ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 26.07.06 16:42. Заголовок: Заголовок: «Я от дедушки ушел…», G, мини, Сириус Блэк, автор Black Tiger
Автор: Black Tiger http://black__tiger.livejournal.com/ Название: «Я от дедушки ушел…» Персонажи: Сириус Блэк Жанр: драма Рейтинг: G Дисклеймер: все права - Дж. К. Роулинг
Камень, разумеется, натуральный. Имитации аристократу не к лицу. Снаружи и изнутри – изысканная гамма оттенков серого. И все дышит древностью. Это вам не какой-нибудь пошлый «прошлый век». Это даже не восемнадцатый. Сколько времени прошло – а камень и не думает крошиться. Да, тогда строили на совесть. Молодой человек раздраженно пинает кладку. Больно! Но это – необходимая боль: она помогает отвлечься. Не думать о толщине каменных стен и крошечном зарешеченном окошке. Небо чаще всего затянуто тучами. Но иногда узнику везет: тонкий солнечный луч скользит по серой стене, спотыкаясь на неровной поверхности. Жизнь продолжается…
У человека в тисках каменных стен черные волосы. Длинные, как у девушки. И темный взгляд исподлобья. А глаза – серые звезды. Но это когда он смотрит прямо и ясно. А тут он почти не поднимает глаз – не на кого. Высокий, худой – что заметно даже в бесформенном темно-сером казенном балахоне. Обезоруживающе юный. Мрачный. Даже – угрожающий. Как есть – Блэк. Короткое слово настолько точно и полно выражает облик этого человека, что кажется кличкой. Но Блэк – это фамилия, одна из самых известных в магической Британии. Блэки – аристократы. Испокон веков. Точнее – с глубокого Средневековья. Древний род. Вполне под стать древней крепости. Которую строили против внешнего врага. А теперь она – для врагов внутренних. Для него. Он – враг?.. С искусанных губ срывается истерический смех. Первый Блэк в Азкабане. И первый гриффиндорец. Камера обустроена по последнему слову магловского дизайна. Такой интерьер у них называется минималистским: в помещении – ничего лишнего. Собственно, вообще ничего, кроме койки. Правильно говорят, что новое – это хорошо забытое старое. Минимализм. Пустота. Стерильность. Ах да, одно излишество все же имеется: атрибуты средневековья – вделанные в капитальную стену цепи… вряд ли в последние годы они использовались по назначению, если не считать того, что один их вид действует… отрезвляюще. Похоже, что камень тут все-таки не сплошь: правая перегородка достаточно тонкая; слышно, как сосед с той стороны шаркает по полу, чем-то гремит (цепями?), кашляет, а ночью ворочается, стонет, кричит и что-то бормочет во сне. Иногда его бормотание вполне отчетливо… и весьма интересно. Но молодой Блэк пока что занят только собой. Он еще долго будет занят собой…
Камень. Он преследует молодого человека всю его жизнь. Родительский дом – величественный особняк, исторический памятник. Школа – замок, поражающий воображение даже того, кто родился и всю первую половину жизни – до одиннадцати лет – провел практически в музее. И теперь – вот ЭТО. ЭТО - старинная крепость на острове посреди северного моря. Впрочем, посреди – сказано эффектно, но не совсем верно. Остров отделен от материка всего лишь проливом. На острове – отвращающие чары. Можно было бы обойтись и без чар: вид у крепости жуткий. Блэк видел ее наяву очень недолго – когда его переправляли через пролив, а потом она каждую ночь являлась ему в кошмарах: серая каменная громада на сером каменистом островке, словно поднявшаяся из неспокойных серых волн и придавленная низким свинцовым северным небом. Камню все равно, что чувствуют люди в его объятьях. Летом – жарко, осенью – сыро, зимой – лучше не думать. И ночи – всегда обжигающе холодные. А самое смешное в том, что вся эта жуть – не намеренная. Крепость – вполне функциональна, и жуть – всего лишь производная функциональности. Главное в ней – необходимость. Тяжелая, как эти камни. И равнодушие. Холодное, как эти камни. И тоска. Серая, как эти камни. И воспоминания – серые, тяжелые и холодные одновременно. Но камня нынешним хозяевам крепости мало – тяжесть, холодность и тоску стократно усиливают стражи Азкабана, воплощение мрака и отчаяния. Редкий солнечный луч – и тот бледнеет и гаснет в их присутствии.
Что-то похожее переживал Мерлин, пойманный в каменную ловушку коварной кудесницей и своей ученицей Вивианой. Хотя… на остров больше похож Авалон… Яблочный Рай. Только там не было крепости. А здесь – далеко не рай. О Мерлине и Артуре Блэк читал. В детстве. Таком далеком. Тем двоим повезло – в своих ловушках они спали и ничего не чувствовали. Были и другие. В крепости Сент-Маргерит. В замке Иф. О них рассказывал Люпин. В школе. Как они тогда слушали! Затаив дыхание. Все трое. Кто такой Люпин?!. <i> Бывший друг.</i> Так и не узнавший правды… Случайно ли, что всех приходящих Блэку на память героев магических и магловских легенд объединяет предательство? Мерлин, Артур, Монте-Кристо, Железная Маска – все они были преданы, принесены в жертву. Как и он. А предателем считают его. И Ремус – тоже. Как все. Блэк с чувством впечатывает кулак в каменную стену, в кровь разбивая костяшки пальцев, чтобы болью заглушить закипающую обиду. Ага, счас! Только накликал… Он обреченно садится на койку и принимается по-собачьи зализывать ссадины. Хмури говорил, что тут есть медик. На крайний случай. Угу, только вот ободранные пальцы – случай далеко не крайний. А на кровь, боль и обиду здесь торопятся не медики, а… пиявки. Пираньи! Не считая тех, что постоянно дежурят у дверей. Ощущая нарастание леденящей темноты – точно лавину – Блэк валится на койку, закрывая руками голову… У него были друзья. Двоих – уже нет. Но третий? У него были учителя. И мудрый всеведущий и всемогущий директор. Где они? У него были родители. И младший брат. Брата уже нет. Но мама… Мама! Почему не приходит мама?! К Краучу приходила же…
Впрочем, все перегорает. Со временем. С тем самым, которое нужно, чтобы понять: ты сам содержатель своих палачей. Если ты лишился чувств и рассудка – ты проиграл. Лучше уж сразу напроситься на Поцелуй. Если еще нет – все равно проиграешь. Только чуть позже. Здесь ты обречен на проигрыш – и гибель… Если только… Что-то должно быть. Но что?! Что предпринять, чтобы перестать быть кормушкой для ментальных вампиров?
Блэк для них – просто подарок. С его личной трагедией – потерей друга и его семьи –помноженной на несправедливое обвинение. От своего <i>бывшего</i> друга-полукровки он слышал детскую сказочку. Про пирожок. Нет, про колобок. Его смешная песенка врезалась в память: <i> «Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел…»</i> Нет, начиналось как-то иначе. С того, откуда взялся сказочный герой. <i> «Я колобок, колобок…»</i> на чем-то там замешан. На сметане… Тьфу! Не здесь бы – о сметане-то… Герой прошел дедушку, бабушку, зайца, волка, медведя и споткнулся на перехитрившей его лисе. А на чем замешан Блэк? На гордости и упрямстве. Вот с этим упрямством он и повторяет всю свою сознательную жизнь: «Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел… и от тебя, лиса, уйду…» Интересно, эта крепость – и есть его лиса? Или еще нет?
В один прекрасный день Блэк валяется на койке, словно выжатый – без мыслей, без чувств… и вдруг – в полном изнеможении – ощущает, что тоска, отчаяние и холод отпускают. Ненамного – но ему достаточно, чтобы осознать: ЭТО УЖЕ БЫЛО. Внезапная вспышка – и такое ясное понимание: это все уже было. По большому счету здесь нет ничего нового. Одиночка? Подумаешь! В родительском доме он постоянно запирался в своей комнате. Камень? Ну и что? Камень существует сам по себе. Не затем, чтобы причинять вред или боль. На это есть люди. Дементоры, действующие на нервы? А пообщайтесь с госпожой Блэк! Ни один дементор не доведет до такого отчаяния, как она со своей манией чистокровности и требованиями соответствовать! Спартанские условия. Одиночество. Холодность. Серость. Тяжесть. Ничего такого, чего он не мог бы перенести. Ничего такого, что заслуживало бы сильных чувств. Чтобы сохранить огонь, достаточно поддерживать его едва тлеющим… ОНИ не пасутся там, где им ничего не светит.
К тому же, Блэк примерно представлял, что его ждет – Хмури рассказывал. Правда, большую часть он тогда прохлопал ушами. В страшном сне не могло бы привидеться, что услышанное когда-нибудь пригодится ему самому. А то еще бы и порасспрашивал. Но кое о чем он знал. Блэк знал о том, что тут узники «заточены в темнице из собственных мыслей» и очень скоро теряют рассудок. В темнице из чего?! Повторите, не понял… Чего нет, того не потеряешь! Если бы было, с чего сходить – его свела бы с ума и обыкновенная одиночка. Любители наклеивать ярлыки много раз характеризовали гриффиндорцев как людей, которые сначала делают, а потом – думают… если у них вообще остается время подумать. Для него – в Азкабане – это оказалось спасением. Блэк знал о мраке и отчаянии, унынии и гибели. Но он уже пережил их – в развалинах дома Поттеров. И на той магловской улице с Петтигрю. Он выгорел изнутри – на долю дементоров ничего не осталось. Блэк знал, что дементоры «пожирают надежду, счастье, стремление выжить» и «высасывают из живого человека все крохи тепла и радости». Ха! Из него этого добра много не высосешь. Какая радость жить, когда твоего лучшего друга по твоей вине нет на свете? Когда тебя считают предателем? Когда от тебя отворачиваются друзья и соратники по Ордену?.. Когда-то он знал, что такое радость, но уже давно этого не помнит. Хотя… нет – вот: Гарри жив! Но это – не радость. Это – надежда. И ей не угрожают кровососы, потому что она – не здесь. Она – за этими стенами. А что до «выжить»… Так он и не планировал. Не было стимула. Зато теперь – есть. Гарри, оставшийся один, это – раз. А два – назло! Всем!! За что он цепляется? За то, что не виновен в том, в чем его обвиняют. Он виноват в другом, в том, за что никому никогда не придет в голову его осудить. В глупости… в неумении просчитать варианты… банально предвидеть, наконец! За это он осудил себя – сам. За Джеймса. Которого все равно нет. «Благодаря» этому… Которого нельзя называть… Волдеморту!!! За Гарри. Который все равно есть. Вопреки ему же. Он видел его – годовалого младенца – несколько минут – на руках у Хагрида – и этого оказалось достаточно. Этот ребенок свалил Волдеморта. Это – самая большая его заслуга в глазах всего магического мира. По сравнению с этим такая мелочь – то, что он дает Блэку силы жить и выживать в Азкабане. Джеймс и Гарри – его якоря, которые не дают ему отплыть в гавань безумия; иногда – более чем желанного… Блэк знал о Непростительных. Мерлин бы еще с Круциатусом – «Круцио!» терзало тело, но не душу. Но Империус!.. Империус был надругательством над волей… Прогулки, душ и парикмахер – все это было доступно заключенным только под Империусом. Конечно, Империусу можно было сопротивляться, и довольно успешно. Но – смысл? Просто не будет ни того, ни другого, ни третьего. И кому от этого придется хуже?.. Пожертвовать редкими прогулками и мытьем оказалось выше человеческих сил – несмотря на протестующую гордость. Пока что. Но от парикмахера Блэк отказался. Наотрез. Хотя иногда жалел, что Империус не полагается к обеду – в качестве пряной приправы. Еду приносили дементоры. Если вы думаете, что они улучшают аппетит, то попробуйте сами. Кусок в горло не лезет, даже если вы просто чем-то расстроены. Хотя Блэк знавал и любителей «заедать» неприятности. Скажем, лимонными дольками. Правда, у Блэка, с одной стороны – иммунитет: сколько лет приходилось есть под причитания о том, какой он «хороший». А с другой – палочка-выручалочка: Бродяга! Этот вылижет все, что дадут, не стесняясь душевными терзаниями и отсутствием столовых приборов. Блэк вспомнил о нем, когда решительно вознамерился выжить.
Палочка-выручалочка помогала и при других обстоятельствах. Например, ночью. Ночи… промороженные насквозь – до костей, до сердца. Такое впечатление, что замерзает дыхание… Поцелуй Снежной Королевы оставлял Каю больше шансов… От нестерпимого ночного холода спасала только шкура Бродяги. Охрана стояла у дверей круглые сутки… иногда Блэк срывался. Особенно тяжело было тонуть в воспоминаниях. И тогда он перекидывался. Точнее, Бродяга, угадав мгновение, выталкивал его из человеческого облика, как собака-спасатель вытаскивает из воды пловца, окончательно выбившегося из сил.
Однако нельзя же проводить в собачьем обличье все время – так недолго забыть в себе все человеческое. Приходилось искать обходные пути. И их оказалось не так уж мало. Например, окклюмент мог бы просто закрыть сознание. Или подсунуть ментальным вампирам ложные воспоминания. Блэк не был окклюментом. Но он всегда был начитанным ребенком. С первого же дня заключения в голову лезли навязчивые ассоциации. Особенно часто вспоминался граф Монте-Кристо – может быть, потому, что история Эдмона Дантеса почти идеально совпадала с его собственной. Кроме финала… Пока – кроме финала. Блэк заменил свои воспоминания книжными. Люпину (ну, отвали же, Люпин!!) это удалось бы куда лучше: он прочитал гораздо больше соответствующих историй… О таком почему-то больше писали маглы. Блэк, сколько ни старался, не мог припомнить в их собственной фамильной библиотеке приключенческой литературы. Кроме рыцарских романов. О тех, кто, как и Блэк, <i>нарывались…</i> У них это называлось «искать приключений». Тристан, и Ланселот, и кто там еще – сейчас они оказались как нельзя кстати. А еще пригодились лекции. Особенно эффективно действовали восстанавливаемые в памяти конспекты по истории магии. Блэк чувствовал, как с другой стороны отползали от дверей лишние серые тени – не отваливались сыто, как пиявки, нажравшись чужих эмоций, а разочарованно скользили в стороны. Только не торжествовать откровенно – а то, не приведи Мерлин, вернутся…
А однажды Блэк и его песик отвлекли кровососов от бедолаги, слишком громко сходившего с ума где-то в конце коридора. Блэк просто не сдержался… так что его выходку следовало считать скорей эмоциональной, чем осознанной… и не слишком умной. Он так никогда и не узнал, кто это был, и на воле, вернее всего, нарвался бы на Аваду в качестве благодарности. Но это – на воле, а здесь Блэк снова смеялся, захлебывался хохотом… и леденящей тьмой – но дело того стоило, потому что, на грани обморока соскальзывая в анимагическое обличье, он не слышал больше рыданий и истерических выкриков – там, в конце коридора. Шалость снова удалась!
Еще – кстати и некстати – вспоминался «Маугли». Это Блэк даже читал. Люпин (да что же это?! Опять! Пошел прочь, оборотень!) привозил с собой любимую книжку. Постоянно всплывающее в голове <i> «Акела промахнулся!» </i> - поначалу воспринималось как утонченное издевательство, Блэк скрипел зубами и… мало-помалу учился принимать собственные промахи. И почему-то часто напоминала о себе Багира. Черная пантера. Черная… <i> «…однажды ночью я почувствовала, что я – Багира, пантера, а не игрушка человека</i> (ага – человека… по имени Крауч). <i>Одним ударом лапы я сломала этот глупый замок и убежала» </i>. Прошло много времени, прежде чем Блэк понял, к чему бы это… и что в жизни не бывает ничего случайного.
Например, случайно или намеренно его поместили в камеру, окно которой смотрит на материк? Что это? Изощренная пытка? Или промах таких предусмотрительных во всем остальном стражей Азкабана? Пролив не такой уж широкий, чтобы его не под силу было переплыть - конечно, не ослабевшему узнику, а его «второму Я». Это «Я» не пугает ни расстояние, ни ледяная вода – Блэк вспоминает зимние купания Бродяги в школьном озере и мстительно усмехается. План давно готов. Это даже не план – какие планы в кольце любителей копаться в чужих мозгах! Просто он точно знает, что делать, когда придет время. Не в деталях… но детали – вопрос вдохновения, а за вдохновением не заржавеет! Когда придет время. Пока еще не пришло. Пока что Блэк учится. Размышлять. Не отягощая логические построения экспрессивным балластом. Холодная логика – невкусное блюдо. Чистые силлогизмы не влекут эмоциональных кровососов. Избавляться от жалости к себе. Это – тоже не проблема. Блэк вообще не понимает, откуда она взялась? Он не помнил за собой – такого. И от ненужных воспоминаний. Это несложно. К чему помнить о тех, кто сам вычеркнул тебя из памяти? И начать с Люпина. Слишком с ним многое связано. Школьная дружба – пища для дементоров. А все, что было после – Орден, подозрения, Петтигрю, руины в Годриковой Лощине… – их оружие. Мерлин! Как можно было заподозрить Ремуса?!. А Питера – как?!! Имя Ремуса – камушек, обрушивающий лавину. Курок… Если бы Блэк собирался разнести вдребезги собственную голову, то это был бы не самый худший способ. Но самоубийство Блэк не планирует. По крайней мере – в ближайшее время. А забыть об ошибке… о глупости, которая хуже преступления, ему все равно не дадут. Не Ремус – другие. И первый среди них – он сам. Он должен во многом разобраться. Понять себя. Свои ошибки. И чужие – тоже. Это неправда, что чужой опыт никогда никого ничему не учит. Там – на Большой земле – он пока не нужен. Там больше не было Джеймса. Значит, не будет и Сириуса. И это – только справедливо. И – что там бормотал во сне «об одном обманщике» его сосед?..
А когда придет время… Багира – пантера, а не игрушка человека!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
