ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Дисклеймер: персонажи – собственность Роулинг. Мысль о написании этого фика возникла после очередного прочтения «Молчания ягнят», хотя речь в данном опусе пойдет вовсе не о поимке маньяков. Не знаю, насколько уместны аналогии Снейп-Лектер и Грейнджер-Старлинг...впрочем, они имеют место быть.
Саммари: Гермионе Грейнджер приходится заняться расследованием череды убийств, произошедших осенью 1981 года. Довольно скоро после этого она обнаруживает одну крайне любопытную закономерность. Есть только один человек, который мог бы подтвердить или опровергнуть ее догадку.
Комментарии: 1. Фик - чисто экспериментальный продукт. Итак, что получится, если автор, не любящий "снейджер", все же берется его писать. Впрочем, автор так до сих пор и не уверен, можно ли получившийся опус назвать "снейджером" 2. При написании фика использован сюжет одного не слишком известного (по кр. мере, в РФ) фильма. Кто угадает, какого именно, получит пряник! Большой или не очень, в зависимости от моей щедрости на текущий момент 3. Может быть, по прочтении (если у вас достанет сил продержаться до конца) вы сочтете, что я чрезмерно увлечена "теорией заговора" ;)
Отношение к критике: только в терновый куст не бросайте
Статус: закончен Предупреждение: упоминание смертей нескольких персонажей. Тотальный unhappy-end
Lecter jr Как же это здорово! Вы пишете так, что просто не оторваться. Ангст не ангст, но психологическое напряжение такое, что мурашки по коже. И невольно проникаешься чувствами Гермионы - это тревожное ожидание, предчувствие. Браво!
I wanna write myself on the walls of your heart Because the knot that holds us altogether throws us all apart I’m gonna stop myself before I say something true
Because the answers that roll from my tongue are nothing to do with you And I hold a piece up to the light, hold a piece up to my eye Found a missing piece from my set, found a person I’d not met
“Missing piece” (Recoil)
Чувствуя себе вовлеченной в чужое убийственное безумие, Гермиона держит в руках Думосброс. Обманчиво пустую каменную чашу, до верху заполненную так тщательно оберегаемыми снейповыми секретами. Зачем же он передал через Драко то самое послание об учебнике? Хотел ли он, чтобы Гермиона все же нашла заклинание-код? Хотел Снейп этого или нет, она найдет.
И она больше не намерена сидеть, оперевшись спиной о входную дверь и уткнувшись носом в колени. Это не для нее. Гермиона со стыдом вспоминает настигшую ее слабость. Почти сразу после того, как она попрощалась с Драко Малфоем. ****
Гермиона не слишком отчетливо помнит, как попала домой. Впервые в жизни она так ошиблась с местом прибытия. Даже во время обучения аппарации она так не промахивалась. Это вполне могло бы стоить мне жизни, вяло думает она теперь, держа в руках учебник в истрепанной обложке. ***** Аппарировав, она оказалась на какой-то незнакомой улице. Ни рискуя больше прибегать к аппарации, Гермиона пошла пешком. Путь домой вспоминается ей как-то смутно. Кажется, потом она ехала в такси и едва не попыталась расплатиться галлеоном.
Придя домой, Гермиона полчаса просидела на коврике у входной двери, опираясь на нее спиной. Вокруг ходил Косолапус, вылетевший рыжей молнией навстречу хозяйке, терся, выгибая спинку, о колени Гермионы, поддевал своей крупной лобастой головой ее руку. Гермионе было все равно. Хотелось просидеть на этом коврике до скончания века. И никогда не вставать. И никогда не спешить. Не гоняться за только-только успокоившимися призраками прошлого. Хватит уж.
Гермиона сидела так, рассеянно глядя перед собой, машинально поглаживая тревожно мурчащего кота. И почему Малфой не ушел сразу, как вытащил меня из огненного круга, думала она. И ответ не заставил себя ждать. Острый ум Гермионы не желал мириться с бездеятельным сидением на полу. Она поняла, кажется, почему Драко Малфой не убрался куда подальше сразу же, как по настоянию своего учителя спас ненавистную грязнокровку-заучку. Почему не вытер брезгливо руку о мантию, когда помогал Гермионе подняться с пола.
Все очень просто. Он не хотел уходить. Малфой хотел побыть еще немного с кем-то, кто видел человека, к которому он был сильно привязан, уже после него самого. Малфою было как никогда одиноко. Последний человек, на кого он еще мог опереться, покинул его. Теперь уже навсегда. И так ладно сидевшее облачение самоуверенного слизеринского ублюдка трещит по швам и распадается. Вот так, Малфой. Не стоит верить тем, кто говорит, что никогда тебя не покинет.
Гермиона понимала, что такое состояние вызвано прежде всего невероятным нервным напряжением, в котором она находилась последние дни. Недоеданием и бессонницей. И неотступной боязнью не успеть. И она не успела. Так что ж теперь?
А теперь у нее полно времени на разгадывание последней снейповой загадки. Если , конечно, Гермиона все еще этого хочет. Она прислушалась к себе, даже дыхание затаив, и поняла – хочет. И сделает. Вскроет профессорский Думосброс, эту одну большую тайну, содержащую в себе множество других тайн.
Подумав так, Гермиона заставила себя встать с пола. Принудила дотащиться до кухни и выпить крепчайшего кофе. А потом – принять душ. И только после этого она бросила взгляд на часы и отметила, что с момента ее прихода домой прошел лишь час. ***** Каменная чаша кажется пустой. Упорно хранит свои тайны. Интересно, сколько их там? Наверное, столько, что проклятая чаша должна по швам трещать. Гермиона засиживается заполночь. Это давно стало привычкой. Желание рухнуть в кровать и проспать как минимум сутки, преследовавшее Гермиону последние дни, куда-то отступило. Ненадолго. Гермиона отдает себе в этом отчет. А еще в том, что едва ли у нее получится так быстро взломать код. Уж точно не сегодня. Время, когда-то потраченное на изучение Арифмантики, в любом случае окупится, это бесспорно, но, вероятнее всего, успех придет нескоро. Гермиона старается не думать о бесконечном пространстве вероятностных сочетаний, которые ей придется перебрать, прежде чем она доберется до цели. Если на это хватит всей ее жизни.
И кстати, о жизни. Если она, Гермиона, сейчас же не отправится спать, она просто рухнет от усталости. Поэтому, взяв с собой Думосброс, она бредет в спальню, где, поставив каменную чашу на прикроватный столик, ложится на постель поверх покрывала и засыпает. Темным тяжелым сном. Слава Мерлину, без сновидений.
Гермиона просыпается и смотрит на часы. Полдень. Она не может позволить себе просто так терять время, хотя торопиться уже некуда. За несколько дней (или недель, но об этом Гермионе думать совершенно не хочется) старая тайна всего лишь станет чуть более старой. И все тут.
***** Снова бессонные ночи. Когда окружает темнота, как-то лучше думается. Такая же тьма скрыта и в каменной чаше, Гермиона уверена. Отсыпается она днем, но и во сне видит себя саму бродящей по спутанным лабиринтам нумерологических вычислений, а иногда – сидящей в каменной темнице со стенами, уходящими высоко вверх, так высоко, что и не разглядишь, где де они заканчиваются.
Думосброс стойко хранит вверенные ему тайны. Но вечно так продолжаться не может.
***** Проходит две недели, пока Гермиона не находит верный вариант. Уже не основываясь на научных расчетах, на схемах подбора ключа к шифру, а ведомая исключительно интуицией, как собака – чутьем.
Как все просто, оказывается. Код – вовсе не заклятие, а сочетание букв. Стоило всего лишь внимательно прочесть записи, сделанные на полях учебника подростком, именовавшим себя Полукровкой-Принцем.
Пробуя различные комбинации, Гермиона добралась до нужной. Вспомнив, как на самом первом уроке зельеварения профессор спросил Гарри: «Где вы будете искать безоаровый камень?», Гермиона улыбается уголком рта. У Полукровки-Принца было свое мнение относительно того, как расставить противоядия, дополненный (по сравнению с учебником для младших классов) список которых был приведен на одной из страниц в порядке роста эффективности. У Принца было свое мнение, его-то он и выразил на страницах. Едва ли это мнение получило одобрение Слагхорна, но список остался. Какая ирония, что код оказалось возможным расколоть при помощи списка противоядий. Тут куда более уместными были бы самые страшные яды. По первой букве от названия каждого противоядия – и пароль к вашим услугам. Без учебника ни за что не доберешься до искомого кода.
Зачем только Снейп хранил эти воспоминания? И зачем он предоставил Гермионе шанс увидеть то, что так долго скрывал тот всех, почему вручил себя ей? Может быть, потому, думает она, что в конце концов признал ее равной себе. Способной нести эту ношу. А ноша тяжела, тут уж можно не сомневаться. Вернее, Снейп позволил ей, Гермионе, самой решать, хочет она эту ношу нести, или нет.
Или дело в другом. Гермиона вспоминает, как в детстве , еще не зная, кто она такая, читала книжки про ведьм и колдунов. Якобы колдун не мог умереть, не передав кому-то свой дар. Свое проклятие, как было написано в тех книжках. Маленькая Гермиона, научившаяся читать куда раньше своих сверстников, то посмеивалась над такими глупостями, с удовольствием играя свежевыученным словом «суеверие», то плакала от жалости к ведьмам и колдунам. Так вот оно, суеверие. Вся ее теперешняя жизнь, начавшаяся с принесенного совой письма, написанного изумрудными чернилами.
Гермиона склоняется к чаше, еще чуть-чуть, и ее лицо погрузится в серебристый туман. Сейчас она увидит все своими глазами. Как когда-то видел и Снейп. Разоблачение. Поднятие занавеса. Она уже не остановится. Руки, которыми она опирается о стол, почти совсем уже не дрожат.
*****
Сейчас, сидя на полу, держась за живот (минуту назад ее вырвало желчью) Гермиона проклинает себя за то, что слишком уж упорно шла к цели. А ведь надо было остановиться. Пусть бы паршивая старая снейпова тайна покоилась себе в чаше Думосброса. А Снейп бы покоился там, в Арке. И какого черта она, Гермиона Грейнджер, старательно избегавшая (когда это представлялось возможным) нерациональных поступков, приняла этот последний подарок от приговоренного к смертной казни преступника? Сама во всем виновата, только сама. Гермиона всегда считала, что страшная правда лучше спасительной лжи. Всегда считала, до сегодняшнего дня.
И вот тебе твоя правда. Некоторая ее часть желтоватой лужицей растекается по полу. Смотри не влипни коленкой, когда будешь вставать. Не к ней ли ты стремилась все это время? Не на ее ли раскрытие уже после того, как профессор Снейп прошел свои последние футы по этой земле, ты тратила все свое время в течение двух недель? Ты же получила то, чего добивалась. Вот она, эта старая тайна. Выпотрошенная, аккуратно разрезанная от горла до паха, все внутренности в строгом порядке разложены поодаль. Вот теперь все ясно. До самого конца ясно. ***** И именно поэтому Гермиона Грейнджер сидит, держась за живот, на полу своего кабинета, заставленного еще не разобранными, но уже не нужными, не сумевшими ее защитить бастионами из книг и газетных подшивок. Именно поэтому. Две недели после казни Снейпа Гермиона старалась подобраться к врученной ей тайне, и вот теперь, когда ей это все же удалось, девушка не испытывает никакой радости. Хотя бы оттого, что своего добилась, как и всегда.
Несколько минут назад она закончила просмотр последнего воспоминания из профессорского Думосброса.
***** Все. Дыхание пришло в норму. И стены комнаты больше не кружатся. Теперь можно и вспомнить спокойно. Всегда думайте, прежде чем разорвать подарочную упаковку и открыть коробку. Просто на всякий случай.
Первое воспоминание
Директорский кабинет. Снейп – совсем молодой, Дамблдор выглядит таким, каким Гермиона привыкла его видеть. С достижением определенного возраста люди перестают меняться внешне. Разговаривают. Не видят ее. Гермиона подходит к ним поближе, становится за спиной Снейпа.
Их голоса давно уже отзвучали; не осталось и эха. Но он и - Снейп и Дамблдор – все еще там, оба. Ученик и учитель, убийца и жертва. Кто есть кто, не так просто определить; границы слишком уж размыты. Они живы, пока Гермиона на них смотрит.
Дамблдор говорит медленно и спокойно, тщательно взвешивая каждое слово.
«Крауч сказал мне, что какой-то прорицатель, очень недолго пробывший на службе у Волдеморта…да, тот самый родственник Амикуса и Алекто, сделал некое пророчество, в свою очередь указывавшее на то, что Сивилла Трелони выдаст предсказание, могущее изменить весь ход истории, предсказание, касающееся пока еще не родившегося ребенка, которому суждено будет победить Лорда. За Трелони ходили по пятам. В том числе и ты. Уж извини, Северус, но тебя приставили следить за ней, когда мероприятие было практически признано безнадежным. Таким оно и было: только я да Крауч слышали настоящее пророчество. На Сивиллу нашло как раз в тот момент, когда я и Крауч пришли в очередной раз уговаривать ее на время где-нибудь укрыться. Мы оба слышали, что относилось пророчество именно к Гарри Поттеру и никому иному, Северус. Сивилла назвала Джеймса Поттера в качестве отца ребенка, которому суждено будет уничтожить Темного Лорда. Об этом пророчестве была сделана соответствующая запись, помещенная в хранилище. После этого я и Крауч поняли, что нельзя терять ни минуты. Крауч задействовал все свои связи, чтобы подменить запись. Мы действовали быстро. Насколько это было возможно. Быстро и тайно. Хмури и его людей пришлось использовать в темную. Я отвел Сивиллу в «Кабанью голову». Мы с Краучем оба знали, что за нею следят. Раз уж Лорд знает, что пророчество будет сделано, так пусть услышит его, сказал тогда Крауч. Все под контролем, сказал он. Все равно другого выхода нет. И Сивилла Трелони, по моей просьбе разыгравшая транс, сказала то, что должна была сказать. Пусть у Волдеморта не будет точных сведений, сказал Крауч, а уж от неточных какая польза? Я сам наложил на Сивиллу «Обливиэйт», когда все закончилось. Так что она помнит лишь как тебя вышвырнули из «Кабаньей головы». Она по сию пору думает, что именно там и сделала настоящее пророчество. И мне очень жаль, Северус, что именно ты был тем, кто все рассказал Лорду. Мне действительно жаль».</i>
***** Следующее воспоминание.
На настенном календаре совсем другое число. Со времени первого разговора прошла неделя.
«Крауч взялся за обеспечение безопасности тех семей, которые подходили по описанию. Тех, в которых родился ребенок в конце июля и начале августа. Сначала все работало. Программа обеспечения безопасности свидетелей прекрасно справлялась со своей задачей. Но мы недооценили Волдеморта. Первой была Эшли Макхоун. Тебе ведь и самому прекрасно известно, что с нею стало, а, Северус?»
Гермиона ловит себя на том, что ей хочется поскорее увидеть все; она словно книгу пролистывает, бегло проглядывая страницы, в нетерпении стремясь найти ответ. Или, быть может, ей просто не хватает сил прочесть все внимательно. Некоторые воспоминания она пропускает, едва заглянув. В других задерживается подольше.
«Фрэнк согласился нам помочь. Крауч планировал захватить если уж не самого Волдеморта, то хотя бы самых преданных его сторонников, которые явятся за Невиллом. Но до этого не дошло. Отчего-то Гарри показался Волдеморту более…подходящим, что ли…»
«И если мы – точнее, ты – этого не сделаешь, Крауч тебя выдаст. Точнее, не позволит мне тебя вытащить. Сказал, что терять ему нечего. Точнее, наоборот: есть, что терять. Если выплывет вся эта история, что он гарантировал людям безопасность, а они погибли. Что в самой сердцевине Министерства – человек Волдеморта. Кто-то же отозвал авроров, которые должны были охранять семьи по приказу Хмури. Отозвал всего на несколько часов, но этого хватило. Человека, который сделал это, я нашел. Точнее, это не один человек, как ты понимаешь. Трое. Все они получили приказ устроить все так, чтобы в определенный момент семьи остались без охраны. Как ты понимаешь, мне не удалось установить, от кого исходил этот приказ, Северус. Зато в больнице Святого Мунго прибавилось пациентов. И Крауч еще не знает про Барти. Когда узнает, поймет: терять и впрямь нечего. Лонгботтомов я возьму на себя. Тебе они не доверяют».
Снейп молчит, уставившись в пол.
«Нужно это сделать, Северус. Я готов сполна заплатить за все свои ошибки, за то, что решил участвовать в реализации плана Крауча, но то – я. Последствия меня не пугают. Но Крауч – другое дело. Участие в этой истории может его погубить. Прямо сейчас. Конечно, известие о том, что его собственный сын - сторонник Волдеморта, еще всплывет. Мы могли бы держать Крауча в узде, но нет никакой гарантии, что кто-то другой не поделится этой новостью с широкой общественностью. Нужно это сделать. Стереть нескольким людям часть их воспоминаний. Я ведь сам тебя учил. А потом, если захочешь, я сделаю то же самое для тебя».
***** Хватит. Следующее воспоминание.
«Знаешь, Северус, я ошибался, когда говорил, что смогу держать Крауча в узде при помощи сведений о том, что его сын – Упивающийся Смертью. Кое у кого были сведения, так сказать, из первых рук. И этот «кто-то» прекрасно знал, как распорядиться ими наилучшим образом. Это Крауч, хотя мне никогда не удастся доказать этого, отдавал распоряжения отозвать авроров с охранных постов. Это он, Северус. Кто-то сослужил Волдеморту очень хорошую службу, когда привел к нему Барти Крауча».
И последнее воспоминание. Его она намерена досмотреть до конца. Если получится.
В нем – уже не молодой Упивающийся Смертью, а суровый хогвартский преподаватель, угрюмый слизеринский декан. Это воспоминание относится к маю одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года, думает Гермиона. Она заглядывает через плечо Дамблдора в какие-то разложенные на столе письма. «Председатель попечительского совета школы уведомляет…» и что-то там еще. Гермиона понимает, что с датой не ошиблась. Совсем скоро профессор Северус Снейп убьет Альбуса Дамблдора. Гермиона об этом знает; они двое – вероятно, догадываются. Она понимает, что не сможет долго на них смотреть. Не сможет, но все равно смотрит. И слушает.
«Обещай мне, Северус, что сделаешь это, как только я тебя попрошу. Если возникнет необходимость. А она возникнет, я знаю. Рано или поздно возникнет. Это единственное решение стоящей перед нами задачи». «Перед нами?» «Да, перед нами, Северус. Если ты все еще со мной». « Я с вами». «Тогда вспомни, что я тебе говорил. О целях и способах их достижения, которые почти всегда являются крайне неприятными. Северус, ты знаешь, о чем мне рано или поздно придется тебя попросить. Сделай так, чтобы мне не пришлось просить тебя дважды. Просить кого-то тебя убить – задача и без того нелегкая».
Нужно досмотреть до конца, говорит себе Гермиона. Но, как и в случае с предыдущими воспоминаниями, она не может себя заставить. Так вот как это бывает, когда мир рушится по-настоящему, думает она. Гермиона сидит на полу , обхватив колени руками.
***** Так вот что она получила от Снейпа по его негласному завещанию. Он хотел, чтобы она знала. Он хотел, чтобы Гермиона поняла. А может, просто хотел лишить ее оставшихся иллюзий.
Первое ее побуждение – бежать, бежать с этой тайной. Оказаться как можно дальше отсюда. Бежать куда угодно. Когда найдутся силы встать на ноги. Ее оглушает стук собственного сердца; во рту неистребимый горький вкус. Это, наверное, и есть вкус победы. Гермиона ведь добилась своего.
За ее спиной – Думосброс, стоящий на рабочем столе. Отчего же Снейп решился предать себя в ее руки? Нет ответа, да и никогда не будет. Может быть, бывший учитель зельеварения смеется где-то там, за Аркой. Над ней, гриффиндорской выскочкой, казавшейся себе самой такой разумной, такой предусмотрительной, ломившейся в закрытую дверь и все-таки сумевшую ее открыть, обнаружив потом за дверью лишь черную пропасть.
Его Думосброс. Гермиона, вытирая рукавом глаза, на которых выступили злые слезы, с ненавистью смотрит на каменную чашу. Снейп мертв, но все еще продолжает оказывать на нее, Гермиону Грейнджер, свое влияние.
«Вы действительно этого хотели», - мог бы сказать он. Она бы кивнула, не решаясь возразить. Все верно. Она действительно этого хотела. И получила. Этот Думосброс, наполненный несчастьями, ждущими момента произойти. Его посмертный дар. Его самодельное никому не нужное бессмертие. Такое же вечное, как кучка пепла, хранящаяся в урне. Пока кладбищенские воры не заберутся в склеп и не вытряхнут ее наземь в поисках неведомых сокровищ. Руки Гермионы по локоть выпачканы в этом самом пепле. И она понимает, что пепел – единственное, на что можно было рассчитывать.
Снейп ведь не говорил ей: «Я не виноват». Даже на суде он не говорил этого. Все это время он пытался сказать ей, Гермионе Грейнджер, нечто совсем иное. Он хотел сказать: «Вы не понимаете». Именно так. Если она сможет понять, значит, достойна и знать все остальное. Снейп предоставил ей шанс. Он говорил: «Хотите знать правду, мисс Грейнджер, так сумейте задать мне правильные вопросы». А вот и ответы на них. То, что для всех остальных является неким черным полем, стертыми записями.
Первое ее желание – уничтожить Думосброс. А вместе с ним и проклятие, которое он в себе скрывает, эту ношу, которая слишком тяжела для нее одной, как тяжела была и для Снейпа.
Когда-то, давным-давно, за две с небольшим недели до своего двенадцатилетия, садясь в «Хогвартс-экспресс», Гермиона дала себя клятву, что не будет бояться. Что у нее все получится. Особенно если она будет стараться больше, чем другие. Возможно, эта старая клятва поможет ей и сейчас.
***** Гермиона открывает окно и высовывается из него два ли не по пояс. Жадно вдыхает холодный воздух. Серый и мокрый мир. Тишина, нарушаемая только изредка проезжающими внизу машинами. Такие страшные предрассветные часы, когда улицы практически пустынны, как будто весь город вымер.
Обхватив себя за плечи, чтобы слегка согреться, Гермиона стоит у окна, размышляя, что же ей теперь делать. Она ведь узнала все, что хотела узнать. И даже много больше того. Вопрос лишь в том, стоит ли делиться этим с кем-то еще.
Прошепчи миру правду. Даже и стараться особенно не придется, чтобы этот шепот сделался криком. И Гермиона понимает, что не станет этого делать. Никто никогда не узнает, что послужило причиной гибели пятнадцати человек в далеком одна тысяча восемьдесят первом году. Ее недавняя решимость узнать все о Пророчестве и рассказать об этом в своей книге раздавлена о четко очерченный острый край занимающегося осеннего дня.
Гермиона не хочет, чтобы те, кто мог бы прочесть пока еще не написанную ею книгу, блевали желчью так же, как и она. Да, эта ноша слишком тяжела, но уж если ей, Гермионе, суждено тащить ее в одиночку, то так тому и быть. Гарри это все равно ничем бы не помогло.
И еще. Профессор Снейп добровольно отказался от возможности воспользоваться заключенной в Думосбросе индульгенцией; ведь те, кто увидел бы, к примеру, как Дамблдор берет с со Снейпа обещание непременно убить его в случае необходимости, а потом вернуться к Волдеморту как ни в чем не бывало, увидели бы и остальное. Фальшивое пророчество. Плохо организованную работу по защите пяти семей, практически подведенных под удар.
Теперь Гермиона может понять, зачем Северус Снейп отправил ее в подвал дома на Спиннерс-энд, а потом послал Драко Малфоя ее оттуда вытаскивать. Снейпу просто было нужно время. Пока она там сидела , окруженная огненной стеной, сам профессор отгородился от мира более чем надежно.
И почему он решил передать эту ношу ей, Гермионе? Ответа по-прежнему нет, и не будет. Она добралась до правды; и тут же приняла то же самое решение, которое когда-то принял Снейп. Никто не должен знать, что случилось на самом деле. Это никому не принесло бы пользы.
По лицу Гермионы текут слезы горя и ярости; она небрежно вытирает их рукавом. Ничего. Это пройдет. Никто не видит, как я реву, повторяет она про себя. Никто не видит. Никто никогда не узнает. Даже Роузберри, которому Гермиона обещала рассказать о том, что сумеет узнать. И Невилл тоже ничего не будет знать. Пусть уж все остается как есть. Пусть эта черная пустошь, вырванная из чужой памяти, принадлежит только ей, эти мгновения далекого прошлого, выбранные (возможно, только лишь возможно) для увековечения потому, что они того стоили.
***** Эпилог: «Когда-нибудь я стану отращивать крылья…»
Don't get sentimental It always ends op drivel One day I am going to grow wings Chemical reaction Hysterical and useless
“Let Down” (Radiohead)
Прошел месяц. Близится конец ноября. Гермиона вплотную взялась за работу над своей книгой. Ей часто приходилось бороться с желанием уснуть, не вставая из-за рабочего стола; усталость сделалась ее постоянной спутницей. Гермиона отметила, что стала вялой и сонной, но продолжала упорно работать, не позволяя себе расслабиться. Боль затихла, затаилась, но не ушла совсем; ее можно заглушить работой, чем Гермиона и занялась, а боль все еще с ней, гноится где-то внутри; но глаза Гермионы сияют, хотя кто-то сказал бы – лихорадочно горят, жгут, как змеиные.
Раз или два в неделю она приходит в больницу к Гарри, и, если в палате нет целителей, читает ему вслух отрывки из написанного. Не Косолапусу же их читать. Работа продвигается хорошо; так всегда бывает, когда материала набрано достаточно, и он хорошо систематизирован. В систематизации же Гермиона всегда могла найти утешение.
Этим холодным ноябрьским утром она сидит у постели Гарри. Как водится, вполголоса рассказывает ему последние новости. Что у близнецов дела идут просто прекрасно, хотя какая же это новость, а Джинни на днях объявила, что у нее и Дина будет уже третий ребенок. Что Рон, сумевший таки поймать того убийцу с Дрянн-аллеи, по-прежнему избегает появляться дома, особенно на семейных ужинах, куда Молли неустанно приглашает девиц на выданье. Что она, Гермиона, решила вернуться в науку, пока ее имя еще не всеми забыто. Ей даже вон премию какую-то присудили, приглашали на вручение. В общем, жизнь продолжается, идет своим чередом, только без него, Гарри.
А сынок Рема и Тонкс отрастил себе третью ногу и с перепугу забыл, как от нее избавиться, зато стал небывало популярен среди ровесников, рассказывает Гермиона. И тихо смеется, нисколько не обращая внимания на то, насколько неуместен ее смех в этих стенах. Гладит Гарри по руке, привычно ожидая, что его пальцы останутся неподвижными. Но только не в этот раз. Пальцы Гарри конвульсивно сжимаются; Гермиона, от неожиданности резко отдернув руку, вскакивает, зажимая ладонью рот. И чего испугалась? Это же просто судороги.
Но, может быть, не просто судороги, а? Ну пожалуйста, пожалуйста, бормочет Гермиона, не решаясь опуститься на стул, стоит, склонившись над постелью Гарри. Если в этом чертовом мире есть хоть какая справедливость. Если ее стало чуть больше, чем в те времена, когда погибли пять семей, в которых были сыновья, родившиеся в конце июля или начале августа одна тысяча девятьсот восьмидесятого года.
Гермиона ждет. Смотрит на Гарри, не отрываясь, стараясь даже не мигать. Пока не начинает жечь глаза.
И Гермиона видит, что ждала не напрасно. Руки Гарри вздрагивают, пальцы начинают по-паучьи перебирать складки одеяла. Веки ее друга едва уловимо приподнимаются, и тут же опускаются снова.
Так чего она ждет? Позабыв обо всем на свете, в том числе и о кнопке вызова персонала, Гермиона выскакивает в коридор. Найдя целителя, все эти годы занимавшегося Гарри, она без сил опускается на стул в коридоре. Так и сидит, глядя на проходящих и пробегающих мимо нее целителей, вслушиваясь, пока еще есть на это силы, в обрывки их разговоров. Все будет в порядке, говорит она себе. Гарри стало лучше. Он вернется, и, возможно – довольно скоро. И впервые за долгое время эти слова – не самообман. Словно подброшенная пружиной, забыв об усталости, Гермиона вскакивает со стула. Ей срочно нужно воспользоваться совиной почтой. Хотя она предпочла бы телефон.
Отправив письмо (пока одно – все остальные потом, потом!), она возвращается к стулу, стоящему у дверей в палату Гарри. Гермиона садится, прислоняется затылком к холодной стене, и закрывает глаза. Но сидеть и бездействовать она не может. Просто не может, и все. Ей срочно необходимо с кем-то поделиться, рассказать о том, что только что случилось.
Не отдавая себе отчета в своих действиях, вовсе не задумываясь над тем, что же именно ею движет, Гермиона нагибается, достает из-под стула свою сумку, а из сумки - старый учебник, подписанный «собственность Полукровки-Принца», и походную чернильницу. Ничуть не колеблясь, обмакивает перо в чернила и пишет на наугад открытой странице: «Меня зовут Гермиона Грейнджер». И вглядывается в страницу, вглядывается бесконечно долго, хотя это занимает всего секунду, и ждет, ждет…Но чернила и не думают впитываться в страницу, они просто высыхают на ее поверхности.
Торопливые шаги. Быстро захлопнув учебник и сунув его в сумку, Гермиона поднимает голову. По больничному коридору, отряхиваясь на ходу, как попавшая под дождь большая собака, быстрыми шагами идет Рон.
Она поднимается и делает пару шагов навстречу, еще миг – и утыкается лицом в его промокшую мантию.
Lecter jr хнык Какой же все-таки плотрясающий фик. Хотя, признаюсь, я ожидала совсем другого финала - более динамичного, более неожиданного, с раскрытием страшный тайн, etc. А тут даже немного удивилась тому, что страшный тайн не нашлось. Хотя, по здравому размышлению, это для нас, заядлых снейпоманок, все логично)) и такое развитие событий кажется единственно логичным. Но так, кажется, даже лучше. Потому что детектив детективом, в драма - это драма. И, пожалуй, реакция Гермионы придает больше драматичности, чем раскрытие самых страшных тайн и прочее извлечение скелетов. Что странно, Снейпа совсем не жалко. А к Гермионе проникаешься таким уважением, что жалеть ее как-то глупо. Гермиона вообще замечательная)) Фик было ужасно приятно и интересно читать. Из-за необычности, из-за потрясающего слога и нестандартного сюжета. Спасиб вам!
ps Особо одаренный модератор просит прощения у автора. Я вместо того, чтобы отправить собственный пост, ненароком удалила ваш и переложила заново с ЗФ. Ничего?
Lecter jr Ана, добрый докор, я так и знала. Еще раз скажу - текст - совершенной потрясающий как с точки зрения стиля, так и сюжета. Сейчас переведу дух и сяду перечитывать. Спасибо!
Маниак старался, как мог. Первоначальный вариант этой главы был написан еще до , собственно, первой главы, но в ней я как-то уж сильно насела на Дамблдора, выставив его едва ли не Чикатило. Так что, доплыв, наконец, до посл. главы, я немного смягчила краски. Но только немного)
Galadriel пишет:
цитата:
Что странно, Снейпа совсем не жалко.
Уж не знаю, насколько мне удалось достичь запланированного эффекта. Так и не должно быть жалко, ИМХО. Смертельно усталый человек, отчего-то решивший хранить тайну, раскрытие которой могло бы опорочить людей, которые уже мертвы. Собственно, на Крауча Снейпу плевать, на Дамблдора же - нет. И (возможно) Снейп устал тащить на себе это все. Сумеет Грейнджер (с ее-то упорством) докопаться до истины, так пусть делает с ней что хочет. А он умывает руки. Не надо его жалеть. Радоваться, конечно, тоже нечему, но и жалеть не надо.
Большое спасибо за отзыв.
Galadriel пишет:
цитата:
Я вместо того, чтобы отправить собственный пост, ненароком удалила ваш и переложила заново с ЗФ. Ничего?
Это ничего)))) А можно встречное предложение: в силу известных причин я не могу этот пост отредактировать, не могли бы вы поменять здесь год на 1980-й?
Я этот ляп Galadriel пишет:
цитата:
сыновья, родившиеся в конце июля или начале августа одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года
Такой вот доктор добрый. А я вот помню, как ты убивала Снейпа в "Опавших листьях", меееедленно...фикридера-новичка тогда едва не потянуло на поглощение валерьянки в негомеопатических дозах.
Спасибо. Потом подобью долги и вышлю тебе посл. главы , по-моему, 10 штук у тебя уже есть.
Lecter jr Я совсем бессовестной стала. Все, понимаешь, хочется разом. Вот и захотела фик за один раз прочитать. Не получилось. Вдумчиво нужно читать, настрой ловить. Но вопрос у меня завис: Это единственное решение стоящей перед нами задачи. А почему? И какой задачи? Детектив получился очень и очень впечатляющим. А вот разгадка от меня как-то ускользнула. А может дело в другом - в том, что я не таким себе конец представляла. Чувство - недоговоренность в фике. Если в конце передано все то, что видела Гермиона в думосбросе, почему ее желчью рвало? Или я плохо прочла и нифига не поняла? Мне показалось, что в последнем разговоре Альбуса со Снейпом все выглядело печально, самоотверженно, достойно, но ужаса никакого я не почувствовала. Печаль - да. Ну еще и какое-то потрясающее гриффиндорское благородство Снейпа.
Помоги разобраться. Пятнадцать человек погибли потому что Альбус ошибся, Кривуч оказался некомпетентным, а трое министерских - предателями. Но почему Снейп из-за этого не мог себя оправдать? Чтобы на Альбуса тени не упало? Не понимаю.
Зато до чего же хорошо шло расследование Гермионы. А МАлфои какие убедительные! А как чувстввалось уходящее время! Мне очень понравилась и детективная часть и отношения Снейпа с Гермионой. ПРиятно видеть две сильные и умные личности.
Есть у меня любимый фетиш - открытый финал. Или же недосказанность. В этом все дело. Иногда, мэй би, я с этим перебарщиваю.
Галина пишет:
цитата:
Но почему Снейп из-за этого не мог себя оправдать? Чтобы на Альбуса тени не упало?
Примерно вот так я планировала сделать:
Lecter jr пишет:
цитата:
Смертельно усталый человек, отчего-то решивший хранить тайну, раскрытие которой могло бы опорочить людей, которые уже мертвы. Собственно, на Крауча Снейпу плевать, на Дамблдора же - нет. И (возможно) Снейп устал тащить на себе это все. Сумеет Грейнджер (с ее-то упорством) докопаться до истины, так пусть делает с ней что хочет. А он умывает руки. Не надо его жалеть. Радоваться, конечно, тоже нечему, но и жалеть не надо.
Не совсем получилось, да?
Буду думать, может, что и придумаю. Спасибо за отзыв!
Сумеет Грейнджер (с ее-то упорством) докопаться до истины, так пусть делает с ней что хочет. А он умывает руки
Признаться, единственное, что меня задело - это такое наплевательское отношените к Грейнджер. Снейджер, все-таки)) Хотя, может, он прекрасно понимает, что больше ей дать все равно не в состоянии. Или ему действительно наплевать.
Какой замечательный детектив! Очень напряженно, очень захватывающе, очень достоверно. Снейп, который уже практически мертв, но продолжает вести свою игру. Гермиона, которая отчаянно пытается успеть в эту игру включиться, понять. Насчет последней главы... По-моему, здесь нет недосказанности или открытого финала. Гермиона получила ответы на свои вопросы, и эти ответы её настолько потрясли, что она решила эту тайну похоронить. Но есть какое-то несоответствие между вот этим напряженным расследованием - и масштабом "раскопанной" тайны, соглашусь с Галиной. Очень зацепили Малфои. Такие живые, настоящие. Просто низкий поклон автору за них. "Оскар" за лучшую роль второго плана. Не то что бы я была фанатом Малфоев - но здесь уж больно хороши получились!
цитата:
Все очень просто. Он не хотел уходить. Малфой хотел побыть еще немного с кем-то, кто видел человека, к которому он был сильно привязан, уже после него самого. Малфою было как никогда одиноко. Последний человек, на кого он еще мог опереться, покинул его. Теперь уже навсегда. И так ладно сидевшее облачение самоуверенного слизеринского ублюдка трещит по швам и распадается. Вот так, Малфой. Не стоит верить тем, кто говорит, что никогда тебя не покинет.
Да нет, получилось. Только практически добровольный уход из жизни вызывает какое-то недоумение. Могу поверить, что Снейп устал, могу поверить, что Альбус ему настолько дорог и важен, но не считаю этого достаточным. Мне в твоем фике виделся Снейп, которому еще есть чего терять. Я вижу его неравнодушным, да и не сломанным. Да я в нем даже и насмешку вижу. Вот в тех словах: что Снейп выгадывал время чтобы отгородиться самым надежным способом.
А ведь и точно - насмешка. Сам для себя он все решил, но порвать полность. с тайнами не захотел - наградил Гермиону червячком безысходности. За что? Зачем? Что-то у меня есть подозрение что в некоторой степени из вредности. Да, открытого финала я тоже не вижу - решимость Гермионы внушает уважение.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
