ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 17.07.06 13:25. Заголовок: "Кубок с ядом осуши до дна", ГГ/ДМ, ГГ/ГП romance, NC-17, перевод
Название: Кубок с ядом осуши до дна Название оригинала: Drinks For The House Автор: Sobriquet, sobriquet_99@hotmail.com Переводчик: Kukusha Бета: merry_dancers Рейтинг: NC-17 Пейринг: ГГ/ДМ, ГГ/ГП Жанр: роман Саммари: У каждого есть своя тайна, каждому чего-нибудь да хочется :) И иногда эти тайны раскрываются. Фик опубликован в мае 2003 г., так что, само собой, ни 5-я, ни 6-я книги, не учитываются. Предупреждение: ненормативная лексика
— ЭТО — НЕ обычная учебная программа по Зельям, — объявил профессор Снейп.
Семеро чересчур-одаренных-вот-только-еще-не-понявших-это шестикурсников хотя бы делали вид, что внимательно слушают. Наверное, так и должно было быть. Не то чтобы он их ненавидел как таковых — студенты не заботили его настолько, чтобы их ненавидеть. Снейп не походил на других профессоров Хогвартса, которые непринужденно болтали со своими юными подопечными, улыбались, смеялись, изображали заинтересованность в их невыносимо жалких жизнях — как там это старомодное слово? Панибратство. Ха. Снейп не был запанибрата со студентами.
Ну ладно, это было не совсем верно. В своем классе он был Мастером, источником всей мудрости и всех благ... а они — лишь несовершенными сосудами, недостойными его даров.
Но и это было еще не все. Больше всего ему не хотелось признавать, что девушка слева от него, Гермиона Грейнджер — одаренная ученица и волшебница. Рожденная не для волшебства, она работала до неприличия упорно, чтобы успешно овладеть этим искусством. Все, что у нее было, она заслужила. А Снейп даже ни разу не порадовал ее, шепнув: «Неплохо, Грейнджер». О нет.
Она была слишком близка к Поттеру.
Гарри Поттер. Сидит рядом с Грейнджер, пристально, почти с подозрением смотрит на Снейпа. Повзрослел, став самым опасным из всех типов волшебников — Крестоносцем. В самом себе Снейп видел все качества Магистра Алхимии: осторожность, бесшумность, скрытность. Голыми руками его не возьмешь, с ним шутки плохи, и вообще, лучше всего оставить его в покое. Но Поттер, щенок, побывал на передовой во время самых жутких событий в истории магического мира — и все это только за последние пятнадцать лет, в своей лучшей традиции как магнитом притягивать к себе неприятности. И не только выжил, но вдобавок обзавелся раздражающей привычкой добиваться полной или почти полной победы. Таким образом, он стал почти героем, вдохновляющим других на храбрые и самоотверженные поступки, и, очевидно, сам верил, что способен и даже призван спасать положение всякий раз, когда это необходимо.
И снова Снейп не был честен сам с собой. Поттера он ненавидел.
— Этот продвинутый курс, — продолжил он, — только для тех, кто доказал свою одаренность как в Зельях, так и в Защите от темных сил. Одна из истин волшебства заключается в том, что чем больше вы практикуете какое-нибудь заклинание или имеете с ним дело, тем выше вероятность, что вы с ним столкнетесь.
— О, — протянул кто-то с противоположного конца комнаты. — Вы хотите сказать, как блюдо креветок?
Снейп моргнул и перевел взгляд на Драко Малфоя — слизеринец сидел за партой очень прямо, но при этом как-то умудрялся производить впечатление бездельника, задравшего ноги на стол.
— Вам не кажется, что стоит добавить что-нибудь к своему высказыванию, мистер Малфой?
— Скажем, вы думаете о блюде с креветками.
За последние несколько лет властность и высокомерие Малфоя впечатляюще возросли. Драко чувствовал свою независимость, не то что раньше, месяцы назад, и мало что могло обуздать его или хотя бы удержать от идиотских выходок, которые он учинял время от времени.
— Вдруг кто-то говорит «блюдо», или «креветки», или «блюдо с креветками». Совершенно неожиданно. Без объяснений. И нечего тут искать смысл. Это все часть космического бессознательного.
Снейп нахмурил брови. И тут заговорил Поттер:
— Это цитата из филь… из маггловского представления, профессор. Называется «Угонщик по за…»*
— Я достаточно хорошо осведомлен о существовании кинофильмов, мистер Поттер. Я смотрел «Угонщика по заказу», причем не раз. И я отчасти сочувствую Баду, скорее даже объекту его неприязни. — Он замолчал, окинув комнату хмурым взглядом. — Обычные... чертовы… людишки.**
Ни один не шелохнулся. Ни звука, ни беспокойного ерзанья, ни судорожных сглатываний. Снейп скривил уголок рта.
— Разумеется, это не относится ни к кому из вас. Если бы я считал, что вы не готовы воспринять этот материал, вы бы даже не узнали о существовании оного.
На лицах студентов отразилось понимание скрытого смысла его слов: Снейп фактически похвалил их, хоть и не напрямую, и ничто из сказанного здесь не должно выйти за пределы комнаты.
— Конечно, будем надеяться, что большинству из вас эти знания никогда не пригодятся. Если с вами все же случится такая неприятность, то вам не удастся списать свою неумелость на то, что вас этому не учили.
Кое-кто поежился. Не Малфой, не Грейнджер.
Не Поттер.
Поджав губы, Снейп продолжил:
— За последние пять лет вы многое узнали о зельях и заклинаниях. Позвольте мне освежить в вашей памяти кое-что, о чем вы узнали в самом начале обучения и, возможно, с тех пор и не вспоминали. Главное преимущество заклинания заключается в том, что его можно сотворить быстро. Все, что требуется в большинстве случаев — палочка, слово и надлежащее состояние ума.
В то время как зелья требуют сложного процесса приготовления — иногда на это уходят месяцы и, как правило, требуются редкие ингредиенты, но эффект может быть тоньше, точнее, сильнее… Кроме того, действию зелья гораздо труднее сопротивляться. Вынужден с сожалением заметить, что это не значит, что зелья всегда лучше заклинаний. — В этом месте класс одобрительно засмеялся бы, если посмел. — На самом деле это значит, что при условии строгого соблюдения времени приготовления и тщательного подбора и добавления компонентов тот, кто использует зелья, способен причинить куда большие разрушения, нежели тот, кто использует только палочку, — неважно, насколько угрожающе он выглядит.
При получении зелий, которые вы изучали до сих пор, использовались обычные ингредиенты и процессы приготовления. Каждый компонент в той или иной мере вносит свой особенный вклад, каждый способ приготовления позволяет получить зелье, обладающее определенными качествами. Но с одним видом ингредиентов вы еще не знакомы. — На его губах мелькнула улыбка. — С самой магией.
В классе раздалось удовлетворенное бормотание. Грейнджер подняла руку.
— Профессор... Вы хотите сказать, что... если наложить заклинание на зелье, можно сотворить, например, Вингардиум Левиоса, не сосредотачиваясь на нем?
— Это именно то, что я имел в виду, мисс Грейнджер. Пять баллов Гриффиндору.
Вот это разумный и безопасный способ воздать девочке должное. Идею было достаточно сложно уловить. К сожалению, до Малфоя, похоже, даже приблизительно не дошло, о чем речь, пока Грейнджер не высказала это вслух в нескольких простых словах. Глупый мальчишка, уже вообразивший себя Упивающимся смертью. Снейп бросил взгляд на Поттера и кивнул самому себе. Проклятье, а вот Поттер довольно быстро сообразил, что к чему.
Теперь Снейп не спеша прохаживался вокруг кафедры, демонстрируя свою фирменную походку «взад-вперед-по-проходу». Забавно.
— В основном приготовление зелья по-прежнему заключается в обычной работе со ступкой и пестиком. Но отличие состоит в том, что для получения самого эффекта выбор вещественных компонентов и методов приготовления осуществляется с учетом трех условий: поддержка типа заклинания, которое вы хотите применить к зелью, помехи в виде побочных эффектов, которые могут свести на нет или ослабить действие заклинания и, наконец, само наложение заклинания и его энергии на зелье.
Вверх взметнулась рука.
— Профессор, значит ли это, что мы должны фактически знать заклинание?
Голдштейн.
— Знать заклинание? — Снейп подобно стервятнику в мгновенье ока завис над плечом мальчика, и у юнца, по крайней мере, хватило здравого смысла, чтобы отпрянуть. — Вы должны фактически применить его, мистер Голдштейн, дошло это до той лужи киселя, которую вы считаете своими мозгами? Пять баллов с Хаффлпаффа.
Что Голдштейн вообще здесь делает? Ах, да, верно, на этом курсе должно быть хотя бы по одному представителю от каждого факультета. Снейп ненавидел «Позитивные действия».***
Недолгое молчание — и Грейнджер снова подняла руку. Смелая девочка. Подождала ровно столько, чтобы не показалось, что она пытается отвлечь его внимание от Голдштейна, на которого Снейп изливал свое недовольство.
— Можно ли наложить на зелье любое заклинание? Или сочетание заклинаний?
— При условии, что зелье приготовлено правильно… да. — Странно, как тяжело было это признать. В конце концов, делиться профессиональными секретами — работа Снейпа. Магистр Алхимии, как-никак. — Однако чем больше заклинаний вы собираетесь наложить на зелье, мисс Грейнджер, тем выше вероятность возникновения неприятных и непредсказуемых побочных эффектов. В таких случаях второй попытки, как правило, не дается.
— А как насчет проклятий? — подал голос Малфой.
Снейп впился в него взглядом.
— Хотя это и возможно, мистер Малфой, поступать так было бы в высшей степени глупо. Такое зелье попросту состояло бы из черной магии, а также из вонючего дыма, горького металлического привкуса, пены и тому подобного. Полагаю, большинство потенциальных жертв попросили бы глоток водички, чтобы запить. — Двое студентов фыркнули. — И вероятность погрешности увеличивается по экспоненте. Несмотря на то, что теорию, которую вы изучаете в этом классе, можно применить к любому заклинанию, я не одобряю использование черной магии при создании зелья. — Едва заметная улыбка снова тронула его губы. — А также в любое другое время, разумеется.
— А сейчас откройте «Травы и грибы» Филлиды Споры на странице семьдесят один…
* * *
Три недели спустя они проглотили достаточно теории для того, чтобы Снейп счел их готовыми приступить к работе над первыми чарозельями.
— Для начала что-нибудь попроще и то, что вы не откажетесь выпить сами, — предостерег он. — И никаких Эксгибиционус Афродизиа, мистер Малфой, будьте так любезны.
Нервно усмехнувшись, Гарри посмотрел на Гермиону и перехватил ответный взгляд. Как ни странно, но ни один из них не был уверен в том, что прочел во взгляде другого.
После того как в воздухе около часа витали странные, непривычные ароматы и разок оглушительно, но относительно безвредно бабахнуло, когда бедняга Голдштейн перепутал пропорции настойки и отвара, каждый держал в руках маленький флакончик, содержащий, как они надеялись, успешно приготовленное чарозелье.
Снейп повернулся спиной к классу.
— Поставьте все на стол.
Услышав стук семи флакончиков о деревянную поверхность, он продолжил:
— Мисс Грейнджер, перемешайте их.
Когда Гермиона закончила переставлять пузырьки, Снейп велел ученикам занять свои места и повернулся к классу. По цвету зелья были довольно похожи, так что даже сам он не мог сказать, где чье, во всяком случае, с первого взгляда. Снейп взял один из флакончиков, секунду его рассматривал, затем обвел глазами учеников.
— Энтвистл.
Едва заметно сглотнув, Кевин Энтвистл, неуклюжий рэйвенкловский юнец с копной каштановых волос почти столь же непослушных, как у Поттера, встал со стула и подошел к кафедре. Снейп вручил ему зелье. Энтвистл посмотрел на флакон так, словно опасался, что тот его укусит, затем перевел взгляд на Снейпа. В огромных глазах ясно читалось: «Сэр-вы-же-не-имеете-в-виду-что…»
— Пейте, — приказал Снейп.
К чести Энтвистла, он открыл флакон и, не раздумывая, залпом выпил, сохранив таким образом баллы своего факультета. Даже Снейп не позволил бы никому умереть на месте у него на уроке, к тому же, каждый готовил зелье, рассчитывая выпить его самолично, так что это не должно было оказаться слишком опасным…
Энтвистл неожиданно завертелся на месте, трижды повернулся против часовой стрелки и, пошатываясь, побрел точно в дальний угол комнаты. Снейп приподнял бровь.
— И что вас там так внезапно заинтересовало, мистер Энтвистл?
— Не знаю! — Мальчик от удивления начал заикаться. — Я просто… Я просто взял и пошел!
— Да неужели? — Снейп заметил, как губы Грейнджер дрогнули в улыбке. — Еще раз повернитесь лицом к классу.
После того как Энтвистл несколько секунд извивался, дергался и мычал, ему все же удалось сделать несколько шагов вперед, потом два назад, потом еще шаг вперед, но он так и не смог развернуться лицом к Снейпу.
— Я… Простите, сэр, я не могу!
Теперь Гермиона явно сдерживала ухмылку.
— Мисс Грейнджер, — обратился к ней Снейп, — вам есть что добавить?
— Это заклинание четырех точек, — ей почти удалось скрыть ликование по поводу своего успеха, — для нахождения севера.
— Что? — Под действием заклинания Энтвистл задергался еще сильнее. — И надолго?!
— Ой! — Гермиона приложила ладонь к губам — даже поняв, что натворила, она все еще посмеивалась. — Я думала, ты будешь всего лишь знать, где север, а не поворачиваться в ту сторону. Я дважды процедила зелье и пропустила через кальцинатор.
— Что? — снова взорвался Энтвистл. — Это же… постой-ка, дважды процедила? Это же будет длиться всю неделю!
— Ну, мистер Энтвистл, — произнес Снейп, — советую нанять на все это время несколько одноклассников и тачку, чтобы доставлять вас из пункта А в пункт Б.
— Прости. — Гермиона со смехом положила ладонь Энтвистлу на плечо. — Мне правда жаль.
— Неужели? — отозвался Снейп. — Уверен, скоро мы в этом убедимся. Голдштейн.
Гермиона вытаращила глаза, Поттер тоже. Ну конечно, Снейп вызывает их по алфавиту. Она будет следующей.
Голдштейн взял предложенное зелье, взволнованно оглянулся на одноклассников и выпил. Природа заклинания стала ясна почти сразу. Мальчик запылал словно костер и в ужасе посмотрел на свои руки.
— Люмос?
Ученики в восторге расхохотались.
— О нет! — вырвалось у Голдштейна. — Сколько это все будет продолжаться?
— Прости, Энтони, — сказал Гарри. — Я думал, ты будешь лишь чуть-чуть светиться. Я процедил зелье только один раз.
— Похоже, сегодня и завтра мистер Голдштейн сможет наслаждаться чтением своих любимых бульварных романчиков под одеялом безо всякой лампы. — Снейп взглянул на Гермиону. — Грейнджер.
Гермиона не пугалась так с первого курса. Подняв глаза, она протянула руку. Снейп вручил ей зелье. Не отводя от профессора взгляда, Гермиона открыла пузырек и выпила его содержимое.
Несколько мгновений ничего не происходило. Снейп выжидающе скрестил руки на груди. Гермиона сцепила пальцы за спиной и вздернула подбородок, словно Наполеон, обозревающий свои войска.
— Я не… — Она вдруг дернулась, охваченная необычайно сильным напряжением, словно пружина в ловушке, которая вот–вот захлопнется, а затем ее тело одеревенело так внезапно, что она пошатнулась. Суставы сковало, руки свело за спиной, будто их связали, и Гермиона, широко распахнув глаза, уставилась прямо перед собой.
— Гермиона? — забеспокоился Гарри.
— Не могу… не могу… «пошевелиться, не могу пошевелиться, — мелькнула мысль, — я едва могу говорить, должно быть, это Петрификус Тоталус, но кто наложит такое заклинание на зелье, зная, что придется пить его самому…»
И тут она почувствовала, как ее трогают пальцы.
Или что-то, напоминающее пальцы. Сначала чуть-чуть, по тыльной стороне рук. И чуть больше по ребрам. И несколько на животе. И парочка на внутренней стороне ее…
«О боже. Риктусемпра. Петрификус Тоталус и Риктусемпра».
Гермиона старалась не паниковать, но руки и ноги все еще были полностью неподвижны, она не могла даже дрожать, а невидимые пальцы осторожно теребили ее плоть под мышками, на талии, на животе, по внутренней стороне бедер и, господи, на подошвах ног, а Полный телобинт не давал глубоко дышать, не давал кричать, о боже, не давал смеяться…
«нет
о боже только не там
пожалуйста не там о боже я не могу не могу
я не выдержу только не там нет ой на помощь не могу пошевелиться как в ловушке не могу двигаться беспомощная и все эти пальцы бог мой повсюду на моем на моем
о боже они щекочут дразнят впиваются мне мне мне в живот в грудь в ступни под коленками ааах под мышками о боже щекочут левую подмышку ооох нет нет ааах
ах черт ах о боже нет они они все смотрят на меня все смотрят как меня щекочут Гарри Снейп о нет я
ооох Снейп сердито смотрит и кривится он мог бы он мог бы дотянуться и и ахх нет нет нет Малфой о боже Малфой прячет ухмылку Гарри
стало так щекотно ужасно теперь просто ужасно щекотно пальцы ощупывают впиваются гладят царапают стискивают мой живот мои нет нет нет боже мою грудь о черт о черт ааааах прямо там нет нет нет аах о господи это словно словно капля пота скользит по левому соску как будто поцелуями аах боже спускаются под грудь ох по ребрам нет не могу не могу нет нет по животу вот-вот взорвусь не могу даже даже аах живот не могу даже дрожать нет нет нет эта капля вниз по бедру чуть левее ооо пальцы ведут ее вниз стремятся туда к… ох ох ох нет не могу о боже каждая капля медленно скользит гладит ласкает стекает вниз по горлу рукам груди животу бедрам аах быстрее нет нет нет не нет не да о боже быстрее они ооох боже о нет не могу не должна не ааах не перед аааааа…»
— Фините Инкантатум! — выкрикнул Снейп.
— Гарри! — воскликнула Гермиона, оседая на пол.
— Гермиона! — Гарри тут же подхватил ее и бережно уложил. Она была вся в поту и дрожала, судорожно глотая воздух. — Гермиона, как ты?
— Не могла… не могла… — Гермиона закрыла глаза и усилием воли попыталась выровнять дыхание. — Не могла пошевелиться, я не могла пошевелиться и… и… о, Гарри… — Она вцепилась в него.
Гарри бросил на Снейпа обвиняющий взгляд. Мастер зелий с невинным видом развел руками:
— Я думал, она пытается что-то сказать.
Поморщившись, Гарри переключился на Гермиону.
— Ну давай… Я помогу тебе встать.
— Нет. — Гермиона рывком поднялась на ноги и чуть ли не бегом бросилась к двери. Вряд ли кто-то заметил, как она украдкой метнула тяжелый взгляд на Малфоя, прежде чем исчезнуть в коридоре.
— Уход с урока без разрешения, — нараспев произнес Снейп. — Пять баллов с Гриффиндора.
________________________________________________________________________________________ * «Угонщик по заказу», культовая черная комедия 80-х гг. **Там Бад мочил каких-то инопланетян. Наверное, Снейпу они понравились. ***Политическая программа в США, направленная на ликвидацию расовой дискриминации.
Спустя всего лишь два дня Драко Малфой услышал осторожный стук в дверь.
Сперва он не двинулся с места, только поднял глаза от домашнего задания. Он никого не ждал. Крэбб и Гойл в любом случае не стали бы стучать.
И это был такой… слабый, робкий стук.
Драко встал и пересек комнату — бесшумно и неторопливо. Взявшись за дверную ручку, распахнул дверь, заставив этим вскрикнуть…
…Гермиону Грейнджер.
Драко прищурился.
— Какого черта ты здесь делаешь?
— Я… — Гермиона отшатнулась было, но тут же взяла себя в руки. — Я знаю об этом зелье. Все.
В глазах Драко промелькнул холодок.
— Да неужто?
Гермиона втянула воздух, набираясь решимости.
— Мы можем продолжить наедине?
Драко осторожно отступил назад, впустил девушку в комнату и под ее испытующим взглядом запер дверь.
Несколько мгновений они мрачно разглядывали друг друга. Наконец Драко приподнял бровь:
— Ну?
Гермиону не смутил его пристальный взгляд.
— Я помню вашу с Гарри дуэль на втором курсе. Он запустил в тебя Риктусемпрой. Помню, какое потом у тебя было выражение лица.
— Невероятно, Холмс, — съязвил Драко. — Как вы догадались?
— Короче, Малфой, это еще не все. То твое зелье, которое я недавно выпила на уроке…
— Мое зелье? — Он изобразил удивление. — С чего ты взяла, что это было мое зелье?
— Я расспрашивала всех остальных, что за зелья они готовили. И единственное, которое никто не признал своим, то самое, которое досталось мне, было слишком сильнодействующим. Тебе самому создать такое еще не под силу.
— О, ты так думаешь?
— Я это знаю. У Снейпа куча недостатков, но он никогда не стал бы помогать тебе готовить зелье. Готова поспорить, его приготовил для тебя отец. Он, наверное, сказал тебе, что Снейп, возможно, заставит нас меняться зельями. Ты углядел верный способ добраться до Гарри с помощью магии, слишком враждебной, чтобы применять ее напрямую, но достаточно безобидной, чтобы тебе не слишком влетело, если тебя поймают. Первый выстрел в новом виде дуэли. Так что у тебя было два зелья: то, которое ты приготовил в классе на случай, если Снейп заставит нас выпить собственные зелья, и то, приготовленное заранее, если он вдруг заставит нас поменяться ими. И, готова поспорить, у тебя имеется немного про запас.
Драко фыркнул, даже не скрывая насмешки.
— И что если так?
— Отдай мне. — Она протянула руку. — Сейчас же. Или я иду к Дамблдору. И к Снейпу.
У Драко загорелись глаза.
— Нет.
— …Что?
— Нет, — ровно, с вкрадчивой угрозой повторил Драко. — Я не верю, что ты это сделаешь. — Он шагнул к Гермионе. Та не отступила, но вид ее свидетельствовал о том, что она готова сдаться. — Ты могла бы сразу пойти к Дамблдору и к Снейпу. Но тогда, если бы у меня и были те зелья, их бы отобрали. Вот так-то. Ты сама хочешь их заполучить, так?
Гермиона вспыхнула, вероятно, от гнева, и отвернулась.
— Какая чушь.
— Да ну? Тогда почему ты отводишь глаза и не рычишь: «Что ты несешь, Малфой»? Почему ты ведешь себя так, будто тебе есть что скрывать? — Драко придвинулся ближе, и вот теперь-то Гермиона отступила, но, сделав пару шагов, уперлась в стену, а разве не это только что задумал Драко?
— Я все думал, признаешься ли ты. Я видел, какое лицо было у тебя, когда ты выпила то зелье.
Гермиона попыталась ускользнуть, но Драко придавил ее к стене, поймал за руки и прижался губами к ее уху.
— Ты была словно в западне. — Девушка вздрогнула, и Драко понял, что попал в точку. — Застыла на месте. Тебя безжалостно щекотали. И так без конца. И, по-моему, тебе понравилось.
— Нет! — Гермиона высвободилась из его рук. Но вместо того чтобы броситься к двери, лишь отошла на пару шагов и остановилась, обхватив себя руками. — Ты ошибаешься.
— Да ну? — Драко ее больше не преследовал. Незачем. Его близость словно подавляла ее. — Все эти целеустремленность, самообладание, самопожертвование. Ты любишь бороться. И конечно, ты, такая хорошая девочка, никогда не позволяла себе ничего непристойного.
— Заткнись, — выдохнула Гермиона.
— И вдруг ты там, беспомощная, на виду у друзей и одноклассников, не говоря уже о Снейпе…
— Заткнись!
— Ооо, — Драко улыбнулся. — Представила себе Мастера зелий, правда?
— Конечно, нет, чертов придурок!
— Нет, спорим, что нет. Ты вопила имя Поттера. Его руки ты представляла на себе, пока стояла там как статуя? Или, может, ты воображала себя привязанной к его кровати, или, возможно, прикованной цепями к стене, его пальцы нежно пробегают по…
— Хватит! — Гермиона развернулась к нему лицом. — Как ты вообще смеешь что-то говорить о Гарри!
— Это не мои слова, Гермиона, это твои мысли. Вот почему ты сразу не пришла сюда. Бьюсь об заклад, последние два дня ты пыталась воспроизвести зелье, снова воссоздать то особенное мгновение. — Голос Драко превратился в рык. — И у тебя не получилось, так?
— У меня получится, ты…
Гермиона смертельно побледнела, ладони подлетели ко рту.
— Невероятно, Холмс, — пробормотал Драко, ухмыляясь. — Как вы догадались?
— Ты ублюдок, — выдохнула Гермиона и побежала к двери.
Драко отрезал ей путь.
Он поймал ее за плечи, прижал руки к бокам и, воспользовавшись ее порывом, толкнул к двери. Гермиона сопротивлялась, но вовсе не так ожесточенно, как за несколько секунд до того. Она дрожала в руках Драко, словно собираясь заплакать.
— Ты его хочешь, Гермиона? — прошипел Драко. — Хочешь снова это почувствовать? Ты хочешь зелье?
Гермиона притихла.
— Так оно у тебя все-таки есть.
Почти целую минуту они стояли неподвижно.
А потом Драко скорее почувствовал, чем увидел ее едва заметный, неуверенный кивок.
Он отпустил Гермиону, и та отступила, униженная, подавленная. Драко подошел к шкафу, порылся в ящике и извлек маленький пузырек. Словно драгоценный камень, он поднес его к свету и заметил, как Гермиона бросила на зелье осторожный взгляд. Пора идти до конца.
— Придется заплатить.
— Как заплатить? — воскликнула она, опасаясь, что знает ответ.
На губах Малфоя мелькнула улыбка.
— Я буду смотреть.
— Нет! — Гермиона всем своим видом пыталась показать, насколько оскорбительна и отвратительна ей эта мысль. Черт, может, так оно и было, но это не помешало ее глазам восхитительно увлажниться и заблестеть, а пальцам — судорожно сжаться в кулаки. — Драко, ты больной…
— Ты хочешь зелье или нет? Я не собираюсь отдавать его тебе просто так. Кроме того… — он сделал к ней шаг, — наличие зрителей — половина веселья. Разве нет?
Она отчаянно покраснела… ооо да, он уже начал получать удовольствие, заставляя ее делать это… и уже открыла рот, чтобы возразить, но спустя мгновение просто обожгла его презрительным взглядом.
— Ладно, — протянул он. — Может, не будем больше выяснять, кто здесь «больной». А? — Драко подал ей пузырек.
Чуть помедлив, Гермиона взяла пузырек и подозрительно осмотрела зелье.
— Как я узнаю, что это именно оно?
— Никак. — Драко поднял руку, пресекая ее возражения. — Ты доверяла мне достаточно, считая, что оно у меня есть и что можно угрозами заставить меня его отдать. Я не хочу врать про это, Грейнджер. Мы оба желаем того, что будет.
— Не с тобой.
— Уж конечно не со мной. Но это только пока, правда?
Гермиона закрыла глаза, пытаясь унять дрожь. О да, это будет всего один разок, Грейнджер? Драко следил за тем, как девушка медленно открыла пузырек, посмотрела на зелье… признавая поражение?… и выпила его.
Потом она уронила пузырек на пол, взглянув на Драко так, словно хотела сказать: «Даже если от зелья останутся пятна, я не собираюсь заниматься уборкой». И быстро завела руки за спину. Любопытно.
Когда несколько секунд спустя ее тело напряглось от Петрификус Тоталус, спина рефлекторно выгнулась, отчего грудь подалась вперед, и обычно бесформенная хогвартская мантия весьма выгодно подчеркнула ее формы.
— Черт, Грейнджер, — выдохнул Драко.
Гермиона не ответила, лишь чуть-чуть вздрогнула, когда начала действовать Риктусемпра. Она смотрела прямо перед собой широко открытыми глазами, дыхание стало хриплым и прерывистым.
Драко медленно обошел вокруг нее. Гермиона, перекрестив запястья, сцепила руки за спиной в замок. О, он отлично ее обездвижил. Наконец Драко остановился перед ней, положив ладони на бедра.
— Беспомощная, неподвижная, ее щекочут у всех на виду. Кто бы мог подумать? Конечно… — продолжил он, — понимать, что ты чувствуешь, — само по себе удовольствие, но, когда я просто гляжу, как ты тут стоишь, я извлекаю из этой ситуации далеко не все возможное.
Каким-то образом она умудрилась выразить взглядом еще больше возмущения. Драко ухмыльнулся, протянул руку и провел ногтями по ее мантии чуть пониже ребер.
Дыхание Гермионы участилось, и он потихоньку проник ей под одежду. Представил себе ее движения, реакцию, но то была лишь иллюзия, рожденная внезапным желанием увидеть именно это. Как ее тело выгибается под его прикосновениями… Теперь уже обе его руки прошлись по ее ребрам сверху вниз, спускаясь к талии. И снова Драко показалось, что Гермиона напряглась сильнее, хотя вроде и не шелохнулась. Теперь он щекотал ее животик, ощущая под пальцами легкую округлость, и именно это побудило его сделать то, что он сделал.
Он наклонился и потянул ее мантию вверх.
Странное поскуливание вырвалось из ее горла: только так она могла выразить свой протест, будучи парализованной. Ему это очень понравилось.
Понадобилось всего несколько секунд, чтобы преодолеть слабое сопротивление ее неподвижных рук и стащить мантию через голову. На ней была белая блузка на пуговицах и юбка в клетку — голубую и зеленую, все правильно, — цвета клана Грейнджеров.
Драко присел перед нею на корточки. Надо признать, у нее были красивые ноги — не слишком длинные, изящные, гладкие, и хотя впечатление портили темно-серые гольфы, в целом смотрелось очень мило. Он погладил ее под коленкой и был вознагражден тем, что Гермиона задышала быстрее. Он стал поглаживать ее бедро, все выше и выше, пока не приподнял подол юбки тыльной стороной ладони.
Вырывавшиеся у нее попискивания, как рассудил Драко, были вызваны не только возмущением.
Он приподнял юбку выше. На Гермионе было простое белое нижнее белье, оно словно манило прикоснуться к ее коже. Драко внезапно почувствовал во рту сильный цитрусовый привкус.
Все еще сидя на корточках, Драко расстегнул самую нижнюю пуговичку на ее блузке, потом еще одну и раздвинул ткань.
Да. Еще совсем чуть-чуть ее животика, достаточно, чтобы провести по нему пальцами.
Изогнув губы в улыбке, он наклонился, чтобы поцеловать ее чуть повыше пупка, получив в ответ резкий, мучительный стон, который запомнится ему на долгие годы. Она была мягкая, даже несмотря на невероятно напряженные мышцы, и это было… изумительно. Так ее судорожные вздохи были вызваны тем, что… она задерживала дыхание? Чтобы увидеть, что он будет делать дальше?
Драко начал нежно щекотать ее обнаженный животик. Потом уже не так нежно. Она вздохнула, потом еще раз. Он заработал быстрее, раз за разом меняя тактику, от неожиданно жестокой к почти успокаивающей, а потом к безумно миленькому у-тю-тю. Наслаждаясь ее обнаженным телом, ее беспомощностью, откликом, неожиданно пылким для того, кто не мог ни двигаться, ни говорить.
«И это только оттого, что я легонько пощекотал ее живот? Надо быть поосторожнее.
Нет, не надо».
Еще пять пуговиц — и блузка Гермионы расстегнута и стянута с плеч. Одинокая слезинка скатилась по щеке.
На ней был простой белый лифчик с застежкой спереди.
Драко расстегнул застежку.
Ее грудь была именно такой, как нужно.
Он тихонько присвистнул.
— Ничего себе, Грейнджер.
«Я это уже говорил. Нечего превращаться в безмозглую размазню от вида полуголой девчонки.
А это значит, что нужно удержать себя в руках, пока не раздену ее совсем.
Не сейчас. Потом. Потом».
Драко провел кончиком пальца по россыпи веснушек у нее под ключицей, скользнул по соску, под грудью, а затем обхватил грудь ладонью. Ни одна избитая фраза из тех, что пришли на ум, не могла описать как следует ощущение от прикосновения к ее плоти. Поласкав ее кончиками пальцев, он начал дразнить и легонько пощипывать, а потом — жестко массировать, и у нее перехватило дыхание.
Драко сам удивился тому, насколько внезапно припал к ней ртом. Но он просто не мог остановиться. Он снова и снова целовал ее грудь, прижимаясь к ней лицом, пока наконец не сомкнул губы вокруг прекрасного розового соска и не уловил нотку в дыхании Гермионы, говорившую, что он позволяет себе не слишком много.
Он опустился на одно колено, посасывая ее, поигрывая зубами и языком до тех пор, пока Гермиона не стала почти пунцовой, а ее соски не затвердели словно камешки. Его рука вернулась на внутреннюю сторону ее бедра.
Он был абсолютно уверен, что ощутил, как Гермиона вздрогнула.
Драко провел рукой по ее телу под юбкой. Теперь девушка дышала часто и взволнованно, он почти что слышал, как внутри нее боролись «нет тебе нельзя ты не должен ты ублюдок» и «ну давай быстрее а то клянусь я закричу не знаю как но закричу» .
Наконец кончики его пальцев пробрались под трусики. Он не скользнул рукой внутрь, а вместо этого стал ласкать ее через тонкую ткань, ощущая каждый мягкий завиток волос на лобке.
Ее плоть была мягкой и теплой.
Он надавил пальцами на промежность. Ткань увлажнилась.
У Гермионы вырвался громкий стон. Не мучительный, как тот. Драко готов был поспорить, что если бы не Петрификус Тоталус, ее колени подогнулись бы.
Драко снова прижался к ней лицом и прочертил языком дорожку по груди снизу вверх, до соска, в то время как рука двигалась у нее между ног, уверенно поглаживая ее через трусики. Петрификус – не Петрификус, а Гермиона теперь вся дрожала. Рука быстрее задвигалась по ее холмику.
Никто из них точно не знал, когда закончится действие зелья. Но совершенно неожиданно Гермиона схватила Драко за плечи, вцепилась в его мантию и, стремительно подавшись навстречу его ладони, с криком кончила.
Драко продолжал ласкать ее, уже медленнее, еще несколько минут. Колени Гермионы наконец-то подогнулись, она постепенно опускалась на пол, вздрагивая снова и снова, пока оба они, задыхаясь, не оказались на коленях — Гермиона крепко держала его за плечи, а его рука все еще была у нее между ног.
Он легонько прикоснулся губами к ее губам, и еще раз, и когда она ответила, прикусил ее нижнюю губу и втянул в рот. Гермиона застонала, ее нежные руки мягко обвились вокруг его шеи, и их рты слились.
Когда поцелуй закончился, Драко поднял руку и провел пальцами по ее губам. В ответ Гермиона приоткрыла рот и кончиком языка скользнула по его пальцам, и Драко вдруг подумалось: «Забавно, насколько нежнее все кажется в этот раз».
Наконец губы Гермионы отпустили его пальцы, и она, не открывая глаз, наклонила голову, соприкоснувшись с ним лбом.
«На кону моя репутация, — подумал Драко. — Я должен сказать какую-нибудь гадость, что-нибудь оскорбительное, может даже непристойное. Она зарычит от негодования, подавит желание дать мне пощечину, натянет одежду и в гневе удалится. А я ухмыльнусь.
Боже».
Когда Гермиона наконец вывернулась из его объятий — господи, она это сделала, она должна была высвободиться — Драко не шелохнулся. Он стоял на коленях там, на полу, и смотрел, как она застегивает лифчик, блузку, разглаживает юбку и надевает мантию. Потом она остановилась, словно подыскивая слова.
Что интересно, этого хватило, чтобы решиться. Такая мелочь, драматическая пауза в попытке сочинить реплику для ухода со сцены. Все, что мы делаем, чертовски предсказуемо. На его губах заиграла ухмылка.
— В субботу, в три?
Глаза Гермионы расширились от возмущения, она замахнулась на него, правда, довольно нерешительно. Драко поймал ее за руку и грубо дернул к себе. Они пристально рассматривали друг друга, словно хищник и его жертва.
Они не начали целоваться снова только потому, что Драко ее отпустил.
Драко и Гермиона погрузились в рутину до тревожного легко. После ужина, перед вечерней проверкой, было проще всего; потом в субботу после обеда, в воскресенье утром и в среду перед Высшей теорией астральных полей. Не реже чем раз в неделю; иногда чуть ли не каждый вечер.
Поначалу было не так-то просто описать, чем они занимаются, но к третьей встрече их действия можно было охарактеризовать как все-что-угодно-кроме-траха.
Гермиона никогда не раздевалась сама, хотя снимала с себя мантию и туфли, чтобы облегчить ему работу. Временами она выпивала зелье, прижавшись к стене, как будто ей угрожали. Иногда вставала в центре комнаты, чтобы Драко мог подойти и рассмотреть ее со всех сторон, или ложилась на кровать, распростершись, словно прикованная. Пару раз он действительно отбросил сдержанность и привязал ее к столбикам кровати, долго и беспощадно дразня после того, как закончилось действие зелья. Во второй раз ценой ее свободы было поцеловать головку его члена. Ожидаемого отказа так и не последовало, она вобрала его в рот так глубоко, как только могла, и сосала с энтузиазмом, с лихвой окупающим отсутствие опыта.
Они не трахались. Трахаться - это для любовников.
И это было как раз то, что надо, не так ли? Их не имеющие названия отношения ничего не значили. Такие… ни к чему не обязывающие, безымянные. Если бы Драко настоял, обошлось бы без изнасилования. Гермиона была бы согласна. Но тогда все бы изменилось.
Разрушилось.
Временами Гермиона чувствовала себя наркоманкой: дрейф сквозь туманный, нереальный мир, случайные вспышки острой как бритва ясности ума и невероятных ощущений. Это никак не сказалось на ее успеваемости, пока еще нет, а на привычке заниматься - да. Иногда она часами думала о том, что было в прошлый раз и что будет в следующий. И почти не разговаривала с людьми. Слишком опасно.
Особенно с Гарри.
* * *
- Ты спишь с Малфоем.
Тихий голос заставил Гермиону подпрыгнуть. Она не услышала, как Гарри подошел сзади, и оказалась загнанной в угол «поймал боже нет не думай так не сейчас когда он смотрит на тебя так словно ты черт возьми сейчас свалишься в обморок» ниши в библиотеке.
- Так ведь? - выдавил он сквозь зубы.
- Шшш! - Она оглянулась, чтобы убедиться, что поблизости никого нет.
- Почему? - с нажимом произнес Гарри. Его боль была почти осязаема, ярость пугала. «И, черт возьми, притягивала. Этот блеск в глазах, этот рокочущий голос… нет нет нет к черту нет…»
Гермиона сделала шажок навстречу и поняла, что не смеет двинуться дальше.
- Я не сплю с ним, - искренне ответила она, пытаясь придать голосу уверенность.
- О, прости, ты права. Спать, занимаясь этой мерзостью, было бы неприлично.
- Мы не…
- Ты ни с кем не разговариваешь, ни с кем не занимаешься, но время от времени ты бросаешь на Малфоя эти долгие, томные взгляды, а потом вы идете в слизеринское крыло. Два, три раза в неделю, Гермиона! Я видел вас.
- Ты шпионил за мной. «Нет, ах ты, дура, мерзкая сучка! Как ты могла сказать такое?»
Гарри явно подумал о том же. Выпрямившись, он медленно вдохнул.
- Я считал, что приглядываю за тобой. Друзья так и поступают.
Сейчас она это сделает. Сейчас скажет самое худшее, что только возможно, и остановиться она не в силах.
- Знаешь, я не нуждаюсь в том, чтобы ты за мной приглядывал.
Между ними словно выросла стена.
Гарри очень медленно закрыл глаза - на краткий миг, можно было по ошибке подумать, что он моргнул, - и сказал:
- Прекрасно.
И ушел.
Гермиона смотрела на него, словно парализованная зельем Драко. «Скажи что-нибудь, хоть что-то, что угодно, только останови его!»
Но она смогла лишь ахнуть:
- Га…
Он замер.
На мгновение.
И вышел. Захлопнув за собой дверь библиотеки.
Гермиона еще долго стояла там, глядя ему вслед.
* * *
Гарри сидел на краешке кровати мрачнее тучи. Через минуту он встал, схватил с тумбочки колдографию в рамке и снова сел.
На этой колдографии, сделанной всего пару месяцев назад, они втроем стояли у красивого озера возле дома Уизли. Смеялись и корчили рожи в камеру, и… там, именно тогда Гермиона завела руку за спину и украдкой пожала ладонь Гарри так, что при мысли об этом у него до сих пор екало сердце.
Он попытался выбросить это из головы.
Дверь открылась, заставив его вздрогнуть.
Но это был всего лишь Рон.
Гарри разочарованно вздохнул.
- Привет.
- Привет. - Рон закрыл дверь, снял с себя гриффиндорскую мантию и бросил на спинку стула. - Как все прошло?
Гарри закатил глаза и повалился на кровать лицом вниз.
- Ужасно. Теперь она меня ненавидит.
- Да нет же, тупица. - Последовала долгая пауза. - Она тебя любит.
Смысл сказанного дошел до Гарри только через минуту. Наконец он поднял взгляд.
- Рон… Я знаю, что ты чувствуешь к ней…
- Да ладно… - Рон поморщился. - Мы попробовали немножко. Прошлым летом.
- Ты хочешь сказать, когда я там был? Но…
- Нет. Она приезжала еще раз в июле. Ничего не вышло.
Гарри уставился на Рона. И никто ему об этом даже слова не сказал!
- Как не вышло?
Рон подошел к окну.
- Обыкновенно. Или, по крайней мере, обыкновенно в понимании Фреда и Джорджа. Целовались, прикасались друг к другу, держались за руки, шутили, делились мороженым… делились секретами. Прозрение наступило случайно.
- Как это так?
- Ну… как-то днем мы заснули вместе на сеновале. Я проснулся, в одежду набилась солома, она ужасно кололась, левая рука затекла, потому что на ней лежала Гермиона. - Он вздохнул. - Но Гермиона была такая красивая. Я наклонился, чтобы поцеловать ее, она улыбнулась во сне и поцеловала меня в ответ. Это был самый нежный, самый сладкий поцелуй, который только можно вообразить… и прошептала твое имя.
- Рон, да это сущая ерунда.
Но во рту у Гарри пересохло.
- Так и есть. - Рон пожал плечами. - Ты и в самом деле чертовски сексуален, правда. Я уже почти решился перекрасить волосы в черный цвет в надежде, что она спутает меня с тобой.
Гарри невольно прыснул. Рон продолжил:
- Она произнесла твое имя снова, но, думаю, в этот момент проснулась, вспомнила, на чьей руке лежит, и вроде как переделала это в «а, это ты». Но… Гарри, мы с ней хорошие друзья. Но наша дружба не станет чем-то большим. Так что насчет этого - все нормально.
- Правда?
- Правда.
Они отвернулись друг от друга. И Рон сказал:
- Нет.
- Ну, тогда…
- Неважно. - Рон присел на краешек кровати. - Она хочет именно тебя. Ей нужен именно ты.
Гарри сник.
- Да не нужен я ей. У нее есть засранец Малфой.
Рон нахмурился.
- Я тоже в диком восторге, ясно? Но есть на свете кое-что поважнее. Сам знаешь.
- Наверное, сейчас она у него.
- Может быть. Есть только один способ узнать.
Гарри обернулся, услышав странные интонации в голосе Рона: озорные и вместе с тем решительные. Рон бросил быстрый взгляд на шкаф, а потом пристально посмотрел на Гарри.
Ах, вот оно что…
Гарри с мрачной усмешкой кивнул. Рон усмехнулся в ответ.
Гарри молча встал с кровати, снял школьную мантию, выдвинул правый нижний ящик и достал отцовский плащ.
Поскольку Кукуша сейчас бескомпьютерная, она любезно разрешила мне закончить эту историю. ____________________________________________________________________________________
* * *
Только он, одетый в плащ-невидимку, вышел в коридор и закрыл за собой дверь, как увидел Гермиону, заворачивающую за угол.
Гарри бесшумно подался назад, чтобы не столкнуться с ней.
Гермиона выглядела так, будто ее ударили кулаком в живот. Глаза красные и припухшие, каждый вдох словно давался ей с большим трудом.
Пройдя примерно полкоридора, она остановилась, постояла довольно долго, уставившись в пространство перед собой, а потом развернулась и уверенно куда-то направилась.
У Гарри внутри все вскипело. Почти не сомневаясь в том, куда она идет, он наложил Заглушающие чары на себя и на плащ и последовал за ней.
И оказался прав.
Слизеринская гостиная была одним из самых неприятных мест из всех, что Гарри доводилось видеть. Он там уже бывал, и у него не было никакого желания очутиться в этой комнате снова. Стилизованная под темницу, в которой ведутся жуткие допросы, с древними стенами из мыльного камня — они впитывали свет так же, как наверняка впитывали и свежепролитую кровь. А еще стены отлично отражали шипящие звуки: из-за приглушенного шепота, который доносился из полудюжины ниш, расположенных по периметру комнаты, можно было подумать, что здесь составляются многочисленные заговоры о покорении мира.
Тяжесть обстановки давила Гарри на плечи. И он просто не мог не занервничать. Гриффиндорцев здесь совсем не жаловали.
Но визиты Гермионы, очевидно, стали здесь привычным явлением. Слизеринцы лишь мельком глянули на нее, хотя некоторые с явным отвращением. Даже Кровавый барон выскользнул прямо перед ней из стены, чтобы напугать треклятую гриффиндорку до полусмерти, но узнал ее и, остановившись, ограничился сердитым взглядом.
А потом повернулся в сторону Гарри.
«Вот дерьмо, как я мог быть таким идиотом, проклятье, это же призрак! Он чувствует меня даже под плащом!» — Гарри застыл, стиснув зубы, и приготовился дать деру. Барон, вероятно, не мог ему навредить, но чертовы студенты в гостиной — запросто.
Но Барон не поднял тревогу.
Он уставился прямо на Гарри.
И улыбнулся.
Это была ужасная, жуткая улыбка. Она предвещала неминуемые страдания и мучительное наслаждение этими страданиями.
После секундного колебания Гарри прошел мимо Барона и — он мог в этом поклясться — услышал шипение… хихиканье?... вырвавшееся из глубины бестелесного горла.
Гермиона впереди как раз завернула за угол. Полагаясь на Заглушающие чары, Гарри побежал за ней, стараясь ни во что не врезаться и не наступить на край плаща. Он догнал Гермиону, когда та стояла перед дверью и медленно, глубоко дышала, пытаясь успокоиться. Наконец она постучала.
Гарри услышал звук шагов. Потом щелкнул замок, и дверь распахнулась. На пороге стоял Драко Малфой. Увидев Гермиону, он слегка удивился. Но только слегка, черт бы его побрал.
— Неужели сегодня уже четверг?
— Малфой, ты что, меня прогоняешь?
Должно быть, для Драко боль в ее голосе была словно бокал отличного вина — он мог обонять букет, представлять кисло-сладкое пощипывание на языке, предвкушать опьянение.
…Дьявол, как такое пришло ему на ум?
Малфой открыл дверь шире и отступил, позволяя Гермионе войти. Пока дверь не закрылась, Гарри проскользнул следом, отошел в дальний конец комнаты и присел на корточки возле шкафа.
Секунду Малфой стоял, прислонившись к двери, явно о чем-то размышляя. Затем повернулся к Гермионе — губы скривились, пытаясь сдержать ухмылку.
— Ну… с чего начнем?
— Блин, да с чего угодно. — Гермиона стянула мантию через голову и бросила ее на пол.
— Ооо, требуем, не так ли, моя беспомощная развратная малышка? — Драко с самодовольным видом шагнул к ней. — Снимай блузку.
Гермиона сердито втянула сквозь зубы воздух. Но эффектней всех в этой комнате отреагировал Гарри.
Он не сделал ничего.
Вообще-то, он затаил дыхание. Голосок в его голове кричал, требуя сдвинуться с места, ударить Драко, наложить на него заклинание или схватить его, чтобы Гермиона смогла убежать.
А он не сделал ничего.
Нет, не совсем так. Он стал наблюдать.
Гермиона стиснула зубы и принялась медленно расстегивать блузку, не сводя глаз с Малфоя. Во взгляде отражались обида и беззащитность.
Гарри вдруг пожелал, чтобы Гермиона так же смотрела и на него, и страшно на себя разозлился.
Расстегнув пуговицы, она сбросила блузку, позволив ей упасть на пол позади.
— Очень хорошо, — сказал Драко, и теперь уже Гарри по-настоящему возненавидел себя за то, что согласился с этим. — Теперь лифчик.
Гермиона вспыхнула:
— Нет!
Малфой в два шага очутился возле нее, и Гарри потребовалась вся его выдержка, чтобы не вскочить и не отметелить ублюдка до полусмерти. И, господи Иисусе, почему он не сделал хоть что-то, чего он ждал? Конечно же, он точно знал, чего, черт возьми, ждал, и явно не удачного момента, чтобы напасть на Малфоя.
Драко двумя пальцами схватил Гермиону за подбородок и чуть-чуть приподнял ее голову.
— Я был занят. Хочешь поиграть сегодня — придется приплатить.
— Это не игра, Драко.
— Да уж, для тебя это никогда не было игрой, так ведь? Ладно, тогда сменишь одну беспомощность на другую. Потому что прямо сейчас ты принадлежишь мне.
На ее глаза вдруг навернулись слезы.
— Пожалуйста.
Какое-то время Драко изучал ее лицо, потом бросил взгляд — «о, черт, нет» — в сторону Гарри.
— Прекрасно, — сказал он. — Так и сделаем. — И направился туда, где прятался гриффиндорец.
Гарри напрягся, приготовившись к драке. Но Малфой подошел к шкафу, рядом с которым тот сидел, порылся в ящике, выудил маленький флакончик с зельем и, подбрасывая и ловя его, вернулся к Гермионе.
— Давай за дело. На сегодня у меня действительно были другие планы.
Гермиона затравленно посмотрела на него, но взяла предложенный флакончик, отвинтила крышечку и поднесла к губам. Она уже почти проглотила зелье — и вдруг, поперхнувшись, уронила флакончик на пол.
— Боже, какая гадость!
— Ммм… В самом деле? Должно быть, что-то испортилось.
— Драко, ты дерьмо! — Гермиона схватилась за горло. — Что это…
— Тихо. — Внезапно голос Драко стал очень ровным, очень холодным. — Ни слова, пока я не прикажу тебе, никаких повышенных интонаций. И встань прямо.
К удивлению Гарри, Гермиона выпрямилась, руки упали вдоль тела. Она стояла по стойке «смирно», безмолвно, если не считать слабых всхлипов. И судорожно дышала, отчего ее грудь вздымалась и опадала.
Гарри понял, что и сам задержал дыхание. «Сделай что-нибудь, сделай что-нибудь, сделай хоть что-нибудь!»
Но он не мог. Мать вашу, он не мог пошевелиться. И вовсе не из-за заклинания.
По лицу Гермионы потекли слезы. Она подняла руки, расстегнула застежку спереди, сняла чашечки с грудей и сдвинула с плеч бретельки. Лифчик упал сверху на блузку.
— Юбка, — приказал Драко. — И туфли, и носки, раз уж ты себя плохо ведешь.
Гермиона сумела впиться в него злобным взглядом, но расстегнула юбку и стянула ее вниз, по бедрам, на пол. Перешагнула через нее, затем сняла одну туфлю и носок, другую туфлю и носок, добавляя все это к куче одежды позади, и снова стала по стойке «смирно», глядя прямо перед собой.
Драко довольно кивнул.
— Полезная штука — Империо.
«Империо?! — Гарри был ошеломлен. — Драко дал Гермионе зелье… зелье, накладывающее на нее Непростительное заклятье?! Да за это ему светит Азкабан до конца его гребаной жизни! Конечно, я вряд ли расстроюсь, увидев, как Малфой туда отправится, но… что, черт возьми, здесь происходит? Что она задумала получить? Что имел в виду Малфой, говоря: «Меняешь одну беспомощность на другую»?
И почему же я ничего не делаю?»
«Потому что ты не такой уж герой, каким себя считаешь, — упрекнул голосок в его голове. — Ты Мальчик-который-прожил-недостаточно-долго-чтобы-увидеть-голую-девушку, и это вот-вот произойдет, и это не просто какая-то девушка, а Гермиона, и если ты до сих пор ничего не сделал, сам понимаешь, что если сделаешь что-нибудь сейчас, то это приведет к неизбежному вопросу: Чего Ты Ждал?
А ты же не хочешь, чтобы Гермиона задала его.
Потому что придется отвечать».
— Зелье будет действовать пару часов, — продолжил Драко. — Так что, как я уже сказал… с чего же начать…? — Он начал кружить вокруг Гермионы, наслаждаясь зрелищем. — Раздвинь ноги шире. — Гермиона подчинилась. — Теперь… заведи руки за голову… Словно ты… прикована.
Краснея, Гермиона машинально подняла руки над головой, перекрестив запястья.
До этого момента Гарри как-то не замечал, что у него эрекция. «Нет, ты, придурок, это неправильно, лучше не обращать внимания, потому что нужно помочь Гермионе, ну просто заебись, нет, что еще за «заебись», помочь, говорю, нужно…
…и, о господи, разве она не прекрасна?
Прекрасна именно такая».
Драко снял с себя мантию и отступил на шаг, чтобы расстегнуть рубашку.
— Ты не рада? Может, кое-что чуть более знакомое тебя приободрит? Не двигай ни руками, ни ногами. Тебя приковали, моя беспомощная красотка. — Он начал щекотать ее под мышками.
Гермиона завертелась, тихо вскрикивая — она бы визжала в голос, если бы ей разрешили… «…потому что он велел ей вести себя тихо, — подумал Гарри, — сволочь…» но держала руки над головой. Драко, продолжая щекотать ее, прошелся по бокам и по внешней стороне груди. Гермиона снова вскрикнула и начала ерзать на месте, подскакивая на пятках, но носки оставались прижатыми к полу.
Тогда Драко подобрался к ее животу — и тут началось. Гермиона рассмеялась, и разве она смеялась не восхитительно, когда его пальцы сновали у нее на животе, по бокам, назад к пупку, снова вверх по ребрам, и Гермиона засмеялась еще сильнее, хотя и не громко. И Гарри не мог поверить, что, с одной стороны, ему было так стыдно за себя, потому что он все это не остановил, а с другой — в глубине своей лицемерной душонки он все же считал себя героем, волшебником с несгибаемой волей, раз каким-то образом сумел остаться на месте, вместо того чтобы подойти и помочь Драко.
Но Малфою, похоже, помощь не требовалась. Он играл на Гермионе как на цимбалах, пальцы касались ее то нежно, то грубо. Бедра, талия, живот, вверх по ребрам, по груди, под мышками, в локтевых сгибах… Гермиона корчилась и вскрикивала от его прикосновений, лицо пылало румянцем, смех рвался наружу, соски затвердели.
— Хочешь что-то сказать, Грейнджер? — прошипел Драко.
— Арррх! — От облегчения, что ей разрешили говорить, у Гермионы вырвался гортанный вскрик. Он прошел сквозь сознание Гарри и ударил ему прямо в пах. — Я… ахх… о боже… аххх ха ха ха ха хаа! Я… я ненавижу тебя, Малфой… ахх…
— Знаешь, по-моему, так и есть. — Малфой подцепил большим пальцем ее трусики и потащил вниз, пока они не натянулись опасно меж ее разведенных коленей, а затем резко дернул. Трусики надорвались с довольно громким звуком, и Гермиона, словно вынырнув из воды, отчаянно втянула в себя воздух. Драко снова дернул, и белье порвалось окончательно. Гермиона качнулась вперед, каким-то образом по-прежнему удерживая руки над головой.
«Она голая, — подумал Гарри. — Не просто раздетая, а вообще, блин, голая.
О боже».
Драко просунул руку ей между ног и начал с нажимом поглаживать, припав губами к ее губам. Гермиона отчаянно вернула поцелуй, и Гарри смутно осознал, что потирает пах ладонью.
Внезапно Драко отстранился.
— Нет, — простонала она, подавшись бедрами к его руке.
— Хватит пока что, — шепнул он и отступил на пару шагов назад. — Оковы прочь, Грейнджер. На колени.
Гермиона тут же со стоном уронила руки и секунду спустя встала на колени.
— Лицом к полу, задницу кверху, колени разведи.
Гермиона послушалась.
— Довольно мило. — Драко сел на краешек кровати и похлопал по бедру. — Теперь ползи сюда и целуй мне ноги.
Гермиона поползла. Ползти в такой позе, наверное, было неудобно, но единственным результатом этого неудобства стало то, что ползла она медленно, и это, без сомнения, было самое чувственное зрелище из всех, когда-либо виденных Гарри. Ее красивая белая попка покачивалась, словно солнечный свет на морских волнах, — поднималась, опускалась и снова поднималась — золотисто-каштановые волосы рассыпались по плечам, соски терлись об ковер. Гарри мог бы смотреть на нее часами.
«Мог бы. Я мог бы часами наблюдать, как Гермиона ползает».
Наконец она добралась до Драко, прижалась губами к носку его ботинка и приготовилась отползти.
— Ты же умеешь гораздо лучше, — укоризненно произнес Малфой. — И полижи немного языком.
— Ты ублюдок, — прошептала она, но все-таки начала покрывать поцелуями его ботинки, полируя и лаская их языком и губами. Гарри понятия не имел, как долго это продолжалось бы, но в конце концов Драко сказал:
— Хватит. Теперь расстегни мне брюки.
Гермиона медленно поднялась и встала на колени. Повозившись немного с застежкой, расстегнула ему брюки, стянула немного на бедра и высвободила из плена ткани член Драко.
— Я не велел тебе этого делать, — опешил Драко.
Она подняла к нему лицо.
— Ты же хочешь именно этого, разве нет?
Его глаза вспыхнули.
— О да. И ты тоже этого хочешь.
Гермиона пожала плечами.
— Ты держишь меня под Империо. Полагаю, если ты мне прикажешь, я захочу.
Веки Гермионы затрепетали. Приоткрыв рот, она обхватила губами член Драко, ее тихий стон потонул в более громком, который вырвался у слизеринца. Она обхватила рукой основание члена, слегка сжимая и лаская яички, губы задержались на нем, отрываясь почти неохотно. Затем провела языком по нижней стороне вверх, до самого кончика, и снова погрузила его в рот. Драко откинулся на кровать и прикрыл глаза ладонью. Гермиона быстро нашла ритм, ее голова покачивалась вверх-вниз на коленях Малфоя, словно пшеница на летнем ветерке, и если бы в этот момент Вольдеморт похлопал Гарри по плечу, парень отмахнулся бы от него и шикнул, попросив не мешать.
Драко зажмурился и вцепился в простыни, снова и снова приподнимая бедра в ответ на ласки Гермионы. Наконец он приподнялся на локтях.
— Стой, стой.
Гермиона повиновалась, терпеливо глядя на него. Малфой медленно выдохнул, чтобы успокоиться.
— Итак, Грейнджер. О чем ты только что думала?
Гермиона явно удивилась и встревожилась. Но не ответить она не могла.
— Как бы я хотела сделать это для Гарри.
Драко перевел взгляд.
— Слышал, Поттер?
Гарри так изумился, что, издав какой-то возглас, плюхнулся на пол. Плащ-невидимка сполз, и Гермиона взвизгнула — так громко, насколько ей было позволено, — и обхватила себя руками, пытаясь прикрыться.
— Грейнджер, опусти руки и замри, — велел Драко, и она подчинилась, хотя ее лицо полыхало от стыда.
— Будь ты проклят, Малфой… — Гарри отшвырнул плащ в сторону и попытался высвободить палочку — «ой, какая хреновая аналогия». — …Освободи ее!!
— От чего, от зелья? — Драко заухмылялся. — Оно будет действовать по меньшей мере два или три часа, а с тех пор, как она его выпила, прошло только полчаса. Извини. Ничего не могу поделать. — Он провел пальцем по шву на покрывале. — Интересно, чем бы таким заняться, чтобы убить время?
— Как ты узнал, что я здесь? «Почему проклятая палочка никак не выпутывается из этой дурацкой одежды?»
— Заклинание обнаружения, настроенное на тебя. Вообще-то, довольно простое. Даже если бы ты проник, пока меня не было, я бы узнал, что ты тут. А раз я, так сказать, тоже был тут, то я точно знал, где ты, каждую секунду. Ну так как… — Малфой оскалился. — Понравилось зрелище?
— Ах ты, поганый…
— Ага, да какой угодно. Ты все это время глаз не отрывал. По-моему, тебе понравилось, судя по тому, как у тебя из штанов выпирает.
Гарри начал было возражать — зачем он вообще все это слушает, почему, черт возьми, не вытрясет из Малфоя всю душу? — и заерзал, безуспешно пытаясь спрятать эрекцию.
Драко рассмеялся.
— Зачем же прятать, Поттер? Ты слышал ее слова — напомню тебе, под заклинанием она вынуждена говорить правду — что она хотела бы тебе отсосать. — Драко наклонился вперед, накручивая на пальцы прядь волос Гермионы. — Он видел все, Гермиона. Все. И продолжает смотреть. — Гермиона не сводила с Гарри взгляда, грудь ее приподнималась, и, боже сохрани, она едва заметно елозила, бедра терлись друг о друга так, что и мертвый возбудился бы. Драко продолжил: — Он видел тебя беспомощной. Послушной. На коленях, с задницей, подставленной для хорошего траха или для шлепка…
— Гермиона, — прошептал Гарри. Но что сказать еще, он не знал.
— Слышала? — прошипел Драко ей в ухо. — Даже теперь он хочет тебя. Иди к нему. Ползи. Отсоси ему. Предложи ему себя.
Гермиону пробила сильная дрожь. Девушка зажмурилась, но затем опустилась на четвереньки, подняла задницу вверх, а лицо, как и раньше, опустила к полу, и поползла к ошеломленному Гарри Поттеру.
Она подползла к его ногам, скользнула грудью по коленям, бедрам… Между их телами был лишь тонкий слой ткани. Остановилась чуть ниже талии, и ее взгляд, а затем и губы опустились к выпуклости на его брюках.
Гарри словно очнулся.
— Нет! — Он отпрянул назад — и врезался в стену.
Гермиона потянулась к нему.
— Пожалуйста, Гарри, — прошептала она. Гарри не мог даже вообразить что-либо более соблазнительное. — Пожалуйста. Я твоя. Делай со мной все, что пожелаешь. Я так сильно тебя хочу.
Гарри беспомощно помотал головой. «Ни слова, Поттер, — прошипел омерзительный голос у него в голове. — Не вздумай даже шевельнуться. Она на взводе, готова, и ей приказано сосать твой член, пока у тебя в глазах не потемнеет, делать все, ну абсолютно все, что ты когда-либо хотел».
«Нет, черт возьми, нет. Не так».
«Дааа. Именно так».
«Я…»
«Нет».
И в этот момент Гарри совершил самый трудный поступок за всю свою жизнь. Он сказал:
— Гермиона, остановись. Пожалуйста, остановись.
Она остановилась. Фактически, замерла на месте.
Гарри и Драко одновременно прищурились, а затем широко раскрыли глаза. Драко набрал воздуха, чтобы что-то прокричать… но Гарри оказался быстрее.
— Не слушай его! Не слушай Малфоя!
— Вот блин… — выругался Драко. — И как это я не сообразил.
Гермиона его не слушала. Она сидела у ног Гарри и ждала — глаза широко распахнуты, губы сжаты и подрагивают.
Больше всего на свете Гарри хотелось поцеловать эти губы.
Но он резко выдохнул, раз, другой, и сказал:
— Гермиона. Я должен это сделать. Пока не перестанет действовать зелье. Не делай того, что тебе говорят другие. Делай только то, что говорю тебе я.
Плечи Гермионы вдруг поникли, так что она чуть не упала, и на мгновение Гарри испугался, что сделал что-то не так. Но затем она посмотрела на него и тихо сказала:
— Спасибо, Гарри.
— Ага, спасибо, Поттер. — Драко скрестил руки на груди. — Приперся сюда, чтобы спасти положение.
Гарри бросил на него свирепый взгляд.
— Одевайся, Гермиона. Мы уходим.
Замешательство на ее лице сменилось облегчением. Гермиона поднялась с пола и стремглав помчалась через комнату за своими вещами — и этого было достаточно, чтобы восстановить ослабевшую эрекцию Гарри — если не считать того, что она вообще не ослабевала, правда? О, предательская плоть! — и быстро оделась. Какое-то время она рассматривала свои порванные трусики, затем сунула их в карман.
Гарри встал, подобрал плащ-невидимку и подошел к Драко. Тот вызывающе вздернул подбородок.
— Она пришла ко мне, Поттер. И что ты будешь делать, когда она вернется?
— Она не вернется.
— Да ну?
«Нет. Он пытается вывести меня из себя, спровоцировать, но я не поддамся».
Гарри повернулся к выходу.
— Гермиона, детка, — позвал Драко. Поскольку Гермиона его не слушала, он обращался исключительно к Гарри. — Как обычно, в субботу, в три? И можешь рассказать мне обо всем, что Поттер сделает с тобой сегодня. — Он мерзко ухмыльнулся. — Можешь даже и показать.
Неожиданно для всех Гарри быстро развернулся и заехал Драко кулаком прямо по губам. Долговязый парень пролетел через всю кровать и чуть не свалился с другой стороны. Он попытался было поднять голову — и плюхнулся обратно почти без сознания.
— Ничтожество, — выплюнул Гарри. Не сводя с Малфоя глаз, он схватил Гермиону за руку и направился к двери.
После их ухода Драко еще пару минут полежал, ощупывая больную челюсть. «Здорово. Ну просто здорово. Потерял свою игрушку, избит сукиным сыном Гарри Поттером и слишком увлекся представлением, чтобы дать ей отсосать мне до конца».
Вдруг его губы растянулись в ухмылке. «С другой стороны, только я смогу оценить выражение их лиц, когда внуки спросят у них, как они друг в друга влюбились».
Если не считать неприятного момента, когда Кровавый барон хмуро воззрился на них сквозь плащ, гриффиндорцы добрались до комнаты Гермионы без происшествий. Как только за ними закрылась дверь, Гарри сбросил плащ на пол, а Гермиона рухнула на кровать.
Гарри не понравилось то, как Гермиона сжалась, подтянув колени к груди. Он сел на край кровати, но девушка тут же отодвинулась.
— Гермиона…?
— Не… не трогай меня. Пожалуйста.
Гарри подождал. Спустя несколько минут она едва слышно произнесла:
— Господи. Ты, должно быть, думаешь… я… я… то, что я сказала…
Гарри хотел возразить: «Он тебя заставил, ты была под действием заклинания». Но вместо этого произнес:
— Ты сказала, что хочешь меня.
— Под заклинанием я была вынуждена говорить правду! — Она вдруг повернулась, лицо искажало страдание. — Я не хотела, чтобы ты узнал об этом так.
— Да уж, узнать, как сильно ты меня хочешь, пока ты была… — Гарри не закончил описание сцены, которая стояла у обоих перед глазами.
Гермиона снова отвернулась.
— Господи, все пошло не так.
— Нет. — Он подвинулся ближе и лег на кровать. Их руки были рядом, но не соприкасались. — Нет, неправда. Ты по-прежнему мой друг.
— Я не заслуживаю твоей дружбы. — Гермиона передвинулась на кровати, и теперь Гарри видел ее лицо в профиль — такое красивое, такое печальное и измученное, господи, еще красивее оттого, что печальное. — Я причинила тебе боль. А Драко…
— Ты не хотела причинять мне боль. А он… «Господи, больно даже думать об этом, не могу представить, что подумает Рон, если я когда-нибудь расскажу ему» …он давал тебе то, в чем ты нуждалась. И… и потом, как насчет меня? Я ведь тоже не образец добродетели, как все думают. — Он отвел взгляд. — Проклятье, я все это время смотрел.
Гермиона глубоко вдохнула раза три и только потом заговорила снова:
— А почему ты так долго смотрел?
Гарри понурил голову и в конце концов произнес:
— Потому что я был совершенно не прав. Ты была там, потому что тебе так захотелось, и я не знал, что делать. Я не хотел, чтобы меня поймали. И думал, что ты меня возненавидишь.
Она кивнула.
Гарри продолжил:
— И потому что я глаз не мог отвести. Ты была так прекрасна, Гермиона. Я… я хотел… хотел… прости. Просто… Мне так жаль. — Он лег на спину рядом с девушкой. — Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.
Гермиона еле слышно вздохнула.
— Раз ты мне приказываешь, думаю, что я и не смогу, так?
— О, господи! Гермиона, я не это имел в виду…
— Я знаю. — Губы тронула мимолетная улыбка. — Я никогда не смогу возненавидеть тебя. Никогда. — Молчание. — А ты ненавидишь меня?
— Боже мой, нет.
— Правда?
— Конечно. — Гарри вздохнул. — Ты пытаешься обвинить себя в… в… я даже не знаю, в чем. Но во многом есть и моя вина. Мне так жаль. — Он сдул прядь волос с лица. — Я только… только…
Гермиона потрясенно смотрела, как его плечи вздрагивают от рыданий.
— Гарри, что…
— Я скучал по тебе, Гермиона, — выговорил он сквозь слезы. — Я так по тебе скучал.
Казалось, на целую вечность Гермиона затаила дыхание, а потом обняла парня за плечи.
— О, Гарри.
Он обвил ее руками и заплакал, и она тоже заплакала, и он снова и снова шептал в ее волосы: «Я люблю тебя» , а она бормотала: «Шшш» и «Я тоже тебя люблю», и они плакали, дрожали и обнимались, позабыв обо все на свете.
Через некоторое время они успокоились, по-прежнему не размыкая объятий. Гермиона прижалась щекой к его плечу, Гарри поглаживал ее по волосам. Наконец Гермиона произнесла:
— Отлично придумал — приказать мне слушаться только тебя.
— Прости. Ничего другого в голову не пришло…
— Гарри, все нормально. Я знаю, ты никогда бы мне не навредил.
Снова воцарилась тишина.
— Гермиона…
— Ммм?
— И что теперь?
— Ну, если Драко не врал, а у меня вообще-то нет причин так думать, зелье будет действовать еще час или около того. А потом…
— Потом.
Гермиона подняла глаза, уловив в голосе Гарри непривычные нотки. Гарри смотрел на нее очень странно, как если бы… как если бы его только что осенило. Он потянул ее за волосы сильнее.
— Скажи мне честно, Гермиона. Тебе нравилось быть беспомощной и подчиняться приказам Малфоя?
Она удивленно ахнула, но ответила:
— Да.
— Подчиняться именно Малфою или просто быть беспомощной?
— Быть беспомощной. — Она никогда не видела у Гарри такого взгляда — холодного и неумолимого. В ней начала подниматься волна страха и, черт возьми, возбуждения.
— Чтобы тобой управляли?
— Да.
— Быть игрушкой?
— Да.
— Чтобы тебя использовали?
— Да. — Ее голос упал до шепота.
— А если я скажу, что на ближайший час ты принадлежишь мне?
Ее сердце колотилось так оглушительно, что могло бы и мертвого разбудить.
— Я твоя.
— Хорошо, — тихо сказал он. — Встань.
Гермиона встала.
— Разденься.
Разделась.
— Иди запри дверь. Постой, — добавил он, когда Гермиона собралась пересечь комнату. — Ползи. Теперь ты мое домашнее животное.
Гермиону пробила дрожь. Она опустилась на колени, проползла через комнату и заперла дверь.
— Хорошо. — Гарри уже сидел на краю кровати. — Теперь ползи обратно и встань передо мной на колени.
Она так и сделала, не сводя с него влажных, жадных глаз. Гарри был… постойте, Гарри обшаривал ее карманы. Он извлек оттуда порванные трусики.
— Что ты делаешь? — Гермиона опустилась перед ним на колени и села на пятки.
— Тихо, — сказал он, и девушка умолкла. — Наклонись вперед. — Она подчинилась и тихонько ахнула, когда Гарри трусиками завязал ей глаза.
Покончив с этим, Гарри поймал ее подбородок. Гермиона дрожала, еле сдерживая слезы.
Его руки опустились ей на плечи, провели по шее, аккуратно приподняли волосы, а потом она почувствовала, как Гарри оборачивает что-то, какую-то ткань вокруг ее шеи. Возможно, ее же форменный галстук, который Гарри завязывал, как… «…поводок, господи Иисусе, он делает поводок». Он медленно потянул ее вверх и вперед, пока она не коснулась губами его губ.
— Расстегни мне брюки.
Его голос, едва слышный шепот, по-прежнему держал ее словно в оковах. Повозившись с пряжкой, Гермиона расстегнула его брюки так быстро, как только могла. Его член, о боже, его твердый и гибкий член буквально выпрыгнул ей в руки.
— Теперь сними их.
Гермиона ухватила трусы за резинку и стащила вниз по бедрам. Гарри приподнялся, чтобы помочь ей, и головка члена ткнулась ей в губы. Она не открыла рот и не вобрала его в себя только потому, что не знала, хочет ли этого сейчас Гарри. Когда брюки и трусы оказались спущенными до икр, Гарри сказал:
— Неплохо бы и ботинки снять.
Гермиона по одному сняла с него ботинки, после чего окончательно стащила брюки, снова села на пятки и стала ждать.
Гарри схватил ее за запястья, поднял их над головой и, удерживая одной рукой, провел другой по ее боку, пока что не касаясь груди. Ее кожа покрылась мурашками, соски затвердели в предвкушении.
— Скажи мне, с чего бы ты хотела начать… Я хочу знать, что тебе нравится.
По-прежнему с завязанными глазами Гермиона облизнулась.
— Две вещи. Во-первых, я хочу, чтобы ты не задавал вопросов. Делай со мной, что хочешь, Гарри. Мне многое нравится и многое меня возбуждает, и это не обязательно одно и то же… но я знаю тебя не больше, чем ты знаешь меня. Если ты собираешься… овладеть мной…
— Гермиона. — Гарри положил ладони ей на плечи. Она держала руки в том же положении; он не велел ей их опускать. — Ты правда думаешь, что я овладею тобой?
— Ты правда думаешь, что еще не овладел мной за все эти годы?
Гермиона почувствовала, как парень чуть выпрямился, и ухмыльнулась, представив выражение его лица.
— Если ты собираешься обладать мной, — продолжила она, — ты должен будешь узнать обо мне все. Без подсказок. И это займет какое-то время.
— Еще бы. Что во-вторых?
— Поцелуй меня. Ты никогда этого не делал.
Она буквально услышала, как Гарри закатил глаза.
— Я — капитан-романтик. — Он наклонился и целовал ее до тех пор, пока обоим не пришлось перевести дыхание.
— Мне не нужен капитан-романтик. — Проклятье, если бы только она могла обнять его за шею. — Я хочу принадлежать Гарри Поттеру.
— А после того, как зелье перестанет действовать?
Гермиона улыбнулась.
— Вероятно, я буду своенравной. Тебе придется как-нибудь со мной управляться.
— А… Ладно. — Он ухватился за галстучный узел у нее под подбородком. — Пожалуй, начну прямо сейчас.
Следующий поцелуй оказался еще лучше.
* * *
— Благодарю вас, мистер Голдштейн, за то, что на этот раз вы не разрушили ничего из мебели.
Голдштейн попытался изобразить робость, даже раскаяние, но так и не смог спрятать ухмылку, и Снейп решил, что сердиться на него за это не стоит. Потребовался месяц, чтобы вбить юному идиоту элементарные знания в его кисельные мозги, но, как выяснилось, у него оказался дар вкладывать в зелья исцеляющую магию, и, видит бог, это умение всегда в цене.
Юный Малфой его разочаровал. О, работал он довольно неплохо и, несомненно, был третьим в этой маленькой группе, возможно, вторым. Но он тратил чересчур много времени, украдкой, угрюмо, а иногда и жадно разглядывая лучшую ученицу.
А она смотрела только на Поттера.
Ее зелье Снейп проверил следующим. Это было сочетание заклинаний Вингардиум Левиоса, Импедимента и Смягчающих чар, причем, последние два начинали работать как раз перед тем, как заканчивалось действие Левиоса, — что спасало вас от ужасной смерти, находись вы в этот момент на высоте в тысячу футов над землей.
«Черт возьми. Умно».
Снейп осторожно кашлянул, не в силах поверить, что собирается сказать что-то одобрительное. Но, подняв глаза, он увидел, как Грейнджер — и Поттер — стремительно отдернули руки друг от друга. Снейп нахмурился.
— О, как это мило. Публичная демонстрация привязанностей в классе недопустима. Пять баллов с Гриффиндора.
Грейнджер и Поттер переглянулись, посмотрели на него, снова переглянулись. И прыснули.
Снейп нахмурился еще сильнее. Его беспокоило вовсе не нарушение дисциплины — без сомнения, оба понимают, кто здесь настоящий хозяин. И даже не абсолютная уверенность в том, что слова «Неплохо, Грейнджер» никогда уже не слетят с его губ.
Просто Снейп окончательно осознал: пока Крестоносец и его Дама сердца вместе, им на это совершенно наплевать.
Ой! По-моему, это даже для меня слишком. Хорошо, что я в комнате сейчас одна, а то бы это плохо закончилось. Какой возбуждающий фик! Спасибо, что перевели.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 35
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
