ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Название: Клуб неудачниц Автор: Цыца Рейтинг: R Категория: джен/гет/фэмслеш Дисклеймер: всё принадлежит Роулинг Саммари: этот фик – попытка создать очень женскую историю о женских персонажах. С этим будут связаны некоторые ООСы. Разумеется, фик АУ. С опозданием более чем на полгода дарю эту повесть Silence.
- Вставай же, - Гермиона нетерпеливо притопнула ножкой, - отморозишь себе одно место, и у тебя никогда не будет детей. Ханна всё так же сидела на ледяном полу Астрономической башни и медленно раскачивалась из стороны в сторону. - Я староста, между прочим. Сейчас пойду к профессору Флитвику и сообщу ему, чем ты занимаешься в учебное время. Растрепанная хаффлпафка захныкала ещё громче и замотала головой, всем своим видом показывая, что по сравнению с её необъятным горем десяток баллов, снятых с её факультета – полная ерунда. - Да что тебе этот Эрни, в конце концов! – воскликнула Гермиона, - Мерлин, у тебя ещё столько мальчиков будет – не перечислишь. Немедленно успокойся, слышишь меня? - Это чертова Аманда… Ханна сорвалась, и через мгновение гулкую тишину Астрономической башни заполнили её отчаянные рыдания. Возведя очи горе, староста Гриффиндора обреченно бухнулась на колени рядом с плачущей Ханной. Та тряслась так, что это уже походило на эпилептический припадок. Её косички давно уже растрепались, и юбка была сильно измята. - Ох уж эта Аманда… - успокаивающе забормотала Гермиона, растерянно поглаживая Ханну по плечу и лихорадочно соображая, как можно прекратить этот рев. То, что творилось здесь, её беспокоило уже с давних пор – примерно тогда, когда она стала старостой. Эта проклятая Астрономическая башня стала напоминать приют для униженных и оскорбленных: за неделю она обязательно вытаскивала отсюда пару-тройку рыдающих дурочек всех возрастов и факультетов. С влюбленными парочками бывает проще: они сами рады, когда их застукают здесь. Кому не приятно с веселым визгом сбегать от грозной гриффиндорской старосты! Но вот успокаивать несчастных и обиженных – с этим были проблемы. - Поверь мне, Ханна, у всех свои проблемы. Ничто не происходит просто так, - Гермиона назубок повторила заученный текст из книжки по психологии, - не думай, что ты одна сейчас такая несчастная. Даже если этой твоей Аманда и удалось увести у тебя бойфренда… - Почти жениха! – взвыла хаффлпафка. - Да-да, почти жениха, - быстро подхватила Гермиона, - то это не значит, что она наверху блаженства. Может, её ещё хуже, чем тебе. - Она просто стерва, - неожиданно трезво изрекла Ханна. - Ага, - Гермиона слегка улыбнулась, - ещё бы, ей достался этот урод Эрни. Если он не может хранить верность, то – будь уверена – через неделю-другую она окажется в такой же ситуации, что и ты. Ханна с подозрением уставилась на неё, робко вытирая заплаканные глаза. Гермиона поджала губы: она прекрасно знала, что в любой истерике наступает некая кризисная точка, после которой либо наступает очередной поток рыданий, либо человек успокаивается. В случае с Ханной этот момент как раз наступил, а значит, им стоит воспользоваться. - Если ты снова зарыдаешь, то макияж окончательно размажется, - сказала она. Как и всегда, сработало. Неловко поправляя юбку, подтягивая сползшие гольфы и убирая с раскрасневшегося лица волосы, Ханна стала подниматься с пола. Гермиона улыбнулась: как никак, даже при всей своей скромности она не могла не признать, что Хогвартс давно не видел такой ответственной и исполнительной старосты. На улице шумел сентябрьский ливень, мокрый лес блестел металлическим, холодным цветом; скоро стемнеет и обед они, черт возьми, пропустили. Если каждый день вместо обеда она будет успокаивать несчастных семикурсниц, то через неделю от лучшей старосты не останется и следа. - Ты голодная? – поинтересовалась она, помогая Ханне заплести косы, - я – очень. Та взглянула так, что, казалось, она вот-вот опять разрыдается. Гермиона, перепугавшись, предупреждающе подняла палец к губам. - Это всё я виновата, да? – заныла Ханна. - Нет, нет, что ты! Ну да, как же, - кисло подумала Гермиона, - конечно, ты. - Пойдем, - неожиданно заявила хаффлпафка, - мама прислала мне домашние кексы. Я проведу тебя в нашу гостиную. Всегда считала разделение факультетских комнат полной глупостью! – завершила она, улыбаясь вконец ошарашенной Гермионе. - Ты действительно так думаешь? – едва смогла вымолвить та. - Ну да, - с готовностью кивнула Ханна, - нас, девушек, так много, а в результате все – и слизеринки, и рейвенкловки, и мы с тобой, - всё оказываются здесь. А так – собирались бы в какой-нибудь общей гостиной… - …И дружно ревели бы там ночи напролет, - засмеялась Гермиона. Ханна заулыбалась: хоть её глаза припухли и покраснели, было видно, что от истерики не осталось ни следа. - Пойдем, я угощу тебя кексами, а то по тебе скоро можно будет анатомию изучать, - бодро заявила она и, подхватив Гермиону под руку, потащила её к себе.
- Я толстая. Лаванда отшвырнула мантию в угол комнаты и встала в анфас перед зеркалом. - Я безобразно, отвратительно толстая. -Ты просто дура, - равнодушно констатировала Парвати Патил, перелистывая старый номер «Ведьмополитена». Её подружка стянула футболку и встала перед зеркалом в профиль, приняв, по её мнению, самую невыгодную позу. - Ты посмотри на этот зад. У Булстроуд и то меньше. - Булстроуд тоже дура, - хмыкнула Парвати, - впрочем, Нотта это, похоже, не волнует, а её зад он принимает как должное. - Это её состояние он принимает как должное, а перед этим меркнет любой целлюлит. - Угу, - хмуро согласилась Патил, - будь у меня такие денежки, я бы без колебаний забила бы на диету. Лаванда отвернулась от шумно вздыхающего зеркала и свирепо уставилась на собеседницу: - Да какая к чертям тебе диета! Ты от природы худая, не то, что некоторые. Парвати демонстративно хлопнула себя по тому месту, где должен был находиться живот, но промолчала, с некоторой жалостью глядя на подругу. - И вообще, мне надоели твои вопли о деньгах, - добавила Лаванда, - если на новую помаду не хватает, одолжи у сестры. Я, кстати, тоже на мели. - Тебе лучше. Когда ты не покупаешь шоколад в «Сладком Королевстве», ты худеешь, помни об этом. А мне… - она вздохнула, откинув журнал в сторону, перевернувшись на спину и с тоской уставившись в разрисованный потолок, - Какого черта! Где, где эти неотразимые, прекрасные парни, эти проклятые бойфренды, которые должны катать нас на «Молниях» и поить клубничными коктейлями, где, мать их, умопомрачительный секс и эти романтические уик-энды в Праге? Где всё то, о чем с таким знанием дела пишут этом дерьме? Она махнула рукой в сторону «Ведьмополитена»; браслеты на её руках тоненько зазвенели, и она с раздражением сорвала из с запястий. - Где, спрашиваю тебя, эти «Очаровательные улыбки месяца» и «Мистер-супер-шевелюра»? - Не знаю, - устало вздохнула Лаванда, опускаясь на пол, - ты всё время говоришь об этом, да только без толку. Ничего не меняется, разве что я толстею изо дня в день. Их комната, залепленная бесконечными плакатами, захламленная самыми разнообразными нарядами, бесчисленными лаками, муссами, спреями и духами, казалось, с каждым днем становилась всё меньше. Парвати с усмешкой утверждала, что мусор накипает на стенах, уменьшая жилплощадь, а домовые эльфы покоятся с миром под грудой пустых бутылочек из-под шампуня. - Знаешь, мне так надоело это всё. Каждый день: это не ешь, то не ешь, следи за собой, следи за прической, не забудь про крем… Для кого это всё, а? - Ну, как же – для кого? – захихикала Лаванда, - Вон, сколько претендентов на твоё сердце… Симус, Ли, а Невилл так вообще глаз от тебя… - Прекрати, - оборвала её Парвати, - ты прекрасно знаешь, что это не то, что мне нужно. Если тебя устраивают эти неудачники, то ты вполне можешь выбрать кого-нибудь из них, только – умоляю – не приводи его сюда и не трахайся с ним на моей постели. Она со стоном откинулась на подушки. Длинные темные волосы разметались по подушке, стройные изящные руки взметнулись вверх, но на мгновение на губах Парвати промелькнула улыбка, и Лаванда, не выдержав, расхохоталась. Артистка! - Эй, - она окликнула подружку, - позволь мне развеять твою печаль. Слышала новость? Парвати с грацией молодой львицы, почуявшей добычу, поднялась на кровати. - Что? - Последняя сплетня, - ухмыльнулась Лаванда, неспешно надевая халатик. - Брось, не томи! – заныла та и, в подтверждение серьезности своих слов, запульнула в неё нелепой бумажной розой, подаренной, а, точнее, положенной в её сумку Невиллом Лонгботтомом. Лаванда поймала цветок на лету и с укоризной покачала головой. - Так и быть, - произнесла она торжественным шепотом, - помнишь, мы ещё хохотали тогда над Аббот, по уши влюбленной в этого индюка Эрни Мак Миллана? - Ну, - согласилась Парвати, предвкушая презабавную новость. - Он бросил её! Лаванда, хохоча, метнулась в ванную. Через секунду послышался звук включенного душа. - Да ладно… - со счастливым недоумением протянула Парвати, - что, серьезно? Так толстячок Эрни у нас плейбой? - Ещё какой! – покатилась Лаванда, перекрывая своим смехом шум воды. Парвати на секунду задержалась у зеркала, поправила челку и снова прыгнула в кровать. Со стены на неё с обожанием глядел ловец «Палящих Пушек», а с потолка – её собственное лицо, малость приукрашенное, но, бесспорно, похожее, нарисованное неопытной, ещё дрожащей рукой Дина Томаса. - А бедная дурочка Ханна, небось, навоображала себе черт знает что… - вздохнула она, - может, и свадьбу себе уже спланировала?
Лаванда не слышала её; она с ожесточением терла себя мочалкой под горячими струями душа. - Слушай, а кто тебе об этом сказал? - крикнула она. - Новая пассия Эрни, конечно, - послышалось из ванной, - кто же ещё. Теперь Аббот ревет в нежных объятьях гриффиндорской старосты. Парвати хихикнула: с личной жизнью у всезнающей Грейнджер было нелады, за последний год на ней твердо поставили клеймо мужененавистницы и защитницы обиженных первокурсниц. Каждый раз думая об этом, она успокаивалась на свой счет и неизменно признавала своё выигрышное положение в этом мире. А такие мысли приносили облегчение и безмятежность, хотя бы ненадолго. Этого времени вполне хватало на то, чтобы заснуть, и потому Лаванда, выйдя из ванной, обнаружила свою подружку мирно посапывавшую в одеяло.
-3-
Перо послушно скользило по бумаге, буквы получались круглыми и ровными. Главное, чтобы не было никаких помарок. Ничто не должно наводить на подозрение. Подозрения вызывают недоверие, а это – то, что может всё разрушить, - думала Гермиона, завершая очередное письмо эффектным росчерком. Луна, круглая и желтая, висела над застывшим лесом, не было слышно ни звука, ни шороха, - всё застыло в ожидании новой грозы. Гермиона покосилась на часы: было около полуночи, а она только закончила патрулировать коридор у Астрономической башни. Если бы кто-нибудь видел её сейчас, то уж точно подумал бы, что она сошла с ума: как-никак, заниматься чужими проблемами в это время, прямо перед серьезной контрольной по заклинаниям, да ещё совершенно безвозмездно, - на это способен лишь сумасшедший. Но письма надо было завершить именно сейчас, потому получить их адресаты должны были именно с утра, за завтраком. Однако вскоре и её стало клонить ко сну. И вот уже рука сползает с бумаги, перо дергается, сажая на чистый лист крупную кляксу, и все имена и строки сливаются в одно…
Дорогая Ханна… Дорогая Сьюзен…
Дорогая Джинни… Дорогая Элоиза…
Дорогая…
Гермиона трясет головой, встает и распахивает настежь окно, чтобы холодный ночной воздух хоть немного её пробудил. От сквозняка листки разлетаются в разные стороны, падают со стола. Она ловит их, один за другим, раз за разом перечитывая простые четыре строчки:
…Это я, Гермиона. Отправляю это письмо всем постоянным обитателем Астрономической башни. Если ты хочешь решить свои проблемы, то я жду тебя в пятницу, в шесть часов, у статуи Урика Чудаковатого в западной галерее.
***
- Я не понимаю, что это значит, - фыркнула Чжоу, рассматривая конверт, - чушь какая-то. На твоем месте я не стала бы приходить. - Думаешь, она сдаст нас Филчу или что-нибудь в этом роде? – опасливо прошептала Мариетта, оглядывая зал. Гермиона на том краю гриффиндорского стола едва заметно отсалютовала ей бокалом. - Да нет, вряд ли, - ответила Чжоу, лениво ковыряясь в овсянке, - Гермиона – нет. Гриффиндор, черт бы его побрал. А ты, кстати, по своим прыщам не соскучилась? Мариетта вспыхнула и замолчала.
***
- Гермиона, ты, конечно, очень умная и всё такое, но… - Джинни рассеянно помахала Дину Томасу, - ты уверена, что кто-нибудь придет? - Ханна мне уже обещала, - стала загибать пальцы гриффиндорская староста, - Сьюзен пока не откликнулась, но, думаю, что она придет. Вообще, хаффлпафки должны быть… Джинни чуть не поперхнулась кофе. - Те, что ревут больше всех, - с усмешкой пояснила Гермиона, оглядывая зал, - скорее всего заявится Луна. Она, конечно, не рыдает, но сказала, что это будет почти так же интересно, как тайные собрания Асмогиев – и не спрашивай, я не знаю, кто это… Вот Мариетта раздумывает… Помнишь, та, что сдала «ДА» на пятом курсе? - Ужас какой, - пробормотала она, не глядя на Гермиону, - клуб неудачниц. - Именно, - торжествующе заключила та, - Клуб Неудачниц. И я очень надеюсь на твою поддержку.
*** - Что это? Что там, что там, что там? – засмеялась Парвати и, ухватив кончик листка, торчавший из-под учебника по зельям, поманила подругу пальчиком. - Честное слово, это не твое дело, подруга, - Лаванда решительно отстранила её руку, явно опасаясь за листок. - Опять Лонгботтом, да? – прошептала та, продолжая вытягивать из учебника листочек, - очередное любовное послание? - Нет, честное слово, нет! – отчаянно зашептала Лаванда, - да пусти же! - А Невилл сочиняет Браун стихи! – громко и нараспев объявила Парвати, и Лонгботтом, стоявший рядом, побледнев, рухнул на стул. Кто-то захихикал, но особого успеха её утка не имела – все давно уже привыкли к подобным выходкам. Лишь жертвы этого мини-шоу, то бледнея, то краснея, старательно отводили взгляд друг от друга. Однако Парвати добилась того, чего хотела: воспользовавшись минутным замешательством подруги, она с ловкостью кошки вытащила заветную бумажку. Лаванда рванулась к ней – но уже поздно. Парвати развернула письмо и с жадностью вперилась в строчки. - О Мерлин, подруга, это что ещё за собрание анонимных алкоголиков? – удивленно протянула она, - и что за слова про Башню? Ты что, часто там вечера проводишь? - Ну… - Лаванда замялась, - раз или два было. Не помню. А теперь отдай мне листок! - Ну ты даешь! – захохотала Парвати и отдернула руку с письмом прежде чем та успела его выхватить. Лаванда промахнулась и заехала ладонью по столу: все пробирки и ингридиенты покатились по полу. - О Мерлин… - пролепетала она, в ужасе глядя, как драконья кровь проедает дыры на её тетрадях, - Мерлин, Мерлин, Мерлин… - Не повезло, - рядом раздался голос, полный мрачного удовлетворения, - минус десять баллов, Гриффиндор. - Паркинсон! – ахнула Лаванда, глядя на слизеринскую старосту, - я и забыла, что у нас спаренные зелья со слизью… - За слизь – минус ещё пять, - заключила Панси, спокойно вытаскивая из-под кучи разбитых пробирок злополучное письмо, - из-за этого гриффиндорская свара? Прежде чем кто-либо успел её остановить, она села за свое место, и в следующий миг в класс вошел Снейп.
Гермиона со страхом подошла к статуе Урика Чудоковатого. Она боялась много: в её воображении в назначенное место являлись преподаватели, первокурсники и куча парней, которые поднимали её на смех. От этих мыслей – а вдруг кто проболтается? А вдруг никто не придет? – подгибались колени, но она твердо знала, что, по крайней мере, Джинни и Ханна точно будут там, а значит, она не пропадет. В полутьме коридора бледными пятная маячили лица – не менее десятка! – обрадовано заключила Гермиона, но подойдя ближе, увидела, что на встречу явилось только восемь человек. Луна почему-то не пришла… Джинни. - Привет, Джин. Спасибо, что пришла. - Как обещала. Ханна. - Спасибо, Ханна. - Гермиона, я так рада… По правде говоря, мне нужна была именно твоя поддержка. Сьюзен. - Привет, Сью. - Привет… Мариетта. - Спасибо, что решилась. - Надеюсь, что… я…. Ммм, ничего, в общем. Чжоу. - Ой! Не ожидала. - Эта дурочка отказывалась без меня идти. Лаванда. - Привет, Лаванда. Спасибо… - Привет. Не знаю, зачем я здесь, но, надеюсь, будет интересно. Парвати. - Ещё одна неожиданность. Ты разве приглашена? - А разве для решения своих проблем требуется приглашение? Панси! - О, Мерлин. Мы арестованы? - Пока нет. Я посмотрю, чем вы тут занимаетесь, Грейнджер. И не вздумай ничего переносить, ясно тебе? Случай на пятом курсе был показателен. - Слушай, Панси, если ты вздумаешь сказать кому-либо… - Что я была в клубе грязнокровки? Ты смеешься? А вот если что пойдет не так, то у меня будет отличная возможность выбиться в главные старосты школы. -Охотиться, значит, будешь? - Как угодно. - Ладно, - Гермиона повернулась к остальным девушкам, - за мной.
***
Покои на Потребу сияли всеми возможными благами этого мира. Девушкам поручено было думать о том, что нужно, хотя о цели их визита они не знали, так что сейчас комната просто ломилась от баночек сливочного пива, шоколада, модных журналов и – почему-то – клеток с птицами. - Кто заказывал птиц? – не в силах сдержать смеха, спросила Джинни. - Я, - Мариетта робко подняла руку, - у меня с ними связаны воспоминания. - Ладно, девушки, за уборку, - распорядилась Гермиона, - половина из этого должна исчезнуть. В ответ на это заявление Парвати уселась на самую большую клетку и демонстративно положила ногу на ногу. Панси, нахмурившись, отошла в угол. Джинни, никого не слушая, рассматривала какой-то журнал. Хаффлпафки Ханна и Сьюзен с готовностью взялись за палочки, но, как выяснилось позже, толку от них было мало. Они принялись сдувать пыль с тюбиков крема от загара и протирать флаконы с духами, вместо того, чтобы избавляться от ненужных вещей. В конце концов совесть проснулась, к немалому удивлению Гермионы, у Лаванды с Мариеттой, которые шустро принялись расчищать пространство, убирая ненужные громоздкие предметы и добавляя то тут то там кресел, подушек и подносов для еды. Через полчаса усердной работы под руководством Гермионы Покои на Потребу приняли вполне благопристойный вид: уютная небольшая комната, чуть пыльная, но исключительно приятная для долгих осенних вечеров. Вдоль стен возвышались стеллажи с самыми разными книгами, на полу лежал пушистый ковер, стоял диван, пару кресел и столик, уставленный чашками, кувшинами и заваленный пачками шоколада. Парвати вмешалась в их работу один раз: она с хохотом умоляла оставить ей зловещего вида мини-бар с огневиски, а Чжоу с хитрющей улыбочкой настояла на том, чтобы оставили её персональную полку с журналами. Она так загадочно подмигивала и смеялась, что никто не решился ей перечить: со скрипом обе просьбы были удовлетворены. Когда работа была закончена и все расселись по своим местам, Гермиона с улыбкой объявила: - А теперь позвольте мне прояснить ситуацию.
- Что есть основа человеческой природы? – говорила Гермиона, - Изучая психологию как на теории, так и – поклон в сторону обитательниц Астрономической Башни – практике, я пришла к весьма интересной мысли. Когда у нас несчастье или беда, мы обычно замыкаемся в себе, забиваемся в угол, запираемся в Башне. Почему мы это делаем? Потому что нас раздражает общество других людей? Потому что мы боимся показать собственную слабость другим людям? И то, и другое верно. Как верно и то, что наблюдая чужое счастье в такие моменты, мы чувствуем себя ещё более несчастными. Так ведь? Гермиона выдержала ораторскую паузу, внимательно оглядывая присутствующих. Никто не сводил с неё глаз. - Решим же обратную задачу. Что нужно, чтобы сделать нас, обиженных и рыдающих, в такие минуты – счастливыми? - Ты имеешь в виду… - пробормотала Парвати, удивленно распахнув глаза. - Именно, - торжествующе заключила гриффиндорская староста, - счастливыми нас может сделать только беда другого человека. - Мразь, - выдохнула Панси, прислонившись в двери. - Нет, не все такие, - попробовала запротестовать Сьюзен, но Гермиона с жаром её перебила: - Нет, нет, именно все! Все, Сьюзен, каждый человек так устроен! – переведя дыхание, Гермиона сияющим взглядом обвела комнату, - а теперь слушайте меня внимательно. Каждая из нас по-своему несчастна – иначе вы не рыдали бы в Башне и не оказались бы здесь. Слушайте! Вместо того, чтобы страдать в одиночку, мы можем помочь другу другу! - Своими бедами? – язвительно поинтересовалась Чжоу. - Да, своими бедами, своим нытьем, своими жалобами на жизнь, - улыбнулась ты, - да, именно этим. У каждой будет вечер – целый вечер на то, чтобы выплакать перед другими свою душу. Целый вечер на плач, крики, стоны и депрессию. За этот вечер каждая из нас сможет сделать по крайней мере девять человек счастливей от того, что они понимают, что у них-то по сравнению с вами – всё хорошо. Счастливыми оттого, что они знают – у них свои проблемы, но им не будет так тяжело, как вам. Гермиона улыбалась, вглядываясь в лица своих слушателей: Панси выглядела ещё более мрачной, чем обычно – надеюсь, теперь она жалеет, что заявилась сюда – с некоторым злорадством заключила Гермиона. Хаффлпафки напряженно размышляли, поминутно испуганно переглядываясь. Джинни усмехнулась, встретившись с ними взглядами. Все остальные просто молча смотрели на стены, уставленные книгами, погруженные в свои разумья. - Что ж, - просто сказала Гермиона, - добро пожаловать в клуб неудачниц. С этого момента прошло всего несколько дней, а все новоиспеченные члены клуба уже получили по записке, гласящей:
«Первое правило Клуба Неудачниц: говорить искренно. Второе правило клуба Неудачниц: поддерживать вежливую беседу. Третье правило Клуба Неудачниц: во всем придерживаться указаний основателя клуба. Второе собрание клуба - «Вечер Ханны» - состоится в пятницу. Встреча у входа в Покои на Потребу. Гермиона»
- Чанг, ты хоть что-нибудь знаешь? – фыркнула силзеринка, и Гермиона, почуяв новую свару, быстро перебила её: - В «Истории Хогвартса» написано, что на каждого ученика школы составляется досье. Они пишутся несмываемыми чернилами на защищенных особыми чарами пергаментах и хранятся у директора в… Что ты пишешь, Панси? - Так, заметки, - буркнула та, отворачиваясь. Ханна продолжала: - …А он и говорит: это что, твой ужин, что ли? Ну а мне что делать? Сказала ему, что ужасно голодна и овсянку не выношу… - На утешения напросилась, в общем, - ехидно подытожила Парвати, чем вызвала бюрю восторга у Лаванды и Чжоу; Ханна вспыхнула так, что, казалось, вот вот – и её косички охватит пламенем. - Ничего подобного, - пролепетала она, бочком сползая с кресла. - Ну да, знаем мы вас, хаффлпафских тихонь, знаем! – заливалась Парвати. Гермионе пришлось уговаривать и одну и вторую – на это было потрачено с четверть часа, но вскоре все угомонились, и Ханна, вновь засунутая в кресло, дрожащим голосом заговорила: - И он… он предложил мне конфет, что присылает ему мама… Сказал: давай поднимемся ко мне, и я тебя угощу. Среди членов клуба вновь раздались торжествующие вопли – «Я же говорила, я же говорила!» - но тут уже девушек приструнила Джинни и смешки быстро смолкли. - …Я… я и не знала, что девушкам можно подниматься в мужские спальни. Эрни сказал: мальчикам нельзя войти к нам. Я послушалась его… - Он тебя завалил? – громко поинтересовалась Парвати. - Что? – оторопела Ханна. - Завалил, отымел, трахнул? - Исключена из клуба! – воскликнула Гермиона, вскакивая. - Почему это? – огрызнулась Парвати, - я поддерживаю беседу. Новая буря уже готова была разразиться, но на счастье Ханна решила продолжать, и Гермиона не посмела ей мешать: - Всё было нормально. Он сказал, что после шоколада никогда не хочется есть – и это правда! Мы попрощались с ним; он сказал, что был очень рад мне помочь… Знаете, наверное, это всё звучит очень смешно, но я никогда до этих пор не целовалась с парнями! У меня был такой шок, когда он просто чмокнул меня в губы – я потом никак не могла отделаться от этого ощущения – его губы на моих… Так… Влажно и горячо. Я потом не могла уснуть – лежала и… Мерлин это так глупо! - Ну, ну, - подбодрила её Джинни, с несколько скучающим видом наблюдая за остальными. Мариетта, кажется, заснула. - Я лежала и всё трогала пальцем свои губы, и чувствовала на них привкус шоколада, а ещё всё думала, как же я вела себя тогда – и всё мне казалось неправильным. Наверное, стояла как бревно… А надо было что-то сказать, что-то сделать… Я покраснела и сказала «До завтра». Ох, и это первый мой поцелуй! Я думала, он никогда больше со мной не поздоровается! Но… на следующий день он позвал меня к озеру, и мы целовались с ним, и потом, и через день – ещё. Я думаю, что уже неплохо целуюсь, а? Взасос, конечно, - неловко хихикнула Ханна и тут же помрачнела, - А потом пришла эта Аманда. Аманда Ческвик, на курс выше. И всё. Дождь стучал по крыше, хлестал по свтенам, стучал в окна. Магические свечи сгорели больше чем наполовину; света стало меньше и все почему-то затихли, случая, как беснуется непогода и наблюдая бледно желтые капли воска, стекающего с горящего фитиля. - Аманда Ческвик? – мрачно переспросила Панси, вновь отмечая что-то в книжечке. Ханна кивнула. Ещё несколько минут все молча пялились друг на друга. Потом Парвати с наслаждением потянулась, готовясь к новой битве. - А что это Паркинсон пишет там, а? – протянула она, - Гермиона, на твоем месте я бы проследила за слизеринской шпионкой. Раз уж ты допускаешь посторонних в наши тайны. Та не успела отреагировать, задумавшись о тяжкой судьбе Ханны; но Панси, от которой она ожидала самых больших скандалов, неожиданно встала и обвела всех присутствующих тяжелым взглядом. Её массивная высокая фигура четким силуэтом выделалась на фоне угасающего света от Гермиониных свечей. На мгновение её взгляд будто нехотя скользнул по Парвати, сжавшейся, подобно дикой кошке, что готовиться к внезапной атаке. - Отвали, Патил, - лениво огрызнулась она и, не прощаясь, вышла. - Очень мило, - саркастически отметила Парвати, как только за Панси закрылась дверь, - на одну неудачницу меньше. - Помолчала бы, - буркнула Джинни, зевая, - отлично посидели, Гермиона. Только я спать хочу. Гермиона была несколько обескуражена этим заявлением, но не подала виду. Она рассчитывала, что каждое выступление будут обсуждать ещё несколько часов, но раз так, то… - Итак, мы выслушали историю Ханны, - сказал она, - никто не хочет сказать её что-нибудь ободряющее? Поддержать её, посоветовать что-либо? Ответом ей было молчание. Ханна вновь покраснела и стала бочком сползать с кресла. Расстроенная староста переводила взгляд с одного сонного лица на другое.
- Держись, Аббот, - без энтузиазма откликнулась Чжоу, - и пусть он следующий раз всё-таки тебя трахнет. - Всё, всё, сегодняшнее собрание объявляю закрытым! – завопила Гермиона, - все по постелям! Я сообщу вам о следующим вечере! Вон! Вон! Все вон!
***
- Ну, что ты думаешь об этом? – спрашивает Гермиона, падая в подставленное кресло. - Честно? – Джинни смотри на неё пристально, внимательно, а потом на секунду отводит взгляд и прикуривает. - О, Мерлин… - выдыхает Гермиона, - о нет, нет, убери это, я не хочу это видеть – слишком много потрясений за день. Убери сигарету и – боже мой – Джинни, не кури хотя бы при мне. Завитки сигаретного дыма поднимаются к полку, тонкая длинная сигарета подрагивает в тонких пальцах, Джинни с наслаждением затягивается; она, кажется, не слышит этих слов. - Откуда ты знаешь? – пробормотала Гермиона, - ты же из чистокровной семьи. - Дин, - кратко отвечает Джинни, - он из магглов. - Ясно. Гермиона закрывает глаза, стараясь не вдыхать носом, сил на споры и увещевания уже не остается. Несколько минут они молча, а потом Джинни медленно говорит: - Всё это… странно как-то. Похоже на собрание всклокоченных куриц, если честно. - Парвати, - морщится Гермиона, - и Чжоу. Вот две проблемы, не считая шпионку из слизерина, что следит за нами в надежде выискать материал для доноса. - Да, да, наверное, - зевает рыжеволосая Уизли, - но ты же наша умница. Конечно, на первый взгляд это кажется абсолютно бредовой затеей, но когда вдумаешься… Гермиона, ты не спишь? С четверть часа просидев в тишине и докурив вторую сигарету, Джинни встала и осторожно накрыла гриффиндорскую старосту пледом. На цыпочках вышла из гостиной – и прикрыла за собой дверь.
Парвати чертыхнулась сквозь зубы и тряхнула головой. С черных, ещё некогда гладких и блестящих волос ведрами стекала бурая дождевая вода. От злости Парвати топнула ножкой – и тут же завертелась на одном каблуке, извергая совсем уже не женские ругательства в адрес ничем не повинных пустых трибун. Наклонилась, дернула ногой – и, поняв, что десятисантиметровая шпилька намертво застряла в щели между досок, в приступе отчаянной безнадежности рухнула на ближайшее место. Ну что же, теперь в замок босиком идти, что ли? Туфелька никак не вынималась из щели. - Вот дерьмо, - пробормотала Парвати себе под нос, - ни туфли, ни укладки. Макияж поплыл: тушь чудовищными черными лужами стекала с ресниц, румяна пошли по щекам пятнами, а помаду красотка Патил решительно размазала по подбородку рукавом. Холодный осенний ливень бил по плечам и спине, мантию смело можно было выжимать, Парвати не могла сдвинуться с места, но все эти проблемы меркли перед тем, что она своими глазами видела на квиддичном поле. Прямо перед ней на высоте около двадцати метров от земли – чуть ниже, чем обычно летают игроки в квиддич – неуклюже ползла по ледяному воздуху одна единственная метла. Она летела медленно, чуть покачиваясь, так, что хоть слезы злости и негодования застилали глаза Парвати, она все же смогла увидеть две фигурки, прижавшиеся друг к другу на этом «Чистомета». Лаванда, эта её лучшая подруга – её невозможно было не узнать. Её светлые волосы, развивающиеся на ветру, напоминали паклю и выглядели не лучше, чем волосы Парвати, но похоже, Лаванду это совсем не заботило: она весело смеялась, обнимая… Кто же это – высокий, крупный, неумело восседающий на шатком древке метлы? Неужели… Лонгботтом? Парвати была в таком шоке, что не заметила, как парочка подлетела ближе и Лаванда, смеясь, помахала ей рукой. - До чего же ты опустилась, - пробормотала Парвати, с досадой глядя её вслед. Она ещё раз дернула застрявшую туфлю: каблук, издав нежный хруст, сломался. В довершение всех бед на плечо Парвати с громный хлюпаньем приземлилось что-то ужасно мокрое и грязное, оказавшееся школьной совой. Поморщившись от брезгливости, она достала размытое дождем послание. Оно гласило:
Следующее собрание Клуба Неудачниц состоится на прежнем месте в пятницу. Выступает Парвати Патил.
Погода словно подыгрывала им, читала их мысли. Если в прошлый раз выступление робкой Ханны сопровождалось тихим осенним дождиком, то теперь неудачливых посетительниц Покоев на Потребу встретила настоящая буря: пронзительный вой ветра за окном, сверкающие молнии, сокрушительный ливень, ломающий сухие ветки деревьев, и небеса, затянутые свинцовыми тучами. Пришли все, кто собирался в прошлый раз. Никто не опоздал: девушки приходили заблаговременно, разливали чай и занимали самые удобные места на подушках. Ажиотаж вокруг этого вечера поднялся такой, что Панси, явившаяся последней – просто проверить, действительно ли клуб собирается снова – не удержавшись, присвистнула от удивления. Ни с кем не здороваясь, она молча зашла в комнату, чуть не свернув мощным плечом злополучный мини-бар, и уселась около двери на небольшом пуфике, достала свой блокнот. Джинни, встретившись на секунду с ней взглядами, едва заметно усмехнулась. Гермиона, торжествуя, незаметно сжала под столом подружкину руку. На самом деле, расчет был прост. Все признали, что прошлый вечер – выступление Ханны – прошел неудачно. Было очевидно: с её выступления, которое и так можно было пересказать, не присутствуя в комнате, не стоило начинать работу клуба. Чтобы привлечь внимание аудитории и заставить всех собраться заново нужен был смелый ход и яркая личность, которая сможет на своих плечах вытянуть этот вечер. Решение было принять моментально. Разумеется, посмотреть на хнычущую Патил придут все. Кому неинтересно, что у неё болит? «Надеюсь, Парвати не обидится на нас за то, что мы устроим такой цирк с ней в главной роли», - сомневалась Гермиона. Но Джинни решительно отбросила все сомнения, заявив, что если мадемуазель Патил без приглашения осчастливила их свои присутствием, то пусть принимает участие в работе, а иначе может проваливать в одногорбой горгулье. - Парвати, - тихо позвала Гермиона, - твой черед. - Выставлять себя на посмешище? – Патил оторвалась от «Ведьмополитена», - ну уж нет, увольте. Пусть лучше Лаванда выступит, ей надо поделиться своим счастьем. Та вспыхнула и отвернулась. Чжоу навострила ушки и попыталась что-то выведать у неё, но безрезультатно: гриффиндорка сидела, сжав губы, лицом к окну – и не произнесла ни слова. - Лаванда обязательно выступит, только позже, - терпеливо произнесла Гермиона, - ну а пока ты можешь поделиться с нами своим несчастьем. Ты пришла сюда, значит, тебе есть что сказать? Молния сверкнула за окном на одно короткое мгновение высветила лицо Парвати, до этих пор скрытое полумраком. Гермиона вздрогнула, увидев зловещую ухмылку, и решила, что за её коварной сокурсницей нужен глаз да глаз. - Давай уже Патил, только резину тянешь, - неожиданно низкий голос прорезал напряженную тишину, и все дружно оглянулись на Панси, сосредоточенно чиркающую в блокноте. Та подняла взгляд и с привычной невозмутимостью пожала плечами. Парвати, загнанная в угол, даже не нашла, что возразить. С видом Марии Стюарт, поднимающийся на эшафот, она вышла на середину комнаты и с драматическим вздохом рухнула в кресло. Лаванда поморщилась: эта роль показалась ей знакомой. - Да, у меня есть в жизни большая проблема. В эту минут раздался страшный свист, треск и грохот: судя по всему, ветер проломил теплицу. Однако этого никто не заметил: все смотрели только на Парвати и слушали только её. Она выпрямилась и с самодовольным видом продолжала: - Дело в том, что проблемы в жизни близких мне людей – это и мои проблемы тоже, - заявила она, откинувшись в кресле, - когда я вижу, что моим друзьям плохо, сердце мое болит больше, чем если бы было плохо мне самой. - Не за что не поверю, - шепнула Джинни Гермионе на ухо. Та отмахнулась. - И сейчас я чувствую себя хуже, чем когда-либо. Всем известно, что Лаванда – моя лучшая подруга. Мы с ней дружим с первого курса… Нет, даже раньше: впервые мы встретились ещё в поезде, познакомились – и поняли, что будем дружить. Её дружба, наше общение – это самое ценное, что у меня есть, - продолжала Парвати глубоким, проникновенным голосом, в котором, однако, чувствовалась затаенная грусть, - мы всё время вместе, мы срослись с ней настолько, что её неурядицы и неудачи оставляют глубокий отпечаток в моей… в моей душе. - Запнулась, - злорадно отметила Джинни.
- И сейчас, - Парвати возвысила голос, заметив сомнение в обращенных к ней лицах, - и сейчас мне вдвойне грустно и обидно, потому что моя подруга ввязалась в западню и сама не осознает этого. Дождь захлестал по окнам, вновь загремел гром, и девушки будто очнулись от транса, в который ввел их ровные голос Парвати. Однако не все: хаффлпафки сидели, разинув рты, и даже не пошевелились, Панси невозмутимо строчила что-то в своем блокноте, а Мариетта испуганно покосилась на скрипящие рамы. Все остальные зашептались; Лаванда так и не повернулась; Чжоу откровенно скучала. - Да что ты говоришь, - с притворным сочувствием произнесла она, насмешливо оглядывая гриффиндорку. - Да, да! – вскрикнула Парвати, приподнявшись в кресле, - она связалась совсем ни с тем человеком, и это меня печалит… Лаванда, ты слышишь меня? Лаванда, казалось, не слышала. Она и плечом не повела, не произнесла ни звука. - Вот видите, - с мрачным удовлетворением произнесла Патил, - ей наплевать на мои слова. На несколько секунд в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумом ливня и громовыми раскатами. - И кто же этот счастливчик? – наконец произнесла Чжоу. - Невилл Лонгботтом, увы. Они вчера с Лавандой катались на школьном «Чистомете», и я… Я… Черт возьми, Чанг, в чем дело? Все обернулись на Чжоу. Раскинув руки по подушкам, потрясая старым выпуском «Ведьмополитена», заглушая шум дождя за окном, она хохотала, искренне, заливисто, хохотала, размазывая по лицу слезы; она откинулась назад, отпихивая сидящих рядом и скидывая со столика плитки шоколада. - Мерлин мой, Патил… Ну ты даешь… - Чанг! - Патил… - стонала Чжоу в приступе беззвучного смеха. - Заткнись! Разве я сказала что-то смешное? - Парвати, никаких грубостей! – поспешно вмешалась Гермиона, с удивлением глядя на смеющуюся Чжоу, - Чжоу, в самом деле, объясни, в чем дело. - Объяснить? – та поднялась, отфыркиваясь и всплескивая руками, - ну конечно же! А тут все просто, разве вы не догадались? - Нет, не догадались, - хмуро ответила Джинни. - Дело только в том, что Невилл до этих пор был безнадежно влюблен вот в эту вот драную кошку, - выдавила Чжоу и продолжила прежде, чем Гермиона успела её перебить, - дарил ей картонные розы и прочее дерьмо. А она все твердила, что ей Лонгботтом ни к чему и… в общем, вообще на него не смотрела. А теперь… теперь… - она снова покатилась со смеху, - …теперь её горе-кавалер устал от этого и приударил за Лавандой, а нашей крале стало не по себе… Она снова начала хохотать в лицо ошеломленной Парвати; та не сумела вымолвить ни слова. А в это время в комнате начался форменный бардак: Сьюзен с Ханной заохали хором, Джинни засмеялась вместе с Чжоу, Мариетта побежала закрывать распахнувшиеся ставни, а Гермиона безуспешно пыталась прекратить шум. - Па-атил… - простонала Чжоу, - нелегкое чувство зависть, а? У самой-то что на личном фронте? Дырка от волшебного бублика? Парвати открыла рот – и тут же захлопнула, лихорадочно придумывая, что можно на это ответить. - Ещё бы – от неё сбежал поклонник, а теперь у неё сердце болит из-за того, что с ним встречается лучшая подруга, - усмехнулась Джинни. - Гадость какая, - пискнула Сьюзен, неожиданно сердито глядя на Парвати. - Ничего подобного! – завопила та, нервно теребя прядь волос, - завидовать этой толстушке из-за того, что она встречается с главным неудачником в школе? Что ж, может, для неё это и лучшая партия, а для меня – уж точно нет! - Вот как ты ценишь свою подругу, - спокойно заметила Панси, - весьма показательно. Гермиона ещё с прошлого раза заметила, что после каждой реплики слизеринки в клубе на несколько мгновений наступает полная тишина: неизвестно отчего её слова всегда звучали отчетливо, значимо, весомо. И сейчас все затихли, глядя на Парвати, словно внезапно им все стало ясно. Собственно, так и было: все понимали, что только что она себя выдала. - Да нет же! – воскликнула она, - я же говорю, что мы давно дружим с Лавандой, и меня волнует только… - Только Парвати Патил тебя волнует, - рассерженно припечатала Джинни, - только её ты по-настоящему ценишь, и больше никого. - Это просто зависть, - тихо произнесла Мариетта, чем несказанно удивила всех остальных. Это была первая её реплика в клубе. - Лаванда! – воскликнула Парвати, - Лаванда, скажи им! Та молчала, не оборачиваясь. - Черт возьми, это человек, с которым я прожила шесть лет вместе! Лаванда! Браун, раздери тебя горгулья! - Парвати! – крикнула Гермиона, поднимаясь. Но Лаванда неожиданно обернулась и жестом заставила её замолчать. - Хватит, Парвати. Я уже достаточно услышала. Она поднялась и направилась к двери. Парвати открыла рот, пытаясь что-то сказать, как-то остановить её, но не произнесла ни слова. Никто не помешал Лаванде выйти. - Черт… Чертовы стервы! – взвизгнула Парвати, - что вы наделали…
В мгновения ока она молнией метнулась к двери – и выбежала в коридор. Ещё несколько секунд был слышен стук её каблучков – а потом всё стихло. Дождь продолжал барабанить в окна. Все просидели в полном молчании ещё с минуту. Панси, не поднимая глаз, строчила что-то в блокноте, а потом, поставив размашистый росчерк в конце строки, поднялась и, оглядев всех напоследок, вышла. - Второе собрание клуба объявляю закрытым, - тихо произнесла Гермиона.
***
***
- В этот раз все получилось чуть лучше, - изрекла Джинни, закуривая. - Жестокая, - хмыкнула Гермиона и озабоченно добавила, - мне жаль, что так вышло. Я надеюсь, у них… - Разумеется, будет все в порядке,- отрезала Джинни и привычным движением стряхнула пепел в большую ведьминскую шляпу, трансфигурированную кем-то для игры в пантомиму. Мак Гонагал так и не угадали. Ей нравилось сидеть на подоконнике в пустой спальне, сидеть и смотреть, как тяжелые дождевые капли срываются с карниза Восточной Башни. За окном смеркалось, буря только что улеглась, оставив пронзительно-синее небо и проломленную крышу четвертой теплицы. - Ну а вообще – что ты думаешь? – спросила Гермиона, нервно терзая заусенец на большом пальце. Джинни взглянула на ней сквозь пелену сигаретного дыма: грозная староста Гриффиндора уселась на ближайшей кровати, измученная и изрядно встревоженная. - Что тебе сказать, - выдохнула она, - Клуб Неудачниц показал зубы. Гермиона встала и заходила по комнате, время от времени встряхивая головой, сжимая и разжимая пальцы. - Мерлин, и почему мне казалось, что я смогу образумить этих девиц? - Гермиона… - Гениальная идея: собрать всех неуравновешенных психопаток в этой школе и устроить для них сеанс группового нытья! - Гермиона! - Что? Джинни с некоторым сожалением потушила недокуренную сигарету и соскользнула с подоконника. Подошла к Гермионе и осторожно дотронулась до её плеча: та вздрогнула. - Успокойся. Все идет нормально. Гермиона отчаянно зажмурилась, сделала несколько глубоких вдохов и открыла глаза. - Ладно… Ты права. Я… я слишком зациклена на этом клубе и чужих проблемах. - И… - …И мне следует перестать беспокоиться об этом и поговорить о чем-нибудь другом. Уффф… - она с безнадежностью посмотрела на Джинни, - как у тебя с Дином? - Никак, - та беспечно махнула рукой, - мы уже почти расстались. Гермиона неуверенно покачала головой. - И ты так легко об этом говоришь? Как будто вы… полгода не встречались? Стемнело неожиданно быстро. Первые звезды высыпались на глянцево-чернильное небо, вдалеке, над Запретным Лесом покатилась хвостатая комета. - Да, - просто ответила Джинни, - есть и другие радости в этой жизни. И к парням они имеют мало отношения.
*** - Как это мило, - с удовлетворением протянула Чжоу, - Мариетта, ты только взгляни на это. За эти сорок минут Травологии, проведенных вместе с шестым курсом Рейвенкло, Парвати успела проклясть всех и вся: Спраут, Чжоу, Мариетту, Лаванду, чертовы Поющие Тюльпаны и её собственную грядку, напоминавшую болото. - Слишком много тут воды, Кабы не было беды, - пропел ближайший цветочек, и Парвати свирепо ткнула его лопатой. - Слушай, Лаванда, нам надо поговорить, - заявила она, отшвыривая лейку. Та стояла, согнувшись, над собственной делянкой и усердно окапывала свои тюльпаны, не обращая ни на кого внимания. - Я немного занята, Парвати, - ответила она, не поднимая глаз. - Смотри-ка, - захохотала Чжоу на другом конце теплице, - Патил опять отшили. - Лаванда, я не отойду от тебя, пока ты не скажешь хоть что-нибудь, - та не сдавала позиций. - Как чудесно светит солнце, Мне в теплице хорошо, - неожиданно завопил тюльпан на грядке Лаванды. - …Нам бы только свет в оконце, И землицы бы мешок! – подхватил какой-то особенно громкий цветок за спиной Парвати и та стала испуганно озираться, чувствуя себя как в кольце врагов. - Лаванда, убери от меня этих тварей! – вскрикнула она, схватив подругу за рукав. В тот же момент мягкие, но уверенные пальцы осторожно отцепили её руку от рукава и отвели её в сторону. - Хватит, Парвати. Ты же видишь, она не хочет с тобой разговаривать. - Лонгботтом, Мерлин, да что ты понимаешь! – Парвати вся сжалась, готовясь ринуться в бой, но мягкая и чуть смущенная улыбка Невилла странным образом обезоруживала. Большой, немного неуклюжий, чем-то неуловимо напоминающий небольшого медвежонка, он шагнул вперед, отстраняя девочек друг от друга. - Хватит, - тихо сказал он. Парвати, смирившись, вернулась к своей грядке. - Первый раз её такой вижу, - прошептала Мариетта. - Поделом, - злорадно заключила Чжоу. Подул свежий ветерок, и сияющие цветы стали вытягиваться, шевелить своими узкими, длинными листками, протягивать к солнцу крепкие зеленые стебли и бутоны: красные, фиолетовые, желтые. - Это чудо, солнце – рай, - продекламировал Мариеттин тюльпан, - не зевай-ка, поливай.
*** - Ты слышала, слышала? – Сьюзен вся дрожала от возбуждения, - Ханна сказала мне – ей, в свою очередь, это сказала Алисия, - что Лаванда отселилась от Патил! Она вообще перебралась в другую башню! - А? – сонно ответила Луна, без энтузиазма помешивая свою овсянку, - если честно, я ничего не понимаю. - Я о Клубе, - доверительным шепотом сообщила хаффлпафка. – там вчера гриффиндорки вдрызг разругались. - Гриффиндорки? Какие? - Патил и Браун, конечно же! - Что за Клуб? – поинтересовалась Луна. Сьюзен бросила ложку и обескуражено уставилась в свою тарелку. - Ну как, ты не знаешь? Клуб Неудачниц. - Конечно, я слышала о таком Клубе, - закивала Луна, - там ежегодно проходят собрания тайного Ордена Кудреносцев. Они очень опасны, эти Кудреносцы, очень. - Я не понимаю, - грустно прошептала Сьюзен, - честное слово, я пытаюсь понять, но не понимаю. А, это ты, Гермиона! – она с явной радостью замахала гриффиндорской старости, проходящей мимо и поспешно выскочила из-за стола. Гермиона ответила на приветствия, но остановилась, увидев Луну. - О чем это вы говорили, Луна? - О Клубе, конечно, - ответила рейвенкловка, - и о жертвоприношениях Кудреносцев. - Очень мило, - неуверенно заключила Гермиона и, немного подумав, добавила, - если хочешь, приходи к нам в гости в этот четверг. Ты знаешь, где находятся Покои на Потребу? Луна кивнула. - Хорошо. Кстати, а почему ты не пришла в тот раз, когда я тебе письмо написала? - Забыла просто… - протянула та, доедая овсянку, - со мной это иногда бывает. Гермиона, задумавшись, отправилась на занятия.
Потрясающий фик! Я с удовольствием жду проды. Идея великолепна) Почему-то вспоминается Агата Кристи с её негритятами) Не знаю, почему, но вот так)))
И юмора много, и все реалистично, здоровски!
Парвати и Лаванда - две дурочки-стервочки. Джинни с Гермионой похожи на канонических. Панси мне почему-то напоминает следователя)))) Я тоже жду, когда будет её вечер, чтобы узнать что случилось и чем ей ДМ насолил) Ну, и Луну тоже жду)
Цыца-дрица-ум-цаца Спасибо.. "Очень женская история о женских персонажах"..получилась очень женской и очень хорошей. Нраавится...интересная, с хорошим языком, а самое главное - абсолютно достоверная.. Возникает подозрение, что вы просто списали своих персонажей со своих же приятельниц - сокурсниц, одноклассниц..)). Узнаваемо до изумления.
Начала читать ещё на том форуме, потом из сети выбило . Когда вернулась, первым делом бросилась искать, куда делась моя любимая темка.Нашла-таки. Я смотрю, продолжения давно не было, но новое для себя я всё равно прочитала и облизнулась
Цыца-дрица-ум-цаца Спасибо за такой чудесный фик! Действительно, очень женская история с женскими печалями и, надеюсь, радостями Замечательная Панси! Люблю ее такую Мара из Кошмара пишет:
цитатас нетерпением жду "вечера Панси". Представляю, что эта милая слизеринка может там наговорить...
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 6
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
*хихикает*
Я тоже жду, когда будет её вечер, чтобы узнать что случилось и чем ей ДМ насолил) Ну, и Луну тоже жду)
Люблю ее такую 
- участник сейчас на форуме
