ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Отправлено: 23.08.06 22:41. Заголовок: "Все лучшее - детям". Люциус Малфой/Билл Уизли, Romance, NC-17, макси + 7я и 8я части. Закончен.
Название: Well, the rain... (Все лучшее — детям) Автор: menthol_blond Бета: rakugan Фэндом: Гарри Поттер Жанр: слэш, местами жгучий джен Пейринг: Люциус Малфой/Билл Уизли Рейтинг: NC-17 Саммари: Тихая история про очень взрослого мальчика и не желающего взрослеть мужчину. Предупреждения: ненормативная лексика Дисклаймер: Все права принадлежат Джоан Роулинг, а мы ни на что не претендуем. Кроме рецензий и иллюстраций. Посвящение: Эллин Асгерд, со всей любовью и нежностью, на которые я еще способна. Спасибо за белую ночь.
От автора: Согласно канону (http://www.hp-lexicon.org/wizard.html) Люциус Малфой — 1955 года рождения. Соответственно он учился в Хогвартсе с 1966 по 1973 год. Нарцисса его младше на год. Дата рождения Билла Уизли соответствует канону — 29 ноября 1970 года. Действие фика разворачивается летом и осенью 1988 года. Люциусу в этот момент 33, а Биллу — сперва 17, а потом 18. Между ними пятнадцать лет разницы. По поводу ООС-ности персонажей автор готов дискутировать. От автора-2: Отдельное большое спасибо rakugan, фики которой натолкнули меня на кое-какие политико-социальные фишки. Особая благодарность отцу моего ребенка за песню Пола Маккартни "Deliver Your Children" ("Все лучшее — детям").
Текст состоит из восьми частей. Часть первая. Выпускной Часть вторая. Отличник Часть третья. Первый урок Часть четвертая. Новый учебный год Часть пятая. Теория и практика Часть шестая. Стажировка Часть седьмая. Частные уроки Часть восьмая. Конец семестра
Ferry Спасибо... Я заранее знала, что из-за Люциуса могут пойти непонятки Я ж изначально в шапке указала, что по поводу ООСности могу дискутировать Ну вот переклинило меня на таком Люце, достаточно трепетном и, мб, с не очень приятным собственным первым опытом. А про Билли что скажешь?
Ах, как хорошо, как сильно и жестко вы пишете. Начинаешь узнавать собственные разочарования в мыслях Билла и собственную нерешительность в мыслях Люца. С нетерпением жду продолжения. Кстати, когда захотите поставить на сайт, дайте мне знать, ага?
Black Mamba Cпасибо... Мне очень приятно. Честно говоря, я пока текст писала, в Билли практически влюбилась. Так до сих пор и не отпускает. Когда текст закончился, у меня ощущение было - будто я с любимым человеком рассталась. Теперь хожу и думаю - как он там, без меня. И такое придумывается, что волосы дыбом встают без химзавивки. Но об этом расскажу попозже, когда весь текст целиком вывешу. Есдинственное, о чем очень сильно жалею - не могу никак найти фанарт подходящий, хоть одну иллюстративку с Билли, выглядящим именно так, как я его представляю.
Lantana спасибо за рецензию если вы не против, я по цитатам отвечу позже, когда текст будет вывешен целиком. Да, Люц получился, не то, чтобы каноничным, но таким непривычным несколько... Но мы же его у Ро видим исключительно а - глазами Гарри б - на публике, то есть в обществе, а какой он наедине - нам неизвестно. могу предположить, что мой вариант тоже имеет право на существование По поводу того, почему он не сразу Билли в койку заваливает - могу предположить, что Люц все-таки эстет. Кроме того, для него это серьезные отношения, он боится их спугнуть банальным перепихоном. Вот так примерно.
eonen спасибо на сайт можно в тот день, когда текст до конца будет вывешен... Спасибо вообще за сайт. По поводу текста... Про Люца я уже мнения слышала, а про Билли все как-то молчат. А мне про него гораздо интереснее узнать.
Black Mamba Увы, не рисую... У меня обычно перед глазами некий визуальный ряд, типа видеофильма... Билли вижу очень четко - и его самого, и какие-то жесты, привычки, интонации. Обидно будет потом пятый и шестой фильм смотреть, тк актер может очень сильно не совпасть. С Люцом все-таки полегче, хотя он тут совсем неканоничный.
alexi спасибо большое. Надеюсь, что следующий кусок текста вас не разочарует. А чем именно, если не секрет, вас зацепил Билли? Дело в том, что мне понятно, почему я сама на нем морочусь, но очень интересно, сумела ли я это собственным текстом передать
~Selena~ Если все будет хорошо, то бета мне ночью скинет пятую часть. А я ее немедленно повешу. А пока не забыла, задам вам тот же вопрос, что и всем остальным читателям текста: если вас Билли зацепил, то чем именно?
Часть пятая. Теория и практика 15. Отношения заходят все дальше, а руки — все глубже. Билли научился расслабляться, привык к вторжению постороннего языка и пальцев в свое тело. Они все чаще проводят ночи вместе. Для Нарциссы подобное поведение мужа — норма, а Билли, кажется, удалось убедить родителей в том, что он ночует у своей девушки. Пару раз Люц, разумеется, исключительно в целях конспирации, оставлял на щеках и шее партнера еле заметные отпечатки помады. Иногда они целуются и трутся друг о друга до полного погружения в истому и сладкую усталость. Иногда просто лежат в обнимку и разговаривают. Люциус больше не требует, чтобы ему стелили в кабинете. Билли отвоевал себе право спать ближе к окну, а Люц, прекрасно зная, что он сам до сих пор иногда брыкается во сне, изменил ширину кровати. Тепло простыней, тепло родного тела. Одеяло обвивает их, как кокон, как шатер из защитных заклятий, как огромная ладонь того неведомого, кто решил, что им наконец-то пора встретиться. Люц все чаще задумывается о причудах судьбы. Не исчезни Хозяин, они бы вряд ли смогли вот так лежать и разговаривать: Уильям совершеннолетний, его, скорее всего, уже брали бы на операции. А с учетом того, как паскудно организована работа ЭТИХ, Билли мог бы уже запросто исчезнуть. Вообще. Совсем. Это ощущение слегка похоже на то, что было у него при взгляде на новорожденного сына. Ответственность. Четкое понимание того, что судьба спящего рядом человека — в твоих руках. Билли сделает выбор сам, а ты можешь лишь подтолкнуть его в нужную сторону. Причем так, что ни ты, ни он не заметите этого толчка. Он никогда в жизни так не отрывался, даже в тот основательно позабытый период между свадьбой и рождением сына. Тогда они вчетвером — Цисс с Тимоти и он с... — о Мерлин, совсем имя из головы вылетело...— вполне неплохо проводили время. Творили какие-то великолепные глупости, совершали то, о чем Нарцисса иногда вспоминает с нежной улыбкой — "когда мы были молодыми". Сейчас у Люца явно вторая молодость. Точнее — юность. Смешная рыжеволосая юность с веснушками на щеках, спине и разных других местах. С диким сумбуром в голове и постоянно припухшими губами. Однажды, когда они бредут по Косому переулку, Люциус, вспомнив о том, что Цисс попросила его заглянуть вечером в Малфой-мэнор, заходит в кондитерскую. Закупается всякой сладкой дребеденью и ловит непривычно напряженный взгляд Билли. Кажется, тот все-таки ревнует Люца к сыну. Люциус вытягивает из пакета большую плитку шоколада. В последний месяц он изменил многим своим принципам, в том числе и аксиоме о том, что есть на ходу — неприлично. К изумлению Люца, Билли лихо ломает шоколадку на восемь одинаковых частей. — Это еще зачем? — Ой... Ну, просто привычка: я, Чарли, Перси, близнецы, младшие и одну дольку маме с папой. Они с Билли оба учатся легкому разгильдяйству. Совсем чуть-чуть. Просто чтобы внести в существование недостающий штрих, с помощью которого повседневность превращается в бесконечную сказку. Казалось бы, чего уж проще — трансфигурировать воду в вино. Это одна из самых простых задач. Ее даже не включают в экзаменационные билеты. Но Билли приходит в такое нежное изумление при виде ванны с шампанским. Люциус, всегда гордившийся тем, что ни при каких обстоятельствах не сможет напиться до отключки, радостно ведется на провокацию. Они ужинают в ресторане, и мистер Малфой меланхолично доедает десерт, представляя, как они с Билли минут через десять войдут в их квартиру. А это веснушчатое искушение сидит напротив и перемешивает соломинкой остатки какого-то экзотического коктейля. — Люк, а ты чего не пьешь? — Билли, я уже в том возрасте, когда мороженое опять вкуснее огневиски. — Снова-здорово… Тоже мне, дедуля нашелся. Ты молодой. Такого бодуна, как на следующее утро, Люциус не переживал уже очень давно. Люц не считает деньги. В последние пятнадцать лет у него всегда мысленно висел перед глазами баланс — и по серьезным делам, и по тому, что именно лежит в кармане мантии. Все, до последнего кната. Но сейчас Люциус понятия не имеет, чем именно набит его кошелек — галлеонами, сиклями, маггловской мелочью или крышками от пивных бутылок. С удовольствием поддавшись на уговоры Билли, он наконец назначает дату для того самого "первого раза". И ведь день ходит такой напряженный, что партнеры с тихим ужасом начинают просматривать последние сводки с рынка ценных бумаг. А мистер Малфой в этот момент уже наносит визит в Лютный переулок и педантично расспрашивает продавца о свойствах самой лучшей смазки. Он покупает все необходимое с какой-то удивительной легкостью и нежностью. Точно так же он выбирает в магазине игрушек подарки для Драко. Ночь наступает слишком неожиданно. Какое-то время Люц убеждает себя и Билли, что в конце сентября просто чересчур рано темнеет. Они сидят в сумерках на полу спальни. Билли практически трясет от неизвестности. Люц незаметно, осторожно подливает ему шампанское. В принципе, Билли может довольно сильно развезти, он переносит алкоголь гораздо хуже сверстников. По рассказам любовника Люциус уже догадался, что одноклассницы, опекавшие незадачливого школьного старосту, довольно часто его перепивали. Ну да ладно. По крайней мере, спиртное позволяет мышцам расслабиться, а ненужным мыслям — испариться. Люциус потихоньку раздевается, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Соприкосновение голой кожи с тканью может не понравиться Билли. Покончив со своей одеждой, он принимается за вещи Уильяма. Слава Мерлину, их совсем немного — футболка и джинсы. И никакого белья. Билли переступает через штанины, а потом стремительно юркает под одеяло, пытается закопаться в него с головой. Люц подныривает с другого края кровати, крепко прижимается к разгоряченному телу. Билли все еще дрожит, и Люцу на секунду кажется, что на теле партнера пульсируют все его многочисленные веснушки. Люциус начинает их успокаивать. Он медленно зацеловывает каждую из них. Двигаться под одеялом довольно неудобно. Здесь жарко, тесно, но при этом очень безопасно. Билли позволяет перевернуть себя на живот. Пытается приподняться — руки упираются в подушки, локти разъезжаются. Люциус неоднократно проникал своими пальцами в анус партнера. Но сейчас они встречают слишком сильное сопротивление. — Может быть, не надо? — Честно говоря, Люц сам не ожидал от себя такого благородства. И он слишком хорошо изучил Билли: тот ни за что не откажется от своего первоначального плана, но при этом по достоинству оценит жест Люциуса. Так оно и выходит. — Ну, мы же решили. Мне самому... интересно, — шепотом протестует бывший отличник. — Если станет очень больно, ты мне скажи, я остановлюсь, — Люциус выдавливает на ладонь содержимое небольшого тюбика. Смазка оказывается чуть теплой — видимо, нагрелась за те пару часов, что провела в его кармане. Билли доверчиво выгибается, сбрасывает одеяло. Не смотря на всю свою аристократическую худобу, Люц все равно выглядит мощнее — тело его любовника до сих пор хранит в себе следы подростковой хрупкости. Смазка растекается по пальцам, запястьям, ягодицам. В темноте не разберешь толком — где чье... Билли довольно тяжело дышит, но не сопротивляется. — Люк, а ее не слишком? По— моему, она сейчас у меня из ушей полезет, — жалобно отзывается он. — Не полезет, — Люциус приникает все глубже и глубже, погружает палец под разным углом, ищет ту точку опоры, которая перевернет сексуальный мир Уильяма Уизли. Он входит внутрь со всей предосторожностью, на которую только способен, надавливая на отверстие как на стекло склянки с ядом. Нельзя сказать, чтобы ему было неприятно. Абсолютно наоборот. Но он опытнее, взрослее и, в конце концов, до сих пор помнит свой собственный первый раз. Он будет держаться до последнего. Билли слабо трепыхается, отчаянно сжимает мышцы... — Дыши... Дыши-дыши-дыши… — медленно проговаривает Люц, заставляя Билли приспособить дыхание под этот тихий ритм. Вроде бы стало полегче. Он входит целиком буквально через несколько секунд. И почти сразу начинает выбираться наружу. Кажется, его действия не особенно приятны Билли. — Дыши... ды-ши… — Ага… вот… ой... Люц вновь погружает свой пенис в скользкую теплую трясину. Еще пара движений — и все... — Если хочешь кричать — кричи. — Блядь, — неуверенно произносит Билли. А потом отчаянно выгибается: — Мамочка!!! — Билли, извини... — Люц замедляет движения и отодвигается, продолжая поглаживать партнера по плечам. От пережитого член Билли, выглядевший очень бодро всего пять минут назад, теперь основательно обмяк. Ну, ничего. Сейчас Билли полежит спокойно, придет в себя, а под утро Люциус поздравит его с потерей невинности со всей торжественностью и нежностью, на которые он еще способен. Пальцы Люца передвигаются чуть ниже. Они лишь на секунду отлепляются от покрытой потом веснушчатой спины — когда Люциус поднимает с пола сброшенное одеяло и закутывает в него их обоих. — Как ты, ma belle? Билли издает какой-то странный звук — не то всхлип, не то приглушенное ругательство. А потом неожиданно начинает хохотать. Люциус откровенно пугается. — Билли, что-то не так? — Ох. Люк. Блин, до меня только сейчас дошло... Я трахался со слизеринцем. Мой первый парень — змееныш. — Ну... Я очень рад, что меня никто не опередил. Все-таки не зря у грифферов всегда было фигово с этим делом. — Можно подумать, у вас в Гадючнике не было ни одного девственника. — Ну, при распределении, может, и были... Люц сто лет ни с кем так не трепался в постели. Хотя нет, когда они с Цисс обзаводились наследником, то для того, чтобы хоть как-то расслабиться, травили самые непристойные анекдоты из всех, что могли вспомнить.
16. Они разговаривают до утра. Точнее — это Билли говорит, а Люциус, который в принципе терпеть не может любые фразы из уст собеседника, кроме банальных "сильнее" и "глубже", терпеливо и внимательно слушает. Точнее — с какой-то дикой тоской просчитывает все упущенные возможности. Он очень четко представляет себе, как сложилось бы детство Билла, если бы... Билли уверен, что все это — из-за того, что их у родителей семеро. На самом деле их нищета — закономерный результат идиотского поведения Артура. Отказ Уизли перейти на сторону Темного Лорда вызвал у многих шок. У Арчи к тому моменту было уже трое детей, и, соответственно, ничего серьезнее присутствия на собраниях да мелкой наблюдательной работы ему бы не грозило. Тем более, что его сыновья — чистокровные и явно не сквибы — находились в том возрасте, когда в них запросто можно было вложить и нужные знания, и нужный взгляд на положение вещей в этом мире. У Лорда стало бы тремя Наследниками больше. Кому от этого плохо? Но вместо того, чтобы с благодарностью принять столь щедрое предложение, Уизли встал в такую позу, что многие откровенно начали сочувствовать его недалекой супруге. Ему бы затихариться, но Артур стал выступать в открытую и чуть ли не обниматься со своими грязнокровками. Вероятнее всего, сейчас он дошел до такого состояния, что готов сосватать своих сыновей чуть ли не магглшам. Или даже вообще разрешить им самим выбрать спутниц жизни, что для чистокровных — нонсенс. Узнав об отказе, остальные Уизли — а плодовитость Артура была наследственной — поспешили от него откреститься. Чуть позже Арчи начали напрямую бойкотировать и в других кругах. Никаких повышений, никаких премий, никакой поддержки, хотя детей к тому моменту у них с Молли было уже пятеро. Мало того, те же самые Блэки, всегда спокойно относившиеся к родственным бракам, во всеуслышанье упрекали Молли за то, что та стала женой собственного троюродного братца. Матушка Цисс надавила на младшего зятя, и тот с легкостью провернул незатейливую банковскую операцию, лишившую семейство Арчи скромного, но постоянного дохода. Откуда же он знал, что вся эта заваруха напрямую ударит по его Билли, который был тогда еще дошкольником?
Билл говорит и говорит, выплескивает из себя цепочки слов, гирлянды всхлипов. Оказывается, этот старый хрен, Артур Уизли, однажды решил отправить Билли и его брата в маггловскую начальную школу, хотя бы ненадолго. Долго они и не продержались — всего неделю, — рыжих, нищих и долбанутых там травили. Идиот. Люциусу бы в голову не пришло поступить так с Драко. Его сын — абсолютно домашний ребенок, и Люц не видит ничего плохого в том, что постоянно общаться с ровесниками Драко будет уже в Хогвартсе. Сейчас его совсем не страшит перспектива постоянных встреч со Снейпом. Если Цисс настаивает, то он даже не заикнется о Дурмштранге. Билл, кстати сказать, знает о существовании Дурмштранга. И еще одной школы, расположенной где-то в Бразилии. Он даже переписывался с тамошним школьным старостой. В Хог прилетали яркие, диковинные птицы, совсем непохожие на уизлевскую потрепанную Стрелку. А потом это прекратилось. Тот парень пригласил Билли к себе в гости, а денег на то, чтобы оплатить персональный портключ, у семейства Уизли, естественно, не было. Последняя экзотическая птица принесла посылку со шляпой-обманкой, от которой у Билла надолго свернулись в трубочку уши. От полной безнадеги Билли, недолго думая, отрастил себе длинные волосы. — А тебе идет. — Спасибо. А отец про эту шляпу рассказывает на всех семейных сборищах, думает, что это дико смешно. — Ну, зато ты заклятье отработал на практике. — Ага. Только ты знаешь... Я бытовые заклинания, если честно, терпеть не могу. Когда младшие еще толком говорить не умели, они все время ко мне лезли — и с синяками, и с оторванными пуговицами, чтобы мама не ругалась. Люциус пытается понять, как человек изо дня в день постоянно повторяет монотонные фразы, заставляющие разодранные штаны сращиваться обратно, царапины — мгновенно затягиваться, а разбитые чашки — принимать свой первоначальный вид. Ему сложно представить, что кто-то способен прожить без эльфов. Билли отчаянно зевает и слегка ерзает, взбивая подушку. У самого Люца, если честно, тоже глаза слипаются. Но это не страшно. Страшно было бы вновь оказаться в этой квартире одному. — Билли, тебе ведь вставать скоро. Может, попробуем поспать? — Может, и попробуем. Ты представляешь, я вчера в Манчестере чуть не вырубился. Сижу на стуле, жду ответа, а потом бах — и на полу. — А ты работу поменять не хочешь? — На что? Из курьеров — в домовые эльфы? — Билли, попробуй отослать резюме в гринготский Департамент поддержки молодежи. Там сейчас формируют одну очень интересную группу, ты можешь им подойти. — А если они откажут? — Пошлем еще одну сову. Потом третью, четвертую. — А потом твоего филина. — Какого филина? А, ты об этом... Мистер Уизли, у меня такое ощущение, что вам надо было стать... орнитологом. — Ага. Двигайся сюда... Люююк... Утром Билли вылетает из квартиры со скоростью, которой позавидовал бы "Нимбус-1990». Люциус отчаянно зевает и натыкается на предметы. Сперва это стены кабинета и ванной, а потом — дверь в приемной одного очень важного человека. Впрочем, помимо него, в этой приемной находится еще целая толпа народу. Все честно делают вид, что спящий на ходу сэр Люциус А. Малфой — вполне естественное явление. Оно и понятно — это Гринготс все-таки, а не пивная мадам Розмерты. В ожидании нужного человека Люц заводит привычный треп с партнерами. Услышав от одного из них распространенную шутку, что семеро детей — это результат неудачных экспериментов Артура Уизли с маггловскими контрацептивами, Люц отшучивается в том смысле, что все силы Арчи ушли на старшего сына, а остальные это уже так... Пускай потихоньку усваивают, что Уизли — это Уизли, а вот Уильям — очень перспективный мальчик. Следующую ночь Люциус опять проводит в Лондоне. Ему снова почти не удается поспать. Правда, причина бессоницы совсем не связана с Билли, которого Люц с большим трудом уговорил заночевать в "Норе". "Во— первых, мне надо разобраться с одним серьезным документом. Речь идет об очень больших деньгах, там нельзя отвлекаться. А во— вторых, тебе надо выспаться. Не забывай, куда именно мы идем завтра утром. У тебя должны быть ясные мозги...". У самого Люца к утру вместо мозгов явно осталась одна кофейная гуща. Кофе, маггловские бумаги, кофе, гринготские пергаменты, кофе, еще два письма, кофе, поиск нужного справочника, кофе, намертво заклиненный баланс, ко... Крики в камин, чтобы Добби принес еще кофе. Услышав знакомый стук в дверь, Люц отчаянно моргает, пытаясь хоть немного встряхнуться. Ему всегда сложно сохранять на лице абсолютное спокойствие при виде Билла. Но сегодня дело не в самом Билли, а в его вещах. По— видимому, Молли заставила сына "одеться прилично". Белая рубашка, явно тесноватая, наверняка принадлежавшая Артуру, и школьный гриффиндорский галстук, перекрашенный заклинанием в бежевый цвет. Люц застывает в недоумении, а потом решительно развязывает тугой галстучный узел. — Люк, ты чего... Я ведь опоздаю. — Где твоя майка? — Но ведь это... — Билли... Эти люди будут оценивать твое умение логично мыслить, а не твой внешний вид. На самом деле, "эти люди" не будут вообще ничего оценивать — вопрос о стажировке Люциус решил еще два дня назад. Но Билли, привыкший сам устраивать свою жизнь, такой поступок не оценит. Все-таки в нем еще очень много гриффиндорского. Люц сам выбирает майку с какими-то перекошенными рожами и джинсы, украшенные дюжиной маггловских булавок. Привычно уходит в кабинет. От одного взгляда на полураздетого Билла у него сразу же начинает вставать по полной. А времени на это нет. Нестандартная одежда сейчас скажет то, что пока еще не может произнести сам Уильям Уизли, — "Я дико уверен в себе и мне плевать, что вы думаете по этом поводу". Неважно, что подавать себя Билли еще не научился. Это все мелочи, Люц с ними справится. Лишнее место Люц выбил без особого напряга, но с неизменными финтами. Люциусу вряд ли бы отказали в такой услуге, проси он за слизеринца, за кого-то из своих. Но тот факт, что Малфой печется о судьбе гриффера, мог вызвать неуместное удивление. Пришлось навесить на уши нужных людей нужное количество лапши. Когда Люциус, вооружившись целой охапкой бумаг с печатями и логотипами Хогвартса, начал втирать о том, что для отвода глаз в списки слушателей парижских высших магоэкономических курсов надо бы воткнуть пару гриффиндорцев или рэйвенкловцев, на него посмотрели, как на идиота. — Люц, ты что, в добрые феи подался? — В председатели опекунского совета. Старый Дамби заклинился на том, чтобы мы пристраивали лучших выпускников Хога. Благотворительность, — желчно жалуется Люциус. — Ты что, весь этот список собираешься сюда тащить? Там все забито. Один человек — максимум. И то — из уважения к тебе. — Один? Ну, давай, эээ... Вот, староста школы... — Люц, у тебя с головой как? Может, ты фамилии забывать начал? Это же один из сопляков Арчи. — Я его смотрел на выпускном. У парня есть мозги. Я хочу, чтобы Артур Уизли был мне должен не только деньги.
Часть шестая. Стажировка. 17. На крыльце привычно свалена целая куча резиновых сапог, кроссовок и ботинок с налипшими комьями осенней грязи. Билл вспоминает полы в доме Люка — блестящие, идеально вымытые, без малейшей царапинки. Ему очень хочется врезать ногой по груде обуви. Впрочем, ладно. Он с каким-то совершенно неожиданным раздражением оглядывает "Нору" и ее окрестности. Все, от раскисших грядок и огрызков кустов до облупившейся краски на входной двери, его даже не бесит, а заставляет кривиться, как от монотонной, хронической зубной боли. Ему раньше вообще в голову не приходило, что есть люди, которым не наплевать, в каких именно условиях они просыпаются, разговаривают, радуются жизни. Блин, у матери на кухне до фига книг из серии "Уют в вашем доме — одним взмахом палочки". Ей что, так сложно не только читать советы, но и хоть раз последовать им? Отец постоянно трындит про какие-то маггловские изобретения, позволяющие ускорить ремонт или нормально отшлифовать доски. Вот бы и приволок их, раз ему так интересно... Ну, какого хера они сами живут в этой берлоге и их заставляют?! Остаться бы у Люка дома и никогда этого бардака не видеть. Сейчас ведь опять начнется... Мать устроит очередную разборку из серии "Ты слишком часто ночуешь в Лондоне", Джинни поинтересуется: "А что ты нам принес?", а Ронни начнет дергать за штаны и расспрашивать про поездки. Он думает, что вот так весь день скакать, как мартовский заяц, — это дико прикольно. А Билл уже видеть не может ни квитанции, ни курьерский отдел, ни гребанную ухмылочку Диккенса, — "Ну что, Билли, заездила вчера тебя твоя красотка?". Он ни за что не будет жаловаться Люку, потому что тот точно решит, что Билл Уизли — слабохарактерная тряпка. Или вообще подумает, что его просят помочь с работой. А Люциус ни фига не обязан. Он и без того все время помогает Биллу советами. Люк, конечно, дико умный, и ему видней, но насчет драных джинов он, кажется, погорячился. Хотя вел себя Билл точно по указанию: смотрел на незнакомого мужика так, будто тот — второклассник-дебил, нарвавшийся ночью на Филча и срубивший двадцать баллов с факультета. Наверное, он из-за этого и не подошел, иначе бы эти из Гринготса уже прислали бы сову. Хорошо, что Билл сразу запретил себе мечтать. Ага, разлетелся — Париж, курсы для потенциальных работников банка. Фиг тебе, Рыжик... В Париж ездят правильные мальчики и девочки, у которых мама с папой вовремя подсуетились. А ты сиди в "Норе" и хуй соси. Стоптанные сапоги, принадлежавшие раньше Чарли, а теперь Ронни, с громким хлюпаньем приземляются в раскисшей клумбе. Когда Билл входит на кухню, его практически сбивает с ног раскрасневшаяся и донельзя взволнованная мать. Она так кричит, что невозможно понять — то ли она безумно на что-то сердится, то ли, наоборот, ее распирает от радости. — Билли! Ну, почему ты все от нас скрывал? Как ты мог? Неужели ты думаешь, что мы с папой не отнеслись бы к этому... Бляха-муха. Билл чувствует, как у него дрожат руки. И не только руки. Кажется, кто-то выкачал из кухни весь воздух. Мерлин, как они узнали? От кого? Кто-то из сослуживцев отца видел их с Люком в ресторане? Может, соврать, что Люциус — потенциальный работодатель? Ну да, он же председатель опекунского совета в Хоге, для матери человек с такой должностью — точно авторите... — Билли, ну, что же ты молчал? Мы ведь могли помочь тебе советом, нельзя нас совсем уж сбрасывать со счетов... Чего? Каким советом? Ну, может, в минетах мать и разбирается, но вот отец, дающий консультации по поводу анального секса, — это уже чересчур... Тут, кажется, дело в чем-то другом. Уф, хорошо, что не успел ляпнуть про Люка. — Мам, а ты о чем? — Артур, ты представляешь, он еще ничего не знает! Дорогой, я всегда в тебя верила! — Мать пытается чмокнуть Билла в щеку, но достает только до подбородка. С высоты своего роста Билл видит несколько седых волосков в украшающем мамину макушку неровном узле. Ему почему-то становится совсем погано. — Ма... — Сейчас, подожди, у меня все руки в муке. Я не могу поверить, Билли... Я просто не могу поверить! — доносится от кухонной раковины. — Ронни, иди сюда. Чего она так шумит? Рон срывается из-за обеденного стола и спустя пару минут привычно теребит молнию на рукаве билловской куртки. — Билли, а ты шоколадных устриц сможешь привезти? У нас таких нету, а во Франции точно продают. Там вкладыши другие, с командами по квиддичу. Я хочу всех "Пушек" собрать. — Чего? — Слово "Франция" заставляет Билла снова покрыться ледяным потом. Второй раз за последние пять минут. — Ну, они же недорогие, наверное? И за сикли продаются, а не за эти, франсуазы... — Франки, — машинально поправляет Билл. — Мне что, письмо пришло, да? — Ну да, вон оно, на столе лежит. Конверт с логотипом Гринготс-банка неряшливо обрезан мамиными портновскими ножницами. Пергамент, уже украшенный каким-то жирным пятном, начинается со слов: "Уважаемый мистер Уильям Уизли! С глубочайшим удовольствием доводим до вашего сведения...". Блядь, ну, можно же было не читать чужие письма? А если бы оно от Люка было? Или от девчонок, но с неизменными намеками на личные пристрастия Рыжика? "1 октября в 10 утра в Департамент поддержки молодежи, зал № 47, основное здание Гринготс-банка. Адрес: Лондон, Косой переулок...". — Билли, ну что ты стоишь? Мы специально ужинать не садились, тебя ждали. Артур! Артур, там в буфете должен быть ликер, неси его сюда. Билли, я думаю, тебе тоже можно... Джинни! Разве я разрешала тебе лезть в буфет? "Расходы по оплате обучения, проживания и питания берет на себя британский департамент поддержки магической молодежи". — Билл, ну, так привезешь или нет? — Ронни, ну-ка не приставай к Биллу, Билли делом занят. Лучше помоги мне, тут опять ящик заклинило... Принеси мою палочку. — Пап, а можно я ей сам взмахну? — Артур, ну как ты можешь? Ты еще предложи ребенку этот твой... вертолятор. — Вентилятор, дорогая. Ну что, мы уже можем сесть за стол? "Доводим до вашего сведения, что студентам парижских высших магоэкономических курсов запрещается держать в общежитии фамилиаров, за исключением жаб. Обратный групповой портключ маршрута Сорбонна маг. — Лондон, Гринготс будет приведен в действие 8 ноября сего года в 12 часов дня по Гринвичу ". — Билли... А руки помыть? Ты куда, Билли? Мы же тебя ждем. Месяц стажировки. С ума сойти. Это нереально. Месяц. Блин. Как же он без Люка?
18. Хорошо, что Люк показал ему, как можно пить и при этом толком не пьянеть. Обитатели мужского корпуса la maison magique потребляют алкоголь на завтрак, обед и ужин. А иногда и вместо них. Спальный блок не похож на гриффиндорскую общагу, но кавардак в нем точно такой же, хотя к каждому стажеру приставлен персональный эльф. Билл понятия не имеет, что ему делать с пучеглазым Клодди, носящим открахмаленную наволочку на манер мантии. Он даже не знает, какого пола его прислуга. Клодди может произнести два десятка слов на английском, а Билл в состоянии выдавить из себя "не надо", "уйди" и "разбудить в семь". Больше от эльфа ничего не требуется. С соседями ему вроде повезло. Они оба французы, оба из Шармбатона. Биллу пока еще очень сложно понять разговорную речь, и потому на всяческие тусовки его особо не зовут. Соседи постоянно отираются в женском корпусе, так что Билл может думать, что у него отдельная комната. Конечно, когда в третьем часу ночи кто-то пытается произнести "Алхмрррра", а потом засыпает в общем душе, Биллу слегка не по себе. Да и незнакомые совы с розовыми бантиками на лапках, долбящиеся в окно в любое время суток, тоже раздражают. Но это все такая ерунда. Хотя вместе с ним в Париж прибыло еще трое выпускников Хога, Билл с ними почти не общается. Все трое — слизеринки, дружащие между собой с первого класса и время от времени недоумевающие, что именно остальные девицы находят в этом рыжем Уизли. Этот рыжий теперь с ними здоровается по утрам в аудитории. Впрочем, отнюдь не каждый день — девушки чаще всего зависают в маленьких кафешках в глубине местного Косого переулка, а Билл, как правило, перемещается между зданием колледжа, библиотекой и спальным блоком. По сравнению с выпускным годом местная учебная программа кажется пустяком. Но вот языки... Латынь и французский, французский и латынь. И куча непонятных терминов по магоэкономике и магглоэкономике. К концу первой учебной недели местная библиотекарша начинает обслуживать Билла без очереди и выдает ему на руки пахнущий крысами и мхом фолиант, который нельзя выносить из читального зала. В карманах соседей обычно звякают фляжки и шуршат фольговые упаковки из аптеки. Билл всюду таскает с собой миниатюрные словари. В его голове постоянно мелькают какие-то инфинитивы, дебеты, кредиты, основы техники безопасности при употреблении защитных заклятий в присутствии гоблинов, курс франка к галлеону при условии индекса... Как и в Хоге, здешние кровати снабжены пологом. Но, честно говоря, за эти две недели он так ни разу до себя и не дотронулся. После прикосновений Люциуса все остальное кажется слишком пресным. Биллу часто снится, что он конспектирует очередной учебник. Он просыпается от одной и той же мысли — читальный зал сейчас закроют, а он не все успел переписать. На самом деле хорошо, что у него теперь такие глупые страхи. Потому что иначе он бы боялся, что Люк его забудет. Билл честно учит французский. Откровенно говоря, к языкам у него нет ни малейших способностей. То есть, речь понять — это еще туда-сюда. Но орфография и грамматика... Билл по привычке старается найти в сложном предмете хоть что-то хорошее. "Лююк". Люциус свободно переходит с одного языка на другой, значит, он тоже сможет, рано или поздно. И ничего страшного, что пока Билл в состоянии произнести только банальное «Je t'aime». Он обязательно выучит все, чтобы рассказать Люку о том, как он по нему соскучился. Он пишет Люку письма. Каждый вечер. Билл понятия не имеет, куда их отправлять. Он ведь так и не спросил у Люциуса, как относится ко всему происходящему его семья. И не знает, приходит ли Люц к ним... Туда, в квартиру над Биржей. Пергамент за пергаментом. Целая стопка. Как конспекты лекций, как проклятые резюме. Меня зовут Билл Уизли. Мне восемнадцать лет. У меня есть мама, папа, пятеро братьев, сестра и любовник. Я тебя люблю. Я скучаю. Ты красивый. Я думаю о тебе. Сегодня — среда. Я люблю пятницы. Я хочу тебя поцеловать. Люк, французский — это совсем не трудно. Пятница мало чем отличается от остальных дней недели. Разве что библиотека закрывается пораньше. Значит, у Билла будет лишних полчаса. Он перестал аппарировать в тот день, когда отнес последнюю министерскую посылку. Сдал квитанции, получил расчет, махнул в "Дырявый котел" за всякой выпивкой-закуской, проставился Диккенсу и всем остальным. Выслушал завистливые пожелания и пару сальных анекдотов, пообещал привести из Парижа всякой ерунды на память и махнул домой. Все. Даже до Лондона он на следующий день добирался уже через камин. В здании колледжа тоже есть камин. Раз в три дня, когда эльфы меняют белье и полотенца, они подкладывают студентам на подушки маленькие упаковки летучего пороха. Но Билл старается им не пользоваться. По студенческому городку он обычно ходит пешком. Иначе — никак. Глаза устают от постоянного чтения, а спина и ноги затекают от сидения за столом. Обидно, конечно, что он пока нигде не побывал толком. Но после постоянного галопа по окраинам Англии Билла очень сложно удивить архитектурными изысками. Вот, может быть, на той неделе, после промежуточного зачета, Билл все-таки выберется в маггловский Париж, глянет на Эйфелеву башню. Но это — только при условии, что он все нормально сдаст. Кстати, на счет "сдаст". Билл увлекается вариантами решения одной довольно любопытной экономической модели и не сразу отзывается, когда кто-то спрашивает, как у него дела. — У меня все нормаль…но. Непривычные французские слова тормозят на губах. Потому как у того, кто окликнул Билла, светлые-светлые волосы, стекающие по складкам знакомой серой мантии. У него очень ехидная родная улыбка. И трость, на которую Люк опирается, если у него снова начинает ныть сломанный некогда позвоночник. Люк. Люк приехал. Они любуются на закат с какого-то моста. Билл понятия не имеет — с какого именно. За эти несколько часов в его голове начала набирать обороты потрясающая карусель из названий, имен архитекторов, сведений маггловской и магической истории. Резные ставни, пластиковые решетки, стук каблуков о кафельный пол кафешки и огромные булыжники какой-то площади. Огни домов, блеск витрин, холод белого вина. И поцелуи-поцелуи-поцелуи. Люк ведет его по огромной аллее, выглядящей торжественно и немного страшновато в осенних сумерках. Это, кажется, Люксембургский сад. Люк-сембургский. Билл хочет пошутить, но усталый язык не слушается. А глаза слипаются совершенно неприличным образом. В последние недели работы курьером он точно так же отрубался во время поездок. И точно так же гулял с Люциусом по вечерним улицам. — Люк, а это ничего, что я ничего больше не рассказываю? — С тобой очень хорошо молчать, — на полном серьезе отвечает Люциус. Они присаживаются передохнуть на холодную, но все равно удобную скамейку, и Билл неожиданно отключается. Кажется, это из-за недосыпа, двух бокалов белого вина и свежего воздуха. Или из-за того, что он просто может прижаться к плечу Люциуса и закрыть глаза. Люк будит его в тот момент, когда местный вариант "Ночного рыцаря" подъезжает к гостинице. Билл неуклюже встряхивается, совсем как попавшая под дождь собака. Кажется, это очень дорогая гостиница. Билл таращится на какое-то странное сооружение в холле: не то фонтан, посреди которого кто-то посадил пальму, не то аквариум, украшенный мраморными статуями. Наверное, это очень красиво, но ему слишком хочется спать. Покрытая мягким ковром лестница выглядит бесконечной. Вроде бы здесь, как у них в Хоге, есть исчезающие ступеньки и обманные повороты. За одним из таких поворотов оказывается нужная дверь. Билл знает, что сейчас надо принять душ, выпить кофе и хоть как-то встряхнуться. Люк приехал в Париж не для того, чтобы любоваться на его сонную рожу, правда? Но сил нет, а Люциус вроде бы не сердится. — Люк, я посплю немножко, ладно? Ответа на этот вопрос Билл уже не слышит. Первыми сквозь сон пробиваются звуки. Незнакомые и привычные одновременно. Совсем не похожие на утренний шум спального корпуса — со смачным матерком соседей по комнате, неуклюжим шлепаньем шагов по коридору, шелестом душа и запахом антипохмельного зелья, оставленного кем-то на прикроватной тумбочке. Сейчас где-то далеко-далеко от подушки Билла гудят маггловские машины. Чуть слышно хлопает ткань шторы, по подоконнику барабанит крупный октябрьский дождь. Потом к звукам добавляются другие ощущения. Сперва — легкий холод, оттого, что одеяло на миг откинули. Потом — почти приятное прикосновение влажных волос к теплому плечу. Затем — запах знакомого одеколона. Прохлада пальцев на его шее — есть у Люка такая смешная привычка… Он время от времени вычерчивает на теле Билла что-то типа созвездия, проводя пальцем линии от одной крупной веснушки к другой. Билл понятия не имеет, что именно ему сейчас снилось. Главное, что сквозь сон все время, как постоянное тиканье часов, проникала мысль о Люциусе. Билл пробует приоткрыть глаза. Ага, вот еще секундочку — и он их точно распахнет. Только минуту полежит и сразу же проснется. Или хотя бы повернется, чтобы обнять Люка. Сквозь тягучую, теплую, как подтаявший мед, полудрему Билл чувствует новое прикосновение. А потом второе, третье, четвертое… Люциус пристроился у него за спиной и теперь аккуратно оглаживает Билла по плечам, лопаткам, позвоночнику, пояснице. А потом пальцы Люка становятся не только холодными, но еще и мокрыми. Билл не помнит, успел ли он раздеться вчера вечером. Но сейчас на нем точно ничего нет. Глаза так и не открываются. Билл пробует потянуться и слегка сменить позу, чтобы Люциусу было удобнее. Он медленно перекатывается на живот и не может сдержать короткого, но все равно громкого стона. Люц мгновенно убирает руки с его ягодиц. — Мерлин мой… Что-то не так? — Ноги… Люк, я сто лет столько пешком не ходил, как вчера. — Уф. Я испугался, что тебе неприятно… — Ничего себе "неприятно". Я сейчас, только умоюсь и вернусь, ладно? Билл наконец-то разлепляет ресницы. По идее, он должен смотреть сейчас на Люциуса. Но, честное слово, он не может. Вчера Билл так толком и не успел рассмотреть гостиничный номер. А при дневном свете, хоть и слабом, почти сумеречном, комната кажется совсем нереальной. Она чем-то напоминает квартиру Люка, но чем именно — непонятно. Резная спинка кровати, какие-то пуфики, подушки, зеркало во всю стену, шелковые кисти, свисающие откуда-то с потолка (кажется, это называется балдахин), смешные фигурки, украшающие люстру, каминную полку и то место, где должна находится прикроватная тумбочка. А еще там какие-то цветы в огромной напольной вазе. Билл несколько раз оглядывается вокруг, прежде чем наконец сползти с кровати. Люк с ласковой усмешкой следит за его действиями. Из ванной Билл возвращается еще более шокированным. Хогвартская ванна для старост, которая всегда казалась ему образцом притягательной и бессмысленной роскоши, по сравнению со здешней выглядит, как то старенькое корыто, в котором мать когда-то купала сперва близнецов, потом Ронни, а потом Джинни. — Ну, ничего себе , — выдыхает Билл, залезая обратно в кровать (мягкий матрас очень сильно прогибается). Люциус ничего не отвечает: он молча притягивает Билла к себе и привычно запускает ладони в вишнево-рыжие волосы. Билл снова зевает и жмурится, но уже не так отчаянно, как пять минут назад. Люк ловко и беззастенчиво касается своими пальцами везде, где ему только хочется. И не только ему, что удивительно. Такое ощущение, будто на теле Билла, как на карте, нанесены невидимые значки — "целовать здесь", "гладить там", а Люциус эти значки видит. Матрас оказывается не только мягким, но еще и пружинистым. Когда Билл наконец-то упирается туда локтями и коленями, на секунду кажется, будто он падает куда-то вниз. А потом, словно мячик, подпрыгивает вверх. Вверх-вниз, вверх-вниз, вниз, вниз, вниз… Липкая, скользящая в нужном направлении смазка кажется почти теплой по сравнению с холодными пальцами Люциуса. Люк прижимается подбородком к шее Билла, а потом вновь начинает тереться об усыпанную веснушками спину. Оказывается, за две недели Билл слегка отвык… от чужих пальцев, не говоря уже про член Люциуса. Но вроде бы Люк совсем не сердится, скорее даже, наоборот. Вверх-вниз, вверх-вниз. Как на детских качелях, когда на секунду кажется, будто ты — птица. М-да, Рыжик, давно тебя так не летали. Билл не сразу соображает, где именно в комнате пол, а где потолок, прядь чьих именно волос попала ему в рот — его собственных или принадлежащих Люциусу. Он даже не может определить, где точно начинается тело Люка, а где заканчивается его собственное. Кажется, что преграды, состоящей из двух слоев кожи — просто светлой и светлой в россыпи веснушек — не существует, и они представляют собой один общий организм с двумя сердцами. Или все же с одним?
19. Люциус понятия не имел, что ему будет так приятно учить Билли очень многим вещам. Он восполняет пробелы в самых разных областях его образования — античные традиции, маггловская культура, поцелуи рот-в-рот, история магии, теория магии, петтинг, последствия непростительных заклятий, основные принципы хорошего минета и умение блефовать на переговорах. Люц не скрывает от себя, что очень многое из того, что касается магии и бизнеса, он никогда не сможет передать Драко. Сын растет в совсем других условиях, но у него нет таких способностей, как у Билли. Артур — не просто идиот. Он безнадежный идиот, хуже любой грязнокровки. Загубить такой потенциал, закрыть такому ребенку дорогу в нормальное общество. Разумеется, об этом Люц никогда не говорит вслух. Первые проблемы начались еще в Лондоне. Билли до последнего дня был уверен, что письмо про стажировку ему прислали по ошибке. А потом выяснилось, что он не знает языка. — Ну, ничего, теоретические курсы читаются на латыни, ты все поймешь, а разговорная речь сама придет, главное — тренируйся побольше. От этой фразы Билли совсем тушуется. — Люк... Ты думаешь, я знаю латынь? — произносит он тихим шепотом. Задери тебя дементор... Хорошо, Люциус готов понять, что некоторые рожают семерых детей просто для собственного удовольствия. Готов, в принципе, поверить, что существуют некие принципы, которые для человека важнее, чем возможность обеспечить семью. Но плюнуть на образование ребенка? Учебник латыни стоит гораздо дешевле, чем метла или новая мантия. У Арчи и Молли было нормальное образование. Блядь, они что, не могли поднять задницу из грядок и слегка заняться своими детьми? — Билли, ну ведь в школе вы точно что-то проходили, разве нет? — мягко спрашивает Люциус. — Ну да, названия растений у профессора Стебль и названия ингредиентов у профессора... На уроках зельеварения. — Пока у тебя есть время — начинай учить оба языка. Они очень похожи, тебе будет не так трудно. Билли кивает, но при этом смотрит куда-то в сторону. — Что-то не так, ma belle? Не бойся, у тебя все получится. — Да я не об этом. Люк, а как же я целый месяц без тебя? Пусть это будет сюрпризом. Люциус заранее заказал несколько портключей до Парижа и обратно. На одного и двух человек — в зависимости от ситуации. Он слегка не рассчитал время и появился около экономического колледжа за полчаса до конца последней пары. Билли выходит из здания позже всех — по-видимому, задержался после лекции и спрашивал о чем-то преподавателя. Ему очень идет местная студенческая форма: гринготский департамент не поскупился и заказал своим стажерам мантии самого лучшего качества. Другое дело, что большинство слушателей могли бы купить по два десятка этих мантий без особого ущерба для родительского кошелька. Такие раздолбаи, как Артур Уизли, и не подозревают, на что именно уходят галлеоны рядовых налогоплательщиков. Билли, скорее всего, тоже об этом понятия не имеет, но в случае чего вряд ли будет возмущаться таким подарком судьбы. Билли спускается с крыльца с невероятно задумчивым видом. Он смотрит на ступеньки, но явно их не замечает. Волосы собраны в смешной коротенький хвост — чтобы не падали на глаза и не мешали читать или конспектировать. Кажется, мальчик сильно не высыпается. Вон какие круги под глазами. А кожа стала такой светлой, что янтарные веснушки кажутся почти черными. Вряд ли Билли проводит ночи в компании своих однокурсников. Люц слишком хорошо помнил, как бывший школьный староста относится к процессу получения знаний. И лучшее подтверждение этой версии — четыре огромных фолианта, которые Билли прижимает к себе. — Как дела, ma belle? — негромко спрашивает Люциус по-французски. — Больше спасибо, у меня все в порядке, — вполне сносно отзывается Билли, все еще изучая ступеньки. У него не такой сильный акцент, как можно было предположить. Впрочем, через секунду акцент исчезает. Потому как взволнованный голос стажера Уизли звенит громче учебного колокольчика. — Лююк? Люциус терпеливо ждет, пока Билли занесет в общежитие учебники и возьмет оттуда кое-какие вещи. Пока у Билли заканчивалась пара, он успел связаться с администрацией одного очень милого отеля, неподалеку от площади Звезды. Как правило, именно там они привыкли остановливаться. Для мсье Малфоя в этой гостинице точно найдется номер — семейный, одиночный или на двоих, по выбору мсье. На двоих, естественно, один из тех, в которые заселяют новобрачных. Впрочем, Билли увидит эти апартаменты только вечером, а сейчас они пойдут гулять. Сегодня лучше всего пройтись вдоль набережной, посетить Иль-де-Сите, а завтра днем можно будет немного побродить по Лувру. Если, конечно, Билли там еще не надоело. — Тебе понравился Лувр? — спрашивает Люциус, перебив рассказ Билли о курсе истории запретных защитных заклятий. Билли замолкает и виновато вздыхает. Почти как в тот раз, когда он признался, что не знает латыни. Конечно, экскурсии по Парижу вряд ли входят в учебную программу, но еженедельной стипендии Билли хватило бы на то, чтобы как следует погулять по центру. Да и с собой ему Люциус дал более чем достаточно. Причем не по меркам Билли, а по собственным. Значит, дело не в деньгах, а во времени. Эти дикие круги под глазами и очень неплохая разговорная речь. Достичь такого уровня за две недели можно только при постоянной зубрежке. О Мерлин. — Так ты что, не видел ничего? — Ну, ты же меня сюда учиться отправил, — тихо отвечает Билли. Идиот. Гриффиндорец. Мальчик мой. Он неоднократно водил в Лувр Драко. Иногда они ходили по залам вдвоем, иногда — впятером. В последние годы Малфои приезжали в Париж всей семьей — Люциус, Сев, Цисс, Тимоти, ну и Драко, разумеется. Нарцисса очень редко отпускала сына куда-нибудь только в сопровождении мужа или любовника. "Может, ты и в Хогвартс с ним поедешь?" — одинаково подкалывали ее Тим и Люциус. "А почему нет? По меньшей мере, я играю в карты гораздо лучше, чем эта облезлая стрекоза Трелони", — слегка огрызалась Цисс. После рождения Драко она всего один раз была в Париже наедине с Эйвери. "Это невозможно. Кажется, весь город состоит исключительно из плачущих трехлетних детей", — сообщила Нарцисса, аппарировав в Малфой-мэнор через двое суток после отъезда и не отпуская от себя смертельно обиженного ее отсутствием Драко. Люциус невозмутимо проводит Билли мимо главного входа в маггловскую часть Лувра, перемещается ближе к одной из служебных дверей и привычно касается палочкой причудливой лепнины. А спустя несколько минут уже отсчитывает монеты и получает у пожилой ведуньи билеты, несколько проспектов и пожелание приятно провести время, подкрепленное легкой улыбкой. В первый час Билли не произносит ни слова. Он разглядывает картины и скульптуры с таким счастливым и одновременно серьезным видом, что Люц чувствует себя чуть ли не варваром — сам он давно воспринимает местные экспонаты как что-то красивое, но очень родное, типа фамильных украшений, которые Цисс примеряет перед светскими раутами. Когда они оказываются напротив Джоконды, немногим отличающейся от своей маггловской копии, та, вместо того, чтобы устало прикрыть глаза или отвернуться, улыбается Билли ласково и немного ехидно, почти как местная билетерша. Билли слегка присвистывает от удивления. Впрочем, не он один. Люц изумлен не меньше, а находящаяся неподалеку служительница всплескивает руками: — Мсье, это невероятно. Она это делает раз в полвека. — Ну, нам как раз полвека на двоих. Правда, ma belle? Билли продолжает молчать. Он открывает рот всего один раз, оказавшись в зале с античными скульптурами. В отличие от маггловских двойников, эти Ника и Афродита демонстрируют публике все свои конечности. Впрочем, Билл не решается помахать статуям в ответ. Зато разлегшийся на специальном постаменте Гермафродит приподнимает голову и выпаливает крайне похабную фразу на средневековой латыни. Такого Люциус от него, честно говоря, не ожидал. — Что он сказал? — тихо спрашивает Билли. — Пожелал нам удачи, — с облегчением отвечает Люц. Но для профилактики все равно добавляет: — Я же говорил — учи латинский. Они выходят из музея довольно поздно. Люц сам уже подустал. В этом смысле с Драко было слегка удобнее — тот уже через сорок минут начинал вертеться ужом и тащить отца на улицу. Но у Билли сейчас такое удивительное, словно сияющее изнутри лицо. Он не говорит ни слова до тех пор, пока наконец не оказывается на улице. Над Парижем гремит гроза. Совершенно неуместная в октябре, яростная и роскошная. Люциус скидывает с себя мантию, чтобы преобразовать ее в зонтик. Но он ничего не успевает сделать. Билли, явно решивший, что Люцу нравится мокнуть, сбрасывает на парапет свою форменную мантию и вылетает под дождь в одной рубашке. Белая ткань мгновенно намокает и приобретает удивительный голубовато-сизый оттенок. Люц, все-таки сотворив зонт, на секунду подставляет ладонь под струи дождя. Ледяной. Билли, явно не желая, чтобы его укрывали от огромных капель, несется вперед и чуть ли не нарочно попадает во все имеющиеся лужи. — Сумасшедший, ты же сейчас промокнешь. Билли, иди сюда. Мы немедленно аппарируем в гостиницу. — Люциус подхватывает с мостовой студенческую мантию и убыстряет шаги. Он делает вид, что жутко рассержен. На самом деле — ему слегка завидно. А еще он невероятно рад за Билли. — Дождь... Люк, я так люблю дождь, Мерлин тебя раздери!
20. Ему все-таки удалось затащить это рыжее безобразие под горячий душ. Впрочем, Билли особо и не сопротивлялся. Наверняка мальчик думал, что Люц будет его ласкать. И ведь почти не ошибся. Пальцы Люциуса движутся нежно и аккуратно, Билли явно нравятся эти прикосновения. Только вот на этот раз Люц уделяет внимание отнюдь не пояснице или соскам партнера. Он усаживает Билли на дно теплой, наполненной разноцветной пеной ванны, пристраивается сзади и начинает медленно-медленно мыть ему голову. Билли слегка отбрыкивается, просто ради приличия. — Ты со мной, как с маленьким. — А ты и есть маленький. Билли снова фыркает, шампунь попадает в нос — Ты чего смеешься? — Лююк... Просто, понимаешь, два месяца назад я дрочил в душе и был твердо уверен, что у меня никогда никого не будет. Теперь смеется Люциус. От воды волосы Билли не только темнеют и приобретают потрясающий оттенок полированного дуба, но еще и становятся невероятно тяжелыми. Послушно разделяются на густые пряди, проскальзывают между разведенными пальцами Люциуса, слегка поскрипывают, когда их начинают слишком сильно сжимать. Люц неоднократно использовал шампунь вместо смазки, но сейчас ему совсем не хочется это делать. Он просто намыливает Билли. Обнимает его вдоль и поперек, нежно касаясь прямой спины языком. Проводит мочалкой по его плечам так сильно, будто собирается стереть с порозовевшей кожи изумительные веснушки. Он всегда хотел сделать это со Снейпом, но было нельзя. У Сева с детства оставались проблемы с ушами и носоглоткой. Именно из-за гундосого голоса и вечного насморка он и схлопотал обидное прозвище «Нытик». Если вода попадала ему в уши, то воспаление было обеспечено почти мгновенно. Из-за этого Северус не мог часто мыть голову. Однокурсники постоянно проезжались насчет его сальных волос, понятия не имея, что причина этому — лекарство от отита, выдержанное на разных маслах. К невероятному облегчению, Северус воспринял все так хладнокровно и довольно, будто нынешняя эйфория Люциуса Малфоя — долгожданная реакция одного из этих гребанных лабораторных экспериментов. Они столкнулись в Косом переулке за день до отъезда Билли. Снейп выходил из аптеки, а Люциус направлялся в сторону Гринготса. Суховатый обмен приветствиями, спокойные взгляды. И у обоих — совершенно одинаковые круги под глазами. Только недосып Снейпа вызван совсем другими реакциями. Теми, что происходят в пробирках и котлах, а не на самом лабораторном столе. — Я же говорил, что ты переживешь, — совершенно спокойно произнес Северус, выслушав маленький отчет о том, как дела у Нарциссы. — Ну... — Люци, по идее, ты должен быть мне благодарен. — Мне проставиться? — Ну, зачем? Кстати, Цисс звала меня к вам на Рождество. Ты не против? — Нет, конечно. — Спасибо. Я очень соскучился по Драко. После долгой прогулки и горячей ванны Билли сильно разморило. Сперва Люциус даже думал — а не заказать ли ужин прямо в номер. А потом вспомнил о своем обещании показать Биллу настоящую французскую кухню. Кажется, все происходящее подействовало не только на Билли, но и на него самого. Потому что — это каким же надо быть идиотом, чтобы заявиться с молодым любовником в тот ресторан, где Малфои ужинали чуть ли не каждый вечер? Наверное, все дело в том, что с Билли ему так же спокойно и хорошо, как и с домашними. Но ведь это не объяснишь старым знакомым, перехватившим их в огромном холле. Причем, как назло, Бренье встречали здесь Люциуса не только с Цисс, Эйвери и Драко, но и вдвоем со Снейпом. — Люк! Ну, куда ты пропал? Мы с весны тебя не видели. — Познакомьтесь, это... — Меня зовут Уильям Уизли, мсье. Мерлин! Билли, конечно, умница и говорит почти без акцента, но его фамилия... Она ведь и на французском звучит точно так же. Блядь, ну почему, почему Люц не успел его предупредить? Мадам Бренье осторожно проезжается по Билли подслеповатыми глазами, а потом с удовольствием приглядывается к логотипу на мантии — парижские магоэкономические курсы. Ну, разумеется, детей Арчи в это заведение никто не примет. Значит, мальчик либо из другой ветви этого рода, либо послышалось. Господин Бренье еле заметно переглядывается с женой: — Люк, а как поживает мсье Северус? — Я давно его не видел, но думаю, что очень неплохо, — предельно четко произносит мистер Малфой. Когда они, наконец, оказываются в гостиничном номере, Билли позволяет себе высказать недовольство: — Люк, они ведь говорили про Снейпа, да? Билли первый раз задает вопрос, напрямую касающийся Сева... Это почти признание. — А как у тебя с ним началось? Люциус совсем не хочет объяснять, что он сошелся с Северусом в тот момент, когда появилась роскошная возможность сливать через опекунский совет министерские дотации. В принципе, Уильяму можно вообще ничего не говорить. Но ведь это не случайный любовник, который спокойно заглотит наспех состряпанную легенду. Ну вот, Люц, случилось то, чего ты так боялся и о чем так мечтал. Думал — свалит от тебя мальчик на месяц, поостынет, кого-то здесь найдет. А ведь ты опасался этого просто до ужаса. Дурак. Хорошо, не старый, а молодой, но все равно ведь дурак. Кажется, эту проверку на прочность они оба сдали на отлично, как и полагается двум бывшим первым ученикам. — Билли, зачем тебе это знать? — Ну... Малфой, ты идиот. Срочно говори любую глупость, немедленно исправляй ситуацию. — Скажи, а к столбам фонарным ты меня ревновать не пробовал? — А надо? Вместо ответа Люциус начинает очень осторожно, но довольно нетерпеливо снимать с Билли рубашку, хрустящую, как обертка дорогого подарка. Уильям очень редко перехватывает инициативу. Это касается всего — и самой постели, и того, что ей предшествует, и сакраментального "А когда мы увидимся в следующий раз?". Кажется, такое положение вещей перестало устраивать Люциуса. Он еле заметно подталкивает Билли к креслу. А потом раздевается сам. Медленно, неторопливо, разве что не мурлыкая себе под нос какую-то сентиментальную мелодию из тех, что звучали сегодня в ресторане. Билли весь вечер осторожно поглядывал на танцующие пары, но при этом не сказал ни слова. Это понятно: ресторан все-таки вполне обычный, какие-то выкрутасы там, конечно простят, но вот однополая парочка, хоть и очень гармонично выглядящая, — это уже чересчур. Билли снова фыркает, но при этом довольно неуверенно. Люц с каждым шагом подходит все ближе. Уверенно упирается босой ступней сперва в подлокотник, а потом в бедро Билли. Осторожно проводит большим пальцем по ослепительно рыжим волоскам в паху партнера. И еще раз, и еще. Любопытное ощущение: шершавая кожа пятки проезжается по теплой мошонке, касается головки потихоньку просыпающегося пениса. Люциус нависает над креслом, прогибается. Осторожно устраивает свое колено между чуть раздвинутых ног Билли, заставляет их разъехаться посильнее. Подзывает с кровати любрикант, оставшийся там еще с утра. — Справишься? — Он вкладывает серебристый флакончик в слегка вспотевшую ладонь Билли. Уильям пытается приподняться, но Люц ему это не позволяет: — Не себя. Меня. Он довольно медленно поворачивается к Билли спиной и успевает как следует разглядеть веселое изумление, которое, кажется, навсегда поселилось на лице его любовника. Наверняка прежде, чем приблизить свои пальцы к анусу Люца, Билли попытался вспомнить, как именно Люциус подготавливал его самого. Некоторые движения очень похожи на те, что совершали обычно руки самого мистера Малфоя. Люц вдруг вспоминает, как Билли подражал его действиям, столкнувшись с незнакомыми столовыми приборами в ресторане. Ничего, мальчик, не тушуйся, между задницей и отбивной довольно много общего. — Вот так... Нормально? — почти равнодушным голосом произносит Билли. По мнению Люциуса, "вот так" — даже слегка чересчур. У Билли очень породистые пальцы — чертовски длинные и чертовски крепкие. Если он еще пару раз случайно заденет простату, Люц может и не выдержать. — Не двигайся, — предупреждает Люциус, выпрямляясь и вновь поворачиваясь. Оказывается, за это время Билли снова сдвинул ноги. Это он зря... Но вот подготавливать партнера Уильяму явно очень понравилось. Люциус пару раз еле заметно выдыхает и забирается в кресло. Становится на колени, лицом к Биллу, прижимаясь своими широко разведенными бедрами к ляжкам Билли. А потом начинает неотвратимо медленно насаживаться на теплый и очень крепкий член. Как... же... давно... он... этого... не... делал... Билли с шумом втягивает в себя воздух, обнимает Люциуса покрепче и помогает ему — неумело, старательно и очень правильно. С каждым движением, с каждым вздохом, с каждым преодоленным миллиметром им обоим становится все лучше и лучше. Наконец, ягодицы Люца касаются теплых волосков в паху партнера. И практически сразу вновь начинают приподниматься. О Мерлин... Кажется, Билли сам выбрал наиболее удобный ритм и теперь пытается заставить Люца ему соответствовать. Еще один рывок, и еще... Билли на секунду разжимает объятья — только для того, чтобы обхватить своими пальцами, все еще влажными от смазки и пота, пенис Люциуса. Вот теперь все просто лучше некуда. Если бы подобные ощущения можно было разливать в бутылки, а потом дегустировать, к старости Люц бы точно спился. — Рыжик , — кажется, Люциус впервые назвал своего любовника слегка обидным школьным прозвищем. - Чего? Люц осторожно выскальзывает из объятий партнера, заставляет Билли слегка сдвинуться, а потом пробует дотянуться до лежащей на столике волшебной палочки. Сперва под руку попадается расческа — из тех, что не только сушат волосы, но и завивают их в кудри. Сам Люциус такой не пользовался. А волосы Билли в подкрученном состоянии уже начали целиком закрывать лопатки. Ну, вот и палочка. — Закрой глаза и ничему не удивляйся. В первую секунду тебе может быть неприятно. Билли сосредоточенно кивает. Он готов ко всему, но жутковатая, пронизывающая боль в проколотом насквозь левом соске, вызывает у Билли протяжный и достаточно громкий вскрик. Люциус еле сдерживается, чтобы не подуть на ранку. Он снова взмахивает палочкой — останавливает кровь, притупляет боль... — Открой глаза. Не бойся, ma belle. Билли часто-часто моргает. Тем временем Люц вдевает в образовавшееся отверстие серьгу, которую много лет подряд носил в ухе. Билли морщится и еле слышно шевелит губами. — Тебе неприятно? Сейчас пройдет. Что ты там шепчешь, ma belle? — В богатстве и бедности, в горе и радости, — очень серьезно произносит Билли.
просто очень ясно показаны все его мысли и переживания. можно только посочувствовать ему, выросшему в таких условиях. постоянно слышать "носи аккуратно, думай о мальчиках..." остается только удивляться, как он еще не стукнул кулаком по столу и "вежливо" попросил оставить его в покое. а так, ему остается только надежда "сейчас они уедут, сейчас они правда уедут"
alexi Спасибо огромное... Ага, выдержка у Билли будь здоров: в таких-то условиях и при такой-то семейке. В принципе, он не может позволить себе стукнуть кулаком по столу именно из-за собственных принципов, очень сильно ориентированных на семью. Повезло кое-кому со спутником жизни :)))
мявк... еще чуть-чтуь и буду тут мурлыкать... и только не надо говорит, что кончится все плохо. Даже думать об этом не хочу. Я буду верить, что все будет хорошо. *упрямо* Автор, я же не ошибаюсь, правда? *чистыми детскими глазами полными надежды взирает на Автора*
somebody Спасибо невыспавшийся автор хмуро курит мимо монитора, не обращая внимания на попытки ребенка накормить кошку пельменями, и думает о том, как бы так ответить на этот вопрос, чтобы: а - не раскрыть всей интриги б - не соврать Вам... В общем, по словам беты и бета-ридера, эта вещь для меня - сильно нехарактерная. Никаких смертей персонажей и прочих изнасилований. Билли даже матом-то всего два раза за весь текст ругается.
Menthol_blond Да тут убить кого-нить и весьма сложно, бо канон только впереди... просто что-то подсказывает мне, что расстанутся они, это будет логично, а я не хочу( Слишком все хорошо, а так не бывает, во что нас все время носом и тыкают... *грустно вздохнула* Ладно, буду ждать окончания)
Menthol_blond Конечно, не секрет! :))) Как Люц первый раз увидил Билла, как Билл потом принёс Малфою заказ... а затем я опять прочла весь фик, хотя не собиралась, увлеклась просто :))))
А я пока не перечитываю. Хотя очень нравиться. Особенно Люк. И вообще семейная идиллия Малфоев. Жду продолжения и стараюсь не думать, что же автор со всеми сотворит (вопрос о хэппи-энде ведь обошли :). Menthol_blond , время действия только одно, да?
Нравиццааааааааааа... Какой вкуснейший фик. Спасибо, Автор! Чудесные Малфои, прелестная семейка.... (хоть где-то Эйвери повезло, а то многие фикрайтеры его вечно козлом отпущения делают 8-))) И такой родной Билл.. Как вам удалось!? 8-))) С нетерпением жду проды!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 31
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Правда, и Люц не оставляет равнодушной. 
- участник сейчас на форуме
