Астрономическая башня

 Отправлено: 17.07.07 17:41. Заголовок: “Bella cruenta”, миди, закончен, БЛ, PG-15

Название: “Bella cruenta”
Автор: zanuda
Бета: сама teodolinda. Без нее ничего бы не было.
Герой: Беллатрикс Лестранж
Категория: джен
Рейтинг: PG-15
Дисклеймер: персонажи и мир принадлежат Роулинг. То, что не Роулинг и не мое, будет оговариваться в примечаниях.
Саммари: POV Беллатрикс Лестранж: со школьной скамьи до ворот ада.
Предупреждение: гибель персонажа – члена ОФ.
Перевод названия. Буквальный перевод – «кровавые войны». Форма прилагательного «cruenta» среднего рода множественного числа полностью совпадает с формой женского рода единственного числа.
Примечание: в фике есть отступление от хронологии "Родословного древа Блэков" (Сириус одного года рождения с Нарциссой).

 Отправлено: 17.07.07 17:48. Заголовок: Re:

Глава 1. Призвание.

В те далекие времена, когда жизнь ее еще не была очерчена четким и строгим кругом, она прислушивалась иногда к разговорам девчонок с других факультетов – в библиотеке, в оранжерее, во дворе на переменах. На четвертом курсе, весной случилось ей услышать по-идиотски горячий спор о том, в каких случаях нужно следовать разуму, а в каких – сердцу. Что спор нелеп, она поняла сразу. Ни тому, ни другому доверяться нельзя. И вместе, и, хуже того, в конфликте, они могут завести в дебри «морали», а то и заставят прибегнуть к этому маглскому измышлению – «совести». Руководствоваться в жизни надо убеждениями. Им должны служить и разум, и сердце. Разум решает, что и как делать во имя убеждений, сердце дает необходимый импульс. Вот и все.
Внезапно Белла задумалась о своих убеждениях. Прежде у нее было только одно: превыше всего честь Дома Блэков. Ее ум, талант, красота, изысканные манеры, строгая взыскательность в вопросах происхождения – все служило и еще послужит чести Дома. Когда-нибудь, разумеется, они будут служить и новому ее дому – но это во вторую очередь.
Теперь, однако, окидывая презрительным взглядом спорящих о нестоящем девчонок, Белла подумала, что этого ей мало. Ее страсть к темным искусствам – последние преподаватели ЗОТС смотрят испуганно, Флитвик, ставя высшие баллы, вздыхает, а МакГонагалл поджимает губы – ее страсть, неужели она должна быть направлена лишь на поддержание семейного достоинства? Дождавшись каникул, летом она попросила родителей проводить ее на полулегальное собрание полулегальной (тогда еще) организации, о которой – вернее, о ее вожде – шептались с восхищением и страхом. Отец сказал: «Через год – когда сдашь СОВы». Но уже следующей зимой (лучше не вспоминать, что было в промежутке) Белла нашла способ пойти туда одна. И жизнь ее приобрела смысл.
– Нам, чистокровным волшебникам, уже многие десятилетия навязываются чуждые, именуемые общечеловеческими, ценности мира магглов. Ценности так называемого гуманизма, свободы и законности. У нас нет и не может быть ни одной общей ценности с миром магглов! Наше мировоззрение происходит из иного, мистического источника. Мы – альтернатива мира. Мы – особый мистический путь. Ныне чистокровные волшебники измотаны распространением влияния магглов, они утратили пассионарность. Высокая миссия тех, кто собрался здесь, – поставить сверхзадачу нашему социуму. Эта сверхзадача может быть решена только через принуждение, только через насилие. Но когда сообщество чистокровных волшебников воспрянет, оно отгородится от мира магглов тысячами магических щитов, чтобы ни одна капля грязной крови не проникла к нам. Конечно, мы находимся в начале пути. Доселе концы этого пути были неисповедимы, они были в руках истории, но отныне они будут в моих руках. *
Так он говорил, и все в душе Беллы отзывалось на вдохновенные слова, на проникновенный голос, на сверкающие фантастическим красноватым блеском глаза оратора. Стало ясно: этому человеку она посвятит свою жизнь.
Вообще-то Белле был не очень понятен смысл мистической миссии чистокровных волшебников (впоследствии, войдя во внутренний круг, она обнаружила, что там никто об этом и не поминает). Миссией Беллы было расчищать путь для Темного Властелина, уничтожая его врагов. Это было главным. На втором месте был Дом Блэков. На третьем – дом, в который она когда-нибудь войдет. Так, строго и четко, очертился круг.

* Речь Вольдеморта – с необходимыми изменениями, дополнениями и перестановками – принадлежит современному отечественному публицисту, которого я предпочла бы не называть во избежание посторонних дискуссий.


Глава 2. В Азкабане.

Все ее худшие воспоминания имели либо счастливое начало, либо счастливый конец. Пока что дементоры ничего не могли с этим поделать. Потому-то она до сих пор (а сколько времени прошло?) нормальна. Да, нормальна. Ну и что, что хочется иногда биться головой о стену, ну и что, что кричит по ночам… Зато твердо знает, что Темный Властелин жив, он когда-нибудь вернется и придет за теми, кто был ему верен. Какие еще могут быть доказательства нормальности?
Начало пятого года в Хогвартсе. Гордость Дома Блэков, первая красавица Слизерина, она с нетерпением ждет начала Сортировки – сегодня для Семьи особенный день.
– Блэк, Нарцисса!
Ах, хороша! Идет без робости, грациозно – мальчики помладше поворачивают головы. Когда Белла окончит Школу, фамилия первой красавицы все равно будет Блэк. Поравнявшись со столом Слизерина, Цисси бросает взгляд на будущих соучеников, одновременно уверенный (конечно, буду с вами!) и уважительный (примите меня!). Белла улыбается и замечает улыбку радости и гордости на лице Анди: в эту минуту они прекрасно понимают друг друга. И как Белла могла подумать такое про родную сестру?! Ну обиделась Анди на Рабастана, пококетничала с кем-то заведомо неподходящим – теперь наверняка поумнела и не захочет даже глядеть на этого… Тункса? Тинкса? А вот и долгожданный момент…
– Слизерин!
Старшие сестры Блэк смеются и аплодируют, отвечая на поздравления… Цисси подходит и садится рядом с Беллой, которая обнимает ее за плечи. Так, разговоры потом…
– Блэк, Сириус!
Он идет, вызывающе вскинув голову, глядя прямо перед собой. В сторону стола Слизерина, откуда ему улыбаются кузины, не смотрит. Своеволен… Ничего, обтешется, поймет, что к чему. И не таких новичков обламывали. Что там Шляпа, заснула, что ли?
– Гриффиндор!
Она ослышалась? Это от голода… Но почему у всех окружающих такой ужас на лицах? Он встает, ухмыляясь, ее кузен – ее, Беллы, кузен! – и направляется к столу Гриффиндора. Лохматый мальчишка из толпы ожидающих Сортировки делает ему одобрительные знаки. А потом происходит самое страшное. Крепче обняв дрожащую Цисси, в поисках сочувствия Белла поворачивает голову в сторону Анди и видит, что та заинтересованно улыбается и машет отщепенцу рукой через весь Зал.
В тот момент она впервые поняла, что семья может предать. А поняв, решила, что найдет ту организацию, не дожидаясь позволения.
Дементоры приближаются. Обход. Если бы можно было накормить их воспоминаниями о бывшем родиче – у всякого такого воспоминания есть хорошая сторона. – Что, кузен, помогли тебе твои грязнокровки? Хорошо в тюрьме среди смертельных врагов? – Из его камеры никогда не слышно криков: должно быть, это тихое сумасшествие.
Дементоры приближаются. Белла знает, что они хотят из нее вытянуть. Если сопротивляться, воспоминание только получится более беспорядочным, это вредно для умственной дисциплины. Лучше самой, с самого начала…
Год спустя после окончания Хогвартса. Накануне была удачная акция (братья Прюэтты), и сегодня Белла может не спеша позавтракать в постели, с удовольствием читая «Ежедневный пророк». Приятно попасть на первую полосу, хотя и анонимно. Можно посмотреть и колонку свадеб: скоро ее помолвка, нужно быть в курсе моды… Что такое? Блэк? Андромеда Блэк? Что?.. «Сегодня, в 10.30, в церкви св. Моники, Теодор Тонкс и Андромеда Блэк, вторая дочь…» Нет... Дальше Белла не помнит, и дементоры не вытянут. Только красная пелена перед глазами. Вся мебель в спальне оказалась переломана. Хорошо, что платье к церемонии помолвки не успели доставить. Горничную-эльфийку пришлось ликвидировать – досадно, она хорошо прически делала. Зеркала жаль, от бабушки досталось. Починить его не удалось, осталась трещина.
Зато… зато она первая подумала о том, что нужно выжечь Андро… ту женщину с Родословного древа. «Спасибо, Белла, – проговорил отец, которого известие подкосило. – Мы спасем чистоту нашего Дома». Вот вам, дементоры!
А они совсем близко от ее двери и упорно подсовывают ей следующее воспоминание, особенно неприятное – ибо оно отдает тем, что зараженные маглскими идеями называют нравственной проблемой.
В тот самый вечер явился Люциус – с визитом соболезнования, а также, чтобы поговорить по делу с отцом. Разумеется, она пошла послушать под дверью.
– Мистер Блэк, я рад был увидеть на вашем Родословном древе, что у вас теперь только две дочери. Но все же нельзя отрицать, что ваша семья утратила немалую часть престижа.
– Если вы хотите взять назад слово, Мальфой, то так и говорите. Нарцисса не засидится.
– Взять назад мое слово, мистер Блэк? – в голосе Люциуса высокомерное изумление. – Об этом нельзя и помыслить. Однако за утрату престижа я хотел бы получить возмещение. Приданое, предназначавшееся… дочери, которой у вас больше нет, должно быть дано за Нарциссой. Этого требует честь Дома Мальфоев.
– Как вы заметили раньше, Мальфой, у меня две дочери. Сумма, о которой вы говорите, будет разделена между ними.
– Рудольф уже отказался от своей доли. Вот от него записка.
В этот момент Беллу позвала мать, и окончания она не услышала.
Как отнестись к этому разговору? Люди несведущие сказали бы, что честь дома не имеет отношения к деньгам, а Люциус попросту мерзавец. Какой вздор! С тем же успехом можно сказать, что семейка, с которой породнились покойные Прюэтты, не хуже Мальфоев или Блэков, потому что не менее чистокровная. Конечно, никакие деньги не могут добавить чести полукровкам, но для чистокровной семьи – дело другое. Так что Люциус прав. Но почему ей приятно думать, что Рудольф не потребовал возмещения, почему она не испытывает ни малейшего желания бранить его за нерадение о своем доме? После недолгого размышления Белла решила, что Рудольф продемонстрировал неизменность своего уважения к Дому Блэков и что – в известных пределах, конечно! – есть разные способы заботиться о чести семьи.
Дементоры удаляются от ее двери, и надо бы воспользоваться моментом, чтобы вспомнить самое лучшее, самое главное, что было в ее жизни – как она обучалась Темным Искусствам у Темного Властелина, а потом практиковалась в них у него на службе. Если бы память могла воссоздать хоть одну из блистательных удач, хоть один редкий – но такой драгоценный – знак его одобрения!.. Нет, в голову, как нарочно, лезут все (не слишком частые) случаи, когда он был ею недоволен и проявлял недовольство одним словом и одним движением палочки. Так что же? Разве не благодарила она его за каждое наказание, разве не извлекала уроков из неудач, разве не совершенствовала свое искусство? Вы не отнимете у меня этого, дементоры! Я еще возьму в руку волшебную палочку, я еще произнесу – как право имеющая – слова, которые лицемеры из Министерства считают за преступление! На одну блаженную секунду в памяти Беллы оживает жгучее наслаждение, духовное и физическое одновременно, от удачно примененного заклятия – из тех, что глупцы называют непростительными. В течение одной секунды она заново переживает величайшую полноту жизни, которую когда-либо знали ее разум и тело.
За секунду удовольствия в Азкабане нужно платить – и дорого. Посреди особенно упоительного воспоминания в голове Беллы зазвучал голос – голос, который она мечтала услышать, но тем страшнее были произнесенные слова:
Ты забыла свой долг в погоне за наслаждениями, Белла. Ты и еще трое моих слуг в тюрьме по твоей вине. Пусть. Но по твоей вине мне придется еще долгие годы ждать возрождения. Я не забуду.
И бесполезно оправдываться. Она, только она виновна в неудаче с Лонгботтомами. Она не будет, пока есть хоть малейшая возможность, она не будет думать об этом. О другом, о чем угодно другом, пока к ее двери вновь не приблизились дементоры.
Замужество. Для публики, для получения официального документа – скучная регистрация в конторе на Диагон-аллее. Платье у нее, разумеется, даже для этой пустой формальности было великолепное – «Ведьмополитен» посвятил его описанию целую полосу, но вспоминать о нем сейчас было так же интересно, как о детских игрушках. Было объявлено, что сразу после регистрации они отправляются в свадебное путешествие. На самом деле в тот же вечер предстояла подлинная церемония. Им с Рудольфом выпала честь, какая не выпадала больше никому во внутреннем круге: Темный Властелин соединил их руки.
Белла вздохнула. Почему она должна непременно вспоминать единственную мелочь, омрачавшую ее торжество, – отсутствие Цисси?! По традиции дома Лестранжей свадьба наследника происходила пятнадцатого марта (в память о том, как в этот день далекий предок Рудольфа, друид и фанатичный сторонник человеческих жертвоприношений, впутался в маглский заговор, чтобы отомстить за римское вторжение в Британию). Просьба отпустить Цисси из школы на свадьбу сестры была отклонена; даже портрет Финеаса Нигеллуса (хорош предок!) заявил, что для регистрации невесте не нужна подружка, а свидетельницей может быть кто угодно. «И самое обидное, – писала Цисси, – что Сириуса на ту свадьбу отпустили. Я подслушала, как МакГонагалл говорила Слагхорну, что, дескать, ладно, так и быть, должен же мисс Андромеду Блэк сопровождать к алтарю хоть один родственник». В воображении Беллы замелькали кошмарные картины: перед проповедником худшего из маглских измышлений дочь семьи Блэков клянется любить, почитать, повиноваться… – жалкому грязнокровке, а сын семьи Блэков, с белой гвоздикой в петлице, отвечает на вопрос: «Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине?».
Нет. Нет. Думать о собственной свадьбе. Темный Властелин, разумеется, придал ритуалу новый, подлинно священный смысл: все клятвы, которые они с Рудольфом давали в тот час, они давали в первую очередь Властелину, а уже потом – друг другу: «…пока я или смерть не разлучит вас». Рудольф понял это не сразу. Белла вновь вздохнула, вспоминая сцену, которую устроил ей муж на вторую неделю совместной жизни: память безжалостно высветила все самые безобразные, самые пошлые подробности. Он, видите ли, решил, что честь семьи Лестранжей может пострадать оттого, что Белла провела ночь с Огастесом Руквудом из Отдела Тайн. Можно подумать, что она получила от этого удовольствие. И Руквуд оказался не просто министерским осведомителем, но ценным и преданным членом организации (если – то есть, когда –Темный Властелин вернется, она доберется до Каркарова!). Жаловаться на мужа Белла, естественно, не стала. Рудольф был никудышным окклюментом и выдал себя сам. Темному Властелину понадобилось минут десять для того, чтобы Рудольф осознал свою ошибку и свой долг, с должным смирением попросил прощения у Властелина и поблагодарил его за то, что он не давал подобных поручений Белле до свадьбы, после чего извинился перед женой и обменялся рукопожатием с Руквудом. С тех пор его поведение было безупречно. И он, и Рабастан признали лидерство Беллы как само собой разумеющееся. Белла со своей стороны неукоснительно выполняла все требования мужа – правда, после их ссоры и капитуляции Рудольфа все чаще ловила себя на мысли, что интереса в этом не находит ни малейшего.
Они приближаются… Какой холод… Скорее, скорее, сосредоточиться на… ну хоть на свадьбе Цисси. Но дементоры уже у двери, и в начавшееся воспоминание врывается тот же голос: «Сегодня я иду один. Сегодня ночь моего торжества. Празднуйте спокойно Хэллоуин и ждите меня с победой». Было у нее предчувствие беды? Нет, она подносила к губам бокал вина и с досадой думала, что Рудольф всю ночь пьет огневиски и уже напился, в тот момент, когда левую руку пронзила боль. Несравненно острее, чем при обычном вызове Властелина, и… какая-то не такая. Белла вскочила – все участники праздника были на ногах – и тут боль мгновенно прошла, оставив взамен ощущение глухой, безнадежной пустоты. Хотелось завыть от тоски. И тогда Люциус сделал какое-то неприметное движение правой рукой по левому рукаву и произнес деловым будничным тоном: «Я иду сдаваться в Министерство. Был под Империусом, ничего не помню, во всем раскаиваюсь. Всем советую то же». И аппарировал.
Сколько времени они простояли, молча, бессмысленно глядя друг на друга, отказываясь обдумывать и осознавать?.. Пустота была внутри нее, пустота была в глазах мужчин напротив нее. Наконец Макнейр (тут нужна была примитивная смелость без воображения) поднял левый рукав и застыл, уставясь на свою руку. Один за другим Упивающиеся следовали его примеру. Белла была последней. Она не хотела верить до последнего мгновения; ее пальцы уже скользили к локтю, а у нее еще оставалась безумная надежда. Когда – долю секунды и несколько дюймов спустя – надежда рухнула, Белла закричала.
Белла кричит, вцепившись в дверную решетку и пытаясь трясти ее. Кричит захлебываясь, с завыванием: «Не вееерю! Господииин! Нееееет!» Как всегда в Азкабане, стоит одному закричать, как тут же начинают вторить остальные:
– Сука! Я же любил ее! На десятый день! С Руквудом! Новобрачная!
– Каркаров! На свободе! Каркаров!
– Мама! Мама, спаси меня, умираю!
– Pashlifsenaaaa…. – это Долохов начинает забывать английский язык.
– Предатели! – кажется, голос Рабастана.
– Каркаров!...
– Я ему свою жизнь, а он мне: «Прикажу – со всем Министерством переспит. Скажи спасибо, что получил девственницу». Сука!
– Мама, мама, не бросай меня!
– Fsenaaaa…
– Предатели! – в голосе деверя какие-то остатки здравого смысла. – Всех предателей знаем? Петтигрю! Петтигрю!
– Петтигрю! – юношеский голос, только что жалко умолявший, обретает стальные нотки. – Предатель нас предал!
– Эй, позор Блэков? – Белла уже овладела собой. – Что знаешь о своем дружке?
Но бывший кузен, как всегда, молчит.
Белла опускается на пол. Брезгливо разглядывает руки, расцарапанные прутьями решетки. Тщетно пытается найти в кружке каплю воды. Петтигрю!
Барти первый овладел собой тогда. Первый сказал: «Мы должны действовать. Господину нужна помощь».
– Чего мы ждем? – Белла рвет из кармана мантии маску, но ее прерывает Рудольф:
– А кто-нибудь знает, куда он отправился?
– К Поттерам…
– А где живут Поттеры, он сказал кому-нибудь? – Растерянные взгляды.
– Так ведь Петтигрю знает! Питер… – Но Петтигрю уже нет среди них, и никто не может вспомнить, в какой момент он успел аппарировать.
Заговорили о возможности того, что Петтигрю заманил Господина в ловушку. Белла молчала. Измена Петтигрю была, разумеется, вероятной – у него это на лице написано – но не хотелось думать, что Темного Властелина можно было одолеть с помощью такой банальной вещи, как засада. Только некая могучая неведомая сила могла взять над ним верх. Мысленно Белла бросала этой силе вызов, клялась противостоять ей до конца своей жизни.
Наконец, принялись строить какие-то планы. Решено было, что Руквуд и Макнейр тотчас отправятся в Министерство (порознь); все, кто уже находились в розыске, но доселе не давали себе особого труда прятаться, немедленно затаятся. Те, кого пока не коснулось подозрение, как Барти, должны держаться, как ни в чем не бывало. Те, кто под подозрением… Беллу трясло от бешенства, когда ее муж и деверь принялись всерьез обсуждать совет Люциуса, – но ей нечего было возразить им. Бежать в Министерство, – говорили братья, – разумеется, незачем, не так уж безнадежно они трое скомпрометированы, но следует продемонстрировать готовность сотрудничать, при необходимости изъявить раскаяние, сослаться на Империус, ну и золото, разумеется, золото… Пока они тут разговаривают, Люциус наверняка успел дать не менее десятка взяток. И она слушала все это молча, слушала!.. – Сейчас, в Азкабане, когда Белла заново переживает тот холодный предутренний час, ей кажется, что она была ничем не лучше других, заботившихся лишь о своей безопасности. Ибо она чувствовала себя беспомощной, а беспомощность ничем не лучше трусости.
Что было дальше? Они трое вернулись домой… вошли в гостиную, включили радио и выслушали утренние новости… Рабастан резко поднялся, сказал, что пойдет к себе, сжал плечо Рудольфа, пристально посмотрел на брата… Смысл взгляда Белла поняла почти без легилименции: «Сейчас у тебя есть шанс показать ей, что ты мужчина, и стать главой семьи». Ее будущее, впрочем, это пустяки, будущее Дела зависело от того, чтобы не дать Рудольфу этого шанса. Спокойно, как будто ничего не заметила, сказала, глядя на братьев в упор: «Я ведь правильно поняла вас: мы будем раскаиваться и платить лишь для того, чтобы выиграть время, а потом, отведя подозрения, приняться за поиски Господина?» Подбавила в голос энтузиазма, во взгляде зажгла искорку. «Ведь правда, Рудольф?! Салазар, какое счастье быть замужем за тобой, а не за таким ничтожеством, как Люциус! И иметь такого брата!» Бросилась мужу на шею, Рабастан, ухмыльнувшись, повторил, что идет к себе, совсем другим тоном. Они вновь были в ее руках.
Белла откидывается на стену, закрывает глаза. Мысль, возникшая мгновенно, порожденная едва ли не инстинктом самосохранения, привела к осознанию: даже если она одна по-настоящему верна Господину, ее долг не дать успокоиться остальным.
Остальные… Белла горько усмехается. Тех, кто ушел в укрытие, раньше ли, позже ли, почти всех переловили или перебили авроры. А те, кто остался на свободе, были заняты своим положением, карьерой или престижем. Белла вспоминает, как Люциус пригрозил отказать ей от дома. (Цисси бормотала невнятные возражения, не сводя при этом глаз с ребенка. Нет-нет! – сестру она упрекать не будет. Та выполнила свой долг, дав нового подданного Темному Властелину и наследника дому Блэков – ну и Мальфоев, конечно). У Беллы не было влияния за пределами собственной семьи. Единственной ее поддержкой был Барти: он был верен, в нем продолжал гореть огонь.
Именно он, тайно и терпеливо, как истинный слизеринец, собирал по крупинкам информацию – отец не делился с ним. Именно он принес известие, заключавшее в себе проблеск надежды: кажется, аврору Лонгботтому что-то известно. Вдвоем они разработали план нападения. Рудольф с братом только последовали за ними.
После долгого перерыва – что за невероятное наслаждение это было: ощущать себя повелительницей мощной магии одного из сильнейших заклинаний. Забытой музыкой звучали в ее ушах крики жертв. Тщетно Рабастан, неизменно благоразумный, призывал сделать перерыв: она не могла остановиться. И когда выражение страдания (и всякое выражение) погасло в глазах Элис Лонгботтом, когда крик ее перешел в безумный смех, Белла еще не сразу поняла, что произошло. Только несколько секунд спустя, переведя глаза с женщины на мужчину, она поняла, что случилось непоправимое и последняя надежда потеряна: Лонгботтомы уже ничего не скажут. «Ты забыла свой долг в погоне за наслаждениями, Белла», – звучат в уме слова Господина.
Их взяли с поличным: надежды отговориться больше не было. Спастись мог бы разве что Барти – если бы его отец шевельнул для этого пальцем. Дело не затянулось. С яростью припоминала Белла железный самоконтроль авроров, которым столь явных трудов стоило не наброситься на пленников, самодовольство Крауча, прячущееся под маской праведного гнева, и нелицемерный гнев судей и публики – жалких людишек, которым невдомек великие цели. Еще недавно Белла строила планы мести, но с каждым днем они утрачивали четкость. Четким в ее разуме оставалось лишь сознание того, что она бросила им всем вызов в зале суда; в самом сердце Министерства она провозгласила свою преданность и свою веру. Этого не отнимут у нее дементоры.

Идут недели и месяцы. Понемногу забываются: лицо и взгляд Нарциссы, успехи в Темных Искусствах, удачные акции, драгоценные похвалы Властелина, власть, даваемая темным заклинанием. Все упорнее сознание заполняют: предательство кузена и сестры, недостойное поведение Рудольфа, холодная ночь на Хэллоуин, известия об арестах соратников, безрассудное забвение своего долга. Но остается воспоминание о вызове, брошенном в зале суда.
Голоса соседей звучат все тише. Голос Барти замолкает вовсе, и зрелище того, как дементоры бросают его тело в яму, прочно входит в мысли Беллы. Одни и те же картины непрерывно вертятся перед мысленным взглядом во сне и наяву. Но воспоминание о вызове, брошенном в зале суда, остается.
Идут месяцы и годы, никто не знает, сколько. Как искра от умелого Incendio, проносится по Азкабану весть о побеге Блэка. Еще одна мучительная мысль: предатель на свободе, он видит солнечный свет, вдыхает свежий воздух. Тщетно Белла цепляется за надежду: поймают, превратят в живой труп – разум твердит: не поймают. Идут недели и месяцы, и надежда окончательно гаснет. Остается лишь воспоминание о вызове, брошенном в зале суда.
Что это – иллюзия, или она ощущает легкое покалывание в левой руке? Галлюцинация, или на левой руке начинает проступать контур Метки? Даже в Азкабане одинаковой галлюцинации не может быть у всех сразу: заключенные, вот уже долгое время бормотавшие что-то сами с собой, вновь начинают перекрикиваться, делясь друг с другом новостью. «Тише вы, дементоры донесут Министерству!» – взывает Рабастан. Но дементорам все равно, о чем кричат узники. И когда теплым июньским вечером (об этом Белла узнает потом: в Азкабане нет ни тепла, ни июня) десять человек одновременно издают торжествующий вопль, для дементоров это лишь богатый пир.
Отныне Белла ждет. Она смиряет нетерпение – сколько бы недель и месяцев не прошло с великого момента, она твердо знает: то, чем грозила она, бросая вызов в зале суда, сбудется.

 Отправлено: 17.07.07 17:56. Заголовок: Re:

Глава 3. На свободе.

О том, что был февраль, Белла узнала позднее: в Азкабане все месяцы зимние. В последнее время у нее возникло странное ощущение, что существование (иначе не скажешь) меняется к лучшему. Ощущение сперва пугало: неужели привыкает? Но нет, дело было в том, что дементоры почти перестали обращать внимание на заключенных и как будто начали жить своей собственной жизнью. Как бранила себя Белла впоследствии за то, что не разглядела протянувшуюся к стражам и узникам Азкабана руку Господина.

– Белла! Белла, проснись!
Что за нелепый, бессмысленный сон…
– Белла! – Чьи-то пальцы – человеческие пальцы – сжали ее плечо и сильно встряхнули. Еще ничего не понимая, она открыла глаза и поспешно закрыла их снова, ослепленная… светом?
– Да вставай же! Здесь невозможно нахо… У нас нет времени!
Нет, не сон.
– Люциус?! Это что…
– Побег. Общий. – Взял ее за локти, поставил на ноги.
– А дементоры?
– С нами в сговоре. – Накинул на нее плащ. – Идем.
Коридор Отсека для особо опасных преступников был освещен, как никогда в истории Азкабана. И никогда еще здесь не звучало одновременно так много человеческих шагов. Белла видела людей впереди – парами, как они с Люциусом; позади раздался голос (чей? придется привыкать ко всем заново): «Шевелись, Огастес! Здесь невыносимо!» От самой двери прозвучал другой голос (Макнейр! не всех забыла!): «На выходе Nox и полная тишина, чтобы уголовная шушера не заметила».
На свежем воздухе у Беллы подкосились ноги. Люциус подхватил ее, шепотом выругавшись. Осторожно двигаясь, спустились к причалу, сели в лодку.
– Navigo, – вновь Макнейр. Лодка бесшумно отплыла. Теперь Белла начала осознавать: она на свободе.
Десять освобожденных узников смотрели друг на друга и на своих освободителей. Наверное, сейчас им следовало пожимать друг другу руки; наверное, им следовало хотя бы попытаться улыбнуться друг другу. Но к освободителям, избежавшим некогда тюрьмы и очевидно прожившим все эти годы в полном благополучии, узники чувствовали очень слабую благодарность. Друг с другом узников связывала солидарность, но рожденная не общим страданием – слишком много было позади полных взаимной ненависти выкриков, а общим противопоставлением себя вот этим, в чистых мантиях, с ухоженными руками.
Освободители смотрели на освобожденных и друг на друга. Они знали, что везут привилегированных, любимцев Темного Властелина. Они старались проявлять любезность и восстанавливать прежние контакты, но, переглядываясь между собой, явно посылали друг другу сигналы: «Надо держаться сообща».

– Можно разговаривать. Только негромко.
– Займемся делом.
Люциус достал из-под плаща какой-то необычно большого размера футляр и открыл его. У Беллы перехватило дыхание: там лежали волшебные палочки. Кто-то приглушенно вскрикнул.
– Разбирайте, где чья. Я добыл их из Закрытого Хранилища в Министерстве.
– Это наши? Люциус, это наши палочки? – Освобожденные слуги Темного Властелина, замерев, смотрели на футляр, не решаясь протянуть руку.
Белла вопросов не задавала. Свою палочку она увидела сразу, и та сама потянулась к ее пальцам, как будто не забыв руку владелицы. Интересно, – Белла усмехнулась мысли – если попробовать Priori Incantatem, раздастся ли спустя столько времени безумный смех Элис Лонгботтом?
Люциус между тем с удовольствием рассказывал о том, как ему удалось разузнать, где хранятся – для каких-то загадочных министерских целей – волшебные палочки осужденных преступников; как ему удалось подступиться к хранителю; как извлечь наибольший эффект из сочетания подкупа с Империусом.
– Завтра его найдут мертвым. С предсмертной запиской, в которой он кается в должностном преступлении и говорит, что заклятие на него наложил Сириус Блэк.
– Браво! Отлично, Люциус! – Девять рук протянулись к футляру. – А о Блэке что слышно?
– Может быть, оставим Блэка на потом? – спросила Белла нетерпеливо. – О Господине расскажи, Люциус!
– Господин скрывался в Албании. Четыре с половиной года назад ему удалось было найти себе временное тело – и как раз очередного учителишку защиты из Хогвартса. Они вдвоем сделали попытку захватить Философский Камень – но сорвалось.
– Дамблдор! – прорычал кто-то.
– Если бы! Помешал этот проклятый мальчишка. Поттер, одноклассник моего сына!
– Драко уже в школе? Да какой нынче год?
–Тысяча девятьсот девяносто шестой. Февраль.
Салазар… Четырнадцать лет…
– Погодите… Что, тот самый Поттер? Да как он выжил? Что Господин рассказывает про ту ночь?
– Господин убил старшего Поттера, Джеймса. А потом грязнокровка Эванс, – Белла вспомнила постоянные школьные жалобы Цисси на эту особу, – попыталась заслонить своего щенка. Господин убил ее, разумеется, но она оставила мальчишке защиту: Авада Господина ударила рикошетом по нему самому. Он лишился тела.
– Дальше!
– Год спустя я попробовал кое-что… полезное для Господина и для нашего дела, но опять сорвалось и опять не без помощи проклятого мальчишки. А полтора года назад произошло нечто совершенно неожиданное – я только позже узнал об этом: Петтигрю вытащили из убежища за крысиный хвост.
– За какой хвост? Из какого убежища?
– Он тайный анимаг, вы не знали? Крыса. Твой родич, кстати, тоже, Белла, – черный пес. Потому и смог сбежать.
– А Петтигрю, обернувшись крысой, выдал себя за покойника?
– Ну да. И укрылся, где бы вы думали? – в семейке Уизли! Помните покойных Прюэттов? Их родня. Все Уизли плодятся, как кролики, и наш коллега попал под опеку их шестого детеныша. Детеныш оказался лучшим другом все того же проклятого мальчишки. Питеру, разумеется, это было все равно, но вот когда сбежал Блэк, он забеспокоился. Вдобавок очередным мучеником защиты от Темных Сил оказался один из дружков Блэка – Ремус Люпин, кто-нибудь помнит? Вервольф, между прочим.
– Вервольф в Хогвартсе? Люциус, ты шутишь?
– Нет, не шучу, Дамблдор же любит благотворительность, а Люпин, по рассказам Драко, был на грани голодной смерти. Так вот, история запутанная, сами знаете, какой из Петтигрю рассказчик, но в один прекрасный момент сошлись вместе: Блэк, Люпин, проклятый мальчишка и шестой щенок Уизли с Питером.
– Питер как-то рассказывал мне спьяну, – вставил… кажется, Эйвери? – что там был еще кот какой-то грязнокровки.
– Люциус, ты долго будешь рассказывать нам про всякий вздор? Я хочу знать все про возвращение Господина.
– Мы прошли линию защитных заклинаний, – вмешался Макнейр. – Отсюда можно аппарировать. Рассказы потом.

– Стало быть, аппарируем. Stabilis! – Лодка замерла в неподвижности. Люциус встал, помог подняться Белле и взял ее под руку. – Нотт, ты следующий с Рудольфом. Все запомните: интервал не менее минуты. Уолден, ты аппарируешь последним. Белла, держись.
Забытое – с семнадцати лет – ощущение совместного аппарирования оказалось настолько кошмарным, что она в полуобмороке опустилась на землю.
– Вставай, Белла, иначе с нами столкнутся следующие.
Ей было все равно. Хотелось только лежать на земле и никогда не вставать.
– Господин ждет тебя.
Резко вскочив на ноги, она едва не упала. Люциус подхватил ее, поспешно увлекая вперед. И вовремя: на их месте тотчас оказались Нотт с Рудольфом.
– Двигаемся. Кто там следующий?
– Эйвери с Рабастаном.
– Пройдем шагов десять и можем их подождать.
– Ага, – Рудольф с явным удовольствием огляделся. – Мы в твоем охотничьем домике, Люциус?
«Охотничий домик» Люциуса представлял собой скорее миниатюрное поместье и по семейному преданию был некогда построен действительно для охоты. Последнюю пару столетий он использовался в основном для оргий – без участия законных жен. Люциус, кивая Рудольфу, покосился на Беллу, очевидно, думая, что ее мужу не следовало бы в ее присутствии обнаруживать знакомство с «домиком». Белла лишь передернула плечами: вот уж что ее не волновало никогда в жизни. Досадно лишь было, что на Рудольфа – в отличие от нее – аппарация почти не подействовала.
– Уфф, приятно оказаться на твердой земле и вдобавок на свежем воздухе, – раздался голос Рабастана. – Рудольф, дай на тебя посмотреть. – Братья обменялись рукопожатием. – Интересно, я таким же страшилищем выгляжу? Белла… – Деверь церемонно коснулся губами ее щеки. – Знакомые места… Люциус, мы сможем привести себя в относительно приличный вид перед тем, как предстать перед Господином?
– Нет, он хочет видеть вас сразу, как все соберутся, – такими, как вы есть.
Волна счастья затопила Беллу. Ну и что, если ее, единственную, шатает после аппарации. Ну и что, если Рудольф до сих пор не взглянул в ее сторону.
– Идемте же! Остальные подтянутся. Вот и четвертая пара.
Наконец они собрались, десять освобожденных и десять освободителей, наконец они приблизились к дверям дома, где, как объяснил по дороге Люциус, у Темного Властелина была Ставка.
В доме (где все, кроме Беллы, бывали раньше) Люциус торжественно и вместе с тем поспешно двинулся вперед; его товарищи по ночному предприятию пропустили вперед недавних узников. Коридор, еще один… Люциус распахнул дверь и провозгласил: «Они здесь, мой Господин! Все десять». И в ответ раздался смех Темного Властелина. Торжествующий смех.
Белла рванулась вперед, не видя никого вокруг (потом ей рассказали, что освобожденных встречали все Упивающиеся и приветствовали поклонами). Перед ней был только ее Господин, сидящий в высоком кресле, пристально смотревший на нее. Он изменился. Может быть, кого-то перемена могла бы напугать – но Беллу она только восхищала. Господин почти полностью отринул жалкий человеческий облик и превратился в поистине высшее существо.
Она бросилась на колени и, склонившись, хотела было поднести к губам край его мантии.
– Нет, Белла, – его голос казался негромким, но говорил он явно не только для нее, но для всех собравшихся. – Нет. – Ледяные пальцы коснулись ее подбородка и заставили поднять голову. Темный Властелин протянул ей для поцелуя руку.

Столь сильным и глубоким было переживание, что мелким показалось Белле счастье – которое она так и не успела как следует осознать – оттого, что она вновь на свободе. И уж вовсе стыдно ей было радоваться таким жалким мелочам, как легкий ужин с горячим шоколадом, отдельный коттедж, предоставленный семье Лестранжей, присланная сестрой специально для нее горничная. Правда ванна, исходящая паром, с ее любимыми сортами пены… Нет, она может не стыдиться испытываемой радости. Ведь она больше не заключенная, она вновь на службе, вновь Упивающаяся Смертью, вновь Беллатрикс Лестранж. Ей вновь нужна безупречная внешность. А от исполнения долга можно получать удовольствие.
Удовольствие было так велико, что, когда Флипси сделала ей маникюр, высушила и расчесала волосы (оставшиеся черными) и накинула на нее нечто из шелка и кружев, Белла подошла к зеркалу в уверенности, что увидит то же самое лицо, что видела четырнадцать лет назад – когда ей разрешили причесаться перед зачтением приговора.
Увиденное ударило ее, как Crucio. «Это не мое лицо», – хотелось ей кричать, но разум твердил: «Твое, Белла, твое. Не с восхищением, а со скрытым ужасом будут смотреть на тебя отныне мужчины. Ни зелья, ни заклинания не вернут твоей красоты».
– Мадам Беллатрикс, – раздался откуда-то снизу голос Флипси, – Господин Рудольф велел Флипси передать мадам, что он велел Флипси постелить ему в гостиной.
– Мне что за дело? – машинально дала эльфийке пощечину. – Приготовь мою постель и стели господину Рудольфу где угодно.
– Да, мадам. Флипси приготовила все для мадам… – продолжая бормотать и кланяться, эльфийка, пятясь, вышла из комнаты.
Белла перевела дыхание. Не больно-то и хотелось – но в этот момент, в момент первого взгляда в зеркало, это показалось последним ударом. Постояла, прикрыв глаза.
Да полно, что за вздор! Неужели после четырнадцати лет Азкабана она даст себя сломать подобным пустякам?! Твердым взглядом посмотрела в глаза своему отражению. Да, она больше не та, на которую оглядывались в коридорах Хогвартса, не та, чьи фотографии появлялись в «Ведьмополитене», не та, которая поцелуем добывала государственные тайны у министерских чиновников. Но она все та же, чья палочка несла смерть и безумие во имя Темного Властелина, та, которая не предала его, та, которая недавно прикасалась губами к его руке.

– Белла! Наконец! – Цисси вошла в спальню обычной грациозной походкой, поцеловала сестру, не потревожив поднос с завтраком у нее на коленях, и села, элегантно расправляя складки мантии.
По виду между нами не четыре, а все двадцать четыре года разницы, думала Белла. Хорошо, что Цисси не показывает шока от вида сестры, наверное, Люциус предупредил ее (позднее Белла поняла, что Цисси уже видела ее фотографию в газете). А Белла не позволит себе горечи в отношениях с сестрой. Красота Нарциссы Мальфой – достояние дома Блэков.
Как будто вернулись те далекие времена, когда Белла позволяла себе позавтракать в постели после особо удачной акции, а Цисси, случалось, заходила к ней поболтать – уже тщательно одетая. Как будто вновь они сестры Блэк. Разумеется, Белла и оставалась куда более Блэк, чем Лестранж, а для Цисси все иначе: она замужем за человеком умнее и сильнее, чем сама, к тому же, у нее сын. О сыне она после обмена приветствиями и принялась говорить: какой он красавец, умный, талантливый, воспитанный – правильно воспитанный... «Я много рассказывала ему о тебе, Белла. Он знает тебя. Вот дождемся конца учебного года…». Белла слушала с удовольствием. Жаль, конечно, что у Цисси нет других детей, но единственного наследника дома Блэков она, кажется, вырастила достойно.
– Я приготовила тебе четыре мантии. Пока хватит? Я не решилась заказывать сразу слишком много одежды необычных для меня цветов, лучше делать это постепенно. Хорошо, что у нас один размер.
– Цисси, у нас был один размер. Этот пеньюар болтается на мне, как на вешалке. Ничего, Флипси подгонит.
Глаза Цисси потемнели.
– Они заплатят за то, что тебе пришлось вынести. Скоро заплатят.
– Да, скоро.

В последующие дни Господин – сам! – рассказал ей о событиях прошлого года и своих нынешних планах. Белла рвалась в бой и была горько разочарована известием о том, что нынешняя стратегия – залечь на дно, но, как всегда, склонилась перед мудростью Господина. К тому же, радовали рассказы Люциуса о положении дел в Министерстве и в Хогвартсе, радовали встречи и разговоры с Цисси. Передышка.

Глава 4. Большая политика.

В Ставке Господина постоянно жили только освобожденные узники и Петтигрю. Из находившихся на легальном положении кто-то один постоянно дежурил при Господине; кого-то он время от времени вызывал к себе; некоторые время от времени наведывались – но всегда поодиночке. Вскоре после освобождения Господин заговорил о том, чтобы собраться всем вместе и отпраздновать великое событие. Он приказал выбрать вечер, в который явиться смогли бы все, не вызывая ни малейших подозрений: сколь бы ни была благоприятной обстановка в магическом сообществе, а конспирацией пренебрегать нельзя. Возможность представилась только в марте.
Белла собиралась на праздник с удовольствием. Выбрала самую нарядную мантию, тщательно причесалась, надела украшения, подкрасилась. Вспомнился рассказ Цисси о том, как она, делая в магазине целую уйму мелких покупок, небрежно ввернула в середине: «Вишневую помаду», так что продавщица не успела заметить необычный для блондинки выбор.
Что ж, и к этому лицу можно привыкнуть. Пожалуй, хорошо, что Цисси не будет: сегодня допускаются только имеющие Метку. Белла слегка улыбнулась. Это будет их праздник, праздник пострадавших за Господина, а в первую очередь – праздник попытавшихся найти Господина. Все, кто отсиживался эти годы на тепленьких местах, будут сегодня с почтением целовать ее руку.
Они вдесятером сидели в гостиной (при Господине на сей раз был Петтигрю), когда, несколько ранее назначенного времени, явился Люциус с предельно озабоченным видом и каким-то журналом в руках. «Господин у себя?» – спросил он, ни с кем не здороваясь, и проследовал в Апартаменты. Собравшиеся удивленно переглядывались, когда появился Макнейр – с разозленным видом и с таким же журналом в руках.
–Господин знает?
– У Господина Люциус. А что он должен знать?
– Стало быть, знает. Налейте-ка мне чего-нибудь покрепче.
В течение следующих пяти-десяти минут «легальные» Упивающиеся один за другим появлялись в гостиной кто с раздражением, кто с озабоченностью, кто с тревогой на лице, но все с одним и тем же журналом и с одним и тем же вопросом: «Господин знает?»
– Объясните кто-нибудь, что случилось, – резко сказала, наконец, Белла.
– И что за… средство массовой информации вы все так дружно читаете? – добавил Рабастан.
Макнейр швырнул журнал на стол.
– «Квибблер»? Да вы с ума сошли?!..
– А ты почитай, почитай этот номер. Все почитайте, у нас тут экземпляров хватит.
Передернув плечами, Белла открыла журнал. Слегка приподняла брови.
– Скитер? Припоминаю. Бойкая журналисточка, умела вынюхивать сенсации.
– Умела, – буркнул Макнейр. – Министерству она была, как кость в горле, но здорово помогла нам в прошлом году, подпортив имидж Поттеру, да и Дамблдору заодно. Я так и не понял, почему она вдруг исчезла, Люциус не любит об этом говорить.
– Мне рассказывал Тео со слов Драко, – сказал Нотт. – Скитер – незарегистрированный анимаг, жуком оборачивается. Полезно при ее профессии. Ну так ее поймала эта грязнокровка, подружка Поттера, и заставила пообещать, что та промолчит целый год. Драко подслушал.
– А почему Люциус не любит об этом говорить?
Нотт вздохнул.
– Проклятая грязнокровка – первая ученица на своем курсе. Этим двоим, – Нотт небрежно кивнул в сторону Крабба и Гойла, – все равно: их олухов только маггл обойти не может. А мне вот не очень приятно. Сама понимаешь, каково Люциусу.
– Нет, я не понимаю, – медленно произнесла Белла. – Ты хочешь сказать, что грязнокровка могла в чем-то опередить моего племянника?
– Во всем, Белла. По всем предметам. Ладно, не в этом дело. Похоже, для такого случая девчонка сняла со Скитер запрет. Вы читайте интервью, читайте.
Белла прочла. Ее трясло от ярости: какой-то жалкий полукровка, пятиклассник смеет ставить препятствия на пути ее Господина?
– Всем теперь ясно, почему так важно заполучить пророчество? Господин сказал, что выйдет к нам через полчаса. Велел не беспокоить.
Тотчас после этих слов появился последний из приглашенных – единственный, кого Белла еще не видела со времени освобождения, человек, к которому она всегда относилась с инстинктивной неприязнью, – Снейп. Его лицо было непроницаемо, в руках у него был не журнал, а официального вида бумага, и первые его слова – обращенные к Люциусу, ни на кого другого он не взглянул, были:
– Твоя Амбридж просто дура. И Фадж не лучше. Вот, полюбуйся. – Он протянул Люциусу бумагу.
– Амбридж дура, за то и держим, – согласился Люциус, проглядывая бумагу. – И Фадж дурак, за то и терпим. А чем тебе бумажка не нравится? – Он пустил по кругу Указ по образованию, запрещающий под страхом отчисления читать интервью Поттера.
– А тем, что если были в Школе детки, не интересующиеся интервью, то после… этого таковых не осталось. И тем, что в Хогвартсе, конечно, много дураков, но очень мало дураков до такой степени, чтобы поверить, будто запрещенное Указом Министра интервью – ложь. Можете быть уверены, к концу учебного дня в Школе не осталось ни одного ученика, который бы не прочел интервью, и очень мало тех, кто ему не поверил.
– Допускаю, Северус. Только не в этом дело. О чем думала сегодня вся Школа? О том, как бы тайком прочесть запретное интервью. И никто – я получаю сведения – не вздумал, вслух по крайней мере, задаться вопросом: а почему им запрещают что-то читать? Амбридж добилась этого чуть больше, чем за полгода. Погоди, добьемся отстранения Дамблдора, это уже дело времени, Амбридж установит в Хогвартсе наши порядки и Школу нам на тарелочке преподнесет.
– Эта Амбридж избавит Хогвартс от грязнокровок? – спросила Белла, напряженно прислушивавшаяся к разговору.
– Сама – едва ли, – ответил Люциус. – Главное, Белла, избавиться от свободы в Хогвартсе, а там уж можно будет избавиться от грязнокровок. Вот основную работу эта дура для нас сделает.
– Не обольщайся, Люциус. Это было легко в Дурмштранге – интересно, где-то теперь Каркаров? В Хогвартсе традиция свободы слишком сильна. Да, вслух теперь вопросы задают редко. Но я за те годы, что торчу в этой проклятой школе, заметил, что чем меньше наши ученички говорят, тем больше они думают. Без большой крови Хогвартс Господину не достанется.
Какая разница, подумала с раздражением Белла, с кровью или без достанется Господину Хогвартс? Высказать эту мысль она не успела, так как в гостиную вбежал Петтигрю и сказал, что Господин сейчас выйдет. Все поспешно направились в столовую.
Столовая блистала роскошью, обретенной многими поколениями чистокровной семьи. Белла сидела по правую руку от Темного Властелина. Он произнес слова, заставившие всех, кто отсиживался в годы его отсутствия на уютных местах, склонить головы перед теми, кто провел эти годы в Азкабане. Все было так, как она мечтала. Но все существо ее чувствовало, что мысли всех участников праздника были заняты одним: интервью Поттера.

Была ночь, и Белла шла, сама не зная куда, по темным анфиладам комнат, едва освещая себе путь волшебной палочкой. Внезапно она заметила какие-то темные пятна у себя на руках и принялась оттирать их – но тщетно. Невыносимую досаду чувствовала она при виде этих пятен и какой-то глухой ужас – при мысли, что они никогда не сойдут. Устав тереть руки, Белла подняла голову, и перед ней замелькали лица – кажется, знакомые, но давно забытые. Затем их сменила фигура женщины с раскинутыми руками, темно-рыжие волосы падали ей на плечи, лицо казалось едва, смутно знакомым, глаза смотрели в сторону, и Белла не могла в них взглянуть. Руки женщины были раскинуты для защиты, она явно кого-то заслоняла, но для Беллы от нее исходила некая угроза. Белла сделала к женщине шаг – но тут вдали раздался нечеловеческий крик боли, перешедший в безумный смех. *
Вслепую Белла нашарила на тумбочке стакан, хрипло пробормотала: Aguamenti, с жадностью выпила воду и только тогда догадалась сказать: Lumos. Сердце ее бешено колотилось.
До тюрьмы она не знала ни сновидений, ни бессонницы. В тюрьме день и ночь сливались в один сплошной кошмар. После освобождения недели две, стоило ей улечься в удобную постель и опустить голову на мягкую подушку, сон приходил мгновенно. Последнее время, однако, у нее начались приступы бессонницы. Ничего не поделаешь, это от бездействия, думала она и предвкушала перемены в образе жизни. И вот теперь… Лежа при свете, тщетно пытаясь читать, боясь заснуть снова, Белла говорила себе, что, должно быть, на неудавшемся празднике от досады она съела и выпила более обыкновенного. Пустяки, пройдет.
Сновидение, однако, стало повторяться. С небольшими вариациями в нем было все то же: нестираемые пятна на руках, полузабытые лица, рыжеволосая женщина с раскинутыми руками, в глаза которой Белла никак не могла заглянуть, и, напоследок, крик и безумный смех. После отчаянного сопротивления Белле пришлось допустить мысль, что Азкабан отнял у нее не только красоту, подкосил ее не только физически.

Альбус Дамблдор готовил свержение Министерства. Долорес Амбридж назначена Директором Хогвартса.

Белла впилась глазами в заголовок и с жадной поспешностью развернула газету. Статья оказалась разочаровывающе короткой.

Альбус Дамблдор, бывший председатель Визенгамота, бывший член Международной конфедерации волшебников, признался вчера в том, что намерен был подготовить в стенах Хогвартса боевую группу с целью продвижения своих планов по свержению Министерства. Планы Дамблдора были своевременно разоблачены Верховным Инквизитором Хогвартса Долорес Амбридж и сорваны с ее помощью Корнелиусом Фаджем. Жизни Министра и Верховного Инквизитора (равно как и сопровождавших Министра авроров) угрожала серьезная опасность, но самоотверженными усилиями Фаджа жертв удалось избежать. Не пострадал также никто из учеников и преподавателей Хогвартса.«Теперь не может быть сомнений, – заявил нашему корреспонденту только что вышедший из боя Фадж, – что систематическое распространение Дамблдором лживых панических слухов носило экстремистский характер и было направлено на дестабилизацию обстановки в магической Британии.
Сведения об аресте Дамблдора, просочившиеся в средства массовой информации и попавшие по ошибке в утренний выпуск новостей, являются несколько преждевременными, однако авторитетные источники в Министерстве с уверенностью заявляют, что взятие Дамблдора под стражу – дело нескольких дней. Министерство призывает население не поддаваться панике.
Вызывает восхищение прозорливость Министра Магии, заботами которого руководство Хогвартсом почти автоматически, без потрясений перешло в надежные и компетентные руки Верховного Инквизитора Долорес Амбридж.
Фадж, должно быть, здорово уверен в себе, если его лакеи лгут так нагло, думала Белла, презрительно кривя губы. Что ж, его ожидает сюрприз. Или, может быть, Господину он на что-нибудь пригодится? Какая разница, главное, – Хогвартс почти наш!
Хогвартс почти наш! Приподнятое настроение царило в ставке Темного Властелина до тех пор, пока вечером он сам не удостоил слуг своим присутствием.
– Хогвартс будет моим – моим! – лишь тогда, когда я вступлю в него. А пока что, – кончиком ногтя он подтолкнул по столу письмо, – протеже Люциуса ютится в своем прежнем кабинете. Это значит – Хогвартс не признал ее, и власть Дамблдора еще не кончена. Дамблдор!.. – Белла опустила глаза и съежилась перед силой ненависти в голосе своего Господина. – Понадобится нечто большее, чем интриги Люциуса, чтобы справиться с ним. А если Фадж думал, что для этого хватит двух Авроров и двух бюрократов, то он еще больший дурак, чем мне его описывали. Самое искусно выстроенное здание интриги непрочно, если опирается на дураков.
Всем существом Белла жаждала выкрикнуть: «Так бросим интриги, Господин! Начнем войну!», но тренированная воля заставила ее стиснуть зубы. Почти такие слова произнес Долохов и получил в ответ: Crucio.
– Интриги нам еще послужат, – продолжал Темный Властелин, не дожидаясь, пока стихнет крик Долохова. – Амбридж создала Инквизиторский отряд, там одни слизеринцы, пусть наша молодежь тренируется. Что еще важнее – она ввела в Хогвартсе перлюстрацию писем. Почему это важно?
При этом вопросе, внезапно заданном, Белла подобралась и сосредоточилась. Господин был требователен, когда задавал им задачи.
– Не будет возможности жаловаться, – осторожно заметил Руквуд. – Во всяком случае, по свежим следам.
– Слабовато, Огастес. – Темный Властелин повертел в руках палочку, но видимо, решил проявить снисходительность. – Впрочем, мелочь полезная.
– Поттер не сможет ни с кем переписываться, – сказал Рабастан, – это поможет нашим планам.
– Неплохо. Но и это не главное.
Мысль Беллы лихорадочно работала. Она ощутила прилив вдохновения: была одна из тех минут, когда она оказывалась способной постичь мысль Господина.
– Господин, важно то, что письма учеников читает власть и те, кто ей служат. Неважно, зачем. А если волшебники будут привыкать к этому уже в школе, – почему не распространить за ее пределы?
– Отлично, Белла! – Темный Властелин слегка коснулся ее волос. Задохнувшись от счастья, Белла поспешно соскользнула со стула к его ногам. Над ее склоненной головой прозвучали слова, предназначенные для отливки золотом:
– Цель перлюстрации – перлюстрация. **

* Сновидение, в котором женщина пытается стереть с рук кровавые пятна, заимствовано у Шекспира («Макбет», акт V, сцена 1).
** Последние слова Вольдеморта являются вариацией знаменитого изречения из романа Дж. Оруэла «1984»: «Цель насилия – насилие. Цель репрессий – репрессии. Цель пытки – пытка».

 Отправлено: 17.07.07 18:06. Заголовок: Re:

Глава 5. Битва в Министерстве.

Они стояли в засаде – место для укрытия было выбрано безупречно, так, чтобы видеть нужный ряд, оставаясь невидимыми. Ждали долго. Белла с нетерпением постукивала ногой по полу, с досадой думая, что говорила же она Люциусу: надо отозвать Амбридж подложным письмом! А вдруг мальчишка не сможет добраться до Министерства? Люциус с уверенностью отвечал: сможет, лишние препятствия убирать не надо, это будет подозрительно, и вообще, незачем искушать судьбу. И так повезло: во-первых, расписание экзаменов сложилось как нельзя лучше, во-вторых, не пришлось посылать ложный вызов МакГонагалл и отвлекать Хагрида. Пусть у Поттера будут препятствия на пути из Школы: в Министерстве бдительность притупится.
Их было двенадцать: шесть бывших узников и шесть проживших благополучно. Белла чувствовала прямо за спиной «своих»: Рудольфа и Рабастана, Руквуда, Долохова, Мульцибера. Чуть поодаль от нее стоял Люциус – командующий операцией, и за его спиной Макнейр, Авери, Нотт, Крабб, Джагсон. «Чужие». За три с лишним месяца объединения так и не произошло.
Их было двенадцать: подходящее число, учитывая то, что ожидали они трех противников (Люциус предупреждал, что двое друзей Поттера к нему как пришиты и наверняка за ним увяжутся). Противники, конечно, нестоящие, мелюзга, – однако, даже против несовершеннолетних нельзя пренебрегать установленным принципом решающего численного превосходства. Темный Властелин ценил в своих людях храбрость, но, отправляясь на акцию, они шли не умирать, а убивать.
Звуки шагов и шепот у входа. Наконец! Почти беззвучная команда Люциуса: «Все шаг назад, не двигаться!» Команда выполнена тотчас, слаженно: дисциплина у Упивающихся безупречна, в бою деления на «своих» и «чужих» не будет. Даже жаль, – Белла позволила себе вздохнуть, – что бой не будет настоящим.
Звуки шагов и шепот приближаются. Вот они появляются в поле зрения, у девяностых рядов: Поттер, грязнокровка Грейнджер, предатель Уизли. Три лица выучены: Люциус показывал воспоминания Драко в думоотводе. Что это?.. Еще одна, еще один, еще одна… Шестеро?.. Шестеро, а нас двенадцать… Это неправильное соотношение, это риск! Белла с трудом подавила дрожь, вспоминая, как им пришлось идти вчетвером против Лонгботтомов: кто знает, может быть, отсутствие надлежащей уверенности и привело к провалу. Какой вздор, сейчас перед ними не авроры, и эта мелюзга, спасибо министерской дуре, даже на школьном уровне весь год не тренировалась.
Шестеро заворачивают на девяносто седьмой ряд. Белла вглядывается в неожиданных противников. Одна девчонка смахивает на Уизли, другая непонятно что такое, мальчишка… Его лицо казалось странно, беспокоящее знакомым. Наклонившись к Люциусу, Белла выдохнула ему в ухо вопрос. Люциус повернул к ней лицо, давая заметить усмешку, и, в свою очередь, наклонился к ней.
– Невил Лонгботтом.
Белла ощутила охотничий азарт: пять объектов ненависти. Поттер, осмелившийся противостоять Господину, сын врагов. Двое Уизли, предающие свою кровь, племянники врагов. Лонгботтом, сын врагов, из-за которых она провела в тюрьме четырнадцать лет. Грязнокровка, осмеливающаяся превзойти в чем-то ее, Беллы, племянника. Шестая – ну, неважно.
Прошли на девяносто седьмой ряд. Безмолвный знак Люциуса, означающий: «Готовься!». Каждый из них точно знает свое место аппарирования. Каждый точно знает сигнал. Ну что там, долго Поттер будет бегать, зовя своего драгоценного крестного? Неужели не заметит…
Чей-то голос: «Ты видел это? Здесь твое имя!». Так, отлично, подошел ближе. Грязнокровка отговаривает, теперь Лонгботтом… Бесполезно.
– Здесь мое имя. – Поттер протягивает руку к пророчеству, объединившему его жалкую жизнь с судьбой Темного Властелина...
Есть. Ни о чем более не думая, Белла аппарировала. Она была на месте, подняв палочку, к тому моменту, как Люциус произнес слова: «…дай это мне».
Поттер повернулся, оглядывая картину, означавшую его неминуемую гибель, – и Белла едва не задохнулась. На секунду ей показалось, что грязнокровка Эванс вышла из сновидения и взглянула на нее в упор. Вспомнилось, как в прошлой жизни, в страшную ночь Хэллоуина, она мысленно бросала вызов той неведомой силе, которая смогла взять верх над ее Господином. Откуда-то пришло нелепое ощущение, что теперь эта сила бросает вызов ей.
Вздор. Всего-навсего жалкий мальчишка, который привел себе подобных на убой. Сейчас он передаст Люциусу Пророчество. Нет, надо же, все о крестном!..
– Маенькому майтику плиснилось, и он лесил, сто это плавда! – Она прекрасно знала по опыту, какого рода издевка является лучшим способом деморализации.
– Не делайте ничего… Пока… – бормочет Поттер. Белла хохочет:
– Нет, вы послушайте! Дает указания деткам, как будто сражаться с нами собирается!
Люциус говорит что-то о слабостях Поттера, снова требует пророчество. Мальчишка продолжает твердить о крестном.
– Тебе пора узнать разницу между жизнью и снами. Дай мне пророчество, или мы возьмемся за палочки.
– Что ж, давайте. – Шестеро поднимают палочки на уровень груди четко, слаженно… Да кем они себя воображают? И что там Люциус церемонится?
– Accio проро…
– Protego! – Проклятый мальчишка и в самом деле кое-что умеет. Ладно…
– Так тебя убеждать надо? Хорошо. Берите вот эту малютку, – указала своим на девчонку Уизли. – Пусть посмотрит, как мы пытаем ее. Я сама займусь.
Четверо из мелюзги окружают девчонку, Поттер заслоняет ее.
– Вам придется разбить вот это, чтобы напасть на кого-нибудь из нас. Ваш босс будет не очень доволен, так?
Белла смотрела на него неподвижно. Проклятие, он нашел защиту… Не угрожать надо было, а применить Аваду – лучше всего, к грязнокровке, а затем сразу Круциатус к девчонке. И у него уже не было бы ни времени, ни способности рассчитывать.
– А что это вообще за пророчество? – Ладно, придется разговаривать.
– Что за пророчество? Ты шутишь, Гарри Поттер.
– Не, не шучу. Зачем оно Вольдеморту?
Что? Она ослышалась? Это… это невозможно… Но, судя по тому, как поражены остальные…
– Ты осмеливаешься произносить его имя? – шепчет Белла.
– Ага. Вот никаких проблем для меня произнести Воль…
– Заткнись! – кричит Белла, чувствуя, как стучит кровь в висках. – Ты смеешь осквернять его имя, ты, полукровка!
– Он тоже полукровка, вы не знали? Вольдеморт. Мать его волшебница, а вот папа был магглом. А что, он вам говорил, что чистокровный?
– Stupef...
– Нет! – Люциус направляет ее заклинание в сторону. – Не нападать! Нам нужно пророчество!
– Он посмел! Он смеет! – Беллу трясет, она едва сдерживается, лишь краем сознания воспринимая команды Люциуса. Он о чем-то говорит с проклятым мальчишкой: есть время успокоиться. Она даже включается в разговор и снова смеется.
– Давай! – Поттер прерывает Люциуса на полуслове. Шесть голосов одновременно выкрикивают: Reducto! И воцаряется хаос: рушатся полки, бьется стекло, в воздух вместе с пылью поднимаются призрачные фигуры, и под прикрытием всего этого Поттер кричит: «Бегите!».
Полки продолжали рушиться, лавинообразно. Заклинания не попадали в цель. Раздался чей-то крик, кто-то упал (Нотт), и пару секунд спустя стало ясно, что добыча ускользнула.
Четко, хладнокровно Люциус отдавал приказы – дело он знает, ничего не скажешь. Подчиняясь командующему, вместе с Рудольфом Белла выбежала в левую дверь. Пусто.
– Не слишком блестящая операция, – криво усмехнулся Рудольф. – Кажется, славы мы на ней не заработаем. И благодарности Господина тоже.
– Двигаемся налево и все время налево, – холодно отозвалась Белла, не удостаивая ответом вздорную болтовню мужа. Как будто они могут потерпеть неудачу и не доставить Господину пророчество! Абсурд.
Пока что им упорно не везло. Налево, еще раз налево – и никого. Звуки борьбы все время слышались откуда-то поблизости, но в этом проклятом месте невозможно было определить, откуда именно. Один раз послышался голос Долохова: «Они здесь, в зале…», но он оборвался на полуслове. Белла чувствовала, что ее начинает трясти: худшее состояние для боя. Боя? Почему она так упорно думает, что им предстоит сражаться всерьез? Чушь. Впрочем, кое-кого из своих они подобрали по дороге – и не в самом лучшем виде, пришлось помощь оказывать.
Снова голос, теперь Рабастана:
– Они здесь!.. Так, ищем другой вход.
Белла резко развернулась к ближайшей двери – и вовремя: за дверью одна из девчонок начала произносить: Collo… Успели: дверь распахнулась, и, не обращая внимания на девчонку, отлетевшую на другой конец комнаты, Белла бросилась к Поттеру. Почти машинально отметила, что из его дружков на ногах один Лонгботтом, и тот не в состоянии произнести ни одного заклинания.
Что задержало их тогда? Какая-то нелепость с Уизли и мозгом… Неважно, несколько секунд спустя Поттер оказался один почти со всем отрядом Упивающихся в следующей комнате – и выхода для него не было.
– Кончено, Поттер, – произнес Люциус, снимая маску, – знак того, что бой выигран. – Ну, будь разумным мальчиком и отдай пророчество.
– Отпустите остальных, и отдам. – Скажите пожалуйста! Он еще торгуется.
– Считать не умеешь, Поттер? Нас десять, а ты один.
– Од де одид, – раздался голос сверху. – Я с диб! Stubefy! Stubefy!
Давно она так не смеялась. Трудно представить себе более идиотское зрелище. А как он принялся барахтаться, когда Макнейр обхватил его сзади!
Отсмеявшись, Белла взглянула на него в упор.
– Я имела удовольствие встречаться с твоими родителями, детка.
– Здаю! –Сопротивление мальчишки становилось уже досадным, кто-то предложил оглушить его.
– О нет! – Салазар, как сладка будет месть! – Посмотрим, долго ли Лонгботтом продержится, прежде чем спятит, как его родители, – ну разве что Поттер пророчество отдаст.
– Дет! Де дабай! Де оддабай, Гарри!
– Crucio! – Какое наслаждение, после такого перерыва (эльфийка не в счет)… Но она выучила свой урок, она остановилась вовремя. Жалкий мальчишка лежал бесформенной грудой у ее ног, захлебываясь в рыданиях. С ним она успеет закончить, сейчас главное…
– Ну, Поттер, дай нам пророчество, или смерть для твоего дружка будет тяжелой.
Не колеблясь ни секунды. Поттер сделал шаг вперед, протягивая руку. Люциус почти прыгнул ему навстречу. С замиранием сердца Белла ждала момента победы.
– Expelliarmus! Impedimenta! Stupefy!
Люциус, едва успев обернуться, упал. Поттер исчез, как от Отгоняющего заклинания. Лонгботтом тоже. Не до них, проклятие, не до них! От верхних рядов на отряд Упивающихся бежали пятеро, рассыпая заклинания. Двоих Белла узнала. Так, игра пошла всерьез.
В настоящем бою не всегда можно выбрать себе противника, и Белла оказалась напротив девицы с нелепого цвета волосами и аврорским значком. Обучена она была отлично.
Ни к кому из своих противников (она могла бы вспомнить их немало) Белла не чувствовала такой яростной и совершенно необъяснимой ненависти. Эта девица, двадцати с небольшим лет, казалась личным, глубоко личным врагом. И еще казалось, что она должна знать ее лицо, – хотя оно никого ей не напоминало.
Наконец! Девица упала и покатилась по ступенькам. Пожалуй, через несколько лет из нее получился бы опаснейший боец – только жизнь ее закончится сегодня. Белла подняла палочку для решающего удара – но наперерез ей бросился Блэк. Желанная встреча.
Они сражались долго: дочь и сын Дома Блэков, защитница чести Семьи и ее предатель. Они не замечали ничего вокруг, каждый прекрасно знал, что имеет дело с сильным противником. Разумеется, даже в смертельном бою бывший кузен не мог удержаться от шуточек и смеха.
– Ну же, ты можешь лучше! – крикнул он, уворачиваясь от очередного заклятия.
Да, она может лучше. Следующее заклятие попало в цель. Улыбка еще не совсем сошла с лица Блэка, когда его тело исчезло за занавесом, прикрывавшим Арку Смерти.
– Один! – торжествующе закричала Белла.
В ответ раздался отчаянный вопль Поттера.
Торжествовать пришлось недолго: на место Блэка ступил еще один обладатель аврорского значка. Однако это странно: неужели враги еще держатся? Новый противник Беллы был очевидно вымотан до предела, сама же она ощущала такой душевный подъем, что не замечала усталости. Вскоре ей удалось отшвырнуть аврора заклятием и оглядеться.
Поттер, все еще взывая к своему ненаглядному крестному, пытался вырваться из рук человека с искаженным от боли лицом (из врагов только они двое и были на ногах) – но это Белла заметила лишь краем глаза. Отряд Упивающихся был стянут в центр зала, обезоруженный, – но и по нему взгляд Беллы едва скользнул: все и всех вокруг заслонял Дамблдор, одним своим присутствием. Торжество в ее душе сменилось ужасом.
Белла метнулась прочь, прежде чем он успел поднять палочку. Путь отступления был выучен заранее. За спиной она слышала хриплый голос: «Нет, Гарри, нет!» и ответный крик: «Она убила Сириуса!». Кто-то погнался за ней, она бросила заклятье через плечо и остановила преследователя. Только в лифте перевела дух.
Устало прислонясь к стене, Белла думала, что, благодаря ней, фиаско все же не окончательно. Одним врагом меньше. И семейная честь отомщена. Но пророчество… Что она скажет Господину? И сумеет ли скрыть от него, что, встретившись на долю секунды с пронзительным взглядом голубых глаз, почувствовала себя девчонкой-школьницей и думать могла только о бегстве?
Поттер ворвался в Атриум, когда она была уже у выхода. От ее заклятия мальчишка ловко увернулся, спрятавшись за статуями. Несколько секунд оба выжидали. Вдруг Белла поняла: у нее есть еще возможность обратить поражение в победу. Поттер тут один. Она добудет для Господина пророчество и избавит его от досадной помехи.
– Ну выходи же, малыш. Ты зачем сюда пришел, в прятки играть? А я думала, ты за моего кузена отомстить хочешь.
– Да, хочу! – эхо от крика разнеслось по всему Атриуму.
– Ааа… Ты любил его, детка?
– Crucio!
Боль была неожиданной, резче, чем от обычного Круциатуса – Белла не устояла на ногах – но кончилась почти мгновенно. Вскочив на ноги, она ответила заклятием, но промахнулась. Надо сосредоточиться, начать воспринимать Поттера всерьез, а главное, вспомнить уроки Господина по манипулированию.
– Что, раньше не пробовал Непростительных, Поттер? Тут гневом праведным многого не достигнешь. Нужно наслаждаться, причиняя боль – тогда получится. Показать тебе, как это делается? Crucio!
Поттер вновь увернулся. Его позиция – за фонтаном – была слишком хороша. Конечно, от скульптурной группы отломились уже два куска, рано или поздно прикрытие разрушится, но длить эту игру долго нельзя. Попробуем потоньше…
– Тебе не победить в борьбе со мной, Поттер. У Темного Властелина не было и нет слуг преданней меня. Он сам обучал меня, я знаю заклятия столь мощные, что ты, жалкий мальчишка, никогда…
– Stupefy!
– Protego!
Фонтан продолжал разрушаться, но медленнее, чем хотелось бы. В любой момент к Поттеру могла подойти подмога. Последнее средство… Белла не принадлежала к числу тех Упивающихся, которые любят ложь ради лжи. Для нее ложь была редким – и оттого более сильным – оружием.
– Поттер я даю тебе один шанс! Отдай мне пророчество – можешь его подкатить, и я пощажу твою жизнь.
– Пророчества нет! И он это знает, твой драгоценный Вольдеморт! Он тобой не очень будет доволен!
– Что?!
– Разбилось пророчество, когда я Невила вытаскивал. И что теперь Вольдеморт скажет?
Не может быть… Это хуже, чем поражение… От ужаса, от звука запретного имени, которое проклятый мальчишка повторял с издевательским упорством, ее трясло так, что она не могла скрыть панических ноток в голосе.
– Лжешь! Оно у тебя, Поттер! Ты отдашь его мне, сейчас! Accio пророчество!
В ответ – на секунду – мелькнула рука Поттера, пустая.
– Разбилось, и никто его не услышал! Никто, так шефу и передай.
– Лжешь, – кричала она, уже не веря самой себе. – Господин, я сделала все, все, не карайте меня!..
– Он не услышит!
– В самом деле, Поттер?
Господин!
– Так ты разбил пророчество обо мне… Нет, Белла, он не лжет. Месяцы таких трудов и приготовлений – и мои Упивающиеся вновь позволили Гарри Поттеру разрушить мои планы.
Белла бросилась к ногам Господина, в ее душе боролись жажда вымолить прощение и осознание необходимости предупредить его об опасности.
– Простите, Повелитель, я не знала, я не видела этого, я сражалась с Блэком. Умоляю, остерегитесь…
– Замолчи, Белла, с тобой я потом разберусь. Ты думаешь, я пришел сюда твое хныканье слушать?
– Но, Повелитель, он здесь, внизу!..
С замиранием сердца Белла слушала, как Господин, не обращая на нее внимания, обращается с последними словами к Поттеру. Сейчас он убьет, наконец, проклятого мальчишку – и она рискнет повторить предупреждение. Но Авада Господина поразила лишь статую. Поздно. Дамблдор уже в атриуме.
Их дуэль едва началась, когда статуя волшебницы пригвоздила Беллу к полу. Она могла только наблюдать. К глупостям, которые умудрялся болтать Дамблдор, она, разумеется, не прислушивалась, но сама дуэль…Никогда еще на ее глазах Господин не сражался на подобном уровне (ну и противник у него был незаурядный). Таких трансформаций, в том числе анимагических, она в бою еще не видела; это было что-то из историй о Мерлине.
Но… нет… это же невозможно, он проиграть не может… Нет!..
– Господин!..
Белла перестала понимать, что происходит: борьба вышла за пределы обычной (и даже необычной) дуэли. Господина не было видно, но голос его звучал, звучал из уст мальчишки: «Если смерть ничто, Дамблдор, убей же его». Затем Господин появился вновь (Дамблдор был занят Поттером), мановением палочки освободил Беллу, сомкнул пальцы на ее предплечье – и они аппарировали.

Глава 6. Последствия.

– Итак, я посылаю двенадцать моих Упивающихся Смертью, после долгой и тщательной подготовки, с простейшей миссией: дождаться, пока некий мальчишка снимет с полки пророчество, забрать его и принести мне. Результат этой миссии заключается в том, что пророчество уничтожено, одиннадцать моих слуг арестованы, и то же было бы с тобой, Белла, если бы не мое появление. И это не все. Меня видели. Все наши усилия скрыть мое возвращение пошли прахом раньше времени. Покажи мне, до какой степени ты раскаиваешься, Белла.
Автокруциатус – особый вид наказания, и Темный Властелин прибегает к нему лишь в особых случаях. Механизм тот же, что у обычного Круциатуса: нужно желать причинить себе боль и наслаждаться тем, что выполняешь волю Господина. Белла видела случаи, когда заклинание получалось плохо, и сейчас не хочет вспоминать о последствиях. Сама она этому наказанию еще никогда не подвергалась.
У нее получилось. Она еще держала заклинание, когда Господин произнес Finite Incantatem. Она еще нашла силы подползти к нему, прижать к губам край его мантии и пробормотать слова благодарности.
– Алекто, зелье.
Вообще-то зелье после наказания – знак милости, но Белла понимает, даже сквозь боль, что сейчас дело не в этом. Осушив чашу, которую Алекто Кэрроу заботливо поднесла к ее губам, выпрямившись с ее помощью на коленях, Белла слышит у себя над головой слова:
– А теперь объясни.
– С Поттером пришли не двое его друзей, как мы ожидали, Господин, а пятеро, – произнося эти слова, Белла отчетливо понимает, как жалко они звучат.
– Серьезное препятствие для двенадцати моих слуг. – Господину нет необходимости в саркастических нотках, его слова и без того убийственны. – И кто эти трое?
– Еще одна Уизли… – Белла отваживается поднять голову и замечает, как глаза Господина вспыхивают гневом при этом имени. – Мальчишка Лонгботтом и неизвестная девчонка безумного вида. Им удалось получить мгновенное преимущество, мы преследовали их по всему Отделу тайн. И, Господин, их тренировали. Они подготовлены лучше, чем были в большинстве мои соученики на пятом курсе.
– Ничего удивительного. В отличие от Фаджа и этой… как ее, Дамблдор не дурак. Поттер, кстати, тоже. Так что, они оказались подготовленными лучше вас всех?
– Господин, нам удалось загнать Поттера в угол. Пророчество было почти у нас в руках – но тут явились пятеро из Ордена.
– Так. Кто?
– Аластор Грюм – его я узнала сразу. Хотя он был больше похож на человека, когда арестовывал меня.
– Он скоро за все нам заплатит. Дальше.
– Сириус Блэк, предатель нашей Cемьи: его я убила.
– Хорошо. Дальше.
– Одно чуть знакомое лицо: мой ровесник примерно. Здорово переживал смерть Блэка: должно быть, из его школьных дружков.
– Дальше.
– Двое авроров, оба слишком молоды для предыдущей войны. Мужчина, чернокожий, и совсем молодая девица с лиловыми волосами. Я сражалась с обоими. Господин, затем появился Дамблдор.
– Так. Можешь отдыхать, Белла. Я позову тебя, когда ты понадобишься.
– Господин, позвольте мне умолять вас о прощении, – Белла склонилась до пола.
– Ступай.

Преследовавшее Беллу сновидение изменилось. Неоттираемые пятна на руках стали больше и темнее, быстрее мелькали полузабытые лица. Вновь появилась рыжеволосая женщина с раскинутыми защищающе руками – только теперь она посмотрела Белле прямо в лицо, и Белла отпрянула от взгляда уже знакомых зеленых глаз. Раздался крик боли, перешедший в безумный смех, и рядом с рыжеволосой возникла еще одна женщина – с мертвыми глазами. Элис Лонгботтом. Но почему она в школьной форме? И куда делись ее длинные волосы? Безумный смех вновь переходит в крик боли, глаза оживают – да это не женщина, это мальчик. Лицо его залито кровью, слова не даются, но он твердит с маниакальным упорством: «Дет! Де оддабай!». И вновь смех, только уже не безумный, а вызывающий. Сириус. Смеется ей в лицо. А за его спиной какие-то вовсе незнакомые женские фигуры: в черных изодранных мантиях, со змеящимися волосами, кровь течет из глаз и с пальцев. Как одна, они протягивают к ней правые руки в обвиняющем жесте и бормочут, бормочут что-то непонятное: «Расточила кровь… Родную кровь…». Страшно. Почему так страшно? *

Выпив стакан воды – он теперь всегда стоял, приготовленный, у ее постели – Белла взяла книгу. Изо всех сил боролась она со сном.
Под утро она забылась сном без сновидений, но отдохнуть не удалось: постучалась Алекто и передала приказ Господина слушать все выпуски новостей. Радио было только в гостиной: пришлось выйти. Пришлось встречаться взглядом с шестью товарищами по заключению. Белла была уверена, что они поймут: руководил Люциус, он и виновен в провале, но в первые же секунды стало ясно, что бывшие узники Азкабана видели только одно: уходило шестеро; она единственная вернулась.
Слышать панические нотки в голосах радиодикторов было приятно. Но даже воспоминание об этом удовольствии обращалось в пыль, когда звучали выражения почтения к Дамблдору и уважения – к сотрудникам Министерства, рисковавшим или пожертвовавшим карьерой, поддерживая его. Хуже всего было всеобщее восхищение проклятым мальчишкой.
Из высших Министерских чинов доступной для комментария оказалась только Боунс. Упивающихся трясло от ярости – кого-то пришлось заставить замолчать – когда четко, без всякой паники, она разъясняла имеющиеся факты и говорила о мерах по подготовке отпора очевидной теперь опасности. Одна фраза заставила Беллу просто задохнуться: упомянув о гибели Сириуса Блэка, Боунс столь же четко заявила, что налицо доказательства его невиновности и что «магическое сообщество тяжко виновато перед этим человеком».
Выступление Боунс ретранслировалось несколько раз – уже в записи. К счастью, в ретрансляциях слова о Блэке уже не звучали.
Господин вызвал Беллу только поздно вечером. Стоявший у двери кабинета Петтигрю с угрюмым видом велел ей ждать. Ему явно очень хотелось, чтобы Белла спросила, чем он недоволен, – само собой, делать этого она не собиралась. Прошло около получаса, прежде чем Господин велел им войти.
В кабинете был Снейп. Совершенно очевидно, он находился там уже давно и был удостоен важной беседы. Белла вонзила ногти в ладони – не для того, чтобы скрыть, как она уязвлена (это было пустяком при ее тренировке), но для того, чтобы запретить себе чувствовать уязвленность.
– Северус, – в голосе Властелина была очевидная благосклонность, – Белла во время этого дела кое-кого не опознала, восполни пробелы. Белла?
Она отвечала четко, как положено, с готовностью дать самое подробное описание неопознанных.
– Среди спутников Поттера: безумного вида девчонка, светловолосая…
Снейп прервал ее жестом.
– Лавгуд, Луна, четвертый курс Рэвенкло. Совершенно сумасшедшая, но зелья готовит неплохо.
Белла не выдержала.
– Тебя послушать, так вся хогвартская шваль учится лучше моего племянника.
Снейп взглядом попросил у Господина разрешения ответить и получил его.
– Не беспокойся, Беллатрикс. Ни Лавгуд, ни оба Уизли, ни Поттер до уровня Драко по зельям не дотягивают, а Лонгботтом и вовсе безнадежен.
Недоговоренность в его словах была очевидна, ее понял даже Петтигрю, позволивший себе гнусно усмехнуться, но тут Господин движением брови дал понять, что следует вернуться к делу, и Белла не смогла ответить. Она продолжила отчет.
– Среди пришедших на помощь: мужчина лет сорока, в безобразно потрепанной мантии, с сединой…
Вновь прервав ее жестом, Снейп как будто выплюнул:
– Люпин. Вервольф.
Темный Властелин чуть наклонил голову. Комментариев не требовалось: один из ветеранов Ордена, этот субъект давно числился в особом списке.
– Аврор. Мужчина, чернокожий…
– Шеклболт, Кингсли. Пользуется большим уважением в аврорате. Очень ловко скрывал свою приверженность Дамблдору.
– Может быть, раскрыть его? – пискнул Петтигрю.
– Вздор. Теперь в этом нет смысла, – процедил Темный Властелин, и Петтигрю попытался слиться со стеной. – Запиши фамилию. Кто там еще, Белла?
– Еще один аврор. Девица лет под двадцать пять, с лиловыми волосами…
Снейп вновь сделал прерывающий жест и с жутковатым подобием улыбки четко и раздельно произнес:
– Нимфадора Тонкс.

На следующий день, около полудня, зашла Цисси. Давно Белла так не радовалась ее приходу. Только с сестрой могла она поговорить о новом несчастье семьи, о новом позоре, о том, что ведь могла бы она, Белла, с ним покончить, но не знала… хотя следовало бы ей догадаться, что не зря она чувствовала такую ненависть к девице-аврору. Всем надо было бы рискнуть, даже арестом…
Но Цисси, не поздоровавшись, почти с порога, глядя на сестру в упор, произнесла:
– Мой муж арестован.
Белла не сразу поняла, в чем дело.
– Да, как и остальные. Садись, кофе хочешь?
– Ты, видимо, не понимаешь меня, Белла. Мой муж в тюрьме.
Белла начала закипать.
– Вот как, не понимаю? Придется тебе напомнить, что я просидела в этой самой тюрьме четырнадцать лет – пока Люциус жил припеваючи. И, как тебе, я думаю, известно, мой муж также арестован. И мой деверь.
– Рабастан всегда был для тебя ближе, чем Люциус.
– Разумеется. Он не спасал после исчезновения Властелина свою шкуру.
– Избавь меня от своих высокопарностей, Белла. Меня интересует моя семья. Мой муж пошел на одну операцию с тобой. Ты вернулась. Он в тюрьме.
– Он руководил операцией, Цисси. Так что это мне следовало бы спросить у него о наших захваченных.
– Не смей!..
Начинающуюся ссору прервал стук в дверь и появление Алекто. Конечно, приход постороннего человека в такой момент был кстати, но эта женщина начинала сильно раздражать Беллу. Алекто с братом принадлежали ко второму эшелону и в свое время не смели равняться с членами внутреннего круга. После побега они не приближались к Белле и другим бывшим узникам без почтительного поклона. Но после Министерства… Когда шестеро из внутреннего круга, находившиеся на свободе легально, оказались в тюрьме, а всем Упивающимся, имевшим общественное положение, пришлось быть вдвойне осторожными, вот такие, из второго эшелона, общественного положения не имевшие и не привлекавшие внимания властей, вдруг сделались нужны и полезны. Накануне Белла провела с такими целый день в одной комнате и была неприятно поражена некоторой появившейся фамильярностью. Алекто осмелилась даже намекнуть Белле, что они тут единственные женщины… Пришлось позволить ей называть себя по имени (Беллатрикс, разумеется, Белла – это для избранных). Хорошо, конечно, что ссора с Цисси прервалась, едва начавшись, но приход этой женщины был, скорее, неприятен.
– Простите, что прерываю вас, дамы: приказ. Господин желает говорить с Нар… простите, с миссис Мальфой. Вы можете присутствовать, Беллатрикс.
Держится, как равная.
– Благодарю, Алекто, голубушка. Идем, Цисси.

– Нарцисса, – лицо Темного Властелина было непроницаемо, – когда заканчивается учебный год в Хогвартсе?
– Через десять дней, мой Господин. – Дура, не смогла скрыть удивления в голосе. Отвечая на вопросы Властелина, не удивляются. К счастью, ему, кажется, не до того.
– Ты приведешь ко мне Драко на следующий день. Понятно?
– Но, Господин…
– В разговоре со мной не говорят «но», Нарцисса. Мы еще вернемся к этому. Ступай. Белла, можешь проводить сестру.
– Зачем ему нужен Драко? – прошипела Цисси, вцепившись в плечи Беллы, едва они оказались за дверью.
– Не знаю, – холодно ответила Белла, отстраняя сестру. – Но ты должна радоваться тому, что твой сын понадобился Властелину.
– Есть вещи, которых тебе не понять, Белла, – ответила Цисси и почти бегом устремилась к выходу.

* После убийства Сириуса Беллатрикс начинает видеть во сне Эриний – богинь-отмстительниц за пролитие родственной крови. В этом сновидении использована цитата из трагедии Эсхила «Эвмениды», ст. 259-260 (здесь и далее пер. Вяч. Иванова).

 Отправлено: 17.07.07 18:12. Заголовок: Re:

Глава 7. Племянник.

– Мадам Беллатрикс, Флипси умоляет о прощении, мадам Нарцисса велела передать мадам Беллатрикс, что мадам Нарциссе и молодому господину Приказано ждать Вызова в гостиной. Мадам Нарцисса просит мадам Беллатрикс придти в гостиную.
– Убирайся. – Белла отшвырнула эльфийку к двери. – Сперва причеши меня. Accio шкатулка.
Вообще-то Белла предпочла бы ожидать племянника в собственной гостиной. Но приказ есть приказ, и куда важнее то, что сейчас она встретится с будущим Дома Блэков (ну и Мальфоев, конечно). А самое важное – что ее племянник призван к Служению, и в нынешних обстоятельствах ей предстоит стать для него главной наставницей. Белла занималась своей наружностью с особым тщанием: как никогда ей хотелось произвести впечатление.
– Белла, – сияющая от материнской гордости Цисси была не расположена помнить недавнюю ссору, – вот мой Драко. Драко, это твоя тетя Беллатрикс.
Она буквально впилась глазами в подростка, поднявшегося при ее появлении. Хмм, вылитый Люциус. Только послабее – слишком избалован. И ум не столь остр. Жаль, от Блэков ничего. Ладно, – протянула племяннику руку для поцелуя, – будем работать с тем, что есть. В конце концов, если не слишком придираться, – Драко склонился к ее руке с безупречным изяществом и учтивостью, – превосходный экземпляр молодого чистокровного волшебника.
– Прошу… – опустившись в кресло, предложила племяннику сесть жестом любезной хозяйки. Выдержала паузу. – Расскажи мне, Драко, – на его лице появилось вежливо-скучающее выражение в ожидании обычных взрослых расспросов, – о своей работе в Инквизиторском Отряде.
Скучающего выражения, разумеется, как не бывало. Глаза у Драко загорелись, он заговорил взволнованно, сбивчиво, повторяясь. Главное Белла из рассказа извлекла.
– Тебе понравилось ощущение власти, не так ли, Драко? И не жалкой власти старосты, ограниченной рамками правил, а почти бесконтрольной, ограниченной лишь рамками интересов того, кто дал тебе эту власть?
– Ну мы и о своих интересах не забывали.
– Вы очень молоды. И власть была дана вам, как я понимаю, совершенной дурой, – Драко согласно усмехнулся. – Однако вы подчинялись ей. Но представь себе, Драко, власть совершенно других масштабов, власть над жизнями человеческими, власть, даваемую сверхчеловеческим существом в качестве оборотной стороны полного, безраздельного служения. К этому служению ты призван самым своим рождением, племянник.
В глазах Драко мелькнул – страх? колебание? Да, придется поработать.
– Скажи мне, Драко, – настойчивость в голосе тщательно замаскирована под заинтересованность, – каково сейчас твое главное желание?
Он вспыхнул.
– Рассчитаться с Поттером за то, что он засадил моего отца. Ну и с его дружками, конечно.
Белла одобрительно кивнула.
– Ты достигнешь этой цели на службе у Темного Властелина.
– Он мне это поручит?
– Я не знаю его планов.
– Кому как не тебе знать его планы, Белла! – Цисси вступила в разговор с явно чрезмерным жаром. – Что он готовит для Драко?
– Не мое дело спрашивать, – незачем сестре знать, что последнее время она куда менее прежнего пользуется доверием Властелина. – И запомни, Драко, его не расспрашивают. Ему вообще не задают вопросов без позволения. В разговоре с ним не удивляются. Ему не возражают и не говорят «но».
Проинструктировала вовремя! Не успела закончить фразу, как в гостиную вошел Амикус Кэрроу.
– Темный Властелин вызывает миссис Мальфой с сыном. Вас тоже, Беллат..., – Белла сверкнула глазами, – простите, миссис Лестранж.
– Драко Мальфой, добро пожаловать. – В голосе Темного Властелина (Белла знала все его интонации) не было и намека на благосклонность, которую, казалось, обещали слова. – Ты давно ждал этой минуты, не так ли?
– Ждал весь год, мой Господин. – Слова правильны, но слишком уж много страха в голосе, чистого страха, не пронизанного благоговением.
– Твой отец тяжко виноват передо мной.
Полузадушено всхлипнула Цисси. Это не страшно, Господин не станет обращать на нее внимания сейчас, главное, чтобы мальчишка не вздумал возражать или переспрашивать. Нет, он слишком напуган.
– Несколько лет назад Люциус допустил уничтожение… некоего ценного и отчасти уникального предмета, весьма для меня важного. Я дал ему возможность искупить вину и поручил командование ответственной операцией. Операция провалена, и твой отец в тюрьме. Когда он оттуда выйдет и что с ним будет, когда он выйдет, зависит от тебя, Драко. Ты понял меня?
– Да, мой Господин. Я искуплю вину моего отца.
– Не так самоуверенно! Твоя задача будет нелегкой. Если ты справишься, награда превзойдет твои ожидания. Если нет… Кстати, Нарцисса, я надеюсь, что после начала учебного года ты будешь проводить побольше времени с сестрой. Вам обеим это будет приятно, не так ли?
– Благодарю вас, мой Господин, вы находите время заботиться о своих слугах. – Да не молчи же, дура… Застыла как изваяние.
– Встань – вы тоже – и слушай меня внимательно. Твоя задача – убить моего врага в Хогвартсе. Это будет трудно. Как ты это сделаешь, меня не касается. План, подготовка – твое дело. Для второстепенных, чисто технических аспектов твоей миссии ты можешь обращаться за помощью к моим людям – но не к внутреннему кругу, твоя тетка скажет, кто в него входит. Еще раз повторю – из снисхождения к твоей молодости – от того, справишься ты или нет, будет зависеть твоя и не только твоя жизнь. Есть вопросы?
– Если позволите, Господин, – Белла вновь опустилась на колени. – Как насчет общей подготовки? Люциус занимался с Драко, я уверена, но это было давно, а теперь…
– Можешь заняться тренировкой племянника, Белла. Обрати внимание на Окклюменцию.
– Благодарю, Господин, непременно…
– Драко? Все ясно?
– Господин, – наконец-то в голосе появился настоящий энтузиазм, – я должен убить Поттера?
– Нет, Драко. Поттер принадлежит мне. Ты убьешь Дамблдора. Ступайте, аудиенция окончена.
Как они вышли из кабинета, Белла впоследствии не помнила. Цисси едва держалась на ногах, пришлось тащить ее до флигеля под руку, от племянника толку было маловато. Н да, родственнички… У себя в гостиной велела Флипси подать напитки (для Цисси огневиски) и приступила к делу.
– Поздравляю, Драко. Это большая честь для тебя.
– Честь… честь!.. – Цисси была близка к истерике. – Это смертельная опасность! Почему он не мог поручить Снейпу?
– Может быть, Снейпу Господин меньше доверяет…
– Белла, при Драко…
– Драко должен понимать, что его наставник отсиживался все эти годы не где-нибудь, а у Дамблдора под крылышком. У Господина больше оснований доверять Драко, чем ему.
– Так я… – медленно произнес Драко, – я заслужил его доверие?
Так, родственника надо учить жизни и срочно. Белла сухо рассмеялась.
– Заслужил его доверие? Ты? Мальчишка, которого он видел впервые, который не умел даже выказать ему подлинной преданности? Доверие нашего Господина, Драко, заслуживается беспрекословным и успешным выполнением множества его приказаний – и этого мало – оно заслуживается множеством рисков. Фотографиями с надписью «Разыскивается», нависшим над головой пожизненным заключением, годами тюрьмы, наконец.
– Да… да, конечно. Но вы же сами сказали, тетя, что у него есть основания доверять мне.
– Есть. И они заключаются в том, что он держит в своих руках жизни твоих родителей.
– Роди…
– Белла, не надо!
– Оставь, Цисси. Драко, ты ведь не настолько глуп, чтобы вообразить, будто Господину есть дело до того, как часто мы с твоей матерью видимся?
– Но… но я не понимаю. Отец провинился перед ним, хотя я не могу себе представить… Но мама ни в чем не виновата.
– Разумеется.
– Тогда почему? Это несправедливо…
– Не – что? – Салазар, да что же в них вбивают в Хогвартсе? – Племянник, ты сошел с ума?
– Простите, тетя. – Покраснел, и то хорошо. – Не знаю, как я мог ляпнуть такую глупость. Но мама…
– Ты хочешь избавить ее от опасности, и правильно. У тебя есть только один способ – выполнить поручение Господина. Цисси, приведи его снова в один из ближайших дней. Мы займемся твоей подготовкой, Драко.
Подготовка пошла хорошо, учить племянника очень даже стоило. Помимо прочего, у него обнаружились неплохие способности к Окклюменции. Белла с особым усердием следовала указанию Господина, ибо, по ее убеждению, Драко предстояло в ближайшем будущем закрывать свой разум от двух легилиментов. Цисси во время занятий гуляла по саду, и Белла, в ее отсутствие, начала мало-помалу приобретать на племянника серьезное влияние. Их занятия были главным теперь содержанием ее жизни. Господин ее к себе не вызывал; она не участвовала ни в одной из последних акций. Когда Скримжера назначили Министром на место Фаджа, Алекто явилась к ней утром с газетой: напоминание от Господина о ее вине.
И все же… все же он прислал ей думоотвод перед первым занятием, на все время, что понадобится. И некоторые расспросы со стороны тех, кому предстояло дежурить при Господине, показывали его, именно его интерес к успехам Драко. И по мере того, как успехи росли, она замечала явственное возвращение общего уважения к себе. Конечно, хотелось самой рассчитаться с Боунс и хоть с кем-то из Ордена, но она не сложа руки сидела, а готовила многообещающего бойца для Темного Властелина. Если бы только не сны – они становились все чаще и отчетливей…
Как-то раз после особенно удачного занятия она навела разговор на Инквизиторский Отряд, зная, что эта тема вызовет у Драко воодушевление. Послушав его некоторое время, спросила с хорошо рассчитанным сочувствием:
– И… как это все кончилось?
Обида была явно свежей.
– Снейп вызвал нас всех до завтрака, мы еще в себя придти не успели после вчерашнего. И говорит так коротко, ровным таким тоном, выражения не разберешь, что Дамблдор вернулся в Школу и нам лучше сразу сдать значки ему, Снейпу, а не ждать, пока Дамблдор их потребует. Мы подчинились.
– Это было больно, Драко?
– Да. Но у нас с Краббом и Ноттом это быстро вылетело из головы, сами понимаете. Снейп отпустил остальных, нам велел остаться и сказал…
– Понимаю. Отнятый значок сразу показался всего-навсего школьной обидой. А это не так, Драко. Ты служил – пусть очень скромно – нашему Делу. И ты пользовался своими правами – правами, которые принадлежат тебе по праву рождения и воспитания как отпрыску Блэков и Мальфоев. И кто отнял у тебя это?
– Дамблдор. Но я не думал об этом, у меня не было времени, я мог думать только о том, что Поттер засадил моего отца.
– Поттер лишь орудие, Драко. Говорю тебе, не появись Дамблдор, он был бы сейчас мертв – он и его жалкие дружки во главе с грязнокровкой. Дамблдор переломил исход сражения.
Драко задохнулся. Белла смотрела на него пристально. Из предыдущих разговоров она вынесла впечатление, что он испытывает к Директору всего лишь более или менее пассивную неприязнь. Кажется, ей удалось пробудить активную ненависть.
Несколько мгновений спустя Драко поднял голову, глаза его блеснули.
– Вы знаете, тетя, у меня есть план. – Белла, улыбаясь, сделала предупреждающее движение. – Я не должен говорить вам, я знаю. Но теперь я начну работать.
Белла провела остаток дня в общей гостиной. Давно с ней так охотно не заговаривали – вопросам не было конца. Давно она так охотно не отвечала. Господин узнает сегодня же вечером, какие надежды подает ее племянник – благодаря ей.
На другой день Белла родственников не ждала: им требовалось соблюдать осторожность, показываться среди знакомых, принимать хоть изредка избранных гостей. Однако Цисси явилась – одна; сказала, что отправила Драко на весь день к Паркинсонам (Белла одобрительно кивнула), после чего некоторое время сидела молча, вертя кольца на пальцах. В последнее время сестры общались мало, минут десять до или после занятия, в присутствии Драко, – и теперь Беллу поразило, какой измученной и взвинченной выглядела Цисси. Неизменная безупречность костюма и макияжа лишь подчеркивала полный внутренний беспорядок. Уж слишком изнеженным было у сестрицы существование; похоже, сейчас она переживает первый серьезный стресс.
– Я этого больше не вынесу, Белла. Во что вы втягиваете Драко?
– Во-первых, что за выражения, Цисси, во-вторых, вопрос, который тебя интересует, не подлежит обсуждению. – Белла надеялась, что выбранный ею тон подействует на Цисси лучше, чем самые подробные объяснения. Она не ошиблась: Цисси ответила ей взглядом, полным ужаса.
– Ты мне не поможешь.
– Нет.
– Ну что ж. Я поищу помощи в другом месте.
–Что?! Нарцисса!..
– Я иду к Снейпу.
– Нет!
Не слушая, Цисси сорвалась с места и бросилась вон из комнаты. Белла устремилась за ней. – Нарушить приказ!.. К Снейпу!.. К этому… – Ряд инвектив складывался в голове у Беллы, пока она бежала вслед за сестрой к воротам. У ворот Цисси на секунду приостановилась, отламывая кусок шоколада – это дало Белле возможность почти поравняться с ней. – К этому… полукровке… – думала она, пробегая сквозь ограждение дементоров, расступившихся при появлении сестер, и почему-то, стоило ей мысленно произнести это слово, ее охватил глухой ужас.
Нарцисса уже ступала в зону аппарирования. Sequor apparentem*, – успела выкрикнуть Белла. Секунду спустя, вслед за сестрой, она оказалась где-то на берегу реки.
Ступив на этот берег, Белла словно оказалась в какой-то иной, чуждой реальности, в кошмаре, стоящем азкабанских, не лучше ее последних снов. Бурная, все пределы перешедшая ссора с Цисси – драться полезла, скажите, пожалуйста; жуткое ощущение от улиц, по которым они шли, – как будто несколько месяцев назад там побывал отряд Упивающихся во главе с ней самой; не менее жуткий вид дома; появление Петтигрю – в Ставке Белла его давно не видела, но причинами отсутствия не интересовалась. Издевательская любезность приема – если Снейп любезен, значит, издевается. Тонкая язвительность его указаний на то, что сейчас он пользуется большим доверием Господина, чем она, Белла. И то, что он знает про миссию Драко, – оно бы хорошо, значит, ничего непоправимого Цисси не делает, но ведь это тайна, стало быть, действительно… Белла выплеснула, не сдерживаясь, все давно копившиеся причины недоверия к нему – на все он ответил, четко, хладнокровно. Беллу, впрочем, не убедил. К тому же… Она, привыкшая считать себя умнейшей из слуг Господина, гордившаяся холодным рассудком и логикой, рядом со Снейпом чувствовала себя игрушкой эмоций с посредственным умом. Невыносимо. И Цисси, вздумавшая так унижаться перед ним, напрочь забывшая о чести Семьи. Но что это? Не веря своим ушам, Белла услышала, как Снейп согласился на Нерушимый Обет. То ли Цисси смогла воздействовать – в самом деле, немногие мужчины могут устоять перед хлопаньем ее ресниц, к тому же, она из тех немногих женщин, которые красивы в слезах, – то ли она, Белла, – Снейп должен был понимать, что не может дать ей очередной повод для недоверия. А может быть, они обе. Неужели правда? Лишь когда руки Цисси и Снейпа под ее палочкой обвила огненная змея, Белла осознала: Снейп поистине связал себя обязательством наблюдать за Драко, ограждать его от опасности и, если понадобится, выполнить его миссию.
Теперь она смогла оценить качество вина, которым Снейп угощал их. Простилась с ним не то чтобы дружелюбно, но как подобает между двумя Упивающимися. Цисси поцеловала Снейпа в щеку – пусть, цена умеренная. Из дома они обе вышли как на крыльях.
– Он не погибнет, Белла, мой Драко не погибнет, – эту фразу и ее вариации Белле пришлось выслушивать минут десять.
– Цисси, ты блестяще провела партию, все отлично, – но ты понимаешь, что Драко не должен знать об этом? Он не приложит всех мыслимых усилий, если будет знать, что его страхуют.
– Что? А, да, конечно. – Голос Цисси был спокоен, а взгляд безмятежен.
Скажет. Первым делом. И спорить с ней бесполезно, Белла слишком хорошо знала, что означает безмятежный взгляд сестры. Так, ее, Беллы, задача – внушить Драко недоверие к Снейпу.
Впервые после министерской катастрофы они поцеловались на прощанье. Цисси аппарировала домой, Белла – к входу в Ставку.
Ни разу еще ей не приходилось проходить сквозь кордон дементоров на входе. Белла плотнее закуталась в мантию. Азкабан… Она не будет вспоминать. Она не будет останавливаться: если она остановится, решиться будет труднее. Глубоко вдохнув, закатала левый рукав, высоко подняла руку – дементоры расступились чуть-чуть, давая проход, – бросилась вперед, как бросаются в ледяную воду. Перед глазами поплыл белый туман, сквозь него сверкнули пронзительные зеленые глаза, раздался голос:
– Он полукровка!
– Ложь! – Она в самом деле кричит, или ей это только кажется?
– Он вам говорил, что чистокровный? Его отец был магглом!
– Ложь!
Она упала в проход. Кажется, дементоры отступили. Ей удалось проползти шагов десять. Из последних сил щелкнула пальцами, вызывая Флипси.
– Шоколад…

* Sequor apparentem – следую за аппарирующим (лат.).

Глава 8. В ожидании.

– Мама сказала, что мне будет помогать Снейп.
– Конечно, он захочет тебе помогать. Ты представляешь себе, какая слава выпадет на твою долю, если ты выполнишь свою миссию, какую милость ты заслужишь у Темного Властелина? Снейп не прочь будет получить в этом долю – и немалую.
Взглянув в лицо племянника, Белла поняла, что ее слова упали на благодатную почву.
– Вообще-то, мама не хотела, чтобы я говорил с вами об этом…
– Твоей матери трудно осознать, что ты уже взрослый, Драко. Не беспокой ее: пусть думает, что ты готов пользоваться помощью Снейпа.
Утром первого сентября, оглядывая свободную спальню в своем коттедже, приготовленную для Цисси, Белла вспоминала этот разговор с удовольствием. Именно тогда ей стало ясно, что все складывается подобающим образом. А беспокойство выпало, разумеется, на ее долю – когда Драко принялся настойчиво испрашивать Аудиенции. Господин согласился на его просьбу на удивление легко, а после беседы с глазу на глаз назначил день Посвящения.
Даже сейчас Белла почувствовала, как вспыхивает ее лицо от гордости при одном воспоминании. Гордиться ей нужно было за двоих: Цисси только волновалась (ей пришлось во время церемонии ждать в комнате Беллы, бедняжке, хотя Господин милостиво разрешил ей придти потом на пир).
Упивающиеся Смертью были в сборе. Не все – в их тесно стоящем круге были пробелы, достаточные для одиннадцати человек. Свободны были еще два места, но это только на время церемонии. Вместе со Снейпом (ладно, делать нечего, его право) Белла подвела племянника к Темному Властелину. Как ясно вспоминалось ей тогда собственное Посвящение – священнейший момент ее жизни. Не одно Посвящение видела она с тех пор, но нынешнее было для нее особенным.
Свершилось. Ее племянник отмечен печатью Темного Властелина. Встав – полноправным Упивающимся – он занял в круге место своего отца, но вслед ему прозвучали слова Господина:
– Служи мне не хуже, чем служит семья твоей матери.
Для таких моментов – в ожидании победы – Белла жила.
Еще раз оглядев комнату, Белла удовлетворенно кивнула: все безупречно, все как Цисси привыкла. Не удивительно: работали эльфы Мальфоев. Она вздохнула. Конечно, немного нелепо, что в доме, принадлежащем Люциусу, Цисси будет находиться на положении ее гостьи, но обижаться на это куда нелепее. Разве Люциус не предоставил этот дом в полное распоряжение Темного Властелина? В противном случае – Белла позволяет себе усмехнуться – Цисси и не узнала бы об этой части имущества Мальфоев.
Белла переходит в гостиную и собирается было взять книгу, но читать не хочется. Вот уж не думала, что в ее жизни будет иметь какое-то значение первое сентября… То есть, в свое время она планировала – после победы… Рудольф не видел смысла ждать; незадолго до министерской катастрофы она слышала, как он говорил брату, что, дескать, эта стерва оставила его без наследника. Ничтожество. Ладно, победа, надо надеяться, не за горами, Рабастан еще женится, будет наследник у Лестранжей. А ее забота – единственный отпрыск Блэков. Ее долг не только перед Господином, но и перед Семьей.
Что ж, долг выполнен неплохо. Племянник усвоил ее уроки – и по Темным Искусствам, и по окклюменции, и по недоверию к Снейпу. Кажется, он слишком уж уверен в себе. Ничего, это быстро проходит.
Цисси появится через пару часов. Белла берет книгу, которую дал ей Долохов за несколько дней до катастрофы. Книга маглская – но, увидев выражение лица Беллы, Антонин только усмехнулся и сказал, что сам Господин читал ее и ставит выше иных магических. Автор – один из двух маглских союзников Гриндельвальда.
Взглянув на заглавие, Белла думает, что, если бы не отзыв Господина, она не стала бы читать про борьбу какого-то маггла, будь он даже в союзе с Гриндельвальдом. Однако книга оказывается захватывающей, и время до появления Цисси летит незаметно.

– В ближайшие месяцы, – провозгласил Темный Властелин тем же вечером за ужином, который он почтил своим присутствием, – врагу будет нанесен удар. Решающий удар. А пока мы ждем. Не сложа руки, разумеется. Магическому сообществу Британии пора вновь привыкнуть к виду Черной Метки над домами, пора вновь начинать всякий день с мыслей о том, все ли близкие живы. Будем пока осторожны: нападение здесь, нападение там, непредсказуемо, неотвратимо. Зайди утром, Белла, наметим план операций. Фенрир… – он слегка поднял бокал в сторону Грейбека, который опустил на тарелку кусок кровавого бифштекса и, вытерев рот рукой, взялся за свой бокал, – пусть несут ужас ночи полной луны. Действуйте и ждите, Упивающиеся смертью. – Теперь он поднял бокал выше, оглядывая стол. – Ты не пьешь, Нарцисса? Гойл, где твои манеры, налей соседке. За наших друзей в Хогвартсе. За грядущий удар.
Нельзя сказать, чтобы ожидание было любимым занятием Беллы, но его скрашивала мысль о том, что ждут они успеха ее племянника, ею подготовленного. А главное – у нее была любимая деятельность. После нескольких успешных акций Господин слегка похвалил Беллу и намекнул, что когда-нибудь, быть может, подумает о том, чтобы простить ее. Начало осени было для Беллы временем почти что счастья.
Почему почти, спрашивала она себя. Из-за снов, которые порой были столь явственны, что, проснувшись, она удивлялась, видя свои руки чистыми? Нет, она не давала тревожить себя подобным пустякам. Из-за Грейбека – он появлялся в Ставке все чаще, подолгу беседовал с Господином, был невыносимо фамильярен и позволял себе смотреть с откровенной алчностью на горло Цисси? Нет, она давно привыкла к тому, что некоторые из коллег несколько раздражают, и умела бороться с собственной наклонностью ревновать. Из-за самой Цисси, которая с каждой неделей становилась все более нервной и, отправляясь домой (само собой, она не жила в Ставке постоянно), всякий раз не могла скрыть радости? Нет, со слабостями сестры она пока что решилась мириться. Худшим в ее нынешней жизни были возвращения в Ставку после акций – с проходом мимо дементоров.
«Он полукровка!». Она надеялась, что на третий, четвертый, пятый раз эти слова будут оказывать меньшее воздействие. Тщетно. Она надеялась, что приподнятое настроение, особенно после удачной Авады, поможет с этим воздействием справиться. Напрасная надежда. Разумеется, она брала с собой шоколад – но он лишь помогал ей удержаться на ногах.
– Мне доложили, что ты вернулась двадцать минут назад, Белла, – сказал как-то Темный Властелин, когда она пришла с отчетом. – Что тебя так задержало?
– Мне было нехорошо, Господин, простите…
– Ты что-то скрываешь от меня, Белла. Подними голову.
Даже Снейпа Белла никогда не подозревала в использовании окклюменции против Темного Властелина. Ей это просто никогда в голову не приходило. Ее ум он читал как открытую книгу.
– Вот как… – произнес Господин ровным, лишенным выражения голосом. – И что же ты думаешь об этом, Белла?
– Разумеется, мой Господин, это ложь. Внушенная Дамблдором, вероятно…
– Тогда почему, – он наклонился вперед, его голос был по-прежнему ровен, но глаза как будто прожигали Беллу насквозь, – почему воспоминание об этой лжи так страшно для тебя? Страшнее, чем годы Азкабана? Чем предательство сестры? Чем провал в Министерстве?
– Я не знаю, Господин. – Она никогда не решалась об этом задумываться.
– Не потому ли, что ты боишься, что это правда? Скажи мне, Беллатрикс, а что если это правда?..
Его пальцы придерживали Беллу за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Белла знала – точно знала, что, если ее ответ окажется… неверным… неточным… хуже всего, неискренним, эти пальцы сомкнутся на ее горле. Она знала также, что времени на размышление у нее нет. Слова пришли сами собой, сперва с трудом, потом свободно.
– Вы вышли за пределы человеческого, мой Господин. Ни кровь Салазара Слизерина не может более возвысить вас, ни кровь маггла – принизить. Только для нас, простых смертных, существуют генеалогии. Древнейшее генеалогическое древо – былинка перед вашим величием. Лишь служение вам возвышает.
Пальцы Господина отпустили ее подбородок, скользнув по шее почти ласкающим движением.
– Иди отдыхать, Белла. Я уже знаю, что акция удалась. Отныне тебе не страшны дементоры.

Хэллоуин. Впервые за пятнадцать лет. Все они были расположены вознаградить себя за долгий перерыв. Явилось и большинство из «легальных». Цисси не было, она – весьма разумно – устроила у себя прием, но, в порядке компенсации, не было и Грейбека («Это праздник для волшебников»). К радости Беллы, бывшие узники не стали предаваться сожалениям о тех, кто пробыл на свободе недостаточно долго, чтобы принять участие в празднике. Их удостоили традиционного тоста «за тех, кого мы вырвем из рук врагов».
Для Беллы праздник омрачало отсутствие Господина, передавшего, что он, может быть, появится. Остальные явно скоро забыли об этом предупреждении и были склонны напиться.
– А мне Грег письмо прислал, – похвастался Гойл где-то на третьем часу застолья. Те, кто способен был воспринять его слова, разразились удивленными возгласами: Гойл вечно жаловался на нелюбовь своего отпрыска к писанию писем (и, заодно, на его сложные отношения с английской орфографией). – Он пишет, одну гриффиндорку в Мунго отправили. Их нападающего. Может, наши ближайший матч выиграют.
– Ну да, иначе никак! Позорище, а не команда! Когда последний раз кубок брали?.. – заговорили несколько сравнительно трезвых сотрапезников одновременно. Белла уже хотела ответить кому-то назвавшему Драко бездарным ловцом, когда раздался негромкий голос:
– Студентка Хогвартса в Мунго? Это необычно.
Господин! Белла единственная смогла вскочить на ноги с подобающей быстротой.
Небрежно махнув всем рукой, он опустился на свое место.
– Нам необходимо знать о необычных происшествиях в Хогвартсе. Северус должен быть осторожен, так что… Белла, пусть Нарцисса потребует подробностей у Драко – хотя бы только то, что известно всей Школе. Контакты в Мунго у нас есть?
– Я могу организовать контакт, Господин, надежный контакт.
– Хорошо. Я рассчитываю на тебя.
Еще во время Первой войны Белла убедила регистраторшу в Мунго за приличное вознаграждение давать ей некоторую информацию. Дура не сочувствовала делу Господина и совершенно не понимала, для чего служат ее сведения. Белла не только сохранила все ее письма – начинавшиеся словами «Уважаемая миссис Лестранж» – у нее хватило благоразумия после исчезновения Господина передать их, вместе с другими важными документами, на хранение Цисси. Так что теперь письма были у нее, а регистраторша из Мунго – в ее руках. «Условия прежние: сто галеонов за информацию, совершенно безобидную информацию, милочка. Сколько лет прошло… Вы не представляете себе, до чего неприятно в Азкабане…».
На следующий день Белла имела возможность доложить Господину, что семикурсница Белл попала в Мунго, прикоснувшись к знаменитому опаловому ожерелью, которое столько лет было гордостью магазина Борджина и Беркса. Ее информация была тем более ценной, что, по словам Цисси, Драко в тот день отрабатывал наказание и не ничего вразумительного сообщить не может.
– Если кто-то в Хогвартсе не ведет очень крупную игру неведомо для нас, – сказал Господин, выслушав Беллу, – то это дело рук Драко. Это неудачное покушение, Белла. Будем надеяться, – в мягкости его тона таилась, как хорошо знала Белла, угроза, – что у твоего племянника есть в запасе план получше.
В том, что у Драко есть план получше, Белла не сомневалась. Но что все-таки произошло в Хогвартсе? Белла предложила Цисси написать Снейпу официальное письмо с требованием подробностей (слышала о несчастном случае в Школе, беспокоится об уровне безопасности и прочее в том же роде). Цисси отнекивалась, бормотала что-то маловразумительное, пыталась прятать глаза – Белле пришлось прибегнуть к самой жесткой форме легилименции, чтобы узнать правду: Снейп уже написал Цисси сам. Белла пришла в ужас, прочтя письмо: как же неуверен Драко в успехе своего плана, если он мог сделать такую глупость! А Цисси ломает руки из-за абзацев, которые Снейп написал явно для прикрытия – что Драко, дескать, плохо учится, постоянно нарывается на взыскания и плохо выглядит к тому же. Какое счастье, что Господин больше не интересуется этой историей!
Проходит осень. Ожидание становится чуть более напряженным. Цисси только что не рыдает из-за того, что Драко не приедет домой на каникулы (молодец, племянник, работает). Белла ощущает преимущество нелегального положения: впервые в жизни – годы тюрьмы не в счет – она не вынуждена принимать участие в комедии празднования Рождества. Само собой, в Ставке никто даже этого слова не произносит (в школьные годы кто-то рассказывал Белле донельзя нелепую историю, в которой она поняла только слова, начинающиеся на cruc- ). Устроить бы какую-нибудь акцию, семейные сборы как-никак, время подходящее – но, увы, действующая Хартия о магическом перемирии на эти дни подписана в том числе Салазаром Слизерином. Цисси предстоят несколько приемов, и она покидает Ставку, откровенно радуясь.
Проходит и зима. Все чаще Белла встречает настороженно-вопросительные взгляды обитателей Ставки. В первых числах марта Гойл в восторге сообщает о втором – за год! – письме сыночка: Уизли свалился с тяжелым отравлением, может быть, Гриффиндор проиграет следующий матч (Хаффлпаффу, правда, но все равно приятно)? Через пару дней Цисси опять начинает прятать глаза, и Белла, уже зная, чего ожидать, прямо требует письмо Снейпа. Отравленное вино, посланное Слагхорну! Кому понадобилось травить это ничтожество?.. Объяснение может быть одно: второй провал Драко. Цисси рыдает и умоляет Беллу не говорить ничего Господину – право же, всякой дурости бывает предел. Господин явственно хмурится и произносит очень тихо: «Мое терпение на исходе».
В мае Белла ловит себя на том, что учебный год приближается для нее к концу с такой неожиданной быстротой, как если бы она была нерадивой ученицей. Господин уже приказал Цисси неотлучно находиться в Ставке – пусть хоть Министр присылает ей приглашение. У Беллы одно спасение от ее постоянных истерик – акции.
С акции она и возвращалась как-то ночью, когда у двери кабинета Господина наткнулась на непроницаемую физиономию дежурящего Флинта, сказавшего с безразличной вежливостью:
– Темный Властелин вас сегодня не примет, миссис Лестранж.
Слишком занят? Или… немилость? Лишние вопросы задавать не принято. Впрочем, секунду спустя Флинт добавил:
– Вам есть смысл пройти в столовую.
Вообще-то Белла не была склонна позволять новичкам давать ей советы и подкреплять силы после акции предпочитала у себя в комнате. Однако она еще раньше услышала доносящийся из столовой необычный шум, который мог означать только одно: с ночной работы вернулись несколько человек одновременно. Любопытство ее было задето.
– Ха, Белла! – приветствовал ее, едва она открыла дверь, возглас одного из бывших узников Азкабана. – Он мертв!
– Дамблдор мертв! – отозвался хор голосов.
– Мертв! – Белла вбежала в комнату. Там были, кажется, все обитатели Ставки. За одним концом стола, куда была второпях брошена скатерть, сидело несколько человек – Алекто и Амикус, Яксли, кто-то еще – и Грейбек. Судя по всему, проголодались они изрядно. Перед остальными стояли в беспорядке бутылки и бокалы. Нарцисса сидела бледная, с застывшим лицом, стулья по обе стороны от нее были свободны. Что такое?..
Так, всему свое время. Белла налила себе шампанского и чокнулась с ужинавшими – они явно принимали участие в деле. Можно по такому случаю поцеловаться с Алекто. Можно не обращать внимания на то, что Грейбек, только что разорвавший пополам очередной бифштекс, не вытер пальцев, берясь за свой стакан с виски.
– А что Драко? – Белла повернулась к сестре.
– Там… – Цисси махнула рукой в сторону кабинета. – Вместе со Снейпом.
– А племянничек-то твой слабак… – Грейбек проглотил бифштекс и нацелился на индюшачью ножку. – Организовать организовал, провел нас честь-честью, а как до дела дошло – сплоховал. Авадить пришлось Снейпу.
– Что?!
– Вы бы это видели, Беллатрикс! – взвизгнула Алекто. Судя по лицам остальных, они слышали этот рассказ уже не единожды. – Он сползал по стенке – Дамблдор! Безоружный! Говорил, говорил до бесконечности, нес какой-то вздор – любой маггл мог с ним справиться. А этот мальчишка стоял только что не с опущенной рукой – и рука у него дрожала, дрожала, вы бы видели! – и никак не мог произнести два слова.
Из кабинета раздался крик. Драко, судя по высоте тона, не Снейп. Цисси вскочила, отбрасывая стул…
– Сядь, Нарцисса, не будь дурой. Держите ее. Мне, конечно, следовало отработать с ним Аваду на человеке. Мое упущение. – Слегка пожав плечами, Белла спокойно обвела взглядом комнату (Нарциссу усадили на место), села и, щелкнув пальцами, потребовала прибор. – Будем надеяться на милость Господина.
Крик прекратился. Почти сразу в дверях появился Флинт.
– Нарцисса Мальфой, к Господину.
Кто-то присвистнул.
– Флинт, помогите ей, – твердым голосом сказала Белла. – Она переволновалась. Ступай, живо, ну?
В полной тишине Цисси вышла, опираясь на руку Флинта. Как только за ними закрылась дверь, несколько человек заговорили одновременно.
– Фенрир, ты что, еще голоден? В Хогвартсе не поужинал?
– Не, покусал только кого-то. Рыжего.
– А какую я там рыженькую видел! Ты бы ее точно не пропустил. Шейка – загляденье. Только от Круциатуса уворачивается больно ловко.
– Все-таки я не понимаю, – пробурчал Гойл, – зачем его с собой потащили. А если бы ему мой Грег попался?
Из кабинета вновь раздался крик. Нарцисса. Надо надеяться на милость Господина.
– А он факультет и фамилию не спрашивает! – весело крикнул Амикус.
– А сынок у тебя толстенький, – глумливо добавил Петтигрю. – И на вкус неплох. Я его цапнул однажды…
Крик прекратился. Надо надеяться на милость.
Аппетит у Беллы пропал, но она движением палочки наполнила свою тарелку – за ней наблюдают, ждут проявлений испуга, нервных реакций… не дождутся. Она будет надеяться на милость. А если нет… Смирится.
Флинт появился вновь – Нарцисса висела на его руке, Драко следовал за ними, пошатываясь. Флинт опустил Нарциссу на ее прежнее место, – Драко сел рядом – бросил: «Снейп дал им зелье» и вышел.
– За милость Господина! – Белла высоко подняла бокал, почти залпом осушила его и с удовольствием принялась за еду. Драко отчитает после, сейчас он явно ни на что не годен. Сейчас можно радоваться: кто бы ни убил Дамблдора, главное, что он мертв. Такого врага у Темного Властелина больше не будет. Когда на пороге столовой появился Снейп, Белла без всяких задних мыслей вместе с другими встретила его аплодисментами.
– Шампанского, Северус?
– Виски. – Лицо непроницаемо, как всегда.
– Ты что-то не радуешься?.. – выкрикнул Амикус.
Чуть поднятые брови, взвешенная пауза.
– Вообще-то, убить Дамблдора и потерять положение шпиона я мог бы и без усилий со стороны нашего юного друга. Одно хорошо – сегодня мы навели страх на Хогвартс.
– За Черную Метку над Хогвартсом!

Она шла по знакомым уже комнатам, стряхивая алые капли с рук, и чувствовала, как под ней колеблется пол. Дом шатался, как будто в нем что-то распалось, как будто вынули камень из его основания. Здесь опасно! Ей нужно отмыть, непременно нужно отмыть руки – иначе она погибнет под обломками. Но рук, как всегда, не отмоешь. Инстинкт вел ее в то единственное место, у которого есть прочная о

 Отправлено: 17.07.07 18:18. Заголовок: Re:

Глава 9. Семейное дело.

Белла осознала внезапно, чего она страстно желала с тех пор, как пришла в себя после Азкабана. Ей хотелось, чтобы все было, как прежде – до исчезновения Господина. Чтобы все было, как в те времена, когда они наводили ужас на всю магическую Британию, ни утра не проходило без Черной Метки над чьим-то домом, и так близка казалась победа.
Конечно, есть вещи, которых не вернешь. Легальное положение – а, без него даже лучше. Красота – к своему новому лицу Белла привыкла. Ощущение жестокой обиды, нанесенной мужем, – оно рассеялось на другой день (и прекрасно, что не надо больше исполнять супружеские обязанности, они ей еще до ареста надоели). Но именно теперь, после ликвидации Дамблдора, Белла поняла, что ей не хватает уверенности в близкой и неотвратимой победе. Казалось, они все время чего-то ждут. Сначала пророчества (ее передернуло от воспоминаний), затем избавления от действительно могучего врага, ну а сейчас?.. Если бы Белла смела подвергать анализу действия и планы Темного Властелина, она, наверное, задалась бы вопросом: а зачем ему Поттер? И притом живым, и притом не чужим пленником. Но Господину всегда виднее. Ведь не возражала ему Белла, когда, в ответ на ее мольбу разрешить ей немедленно покончить с «той девицей», Господин ответил, что охоты за аврорами они пока что позволить себе не могут, девица никуда от них не денется, и лучше бы Белле поменьше думать о личных интересах. Как должное восприняла она и то, что работа с ее не оправдавшим надежд племянником была поручена отныне исключительно Снейпу, который – естественно! – занимал теперь среди Упивающихся особое положение.
Да, конечно, теперь Упивающиеся действовали куда энергичнее, чем до гибели Дамблдора (хотя и не так, как до рокового Хэллоуина), но у Беллы появилось четкое ощущение, что их акции мало интересуют Господина, что он как будто позволяет им развлекаться в ожидании (опять в ожидании!) чего-то более важного. К тому же, им случалось терпеть неудачи. Попытка нападения на магазин Малкин провалилась – Диагон-аллея оказалась защищена какими-то неведомыми заклинаниями невероятной, фантастической изобретательности, носившими отпечаток крайне своеобразного чувства юмора. Даже Снейп, слушая рассказ об операции, слегка поднял брови и сказал: «Интересно…». Господин тоже заинтересовался, но счел причину провала неуважительной.
К концу августа выяснилось, что их летняя деятельность принесла, в том числе, и весьма нежелательные результаты. Из газет – из газет! – они узнали, что в очень узких кругах всерьез обсуждался вопрос о дальнейшем функционировании Хогвартса, который утратил репутацию абсолютно надежного убежища, – но за лето большинство родителей пришли к выводу, что дома детям будет куда опаснее: Хогвартс откроется, как всегда. Господин был в ярости.
Некоторое время они утешали себя разговорами о том, что МакГонагалл не по плечу будет роль Дамблдора (у Господина при этом неизменно было скептическое выражение лица), но вскоре выяснилось (сведения собирались по крупицам), что, по всеобщему мнению, Хогвартс имеет в ее лице несокрушимую опору, преподаватели стоят за ее спиной как один человек, а среди студентов все большее влияние приобретает группа, организованная проклятым мальчишкой еще два года назад.
Раза два об этом заговаривали в присутствии Драко, и Белла улавливала волну неопределимых, непонятных для нее чувств. Собственно говоря, только в этих случаях Драко проявлял какие-либо чувства вообще. Обычно он казался безразличным ко всему; разум его был наглухо закрыт для проникновения (похоже, Снейп добавил к ее урокам свои). Временами Белле приходила в голову мысль, что ее племянник не просто завалил свое первое дело: он на нем сломался.
Терять надежду не хотелось, и она завела как-то раз – предельно учтиво – разговор со Снейпом.
– Северус, хочешь, я поймаю пару-тройку магглов?
Легкое поднятие бровей.
– Зачем, Беллатрикс?
– Тебе ведь нужно отрабатывать с Драко фундаментальные заклинания на людях. Я признаю, что упустила этот аспект – так позволь мне хоть теперь помочь.
Снейп слегка вздохнул.
– Как ты думаешь, Беллатрикс, – на лице такое выражение, как будто он объясняет элементарные вещи непонятливым первоклассникам, – почему Темный Властелин – величайший из нынешних волшебников? И почему Дамблдор принадлежал к числу великих? Из-за количества постигнутых заклинаний? Из-за особого умения владеть волшебной палочкой? Нет, Беллатрикс, этому можно научиться – хотя и это не всякому дано, а величию не учатся.
– Ну и к чему все это? – Несмотря на раздражение и необходимость его подавлять, Белла была заинтересована.
– Величие состоит в умении воздействовать на людей – на человеческие души.
– Конечно. – Белла вспомнила, как школьницей впервые пришла на собрание, где выступал Темный Властелин.
– Дамблдор – за то время, что они были вдвоем на Башне – сумел оказать на Драко особо сильное воздействие… воздействие, которое оставило его травмированным. Моя задача сейчас – ликвидировать последствия этой травмы. Так что спасибо за любезное предложение, Беллатрикс, но тренировка на людях подождет.
По глубокому убеждению Беллы, не существовало такой травмы, последствия которой нельзя было бы ликвидировать с помощью хорошей тренировки. Ничто так не поднимает упавший дух, как умело наложенный Круциатус… или Авада. Но высказать этого Снейпу она не успела.
– Я действую с одобрения Темного Властелина.

Месяцы шли за месяцами, акции за акциями – траурная рамка сделалась привычным украшением первой страницы «Ежедневного Пророка» – а конец войны все еще представлялся чем-то отдаленным и неопределенным.
Весной Белла получила письмо от своего контакта в Мунго: регистраторша обещала по-настоящему интересную информацию за двести галеонов. Что ж, если эта дура готова добровольно поставлять информацию за деньги, можно ее лишний раз не запугивать. Однако, договариваясь о встрече (у них было надежное во всех отношениях место), Белла оставила вопрос об оплате открытым.
– Вчера в Мунго приходила аврор Нимфадора Тонкс, – начала регистраторша.
Белле потребовалась вся ее подготовка, чтобы скрыть, сколь жгуче она заинтересована.
– Я… случайно услышала, – ха, случайно! – разговор двух целителей.
– Продолжайте.
Регистраторша нервно облизала губы, сделала резкий вдох…
– Она консультировалась по вопросу о том, передается ли ликантропия по отцовской линии.
Комната, стол, чашки кофе, лицо регистраторши – все поплыло у Беллы перед глазами.
– Миссис Лестранж, эта информация стоила бы мне увольнения… с волчьим билетом… если бы я дала ее хоть Министру Магии.
– Не беспокойтесь. – Белла едва узнала собственный голос. – Что-нибудь еще?
– Целители не могли сразу дать ответ, сказали, что нужно лечь на обследование. Мест сейчас нет, даже на этом отделении – столько беременных подвергаются опасным заклинаниям…
– Ну?..
– Место может освободиться в любой день, может быть, даже завтра. Она… она оставила адрес, чтобы с ней можно было связаться в нерабочее время. На ближайшей неделе она занята в утро и в ночь.
Белла молча протянула руку. Еще раз судорожно вдохнув, регистраторша вложила в нее листок пергамента. Белла внимательно прочла адрес и уничтожила пергамент. Регистраторша с облегчением выдохнула. Есть какая-то польза, подумала Белла, от интереса чистокровных плебеев к семейным делам аристократии.
– Не беспокойтесь, – повторила она. – Я своих не выдаю. – Звякнуло золото в мешочке. – Здесь двести. Я должна вам еще сто.

Оставшись одна, Белла сжала пальцами виски, мысль ее лихорадочно работала. Конечно, она должна пойти к Господину, испросить у него разрешение… Но… но что, если она опоздает? Когда там начинается ночная смена у авроров? Что если этой ночью или утром извещение о наличии места придет этой девице на работу? Что если?.. Нет, придется рискнуть всем, даже милостью Господина – он поймет, не может быть, чтобы не понял! – только бы отвратить от Семьи новый, неизбывный позор.

– Ого, Белла! – воскликнул Грейбек, когда, несколько часов спустя, пошатываясь от усталости, она вошла в гостиную. – Готов поклясться тезкой, ты дралась с кем-то из моих!
Опершись о спинку стула, Белла огляделась. В первую очередь она заметила присутствие Господина, затем – что гостиная была полна народу. Все взгляды были устремлены на нее.
– Ты объяснишь мне попозже, Фенрир, – произнес Господин свистящим шепотом, – каким образом кто-то из твоей стаи осмелился напасть на Упивающуюся. А сейчас я жду объяснений от тебя, Белла. Несколько часов назад ты ушла на встречу со своим контактом. Тебе следовало вернуться час-полтора спустя. Мы начали предполагать худшее. Я жду.
Белла распростерлась на полу.
– Господин, я нарушила ваш приказ.
– Crucio.
Сколько времени это длилось? Часы? Сутки? Наверное, все-таки, минуты – ведь хватило у нее рассудка, как обычно, подползти к Господину, коснуться его мантии и поблагодарить.
– Алекто, возьми у Северуса зелье. Я все еще жду объяснений, Белла.
Четко, не запинаясь, – хотя голос у нее и дрожал – Белла пересказала свой разговор с регистраторшей и повторила собственные расчеты.
– Умоляю, поймите, Господин, я не могла ждать. Она могла бы завтра же отправиться в больницу прямо из Министерства, а потом… потом уйти в укрытие, спрятаться под Фиделиусом, запрятать… это существо так, что его невозможно было бы найти… Никогда наша Семья не избавилась бы от позора.
Кто-то присвистнул. Гнусно хихикнул Петтигрю. Раздался нечленораздельный рявк Грейбека. Белла различила судорожный, резкий вздох Цисси: сестра с ней, сестра понимает.
– Продолжай, – спокойно, уже не шепотом произнес Господин.
– Проникнуть в квартиру оказалось нелегко, наверное, сработали какие-то сигналы тревоги. Но я застала ее одну, и у нее была нарушена концентрация, я справилась быстро. В следующую секунду появился вервольф.
– Так, Фенрир, твоя стая, стало быть, не при чем.
– Вцепился мне в горло, зверюга, вместо того, чтобы браться за палочку. А еще в Хогвартсе преподавал. Я, признаюсь, на секунду опешила от неожиданности. А потом явились другие из Ордена. Еле вырвалась и сумела аппарировать.
– Я уже предупреждал тебя, Белла, о том, что недопустимо ставить семейные интересы выше моих приказов. Если бы к неповиновению ты добавила поражение, то пожалела бы о той минуте, когда родилась на свет. Но в Ордене и в аврорате одним человеком меньше, и я надеюсь, что одного напоминания с тебя довольно.
Белла вновь распростерлась на полу, благодаря за милость. Она спасла честь Дома – ценой всего лишь навсего Круциатуса.

– Драко, подожди меня в саду, я провожу твою тетю, и мы погуляем, – негромко проговорила Цисси, едва Господин удалился к себе в кабинет. – Северус, ты не возражаешь?
Снейп только передернул плечами.
В молчании – к счастью, ибо разговаривать Белла была не в состоянии – Цисси довела ее до спальни, вызвав эльфийку, отдала необходимые приказания и минут десять спустя принесла чашку горячего шоколада. Белла почувствовала, как к ней возвращаются силы. Заботы Цисси были на редкость приятны.
– Белла, что ты с семьей делаешь?
Ничего более неожиданного Белле слышать еще не приходилось. Она даже не нашлась с ответом.
– Сначала Сириус – ладно, это в бою, да и не жаль мне его было – теперь Нимфадора. С ребенком!.. Белла, как ты могла?
– Цисси, я отказываюсь понимать тебя. Эта девица порочила нашу Семью самим своим существованием; она порочила ее своей деятельностью. А теперь – что было бы, если бы я не вмешалась?
– А что было бы? Она собиралась пройти обследование. Едва ли она оставила бы ребенка, если бы врачи выявили ликантропию.
Салазар, неужели Нарцисса разучилась понимать элементарные вещи?
– Да какая разница, было бы... это вервольфом, или нет? Довольно того, что продолжился бы род, в котором наша кровь смешана с кровью магглов. Его надо было пресечь, и я пресекла.
– Ты не рассуждала бы так, будь у тебя дети, Белла, – тихо сказала Нарцисса и вышла из комнаты.
Что на нее нашло?.. Пройдет. Ни сил, ни настроения задумываться о глупостях у Беллы не было. Она быстро заснула.

Пол дыбился под ее ногами, трещины шли по стенам, а ей все никак было не оттереть рук. Неужели никто не понимает, что ей нужно избавиться от этих страшных пятен, иначе дом рухнет?.. Неужели никто не даст воды?.. Что это за флакон? Духи? Ах нет, не поможет, не поможет, хоть вылей на руки все благовония мира… * Трещины идут по потолку… Скорей туда, туда, где опора дома!.. А, вот она, рыжеволосая, с угрозой в защищающем жесте… Как темны от гнева ее глаза. Белла хочет сделать шаг назад, но за ее спиной – рушащийся дом. Неужели никогда не прекратится крик Элис Лонгботтом? Скорей бы уж потеряла рассудок и начала хохотать. А вот и Сириус, кто-то рыдает у него в объятиях, лица не видно, но облик знаком – где она видела эту девушку? Сириус гладит ее по волосам, шепчет слова утешения – и вдруг поднимает голову и замечает Беллу. Не задерживая на ней взгляда, делает кому-то повелительный жест… А, вот они, женщины в черных изодранных мантиях, со змеящимися волосами, кровь течет из глаз и с пальцев, прежде державшиеся в отдалении. Теперь они приближаются, медленно, поднимая руки – грозя…обвиняя …
Иссохнешь, тенью станешь, и живую тень
В скорбный дол
Вечных мук,
В сумрак родной умчу.
Увидишь там, что всякий, сотворивший зло,
Казнь примет, злодеянью соразмерную. **

* Шекспир, «Макбет», акт V, сцена 1: “All perfumes of Arabia will not sweeten this little hand”.
** Эсхил, «Эвмениды», ст. 265-269, 273.

Глава 10. На вершине.

– Беллатрикс, к Господину, немедленно! Флипси, одеваться мадам, быстро!!!
Белла вышла из спальни, на ходу просыпаясь. Но остатки сна мигом слетели с нее, когда в гостиной коттеджа Алекто уселась в кресло со словами:
– Мне велено ждать здесь.
Что это может значить? Ничего хорошего, разумеется, но… Вчера Господин отчетливо дал ей понять, что ее наказание окончено, а с тех пор она не могла ни в чем провиниться. Зачем Алекто ждать в ее гостиной?
– Беллатрикс, – свистящий шепот Господина был страшен, – когда ты в последний раз видела Драко?
– Сразу после вашего ухода, Господин… Он пошел в сад, Нарцисса хотела с ним погулять, когда проводит меня. Снейп не возражал.
– О чем вы разговаривали с Нарциссой?
– Она… говорила какую-то чушь, мой Господин.
– Без экивоков, Белла!
Сосредоточившись, Белла пересказала вчерашний разговор дословно.
– Это все? В глаза смотреть. Хорошо. Ступай к ней и не отходи от нее ни на секунду. Из коттеджа не выходить. О разговоре со мной не упоминай. Ясно?
– Да, мой Господин.
Белла поспешно направилась обратно к коттеджу. Итак, Алекто осталась сторожить. Салазар, неужели эта дурочка повторила вчерашний вздор еще кому-то? Может быть, Драко? Белла вспомнила последние слова сестры. По-видимому, от материнства женщины глупеют. И вообще… Не зря среди Упивающихся женщин так мало. Алекто, на которую ни один мужчина не смотрел даже в сильно пьяном виде, и она, сумевшая поставить на службу Господину и свою женскую природу. Можно ожидать, что он простит Циссину глупость, или это чересчур?
Белла вошла в свою гостиную. Алекто при ее появлении поднялась, кивнула и вышла.
У Беллы перехватило дыхание. Алекто было велено сторожить только в ее отсутствие! До какой же степени Господин доверяет ей! Нет, нет такой силы, которая заставила бы ее даже в мыслях, даже на секунду оказаться недостойной его доверия.
Постояв несколько секунд, чтобы выровнять дыхание, устранив следы поспешного причесывания и малейшие следы волнения на лице, Белла вошла в спальню сестры.
Нарцисса поспешно отошла от двери, на лице ее мелькнуло выражение крайней досады.
– Доброе утро, Цисси. Будем завтракать?
Нарцисса повернулась и посмотрела на Беллу странно проницательным взглядом. Губы ее дрогнули, она поспешно отвела от Беллы глаза. Слегка пожала плечами.
– Давай…
Это были донельзя томительные несколько часов. Белла поддерживала почти непрерывный разговор, с трудом находя новую тему, как только прежняя истощалась; ссылалась на усталость после вчерашнего всякий раз, когда сестра предлагала пойти гулять, и тотчас изобретала какой-нибудь вопрос. Нарцисса с трудом скрывала нервное раздражение. Понемногу в ее лице стало появляться что-то похожее на безнадежность.
Без всякого предупреждения, без стука, дверь распахнулась, вошли Гойл и Амикус Кэрроу.
– К Господину. Обе.
– После вас, дамы. – В том, как эти двое пропустили их в дверях, была явным образом не вежливость. Это было конвоирование.
В кабинет Гойл и Кэрроу не вошли. Темный Властелин, казалось, был один. Казалось – ибо у Беллы было четкое ощущение, что в кабинете присутствует еще кто-то: занавеси слегка шевелились.
– Нарцисса, – произнес Господин, – где Драко?
– Вероятно, в Азкабане, – голос Нарциссы звучал безразлично, выражение безнадежности на ее лице было теперь очевидным.
– В Аз… – Белла не могла припомнить, когда Господин столь явно выражал изумление. Оно, впрочем, было мгновенным.
– И каким образом, Нарцисса, твой сын мог попасть из моей Ставки в Азкабан? Если бы здесь побывали авроры или члены Ордена, я бы, наверное, знал об этом.
– Я посоветовала… велела ему сдаться Министерству. – Голос Нарциссы звучал так же безразлично, немного устало. – Пожизненно не дадут: он был несовершеннолетним, учтут явку с повинной. Да и свидетели найдутся, что он не хотел убивать.
– Может быть, ты объяснишь причины… этого совета, Нарцисса? – Темный Властелин говорил вежливо и очень терпеливо.
Бледное лицо Нарциссы внезапно вспыхнуло, безразличия в ее голосе больше не было.
– Лучше в Азкабане, чем здесь. Он погибал, я одна это видела.
У Беллы подгибались колени и стучало в висках. Ее сестра безумна? Или?..
– Интересно, интересно, Нарцисса. А каким образом он покинул Ставку, дементоры никого не выпускали?
– Это ведь дом моего мужа. Я нашла в Маноре особый портключ, который переносит отсюда в Манор, несмотря на любые защитные чары, в любое время – с заклинанием. Он существует в единственном экземпляре. Я отправила Драко вчера поздно вечером, дошла до его спальни, громко пожелала ему спокойной ночи – так, чтобы Северус услышал, и хлопнула дверью. Что, хватились только утром?
– Совершенно верно. А можно узнать, почему ты не отправилась вместе с ним?
– Нас хватились бы скорее, если бы мы покинули этот дом вместе. Мне нужно было, чтобы Драко спокойно мог покинуть Манор. Я хотела уйти сегодня утром – но меня задержали. – В последних словах звучала горечь.
– Однако… – Темный Властелин говорил очень мягко, – мне еще никто так откровенно не признавался в предательстве.
– В предательстве? Я вам не присягала, я не из ваших головорезов! Мне до ваших игр дела нет. Мне есть дело только до моего сына, которого вы едва не погубили.
– Так-так… Белла, ты вольна сейчас уйти отсюда – или остаться, дело твое.
Какое счастье, что ей не понадобилось думать!
– Господин, если вы позволяете мне остаться при вас, как я могу уйти?
– Садись. – Движением головы он указал на скамеечку у своих ног. Белла села чуть сбоку, так, чтобы краем глаза видеть его. Теперь Нарцисса стояла перед ними. Кровь отхлынула от ее лица. Она продолжала говорить очень быстро, как будто пытаясь преодолеть охвативший ее панический страх.
– Как же я была глупа тогда, два года назад. Не к Снейпу мне надо было идти за помощью, а к Дамблдору. Он бы защитил, Драко мне рассказывал… Дура, дура, хотела спасти сына, заслонив его другими. Собой надо было, только собой. Милорд! – в ее голосе сквозь панику послышался вызов, – последняя просьба приговоренной.
– Говори, послушаем.
– Я хочу задать один вопрос Петтигрю.
– Вот как… – он щелкнул пальцами. – Лысохвост!
– З-звали, Господин?
– Эта женщина задаст тебе вопрос. Если я позволю, ты на него ответишь.
– Да, Господин.
– Как звали Эванс?
– Ч-что?
– Можешь отвечать.
На лбу Петтигрю выступили капли пота.
– Эванс, Питер, Эванс, твою однокурсницу, ту, что вышла замуж за Поттера, – сбоку от Беллы раздался судорожный полухрип-полусвист, по лицу Петтигрю пот лил градом, – ты еще их предал.
– Л-лили. Ее звали Лили. Я могу идти, Господин?
Темный Властелин махнул рукой, Петтигрю исчез за дверью с крысиным проворством.
– Лили. Она дала нам всем урок, как надо защищать сыновей. Жаль, что я поздно стала у нее учиться. – Нарцисса опустила голову.
– Грязнокровка спасла своего щенка не слишком надолго, он не доживет до восемнадцати лет. А твоя защита будет куда краткосрочней – всего-навсего до тех пор, пока мы не возьмем Азкабан. Пусть это будет твоей последней мыслью. Ладно, поболтали, и хватит. – Он повернул голову в сторону окна, туда, где шевелились занавеси. – Фенрир!
Девочка, направляющаяся грациозной походкой к стулу с Сортировочной Шляпой, с робкой надеждой улыбающаяся Слизерину… Ее не было никогда, этой девочки. У нее, Беллы, никогда не было сестер. У нее нет никого, кроме ее Господина. И она не отвернет лица от того, что было еще недавно красавицей Нарциссой Мальфой.

– Спасибо, – сказал Грейбек, облизывая губы, – было вкусно. Можно бы еще, конечно... – он бросил на Беллу взгляд, от которого она чуть не закричала.
Холодные пальцы сжали ее плечо.
– Не забывайся, Фенрир! Белла, дай ему распоряжения насчет похорон.
– Доставьте в Мальфой-Манор. Эльфы сделают все, что нужно, пригласят, кого следует. И не смотрите так на ее обручальное кольцо – пусть она ляжет с ним в могилу. Она была верной женой.
– Не будем лишать Фенрира платы за труды, Белла. Дай ему в возмещение свое – если не жалко.
– Жалко?! О нет, Господин! – Белла ощутила неслыханный, необычайный подъем. Она не способна была, разумеется, сделать глупость, напомнив Темному Властелину о том, что обручальное кольцо волшебницы не может быть снято, пока в силе ее брак. Ослепительной вспышкой явилось ей одно из прекраснейших воспоминаний – слова Господина на ее свадьбе: «Пока я или смерть не разлучит вас». Бросилась на колени – почувствовала, что движение вышло по-змеиному гибким – протянула руку:
– Снимите, прошу вас.
Золотой ободок, ни разу не пошевелившийся на ее исхудалом пальце в Азкабане, легко соскользнул, сверкнул в воздухе, опустился на жадно протянутую окровавленную ладонь Грейбека.
– Распоряжение понял? Выполняй. И скажи дежурному, чтобы меня никто не беспокоил.
Лишь когда закрылась дверь за Грейбеком и его ношей, Белла осознала, что Темный Властелин не выпустил ее руки.
– Итак, Белла, ты рассталась с последней человеческой слабостью.
– Да, мой Господин. – Она чувствовала, что может быть вполне откровенной. – Всю мою жизнь – сознательную жизнь, которая началась после первой встречи с вами, – на втором месте для меня была Семья. Семьи больше нет. Есть только вы.
– Как же ты стала красива, Белла, сделав шаг за пределы человеческого. Единственный доступный тебе шаг – но и он дает величие. Некогда твоя красота была всего-навсего красотой женщины, принадлежащей к роду человеческому, – пусть и необыкновенной женщины. Я отдал ее во власть Рудольфу Лестранжу, я ставил ее на службу нашему Делу. Теперь я не могу допустить, чтобы ты даже номинально принадлежала этому ничтожеству – поэтому я расторг твой брак. Теперь ты моя, Белла, только моя. Белла – неужели я должен объяснять тебе дважды?
– Ваша! – она исступленно прижалась губами к его руке, судорожно рвя застежки на своей мантии.

– С какого курса вас отчислили за неуспеваемость, Алекто? Почему здесь нет этой эльфийки, от нее было бы больше толку.
– Господин приказал ухаживать за Беллатрикс мне.
– Ну так ухаживайте и не визжите. Синяков не видели? Вот, выливайте это медленно, по капле, не опрокидывая. Я понятно объясняю?
Что за отвратительные звуки... Белла хотела сказать разговаривающим – кто бы они ни были – чтобы они убирались и оставили ее в покое, но обнаружила, что при попытке хоть что-то произнести начинает мучительно болеть горло. Боль возникала во всем теле при малейшем движении.
– Готово?
– Нет еще... сейчас, сейчас...
Капля едко пахнущей жидкости упала на ее тело. Другая, третья... Белла ощутила жжение, пожалуй, приятное, и нашла в себе силы открыть глаза. Она находилась в своей спальне, над ней склонилась Алекто со склянкой в руке. Краем глаза Белла увидела затылок Снейпа.
– Что он здесь делает? – хриплый шепот дался ей с трудом.
– Я исполняю свои профессиональные обязанности, Беллатрикс. Не беспокойся, не смотрю на тебя. Судя по визгам моей помощницы, зрелище не из привлекательных. Алекто, если вы закончили наконец, то берите следующую порцию.
Осторожно скосив глаза на свое тело, Белла увидела почти сплошную массу кровоподтеков. Ей потребовалось некоторое усилие, чтобы признать, что Снейп, как ни обидно, прав: Упивающейся тут пугаться нечему, видели и не такое. Затем – после следующей порции капель – она вспомнила, вспомнила все. И боль сделалась частью драгоценных воспоминаний. На препирательства Снейпа с Алекто она перестала обращать внимание. Прикосновения Алекто были не слишком приятны (кто заботился о ней... позавчера? У нее были мягкие руки... Ах нет, ее никогда не существовало...), но налицо была оказываемая честь.
– Кажется, все, – объявила, наконец, Алекто часа через два.
– Закройте ее, питье я должен дать сам.
Алекто с преувеличенной тщательностью укрыла Беллу простыней. Снейп заставил ее выпить очень маленькими глотками стакан чего-то на редкость омерзительного, но, как тут же выяснилось, весьма эффективного.
– Я сожалею, Беллатрикс, – сказал он тоном фальшивого сочувствия, – что тебе выпала столь великая немилость.
– Ошибаешься, Северус, – ответила Белла почти нормальным голосом (все-таки он мастер), – я в великой милости.
– Понятно... – голос Снейпа звучал совершенно равнодушно. – Когда года два назад подобная милость выпала какой-то маглской девице, Макнейр, которому досталось избавляться от трупа, пришел ко мне потом за успокоительным. Так что тебе в самом деле повезло.
Белла могла ответить на это многое, но сочла недостойным тратить на Снейпа слова.
К вечеру Белла почувствовала себя настолько хорошо, что решилась на прогулку. Алекто вызвала Флипси, которая явилась, шмыгая носом, неся какое-то нелепое одеяние.
– Флипси приготовила мадам Беллатрикс две траурные мантии. Флипси приготовит остальные после похорон. Флипси знает, что мадам опасно…
– Какой траур? Ты с ума сошла?
– Но, мадам…
В своем нынешнем состоянии духа Белла даже не разозлилась по-настоящему и дала эльфийке пощечину просто для порядка.
– Убери эту дрянь, можешь нашить себе из нее траурных мешков, и дай мне нормальную одежду.
В саду оказалось необычно много обитателей Ставки, которые очевидным образом старались попасться Белле на глаза и приветствовали ее с новой, особенной почтительностью. Амикус Кэри, обменявшись многозначительным взглядом с сестрой, пробормотал: «Пойду скажу дежурному, что мадам Блэк здорова». Белла ощутила жгучее желание сейчас, немедленно, выйти в бой против всего Ордена Феникса.
Та же особенная почтительность окружала ее за ужином. За исключением Снейпа, все смотрели на нее как на некое необыкновенное существо. Ложась спать, она думала, что большее счастье может принести ей только победа Господина.

Стены рушились, трещины в полу расходились при ее приближении, образуя провалы, через которые ей приходилось перескакивать. Темные пятна въелись ей в руки, она знала, что никогда не сможет избавиться от них, но как же ей найти комнату, в которой опора дома? Сквозь дебри не видно привычных переходов… Путь кажется бесконечным. Вот, вот, наконец, комната, где стоит рыжеволосая женщина. Сегодня она смотрит на Беллу с обжигающим презрением, от которого впору скорчиться, съежиться… Хохочет, хохочет Элис Лонгботтом, как будто над Беллой… А там, позади, Сириус, с улыбкой, какую Белла никогда не видела у него при жизни, смотрит на двух обнявшихся женщин, будто они трое составляют единство, из которого она, Белла, исключена. Как же оно называется, когда-то Белла знала это слово…
Сириус поднимает на Беллу глаза, взгляд его становится жестким. Жестом вызывает кого-то – и они появляются, те женщины: в черных изодранных мантиях, со змеящимися волосами, кровь течет из глаз и с пальцев. Они медленно движутся вперед, старательно обходя Сириуса с его спутницами и рыжеволосую:
Тех не тронет наш гнев,
Чьи от солнца не прячутся руки…
И вот они перед Беллой, и негде ей укрыться.
На того ж, кто скрывает, как эта жена,
Обагренные кровию длани,
Мы донос принесем, мы улики сберем,
И на тяжбе убитых о том присягнем,
И возмездия стребуем дани. *

* Эсхил, «Эвмениды», ст. 312-313; 316-320 (цитата чуть изменена, чтобы ее можно было применить к женщине).

Глава 11. Конец.

Он наступил, наконец, – день торжества Темного Властелина. Так он сказал накануне, и так будет. Пусть и мелькнула у Беллы мысль, что слова «день моего торжества» она когда-то слышала раньше, – предаваться воспоминаниям теперь не время. Время сражаться.
Сражение было долгим и ожесточенным. Белла потеряла счет павшим под ее заклинаниями, сама она была несколько раз ранена, но не знала усталости. Еще немного, еще одно небольшое усилие – и победа!
Она поднимала палочку, чтобы прикончить упавшую у ее ног светловолосую девчонку (знакомое лицо…), когда левую руку пронзила боль. Несравненно острее, чем при вызове Властелина, и… какая-то не такая. «Сегодня ночь моего торжества» – о да, боль такая, как в тот Хэллоуин, нет, острее, резче… Это не может означать то же, что в тот раз, этого просто не может быть… Но палочка в руке Беллы опустилась, она чувствовала, что не в силах двинуться. Оглядевшись, она увидела, что битва замерла, все участники ее – с обеих сторон – застыли в неподвижности. Внезапно шагах в двадцати от нее Снейп закатал левый рукав и высоко поднял руку. Нет. Нет. Нет. Этого не может быть. Не может.
Но, словно в ответ на движение Снейпа, подросток с взлохмаченными черными волосами, едва держащийся на ногах, – его поддерживали двое – высоко поднял в обеих руках волшебную палочку, ту, что должна была повелевать миром, и легко преломил ее.
Чувств не было. Не было ни ненависти к врагам, ни отчаяния при мысли о поражении, ни горя от Потери. Не было больше ее, Беллатрикс Блэк. То, что осталось от ее существа, с ледяным безразличием четко фиксировало происходящее вокруг.
Упивающиеся Смертью бросали палочки и поднимали руки. Все, кроме Снейпа – его палочка была в опущенной руке. Как она была к нему несправедлива… Теперь все равно.
Звучали команды. Часть победителей – победителей… – обходила поле битвы, осматривая и поднимая упавших; другие по двое – по трое подходили к ее бывшим соратникам и уводили их. К Снейпу поспешно, почти бегом направлялась МакГонагалл – у Беллы шевельнулась бледная тень надежды на то, что напоследок она увидит гибель хоть еще одного врага. Они разговаривают? МакГонагалл становится у Снейпа за спиной и кладет руку на его плечо ограждающим жестом. Предатель, она всегда знала, что он предатель. Теперь все равно.
Белла равнодушно поворачивает голову – и встречает взгляд зеленых глаз, преследовавший ее в ночных кошмарах. Теперь в этом взгляде приговор.
– Беллатрикс Лестранж! – Его голос перекрывает все остальные, рука указывает на Беллу. Тотчас к ней направляются двое: мужчина и подросток. Она знает их, хорошо знает.
Безразличие оставляет Беллу. Ее разум, все остатки ее душевных сил сосредотачиваются на одной мысли: другой раз она живой не дастся. Она не будет служить объектом торжества победителей.
Эти двое уже близко. Медленно – как тяжела ее рука – Белла поднимает палочку к лицу. Ну, последнее усилие для последнего великого заклинания.
– Expelli… – проклятие, она не успеет! Но мальчишка перехватывает руку вервольфа.
– Не надо, профессор. Пусть.
Только что у него были глаза волка, потерявшего подругу, теперь это глаза страдающего человека, принимающего трудное решение.
– Да, Невил. – Заклинания он не оканчивает, но оба они держат Беллу под прицелом. Ну –
– Avada Kedavra.
Никогда еще ее сознание не работало так четко. Оно прожило вечность в момент ее смерти. Оно зафиксировало слова Лонгботтома:
– Смотрите, Луна дышит!
Эти двое, которым она изломала жизнь, уже забыли о ее существовании, склоняясь над никчемной девчонкой. Что заставило их отказаться от удовольствия взять ее, Беллатрикс Блэк, живой? Нетерпеливое желание увидеть ее смерть – или что-то, чего она не понимала, для чего не знала имени? Она для многого не знала имени, а теперь слишком поздно. Позади была выжженная пустыня ее жизни. Впереди была расплата.

 Отправлено: 18.07.07 00:10. Заголовок: Re:

Жуть, загленула в разум настоящей фанотичке, вололосы дыбом.
Тонкс жалко. Хотя в этой истории Бэла уничтожает всю семю Драко автор пощядил. Не ужели Люпин не мог прийти домой на пару менут раньше?

 Отправлено: 18.07.07 00:27. Заголовок: Re:

Нюрачка пишет:

цитата:

Жуть, загленула в разум настоящей фанотичке, вололосы дыбом.

Спасибо! Это самая желанная для меня реакция!

Нюрачка пишет:

цитата:

Хотя в этой истории Бэла уничтожает всю семю Драко автор пощядил.

Откровенно говоря, до Драко мне очень мало дела. Хотя, как мне кажется, Дамблдор на краю гибели не напрасно приоткрыл для него сущность милосердия. Для меня просто было важно, что Нарциссе удалось спасти сына.

Нюрачка пишет:

цитата:

Тонкс жалко. Не ужели Люпин не мог прийти домой на пару менут раньше?

А мне как жалко!

 Отправлено: 18.07.07 09:40. Заголовок: Re:

А, вот это, кажется, и есть настоящая Белла. "At last".
Единственное, что меня беспокоит, это был ли все-таки такой момент в жизни, когда мозги у человека хрустнули, или это некий дефект рождения, не поддающийся коррекции?
В общем-то, тот же вопрос касается и Тома, но в женщине отсутствие человеческого начала наблюдать еще страшнее.

Нюрачка пишет:

цитата:

Тонкс жалко

А мне Нарциссу

zanuda, cпасибо.
Кирпич в голове до утра обеспечен, но оно того стоит.

 Отправлено: 18.07.07 10:47. Заголовок: Re:

Великолепный фик, страшная фанатичка.
zanuda пишет:

цитата:

Шестеро?.. Шестеро, а нас двенадцать… Это неправильное соотношение, это риск! Белла с трудом подавила дрожь, вспоминая, как им пришлось идти вчетвером против Лонгботтомов: кто знает, может быть, отсутствие надлежащей уверенности и привело к провалу.

Только так и действует террористы.

 Отправлено: 18.07.07 14:56. Заголовок: Re:

Уи пишет:

цитата:

но в женщине отсутствие человеческого начала наблюдать еще страшнее.

А любопытно, что у Роу среди отрицательных (выражаясь по школьному) персонажей очень мало женщин, но зато они самые страшные. Страшнее Беллатрикс и Амбридж только Вольдеморт.

Уи пишет:

цитата:

Кирпич в голове до утра обеспечен, но оно того стоит.

Спасибо! Как я понимаю Вас насчет кирпича в голове. То-то моя изумительная бета усиленно писала светлые любовные истории во время нашей работы над этим. И спасибо за "настоящую Беллу".

Мия пишет:

цитата:

Только так и действует террористы.

Желанная для меня ассоциация! Спасибо.

 Отправлено: 18.07.07 19:12. Заголовок: Re:

zanuda пишет:

цитата:

То-то моя изумительная бета усиленно писала светлые любовные истории во время нашей работы над этим.

*свирепо* Так вот кто виновник!

 Отправлено: 18.07.07 19:21. Заголовок: Re:

zanuda,
забыла сказать отдельное спасибо за Люциуса без рюшечек.

 Отправлено: 18.07.07 20:36. Заголовок: Re:

Уи пишет:

цитата:

забыла сказать отдельное спасибо за Люциуса без рюшечек.

Ценю Вашу благодарность, но не вполне понимаю, за что. Зачем Люциусу рюшечки, он, вроде, не Долорес...
А Нарциссу жалко, но она все-таки умерла человеком.

 Отправлено: 19.07.07 02:20. Заголовок: Re:

zanuda пишет:

цитата:

Зачем Люциусу рюшечки

Вот и я говорю - не надо.
А навешивают, к сожалению.

 Отправлено: 19.07.07 02:46. Заголовок: Re:

Хм, мне приходилось встречать восхищение его аристократизмом. Оставляя в стороне ценность оного качества, во-первых, демонстративное презрение к чужой бедности (и усвоенная сыночком демонстративная гордость богатством) - свойство не аристократа, а нувориша. К тому же британские аристократы, каковы бы ни были их моральные качества, обычно считают ниже своего достоинства нападать на детей.

 Отправлено: 19.07.07 03:33. Заголовок: Re:

zanuda
Да, он очень сильно приукрашен и в фильмах, и в фанфиках.

 Отправлено: 19.07.07 03:37. Заголовок: Re:

zanuda пишет:

цитата:

Нарциссу жалко, но она все-таки умерла человеком

Мне не так жалко Тонкс по единственной причине: ее смерть происходит (о Мерлин, надеюсь!) только в Вашей истории. Я надеюсь, что в седьмой книге она выживет.
А вот Нарцисса, боюсь, именно так и погибнет. Я вижу какую-то трагичность в ее образе.

 Отправлено: 19.07.07 21:15. Заголовок: Re:

zanuda пишет:

цитата:

Дура, дура, хотела спасти сына, заслонив его другими. Собой надо было, только собой.

Три дня была отлучена от компа и все эти дни в ушах стояла эта фраза. Нарциса в этот момент оказалась такой сильной героиней что произвела на меня возможно болие сильное впечетление чем Бэла.

 Отправлено: 19.07.07 22:12. Заголовок: Re:

Нюрачка пишет:

цитата:

Нарциса в этот момент оказалась такой сильной героиней что произвела на меня возможно болие сильное впечетление чем Бэла.

Я-то сказала бы, что Нарцисса становится в этот момент в полной мере человеком. И - ура! если человек производит более сильное впечатление, чем существо, которое стремится стать сверхчеловеком и становится нелюдью.

 Отправлено: 17.09.07 16:45. Заголовок: Re:

zanuda
Хороший фик, сильный и атмосферный. Захватывающий. Но вас так не устраивает канон, что вы решили вписать Беллу в рамки своей истории, а не Роулинговской? Конечно, там поступок Нарциссы может быть не столь эффектен, но не менее (скорее даже более) принципиален для результата, вина Беллатрикс перед своим домом чуть меньше описанной вами, но реальная её гибель на мой взгляд даже лучше вписывается в концепцию Эриний, чем данная вами.

 Отправлено: 18.09.07 13:20. Заголовок: Re:

Helene203
Спасибо за отзыв! От Вас!.. А фик закончен (и выложен) до выхода 7 книги (спойлеров не читала).

 Отправлено: 18.09.07 14:14. Заголовок: Re:

zanuda
не за что. Что заслужили, то заслужили
А вот на даты я и не посмотрела, извиняюсь.

 Отправлено: 12.05.08 11:56. Заголовок: По традиции дома Лес..

По традиции дома Лестранжей свадьба наследника происходила пятнадцатого марта (в память о том, как в этот день далекий предок Рудольфа, друид и фанатичный сторонник человеческих жертвоприношений, впутался в маглский заговор, чтобы отомстить за римское вторжение в Британию
а-а-а!

 Отправлено: 08.06.08 00:43. Заголовок: zanuda, фанфик (хотя..

zanuda, фанфик (хотя нет, не фанфик, а скорее эпическую повесть) читать интересно, несмотря на то, что характеры героев вижу другими. А возможно, как раз и поэтому читать было интересно.
В обсуждении мне понравились ваши слова:

цитата:

любопытно, что у Роу среди отрицательных (выражаясь по школьному) персонажей очень мало женщин, но зато они самые страшные. Страшнее Беллатрикс и Амбридж только Вольдеморт.

Можно даже добавить, что у Роулинг Амбридж пальму первенства таки перетянула на себя) Все-таки там Белла человечнее и кровь семьи ее немного волнует, если она чистая.

Но здесь... во-первых, здорово как многое попало и совпало с книгой. Это говорит, что вы «черпали недалеко от автора оригинала, почти рядом». То есть банально о качестве правдивости истории.

Во-вторых, вся ваша игра со словами (в названии), а также с цитатами в тексте — не может не вызывать восторга читателя, который очень любит когда есть еще и такой пласт в тексте (отдельное спасибо за сноски, ибо читатель не настолько разносторонне образован, не все угадывает).

Дальше хочется сказать про образы героев.

Во-первых, шикарными вышли все второстепенные герои. Какой здесь Сириус! А Лестранжи! А тот же Снейп! Драко! Нарцисса! и т.д.

Мне очень понравился маленький штрих про свадьбу Андромеды. Что Сириуса отпустили, и он вместо отца выдавал кузину замуж. К тому же этот штрих добавлен, как воспоминания Беллы на дементоров… ууу… класс! (и таких деталей у вас -- не счесть).

Во-вторых, ТЛ... показанный как есть. Он не человек, он, действительно, другое существо, безвозвратно перечеркнувшие в себе все человеческое ради познания и власти. Балласт ему не нужен. Его цели не ясны никому. Понятно только одно, простым людям рядом с ним не место. И у нормальных людей он и его методы вызывают отторжение.

В-третьих, нет восторга перед темными, нет упоения "чернухой" — пытками, убийствами. Нет патетики. Все просто, поэтому и правда. Поэтому и страшно.

Героиня удачно выписана. Рассказ ведется от ее лица. Ничего плохого она о себе, разумеется, не говорит. Белла медленно сходит с ума. Или просто перестает быть человеком? Но чем дальше, тем отчетливее это видно по ее рассказу. Она не статична. Понравилось как показан снами внутренний конфликт «семья или переход к сверх-существу» (почти по Ницше, подтолкни слабого, право сильного и пр). Знаковыми снами. Которые героиня пытается расшифровать и не может. Даже когда их озвучивает Нарцисса. Та, самая Нарцисса, к которой Белла относится с пренебрежением (а с ней и читатель) в начале, оказывается сильнее и мудрее. И именно она вызывает симпатии.
ну и как приятно читать финал, где некоторые герои (погибшие у Роу) — выживают.
Хотя остается горечь за Нарциссу и Тонкс.
Так могло бы быть… верю!

 Отправлено: 08.06.08 22:36. Заголовок: Танка Морева Спаси..

Танка Морева

Спасибо за весь отзыв и за каждое слово. Все, что Вы отметили, мне дорого в тексте (сноски - дело профессиональной чести). Что-то, пожалуй, в фике Вы мне разъяснили (как автор знаете наверняка, что так бывает). Я бы почесала за ухом относительно пальмы первенства Амбридж или Беллатрикс, вообще-то обе хороши, только Амбридж - в меру отпущенных ей полномочий - отравляет нашу повседневную жизнь. Должно быть поэтому, она едва ли не единсвенный персонаж ГП, у которого в фандоме нет поклонников (тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!!!).

 Отправлено: 09.06.08 09:27. Заголовок: zanuda, :sm77: на ..

zanuda,
на такой текст оставлять пару слов -- неудобно, так что вы меня зря хвалите)))
и да, согласна, что порой читатели удивительные вещи объясняют.
оч. приятно, что оказалась таким вот вдумчивым читателем, которых так часто не хватает любому автору))))

цитата:

Амбридж - в меру отпущенных ей полномочий - отравляет нашу повседневную жизнь

очень верно... а еще, Белла симпатичнее своей страстью к идее, а Амбридж — дама безыдейная. Ей при любом режиме в кайф (ну или почти при любом, при новом, судя по интервью Роулинг, ее посадили в Азкабан).
Ведь и правда, у нее поклонников, пожалуй, и нет.
А у Фаджа, интересно, тоже?

*ну и пожелаю вам вдохновения и свободного времени, да побольше *

 Отправлено: 10.06.08 20:12. Заголовок: Танка Морева пишет: ..

Танка Морева пишет:

цитата:

Белла симпатичнее своей страстью к идее, а Амбридж — дама безыдейная.

Вообще-то я предпочитаю безыдейных фашистам (Вы, думаю, тоже). У Фаджа я поклонников пока не видела (опять же, тьфу-тьфу-тьфу!). Хотя по сравнению с Амбридж он просто ангелочек.

Спасибо за все пожелания!

 Отправлено: 10.06.08 23:18. Заголовок: zanuda, а ведь Амбри..

zanuda, а ведь Амбридж оказывается фашистом, да пострашнее Беллы. Бюрократы порой вообще не люди, а нелюди. А уж когда им дать власть и не ограничивать ничем самодурство...
Потом, Белла милосерднее: Авада и никаких мучений.

 Отправлено: 12.06.08 18:13. Заголовок: Танка Морева Убеди..

Танка Морева

Убедили. Стопроцентное ППКС!!! (кроме милосердия: вспомните Лонгботтомов. И в 7 книге Гермиону).

 Отправлено: 13.06.08 00:23. Заголовок: zanuda, Белла может ..

zanuda, Белла может придумать только физическую пытку. а Амбридж -- моральную. Даже не знаю какая лучше... честно говоря, ни ту, ни другую не хочется выбирать...

вспомнила еще одну плохую даму - Алекто))