Астрономическая башня

Красивая девушка с удивительно ясными глазами сидит за старым дубовым столом. Она хмурится и грызет кончик пера. Перед ней лежит пергамент, на который медленно ложатся строчки, написанные аккуратным каллиграфическим почерком. А иногда девушка поднимает голову, и слезы капают на стол, тогда приходится брать чистый лист и переписывать все сначала. Конечно, ведь она пишет историю своей жизни и своей судьбы...

Лондон, Годрикова Лощина, мистеру Джеймсу Поттеру.

Я помню каждое мгновение, проведенное вместе с моей семьей. Помню благоухающий сад и кусты шиповника, помню тихое журчание серебристого ручья и блеск луны на глади озера. Каждый взгляд прекрасных умных глаз – и такая теплота на душе. Все такое близкое и родное, что, кажется, стоит лишь сказать и почувствуешь запах маминых пирогов, запах табака и гтолько что сваренного кофе – такой всегда был у отца. А потом услышишь радостные восклицания детей, как тогда, в Рождество, ты помнишь? Когда на красавице-ели загораются разноцветные огни, а вся комната усыпана конфетти и воздушными шариками. Тогда младшие смеялись и так забавно пели рождественские песенки, а потом... потом появлялся отец в костюме Санта-Клауса и с трудом мог дотащить до гостиной мешок с подарками. А мама как всегда садилась в кресло-качалку и начинала вязать носки, белые с синими полосками. Папа улыбался и развязывал мешок, а дети так трогательно смотрели на него при этом. Марии всегда дарили кукол, ты знаешь? Синеглазых красавиц с мраморно-белой кожей. Девочка так чудесно начинала разговаривать с ними на своем, непонятном взрослым языке. Но знаешь, самым забавным было то, как однажды папа перепутал ее подарок с подарком Карла – бравым длинноносым солдатом! У них была одинаковая упаковка - все так смеялись! Ах, как давно это было...
В дождливые осенние вечера мы вместе сидели в гостиной. Отец брал очки, такие нелепые, в которых он походил на сову, и начинал читать газету. И вся семья знала, что его лучше не беспокоить. Мама всегда занималась рукоделием – были ли это салфетки с шикарными букетами цветов, связанные крючком белоснежные праздничные скатерти или же просто половичек, который будет отдан в сиротский приют. Мария всегда играла с Карлом – они были так дружны! Красавица-кукла Анжелина каталась на новеньком паровозике, где ей покровительствовал какой-нибудь храбрый солдат. Петунья читала свою обожаемую историю. А иногда мы с ней просто садилась на ковер у камина и говорили. О людях и судьбах, о школе и городе, о парнях и том, как правильно ухаживать за цветами. А в теплые солнечные дни мы ходили в походы. Папа, Карл и мы с Петуньей, а мама и крошка Мария оставались дома, читали и готовили такие вкусные вещи, что нам иногда очень хотелось вернуться. Мы ставили большую зеленую палатку, рядом разводили костер и располагали маленький складной столик со стульями. Мест за ним не хватало, поэтому Карл садился на настил рядом с нами и весело болтал, жуя бутерброд. И все были рады, что у нас такая замечательная семья. Где есть заботливая мать и чуткий отец, одаренная Лили и рассудительная Петунья, заводной Карл и красавица Мария.
А потом заболела мама. Ее водили к лучшим врачам, но ничего не помогало. Мы с отцом и Петуньей постоянно навещали ее - вместе. А она, она всегда сидела у открытого окна и смотрела на кипящую, за этими мертвыми стенами больницы, жизнь. Потом прибегала молоденькая медсестра и просила, умоляла ее лечь в постель. И она слушалась – подходила к маленькой деревянной кровати и вязала. Вязала неизменные носки, белые с синими полосками. А потом, ровно в полдень приходили мы. Отец тихо разговаривал с врачами – не нужно ли чего, а Петунья просто садилась к маме на кровать и сжимала ее руку. Этот жест всегда означал: «Ничего, все будет хорошо». А я закрывала окно, и включала свет – слишком темно и грустно было нам в этой комнате. И мы, наивные, верили, что от тусклого света лампы мир станет чуть-чуть светлее. А потом надежда исчезла, оборвалась эта нить, понимаешь, Джеймс? Тогда мы не могли поверить, что ее нет. Была только пустота, растущая внутри и боль, сильнее которой я не чувствовала никогда. Потом я и папа пошли говорить с детьми – Петунья слегла, ей было слишком, слишком тяжело перенести все это. И тогда Мария показала нам рисунок. Мама с крыльями пасхального ангела летит ввысь, на небеса. Это стало последней каплей. Мы были сломлены, мы, некогда самая счастливая семья в мире, должны были расплачиваться за все годы, проведенные в мире и спокойствии. Никто не думал, что цена будет столь высокой...
Потом были похороны: пасмурный день, проливной дождь и ледяной, пронизывающий все тело, ветер. И тогда мы предавались тем воспоминаниям, когда мама была с нами. Знаешь, а вечером тучи рассеялись, и я видела лучи заходящего солнца. Мне казалось, что сквозь багрово-красную пелену просвечивает ее улыбающееся лицо. Как тогда, в самом далеком детстве, когда мама гладила по голове за хорошие отметки в школе. Малышка Мария сказала, чтобы мы не плакали – ведь мама там, на небесах, ждет всех нас. К тому же, она ведь не любила, когда мы плачем, верно? И я мужественно улыбалась сквозь слезы и вспоминала. Вспоминала тыквенные пироги на Хэллоуин и индейку на Рождество, цветочный аромат ее духов, те самые белые пушистые носки, которые в одиннадцать мне напоминали шарфы Райвенкло, детишек из приюта, которые дарили ей самодельные подарки на праздники. Вспоминала доброе и чистое сердце. Она удивительный человек. Я не могу говорить «была» до тех пор, пока помню ее. Папа смотрел на нас пустыми, остекленевшими глазами, Джеймс. Понимаешь? Затем прошло несколько недель, когда каждый из нас старался казаться веселым, чтобы остальные меньше думали об этом. Но как можно, Джеймс, забыть самого дорогого тебе человека? Я часто ходила к ней в комнату. Там садилась в кресло-качалку, одергивала в сторону синие шторы и смотрела на закат – теперь он напоминал о маме. Однажды я встретилась с отцом, рассматривающим старый семейный альбом, потом Петунью, поглаживающую корешки ЕЕ книг, а потом и младших, просто сидевших на полу в комнате. Мы скрывали свою боль. Знаешь, сейчас я думаю, что зря. Не нужно держать свое горе, может, поделившись им с остальными, стало бы легче. Но Судьба не остановилась и на этом.
Я не считала, что Волдеморт может представлять серьезную угрозу для магического сообщества. Безусловно, есть множество волшебников, которые хотят бороться за чистоту крови. Но я не думала, что много, слишком много из них станут убийцами. Уже тогда, в школе, над моей семьей висела угроза. Семья магглов. Тогда был страх: липкий и противный, поселившийся в душе с того момента, когда «Пророк» впервые написал о появлении Черной Метки. Я писала домой каждый день, и они отвечали. Однажды ответ не пришел.
На следующий день в газете написали, что была убита еще одна семья магглов, где вторая дочь была волшебницей. Это была моя семья, Джеймс. Тогда я только зачарованно смотрела на фотографию: кровавое месиво из тел. Из тел моего отца, сестры и брата. Внизу была короткая заметка, что Петунья жива – она уходила в магазин, когда случилось несчастье. Это было теперь единственным утешением, придавало смысл жизни. Как мне было больно, когда Петунья, прямо на похоронах, заявила, что все из-за моей способности колдовать! Она обвиняла меня, называла тварью, из-за которой погибли родители. Тогда все барьеры рухнули, задрожали тонкие стенки. И Петунья уехала, не желая знать меня – животное, которое разрушило семью. А на их могилах растут розы, прекрасные благоухающие цветы, которые так любила Мария. Я не знаю, почему жизнь отбирает у меня самых близких и дорогих людей. Я вновь и вновь мысленно прокручивала киноленту моей жизни.
Потом у меня появился человек, который смог стать моей семьей и любовью. Это ты, Джеймс. Помнишь наш первый поцелуй? Палитра моей жизни из черно-белой вновь превратилась в цветную. Под невидимым росчерком пера небо стало бледно-розовым, кое-где виднелись нежно-сиреневые клубы облаков, а заходящее солнце почему-то напоминало дольку апельсина. И ты был таким родным, таким близким и знакомым. Я помню иссиня-черные волосы, растрепавшиеся на ветру и радостные глаза – Зеркало Твоей Души. Тогда я поняла, что словно феникс возрождаюсь из пепла. Ты так трогательно прижимал меня к себе, боясь, что однажды я улечу, словно птица. Я слышала какие-то слова и чувствовала тепло твоего тела, а из-за облаков моя семья наблюдала за нами. Так счастлива!
Меня окружали теплом и заботой всю жизнь, окутывали любовью и добротой. Потом семья погибла. Но главное, то, что я помню их. Что они навсегда останутся жить в памяти. В памяти многих других людей, которые их так любили. И я верю, что сейчас они все вместе на небесах смотрят на меня и тебя.
Я боюсь только одного, мой милый, дорогой Джеймс. А, не придется ли нам заплатить за Счастье? Сможет ли горе обойти твой и мой дом стороной. Я надеюсь, что так и будет. Нет, я верю, что так и будет.
Прости меня, пожалуйста, но я должна идти. И, знаешь, я так боюсь потерять тебя. Будь осторожен, умоляю.
Навеки твоя, Лили Эванс.
И тогда хрупкая рыжеволосая девушка не знала, насколько она будет права. Не знала, что ее счастье будет ярким и ослепительным, словно вспышка света, но таким же коротким. Но она осталась в памяти. В памяти тех, кого она так любила. И я верю, что где-то там, на небесах, есть та самая Лили Эванс, которой удалось так много и так мало. Она воссоединилась со своей семьей и Джеймсом, и вместе они оберегают удивительного мальчика с изумрудными глазами, который хранит воспоминания о них в своей душе и своем сердце.

Пожалуйста, оставляйте отзывы. Просто без них непонятно – нравится вам или нет. Очень жду критику и забрасывание тапками, без них не обойтись;

		ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ. Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме. Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.