ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Зима в Англии никогда не наступает неожиданно. В общем-то, как таковой зимы там и не бывает – так, дождик, пронизывающий ветер и снег раз в два месяца. Но не в Хогвартсе. «Волшебство, - думал Гарри Поттер, глядя в окно на заснеженный двор, - даже сейчас, когда прошло уже почти семь лет с тех пор, как я попал в Хогвартс, мне все еще странно то, что я волшебник. Хотя иногда кажется, что той части жизни, где магии не существовало, и не было никогда. Словно я начал жить совсем недавно, ведь жизнь – это когда у тебя есть дом, друзья... И враги». Гарри нахмурился, непроизвольно, всего лишь на миг, коснувшись шрама-молнии на лбу. Он вздрогнул, когда дверь в гриффиндорской спальни распахнулась, и в комнату шумно ввалился Рон, раскрасневшийся от мороза и задыхающийся от суетливой беготни. - Гарри, - воскликнул Рон, - мы тебя везде ищем! Пойдем на улицу, там все играют в снежки. Весело! - Неохота, - покачал головой Гарри, - что-то нет настроения. - Ты чего? – удивился Рон. - Или ты уже слишком взрослый? – добавил он с улыбкой. - Да, я вырос, - надменно произнес Гарри, - неужели ты не видишь, что я больше не тот маленький мальчик, которым меня привыкли считать, что у меня вполне развитая мускулатура, а в штанах водится очень приличная штука? Мне не подобает бегать, как сорванцу, и макать кого-то мордой в снег, - он скорчил страшную рожу, но тут же расхохотался, глядя как Рон давится смехом от его тирады. Отсмеявшись, Гарри снова сделался серьезным. - Рон, у меня правда нет желания идти на улицу. - Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Рон. - Нет, - покачал головой Гарри, - я же говорю, просто нет настроения. - Странно, - сказал Рон, усаживаясь на кровать прямо в верхней одежде, - почему-то мне кажется, что ты чего-то не договариваешь. Нет, ты, конечно, можешь ничего мне не рассказывать, просто странное ощущение. Словно ты отдаляешься, словно что-то хочешь скрыть. Да ладно, в конце концов, у всех есть право на секрет. Но если что, если будет что-нибудь нужно, ты знаешь, где меня найти, далеко ходить не придется, - улыбнулся он, - в моем лице у тебя всегда был и будет друг. - Я знаю, Рон, - серьезно кивнул Гарри и замолчал. Несколько минут царила тишина. - Не хочешь поехать со мной в Нору на Рождество? – прервал молчание Рон. - Мои всегда рады видеть тебя. - Спасибо, - сказал Гарри, глядя в окно, - но извини, я не поеду, меня пригласил к себе Люпин, и я согласился. Так что встречать Рождество я буду у него. - Люпин? – удивился Рон, а потом усмехнулся: - Надеюсь, в Рождественскую ночь не будет полнолуния. А если серьезно, то почему бы и нет? - Вот и я так подумал, - ответил Гарри, вставая с кровати и, пройдясь по комнате, добавил: - Надо только Дамблдору об этом сообщить. Пойду я, пожалуй, поищу его. Может, потом присоединюсь к вам на улице. - Отлично, - отозвался Рон, - вот где я тебе шею-то намылю! - Посмотрим, кто кого, - прищурился Гарри. - Конечно, я тебя, - рассмеялся Рон и, подмигнув Гарри, пошел на улицу. А Гарри, задумчиво поглядев на дверь, тряхнул головой, словно отгоняя какие-то мысли, и через секунду решительным шагом вышел из комнаты.
***
Внешний вид кабинета Дамблдора не менялся из года в год – те же бесчисленные запыленные книжные полки, портреты волшебников и бывших директоров Хогвартса, та же скрипучая лестница и все та же распределительная шляпа на столе. За время пребывания Гарри в Хогвартсе Дамблдор, казалось, совсем не изменился – ни постоянные тревоги за судьбу мира магов, ни война, ни Вольдеморт, на первый взгляд, не могли поколебать этот мощный дуб, прочно вросший корнями в Хогвартс. И только присмотревшись внимательнее, можно было разглядеть темные тени, залегшие под глазами, новые глубокие морщины, избороздившие лицо, и устало опустившиеся уголки губ. - Здравствуй, - кивнул Дамблдор вошедшему Гарри и жестом указал ему на стул, - присаживайся. Думаю, я знаю, о чем ты пришел поговорить – Ремус прислал мне сову и сообщил, что пригласил тебя на Рождество. Поезжай, Гарри, у Люпина очень уютный дом, надеюсь, вы прекрасно проведете Рождество. - Спасибо, - кивнул Гарри, - тогда я уеду завтра, каникулы ведь уже начались. Профессору я пошлю сову, но я ему об этом уже говорил, так что это не станет для него неожиданностью. - Хорошо, Гарри, - ответил Дамблдор, - поезжай, - и с улыбкой добавил: - Счастливого Рождества. - И вам того же, - улыбнулся в ответ Гарри и, попрощавшись, вышел из кабинета директора.
***
Утренние сборы были недолгими. Наспех побросав свои вещи в сумку, Гарри застегнул замок и, небрежно бросив сумку на кровать, вышел из спальни в гостиную. В гостиной никого не было. Постояв несколько мгновений в пустой комнате, Гарри решительно вернулся в спальню, взял в руки сумку и, ни с кем не попрощавшись, двинулся в путь.
Одинокий домик Ремуса Люпина тонул в утреннем тумане, и его очертания казались расплывчатыми и нечеткими. Гарри тряхнул головой, отгоняя иллюзию призрачности дома, стоящего перед ним, ступил на крыльцо и постучался в дверь.
***
В небольшой гостиной жарко пылал камин. Поленья уютно потрескивали. Вьюга за окном почти стихла. За столом, cсутулившись, сидел человек и что-то быстро писал. Гусиное перо подрагивало, когда в минуты отдыха тонкие пальцы крепко стискивали его, комкая белоснежный пух. Вдохновение, как, посмеиваясь, называл по-маггловски свое состояние Ремус Люпин, особенно часто посещало его в этом заброшенном поместье. Он любил проводить здесь зимние месяцы. Писал, варил зелья, чертыхаясь, что не столь талантлив в этом искусстве, как Снейп. «Снейп, - покачал головой вервольф, и губы его тронула странная улыбка, - он просто дьявол зельеварения. Мог бы хоть раз поделиться каплей своих знаний, когда варил мне каждое полнолуние свое пресловутое зелье, мерзавец», - буркнул Люпин и тряхнул головой. Пепельные волосы с тонкими прядями седины упали на лоб. Карие глаза были прищурены. В них отражалось пламя одинокой свечи. Но в этих глазах не было ни ненависти, ни злости. Легкая печаль, возможно. Ремус сам не мог признаться себе в том, что изменил свое отношение к Северусу. Глухая ярость больше не жгла его грудь. Сердце не колотилось где-то в горле, когда он вспоминал чернильно-черные глаза, пронзающие его до глубины души. Бездонные, глубокие и пустые. Ребенком он пугался этого взгляда, хотя тот и принадлежал его сверстнику. Но в глазах Снейпа он мог почерпнуть столько силы, что захватывало дух. «Чернильные», - тихо рассмеялся Ремус и обмакнул перо в чернильницу. Аккуратная капля расползлась по пергаменту. В дверь настойчиво постучали. Еще и еще раз. Люпин от неожиданности вздрогнул и беспомощно уставился на испорченный лист. В первую минуту он не мог решиться ни на одно из действий: ни промокнуть кляксу, ни подняться и открыть дверь. В этой несколькосекундной медлительности был весь Ремус - он словно хищник перед прыжком выбирал более точную траекторию для броска. Потом прыжок. И клыки безошибочно рвали сонную артерию - сосредоточение жизни. - Ремус! Ремус! Голос доносился из-за двери. Вервольф пружинисто поднялся и одним скачком достиг двери. Тот, кого он увидел на пороге, заставил расцвести почти детской улыбкой его лицо. Привычная грустноватая ироничность уступила место искренней радости. - Гарри! – воскликнул Ремус и сильным движением сгреб в охапку замерзшего юношу. Тот закряхтел и прыснул от смеха. Люпин смущенно опустил руки и исподлобья взглянул на Гарри Поттера. - Здравствуй, Гарри, я так рад, что ты принял приглашение! Хрипловатый, словно слегка простуженный голос вервольфа был таким счастливым, что Поттер улыбнулся, близоруко прищурился и на этот раз крепко обнял Ремуса, чувствуя, что мужчина в его объятиях затрепетал и замер в неловкой позе, чуть склонившись и упираясь рукой в острый косяк двери.
* * *
За ужином юноша и мужчина весело хохотали, вспоминая забавные школьные проделки гриффиндорцев. Ремус от души смеялся, но, словно стесняясь своей веселости, все время теребил галстук. Пепельные ресницы оборотня подрагивали, когда он щурился на пламя камина, и яркие блики, искрящиеся в елочных украшениях и хрустальных бокалах, отражались в его карих глазах. Тонкие паутинки морщин разбегались от уголков глаз к вискам. Молодой волк заматерел. И хотя Люпин всячески старался избегать аристократических замашек, в каждом его жесте была заметна природная грация. Гибкость, легкость и изящество отдыхающего зверя. Он был свободен. Сейчас, в этот вечер с Гарри, он был почти счастлив. Наблюдая за повзрослевшим юношей, слушая глуховатый голос юного мужчины, Ремус видел Джеймса. Неуклюжий юнец стал красивым юношей с тонкими чертами лица, нежной кожей, чувственным ртом. А волосы? Ну, они, как всегда, лезли в глаза. И Гарри, как когда-то Джеймс, был вынужден встряхивать головой, чтобы мягкие пряди не мешали при чтении или во время ужина. Люпин закурил сигарету, откинулся на спинку стула и с удовольствием стал слушать Гарри. Неожиданно Ремус робко улыбнулся и несколько смущенно спросил: - Гарри, а ты не удивился, что я пригласил тебя? - Нет, - пожал плечами тот и одним глотком осушил остатки сливочного пива, устало потянулся и, поджав ноги, обхватил руками колени, и, уперевшись в них подбородком, тихо попросил: - Ремус, расскажи про отца…
Люпин отнес Гарри в его комнату на руках. Юноша был легким и крепко спал. Ремус бережно укрыл мальчика теплым одеялом и, задув свечу, вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Спустился в гостиную и снова уселся за свой стол. Клякса все так же сиротливо чернела на начатом листе бумаги. Мелкий, неразборчивый почерк Рема не мог прочитать даже Северус Снейп. Снова мысли Люпина понеслись в прошлое. И этот разговор про Джеймса. Ах, Мерлин, все-таки Гарри невыносимо похож на своего отца. Даже походка. Манера кривить губы. Раньше Люпин такого не замечал за семейством Поттеров. И хорошенького семейства к тому же, усмехнулся Ремус и щелкнул зажигалкой. Тонкая струйка дыма потянулась к потолку… А Гарри не спалось. Как только его голова коснулась подушки, он проснулся и просто лежал с открытыми глазами, выжидая, когда Ремус уйдет из комнаты. Его сердце переполняла бездна эмоций. Он ожидал теплого приема, но чтобы Люпин был так рад ему? И еще эти разговоры о сюрпризе на Рождество. Мерлин, и глаза у него так хитро сияли. Что же он подарит? Гарри внезапно уселся на постели. Его сердце забилось, и он присвистнул. А вдруг, мотоцикл? Он так давно знал, что Гарри хотел эту штуковину! А Люпин помнил все. Он всегда был чутким, как зверь. «Зверь, - юноша сверкнул глазами, - а не чувствует очевидного, какой же он волк! Что я творю, что творю…» Поттер замер и уставился в окно. Мансарда, где Ремус отвел ему спальню, была небольшой и уютной. Диван, шкаф, столик, пара кресел, этажерка для книг. Маленькое окно. Сейчас оно было расписано праздничными узорами изо льда и снега. Ветер выл так утробно и далеко, что казалось, будто это волки собрались на сход. Одинокие, безжалостные, ищущие хищники. Где-то там была душа Ремуса Люпина.
***
Утром ослепительный диск солнца бесцеремонно разбудил спящего юношу. Гарри забормотал что-то и попытался накрыться с головой, но чьи-то руки с силой откинули одеяло: - Ну и горазд же ты спать! Гарри промычал что-то невразумительное и с трудом открыл глаза. Солнце слепило так, что он тут же зажмурился. Ремус расхохотался: - Мистер Поттер, вы проспали десять часов, вам не стыдно? Недовольная сонная мина была ему красноречивым ответом. - Завтрак через 10 минут, - бросил Люпин и направился на кухню. Юноша потянулся и, ежась, выбрался из кровати. Пушистый ковер мягко обволакивал ногу почти по щиколотку. Горячий душ. Теплые струи потекли по скованному после сна телу. Гарри передернул плечами, подставляя под воду спину, поворачиваясь грудью, боком. Мыльная пена пушистыми хлопьями падала к его ногам. Через двадцать минут Гарри Поттер восседал за столом и жевал галеты с джемом. Влажные волосы были гладко зачесаны. Щеки разрумянились. Ремус, подтрунивая над юношей, сказал: - Ты хорош, как девушка, мой мальчик! Тот неожиданно вспыхнул и отодвинул завтрак. Наклонив голову набок, он кокетливо взглянул на Люпина, закусил губу и красноречиво замигал длинными ресницами. Рем рассмеялся и расплескал кофе на свитер. Неловко всплеснув руками, он схватил салфетку и приложил к коричневому пятну. - Дай я, - вскочил со стула Гарри и, проворно выхватив салфетку, сам занялся свитером профессора. Тот беспомощно смотрел на свою одежду и смущенно пытался вразумить Поттера: - Гарри, я сам, ну что ты со мной возишься! - Э, мистер Люпин, вы вовсе не умеете стирать, я же знаю, что свои воротнички вы просто выбрасывали! Юноша действовал решительно и властно. Он просто заставил снять испорченную одежду. Ремус неожиданно покраснел, когда тонкие пальцы коснулись его обнаженной груди. Живот вервольфа непроизвольно втянулся, на шее вздулись жилы. На лбу выступила испарина. Гарри заметил эту реакцию и мягко улыбнулся: - Ремус, не будь дикарем, я видел тебя без рубашки, что ты так дергаешься? Люпин вспыхнул до корней волос и прикрыл глаза рукой. Грудь его вздрагивала от рыданий. - Что? – испугался юноша и в недоумении присел на корточки рядом с ним. - Ничего! Ха-ха-ха… ничего! – еле выговорил Люпин, убирая руку - он едва не рыдал от смеха. - Ах ты притворщик! – деланно рассвирепел Гарри и, как зверек, метнулся к своему бывшему преподавателю. Ему удалось опрокинуть стул, и Люпин с шумом свалился на пол, потянув с собой скатерть, чашки, джем и остатки завтрака. - Поттер, ты вандал! – хохотал Люпин, пытаясь вытереть с груди сливки для кофе гарриным халатом. Юноша с боевым кличем опрокинул Рема на спину, стараясь размазать жирный и густой молочный продукт по телу оборотня. В свою очередь тот не растерялся и, ловко извернувшись, прижал Гарри к полу, устроившись у того на ногах.
Поттер вдруг развернулся, и Ремус оказался сидящим у него на бедрах. Юноша шевельнулся и внимательно посмотрел на мужчину. Затвердевший пенис коснулся паха Люпина, и вервольф едва не задохнулся от изумления. Рем бессмысленно замигал ресницами, вглядываясь в лицо лежащего под ним Гарри. Зеленые, бездонные, как озера, глаза, словно жгли в своей призывной откровенности. Или это просто бред? Игра? Плоть не лгала. Глаза не лгали. Этот мальчик, он сошел с ума. Ремус покачал головой и, перекатившись на спину, рассмеялся: - Мистер Поттер, вы меня напугали, я думал, вы подавились сливками, которыми пытались измазать мой новый ковер! Гарри выдохнул и хохотнул: - Я все-таки вымазал его, профессор! Юноша быстро поднялся и, пробравшись сквозь разрушения к дивану, плюхнулся на него и, важно подбоченясь, сказал: - Без заклинаний, мистер Люпин. Попробуйте убрать все без волшебной палочки! Вервольф растерянно огляделся. Ковер был безнадежно испорчен. Посуда побита. Свечи раздавлены. Джем изящными узорами прилип к его брюкам. Все прочее в комнате насмехалось над горем несчастного профессора. Камин предатель. Книжные полки развратники. Стол насмешник. Ремус уныло вздохнул и скривил губы: - Не хочу я без волшебства! «Кажется, он принял игру, - подумал Гарри и восторжествовал в душе, - последний романтик среди магов, он просто наивный ребенок». - Мистер Люпин, а 10 баллов с Гриффиндора? Глаза Поттера дьявольски блестели. Губы улыбались. Руки безотчетно теребили свитер, который он стащил с мужчины. Беззастенчивым взглядом юноша рассматривал Люпина. Тот был хорошо сложен. Стройный и поджарый. Широкие плечи, развитая мускулатура. Узкие бедра. Пепельные волосы, карие миндалевидные глаза, кажущиеся бархатными из-за длинных ресниц, затеняющих пронзительный взгляд. Сейчас Рему было слегка неловко. Гарри это чувствовал кончиками пальцев. Неловко, что он измазан сливками, что в комнате бардак, что он обнажен по пояс. Виноватое выражение? «Зачем, Рем? - думал Поттер, душа в сердце поспешную ярость, - Ты даже себе не представляешь, что тебя ждет...» И все-таки комнату убирали при помощи магии. А вот в душ Люпин отправился под личным надзором Гарри Поттера. Тот наотрез отказался колдовать, отнял палочку у Рема и хмурился до тех пор, пока тот не поднялся наверх. Пока шумела вода в душе, юноша стоял у окна и рисовал пальцем узоры на нем. У него все время писалось одно слово: «Джеймс»…
***
Как-то совершенно незаметно пролетели три дня. Одним морозным утром Гарри буквально выволок бывшего учителя на улицу, где ловко подставил ножку и опрокинул того в снег. Люпин, в свою очередь, не остался в долгу и, поймав Гарри за руку, потянул его за собой. А минутой позже они, отфыркиваясь и смеясь, отряхивали с одежды налипший снег. - Знаешь, Рем, - посерьезнев, но все еще улыбаясь, сказал Гарри, - пожалуй, у меня еще никогда в жизни не было таких рождественских каникул. Он не заметил, как ноздри Люпина раздулись, в глазах, буквально на мгновение, блеснули желтоватые огоньки, словно зверь почуял обманчивую ласку в голосе того, кто протягивал ему на ладони кусок мяса. Но когда Люпин заговорил, голос его звучал совершенно непринужденно, а на лице маской застыло привычное добродушное выражение. - У меня тоже, Гарри, - сказал он, - у меня тоже. Пойдем в дом, - мягко добавил он, - ты замерзнешь. Гарри улыбнулся, притворно недовольно пожал плечами и направился к дому.
Наступило Рождество. Накануне Гарри и Рем украшали дом гирляндами, еловыми ветками и разноцветными шарами. Дом волка-одиночки становился все более ярким и разноцветным, словно его посетила юность. Впрочем, так оно и было. И Ремус Люпин не имел ничего против – впервые за долгие годы он действительно ощущал себя молодым. Его слегка волновало только одно – иногда по лицу Гарри пробегала тень, и юноша закусывал губу и сжимал кулаки, словно сдерживая какой-то порыв. Но он всегда быстро успокаивался, и на лице его снова расцветала безмятежная улыбка. И Ремус старался заглушить тонкий голосок сомнения и тревоги, звучавший где-то в глубине души – Гарри многое пришлось пережить, многое еще только предстоит пройти, его переживания понятны, хорошо, что он умеет владеть собой, это еще не раз пригодится ему. Гарри настоял на том, чтобы повесить под потолок омелу. - Это традиция, - серьезно убеждал он Рема, - омелу всегда вешают на Рождество. Ну, Рем, ну что ты смеешься? Просто так принято, почему нельзя это сделать? - Разве я сказал, что нельзя? – сквозь смех спросил Люпин. - Просто я не совсем понимаю, зачем это нужно – вот и все. Но если тебе так хочется... - Хочется, - упрямо сказал Гарри. - Хорошо, - отозвался Рем, и они принялись подвешивать к потолку омелу. Вечером, когда Гарри вышел из душа, оделся и спустился в гостиную, Ремус уже накрыл на стол. - Ты ждешь еще кого-то в гости? - недоуменно поинтересовался Гарри, разглядывая ломившийся от количества яств стол. - Нет, - усмехнулся Люпин, - я никого не жду, но ведь мы и не обязаны все это съесть. Зато у нас абсолютное разнообразие в пище. - Да уж, - усмехнулся в ответ Гарри, усаживаясь за стол, - пожалуй, тут еды хватит до следующего Рождества. Могу поклясться, что года мне хватит, чтобы уничтожить весь этот запас, – он поднял бокал, в честь праздника до краев наполненный вином и, отсалютовав им в воздухе, почти воскликнул: - С Рождеством тебя, Рем! - И тебе счастливого Рождества, Гарри, - отозвался Люпин, поднимая свой бокал. Внезапно бокал в руке Гарри лопнул, и в разные стороны брызнули осколки хрусталя, а по порезанной одним из них гарриной руке потекла кровь. - Гарри, - раздался спокойный голос Люпина, - подожди минуту, сейчас я принесу нужное снадобье. - Не надо, - отмахнулся Гарри, - ерунда, всего лишь порезал палец и ладонь. Ничего страшного. - И, тем не менее, я принесу. И посмотрю, насколько глубоки порезы, - и, не слушая возражений Гарри, Люпин вышел из гостиной. Менее чем через минуту он вернулся, неся в руке какой-то пузырек и критически рассматривая наклеенную на нем этикетку. - Рем, я же сказал, все в порядке, - повторил Гарри, делая несколько шагов навстречу мужчине. - Покажи руку, - проигнорировав его слова, произнес Люпин, и Гарри протянул ему руку. Порезы все еще кровоточили, но и правда оказались неглубокими и неопасными, и Люпин совершенно успокоился. - Жить будешь, - усмехнулся он, - только в следующий раз будь поосторожнее с хрусталем, - и осекся, увидев, что Гарри смотрит на него странным взглядом и не слушает его. - Ты что, мальчик? – спросил Ремус. - Что-то случилось? - Рем, - тихо сказал Гарри, глядя Люпину в глаза, - мы стоим под омелой. Ты должен меня поцеловать. - Что ты сказал? – недоуменно спросил вервольф. - Гарри, что ты говоришь? - Ты меня слышал, - так же тихо ответил Гарри и положил руки на плечи мужчины. – Поцелуй меня. Люпин улыбнулся, наклонился к юноше и коснулся губами его лба. - Нет, - твердо сказал Гарри, - ты не понял, - и, подавшись вперед, провел языком по губам Ремуса. - Мальчик, - в голосе Люпина зазвенела сталь, - что ты делаешь? - Ты знаешь, что я делаю, и ты знаешь, чего я хочу, - ответил Гарри и провел пальцем по губам бывшего учителя. Палец Гарри все еще слегка кровоточил, и оборотень вздрогнул от запаха крови, ударившего ему прямо в нос. Ноздри Люпина расширились, и он автоматически отступил назад. Гарри, не отводя взгляда, шагнул к нему. - Я – не он, - не повышая голоса, произнес Гарри, - я знаю, что я не Снейп. Я не знаю, что было и чего не было между вами, мне это неинтересно. Я знаю только то, что я хочу тебя. Давно. Поэтому я принял твое предложение. Я думал, ты догадаешься еще тогда, когда я облил тебя сливками. Меня это возбудило. Тебя тоже, не отрицай этого. Я уже достаточно взрослый, чтобы принимать решения и понимать свои желания. И не только свои – твои тоже. Ты ведь хочешь меня? Ладно, пусть не меня, пусть ты видишь во мне другого – кого? Снейпа? Блэка? Моего отца? Впрочем, это не имеет значения. Я просто хочу, чтобы ты меня трахнул.
- Мальчик, - оборвал его тираду Люпин, - ты просишь невозможного. Я не говорю о том, что ты еще ребенок, хотя этого факта отрицать ты не можешь. Я не буду говорить о том, что я твой бывший учитель, который знает тебя с детских лет. И не о том, что ты сын моего друга. Пожалуй, я не буду говорить тебе ничего. Просто между нами ничего не может быть. Если бы я знал, что ты приехал за этим, я в тот же момент отослал бы тебя обратно. - Ты не сделал бы этого, - резко сказал Гарри, - и не обманывай себя тем, что ты ничего не знал. Ты знал. Ты принял мою игру, и тебе это нравилось. Так давай сыграем до конца. - Я не играю в такие игры, - мягко произнес Люпин. - А я играю, - твердо ответил Гарри, вплотную подходя к вервольфу, и, взяв его руку в свою, прижал ладонь мужчины к своему паху. – Чего ты боишься? – прошептал он, чуть потершись о прижатую к его телу ладонь. - Ну же, ты же не просто млекопитающее, ты хищник, так покажи мне это наконец! Люпин что-то пробормотал, мягко привлек к себе Гарри и легко подхватил его на руки. - Гарри, - с какой-то странной интонацией в голосе и ни к кому не обращаясь, сказал он и понес юношу наверх, в его спальню. Дверь за ними захлопнулась, словно ей хотелось быть единственной свидетельницей того, что происходит в комнате. Спустя некоторое время, когда Гарри уже крепко спал, Ремус Люпин осторожно, чтобы не разбудить мальчика, встал с кровати и отправился к себе в спальню.
***
Мужчина проснулся, когда на улице было уже совсем светло. Зимнее солнце ненавязчиво заглядывало в окно, переливаясь лучами на разукрашенных морозом окнах. Люпин встал с кровати, натянул первые попавшиеся под руку брюки и вышел из комнаты. В доме было абсолютно тихо. - Гарри? – неуверенно позвал он и, не дождавшись ответа, поднялся на второй этаж и заглянул в спальню юноши. Кровать была аккуратно заправлена, распахнутая дверца пустого шкафа скрипнула от ворвавшегося в комнату сквозняка. Гарри исчез.
***
Ремус нервничал. Ему казалось, что он сделал что-то не так. Повел себя неправильно, неверно и даже гнусно. Что с того, что Гарри настойчиво вел давешнюю любовную игру? Он, взрослый мужчина, не сумел воспротивиться натиску юноши. От этого воспоминания Люпина бросило в жар, и его щеки запылали от стыда. Но только ли стыда? Рем покачал головой и начал медленно одеваться. Признаться себе в том, что он искал ласки сына своего друга, было немыслимо. Это было просто чудовищно. И мысль о том, что ночью он занимался любовью с юношей, которого знал с детства и с чьим отцом выпивал и совершал невероятные глупости, заставляло сердце вервольфа трепетать, а щеки пылать густым румянцем. Анализировать? Люпин тихонько рассмеялся и, коснувшись щеткой волос и мельком взглянув в зеркало, быстро спустился вниз, даже не потрудившись прибрать постель. Простыни были сбиты, подушки разбросаны. Тонкий аромат витал в спальне. Оборотню понравился этот запах, и поэтому он решил сохранить его как можно дольше - так пахла течная самка, которую покрыл волк. Кровью. Семенем. Горячей плотью. В столовой все так же было жарко натоплено, и остатки вчерашнего ужина все еще не были убраны. Ремусу было смертельно лень заниматься домом, кроме того, он просто спешил. Ему хотелось во что бы то ни стало связаться с кем-нибудь из Ховартса. Хоть с Филчем. Или с миссис Норрис. От этой мысли губы Люпина дрогнули в усмешке, и в глазах заплясали искорки. Настойчивый стук в дверь прервал размышления профессора. Он снова повеселел. Гарри вернулся. И, совершив огромный скачок, Люпин резким рывком распахнул дверь. На пороге стоял аврор. Ремус вздрогнул и, слегка опешив, преградил ему путь. Менее всего он нуждался в подобной компании. - Не стоит быть таким негостеприимным, мистер Люпин, - елейный голос. Пара начищенных сапог. Старомодные брыжи. Меховая норковая шапка. Снегом припорошенная мантия. И знаки отличия. Ремус видел отлично даже в приглушенном свете. Перед ним стоял аврор. За ним маячила фигура еще одного человека. Люпин неожиданно для себя напрягся. Он уловил опасность, как волк улавливал капкан за минуту до того, как железные тиски с хрустом сожмут лапу, дробя кости и парализуя болью. Оборотень посторонился и, облокотившись на входную дверь, вкрадчиво и сухо поинтересовался: - Я не ждал такое почтенное, - это слово Люпин особенно подчеркнул, - собрание в моем скромном жилище, уверен, что вы ошиблись дверью. - Нет, милейший, - в тон ему ответил аврор, - мы пришли по адресу, вы позволите? И, не ожидая более приглашения, чиновник вошел в дом. Один аврор остался на улице, пропуская вперед второго человека - невысокого росточка, сутуловатого, в замызганном черном пальто, который все время чихал и сморкался в большой носовой платок. Ремус брезгливо поморщился и сделал непроизвольное движение, отстраняясь от него подальше.
Это не ускользнуло от внимания аврора, и он вежливо улыбнулся: - Мистер Люпин, прошу, не пугайтесь моего коллегу, его болезнь не так заразна, как многие иные. Многозначительность тона не понравилась Люпину. Он прищурился и, скрестив руки на груди, остановился у входа. - Чем могу служить? Аврор словно не расслышал вопроса. Он неторопливо прохаживался по комнате. Цокал языком на редкие книги и гравюры, всплеснул руками, когда увидел старинный ятаган над диваном и прочие атрибуты восточной культуры. - Кто у вас интересуется Востоком, мистер Люпин? Ремус проигнорировал вопрос и с нетерпением в голосе произнес: - Чем обязан? - У вас тепло, - одобрил температуру в помещении аврор и, скинув шубу, остался в мундире. Слабо блеснули нашивки. Тщательно выбритый подбородок отливал синевой. Близко посаженные глаза были неприятными подвижными точками. Они буравили окружающий мир, словно разрывая его изнутри. Вервольф просто молча наблюдал за гостями. Сопливый тихонько сидел на стуле, положив свой саквояж на колени. А аврор, покрутившись по комнате, мельком взглянув на неубранную посуду, церемонно уселся на диван, и на этот раз его взгляд сфокусировался на Ремусе. Цепкий и холодный, он исследовал каждую деталь костюма мужчины. Каждую клеточку тела. Свитер. Джинсы. Люпин был небрит, кроме того, легкие тени залегли под глазами. Он не спал. И снова эта ночь! Профессор вспыхнул и на мгновение опустил глаза. Он не выдерживал долгих пристальных взглядов. А выходить из себя ему сейчас не хотелось. Рассудок почти кричал ему об опасности, но в чем она? - Пропал мальчик, - без предисловий начал аврор, - полагаю, что вы последний, кто его видел. - Гарри? – невольно выдохнул Ремус и поднял голову. Чиновник довольно улыбался. Сопливый что-то быстро писал в блокнотике. Люпин беспомощно обернулся к нему: - В чем дело? - Вы только что признались, что он был тут, мистер Люпин, позвольте вам показать одну бумагу, потрудитесь подойти сюда. Ремус, совершенно ничего не понимая, приблизился и взял из рук аврора листок, который тот бережно извлек из синей папки. По мере того, как мужчина пробегал глазами по тексту, испарина покрывала его лоб. Липкий пот неприятно потек по спине. Свитер прилип и покалывал нежную кожу Ремуса. То, что он прочел, было полным бредом. Он перечитал текст еще раз, шевеля губами. Моргнул и уставился на аврора. - Это бред, - глухой голос совершенно не вязался с изящностью этого человека. Умел ли он повышать голос? О, да, он умел рычать, как зверь, рвать добычу, он умел одним ударом лапы сбивать с ног оленя, но сейчас он был просто раздавлен. Он как-то сразу поник. Словно стал на несколько лет старше. Глубокие морщины пролегли от уголков упрямо сжатого рта к подбородку. Глаза потухли. - Это бред, - бумага выпала из расслабленных пальцев Люпина и была тут же услужливо поднята Сопливым. - Возможно, - пожал плечами чиновник и указал на стул напротив себя, - рассказывайте, как вы провели сегодняшнюю ночь, а мистер Кирсли пойдет к вам к комнату, и… надеюсь, вы не убрали постель? Чудесно, - одобрительно кивнул аврор, упиваясь положением Люпина, - и проведет кое-какие исследования. Итак, - дождавшись, пока мистер Кирсли поднимется наверх, снова заговорил аврор, - Ремус, ваше дело очень сложное, - тот и ухом не повел, когда к нему снисходительно обратились по имени. Рем просто опустил голову на руки и замер от стучащей в висках боли. Он почти задохнулся от нее. Ему давно не было так тошно. Гарри Поттер. Сын его друга обвинил его, Ремуса Люпина, в изнасиловании. Вервольф не слышал аврора. Обвинений, шума, возвращения Сопливого с какими-то колбочками. Пламя неистово жгло поленья. Было так жарко в комнате, что воздух расплавлялся. Или это щеки пылали от влаги? Горячей влаги. Ремус, ничего не соображая, отер лицо и тупо уставился на ладонь. Она была в крови. Он почувствовал на губах вкус крови и невесело улыбнулся. Привычка кусать губы до крови сохранилась. Когда-то ему сказали, что если он и сможет заплакать, то только кровавыми слезами. Это оказалось правдой.
- Гарри, расскажи мне, что произошло? – голос Дамблдора звучал мягко, но то была обманчивая мягкость, как недолгое затишье перед свирепой бурей. Гарри молча смотрел в пол. - Гарри, - снова позвал директор, - не бойся, просто расскажи мне все. Но сразу предупрежу – я не верю, что до сих пор ты говорил правду. А мне нужна именно она. - И мне нужна, - отозвался Гарри, - но вы никогда и ничего не говорили мне. Я знаю, у вас много секретов, но я никогда не хотел узнать их все. Только те, на которые имею право. - Гарри... - Нет, - оборвал директора юноша, - я знаю, что вы скажете мне – что всему свое время, что я еще недостаточно взрослый, что мне не положено знать и множество других отговорок. Я уже не раз слышал их. Если бы вы меньше скрывали от меня, мне было бы легче. И тогда, с философским камнем, и в Тайной комнате, и всегда. Вы всегда говорите мне все «после». Я устал от этой вечной игры. Я устал быть пешкой в ваших играх. И оттого, что меня мнят тайным козырем, спрятанным в рукаве. Я не хочу разговаривать, позвольте мне уйти. - Ступай, Гарри, - помолчав, сказал Дамблдор, - мы поговорим позже. - Сомневаюсь, - покачал головой Гарри и вышел из кабинета директора. Оказавшись в коридоре, Гарри прислонился лбом к холодной стене, словно она могла хоть как-то остудить воспаленный мозг. Тот разговор... Случайно услышанный разговор...
***
В тот вечер они с Роном договорились забраться в Запретную секцию и поискать кое-какие рецепты для подготовки к экзамену по зельям. Гермиона еще хихикала над ними, наотрез отказавшись дать конспект. «О Мерлин, какие глупости меня тогда волновали!», - невесело улыбнулся своим воспоминаниям Гарри и вздрогнул, словно от холода. Точно так же он вздрагивал и в тот раз – поджидая Рона, он прятался под мантией от Филча, который всегда так безошибочно шел по его следу, словно не у Гарри была Карта Мародеров, а у этого старого болвана, всюду сующего свой длинный нос. «Кстати, и про нос подумал», - снова усмехнулся Гарри, вспоминая, как затрепетал от волнения, когда увидел, что Филч явился не один, а с профессором Снейпом. Мальчик затаил дыхание и вжался в стену, но на этот раз Филчу было явно не до Гарри и его друзей. «Не до нас, - зло ударил юноша кулаком по ладони и стиснул челюсти, - а до того проклятого документа». - Она лежала прямо в учебнике Люпина по ЗОТС. Эта записка шестнадцатилетней давности может многое прояснить... - трескучий голос старика напоминал рождественский мороз. Филч продолжал говорить, и от всего, им сказанного, лоб мальчика покрывался каплями пота. - Дайте мне листок, - в конце концов прервал речь Филча Снейп, - дайте мне его. - Это доказательство, сэр, доказательство вины этого оборотня, - бубнил старик, - Блэк пишет, что если бы Люпин ночевал в ту ночь дома, то можно было бы что-то изменить... - Молчите, Филч, вы сами не понимаете, о чем говорите. - Почему, сэр? - Ты хочешь, чтобы я давал тебе объяснения? – голос Северуса Снейпа прозвучал как хлопок. Резко. Холодно. Угрожающе. Но Гарри уже не слышал, что ответил старый болван, он ничего не слышал, он мчался по коридору, глотая соленые слезы. Его грудь разрывалась от боли. Теперь-то он знал правду. Это он - оборотень. Он... Он... Он предатель. И Гарри закричал в голос, не боясь, что его услышат. Он ничего больше не боялся. Страшнее того, что он узнал сегодня, ничего не было. Даже Волдеморт был всего лишь убийцей. А вот Ремус Люпин - друг его отца - был предателем. Он не видел, как Снейп осекся на полуслове и начал вглядываться в то место, где минуту назад стоял Гарри - ничего, пустота. Гарри не видел, как мужчина покачал головой, скрестил руки на груди и привалился к шероховатой стене. И не слышал, как тот прошептал: - Глупец, выскочка, какого черта то, что принадлежит мне, все еще находят в вещах этого ублюдка…
- Мистер Поттер, - раздался голос за спиной, и Гарри вздрогнул от неожиданности. Снейп. Только этого не хватало. - Мистер Поттер, - снова окликнул его профессор, - я, кажется, с вами разговариваю, не соизволили бы повернуться ко мне лицом? Гарри покорно развернулся и посмотрел на преподавателя. Лицо Снейпа казалось еще более суровым, чем всегда, только губы изгибались в какой-то хищной усмешке. - Итак, - выговорил он, - ваша паранойя снова дала о себе знать. Вы снова влипли в историю, Поттер, и в какую! Теперь вам явно будет, чем гордиться в будущем. Впрочем, это неудивительно – вы же всегда считали, что мир вращается исключительно вокруг вас. Что же с того, если походя вы испортите жизнь всем окружающим вас людям? Ведь это они виноваты в ваших несчастьях. Все и всегда. Не так ли? - Я не параноик! Я слышал вас! Как вы говорили с Филчем про ту записку! - Поттер, - спокойно сказал Снейп, - то была моя записка. Она не имела отношения ни к вам, ни к вашим родителям, ни к кому бы то ни было еще. А отчитываться перед вами в своей личной жизни я не собираюсь. Вы идиот, Поттер. Гарри молчал. Ему расхотелось вступать со Снейпом в пререкания, у него просто вдруг не оказалось сил. Все чудесно. Плевать на Снейпа. На все плевать. - Поттер, - голос Снейпа был странным – словно каждое слово давалось ему с трудом, - я так понимаю, что вы не сами додумались до такого. Кто вам подсказал? - Флер, - каким-то чужим голосом сказал Гарри, - я слышал, как Парвати с Лавандой обсуждают ее письмо. Она писала о какой-то мести кому-то. Что это давно испытанный способ. Я не знал, что мне делать, воспользоваться подслушанным советом было первым, что пришло мне в голову. Черт, лучше бы было мне оглохнуть, чтоб не слышать вообще ничего. Но вы все, всегда, - он сорвался на крик, - шепчетесь за моей спиной и ничего не говорите мне самому! Я ненавижу вас! Ненавижу, - неожиданно безжизненным голосом повторил он, - всех. Снейп молчал. - И что теперь? – спросил Гарри. - Что будет теперь? - Ничего, - отозвался Снейп, - вашими стараниями профессор Люпин проведет несколько следующих лет в Азкабане. Гарри вздрогнул. - Но ведь я солгал, - прошептал он. - Поттер, - невесело усмехнулся Снейп, - вы должны понять, что в этом случае ни ложь, ни правда ничего не меняют – вы несовершеннолетний, а факт физической близости был установлен аврорами. Так что факт остается фактом. - Будьте вы все прокляты, - отрывисто бросил Гарри и, круто развернувшись, медленно побрел прочь.
***
- Профессор, я хочу видеть его, - настойчиво повторил Гарри, - мне нужно поговорить с ним. - Хорошо, Гарри, - неожиданно быстро согласился Дамблдор, - я поговорю с аврорами. - Разве профессор Люпин еще не в Азкабане? - Нет, Гарри, - покачал головой директор, - его переведут туда через несколько дней. Так что я постараюсь договориться. Директор сдержал слово и на этот раз.
***
- У вас десять минут, - произнес чей-то голос, и в проеме распахнувшейся двери показалась фигура. Ремус Люпин, сидевший на деревянной табуретке у деревянного стола, поднял голову. Он осунулся. Под глазами залегли темные круги, впалые щеки были небриты, волосы спутались и лезли в глаза. Только глаза и были живым очагом на этом мертвенно-бледном лице, скорее напоминавшем застывшую маску. Ни эмоций, ни улыбки, ни реакции на вошедшего подростка. Только когда Гарри Поттер, тяжело вздохнув, шагнул в комнату и заставил себя сделать несколько неуверенных шагов в сторону сидящего, Люпин, словно хищник перед броском, напрягся. Его тонкие ноздри слегка раздулись, а в глазах вспыхнул недобрый огонек. Гарри вздрогнул. Они никогда не видел Ремуса в таком состоянии. Юноша почти болезненно почувствовал, что тот готов броситься на него и впиться зубами в шею. Инстинктивно он сделал шаг назад. В этом движении не было угрозы, не было желания убежать, скорее просто внутренняя потребность быть хоть на полшага подальше от хищника. Мужчина глухо усмехнулся и разжал сведенные постоянным молчанием губы: - Не нужно бояться, мальчик, ты же знаешь, что я не причиню тебе вреда. Поттер покраснел и опустил голову. Звенящая тишина повисла в комнате. Лишь отдаленные шаги конвоя раздавались из-за двери. Шорх-шорх. В одну сторону. Шорх-шорх. В другую. Это была первоклассная западня, и вервольф даже не пытался скрыться. Во время всех допросов он упорно молчал или просто отрицал свою вину. Унизительный личный досмотр Ремус пережил с трудом. Любое прикосновение он воспринимал как насилие. Он вздрагивал, когда грубые руки в специальных перчатках ощупывали его, якобы на предмет мужеложеских отношений, а как подозревал мужчина, исключительно ради того, чтобы нанести ему психическую травму - среди авроров попадались весьма разумные, которые знали, что для оборотня нет ничего более невыносимого, как насильственное соприкосновение с человеком.
Люпин перенес и это. Он знал, что от него ждали только одного – он не должен был вынести того, что ожидало его в подземелье. Возиться с сомнительным существом, да еще в годы, когда общество мира магов было на грани войны, было удовольствием ниже среднего. Аврор, который вел дело Ремуса, эдакий престарелый сорванец, постоянно чихающий из-за своего пристрастия к нюхательному табаку, так и намекнул, моргая светло-голубыми глазами: - Вы бы, батенька, подумали, как время проводить будете, а то у нас все равно стражи хорошей почти не осталось. У вас родственничков-то нет? Жаль, очень жаль, хотя, батенька, иным и легче, когда плакать-то некому. Ремус тогда затрясся от смеха. А сейчас он отчетливо понимал, что вряд ли его ждут годы Азкабана. Кому нужен живой оборотень? Ордену явно не до него. Да и Фадж продолжает бесчинствовать. Просто маленькая игрушка, попавшая в жернова мировой судьбы. Люпин еле слышно вздохнул и, отгоняя от себя всякие мысли, поднял глаза на Гарри. Тот стоял, низко опустив голову и, судя по всему, глотал слезы. Ремус улыбнулся одними глазами, и сеточка морщин пролегла по его лицу, словно тонкие лучи избороздили его кожу своим благословением. - Подними голову, - мягко сказал Люпин. В ответ невнятное мычание. И юноша отрицательно потряс головой. - Посмотри на меня, - немного настойчивее попросил мужчина, и Гарри поднял взгляд. Он похудел. Изумрудно-зеленые глаза лихорадочно блестели. Еле заметный влажный след слез на лице торопливо стерт рукавом. А может, это были не слезы. В помещении отчаянно топили. Ремусу самому было жарко, но он уже привык, что сидит в пропитанной потом рубахе, а испарина покрывает его виски и шею. - Я... - начал было Гарри, облизнув внезапно пересохшие губы. Оборотень рассмеялся коротким лающим смехом. Стоявший юноша задрожал и исподлобья взглянул на мужчину. Так когда-то смеялся его крестный. Сириус Блэк. Ремус повторил его манеру почти с патологической точностью. Если бы Гарри не знал, что перед ним Ремус Люпин, то ему показалось бы, что он сходит с ума, и Сириус действительно вернулся. Но это было невозможно. А сейчас… Сейчас уходит второй человек на всем белом свете, который был ему дорог. В глазах юноши мелькнул ужас, и он резко закрыл лицо руками, почти до боли стискивая пальцами кожу. - Мальчик, Гарри, мой хороший, - голос Ремуса был нежным и спокойным, - ты не должен искать в этом закономерностей, ты идешь своим путем, и каждый твой шаг может привести к гибели. И не нужно искать виноватого, я сам виноват. Поттер замотал головой и по-детски всхлипнул. - И не плачь. Знаешь, ты похож на Джеймса. И именно тем, что умеешь наказывать своих врагов. Другое дело, что ты не умеешь пока четко видеть ту призрачную грань, которая иной раз подразумевает разделение уз любви, дружбы, ненависти, преданности. Не ругай себя, не вини. Я рад, что это Рождество наступило именно так, - по бледному лицу Ремуса скользнула озорная усмешка, - ты был рядом со мной, человек, который мне был в последние годы дороже всех на свете. Я не знаю, что будет через год или пять, я не знаю, увидимся ли мы, - Люпин заговорил торопливее, словно справляясь с мучительным приступом удушья, - не надо сожалеть, просто научись отличать тех, кто действительно любит тебя, от тех, кто притворяется… В дверь бесцеремонно постучали. - Мистер Поттер, время! Гарри поднял голову и посмотрел прямо в глаза Ремусу. Во взгляде оборотня сквозила безудержная нежность. В глазах Мальчика-Который-Выжил плавилось невероятное раскаяние. Охранник почти насильно вытащил его из помещения. Последним, что услышал Гарри, был почти полувыдох: «...люблю тебя…»
***
Спустя неделю было полнолуние. В газетах мелькнуло маленькое сообщение о том, что в целях самообороны в одном из подземелий Азкабана был пристрелен огромный волк, доставленный туда для следственного эксперимента. Защитники животных подали протест.
Ох... Неожиданный финал - все думаешь, может что-то изменится в лучшую сторону. Ведь все так хорошо начиналось. Нежность между строк не исчезает до последней точки в тексте. Очень необычно видеть такого Рема-зверя, который побеждает в себе волка и все-таки прощает, потому что любит. И Гарри - действительно Гарри, подросток, который еще ничего не понимает в жизни, делает поспешные выводы. Впечатлил меня фик. Только вот The Phantom пишет:
цитата«Снейп, - покачал головой вервольф, и губы его тронула странная улыбка, - он просто дьявол зельеварения. Мог бы хоть раз поделиться каплей своих знаний, когда варил мне каждое полнолуние свое пресловутое зелье, мерзавец», - буркнул Люпин
Вот тут лучше бы исправить знаки препинания после Снейпа (закрыть кавычки), а то как-то не воспринимается одновременность действий (покачал головой и буркнул).
The Phantom пишет:
цитатаПушистый ковер мягко обволакивал ногу почти по щиколотку. Горячий душ. Теплые струи потекли по скованному после сна телу. Гарри передернул плечами, подставляя под воду спину, поворачиваясь грудью, боком. Мыльная пена пушистыми хлопьями падала к его ногам
цитатаМне не подобает бегать, как сорванцу, и макать кого-то мордой в снег, - он скорчил страшную рожу, но тут же расхохотался, видя, может быть, глядя? Хотя – не принципиально
здесь была бета)) The Phantom пишет:
цитата подставил ножку
подножку)
Неожиданно нежный фик... несмотря на печальный конец есть в нем что-то именно светло-нежное. Трагическая развязка...мне даж показалась чуть неестественной) хотя она, как я поняла, была изначальной целью такого мягкого начала) Но в целом понравилось. пасибо авторам)
а в штанах водится очень приличная штука? *гогочет* убийственный аргумент. :)
не могли поколебать этот мощный дуб, прочно вросший корнями в Хогвартс. Дамблдор - дуб... что-то новенькое. :) Но мысль, безусловно, интересная))
Ох, когда ж я прочитала фик в первый раз? В январе 2004? Воспоминания остались какие-то общие. :) Но я рада, что прочитала еще раз. Жалко Рема. Гарри - совсем нет. А во всем, как всегда, оказался виноват Снейп, зараза такая. Мне нравится. Один из немногих гарриремов, который я прочитала с удовольствием. ))
The Phantom Что-то у вас с Люциусом все всегда так плохо кончается. *шмурыгнула носом* Даете народу стеб! Тот, который про феминисток и йогурт!
*шепотом* Мне тоже попалась очепятка((. Сорри.(( Неуклюжей юнец стал красивым юношей с тонкими чертами лица, нежной кожей, чувственным ртом. НеуклюжИй
на самом деле - атмосфера невероятного тепла, которое было в отношениях мужчины и мальчика.. игра не игра, но вот это вот пляски на грани - весьма тонки.. полный достоинства Снейп, неуравновешенный подросток Гарри Поттер, нежный оборотень.
и смерть Ремуса, уж простите за вероятную жестокость, в данной ситуации предпочтительнее медленного гниения в Азкабане..
Гордость - это невидимая кость, которая не дает шее согнуться.
Не зарегистрирован
Зарегистрирован: 01.01.70
Отправлено: 27.10.05 17:51. Заголовок: Re:
мифотворец И мне показалось, что это хороший исход. Хотя смерть не перевариваю в текстах, всегда ищу лазейку. Я рад, что оборотень получился именно таким )
Писать отзывы не умею, а потому редко берусь. У меня все как-то через ощущения, а потому так и хочется просто сказать «вы сами знаете чего стоите по отдельности, а уж вместе…» … История очень чуткая и чувственная (в хорошем смысле этого слова без налета того, что все обесценивает – дешевых сантиментов), философская и иного конца в ней быть не могло. Красиво, очень реально особенно в расставленных на мелочах акцентах. В общем, сказать «понравилось» значит, ничего не сказать… Осталось впечатление очень красивой печальной прожитой истории. Прошу прощения если отзыв вышел скорее впечатлением. Спасибо за доставленное удовольствие.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 27
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
У меня несколько раз комп умирал, так что точно нет. Люциус, кажется, стеб тот аж в 2003 году выкладывал, не? *я теперь не доверяю своей памяти* 
- участник сейчас на форуме
