ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 31.07.06 05:27. Заголовок: HP-Ficathon2006: "Все, что имеет значение", R, СС/ГП, дарк-романс. Для lukassa
Все, что имеет значение.
Автор: Ollyy Бета: Kairu Пейринг: СС/ГП Рейтинг: R Жанр: дарк-романс Краткое содержание: Гарри попадает в плен к Упивающимся Смертью Дисклеймер: Все права у Джей Ро Предупреждение: слэш Примечания: POV Гарри
Фик написан на АБ-фикатон ко Дню рождения Гарри Поттера по заявке lukassa, пожелавшей: пейринг - ГП/ЛМ или СС/ГП, рейтинг - любой до R, жанр - романс, happy end, становление отношений, без извращений. Надеюсь, вышло и правда без извращений :-) Отдельное спасибо моей бете Kairu, которая не жалея воображения предлагала различные варианты названия, чтобы я на их основе слепила свое.
Я слышу скрип открывающейся двери. Еще вчера это заставило бы меня вскочить на ноги и приготовиться сопротивляться до последнего. Однако сил больше нет. Камень пола приятно холодит щеку, и я мечтаю лишь о том, чтобы все поскорее закончилось.
Едва успеваю свернуться в клубок, прежде чем первый удар обрушивается на левую руку.
- Лишь бы не по голове, - вяло думаю я, отсчитывая секунды. Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь… Вчера они пробыли здесь двадцать минут. Плечо саднит, грудь пронзает резкая боль – остается лишь надеяться, что ребра целы. Потому что я твердо знаю – никто не произнесет лечащее заклинание, а палочку у меня отобрали еще три дня назад.
Я еле сдерживаю готовый вырваться из груди стон – он не остановит моих мучителей, так к чему доставлять им удовольствие? Меня били вчера, бьют сегодня, скорее всего, будут бить и завтра. Привыкай, Поттер, - мысленно говорю я. – В конце концов, тебе некого винить, кроме себя самого.
Именно этот факт лишает последнего желания сопротивляться. Я так привык ненавидеть врагов, винить других в собственных неудачах, что теперь, когда лицом к лицу столкнулся с необходимостью отвечать за свои ошибки, просто не знаю, что делать.
Что заставило меня три дня назад отправиться в Хогсмид, никого не предупредив? Даже сейчас не могу найти ответ на этот вопрос. Я просто забыл об опасности, о том, что за мной охотятся Упивающиеся. Черт, да в тот момент моя голова была пуста, как взгляд Невилла на Зельях!
Поттер, ты сам искал приключений, так не жалуйся, когда они, наконец, нашли тебя!
Наверное, я представляю собой жалкое зрелище: сжавшийся в позе эмбриона подросток судорожно прижимает руки к груди, одновременно пытаясь закрыть ими голову. Потому что, несмотря ни на что, я хочу жить. Инстинкт самосохранения сильнее боли, сильнее страданий, сильнее отчаяния. Остаться в живых – весь мир сжался до этой несуразно-банальной фразы. Сломана рука? Плевать. Все тело покрыто синяками? Вытерплю и это. Чей-то ботинок с тошнотворным хрустом врезается в бедро? Ничего, осталось еще немного, и все закончится. Главное не сбиться со счета.
Когда первая волна боли уходит, ко мне возвращается способность связно мыслить. Чувствую, как начинаю концентрироваться на боли, что придает ей дополнительную остроту, поэтому изо всех сил стараюсь переключиться на что-нибудь еще.
Несмело открываю глаза. Моему взору предстает каменный пол, так хорошо изученный за последние двадцать четыре часа: треснувшие плитки, забившийся в щелях мусор, тонкий слой пыли, потревоженный незваными «гостями». Взгляд смещается вправо, и с удивлением я отмечаю, что один предмет не вписывается в привычную обстановку. Или два?
Пара ботинок. Без единой пылинки на идеально черной поверхности. Закругленные носы, немного старомодный фасон (Герми назвала бы его классическим), уходящая под штанины шнуровка.
До меня не сразу доходит ненормальность ситуации – некоторое время я тупо таращусь на эти ботинки, словно от них зависит моя жизнь. Кажется, их вид накрепко впечатался в мозг, еще немного, и я смогу их нарисовать, создать настолько достоверный фоторобот, что полиции не составит ни малейшего труда их найти.
Он стоит в стороне, - наконец формулирую я свою мысль. Наблюдает? Да. Контролирует процесс? Безусловно. Получает удовольствие? Не буду спорить.
Он не избивает меня. Эти четыре слова объясняют все: мою благодарность, признательность, даже симпатию.
Да, симпатию. Как мало, оказывается, надо, чтобы проникнуться ею. Когда-то я считал, что ненависть вызвать гораздо легче, чем любовь. Не откажусь от этого мнения и сейчас, но, как выяснилось, и для появления последней не нужно особых причин. Просто оказаться в нужное время в нужном месте. В стороне, - поправляю себя я.
Это может быть высокомерно-презрительный Малфой, палач Нотт, находящий болезненное удовольствие в пытках, Беллатрикс, убившая Сириуса, даже сам Волдеморт.
И я по-прежнему буду испытывать к ним благодарность за то, что они не сделали мою боль еще более острой и еще менее переносимой. К Малфою. Нотту. Беллатрикс. Волдеморту. Никакой набор звуков и совершенных злодеяний не изменит того факта, что они проявили ко мне милосердие. И эта не-боль примиряет со всеми их преступлениями.
- Всепрощение, Поттер, - вяло бормочу я, твердо зная, что никто меня не услышит, - чтобы научить тебя ему, понадобилось всего лишь восемьдесят минут боли.
Мой шепот словно служит какой-то командой – не успеваю я закончить предложение, как удары прекращаются, оставив лишь тупую боль во всем теле. Глаза закрываются, но я изо всех сил держу их открытыми, продолжая вглядываться в безукоризненно черную поверхность ботинок. Когда подошва одного из них неспешно отрывается от пола, меня накрывает сильнейшее головокружение, словно двигаются не они, а весь мир вокруг. Гулкий стук шагов, и вот лакированные носы останавливаются в дюйме от моей левой ноги. Ударит – не ударит?
Я пытаюсь считать секунды, но время словно застывает, песчинки зависают в воздухе, отказываясь падать вниз.
Лишь дикий стук сердца возвращает меня к реальности. Сколько я пролежал так, уставившись взглядом в пол? Когда они ушли? Когда он ушел? Секунды продолжают отсчитывать свой бег, и все вопросы разом теряют значение.
*****
В моей камере нет часов. Нет и окон – я понятия не имею, когда утро сменяет вечер. Сплю я днем или ночью? Не могу сказать. Да это и не имеет значения.
Каждый день делится на две части: до и после их прихода. Вялое отупение мгновенно сменяется паническим страхом, стоит лишь мне услышать скрип открывающейся двери. Потому что я знаю: избиение повторится вновь.
Говорят, что ко всему привыкаешь, но мой организм отказывается следовать этому нехитрому правилу. Каждый раз, когда приходят они, я вжимаю голову в плечи, стремясь сохранить чудом уцелевшее сокровище – очки, - прижимаю колени к груди в тщетной попытке стать как можно менее заметным, по возможности уберечь свое тело от новых ударов. Примерно пять минут спустя, когда боль уже не кажется непереносимой, несмело открываю глаза и жадным взглядом обшариваю комнату, чтобы найти его – обладателя безукоризненно черных ботинок, кучи свободного времени и, предположительно, изрядного терпения – едва ли то зрелище, которое предстает его взору каждый день, способно вызывать интерес.
С похожим на одержимость упорством я разглядываю то немногое в облике моего не-врага, что доступно взгляду. Представляю его внешность, перебираю имена, ставшие бессмысленным набором звуков, придумываю причины, заставляющие его оставаться в стороне.
Нет, я не заблуждаюсь и прекрасно понимаю, что в поведении этого человека нет ничего личного. Глупо искать друзей среди людей, методично измывающихся над тобой. Просто мне достаточно и того, что он не враг. За последние несколько дней я научился по достоинству ценить не причиненную боль, остановленный удар.
Странно, но это помогает: выискивая его глазами, я забываю о том, что происходит в реальности. Может быть, он тоже понимает это – он еще ни разу не повторился, всегда оказываясь в разных уголках моей небольшой в общем-то камеры.
Забавно, но, рассматривая его, я так ни разу и не поднял взгляд от пола. Об этом человеке я знаю лишь то, что он является обладателем по меньшей мере одной пары черных лакированных ботинок. Не буду врать, иногда меня охватывает почти непереносимое желание поднять голову и встретиться, наконец, взглядом с тем, кто всегда стоит в стороне. Но я не позволяю себе этого: сделать так означает лишиться того немногого, что у меня осталось – очков. К тому же Упивающиеся, что схватили меня в Хогсмиде, были в масках. Едва ли они изменили своим привычкам только ради того, чтобы Гарри Поттер мог с ними получше познакомиться.
Так что мой взгляд по-прежнему направлен в пол, а внимание сконцентрировано на изученной до мельчайших деталей коже старомодных ботинок, которые так и не сдвинулись с места за все те пятнадцать с половиной минут, что продолжается этот нежеланный визит.
Они молчат. Приходят и уходят, не произнеся ни звука, бесстрастно наносят удары, и все это в полнейшей тишине. Лишь изредка ее нарушают стоны. Мои стоны. Я стараюсь сдерживаться, но временами просто не могу терпеть молча. Иногда кажется, что в этой комнате я один не утратил способность говорить, иногда – что молчу и я сам.
Я вообще не могу понять, что происходит. Почему они не пользуются магией? За все то время, что я провел здесь, тюремщики не произнесли ни единого заклинания, хотя я прекрасно помню Ступефай, положивший конец моим бесславным попыткам убежать от них в Хогсмиде.
Сложно поверить, что маги могли добровольно отказаться от возможности пользоваться палочками, установив барьер, блокирующий магию. Да и зачем? Чтобы обезопасить себя от возможного нападения? Даже я, до одиннадцати лет проживший среди магглов и открывший для себя магию лишь пять лет назад, уже не могу без нее обходиться. Что же должны чувствовать люди, с детства окруженные волшебством? Сложно полагаться только на собственные силы, если ты с пеленок привык к домовым эльфам, летающим метлам и прочим чудесам.
Однако все эти размышления не меняют того факта, что за проведенные здесь шесть дней я ни разу не заметил, чтобы хоть кто-нибудь использовал магию. Ее прекрасно заменяет банальное избиение, - мелькает горькая мысль.
Уже не нужно считать секунды, оставшиеся до ухода моих мучителей – это происходит само собой, я просто знаю, что прошло восемнадцать минут. Особенно ощутимый удар по ребрам заставляет меня еще сильнее сжать зубы в тщетной попытке сдержать хрип. Изо рта вырывается сиплое дыхание, но втайне я рад тому, что так и не закричал. Это удается не каждый раз.
Наконец, нанесен последний на сегодня удар, и Упивающиеся один за другим покидают мою камеру. Несмотря на то, что боль, словно яд, растекается по телу, заставляя его сжиматься в конвульсиях, упрямо отказываюсь закрывать глаза. Черная лакированная поверхность ботинок оказывает поистине гипнотическое воздействие, погружая в какое-то подобие транса, где выцветают все запахи и звуки. Лишь отчаянный стук сердца напоминает о том, что я все еще жив, не дает впасть в забытье и пропустить ставший традицией ритуал: когда последний Упивающийся покидает комнату, обладатель так завороживших меня ботинок неспешным шагом подходит и надолго замирает рядом. Я искренне не понимаю, что может вызывать подобный интерес – или жалость? – скрючившаяся на полу фигура в изодранной одежде и криво сидящих очках? Избитый мальчишка в полубессознательном состоянии? Герой магического мира, лишенный блестящей упаковки?
Как бы то ни было, он, как и всегда, подходит ко мне и просто стоит рядом. Я могу с точностью до секунды определить, сколько еще продлится избиение, но когда мы остаемся один на один, время словно замирает или сходит с ума. Секунды длятся вечность, минуты пробегают незаметно. А он просто стоит рядом и смотрит. Наверное.
Я ровным счетом ничего не понимаю в сложившейся ситуации. Что заставляет этого человека оставаться со мной в пустой камере один на один? Почему он не уходит со всеми? Почему остается в стороне? Почему позволяет остальным издеваться надо мной?
Вялый ход мыслей нарушается стуком, удивительно неуместным в ставшей привычной тишине. Нехотя отрываю взгляд от ботинок и начинаю оглядываться, пытаясь понять, что же произошло. Мне приходится повернуть голову почти на сто восемьдесят градусов, чтобы увидеть посторонний предмет, появившийся в нескольких дюймах от головы. Кружка. Белая, эмалированная, со слегка облупленными краями. До верху наполненная водой. С трудом сдерживаю возглас удивления – почему-то я уверен, что мой полудруг этого бы не одобрил. Нет, меня не морят голодом. Раз в день дверь камеры с тихим скрипом открывается, и на пороге появляется чашка воды и пара бутербродов не первой свежести. Не набрасываюсь я на них только потому, что боюсь вновь оказаться избитым.
А вчера закрывшаяся дверь опрокинула кружку на пол.
«Ты не настолько опустился, чтобы слизывать влагу с пола», – решил я и обрек себя на двадцатичетырехчасовую жажду.
Надо ли говорить, что уже не раз успел пожалеть о сделанном выборе?
И вот я лежу на жестком каменном полу, с трудом удерживаясь от того, чтобы не схватить эту кружку дрожащими пальцами и не осушить ее парой жадных глотков. Терпение, Поттер, терпение, - мысленно повторяю я. Этот странный жест участия со стороны Упивающегося не вписывается в привычные рамки, заставляя теряться в догадках. Зачем он сделал это? Почему? С какой целью?
Кто знает, может, однажды я наберусь храбрости и спрошу его об этом, а пока предпочитаю молчать, чтобы не нарушить то хрупкое понимающее сочувствие, что связывает нас незримой нитью.
Плохой ты или хороший, старый или молодой, искренний в своем сочувствии или злорадстве – мне все равно. Улыбка или печаль скрыты за твой маской, благородство или цинизм движут тобой – не вижу ни малейшей разницы. Каковы бы ни были твои цели, изо дня в день ты не даешь мне преступить ту грань, за которой отчаянье превращается в безразличие к собственной судьбе.
Благодарить мне тебя или проклинать? Я не знаю. Поэтому просто смотрю на твои уродливые в своей безупречности ботинки.
*****
Дверь открывается, но я даже не поворачиваю голову на неприятный скрип несмазанных петель. Передумать меня заставляет короткое «Люмос», произнесенное шипящим полушепотом. И неяркий свет, заливший полутемную камеру.
Значит, здесь все же можно пользоваться магией? Эта простая мысль пробуждает уснувшие было надежды: даже я не настолько глуп, чтобы верить, что способен победить всех Упивающихся в честном бою. С палочкой же в руках…
Впрочем, очень скоро я понимаю, что не все так просто. Повинуясь молчаливой команде своего Хозяина, Упивающиеся хватают меня и куда-то тащат. Не пользуясь магией. Может, Волдеморт запрещает своим подчиненным колдовать, опасаясь предательства?
Я не успеваю додумать эту мысль до конца – ее смывает волнами боли. Конечно же, никто не позаботился о том, чтобы сделать передвижение хоть сколь-нибудь комфортным для героя магического мира. Радоваться следует уже тому, что меня схватили за руки, поэтому при каждом шаге об пол ударяются пятки, а не голова.
Приноровившись к неровному темпу шагов, начинаю оглядываться в поисках знакомых ботинок. Их нет. Разум отказывается принять этот нехитрый факт, заставляя снова и снова смотреть по сторонам.
Он где-то здесь, я уверен, он ведь не мог не прийти. Просто надо оглядеться еще раз, посмотреть повнимательнее. Наверняка стоит где-нибудь в стороне, в тени. Он всегда так делал, это наша традиция? игра? Не имеет значения, главное, что он каждый раз приходил, был со мной, поддерживал своим присутствием.
Где же ты, черт побери?!
Неожиданно мы останавливаемся. Я сразу понимаю, что путешествие подошло к концу – меня просто бросают на пол, как мешок с тыквами. По привычке, выработанной за последние несколько дней, не делаю попыток поднять голову и посмотреть на тюремщиков, а продолжаю таращиться в пол. Если не пришел он, человек, которого я стал считать почти другом – ну не глупо ли? – никто мне не поможет.
А разве он хоть раз помог тебе? - некстати интересуется внутренний голос.
У меня не остается сил даже на то, чтобы спорить с самим собой. В конце концов, какая разница. Все, что имеет значение, это то, что сейчас его нет рядом. А с некоторых пор меня совершенно перестало интересовать сослагательное наклонение.
- Мои верные соратники, - доносится до меня отвратительная пародия на человеческий голос, больше похожая на громкое шипение, - ценю ваше усердие в исполнении моих приказов, однако мальчишка пока еще нужен мне живым. Поэтому, - продолжает он, - я решил… улучшить, - нескрываемый сарказм в голосе, - условия проживания нашего гостя. Передаю его в полное твое распоряжение, - заканчивает он. Я не вижу, что происходит, но легко могу представить широкий взмах руки, сопровождающий эти слова.
Один из Упивающихся делает несколько шагов по направлению ко мне. Безо всякой надежды смотрю на его ботинки. Не они. Единственная объединяющая их черта – отполированность до блеска.
Это не он. Сам не знаю, чего ждал. Хотя кому я вру… Бессмысленно обманывать себя – не буду и пытаться. Я отчаянно надеялся на то, что ботинки, замершие в непосредственной близости от моих ног, окажутся теми, так хорошо изученными за последние несколько дней: черными, лакированными, со слегка закругленными носами и шнуровкой, уходящей под штанины.
Наверное, сейчас мой будущий тюремщик поклонился своему повелителю – его ноги как-то странно шевельнулись, а затем вернулись в исходное положение. Я ожидал услышать что-то вроде «Да, мой Лорд», но, похоже, здесь не в ходу подобные любезности. Не то, чтобы меня это удивляло…
Любопытство, судя по всему, осталось там же, где и беззаботное время, проведенное с друзьями, - в прошлом.
Краем сознания фиксирую, что Волдеморт уходит, уводя с собой Упивающихся. Но это не имеет никакого значения. Наваливается страшная усталость, смешанная с полнейшим безразличием к происходящему.
К действительности меня возвращает резкий рывок, которым меня поднимают на ноги. Машинально тру ноющее плечо, все так же не поднимая взгляд от пола. Обтянутая перчаткой рука резко хватает меня за подбородок, вынуждая поднять голову. Маска Упивающегося, конечно же. Что еще я ожидал увидеть? Улыбающееся лицо?
Однако дальнейшие события становятся полнейшей неожиданностью: удостоверившись, что целиком завладел моим вниманием, стоящий напротив человек откидывает капюшон на спину и одним движением стягивает с лица маску. Пусть ехидная, но улыбка, шокирует меня сильнее, чем знакомые резкие черты лица и непроницаемо-черные глаза (впрочем, их я мог видеть и за маской).
Думаю, он ждет короткого «Снейп» или «Предатель», которое будет выплюнуто ему в лицо дрожащим от ярости голосом.
Возможно, так бы я и поступил, сумей хоть ненадолго избавиться от пелены безразличия, застилающей разум.
Не знаю, сколько длится молчание, странным образом объединяющее нас, пока его не прерывает сухое:
- Ждете особого приглашения, мистер Поттер?
В другой реальности я бы обрадовался тому, что вынудил Снейпа заговорить первым, однако сейчас испытываю лишь легкую растерянность. Что ж, стоит сразу все прояснить:
На доли секунды на лице моего собеседника застывает недоумение, но оно мгновенно сменяется маской презрительного равнодушия:
- А что, есть варианты, Поттер? С удовольствием их выслушаю.
Опять он играет словами. Вот только я ему не соперник – нет ни навыков, ни желания.
- Как мне вас называть? – тихо повторяю я, по привычке опуская взгляд в пол.
Сильная оплеуха почти сбивает с ног. Его что, оскорбил мой вопрос?
- Черт бы тебя побрал, Поттер, - практически рычит он, - немедленно прекращай строить из себя жертву – я отказываюсь носиться с безмозглым мальчишкой как с писаной торбой.
- Как мне вас называть? – ну почему он не может просто ответить?!
- Ты что, окончательно спятил? – почти ласково интересуется собеседник и, помедлив, продолжает, - тебя же не били по голове, если память мне не изменяет.
Он там был? Хотя, конечно, где же ему еще быть. Я уже открываю рот, чтобы в очередной раз задать единственный интересующий меня вопрос, но Снейп не дает сказать ни слова:
- А, Поттер? В первый день тебя всего лишь легонько избили, - я отказываюсь верить своим ушам: синяки по всему телу он называет «легонько избили»?! – Ну и отобрали палочку, естественно. Серьезных ушибов не было вплоть до третьего дня, когда Лестранж от чрезмерного усердия сломал тебе два ребра, – вы там были, профессор, и теперь так спокойно рассказываете обо всем?! – Ах да, на следующий день Нотту почти удалось сломать тебе левую руку, – могли бы и убрать сожаление из голоса! – Хотя позже он сумел-таки завершить начатое и…
- А ты, ублюдок, что сломал мне ты? – я уже и забыл, что умею кричать.
- Что ж, похоже, вы сами определились с обращением, Поттер, - странно довольным голосом произносит Снейп. – Тогда давайте вернемся к прерванному разговору. Так вот, позавчера…
- Замолчи, замолчи, слышишь!!! – ору я и изо всех сил бью его кулаком в грудь. Он просто стоит, и это безразличие задевает сильнее любой ругани, любой боли. Почти не соображая, что делаю, продолжаю наносить беспорядочные удары по всему, до чего могу дотянуться, отчаянно желая услышать хоть слово в ответ.
Когда я, наконец, поднимаю голову, то отказываюсь верить глазам: Снейп пристально смотрит на меня с участием? жалостью? пониманием?
- Скотина, - лишь вялое бормотание (голос осип, поэтому кричать я просто не в состоянии), - мерзавец.
- Тварь, негодяй, сволочь, - последнее слово едва слышно из-за громких всхлипываний. С легким удивлением понимаю, что плачу я сам.
Последний раз ударяю кулаком по груди Снейпа, а затем прижимаюсь к ней лбом, продолжая всхлипывать. На макушку опускается теплая ладонь, но не отталкивает, а рассеяно теребит спутавшиеся волосы.
Так мы и стоим несколько минут: отчаянно рыдающий подросток и утешающий его мужчина с маской Упивающегося в руке.
*****
- Пойдем, Поттер, - наконец произносит мой собеседник, убедившись, что я окончательно успокоился.
- Да, сэр, - бормочу я.
Снейп хмыкает, но никак не комментирует такое обращение. Он идет, опережая меня на несколько шагов, мантия за его спиной развевается, в правой руке белеет маска Упивающегося. А я смотрю ему в спину и пытаюсь понять, как же его все-таки называть. Профессор? Человек, идущий на два шага впереди, меньше всего похож на школьного преподавателя, особенно в сложившейся ситуации. Ведь фактически он является моим личным тюремщиком. Мистер Снейп? Прерогативу шипеть «мистер» предпочитаю оставить ему самому. Просто Снейп? Не уверен, что смогу быть настолько фамильярным. Упивающийся? Ну уж нет.
Вот и получается, что из всего богатого набора, предоставляемого английским языком и британской этикетной системой, остаются безликие «вы» и «сэр».
- Пришли, - холодный голос отрывает меня от дальнейших размышлений. Я поспешно оглядываюсь, готовясь к самому худшему. Но нет, в виде исключения действительность не преподносит неприятных сюрпризов: потемневшая от времени деревянная дверь наполовину открыта, являя взору просторную комнату, почти не загроможденную мебелью.
Внутри достаточно уютно. Если же сравнивать ее с местом, где я провел последние несколько дней, то обстановка просто роскошна: огромная кровать у окна, журнальный столик с парой кресел, диван, шкафы…
- Располагайся, - мой спутник широким жестом указывает на диван. Я присаживаюсь, продолжая осматриваться. На столике неровной стопкой уложены потрепанные книги, в камине едва тлеют угли, край полога на кровати отогнут.
- Вы здесь живете? – только услышав свои слова, понимаю, какую глупость сморозил.
- Рад, что ты это заметил, Поттер, - ответ не заставляет себя ждать, и это странным образом успокаивает: знать, что некоторые вещи не меняются.
Несмотря на недавно разыгравшуюся в коридоре сцену, не могу определить статус наших со Снейпом отношений. Совершенно ясно, что я был отдан ему Волдемортом не для того, чтобы за мной ухаживали. Тогда с какой целью? По неизвестным причинам скорая кончина Мальчика-Который-Выжил невыгодна Темному Лорду, я нужен ему живым. Это состояние и должен обеспечивать Северус Снейп, бывший преподаватель Школы волшебства и чародейства «Хогвартс», экс-двойной шпион и убийца Альбуса Дамблдора.
Так этих слов он и ждал от меня весь последний час? Обвинений в смерти директора, криков «Убийца!», ненависти и презрения?
Что ж, вы немного опоздали, профессор. Все это было, не буду спорить: и сжатые в кулаки ладони, и слезы ярости и отчаянья, и обещания убить при первой же встрече. Можете спросить Рона или Гермиону, если не верите. Они не раз и не два становились свидетелями моих истерик. Впрочем, друзья могут рассказать и более интересные вещи: о том, как однажды я не заорал в ответ, когда Герми в очередной раз заговорила о нападении Упивающихся Смертью на школу. О том, как на следующий день ободренная этим успехом подруга снова завела речь о том злосчастном дне. О том, как одним хмурым утром о смерти Дамблдора заговорил я сам. Открыл рот и не закрывал его три часа подряд. Сначала размеренно, пытаясь держать себя в руках, потом все быстрее и быстрее, проглатывая окончания, обрывая предложения на середине, отчаянно жестикулируя, не обращая внимания на то, как радость, написанная на лицах друзей, сменялась растерянностью, недоумением и страхом. О том, как они пытались успокоить меня, как что-то шептали, гладили по голове, вели куда-то, а я все говорил, говорил, говорил…
Что-то во мне неуловимо изменилось после того случая. Никогда не забуду выражение полнейшего ошеломления, появившееся на лице Рона, когда я впервые озвучил свои сомнения в вашей виновности. Как не забуду и радость, мелькнувшую во взгляде Гермионы.
А потом… Потом снова были разговоры: длинные и короткие, задушевные и поверхностные, грустные и веселые, спокойные и на повышенных тонах. Мы пытались восстановить события того дня, строили предположения, выдвигали теории одна нелепее другой.
Однако по ключевому вопросу мнения разделились: Гермиона утверждала, что вы целиком и полностью на нашей стороне, Рон придерживался диаметрально противоположного мнения, а я… я был уверен, что вы действуете, исходя исключительно из собственных интересов. - Спасибо, - говорю я, пристально глядя на собеседника.
К счастью, он не спрашивает, чем вызвана моя последняя реплика: я бы не смог ответить.
По видимому, мне не удается скрыть растерянность и недоумение, потому что Снейп насмешливо улыбается и произносит, не прекращая разливать чай по чашкам:
- А чего ты ждал, Поттер? Что я закую тебя в кандалы и заставлю себе прислуживать?
Мне нечего терять, поэтому я честно отвечаю:
- Что-то в этом роде, сэр.
- Даже не знаю, считать это оскорблением или комплиментом, - небрежно бросает собеседник, пододвигая к себе тарелку с пирожными.
Хм, для меня вопрос не представляет ни малейшей сложности, но это вовсе не означает, что я намерен делиться со Снейпом результатами своих изысканий.
- Поттер, учти, если объешься, пеняй на себя: возиться с тобой я не намерен, - пожелав мне приятного аппетита, Северус Снейп раскрывает книгу и начинает ее читать, неспешно попивая чай.
Следующие три минуты проходят в полнейшей тишине, лишь изредка нарушаемой шелестом переворачиваемых страниц. Почему-то подобное положение дел меня совершенно не устраивает.
- А где сейчас Малфой? – задаю я первый пришедший в голову вопрос, внимательно наблюдая за реакцией собеседника.
Снейп недовольно хмурится, но все же откладывает книгу в сторону. Мысленно поздравляю себя с тем, что выиграл первый раунд у «Самых недооцененных магов XIX века».
- Какой именно член этого уважаемого семейства тебя так заинтересовал, Поттер?
Похоже, впервые неспособность четко формулировать мысли оказала мне услугу.
- А разве их много, сэр? – осведомляюсь я и продолжаю, - старший в Азкабане, так что…
- Старший, Поттер, на данный момент проживает в Италии и не желает иметь ничего общего со своим внуком и его семейством.
- Совсем ни с кем? – я настолько ошарашен тем, что есть и другие Малфои, не состоящие на службе у Волдеморта, что несу откровенную чушь. Однако, похоже, попадаю пальцем в небо, так как Снейп резко меняет тему разговора:
- Вижу, ты уже поел? Кухня находится вон там, располагайся.
Я уже собираюсь завести разговор о рабском труде, когда взгляд случайно падает на полуоткрытый шкаф. Резко захлопнув рот, так, что больно клацнули зубы, собираю посуду на поднос и несу его на кухню.
Шум воды немного успокаивает, и минут через пять я решаюсь спросить нарочито небрежным тоном:
- А почему кружка была такой старой? У вас же есть вполне приличные чашки.
Несколько секунд мой собеседник молчит. Я легко могу представить, как, подняв левую бровь, он размышляет, стоит ли вообще отвечать.
- Эти, как ты изволил выразиться, «вполне приличные чашки» расплавились бы раньше, чем я донес их до твоих апартаментов.
Пропускаю мимо ушей явную издевку последней фразы, настолько меня шокирует ее содержание. Зелье. Удивительно, как я раньше не догадался – мне стало гораздо лучше после того, как я выпил ту «воду», однако тогда я приписал улучшение самочувствия самому факту утоления жажды.
Я решил, что раз в этом месте не пользуются магией, все здесь живут как магглы. Но зелья… их приготовление никак не связано с применением волшебства, о чем так любил разглагольствовать Снейп во время занятий. Я же, как и ожидалось, в очередной раз продемонстрировал свою легендарную «сообразительность», в наличии которой меня справедливо подозревал собеседник.
Из глубин самобичевания меня вытаскивает неожиданное:
- Поттер, надеюсь, мне не придется прятать свои любимые ботинки от чрезмерного проявления твоей к ним привязанности? Признаться, настойчивость, с которой ты изучал их во время наших предыдущих встреч, внушала некоторые опасения…
В твоей вменяемости, - непроизнесенное окончание фразы тяжелым молчанием повисает в воздухе.
Лишь невероятным усилием воли мне удается удержать рвущееся наружу: «Скотина». Однако, судя по довольному хмыканью за спиной, я мог бы и не стараться.
*****
Утро застает меня хмурым и невыспавшимся. Всю ночь я просто пролежал на диване, стараясь не ворочаться, чтобы не привлекать к себе внимания. Одно время даже пытался мерно дышать, то ли притворяясь спящим, то ли и вправду надеясь задремать. Как бы то ни было, из обеих затей ничего не вышло, поэтому сейчас я без особого интереса оглядываю комнату.
Мой взгляд словно магнитом притягивает расположенная возле окна кровать и крепко спящий там человек. Даже сон не в силах смягчить резкие черты лица, разгладить глубокие складки, залегшие по обе стороны носа. Лишь волосы, в беспорядке разметавшиеся по подушке, нарушают картину, создавая впечатление небрежности, столь нехарактерной для бодрствующего Снейпа.
Вечером, когда он вышел из ванной в плотно запахнутом халате, надетом поверх темно-синей пижамы, и, старательно не глядя в мою сторону, прошел к кровати, я впервые задумался о том, что мое пребывание в его апартаментах приносит самому Снейпу гораздо больше неудобств, чем может показаться. Даже я, вынужденный последние шесть лет делить спальню с однокурсниками, все так же стесняюсь раздеваться при посторонних, кем бы они ни были. Привычка в таких делах не помогает. Профессор же долгие годы сознательно избегал любого общества, чтобы в итоге оказаться запертым в одной комнате со своим бывшим учеником.
Он так усердно пытается отгородиться от меня многочисленными слоями одежды, что это вызывало бы смех, не чувствуй я то же самое. Желание закрыться. Спрятаться. Остаться одному. Почему, ну почему все должно было случиться именно так?
Пытаюсь представить на месте Снейпа кого-нибудь еще. Как ни странно, нет ни единого человека, необходимость терпеть чье общество не вызывала бы у меня глухой неприязни. Я прекрасно осознаю, насколько это неблагодарно с моей стороны: еще вчера, валяясь на грязном полу крохотной комнатушки, я и помыслить не мог о том, что следующую ночь проведу на мягком диване. Вот только понимание ничего не меняет. Да и не в неприязни дело: просто не могу объяснить, насколько это неправильно – быть запертым с кем-то в одном помещении, вынужденно делить кров и досуг. Такие вещи не делаются по принуждению…
Словно почувствовав мой взгляд, Снейп резко открывает глаза. В ту же секунду его правая рука рефлекторно ныряет под подушку и выхватывает оттуда палочку. Снейп опускает ее лишь после того, как внимательно осматривает комнату, затем молча поднимается и исчезает в ванной.
Лишь когда Снейп, наконец, уходит, я чувствую себя немного спокойнее. Сон все так же не идет, поэтому не остается ничего иного, кроме как размышлять. Мысленно я возвращаюсь к сценке, разыгравшейся у меня на глазах несколько минут назад. Резким, почти не заметным глазу движением Снейп достает палочку… Минутку. Да, вот оно. У Снейпа есть палочка, однако за весь прошедший день он ни разу ею не воспользовался. Почему?
Почему ни он, ни все Упивающиеся Смертью не используют магию, если я точно знаю, что это возможно: «Люмос» Волдеморта наглядно это продемонстрировал? Видимо, придется спросить у профессора. Если, конечно, он согласится ответить. Весь вчерашний день Снейп вел себя на удивление дружелюбно, но я совсем не уверен, что сегодня это повторится. Я даже не знаю, как себя с ним вести. Вчера Снейп стал свидетелем моей истерики… и да, мне стыдно, черт побери. Стыдно, что в семнадцать лет я веду себя, как плаксивая девчонка. Стыдно, что эмоции снова взяли верх над разумом. Стыдно, что все это видел он – человек, о хладнокровии и невозмутимости которого в школе ходили легенды.
Герой магического мира, - передразнивает внутренний голос, - а ведешь себя как глупый мальчишка… мальчишка… просто маль…
Боль. Я снова чувствую тупую, ноющую боль во всем теле. Спину неприятно холодит пол, левая рука затекла. Пытаюсь устроиться поудобнее, но неожиданно слышу, как открывается дверь. Машинально поворачиваю голову на звук, надеясь встретить неизбежное лицом к лицу, но с ужасом понимаю, что ничего не вижу. Ни-че-го. Лишь мутные очертания комнаты и неясные контуры двери.
Кто-то резко трясет меня за плечо. Сон, - внезапно понимаю я, - всего лишь сон. Быстро открываю глаза…
- Очки, где они?
- Да проснешься ты наконец, Поттер? – недовольно вопрошает знакомый голос. – Или для скорости стоит окатить тебя ледяной водой?
Я вынужден прищуриться, чтобы разглядеть возвышающегося надо мной человека. Снейп. С легким удивлением отмечаю, что это успокаивает.
- Где мои очки? – уже тише и спокойнее повторяю я.
- Полагаю, там, где вы их вчера и оставили, мистер Поттер, - холодно отвечает собеседник, - не думаете же вы, что они представляют интерес хоть для кого-то?
- Ну не скажите, профессор, - отвечаю я и зачем-то добавляю, - Рона они впечатлили с первого дня нашего знакомства.
- Полагаете, он пробрался сюда под покровом ночи исключительно затем, чтобы заполучить, наконец, эту безделушку?
- Версия не хуже любой другой, - мрачно парирую я и уже собираюсь сказать какую-нибудь колкость, когда Снейп перебивает меня ироничным:
- Может, соизволите подняться с пола, мистер Поттер? Или вы предпочитаете и дальше изображать из себя прикроватный коврик?
*****
Даже оказавшись в относительной безопасности ванной комнаты, я продолжаю крепко сжимать ресницы, не решаясь открыть глаза. Нарочито медленно умываюсь и тщательно вытираю руки, стараясь отсрочить неизбежное возвращение в гостиную. Туда, где меня ждет Снейп.
Пусть и не вижу своего отражения, готов поспорить на что угодно, что опять покраснел. Это же надо – выставить себя таким идиотом! Я не понимаю, каким образом ухитрился оказаться на полу. Наверное, свалился с дивана, да так и не проснулся. А может, просто привык за последние несколько дней, - мелькает горькая мысль.
Надеюсь, Снейп хоть чуть-чуть удивился, обнаружив в комнате меня, лежащего на полу и прижимающего колени к груди в попытке занимать как можно меньше места. Легко могу представить, как он входит, удивленно вскидывает бровь при виде столь жалкого зрелища, несколько секунд брезгливо смотрит, а затем, слегка поморщившись, наклоняется и трясет за плечо.
Поттер, ты просто жалок, - сделав такой вывод, я вешаю полотенце на место и, приняв по возможности невозмутимый вид, открываю дверь.
Снейп сидит в кресле возле стола и, кажется, полностью поглощен обедом. А вот у меня почему-то совершенно пропал аппетит. Помедлив секунду, молча плюхаюсь в кресло напротив и с легким вздохом пододвигаю к себе тарелку.
Я готов ко всему: вот сейчас он посмотрит на меня и скажет что-нибудь вроде:
- Понравилось спать на полу, Поттер?
Или:
- По-видимому, мой скромный диван не достаточно хорош для нашего чудо-мальчика?
Ничего, - говорю себе я, - выдержишь и это, Поттер. Стиснешь зубы и будешь молчать.
Утыкаюсь взглядом в пол, чтобы не видеть презрения в глазах сидящего напротив человека.
И замираю от неожиданности.
Зачем? Черт тебя подери, Снейп, зачем ты опять обул эти ботинки? Неужели мало просто унизить меня?
Мгновенно забыв о принятом минуту назад решении молчать, поднимаю голову и уже готовлюсь разразиться гневной тирадой, как вдруг замечаю, что собеседнику нет до меня ни малейшего дела. Он занят другим: повинуясь движеньям уверенных рук, нож и вилка сплелись в замысловатом противоборстве, то вырисовывая сложные фигуры на фаянсовой поверхности, то безвольно замирая в воздухе.
Завороженный этим странным зрелищем, решаю дождаться окончания трапезы. Тогда-то и скажу этому… этому… Снейпу все, что о нем думаю.
Однако непостижимым образом мой взгляд постоянно смещается вниз. Ладно, гляну разок, но только чтобы убедиться, что правильно их запомнил: черный цвет, закругленные носы. На лакированной поверхности нет ни единой царапины или пылинки, хотя, если присмотреться, видно, что кожа ботинок слегка потерта…
- Поттер, - спокойный голос отрывает меня от размышлений. Машинально я поднимаю голову и с изумлением замечаю, что Снейп уже закончил обедать. И когда он успел? – Выпей это.
- Что это за зелье?
Тяжелый взгляд в ответ, приправленный едким:
- Экзотический яд медленного действия. Вызывает судороги, боль во всем теле и мучительную смерть.
Простите, я не хотел вас обидеть или оскорбить. Честно.
- А противоядие есть?
- Для его приготовления необходима кровь подростка с манией преследования, так что у тебя есть все шансы его сварить.
Значит ли это, что мои извинения приняты?
- Ваше здоровье, - бормочу я и залпом выпиваю зелье. Конечно же, оно ужасно горчит. Под пристальным взглядом Снейпа начинаю чувствовать себя неуютно. У меня что, вторая голова выросла? Я бы не удивился - зельевар всегда отличался своеобразным чувством юмора. Подавив острое желание на ощупь проверить, все ли в порядке, пытаюсь принять по возможности невозмутимый вид.
- Посуда в полном твоем распоряжении, - бросает Снейп и начинает подниматься с кресла с явным намереньем уйти.
- А почему вы просто не воспользуетесь магией? – быстро спрашиваю я.
Тяжело вздохнув, Снейп присаживается обратно. «Не твое дело», - говорит весь его вид.
- Поттер, ты хотя бы примерно представляешь, где находишься? – звучит неожиданный вопрос.
- Э-э-э-э, в тайном убежище Волдеморта?
- Поразительная догадливость, - хмыкает он и продолжает, - но задумывался ли ты, почему очутился именно в моих апартаментах?
- А на то есть особые причины?
- Вопреки широко распространенному мнению, Темный Лорд по-прежнему пребывает в здравом уме, и все его приказы обоснованы.
- Может, он просто вам доверяет?
- Поттер, ты хоть иногда думаешь, прежде чем говоришь?
- Неужели убийство Дамблдора не убедило Волдеморта в вашей преданности? – вот я и сказал то, что давно уже вертелось на языке. Не знаю, что именно ожидал услышать в ответ, но уж никак не:
- Наоборот, именно это, как ты выразился, «убийство» и стало последней каплей, убедившей Темного Лорда в моем предательстве. Да-да, Поттер, - поясняет Снейп, заметив мое недоумение, - он твердо верит в то, что все было подстроено и Дамблдор на самом деле жив.
*****
- Он… жив?
- Не знаю, - тихо отвечает собеседник и продолжает чуть тверже, словно пытаясь за сарказмом скрыть неуверенность, - но на твоем месте я бы не питал никаких надежд. Они имеют свойство оказываться ложными.
- Но с чего Волдеморт вообще решил, что директор жив? Должна быть какая-то причина, если уж вы так упорно настаиваете на его вменяемости.
- Поттер, ты же сам там присутствовал, - усмехается Снейп.
В точку, профессор. Этот день до сих пор снится мне в кошмарах:
Из кончика палочки Снейпа вырывается зелёный луч и попадает Дамблдору точно в сердце. А я стою, не в силах сдвинуться с места, и смотрю, как директор взлетает в воздух; на долю секунды он, кажется, зависает под сияющим черепом, затем медленно падает навзничь, словно большая тряпичная кукла, перелетает через зубчатую стену и исчезает из виду…
Что же дало Волдеморту основания не поверить в смерть Дамблдора?
- Ну же, Поттер, даже Лонгботтом сообразил бы быстрее, - ворчливо произносит Снейп и добавляет, - у тебя же богатая практика наблюдения за действием Авады Кедавры.
Заброшенное кладбище с поросшими деревьями и травой могилами и маленькой церквушкой неподалеку, холодное «Убей лишнего», следующий за этим взмах волшебной палочки и второй голос, хрипящий:
- Авада Кедавра!
Не хочу, я не хочу это вспоминать! Зачем вы заставляете меня, профессор?!
Лицо Седрика, его распахнутые серые глаза, пустые и мертвые, как окна брошенного дома, полуоткрытый, будто от удивления, рот…
- Поттер, - резкий окрик приводит меня в чувство, - немедленно прекрати, черт тебя подери! Ну же, неужели урок, который преподал вам Барти Крауч, уже стерся из твоей забитой квиддичными матчами памяти?
От облегчения я готов смеяться. Мерлин, Снейп всего лишь имел в виду тот злосчастный урок по ЗОТИ!
Хмури опускает руку в банку, но третий паук, как будто предчувствуя свою участь, отчаянно мечется по дну, пытаясь ускользнуть от хищных пальцев. Но куда ему бежать?
Оказавшись на столе, он в панике кидается к краю. Слишком поздно. Хмури поднимает волшебную палочку:
- Авада Кедавра.
Вспыхивает ослепительный зелёный свет, что-то огромное и незримое несется к пауку, и тот падает на спину. Он лежит неподвижно, без каких-нибудь видимых ран, но совершенно очевидно, что он мёртв. Кто-то тихонько вскрикивает…
- Сложно забыть один из самых… впечатляющих уроков по ЗОТИ, - нарочито беспечно замечаю я.
- Рад, что Упивающийся Смертью смог позабавить тебя и твоих товарищей, - холодно парирует Снейп, - но вернемся к убийству Дамблдора…
Что же в случившемся насторожило Волдеморта и заставило его усомниться в смерти директора?
Я снова и снова прокручиваю в памяти тот злосчастный вечер: вот Снейп поднимает палочку, произносит «Авада Кедавра», с кончика его палочки срывается ярко-зеленый луч и попадает Дамблдору прямо в сердце. Тело директора на несколько секунд зависает в воздухе, а потом… Зависает в воздухе? Но убитый Краучем паук просто упал на спину, да и в учебнике по ЗОТИ не упоминался эффект левитации…
- Похоже, наконец-то сообразил, в чем дело, Поттер?
Я могу лишь кивнуть в ответ. Чуть медлю, но все же решаюсь спросить:
- А вы… вы действительно использовали Непростительное?
- Ты же сам там присутствовал, - мне кажется, или в голосе Снейпа и правда звучит горечь? – к чему эти вопросы? Ждешь, чтобы я покаялся? Может, мне стоит дать эксклюзивное интервью Рите Скитер: «Я не хотел убивать величайшего мага столетия, просто случайно перепутал заклинания»? Или сразу устроить романтическое свидание с дементором с обязательным поцелуем напоследок?
Не надо, пожалуйста, прекратите, профессор. Не могу передать словами, насколько это неправильно – слышать отчаянье в вашем голосе.
Черт, Снейп, ты же сильный. Ты первым безжалостно высмеивал чужую слабость, всегда отвечал ударом даже на легчайший шлепок, виртуозно играл на людских ошибках. Так почему ты наиболее жесток именно к себе?
- Я подумал, что вы могли воспользоваться невербальной магией.
Ну же, я сам открываюсь для удара. Давай, скажи: «Оказывается, наш Золотой мальчик умеет думать? Волшебный мир воистину полон сюрпризов», или «Поттер, гриффиндорцы думать не умеют по определению», или хотя бы «Похоже, ничто в этом мире не в силах спасти меня от необходимости выслушивать ваши измышления».
- Авада Кедавра, - размеренно произносит он, - вот последние слова, которые я сказал Альбусу. Мое прощание и моя благодарность.
- Но он ведь некоторое время висел в воздухе? Снейп, ты же сам там присутствовал, - нарочито-грубое «ты» остается незамеченным, - или твоя забитая запрещенными зельями память не в состоянии надолго удержать те воспоминания?
Яростный взгляд в ответ. Неужели помогло?
Как вообще вышло, что я успокаиваю своего тюремщика и по совместительству убийцу самого дорогого мне человека? Утешаю того, кому обещал отомстить при первой же возможности?
- Не перестаешь меня удивлять, Поттер.
- Собираетесь назначить мне отработку, профессор?
Снейп лишь хмыкает в ответ. Ободренный такой реакцией, продолжаю:
- Но ведь директор отлично владел Легилименцией? Он же мог знать о готовящемся нападении и заранее позаботиться о защите?
О защите от Авады? – ехидно переспрашивает внутренний голос. – И много тебе известно случаев удачной блокировки Смертельного заклинания?
- Если бы дело не касалось Альбуса, Поттер, я бы сказал, что подобное невозможно. Однако директор никогда не считал нужным следовать традициям, - усталая полуулыбка, - и еще кое-что. Ты что-то говорил об отработках? Посуда ждет тебя.
- Что возвращает нас к первоначальному вопросу: почему бы вам просто не воспользоваться магией?
- Да потому, - раздраженно отвечает Снейп, - что в этом месте никто, кроме Темного Лорда, не в состоянии использовать заклинания. Какая-то разновидность антимагического барьера.
- Тогда почему вас оставили безоружным один на один с ценным пленником? – я действительно не понимаю.
- Поттер, ты совсем меня не слушал? Пойми, наконец: мы с тобой находимся в этой комнате на одинаковом положении. Просто содержать двух пленников в одной камере гораздо удобнее.
*****
Сделав это сенсационное заявление, Снейп покидает комнату, оставляя меня одного. Машинально я собираю со стола грязную посуду и несу на кухню. Если жизнь у Дурслей и научила меня хоть чему-то, так это умению заниматься домашними делами в любой ситуации. Пока руки сами моют, вытирают и раскладывают по полкам тарелки и ложки, я могу спокойно обдумывать недавнюю беседу.
Начнем с того, что нет ни малейших причин верить Снейпу. Равно как и не верить. Сказанная им ложь столько раз оказывалась правдой, а у совершенных поступков находилось второе дно, что я давно перестал понимать, на чьей же он все-таки стороне.
События в его изложении выглядят крайне правдоподобно. Пожалуй, именно эта логичность и должна настораживать. Правда редко оказывается настолько легко объяснимой.
С другой стороны, у Снейпа нет ни малейших причин меня обманывать. Даже я не настолько самоуверен, чтобы считать, что в нынешнем положении представляю хоть какую-то опасность для Волдеморта. Тем не менее, я все еще жив. И чем дольше остаюсь в плену, тем больше у Ордена шансов меня спасти.
Мой дурацкий уход не мог остаться незамеченным. Уверен, меня хватились на следующее же утро. Рон и Гермиона наверняка известили членов Ордена о том, что я исчез. Остальное - дело времени.
Не знаю, сколько времени я провел в плену, но подозреваю, что не меньше недели. А это значит, что вот уже семь дней все члены Ордена Феникса заняты моими поисками и каждый час приближает их к заветной цели. В конце концов, в Англии не так уж много мест, где можно спрятаться: каждое заброшенное поместье или замок наверняка тщательно проверяются. А если на них наложен антимагический щит, это точно вызовет подозрения. Получается, Волдеморт сознательно идет на все это, прекрасно понимая, что время работает против него. Вопрос лишь в том, зачем? Какие цели он преследует, в какие игры играет?
Надеется получить за меня выкуп?
Верится с трудом – не думаю, чтобы министерство пошло на такую сделку. Выжидает? Чего? Лучшей возможности расправиться с единственной угрозой его бессмертию может и не представиться. Нет, я решительно не понимаю мотивов его действий.
Говоря по правде, все эти вопросы стоило бы обсудить со Снейпом. Он не только знает больше моего, но и способен делать правильные выводы из имеющихся в наличии фактов. Вот только… Вот только станет ли он говорить на эту тему со мной? Признай, Поттер, ты никогда не производил впечатления человека, прислушивающегося к доводам разума, а события последних дней лишний раз доказали, какой ты еще ребенок.
Но я просто не могу сидеть и ждать чудесного спасения. Терпение, равно как умение выжидать, никогда не были моей сильной стороной.
- Что же мне делать, черт побери?! – последнюю фразу я произношу вслух. И буквально подпрыгиваю от испуга, услышав шелковистый голос:
- Что, Поттер, соскучился по работе? В школе ты не производил впечатления трудолюбивого человека.
- Вы уже вернулись?
- Меня не перестает удивлять твоя привычка замечать очевидное.
- А где вы были? – я из последних сил пытаюсь не реагировать на насмешки.
- Поттер, это допрос? – Снейп хмыкает и с интересом смотрит на меня. – И что же ты будешь делать, если я откажусь отвечать?
Ну давай, спокойно и вежливо объясни ему причину своего любопытства, - рекомендует внутренний голос.
Как всегда, я игнорирую его советы.
- Учитывая тот факт, что вы не можете использовать магию, наши силы равны, - ухмыляясь ему прямо в лицо, объясняю я, - но не забывайте, что, проведя детство среди магглов, я неплохо овладел их «методами убеждения».
Уголки губ Снейпа приподнимаются в каком-то подобии улыбки, когда он почти весело произносит:
- Позволь напомнить тебе о моем школьном прозвище.
- Принц-По-лу-кров-ка, - по слогам произношу я и добавляю, - а не стало ли это еще одной причиной недоверия его Темнейшества к вашей скромной персоне?
- Учитывая его собственное происхождение, это выглядело бы по меньшей мере странно, - парирует Снейп и продолжает, - но мы, кажется, слегка отошли от темы. Ты пытался убедить меня в том, что можешь заставить отвечать на вопросы.
Неожиданно эта игра перестает меня развлекать.
- Подождите пару дней, - устало предлагаю я, - когда синяки окончательно сойдут, буду счастлив продемонстрировать вам свои способности.
- Что, Поттер, опять пытаешься вызвать жалость к себе? – неприятно усмехается Снейп. И мне отнюдь не добавляет спокойствия тот факт, что он прав.
- У вас? Даже я не настолько наивен, - сердито парирую я.
Ну почему, почему рано или поздно все наши разговоры сводятся к взаимным оскорблениям? Точнее, к его насмешкам и моим жалким потугам достойно на них отвечать? Это даже не смешно: запертые в одном помещении в ожидании своей далеко не радужной участи, мы с поразительным упорством снова и снова пытаемся ранить друг друга.
- Почему? – тихо спрашиваю я.
- Почему что? Почему я отказываюсь сюсюкаться с тобой?
- Почему вы постоянно говорите мне гадости?
- Ответ как всегда очевиден. Ты не думал, что мне это просто нравится, Поттер?
- Я должен чувствовать себя польщенным?
- Ты ничего никому не должен, - спокойно говорит собеседник. Пока я судорожно пытаюсь придумать ответ, Снейп решает все за меня - громкое хлопанье закрывшейся двери ставит жирную точку в этой беседе.
*****
Ворочаюсь на диване, пытаясь устроиться поудобнее. Сон не идет, и все, что мне остается, - снова и снова думать об одном и том же.
Почему он до сих пор не вернулся? Я понятия не имею, куда Снейп уходит, где проводит большую часть дня. Едва ли он веселится с друзьями. Могу лишь предположить, что Волдеморт по-прежнему вызывает его на собрания. Что бы Снейп не говорил, ему оставили палочку (пусть здесь и нельзя пользоваться магией, факт сам по себе показательный) и позволили беспрепятственно разгуливать по замку. А это значит, что официально он по-прежнему остается Упивающимся. Не сомневаюсь, Волдеморт получает немалое удовольствие от этой игры в кошки-мышки. А Снейп… Что ж, Снейпу не привыкать ходить по лезвию бритвы.
Но что в этой ситуации делать мне?
Ждать?
О да, каждый день я жду, что дверь откроется и Снейп… нет, не войдет, а упадет в комнату, забрызгав порог кровью. Впрочем, еще больше я боюсь того, что однажды дверь так и не откроется.
Черт побери, как же меня бесит собственная беспомощность! Запертый в четырех стенах, лишенный возможности пользоваться магией, я могу лишь думать и ждать. Очень неподходящие занятия для гриффиндорца, - мелькает горькая мысль.
Ах да, еще я могу заниматься домашним хозяйством: мыть посуду, вытирать пыль и подметать полы. Дипломированный домовой эльф, лицензия выдана лично Волдемортом.
Какая ирония: сейчас Темный лорд уязвим как никогда - Орден уничтожил все хоркруксы, и от загробной жизни Волдеморта отделяет лишь Авада и легкий взмах палочки. Вот только я как всегда абсолютно бесполезен и не способен даже на такую малость.
Соберись, Поттер, - командую я себе, - прекращай это нытье. Да, сейчас ты абсолютно беспомощен и бесполезен, но чья в этом вина? Хватит жалеть себя, берись, наконец, за дело. Попроси Снейпа позаниматься с тобой зельями, думай, ищи выход, способ сбежать. Действуй, черт тебя побери.
Зелья… Они по-прежнему эффективны в этом почти полностью лишенном магии месте. Мне необычайно повезло, что Снейп не только на нашей стороне, но и к тому же является Мастером Зелий. Хотя только ли это везение?
Какая удивительная череда счастливых совпадений: несмотря на продолжавшееся несколько дней избиение, я не получил никаких серьезных травм, более того, из всех Упивающихся Волдеморт приставил следить за мной именно шпиона Ордена Феникса, по совместительству моего бывшего преподавателя и одного из самых известных в Европе зельеваров. Снейп говорил, что Темный Лорд не доверяет ему и считает предателем, но доказательств этому нет. Что же мне остается? Верить двойному шпиону на слово?
Невесело усмехаюсь этим мыслям. А что, разве есть варианты? Дождаться возвращения Снейпа и поинтересоваться: «Сэр, на чьей вы стороне? Вы действительно хотите помочь мне или всего лишь исполняете приказы Волдеморта?»
Даже представить боюсь, что именно услышу в ответ.
С легким вздохом поплотнее закутываюсь в одеяло и переворачиваюсь на другой бок.
*****
Я резко просыпаюсь и несколько секунд лежу с открытыми глазами, пытаясь понять, что же меня разбудило.
Как только глаза привыкают к темноте, начинаю осматриваться. Все спокойно, тишину нарушает лишь мерное тиканье часов. Я уже готов пробормотать:
- Тебе показалось, Поттер, - и попытаться снова уснуть, как вдруг слышу тихий стон.
Сказать, что я удивлен – значит, не сказать ничего. В комнате нас только двое, так что сомнений нет, это был Снейп.
Стонущий Снейп? Мучимый кошмарами Снейп? Это просто не укладывается в голове - настолько я привык к нему сильному, скрывающему собственные слабости. И даже немного стыдно, что я увидел его таким… уязвимым.
А еще я чувствую вину за то, что, пусть и невольно, стал свидетелем беспомощности этого человека.
Интересно, - приходит в голову неожиданная мысль, - а сколько раз за последнюю неделю от моих криков просыпался он?
Унижение захлестывает горячей волной, опаляет щеки и заставляет сердце биться сильнее. Беспомощность – как же я ее ненавижу!
Но ведь это всего лишь твои догадки, - вкрадчиво произносит внутренний голос. – Даже если все действительно было так, Снейпу хватило тактичности ни словом не обмолвиться о произошедшем.
И что ты предлагаешь? – мысленно интересуюсь я. – Оставить все как есть и лечь спать?
Ответное «именно» почти заглушается новым стоном.
Ну уж нет. Называйте это гриффиндорской тупостью, если хотите, но я просто не могу оставить человека наедине с его кошмарами. Надо всего лишь разбудить Снейпа, ведь так? Если повезет, он вообще ни о чем не догадается.
Я преувеличенно громко и долго кашляю, однако это не приносит никаких видимых результатов. Равно как и несмелое:
- Профессор… проснитесь, сэр.
Неуверенно поднимаясь с дивана, бодро шепчу «Заткнись!» своему внутреннему голосу. Черта с два я отступлюсь и брошу начатое на полпути. Всего-то и надо разбудить Снейпа. Уверен, он сразу же проснется, стоит лишь потрясти его за плечо. Правда, сделать вид, что я не при чем, уже не получится. Ну и ладно. Лучше слушать его язвительно-ироничные комментарии, чем пытаться успокоить совесть и засыпать под аккомпанемент чужих стонов.
Подхожу к кровати и останавливаюсь в некотором недоумении. Я уже успел забыть о том, насколько она широка. Не забираться же на нее, в конце концов. Даже подумать боюсь, что сделает Снейп, обнаружив меня в своей постели.
Наклоняюсь над кроватью и уже почти касаюсь рукой его плеча, как вдруг Снейп резко открывает глаза. В тот же миг он хватает меня за руку и резко тянет на себя.
Секунду спустя я обнаруживаю себя лежащим на спине. Надо мной нависает Снейп, его левая рука крепкой хваткой сжимает мое запястье, а зажатая в правой палочка направлена мне прямо в лоб.
Темнота вокруг вспыхивает разноцветными искрами. Я забываю о том, кто передо мной, забываю, что магия здесь не действует. Мир сужается до размеров этой комнаты, где я валяюсь абсолютно беспомощным под прицелом направленной на меня палочки. «Бежать», - бьется в голове единственная мысль.
Изо всех сил толкаю Снейпа в грудь. От неожиданности он отпускает мое запястье. Воспользовавшись моментом, скатываюсь с кровати и, чуть не падая, бегу к кухне. Сердце бьется так, что его отчаянный стук болью отдается в горле.
Захлопываю дверь и судорожно шарю взглядом по ровной деревянной поверхности в поисках защелки. Ее нет. Паника туманит разум. Руки, изо всех сил прижимающие дверь к косяку, дрожат.
С невнятным всхлипом отпускаю дверь и бросаюсь вглубь кухни. Хватаю со стола нож и забиваюсь в дальний угол.
Я изо всех сил прижимаюсь подбородком к коленям и сжимаю челюсти, но зубы продолжают стучать. Страх окутывает вязкой пеленой. В памяти всплывает все то, что я так старательно пытался забыть эту неделю: темная комната, холодный пол и бесконечное ожидание.
«Но в этот раз все по-другому, - отчаянно убеждаю себя, - в этот раз у меня есть нож, в этот раз я смогу защититься».
Странно, но это совершенно не успокаивает. Я подношу нож к лицу, вглядываюсь в ровную поверхность лезвия, большим пальцем поглаживаю грубую рукоятку. Все ведь будет в порядке? Я больше не беспомощен, я смогу защитить себя?
Пальцы разжимаются, и нож с негромким стуком падает на пол. Протягиваю руку, чтобы поднять его, но неожиданно слышу чье-то тяжелое дыхание.
- Не подходи, - хрипло выдыхаю я.
- Успокойся, Поттер, - усталый, чуть виноватый голос.
- Я сказал, не приближайся, - резко хватаю нож и крепко сжимаю его. Медленно поднимаюсь на ноги, не отводя взгляда от темной фигуры, замершей в дверном проеме.
- Все в порядке, я стою на месте, - успокаивающе произносит он. – И не причиню тебе вреда. Просто положи нож на стол, и давай спокойно поговорим.
Недоверчиво смеюсь в ответ.
- Поговорим? По-моему, мы уже достаточно наговорились.
- Поттер, - резко начинает он, но тут же обрывает себя, - С каких это пор лицезрение волшебной палочки приводит тебя в панический ужас, а, Гарри?
Он назвал меня по имени? Этот нехитрый факт просто не укладывается в голове. С недоверием смотрю на Снейпа.
Показалось. Мне же просто показалось?
- Может, вы и привыкли к тому, что палочка направлена вам прямо в лоб, а для меня это до сих пор в новинку, - огрызаюсь я.
- Здесь же нельзя пользоваться магией, - снисходительно, как непонятливому ребенку, поясняет он.
Это что-то меняет? – хочу спросить я. – Вы же действовали на полном автомате. Вы были готовы убить меня, черт побери!
Досадливо поморщившись, поднимаю руку ко лбу, чтобы смахнуть упавшую на лицо прядь волос.
Неожиданно Снейп бросается ко мне и хватает за руку. Сильные пальцы стальной хваткой впиваются в запястье. Зашипев от боли, трясу рукой, пытаюсь вырвать ее из цепкого захвата.
Когда пальцы разжимаются, с недоумением смотрю на Снейпа, отказываясь верить в происходящее. Он же, демонстративно не обращая на меня ни малейшего внимания, торопливо прячет левую руку за спину.
Я ощущаю острое желание запустить пальцы в волосы, как часто делаю в затруднительных ситуациях. Подношу руки к лицу и мгновенно цепенею. Нож. Я уже успел забыть про него. Длинное блестящее лезвие в нескольких местах измазано чем-то темным. Кровь, - неожиданно понимаю я, - это кровь.
Пальцы разжимаются, и нож с тихим стуком падает на пол. Я не слежу за его полетом – взгляд упирается в молчаливую темную фигуру, стоящую прямо передо мной. Несмело протягиваю руку и хватаю Снейпа за рукав. Удивительно, но он не сопротивляется.
Осматриваю его кисть. Так и есть – тыльная сторона ладони рассечена, из раны течет кровь.
- Насмотрелся, Поттер? – бесстрастно интересуется Снейп. – Тогда, может быть, уберешь руки и дашь мне наконец обработать рану?
В испуге отшатываюсь от него. Нога цепляется за что-то, и я чуть не падаю. Когда понимаю, обо что именно споткнулся, едва могу сдержать истерический смех. Подавив неуместное желание поднять нож, ногой отшвыриваю его куда-то в угол.
- Вам помочь? – зачем-то спрашиваю я.
- Я пока еще в состоянии справиться сам, - слышится спокойный ответ.
Забиваюсь в угол, чтобы не мешать, и оттуда наблюдаю за тем, как Снейп промывает рану и обрабатывает ее каким-то зельем. Размеренные, уверенные движения рук, слегка нахмуренные брови. Он же ранен, черт побери, так почему именно я дрожу от испуга?
Сектумсепра, Круцио – как же просто забыть о том, что не только магия рвет человеческое тело на части.
- Люди, Поттер, - вкрадчиво замечает нож из темного угла, - умели убивать и калечить задолго до появления Непростительных. Боль – одно из самых ярких чувств, сильнее которого только удовольствие от причинения ее другим.
- Разве это не приятно – смотреть на меня? – не сомневается в ответе кровь.
- Я не хотел ранить Снейпа, не хотел! Это вышло случайно, правда, - если бы ко мне вернулся голос, я бы прокричал эту фразу.
- Это произошло, Поттер, - бесстрастно произносит внутренний голос и тут же выносит приговор, - и это твоя вина.
- Поттер, и долго еще ты собираешься себя жалеть?
Замолчите, я не хочу слушать!
- Поттер? – мой собеседник порядком раздражен.
- Сэр? – глупо переспрашиваю я, но уже в следующую секунду готов смеяться от облегчения – сердитое:
- Ко всем вашим достоинствам вы еще и глухи, как гиппогриф-перестарок? заставляет умолкнуть все голоса.
- Идите уже спать, - устало заканчивает Снейп, так и не дождавшись ответа.
*****
Я понятия не имею, сколько времени прошло с тех пор, как мы вернулись в комнату. Снейп молча прошел к кровати и сразу же лег. Мне не оставалось ничего иного, кроме как последовать его примеру, хотя спать не хотелось совершенно.
Удостоверившись, что профессор наконец-то заснул, поднимаюсь с дивана и на цыпочках пробираюсь к двери - почему-то кухня притягивает меня с невообразимой силой.
Зажигаю свет, но так и остаюсь на пороге. Зачем я вообще пришел сюда? Старательно ищу ответ, но он не появляется ни на полированной поверхности стола, ни на выцветшей краске стен.
Сделав пару шагов вглубь комнаты, опускаюсь на колени и пальцем прослеживаю контуры пятна, едва различимого на запылившемся кафеле. Вот оно, мое преступление и зримое доказательство вины – кровь. Чужая кровь.
Пусть и ненамеренно, но я причинил боль другому человеку.
- Тому, кто изо дня в день смотрел, как избивали тебя. Мерлин знает, скольких он убил сам.
- И это извиняет меня?
- Нет? – искреннее недоумение.
- Заткнись, - яростно шепчу я.
Голос в моей голове послушно замолкает, но эта показная покорность никого не обманет - мы оба прекрасно понимаем, кто победил в споре.
- Но тогда почему, - жалкие попытки оправдаться в собственных глазах, - я не наслаждаюсь произошедшим?
- Все еще боишься его? – помолчав пару секунд, полуутверждает голос.
Боюсь?
Это предположение застает меня врасплох.
Боюсь? – повторяю я, разглядывая темное пятно на кафеле.
Боюсь? – спрашиваю сам себя, поднимая нож с пола.
Боюсь, - со вздохом признаю я, быстро проводя лезвием по запястью.
В оцепенении смотрю, как края неправдоподобно ровного пореза окрашиваются красным и из него начинает течь кровь. Вид тонкого ручейка вызывает разочарование – почему-то я ждал, что кровь хлынет потоком. Совершенно не чувствую боли, лишь легкое покалывание кожи, и испытываю иррациональную радость, когда кончики пальцев начинают неметь. Из транса меня выводит первое «кап», громким шумом отозвавшееся в ушах. На полу в полуметре от ботинок появляется грязно-коричневое пятнышко.
- Кровь должна быть красной, - назидательно произношу я и снова подношу нож к запястью.
- Поттер! – громкий окрик застает меня врасплох, и лезвие замирает в сантиметре от руки.
В следующую секунду Снейп оказывается рядом и с размаху бьет меня по лицу.
Прижимаю ладонь к щеке – больно, черт побери, – и в недоумении смотрю на профессора. Как он вообще здесь оказался?
Не нахожу ничего умнее, чем спросить:
- А что вы здесь делаете, профессор?
На мгновенье кажется, что сейчас он ударит меня снова. Зачем-то зажмуриваю глаза, хотя прекрасно знаю, что это ничего не изменит, разве что ждать станет еще страшнее.
- Так ты, Поттер, считаешь, мне стоит тебя ударить? – с любопытством в голосе интересуется Снейп и продолжает, не дожидаясь ответа, - Может, и следовало бы, вот только не думаю, что это поможет.
Он хмыкает и замолкает. Подождав несколько секунд, несмело открываю глаза. Кажется, Снейп потерял ко мне всякий интерес – он смотрит куда-то в район раковины, машинально постукивая пальцами по столу.
А ведь у него красивые пальцы, - неожиданно понимаю я.
Красивые пальцы? У Снейпа?
Не выдерживаю и начинаю хохотать – громко, истерично, взахлеб. Профессор как-то спрашивал, не сошел ли я с ума. Так вот, теперь ответ не вызывает ни малейших сомнений.
Снейп смотрит на меня с легким презрением во взгляде, как на скручечервя, неожиданно зашевелившегося под его ножом на разделочном столе. А я просто не могу остановиться.
Снейп глядит на меня еще некоторое время, а затем все так же молча хватает за левую руку. Запястье обжигает резкая боль, я вскрикиваю и замолкаю, уставившись на струйку крови, вытекающую из уже успевшего закрыться пореза.
- Больно, - наконец формулирую я свою мысль.
- Не сомневаюсь, - спокойно отзывается Снейп, не ослабляя хватку. Кончики его пальцев окрашиваются кровью, и почему-то это зрелище окончательно меня успокаивает. Вздыхаю и расслабляю запястье.
Это словно служит каким-то сигналом: Снейп за руку ведет меня к умывальнику и сосредоточено промывает рану. Затем достает с верхних полок шкафа уже знакомую склянку с зельем и обрабатывает порез.
Я уже устал удивляться чему бы то ни было, поэтому никак не реагирую, когда профессор дует на рану, чтобы зелье не так щипало.
*****
В комнату мы возвращаемся, по-прежнему держась за руки. Точнее говоря, это Снейповы пальцы мертвой хваткой вцепились в мое запястье. Хотя в этом и нет особой необходимости – я не пытаюсь вырвать руку.
Профессор подводит меня к креслу и буквально вталкивает в него. Моментально начинаю чувствовать странную пустоту в том месте, которое еще секунду назад сжимали чужие пальцы.
- Похоже, вы совершенно не расположены спать, Поттер, - недовольно произносит Снейп, усаживаясь в кресло напротив.
- Составите мне компанию, профессор? – немного хрипло интересуюсь я.
- Практика показала, что оставлять тебя одного - все равно, что разрешить Лонгботтому экспериментировать с зельями – результат непредсказуем, но почти наверняка опасен для жизни.
Против воли хмыкаю в ответ – Снейповы сравнения всегда отличались красочностью.
- Так о чем будем разговаривать, профессор? – как ни в чем не бывало спрашиваю я.
- С чего ты взял, что я собираюсь с тобой разговаривать, Поттер? – парирует Снейп.
- Значит, будем молчать вместе? – резюмирую я.
- Вместе? – с легким недоверием переспрашивает он. – Не уверен, что мы хоть что-то способны делать вместе.
- Можно один вопрос? - резко спрашиваю я, даже не пытаясь казаться безразличным, и продолжаю, не дожидаясь ответа. – Кого вы хотели оскорбить своей последней репликой: меня или себя?
- Я похож на мазохиста, Поттер? – вопросом на вопрос отвечает он.
- Спасибо за разъяснение, - сердито произношу я.
- Потрудитесь дослушать до конца, - удивительно, насколько я успел привыкнуть к обращению на «ты» - пренебрежительное «вы» режет слух и бьет по самолюбию. – Так вот, на мазохиста я не похож, но и избиение младенцев – не мой стиль. Я лишь констатировал тот факт, что сложно рассчитывать на оживленную беседу между подростком, все интересы которого ограничиваются полетами на метле и спасением мира, и разменявшим четвертый десяток темным магом, в свободное время пытающимся не дать уверенным в собственной исключительности юнцам пойти по его пути.
- Хм, так у нас гораздо больше общего, чем может показаться с первого взгляда, - я изо всех сил стараюсь говорить так же спокойно и уверенно, как мой собеседник.
- Ты вообще слушал меня, Поттер?
- Волдеморт, темная магия, Хогвартс и его обитатели, - монотонно перечисляю я, но в конце не могу удержаться от насмешливого, - ну и квиддич, конечно.
- Ты и правда полагаешь, что меня интересует эта нелепая игра? – переспрашивает Снейп.
- Вы же судили один матч, когда я учился на втором курсе, - резонно замечаю я и привожу самый, на мой взгляд, весомый аргумент, - к тому же квиддич входит в обязательную школьную программу.
- Входит, - неожиданно легко соглашается он и снова замолкает.
Ну уж нет, беседа еще не закончена, профессор.
- Держу пари, в команде вы были ловцом.
- Как твой никчемный папаша? – это скорее дань традиции, чем искренняя неприязнь. Но правила есть правила, поэтому я старательно хмурюсь в ответ.
- Нет?
- С чего ты вообще решил, что я был в команде?
- Неужели позволили одноклассникам хоть в чем-то обойти вас? – фыркаю я.
Снейп удивленно смотрит на меня, а затем впервые за все то время, что я его знаю, смеется.
- Значит, ловцом? – все еще улыбаясь, повторяет он.
- Ну не вратарем же, - его смех заразителен, и я невольно начинаю улыбаться.
- Загонщиком? – предлагает он.
Пытаюсь представить себе молодого Снейпа с битой в руке, посылающего бладжер Сириусу в голову.
- Не имеет значения, - наконец решаю я. – Уверен, противникам вы доставляли много хлопот в любом случае.
Ответное хмыканье я считаю добрым знаком.
- И что дальше? – ехидно интересуется внутренний голос. – О квиддиче вы поговорили. На очереди Волдеморт или школьные сплетни?
- О чем задумался, Поттер? – вопрос застает меня врасплох. Я настолько удивлен тем, что Снейп пытается поддержать беседу, что машинально отвечаю:
- О Волдеморте и последних хогвартских сплетнях.
- И какое же отношение Темный лорд имеет к снятым баллам и назначенным отработкам?
У Снейпа определенно странное представление о радостях школьной жизни.
- Вообще-то я имел ввиду несколько другое, - ошарашено откликаюсь я.
- Не сомневаюсь. Любовные записки, поцелуи украдкой и романтические свидания на Астрономической башне, - перечисляет Снейп, кривя губы в странной усмешке.
Меня коробит пренебрежение в его голосе, поэтому я с вызовом подтверждаю:
- Поцелуи и свидания.
- И у тебя, без сомнения, богатый опыт в этих вопросах, - не понимаю, что именно в моем ответе вызвало такую реакцию, но разговор оживился, и это определенно стоит считать хорошим знаком.
- Не такой уж и богатый, - помедлив, признаю я и тут же контратакую, - А у вас?
На мгновенье кажется, что сейчас он снимет с меня баллы.
- Откуда такой интерес к моей личной жизни, Поттер?
В голове мелькают десятки разнообразных версий, каждая из которых является правдой, но, в конце концов, я останавливаюсь на самом безопасном варианте:
- Просто поддерживаю беседу.
- Как потрясающе вежливо с твоей стороны сообщить мне об этом, - ехидная реплика не заставляет себя ждать.
- Так что? – я резко подаюсь вперед, - Что насчет поцелуев и свиданий при луне?
- Это предложение, Поттер?
Он ведь отлично владеет легилименцией, неожиданно вспоминаю я. И плевать, что магия здесь не действует.
- Нет, - выдавливаю я под аккомпанемент лихорадочного «подземелья; мрачные сырые подземелья» в голове.
- Вот как, - тянет он, и на мгновение меня охватывает ужасное предположение, что он все-таки услышал мои мысли. – Что ж, тогда вернемся к разговору.
Легилименция же не работает здесь, - убеждаю я себя, решаясь, наконец, поднять взгляд на собеседника.
- Поттер, послушай, - мой внутренний голос заметно нервничает, - остановись на секундочку и подумай, с каких это пор тебя стал так интересовать Снейп?
- Интересовать? – перепрашиваю я, недовольный, что не могу вернуться к беседе с профессором.
- Именно. Раньше ты не увлекался флиртом с преподавателями.
- Заткись, - яростно протестую я. – Мы… мы просто разговариваем.
- И часто ты разговариваешь с малознакомыми людьми о своей личной жизни? – уже увереннее продолжает он.
- Чего ты хочешь?
- Чтобы ты пришел в себя, пока не поздно.
- В таком случае ты опоздал. Моим психическим здоровьем стоило озаботиться гораздо раньше, - широко улыбаюсь я.
- Поттер, - отчаянно шепчет он. – Поттер…
Но я не хочу больше его слушать. Зачем разговаривать с самим собой, если рядом есть живой собеседник?
- И что тебя так развеселило, позволь узнать? – спрашивает Снейп, и я понимаю, что до сих пор улыбаюсь.
Подавив порыв ответить «размышления о собственной вменяемости», произношу:
- Ничего особенного, профессор.
- Приятные воспоминания? – особенно неприятно усмехнувшись, предполагает он.
Я не сразу понимаю, о чем идет речь.
- Едва ли, - наконец отвечаю я, - их можно назвать такими уж приятными.
- Не уверен, что мисс Уизли оценила бы подобную откровенность, - Снейп демонстрирует неплохую осведомленность в вопросе.
- Джинни? Вот уж чье мнение меня волнует меньше всего.
- Планируешь устроить ночь сенсационных признаний, Поттер? - сарказм не в силах скрыть заинтересованность в его голосе, поэтому я продолжаю:
- Хотя не могу не отдать должное ее смелости. Не уверен, что сам решился бы напоить предмет своего интереса непроверенным любовным зельем. Вашего, между прочим, изобретения, - добавляю я.
- Зелье взаимности, страница 125 «Углублённого зельеварения» Либатиуса Бораго в переложении Принца-Полукровки, - не спрашивает, а утверждает он.
И через секунду:
- Она использовала его на тебе?!
- Да, - удивленно отвечаю я и немного виновато поясняю, - один раз я забыл учебник в гостиной. Он пролежал там всю ночь, а с утра его заметила Джин, нашла записанный на полях рецепт, и…
- И опоила тебя неизвестно кем придуманным зельем с непроверенными свойствами?
- Но ведь все обошлось, - я все еще не понимаю причин такой резкости. – Где-то через полтора месяца, когда Джинни решила, что ее чувства взаимны, она обо всем мне рассказала. В учебнике нашелся рецепт противоядия…
- Скажи мне, Поттер, - угрожающе-ласково интересуется Снейп, - я похож на человека, который станет записывать на полях своего учебника знакомый каждому третьекурснику рецепт любовного зелья?
- Н-нет, - я начинаю нервничать.
- Не хочешь спросить, что это было за зелье на самом деле?
- Оно ведь подействовало, - бормочу я вместо ответа.
- Конечно, подействовало. Только у этого зелья взаимности есть один маленький побочный эффект, не предусмотренный оригинальным рецептом: полная потеря самоконтроля. Механизм сдерживания ослабляется постепенно, так что окружающие не замечают изменений, - в голосе моего собеседника проскальзывают нотки довольства собой.
В голове вертится «для кого он, черт побери, придумал это зелье!», но говорю я совсем другое:
- Я же выпил противоядие.
- Не сомневаюсь, - хмыкает Снейп, - вот только антидот не снимает побочные эффекты.
Мне требуются несколько секунд, чтобы понять, что он имеет в виду:
- Вы хотите сказать, что это чертово зелье действует до сих пор?!
- Именно, - не будь это Снейп, я решил бы, что мой собеседник обеспокоен.
- И? – беспомощно произношу я.
- Думаю, бесполезно спрашивать, не заметил ли ты каких либо изменений в своем поведении, - такое ощущение, что он размышляет вслух, а не разговаривает со мной.
Почему-то меня это злит, но я больше не вижу причин сдерживаться – в конце концов, во всем виновато его гребаное зелье!
Наверное, мне действительно стоит успокоиться и проанализировать события последних месяцев.
Вот только не вижу причин это делать, - обрываю я сам себя. – Размышления-то ничего не изменят.
Поэтому наклоняюсь вперед и, глядя Снейпу прямо в глаза, предлагаю:
- Почему бы вам не заткнуться и не поцеловать меня, профессор?
Чувствую легкое разочарование – на лице Снейпа не дергается ни один мускул.
- Поттер, совершенно не обязательно демонстрировать мне весь спектр странностей своего поведения прямо сейчас, - бесстрастно замечает он.
Ставите мне диагноз, профессор?
Я многое хочу сказать ему. О том, что не придумай он то зелье и не запиши рецепт на полях своего учебника, все было бы по-другому.
Был ли я под действием зелья, когда упросил Дамблдора взять меня с собой на поиски хоркрукса?
Что предприняла бы Джинни, не попадись ей на глаза тот злосчастный учебник?
Каким было бы мое поведение последние несколько месяцев, не влияй на него зелье?
Почему, почему, черт побери, я забыл в гриффиндорской гостиной учебник Принца-Полукровки?!
Так это я виноват?
Получается, во всем случившемся виноват я?!
Поворачиваю голову в сторону кухни – где-то там остался нож. Не надо напрягать слух, чтобы услышать его ликующее:
- Я знал, что ты вернешься. Иди сюда. Моя магия, Поттер, действует без палочек и заклинаний.
- Пустите, - бормочу я, поднимаясь с кресла и пытаясь стряхнуть руку Снейпа со своего плеча. – Мне нужно идти.
Кажется, он говорит что-то вроде:
- Что с тобой происходит?
И
- Ты ничего не забыл, Поттер? Но я даже не пытаюсь понять. Все, что мне нужно, - попасть на кухню, а Снейп стоит на пути.
Он ведь не отстанет, - мелькает смутная мысль.
Обеими руками упираюсь ему в грудь и с силой толкаю.
Вместо того чтобы отступить в сторону и дать пройти, он хватает меня за плечи и притягивает к себе.
- Ты не думал о том, что это крайне невежливо, - практически шипит он, – просить об услуге и сразу же отказываться, так и не получив результата?
Я даже не успеваю сформулировать «о чем, черт возьми, он говорит?!», когда Снейп резко наклоняется и целует меня.
В этом поцелуе нет ни капли нежности: он, скорее, похож на пощечину. Снейп мог бы стать автором бестселлера – «Тысяча и один способ привести в чувство Гарри Поттера», - насмехается та часть моего сознания, которая еще может мыслить связно.
Потому что, сколько бы не болели губы, как бы сильно его пальцы не впивались в плечи, все это не изменит одного нехитрого факта – мне нравится.
Нравится запах его тела, нравится грубость, с которой он прижимает меня к своей груди, нравится дикая смесь раздражения и почти отчаянья, написанная у него на лице. Это буквально сводит меня с ума.
Это дико меня возбуждает.
Никогда раньше я не чувствовал и тысячной доли той туманящей разум потребности прижаться к чужому телу, гладить, царапать и кусать гладкую кожу под дрожащими пальцами, что владеет мной сейчас.
Никогда раньше не понимал, что соленый привкус крови на губах может вызывать жажду.
Никогда раньше не ощущал того пьянящего восторга, что заставляет судорожно цепляться за одежду стоящего напротив человека, чтобы не упасть.
Никогда раньше я не испытывал столь сильного страха, что все прекратится.
Снейп отстраняется, глаза сумасшедше блестят, а грудь яростно вздымается. Он открывает рот, но я не даю ему шанса заговорить, бессмысленными словами разрушить ту магию, что кружит нас в бешеном вихре. Притягиваю к себе и целую, прикусываю и вылизываю его губы.
В тот миг, когда тонкая кожица на его нижней губе лопается и чужая кровь смешивается с моей, я с трудом могу сдержать рвущийся наружу восторг.
Но последней каплей становится едва различимый полувздох, который срывается с его губ, когда Снейп буквально впечатывает меня в стену своим телом. Вздох-признание поражения, вздох-обещание большего.
С этого момента он перестает себя сдерживать. Я могу лишь беспомощно принимать то, что его губы вытворяют с моей шеей под аккомпанемент рвущейся ткани. Прощай, единственная рубашка, - мелькает нелепая мысль. Никогда еще потеря чего-то ценного не вызывала такого одобрения с моей стороны.
Умелые пальцы жадно шарят по груди. Когда один из них задевает сосок, я невольно выгибаюсь навстречу этому прикосновению. Кажется, Снейп усмехается, но все, что имеет значение – то, что он не останавливается. К первому пальцу присоединяется второй, и они исследуют, поглаживают и легчайшими прикосновениями дразнят ставшую болезненно чувствительной кожу.
Только не останавливайся. Всей моей выдержки хватает лишь на то, чтобы не произнести это вслух.
А нужно ли?
Стоит ли прикусывать внутреннюю поверхность щек, ногтями впиваться в ладони, отчаянно зажмуривать глаза, чтобы не прошептать, не прохрипеть, не проорать:
- Не останавливайся! Делай все, что угодно, только не останавливайся!!!
Ты ведь не остановишься и так. Не остановишься, правда?
Я не помню, как мы преодолеваем расстояние от стены до дивана. Где-то около окна осталась кровать, но весь уют, который она может предложить, не стоит тех метров, что нужно пройти.
Меня захватывает и несет за собой безумный вихрь чужих поцелуев и прикосновений. Тело давно забыло, как стоять, не прижимаясь к тебе, руки разучились безвольно висеть вдоль тела, не притискивая тебя к себе, губы потеряли все слова, кроме бессвязных междометий и восклицаний.
Существует ли вообще мир за пределами твоих объятий? Не хочу проверять!
Дамблдор, Орден Феникса, Волдеморт – эти бессмысленные наборы звуков больше не имеют надо мной власти. Обрывки воспоминаний выцветают и теряют былую резкость, осыпаясь на пол ворохом забытых фотографий.
Кому нужно будущее, когда твои пальцы вырисовывают замысловатые узоры на моей груди?
Кого интересуют воспоминания, когда твои губы спускаются ниже, прокладывая влажную дорожку поцелуев по моему животу?
Кто в состоянии мыслить связно, когда ты с силой прикусываешь нежную кожу чуть ниже пупка и сразу же отстраняешься, любуясь оставленной меткой?
Только не я.
Кажется, все мое тело состоит из одних нервных окончаний, послушных малейшему движению твоих рук.
Я готов позволить тебе все, но ты ведь и сам это знаешь.
В словах нет необходимости, слова придут потом, а пока я пытаюсь расстегнуть пуговицы на твоей пижаме, но их слишком много, и ждать нет мочи; ну и ладно, в конце концов, всегда можно пришить обратно. Наконец-то прикасаюсь к – наверное, бледной – гладкой на ощупь коже, хочу сжать, но сдерживаюсь и просто глажу. Пальцем очерчиваю ребра, несмело касаюсь груди, но тут же отдергиваю руку.
Не умею. Просто не знаю, как это правильно делается.
Научишь меня?
Может, если – вот так – дотронуться до напряженного соска, это будет приятно? Ты повторяешь мой жест, и я – ах-х – на собственном опыте убеждаюсь, что приятно – неверное слово. Это безобразно, возмутительно, вопиюще прекрасно.
Ты составляешь подробную карту моего тела, исследуешь его, пробуешь на вкус. Прокладываешь одному тебе понятный маршрут, засосами отмечая пункты назначения. Заставляешь меня забыть, что героям волшебного мира не пристало кричать и стонать в голос, и выгибаться навстречу уверенным прикосновениям.
Когда ты неожиданно останавливаешься, я не могу сдержать вздох разочарования. Что случилось? Я что-то делал не так?
А ты просто смотришь на меня с каким-то странно-непроницаемым выражением лица.
Я ничего не понимаю.
И не хочу понимать.
Ты же сам начал все это, черт побери! Теперь слишком поздно отступать – не позволю, не отпущу!
Да я просто привяжу тебя к этому дурацкому дивану, если потребуется!
Хватаю за руку и заставляю наклониться. Не заботясь больше об удобстве, за волосы притягиваю к себе и больно прикусываю мочку уха. Ты мой.
И если потребуется, я ногтями выцарапаю это у тебя на коже.
- С возвращением, Поттер, - произносишь ты, и после этого мы оба надолго замолкаем.
Я уже привык просыпаться ранним утром и часами лежать на диване без сна. Сегодняшний день не исключение: все тот же сероватый свет, льющийся из маленького окошка, отбрасывает хорошо изученные тени на знакомые до мельчайших деталей предметы обстановки.
Перевожу взгляд на Снейпа – он лежит рядом на краю дивана, левая рука свешивается до самого пола, правая крепко прижата к телу, глаза закрыты, выражение лица странно умиротворенное.
Я ведь разглядывал его по утрам и раньше – смотрел, как разглаживались морщины около носа и хмурились брови, как подрагивали веки и едва заметно сжимались пальцы рук. Впервые он просто спит – спокойно и расслаблено. Это настолько завораживает, что я бездумно протягиваю руку, чтобы коснуться его лица.
Я даже не успеваю до него дотронуться – пальцы еще находятся сантиметрах в пятнадцати от щеки, а Снейп уже хватает меня за руку и опрокидывает на спину.
- Они просто затеряются на общем фоне, - немного хрипло обещает Снейп, но так и не убирает руки с моего горла.
Не знаю, что ответить, поэтому просто молчу, разглядывая нависающего надо мной человека. Глаза немного щурятся со сна, в уголке губ запеклась кровь, щеку бороздит неглубокая царапина, - все это следы моей несдержанности, но почему-то я не чувствую ни капли стыда или раскаянья.
Боль тоже может приносить наслаждение – вот он, выученный за вчерашнюю ночь урок.
- Долго мне еще изображать из себя прикроватный коврик? – интересуюсь я, поднимая руки. Ладонями обхватываю тонкую шею и чувствую, как рефлекторно сжимается под пальцами чужое горло.
- Ты же не ждал, что он предложит тебе руку, чтобы помочь встать? - ехидно вопрошает внутренний голос.
- Не ждал, - абсолютно искренне подтверждаю я, - мне ведь не нужна помощь. Иду в ванну, наслаждаясь восхитительной тишиной в голове.
- Вы… Ты куда? – торопливо спрашиваю я.
Снейп замирает около двери, словно раздумывая, стоит ли вообще отвечать, но все же произносит, так и не поворачиваясь ко мне лицом:
- В Гринготтс обналичить свой счет. Не будь придурком, Поттер, туда же, куда и обычно.
Мне хочется сказать:
- Зачем ты вообще ходишь туда?!
И
- Это же опасно!
Да и внутренний голос нашептывает, что я имею на это право. Только что изменят слова?!
Поэтому киваю и молча смотрю, как он уходит. Нужно просто подождать. Сколько часов я уже провел, валяясь на диване и каждые пять минут поглядывая на дверь, строя самые дикие предположения и от всего сердца отказываясь в них верить?
Сегодняшний день ничем не отличается от череды предыдущих, - уверяю я себя. – Он вернется, как возвращался всегда. Никуда не денется, это же Снейп.
Подхожу к двери и дергаю за ручку. Как обычно, она не поддается.
Впрочем, попробовать стоило в любом случае.
Сажусь на пол, спиной прислоняюсь к двери, а лбом упираюсь в согнутые колени. Просто, если закрыть глаза, время течет быстрее.
Напоминаю сам себе:
Он может вернуться в любую минуту. Дверь откроется, больно ударив меня между лопаток, и усталый голос сердито произнесет:
- Позволь поинтересоваться, что ты делаешь на полу, Поттер?
И я, игнорируя очевидность ответа, буквально вскочу на ноги, быстро отойду к дивану, и лишь оттуда начну оправдываться. Буду уверять, что случайно уснул там, или упал и как раз поднимался, или нагнулся, чтобы завязать шнурки на ботинках…
Я буду предлагать ему десятки версий одна фантастичней другой, а Снейп будет смотреть на меня, отметая их все одной лишь презрительной полуулыбкой. Но это ничего не изменит – я продолжу придумывать отговорки, только бы не признаться, что да, волновался, и да, беспокоился, а он будет хмыкать, и ворчать, и насмехаться надо мной, но главное - он все-таки откроет эту чертову дверь!..
Когда я открываю глаза, в комнате уже темно.
С силой тру глаза. Когда я успел перебраться на диван? Последнее, что осталось в памяти – шероховатая поверхность дубовой двери, неприятно упирающейся в спину.
- Снейп, мелькает паническая мысль, - неужели он еще не вернулся?
Вскакиваю, отбрасывая куда-то в сторону шерстяное одеяло, и буквально кидаюсь к его кровати. Глаза еще не могут разглядеть очертания фигуры, но слух уже улавливает мерное дыхание.
Спит.
Он здесь, - облегчение накрывает жаркой волной, заставляя без сил опуститься на колени.
Я могу разбудить его и спросить, зачем надо было переносить меня на диван, или почему он не разбудил меня, или где пропадал так долго. Но вместо этого поднимаю с пола одеяло и иду к кровати.
- Что ты делаешь, Поттер? – раздается совсем не сонный голос.
Неужели наблюдал за мной?
- Подвиньтесь, - предлагаю я вместо ответа.
Похоже, мир сошел с ума – Снейп действительно отодвигается на дальний конец кровати, оставляя в моем распоряжении добрую треть поверхности.
Не давая себе времени передумать, забираюсь под одеяло, устраиваюсь поудобнее на мягком матрасе, правую руку засовываю под подушку. Пальцы натыкаются на полированную деревянную поверхность – Снейпова палочка. С трудом подавляю желание достать ее и произнести Репаро, например.
Нет, дело вовсе не в доверии, - мысленно огрызаюсь я в ответ на так и не заданный вопрос. – Я просто слишком устал, так что все эксперименты отложим на завтра. Переворачиваюсь на другой бок и засыпаю.
*****
А на следующий день все повторяется. Снейп снова уходит, оставляя меня беспокойно бродить из угла в угол и ждать щелчка открывающейся двери.
Правда, когда это происходит, я понимаю, что совсем не рад: в комнату, в нашу со Снейпом собственную комнату вваливаются двое Упивающихся. Они подходят ко мне, хватают и без лишних разговоров тащат куда-то. Хоть и знаю, что это бесполезно, пытаюсь вырваться – один или два лишних синяка все равно ничего не изменят.
«Где Снейп?», - бьется в голове единственная мысль:
Впрочем, практически сразу внутренний голос категорично заявляет:
- Ты полный идиот, Поттер.
И я не могу с ним не согласиться.
Когда я успел забыть, где нахожусь?
- Может быть, тогда, когда оказался в профессорской постели? – он не упускает случая поиронизировать.
- О, там действительно можно забыть обо всем, - парирую я.
На секунду он замолкает, словно не знает, что ответить, но практически сразу же произносит:
- В таком случае жаль, что вашу идиллию так грубо прервали.
Хотел бы я ответить, что со всем разберусь.
- Мне тоже, - мысленно усмехаюсь. – Но уверен, Снейп со всем разберется.
- С каких это пор ты рассчитываешь на других, а, Поттер? – искреннее недоумение.
- С тех самых как понял, что не в состоянии ничего сделать сам, - правдивый, но оттого ничуть не менее болезненный ответ.
- Герой магического мира уходит в отставку? – ненавижу, как же я себя ненавижу!
- Скорее, принимает предложенную помощь.
- Неужели взрослеешь, Поттер? – любопытство в голосе.
- Едва ли, - пытаюсь быть честным хотя бы перед самим собой. – Хотя если понимать под взрослением осознание собственной никчемности…
- Говорю же, взрослеешь.
Он замолкает, и мне волей-неволей приходится возвращаться к реальности.
Пальцы одного из Упивающихся больно впиваются в плечо; это вызывает полузабытые воспоминания о первых днях заточения. Тщетно всматриваюсь в невысокую коренастую фигуру, белую маску с узкими прорезями для глаз, давно не чищенные ботинки. Бесполезно, я никого не успел запомнить.
Страх нашептывает мне, что они оба были там, что это их удары оставляли синяки на моем теле и ломали кости. Теперь короткая передышка закончилась, и все начнется сначала – холодный каменный пол, бесконечное ожидание, прерываемое лишь разноцветными всполохами боли, и тишина. Не будет только Снейпа с его зельями и сочувствием исподтишка.
Не хочу! Только не снова!
Хотя чего стоят мои желания?
Без магии я абсолютно беспомощен. Почему, ну почему она здесь не действует?!
Постойте-ка, ведь заклинания Волдеморта работают? А значит, в этом месте есть магия, просто ее использование каким-то образом ограничено.
Но как? Думай, Поттер!
Едва ли это легко – иначе он проделал бы этот фокус со всем чертовым миром и остался единственным магом. Получается, все дело в размерах территории, которую Волдеморт способен контролировать. И если выйти за ее пределы…
А что происходит с магической силой? – приходит неожиданный вопрос. – Она просто блокируется или… Или Волдеморт высасывает ее из других?
Если так, у меня нет ни малейшего шанса, - мрачно думаю я.
- Ты же у нас оптимист, Поттер, - недовольно бурчит внутренний голос, - так верь в лучшее.
Игнорирую его издевки и пытаюсь понять, что все-таки произошло. На целую неделю нас со
Снейпом оставили в покое. Так что изменилось сейчас? И связано ли это с его ежедневными отлучками?
Ответ скорее всего положительный, но что-то подсказывает мне, что я буду совсем не рад этим изменениям.
Пришли, - понимаю я, когда прислужники Темного лорда вталкивают меня в какую-то дверь, а сами остаются снаружи. Впрочем, это совершенно не расстраивает - не буду скучать по их тычкам и ударам.
- Проходи, Поттер, - почти дружелюбно говорит Волдеморт. Пожалуй, я счел бы его слова более искренними, не будь палочка направлена мне прямо в лоб.
Делаю пару шагов вперед, быстро оглядываю комнату. Не Большой зал, конечно, но размеры впечатляют. Из мебели лишь огромное кресло, в котором восседает Темный Лорд, и гардины на окнах.
От дальнейшего разглядывания меня отвлекает замершая посреди зала фигура. Даже не нужно смотреть на ботинки, чтобы понять: это Снейп.
Вот только что он делает на коленях?
Глаза застилает ярость. Забыв о том, что абсолютно беспомощен, шагаю вперед. Задушу, я просто его задушу, и мне не понадобится никакая магия!
- Какой энтузиазм, Поттер, - уже забытые нотки презрения в голосе Снейпа приводят в себя не хуже пощечины.
Перестань. Хватит, черт побери, проявлять долбанное благородство! Хоть раз побеспокойся о себе. Это же не я стою на коленях перед Волдемортом!
- Так рад встрече со мной? – звучит откровенно жалко. Впрочем, куда ему тягаться в искусстве издевок со Снейпом?!
Молчу, ведь теперь слова могут причинить вред не только мне.
- Я позвал тебя, чтобы узнать ответ на один вопрос, - как ни в чем не бывало продолжает Волдеморт. – И, признаться, весьма недоволен затянувшимся ожиданием.
- Мой лорд, - вмешивается в разговор Снейп, - вы переоцениваете его умственные способности. Мальчишка еще не готов…
Снейп не двигается, и на миг меня охватывает безумная надежда, что заклинание не сработало.
Но проходят еще три секунды, и его руки начинают дрожать, и он прикусывает нижнюю губу, чтобы не кричать.
Мне приходится до крови впиваться ногтями в ладони, чтобы остаться стоять на месте, не броситься к Снейпу.
Я ничего не могу сделать, чтобы помочь ему, вот только это совершенно не успокаивает.
Останавливает другое: зачем-то он делает вид, что по-прежнему верен Темному Лорду.
- Или он все это время зачем-то обманывал тебя, - немного неуверенно предполагает внутренний голос.
- Чушь, - резко обрываю его я. Не может такого быть!
- Фините Инкантатем, - вмешивается в мой внутренний диалог Волдеморт.
И сразу же слышится:
- Мой лорд, применять к Поттеру легилименцию по-прежнему бесполезно –психическое состояние слишком нестабильно, в той мешанине обрывочных мыслей, что царит в его голове, абсолютно невозможно хоть что-то разобрать.
- Ты хочешь сказать, мой двуликий слуга, что за неделю не смог выполнить простейшее поручение – успокоить мальчишку?
Внутренний голос комментирует с хорошо узнаваемыми Снейповыми интонациями:
- Этого мальчишку можно успокоить только Авадой.
- Мои коллеги, - его всегда хорошо удавалось презрение, - слегка перестарались – первые три дня Поттер и говорить-то связно не мог. Я уже молчу про истерику, которую он закатил в самом начале.
Он же рассказывает, как все было на самом деле, - мелькает паническая мысль, - получается, он и правда верен Темному Лорду?
- Что ж, раз ты не справился с заданием, - резюмирует Волдеморт, - тебе и отвечать. Легилименс.
Что он хочет узнать от Снейпа?
- Снейп отлично владеет окклюменцией, - убеждает меня внутренний голос, - просто верь в него и не двигайся с места, черт побери!
Смотрю. Лицо Снейпа бледнее обычного, щеки ввалились, губы сжаты в узкую полоску. Кажется, еще немного, и он грохнется в обморок.
- Значит, отлично владеет? – бросаю я, делая шаг вперед. Волдеморт сейчас полностью поглощен легилименцией, кроме нас троих, в зале никого нет – вот он, мой шанс. Достаточно отобрать у него палочку, и…
Когда я сокращаю расстояние, отделяющее меня от Волдеморта, до пяти метров, чувствую, будто упираюсь в невидимую стену.
- Не думал же ты, что все будет настолько просто? – ехидно интересуется внутренний голос.
Нет времени отвечать.
Должен же я хоть что-то сделать?!
Подхожу к Снейпу. Не знаю, как он замечает меня – ведь смотрит Волдеморту в глаза – но находит силы произнести:
- Немедленно отойди, Поттер.
- Перестать, - ору я, - хватит, хватит уже!
- А вот это становится интересным, - произносит Волдеморт, - с каких пор Поттер проникся к тебе столь трепетной симпатией?
Бросив в мою сторону испепеляющий взгляд, Снейп отвечает:
- Как я уже говорил, он не в себе.
А я не могу прийти в себя от радости – пусть и ненадолго, но Снейп получил передышку.
- Ради твоего же блага надеюсь, что так оно и есть.
И добавляет, повернувшись ко мне:
- Легилименс.
Прошло уже больше года с тех пор, как я в последний раз находился под действием этого заклинания. Успели забыться и шум в ушах, и тяжесть в животе, и накатывающая тошнота. Но одно осталось неизменным – пульсирующая боль в голове, буравящая череп и проникающая прямо в мозг.
И перед глазами начинают мелькать картинки-воспоминания: уроки Трансфигурации, квиддич, похороны Дамблдора…
- Он мертв? – доносится откуда-то издалека вопрос.
Так вот что интересует его на самом деле, вот в чем причина того, что я все еще жив?
- Не думал же ты, Поттер, что своим главным противником он считает тебя? – привычно насмехается внутренний голос. – Конечно, он боится только Дамблдора.
Память тут же услужливо подкидывает увиденные в думоотводе сцены: первый визит Дамблдора в приют, его знакомство с тощим угрюмым мальчишкой, отказ принять Тома Риддла на должность преподавателя ЗОТИ.
- На некоторые вещи я могу смотреть вечно, - как-то слишком уж весело произносит внутренний голос.
Он хочет добавить что-то еще, но не успевает: короткое «Эксадиго», и в моей голове поселяется тишина.
- Эй, - мысленно кричу я, понимая, что уже поздно, но не в силах промолчать, - ты где? Почему…
- Не отвлекайся, Поттер, - неприятный голос извне, - меня интересует только Дамблдор.
Больше некому отвлекать меня, опекать меня, ставить барьер; и я послушно вспоминаю наш со Снейпом разговор:
- Он… жив?
- А вы… вы действительно использовали Непростительное?
- Я подумал, что вы могли воспользоваться невербальной магией.
И финальное:
- Поттер, ты совсем меня не слушал? Пойми, наконец: мы с тобой находимся в этой комнате на одинаковом положении. Просто содержать двоих пленников в одной камере гораздо удобнее.
- Значит, недели оказалось недостаточно, чтобы успокоить Поттера? – фальшивое удивление в голосе. – Но, похоже, ты преуспел в другом.
- Мой лорд, - два голоса спорят где-то вдалеке, но усиливающаяся пульсация в голове не позволяет различать слова.
Мне плохо, вот только внутренний голос не приходит на помощь, как обычно – своими издевательствами, шутками, своим сочувствием, наконец.
Когда я успел привыкнуть к нему?
Он появился всего полторы недели назад, но сейчас я не могу представить без него свою жизнь. Он предостерегал меня, утешал, давал советы. Он просто был со мной.
Поттер, сейчас не время хныкать, - он больше не скажет этого, отныне придется действовать самому.
Головная боль потихоньку отступает, и я возвращаюсь к реальности.
Волдеморт даже привстал со своего кресла, он почти вплотную подошел к Снейпу, палочка замерла сантиметрах в пятнадцати от профессорского носа. Если только я смогу схватить ее…
Когда он начнет говорить…
- Поверить не могу, - на его лице написано почти-отвращение и что-то еще, что я не могу идентифицировать, - так ты его трахнул?
И в следующее мгновенье:
- Стой, где стоишь, или мне придется попортить и без того малопривлекательное лицо твоего дорогого Северуса.
Он видел?
- Ну что ж, раз Снейп не в настроении говорить, отвечай ты, Поттер.
До чего же хочется плюнуть в эту красноглазую рожу! Пожалуй, так бы и сделал, будь палочка направлена на меня, а не на Снейпа.
- Мне повторить вопрос? – о да, с палочкой в руке можно позволить себе быть любезным.
- Да, мы, - я на секунду замолкаю, не зная, как сформулировать, - он…
- Заткнись, Поттер, - вяло рекомендует Снейп.
Кажется, теперь и в самом деле все кончено, поэтому делаю то, что давно хотел – торопливо подхожу к Снейпу, присаживаюсь и обнимаю его за плечи.
- Как трогательно, - эту фразу с одинаковой вероятностью могли бы произнести и Снейп, и мой внутренний голос.
- Знаешь, - продолжает Темный лорд, - а ведь ты был прав – у мальчишки в голове и впрямь черт знает что. Куча бесполезного мусора, обрывки эмоций и раздвоение личности в придачу. Да он же просто сумасшедший.
Смогу – убью, - думаю я с новоприобретенной решимостью.
- Впрочем, со всеми этими новостями мы слегка отошли от темы. Раз уж мальчишка бесполезен, придется воспользоваться твоими воспоминаниями.
Все, что я могу – смотреть: как Снейп сжимает зубы, как углубляются морщины вокруг носа, как под глазами залегают тени. И не отдергивать руку, которую до боли сжимают чужие пальцы.
- Все еще сопротивляешься, - удивление в голосе, - а ты и впрямь поднаторел в искусстве окклюменции. Мои поздравления. – И без перехода, - Не боишься, что твое неповиновение отразится на Золотом мальчике?
- Как будто если бы он подчинился, - торопливо встреваю я, - ты отпустил бы нас обоих, да еще наколдовал бутербродов в дорогу.
Удивительно, но Волдеморт совсем не выглядит разозленным. Почему-то он по-прежнему доволен собой, и это настораживает.
- Никогда не понимал этой твоей тяги к гриффиндорцам. Но не могу не признать, что ты последователен, Северус, - насмешка в голосе, - сначала переспал с матерью, а потом и с сыном. С собственным, кстати, сыном.
И секундой позже:
- Легилименс.
Перевожу взгляд на Снейпа – он с моей матерью?
- Ты лжешь, - потрясенно произносит Снейп. – Я этой магглокровки и пальцем не коснулся, - в голосе звучит такая убежденность, что я сразу верю.
Наверное, я должен разозлиться на то, что он оскорбляет мою мать, но вместо этого чувствую лишь облегчение.
- А ведь когда-то ты сам попросил наложить на тебя Обливиате, - откуда у него эта чертова уверенность в себе?!
- Неужели ты думаешь, что, используя такие нелепые выдумки, сможешь сломать мысленную защиту Снейпа?
На мой вопрос Волдеморт отвечает простым:
- Фините Инкантатем.
Блефует, он же просто блефует?
*****
Перевожу взгляд на Снейпа: его глаза широко раскрыты, зрачки расширены, губы слегка подрагивают.
Он поворачивается ко мне, несколько секунд смотрит, а потом с каким-то ужасным всхлипом закрывает лицо ладонями.
Не может быть! Я не верю!
Так это правда? Он спал с моей матерью? Он… он любил ее? Хотел провести с ней всю жизнь? А как же я? - Мысли с почти слышимым свистом одна за другой проносятся в моей голове. – Я что, просто замена?
Как это было: он любил ее давно и безответно, или увел назло моему отцу? А, может, это Лили добивалась его всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Она же была одной из лучших в зельеварении, ей ничего не стоило опоить его чем-нибудь…
И финальное:
Как хорошо, что она уже мертва!
- Ненавижу, - наконец-то вслух произношу я, поднимаясь на ноги.
Пользуясь тем, что Волдеморт не обращает на меня ни малейшего внимания, делаю то, о чем мечтал последние полчаса: хватаю за палочку и с силой тяну на себя.
Он не отпускает, и секунд пять мы пытаемся вырвать ее друг у друга.
Тогда я делаю еще один шаг, подхожу вплотную к Волдеморту и второй рукой хватаю его за запястье, с силой выкручиваю. Его лицо искажается, но хватка не ослабевает. Вот только я сильнее.
Когда кончик собственной палочки упирается ему в грудь, топливо произношу:
- Авада Кедавра.
- Палочки-близнецы: перо феникса и остролист, - объясняю я кучке пепла на полу, – и разница в полтора дюйма, но, как оказалось, это совсем не важно.
Он не отвечает, и это скучно. Отворачиваюсь, и смотрю на Снейпа.
- Как ты и говорил, - зачем-то рассказываю я ему, - Волдеморт просто установил в замке антимагический барьер, а с собой носил какой-то артефакт, - наклонюсь и кончиком зажатой в руке палочки ворошу пепел, - небольшую обсидиановую хреновину, может, ты знаешь, что это такое, - который блокировал действие барьера.
Он никак не реагирует, и это раздражает.
Все ведь закончилось, разве нет? Я же не требую поздравлений, в конце концов! Просто убери руки от лица, вставай и давай уходить отсюда, пока не подоспели остальные Упивающиеся.
Почему ты не радуешься, черт побери?! Мы свободны и можем делать, что хотим. Мне еще год надо отучиться в Хогвартсе, но если ты против, просто скажи. Уедем куда-нибудь из Англии и наконец-то вздохнем свободно. Ты научишь меня варить зелья, а я буду исправно искать новые темы для разговора.
Давай, посмотри на меня! Я же люблю тебя, слышишь, Северус?!
Ну как ты можешь быть мне отцом?
Мой отец – тот самый яростно ненавидимый тобой Джеймс Поттер. Это он, пусть и недолго, растил меня, пытался защитить нас с матерью ценой своей жизни, о нем мне рассказывали все вокруг.
А ты… Ты – Северус Снейп, профессор Зельеварения, убийца Дамблдора и мой любовник. Какое значение имеют кровные узы? Я же люблю тебя и плевать, кто ты мне - отец или дед.
Тебе же тоже все равно, ведь так? Ты же понимаешь, что это просто мелочи, не имеющие не малейшего значения?
Северус, ну посмотри на меня, пожалуйста!
Он поднимает голову, встает с пола и, не обращая ни малейшего внимания на то, что еще две минуты назад было Темным Лордом, подходит ко мне. Пристально вглядывается в лицо.
- Как в зеркало, - наверное, сказал бы внутренний голос.
Кого ты хочешь увидеть во мне? Себя?
Потрясение уходит из его взгляда, уступая место какой-то отчаянной решимости. Снейп пальцем касается моих щек, очерчивает линию скул, слегка задевая рукавом враз пересохшие губы.
А затем резко отстраняется.
Так ты принял решение?
Лучше молчи.
Не позволю, не дам отказаться от всего, что произошло между нами!
Ты мой.
Лили мертва, и никогда больше не встанет между нами. Теперь никто и ничто не помешает нам быть вместе. А родство… это же абсолютно неважно. Я верю, ты обязательно поймешь, что все у нас будет хорошо.
Да уж, что ещё сказать, Гарри абсоютно и безповортоно сошёл с ума... Северус может гордиться собой, не каждый день узнаёшь, что твой собственный сын, твой любовник, ставший шизофреником под действием твоего зелья и доведённый до срыва твоим бывшим хозяином готов на всё, что бы удержать тебя: Ollyy пишет:
цитата:
Ты мой.
Лили мертва, и никогда больше не встанет между нами. Теперь никто и ничто не помешает нам быть вместе. А родство… это же абсолютно неважно. Я верю, ты обязательно поймешь, что все у нас будет хорошо.
Ollyy Понравилось все. И про Джинни рада была прочитать то, что мне также приходило в голову. Уж как то неожиданно у Гарри эта любовь приключилась. Хотя мои подозрения начались с урока у Слагхорна , где они варили амортенцию. А здесь просто сногшибательно. Догнало значит Снейпа.
Ух! Неожиданная концовка. Интересно и здорово. Люблю внутренние голоса :) А Гарик молодец - так и надо. Подумаешь, папа. Главное, чтобы папа об этом не вспомнил
vesna Ох, я так рада, что фик понравился . Ну, мне как снарри-шипперу Джинни нравиться не может по определению Сначала я хотела просто убить ее без особых затей *строит свирепые рожи* но потом одумалась Мероуп ведь тоже была тихой невзрачной девочкой, а красавчика-мужа заполучила. Пусть и ненадолго
Спасибо! Я наконец-то добралась до собственного заказа =-)))
Конец фика меня немного напряг, но по ходу текста я обнаружила кучу вкусных мест!
Поттер, надеюсь, мне не придется прятать свои любимые ботинки от чрезмерного проявления твоей к ним привязанности? Признаться, настойчивость, с которой ты изучал их во время наших предыдущих встреч, внушала некоторые опасения…
Хи-хи!
- Поттер, совершенно не обязательно демонстрировать мне весь спектр странностей своего поведения прямо сейчас, - бесстрастно замечает он.
lukassa *тихонько оправдывается* Ну, пусть и извращение, но не очень же сильное - не некрофилия, зоофилия... Да и потом *готова погрузиться в дебри рассуждений про инцест* как бы это сказать, по-хорошему отец для Гарри - все-равно Джеймс. Мне кажется, важнее психологиеская близость, а не биологическая Но я безумно счастлива, что большая часть фика понравиласьlukassa пишет:
цитата:
Вообще как написана эта сцена между Гарри и Снейпом мне очень понравилось. И про георафию =-)
*тихо млеет от счастья* очень рада. ведь это мой первый опыт написания высокорейтинговых сцен
lukassa пишет:
цитата:
Кстати возникли подозрения, что внутренний голос - это Снейп, нэ?
Ну, не совсем, хотя похож, похож
Spreo Прошу прощения за неприятный осадок. Но дико счастлива, что фик-без-окончания понравился
Vilandra Ох, прошу прощения за собственную мнительность. Надеюсь, Вы (ты) не в обиде. Просто слишком перенервничала и вместо того, чтобы смотреть на отзыв, кругом видела только недовольство собой.
Ольхен Ооо, за тис огромное спасибо, теперь буду думать, как бы это ставить в текст без потерь для красивости Совпадений много, ага, но обрати внимание: мы фики друг друга совсем не видели, я только вчера его прочитала, а он мой и в глаза не видел. И за приятные слова спасибо, это очень ободряет
Напрягает. Читается на одном дыхании. Сумашествие Поттера - кажется я сама начала сходить с ума. А Снейп-то каков - красавец.
- Поттер, надеюсь, мне не придется прятать свои любимые ботинки от чрезмерного проявления твоей к ним привязанности? Признаться, настойчивость, с которой ты изучал их во время наших предыдущих встреч, внушала некоторые опасения… очень по-снейповски.
Описание убийства Волди впечатлило. Вот только я сильнее Отчаяние&Любовь делают людей всесильными.
На мой взгляд финал не такой уж и открытый. Сопротивлять влюбленному безумному Поттеру - все равно что пытаться танк удержать на ниточке. К тому же всегда есть Обливиате(с)
Весьма правдоподобно. Истеричный, порывистый Поттер и скрытный, саркастичный Северус.
Впечатления неоднозначные. Но однозначно - респект.
Ksandria Bianka Прежде всего - огромная благодарность за то, что прочитали фик. Ksandria Bianka пишет:
цитата:
Читается на одном дыхании.
Бывает ли похвала приятней?!
Думаю, насчет открытости финала одного мнения быть не может :) Поттер безумен - ага, но ведь он еще и влюблен. Не очень-то приятно привязывать к себе человека насильно, особенно если есть вероятность, что он останется рядом и по доброй воле. А с другой стороны, лучше не рисковать.
Ollyy о боги,это великолепно, автора расцеловать во всё, куда дотянусь/попаду Потрясающе,ей богу. И всё у них будет хорошо, и все будут счастливы, я уверена . Ибо иначе и быть не может). Нет, всё таки я люблю инцест, угу...)
Ion storM Спасибо И, кстати, читатель сам рискует быть расцелованным автором за то, что ему понравилось окончание что видит ХЭ там, где мне самой очень хочется его видеть Дико рада, что фик понравился
Ollyy а я дико рада, что сделала приятное). Я уже три года надеялась,мечтала не переставая, прочитать нечто подобное и вот,наконец, моя мечта осуществилась =) . И,причем, так близко к тому, что мне хотелось. Люблю
Ion storM *с интересом* куда тут продолжение? Финал-то открытый, но в принципе, все и так ясно Сложно очень написать продолжение, которое будет хотя бы не хуже оригинала, про "лучше" я даже не заикаюсь :)
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 45
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Да уж, что ещё сказать, Гарри абсоютно и безповортоно сошёл с ума... Северус может гордиться собой, не каждый день узнаёшь, что твой собственный сын, твой любовник, ставший шизофреником под действием твоего зелья и доведённый до срыва твоим бывшим хозяином готов на всё, что бы удержать тебя: 
. Ибо иначе и быть не может). Нет, всё таки я люблю инцест, угу...)
*сделала большие глаза* Мое почтение, серьезно 
- участник сейчас на форуме
