински я рассуждаю, да? Похоже, шерри после шампанского — это слишком. Знаешь, похоже, всего в моей жизни слишком.

Вернувшись, я о многом думала, Милли. Холодные стены Малфой Мэнора очень этому способствуют. Дело ведь не в нас с Драко. Просто он отец, а я понятия не имею, какими глубокими могут быть подобные чувства. Вряд ли мужчина, которого я люблю, сможет быть счастлив, пока он не уверен в благополучии сына. Сколько бы детей я ему ни родила. Мне нельзя ненавидеть этого мальчика, Миллисента. Наоборот, если я желаю счастья нашей с Драко семье, надо не притворяться заботливой, а стать такой на самом деле. Полюбить этого ребенка. Быть для него лучшей мачехой в мире, стараться понять его, оправдать и простить. Если я люблю Драко, значит, у меня уже есть глупый сын. Все просто. Осталось узнать, какая я мать.

— Мы должны отложить свадьбу, — сказала я Драко за ужином. — Если Макгонагалл еще никого не нашла на мое место, я хочу вернуться в Хогвартс.

Я его удивила.

— Но ты столько времени потратила, чтобы все подготовить…

— Значит, просто пройду через эти приятные хлопоты снова. Через пару лет. Сейчас для нас главное — твой сын, не так ли? Ему потребуется вся возможная поддержка. Ты нужен здесь, а я пригожусь там.

Знаешь, трудно называть себя бесхребетной дурой, когда единственный мужчина, что всегда был тебе необходим, благодарно целует твои руки. Это стоит дороже украшений, Милли.

Твоя заплаканная Пэнси.
Уже не Паркинсон».

 Отправлено: 09.01.22 23:52. Заголовок: *** Дневник Невилл..

***

Дневник Невилла Лонгботтома

17 августа 2018 г.

Я давно не делал записей. Быть опекуном, оказывается, сложнее, чем учителем. В школе рабочий день хотя бы иногда заканчивается. Сейчас такое ощущение, что я дежурю двадцать четыре часа в сутки. Нет, Скорпиус — мальчик необременительный и самостоятельный, но, принимая за него ответственность, я не предполагал, во что это выльется. Каждое утро совы приносят мне сводки из банка. Мне никогда и в голову не приходило настолько погружаться в собственные финансовые дела. Наследством родителей занималась бабушка. После ее смерти я принял дела. Узнал, какой процент прибыли обеспечивает мне содержимое сейфа, и позволил себе ежемесячно снимать небольшую сумму на книги, покупку растений для домашних и школьных теплиц, убеждаясь лишь, что мои годовые доходы не превышают расходы. Деньги, которые Люциус положил на имя внука, Драко Малфой активно инвестировал. Я понятия не имел, что делать со всеми этими столбцами цифр. Из какого проекта деньги срочно нужно изымать, куда вкладывать. Когда я попросил Драко дать мне пару уроков, он удивился.

— Можешь снова перепоручить это мне.

— Могу, — я хотел кивнуть с облегчением, но передумал. — Я не сомневаюсь, что ты будешь отстаивать интересы своего ребенка, но это обязанность, которую я принял. Подписанием нескольких бумаг моя ответственность не ограничивается.

Драко хмуро кивнул.

— Хорошо. Но я не в восторге от всего того, что ты делаешь.

— Почему?

— Твое отношение к нему…

— Ответственное?

— Абсурдное. Ты всем нам рассказываешь, что мы вправе злиться на него, но себя такой привилегии лишаешь. Это, по меньшей мере, подло. Ты привязываешь его к себе этой добротой.

— Нет. Ты не прав. Его я настораживаю и отпугиваю. Он понятия не имеет, как вести себя со мной, и это правильно. Наша ситуация настолько ненормальна, что его растерянность я готов признать нормой. Поверь, она лучше того, что он делал раньше.

Сказать оказалось проще, чем сделать. В бизнесе я ничего не смыслил, а учителем Малфой оказался ужасным. Сначала он требовал, чтобы я высказал свои идеи, а потом орал, обвиняя меня в тупости. Затыкался, только если рядом был его сын. И то продолжал испепелять меня взглядом, как будто подозревал в намерении пустить его семью по миру.

Люциус, в отличие от своего сына, не повышал голос. Он не врывался в мой дом, потрясая очередной котировкой акций компании, торгующей драконьей кровью или русачьей чешуей, а сначала вежливо интересовался через камин, может ли он навестить внука. Я не возражал против того, чтобы они прогуливались между теплиц или выбирали по каталогам книги, сидя на веранде, чтобы потом часами обсуждать прочитанное. Разрушать мой мир старший из Малфоев тоже начал крайне вежливо.

— Лонгботтом, при всем уважении к вашему образу жизни, мой внук привык к немного иной обстановке.

— Ему стоило подумать об этом до того, как делать меня своим мужем.

— С этим трудно спорить, но комната, в которой он живет, мало похожа на детскую. Он же, по сути, все еще ребенок. Ему нужен стол для занятий, возможно, пара шкафов, чтобы хранить вещи. Вы уже сколько изменили в своей жизни, что такие мелочи не должны доставить вам неудобств.

— Хорошо. Купите все необходимое.

Малфои… Мне теперь стоит повторять это, как мантру, раскачиваясь из стороны в сторону и взывая к своему внутреннему спокойствию. Разумеется, приглашена была лучшая бригада магов-архитекторов, которые зачаровали большинство комнат, увеличив пространство. Сначала я был даже доволен. Спальня Скорпиуса получилась красивой и просторной. Витражи в окнах и движущиеся драконы на потолке, по-моему, были перебором, но мальчик казался таким оживленным, что я махнул рукой. Тем более, что часть расширенной гостиной мне отвели под личный кабинет. Небольшой, но в нем, по крайней мере, можно было запереться, слушая, как за стеной передвигают новенькие шкафы. Увы, однажды меня накрыло понимание, что этот дом перестал быть моим. Знакомым и любимым жилищем. Просто однажды утром я вышел на кухню и обнаружил там домового эльфа. Самого настоящего, молодого и голого.

— Ридси ищет себе дом, сэр. Здесь много хороших старинных вещей, о которых он счел бы своим долгом заботиться.

— Малфой! — Я забыл, что еще утро, и что мой гнев обрушится на того, кто его не слишком заслуживает. Не за это, по крайней мере.

Испуганный Скорпиус сбежал вниз в одних трусах, а увидев эльфа, радостно фыркнул.

— Ты знал, — констатировал я.

— Это Ридси, сэр. Он племянник старой эльфийки, что служила еще моей бабушке. Некоторое время он жил в поместье, но ушел. Хотел отправиться в путешествие по Англии, найти свой замок.

Эльф важно насупился.

— Дождаться, когда юный господин Скорпи обзаведется собственным жильем. Ридси нравится этот старый дом. Ридси приготовит чудесный завтрак хозяевам, а потом займется обустройством своего места в чулане.

Юный Малфой взглянул на меня с мольбой.

— Можно, мы его оставим? Пожалуйста!

Я не смог устоять против этих щенячьих глаз и протянул эльфу полотенце. Тот лишь насмешливо фыркнул.

— Хозяин не унизит Ридси одеждой.

У меня даже эльф — эксгибиционист. Скорпиусу кое-как удалось уговорить этого засранца хотя бы натянуть на свое причинное место мешочек для специй. Теперь все это болталось, перевязанное яркой тесемкой.

Меня эльф называл хозяином, но таковым не признавал. Хорошо, хоть мальчишке хватило ума велеть ему не попадаться мне на глаза.

Что же плохого в устроенном быте? В румяных оладьях на завтрак и мягких кожаных диванах в гостиной? Это больше не моя жизнь. Глядя, как метлы сами метут посыпанные гравием дорожки, я больше не чувствовал себя частью этого мира. Теперь он всецело принадлежал Малфоям.

— Так тебе и надо, — сказала Пэнси, пожелавшая нанести мне визит. — За все в этой жизни приходится платить, но Малфои предпочитают рассчитываться другими. Этим они и обаятельны.

Не хочу быть разменной монетой. Еще меньше мне нужно быть смыслом чьего-то существования. Я жаловался на одиночество? Глупец. Оказалось, еще сложнее постоянно чувствовать на себе взгляд, переполненный несбыточными надеждами. Малфой не умеет прятать своих желаний, а я не в состоянии их исполнить. Даже прикасаться к нему стало проблемой. Мне не следует от него шарахаться, это все еще больше усложнит. Я должен демонстрировать ровное отношение.

Будь ему даже тридцать лет, мы слишком разные. Я не думаю о том, что на мне надето, ем на бегу, могу до рассвета возиться в теплицах или сидеть в гостиной с интересной книгой. Его жизнь — другая. Она упорядочена. Малфой всегда встает в одно и то же время. Чтобы опустошить тарелку с кашей, выкладывает на стол кучу приборов. По часам пьет чай. Мальчишка знает больше заклятий, позволяющих ухаживать за одеждой, чем я когда-либо выучу. Он пользуется при чтении закладками с собственными инициалами. Все его попытки подстроиться под мой быт нелепы. Он все делает с преувеличенным энтузиазмом. Сидит на веранде, пока я работаю, вручную чистит кастрюли, а однажды пять минут убеждал себя, что книгу можно бросить на диван открытой, обложкой вверх. Потом вернулся и все же убрал ее в шкаф. Ему нужно жить так, а не иначе. Перемены не сделают нас ближе и понятнее друг другу. В глубине души ни один из нас не нуждается в них. Нам уютно с собственными тараканами. Нет причин их разгонять.

Я решил, что общение с друзьями отвлечет его от постоянных попыток мне угодить. Вмешиваться в их ссору с Алом Поттером я не собирался. Взрослые, конечно, могут подтолкнуть детей к принятию верного решения, но такой мир стоить будет недорого. В душе останется неприятный осадок. Свой конфликт они должны разрешить сами. Впрочем, против Розы Уизли я не возражал. Когда Гермиона попросила разрешения прислать дочь повидаться с Малфоем, я просто уточнил день.

— Сегодня у нас будет Люциус, это не очень удобно. Завтра должны прийти чиновники из министерства. Давай перенесем.

— Невилл, дочка уговорила Рона сводить их в дельфинарий. Послезавтра. Не думаю, что она сильно помешает Люциусу Малфою. Если будет создавать проблемы, отправь ее домой.

— Проблемы?

Она вздохнула.

— В последние дни Розе мастерски удается всем вокруг досаждать. Мы еще не поняли, как с этим бороться.

— Сочувствую.

Как выяснилось, жалеть мне нужно было себя. Роза, едва выйдя из камина, посмотрела на меня злым волчонком. Сцен она не устраивала, наоборот, вела себя безупречно вежливо. Когда Скорпиус попросил разрешения показать ей свою комнату, я отпустил их с облегчением. Люциус пришел немного позже обычного.

— Мне жаль, но у вашего внука гостья. Я помню о наших договоренностях, но со сверстниками ему тоже нужно общаться.

— Гостья?

— Роза Уизли.

— Я не возражаю. Тем более, нам с вами есть о чем поговорить. — Не дожидаясь приглашения, он сел в кресло с высокой спинкой. Такое же раздражающе новое, как и все вокруг. Щелкнул пальцами, вызывая моего, между прочим, эльфа, который явился с подносом крохотных сандвичей и кофейником. — Простите, не успел позавтракать.

— Может, вы просто переехать сюда забыли?

Он удивился.

— Вы на меня злитесь, Лонгботтом?

— Да. Причем, опережая ваши следующие вопросы, злюсь именно после всего того, что вы для меня сделали. Да, этот дом стал удобнее, но он перестал быть моим.

Малфой усмехнулся.

— Вам не понравятся мои возражения.

— Простите?

— Вы ведете себя как старый холостяк, Лонгботтом. Мне это хорошо знакомо. Синдром первых дней. На пустой каминной полке появляются вдруг фотографии и какие-то статуэтки. Коробка с сигарами больше не может валяться в ящике письменного стола, потому что ей, как выяснилось, место на специально отведенном стеллаже. Хуже всего — понимание того, что к красивой молодой жене прилагается два десятка ее родичей, которые станут вмешиваться в вашу жизнь и давать советы, как вам нужно строить свое счастье, даже если они сами в этом не преуспели. Но ваша ситуация несколько сложнее. Мне за терпение в свое время полагалась награда. Вы не получили ничего. Предлагаю назначить цену. Миллион за каждый год брака? Вас бы устроило?

Мне на миг показалось, что Малфой очень надеется на положительный ответ.

— Что именно вы стараетесь купить?

Он пожал плечами.

— Счастье? Да нет, вы не способны… Пожалуй, хватит и улыбки.

— Вашего внука?

— А я могу еще кого-то так высоко ценить? В том, каким вырос этот ребенок, есть и моя вина. Я-то полагал, что он всем в этой жизни доволен, в том числе и своей неправильной семьей. Мне даже в голову не приходило, какими жалкими мы ему кажемся.

Мне трудно было понимать этого человека.

— Жалкими?

Малфой кивнул.

— Дети видят больше, чем взрослые желают им показать. Знаете, как охарактеризовал вас Снейп? Он признался мне, что не понимает, как человек может быть таким упрямым, не падать на колени даже под самыми хлесткими ударами судьбы. Вы ведь даже шага не замедляете. Не замечали?

— Нет.

— Я полагаю, что Скорпиус рассмотрел в вас именно это. Мы учили его принимать обстоятельства, прогибаться под них, а он отчаянно хочет быть твердым и несокрушимым. Вы ведь как раз и не умеете ломаться, Лонгботтом. Потеряв одну цель, вы тут же находите новую, шагаете, даже упираясь любом в стену, пока та не треснет. Вот только вы никого не любите. Даже себя. Люди для вас — задачи, которые нужно решить, чтобы никто не пострадал. Это не доброта, а расчет. Этому миру крайне повезло, что вы не амбициозны. Трудно выиграть у противника, которым движут лишь эмоции, еще сложнее у того, кто лишен их, даже если научился притворяться. Не знаю, понимал мой внук, кем хотел стать для вас. Но он превратил себя в проблему, которую вам придется решать, пока он не уйдет из вашей жизни с пониманием, что вы так легко ломаете чужие стены именно потому, что никому не расшатать ваши. Вы женаты на нем, Лонгботтом. У вас теперь есть семья. Это я и мой сын, не самые приятные для вас люди. И, конечно, сам Скорпиус.

Я не понимал этого человека и ничего не мог с этим поделать. Что бы ни писали газеты, вряд ли он старался всучить мне товар на правах человека, который считает себя вправе торговать детьми.

— Неужели вас хоть что-то в возникшей ситуации устраивает?

Люциус смотрел на тарелку, словно не в силах был вспомнить, зачем он заказал завтрак.

— Он вырастет очень красивым юношей, Лонгботтом. Ни на кого не похожим. Этот ребенок заслуживает любви. Но он выбрал вас. Того, кто крушит стены, а потом идет вперед, перешагивая через обломки. Не боится оживших трупов и за все назначает свою цену. Так сколько же вы стоите, Лонгботтом? Я бы купил вас своему внуку. Только повод мне дайте.

— Купили бы для чего?

— Для кого. Скорпиус — ребенок, ему сейчас хватит мелочи, чтобы поверить, будто мечты всегда сбываются. Лишь слов, произнесенных с толикой фальшивой искренности. Что-то вроде: «У нас может получиться».

— Вы сами понимаете, что говорите?

— Вы не понимаете, насколько важно это сказать. Он должен вас перерасти, если сумеет. Я не хочу, чтобы вы просто перешагнули через него, как через очередное препятствие.

— Почему?

— Это семья, Лонгботтом. Вы сами ее выбрали. Этого мальчика. Тогда, когда надели кольцо. Когда решили, что его жизнь важнее упорядоченности вашей. Если это была только доброта, то она жестока. Мой внук, конечно, слишком мал, чтобы умереть из-за иллюзий, но и разочарований он тоже не заслуживает.

Я подошел к окну. Дети как раз вышли в сад. Роза сидела на качелях, которые когда-то повесил для меня дядя. Я с них вечно падал, прижимая к груди испуганного Тревора. Когда ты так вцепился в свою жабу, до канатов руки уже не дотягиваются. Наверное, мне слишком сильно хотелось, чтобы хоть одно живое существо все делило со мной, понимало, что я чувствую. Но он сбежал от меня, мой склизкий зеленый приятель. Укрылся в пруду, подернутом тиной, среди сородичей, которым наверняка до старости квакал о том, как тяжело ему пришлось в рабстве у человека. Я мог искать его в старом замке, но из лягушачьего рая даже не подумал забирать. Я признал за ним право найти мне достойную замену.

Люциус был прав. Скорпиус вырастет очень красивым парнем, умным, прохладным, как осенний дождь. Я смотрел на мальчика, но видел юношу. Высокого, стройного блондина в рубашке с расстегнутым воротом, который улыбался девушке, чей образ плыл перед глазами. Это не обязательно была бы Роза Уизли. Просто красивая юная девушка. Ничего общего с безумцем средних лет, наблюдающим из окна. Конечно, я хотел бы увидеть еще одного моего ученика счастливым. Мне бы не было больно. Мне? Нет. Я не вижу себя на этих качелях. От меня со временем бегут даже жабы и Снейпы. Но ведь за каким-то чертом ему все это было нужно?

 Отправлено: 09.01.22 23:52. Заголовок: Глава 38 Вернувшись..

***

Дневник Невилла Лонгботтома

17 августа 2018 г.

Я давно не делал записей. Быть опекуном, оказывается, сложнее, чем учителем. В школе рабочий день хотя бы иногда заканчивается. Сейчас такое ощущение, что я дежурю двадцать четыре часа в сутки. Нет, Скорпиус — мальчик необременительный и самостоятельный, но, принимая за него ответственность, я не предполагал, во что это выльется. Каждое утро совы приносят мне сводки из банка. Мне никогда и в голову не приходило настолько погружаться в собственные финансовые дела. Наследством родителей занималась бабушка. После ее смерти я принял дела. Узнал, какой процент прибыли обеспечивает мне содержимое сейфа, и позволил себе ежемесячно снимать небольшую сумму на книги, покупку растений для домашних и школьных теплиц, убеждаясь лишь, что мои годовые доходы не превышают расходы. Деньги, которые Люциус положил на имя внука, Драко Малфой активно инвестировал. Я понятия не имел, что делать со всеми этими столбцами цифр. Из какого проекта деньги срочно нужно изымать, куда вкладывать. Когда я попросил Драко дать мне пару уроков, он удивился.

— Можешь снова перепоручить это мне.

— Могу. — Я хотел кивнуть с облегчением, но передумал. — Я не сомневаюсь, что ты будешь отстаивать интересы своего ребенка, но это обязанность, которую я принял. Подписанием нескольких бумаг моя ответственность не ограничивается.

Драко хмуро кивнул.

— Хорошо. Но я не в восторге от всего того, что ты делаешь.

— Почему?

— Твое отношение к нему…

— Ответственное?

— Абсурдное. Ты всем нам рассказываешь, что мы вправе злиться на него, но себя такой привилегии лишаешь. Это, по меньшей мере, подло. Ты привязываешь его к себе этой добротой.

— Нет. Ты не прав. Его я настораживаю и отпугиваю. Он понятия не имеет, как вести себя со мной, и это правильно. Наша ситуация настолько ненормальна, что его растерянность я готов признать нормой. Поверь, она лучше того, что он делал раньше.

Сказать оказалось проще, чем сделать. В бизнесе я ничего не смыслил, а учителем Малфой оказался ужасным. Сначала он требовал, чтобы я высказал свои идеи, а потом орал, обвиняя меня в тупости. Затыкался, только если рядом был его сын. И то продолжал испепелять меня взглядом, как будто подозревал в намерении пустить его семью по миру.

Люциус, в отличие от своего сына, не повышал голос. Он не врывался в мой дом, потрясая очередной котировкой акций компании, торгующей драконьей кровью или русалочьей чешуей, а сначала вежливо интересовался через камин, может ли он навестить внука. Я не возражал против того, чтобы они прогуливались между теплиц или выбирали по каталогам книги, сидя на веранде, чтобы потом часами обсуждать прочитанное. Разрушать мой мир старший из Малфоев тоже начал крайне вежливо.

— Лонгботтом, при всем уважении к вашему образу жизни, мой внук привык к немного иной обстановке.

— Ему стоило подумать об этом до того, как делать меня своим мужем.

— С этим трудно спорить, но комната, в которой он живет, мало похожа на детскую. Он же, по сути, все еще ребенок. Ему нужен стол для занятий, возможно, пара шкафов, чтобы хранить вещи. Вы уже сколько изменили в своей жизни, что такие мелочи не должны доставить вам неудобств.

— Хорошо. Купите все необходимое.

Малфои… Мне теперь стоит повторять это, как мантру, раскачиваясь из стороны в сторону и взывая к своему внутреннему спокойствию. Разумеется, приглашена была лучшая бригада магов-архитекторов, которые зачаровали большинство комнат, увеличив пространство. Сначала я был даже доволен. Спальня Скорпиуса получилась красивой и просторной. Витражи в окнах и движущиеся драконы на потолке, по-моему, были перебором, но мальчик казался таким оживленным, что я махнул рукой. Тем более, что часть расширенной гостиной мне отвели под личный кабинет. Небольшой, но в нем, по крайней мере, можно было запереться, слушая, как за стеной передвигают новенькие шкафы. Увы, однажды меня накрыло понимание, что этот дом перестал быть моим. Знакомым и любимым жилищем. Просто однажды утром я вышел на кухню и обнаружил там домового эльфа. Самого настоящего, молодого и голого.

— Ридси ищет себе дом, сэр. Здесь много хороших старинных вещей, о которых он счел бы своим долгом заботиться.

— Малфой! — Я забыл, что еще утро и что мой гнев обрушится на того, кто его не слишком заслуживает. Не за это, по крайней мере.

Испуганный Скорпиус сбежал вниз в одних трусах, а увидев эльфа, радостно фыркнул.

— Ты знал, — констатировал я.

— Это Ридси, сэр. Он племянник старой эльфийки, что служила еще моей бабушке. Некоторое время он жил в поместье, но ушел. Хотел отправиться в путешествие по Англии, найти свой замок.

Эльф важно насупился.

— Ридси хотел дождаться, когда юный господин Скорпиус обзаведется собственным жильем. Ридси нравится этот старый дом. Ридси приготовит чудесный завтрак хозяевам, а потом займется обустройством своего места в чулане.

Юный Малфой взглянул на меня с мольбой.

— Можно, мы его оставим? Пожалуйста!

Я не смог устоять против этих щенячьих глаз и протянул эльфу полотенце. Тот лишь насмешливо фыркнул.

— Хозяин не унизит Ридси одеждой.

У меня даже эльф — эксгибиционист. Скорпиусу кое-как удалось уговорить этого засранца хотя бы натянуть на свое причинное место мешочек для специй. Теперь все это болталось, перевязанное яркой тесемкой.

Меня эльф называл хозяином, но таковым не признавал. Хорошо, хоть мальчишке хватило ума велеть ему не попадаться мне на глаза.

Что же плохого в устроенном быте? В румяных оладьях на завтрак и мягких кожаных диванах в гостиной? Это больше не моя жизнь. Глядя, как метлы сами метут посыпанные гравием дорожки, я больше не чувствовал себя частью этого мира. Теперь он всецело принадлежал Малфоям.

— Так тебе и надо, — сказала Пэнси, пожелавшая нанести мне визит. — За все в этой жизни приходится платить, но Малфои предпочитают рассчитываться другими. Этим они и обаятельны.

Не хочу быть разменной монетой. Еще меньше мне нужно быть смыслом чьего-то существования. Я жаловался на одиночество? Глупец. Оказалось, еще сложнее постоянно чувствовать на себе взгляд, переполненный несбыточными надеждами. Малфой не умеет прятать своих желаний, а я не в состоянии их исполнить. Даже прикасаться к нему стало проблемой. Мне не следует от него шарахаться, это все еще больше усложнит. Я должен демонстрировать ровное отношение.

Будь ему даже тридцать лет, мы слишком разные. Я не думаю о том, что на мне надето, ем на бегу, могу до рассвета возиться в теплицах или сидеть в гостиной с интересной книгой. Его жизнь — другая. Она упорядочена. Малфой всегда встает в одно и то же время. Чтобы опустошить тарелку с кашей, выкладывает на стол кучу приборов. По часам пьет чай. Мальчишка знает больше заклятий, позволяющих ухаживать за одеждой, чем я когда-либо выучу. Он пользуется при чтении закладками с собственными инициалами. Все его попытки подстроиться под мой быт нелепы. Он все делает с преувеличенным энтузиазмом. Сидит на веранде, пока я работаю, вручную чистит кастрюли, а однажды пять минут убеждал себя, что книгу можно бросить на диван открытой, обложкой вверх. Потом вернулся и все же убрал ее в шкаф. Ему нужно жить так, а не иначе. Перемены не сделают нас ближе и понятнее друг другу. В глубине души ни один из нас не нуждается в них. Нам уютно с собственными тараканами. Нет причин их разгонять.

Я решил, что общение с друзьями отвлечет его от постоянных попыток мне угодить. Вмешиваться в их ссору с Алом Поттером я не собирался. Взрослые, конечно, могут подтолкнуть детей к принятию верного решения, но такой мир стоить будет недорого. В душе останется неприятный осадок. Свой конфликт они должны разрешить сами. Впрочем, против Розы Уизли я не возражал. Когда Гермиона попросила разрешения прислать дочь повидаться с Малфоем, я просто уточнил день.

— Сегодня у нас будет Люциус, это не очень удобно. Завтра должны прийти чиновники из министерства. Давай перенесем.

— Невилл, дочка уговорила Рона сводить их в дельфинарий. Послезавтра. Не думаю, что она сильно помешает Люциусу Малфою. Если будет создавать проблемы, отправь ее домой.

— Проблемы?

Она вздохнула.

— В последние дни Розе мастерски удается всем вокруг досаждать. Мы еще не поняли, как с этим бороться.

— Сочувствую.

Как выяснилось, жалеть мне нужно было себя. Роза, едва выйдя из камина, посмотрела на меня злым волчонком. Сцен она не устраивала, наоборот, вела себя безупречно вежливо. Когда Скорпиус попросил разрешения показать ей свою комнату, я отпустил их с облегчением. Люциус пришел немного позже обычного.

— Мне жаль, но у вашего внука гостья. Я помню о наших договоренностях, но со сверстниками ему тоже нужно общаться.

— Гостья?

— Роза Уизли.

— Я не возражаю. Тем более, нам с вами есть о чем поговорить. — Не дожидаясь приглашения, он сел в кресло с высокой спинкой. Такое же раздражающе новое, как и все вокруг. Щелкнул пальцами, вызывая моего, между прочим, эльфа, который явился с подносом крохотных сэндвичей и кофейником. — Простите, не успел позавтракать.

— Может, вы просто переехать сюда забыли?

Он удивился.

— Вы на меня злитесь, Лонгботтом?

— Да. Причем, опережая ваши следующие вопросы, злюсь именно после всего того, что вы для меня сделали. Да, этот дом стал удобнее, но он перестал быть моим.

Малфой усмехнулся.

— Вам не понравятся мои возражения.

— Простите?

— Вы ведете себя как старый холостяк, Лонгботтом. Мне это хорошо знакомо. Синдром первых дней. На пустой каминной полке появляются вдруг фотографии и какие-то статуэтки. Коробка с сигарами больше не может валяться в ящике письменного стола, потому что ей, как выяснилось, место на специально отведенном стеллаже. Хуже всего — понимание того, что к красивой молодой жене прилагаются два десятка ее родичей, которые станут вмешиваться в вашу жизнь и давать советы, как вам нужно строить свое счастье, даже если они сами в этом не преуспели. Но ваша ситуация несколько сложнее. Мне за терпение в свое время полагалась награда. Вы не получили ничего. Предлагаю назначить цену. Миллион за каждый год брака? Вас бы устроило?

Мне на миг показалось, что Малфой очень надеется на положительный ответ.

— Что именно вы стараетесь купить?

Он пожал плечами.

— Счастье? Да нет, вы не способны… Пожалуй, хватит и улыбки.

— Вашего внука?

— А я могу еще кого-то так высоко ценить? В том, каким вырос этот ребенок, есть и моя вина. Я-то полагал, что он всем в этой жизни доволен, в том числе и своей неправильной семьей. Мне даже в голову не приходило, какими жалкими мы ему кажемся.

Мне трудно было понимать этого человека.

— Жалкими?

Малфой кивнул.

— Дети видят больше, чем взрослые желают им показать. Знаете, как охарактеризовал вас Снейп? Он признался мне, что не понимает, как человек может быть таким упрямым, не падать на колени даже под самыми хлесткими ударами судьбы. Вы ведь даже шага не замедляете. Не замечали?

— Нет.

— Я полагаю, что Скорпиус рассмотрел в вас именно это. Мы учили его принимать обстоятельства, прогибаться под них, а он отчаянно хочет быть твердым и несокрушимым. Вы ведь как раз и не умеете ломаться, Лонгботтом. Потеряв одну цель, вы тут же находите новую, шагаете, даже упираясь лбом в стену, пока та не треснет. Вот только вы никого не любите. Даже себя. Люди для вас — задачи, которые нужно решить, чтобы никто не пострадал. Это не доброта, а расчет. Этому миру крайне повезло, что вы не амбициозны. Трудно выиграть у противника, которым движут лишь эмоции, еще сложнее у того, кто лишен их, даже если научился притворяться. Не знаю, понимал ли мой внук, кем хотел стать для вас. Но он превратил себя в проблему, которую вам придется решать, пока он не уйдет из вашей жизни с пониманием, что вы так легко ломаете чужие стены именно потому, что никому не расшатать ваши. Вы женаты на нем, Лонгботтом. У вас теперь есть семья. Это я и мой сын, не самые приятные для вас люди. И, конечно, сам Скорпиус.

Я не понимал этого человека и ничего не мог с этим поделать. Что бы ни писали газеты, вряд ли он старался всучить мне товар на правах человека, который считает себя вправе торговать детьми.

— Неужели вас хоть что-то в возникшей ситуации устраивает?

Люциус смотрел на тарелку, словно не в силах был вспомнить, зачем он заказал завтрак.

— Он вырастет очень красивым юношей, Лонгботтом. Ни на кого не похожим. Этот ребенок заслуживает любви. Но он выбрал вас. Того, кто крушит стены, а потом идет вперед, перешагивая через обломки. Не боится оживших трупов и за все назначает свою цену. Так сколько же вы стоите, Лонгботтом? Я бы купил вас своему внуку. Только повод мне дайте.

— Купили бы для чего?

— Для кого. Скорпиус — ребенок, ему сейчас хватит мелочи, чтобы поверить, будто мечты всегда сбываются. Лишь слов, произнесенных с толикой фальшивой искренности. Что-то вроде: «У нас может получиться».

— Вы сами понимаете, что говорите?

— Вы не понимаете, насколько важно это сказать. Он должен вас перерасти, если сумеет. Я не хочу, чтобы вы просто перешагнули через него, как через очередное препятствие.

— Почему?

— Это семья, Лонгботтом. Вы сами ее выбрали. Этого мальчика. Тогда, когда надели кольцо. Когда решили, что его жизнь важнее упорядоченности вашей. Если это была только доброта, то она жестока. Мой внук, конечно, слишком мал, чтобы умереть из-за иллюзий, но и разочарований он тоже не заслуживает.

Я подошел к окну. Дети как раз вышли в сад. Роза сидела на качелях, которые когда-то повесил для меня дядя. Я с них вечно падал, прижимая к груди испуганного Тревора. Когда ты так вцепился в свою жабу, до канатов руки уже не дотягиваются. Наверное, мне слишком сильно хотелось, чтобы хоть одно живое существо все делило со мной, понимало, что я чувствую. Но он сбежал от меня, мой склизкий зеленый приятель. Укрылся в пруду, подернутом тиной, среди сородичей, которым наверняка до старости квакал о том, как тяжело ему пришлось в рабстве у человека. Я мог искать его в старом замке, но из лягушачьего рая даже не подумал забирать. Я признал за ним право найти мне достойную замену.

Люциус был прав. Скорпиус вырастет очень красивым парнем, умным, прохладным, как осенний дождь. Я смотрел на мальчика, но видел юношу. Высокого, стройного блондина в рубашке с расстегнутым воротом, который улыбался девушке, чей образ плыл перед глазами. Это не обязательно была бы Роза Уизли. Просто красивая юная девушка. Ничего общего с безумцем средних лет, наблюдающим из окна. Конечно, я хотел бы увидеть еще одного моего ученика счастливым. Мне бы не было больно. Мне? Нет. Я не вижу себя на этих качелях. От меня со временем бегут даже жабы и Снейпы. Но ведь за каким-то чертом ему все это было нужно?


Глава 38

Вернувшись домой, Люциус был крайне раздражен. Уизли, даже принимая в кабинете управляющих, слышал грохот, с которым тот ударил ногой какие-то доспехи, но деньгами Джордж разбрасываться не привык. Пришлось дождаться, пока все не закончат доклады, и только потом искать свою вторую половину. Малфой сидел в кабинете с полным стаканом виски и черной коробкой. Любопытство Джорджу никогда не изменяло, он подошел ближе и открыл крышку. Просмотрел несколько книг, извлек кляп, плетку и огромный фаллос из резины.

— Я несколько смущен твоими попытками разнообразить нашу интимную жизнь, не посоветовавшись со мной.

— Не ерничай, — сказал Малфой. — Все это твоя малолетняя родственница подкинула в дом Лонгботтома.

— Кто из них?

— Роза Уизли. Эльф, который решил присматривать за моим внуком, сказал мне, что девочка светится. Домовики видят магию иначе, чем волшебники, я не раз обращал на это внимание. Например, они замечают действие зелий. Я велел домовику следить за ней. Он доложил, что, выйдя якобы в туалет, она достала из кармана эту коробку, увеличила и спрятала под кровать. Разумеется, я не мог в нее не заглянуть, когда девочка ушла.

Джордж пожал плечами.

— У меня очень предприимчивая племянница, которой не по душе этот брак. Должно быть, она хотела насолить Лонгботтому. Но где она это все взяла? Если Гермиона хранит дома детскую порнографию, то я — китайский император.

— Меня больше волнует, где она взяла зелье удачи. Любое другое пить в данной ситуации было бы бессмысленно.

— Уверен? Не слишком ей повезло, раз ты все обнаружил.

— А если не повезло мне? Коробка могла быть подброшена для отвода глаз. Что, если были вещи, которых эльф не заметил? Сейчас они с Лонгботтомом обыскивают дом.

— Скорпиусу ты тоже рассказал?

— Нет, хотя сожалею об этом. Девчонка может серьезно навредить ему в школе.

— Мерлин, да это же Роза. Она просто ревнивая маленькая девочка.

— С полной коробкой запрещенного порно и зельем удачи. Думаешь, я поверю, что она действует в одиночку? И мне не дает покоя то, что письмо моего внука оказалось у Астории. Твоя Роза определенно настораживает. Впрочем, я могу использовать ее в своих целях…

— Малфой, ты моей семье подгадить собрался? Не в первый раз, между прочим. А подбрасывать вещи у тебя выходило лучше, чем у Розы.

Люциус хмуро на него взглянул.

— И что это значит?

— По меньшей мере, я хочу быть в курсе твоих планов. Кстати, о моих делах. Я намерен устроить грандиозный прием по случаю нашего бракосочетания.

— Тебе никогда не надоест шокировать общественность?

— Именно. Я намерен пригласить весь клан Уизли, хотя сомневаюсь, что кто-то придет. Но, знаешь, все мои свадьбы, кроме одной, были далеки от традиций. В этот раз тоже не повезло, но я намерен потратиться и компенсировать себе скромность церемонии. Мы даже можем еще раз обменяться кольцами.

— Зачем тебе это?

— Думаешь, после такого шоу кому-то еще захочется вспоминать о жалком бракосочетании твоего внука?

В этом был весь Уизли, он даже помощь обставлял, как издевательство. Зачем?

— Я не надену белое.

— Значит, в остальном тебя все устраивает?

— Да.

Уизли нашел в кармане пачку сигарет и закурил.

— Вот только не начинай пугать меня своей покладистостью.

— Не буду. — Малфой отодвинул коробку. — У меня просто нет времени на твои планы, появились свои.

— Какие же?

— Политика. Я намерен вернуться в большую игру. Потратить немного времени на благотворительность. Вернуть себе положение в обществе.

— На мои деньги?

— Разумеется.

— И что мне это даст?

Малфой пожал плечами.

— Еще больше денег?

— Заманчиво, но тут я и сам неплохо справляюсь. Выбери другое.

— Что ты хочешь?

Самым странным было то, что Джордж сам не понимал, каким должен быть ответ на этот вопрос. Чего он еще не получил от Малфоя? Тот ложился с ним в постель по первому требованию, иногда даже проявляя некоторую инициативу. Сексуальная жизнь Джорджа всегда была насыщена и полна разнообразия, но, как выяснилось, ему не было скучно в постоянных отношениях. Малфой был любовником с фантазией и переменчивым настроением. Сегодня он мог быть сдержан, как леди викторианской эпохи, а завтра трахнуть Уизли в холле раньше, чем тот успевал сказать: «Я дома». Вряд ли он так же вел себя с покойной женой, просто именно Джордж не вызывал у него желания проявлять тактичность. Это никого, в общем-то, не напрягало, просто у Джорджа временами возникало чувство, что он чего-то недополучает. Любви? А с чем ее едят? Он и в своих-то чувствах разбирался недостаточно, чтобы еще чужих требовать. Всего, чего желал, он добивался с упрямством и настойчивостью. Как только одна игрушка надоедала, покупал себе новую. Вряд ли кто-то из жен, кроме Яны, питал к нему искренние чувства. Джорджа это вполне устраивало. Вот только с Малфоем все иначе было. От него хотелось странных вещей. Заботы, что ли? Чтобы тот хоть иногда пытался влезть к нему в душу. Обнимал бы не ради того, чтобы трахнуть. Джордж вдруг понял, в чем отличие этого брака от других: от Люциуса он хотел того, что обычно его бесило.

— Я подумаю.

Вот только признаваться в своих желаниях было как-то неловко. Он, готовый высмеять что угодно, над своими потребностями просто не мог от души расхохотаться. Кажется, у него даже комплексы появились. Иногда, стоя голышом перед зеркалом, он хотел стать красивее. Избавиться от шрамов, больше соответствовать этому старинному замку, кровати под темно-синим балдахином. Ублюдку, что спал рядом.

Не выходило. Появлялось только желание напиться, и он оставался в лондонской квартире, накачиваясь виски в компании главы своей службы безопасности. Его даже больше не тянуло на подвиги. Он не сбегал от охраны. Не заказывал по два десятка дорогих шлюх. Да и его охранники, как выяснилось, были людьми с уже прилично расшатанными боссом нервами и нуждались в передышке.

А еще он стал ненавидеть чужой запах на себе.

 Отправлено: 09.01.22 23:52. Заголовок: К сожалению, это все..

К сожалению, это все, что Tasha911 написала в рамках этого фика.

Фик должен был завершиться тем, что Гарри, конечно же, попросил Снейпа остаться. И тот остался бы.

 Отправлено: 10.01.22 01:20. Заголовок: Может, Люциус и прав..

Может, Люциус и прав... В таком ключе я Невилла не рассматривала.

 Отправлено: 11.01.22 21:55. Заголовок: Спасибо большое за в..

Спасибо большое за выкладку! Жаль, что не узнаем, как дальше развивались события по задумке автора, с другой стороны, каждый может пофантазировать.

 Отправлено: 05.02.24 13:40. Заголовок: В очередной раз пере..

В очередной раз перечитываю... Очень жаль, что автор ушла так рано... И очень жаль, что это произведение осталось незаконченным