ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Название: Запах сирени Джен. Написано ко дню рождения Невилла Лонгботтома. Автор: Леночок, elenamariu@list.ru Корректор: Андрей Дисклеймер: Права не мои, обязанности тоже забирайте. Саммари: можно сказать, это моё признание в любви Невиллу Лонгботтому.
Жёлтые ситцевые обои в мелкую коричневую клетку, широкий деревянный бордюр под потолком и куча тёмной рассыпающейся мебели. Любимая бабушкина комната. Громко тикают ходики, урчит, свернувшись на коленях у бабушки, огромный пушистый Август, мерно поскрипывает кресло-качалка. В круглой банке на столе — букет последней, увядающей сирени. Из кухни доносится запах оладий, он смешивается с ароматом цветов, сладким и невероятно сильным… У меня всегда от запаха сирени отчего-то щемит сердце… Он такой… прощальный…
* * *
…Палочка гладкая, только ближе к концу маленькая зазубринка. Жаль, что от палочки никакого толка. Дверь не открыть. Зато палочка тёплая, а каменные плиты холодные. Те, что на полу – ровные, даже скользкие, а те, что на стенах — шершавые. Если стучать по ним, звук получается глухой и слабый, словно ненастоящий. Ах, если бы здесь было окно! Или хотя бы щёлочка! А может, я просто ослеп и начинаю глохнуть?
* * * Слева от комода — стеклянная горка. В красивой рамке из карельской берёзы — дедушкина фотография. У дедушки пышные льняные усы и пронзительно-смелые глаза, серые, как мех Августа. Рядом — фарфоровая суповая миска, бабушка ею никогда не пользуется. Эта миска принадлежала ещё её прабабушке Милдред. Там есть маленькая трещинка, но миска всё равно невероятно красивая: на белом-белом фоне танцуют небесно-синие цапли. Миска волшебная, поэтому цапли не стоят на месте, как на магловских тарелках, а танцуют по-настоящему, каждый раз — новый танец… Когда мне было пять, я пододвинул к горке высокий стул и взобрался на него, чтобы лучше видеть. А чтобы видеть ещё лучше, я открыл дверцу шкафа. А потом принялся накрывать цапель ладошкой так, что из-за неё показывались то клюв, то нога, то крыло или хвост. Помню, мне даже казалось, что цапли меня щекочут.
* * * Этот шов заметно шире других. Наверное, здесь потайной выход. Нужно подобрать заклинание. Быстрее. Нужно торопиться: не то будет поздно. Я слишком медлительный. Знаю. Быстрее, быстрее.
* * * Мне так понравилась эта игра, что я стал приходить к цаплям каждый день. Я дожидался, пока бабушка уйдёт на кухню, бежал в гостиную и толкал к горке тяжёлый викторианский стул. Однажды, когда я в очередной раз играл с моими цаплями, в комнату вошла бабушка. Я точно помню, как она ещё из коридора начала говорить: «Невилл, сколько можно тебя звать…» Надо же было мне так увлечься, но я совсем не слышал, как бабушка звала меня из кухни! А она продолжала: «В твоём возрасте необходимо есть фрукты. Скушай…» Бабушка остановилась на пороге: в руках у неё была тарелка с большой горой тёртых яблок. Я стоял как раз против двери, пятилетний толстый мальчишка на высоченном узком стуле. В ужасе я глядел на бабушку. Бабушка в ужасе глядела на меня. В ту секунду я прекрасно сознавал, что застигнут за чем-то ужасным, но совсем забыл, что делают мои руки. А мои руки вцепились в суповую миску прабабушки Милдред. Бабушка вскрикнула: «Невилл!» и всплеснула руками. Когда она это сделала, тарелка с тёртыми яблоками выпала у неё из рук и с громким звоном разлетелась на осколки. Я отчётливо помню тот звук: он был очень, просто ужасно громкий. А через секунду я опустил глаза и увидел, что пол внизу усыпан чем-то белым-белым и небесно-синим. Испугавшись, я поднёс ладони к глазам и увидел, что в них ничего нет.
* * * Нет. Не может быть. Выход непременно есть. Непременно. Обязательно. Значит, я просто не там его ищу. Или говорю не те заклинания. Или говорю их неправильно. Или не так машу палочкой. Быстрей, быстрей… Думай, думай, Невилл, думай!
* * *
Бабушка починила миску, но с тех пор на ней осталась трещинка. А я никогда уже больше не играл с цаплями.
* * * Зачем я им понадобился? Бесталанный, неуклюжий, медлительный подросток. Неужели ради такого стоило затевать целое похищение? И почему меня не убили сразу? …Думай, думай, Невилл, думай! И быстрее, быстрее, пожалуйста, быстрее!
* * * Я очень переживал из-за того случая. Потом уже не так остро, конечно, но долго, лет до десяти. Мне почему-то казалось, что я сделал что-то непоправимое. И поэтому, хоть миска и была починена, больше я к ней уже не приближался. Всё разъяснилось, когда мне исполнилось десять. Помню, это было вечером, в день моего рождения, после того, как гости уже разошлись. Я сидел у бабушки на коленях, она расчёсывала мне волосы, а рядом, на ручке кресла, сердито мурлыкал Август: обычно у бабушки на коленях сидел он. Мне было хорошо и удивительно спокойно. Бабушкины руки легко порхали над моей головой, умело и совсем не больно избавляя меня от колтунов (за обедом я умудрился вылить себе на голову морс). В ту минуту я совершенно её не боялся. Настолько, что осмелился рассказать о своей игре с цаплями и о том, как я тогда перепугался. Не говоря ни слова, бабушка аккуратно опустила меня на пол, подошла к горке, произнесла заклинание (а я и не знал, что горка теперь запирается), вынула миску и протянула мне. Я стоял против неё совершенно обомлевший, не зная, что сказать. Играть с цаплями мне, конечно же, не хотелось — ведь прошло пять лет, и я вырос. Да и то, что бабушка вот так, запросто, протягивала мне эту вещь, некогда бывшую для меня действительно волшебной, обесценивало её, уравнивало с остальной посудой. Наверное, бабушка прочла мои мысли. Она отставила миску на стол, сдвинув к краю банку с сиренью (мне в лицо пахнуло сладкой прощальной горечью), вернулась к горке и достала с той полки, где всегда стояла миска прабабушки Милдред, прозрачный хрустальный шарик. «Что это?» — я понятия не имел, что это за безделушка, но в голове заныло тоскливое болезненное предчувствие, а запах сирени вдруг стал резким до дурноты.
* * * Меня заперли. Я не могу бежать. Но меня не трогают. Не убивают и не пытают круциатусом. Заперли в каменный мешок и ушли. И даже оставили палочку: можно наколдовать воды и пищи, но невозможно выбраться. Выходит, я нужен им живой. Зачем? А если бы на моём месте был Рон Уизли?.. Тогда Гарри бросился бы его спасать. Но Гарри выручил бы не только друга — любого человека. …Значит, я нужен им как приманка. Приманка. А капкан — на Гарри.
* * * Бабушка держала шарик обеими руками. Крепко и очень бережно, словно он был величайшим из сокровищ. «Что это?» — повторил я. Бабушка аккуратно вернула шарик на серебряную подставку и снова обернулась ко мне. «Когда ты… тебя вдруг не станет, — она нахмурила брови; пальцы, стиснутые на спинке стула, побелели, — шар разобьётся». «А если наоборот? — со страхом спросил я. — Если шарик нечаянно разобьётся, то я умру?» «Что за глупости! Конечно же, нет!» — рассердилась бабушка и, вынув из кармана жакета палочку, запечатала дверцу горки. После этого случая я снова стал бояться, ещё сильнее, чем прежде. Раньше я боялся случайно нарушить какое-нибудь из неведомых, неумолимых и безжалостных правил, раскиданных тут и там, маскирующихся под привычные обыденные вещи. Теперь же мои страхи стали более определёнными: я боялся Смерти. Она представлялась мне высокой тонкой женщиной с острым как бритва лицом, злыми тонкими губами и пугающим взглядом белых безумных глаз. Я стал бояться ложиться спать: Смерть приходила ко мне почти каждую ночь. В руке у неё непременно был зажат хрустальный шарик. Смерть бродила по нашему дому, тихо шелестя серыми длинными одеждами, от неё пахло сиренью. Я знал: она ищет меня, бабушку, маму и папу. В эти минуты я радовался, что мама с папой не дома, а в больнице святого Мунго — там их Смерть не отыщет.
* * * Зверь видит приманку и попадает в капкан. Если капкан пуст, зверь пробежит мимо. Если приманка сбежит, капкан не защёлкнется. А если не удастся сбежать? То — что?
* * * У меня никогда не было друга, в том смысле, как это толкуют обычно: того человека, с которым на пару делают уроки, проказничают и режутся в плюй-камни. Но я считал своими друзьями многих. Гермиону, Гарри, Рона, Дина, Симуса, Джинни, Парвати, Лаванду, Луну… Нет, всё-таки Луна не такая как другие. Я зря поместил её в общий ряд, она — особенная… …Да. Хоть я и бродил по хогвартским коридорам один, эти люди были моими друзьями. Они и сейчас мои друзья. Я верю, что сейчас они ищут меня и беспокоятся… Да, я был толстым застенчивым увальнем, я не участвовал в общих забавах, а лишь был рядом, чтобы порадоваться чужой удаче или поддержать в горе… Все, конечно, считали, что не стоит грузить меня своими бедами и предпочитали справляться сами или с помощью тех друзей, с которыми делают уроки, проказничают и режутся в плюй-камни… А я боялся настаивать. Потому что неуклюжий и всё могу испортить… Но ведь было же, было! Были занятия в Отряде Дамблдора, и у меня получалось! Была битва в Министерстве! И сказал же Гарри этим девочкам, тогда, в поезде, что я — его друг!
* * * Нет приманки — нечего лезть в капкан. Значит, приманка должна исчезнуть. Сбежать. А если не выходит? Как ещё можно покинуть этот каменный мешок? С палочкой я могу сидеть здесь до глубокой старости, пока не помру. Пока… что?.. А если правда? …Но нужно, чтобы Гарри узнал, что спасать меня уже не имеет смысла! …Шарик. Хрустальный шарик.
* * *
Бабушка останется одна. Нет, не одна. Есть мать и отец. Она будет жить ради них. Друзья… Луна, Гермиона, Гарри… Смерть не найдёт их. Я больше не буду робким, я сам предложу дружбу. Я буду прекрасным другом: преданным и верным. Смерть тоже одинока. Она, конечно, со мной подружится. И пощадит остальных. И бабушку. И папу с мамой. Только бы хватило мастерства и волшебной силы!.. Два слова. Два простых слова. Авада… Как имя женщины. Высокой, тонкой женщины с острым как бритва лицом, злыми тонкими губами и белыми пустыми глазами. В руке она крепко держит хрупкий хрустальный шарик. На ней серые шелестящие одежды, сзади шлейф из отчаянно пахнущей последней, увядающей сирени… Кедавра… Наверное, это её фамилия. Надо просто произнести их вместе, одно за другим, направив палочку в сердце. Или в висок. Авада… Сирень. Запах сирени.
Здорово! Как я раньше этот фик пропустила? Воспоминания Невилла написаны потрясающе - очень настоящие. И вообще, мне невероятно нравится такой Невилл. Но разве можно убить себя авадой? Это ведь значит, что надо по-настоящему себя ненавидеть
Леночок *тихо, с лозунгом: "НПшному автору -- НПшные отзывы!" *
Фик получился одновременно яркий и тонкий. Если оставить пока в стороне эмоциональность -- то можно назвать текст изящным и стильным, как дорогая вещица. Композиционное решение стандартное, но очень подходящее для этого текста. Две истории как бы не связаны друг с другом, они просто перекликаются ассоциациями, отзвуками, отголосками и контрастами. История детства идет почти ровно, лишь к концу неуловимо нарастает напряжение -- страх смерти и грусть детских потерь как слабый привкус прошлого. Настоящее коротко и сжато, оно солвно застыло во времени, но его эмоциональное развитие стремительно и напряженно, настоящее по мере чтения занимает все больше места в тексте и практически полностью захватывает эмоционально. Если в начале рассказа эти фрагменты кажутся перебивками детской истории, то позже они составляют основную линию и держат читателя, а детские воппоминания Невилла лишь дают передышку, но и отодвигают развязку -- и тем больше нагнетают страх. Обращает на себя внимание то, что концовки, собственно, в тексте нет -- она вынесена за рамки рассказанного. Читатель представляет ее себе так же ясно, как может представить точку пересечения двух сходящихся лучей, расположенную вне поля зрения. Неотвратимость, которую чувствуешь, но которой как бы нет реально. Мираж неизбежности. Удивительно тонко и сильно. Герои почти канонические. Некоторая мягкость видится мне в Авгусне Лонгботтом, в каноне бабушка Невилла казалась мне более серовой. Но, по трезвому размышлению, могу сказать, что цитатных доказательств у меня нет, а потому тут открывается простор для фикрайтерской трактовки образа. Бабушка вышла немного... как бы туманной, что ли? Словно Невилл всю жизнь воспринимал ее как нечто само собой разумеющееся, а теперь собирает воспоминания из лоскутков. И это дает возможность почувствовать в Августе много человечности, которой, быть может, обделила ее Роулинг. Августа одновременно любящая и ласковая -- и властная и пугающая. Арзетипический образ, смягченный статусом не матери, а бабушки. Невилл поразителен. Абсолютно каноничный и удивительно живой, трогательный, человечный. И очень сильный, решительный, смелый мальчик, в выборе факультета Шляпа не ошиблась -- в этом не остается никаких сомнений. Контраст внешней слабости и внутренней силы, подчеркнутое умение ладить со своими слабостями и недостатками -- Невилл вышел очень целостным, очень привлекательным. И это делает финал невыносимо острым, резким, болезненным. Сюжет, казалось бы, строится из тех же лоскутков, что и воспоминания Невилла. Завязка проста: Невилла поймали, заперли, используют для "ловли на живца"; за человека никто не считает -- потому и меры предосторожности приняты слабенькие. Но он решается на единственно возможный в этой ситуации выбор -- смерть. Это стратегическое решение. И автор тонко подводит героя (а вместе с ним -- и читателя) к такому ходу мыслей. Ситуативный страх сменяется анализом положения. Внимание героя переключается с прежнего фокуса -- ближайших деталей обстановки -- на структуру ситуации. И вновь возвращается к близкому, но на этот раз -- уже на другом уровне, на уровне личный отношений, на уровне чувств. Это выглядит как взросление героя на протяжении того недолгого времени, что мы наблюдаем его запертым в камере. И, параллелью, -- взросление Невилла-ребенка. Вторая линия -- детство Невилла -- более подробная и развивается мягче, потому словно бы предоставляет почву для напряженности первой линии. Здесь развитие плавное и неторопливое, образы уютные и знакомо-теплые, характеры почти канонические -- но более человечный, чувствительные. Этот эффект достигается скорее не за счет прописанных характеров, а за счет создания атмосферы. Подчеркнуты не столько действия людей, сколько то, что происходит у людей перед глазами. И потому читателю начинает казаться, что он сам видел миску с синими цаплями, желто-коричневую комнату, слышал встревоженный и в то же время -- рещительный голос Августы, чувствовал запах увядающей сирени. Отголоском этого "вчувствования" в мир повествования становится столь же реальное ощущение стен камеры, ее замкнутости и рождающееся чууство безысходности. Безысходность, что важно, чувствует скорее читатель, чем Невилл, а потому именно Невилл ведет читателя за собой, заставляет бороться и искать выход, пока это еще возможно. Не отсюда ли такое ясное ощущение внутренней силы главного героя? Язык повествования просто не замечается при чтении, что говорит о том, что он просто полностью решает поставленную задачу: заставляет чувствовать и переживать, видеть и ощущать, а не следить за словами и предложениями. На мой взгляд -- очень сильный фик как по идее, так -- и в первую очередь! -- по реализации. Спасибо за такой чудесный, хотя и невыносимо грустный текст.
Леночок Ну... я же говорила, что мне этот твой фик нравится. А ты не хочешь гетный раздел "Старостью" порадовать, а? И вот тем ПУ/ДА, название которого я никак не запомню?
Леночок Тащи немедленно обе вещи! Во-первых, люди читают не все форумы и не все архивы -- запросто пропустили. А во-вторых -- в фандом приходят новые люди, которые не читали старые тексты. Принеси, а? И тот, про Перси -- тоже, пожалуйста! Это у тебя действительно сильный текст.
Какой здесь Невиль... ярче, чем в каноне, именно таким он и должен быть. Именно так он бы и поступил. Все необыкновенно настоящее, начинаешь читать текст, но к концу он приобретает цвета, звуки, словно настраивается резкость у экрана... Спасибо.
Но разве можно убить себя авадой? Это ведь значит, что надо по-настоящему себя ненавидеть О, прости! Зачиталась рецензией Никталюс и не заметила вопроса в твоём посте. Во-первых, главное, что Невилл принимает такое решение. А, во-вторых, я на полном серьёзе надеюсь, что у него ничего не получится. Просто, напиши я, как он бестолково и тщетно пурхается, финал будет смазан эффектом комичности. А, напиши я, как мёртвое тело, царапаясь о выступы, падает на камни, концовка будет чересчур пафосной. Поэтому всё именно так как есть.
Я уже этот фик читала на СЗ и мне он очень понравился. А хороший фик стоит того, чтобы про него еще раз сказать, что он-хороший. Во всех смыслах. Эмоциональный, завораживающий, настоящий.
Сама себе не верю, но я все же собралась, в третий раз открыв тему, что-то тут написать)) Спасибо, хороший текст. Мягкий, серьезный, продуманный. Красивый и ароматный, за что отдельное спасибо - картинку любят рисовать многие, а вот представить мир в ощущениях... Сильный образ Смерти. Канонический Невилл. Я вспомнила рассказ "Тюфяк", автора не знаю, читала в хрестоматии, о мальчике, толстом и неуклюжем, которого все звали Тюфяком, а он грезил о подвигах и рисовал рыцарей в тетрадях. Потом спас тонувшего пацаненка, который провалился под лед. Болел. Грамотой за спасение наградили совсем другого мальчика - который громко кричал и проводил спасенную жертву домой. А Тюфяк вновь рисовал фиолетовых рыцарей... Странное впечатление производит сам замысел: как вы сами заметили, финал неудержимо сползает или в комедию, или в пафос, этакий трагифарс? Или это жизнь такова, что лучшие и благороднейшие поступки в ней либо смешны, либо бессмысленны. Простите за несвязность, но до меня было сказано много. иногда остается лишь присоединится к мнению: украшение форума.
подозрительная личность в белом плаще с алым подбоем
Не зарегистрирован
Зарегистрирован: 01.01.70
Отправлено: 15.11.05 18:20. Заголовок: Re:
Леночок Знаешь, ужасно сложно выразить впечатления одной фразой, а попробовав сказать больше, я рискую кого-нибудь повторить... Но пройти мимо молча выше моих сил. Фик удивительный, очень щемящий, живой, яркий. Спасибо)
Спасибо, Леночок. Набрела сегодня на этот фик и отдохнула душой. Очень щемяще получилось, с горчинкой - как и сам запах сирени... Деталек столько замечательных! И Невилл очень настоящий. Кстати, вот вы тоже считаете, что Невилл и Луна - подходящая пара? А то у нас тут небольшой спор недавно вышел по этому поводу в ЖЖ...
Спасибо за отзыв))) тоже считаете, что Невилл и Луна - подходящая пара Да. Мне кажется, этим двум будет проще понять друг друга. Даже Гарри требуется усилие, чтобы не смеяться над Лавгуд, сам Невилл для многих - неуклюжий двоечник. Двое аутсайдеров получается. А рыбак рыбака...
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 6
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
* 
- участник сейчас на форуме
