ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Название: Клуб неудачниц Автор: Цыца Рейтинг: R Категория: джен/гет/фэмслеш Дисклеймер: всё принадлежит Роулинг Саммари: этот фик – попытка создать очень женскую историю о женских персонажах. С этим будут связаны некоторые ООСы. Разумеется, фик АУ. С опозданием более чем на полгода дарю эту повесть Silence.
Гермиона всегда приходила в Покои-на-потребу первой. Одна или с Джинни – но обязательно раньше всех других, этого требовало её чувство руководительского долга. Каково же было её удивление, когда, придя на пятнадцать минут раньше в место заседаний Клуба, она обнаружила там Парвати, лежавшую поверх горы подушек, на полу. Она поняла, что-то не так, когда увидела, что её волосы, всегда блестящие и собранные в изящную прическу, теперь были страшно растрепаны, а мантия измята. И только потом она обратила внимание на то, что перед Парвати стояла откупоренная бутылка пива, только не сливочного, а обычного, магглского, в углу валялась такая же, только пустая, а пол вокруг был усыпан обертками от шоколада. - Я открыла мини-бар, - хрипло заявила Парвати, увидев Гермиону. Та без слов опустилась рядом, растерянно озирая весь этот бардак. Гермиона привыкла утешать несчастных девочек в Астрономической Башне, она знала о том, что такое бессонница, голодание, депрессия – но с пьяными она совершенно не представляла, что делать. Она побаивалась пьяных людей – будь то парни, собирающиеся на выходных в «Кабаньей голове», люди, орущие на улицах песни, или девушки вроде Патил, которым, в общем-то, не положено пить, но они вдруг с непривычки слетают от пары бутылок пива. - Ты давно здесь? – с опаской проговорила она, отбирая пиво. - Не помню, - призналась Парвати, - наверное, с утра. Окно было открыто, и в комнату залетал первый снег. Гермиона поежилась, но не встала с пола. Умом она понимала, что Парвати плохо, что с ней надо поговорить, что нельзя молчать, но вместе с тем она чувствовала какой-то ком в горле – она боялась, она просто не знала, что сказать. Чертов знаток человеческой психологии! – возмутилось что-то изнутри голосом Мак Гонагал, - всё она знает, обо всем читала, а как пришло время делать, так она и рот не может открыть! На её счастье, Парвати сама разлепила опухшие, обветренные губы и пробормотала, глядя перед собой: - Лаванда… Она уже второй день не ночует в нашей комнате. Я-то думала, она ходит к Лонгботтому, а сегодня… - голос Парвати сорвался, и она с трудом прохрипела окончание фразы, - сегодня мне сказали, что она вообще съезжает от меня. Гермиона поморщилась. Что-то подсказывало ей, несмотря на все заверение Джинни, что с прошлым вечером все не так просто. Ну почему она тогда промолчала, почему не помирила этих двух, они ведь всегда были вместе… - Мы всегда были вместе, - сказала Парвати, словно прочитав мысли Гермионы, - и всю жизнь вели себя так, что никто не мог и не хотел с ними общаться… дружить. Но нам и не нужно было – мы цеплялись друг за друга… Она со вздохом отпихнула ногой обертки от «Берти Боттс» и «Шоколадных Лягушек», и они, словно ворох рождественских огоньков, заплясали на ветерке, дующим из распахнутого окна. - …Но теперь-то она найдет себе новых друзей. А я – я… я уже нет. Парвати обхватила руками колени, и в этот момент Гермиона готова была поклясться, что знает, о чем она думает: о том, что сказала слишком много. Парвати никогда не покажет свою слабость, но она чувствует себя беспомощной, она не может совладать с собой, терзаясь угрызениями совести и переживаниями по поводу своего безрадостного будущего. - Ты тоже не останешься одна, - сказала Гермиона, - ты… «Ты же красивая, - вот что хотела она сказать, - у тебя будут мальчики, много таких же красивых мальчиков, все будут тебе завидовать, а это для тебя заменит дружбу, тебе ведь не нужна ничья поддержка, ты питаешься собственным тщеславием».
- Я съела тонну шоколада. - Тебе это не повредит, верно? – усмехнулась Гермиона, - слушай, через пару минут придут все остальные. Ты что, хочешь, чтобы они застали тебя в таком виде? Старая уловка, всегда срабатывает. Парвати встала на колени и замотала головой. - Иди и умойся, - сказала гриффиндорская староста, - а потом приходи в Клуб, мы будем тебя ждать. - Я не приду. После всего, что случилось… Она, пошатываясь, подошла к двери и взялась за ручку. - У меня есть гордость, понимаешь? – обернулась она к Гермионе. Та уже готовила подходящий случаю ответ, но тут из-за двери раздался насмешливый возглас: - Кто-нибудь, одолжите мне фотокамеру! Мерлин всемогущий, да я продам эти кадры в стенгазету и стану Скитер местного разлива, честное слово! – Джинни, укутанная в гриффиндорский шарф, разрумянившаяся от мороза и хорошенькая до невозможности, заглянула в комнату, - пьяная Патил, Герми, и ты это не увековечила? Парвати должна была огрызнуться, Гермиона знала, что даже в такой ситуации она не растеряет свой порох, но в тот момент, когда Патил уже готова была дать достойный отпор, её колени подогнулись, и если бы Джинни её не подхватила, она бы точно рухнула на пол. - Она же не так много выпила, - промямлила Гермиона, чувствуя себя глупой до отвращения, - я не знаю, что делать в таких случаях… Мерлин, как это было знакомо. В экстремальных ситуациях она с палочкой в руках не может разжечь огонь, она не знает, как поступать, когда нет времени на раздумья, это все, все приведет её… - Обычное дело, - заявила Джинни, - Мерлин, да что ты так побледнела, Патил, к сожалению, не собирается помирать. - Как ты можешь шутить… - все ещё в ужасе прошептала Гермиона. - Через пару минут тут будет полным полно народу, - сказала Джинни, не обращая никакого внимания на её упреки, - ты лучше убери этот хлам, пока я буду приводить её в чувство. Мы вернемся, если она очухается… - А если нет? – спросила Гермиона, уже представляя себе заголовки «Кровь на руках старосты Гриффиндора». - Тогда пусть до завтра проспится. Всё, я утащу её, а то уже кто-то поднимается.
Пока собирался Клуб, Гермиона сидела ни жива ни мертва. Девушки здоровались с нею, спрашивали, как дела, а она была как во сне. Еле шевеля губами, она отвечала на вопросы, да и то невпопад. Единственное, что как-то взбодрило её, так это приход Луны. Она, как ни странно, явилась вовремя и, казалось, совершенно не удивлялась странной компании и тому, что вообще здесь происходило. Лаванда тоже пришла в этот день, довольная и счастливая. Она даже не спросила о Парвати, она вообще не думала ни о чем, что могло испортить ей настроение. Она с удовольствием пожала руку Луне и уселась в конце концов рядом с тихоней-Мариеттой, которую вообще было незаметно. - А где наша Патил? – этот вопрос в конце концов задан, и Гермиона знала, что этого не избежать. Парвати привлекала к себе слишком много внимания: вот если бы пропала одна из хаффлпафок или та же Мариетта, с этим было бы гораздо проще. Чжоу просто сверлила Гермиону любопытствующим взглядом. - Она с Джинни, - кратко ответила Гермиона, - скоро придет.
Неизвестно почему этот ответ вызвал такие смешки в дружественной коалиции Чжоу-Мариетта. Как ни странно, Панси тоже уловила какой-то скрытый смысл в словах старосты и фыркнула, явно забавляясь её непониманием. - С Уизли!.. - Да в чем дело? – рявкнула Гермиона, нервы которой и так были на пределе. Все замолчали и отвели взгляды, за исключением Панси, конечно, которая с презрением глядела на неё. Что-то неясное творилось в Клубе, и Гермиона чувствовала, что у неё уходит почва из-под ног. Она, черт побери, собрала здесь всех этих людей, Клуб – её детище. Почему она не понимает, над чем они хихикают?! - Просто у Джинни с недавних пор плохая репутация, - раздался какой-то потусторонний голос, и лишь через несколько секунд Гермиона поняла, что это заговорила Луна. Она не смеялась и не переглядывалась со смеющимися, она не показывала, что знает какую-то страшную тайну, но тем не менее она знала, это же было очевидно, она знала! - О чем бы вы не говорили, - сердито заключила Гермиона, - не стоит говорить об этом у неё за спиной. Луна, - она потянулась к ней, как к спасительному якорю, - не хочешь ничего нам рассказать? - Я не готовила никакую речь, - откликнулась та, - перед уроками Сьюзен рассказала мне про Клуб. Но я не знаю, что принято рассказывать на ваших вечерах. - В любом случае, - терпеливо повторила Гермиона, - выйди и садись на кресло посередине. Тут никто не готовит речей заранее. Просто расскажи о чем в голову придет, о наболевшем – мы с удовольствием выслушаем тебя. Луна послушно села на центральный пуфик и продолжила, рассеянно изучая обивку: - Мне кажется, ваша затея не сработает. Тут ведь никто тебя не поддержит… Вы смеётесь и злитесь, как и все остальные. Гермиона, расстроенная тем, что в этот вечер все идет наперекосяк, разозлилась ещё больше из-за того, что Луна и не думала говорить о том, что надо. - Клуб Неудачниц – не сеансы групповой терапии, - с раздражением сказала она, - мы собираемся не для того, чтобы кого-то поддерживать. Мы не решаем ничьи проблемы, понятно? Она обвела взглядом застывшие лица. Голос звучал громче, уверенней – она понимала, что вот-вот нащупает истину, то, из-за чего она так терзалась с утра, она вот-вот поймет свою ошибку. - Более того, - продолжала она, - мы эти проблемы создаем. Мы портим друг другу жизнь, да, это правда. Мы ссоримся, разрываем чужие романы, сплетничаем за чужой спиной, слышите, это так! Идея Клуба – я повторяю – заключается в том, чтобы громко ныть и своим нытьем облегчать чужую совесть. Мы не благотворительность, не армия спасения, ясно вам всем? Все притихли, изумленные этой вспышкой. - Мы будем повторять правила Клуба Неудачниц. Мы будет повторять их каждый день, и нашим девизом отныне будет «НАМ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ СТЫДНО». И мне плевать на все остальное. Я устала всех утешать, понятно? Те, кто ждет от меня или от кого-либо ещё в этой комнате помощи, могут убираться отсюда ко всем чертям. Я предложила новое решение проблемы, выход из депрессии, и я считаю, что мой метод должен работать. И не надо мешать мои правила с тем, что было, потому что того, что было, уже нет. Астрономическая Башня закрыта. Все. - Гермиона… - изумленно пробормотала Сьюзен, - прости нас, если что. - Мне не за что вас прощать, - устало выдохнула та, - тут никто не должен просить прощения. Пусть идет как идет. Луна? Та невозмутимо изучала обертку от «Шипящей Шипучки». - А? Я съем шоколадку, ладно? – осведомилась она, - пропустила обед. - Неудивительно, - фыркнула Чжоу, первой пришедшая в себя, - самое время собирать вещи – пока все обедают в Большом Зале.
- Что за вещи? – с удивлением спросила Хана, и Луна, откусывая от «Шоколадной Лягушки», пояснила: - Ну, мои вещи. Перья, книги, тетради… Иногда ребята забирают их без моего ведома забывают отдавать. - Что? – почти хором спросили Сьюзен и Панси. Аудитория недоумевала, и Гермиона, бывшая в курсе благодаря рассказу Гарри, уже готовилась давать объяснения, как Чжоу вмешалась. - Голубиная душа! – захохотала она, - Святая невинность! И ты, Паркинсон, тоже? Так это же Лавгуд перед вами, Полоумная Луна Лавгуд! - Или Полумна, - рассеянно подтвердила та, - так короче. - Какой-то бред, - сказала Панси, - они что, воруют у тебя вещи? Почему? - Я сначала думала, что дело в моем отце и нашем журнале, - признала Луна, - хотя мы печатаем очень интересный материал, статьи о Морщерогих Кизляках, исследования неизвестных магических животных, экспедиции в Сибирь… - Она будет говорить об этом до ночи, - шепнула Лаванда, знакомая с Луной, - очень забавно, послушайте. Луна рассказывала о сумасшедших теориях, несуществующих людях и явлениях, о своих мыслях по тому или иному поводу, и Гермиона чувствовала себя так, будто это она, а не Парвати, напилась до собрания клуба. Однако те рассказы, хоть и не несшие в себе того смысла, той идеи, того, ради чего собирался Клуб, подняли всем настроение. Выдумщицу то и дело перебивали, над ней смеялись, и Луну ничуть это не обижало. Он спокойно жевала конфеты и продолжала свои речи, полные какого-то изощренного художественного бреда. - Она совершенно потрясающий человек, правда? – неожиданно шепнула Лаванда, сжав пальцы Гермионы, и та подпрыгнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки. - Ага, - кивнула она, усмехнувшись, - потрясающий – это верное слово. - Слушай, - продолжила Лаванда, воспользовавшись паузой между очередными взрывами хохота, - пока никто не подслушивает, я хочу кое-что тебе сказать. Гермиона пересела к ней ближе, поняв, что замечание о Луне было просто предлогом для разговора. - Что? - Я хочу сказать спасибо, - застенчиво произнесла Лаванда, - знаешь, мне требовалось так много времени – больше пяти лет – чтобы понять, насколько я себя не уважала. Я давно уже смирилась со своей зависимостью, сносила от лучшей подруги какие-то совсем ужасные вещи, привыкла быть на вторых ролях… Знаешь, прошлый вечер просто открыл мне глаза. Я впервые за все это время чувствую себя свободной. Гермиона уставилась на неё с изумлением. Вот от кого она не ожидала таких слов в сложившейся ситуации! Пьяная Панси, Лаванда, почти бегом покинувшая комнату под град оскорблений, ссоры, сплетни, и после всего этого – спасибо? - Честно говоря, до этих пор я не относилась серьезно к этому клубу, - призналась Лаванда, - но на прошлой неделе я поняла, что если бы не эта самая комната и не эти люди, я никогда не посмела бы сделать то, что давно уже должна была сделать. Так хорошо мне ещё никогда не было. И… - улыбнулась она, - ты лучший в мире организатор. Твоя задумка просто выше всяких похвал. Гермиона порозовела. В каком бы недоумении она не пребывала, все же таких комплиментов ей ещё никто не говорил. - Понимаешь, - сказала гриффиндорка, - лучшая идея – это та, что работает сама по себе, живет по своих законам, как мне кажется. Когда порядок в Клубе поддерживается не словами и законами – когда он существует там сам по себе. Как бы мы не старались, тут нельзя соврать. Парвати пыталась, и у неё ничего не вышло. Тут трудно что-то из себя строить. Получается так, что Клуб Неудачниц снимает с тебя все маски, все, что создавалось и поддерживалось годами, понимаешь меня? Гермиона понимала. Так же, как и то, без Лаванды, без её взгляда «изнутри» она бы сама никогда не осознала ценности того, чем занимается. Действительно, за короткий срок своего существования, Клуб Неудачниц сам про себе превратился в живое, дышащее, говорящее существо, нечто единое, одушевленное - даже несмотря на то, какие непохожие люди здесь собирались. И в этом была не только её заслуга, как говорила, улыбаясь, Гермиона, каждый вложил свою лепту, свой отпечаток, свой характер в то, что здесь происходит. Ей, конечно, было очень приятно, но вместе с тем, когда она глядела на счастливую, радостную Лаванду, сердце её сжималось от тревоги и жалости. У неё перед глазами стояла Парвати, рыдающая в туалете, самодовольная, непоколебимая Парвати, которую невозможно было застать в Астрономической Башне. И она не представляла себе, как сложится теперь её судьба, ну совершенно, абсолютно не представляла. - Может… - робко сказала она, - может, не стоит вот так рубить с плеча? Люди меняются, и ваши отношения с Парвати… Лаванда хотела что-то сказать, что-то важное, решающее, Гермиона видела это, но в этот момент в комнате прозвучал мрачный глубокий голос Панси и все как-то автоматически замолчали.
Гермиона с Лавандой переглянулись: их никак не переставлял изумлять чудесный талант слизеринки. В чем-то все они похожи на своего декана, - подумала Гермиона, вспомнив, что эффект слов Снейпа был примерно таким же. - Ты всегда успеешь договорить эту чушь, Лавгуд, - сказала Панси, - ты лучше скажи, кто таскает твои вещи. - Но… - неуверенно возразила Сьюзен, - но… зачем? - Больше пользы будет, чем от мерзляков козлорогих, - спокойно ответила та. - Слушайте, может быть, обойдемся без имен? – встряла Лаванда, - довольно уже впутывать в наши разговоры других людей. Потому как она вспыхнула, Гермиона поняла, что речь шла о Невилле. Действительно, притом, что Клуб оставался строжайшей тайной, после собраний сплетни лились широкой рекой. - И вообще, хватит уже фиксировать все в своем блокноте, - набравшись смелости, продолжала гриффиндорка, - и так слишком много слухов. Наш клуб существует только для нас. Я предлагаю вообще не разговаривать о собраниях в школе. Чтобы никто не слышал. - Поддерживаю Браун, - откликнулась Чжоу, - всегда верь человеку, который уже один раз наступил в дерьмо. Формулировка была грубовата, но члены Клуба не посмели с этим спорить. Все, кто робко, кто уверенно, кивнули головой, и лишь когда очередь дошла до Панси, стало понятно, что единогласно здесь никогда ничего не будет решено. - Идиотки, - объявила та и, закрыв блокнот, удалилась. - Я надеюсь, она больше не вернется, - прозвучал в наступившей тишине голос Чжоу.
На самом деле, Гермиона была очень благодарна Луне за этот миролюбивый и относительно спокойный вечер. Она даже была готова высказать ей эту благодарность вслух, но поняла, что Полоумная Лавгуд этого не поймет и не оценит. Она просто жила своей обыкновенный жизнью, в полусне, она витала в облаках, рассказывала свои обыкновенные истории и именно эта сумасшедшинка подействовала подобно какому-то дурманящему лонг-дринку. Все постепенно втянулись в ровный темп чудесных, фантастических рассказов, примирились со всем окружающим, будто на один вечер перенеслись в странную, непонятную, но, безусловно, интересную страну. Поэтому Гермиона ограничилась тем, что просто прислала ей записку с датой следующего собрания клуба. Она думала о словах Лаванды, о странном уходе Панси, пока шла одна по коридору на третьем этаже. В школе было тихо: все уже давно разошлись по своим гостиным; с минуты на минуту должны были объявить отбой. Она и подумать не могла, что кто-то сейчас проходит рядом с ней у туалета Плаксы Миртл, и поэтому замерла на месте, услышав какой-то странный звук – не то всхлип, не то стон. Вспомнив об обязанностях старосты, Гермиона достала палочку и осторожно стала открывать дверь. Она и опомниться не успела, как её обдало страшным могильным холодом – не самое приятное ощущение, когда через тебя проходит призрак. - О, это ты! – возвестила Миртл, совершенно не похожая на себя, - тише, тише, не произноси ни слова. Она выпучила глаза и замахала толстенькими прозрачными ручками. - Почему? – одними губами произнесла Гермиона, готовая в любую секунду броситься в бой. Что-то подсказывало ей, что дело нечисто… - Там девочка, и ей очень плохо, - шепотом сообщила Миртл, - она плачет, прямо как я плакала в этом же туалете, но она очень красивая, она красивей меня. Я вообще никогда таких красивеньких не видела, - не то с досадой, не то с восхищением заключила она, - и другая девочка ей помогает… Гермиона чуть ли подпрыгнула на месте. Мерлин, ну как она могла о них забыть?! Разумеется, Джинни потащила Парвати на третий этаж – ну действительно, не вести же её в туалет на первом, где всегда толпы народу, не устраивать же представление с главной гриффиндорской стервой в главной роли! - Дай мне пройти, Миртл, - уверенно сказала она, уже терзаясь муками совести из-за того, что бросила этих двоих в беде. Привидение почему-то не послушалось. Плакса Миртл висела облаком у двери, всем своим видом выказывая необычайное волнение. - Не надо, - прошелестела она, - не мешай им, они уйдут, ты все испортишь… Что-то в этих непонятных словах задело Гермиону, что-то подействовало, и она, оставив свои намеренья врываться в туалет, осторожно, тихонько заглянула за дверь. Сначала она ничего не увидела. Из кранов лилась вода, двери кабинок была открыты, в воздухе стоял пар, все зеркала запотели. - Перестань, - сквозь мутную синеву раздался приглушенный голос Джинни, - ну же, дурочка, посмотри на себя. Гермиона застыла в дверях, пораженная тем, как мягко звучал голос её подруги. Мерлин, да с кем же Джинни так говорила? На её памяти – ещё ни с кем. - Посмотри в зеркало, взгляни на свои глаза, на свои волосы, на свою фигуру… Посмотри на всех вокруг, в конце концов… И ты… Ты серьезно думаешь, что останешься одна? Голос почему-то прервался, и Гермиона, решив, что это из-за звука льющейся воды, подошла ближе. Сквозь водяное марево постепенно, как на проявляемой пленке, проступали нечеткие очертания двух сплетенных фигур. Черные, блестящие волосы – и волнистые рыжие. Руки – длинные, смуглые, тонкие, отчаянно цеплялись за мягкие белые ладони, усыпанные веснушками. - Я не знаю, что мне делать, - всхлипнула Парвати, - я больше ни на что не способна. И я… я не могу так больше… Она не хочет меня слушать. Дин давно уже не раз…разговаривает со мной… Из-за Невилла от меня отвернулись абсолютно все… Маленькие пальчики Джинни, поглаживающие точеный лоб, нежные щеки, скользящие по изгибам длинной шеи. - Я никому теперь… - Нужна, - перебила её Джинни, - ты нужна. Из-за того, что последовало дальше, Гермиону чуть не хватил инфаркт. Миртл, повидавшая многое за свою загробную жизнь, юлой завертелась вокруг гриффиндорской старосты, которая стала медленно оседать на пол. При этом Гермиона не могла отвести глаз от сцены, развернувшейся посреди заброшенного туалета Миртл: Омерлиноницелуются. Мягкие губы Джинни сначала легонько коснулись щек Парвати, а потом – губ, распухших от плача. Поцелуй-утешение? Что-то более серьезное. Парвати не сопротивлялась – её безвольный рот принимал все ласки, и Джинни осторожно, медленно углубляла поцелуй, поддерживая Парвати за плечи, прижимая её к себе.
Неужели, думала Гермиона, неужели это мне не сниться? Это ли Джинни, та самая насмешливая, здравомыслящая Джинни, неужели это она целует сейчас человека (что-то внутри изумленно ревело «Девушку!»), которого искренне презирает, над которым смеется, неужели это она? Две фигуры окончательно превратились в одно целое: что-то гибкое, текучее, пластичное, перекатывающееся с одного края на другой, покачивающееся в такт ласкам и поцелуям. - У меня так… давно… - выдыхала Парвати слово за словом, пока Джинни скользила губами по её шее, - я… не думала, что ты… - Это не важно, - пробормотала Джинни, зарываясь пальцами в черные локоны, - поверь мне, это не важно. Все услышанное за сегодняшний день слилось воедино. «У неё плохая репутация» - прозвучал в голове сонный голос Луны. И вот к чему относились все эти смешки. Гермиона очень осторожно стала подниматься – Мерлин, только бы уйти отсюда! – и Миртл послушно выпустила её в коридор. Напоследок она бросила взгляд в ванную и в мутном зеркале увидела отражение изящной спины Парвати, волны её роскошных волос. Её трясло, ей было дурно. Умоляя себя не припустить прямо сейчас бегом по коридору, Гермиона в изнеможении прислонилась к холодной стене. Она что же, целый год жила с… с таким человеком в одной комнате? Она общалась с ней, ничего не замечая, Мерлин, да она не подозревала ни о чем! Джинни же постоянно гуляла со всеми этими Майклами-Джонами-Джеками… Не глупи, - какое-то подобие внутреннего голоса вновь зазвучало у неё в голове, - ты ратуешь за права домовых эльфов и трясешься от мысли бисексуальности? Заткнись, Гермиона, немедленно заткнись и забудь об этом. И прекрати переживать, вспоминать, слышишь? Это не важно, правильно говорит Джинни, Это-не-важно.
Ya diko izviniaus` pered vsemi, kto terpelivo jdal i otzivalsia. Teper` delo poidet na lad. Spasibo bol`shoe, chto ne brosali fik i ego avtora. Eto dlia menia ochen` vajno.
Лапочка, тебе сейчас очень трудно творить, но продолжение восхитительно! Такой поворот событий... За Миртл отдельное спасибо. Я бы сказала, что она как живая получилась, но тогда буду перечить канону Все девушки такие яркие, насыщенные. Луна - клас))) Я с неё прусь))) Такая чуток сонная, равнодушная ко всему, мягкая и спокойная) И Панси... Действительно, на Снейпа похожа. Только Снейп не стерва в отличие от неё. Мерлин, я о каждой могу часами говорить. Спасибо тебе огромное, милый Цыц Пошла пиарить
замечатальный текст)) с наслаждением прочитал еще одну главу - Панси определенно становится и моим любимым героем. на пару с Джинни... но ее сексуальная ориентация лежала на поверхности, так сказать - а Панси все больше интригует))) вопрос один - что в блокноте... *грызу кончик хвоста от любопытства*
спасибо Вам за такую историю! *выплюнул хвост, уселся ждать развития событий*
Замечательное продолжение! Мне понравилось, как определилась идея клуба. Понравилась Гермиона. Действительно, постоянно всех утешать очень сложно. Панси, как всегда, загадочна и блокнот этот Луна такая хорошая Не от мира сего, но такая добрая и спокойная Я так понимаю, что вечер Панси будет последним? Спасибо вам большое за продоложение!
Аааа, ура) Какое замечательное продолжение))) Вот и фем появился) Сцена написана так здорово, что я сидела с тупой улыбочкой несколько минут) Только жаль, что Луна не очень нормальная по сюжету. Мне кажется, что она как персонаж более цельна и интересна. А тут она пустышка. =(
Ой, спасибо) Боже, как я рада тебя тут слышать))) Сеа
Спасибо огромное. Сюжет и дальше будет закручиваться) МилаЯ
За Луну большое спасибо) Насчет Панси- да-а, у меня есть кой-какие планы, но про блокнот узнаем уже скоро. Stella-Z
Огромное спасибо за похвалу фэм-сцене, я ужасно из-за неё волновалась. А насчет Луны... Наверное, сейчас я скажу ужасную для автора вещь, но у меня персонажи делятся на тех, кого я реально собираюсь глубоко изучать, которые мне искренне интересны сейчас, и тех, кого я припасла напоследок. Луна пока относится к последним, наравне с некотороми другими. Надеюсь, что мне всё-таки удасться раскрыть её поглубже...
Между тем до главного праздника оставались считанные дни. Все в замке дышало Рождеством: и особый, праздничный шумок на уроках, и блестки, усыпавшие Большой Зал за завтраком, и полосатые красно-зеленые свертки, что совы приносили за завтраком. Рождество, как к нему ни готовься, всегда приходит неожиданно. В одно морозное, ясное утро выходного дня кто-то принесет с улицы тоненькую еловую веточку, зацепившуюся за рукав, кто-то обмолвится о пижамной вечеринке, близнецы Уизли взорвут за завтраком первую экспериментальную петарду, а с зачарованного потолка вдруг посыплются вместо снежинок разноцветные конфетти. Все удивляются Рождеству и радуются, словно дети, - но, конечно, это ни в коем случае не Гермиона Грейджер. Предусмотрительная гриффиндорская староста уже за месяц отчеркивала дни в календаре, согласовывала даты и галочками отмечала дни, подходящие для последнего в этом году собрания клуба. - Это очень непросто, - объясняла она Сьюзен на перемене, - найти вечер, который подходил бы всем, да ещё человека, что сможет в этот вечер выступить. Сьюзен послушно кивала головой, не мудрствуя лукаво и не пытаясь вникать в трудности организаторской работы. На самом деле, Гермиона и не ожидала от неё ничего подобного: всё, что требовалось от спокойной, простодушной хаффлпафки – это сочувствие, что лилось на неё широкою рекой. В эти дни Гермиона похудела и побледнела; никакие косметические ухищрения не могли скрыть синяков под её опухшими глазами. Если раньше Джинни поддерживала её и помогала с тонной работы, то сейчас ей даже не с кем было поговорить по душам. Подругу она избегала, старательно и упорно – боясь, что выдаст себя, что ляпнет что-нибудь лишнее, что просто-напросто сглупит, взглянув однажды в насмешливые зеленые глаза Джинни, которая, к слову сказать, хорошела изо дня в день, словно впитывая в себя чистоту и свежесть морозных предпраздничных дней. - Съешь чего-нибудь, Гермиона, прошу тебя, - твердила Ханна, подсев к той за завтраком, - ты похожа на привидение. - Надеюсь, что не на Миртл, - с усмешкой откликнулась она, поковырявшись для виду в овсянке, - вот, слушай, что получается. Она вынула из кармана толстенький ежедневник, испещренный записями и отметками. - Так получается, что Сьюзен, Мариетта, Парвати с Лавандой и Джинни уезжают на Рождество, они мне написали. У нас остается одна-единственная пятница перед праздником, когда клуб сможет собраться в полном составе. Если, к примеру, в этот раз выступит Сьюзен… Хотя нет, она не сможет, тут нужен кто-то более активный… Ну, к примеру, возьмем Чжоу… Нет, её тоже нельзя, у нас слишком много скандалов… - Гермиона, - проникновенно сказала Ханна, - успокойся. Отмахнувшись, та продолжала раскладывать пасьянс из бумажек и писем, пока хаффлпафка не тронула её за плечо: - Ты так совсем сойдешь с ума, - сказала Ханна, - может, не нужно в этот раз выступающего? - Что? - Ну, - замялась она, - может, конечно, это и неправильно… Но… Но ведь наступает Рождество, а в Рождество принять веселиться… И мы со Сьюзен подумали – может, просто устроим клубную вечеринку? Просто соберемся перед отъездом все вместе, а? Тебе, конечно, решать. Ханна совсем смутилась перед рассеянным взглядом Гермионы. Та смотрела на стол с какой-то обреченностью во взоре, будто разбирая в уме этимологию слова «веселиться». Хаффлпафка покраснела и стала медленно отползать назад, но тут по какой-то чудесной случайности мимо проходила Чжоу. Она бесцеремонно хлопнула ладонью по столу, привлекая всеобщее внимание. Убедившись, что все оценили её новую мантию, она смерила презрительным взглядом всех, что на неё слишком долго пялились, и только после этого обернулась к Гермионе. - Я слышала, что предлагала Аббот, - без обидняков заявила она, - отличная идея, в самом деле. Хватит париться, Гермиона, хоть раз в году можно поразвлечься. Ханна за её спиной сдавленно фыркнула, что должно было обозначить её давнюю теорию о том, что Чжоу – из тех, кто носит праздник у себя за пазухой или, если говорить точнее, в вырезе декольте, но промолчала. Гермиона медленно подняла усталый взгляд. - Вы действительно хотите праздник? – спросила она, - вы хотите потерять последнюю пятницу перед каникулами? - Только наш бесценный руководитель может так говорить, - хихикнула Чжоу, - «потерять последнюю пятницу»! Гермиона, да нас с Хаффлпафом поддержат все, уверяю тебя. Всё, убирай свои каракули, считай, что вопрос решен единогласно.
Сказано – сделано. За три дня до отъезда все члены клуба получили изящнейшие карточки-приглашения в золотых и серебряных конвертах. Все приглашения были подписаны рукою старательных хаффлпафок – ибо Гермиона сразу заявила, что ничего не смыслит «в так называемых развлечениях» - и звали всех Неудачниц в последнюю пятницу перед Рождеством в «обычное место встречи». Также было подписано, что желательно принести собственные угощения, выпивку, и какие-нибудь украшения для новогодней ели, которая всеобщими трудами была «надумана» в Покоях-на-потребу. Девушки долго сомневались, стоит ли присылать приглашение Панси. Чжоу, на правах главного организатора вечеринки, была категорически против. - Она своей мрачной физиономией только испортит всем праздник, - твердила она, - и вообще, официально она не в Клубе. Она – шпион. - Но… Но она же не пропустила ни одного собрания, - хором возражали Сьюзен и Ханна, - она уже может считаться… На что Чжоу стучала серебряной верхушкой от новогодней елки по обеденному столу и ставила бедных девушек перед трагическим выбором: либо она, либо «эта стерва». Хаффлпафки дружно краснели и фыркали в кулачки при слове «стерва», доносившимся из уст нового главного руководителя. Всё закончилось тем, чем и должно было закончиться: все трое отправились к Гермионе как к главной инстанции. Та, разумеется, сказал, что с их стороны было бы подло не пригласить человека, который провел вместе с ними эти полгода в Клубе и по собственной воле хранил их тайну, хотя давным-давно мог бы сдать их с потрохами. Момент сделки и запах шантажа успокоили Чжоу и, рассудив, что действительно безопаснее будет пригласить слизеринскую старосту, она дала свое добро. Но выбрала самую маленькую открытку, разумеется. Неудачницы пришли в восторг. Луна всегда была не прочь к кому-нибудь присоединиться: вероятнее, так она менее остро ощущала собственное одиночество; Парвати решила, что веселая вечеринка должна её взбодрить, да и к тому же у неё были сразу две достойные соперницы в плане самого чудесного макияжа и самого красивого наряда – Чжоу и Джинни, разумеется; Мариетта и Лаванда, всем довольные, с удовольствием согласились повеселиться за компанию, ну а Панси крошечным кивком ответила на приглашение, и Гермиона долго недоумевала, расценивать ли это как согласие – или просто как дань вежливости? Ровно через два дня, в пятницу, бригада под руководством Чжоу отправилась украшать Покои-на-потребу. Бригада звала с собой и Гермиону, но у неё в тот день как назло раскалывалась голова, и потому она, как ни волновалась за состояние комнаты, все же осталась до полудня в постели, предоставив Чжоу упиваться перепавшей ею властью. И искренне надеясь, что совместными усилиями хаффлпафки смогут её обуздать – и власть, и прекрасную узурпаторшу, конечно. Несказанно удивив Гарри просьбой приобрести для неё в Хогсмите бутылку белого сухого вина, Гермиона уже было решила, что вопрос с продовольствием решен. Но, поразмыслив немного, она послала Рона за шампанским, а заодно за ветчиной, сыром и виноградом.
Гермиона поняла, как жестоко ошибалась только к одиннадцати часам, когда, направляясь в Покои-на-потребу с бутылкой эльзасского «Рислинга» и корзиночкой фруктов, обряженная в строгую парадную мантию стального цвета и черные лакированные туфли, она налетела в темном коридоре на престранную процессию. Со стороны это напоминало какое-то жуткое многорукое, многоглавое чудовище, с невообразимым трудом, постаныванием и сопением ползущее по направлению к Покоям. И только приглядевшись, она, ахнув, поняла, что это Парвати на пару с Чжоу, одетые в какие-то невообразимые шмотки, из которых с самых неожиданных местах торчали перья, броши и банты, с величайшим трудом тащат по коридору исполинский мини-бар, весь в цепях и железных заклепках; все действо сопровождается дичайшим скрежетом и визгом. Гермиона, ошеломленная, совершенно парализованная, прижалась к стенке. - Раздери меня горгулья, за меня это всегда делали парни. Почему я должна тащить чугунную бегемотину, которая весит как две Паркинсон? – раздался из полумрака недовольный голос Парвати. - Ты думаешь, я с детства привыкла метать ядро? – вторила ей Чжоу, - где ты найдешь такого парня, что протащит тебе её до того портрета с хихикающей грушей, а потом уйдет, пожелав спокойной ночи? Давай, Патил, это была твоя идея. - Да, но ты организатор! Я кто, по-твоему, грузчик? Попросила бы Хаффлпаф. Они удавятся за компанию. - Хаффлпаф выболтал бы все раньше срока вашей ненаглядной старосте, - отрезала Чжоу, - так, Патил, снимаем шпильки и потащили. Отдуваясь, они снова схватили мини-бар и с тем же грохотом двинулись дальше. - Я сломала ноготь, - раздался из темноты жалобный стон Парвати, а потом они открыли дверь в Покои-на-потребу – и были таковы. Гермиона стояла, вжавшись в стену, пребывая в страшных сомнениях: а может, не стоит туда идти? Представив себе, что – а главное, сколько всего – хранилось в недрах мини-бара и чем это все могло закончиться, ей стало не по себе. Чертова староста, это же твоя обязанность пресекать употребления алкоголя в школе! Но тут взгляд её скользнул на бутылку вина в руке, и уголок её губ пополз вверх. Что ж, значит, и для неё не всё потеряно, если она вот так бессознательно нарушает школьные правила. В любом случае, проследить, чтобы вечеринка не закончилась смертоубийством – её святой долг, и даже боязнь пьяных людей, громкой музыки и подобных сомнительный мероприятий не должна помешать её с честью его исполнять. Сделав несколько шагов по коридору, она замерла, ошеломленная новой мыслью: Парвати – и Чжоу? Делают что-то вместе? Как это могло случиться: ведь они заклятые враги, соперницы, вечные неугомонные спорщицы? И где… - тут Гермиона покраснела – а где же тогда Джинни? Нет, сегодня явно всё шло наперекосяк. Или нас ждут ужасы в ночь перед Рождеством, или сладкая новогодняя сказка – в любом случае, на этот стоит посмотреть. Не колеблясь более, Гермиона вошла в комнату.
Каждый праздничный вечер имеет свою окраску, свой характер, свои особенности. Бывают вечера, что начинаются со скованного молчания, а потом перерастают в шумные вечеринки. Бывают вечера другого рода - они выдыхаются в самом начале, когда кончается запал - как раз в тот момент, когда праздник должен быть в самом разгаре. Но бывают и такие, которые вообще не поддаются описанию. Странные, пугающие, совершенно непредсказуемые, похожие на какой-то горячечный сюрреалистический сон. Когда даже без всякого алкоголя и прочих увеселение тебе просто сносит голову, тебя сбивает с ног и ты чувствуешь, что, вероятно, не сможешь подняться до самого рассвета. Последнюю категорию Гермиона выделила для себя, как только зашла в комнату и узрела происходящее. Вечер не предвещал ничего хорошего с тех самых пор, как её повстречались две главные стервы этой школы, тащившие в Покои-ни-потребу тонну алкоголя в железном ящике. Но это были ещё цветочки, потому что первое, что Гермиона вынуждена была сделать, так это взмахом палочки вырубить музыку, что орала на три этажа. Феноменально, на факт: с исчезновением аккомпанемента тише в комнате не стало – ну, разве что самую малость. Гости собрались и заняли свои диспозиции. В центре комнаты, на перевернутом кресле восседала Чжоу, разрез на платье которой находился где-то на уровне талии. Сверкая кружевными оборками на чулках, она чокалась своим бокалом с бокалом Парвати, громко и весьма откровенно вещая о том, как «на совсем такой же» вечеринке один из охотников сборной Рейвенкло перебрал лишнего и полез к ней под юбку. Парвати слушала с большим вниманием; всем же остальным приходилось слушать волей неволей, независимо оттого, хотели они этого, или нет. Перепуганные и расфуфыренные хаффпафки пытались навести минимальный порядок. Под потолком парило не меньше сотни воздушных шариков, все стены были густо залеплены блестящей новогодней пеной, а пол – усыпан искусственным снегом. У самого окна висела изумрудно-зеленая перетяжка: «С Новым Годом и Рождеством, Клуб Неудачниц!». Неизъяснимое, внезапное дежавю – Мерлин, и как они могли забыть? Ведь почти так же, год назад здесь проходило последнее занятие по «ДА». - В этих еловых веночках, должно быть полным полно крагглов, - пробормотала Гермиона с легкой улыбкой, и Луна, сидевшая поблизости, вздрогнула от её слов. Ну а Чжоу-то, Чжоу? Она – помнит? Глядя на неё, довольную, раскрасневшуюся, Гермиона с некоторой обидой заключила: да нет, вряд ли. Слишком многое за этим последовало, слишком многое. Едва ли она помнит. - Эй! – решительно крикнула Гермиона, - мы празднуем, или нет? Луна, погруженная в свои мысли, меланхолично отсалютовала ей соломинкой от коктейля. Хаффлпафки переглянулись и стали молча сверлить её взглядами. В поисках помощи, она обвела взглядом комнату, и в противоположном углу заметила ещё пару беседующих. Мариетта, кокетливо разодетая, завитая как барашек, что-то увлеченно рассказывала Лаванде, что-то, по всей видимости, её возмущавшее, поскольку её лоб то и дело хмурился, а голос повышался. «Не… дают разрешения… дополнительные занятия… взыскания у Снейпа…» - расслышала Гермиона. Лаванда слушала в пол уха, с каким-то скучающе-брезгливым выражением лица, будто выслушивая доклад домового эльфа о состоянии кухонного оборудования. Но хоть её вид вселял в гриффиндорскую старосту некоторую надежду. В отличие от подружки-Парвати и Чжоу, она почему-то не стала нацеплять нелепый наряд для танцев на столе, и ограничилась весьма интеллигентной лиловой мантией. Гермиона тихонько её окликнула, и Лаванда с явным облегчением обернулась к ней, обрадовавшись, видимо, возможности отделаться от Мариетты. - Прошу внимания, - сказала Гермиона как можно громче, перекрывая командным голосом нескончаемую болтовню Парвати и Чжоу. И когда все взглянули на неё, умолкнув, Гермиона, улыбнувшись, мягко произнесла: - С наступающим праздником. Она даже не успела закончить фразы, потому что в следующий момент дверь с грохотом отворилась, и Джинни, раскрасневшаяся, вечно веселая, вошла в комнату, приветствуя гостей. Следом за ней, как и всегда, вызвав некоторую паузу, вошла Панси, одетая в дорогущую мантию, на удивление элегантно сидевшую на её мощных плечах. На первый взгляд она почти ничем не отличалась от рабочей – разве что более хитрым покроем и материалом, по-настоящему волшебным, темным, мерцающим. Надо ли говорить – как Панси умела заткнуть всех в разговоре, так и сейчас единственно своим видом она враз положила конец какому-либо девчачьему соперничеству на почве шпилек и помады.
Своей неоспоримой, совершенно взрослой, уверенной сдержанностью и изысканностью туалета она тут же заставила Чжоу с Парвати почувствовать себя нелепо, Джинни – устыдиться своей дешевенькой простой мантии, Мариетту с Лавандой – осознать всю тщетность трехчасовых усилий, сложного макияжа, длительных укладок и прочее, прочее, прочее. Что тут говорить – даже Гермиона, как ни хотела себе в этом признаться, почувствовала себя не в той тарелки, стоя рядом с этой утонченной дамой, но – что делать? – времени до Рождества оставалось все меньше, а работы по разгребанию всего этого хлама – навалом. - Что ж, - спохватилась она, оторвав, наконец, взгляд от Панси, - давайте же каждый теперь произнесет тост. - Даже сейчас наша Гермиона не может удержаться от детсадовского распорядка, - улыбнулась Парвати. Она встала со своего пуфа и подняла бокал, пока Чжоу откупоривала вторую бутылку, извлеченную из чрева чугунного монстра. - С праздником, - произнесла она, - желаю всем меньше переживать и больше радоваться жизни. - С Рождеством, - подхватила Лаванда, скорее по привычке все повторять за Парвати, чем по собственному осознанному желанию, - пусть все, что было плохого, обратиться в будущем в светлые воспоминания. Гермиона поежилась от такого недвусмысленного тоста, но послушно чокнулась с нею. - Пусть мини-бар к рассвету опустеет! – хохотнула Чжоу, перенимая эстафету, не взирая на отчаянные жесты гриффиндорской старосты. - Поздравляю всех и желаю добра, здоровья, счастья, - заученно проговорила Сьюзен. - …И любви, конечно, - подхватила Ханна, почему-то покраснев. - С Рождеством, - небрежно бросила Панси, - желаю вам совершенствоваться, ибо есть куда. - С праздником, - продолжила Мариетта, кокетливо тряхнув кудрявой челкой, - пусть не иссякают темы для разговора. - …Они не иссякнут, поверь мне, - пробормотала Луна, - поздравляю. - Да что вы, в самом деле, такие сонные! С Рождеством, девушки! – Джинни подняла свой бокал, и Гермиона подозрительно на неё покосилась. Слишком уж жизнерадостная, наверняка только что вышла из «Трех Метел». - Да здравствует Клуб Неудачниц, - торжествующе заключила глава клуба, и под всеобщие вопли разбила свой бокал на счастье. Следом полетели все остальные, и среди всего этого шума, и грохота, и радостных визгов, Джинни решительно дернула её за рукав. - У нас двенадцать с половиной минут, - прошептала она, - пошли, нужно поговорить.
***
Гермиона не успела толком ответить: меньше, чем через секунду она была достаточно грубо оттолкнута к стенке в темном углу комнаты, в тени, отбрасываемой книжными полками. - Сейчас время для важных разговоров? – сердито спросила она, почувствовав слабый запах пива, исходивший от рукава Джинни. Пива, и талого снега, и намокшей шерсти. Должно быть, так и должно пахнуть Рождество. - Как раз об этом мне и надо тебя спросить. Я просто не могу добраться до тебя в другое время, Гермиона, - твердо сказала та, - ты меня избегаешь, и я не могу понять, почему. - Я не избегаю, - начала она, но осеклась под пристальным взглядом настойчивой собеседницы. - Я твоя подруга, - заявила Джинни, - я имею право знать, из-за чего ты на меня обиделась.
- Я не… - тонкий холодный пальчик коснулся её губ, и она смогла продолжить, только когда Джинни отстранилась, - Джин, ты по-прежнему моя подруга, и я не никогда не стану дуться на тебя просто так… - Значит, - испытующий взгляд, - значит, не просто так? Гермиона судорожно вздохнула – но промолчала, прислонившись в стене. Её снова взяли врасплох, снова загнали в угол. - Я, кажется, начинаю понимать, - медленно произнесла Джинни, - ты… - Ты пьяна, - резко перебила её Гермиона, пытаясь хоть как-то выбраться из западни. От её губ и в самом деле пахло пивом. И мятой – ах, эти несчастные леденцы Уизли… - Нет! – воскликнула Джинни, несколько громче, чем нужно было, и кто-то обернулся в их сторону, - нет, это ты меня не перебивай! Ты же была тогда, в тот момент в туалете Миртл, правда? И ты видела нас – с Патил, так ведь, Гермиона? Язык не поворачивался во рту, губы словно онемели – всё, что она могла – это на дюйм наклонить голову, ответить микроскопическим кивком. Она глядела в ясные, широко раскрытые глаза Джинни и чувствовала, как её щеки заливает краска. Мерлин всемогущий… Взгляд на часы, что бы хоть как-то скрыть свое смущение. - Ещё девять минут, - говорит Джинни, - так вот, значит, откуда эти прятки. Гермиона, я… - Нет-нет, - задыхаясь, произносит она, - ничего не говори, я всё понимаю, я готова принять тебя такой, какая ты… - Гермиона, перестань. Она поднимает голову. Джинни злиться? Пожалуй. Немного. - Думаю, - выдавливает Гермиона, - думаю, нам стоит закончить этот разговор. Слушай… - взгляд беспомощно скользит по сторонам, - почему ты не с Парвати? - Я - с этой дурочкой? – смеется Джинни, - не недооцениваешь меня, подруга. Это конфетка хороша только снаружи, а внутри… Внутри ничего нет. - Но ты же… - Ох, ну прошу тебя, Герм. Мне семнадцать лет. - Но она… - Она уж тем более не жалеет. Мне не нравится Парвати. Взгляд на часы. Четыре минуты. Ты всё ещё в кольце рук Джинни. Патил с Чжоу открывают третью бутылку, Мариетта осаждает Луну. Лаванда… Мерлин, где Лаванда? Она смотрит на тебя. Три минуты. От рук Джинни пахнет первым снегом и будущей весной. И пивом, мать его, пивом. Наверное, ей, Гермионе, тоже надо было выпить перед тем, как идти сюда. Для храбрости. Потому что она ничего не смыслит в праздниках, во всех этих диких увеселениях, в нарядах и уж тем более – в серьезных разговорах с пьяной подругой. Таких серьезных разговоров, когда ладони потеют неизвестно отчего, колени начинают подрагивать, и её лицо так близко, слишком близко, и ты… Две минуты. - Мне никогда не нравилась Парвати, - с усилием повторяет Джинни, - мне нравишься ты. Мне… Нравишься… …ты? - Рождество!!! – вопит Чжоу, зашвыривая в тихих хаффлпафок коробкой шоколада, - Мать вашу, ну что вы расселились, уже ведь Рождество, понимаете? Двенадцать часов, бом-бом, началась Рождественская ночь! Хлев, овечки, овечки, черт побери, эй, овцы, ну давайте хоть выпьем вместе! - Чанг, слезай со стола! - Не слезу! - Чанг! Парвати хватает её под колени, и обе с истошным визгом вялятся на диван. - У меня сломан ноготь! - Как открыть чертов бар?! - Мама приготовила для всех печенье… Ханна, дрожащая под шквалом аплодисментов, разносит по комнате поднос с бисквитами. Парвати не может встать с дивана, потому что Чжоу, «эдакая жирная кляча», отдавила её ногу. - Кажется, с этим будут проблемы, - произносит Лаванда, глядя на двух барахтающихся девчонок. Гермиона в шоке оглядывается по сторонам. Она свободна… Джинни испарилась. Да вон же она, в другом углу комнаты, хвалит печенье Ханны. На плече – цветные конфетти, её руки – в пыли от книжных полок, воздух нагрет, Лаванда смотрит на неё с удивлением. - Ка-какие проблемы? – рассеяно переспрашивает Гермиона. - Опасная коалиция, - печально объясняет Лаванда, - этот союз и мертвого из могилы поднимет. Без всякой некромантии. Гермиона не успевает ответить; очередная серия истошных воплей перекрывает все остальные звуки. Парвати, прихрамывая, вылезает из-под горы подушек и кричит: - Тра-та-та-та! Время, дамы, время! - Да! – подхватывает Чжоу, - Итак… - Я чувствую себя как в сумасшедшем доме, - неожиданно трезво заявляет Луна. Неудачницы, абсолютно все неудачницы, раскрасневшиеся, веселые, обступают Гермиону. Лаванда с улыбкой отстраняется, и та с мольбой смотрит на неё: не бросай меня сейчас… Джинни и Панси где-то позади, хаффлпафки примостились сбоку, «опасная коалиция» Парвати-Чжоу наступает на гриффиндорскую старосту, подобно тяжеловесному военному флагману.
Гермиона тихо пятится назад. Кто-нибудь, вытащите меня отсюда… - Нашему дорогому руководителю… - громко начинает Парвати. - Нашему бесценному основателю… - продолжает Чжоу. - От всех нас… Гулкий хор нетрезвых голосов: - С любовью! Гермиона не знала, что там, в этой громадной золотой коробке, ей было совсем не до подарков. Сигаретный дым, запах алкоголя, от которого как-то совсем становилось дурно, лица, которых уже невозможно различить… Она буквально упала в объятья разов всех неудачниц, отвечая на десятки поцелуев, стараясь не замечать щипки и хихиканья, бесконечно повторяя «спасибоспасибоспасибо» С трудом выдержав две минуты этого тисканья, она рухнула на диван, готовая умолять о том, чтобы её оставили в покое. Краем глаза она увидела Джинни, забравшуюся на подоконник с сигаретой. Так вот откуда этот дым… Но упрекать её и вообще говорить что-либо Джинни она не нашла в себе сил. От запахов мутило, а когда Чжоу под гром аплодисментов откупорила мартини, Гермиона просто сползла с этого дивана и, кое-как, по стеночке выбралась в коридор. Но и здесь не утихали голоса – правда, в этот раз более сердитые. - …Я никогда тебя такой не видела! – возмущенный голос Лаванды, - ты только подумай, как ты себя ведешь? - Эй, подружка, а ты что, мне – мамочка? – развязно ответила Парвати. - Ты отвратительна, мне противно просто смотреть на тебя… Что дальше, Парвати? Стриптиз на столе, страстная ночь под столом с Чжоу Чанг, так? Ты этого хотела? - Ах, да ты ревнуешь, солнышко, - проворковала Парвати прежде чем Гермиона начала сползать по стенке, - приятно это слышать, да. - А мне – неприятно. Посмотри на себя, Парвати… - О, да у нас же с тобой с недавних пор нет ничего общего. Мы – никто, что же ты так обо мне печешься? Может, оттого, что мне веселее с Чжоу, чем с тобой?.. - Я… Что хотела сказать Лаванда, Гермиона так и не расслышала. Видимо, слишком много было шампанского, вина, и вообще она слишком, слишком устала за эту ночь. Пошатываясь, она вновь вошла в комнату – Мариетта принялась что-то объяснять Панси, - и, присев в ближайшее кресло, тут же заснула. Праздник продолжался.
Господи, какой накал страстей... Цыц... Такое ощущение, что Гермиону ты с меня рисуешь... Я как в зеркало смотрюсь... Я... Она правда очень на меня похожа, я только сейчас поняла.
мифотворец Ogromnoe spasibo, miliy chitatel`! Nadeus` v dal`neyshem vas ne razocharovat`) Здравый смысл Znaesh, eto skoree vsego ne prosto sovpadenie)) I delo daje ne v tom, chto ya vichitala, kak ti uchishsia i kakya ti otvetstvennaya, a to, chto ti davno uje associirueshsia u menia s glavnoy geroiney)) Dumaesh, ya abi chto tebe darit` stala bi?
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 6
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
и блокнот этот 
- участник сейчас на форуме
