|
|
| …А еще скромная
|
Пост N: 2059
Зарегистрирован: 29.09.05
|
|
Отправлено: 25.01.08 12:53. Заголовок: *** Ты, признаться..
***
Ты, признаться, устал, и оказаться дома было очень приятно. Те три дня, что ты прожил в Кенте, пока врачи совещались по поводу того, когда именно можно выписать Стива, а тот постоянно ругался с ними и, кажется, уже начинал строить планы побега, наверное, навсегда приклеили к твоим губам улыбку. Самое смешное - что тебе уже было плевать, как она смотрится на твоем лице и смотрится ли вообще. Оказывается, ты умел нравиться людям, стоило только проявить к ним немного терпимости.
- Вы обязательно должны приехать к нам летом, Алекс, - строго ворчала бабушка Стива. – Эдна, посмотри, какой мальчик бледный. Наверное, мало бывает на воздухе.
Мать твоего любовника кивала и тащила тебя смотреть ее оранжерею. Отец хвастался своей типографией, брат приглашал приезжать на рыбалку, сестры пытались научить различать своих многочисленных отпрысков, а их мужья звали выпить. Ты нравился им, потому что ты нравился Стиву. Для этого дружного семейства привязанность одного тут же становилась объектом теплых чувств всех. Так что, помогая войти в дом Стиву и затаскивая полную сумку всевозможных сувениров и подарков, ты чувствовал себя невероятно уставшим.
- Как хорошо, что мы, наконец, дома.
Стив кивнул.
- Целиком и полностью согласен.
- Очень хорошо, - сурово заметила открывшая вам дверь Дженнифер. Они с Тори смотрели на вас одинаковыми по-женски капризными взглядами. – Врывается ко мне в квартиру, сует в руку ключ, приказывает кормить его собаку и исчезает, за три дня ни разу даже не удосужившись позвонить. Мы, между прочим, волновались!
Наверное, если бы твоя такса могла, она сейчас, судя по виду, добавила бы к словам Дженни: «Точно!». Хотя в полной мере почувствовать вину у тебя не вышло, ты все же счел нужным ее изобразить.
- Прости. Все как-то завертелось.
Огромным достоинством Дженни являлось то, что, по сути, она была человеком отходчивым.
- Ладно. Я сварила вам кофе, а теперь мне пора на работу. Бек уже грозится меня убить из-за постоянных отлучек. Ты же знаешь, какой у нас ажиотаж в период рождественских праздников.
Стив тут же сел на своего любимого конька.
- Ну так увольняйся и переходи к нам.
Дженни фыркнула.
- Ну уж нет. Работать на тебя - это точно самоубийство. Ты бы устроил мне сеанс китайских пыток за малейшее нарушение должностных обязанностей.
Стив просиял, решив рассматривать ее заявление как комплимент.
- Вот такой я ответственный и требовательный парень. Ты просто умело скрываешь свое огромное мною восхищение.
- Мечтай, - Дженни показала ему язык и поцеловала тебя в щеку. – Алекс, как тебя угораздило связаться с этим павлином?
Ты притворно задумался.
- Должно быть, карма.
***
Праздники кончились как-то очень быстро. Стив еще чувствовал себя неважно, а потому большую часть времени работал дома, не расставаясь с ноутбуком и телефоном. Ты мотался за двоих, успевая посещать занятия, следить за завершающей стадией ремонтных работ, таскать Стиву кучу каталогов с образцами и отчеты ваших сотрудников по наработкам к открытию первой выставки. Это, конечно, утомляло, но, с каждым днем все больше погружаясь в эти хлопоты и вникая в детали, ты чувствовал, как они затягивают тебя, вызывая все больше интереса. Если сначала ты чаще просто слушал Стива и соглашался с ним, то теперь ваши споры, доставлявшие обоим искреннее удовольствие, порой затягивались до глубокой ночи.
- Замерз?
Ты кивнул, позволяя ему помочь снять пальто и принимая из его рук стакан со скотчем. На пустой желудок он приятно согрел, и по венам заструилось обжигающее тепло.
- Эта Кармайкл - настоящая акула. За один процент скидки она борется так, словно речь идет, по меньшей мере, о жизни ее ребенка.
- Но ты ее блестяще сделал.
Гордость - приятное чувство.
- Откуда ты знаешь?
- Она уже звонила и спрашивала, что за упрямого ублюдка я прислал на переговоры. Не мог не похвастаться, что это мой любовник, а она, дура, меня еще и пожалела. В любом случае, это стоит отметить. Получить двадцать процентов скидки от самой обширной сети скупщиков антиквариата в Англии - это не просто удача, это самая настоящая победа.
- Которую ты подготовил.
- А ты осуществил. Вот такая мы прекрасная пара.
С этим было трудно не согласиться. Правда, в выражении чувств ты был более скромен.
- Хорошая.
Стив подтолкнул тебя к лестнице.
- Давай в душ, а то погода на улице мерзкая. Наша команда не вынесет потери такого бойца из-за банальной простуды. Я пока закажу ужин и что-нибудь выпить.
Уже поднимаясь в спальню, ты ему напомнил:
- Тебе пока нельзя, Стив, ты и без выпивки шатаешься, поднимаясь по лестнице.
Он улыбнулся.
- Ничего, буду наслаждаться зрелищем твоих блестящих от виски глаз, а потом возьму тепленьким. Если ты скажешь, что мне и это еще нельзя, я тебя, наверное, свяжу и изнасилую, испытывая огромные угрызения совести, - ты не успел даже оценить перспективу, а Стив уже оказался рядом, обнимая и лаская теплым дыханием ухо.
Ну кто-то же должен был проявить благоразумие.
- Твои ребра…
- А мы, как парочка робких девственников, будем делать все медленно и осторожно.
Его ладони вытащили из брюк рубашку и скользнули по бокам, согревая холодную кожу. Твое тело отозвалось привычной и понятной радостью. Нет, настолько благоразумен ты не был.
- Хорошо.
Он потерся носом о твою шею и ответил всего парой слов:
- Люблю тебя.
И так хотелось соврать, но ты ведь, кажется, зарекся.
- Ты у меня самый лучший, Стив.
***
Ты вышел из ванны в домашних джинсах, на ходу вытирая голову полотенцем. Привычка что-то надевать на себя, прежде чем перешагнуть порог собственной спальни, появилась у тебя только в период болезни Стива. Майкл никогда так остро не реагировал на твое некрасивое тело, наверное, потому, что сексуальное влечение было для него всегда чем-то вторичным, но твой нынешний любовник был молодым и темпераментным мужчиной, который хотел трахаться. Много, часто, и так уж случилось, что непременно с тобой. На следующий день после вашего возвращения ты вышел из ванны по привычке голым и стал рыться в шкафу в поисках своих брюк. Он вошел за каким-то журналом, оценил открывшуюся картину, и через час ты вынужден был везти его в больницу из-за боли в ребрах, обзывая кретином и слушая жалкие оправдания из жизни похотливых павианов: «Ты хоть представляешь, какая у тебя аппетитная задница?». Не то чтобы тебе совсем не нравилось быть объектом такого страстного желания, просто судьба, которая свела тебя с Мерлином, очень хорошо показала, что бывает, когда чувства и инстинкты идут вразрез с логикой. А потому с того дня ты был строг к Стиву, отгораживаясь от него одеждой. К себе ты был тоже не слишком добр, потому что, несмотря на все привкусы любви или нелюбви, его тело тоже тебя привлекало. И секса не хватало не только ему. План на сегодняшний вечер казался хорошим, потому что вдумчивым и не слишком рискованным, и ты предвкушал…
- Стив?
Нет, ты предвкушал не это. Влажное полотенце бессильно повисло на плечах. Стив сидел на твоей постели, уставившись в одну точку, и растерянно, как ребенок, который пытается понять, где именно у него сейчас болит, посасывал сбитые в кровь костяшки пальцев. Он медленно поднял на тебя свои непривычно грустные глаза.
- Я взял на себя слишком много обязательств. Я не знал, как сложно это будет.
Ты подошел к нему, чувствуя такой же испуг и ничего толком не понимая.
- Что случилось?
- Он пришел. Этот твой Мерлин пришел… Сказал, что ему нужно с тобой поговорить, а я его ударил. Бил и не мог остановиться, но не за то, какую боль он тебе причинил. Я в какой-то момент понял, что бью его за свою боль, за то, что ты меня не любишь. Когда я это понял… - Стив обнял тебя за талию, уткнувшись лицом во влажный живот. – Я справился. Я опустил руку. Потому что ты его любишь. Каково было бы мне, если бы кто-то тебя ударил? Я бы возненавидел этого человека. Пожалуйста, скажи, что ты не станешь...
Ты обнял его за плечи, чувствуя огромную вину.
- Прости. Стив, я такой дурак, я тебя удерживаю, не думая о том, как тебе сложно. Я глуп и самонадеян. Я еще только учусь жить.
Он поднял на тебя глаза.
- А может, переучиваешься? Этот тип сейчас сидит в гостиной. Он сказал, что пришел, чтобы вернуть тебе твое прошлое, и я не стал его прогонять. Мне страшно потерять тебя, мне очень хотелось его выставить, но я не смог. Не мне решать за нас, Алекс. Ты такого права мне не дал, и правильно сделал. Но я собственник и эгоист: если я не могу стать любовью, то мне хотелось бы быть выбором. Но только в том случае, если я - именно то, что тебе нужно. В противном случае давай закончим все сейчас. Не один ты умеешь с чем-то справляться. Я не уйду, я останусь в твоей жизни, я буду тем, кем ты захочешь меня видеть. Не так уж я слаб, чтобы не суметь, и не такой ублюдок, чтобы пытаться удержать то, что рвется из рук, – он искал ответов, дать которые ты не был способен. - А может, это оттого, что мое чувство недостаточно? Может, мне сейчас надо было убить его к чертовой матери и зарыть в парке труп, взяв Тори в соучастники?
Ты сильнее его обнял, вжимая голову в свой живот, заставляя спрятать взгляд, чтобы он не думал, что ты идешь дорогой его, а не собственных надежд. Это только твое решение. Может, поэтому твой голос звучал так низко.
- Его слова ничего не изменят. Уже не могут. Неделю назад, две, месяц - он был в состоянии принести что-то, что мне нужно. Но больше не способен.
Стив хмыкнул тебе в пупок.
- Мне бы твою уверенность. Поговори с ним, реши все для себя раз и навсегда.
Ты поцеловал его в макушку. И не стал ничего говорить, просто вышел из комнаты. Стив не нуждался в твоей лжи или предположениях, которые ты мог бы строить на зыбком фундаменте отказа от возможности вообще обсуждать с Мерлином что-либо. Он просил решения. Не так много… По сути, слишком много, но ты чувствовал силу и желание именно здесь и сейчас его принять.
***
Нужно было признаться: вид наливающихся краской синяков Мерлина тебя действительно не обрадовал. Он сидел, как ученик, пойманный на уроке с заготовленной шпаргалкой, и тоскливо смотрел на каменную чашу перед собой на столе. В ней плавало что-то непонятное, похожее на фосфорецирующих склизких медуз. Или только на их щупальца? Неважно, содержимое того, что он принес, волновало тебя куда меньше собственных мыслей. Он был красив, как-то по-особенному. Наверное, даже не каждый миллионный житель Земли согласился бы с тобою, но было в нем что-то, что показалось тебе особенно привлекательным… Индивидуальность и неповторимость, та самая, что все еще болезненно царапала твое нутро. Та, что заставляла очень хорошо понимать Стива. Битый Мерлин - это было все еще неоправданно больно. Несмотря на то, что какая-то часть твоего сознания уговаривала не быть глупцом и насладиться его унижением. С чувством, с толком, с расстановкой. Ей ты тоже не смог отказать.
- Зачем ты пришел? – он вздрогнул от звука твоего голоса, но не поднял глаза. Его смятение было тобою выстрадано и заслужено. – Зачем на этот раз? Кто я сейчас? То, к чему ты не готов? Покойник? Ну так, кто я или что?
- Северус Снейп. Человек, который был моим учителем в школе, человек, которого я считал врагом и ненавидел… Нет, я питал это чувство ко многим, но именно по отношению к тебе оно было особенно осязаемым. Все иные враги казались просто картами, кинутыми на стол войны добра и зла, а ты был живым. Тебя можно было потрогать, задеть, оскорбить и получить от этого просто личную пощечину или удовольствие, а не рассматривать как очередной всеобщий проигрыш или поражение. Ты был особенным. А потом ты умер. Я видел, как тебя убили. Своими глазами. Был последним, кто говорил с тобой, и ты… - он кивнул на чашу. – Ты отдал мне это. Свои воспоминания. После нашей последней встречи я говорил со специалистами... – Мерлин все же решился посмотреть тебе в глаза. Так было только хуже. Он сам надеялся на что-то, не в силах сформулировать даже крохотную толику своих желаний. – Они сказали, что такое количество отданной памяти наравне с общим шоком могло привести к полной амнезии. Но если вернуть тебе эти воспоминания…
Ты спросил то, что действительно хотел спросить.
- Кто я тебе? Зачем ты пришел в мою жизнь? Почему пришел так?
Он оправдывался, путаясь в словах и чувствах.
- Тогда было сложное время. Столько кровожадных тварей вокруг, мы не все тела потом сумели найти, и твое в частности, – он махнул рукой на чашку. – Существуют проклятия, силу которых осознаешь только с течением времени. А ты проклял меня этими воспоминаниями. – Он резко вскочил. – Я знаю, что это было против твоей воли, я знаю, что, если бы ты мог, ты не отдал бы мне вообще ничего, и за это… - он поклонился, и в этом жесте не было ничего шутовского. – За это тебе спасибо. Мне жаль, что все вышло так, а не иначе, но я не имею ни малейшего права в чем-либо тебя упрекнуть. Все совершают ошибки, но немногие расплачиваются за них так долго и с таким искренним желанием искупить.
Ты был жесток? Да, наверное, потому что вы жили по разным законам, которым не быть внесенным на страницы единой общечеловеческой конституции. Да и не хотели этого, ни ты, ни он.
- Это все о ком-то. О Северусе и, должно быть, о Гарри. Разве я просил эту правду? Или о той, другой, ты не готов говорить?
Лезвие, острое зеленое…
- Это одно и то же!
Ты знал, что он лжет. Он платил эту цену в очередной попытке тебя порезать, переиграть, но ты больше не готов был страдать или сдаваться. Ни сегодня, ни завтра, никогда.
- Да? Ты пришел ко мне как Гарри? Как человек из прошлого? Ты спросил меня? И теперь ты можешь упрекать меня в том, что не получил ответа?
- Нет. Я не сделал этого. Однажды на улице я увидел тебя и ту женщину с вечеринки - Элен. Мне показалось, что глаза мне нагло лгут… И все же, наверное, было во мне что-то - какое-то раскаянье, чувство незавершенности, потому что я пошел за вами. Сидел на лавочке около театра, потом еще на одной, глядя, как вы пили пиво в пабе. Я шел за тобой до этого дома, а потом, когда утром ты отправился на работу, я шел за тобой следом. Потому что мне это было нужно. Казалось, стоит тебе хоть раз обернуться, и я все пойму, но ты со свойственным тебе упрямством не смотрел по сторонам, и тогда я сделал это. Переступил черту простого недоумения. Ткнул тебя в себя носом, и… Я ничего не получил. Ни узнавания, ни понимания. Ты смотрел на меня как на незнакомца, а я путался в словах, огрызался от обиды, и никак не мог поверить, что когда ты не испытываешь злости, боли или презрения, ты такой правильный, такой волшебный и чертовски теплый. Я догонял не человека, а акт покаяния. Хотел принять то, что ты жив и существует возможность извиниться, хотел это осознать, мечтал, чтобы ты устыдился побега от действительности, но не отверг желания меня мучить. Потому что оно - часть тебя! Ты всегда причинял мне боль, не потому, что хотел, просто не мог иначе, это было твоей составляющей! Но видишь, как неправильно все обернулось. Я начал обманываться, потому что был слишком испуган. Ты смущал меня. Я искал в тебе всего лишь ответы, а нашел слишком многое. Знаешь, ты, правда, отличный… Просто признать это - для меня вдруг стало эквивалентом своей собственной неполноценности. И я решил проблему. Я убедил себя, что ошибся. Что есть отличный парень Алекс, и он не имеет никакого отношения к моим сомнениям, что он может нравиться мне без всяких «но». Нет, теперь я понимаю, какой это был самообман… Все было просто. Ну, почти. Я сначала почувствовал ревность, а потом, даже не разобравшись, что она может значить, кинулся изливать тебе и в тебя свои горечи. Зачем-то клеймить: «Мне! Мое!». Потом испугался. Где-то зачем-то шлялся. Гнил, улыбаясь кому-то, врал, разгребая ту кучу дерьма, которой оказался, - но я любил тебя! Каждую гребаную минуту я понимал, что люблю, но только ежился, потому что мне было неуютно от вопроса: «Как такое вообще возможно?». Вот так… И в душу лезли черви сомнений - а что если это он? Но ведь тогда становилось еще больнее, и я запутал себя настолько, что пришел снова, чтобы… - Мерлин рухнул на диван, закрыв лицо руками. – Твою мать, ну хоть что-то скажи?
А что ты мог сказать? В мусоре его слов можно было отыскать лишь пару-тройку истин.
- Значит, ты решил поменять роли. Человек, которым я был, причинял тебе боль, а ты ломал то, что я есть.
- Я не хотел, - он осекся. – Точнее, наверное, не мог иначе. Таковы были мои чувства, так получилось.
Твои босые ноги начали мерзнуть. Со всем этим давно надо было завязывать. Ты подошел к дивану и сел. Дернул за руку Мерлина, и тот покорно опустился рядом.
- Что там? – ты ткнул пальцем в чашу с неприглядной на вид субстанцией.
- Твое прошлое.
Почему бред этого разговора с самого начала тебя не пугал? Может, потому, что ты знал, что он не лжет? Просто не хотел верить, как всегда не хотел помнить? Все твои поиски были на пятьдесят процентов фальшивкой. Для тебя имело значение, что именно ты найдешь.
- И как оно? Там много счастливых мгновений?
Он угрюмо покачал головой.
- Нет, наверное, нет.
Ты кивнул сам себе, признавая, что уже и не ожидал ничего иного.
- А что насчет будущего?
Он тебя не понял.
- Прости?
- Ну, хоть пара надежд? Какие-то планы на будущее?
Мерлин совсем растерялся.
- Я не уверен…
Ты снова кивнул, уже почти жизнерадостно. Выбор был удивительно легким, но твои пальцы сыграли на опережение с желаниями, отодвинув эту чашу.
- Знаешь, ты забирай все это и уходи. Мне сейчас хорошо. Я жив больше, чем ты когда-либо сможешь принять. У меня так много важных и нужных вещей, что, думаю, больше ты предложить не в состоянии.
- Профессор… - он поправился, цепляясь за твое плечо. – Северус. Ты не такой, как они, ты не сумеешь так жить.
Ну кто, кроме тебя самого, был вправе решать? Ты занес руку над скучающими без ваших длинных бесед, а оттого сиротливыми ромашками. Они покорно отреагировали вибрацией, постукивая листочками по краю стакана.
- Из-за этого?
Он побледнел.
- Так ты знал?..
Отрешенное пожатие плеч.
- Нет. Не знал, не лгал, просто никогда особенно не переживал по данному поводу. Всех время от времени бьет озноб. Иногда даже ромашки.
- Но ты такой же, как я! Твое место в ином мире.
Вот уж абсурдное предположение.
- Нет. Я не такой, как ты. Мы разные. Не знаю, как долго и куда именно я шел, какими дорогами, кого при этом обидел, но иногда стертое прошлое - это огромный аванс, выданный тебе судьбой. Я этого не понимал. Я все время ее проклинал, а надо было, наверное, сказать спасибо.
Он побледнел. Смысл твоего выбора, наконец, дошел до Мерлина, и ты был, признаться, рад, что удалось обойтись без длинных тирад.
- Ты не передумаешь, Северус?
- Я Алекс.
Он обнял тебя за шею и поцеловал, словно это было последним из имевшихся у него в запасе аргументов. Ты не противился, но и не отвечал. Не потому, что не мог больше доверять ему. Ты не хотел этого делать. Твой новый мир не предполагал больше никаких надуманных переживаний, а значит, он не предполагал и Мерлина.
- Я был бы хорошим. Я бы все тебе заново показал. Думаю… Думаю, я преодолел бы… Передавил бы всех своих тараканов, потому что мне очень хочется быть с тобой.
- Как бы меня при этом ни звали?
Мерлин кивнул сам себе немного удивленно, поражаясь такому пониманию.
- Уверен?
- Да.
- Тогда какого черта ты принес мне эту чашку, в которой нет ничего хорошего? Я больше не буду бит никем, в том числе и тобой. Это моя жизнь. Ты ожидал, что я поблагодарю за попытку ее испортить? Я искренне рекомендую тебе не ломать чужие судьбы, а попробовать что-то изменить в собственной. Не стану учить тебя, что и как делать, в таких вещах можно разобраться только самостоятельно. А раз мне больше нечего сказать, я хочу, чтобы ты ушел.
Он отстранился. Ему было больно, но это хорошо, что ему, а не тебе.
- Северус, пожалуйста.
Ты улыбнулся.
- Меня зовут Алекс.
Он встал. Видимо, в твоих глазах, в которых он упрямо что-то искал, была непоколебимость решения, спорить с которой сил ему не достало.
- Ладно, я уйду, – Мерлин кивнул на чашу. – Но ее я оставлю. Все имеют право на выбор. Возможно, однажды ты передумаешь.
Он уже был в дверях, очень несчастный, понуро опустивший плечи, когда твой взгляд остановился, но не на оставленном им подарке, а на ромашках.
- Постой, – он выполнил твою просьбу слишком поспешно. – Вот, возьми. Я же обещал тебе выбрать подарок, а один человек просил… В общем, он хотел, чтобы я пристроил их в хорошие руки. А твои руки, Мерлин, - хорошие, даже если не самые надежные в мире. Для меня много значило, что я в них был.
Он не спорил, просто взял стакан с твоим сокровищем, с твоим сердцем, и сказал:
- Спасибо. Я буду их беречь.
Ты поверил ему. Странно, но ты, в самом деле, ему поверил.
- Что ж, прощай, Мерлин.
- Я Гарри.
Ты пожал плечами и сунул руки в карманы, потому что желание его обнять было. Этого отрицать ты бы не стал.
- Ладно, так даже проще. Этого человека я не знаю.
- А ты хотел бы?
- Нет.
И он ушел. Тори, кажется, жалобно поскулила ему вслед, а ты подошел к окну и взглянул на редкие машины, ползущие по мокрой от жиденького снега мостовой. Ты смотрел, как умирает на стекле этот белый пух, скатываясь влажными каплями на карниз, рассматривал фонари, светящиеся бледно-желтым светом, и думал о том, как ты любишь этот город. Любишь Лондон любым - и пронизанным запахом весенней свежести, и давящим на плечи летним зноем, и в золотых осенних одежках, и вот таким - плачущим грязными зимними слезами. Потому что это твое в мире место. Твой дом, и люди, что бывают в нем время от времени, - единственная семья, самая лучшая, потому что ты сам ее выбрал.
- Он ушел?
Иногда Стив двигался тихо, как кошка.
- Да. Думаю, навсегда.
Он поцеловал тебя в висок.
- Никогда не говори "никогда".
Ты пожал плечами. Все это было уже совершенно не важно. Вы смотрели на Лондон, а Лондон смотрел на вас. Великий, сильный город, традиционный и новомодный, в котором при желании можно все потерять, но есть шанс и обрести. Город, в котором живут миллионы людей, и кто-то обходится без веры, кто-то - без любви, а иные давно перестали питать надежду, но, тем не менее, они живут. Ходят, дышат, говорят и иногда, если повезет, находят новые чувства взамен утраченных. Вы смотрели на Лондон, а Лондон смотрел на вас, и ты знал, что это у города, а не у тебя, сейчас взгляд аутсайдера. Потому что тебя зовут Алекс, и у тебя полно и надежды, и веры. А что до любви… Будет, куда она, собственно, денется. Человек теряет возможность любить только вместе с жизнью, а ты никуда не торопился - ни в волшебную сказку, ни на тот свет.
Продолжение следует.
|
Это он подсознательно про Малфоя вспомнил, да? 
и 
... все 
- участник сейчас на форуме
