ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Часть 1. Кальвадос. В жизни Сириуса Блэка было немало тяжелых дней. Да что там дней ! Недель, месяцев и лет. Почти треть жизни (ну, на текущий момент – почти треть), проведенная в Азкабане, еще два года в бегах, а потом шесть месяцев в идиотской прострации за Завесой – проще посчитать, когда он был счастлив и спокоен, чем перебирать в памяти четки, на которые нанизаны невезение и недоверие, обида и предательство. Сириус Блэк не думал об этом. Не вспоминал специально, но иногда что-нибудь да всплывало на поверхность из надежно запертого запасника в самом далеком уголке мозга. И обычно это что-то оказывалось именно тем, что не тонет. Но Сириус Блэк – вполне удачливый аврор, достаточно сильный анимаг и вообще мужчина в самом расцвете сил – знал, как бороться с такими плюшками судьбы. Способ борьбы был один, и достаточно примитивный, правда, радовало изобилие средств. Когда кто-либо в первый раз попадал в дом на Гриммаульд-плейс, он вполне мог подумать, что промахнулся в Каминной сети и чудом влетел в какой-нибудь дорогущий маггловский бар. Давно отремонтированный дом радовал глаз вошедшего бесконечными хромированными стеллажами, на которых, как гвардейцы в почетном карауле, застыли бутылки. Сотни бутылок. Может, даже тысяча. Почти пустые, полные и не очень, разнообразнейших форм и расцветок. С богатейшим содержимым. Всё, всё, что могли произвести довольно изобретательные по этой части магглы – отдадим им должное, сливочное пиво и огневиски потерпели сокрушительное поражение в этом соревновании, но и силы были слишком неравны – так вот, вся эта роскошь была Сириусом любовно собрана, тщательно охраняема (особенно от набегов младшего поколения семейства Уизли) и с удовольствием и знанием дела потребляема. Впрочем, в своем собирательстве Сириус придерживался определенных принципов : в доме не было ни одной бутылки вина – потому что Сириус его не любил. Вообще - его коллекция состояла исключительно из напитков сорокаградусной крепости. Ему просто становилось плохо при употреблении чего-либо более легкого. Он сделал лишь одну уступку : более-менее крепким ликерам и вермутам – как компонентам для коктейлей.
…Молли Уизли долго ворчала, что в приличном-то доме дамам можно подать и маггловское шампанское, или пиво, омерзительное сливочное пиво, при одной мысли о котором Блэка передергивало. Когда Моллино ненавязчивое, но въедливое нытье достигло апогея, Сириус её совратил. О, воспоминание об этом вечере явно не входило в серию «то, что не тонет». Это была пятница в мае. Чудном месяце, созданном для соблазнений. Молли явилась на Гриммаульд-плейс задолго до прихода домой Сириуса. Позже должен был появиться и Артур, и остальные – особенно из Хогвартса – обещали подтянуться. Поэтому в обычно чистой и пустой сириусовской кухне царил бедлам, стол был засыпан мукой, посуда сновала туда-сюда, а раскрасневшаяся миссис Уизли только успевала командовать. Сириусу хватило одного беглого взгляда, чтобы понять, что шалость получится на славу. Прислушиваясь к грохоту, доносящемуся снизу, он быстро скинул надоевшую за день мантию, натянул старые джинсы и любимую футболку и босиком, бесшумно, как индеец, отправился реализовывать свой коварный план. …И очень вовремя : в духовке поспевал пирог, и Молли добросовестно караулила у плиты, изнывая от жары и недоверия к новой книге «Лучшие кулинарные чары». Не так-то часто у них получалось собираться всем вместе, теперь, в благополучные дни, когда можно было не бояться и не ждать горьких известий, когда вечера можно было посвящать не обсуждению стратегических планов, а простой болтовне и подтруниваниям, когда нет такого противного, липкого, обессиливающего чувства беспомощности, и кажется, что ты не солидная мать семейства, а веселая семикурсница. Молли мечтала о таких – мирных – вечерах несколько последних лет, но когда, наконец, их время пришло, обнаружилось, что беды и тревоги гораздо легче сплачивают людей, чем беззаботное веселье. Все почти всегда оказывались заняты, и чтобы собрать их вот так – только старших, без детей, хотя они давно уже не дети, – требовались её немалые организаторские способности. Она приоткрыла духовку – обжигающий воздух румянил щеки, а ароматы пирога с почками дразнили обоняние. Но, Мерлин, как же жарко ! Она расстегнула еще две пуговицы на блузке… - Хочешь сока, Молли ? - спросил веселый голос, и перед её глазами возник стакан – запотевший стакан с желтой жидкостью, в которой искушающе позвякивали кубики льда. - Это что такое, Сириус ? - Да сок, я же говорю, - и Сириус продемонстрировал ей обыкновенный маггловский пакет с соком. – Я бы мог сделать свежевыжатый, но мне лениво, честно говоря. А этот уже холодный. Пей, он вкусный. - Устал ? – спросила Молли, отпивая чуть горчащий, восхитительно ледяной напиток. - Немного. Хотя сегодня был суперслучай, - Сириус работал в отделе лицензирования анимагов и, кроме этого, чтобы «не потерять практику», как он выражался, пытался с переменным успехом обучать новые поколения авроров маггловским боевым искусствам. -Этим совмещением и объяснялся следующий вопрос Молли : - Где суперслучай ? - Да в Министерстве. Один шотландец пришел за лицензией. Я чуть не умер со страху. Когда он перекинулся. Надо было сначала, конечно, документы посмотреть, но я зевнул. - И что ? – спросила Молли, допивая сок. - Сначала я его потерял – и испугался . Ну вот так, сразу – был человек – и нет. А потом увидел его анимагическую форму, и чуть не умер во второй раз – со смеху.
- И кем же он стал ? – Молли отвела упавшую на лоб прядь. Сириусовский сок был великолепен : освежающий, с чуть ощутимой горчинкой, только уж очень быстро он закончился. - Еще сока, Молли ? – почти пропел Сириус, и из-за его спины выплыл следующий стакан. – Только этот - ананасовый. Миссис Уизли выпила и ананасовый, конечно – более приторный, но тоже холодный. Весьма кстати. Сириус так заботлив… - Так что с анимагом ? - Ах, да. Он превратился в улитку. И постарался максимально быстро заползти под стол, чтобы я его не раздавил. Молли хихикнула. - В улитку ? Почему именно так ? - Как он мне потом объяснил – так удобней прятаться от кредиторов. И я подумал : действительно, неплохо. Попробуй теперь вот это, Молли. Блэк, прислонившись к чудом не испачканному мукой углу стола, протянул ей еще один стакан. На этот раз апельсиновый сок оказался неожиданно прозрачным, а вкусом напоминал конфеты из «Сладкого королевства» Теперь Молли тянула напиток медленно – под одобряющим взглядом Блэка. Точно, как в Хогсмиде, когда Артур только начинал за ней ухаживать и был готов потратить все свои скудные финансы на тянучки и леденцы, которые она обожала. Это воспоминание так растрогало её, что она готова была заплакать, но мысль о пироге вернула её в настоящее. - Да он готов, Молли. Вынимай.
- Сейчас, – странно, но эта привычная готовка сегодня сильно утомила её. Спустя еще полчаса и еще один стакан всё было кончено. Молли Уизли мирно спала на кухне, обмякнув на табуретке и положив голову на подоконник. Сириус улыбался, прикидывая, оставить ли её здесь или все-таки переместить на диван в гостиную. Он нагло (никто же не видит! ) отщипнул кусочек пирога (божественно, как всегда !) и решил, что Молли диван заслужила. К тому же – это он знал по собственному опыту – долгий сон в такой позе приведет к тому, что потом будет болеть не только голова, но и шея. Когда появился Артур, а из камина с интервалом в несколько минут вывалились Снейп и Люпин, когда пришла Тонкс, Молли даже не пошевелилась. Они доели уже изрядно пощипанный Сириусом пирог, продегустировали новый экземпляр из его коллекции – в то время Сириус увлекался текилой, и Гарри с Роном прислали ему несколько бутылок – в Мексике шли отборочные стыковые матчи очередного чемпионата мира по квиддичу. Сириус хотел показать остальным, как надо пить текилу по-аризонски, используя Тонкс в качестве ассистентки. - Целуешь, - он осторожно провел языком по шее кузины, Тонкс хихикнула, - насыпаешь чуть-чуть соли… открой рот, Тонкс, не бойся, ну не Артуре же мне показывать ! Ты у нас одна девушка в компании, так что пожертвуй собой ради искусства… - Что-то мне подсказывает, Блэк, что это не искусство, а алкоголизм, - съязвил Снейп, тем не менее внимательно наблюдая за процессом. - Может быть, может быть, - согласился Сириус, протягивая Тонкс кусочек лимона. – Держи его губами. А вы учитесь, дилетанты. Говорят, это сильно скрашивает сексуальную жизнь. Зря он это сказал, потому что Люпин совершенно неприлично хрюкнул, Снейп негодующе захлебнулся воздухом, а Артур, булькая, повалился на Молли, в ногах которой сидел. Тонкс выплюнула лимон, который сжимала губами с видом пай-девочки и расхохоталась. И было отчего : картина, которую представили все, была весела и непристойна : никто и не подумал о чете Уизли, а вот два хогвартских профессора, потребляющие ацтекский алкоголь таким экзотическим способом – да, эта сценка могла завести любого. - Попробуйте-попробуйте, - приглашающе сказал Сириус, стараясь не смотреть на Снейпа. – Заберете эту бутылку с собой и повеселитесь. А то в подземельях-то холодно, наверное. Тонкс снова замерла с лимоном, Сириус налил себе текилы и потянулся к ней. Слизнул соль с нежной кожи, одним махом проглотил водку и аккуратно прижавшись к губам кузины, забрал у неё лимон. - О, Мерлин ! – возмутился Снейп. – Это же так… - Неприлично ? Соблазнительно ? Вкусно ? – подначил его Люпин. - Я тебе потом скажу, Рем ! - Ну, Северус, попробовать-то можно ? - Знаешь, Блэк, ты плохо влияешь на Ремуса. После визитов к тебе в его распаленном алкоголем мозгу появляются отвратительные идеи. - Отвратительные ? Что-то я не слышал никаких возражений, когда… Тонкс, Артур и Сириус, давясь смехом, сбежали на кухню, малодушно бросив спящую Молли в эпицентре этой почти семейной разборки. Миссис Уизли проснулась только утром следующего дня; Артуру пришлось заночевать на Гриммаульд- Плейс. Они с Сириусом прекрасно провели остаток вечера за шахматами. Снейп и Люпин достаточно рано отправились обратно, причем зельевар все-таки забрал бутылку, а оборотень, подмигнув Блэку, утащил с кухни пару лимонов. - Потом расскажете, как оно прошло, - успел крикнуть в камин Сириус.
Так вот, Молли появилась на кухне, где хозяин дома поглощал кофе. - Что это было, Сириус Блэк ? – стараясь говорить строго, спросила она. - Я просто пытался тебе доказать, что в мире есть вещи получше сливочного пива и кислятины, которая стоит бешеных денег, и от которой потом болит голова. Это коктейли, Молли. Тебе же понравилось ? - Ты хочешь сказать… - Ну да, в каждом стакане был сок, смешанный с разными … другими напитками. Если ты скажешь, какой тебе больше всего понравился, я буду готовить его тебе каждый раз. - Третий, - улыбнулась Молли. - Spring Time ? Водка-сок- Куантро ? Co вкусом леденца ? Я так и подумал. Ладно, пополним запасы ликера. - Это дорого, Сириус ? - Переживу, - отмахнулся Блэк. Вот уже второй год он встречает Молли этим коктейлем, и ей не надоедает. Они переименовали его в «Сладкое королевство», и миссис Уизли, довольно улыбаясь, выпивает за вечер пару-тройку стаканов, с нежностью поглядывая на Артура. Но как же быстро прокрутилась в голове эта сценка с Молли… И мы возращаемся к тому, что есть здесь и сейчас, Сириус Блэк. Через пару дней начнутся тренировки у авроров, и времени на паранойю почти не останется. И это хорошо. А сегодня придется полечиться – потому что ночью ему опять приснился Азкабан. Кошмары Сириуса четко организованы и даже классифицированы. Когда он просыпается от собственного крика – это Годрикова Лощина. Когда в слезах – Азкабан. Но нет ничего хуже снов о Завесе – ему кажется, что после очередного такого сна он не проснется вообще. Это происходит раз пять-шесть в месяц, без каких-либо внешних причин, просто закрываешь глаза и проваливаешься…туда. Там под ногами хрустят стекла разбитых очков Джеймса, или бьется в истерике Барти Крауч в соседней камере, или нет ничего. Вообще ничего. Пустота – она страшнее всего, она заполняет тебя изнутри, и ты превращаешься в оболочку, наполненную равнодушным вакуумом. Азкабан – это детский лепет по сравнению с Завесой… Так. Что мы пьем сегодня ? Что-нибудь осеннее, но не грустное…такое сентябрьское. О ! Сириус тянется за узкой вытянутой бутылкой. Кальвадос. Точно. Сделать коктейль ? «Надежды ангела» ? Или «Розы Джеки» ? Магглы придумывают очень смешные названия для смешиваемых напитков. Такие, что даже отбивают охоту это готовить и пить. Хотя сами рецепты неплохи, конечно. Нет. Сегодня будет чистый кальвадос. Даже безо льда. Чтобы от согретого в ладонях бокала пахло яблоками – томными зрелыми августовско-сентябрьскими яблоками, которые ждут своего часа на ветках, или скользят по траве, и кожура лопается, и капля сока стыдливо выползает из трещины. А потом они отлеживаются, пропитываясь солнцем, дозревая, ждут своего часа. Яблоки. Аваллон – яблочный остров. Он устроит себе Аваллон сегодня. Сириус вытягивается в кресле перед камином. Сегодня никто не придет, и дом будет пуст и спокоен – и от этой пустоты и этого покоя тоже можно сойти с ума.
Он зажмуривается и отпивает глоток. Янтарный напиток действительно пахнет яблоками и чуть-чуть дубом – от дубовых бочек, где годами томят яблочный сидр, доводя его до совершенства. Совершенство сейчас плещется в его бокале, глоток совершенства растекается внутри, согревая и обнадеживая. ...Полбутылки как не бывало. Он не то чтобы пьян, он растворен в терпком послевкусии кальвадоса, его просто нет сейчас здесь – он в чудной провинции Пэи Д’Ож, откуда Хагрид и присылает ему это французское сокровище. Кстати, о Хагриде… Почему-то связь ? сожительство ? – он не знает, как назвать...оба слова ему не нравятся, и Сириус катает на языке следующее – о, да ! союз Снейпа и Люпина вызвал у него только кратковременный приступ бешенства. Он просто научился радоваться за Рема, и - в конце концов - привык к Снейпу . А куда деваться ? Но Хагрид, так легко бросивший Хогвартс ради прекрасных (на его, хагридовский, взгляд) глаз мадам Максим, перебравшийся во Францию. Это было потрясение, если честно. Да, в Хогвартсе больше нет Дамблдора, но все хагридовские зверушки – гиппогрифы, драконы и прочее ? Наверное, ему было плохо одному. Одному всегда плохо – как Сириусу сейчас. Гарри, Рон и еще пара ребят из сборной снимают дом на четверых. Конечно, крестник появляется у него часто, но рядом с ним Сириус все чаще ощущает себя развалиной. Антиквариатом, который он случайно забыл выбросить, приводя в порядок дом. Вот только можно ли выбросить себя ? Сириус отхлебывает еще. Яблоки-яблоки-яблоки… Их много. Яблоки никогда не бывают одни. Яблокам везет.
Вообще-то, грех жаловаться, Сириус Блэк. Ты – жив. Сколько раз ты мог погибнуть за эти годы ? Сойти с ума в Азкабане ? Остаться за Завесой навсегда ? Война окончена, да, победу оплатили с лихвой – Альбуса больше нет с ними, но дети живы, и друзья – живы, и вообще… Все просто замечательно. И не хрена сглатывать слезы, чувствуя, как они смешиваются с кальвадосом. Шорох в камине ненадолго отрезвляет его. Если это Гарри, то совсем не хочется предстать перед крестником слезливо-сопливым алкоголиком. Сириус проводит ладонью по лицу, стирая гримасу. А когда он открывает глаза… черт, лучше бы это был Гарри ! - Добрый вечер, Сириус, - вежливо произносит Гермиона Грейнджер и, наклонив голову, с любопытством смотрит на него. Они не виделись около года, наверное. Гермиона стала редко бывать на их сборищах – она учится сразу в двух заведениях – каком-то маггловском и Высшей Школе при Министерстве, к тому же они с Роном расстались, и, судя по всему, девочка щадит чувства своей несостоявшейся свекрови – Молли всякий раз душераздирающе вздыхает, когда встречает Гермиону. Вопрос в том, что ей надо ? От Сириуса ? - Добрый-добрый, Гермиона. Чем обязан ? - Я знала, что ты дома. Извини, что я так вторгаюсь, но мне показалось, это лучше сказать лично, чем посылать сову. Что-то как-то невнятно. Мисс Грейнджер, которая не может складно объяснить причину своего визита ? Сириус вспоминает о гостеприимстве и пододвигает второе кресло поближе. - Акцио… - второй бокал с кальвадосом протянут Гермионе. - Если ты не хочешь это, я могу сделать… - Я не пью, Сириус, ты уже забыл, наверное. - Нет, просто подумал, что за год могло что-то измениться. - Ничего, кроме того, что я экстерном заканчиваю Высшую Школу. - О ! Молодец ! – Сириус салютует ей бокалом и отпивает глоток. - Сириус, ты мог бы не пить…пока ? Он отставляет бокал. Вечер становится все интереснее. - Дело в том, что я заканчиваю Школу …да…и… Она опускает голову так, что челка падает ей на лицо, и он видит только ровный пробор в слегка волнистых темно-каштановых волосах. Что, черт возьми, здесь происходит ? Наконец, Гермиона решается : - Ты нужен мне, Сириус. Очень нужен. О-па ! Сириус Блэк, ты, оказывается, кому-то нужен, старый идиот. Да не кому-то, а умнице и весьма привлекательной девушке. То есть…год без Рона…она…Это невозможно. Но она же сама сказала это – только что. Те слова, которые он не слышал Мерлин знает сколько лет. Он начинает медленно подниматься из кресла, но наталкивается на удивленный взгляд карих глаз, которые, вероятно, читают в его лице как в открытой книге. И не понимают прочитанного. - Это для моего магистерского исследования, Сириус. Анализ магической природы Завесы. То, что не до конца выбрался из кресла – это хорошо. Есть куда упасть. - Я хочу, чтобы ты разрешил мне… посмотреть твою память, Сириус. Твою мать !
Придурок. Алкаш. Размазня. Сексуально озабоченный кретин. Ладно, все эти нежные слова ты озвучишь позже. - Это невозможно, Гермиона. - Но почему ? - Я ничего не помню о Завесе. Незачем ей знать о выворачивающих тебя наизнанку снах. - Может быть, ты не в курсе, Сириус, но я еще учусь на факультете психологии. И немного знакома со свойствами человеческой памяти. Это только тебе кажется, что ты не помнишь, а на самом деле с тобой бы легко справился даже не психиатр и не психолог, а элементарный психоаналитик. Ты что-то помнишь, это точно… - Тебе-то что известно об этом ? Мисс всезнайка… Сириус, не уподобляйся малолетним остолопам. То, что ты на пару мгновений расслабился и пропустил этот идиотский удар, - не повод для того, чтобы обижать девочку. Не обижать. Но в память – ни-за-что. - Сириус, если ты боишься, что я узнаю…что-нибудь не то…Минерва может дать мне Омут Памяти. Ты уберешь все, что кажется тебе слишком личным, и я смогу спокойно… Слишком личным ! У сорокалетнего мужчины, не очень-то обременявшего себя моралью в определенные периоды жизни, этого «слишком» - не на Омут даже, а на Марианскую впадину. - Извини, Гермиона. Нет. - Пожалуйста, Сириус, - она дотрагивается до его руки, обхватывает кисть так, что её большой палец щекочет ладонь и заглядывает ему в лицо. Еще один удар. Ниже пояса. Во всех смыслах. Сириус закрывает глаза. Он не может знать, что иногда это выглядит страшно : мгновенно пропадающая теплая синева меняет его лицо до неузнаваемости, превращая в подобие безжизненной гипсовой маски. Но такая трансформация не удивляет Гермиону, она просто качает головой и – хорошо, что Блэк этого не видит – смотрит на него с жалостью. И с решимостью. Когда она отпускает его руку, и он, собравшись, открывает глаза, она уже стоит у камина. На самом деле, если бы сейчас в камине горел огонь, было бы просто прекрасно. Сириус легко представляет, как тени и отсветы яркого пламени переливаются на её длинных распущенных волосах, добавляя чуть-чуть искристой рыжины каштановым прядям. Не агрессивной яркости Уизли, а мягкого полутона. Соблазнительного полутона. Чтобы можно было провести рукой и намотать на палец одну прядку, а потом осторожно вытянуть его и смотреть, как медленно расправляется локон-спиралька, возвращаясь в привычное своё состояние. Черт. Это уже не эротика. Это – порнография какая-то. Ты совсем дошел, Сириус, готов броситься на первую же девушку, которая что-то ляпнула, не подумав даже, как ты можешь истолковать её слова. Наверное, его взгляд слишком красноречив, потому что Гермиона Грейнджер никак не может отвести глаз от его лица и непроизвольно облизывает губы. Потом шепчет что-то неразборчиво и шагает в камин. Черт. Зачем она это сделала ? Только сейчас он замечает, что, вставая, опрокинул стоявшую у кресла бутылку, и лужица кальвадоса подобралась к его босым ногам. Яблочно-алкогольный аромат дурманит голову настолько, что у него нет сил подняться в спальню. Он поспит в кресле. Пусть завтра он будет проклинать себя, пытаясь размять затекшую шею (сорок лет, Сириус, что ты хочешь ? ), но в кресле ему не приснится Азкабан или что похуже. Он опять вытягивается, а рука сама ползет к молнии на джинсах. Давай, Сириус, полюби себя сам – раз никто тебя не любит. Тебе же не привыкать. И ты давно перестал этого стыдиться – всё лучше, чем бороться с эрекцией полночи. Только не надо представлять себе девочек. Хорошо ? Пусть это будут прекрасные зрелые дамы с совершенными формами, а не эти худышки, у которых грудь настолько мала, что легко уместится в твоей ладони, и плоский твердый живот, и почти мальчишеские узкие бедра, а талия из-за этих бедер никак не оформится до конца – это просто плавный, почти неощутимый пальцами изгиб, зато кожа у них… она везде сладкая и пахнет яблоками и юностью, и эта ямочка, сзади, под затылком, если аккуратно отвести рукой тяжелые пряди и скользнуть по ложбинке языком, а потом прижаться губами и… Завтра ты будешь презирать себя за это, старый похотливый козел…Но как же это хорошо, господи-ты-боже-мой, как же это хорошо…
Как ни странно, он замечательно выспался в кресле, хотя сон оказался все-таки необычным : бесконечное розовое марево уходящих в обозримую перспективу цветущих яблоневых деревьев, вся дорога к Хогсмиду усыпана опавшими лепестками, а ветер приносит всё новые, и он стоит посреди этого яблочного рая в собачьем своем обличье, и узкая рука чешет его за ухом. Он не будет даже думать, чья это была ладонь. Хотя все равно : спасибо милосердному подсознанию, могло быть и хуже, учитывая, с какими мыслями он засыпал.
Шел бы ты на зарядку, Сириус, потому что ты не хочешь, чтобы ретивые второкурсники-авроры послезавтра на первом же спарринге отомстили тебе за все свои прошлогодние унижения, причиной коих была исключительно вопиющая дисгармония между их возможностями и желаниями. Сириус хмыкает, натягивая кроссовки : неужели он тоже был таким же ? Два-три выученных приема, пара дорожек шагов – и ты уже герой, готовый своротить горы ? Первые несколько месяцев в Школе – да, однозначно. Пока не познакомился с кое-кем на Диагон-аллее. Вот тогда началась настоящая учеба. Он никогда не был настолько зол на себя, как в те три года, когда учился у мастера Ло Тьена. Он прячет волосы под футболку и выходит из дома. Бегом, до сквера, где деревья уже несколько лет хранят отметины от его кроссовок – покореженная кора на месте наносимых точно в одно и то же место ударов. Пока он еще держит форму – следы не спускаются вниз по стволам, и не становятся, хвала Мерлину, ступенями его постепенной деградации. Сириус не считает это свое умение главным в жизни. Просто, когда в восемнадцать лет он осознал, сколько счастья может доставить такое познание собственных возможностей, такое ощущение власти над собственным телом – он подсел на кун-фу, маггловское кун-фу, как на наркотик. Самыми страшными для его тела оказались двенадцать лет в Азкабане, самым болезненным – весь последовавший за побегом год. Каждая клеточка протестовала против насилия, мышцы, казалось, скручивались винтом от боли. Он плакал, и презирал собственную слабость, и продолжал тренироваться, возвращая себе прежнюю гибкость и ловкость. Кое-что ему так и не удалось восстановить, веселые трюки со шпагатами в прыжке остались в благословенном дотюремном прошлом, но и сейчас он легко может уложить парочку рьяных студентов. Особенно если кто-нибудь вызовется добровольно, а не будет обреченно брести в центр зала, услышав свою фамилию. В гостиной по-прежнему пахнет кальвадосом; лужица превратилась в коричневое пятно на паркете – но с этим он разберется вечером, а сейчас еще успеет свести счеты с яблоками. Сириус вздыхает, идет к полке, где хранится кальвадос и вынимает три оставшиеся бутылки. Вздыхает еще жалобнее и достает четвертую, последнюю, плоскую неприметную фляжку, которая стоит, на самом-то деле, половину его министерской зарплаты. В конце концов, когда-нибудь он будет зарабатывать побольше и закажет Хагриду новую партию. Когда-нибудь, да. Кальвадос льется в раковину, это варварство, конечно, но другого способа избавиться от наваждения он придумать не может. Кальвадос отравлен Гермионой, сладким яблочным искушением – и ему действительно становится легче, когда пустые бутылки скорбно выстраиваются на кухне. …Если Сириус думает, что с ликвидацией кальвадоса проблема будет решена, он глубоко заблуждается. Потому что через день к нему в гости приходит Гарри. Поттер-младший никогда, вероятно, не научится пользоваться камином аккуратно : грохот и сажа – его постоянные спутники. - Привет, Сириус ! - Гарри достает из пакета, который прижимает к груди, бутылку в деревянном ящике. - Черт, Гарри, ты с ума сошел ! Это же «Гордон и Макфайл Гленроз» ! Шестьдесят первого года ! - Можешь считать это взяткой, Сириус, - смеется Поттер. - Я запрещаю тебе так транжирить деньги, ненормальный. Но Сириус уже тянет пробку…о…ячмень, орехи и что-то цветочное, похожее на фиалки…нет столь распространенного у шотландского виски торфяного привкуса. Чудо. Фантастика. Взятка. Взятка – за что ? Он вопросительно смотрит на крестника. А тот произносит только одно слово : - Гермиона. - Нет, - Сириус закрывает бутылку и отставляет её в сторону. – Нет, Гарри, это невозможно. - Почему ты не можешь ей помочь ? - Ты хочешь со мной поссориться ? Забирай эту роскошь и счастливо. Только, ради всего святого, не пейте это залпом. - Хорошо, Сириус, - легко отступает Гарри, - я просто прошу тебя еще раз подумать. Ей действительно необходимо…все-все, я больше не буду. Но ты хоть виски попробуй, а ? - Чего тут пробовать, - ворчит Сириус, успокаиваясь. - «Гордон и Макфайл» - это тебе, братец, не Red Label. Это – мастер-класс, Гарри. Вечер все-таки оказывается весьма приятным. А через день сова приносит письмо от Минервы Мак-Гоннагал. Резюме : Сириус Блэк – идиот, если из-за своих личных тараканов мешает девочке с блеском выступить на научном поприще. Он может забрать Омут в любое время. Минерва может передать Омут с Люпином, если Блэк не собирается в Хогвартс. Бесстыдно так портить жизнь Минервиной любимице. Недостойно гриффиндорца, а она хочет им гордиться.
Но и это еще не все : за письмом следует явление Ремуса. Без Омута Памяти – и на том спасибо. Сириус уже понимает, кому он обязан такой бешеной популярностью. Если бы энергию этой девицы использовать в мирных целях… - Я не позволю Гермионе Грейнджер копаться в моих мозгах ! - орет Блэк, не дожидаясь, пока Ремус откроет рот, чтобы сказать «привет!» - Э-э-э …да, конечно, Бродяга, - рассеянно отвечает Люпин. – Но почему ? Хорошо. Он объяснит это Рему – раз и навсегда. Чтобы тот донес до остальных, особенно до одной наглой … - Я, конечно, в чем-то собака, Ремус. Но, видишь ли, я – не собака Павлова. И не собираюсь ей становиться. Если у меня и остались какие-то воспоминания о Завесе, то они загнаны настолько глубоко, что кое-кому придется вытащить на поверхность тонны дерьма, которыми забита моя голова. - А Омут ? - Вы меня с ума сведете этим Омутом ! Я был там полгода, всего полгода, понимаешь ? Я должен вытащить из себя все, что запомнил за остальные сорок лет ? Как ты себе это представляешь, Ремус? - Слушай, она – взрослая и разумная девушка. Её не интересуют твои похождения и твои секреты… - Там есть то, что мне стыдно показать и тебе, не то, что девушке, какой бы выдающейся она ни была. И потом… - Что – потом ? – мгновенно настораживается Ремус. Черт бы побрал эту его повышенную чувствительность оборотня ! Он всегда так реагировал – на малейшее изменение голоса, на полужест и полувзгляд. Моментально и остро. Давай, скажи ему, как ты представлял себе мисс Грейнджер ! - Она же…ну, подруга Гарри. Она мне – почти как дочь. - У Гермионы – прекрасные родители, и она не нуждается в твоей опеке, Сириус. Она – не Рон и не Гарри. Девушки вообще взрослеют быстрее мальчиков, а уж Гермиона …, - Ремус прерывается и внимательно смотрит на него, - ты же не это хотел сказать, Сириус, ведь так ? - Я хотел только сказать, что не собираюсь.. - Понятно, - вздыхает Люпин. – Прости, мне пора возвращаться. Но мы еще поговорим об этом, когда ты сможешь воспринимать мои слова поспокойнее. Сириус трясущимися руками наливает себе виски. Не дом, а проходной двор. Может, заблокировать камин ? Он наслаждается детской мечтой о закрытом камине весь следующий день. Пока вечером в окно не стучится черный снейповский ворон. С запиской, естественно. Резюме : такого придурка надо поискать, мисс Грейнджер – надежда всей магической науки, но пока на пути прогресса лежат такие бревна, как Сириус Блэк, надежда будет угасать. Если Сириус не понимает, что Арку из Министерства никто не убрал и убрать не может, и мало ли что еще когда-нибудь случится, а идиотов вроде Люпина, Гарри, Снейпа и Тонкс, вытащивших Сириуса оттуда,больше не найти… И нет Дамблдора, разработавшего схему спасения. А если ему наплевать на светлую память Альбуса… Черт бы побрал этого изворотливого слизеринского ублюдка ! Безжалостная и холодная записка Снейпа оказывается последней каплей. Оказывается, Сириус вполне может подчиниться логическим доводам. Он отправляет сову Гермионе, идет на кухню и долго смотрит в раковину. За каким ... он вылил кальвадос ?
Ответ Гермионы оказался скорым, вежливым и…совсем не таким, как он рассчитывал. Сейчас это невозможно, Сириус. Лекции в двух университетах. Она освободится через пару недель и тогда сможет заняться им. Заняться ! Как будто он – тушка, приготовленная для препарирования ! Какого черта все выкручивали ему руки и ломали через колено – чтобы он получил вежливое «не сейчас» ? Вот возьмет и передумает. Всем назло. И не переживет второго штурма. …но точные сроки можно обсудить на вечеринке, куда она тоже, кстати, приглашена. Ну да, конечно ! Чтоб им гореть синим …нет, не синим – голубым пламенем, этой парочке идиотов. Он им устроит вечеринку… Сириус скользит взглядом по стеллажам с бутылками и смеется. Это будет так …концептуально. Сами напросились. Рем начал напрашиваться еще в августе. Затащил его к Розмерте в Хогсмиде, от волнения чуть было не угостил Сириуса сливочным пивом, но вовремя спохватился и заказал ему воды. И замолчал. - Я очень люблю простую воду, - не выдержал Сириус спустя десять минут. – Я – фанат простой воды, надеюсь только, что Розмерта не носит её в ведре из озера. И если ты начнешь говорить прямо сейчас, Ремус, я, так и быть, прощу тебе это роскошное угощение. Ну, слава Мерлину, он хотя бы улыбнулся. - Что-то не так со Снейпом ? – осторожно уточнил Сириус. После Последней-битвы-той-войны зельевара, можно сказать, собирали по частям. Самое страшное во всей этой истории было то, что пострадал Северус не от Пожирателей, и не от Вольдеморта – это было хотя бы оправдано, но от окончательно обезумевшего Хмури. Сириус не любил Снейпа, но, честное слово, готов был свернуть старому аврору шею, глядя на распластанного у его ног извечного своего школьного врага. Каков бы ни был Снейп, он не заслужил такого.
Хмури теперь в Святом Мунго, а Северус…только Люпин может знать, какую цену Снейп платит за то, чтобы оставаться прежним. И Ремус платит вместе с ним. И Сириус платит – по счетам той бесконечной войны. Всё их поколение – инвалиды. Все. Или – покойники, или - инвалиды. Перекореженные судьбы, переломанные тела, изуродованные души. По ним протопталось целое стадо драконов, загадив все, что можно. Только Люпин и Снейп смогли вытащить друг друга из дерьма, да Сириус, как маггловский барон Мюнхгаузен, все тянет себя за волосы из болота. Тянет-потянет, а вытянуть… Ремус смотрит на Бродягу – его взгляд сейчас бессмыслен, как вода в стакане перед ним. И так же прозрачен. Но Рем хорошо знает Сириуса, и знает, как его отвлечь. И плевать на неловкость. - Нет, сейчас с Северусом всё в порядке. Просто я хочу, чтобы ты помог мне устроить сюрприз для него. - Сюрприз ? – переспрашивает Сириус. - Ну, в октябре будет три года с тех пор, как мы…э-э-э …вместе. И еще одна дата, надвигается, кстати. - Три года ? Ты живешь с этим сокровищем уже три года, Рем ? Черт, как летит время. - Ты сильно удивишься, если я скажу тебе, что в этом году исполняется тридцать лет с того дня, как мы поступили в Хогвартс ? - Сколько ? Тридцать ? – Сириус залпом проглатывает воду и машинально лезет в карман мантии. Где там она, моя плоская красавица ? Фляжечка-помощница. Эту цифру надо запить – и чем скорее, тем лучше. - Вот я и подумал… - Рем, я согласен на все, я устрою тебе лучшую вечеринку в твоей жизни. Если ты забудешь словосочетание «тридцать лет назад». Три года со Снейпом ? Это замечательно, прекрасная, почти круглая, такая вполне магическая дата…Не будем портить число три отвратительным нулем, договорились ? - Ну кто-нибудь все равно об этом вспомнит. - Ремус, это будешь не ты. И не Снейп. Пожалуйста. – Сириус отхлебывает из фляжки еще и протягивает её Люпину. – Хочешь ? - Я же мало пью, Сириус. И у меня есть это, - оборотень кивает на нетронутую бутылку пива. - Кто мало пьет ? Где моя текила, можно полюбопытствовать ? Вы увели все, что привезли Гарри и Рон. - Там дело не столько в текиле, сколько в процессе, - улыбается Люпин. - Зачем переводить продукт ? Если вам так нравится таскать цитрусовые друг у друга изо рта – пейте чай с лимоном ! - А соль ? - А заменить сахаром ? Это невозможно. Они оба смеются, представив себе парочку сорокалетних мужиков, обсыпанных сахарным песком и с золотистыми колечками лимона в губах. - Ладно. Договорились. Ты забываешь про круглую дату, а я организую праздник. - Тебе это действительно не трудно, Сириус ? - Слушай, кто я такой, чтобы указывать тебе, с кем жить ? Вам хорошо вместе ? - Скорее да, чем нет. - Не прибедняйся, Ремус, когда говорят «скорее да», текилу по-аризонски не употребляют. - Психолог и поэт алкоголизма. - А то !
...Но это еще не вся эпопея : через неделю Сириус получает письмо от Снейпа с просьбой встретиться в «Котле» и обсудить кое-что, касающееся Рема. Идиоты. Только бы не расхохотаться, когда чопорный Северус начнет излагать свою концепцию праздника. Сириусу даже кажется, что оба профессора его разыгрывают, но Снейп действительно напряжен и неловок в объяснениях. Господи, как это глупо. И нелепо. Сириус волевым решением назначает праздник на вторую субботу октября, предварительно изучив лунный календарь. Готовиться он начинает за неделю, оценивая свои запасы и с тоской понимая, что ликеры придется докупать. Бутылка Кюрасао - это, конечно, не виски сорокалетней выдержки, но, учитывая количество приглашенных (одних Уизли, так слегка, восемь человек, и от коктейля никто не откажется, разве что зануда Перси) одной бутылкой не обойдешься. Сириус давно и глубоко сидит в финансовой заднице. Если не считать коллекцию – ему не так много и надо. Но в Гринготтсе нашли только один счет Блэков – да и тот в весьма убогом состоянии. Может быть, маман припрятала наличные в доме, и ремонт, собственно, начался с поисков возможных тайников. Это потом Сириус вошел в раж, назвал торговцев и одним махом – оптом и в розницу – сдал все содержимое родового гнезда. Не оставив себе ни одного портрета, ни одной серебряной ложки с вензелями, ни одного стула или ковра – ничего, кроме библиотеки, потому что Снейп и Гермиона (да, кстати, тогда Гермиона еще приходила сюда) просто не пустили оценщиков в огромную полутемную комнату. А когда Блэк вежливо, ну, может быть, чуть громче, чем надо, намекнул, что в доме хозяин – он, бездушная скотина Северус долбанул его ступефаем и даже не извинился потом. Ну ничего, всё еще впереди. Он отыграется на вечеринке.
…Если придумает, что можно продать или где занять деньги. Самое плохое в его собирательстве – это необходимость менять галеоны на фунты – по грабительскому, на взгляд Сириуса, курсу. Ну, и стоимость экспонатов, конечно. Гарри время от времени пытается навязать ему (другого слова и не подберешь) свою финансовую поддержку, но Блэк каждый раз добросовестно посылает крестника подальше, и парень может только дарить ему дорогущие раритеты – вроде того же «Гленроза». Жаль только, что выбирает мальчишка подарки, руководствуясь не вкусом и пониманием, а исключительно суммой на ценнике. Не самые веселые мысли для разминки. Сириус стягивает куртку и футболку и трусцой начинает наматывать круги по скверу. Пятнадцать раз вокруг усталых, осенних лип – и домой. Машин у светофора нет, тихо, воздух еще свеж, чуть пахнет прелыми листьями, чего ты хочешь – полседьмого утра, через час над сквером повиснет отвратительный бензиновый туман, но сейчас…хорошо сейчас, короче. Он слышит, как из стоящей у светофора машины выходит человек и, позвякивая ключами, направляется к нему. Обыкновенный маггл – деловой костюм, резкий запах одеколона, Сириус морщится – как мужчины могут использовать это…бр-р…гадость какая. Человек останавливается у входа в аллею и смотрит Сириусу в спину, дожидаясь, пока тот, сделав петлю, вернется. В принципе, Блэк прекрасно представляет себе выражение лица маггла. Её можно было бы давно свести, и он знает как, но это память о Ло Тьене. Теперь и вспомнить смешно, но в первый раз он пришел к мастеру не для того, чтобы научиться чему-нибудь, а за татуировкой. Это – одна из немногих глупостей, совершенных Сириусом, которая привела к положительному результату. Более чем положительному. - И ты уверен, что хочешь так отметить свое тело ? – средних лет азиат внимательно рассматривает его. - Ну да. Это интересно. - Интересно – и всё ? Не объяснять же мастеру тату из лавчонки в Диагон-Аллее, что ему просто хочется удивить свою подругу. Каролина – прекрасна, и гораздо старше его, но это не важно, плохо то, что она относится к нему, как к несмышленому щенку. Хотя сейчас, под изучающим взглядом узких глаз, он понимает, что татуировка – это тоже щенячий идиотизм. В конце концов, он же платит деньги, не захочет – уйдет. - Я пойду, пожалуй. Спасибо. Извините. - Подожди. Какую татуировку ты хотел сделать ? - Ну…дракона какого-нибудь. Или орла. Или имя. - Имя – своё ? - Нет, - краснеет Сириус. - Разденься по пояс. Давай, снимай свою мантию. Сириус расстегивает мантию, и стягивает рубашку. Мастер обходит вокруг, убирает длинные волосы со спины, проводит рукой по позвоночнику. - Глупость молодых не имеет пределов, - бормочет азиат. – Птицы. Звери. Имя подружки или дружка. Никто не задумывается о сути событий. - Какая суть в картинке ? - Вот-вот. Зачем искать смысл, когда можно просто разукрасить себя и хвастаться перед приятелями. Мне не было больно ! Я теперь похож на ходячую картину ! А дракон – это тотем или оберег, защищающий от огня. А орел - лучше всего подходит для тех, кто играет в квиддич – это символ воздушных стихий. - А имя ? - А имя, мальчик, может сломать тебя. - То есть, мне не подходит ничего из этого ? Тогда – собака. - Ты – анимаг ? Как он догадался ? Они не получали лицензий, и вообще никому никогда не говорили о своих трансформациях. - Нельзя изображать свою анимагическую форму, если ты не хочешь, конечно, лет через пять навсегда остаться псом. - Понял. Мне ничего подходит. Ну, ничего из того, что я хочу. - Ты сам не знаешь, чего хочешь. А вот я, пожалуй, знаю. Пальцы еще раз скользят по спине. - Иди ложись, - кивает мастер на кушетку за ширмой. Сириус, сам не зная, почему, покорно бредет к узкому топчану. - Будет больно. Очень больно. Потому что здесь, - палец безошибочно нажимает на несколько точек, - нервные окончания. Потерпишь ? Двигаться тоже нельзя. Если хочешь в туалет – лучше сходи сейчас. Нервные окончания, действительно, реагируют на резкие тычки так, что искры из глаз готовы посыпаться. Можно воспользоваться предложением и тихо сбежать, но Сириусу страшно интересно, что же понял о нем человек, которого он видит первый раз в жизни. Но на всякий случай уточняет : - А обезболивающее заклинание ? - Вокруг полно других татуировщиков – иди – там тебя заколдуют и размалюют так, как ты захочешь. - Понятно. Я потерплю. - Как тебя зовут ? - Сириус. - О ! – перебирающий инструменты мастер замирает. – Это…Нет, это ничего не меняет. Звезды – не твой знак. - Почему ? - Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе за пять минут всё, к чему шел годами ? - А потом…потом сможете объяснить ? - Какой ты быстрый …Сириус… - ? - Блэк. - Да, в чувстве юмора твоим родителям не откажешь. Это ж надо – так назвать ребенка, при такой-то фамилии.
Мастер садится рядом, Сириус видит край его халата и слышит быстрый неразборчивый шепот. Значит, какое-то заклинание он все-таки применит. Но больше он ничего подумать не успевает, потому что игла, кажется, протыкает позвоночник насквозь. Боль целенаправленна; она раскаленным штырем вонзается точно в центр спины – так, что слезы выступают сами собой, так, что хочется сползти с этого штыря и попытаться зализать поврежденное место. - Это твой зверь протестует, терпи, - спокойно отвечает его мыслям мастер. – Ты был близок к тому, чтобы уступить ему в мыслях. Рисунок медленно, очень медленно, целую вечность, продвигается все выше – и боль меняется – она обжигает («Попрощайся с драконом», - говорит мастер), она проникает даже в кости струей ледяного воздуха («Догадался, что это – орел ? Молодец»), когда же иглы приближаются к лопаткам, Сириус понимает, что больше лежать не может. Он пытается дернуться, но сильная рука вминает его голову в кушетку. - Потерпи. Возбуждение сейчас пройдет. Ты просто слишком сильно любишь её. Он - маньяк, этот татуировщик. Попробовал бы сам полежать на животе с такой эрекцией, которой и боль не помеха ! Лицо Каролины кружится среди вспыхивающих искр, и это так завораживает, что Сириус даже забывает об измученной спине. - Она красивая, - говорит мастер. - Да, - хрипит Сириус, уже не удивляясь ничему. Вечность на самом деле тянется всего полдня. Когда Блэк сползает с кушетки, за окнами лавки синими чернилами расползается вечер. Мастер зажигает свечи. Получается, что он наносил рисунок в темноте ? Сириус облизывает искусанные губы и с благодарностью принимает чашку чая. - Ты даже не спросил, что я нарисовал на твоей спине. - Я …я знаю, что вы не сделали ничего плохого. - Смотри, - за выцветшей занавеской оказывается огромное зеркало. Сириус поворачивает голову. Ох ты, господи…Почему ? Точно по позвоночнику, почти от поясницы к лопаткам, тянется нанесенная черной краской роза. Глянцевые листья, тонкий стебель завершается бутоном. Мастер проводит рукой по бутону, и тот распускается. Блэк и не подозревал, что существует столько оттенков черного, у каждого лепестка свой, они подрагивают, как на ветру, и переливаются. - Знаешь, как называется этот сорт ? Compassion. Сострадание. - Почему Сострадание ? - Потом поймешь, - азиат кидает ему рубашку. – Одевайся. Она будет цвести неделю. Потом закроется, и распустится ровно через год. Сириус понимает, что надо спросить, сколько он должен заплатить, но вместо этого говорит : - А можно я приду еще ? Мастер улыбается – первый раз за все это время. - Зачем ? - Ну… поговорить. Я ничего не понял сегодня, если честно. Можно, я зайду ? - Приходи, Сириус Блэк. Приходи и поговорим. Сириус, конечно, пришел – через неделю, потом – еще раз, потом снова обнаружил себя переминающимся с ноги на ногу у неприметной лавки. Ло Тьен просто отвечал на вопросы; вопросов же, к немалому удивлению Блэка, оказалось много, и они категорически отказывались заканчиваться. …Сейчас, с высоты своих сорока, Сириусу кажется, что несвойственная ему жажда знаний была связана с вполне эгоистичным желанием познать свои возможности. Но не только. Он никогда не делился узнанным с друзьями и с Каролиной; впервые за много лет, проведенных в муравейнике под названием «Хогвартс» и тесно набитом студентами улье, коим являлась Школа Авроров, он получал что-то, что было только его и только для него, он был (ему хотелось в это верить) штучным товаром, раритетом, единственным учеником, и оттого – учеником способным и прилежным.
Простите, мистер…, - перебивает его мысли поджидающий Сириуса человек, - и это вторжение реальности в воспоминания оказывается столь же резким и неприятным, как запах маггловского одеколона. - Вы…э-э-э…простите, вы – спортсмен ? - Для спортсмена я староват, вы не находите ? Скорее, тренер, - не совсем вежливо отвечает Блэк. Следующий вопрос оказывается великолепно бестактным : - А сколько вам лет ? «А в лоб ?», - думает Сириус, но все равно отвечает. - Сорок, – Блэк, давай скажи уже – тридцать лет со дня поступления в Хогвартс, значит ? - Сорок один, - поправляется он. - О, это замечательно ! Какой энтузиазм ! Маггл чувствует, что собеседник раздражен, и начинает торопиться. - Я хотел предложить вам, если вы захотите, небольшую работу. Подработку. Я думаю, вы нам подойдете. Очень подойдете. Как вас зовут ? - Бёрк, - со скрипом вспоминает Сириус фамилию, которая написана на его маггловских документах, сохранившихся у Дамблдора с незапамятных времен и возвращенных ему Минервой Мак-Гоннагал. - Мистер Бёрк, вряд ли вы захотите оставлять первому встречному свои координаты, поэтому, пожалуйста, просто позвоните по этому телефону, или зайдите по адресу, указанному здесь. Сириус смотрит в худое и недоброе, на первый взгляд, лицо человека, который протягивает ему кусочек картона. Дэвид Лейн, арт-директор чего-то там, Мерлин разберет эти маггловские должности, но слово «арт» подходит этому типу примерно так же, как Снейпу – венок из ромашек. Послать бы его, но идея подработать неплоха, и потом – там заплатят фунтами. - Пожалуйста, мистер Бёрк, вы нам очень нужны. В смысле – ваш тип. Ваш образ. Что за черт ? Опять выяснится что-нибудь ужасное, как в том разговоре с Гермионой, когда она сказала «ты мне нужен», а потом… Мысль о Гермионе отрезвляет мгновенно. Ты же дал себе слово не вспоминать тот отвратительный вечер. Дэвид Лейн повидал немало людских лиц, это его работа – смотреть на людские лица и находить в них то, что нужно ему, и о чем могут даже не подозревать их обладатели. Но то, что получается у этого Бёрка – это да. Это – сильно. Вот бы еще понять, что так меняет его. Потому что в красивом и надменном лице больше нет настороженности и холода; потому что синий взгляд мягок и тепл как морская волна где-нибудь в Италии, даже если он направлен куда-то сквозь тебя; потому что что-то, Лейн осмелился бы назвать это нежностью, можно сейчас просто стянуть с этого человека – как обертку с рождественского подарка, и там, за размытыми каким-то воспоминанием чертами, действительно окажется подарок. Драгоценный и желанный – как в детстве. Они оба приходят в себя от визга тормозов на светофоре. Сириус прячет карточку в карман; Лейн мнется, но все-таки задает последний вопрос : - Простите, мистер Бёрк, ваша татуировка – она настоящая ? Сириус даже не понимает, о чем речь. - Не временная, не хна и тому подобное…? - Я что, похож на того, кто лепит на собственное тело дешевые подделки, мистер…Лейн ? Сириус уже на ходу натягивает футболку и куртку и, не прощаясь, уходит.
Я его уже как-то читала по ссылке он Мерри на ЖЖ, кажется. Очень интерестно и очень познавательно. (Я в отличие от Сириуса большой поклонник Гинесса ) Но я с таким удовольствием прочитала еще раз и очень хочется прождолжить
- Десять бутылок ЧЕГО ? – переспрашивает Сириуса Дональд Эмерсон , владелец магазина столь любимых мистером Блэком напитков. – Я не ослышался ? Ну да, трудно рассчитывать на понимание, если у тебя давно сложилась репутация знатока и ценителя, который позволяет себе купить одну бутылку в месяц, но эту бутылку тебе могут везти по специальному заказу из Франции, Шотландии, Ирландии, Америки, Канады, а тут – такое. Проще было бы закупить все для вечеринки в каком-нибудь маггловском огромном магазине, но здесь у Сириуса скидки, и, главное – Дональд всегда отвечает за качество. - Это – подарок, - объясняет Сириус. – Сюрприз. Хороший продавец не должен удивляться ничему. Десять бутылок Кюрасао – значит, десять бутылок. Бывает. - Я зайду за заказом завтра. - «Бенромах» прислали из Шотландии новый каталог. Не хотите взглянуть ? - Хочу, но времени нет, Дональд. Спасибо. Сегодня Сириус проведет весь вечер и часть ночи за очень увлекательным занятием : наложить заклятие на каждую бутылку из его коллекции, на каждую – отдельно, это – работа для сильных духом. А что делать, если появление близнецов Уизли и зачем-то приглашенного Ремусом Финнигана, и Рона, для которого тоже нет ничего святого, грозит собранию невосполнимым ущербом ? Сириус подозревает, что и Гарри не прочь поучаствовать в экспроприации (так они это называют), мальчишек просто заносит, ничего страшного, но обезопасить себя не помешает. Пару раз он заколдовывал коллекцию целиком, но ушлые близнецы, которые в умении нарушать запреты могли конкурировать с сами-понимаете-кем, легко обходили защитные чары. Штучные заклинания гораздо надежнее. Ну, по крайней мере, Сириус на это надеется.
С утра появляется Молли, которую он прогоняет на кухню, строго-настрого запретив мешать ему в гостиной, перебирает бутылки на стеллажах, распаковывает принесенную от Эмерсона коробку и принимается за дело. Он угробит половину купленного, потому что коктейли не могут ждать час или полтора, даже если сделать так, чтобы лед не таял, а стаканы оставались холодными. Но уж больно ему хочется взглянуть на лица Снейпа и Люпина, когда они увидят это. Миксер и шейкер, лимон, лайм, апельсин, бутылки и пакеты с соками. Терка и нож для цедры, пресс для лимона ; максимум, что он себе позволяет – это наколдовать лед и охладить стаканы, остальное – ручками, ручками, Сириус. И не ленись. Собранные из всех комнат дома небольшие столики, похожие на журнальные, постепенно заполняются бокалами разных форм – высокими хайболлами и массивными олд фейшенд, изящными пус кафе и пузатыми дегустационными. Молли заглядывает на минуту, но получает злобный взгляд и исчезает, так и не узнав, куда и когда приносить приготовленное угощение. Первыми являются Гарри и Рон, которые волокут очередное чудо маггловской техники. Пытаются проникнуть в гостиную, но под угрозой ступефая ретируются. Артур, близнецы, Тонкс, Лонгботтом. Перси – теперь он не так самоуверен, как раньше. Заливистый смех Финнигана и…и отвратительный резкий звонок. Началось. Ему все равно пора переодеться. Сириус выходит из гостиной, накладывает запирающие чары и не без удовольствия смотрит на Фреда Уизли, который намертво приклеился к бутылке перно, издающей пронзительные звуки. - Каждая, - он сурово смотрит на наглецов, - каждая бутылка заколдована. Давайте не будем портить чужой праздник. И вообще, выпивки хватит на всех. Артур довольно пожимает ему руку. - Пока мы их сделали, да, Сириус ? - Боюсь, что только пока, Артур, - потому что азартные взгляды близнецов свидетельствуют о принятом вызове. «В следующий раз не буду отлеплять, только звонок отключу», - думает Сириус, поднимаясь к себе, прихватив бутылку рома. Пара глотков ему не повредит.
”Баррадеро Аньехо» – это горчащий грейпфрут и легкая сладкая ваниль, и тоже, как и в кальвадосе, почти неощутимый дубовый привкус. Вот сидел бы наверху и не выходил бы к гостям, цедил и цедил этот чудный напиток, делая первый, совсем маленький глоток, когда за обжигающей крепостью чувствуется это дивное сочетание сладости и горечи, до тех пор, пока в ушах не зазвучит морской прибой, пока не почувствуешь на коже солнце…И пока кокос не упадет с пальмы тебе на голову. Потому что не надо трусить, Сириус Блэк, ты вообще собирался заниматься с кое-кем легилименцией, а это куда хуже, чем пребывание на вечеринке с компанией приятелей. Гости, действительно, почти все в сборе : не хватает только главных героев, но Сириус специально назначил им на час позже. Тонкс ослепительна сегодня : она черноволоса и в строгом платье стального серого цвета, а в ушах, на шее, на пальцах вспыхивают зелеными искрами семейные драгоценности Блэков, отданные ей Сириусом – серебро с изумрудами, старинная работа. Она похожа…да, похожа на кузину Беллатрикс, но в этом нет ничего плохого, просто общие фамильные черты. - Добрый день, Сириус, - из кухни появляются Мак-Гоннагалл и Гермиона – директор Хогвартса так и не сняла мантию, которая, кажется, заменяет ей и халат, и парадный костюм, и представить себе Минерву в чем-то другом невозможно. Гермиона стоит чуть сзади, длинные волосы заплетены в косу, а платье очень подходит к их цвету – светло-коричневая конструкция с высоким воротником, почти до подбородка, и – девушка поворачивается на голос Гарри, а Сириус сглатывает – с огромным, до талии, вырезом на спине.
Снейп и Люпин появляются очень вовремя, потому что практически невозможно оторваться от изучения этой спины – с чуть выступающими позвонками, с ровной, тяжелой косой, скользящей прямо по центру и с татуировкой около лопатки, ближе к плечу. В прихожей не хватает света, и картинка слишком мала, Сириус никак не может понять, что это, а все уже толкаются и суетятся вокруг пришедших. - Сириус, спасибо ! - Луни сжимает его пальцы. - Подожди благодарить, - вспоминает Блэк о своих обязанностях. – Вдруг тебе не понравится… Прошу ! Двери в гостиную открываются. Эти двое должны войти первыми, и они входят, Ремус смеется, а Снейп вздрагивает, но потом улыбается тоже. Может, Сириус не совсем тактичен в своем поздравлении, но уж точно – оригинален. Все столики в комнате заставлены коктейлями. А все коктейли – голубого цвета. - Мерлин ! Как ты это сделал, Сириус ? - Руками, как же еще, Рем ? - Они все одинаковые ? – уточняет пробравшаяся к нему Тонкс. - Ориентируйтесь на форму бокалов и украшения, старайтесь не повторяться, если, конечно, не хотите просидеть весь вечер в «Голубой лагуне», - объясняет Блэк. – Но сначала… Поднос, прикрытый салфеткой, на нем – маленькие рюмки с огневиски – точно по количеству гостей. Абсолютно одинаковое начало каждой их встречи, каким бы радостным поводам она ни была посвящена. - За Альбуса, - тихо говорит Снейп.
И ком в горле у Сириуса – вовсе не от магического напитка, и никто не смотрит друг на друга. Потому что общая вина и общая беда сейчас разлиты по этим рюмкам. И каждый получит свою долю. Иногда Сириусу кажется, что они так любят собираться у него и хвалят маггловский алкоголь, потому что он не связан с потерями, потому что не им запивали победу, потому что… Может быть, поэтому и он сам его пьет. Но пауза проходит, вечеринка набирает обороты, Гарри и Рон тащат в гостиную маггловский музыкальный центр – они это так называют. - Мы тут для вас…подобрали, ну, музыку, которую вы могли слушать, когда еще учились в Хогвартсе. Добрый, милый крестник. Напомни еще, сколько лет назад это было, заботливый , тактичный мальчик. Сириуса перекашивает – он представляет себе, что сейчас услышит – но мелодии оказываются на удивление приятными, женские голоса, принадлежащие, судя по тембру, негритянкам, бодренько поют что-то о любви и прочей чепухе. Компании меняются, перемещаются, рано или поздно присоединяются к Сириусу, который устроился за неким подобием барной стойки и ведет поучительные беседы со Снейпом. - …Я все равно не понимаю, почему твои напитки нельзя наколдовать. Ты что, тряс этой штуковиной, - Снейп кивает на шейкер, - целый час ? - Четыре часа, господин профессор, четыре. - Рука отвалится ! - Почти отвалилась. Зато каков эффект ! - На что только люди тратят время, деньги и силы ! Почему бы просто не вырвать свою печень… -..и не отдать её орлу, подобно Прометею ? – вмешивается в разговор подошедший Люпин. – Я думаю, Сириус боится тебя обидеть сравнением, но лично мне это напоминает твои зелья, Северус. Есть же составы, приготовление которых ты не доверишь никому. Даже мне. Снейп отпивает еще глоток чего-то голубого и кивает, все-таки соглашаясь с Люпином. - То, что я пью – потрясающе. Что это, Сириус ? – спрашивает зельевар. У Люпина в руках – точно такой же бокал. Два профессора невыносимо непохожи , и пять (нет, уже шесть !) лет назад Блэк избил бы Снейпа до полусмерти, а Ремуса отволок к Дамблдору или прямиком в святого Мунго, если бы увидел их такими. Но сейчас, когда они, даже в разных углах гостиной, синхронно поднимают головы – полуседую темнорусую и по-прежнему черноволосую, чтобы обменяться взглядами, или выбирают абсолютно одинаковые коктейли из десяти предложенных Сириусом сортов – в эти минуты он может только поблагодарить кого-то-там, кто-заведует-их-судьбами, вряд ли это Мерлин, слишком много ему одному достается, спасибо короче, за то, что это случилось с ними именно тогда, когда случилось. …Когда чертов Снейп умирал. Потому что Хмури применил к нему все, что знал, кроме Авады – с Авадой он чуть опоздал, а может, хотел полюбоваться, как зельевар корчится, и Сириус не успевал применить заклинание, зато успел сломать старческую, в желтых пигментных пятнах, руку, сжимавшую волшебную палочку. А потом Блэк пришел в Мунго – скорее проститься, чем попросить прощения за давние грехи, и обнаружил там Люпина, стоявшего лицом к окну у кровати Снейпа, остекленевшим взглядом смотрящего на пыльную летнюю листву. Сириус подумал было, что скоро полнолуние, уж больно Рем был не в себе, но, быстро прикинув, посчитал, что полнолуние тут ни при чем, а при чем – человек, который лежит рядом и почти не дышит. И он наорал на Ремуса – яростным шепотом, но все равно наорал. И Ремус, первый раз в жизни, сказал ему – ровно и страшно : - Уходи, Сириус. Уходи. Совсем. И он действительно ушел, растерявшись, но вернулся на следующий день, а потом…потом попытался просто принять, а чуть позже – и понять. И иногда ему кажется, что он понял. - Вы будете смеяться, ребята, но это коктейль с текилой. «Небо Ингрид» . Текила, Кюрасао, тоник и кое-что еще. Его придумала одна актриса. - «Небо Ингрид», - повторяет Люпин. – Красиво. Снейп хмыкает и поднимает бокал, приветствуя Сириуса.
Блэк вежливо отвечает профессору своим стаканом с Баррадеро. Чувствуешь себя еще старее, глядя на разошедшуюся молодежь. - Это так теперь танцуют, да ? – скептически спрашивает Снейп, окинув взглядом центр гостиной. - Господи, ты что, не ходишь на Выпускные балы ? - Он уходит после Обязательного вальса, - уточняет Люпин. - Меня, скорее, удивляет, что кто-то еще может станцевать Обязательный вальс, - замечает Сириус. - Ха ! Ремус их натаскивает целый месяц… - Ремус... ?! - Минерва попросила – я же не мог ей отказать. Она очень старается поддерживать то, что было заложено при Альбусе. - Тоже верно. За традиции, джентльмены ! - Смешно слышать это от тебя, Блэк… - Я, что, кажусь таким уж радикальным ? - Скорее – отморозком. Казался. Люпин крутит в ладонях пустой бокал и наслаждается их пикировкой – ему это никогда не надоедает. Так, наверное, и придет старость – когда ты будешь тихо выпивать в компании старого друга и старого врага. Пора привыкать к этому, Сириус. Музыка вдруг смолкает, а перед стойкой возникает Гермиона. Они за весь вечер не сказали друг другу и пары слов – Сириус только видел, что она танцевала с Гарри, и с Роном, и с Перси, и в общем кругу, если то, что они вытворяли под быструю ритмичную музыку, вообще можно назвать танцем. - Я могу пригласить тебя на танец, Сириус ? Снейп потрясенно взирает на мисс Грейнджер. Наглядное, вопиющее подтверждение того, что эмансипация – это зло, стоит у него перед глазами и выжидательно смотрит на Блэка. Люпин продолжает улыбаться, а Сириус …Сириус безбожно тормозит, не желая слезать с любимого табурета, не желая подходить к бесцеремонной девице, и уж тем более – танцевать. «Старость со Снейпом и Люпином – не так уж плохо», - мелькает в его голове благоразумная мысль, и так же благоразумно улепетывает куда-то, подальше в закоулки мозга. Сириус делает последний глоток и выбирается из-за стойки. Гарри, вероятно, переставлял диск, или что там у них, потому что новая песня начинается с аплодисментов – судя по всему, это запись с концерта. Гнусавый и негромкий мужской голос кажется знакомым. Он когда-то слышал эту песню, но сейчас он может разобрать в ней только шум морского прибоя, и шорох пересыпаемого в ладонях песка, и как-нибудь так, наверное, шелестят листья у никогда не виданных им кокосовых пальм. Потрясающе подходит к рому. Так подходит, что хочется малодушно сбежать обратно, к бутылке и стакану. - Давай, Сириус, покажи им, как надо танцевать, - подтрунивает Ремус. Что танцевать ? Вальс под эту тягучую, как темный ром, плотную и прозрачную мелодию ?
Так или иначе – с чего-то надо начинать, и Сириус протягивает руку Гермионе, привлекая её к себе. О, боже. Боже, нет. Он так и знал. Потому что её макушка оказывается почти на уровне его глаз, а от волос пахнет чем-то сладким и свежим, и он долго не может понять, как это она так выросла за месяц, пока до него не доходит, что к такому платью полагаются, наверное, туфли на каблуках, а его рука на её талии… Черт. Это – как у Олливандера с волшебной палочкой, которую Сириусу подбирали чуть ли не полдня, ведь ни одна из фамильных составляющих ему не подошла. Олливандер долго ворчал, когда, наконец, обнаружил подходящую – шестнадцать дюймов, китайский ясень и волос кентавра, из-за необычного дерева ему пришлось перерыть полмагазина, и он всё с подозрением смотрел на Сириуса, словно пытался обнаружить в лице мальчишки азиатские черты, и Ло Тьен много лет спустя многозначительно улыбался, разглядывая его палочку, но до Ло Тьена еще далеко, а сейчас перед ним открывается пыльный футляр, палочка скользит в руку - и это как возвращение домой, как первое осознание себя. И вот - все повторяется, потому что этот изгиб сотворен природой именно для его ладони, а вдобавок он неловко (ха, Сириус Блэк – старый ловелас!) промахивается и опускает вторую руку прямо на вырез, на границу ткани и кожи, и шелк платья продолжается её телом, подушечки пальцев упираются в позвоночник – настолько она тонка, или это у него такая большая рука, и пальцы дрожат и быстро сползают чуть-чуть ниже и левее, на положенное им место, но это быстрое касание – как первая капля теплого весеннего дождя, попавшая на лицо, и уже ничего не изменить, потому что она тоже это чувствует и вздрагивает, и продолжает чуть покачиваться под музыку в его объятиях. И вообще, это нельзя назвать танцем : они переминаются на месте, вцепившись в друг друга и пряча глаза. - Смешная песня, - нарушает молчание Гермиона. – Такая южная. - Особенно текст, - соглашается Сириус. – «Нет женщин – нет слез». Прямо-таки рыцарский девиз.
Она хихикает совершенно по-детски и упирается лбом в его плечо. По плечу, по руке, по груди, кажется, струится что-то теплое и густое, сладкое – сладкое даже на ощупь. Но это длится не более минуты, потому что она так же легко отодвигается и говорит совсем другим голосом : - Я хочу начать в следующую субботу, Сириус. Ты не против ? - Как тебе угодно, Гермиона.
Он сбегает из гостиной на кухню, заметив только, что она, как ни в чем не бывало, беседует с тремя хогвартскими профессорами. На кухне – неожиданно просторно, Молли переместила стоявший в центре стол к стене, и на этом столе, болтая ногами, сидит одинокий Рон. Сириус щедрой рукой насыпает лед в стакан с ромом. И проглатывает содержимое залпом – так что льдинки стучат о зубы и противно холодят горло. Уизли смотрит на него так, словно увидел что-то новое в его лице, но вопрос Рона нейтрален и неожидан: - Ты что-нибудь знаешь о капоэре, Сириус ? Сириус кивает, борясь с холодом, который медленно сползает куда-то вниз. - И как она тебе ? Что лучше – кун-фу или капоэра ? - Рон, так нельзя спрашивать. Это примерно как вопрос, кто сильнее : гиппогриф или мантикора. У них неплохи нижние стойки, но вся эта манера – ноги и задница, стилизация под танцы, хотя инерцию они используют неплохо, - Блэк улыбается, - ...Я, может быть, просто не люблю падать и протирать собою паркет. После того квиддичного вояжа в Мексику и Бразилию, Рон решил, что увлекся Латинской Америкой. Была и текила, и самба, и маггловский футбол, а теперь вот – капоэра. Последнее увлечение нравится Сириусу больше предыдущих. В этой борьбе-танце много, конечно, чисто латинского выпендрежа и африканского разгильдяйства, но это, по-любому, лучше, чем безделье и хаотичные проказы. Рон, вообще, очень зависим – от Гарри, а чуть раньше – и от Гермионы. Ради того, чтобы быть рядом с Поттером, он стал вполне приличным вратарем – настолько приличным, что играет во втором составе сборной. Ради Гермионы… Сириусу хочется думать, что ради Гермионы он неплохо закончил школу. Вполне достаточный подвиг во имя дамы. - Смотри, - Рон неожиданно соскальзывает со стола на пол, и в грудь Сириусу летит его нога – со всего маху. Сколько бы ты не выпил – условный рефлекс еще не отменял. Сириус перехватывает удар и выворачивает ступню. Слишком сильно, наверно, и он с ужасом ждет треска или хруста. - Рон, ты что ? А если бы я тебе связки порвал, или еще хуже ? Квиддич надоел, что ли ? Рон сидит на черно-белых плитках и плачет. Мерлин, он же просто пьян ! Похоже, Сириус зря пустил вечеринку на самотек. Блэк садится рядом. - При чем тут капоэра, Рон ? - Она никогда так со мной не танцевала ! - Ро-о-он, Рон. О чем ты ? Она прекрасно танцевала с тобой сегодня. - Не так ! - Да я просто разучился… - Не так ! - Слушай, хватит ныть. Вы же расстались год назад. Что из того, что мы почти десять минут топтались на одном месте ? И тут Сириус вспоминает песню. - Ну, Рон… Нет женщин - нет слез, вот и все. Давай, успокаивайся. - Я же тебя задел, - вдруг осознает Рон. - Первый раз в жизни. - Почти. - Сам не ожидал, что получится. - Молодец. Ты где-то занимаешься, да ? - В маггловском клубе. Это интересно. - Я просто не готов обсуждать с тобой капоэру. По мне – это все-таки что-то не то. Логика движений понятна, но она – не моя. Но тебе может подойти, у тебя же сильные руки, так ? А как у тебя с растяжкой ? - Хреново.
- Главное, не торопись – порвешься еще. Вставай. Ох, выпил бы ты поменьше… Давай попробуем. Рон разворачивается и тянет ногу вверх. Не так плохо, как могло оказаться. Сириус подхватывает его за пятку. - Держись. Я просто хочу посмотреть. Стой. - Легко сказать. - Вы что, не фиксируете движения ? Хотя бы на тренировках ? - У меня плохо получается. - Акцио пергамент. Смотри : я тебе сейчас набросаю комплекс упражнений. Начнешь потихонечку, может, что и получится. - Это что, дорожки… ? - А ты как думал… Будешь останавливаться во время шага, удерживая ногу… вот так… На каждое движение – пару минут. Рон с ужасом смотрит на Сириуса. - Каждое утро !? - Если хочешь добиться результата - конечно. - И ты...? - Уж не знаю, что ты воображаешь себе, Рон Уизли, но в твоем возрасте я занимался по три часа в день, и мне казалось мало. Сколько лет назад это было, Сириус ? Молчи, внутренний голос. Убью. - А сальто ? Ты умеешь ? - Мерлин, что тут уметь ? Координация и...Рон ! Поздно. Этого нельзя делать в тесной кухне, но мистеру Уизли-младшему уже море по колено. С грохотом падает стул, а Рон, задев ногами стол, извернувшись, падает на кафель. И смех, и грех - можно даже не двигаться, Сириус. Противник всё сделает сам. Блэк осторожно переворачивает Рона. На лбу будет шишка, а из разбитого носа выползает струйка крови. - Сириус Блэк ! - возмущенный возглас от двери. Привлеченные шумом дамы теснятся у входа. Молли негодует, Минерва - в недоумении, Тонкс поджимает губы, стараясь не рассмеяться, а за её плечом он успевает заметить удивленный взгляд Гермионы. - Это не я, - оправдывается Сириус, чувствуя себя последним идиотом. - Он - сам. Гермиона улыбается, Тонкс хохочет. Короче, ему надо выпить.
Как и следовало ожидать, она предложила заняться этим в одной из спален на втором этаже. - Там тебе будет удобнее, Сириус. - Нет уж, Гермиона, здесь тоже неплохо. – Лучше он трансфигурирует в какую-нибудь кушетку свое любимое кресло, чем совершенно непристойно будет валяться рядом с ней на кровати, беззащитный и хуже, чем обнаженный. Да, совершенно непристойно. Гарри пару дней назад прочел Сириусу целую лекцию о легилименции – но то, что у них со Снейпом напоминало поединок двух сознаний, представляется Блэку абсолютно интимным, и оттого еще более неприятным, процессом. - Ты не пил в последние дни ? - У меня тренировки каждый вечер, и, если честно, я планировал, что мы сможем сегодня посидеть…после … - Нет, не сегодня, Сириус. У меня встреча с нашими звездами квиддича. Похоже, кровопускание мистера Уизли реанимировало старый роман. Приятно быть полезным молодежи. Гермиона совершенно спокойно ждет, пока он уляжется поудобнее, садится рядом и неожиданно накрывает его глаза узкой теплой ладонью. - Расслабься, Сириус. Это совсем не больно. И не страшно. Я буду осторожна. Расслабься, Сириус ! Замечательное пожелание, когда кончики её пальцев скользят по твоему виску, и ты чувствуешь, насколько груба твоя кожа, а с другой стороны ладонь упирается в твою бровь – несильно, но она настолько худа, что легко вообразить, как тонка и хрупка она вся – по одной этой косточке в основании кисти. - Похоже, сейчас меня лишат какой-нибудь никому неведомой ментальной девственности. Очень, очень остроумно. Кретин. Но она не убирает руку, а поглаживает его по лицу и спрашивает : - Кто-нибудь занимался твоей памятью, Сириус ? - Никто. Никогда. Впрочем, если подумать… Дементоры в Азкабане, пожалуй. Ладонь вздрагивает. И он уточняет : - Мы были там главным деликатесом – Крауч и я. Не знаю, сможешь ли ты разобраться в том бардаке, что остался у меня в голове… - Я поняла.
Самое сложное – не тянуться всем телом за легкими поглаживающими движениями, и еще лучше поджать губы, чтобы случайно не ткнуться ими в её ладошку, и такая глупая борьба с собой обессиливает, но почему-то хочется так лежать и мучиться … вечность. Гермиона все-таки дожидается, чтобы его дыхание выровнялось. Как ни странно, это больше похоже на сон, чем на что-либо еще. Между её пальцами и его веками, не пойми откуда, появляется маленький островок. Он плывет, поворачиваясь, в теплой темноте, там колышутся неизвестные ему высокие травы, там поют незнакомыми голосами птицы, он точно знает, что островок – необитаем, и оттого еще более притягателен. Полуявь, полудрема, обволакивающий покой. Ей не понадобилось магии, чтобы создать это чудо. Давным-давно короли исцеляли болезни простым наложением рук, - он еще успевает удивиться, с чего бы вдруг ему припомнилась эта старая истина, когда ладонь все-таки исчезает, и остров вместе с ней, а заклинание оказывается всего лишь гулом далекого прибоя, который прерывается коротким шепотом. - Фините инкантатем.
Гермиона смущена и возбуждена одновременно. - Это просто потрясающе, Сириус ! Я не ожидала такого ! Конечно, это надо проверить на нескольких анимагах, может быть, у тебя это вызвано последствиями пребывания в Азкабане… Препарированный скучечервь. Пришпиленная бабочка. Жертва во имя науки, чтоб её. - …твои воспоминания как человека, как мага – они скрыты. - Вот и славно ! - Нет, ты не понял, до них можно добраться, я сделаю это в следующий раз, просто первое, на что я наткнулась – это защитный пласт из воспоминаний…, - она притормаживает, подбирая слово, - из воспоминаний Бродяги. Собачьих. О господи, этого еще не хватало ! Блэк отчаянно пытается припомнить все свои прегрешения в анимагической ипостаси. - Потрясающе, - повторяет Гермиона, но тут же стихает и бросает осторожный взгляд на его босую ступню. - Что не так ? - У тебя не осталось… шрама ? - А, ты про это… Ремус убрал его еще во времена Ордена. Он же специалист по шрамам, - улыбается Блэк. - Было больно ? - Что ? Убрать ? Нет, конечно. - Я не о шраме… Я о … - Капкан ? Она кивает и опять смотрит на его ногу. - Я бы сказал : обидно. Но я просто ошалел тогда. Два дня свободы после Азкабана – и на тебе, птичка снова в клетке. Хорошо, что это была нога, а не рука. Хорошо, что получилось перекинуться обратно и разжать эту железку. Хотя, если честно, поначалу я так запаниковал, что готов был сам отгрызть себе лапу – как настоящий волк...Не думай об этом, Гермиона. Все давно прошло. Мне показалось, что тебя шокирует кое-что другое. - Крысы ? Ну понятно же, что тебе надо было что-то есть. - А ты видишь только воспоминания ? Как картинки ? - Нет. Знаешь, мне удалось обнаружить ...это похоже на нити... какие-то странные следы… как обрывки мыслей. - Значит, ты поняла. - Про Питера ? Да. Но это как раз неудивительно. Сириус садится на кушетке и встряхивается. Первый сеанс оказался вполне безобидным. - Мы были идиотами, - вдруг говорит она. – Прости. И он прекрасно понимает, о чем речь. – Вы были испуганными детьми, Гермиона. А я хотел уничтожить эту гадину – вот и всё. - Странно… Странно, что я нашла доступ к человеческому пласту именно там. В воспоминаниях о Визжащей Хижине. - Может быть, потому что я первый раз превратился обратно в человека на глазах у Рона ? Вместо ответа она встает и направляется к камину. Запускает пальцы в горшок с Кружаной мукой и опять, как и в первый свой визит, смотрит на него, чуть наклонив голову к плечу. - Это было действительно хорошо, Сириус. Спасибо тебе. Он еще пытается осознать её слова, глядя на вспышку в камине. Ну, девчонка ! Как будто они полдня занимались любовью. Как будто она получила что-то, предназначенное только ей. Но ведь этого не может быть.
Через неделю, в пятницу вечером, к нему все равно возвращается иррациональный страх. Самое противное во всей истории - это то, что Гермиона попросила его не пить, и теперь Сириус печально, как первокурсник перед витриной с «Молниями», бродит в своем собственном доме, вдоль своих собственных стеллажей, и, изо всех сил жалея себя, проводит пальцем по ребристым, вогнутым донышкам аккуратно уложенных бутылок. - Ничего-ничего, мои хорошие. Как только она доберется до Завесы и выяснит, что я об этом помню…Мы снова будем вместе, да ? И нам никто не нужен, никакие девчонки, которые знают всё обо всем на свете и ни черта не понимают в том, что знают, никакие бодренькие ловцы и вратари. Мы позовем двух таких же развалюх – Ремуса и Северуса, и возьмем…хотя бы тебя, «Майерс», тягучая и темная сладкая отрава…Луни, конечно, смешает тебя с маггловской газировкой, да еще сыпанет льда, и будет цедить это непотребное пойло, а мы со Снейпом – как два старых пирата – просто сделаем первый глоток и постараемся задержать на языке соскальзывающий дальше, к гортани, аромат Ямайки, вкус ленивых томных тропиков, а потом чертов Снейп прищурится и скажет : « И где ты только это достаешь, Блэк ?» Он вздрагивает от звука собственного голоса. Дожил – и пить не надо. Стоишь и разговариваешь с бутылками, Сириус ? … На самом деле, удивительно : ему гораздо больше нравится выпивать с профессором зельеварения, чем с Ремусом. Снейп хорошо держит удар и долго не пьянеет, сначала становится еще язвительнее, хотя куда уж больше, а потом перестает сдерживать любопытство. Сириус уже привык к тому, что после того, как они отправляют Люпина спать, ему приходится читать Северусу лекции о потребляемом ими напитке. Один раз, скорее для очистки совести, он попытался выяснить, за каким это, Снейпу, собственно надо. Ответ был безукоризненно логичен и нетрезв : - Во-первых, это тоже зелья, чертов пес. Во-вторых, я, может, собираюсь гнать самогон. Блэк, угробивший предыдущие полтора часа на кратенький сравнительный анализ традиций шотландских и ирландских винокурен, чуть не упал со стула. - Знаешь, Снейп, какова твоя анимагическая сущность ? Ты, наверное, себя представляешь каким-нибудь гордым боа-констриктором ? - Ну…скорее, гюрзой. - Никакая ты не змея, ты – самый настоящий поросенок, вот кто ! Я ему - про элитные сорта виски, а он мне – про вульгарное удовлетворение собственных низменных потребностей ! Снейп легко пропускает «поросенка» мимо ушей, увлеченный новой идеей. - Вот когда-нибудь я придумаю и сварю такой напиток, что тебе будет стыдно, Сириус Блэк ! - Без применения магии ? Как маггл ? Не смеши меня, Снейп ! - Сварю и не дам попробовать ! Ты будешь бродить за мной как привязанный и умолять дать вкусить этой амобр…амроб… - Армбозии ? - Мы оба опять напились. Блэк, ты и Мерлина споил бы, наверное . - Я тебя умоляю ! В Уэльсе в принципе нет приличного алкоголя, одно пиво. Поддерживая друг друга за плечи, произнося серьезными голосами что-то вроде «Тише !», «Ремус спит !», опрокидывая табуретки и стулья, они добираются до второго этажа, чудом не скатившись с лестницы. Нет, однажды Сириус попробовал применить к почти нетранспортабельному Снейпу заклятие левитации, но лучше не вспоминать, чем это кончилось.
Ремус, естественно, проснулся, и караулит их обоих, заволакивая на площадку первым того, кто хуже держится на ногах. Однажды на ногах стояли плохо оба. А Люпин опрометчиво понадеялся на свою немалую силу оборотня. И просчитался. Зато теперь Сириус точно знает, что у его лестницы восхитительно угловатые балясины, что синяки под волосами почему-то вылечить труднее, чем синяки на лице, что сломанный нос Снейпа можно вернуть в прежнее состояние тремя последовательными заклинаниями и без всякого костероста, а на Люпина очень мягко падать. Особенно если под Ремусом покоится бездыханный Мастер Зелий. …Они еще долго топчутся в коридоре, и Снейп в сотый раз грозится не угостить Блэка нектаром, тайну которого он унесет в собой в могилу, Рем нетерпеливо – ему действительно хочется спать – тащит зельевара в спальню, а Сириус, тоже в сотый раз за вечер, думает о том, что этой чудесной вечеринки могло бы не быть, если бы Снейп не спасся тогда от Луни в Визжащей Хижине. Проклятые мозги, совершив нехитрый оборот вокруг своей оси, опять приводят его к этой старой развалюхе, с которой связано так много. Сириус уже не удивляется тому, что он опять заснет с мыслью о Гермионе. …Маленькие девочки носят обыкновенные джинсы грязно-синего цвета. И полосатые свитерки, и ослепительно белые, даже в полутьме Хижины, кроссовки. У них чернильные пятна на среднем и указательном пальцах. И пальцы дрожат, потому что маленькие девочки боятся. Но они могут победить страх, прижавшись на мгновение к рыжеволосому мальчишке, и шагнуть вперед. И ты увидишь в карих глазах презрение и ненависть. И будешь готов орать от боли, от обиды, от их непонимания, от собственного бессилия. …Сириус морщится. Он ведь и в самом деле орал тогда. Может быть, действительно взять у Минервы Омут и отправить в него всё ? Всё, что так долго было сириусовской жизнью ? Ну, не будет больше маленького островка перед глазами – так ли велика эта потеря ? Он полночи крутится на кровати. То пытаясь прогнать тоскливые мысли, то собираясь подрочить, но сразу же вспоминает, что и это она теперь может увидеть, поэтому лежи смирно, урод, и считай улетающих косяком гиппогрифов. Как быстро, как неоправданно жестоко Гермиона Грейнджер отравила его дни и ночи.
В полдень субботы высокие договаривающиеся стороны – один валяется на кушетке и смотрит в потолок, вторая с ногами забралась в кресло – вступают в переговоры. - Мне нужен отчет, Гермиона. - Отчет ? - Ты должна рассказывать мне о том, что видела. Иначе никакой легилименции. Гермиона долго молчит, но потом соглашается : - Это справедливое требование. - Я не прошу, чтобы ты пересказывала мне все в деталях. Просто говори, какой это эпизод, хорошо ? - Хорошо, Сириус. - Ты недовольна, да ? - Нет, все правильно. Я просто не знаю, как быстро я смогу добраться до воспоминаний о Завесе, а если вдруг мне попадется что-нибудь не то…и ты обидишься. Или рассердишься. Откажешься. - Я даю тебе слово, что не откажусь. Глупый разговор, на самом деле – как будто мы не доверяем друг другу. - Действительно.
Он почти спокойно закрывает глаза под её пальцами. Сегодня ощущения не так остры, но не становятся от этого хуже. Островок плывет-переливается, шуршат тонкие зеленые листья на высоких, в человеческий рост, стеблях. «Это же тростник», - запоздало понимает Сириус. Тростниковая, сахарная патока – густая, коричневая – чьи волосы такого цвета ? Странно, но он не может вспомнить этого сейчас. - Фините инкантатем. Ему не хочется открывать глаза – до тех пор, пока ему на лицо не спадает тяжелая прядь. Как всё просто. Патока, основа божественного напитка с далеких островов – это тоже она.
- Сириус ! Сириус, всё в порядке ? - Да, Гермиона. Всё хорошо. Она складывает руки на коленях, выпрямляется в кресле и улыбается торжественно : - Отчет. Год, прожитый в Доме перед Завесой. Скандалы. Орден. - Спасибо. - Там много всего. И все – так…невесело. - Да уж. Если ты хочешь спросить о чем-нибудь – не стесняйся. - Не хочу. Мне просто…обидно. - Обидно ? - Почему все это досталось тебе ? - Гермиона, ты о чем ? Нас было четверо, хотя теперь можно посчитать и Снейпа – как-никак один выпуск. Пятеро. Ремус всю жизнь повязан ликантропией, Джеймс погиб в двадцать три года. Питер… ну, тут всё понятно. Снейп, проведший полжизни между двух огней. А Лонгботтомы в Мунго ? Я, пожалуй, отделался легким испугом. - Ты не жалеешь себя ? Совсем ? - Я просто всегда помню о них, вот и все. Как-то неудобно думать, что мне не повезло – на общем-то фоне. В конце концов, все мои неприятности, хочется верить, в прошлом. А у них от сегодняшнего дня – и до самого конца. Ты же видела Ремуса после полнолуния. А ты знаешь, какие приступы бывают у Северуса ? - Твои неприятности не в прошлом, Сириус. Они – здесь, - и она гладит его по волосам. - Ну…всё своё ношу с собой, - улыбается он. - Мне пора, - она встает, - много задали на дом. Ты не сможешь выделить мне еще один вечер в неделю ? Боюсь, мне понадобится гораздо больше времени, чем я планировала. - Без проблем, Гермиона. И опять она говорит своё «спасибо» перед камином, а Сириус спешит к стеллажу и, вопреки всем правилам, проглатывает густой коричневый «Майерс» чуть ли не залпом. Ром врывается внутрь огненной волной, сладкой и режущей, прекрасной. До слез.
…То, чего он так опасался, произошло на пятом сеансе. До этого они прекрасно выиграли Кубок Хоггвартса по квиддичу и попутешествовали с Клювокрылом, и насладились воплями сириусовской мамаши, за которую ему даже не было стыдно. Тем неожиданнее и неприятнее оказался подарочек из закромов его памяти. Впрочем, он мог догадаться. Потому что на этот раз тростник ломался с отвратительным хрустом, скребущим по барабанным перепонкам. Потому что внутри стеблей больше не было нежной белой мякоти, только грязно-желтая пористая и сухая масса. Гермиона смотрит на него совсем по-другому : виновато и отрешенно. - Я думаю, тебе надо рассказать об этом Гарри. - О чем ? - Годрикова Лощина. Сириус не больше минуты пытается изобразить недоумение. - Я давным-давно рассказал Гарри всё. - Всё, что ты считал нужным, да ? - Это его не касается. За быстрыми репликами кроется гораздо больше : и «как ты мог ?», и «неужели это правда ?», и «не твое дело» и даже «что ты понимаешь в этом, дурочка». Сириус опять закрывает глаза, словно не хочет её видеть, а Гермиона смотрит на его мгновенно помертвевшее и холодное лицо и никак не может (или не хочет ?) увидеть в этом слишком взрослом, слишком усталом человеке двадцатитрехлетнего красивого парня, который, привалившись к дверному косяку так, словно его не держат ноги, смотрит остановившимся взглядом на разгромленную комнату. Часто говорят : «Это происходит не со мной». Вот и Гермиона повторяет себе, упиваясь сиюминутным обманом : «Это – не он»
...Но это под его высокими черными ботинками жалобно хрустит стекло. Она никогда не видела Джеймса Поттера без очков – на немногих фотографиях, сохранившихся у Гарри, он всегда в них. Всегда весел и уверен в себе. Счастлив, наверное. А здесь – оправа с разбитыми стеклами отброшена в сторону, и Джеймс беззащитен, с неловко вывернутой рукой, со сведенными судорогой пальцами и взъерошенными, как у Гарри, короткими темными волосами. Только Джеймсу все равно, как он выглядит, потому что он – мертв. Сириус замирает около него на мгновение и проходит дальше, в следующую комнату, откуда доносится детский плач. «Сейчас он вынесет Гарри», - думает Гермиона, но Блэк неожиданно возвращается. Один. Не обращая внимания на хныканье ребенка, Сириус встает на колени и наклоняется над Джеймсом – так, что его длинные черные волосы занавесом отгораживают от мира их лица. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что там происходит : Сириус Блэк целует Джеймса Поттера. Гладит его по лицу и целует еще раз. …И только потом забирает из кроватки Гарри и идет к лестнице.
- Там было еще кое-что, Сириус. В твоих воспоминаниях. Я просто хочу, чтобы ты знал, насколько у тебя все взаимосвязано. - Точнее, - цедит Сириус, не открывая глаз, - ты предупреждаешь меня о своей информированности ? И что же это за «кое-что», любознательная мисс ? - Это какая-то вечеринка. Перед свадьбой Джеймса и Лили, насколько я поняла. - Замечательно, – Сириус одним рывком слетает с кушетки и нависает над ней. – Уходи, Гермиона. - Я всё понимаю, Сириус, - её испуг абсолютно неадекватен даже его резкому движению, она просто в панике, - я …мне казалось…что Гарри…должен…может…имеет право… - У-хо-ди.
Теперь никто не помешает тебе, Сириус, пойти, прихватив бутылку, на кухню, и нажраться одному. Как свинья. До розовых соплей. Мальчишник Джеймса… надо же… Он не вспоминал о нем с Азкабана, он спрятал это воспоминание так же, как раковина надежно укрывает жемчужину, как гоблины на долгие годы погребают золото в Гринготтсе, как … Оно, скорее всего, неправильно. Оно – печально, в конце концов. О нем никогда не узнает Ремус. Оно - только его. Было, пока Гермиона Грейнджер не решила написать свою выдающуюся работу. Сентябрьская ночь сыра и прохладна. Остывшая стена холодит спину даже сквозь кожаную куртку, но это, пожалуй, приятно. Гул голосов в «Ведьмином уголке» сменяется взрывами хохота, там продолжается вечеринка. Сириус вышел покурить на свежий воздух, прихватив с собой уже прилично набравшегося Джеймса. Сейчас виновник торжества тоже привалился к стене и зачарованно смотрит, как гаснет и снова вспыхивает огонек сириусовской сигареты. Им совсем нетрудно молчать вот так, потому что обоим кажется, что время веселой беззаботной болтовни заканчивается. Сегодня. Веселящиеся в зале вряд ли задумываются об этом, но двоих у дверей «Уголка» отгораживает от остальных волглая темнота, укутывая в отсыревшее одеяло низких облаков – серых на фоне черного неба, обещая капли дождя – или слезы ? – и кисловатый запах опавшей листвы, и в первый раз за семь лет, которые они провели вместе, сентябрь оказывается не началом, а концом. - Мне страшно, Сириус, - наконец произносит Джеймс. Блэк выпил гораздо меньше и лучше отдает себе отчет в происходящем, хотя ему от этого не легче. Но, по крайней мере, он может подобрать подходящие (как ему хочется думать) слова. - Джейми, это, наверное, испытывают все перед свадьбой. Начало новой жизни…Ответственность… Но ты же так мечтал об этом. - Не знаю, почему Я так мечтал на поезде поехать. Вот с поезда сошел – И некуда идти. - Приехали, - неловко шутит Сириус. – Что изменится-то ? Как будто ты собираешься на другой конец света. - Мы больше никогда не будем вместе …так. - Мы учимся в одной Школе, правда ? Потом мы будем работать вместе. Я когда-нибудь тоже женюсь, и мы будем дружить семьями, а наши дети могут играть вместе… ну же, Джеймс ! Но Поттер молчит. - Кто может помешать нам дружить по-прежнему ? Лили ? Но она провела с нами весь седьмой курс и знает все – даже про Рема. Даже про анимагов. - Знает – всё ? – странно переспрашивает Джеймс. - Это – вряд ли. Потому что я сам не знал…до сегодняшнего вечера. И склоняется к Сириусу. И неожиданно целует его.
Сириус не замечает, как ром переливается за край стакана и растекается липкой лужей по столу.
Потому что тот поцелуй – их единственный поцелуй – он был настолько ожидаем, настолько логичен и правилен, как точка в конце предложения, как последний осенний лист, чудом удерживающийся на ветке, как звезда на Рождественской ели в Большом зале.
В нем, этом неловком поцелуе, всё – запах пустой классной комнаты, и багрянец гриффиндорской гостиной, и свежесть душевых после выигранного матча, и дымок хогвартского экспресса, все их семь лет собраны и упакованы в прижатых к твоим губах, в осторожных касаниях языка, в его оправе, холодящей твою переносицу. Чьи-то шаги к двери отшвыривают их друг от друга. - Джеймс ! Сириус ! Ну-ка, марш в зал ! - Да-да. Питер, мы уже идем.
Ром тонкой тягучей струйкой давно стекает на пол. Сириус склоняется к стакану, чтобы отпить лишнее… Патока…Тростник…Хруст сухих стеблей…хруст стекол… Стакан летит в стену. Бутылка следует за ним. Сириус сидит на полу и плачет.
- О ! – только и может сказать Артур Уизли. – Ого ! - Сириус, к тебе что, приходили в гости близнецы ? Или Гарри с приятелями ? – уточняет Молли. …Если отсутствия в коллекции кальвадоса никто и не заметил, то четыре пустые полки, на которых еще на прошлой неделе мирно покоились тридцать с лишним бутылок с ромом, игнорировать никак нельзя. - Второй курс Авроров заходил на экскурсию, - неловко отшучивается Сириус. Пусть понимают, как хотят. Появляются без предупреждения в воскресенье, почти с утра, когда он только-только справился с разгромом, учиненным им самим же в кухне. …Не до конца справился : вон в углу, на стене – темно-коричневые разводы, и все равно тяжело пахнет алкоголем. Рома в доме Сириуса больше нет. Вспоминать и противно, и стыдно, но ночью он перебил все бутылки, не в силах вынести приторный, чуть карамельный, запах, напоминающий ему о трещащих стеблях, не желая видеть в своем стакане напиток насыщенных , почти шоколадных, оттенков . Горький шоколад. Сладкий тростник. Кто придумал, что ром пахнет тропиками ? Глупости. Там, на далеких островах, где в огромных металлических чанах дожидается своего часа меласса – густой коричневый сироп из тростникового сахара, кто-нибудь наверняка знает о том, что ром – это и Джеймс, и Гермиона одновременно, и, нехорошо улыбаясь, разливает эту отраву …чтобы испортить жизнь Сириусу Блэку. От веселых мыслей о белой горячке его отвлекает Артур. - Сделай мне тоже «Сладкое королевство», Сириус. Есть прекрасный повод. Отметим кое-что. Он приносит коктейли и выжидательно смотрит на супругов. Молли делает глоток. - Как всегда божественно, Сириус. Но не думай, что мы явились к тебе, чтобы выпить с утра… - Надеюсь… - Такая радость, такая радость, Сириус. Знаешь, мы совершенно этого не ожидали…Чарли и Билли слишком заняты, они … - …они, похоже, вообще проскочили этот период в своей жизни…, - вклинивается Артур. - Близнецы тоже безнадежны - берут пример со старших... -...Перси всю жизнь будет искать себе принцессу... - …но кое-кто вполне способен порадовать своих старых родителей… - Вы о чем ? - …Ну, до сов с приглашениями дело еще не дошло, но Рон нам сказал вчера по секрету, что… - …что между ними все решено и… - …просить её руки… - …мы совсем не возражаем… -…бедная девочка – пережить столько всего в Хогвартсе… - …но он, конечно, будет ей надежной опорой… -…просто они очень подходят друг другу… Рон будет надежной опорой …кому ? Гермионе ? О, Мерлин. - После того праздника, в честь Ремуса и Северуса, они объяснились, наконец, и… «У меня встреча с нашими звездами квиддича» Ха ! Рон Уизли – звезда ! - …и Рон сказал, что она согласилась… - …но это по-секрету, Сириус… - бедные дети…такое счастье, такое счастье… - Молли, ты принимаешься плакать черт знает в какой раз… - …ты не мать, Артур Уизли… - ..естественно, я, в некотором роде, отец… - …между прочим, это будет первая свадьба у наших младших… Слова сначала падают как камни, а потом – доносятся невнятно, словно сквозь вату, становясь ровным непрерывным гулом. Вот и все, Сириус. - …вот и все, Сириус… - ….ты забыла еще сказать… - О, да ! Бабушка просто в восторге ! Она так беспокоилась… - …даже немного обидно : ей сказали, а от нас скрывают… Еще одна реплика Уизли – и он сойдет с ума. Чья бабушка ? Гермионы ? Про бабушек Уизли он никогда не слышал. Хотя, почему бы Гермионе не посоветоваться с престарелой родственницей в такой ответственный момент. - И, если бы не Рон… - При чем тут бабушка ?! – не выдерживает Блэк, потому что только этот вопрос кажется ему жизненно важным сейчас. - Сириус ! Это же самый близкий ему человек ! -…Фрэнк и Алиса даже не смогут порадоваться… Безумие – реально как никогда еще. Даже в Азкабане не было такой ошеломляющей путаницы. Гермиона и Лонгботтом – это вообще за гранью разумного. Разумного в его понимании, конечно. - Вот честно, рассержусь на них за эту скрытность и запрещу Джинни выходить замуж…
Джинни ! Господи ! Джинни и Невилл ! - Это просто праздник какой-то ! – не совсем в тему реагирует Сириус. - Вот и я говорю, дети просто стесняются…Нашел время обижаться, Артур ! Сириус нагло тянет бокал из рук Артура и делает изрядный глоток. - За Джинни и Невилла ! – уточняет он на всякий случай. - Вот как ты считаешь, мы должны притворяться, что ничего не знаем ? - Насколько я знаю ваше семейство, Джинни долго не продержится… - Она все-таки застенчивая девочка, Сириус. Рону сказал Невилл. Он очень волновался. Знала бы ты, дорогая Молли Уизли, как волновался я ! Сириус, скажи честно : это была самая натуральная паника, так ? Нет больше никакой обиды за субботний сеанс, нет. Пусть смотрит, что хочет, пусть расскажет Гарри про Джеймса, да он и сам может рассказать…Только пусть она приходит, и сидит рядом, и наколдовывает свои сказочные видения – и яблоневые сады, и острова, он отринет все свои недостойные (ты перешел на высокий слог, Сириус? ) недостойные, я сказал ! – мысли, лишь бы она оставалась здесь, забравшись в кресло, сжавшись и упираясь подбородком в тонкие коленки, и смотрела не на него, чего на него, старого придурка смотреть, смотрела бы, как всегда, в камин, где никогда не бывает огня, но странные тени все равно пробегают по её почти-всегда-серьезному лицу. Тени его воспоминаний. - Тебе не кажется, что Сириус как-то странно отреагировал на наш рассказ ? – спрашивает жену Артур, когда они возвращаются в Нору. - Скорее, да, чем нет. - Зря мы так на него навалились, Молли. Неудобно получилось… Подумай сама :у нас – замечательная семья, наша младшая дочь выходит замуж, а он один. Даже Снейп с Люпином вместе, а Сириус – один. - Знаешь, он сам виноват. Разве мы не знакомили его с моими подругами ? - Ну, может, они ему не нравятся…Эх, если бы Нимфадора не была его племянницей… Хотя, с другой стороны, в таком старинном роду наверняка не обошлось без инцестов… - Артур УИЗЛИ ! Что ты несешь !!! - Все-все…Прости, Молли…Это его «Сладкое королевство» так переворачивает мозги…Как ты можешь выпивать три коктейля за вечер ? - Мне больше подходят диджестивы, чем тебе, Артур, очень просто… - Дидж…что ? Молли, о чем ты ? - Ты любишь выпить до обеда, а я после… мне Сириус объяснял… - Может, все-таки познакомить его с какой-нибудь твоей подругой ? - Мерлин ! Артур, ты что, ревнуешь ?… - Мне просто не нравится слово «диджес-чего-то-там»…
Конец 2 части. Я знаю, что текст песни Боба Марли переводится не так. Это - авторский произвол.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 5
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
) 
- участник сейчас на форуме
