ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 15.01.06 02:00. Заголовок: Так кончается мир (The Way the World Ends). Автор: Toft. R. SS/RL
Название: Так кончается мир (The Way the World Ends) Автор: Toft (yangtzu62@hotmail.com) Переводчик: Мильва (kovrova@narod.ru) Бета: Resurrection Ссылка на оригинал: (http://snapeff.ebonyx.org/index.html) Перевод браконьерский, то бишь, выполнен без разрешения. Рейтинг: R Пейринг: SS/RL Саммари: отношения между Люпином и Снейпом после событий "Ордена Феникса". Дисклеймер: Персонажи принадлежат Дж. К. Роулинг. Предупреждение: АУ по отношению к шестой книге.
Примечание: Фик переведен на Secret Santa Challenge для Фракир, которая заказывала: Римус / Северус, Сириус, Джеймс – с кем-то из. Любое время, любой жанр, рейтинг желательно высокий.
В эпиграфе используется цитата из стихотворения Томаса Элиота "Пустотелые" в переводе Якова Фельдмана.
This is the way the world ends Not with a bang but a whimper.
'The Hollow Men', T. S. Eliot
Именно так кончается мир Хныканьем, а не взрывом.
Т.С. Элиот "Пустотелые"
В один из дней этого жаркого кошмарного лета в дом возвращается Гарри, переполненный яростью из-за своей потери. Он вихрем влетает в дверь, обгоняя Кингсли и Хмури, и первое, что делает, это взрывает портрет миссис Блэк.
Я в это время кормлю гиппогрифа в спальне на втором этаже, а Снейп смотрит сквозь грязное стекло на маггловскую улицу, дожидаясь, пока придет Кингсли и его сменит.
– Сейчас здесь будут наши заговорщики вместе с мальчишкой, – усмехается он. Я почесываю шею Клювокрыла, когда раздается звонок. Мать Сириуса приветствует гостей ругательствами, которые приберегает для членов Ордена, появляющихся в доме реже остальных (мне кажется, к нам со Снейпом она уже привыкла). Снейп с неприятной ухмылкой прислушивается, чтобы не упустить ни одно из ее оскорблений, а я смотрю на него с привычным раздражением, и в этот момент Гарри взрывает стену прихожей.
Комната наполняется пылью от штукатурки, и Снейп замирает от громкого звука, вместо того чтобы вздрогнуть; он даже не успевает вскинуть руки, когда обрушивается потолок.
* * *
Незадолго до этого, на вторую или третью ночь после гибели... после сражения в Министерстве, в те смутные часы, когда дом был похож на проходной двор, я, страдая от жары и бессонницы, спустился на первый этаж. У дверей кухни кто-то положил руку мне на плечо; я выхватил палочку и уже готов был вызвать Патронуса, но тут из тени выступил Снейп и прошептал:
– Тссс, Люпин.
Я понял, что он пьян, еще до того, как почувствовал запах перегара.
– Что ты тут делаешь, Снейп? – спросил я, и собственный голос показался мне неожиданно тонким.
– Отмечаю, – прошептал он, почти не запнувшись. – Теперь вы все мертвы.
Позже, когда я вернулся в свою комнату и запер за собой дверь, я даже не мог вспомнить, как поднимался по лестнице. Глаза жгло, и я чувствовал во рту вкус виски. В ту ночь, как и во многие другие, я так и не смог уснуть.
Ослепленный белой пылью, я закрываю рот рукавом и ковыляю к ближайшей стене.
– Dispersio! – раздается хриплый возглас слева от меня, и мелкие частицы летят мне в лицо; я пытаюсь окликнуть Снейпа, но вместо этого вдыхаю пыль, поднятую его заклинанием. Грохот, ругательство, звон бьющегося стекла, и я чувствую поток свежего воздуха. Затем звучит треск ломающегося дерева. Я опускаюсь на пол, спиной к стене, и, стараясь не вдыхать глубоко, жду, пока осядет пыль.
Снейп тоже сидит у стены, бледный, как смерть, и белая пыль на его коже и мантии залита чем-то красным. Он крепко прижимает руку к груди.
– Люпин?
Я с трудом встаю, и, готов поклясться, Снейп при виде меня вздыхает с облегчением.
– Я думал, ты погиб. Какая жалость, – говорит он, усмехаясь, словно горгулья, под слоем известки, и его голос хриплый от боли.
– Снейп, с тобой все в порядке?
– А что, похоже, что я в порядке, идиот? Лучше оглуши эту птицу, пока она не очнулась и не убила нас обоих.
Я слишком потрясен, чтобы оспаривать его приказ, поэтому просто киваю и перебираюсь через гору битого кирпича и штукатурки. Часть потолка обвалилась, и над головой видны обнажившиеся перекрытия. Клювокрыл лежит, как я подозреваю, без сознания возле кровати с покосившимся балдахином. Я торопливо произношу Stupefy и начинаю стряхивать с гиппогрифа известку, стараясь держаться подальше от клюва. Знаю ведь по опыту, что моих оглушающих заклинаний для него маловато. Я как раз пытаюсь расчистить проход к двери, когда из коридора доносится высокий, испуганный голос. Наверное, это Рон Уизли.
– Профессор Люпин! Вы там живы?
Я не смотрю на Снейпа, но чувствую, как он прожигает меня взглядом, пока я стучу ладонью в обшарпанную дверь, и стараюсь не закашляться от набившейся в горло пыли.
– Рон, Снейп поранил руку, а Клювокрыл без сознания. Спустись вниз и приведи Кингсли. Сам не пытайся войти: тут нужен кто-то покрепче.
Из коридора доносятся удаляющиеся шаги. Я осторожно усаживаюсь на пол и жду. Звучит хруст ломающегося стекла, Снейп пододвигается к тусклому пятну света из окна и, морщась, разглядывает свою руку.
– Сильно порезался? – спрашиваю я, стараясь не смотреть на кровь, которая почему-то кажется слишком яркой.
– Нет, Люпин, это просто царапина, – огрызается он, а затем сжимает зубы и вытаскивает из ладони огромный осколок залитого кровью стекла. Я со вздохом встаю.
– Зря ты это сделал. Дай, взгляну.
Он что-то бормочет, из кончика его палочки выскакивает тонкий белый бинт и обматывается вокруг окровавленной ладони; Снейп бросает на меня косой взгляд и чуть заметно морщится, когда конец бинта завязывается узлом.
– Что, Люпин, хочешь и со мной понянчиться?
– Северус, прекрати, – рычу я и снова сажусь на пол. Снейп ненавидит, когда я называю его по имени, а он знает, как сильно я ненавижу напоминания о... событиях этого года. Он продолжает, и его голос становится тише и шелковистее:
– Я слышал... услуги, которые ты предлагаешь, очень заманчивы.
Он говорит таким тихим и ровным тоном, что я с трудом верю собственным ушам, хотя и знаю, конечно, что он за типчик.
– Блэк ведь не интересовался тобой, когда ему было из чего выбирать? Наверное, вкус к этому делу у него появился в тюрьме.
Я и опомниться не успеваю, как бросаюсь через всю комнату, хватаю Снейпа за горло и прижимаю к стене. Он вскрикивает, когда его голова ударятся о край оконной рамы, но даже не пробует сопротивляться.
– Полегче, Люпин, – говорит он со своей мерзкой ухмылкой. – Лай, но не кусайся.
Он опускает взгляд, смотрит на мою руку, сжимающую его горло, и облизывает губы. Я толкаю его, так что его голова запрокидывается; он так близко, что я вижу белую пыль на его ресницах и чувствую его дыхание. Неуместные сейчас тепло и тяжесть внизу живота застают меня врасплох; я вдруг понимаю, что стою к нему вплотную, и что он, как ни странно, выглядит победителем. Я сразу же его отпускаю, делаю шаг назад и спотыкаюсь о кучу мусора.
Снейп, усмехаясь, поправляет мантию, и у меня возникает ощущение, что я совершил тактическую ошибку, о которой скоро пожалею.
Дверь слегка приоткрывается и упирается в груду кирпичей, но затем Кингсли все-таки ее открывает, и я слышу в коридоре голос Гарри. Я торопливо стряхиваю с волос штукатурку, Снейп мрачнеет, и это странное мгновение рассеивается вместе с пылью.
Кингсли заставляет Снейпа показать раненую руку. Я же стаскиваю мантию, остаюсь в относительно чистых футболке и джинсах и спускаюсь вниз, чтобы осмотреть повреждения. От портрета ничего не осталось, а стена вокруг него обуглена до черноты. Гермиона Грейнджер бредет за мной следом (я и не знал, что она собиралась приехать), и ее лицо кажется испуганным. Ничего удивительного: это было невероятно сильное заклинание.
– Я думаю, нам нужно устроить поминки по Сириусу, – неожиданно объявляет Молли Уизли за обедом, подавая горячее. Хмури вернулся в Министерство, а Снейп, против своего обыкновения, ест вместе с нами. Его рука перевязана, но пользуется он ею довольно ловко. Гарри с виноватым и обиженным видом сгорбился на стуле; он кажется даже тоньше, чем в тот день, когда я видел его на вокзале Кингс-Кросс. Гермиона и Рон, похоже, не знают, что ему сказать, а Молли, с ее излишней опекой, только ухудшает положение.
После ее слов Гарри наклоняется еще ниже и со злостью тычет вилкой в цыпленка. Я отвожу взгляд.
Артур, сама тактичность, возражает:
– Молли, милая, я не думаю, что сейчас подходящее время...
Она краснеет и отворачивается к плите.
– Артур, ребята, простите меня, но мне кажется, нам пора смириться с этой утратой. В "Ведьминском еженедельнике" пишут... В общем, Сириус бы не хотел, чтобы мы грустили, а мы так долго его оплакиваем...
Рон искоса поглядывает на Гарри и морщится.
– Мам...
– Нет, она права, – возражает Гарри так громко, что все вздрагивают. Он выглядит пристыженным и несчастным, и я думаю с болью, что еще не поговорил с ним о смерти Сириуса, что он наверняка винит себя, и что Молли права, хотя ее предложение мне совсем не нравится. Гарри крепче сжимает вилку. – Мы должны что-то сделать. Мы не можем так просто... его забыть.
– Боже упаси, – бормочет Снейп.
– Заткнись, ты! – кричит Гарри и вскакивает с места, прежде чем Рон успевает его остановить. Снейп сидит, как ни в чем не бывало: поднимает брови, когда Артур и Рон одновременно хватают Гарри с двух сторон, и продолжает невозмутимо гонять еду по тарелке.
– А разве потолок не был укреплен? – подает голос Гермиона, и видно, что этот вопрос мучает ее уже давно. – Я в этом плохо разбираюсь... – (Снейп фыркает), – ...но ведь наверняка есть заклинания, защищающие от обвала в случае нападения на дом? Рон, твои братья все время что-то взрывают, но крыша у вас ни разу не падала, правда ведь?
Неловкая пауза.
– Даже дома волшебников стареют со временем, Гермиона, – говорю я с неожиданным раздражением в голосе, и она краснеет. Я отодвигаю тарелку с водянистыми помидорами и цыпленком, а Молли открывает было рот, чтобы что-то сказать, но снова его закрывает.
Оставляя пыльные следы на полу, я медленно бреду к комнате для гостей, которая служит мне спальней. Не успеваю я взяться за позолоченную ручку, как дверь открывается, Снейп хватает меня за плечо, втаскивает внутрь и крепко целует в губы.
Я шарахаюсь от него и ударяюсь головой о дверь с такой силой, что у меня темнеет в глазах.
– Отстань, Снейп! – яростно шепчу я. – Я не хочу.
– Да ну? – бормочет он, уткнувшись мне в шею, и его губы оставляют отметины на моей влажной, разгоряченной коже; он просовывает руки мне под футболку и проводит ладонями по ребрам, вызывая дрожь: его пальцы прохладнее, чем губы, а перевязанная ладонь кажется неожиданно шершавой, как пемза.
– Снейп, отпусти меня... о Боже...
Снейп задирает мою футболку, и она обвивается вокруг моих поднятых рук, прежде чем я успеваю опомниться. Он тычется губами в волосы над моим пупком, и я со стоном отбрасываю ее в сторону. Эрекция у меня такая, что даже больно. Когда он с низким и торжествующим смехом запускает руку в мои джинсы, я вскрикиваю и чувствую собственный запах, толкаясь ему в ладонь, и мысль в голове только одна: "О Боже, Боже", и пот, стекающий по лбу, разъедает глаза.
Он быстро и грубо стаскивает с меня трусы, и его ладонь не смочена ничем, кроме пота, а я не хочу обнимать его и поэтому просто упираюсь руками в дверь позади себя, задеваю дверную ручку и раню пальцы в кровь. Он утыкается лбом мне в плечо, тяжело дышит, а я снова и снова трусь о его ладонь.
– Рем, – хрипит он, и я со вздохом кончаю, чувствуя на губах вкус пыли и крови и царапая ногтями дверь.
Я все еще дрожу, когда Снейп убирает руку, вынуждая меня беспомощно выгнуться, чтобы продлить последнее мгновение оргазма, а потом хватает меня за запястье и тянет к себе. Он не отпускает мою руку, даже когда я сжимаю пальцами его член. Я с трудом удерживаюсь на ногах и обнимаю его свободной рукой, а он прислоняется к двери. Он все еще в мантии, и это вызывает у меня ощущение какой-то странной интимности. Я прижимаю ладонь к его спине, как будто утешаю, и дрочу его все быстрее. Очень скоро он вздрагивает и кончает, впившись ногтями в мое запястье, а еще через мгновение роняет голову мне на плечо и отпускает мою руку.
– Лучше бы ты умер вместе с Блэком, – шипит он.
– Лучше бы, – соглашаюсь я и закрываю глаза; он тем временем отстраняется, накладывает очищающие чары, которые я едва замечаю, и начинает застегиваться. Я чую его запах в затхлом воздухе комнаты и почему-то думаю о том, что Сириус никогда бы мне этого не позволил. Чувствуя себя уставшим и больным, я вываливаюсь в коридор, на ходу застегивая джинсы.
Оказавшись снаружи, растерянный и полуголый, я вдруг понимаю, что выскочил из своей собственной комнаты. Кингсли поднимается по лестнице, замечает меня и советует:
– Вы бы там потише, ребята.
Он улыбается, сверкая белыми зубами, но его глаза остаются серьезными.
Когда через несколько минут из комнаты выходит Снейп, как всегда аккуратный и застегнутый на все пуговицы, я стою, прислонившись к перилам, и гляжу на ряд ступеней и грязный красный ковер внизу. Страшно даже подумать, кто еще мог нас услышать.
– Мы слишком шумели, – шепчу я, и он с ироничным видом кивает.
– В таком случае будем надеяться, что дети уже спят. – Он ухмыляется, проходя мимо меня, и сбегает по лестнице, почти не глядя под ноги. Я вытираю рот рукой, покрытой синяками от его пальцев, но на губах все равно остается его вкус. Когда я поворачиваюсь, чтобы вернуться в комнату, то замечаю, что окно в конце коридора открыто, и солнце еще даже не опустилось за горизонт.
* * *
На следующее утро раздраженный Клювокрыл бьет меня клювом, когда я подхожу к нему слишком быстро, и я тупо гляжу на расплывающееся по мантии темное пятно. Молли, как всегда, добродушна, но явно старается не прикасаться ко мне и морщится, когда я снимаю мантию; я, как когда-то в школе, чувствую себя грязным. Наверху слышны шаги Снейпа, но он не спускается вниз, пока я здесь.
Позже я вместе со старшим Уизли сижу в комнате, окна которой выходят на задний двор. Он подшивает министерские документы, а я гляжу в окно.
– Кричер исчез, – неожиданно говорит он, а я, оказывается, этого и не заметил. – Снейп что-то говорил. Кажется, это он избавился от Кричера. – Артур бросает на меня быстрый взгляд, и я только теперь начинаю понимать, к чему он клонит. – Он хороший человек.
У меня вырывается горький смешок, и Артур вздрагивает.
– Снейп никому не сделает добра, если только... – я умолкаю, подыскивая подходящее сравнение.
– ...если только не случится конец света. – Он улыбается, хотя его улыбка скорее похожа на гримасу, и пристально глядит на меня.
– Мы не любовники, – решительно заявляю я. Похоже, Артур обижен, но я не чувствую себя виноватым. Он возвращается к своим бумагам, а я смотрю в окно на старую яблоню и засохшие кусты, пытаясь вспомнить, когда же видел Кричера в последний раз. В конце концов я прихожу к выводу, что это было через два дня после драки в Министерстве, за день до того, как Снейп сказал, что Мародеры мертвы.
* * *
Стук хлопнувшей двери слышен даже на самом верху. Я спускаюсь на второй этаж и гляжу вниз: Рон выглядит совершенно растерянным, Гарри и Гермиона кричат друг на друга, и оба на грани истерики.
– Послушай, профессор Люпин только что потерял своего лучшего друга! Я уверена, что профессор Снейп...
– Друга потерял? Сириус был последним... ты не понимаешь, у тебя никто еще не умирал...
– Гарри Поттер, можно подумать, ты единственный, кто...
Гермиона умолкает и закусывает губу, как только я схожу с последней ступеньки. Гарри в ярости поворачивается ко мне, а Рон пятится назад; именно в этот момент Снейп со своей обычной ухмылкой входит в дверь. Я вижу, как он за те несколько секунд, которые требуются, чтобы дойти до лестницы, оценивает развернувшуюся перед ним картину. Когда он проходит мимо меня, я зажмуриваюсь, чувствуя, как у меня что-то обрывается внутри. Едва замечаю мимолетный поцелуй в щеку, руку, скользнувшую по моей спине. Когда я снова открываю глаза, Гермиона плачет и как будто не осознает этого, Гарри белый, как полотно, а у Рона такой вид, словно его вот-вот вырвет. Я подавляю истерическое желание рассмеяться.
Мы входим в одну из гостиных, которая редко используется членами Ордена; ее пустые шкафы и голые столы потемнели от времени, старые шторы выцвели на солнце и отяжелели от пыли. Я слышу шаги людей наверху. Как только мы оказываемся внутри, Гарри поворачивается ко мне, кипя от злости.
– Почему вы мне раньше этого не сказали? – кричит он. – Вечно одно и то же: "Не волнуйся, Гарри, ты еще слишком мал". Это же он виноват, что Сириус погиб...
– Вовсе нет, Гарри...
– А вы спите... трахаетесь с ним, и все об этом знают, кроме меня! – Гарри умолкает, его лицо красное и безумное, и я вдруг забываю все, что мог бы ему сказать. – Господи, – выдыхает он, проведя рукой по волосам, – а я даже не знал, что вы голубой.
Я молча жду неизбежного вопроса и морщусь, когда эта мысль все-таки приходит ему в голову.
– Вы с Сириусом...
– Нет.
Он глядит на меня глазами, полными недоверия.
– Но вы хотели этого, – говорит он, так крепко сжимая кулаки, что его руки начинают трястись.
– Нет, Гарри... – пытаюсь соврать я, но он совсем взрослый и видит ответ, который я ему уже дал – дал каждым мгновением свой жалкой жизни.
После секундного замешательства ярость одерживает верх над недоверием, и на его лице появляется настолько снейповское выражение, что мне становится дурно.
– Я, конечно, скучаю по нему, – выдавливаю я и, даже слыша свой жалкий голос и зная, что Гарри никогда не простит мне это нытье, не могу остановиться. – Мы все скучаем по нему, Гарри...
– А мне пофиг, – огрызается он и, хлопнув дверью, выбегает из комнаты.
Поднявшись на верхний этаж, я не могу вспомнить, как пришел сюда. Я сажусь у дверей своей комнаты на голые половицы и впервые за многие месяцы думаю о Лили, тоненькой, как тростинка, девятнадцатилетней Лили на ее первой кухне: она спросила меня за чаем, люблю ли я Джеймса, и я рассмеялся, закрыв лицо ладонями. Я вспоминаю Сириуса, такого сильного в пятнадцать лет, жилистого в девятнадцать и тощего в тридцать семь; он прятал лицо, когда позволял мне к себе прикоснуться, а позже пытался скрыть свое учащенное дыхание и бормотал, чтобы я быстрее уходил к себе, пока кто-нибудь чего-нибудь не подумал.
Внизу между стойками перил мелькает черная мантия, Снейп спускается вниз, и крик начинается снова.
Хотя слух у меня лучше, чем у обычных людей, я слышу только отдельные слова из того, что он вываливает на Гарри в кухне: "заносчивый", "слишком хорош для простых смертных", "эгоистичный"; все это он говорил и раньше. Когда ор достигает своей кульминации и приводит к неминуемому взрыву, так что сотрясается весь дом, я сижу совершенно неподвижно в облаке белой пыли, уперевшись руками в пол.
Через некоторое время Гарри медленно поднимается по лестнице и плюхается на пол рядом со мной, старательно отводя взгляд.
Мы сидим в заброшенном доме моего покойного несостоявшегося любовника – я и осиротевший сын моего лучшего друга. Мы молча смотрим, как пылинки пляшут в лучах солнца, и ждем конца света.
Как же мне жалко Сириуса, и Люпина, и Снейпа... их всех, кому выпало родиться в то поколение. Безумно жалко. И, да, фик, действительно, блестящий. Яркий, даже несмотря на то, что все происходит среди неизменной, кажется, пыли.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
