ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Нет. Не в боли – в разрывающей руку и охватившей все тело агонии, в которой не было ни малейшего намека на удовольствие: она была звериной, всепоглощающей, вобравшей в себя боль ломающихся костей и рвущихся мышц, удар ножом, ожог кислотой. Она была безумием, сделанным из его собственной плоти.
Волдеморт улыбнулся. От руки юноши, дергающейся под его собственной рукой, поднимались струйки дыма.
Северус услышал чьи-то рыдания и смутно осознал, что они исходили от него самого. Затем он почувствовал густой сладковатый удушливый запах горелого мяса, от которого у него тут же скрутило живот. Чернота, окружившая юношу, стремилась вот-вот его поглотить – и он жаждал этого, моля о милосердии у спасительного обморока, но ужас вцепился в него ледяными клешнями и не отпускал.
Смотри дитя, на все, что ты пережил.
Боль отступила, но с ее уходом в голову каскадом посыпались воспоминания. Давно забытые образы снова вернулись к нему, старые обиды и унижения подняли головы, пока Метка разъедала его, словно яд. День смерти бабушки. День, когда забрали в больницу мать. Ночь, когда отец застал его за чтением о заклятии Cruciatus и, в наказание, наложил на него это самое заклятие. Его первый урок полета – когда Поттер заколдовал метлу, Северус упал и сломал три ребра. Поттер, перевернувший его вверх тормашками, и гогочущий: «Кто хочет увидеть, как я снимаю с него трусы?» Лили, обзывающая его «Сопливусом». Ноющий Петтигрю: «Его кровь была такой красивой». Палец Поттера внутри его. Пес вынимает из Северуса свой член, и его, согнувшегося в три погибели, рвет на ботинки Блэка. Лицо Блэка – ненавистное и ненавидящее.
Ты их презираешь, верно? Тех, кто использовал тебя, бросал тебя, оскорблял и унижал тебя всю твою юную жизнь. Ты бы хотел наказать их, не так ли? Мы можем причинить им боль, Северус. Мы сможем пустить им кровь. Вместе мы заставим их пресмыкаться, корчиться от ужаса и умолять о милосердии. Точно так же, как ты сам часто умолял о милосердии, которого никогда не получал.
Новые образы мелькали в голове. Поттер, на высоте пятидесяти футов в воздухе и вот-вот забьющий гол, неожиданно падает с метлы на землю и превращается в сплющенную, растекающуюся массу. Петтигрю, уминающий отравленный шоколад до тех пор, пока его не выворачивает наизнанку. Блэк, стоящий на четвереньках, голый, прикованный цепями, и ужасный пес-мутант с чудовищиным, уродливым членом и огромными белыми саблями вместо клыков трахает его до крови, одновременно разрывая ему горло в клочья.
Отец. Уставился в никуда. Лицо замерло от ужаса. Мертвый.
Ужасные образы. Невыразимые желания. Какая-то часть Северуса виновато отпрянула от них в омерзении и ужасе. И, хотя это была его большая часть... однако она была не в силах сопротивляться той, другой части, которая приветствовала их с дикой, всепоглощающей радостью. Представить разбитую, словно гнилой арбуз, голову Поттера. Представить орущего в ужасе Блэка, или его старика, испытывающего на себе Cruciatus. В то время, как магия Метки наполняла его, питаясь его яростью шестнадцатилетнего разлива, она изменяла его, и эта меньшая часть завладела им в целиком и полностью. Ужас? Вина? А почему, интересно, он должен чувствовать вину? Они сами вызвали его гнев, и неважно, насколько жестокий; и сами же заслужили такую наикровавейшую месть, которую он только мог придумать. Отмщение было его правом против этих людей, его врагов, его пожизненных мучителей. И отмщение являлось причиной, по которой он тут находился.
Так произнеси же это, дитя.
Но он все еще колебался: какие-то остатки здравого смысла, совести и присущей ему человечности робко пытались сопротивляться этому набирающему силу безумию.
Скажи это, дитя. Нетерпение окрасило мысли Темного Лорда. Нетерпение, раздражение, и – Северус пытался сосредоточиться, сфокусироваться – удивление? Присутствовало ли удивление в голове Темного Лорда, удивление при виде препятствия – в чем бы оно там ни заключалось – даже на мгновение? Северус думал – да, оно все-таки там было, и, откуда-то из глубины, в нем поднялась вспышка какой-то яростной радости, непрошенной и настолько откровенной, что она шокировала их обоих.
Волдеморт сверкнул глазами. Он нырнул глубже в сознание юноши в поисках дополнительных воспоминаний и стал выпускать их наобум, разрывая старые раны, отравляя Северуса его же печальной историей. Он сжал тонкое запястье, горящее под его хваткой, и хаотичные крики ненависти, совести, ярости и сопротивления в голове юноши немедленно прекратились, захлебнувшиеся в свежем всплеске агонии. Волдеморт явственно увидел всплеск в собственной голове, в виде воронки красно-черной пустоты, и почувствовал, как находящийся под ним мальчишка резко дернулся, словно приговоренный, которому накинули петлю на шею.
«Д-да. – Мысль мальчишки – так же, как и его намерение – была достаточно понятной, но все же она оказалась настолько слабой, что совсем не напоминала пылкую клятву, которой ожидал услышать Волдеморт. – Да, я... я согласен».
«Вслух, дитя. Чтобы тебя могли услышать твои братья и сестры. Вслух... и с выражением, если не трудно».
– Пожалуйста, – умолял юноша. Он рыдал, содрогаясь всем телом; его мысли путались, и на какое-то мгновенье Волдеморт подумал, что если тот продолжит в том же духе, то непременно сойдет с ума, поскольку существовал предел любым человеческим страданиям. – Я это сказал, я сказал, о, мой Лорд, пожалуйста, так больно, боже, пожалуйста, больно...
– Тогда сделай так, чтобы больше не было больно, глупый мальчишка! Скажи это!
Он почти полностью вышел из изивающегося тела и снова вошел, так сильно, как только мог. Он чувствовал разрывающуюся плоть; теплую жидкость вокруг члена, и знал, что это была кровь мальчишки.
Северус завизжал.
– ДА! – Слово отскочило от него к высокому потолку и вернулось обратно в виде эха, состоящего из жуткой какофонии криков. – Да! Да! Да! Да!
Да, подумал Темный Лорд. Наконец-то. Он убрал руку с запястья юноши; красно-черное безумие мыслей подростка с уходом боли сменялось прохладной кремово- голубой пеленой. На смену боли спешило удовольствие, и Северус тихо вскрикнув, дернулся в последний раз и кончил.
А затем сразу же потерял сознание.
Волдеморт мог наконец позволить себе ослабить жесткий самоконтроль, которому он подверг себя с самого начала Посвящения, яростно двигаясь взад-вперед до тех пор, пока его не поглотил оргазм, и он не выплеснулся глубоко в теплое, безвольное тело. Это было необычайно сильный оргазм – даже для Посвящения, и ему пришлось быстро выйти из юноши и откинуться назад, чтобы не свалиться на него, как какому-то дряхлому старику.
Это было бы упущением. Даже проявлением слабости. Всесильный Темный Лорд не мог позволить себе таких демонстраций.
Все еще не доверяя своему голосу – конечно же, задыхаться вроде какой-нибудь дворняжки в жаркий день стало бы еще одним проявлением слабости – он резко подал знак своим приспешникам. Все, как один, отпустили руки и ноги Снейпа и отступили в темноту. Он задумчиво оглядел юношу. На его запястьях и лодыжках остались темные следы синяков, на губах запеклась кровь – Северус сильно закусил нижнюю губу во время получения Метки. Кровь до сих пор стекала тонкой струйкой по промежности, пачкая находящийся под ним белый мрамор.
Пока Волдеморт прикасался к юноше своими уродливыми руками, залечивая мелкие раны и ушибы, его лицо выражало глубокую задумчивость, и Северус даже не шелохнулся. С точки зрения Волдеморта это было преимуществом. Ему понравилось, что юноша в самом конце Посвящения отключился – пусть даже ненадолго – у Лорда Волдеморта возникло восхитительное мимолетное ощущение того, что он трахал труп.
C плавной грацией, достойной своей дорогой Нагини, Волдеморт соскользнул с алтаря и оделся. Он извлек палочку и указал ею на лежащего без сознания подростка.
– Встань, дитя, – пропел он. – Настало время испытать наши узы.
Северус пошевелился, его веки затрепетали, и издал тихий звук. У Северуса задрожали веки, и он, что-то тихо пробормотав, пошевелился. Затем он, шатаясь, приподнялся на локти и огляделся вокруг, перед тем, как сфокусировать взгляд на стоящей перед подножьем алтаря величественной фигуре.
– Мой Господин?
Волдеморт кивнул
– Именно. Твой Господин.
Он указал палочкой на левую руку юноши. Метка в виде розоватой закорючки, едва заметная на бледной коже, тут же стала багрово-черной. Юноша испуганно произнес тихое «Ох!» и возбудился задолго до того, как к этому была готова его измученная, истощенная плоть. Он принялся толкаться, беспомощно трахая воздух, в его широко распахнутых глазах явственно читался страх.
– Да, знаю, – усмехнулся Волдеморт. – Люциус предупредил меня. Ты не любишь, когда тебя возбуждают сразу после того, как. Но одно из условий наших с тобой уз – это повиновение, Северус. Мгновенное, беспрекословное подчинение моей воле. И ты вынесешь это ужасное удовольствие, если я того пожелаю, дитя. Даже несмотря на то, что оно оттолкнет тебя на самый край рассудка.
Он слегка пошевелил палочкой, и Северус снова закричал – его красивый голос стал хриплым и надтреснутым от почти постоянного крика.
Теплая, пульсирующая похоть заполняла комнату. Она накатывала отовсюду, от каждого Упивающегося, который был свидетелем этих бессвязных бормотаний, извивающихся движений и стонов новичка. Люциус Малфой, стоящий в тени вместе с остальными, не мог оторвать глаз от Северуса; он был прекраснее, чем Люциус когда-либо видел. А когда Волдеморт снова взмахнул палочкой и Северуса охватил оргазм, Люциусу почему-то пришло в голову, что если бы этот глупый гриффиндорец Сириус Блэк сейчас увидел Северуса вот таким, то сперва бы заработал свою самую бешеную эрекцию, а сразу вслед за ней – разрыв сердца.
Откинувшись назад, Северус все еще опирался на локти, его колени были согнуты и раздвинуты, порванная мантия валялась на полу, напоминая серебристую лужу. Каждый мускул его тела дрожал от напряжения, спина изогнулась изящной дугой, прекрасные иссиня-черные волосы свисали к полу, рот в экстазе приоткрылся, а черные глаза, наоборот, почти закрылись. Длинные темные ресницы – и как это Люциус не замечал их раньше? – отбрасывали темные тени на покрасневшее лицо.
Затем его охватил очередной спазм и он выгнулся еще сильнее, упругие мускулистые ягодицы сжимались и расжимались, и Люциусу Малфою пришлось применить весь свой самоконтроль, чтобы не кинуться к столу и не погрузиться до упора в приглашающую плоть.
В этом ему также поспособствовало осознание того, как именно с ним поступит Волдеморт, если он осмелится хотя бы отщипнуть от новейшего угощения Темного Лорда.
Люциус издал тихий стон и ухватился за край стола, чтобы не упасть. Когда при этом движении его рука нечаянно задела болезненно напряженный член, он решил, что так было даже лучше. Он просунул руку в складки мантии и стал ласкать себя, пытаясь совпадать по ритму с толчками стройных бедер Снейпа, представляя себе, что это не его рука, а тело юного мага доставляла ему наслаждение.
Под покровом своих мантий многие Упивающиеся занимались тем же. Казалось, это было молчаливым соглашением между ними, что Снейп, их самый новый и юный посвященный, показывал великолепное шоу, возможно, лучшее из того, что им довелось видеть. Естественно, никто из них не помнил предыдущие посвящения – Темный Лорд регулярно стирал им память после каждого обряда – но для того, чтобы понять, что это представление было самым лучшим, память им была не нужна.
Казалось, что только один из присутствующих оставался равнодушным к этой звериной сексуальной оргии – тот, кто ее срежиссировал. Лицо Волдеморта выражало почти научный интерес, наблюдая, как юный Упивающийся заходился в судорогах на алтаре. С таким же бесстрастным выражением он вполне мог читать деловую колонку в маггловской газете, сидя в автобусе.
Не то что бы он был недоволен своим новым приобретением: Северус Снейп представлял из себя действительно ценный вклад в Темный Орден. Он являлся не только сильнейшим магом и самой блестящей надеждой Хогвартса по части Зельеварения за последние сто лет – Волдеморт отчетливо чувствовал исходящую от юноши силу, такую же горячую, как и его похоть – но и наверняка мог стать неплохой секс-игрушкой. Мальчишка оказался таким алчным, таким порочным, таким необузданным... и, Будущий-властелин-мира или нет, Лорд Волдеморт не мог оставаться равнодушным к таким вещам. Конечно, дела делами – но простые плотские удовольствия еще никто не отменял.
Волдеморт улыбнулся про себя. Он рассматривал ловящий воздух рот, длинное, гладкое тело, упругую задницу, большой влажный член, бездумно толкающийся в пустоту, и подумал: «Как такое может не понравиться?»
И тем не менее?..
И тем не менее.
Снейп оказал ему сопротивление. Да, лишь на какое-то мгновение, но даже это мгновение длилось слишком долго – вполне достаточно для того, чтобы успеть послать раздражающее покалывание вдоль позвоночника и посеять частицу сомнения в глубине его сознания. Процедура Наделения Меткой представляла из себя церемонию с использованием безмерной магической силы, и, чтобы пометить тело неофита, Волдеморт использовал наитемнейшую магию, известную лишь ему одному, поэтому еще никому и никогда не удавалось ему сопротивляться. И никто никогда даже не пытался.
До сих пор.
Это беспокоило его. Беспокоило даже больше от того, что он не знал, чем именно было вызвано это сопротивление. Возможно ли, что у этого мальчишки имелась совесть? Некоторые из окружения Темного Лорда поначалу ее имели, нравилось им это или нет, хотя обычно подобных людей жизнь баловала гораздо больше, чем Северуса Снейпа. Или же это было чистой воды упрямство, простая, старая, как мир подростковая непокорность – не совсем необычная реакция, учитывая возраст некоторых из его сторонников. Он действительно любил молодежь, но любовь эта была палкой о двух концах: слишком часто вместе с этими упругими телами, большими глазами и трогательно дрожащими от страха коленями приходила утомительная подростковая потребность – неповиновение любой ценой.
Или же – чего тоже нельзя было сбрасывать со счетов – он все-таки был тем, кто всегда выживал, потому что доверял своим инстинктам: возможно, что Снейп был не совсем ему предан.
На первый взгляд это предположение казалось полным абсурдом. Мальчишка был идеальной глиной для особого скульптурного творчества Темного Лорда, которая когда-либо проходила через его руки. Эмоционально опустошенный. Испытавший жестокое физическое насилие. Достаточно сильный для того, чтобы хотеть чего-то большего и чего-то лучшего, но все же недостаточно сильный, чтобы поверить в свои собственные возможности. И он был чертовски умен, логичен и хладнокровен в своих суждениях. Он не казался одним из тех, кто позволял чему-то такому бесполезному и обреченному на провал, вроде вопросов традиционной морали, встать на его пути, особенно тогда, когда средства для достижения его цели, наконец, были на расстоянии вытянутой руки.
Волдеморт рассеянно послал сквозь мальчишку очередной оргазм. Теперь спазмы выглядели довольно болезненными, и он ощутил какое-то детское удовлетворение. Если бы он знал наверняка, что Северус совершенно и необратимо принадлежал ему, он мог бы убить его здесь и сейчас. И действительно, убил бы прямо сейчас – возможно, даже тем же самым заклинанием. Он слышал о проделывавшем такую же штуку маггле, каком-то там маркизе, который доводил свои жертвы до оргазма до тех пор, пока у тех не отказывало сердце, подобно старому ржавому насосу. Возможно, это было не столь изящно, как Avada Kedavra, но определенно – гораздо забавней.
Но он не знал наверняка. Даже с искусством Легилименции, даже с сознанием мальчишки, распахнутым перед ним, как открытая книга, он не был уверен наверняка. А без этой уверенности Лорд Волдеморт не мог убить. В общем-то, он и не хотел его убивать. Конечно, мальчишка был довольно аппетитным, но самое главное – умным, любознательным и чертовски талантливым. Человеческая жизнь как таковая ничего не значила для Волдеморта – магглы, к примеру, являлись банальными паразитами, поглощающие воздух и пространство, наподобие собачьих блох – но забрать жизнь у талантливого мага было бы не только нерациональной растратой, но и трагедией
Итак... нет. Он не убьет молодого Снейпа. Не теперь. Пока еще нет. Но он будет следить за ним. Каждая мысль, которая у него возникнет, каждое движение, которое он сделает, каждая команда, которую он бросится выполнять – с энтузиазмом или без – будут проанализированы и просчитаны до малейшей детали. И если он заметит хотя бы след этой беспокоящей его непокорности, хотя бы намек на веру Северуса Снейпа в то, что Северусу Снейпу по-прежнему что-то принадлежит, то этот самый Северус Снейп об этом очень пожалеет.
Он убьет Северуса Снейпа. Ему будет неприятно это сделать, но он сделает это.
Выжав последний оргазм из мальчишки, Волдеморт, наконец, опустил палочку. С изможденным лицом и стеклянными глазами Северус упал на твердый мрамор, словно марионетка, у которой обрезали нити. В течение нескольких секунд Темный Лорд был обеспокоен – не убил ли он мальчишку? – пока до него не дошло, что тот просто потерял сознание.
Опять.
Нет, ну все-таки – какая прелестная игрушка!
Упивающиеся зашевелились, переминаясь с ноги на ногу, и с жадным, шумным беспокойством приблизились к алтарю. Они знали, что последует дальше, что всегда следовало дальше. Плоть имела собственную память, и все они, под Obliviate или нет, прекрасно осознавали это.
Отметая сомнения, Волдеморт склонился над бледным телом на алтаре и нежно поцеловал его в губы. Это легкое прикосновение содержало несильный заряд магии, и Северус пошевелился. Волдеморт отодвинулся, чтобы разглядеть его лицо – мальчишка, распахнув глаза, смотрел вокруг растерянно и смятенно, но затем сумел сфокусироваться на лице Темного Лорда.
– Теперь ты мой, дитя, – прошептал Волдеморт, на этот раз без малейшего оттенка вопросительности – и мальчишка даже не мог предположить, насколько сильно его жизнь зависела от того, что именно он сейчас ответит.
– Да, мой Лорд, – прошептал тот в ответ. – Я ваш.
Да. Просто. Без колебаний. Действительно подразумевая то, о чем сказал: Волдеморт искал в его голове знаки обмана, сомнения, какой-то скрытой крупицы непокорности, но не видел ничего, кроме любви и преданности, такой чистой и безыскусной – и такой несвойственной юноше – что, казалось, это немного его пугало. И, довольный реакцией юноши, Волдеморт мог ответить ему взаимностью.
С добродушной улыбкой нежно коснувшись щеки Северуса, Лорд Волдеморт выпрямился и драматично поднял руки.
– Настало время, дети мои, как следует поприветсвовать вашего брата. – Он опустил руки и замолчал, желая снова встретиться глазами с Северусом, стараясь заметить, как они изменятся при его следующих словах. Обычно, на этом этапе, он бы просто отошел и позволил другим поиметь новопосвященного без всякой драмы и уж, конечно же, без намека на то, что его ожидает. Так было легче для них. Не так страшно.
Но не в этот раз. В этот раз, перед началом ритуала, он даст Северусу пару секунд на то, чтобы все понять и ужаснуться. Он любил юношу и был им доволен... но это не означало, что его недавнее поведение сойдет ему с рук.
– Вы можете делать с ним все, что угодно.
Как стая голодных тараканов, круг сомкнулся. Последнее, что увидел Темный Лорд перед тем, как масса мантий, рук и лихорадочно толкающихся тел скрыли от него Северуса, действительно были глаза юноши, полные боли и ужаса. Такой наивный, такой уязвимый... Волдеморт цинично усмехнулся, вышел из комнаты и запер за собой дверь.
Когда Северус проснулся, то его первой мыслью было, что он – дома. Второй – что, вероятно, он натворил что-то ужасное: казалось, что отец избил его так, как никогда раньше не бил. Болело все. Когда же сонный туман немного рассеялся, то он кое-как сумел различить на окнах зеленые бархатные шторы, и вспомнил, что находится в Хогвартсе. Но это было все, что он вспомнил, и, пытаясь сосредоточиться, юноша стал хмуро разглядывать полог над кроватью.
Память вернулась так оглушительно и резко, что Северусу показалось, будто отец хлестнул его ремнем по голове: Выходные. Лорд Волдеморт. Церемония. Темная Метка. Теперь он был Упивающимся Смертью.
Юноша немного повертел эту мысль в голове так и эдак, проверяя, пробуя на вкус. Он, Северус Август Снейп, Упивающийся Смертью – один из избранных последователей Темного Лорда. Неоднократно прокрутив в уме эту идею, он решил, что она ему не нравится. Как не нравились и вызываемые ей ощущения – холод, жар, неразбериха и внутренняя дрожь. Северус прекрасно понимал, что должен быть взволнованным и польщенным; чувствовать, что он уважаем и всесилен – но весь ужас был в том, что он ничего этого не ощущал и даже не понимал, почему.
О Мерлин. Что я наделал?
Он вспоминал то, что делал несколько часов назад, а точнее – то, что делали с ним. Понемногу возвращались обрывки воспоминаний, одни – случайные и мимолетные, другие – отчеканенные в памяти. Конечно же, он вспомнил как его имел Темный Лорд, и другие тоже, после того, как... ну, после того.
Он вспомнил Люциуса и его прикосновения – такие же безошибочно узнаваемые, как и его серебристо-серые глаза, горящие под маской. Вспомнил оседлавшую его Беллатрикс, ее груди, лежащие на его ладонях, словно тяжелые спелые фрукты, окружающее член мягкое женское тепло. Вспомнил боль – такую сильную, что казалось, он сойдет с ума, и удовольствие – такое яркое и неумолимо ужасное, такое необъятное, что хотелось немедленно умереть. Вспомнил, как Темный Лорд проник в его голову, насилуя сознание с такой же уверенностью, как и его тело, обнажая каждое унижение и обиду, которую Северусу когда-либо довелось испытать, наполняя его бесжалостным, убийственным гневом. Вспомнил свою ненависть, и то, как эта ненависть вызвала в сознании образы до такой степени извращенные и уродливые, что более рациональная часть мозга отпрянула в агонии и ужасе. Голова Поттера, разбитая в кашу. Петтигрю, изрыгающий собственные внутренности. Блэк, чьи вопли перешли во влажное бульканье, потому что ему разорвали горло. Отец...
Вибрация в желудке перешла во вспышку вязкой тошноты, и Северус вскочил с кровати, цепляясь за шторы и крича от боли, потому что резкие движения потревожили его затекшие, измученные мышцы. Спотыкаясь, он поспешил в ванную, находящуюся в дальнем конце комнаты, и, как только его колени коснулись холодных плиток на полу возле унитаза, его стало рвать кислой, жгучей желчью. Его рвало почти пятнадцать минут, до тех пор, пока в желудке ничего не осталось и перед глазами не заплясали черные мушки. Зажмурившись от отвращения, Северус потянулся к сливу бачка, чтобы смыть всю эту мерзость. Юноша присел на корточки, весь дрожа – потное тело остужал холодный воздух подземелий. Обхватив себя руками, он скорчился изо всех сил, выжидая когда к нему вернутся силы и прекратятся судороги, но единственной связной мыслью в голове оставалась все та же, что и тогда, когда он проснулся. Что я наделал, что я наделал, что я наделал?
Северус почувствовал, что еще немного – и он потеряет сознание. Желудок все еще болел, а лицо горело, несмотря на то, что он по-прежнему дрожал. Снейпу пришло в голову, что он заболел. Или съел что-нибудь не то и отравился. Ну конечно – наверняка это произошло в поместье Малфоев. Он просто не привык ко всей этой еде для богатых.
Ты ничего не съел, придурок. Тебя разъедает ОНА. Разъедает тебя прямо сейчас. И, если посмотришь, ты увидишь ее. Она незаметна со стороны, но только не для тебя. Ты даже сможешь ощутить ее.
Да, он почувствовал, как на руке прямо под кожей упрямо зудит недавно выжженная Метка. И, хотя он даже не мог заставить себя взглянуть на нее, холодная пульсация Метки – похожая на движения чужеродного организма, пытающегося выбраться наружу – заставила его желудок вновь сжаться от омерзения.
Северус глубоко вдохнул, затем еще раз, и еще, до тех пор, пока тошнота не отступила. Тошноту вызывала не сама Метка, нет. Это было нелепо. Можно подумать, что Темный Лорд развлекался, приветствуя своих новоиспеченных избранных, помечая их отравленными татуировками! Это просто... просто из-за него самого. Так или иначе, он всегда страдал от слабого желудка; когда он нервничал или был расстроен, то всегда ощущал тошноту. От этой мысли Северус горько рассмеялся. Упивающийся с больным желудком – какая ирония! Ну и потеха!. Это же просто смешно. Смешно, как дохлый маггл – как выразился бы Люциус.
Северус снова куда-то поплыл и даже не услышал легкие, стремительные шаги позади себя. Только после того, как заговорила мадам Помфри, он вздрогнул и обернулся, вызвав этим движением боль во всем теле.
– Северус! Вот ты где! Мерлин, дитя, с тобой все в порядке?
Оказалось, что он задремал, съежившись около грязного унитаза – обессиленный в самом полном смысле этого слова. Застигнутый врасплох и совсем сбитый с толку, он встал, пошатываясь. На пороге стояла Мадам Помфри, Хогвартский колдомедик, а рядом с ней профессор Прозак. Оба уставились на Северуса с выражением немого изумления, и Северус, проследив их взгляды, вспомнил, что был абсолютно голым. Он стал лихорадочно озираться в поисках чего-нибудь подходящего и, наконец, схватил полотенце и прикрылся им настолько, насколько смог.
Но они продожали молча на него смотреть. Судя по выражениям лиц, их беспокоила не нагота, и он вновь принялся себя осматривать.
Мерлин! Неудивительно, что они так шокированы. Он выглядел ужасно. Каждый обозримый – и, вероятно, и необозримый – дюйм тела покрывали царапины, порезы, следы хлыста, синяки и укусы. Некоторые из укусов были окаймлены тонкими ободками запекшейся крови, причем предательское большинство из них находилось в тех местах, куда хорошие мальчики себя кусать не позволяют.
- Великий Мерлин, мальчик! – воскликнул Прозак. – Что произошло?
У Северуса чуть было не вырвалось: «Не знаю», но, конечно, произносить такое вслух было бы глупо. По правде говоря, он понятия не имел, что сказать. Его привычная способность легко и непринужденно лгать, оказывается, в данный момент куда-то подевалась. Покинула его именно тогда, когда он больше всего в ней нуждался – и так случалось постоянно в течение всей его гребаной жизни.
Вместо того, чтобы ответить Прозаку, он обратился к Помфри.
– Все в порядке, спасибо. Просто мне немного... Недавно у меня прихватило живот, но сейчас я чувствую себя гораздо лучше. – Конечно же, это была ложь: его внутренности сворачивались, тошнота подкатывала к горлу, словно штормовая волна, и он не мог дождаться, когда же визитеры, наконец, уйдут. Конечно, Помфри и Прозак не заметили Метки – если верить Люциусу, они и не должны были ее заметить – но для того, чтобы начать задавать неудобные вопросы, на которые бы Северус при всем желании не смог ответить, они увидели вполне достаточно. – Извините, что причинил вам беспокойство.
– Вчера вы вернулись в спальню очень поздно, – заметил Прозак резким, отрывистым голосом. – Нарушили комендантский час. – Северус открыл было рот, чтобы запротестовать, но Прозак, взмахнув рукой, предотвратил все возражения. – Да, да, мистер Снейп, все в порядке, я получил сову от мистера Малфоя, предупреждающую о том, что вы задерживаетесь. Но сегодня утром вы пропустили завтрак, а потом первые уроки – и я забеспокоился.
Северус нахмурился. Завтрак?.. Уроки?..
– Который сейчас час, сэр?
– Уже давно полдень, мистер Снейп, – Прозак даже не взглянул на часы. – Я думал, что вы, наверное, больны, и сходил в больничное крыло проверить, там ли вы. Но мадам Помфри тоже вас не видела. И никто из ваших соучеников не мог или не хотел мне ничего сообщить о вашем местопребывании, поэтому я пришел сам, чтобы все проверить. – Он скрестил на груди длинные руки и моргнул. – И вы все еще не ответили на мой вопрос, дитя.
Дитя. Северусу хотелось, чтобы его перестали так называть. Уже то, что его так называл Лорд Волдеморт, было само по себе ужасным; ужасным и неправильным. Он больше не был ребенком. После прошлой ночи. Потому что дети невинны. Чисты. Дети не присоединялись бездумно к секретным, зловещим организациям и не позволяли Темным магам ставить на теле отметину как напоминание о страшных клятвах.
– Вопрос, сэр?..
Прозак нахмурился.
– Посмотрите на себя! Ради бога, мальчик, вы выглядите... – учитель чуть было не сказал «распутно», и Северус, даже без Нюха и палочки, прекрасно это понял, – ...ужасно. Откуда у вас взялись все эти отметины?
– Я упал с лестницы, сэр, – вырвалось у Северуса еще до того, как он сообразил, что сказал, и юноша напрягся, ожидая, что Прозак или Помфри начнут над ним смеяться. На их месте он тоже бы засмеялся – до того это объяснение было идиотским. Он даже успел нарисовать себе воображаемую картину: вечный слизеринский клоун Снейп, представляя собой клубок из рук, ног и волос, кубарем скатывается с лесницы – о да, исключительно смешно. Примерно, как дохлый маггл.
Только почему-то никто не смеялся. Они просто стояли, молча переглянувшись, а затем снова посмотрели на него с одинаково печальными и задумчивыми лицами. Нет, они не смеялись, но они и не купились на его ложь, и Северус услышал, как сам спешит заполнить это недоверчивое молчание до того, как они это сделают первыми.
– Я... я видите ли, я провел каникулы в поместье Малфоев, ну, вы знаете, как бывает в незнакомых местах, когда темно, а у меня не было факела или даже палочки, глупо с моей стороны, знаю, и я не видел, куда шел, и там была эта громадная мраморная лестница, по меньшей мере не каменная, хоть тут мне повезло, и я...
– У тебя идет кровь, – с ужасом прервала его Помфрри.
Северус взглянул на нее, а потом на себя. Полотенце, которое он все еще прижимал к телу, было довольно маленьким, его едва хватало на то, чтобы прикрыть гениталии, но все остальное – грудь, живот, ноги и даже начало зоны лобковых волос – оставалось на виду. Но никакой крови он не заметил. Юноша поднял голову и вопросительно взглянул на мадам Помфри, внутренне холодея от страха. Ведьма стояла, направив на него палочку, и что-то бормотала себе под нос, явно анализируя его состояние – а поскольку Помфри была колдомедиком, она ведь могла обнаружить какое-нибудь внутренне кровоизлияние или повреждение?
Он покраснел, к смущению добавилось замешательство и неловкость. – Прошу прощенья?..
– Пожалуйста, Северус, – ее ласковый тон не изменился. – Пожалуйста, не упрямься.
– Я даже не знаю, о чем вы... – начал он было, но замолчал. Конечно, он знал, что она имела в виду. Сейчас он это чувствовал. Чувствовал, как липкие капельки крови – хотя на мгновение ему показалось, что это целые струи – стекали по задней стороне бедер. И, немедленно ощутив яростное жжение кровоточащей плоти, он не сдержался и скривился от боли. Мерлин, боль была такая, словно в него плеснули кислотой, и Северус даже удивился, почему не чувствовал ее раньше. Возможно, когда он только проснулся, у него так все болело, что было трудно вычленить какую-то отдельно взятую боль, даже настолько сильную, как эта. Или же раны вскрылись тогда, когда его тошнило.
– Северус, тебе нечего стыдиться, – сказала Помфри все тем же сводящим с ума ласковым голосом. – Даже если... даже если это то, что я думаю, ты не сделал ничего плохого. Ты – жертва. Понимаешь? Прозак, в явном замешательстве, переводил взгляд с нее на Северуса и обратно.
– Поппи, – начал было он, но Помфри заставила его замолчать едва заметным движением головы, не сводя взгляда с Северуса.
– Пожалуйста, Северус. Ты должен повернуться. Мне надо взглянуть. Северус молча покачал головой. Паника будто вцепилась клыками ему в глотку. Если он повернется к ней спиной, то Помфри все сразу станет ясно, и она потащит его в больничное крыло, обследует и докажет, что его изнасиловали. Возникнут вопросы. Во все это окажутся втянутыми Малфои – все в Хогвартсе знали, где Снейп провел последние две недели. И, если Малфои не отвертятся, то потянут за собой и других. Возможно, что и Он – тот, с которым никто не хотел иметь дела, тот, кого никто даже не хотел упоминать – тоже влипнет.
Хуже всего было то, что Дамблдора обязательно введут в курс дела и он узнает, что натворил Северус. Неважно, что Метка была невидимой – для Дамблдора это не помеха. Северус был в этом уверен, так же, как и в том, что увидит ее сам, если присмотрится – точнее, если осмелится присмотреться. Не глазами, а сознанием.
Словно издеваясь над ним, Метка резко ожила. Боль была такой неожиданной и сильной, что Северус вскрикнул и схватился за запястье. В то же самое мгновенье, поднявшись от желудка к горлу, накатила тошнота, он вновь бросился к унитазу и, сложившись пополам и опираясь на одну дрожащую руку, стал содрогаться в рвотных спазмах. В желудке уже почти ничего не оставалось, но приступ тошноты оказался настолько сильным, что на глазах юноши выступили слезы. И даже сквозь гул в ушах он услышал, как от ужаса задохнулась Помфри, и понял, что он все-таки повернулся к ней той стороной, которую она хотела увидеть, но теперь ему было слишком плохо, чтобы беспокоиться об этой детали.
Когда он закончил, то упал на колени, дрожа все телом, чувствуя себя слабее, чем когда-либо в жизни, и закрыл глаза. Когда его, наконец, перестало выворачивать, Северус, дрожащий и обессилевший, повалился на пол, испытывая боль во всем теле. Помфри снова что-то пробормотала, направив на него палочку, и он сперва услышал мягкий шелест, а потом ощутил, как вызванный заклинанием халат прикрыл его тело. Северус, трясясь от озноба, едва нашел в себе силы пролепетать слова благодарности. А затем Прозак прижал к его губам какой-то пузырек.
– Выпей это, мальчик. Оно успокоит желудок.
Северус открыл глаза и бросил на него презрительный взгляд. Юноша прекрасно знал, этот препарат и его действие, и не нуждался в инструкциях какого-то бесполезного старого маразматика вроде Павела Прозака. Даже по одному запаху можно было определить, что это за зелье. Чай, мята, имбирь, плюс несколько других сильных компонентов – он собственноручно изготавливал подобные снадобья бесчисленное количество раз. Ну, конечно же. Гений зельеварения с больным желудком.
«Небольшая поправочка», – подумал он. «Ты – Упивающийся смертью и гений зельеварения с больным желудком: два в одном флаконе.» От этой мысли у него опять скрутило желудок, и он не то кашлянул, не то издал короткий смешок, больше похожий на всхлип.
Он взял склянку и выпил ее содержимое.
– Северус, – снова Помфри. – Кто с тобой это сделал?
Он вернул пустой флакон Прозаку и, стиснув руками колени, стал пристально их разглядывать.
– Северус...
Мягкая рука опустилась на его плечо, и юноша отпрянул от нее, едва не упав. Затем он приподнял голову, взглянув на Помфри сквозь потную завесу волос.
– Останьте от меня, наконец! Ну почему вы не можете оставить меня в покое? Помфри выпрямилась, но не двинулась с места.
– Потому что я не могу, – ответила она, и он, скрепя сердце, осознал, что она говорила правду. Это можно было понять по ее глазам, печальным и сердитым одновременно, по решительному бледному лицу, по мрачной, дрожащей линии губ. Помфри действительно не оставит его в покое, потому что выполняет свой долг и будет выполнять до тех пор, пока Северус не расколется.
«Ну и влип же я».
– Теперь нужно, чтобы ты встал, Северус, если сможешь. Мы отведем тебя в больничное крыло.
– Нет.
Прозак снова нахмурился, и один быстрый брошенный на него взгляд сказал Снейпу, что старый придурок так и не въехал в произошедшее. «Может, мне стоит нарисовать на спине стрелку», – мысленно съязвил Северус, – «с огромным плакатом: РЕКТАЛЬНЫЕ РАЗРЫВЫ И КРОВОТЕЧЕНИЯ – ЭТО ЗДЕСЬ!»
– Ты сделаешь то, что говорит мадам Помфри, молодой человек, или получишь такую длинную отработку, что начнешь думать, что выполняешь ее с момента своего рождения. А теперь поднимайся.
Северус не пошевелился.
– У вас нет права обследовать меня без моего согласия, – обратился он к Помфри. Он не имел ни малейшего понятия – было это правдой или нет, но решил рискнуть.
К его удивлению, она кивнула.
– Ты прав, Северус, – согласилась она. – Только директор может разрешить обследование без твоего на то согласия, но, к счастью или несчастью, его сейчас нет в замке. Его рано утром вызвали в министерство.
Северус безуспешно попытался скрыть облегчение.
– Однако, – продолжила она, – даже в его отсутствие я имею право задержать тебя в больничном крыле, если посчитаю нужным.
Северус прищурился, в его голове возникло ужасное подозрение. «О, ты пронырливая старая сучка».
– И надолго это затянется?
– До возвращения директора, – спокойно ответила она.
Северус опешил, поняв, как ловко его подловили. Иногда взрослые могли довести просто до белого каления – и он страшно их за это ненавидел. Неважно, насколько ты был умен или осторожен – они всегда умудрялись быть на шаг впереди тебя. Наверняка, каждый из них в душе был слизеринцем.
Я обожаю Снейпа.Единственный живой персонаж во всей серии.Настоящий живой, неприятный нехороший человек.Как в жизни.Заядлый, мстительный....ОБОЖАЮ!!!! lost girl огромное спасибо за великолепное качество перевода, а главное - за то, что нам не приходится ждать продолжения месяцами.Про некоторых переводчиков-нудистов( у которых приходится неделями нудить продолжения) хочется сказать :"не хочешь какать- не мучай попу..."(только чуть грубее...) и я просто счастлив что вы к ним не относитесь.Огромное спасибо!!!
– Пожалуйста, поднимайся, Северус. Я не хочу осложнять тебе жизнь, дитя, но я доставлю тебя в больничное крыло, так или иначе. Ты можешь встать?
Он мог, хотя и с трудом. Помфри наблюдала за ним с беспокойством.
– Павел, – попросила она Прозака, – пожалуйста, помоги ему. Он же слаб, как котенок. Ну же, Северус, если ты просто положишь руку на плечо профессора...
– Я могу идти.
Но опять же, с трудом. Живот и спина болели от недавних рвотных спазмов, задница жгла и зудела с каждым шагом. Увы, Помфри оказалась права: он был ужасно слаб. Зелье успокоило тошноту, но ноги оставались ватными. Он сделал всего пару шагов по направлению к двери и упал.
Прозак подхватил его, помог встать на ноги и с сомнением взглянул на Помфри.
– Он не дойдет до больничного крыла, Поппи.
– Очевидно, что нет. Павел, может, ты его понесешь?
– Ну, если только мы прибегнем к помощи каминной сети.
– Разумеется. Еще не хватало, чтобы вся школа оказалась в курсе.
Прозак кивнул. Наклонившись, учитель словно ребенка подхватил Северуса на руки. Северус пытался сопротивляться – он же не был ребенком, черт подери, совсем нет, и говорил это раньше, они что, не слышали? – но абсолютно без толку. Тело просто отказывалось отбиваться, отбрыкиваться, извиваться, полностью игнорируя приказы своего хозяина. Оно только могло безвольно повиснуть на руках Прозака, как большая тряпичная кукла.
Это все из-за зелья, из-за гребаного зелья, в которое пронырливый слизеринский придурок что-то добавил, и теперь я пропал – мне ни вырваться, ни сбежать.
Но теперь он даже не мог вспомнить, для чего ему было так необходимо скрыться. В конце концов, они его вели не в пыточную комнату, а просто в больничное крыло, в котором были кровати, теплые одеяла и мягкие подушки. Там он сможет поспать – ему это было необходимо. О, как же ему хотелось заснуть! Его тело было таким усталым, веки – такими тяжелыми. А обнимавшие его руки Прозака оказались такими удобными, теплыми и удивительно сильными.
Намного сильнее, чем это могло показаться со стороны. Наверное, потому, что Прозак целыми днями таскал все эти котлы взад-вперед. И нарастил мышцы. Вот именно. Прямо как я. Впервые в жизни у меня нормальное тело. По которому многие сходят с ума. Гриффиндорцы. Слизеринцы. Даже собаки! Может, с таким телом я бы мог соблазнить самого короля. Ну, или лорда. Конечно. Самого Темного Лорда.
И последнее, что Северус запомнил перед тем, как провалиться в темноту, был его собственный горький смех.
[align:center]*** [/align]
На то, что Снейп не появился на завтраке в Большом зале, Сириус Блэк отреагировал презрением с примесью ревнивой злости. Как ни странно, это было какое-то равнодушное презрение, равнодушная ревность и равнодушная злость, потому что все чувства, которое он испытывал в эти дни, неизменно носили оттенок равнодушия. С той самой ночи, когда он насильно познакомил Снейпа с Бродягой, его поглотила апатия, и даже мысль о том, что Снейп прогуливал школу, чтобы подольше потрахаться с Малфоем, не вызывала бурной реакции.
С другой стороны, любая реакция будет слишком хороша для Снейпа, для этого лживого гаденыша, и Сириус испытывал отвращение и к самому себе, и к тому, что он вообще замечал отсутствие слизеринца и реагировал на него.
Но, в любом случае, реагировал равнодушно.
И только когда Снейп пропустил трансфигурацию и гербологию, Сириус слегка забеспокоился. Завтрак – это одно, но занятия? Занятия для Снейпа – это было святое, и Сириус мог пересчитать по пальцам одной руки, сколько уроков за последние шесть лет пропустил слизеринец. Неужели он захочет рисковать оценками только для того, чтобы лишних пару часов позабавиться с Малфоем и его приятелями-извращенцами? Сириус так не думал. Единственное, что могло бы заставить его это сделать, это...
(о, только не будь идиотом, ну, не надо, это просто нелепая и мелодраматичная чепуха)
...если бы у Снейпа не было выбора.
Сириус вздохнул. Потому что он прекрасно понимал, что все это было нелепой мелодраматичной чепухой. Можно подумать, что Малфой держит Снейпа где-то там взаперти, словно принцессу в башне из какой-нибудь идиотской маггловской сказки! Ну конечно. Только этого не хватало. Гаденыш, Гаденыш, распусти свои сальные волосы, подумал он, и весело рассмеялся про себя. Ну ты, Сириус, и придурок.
Не так ли? Даже в школе Люциус Малфой был жестким манипулятором и немалым садистом – так почему же его сексуальные наклонности окажутся менее извращенными, чем наклонности социальные? Бедного Снейпа, наверное, где-то приковали к какой-нибудь стене, может быть даже в промозглых недрах Малфоевского поместья, и у Северуса все – от сосков до внутренностей – болит от пыток, или же его связали, или выпороли, или посадили в клетку. И теперь он, связанный, лежит на каком-нибудь алтаре, может, даже с большим красным бантом вокруг шеи или вокруг члена. Эдакое жертвоприношение, живая жертва темному богу секса. Нашему Всевышнему Лорду Стояку, как выражался Джеймс.
Кстати, о птичках – Сириус поерзал по сидению, поудобнее устраивая свой член, неожиданно начинающий твердеть. Лорд Стояк не посещал Сириуса довольно давно, по меньшей мере уже несколько недель. С той ночи, когда он... в общем, с ночи первого числа.
«Гребаный трус. Ты имеешь в виду – с той ночи, когда ты обернулся псом и изнасиловал его». Сириус отбросил эту мысль. Он не станет заморачиваться по этому поводу, не станет. Да, возможно, это было неправильно – ведь тот поступок представлял из себя мерзкий даже по мародеровским стандартам трюк, но ведь не существовало никакого закона о том, что он теперь обязан ощущать чувство вины всю оставшуюся жизнь, верно? Что сделано – то сделано, и теперь ничего не изменишь, как бы он того не желал... и, в любом случае, Снейп заслужил это. Заслужил, черт бы его подрал.
Конечно же, заслужил. Так же, как заслужил и то, что там с ним проделывали Малфой и Компания целых две недели. Ну, это как раз то, что он твердил Джемсу все эти месяцы – верно? Снейп заслуживал все то, что получал.
Сириус насладился на полную катушку, получив от всего этого море удовольствия – и это было хуже всего. Он стал животным в буквальном смысле: не только во плоти, как это обычно происходило, а целиком и полностью. Опасаясь, что злость и ненависть к Снейпу заставят его атаковать слизеринца, он совершенно перестал контролировать свой человеческий разум, позволив собачьим инстинктам и рефлексам полностью завладеть собой – и ему это понравилось. Часть его мозга, принадлежавшая Бродяге, была совершенно безрассудна – без слов, без реальных мыслей, представляющая из себя вкусный, нескончаемый круговорот ощущений – и он купался в них.
Он заслужил это. Да, черт подери.
Его лицо. Выражение лица у Снейпа, когда Бродяга покончил с ним, и Комната вернулась в свой обычный вид. То, какими глазами Снейп на него посмотрел. Тогда Сириус очень испугался, и это видение до сих пор его преследовало. И даже не жалкие рвотные спазмы, а сама мысль о том, что Снейп был так травматизирован нападением, что ему физически стало плохо, напугала Сириуса не меньше, чем тот самый взгляд. В нем не было ничего, абсолютно ничего: ни страха, ни злости. Просто пустота, глазеющее ничто – вместо обычного черного огня... и как близко он подошел к тому, чтобы навсегда послать Снейпа в эту пустоту? Этот вопрос преследовал Сириуса снова и снова в последующие дни.
«Он притворялся. – Вот как успокаивал себя Сириус каждый раз, когда воспоминание поглощало его. – Он притворялся, он просто-напросто пытался взять меня на испуг, вот и все. Он же «отличный актеришка», помнишь?»
Да, он помнил. Но теперь он уже не был настолько в этом уверен. Если Снейп умел так отлично притворяться, то он заслуживал одну из тех маггловских наград – премию Омар, Оскал, или как она там у них называлась. Он не мог просто взять и сфабриковать тот взгляд. Или рвоту, или ужас, или даже то, как звучал его голос, когда он спросил Сириуса «За что?». В одном этом слове слышались неподдельные замешательство и страдание, страдание, перевернувшее Сириусу душу и разрывающее ему сердце всякий раз, когда он об этом думал. Все было взаправду, Сириус не сомневался в этом. Никто не мог быть настолько хорошим актером.
В таком случае напрашивался вопрос: действительно ли Снейп заслужил то, что с ним сделали? Знал ли он о заговоре, принимал ли в нем участие – или же это были только происки Беллы, выдумывающей сплетни в попытке впечатлить Малфоя? Или же Белла и Малфой вместе спланировали, обманули и разыграли их обоих?
«Он притворялся. –Вот как успокаивал себя Сириус каждый раз, когда воспоминание поглощало его. – Он притворялся, он просто-напросто пытался взять меня на испуг, вот и все. Он же «отличный актеришка», помнишь?»
Ну, теперь ему никогда уже этого не выяснить. После той ночи Снейп бегал от него, как от чумы – хотя Сириус и сам бы не пошел его искать, как бы сильно ему этого не хотелось. В любое время, когда эти назойливые вопросы возникали у него в голове, неважно когда – во время бессонных ночей или во время скучного урока – Сириусу очень хотелось это сделать. Хотелось пойти к Снейпу, поговорить с ним начистоту, потребовать сказать правду... и даже, может быть, предложить собственные объяснения. Объяснить, как работала Выручай-Комната. Объяснить, что почти все было понарошку – там присутствовали не Сохатый, Луни и Хвост, а всего лишь их копии – настолько живые и настолько похожие на настоящих Мародеров, что даже сам Сириус иногда терял над ними контроль, забывая, что они являлись просто плодом его воображения и создавались с помощью магии Комнаты. Объяснить, что ничего из этого не было реальным, кроме Бродяги – и даже тот не был дворовым псом.
Возможно, для Снейпа это было бы слишком слабым утешением – мол, тебя оттрахал не настоящий пес, Сопливчик, это был я, с собачьей мордой и шерстью – а также огромным риском для Сириуса... но если это хоть немного облегчит вину, поедающую его поедом уже которую ночь напролет, то оно того стоило.
Но он так и не пошел к Снейпу. Неделю спустя Снейп уехал к Малфою на две недели. А теперь Снейп пропал.
«Ты идиот, да не пропал он, а проспал или заболел, но не пропал...»
Затем он вошел в класс Зелий, но там все еще не было никакого Снейпа, и он в своих рассуждениях вдруг пошел намного дальше – учитывая его состояние, это было вполне предсказуемо. Нет, не пропал. Он был мертв.
И, честно говоря, Сириус не мог придумать ни одной причины, которая бы удержала Снейпа от его любимых мензурок и зелий.
Вид профессора Синистры, стоящей в центре комнаты и объявляющей, что она заменяла профессора Прозака, потому что тот был «занят в другом месте», только усилил его подозрения. Что-то произошло со Снейпом. Снейп отсутствовал, Снейп учился на Слизерине, а Прозак был главой факультета – он стал бы первым, кого предупредили, случись что-нибудь с каким-нибудь слизеринцем.
Это были самые длинные сорок минут в жизни Сириуса Блэка. Поскольку Синистра была полным профаном в зельях (факт, в котором она сама охотно и радостно призналась), она превратила урок в самостоятельное занятие. Отлично, угрюмо подумал Сириус. То, что мне сейчас нужно. Еще есть время подумать.
Он выхватил из сумки учебник Зелий и с грохотом бросил его на стол. Сириус открыл его наобум и яростно нахмурился, словно книга нанесла ему личную обиду. Он ненавидел зелья так же сильно, как Снейп их любил – но, думал он, – если уж он застрял на этом дурацком уроке и ему все равно нечего делать, то можно было и позаниматься. Кто знает, может, он еще и изобретет средство от его безнадежной пагубной привычки к лживым слизеринским ублюдкам.
Он читал, или, во всяком случае, пытался читать в течение четверти часа, пока, наконец, не сдался. Он просто не мог сосредоточиться; слишком многое отвлекало его внимание, даже не считая того хаоса у него в голове. Профессор Синистра, так хорошо следящая за дисциплиной на собственных уроках, очевидно, сейчас о ней совсем не волновалась, и, недолго думая, студенты начали вставать, передвигаться по комнате, меняться местами и громко разговаривать, собираясь группками по двое или по трое. В какой-то момент Джеймс поймал его взгляд и беззвучно проговорил: «Мне пересесть к тебе?» Но, поколебавшись пару секунд, Сириус отрицательно покачал головой. Он знал, что не должен был отказываться, когда кто-то из Мародеров хотел к нему присоединиться – Сириус и так избегал их в последние несколько недель – сейчас же ему вообще никого не хотелось видеть. Джеймс выглядел разочарованным, но, казалось, понял его.
Ремус и Питер вообще на него не смотрели.
Что Сириусу больше всего сейчас хотелось – так это слушать. В конце концов, половина класса состояла из слизеринцев, и у него зародилась смутная надежда, что он услышит что-нибудь о Снейпе. Где он был, все ли с ним в порядке... черт, был ли он вообще. Он подобрал учебник и снова открыл его, не понимая текста, потому что изо всех сил пытался блокировать все посторонние звуки и услышать хоть что-нибудь полезное, сосредотачиваясь на чужих разговорах, но единственный, кто упомянул имя Снейпа, была Лили Эванс. Она спросила Виктора Крэбба, не заболел ли Северус. Крэбб – такой же идиот, как и его дружок Гойл, хотя значительно более дружелюбный – пожал массивными плечами.
– Он пропустил вчера комендантский час, но сегодня утром шторы у него в спальне были задернуты, так что, думаю, что он там был. Но я не уверен.
О, какой сюрприз, фыркнул про себя Сириус. Почему бы тебе в следующий раз не спросить поумнее, ты, чопорная паинька? И все же его беспокоило, что даже Эванс ничего не знала о местонахождении Снейпа, потому что она была самым близким к тому, что Снейп назвал бы другом.
Ко времени окончания занятия он был до такой степени обеспокоен и так жаждал любой информации о Снейпе, что когда к нему подошла Белла и уселась рядом, то он был с ней почти дружелюбен.
– Чем я могу быть тебе полезен, Белла?
– Ничем, Ри-Ри, ничем вообще. – Она откинулась на спинку стула, демонстративно закинув ногу на ногу. Сегодня ее мантия была расстегнута от самой талии, а под ней надета одна из этих маггловских мини-юбок. Открывшаяся картина выглядела очень соблазнительно, даже учитывая, что это была Белла, но Сириус поймал себя на том, что ему это абсолютно по барабану; казалось, что Лорд Стояк над ним просто насмехался. – Вопрос в том, чем могу быть тебе полезна я.
– Ну, ты могла бы сдохнуть, – предложил Блэк настолько миролюбиво, насколько мог. – Короче, отвали, а?
– Могу и отвалить. Но вначале я совершу свой Хороший Поступок Дня и сообщу тебе, что с Северусом все в порядке.
Его сердце заколотилось, как бешеное, но он не подал виду. Мерлин! Неужели все вокруг замечали его беспокойство, или просто Белла настолько хорошо его знала?
– А мне-то какое до этого дело?
Она просияла.
– Да ладно тебе, Ри-Ри. Я же заметила, как ты подслушивал разговор Винса и этой сучки Эванс. И выглядел, как побитая собака, когда вошел в класс и не увидел Северуса! Но раз ты о нем так беспокоишься, то я хотела тебе сказать, что зря. С ним все в порядке.
– Да ну!..
– Вот тебе и «да ну». Наверное, он просто отлеживается, потому что абсолютно выбился из сил. У Малфоев была отличная вечеринка на каникулах, а наш Северус был первой красавицей бала.
Сириус не отреагировал.
– Да что ты говоришь!..
– О да. Я могу лично за это поручиться. Знаешь, я наконец-то оценила, что ты в нем нашел. Конечно, красавчик из него никакой, но нельзя отрицать, что трахается он по высшему разряду.
"Как будто ему нужна была дополнительная причина, чтобы ненавидеть Беллу, - подумал Сириус, -так еще, оказыватся, в ее словарном запасе имелись словечки вроде «высшего разряда» "
– А чего ты ожидала? Я же сам его обучил всяким штучкам.
– Сомневаюсь, что ты многому научил его, – хихкнула она. – У него – природный талант. – Она печально покачала головой. – И я вполне могу оценить твои страдания по нему за эти несколько недель. Как ты, наверное, по нему скучаешь, да, дорогой?
– Какие нафиг стра... – начал было Сириус, но вовремя остановился. Он не собирался обсуждать с ней это. – Да, Белла, ты хорошо повеселилась. Искренне за тебя рад. А теперь будь хорошим слизнем – отползи в свою нору.
– Ну почему же? – надула губки она. – Я думала, мы сможем немного поболтать. Сравнить наши конспекты и тому подобное. – Она понизила голос и склонилась к нему поближе. – По чему ты больше всего скучаешь в его отсутствие, дорогой? Тебе хочеться отсосать у него? Мне – да. Мне очень понравилось. У его члена настолько уникальный вкус, это что-то! Как лакрица или анис, правда? Хотя Люциус утверждает, что скорее похоже на персик.
Сириус не сводил с нее глаз.
– А его задница? – продолжала она. – Такая упругая и узкая. Я уважаю парня с упругой задницей, а ты? Не могу сосчитать, сколько раз мои ноги обвивали эту задницу в прошедшие выходные. – Хитрая пауза. – О нет, как раз могу – но не думаю, что тебе этого очень хочется, да, Ри-Ри?
Черт бы тебя побрал, подумал Сириус.
– Я расскажу тебе, Беллочка, по чему именно я скучаю, – сказал он, понижая голос до заговорщицкого шепота. – Я скучаю по траханью. Мне хочется положить его ноги себе на плечи, раздвинуть его ягодицы и скользнуть в это его теплое, розовое отверстие, плавно и медленно. Мне хочется почувствовать, как его задница растягивается вокруг меня. Как его задница засасывает мой член. Я думаю, что там, внутри, оно похоже на бархат, нет? Такое теплое и мягкое. – Он с удовольствием наблюдал за ее угасающей улыбкой, и его рот сам собой растянулся в усмешке. – О, но я не думаю, что это то, что ты хотела бы услышать, Белла, верно? Тебе ведь не знакомы эти ощущения, да? И никогда не будут знакомы. Ты не можешь его трахать.
Выражение ее лица не изменилось, но в глазах мелькнул гнев и едва сдерживаемая, внезапная ярость из-за неудавшейся провокации.
– Ты тоже не можешь его трахать, – выплюнула она, с большей злостью, чем намеревалась. – Больше не сможешь.
– И почему же, Белла, – фыркнул Сириус, игнорируя подкол, – ты так расстроена? В чем дело? Неужели я испортил тебе все удовольствие?
Он игриво потрепал ее по подбородку; и она, зашипев, отшатнулась.
– О, ты испортил намного больше, – низким, напряженным голосом заявила она. – Намного больше, чем ты себе представляешь, безмозглый ублюдок. Сириус приподнял брови.
– Теперь мы опустились до оскорблений, Белла? – поддел ее он. – Почему ты не в духе? Ты же сама хотела сравнить наши конспекты, дорогуша.
– Хотела, – прищурилась она. – И, кстати о конспектах – не попадалось ли тебе в последнее время что-нибудь интересное?
В животе что-то затрепетало и напряглось. Затем Сириус почувствовал, что у него земля уходит из-под ног, хотя он пытался успокоить себя тем, что просто плохо расслышал Беллу.
– Что?
– Что слышал. Знаешь, кузен, а ты ведь не только глуп, но еще и довольно предсказуем. Если бы я не испытывала к тебе такой ненависти, то пожалела бы. Любой недоумок уже бы давно понял, что происходит – но только не ты. Я уж не говорю о том, чтобы ты умел читать между строк.
Сейчас Сириус поймёт, что окончательно сел в лужу. Вот он, момент расплаты, который я так долго ждала.
Ага. Сейчас вы все дружно Сириуса жалеть будете, да? :))))
Кстати, кому я там сюрприз обещала? Никто не удивился, что Мародеров, оказывается, в 6 главе совсем не было. Я, помню, удивилась, когда в первый раз читала!
lost girl Меня этот фокт подвиг на психоанализ отношения Сириуса к своим друзьям. Ведь комната отражала не просто Мародеров, а скорее отношение Сириуса к ним. Помните момент когда Снейп ждал, что узнав о причиняемой боли Поттер скажет: "Вау, круто!" и продолжит, но он сказал совершенно другое. Мдя, почитав это так и не поняла кого жалеть Люпина, который за отношение к нему друзей или Питера, по той же причине?
Как говорил классик: "... А счастье было так возможно, Так близко!.. Но судьба моя Уж решена..."
Я даже не могу пожалеть Сириуса. Он всю дорогу вел себя как скотина (безрогая), коей и является
– Не знаю, о чем ты. – Но он знал; в нем уже возникла ужасная, всепоглощающая уверенность в том, что он прекрасно понимал, к чему клонит Белла, и колики в желудке перешли в настоящие спазмы
– Не знаешь? Тебе освежить память? – девушка закрыла глаза и театрально нахмурила брови. – «Из-за этого амплуа "бедного одинокого ребенка" мой идиот кузен бегает за ним, как влюбленный первокурсник». «Он отличный актер! Если бы он только был чуть-чуть посимпатичней, то без труда бы сделал сценическую карьеру». «Насколько мне известно, даже секс там не так уж хорош». «Согласно Дольфо, Северус рассказывал, что трахать Сириуса – все равно что трахать пса. Сплошная собачья одышка, вечно высунутый язык и ничего больше». – Белла открыла глаза, ее лицо буквально сияло от мстительного удовольствия. – Это тебе ничего не напоминает, кузен? Или мне процитировать еще?
Сириус мог только смотреть на нее в полном онемении. Ее слова – те ненавистные, ненавистные слова из письма – казалось, повисли между ними в воздухе.
При виде его выражения лица девушка лишь довольно рассмеялась.
– О, ну, сделай лицо попроще, Ри-Ри! Я измарала почти дюжину черновиков, чтобы создать настоящее произведение искусства, так что не удивляйся, что каждое слово отпечаталось у меня в памяти. – Она замолчала, задумчиво его рассматривая, и улыбка постепенно исчезала с ее губ. – Мда. Кажется, что и у тебя тоже.
– Ты уронила его, – голос Сириуса, пустой и мертвый, звучал странно даже для него самого. – Я столкнулся с тобой, и ты уронила его.
– Э-э-э, нет, дорогой мой. Это я столкнулась с тобой. Мне пришлось полдня бегать за тобой по пятам, выжидая подходящего случая – представляешь, как я обрадовалась, когда ты направился в Совяльню! То столкновение вышло как нельзя кстати. А то, что я потеряла письмо именно в совяльне, добавило долю правдоподобности, верно?
– Ты его уронила нарочно.
– Да.
– Ты хотела, чтобы я его прочел.
– Да. – Белла выглядела довольной. Даже ликующей.
– Врешь! – Его голос дрожал. – Ты самая большая гребаная лгунья во всей школе, с какой стати я?..
– А ты дурак. – Она уже откровенно смеялась. – Великий Салазар! Неужели ты всерьез думаешь, что я бы написала нечто подобное, если бы не хотела, чтобы это прочли? Или что Люциус Малфой позволил бы – неважно, по какой причине – ввести подобный тебе гриффиндорский мусор в свой дом, пусть даже для вечернего развлечения? Ты жалок, Сириус, воистину жалок. И предсказуем, как я уже сказала. Это было ненамного сложнее, чем отнять леденец у младенца.
«Ну, разумеется, – несчастно подумал он. – Потому что он никогда не был семи пядей во лбу».
– За что, Белла?
– Что – за что? Почему я это сделала?
– Да.
В ее взгляде сквозило искреннее удивление.
– Ты что, в самом деле не понимаешь?
– Если бы понимал, то не спрашивал бы, – рявкнул Сириус. – Просто для того, чтобы мне досадить, Белла? Ты действительно приложила столько усилий просто для того, чтобы испортить мне жизнь?
– Не льсти себе, – она снова замолчала. И так надолго, что он уже стал сомневаться, заговорит ли она снова. Девушка по-прежнему смотрела на него этим задумчивым внимательным взглядом, и ему показалось, что он увидел оттенок настоящей жалости, глубоко спрятанный под ее фальшивой заботой. И это ему не понравилось – нет, только не Белла: жалость для нее слишком человечна. – Северус уже почти в тебя влюбился, – наконец сказала она. – И, в отличие от тебя, Люциус это заметил и рассвирепел. Он приказал Северусу порвать с тобой, но когда тот этого не сделал, уж не знаю почему – то ли не смог, то ли вообще не собирался, ну…– она пожала плечами. – Так или иначе, я была рада помочь. Как слизеринец слизеринцу, и всякое такое.
Урок уже почти закончился; все складывали свои вещи в сумки, беспокойно гудя, посматривая то на часы, то на Синистру, которой уже самой не терпелось от них избавиться. Сириус ничего этого не замечал. Даже ее слова, ее невозможные слова – Северус уже почти в тебя влюбился – в тот момент никак не могли до него дойти. У него кружилась голова, тело онемело, все казалось таким пустым и отдаленным, и на какие-то ужасные пару секунд он испугался, что вот-вот потеряет сознание.
Он резко встал и засунул учебник в сумку. Белла склонила голову и мило ему улыбнулась.
– О-о-о. Ты уже уходишь, Ри-Ри? Я что-то не то сказала?
Не обращая на нее внимания, он отвернулся и прошел к учительскому столу. Даже приблизившись к Синистре, он совершенно не представлял, что ей скажет. Сириус не думал, он просто не мог ни о чем думать – не здесь и не сейчас, ему нужно было побыть одному. Его голова была словно наполненный газом воздушный шарик – одна искра, одно неверное слово или непредсказуемая мысль – и он взорвется.
– Профессор?
– Да, мистер Блэк?
– Можно мне уйти? Я не... Я плохо себя чувствую. Я бы хотел прилечь.
Учительница нахмурилась, пристально рассматривая его лицо и, очевидно, собираясь ответить отказом. Однако то, что она увидела, заставило ее передумать: она немедленно кивнула и больше не задавала вопросов. Синистра даже предложила объяснить его отсутсвие профессору Флитвику.
Он поблагодарил ее и вышел, ощущая на себе любопытные взгляды. В том числе и взгляды Джеймса, Ремуса и Питера – но, разумеется, не Беллы. Добрая старая Белла точно знала, почему уходил Сириус, так же, как она знала – знали они оба – что это был вовсе не уход с урока. Это был побег.
Теперь я поняла, почему Мародеры так странно себя вели! Я просто не поверила, что они бы позволили Сириусу ТАКОЕ вытворить, и у Ремуса и Джеймса все таки мозгов побольше чем у Сириуса, они бы попробовали разбиратся, что это за письмо и что со Снейпом. Может они и не любит Снейпа (и всех слизеринцев), но до криминала бы не опустились. Больше всего жалко Снейпа- ему же всю жизнь исковеркали
Теперь я поняла, почему Мародеры так странно себя вели! Я просто не поверила, что они бы позволили Сириусу ТАКОЕ вытворить, и у Ремуса и Джеймса все таки мозгов побольше чем у Сириуса, они бы попробовали разбиратся, что это за письмо и что со Снейпом. Может они и не любит Снейпа (и всех слизеринцев), но до криминала бы не опустились.
в смысле? Я что-то не поняла. Так Джеймс сотоварищи в том ужасе не участвовали? А кто тогда это были?
обещали -обещали, а то возникли сомнения в поттеровском натурализме :)) и люпиновские предпочтения до сих пор не понятны а почему Сириуса жалеть не надо?
Вот так всегда: начинается фик офигенно классно, а дальше начинается маразм. Жаль, я в фике разочаровалась.
Жаль, что разочаровалась. Мне все кажется вполне логичным - больное воображение Блэка переходит все границы. И вписывается в его характер.
Что мне лично нравится в этом фике, так это то, что никогда не знаешь, что тебя ждет за поворотом. Причем все убедительно, логично, отлично продуманно и не нарушая последовательности событий. Ну, и как автор ловко играет нашими эмоциями. Но это чисто мое восприятие, конечно.
Сукин сын действительно усыпил его, но не очень качественно. Очевидно, некомпетентность Прозака простиралась даже на простые наркотические микстуры; Северус прикинул в уме, что проспал не более получаса. В комнате не было часов, точно так же, как и у него самого, но по дневному свету он догадался, что сейчас было что-то около часу дня. И Прозак был все еще тут, в больничном крыле, Северус слышал как тот полушепотом разговаривает с Помфри и еще с кем-то третьим.
– ... то, что ты предполагаешь – это просто немыслимо, – говорил Прозак. – Невозможно поверить, чтобы кто-либо в Хогвартсе, не студент, и уж, конечно же, не учитель, сделал бы нечто подобное.
– Верь или не верь – это уж как тебе будет угодно, – холодно отвечала Помфри. – Я знаю, что видела. Ничто иное не может повлечь такие повреждения. И тошнота, и дрожь – я знаю симптомы травмы, когда их вижу, Павел. Его изнасиловали.
Сердце Северуса неприятно забилось. Он наклонился вперед, чтобы не упустить ни слова.
– Может ли директор разрешить такое... такое интимное обследование без согласия мальчика?
– Конечно, с благими намерениями.
– И если обследование докажет, что его изнасиловали?..
– Разрывов и кровоизлияний достаточно для того, чтобы доказать это без всякого обследования. Но возможны и внутренние повреждения – и, самое главное, настоящее обследование поможет выяснить – кто это с ним сделал.
Прозак вздохнул.
– Это как раз то, чего я опасался, – пробормотал он.
– Павел! – в изумлении вскричал третий голос, Макгонагалл – определил Северус. Ну, разумеется, она была тут – заместитель директора и ответственная за школу в его отсутствие. – В чем проблема?
Один из студентов – твоих студентов – был изнасилован. Ведь ты должен одним из первых желать изобличить виновного.
Молчание. Когда Прозак заговорил, то понизил голос настолько, что Северус с трудом разобрал слова.
– Вы знаете, где он провел каникулы, – сказал он. – Вам что, не хватает разборок с тем, что могло произойти в поместье Малфоев? С властью и влиянием Лазаря Малфоя? Великий Салазар, Минерва! Нас же всех вышвырнут отсюда, как слепых котят. Если вообще оставят в живых.
– Мне плевать на политику, – сообщила ему Макгонагалл. – Мой долг – это безопасность и благополучие студентов в этой школе. И, откровенно говоря, меня поражает твое отношение, Павел. Ты – глава факультета. Твоим приоритетом должен быть Северус, а не собственная должность или зарплата.
– Я согласна, – это снова заговорила Помфри, теперь уже ледяным тоном. – И если ты даже на мгновенье предлагаешь, чтобы мы отказались от расследования или же просто все замяли, то знай, что я лично не стану в этом принимать участие.
– Я не предлагаю ничего подобного, – прорычал Прозак. – Я лишь сказал, что не хочу быть тем, кто должен известить Лазаря Малфоя, что мальчика изнасиловали, когда тот находился в его доме и под его ответственностью.
– От тебя этого и не требуется, – едко заметила Макгонагалл. – Альбус и я разберемся с Малфоями. Если до этого дойдет. В конце концов, у нас нет доказательства их вины – и, несмотря на то, что я не выношу Лазаря, у нас нет права бездоказательно его обвинять.
Еще одна пауза, длиннее первой. И снова Прозак:
– Есть еще один возможный подозреваемый, хотя, полагаю, тебе это не понравится, Минерва.
– Кто?
– Сириус Блэк.
Северус тихо ахнул. К счастью, Макгонагалл тоже, поэтому его никто не услышал.
– Что?
– Сириус Блэк, – повторил он. – Вы же слышали сплетни о Блэке и Снейпе. Мы все их слушали на протяжении нескольких месяцев. И, учитывая историю Блэка, я бы назвал его очень вероятным подозреваемым.
– Его «историю»? Голос Макгонагалл зазвенел от ярости. Северус состроил гримасу. По большому счету, Макгонагалл ему нравилась – она всегда вела себя с ним прилично, и, в основном, справедливо – но была слепа, как летучая мышь, когда дело касалось Мародеров. Все они являлись ее гриффиндорскими принцами. – Какую такую «историю» ты имеешь в виду?
– Он и Поттер – самые большие школьные смутьяны, Минерва, и тебе об этом прекрасно известно. Оба – чванливые, наглые забияки, и Снейп был всегда одной из их любимых мишеней. И это будет уже не первый случай, когда один из их так называемых «розыгрышей» зашел слишком далеко.
– Не сравнивай розыгрыш с изнасилованием, Павел, – вмешалась Помфри. – Я отлично знаю этих мальчишек, и в курсе, что они иногда теряют чувство меры, но это нечто совершенно другое. Это...
– Нелепо, – резко оборвала ее Макгонагалл. – Абсурдно. Честное слово, Павел! Еще пять минут тому назад ты утверждал, будто не можешь поверить, что тут замешан студент! Неужели ты так отчаянно желаешь выгородить Малфоев и защитить свою должность?
– Сириус Блэк и Северус Снейп состояли в сексуальных отношениях в течение многих месяцев, – повторил Прозак. – Поэтому мы не можем сбрасывать со счетов Сириуса Блэка
– На основании каких-то там студенческих сплетен?
– Дыма без огня не бывает.
Макгонагалл промолчала, но даже на таком расстоянии Северус почувствовал закипающий в ней гнев. Он даже увидел, словно наяву, ее смертельно бледное лицо, напряженный подбородок, и настолько крепко сжатые губы, что их почти не было видно. Подобным образом Макгонаголл взглянула на него лишь однажды, но Северус запомнил это надолго.
Помфри прервала неловкое молчание.
– О них ходило много сплетен, Минерва. Павел прав. Мы не можем совершенно сбрасывать со счетов Блэка, как подозреваемого.
– Я и не сбрасываю, Поппи, – рявкнула Макгонагалл, хотя ее тон скорее говорил об обратном. – Но даже если для этой сплетни есть основания, то добровольные сексуальные отношения – это далеко не изнасилование. И, Павел, возможно, от твоего внимания ускользнули слухи о связи Северуса с Люциусом Малфоем?
– О, я вижу, к чему ты клонишь, – взорвался Прозак. – Теперь мы обвиняем жертву, не так ли? Твой студент ни в чем не виноват. Давайте обвинять распущенность Снейпа в том, что его изнасиловали. Ну, это был неплохой прием, подумал Северус. Он не мог не восхититься тем, как ловко Прозак отразил аргумент; юноша даже не ожидал, что старый дурак окажется настолько хитер.
– Да как ты смеешь? – угрожающе низким голосом отозвалась Макгонагалл. – Я бы никогда не предположила ничего подобного. И если… если… выяснится, что Блэк или любой другой гриффиндорец в этом замешан, будь уверен, что я первая накажу его. В отличие от некоторых коллег, я пытаюсь быть объективной в том, что касается моего факультета.
– «Некоторых коллег»? – переспросил Прозак. – На что это вы намекаете, профессор?
– Я ни на что не намекаю, Павел. Я говорю прямо. Ты безнадежно необъективен к своим слизеринцам и жестоко несправедлив к другим факультетам. Особенно к моему. Тебе бы понравилось, если бы Сириус Блэк оказался виновным, не так ли? Просто потому, что он гриффиндорец.
– Это же совершенно нелеп... – взорвался он, но Помфри сердито перебила его.
– Прекратите! – резко сказала она. – Прекратите оба, пожалуйста! Ничего из этого Северусу уже не поможет. Мы будем знать точно только после того, как я его обследую. И я буду очень благодарна, если вы перенесете свои межфакультетские разборки на квиддичный стадион!
Снова воцарилось долгое молчание. Северус быстро откинулся на подушки и закрыл глаза, ожидая, что Помфри вот-вот влетит сюда из своего кабинета, но она оставалась на своем месте.
– Извини, Поппи, – наконец сказала Макгонагалл. – Она, безусловно, права, Павел. Мы ведем себя по-детски. Нет смысла обмениваться оскорблениями и необоснованными обвинениями – ведь мы все на одной и той же стороне.
Как ни странно, ее голос звучал довольно искренне; к удивлению Северуса – и голос Прозака тоже.
– Это все очень прискорбно, – сухо признался профессор зелий, – и, возможно, я повел себя не так, как должен был. Примите мои извинения, леди.
Те что-то неловко пробормотали в ответ.
Прозак прочистил горло.
– Поппи, могу ли я быть чем-то полезным мальчику до возвращения Дамблдора?
– Просто позаботься, чтобы ему было удобно. И усыпи его хорошенько, – добавила она с тяжелым вздохом. – Я не могу сторожить его весь день и не хочу, чтобы он попытался избавиться от улик или сбежать.
– Ты думаешь, он бы действительно попытался? – изумилась Макгонагалл.
– Вне всякого сомнения. Мы же не знаем, насколько глубока его эмоциональная и психологическая травма. Он напуган до смерти, Минерва. И полностью все отрицает. Уверена, он сейчас больше всего на свете хочет, чтобы его оставили в покое и потом притвориться, что ничего этого никогда не происходило.
– Как странно, – удивилась Макгонагалл. – Возможно, он кого-то покрывает?
Помфри вздохнула.
– Возможно, но необязательно. Из того, что я слышала, это самая типичная реакция для жертв изнасилования. Я не знаю точно, конечно же, я не эксперт... – и очень надеюсь, что им не стану – но я читала достаточно исследований, основанных на разборах конкретных случаев, чтобы знать, что он захочет сбежать.
– Тогда, возможно, тебе стоит наложить на комнату охранное заклинание.
– Невозможно. Студенты в случае крайней необходимости обязательно должны иметь доступ в больничное крыло.
– Разумеется. Как глупо с моей стороны.
– Вот, – сказал Прозак, и Снейп услышал тихий звон стекла о стекло. – Дай ему ложку вот этого. Он отключится на несколько часов.
«Это ты так думаешь, кретин», – фыркнул про себя Северус.
– Спасибо, Павел.
Затем они заговорили так тихо и неразборчиво, что Северус уже не мог расслышать, о чем они говорили. Кажется, они от него удалялись.Возможно, они направлялись к камину, чтобы с помощью каминной сети вернуться в свои кабинеты. Будем надеяться. Северус воспользовался Нюхом, но ничего не узнал. Ни одного намека на мысль. Он откинулся на подушки и с отчаянием вздохнул. Тот неразборчивый разговор продолжался еще пару минут. Затем по характерному звуку Северус определил, что в камин бросили летучий порох. Отлично, они уходят. Наконец-то. Он закрыл глаза и заставил себя дышать глубоко и медленно, имитируя сон.
Мерлин, как же Помфри бесшумно передвигалась! Она уже стояла у его кровати, а он даже не слышал, как она подошла.
– Северус, – она осторожно коснулась его плеча, и он приоткрыл один глаз, притворяясь сонным. – Вот, дитя. Выпей.
Она просунула руку ему под голову, придерживая затылок так, чтобы ему было удобно пить. Он послушно выпил прохладную мятно-фруктовую жидкость и снова лег.
– Вот, хороший мальчик, – пробормотала Помфри. – Теперь отдыхай, дорогой. Я скоро вернусь.
красивость!!!.. согласна признать гениальность аффтора и воздвигнуть памятник переводчику!! думаю, надо в завершение этого года Лостику приз выдать как лучшему переводчику года!!! спасибище!!
читал по диагонали. Но неужели, дамы и господа, вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО возьметесь утверждать, что Блэк тут IC? Что-то я разочаровался... Печально все это на самом деле. Пошел перечитывать big_game
lost girl в снейпиках конечно же!!! угук.. памятник: бета несущая на своих плечах переводчика, который несет на своих плечах аффтора... девочки адский труд... причем вы делаете несколько вещей одновременно!!!!!!!!
угук.. памятник: бета несущая на своих плечах переводчика, который несет на своих плечах аффтора...
Бедная бета!!!! !
Sirius Black & his f пишет:
цитата:
вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО возьметесь утверждать, что Блэк тут IC?
Я не знаю... мне всегда казалось, что за взаимной снейпоблэковской ненавистью стоит нечто большее, чем просто подростковые стычки. Уж очень интенсивная она. А вспыльчивый и эгоцентричный характер Блэка описан вполне адекватно канону. И убедительно. Имхо.
Северус лежал неподвижно до тех пор, пока не услышал, как за ней захлопнулась дверь. Как только она ушла, он сел и выплюнул зелье в раковину у изголовья. Подействовало бы оно сильнее, чем в прошлый раз – неизвестно, но он не стал рисковать. В действительности, ему не хотелось ничего большего, как поспать – он был все еще невероятно усталым, но не мог позволить себе такой роскоши, как сон. Сейчас ему нужно было сосредоточиться. Необходимо держать ухо востро. Нужно подумать.
Помфри была права насчет одного: он был напуган до смерти. Отец рассказывал ему об Азкабане, магической тюрьме, и эти истории проносились у него в голове. Истории об ужасных стражах, нечеловеческих тварях – дементорах, серых, извивающихся под темными плащами, высасывающих желание к жизни из тех, кто оказывался рядом. Истории о сходивших с ума узниках, бьющихся в истерике, выцарапывающих собственные глаза, стучащихся головами о стены или молчаливо и безучастно сидящих – час за часом. О да, Северус знал об Азкабане все. Не твердил ли отец о том, что выбранный Северусом путь обязательно приведет в тюрьму? О том, что ему на роду написано закончить жизнь в одной из азкабанских камер?
Он приказал себе не быть смешным. Даже если они узнают о Метке и о том, что он присоединился к Темному Лорду, они не смогут посадить его за решетку. Они ничего ему не сделают. В конце концов, стать Упивающимся – не означало нарушить закон, особенно если учесть, что Лорд Волдеморт пока еще поддерживал фасад благопристойности, и только горстка людей знала, кто вообще такие Упивающиеся Смертью. Но страх – глубинный и иррациональный – не уходил. А Северус ни в коем случае не мог позволить себе лишиться самого ценного достояния – разума.
Он откинулся назад, прикрыв глаза рукой и заставил себя глубоко и ровно дышать, желая расслабиться, чтобы его колотящееся сердце забилось помедленнее, а мозг прекратил лихорадочно скакать от одной панической мысли к другой. Спокойно и вразумительно. Именно так он должен к этому подойти. Это была такая же проблема, как и любая другая, а у любой проблемы было решение. И если размышлять рационально, если потратить на это время, то он найдет это проклятое решение.
Но что он мог сделать? Насколько он понимал, у него было всего два варианта, и ни один из них ему не нравился. Если он уничтожит следы спермы и приведет себя в порядок до обследования Помфри, то это будет равняться чистосердечному признанию – в конце концов, Помфри уже знает, что его изнасиловали, они на пару с Магконагалл полагают, что он кого-то покрывает. Тогда его допросят. И начнут расследование. Они могут обнаружить его ложь. И если они действительно захотят усложнить ему жизнь, то смогут формально обвинить его в том, что он уничтожил улики, и, возможно, дело дойдет до криминального расследования. Но если он их не уничтожит вовремя...
Если не уничтожу, то я – труп.
Доказательство. Физическое доказательство – или трассеологическое доказательство, как выражался Август – еще одна любимая тема старика, и Северус отлично в ней разбирался, гораздо лучше, чем многие взрослые маги. Он знал, например, что каждый волшебник имел химическую формулу, эдакий химический отпечаток, записанный при рождении, который была уникален для каждого мага или ведьмы – как отпечатки пальцев, и при правильном обследовании так же материальна, как капля крови. Согласно Августу, этот отпечаток присутствовал в каждом физическом аспекте любого мага: в коже, волосах, костях, слюне, крови, поте и сперме.
Трассеологическое доказательство в их мире было редкостью – большинство магов предпочитали совершать преступления не голыми руками, а с помощью палочек или зелий, не вступая в прямой контакт с жертвой.
И долговечным: его компоненты не ухудшались со временем или от плохих условий хранения, как, например проба крови. Пока оставался исходный материал, то оставался и отпечаток. Северус задумался, чьи же отпечатки могут найти на нем. И в нем. Малфоя? Эвери? Темного Лорда?
От этой мысли его бросило в дрожь. Министерство прямо-таки жаждало преступления, с которым можно было связать (имя) Лорда Волдеморта, и изнасилование ребенка стало бы для них просто подарком судьбы. А если он преподнесет Министерству на золотом блюдечке главную улику против Волдеморта – то ему надо беспокоиться не об Азкабане, а о месте на кладбище. Итак, выбор у него невелик. Уничтожить доказательство или же позволить ему фигурировать в расследовании. Выбрать Азкабан или смерть. Даже несмотря на то, что Северус часто делал нелегкий выбор – эта дилемма вгоняла его в депрессию. Он никогда в жизни не чувствовал себя так безнадежно.
«Тогда измени улику».
Мысль возникла так неожиданно и явственно, словно какой-то тихий голос прошептал ее на ухо. Только... он не был похож на обычный внутренний голос. Вообще не похож на его голос. Он был похож на голос Его Лорда – но то, что он предлагал, было невозможным.
«Да неужто? Умный, умный малыш – неужели ты не справишься?»
Метка конвульсивно сокращалась и слегка жгла ему руку. Со стороны можно было подумать, что юноша впал в транс: его лицо напоминало бледную маску с широко раскрытыми, пустыми, глядящими в никуда глазами. Каждая мышца, каждый дюйм его тела сосредоточились на этом голосе.
Фальшивая улика подойдет очень кстати, размышлял он – но каким образом? У него даже не было с собой палочки, и уж конечно, рядом не было никого, кто бы одолжил ему пробу своей спермы. Если, конечно, он не найдет кого-нибудь, кто его трахнет в ближайшие двадцать минут, то вся идея теряла смысл.
«И это должен быть не просто первый попавшийся. Ты знаешь, кто именно».
Ну, разумеется, он знал. Не упоминал ли Прозак это имя десять минут назад? Блэк. Блэк бы подошел идеально. Действительно, не считая той малости, что Блэк теперь ненавидел его больше, чем когда-либо, и не приблизился бы к нему даже под Империо. Да, Блэк подходил больше всего.
"Он придет. Позови же его, Северус. Позови. Воспользуйся Нюхом."
Возможно ли это? Он что, действительно сумеет дотянуться до сознания Блэка, но вместо того, чтобы проникнуть в чужие мысли, внушить ему свои? Он никогда не делал подобных попыток раньше; да что там – даже никогда не задумывался о такой возможности. И у него не было палочки. Но если бы он мог это сделать... если бы он только смог... это было бы великолепно.
Он закрыл глаза. Сконцентрировался изо всех сил, рисуя в уме лицо Блэка, это идеальное, красивое, ненавистное лицо, и сфокусировался на одной простой мысли. «Приди ко мне. Приди, ко мне, пожалуйста. Ты мне так нужен».
Комната словно уменьшилась в размерах. Транс углублялся, переходя в легкую дремоту. Он позволил себе поплыть, удерживая в уме лицо Блэка и продолжая бормотать те слова себе под нос, словно молитву. На каком-то этапе его усталость взяла верх, и он заснул. Но перед этим успел осознать: «У меня получается», – и действительно, он даже чувствовал, что своими мыслями прикасается к сознанию Блэка.
Он проспал не более двадцати минут, но проснулся удивительно посвежевшим. В голове прояснилось, тело наполнилось силой, а решимость была полностью восстановлена, став крепкой и непоколебимой. Он приподнялся на локтях, осмотрелся, и совсем не удивился, когда заметил Сириуса Блэка, стоящего на пороге.
Метка вновь обожгла ему руку, и Северус Снейп улыбнулся.
Laser Shot за него вступится Дамблдор... он же узнает что Снейп врет... а вы думали в чем расскаивался Снейп когда пришел устраиватся на работу в школу???!!
lost girl Вот если бы вы и ваши беты требовали себе панмятники... тогда да лопнули бы, а так - признательный народ воздвигает памятники на собранные стредства. *Шепчет* А деньгами было бы лучше :)
Laser Shot Блек - представитель старинной, богатой и влиятельной семьи. Как и Малфой. И отмазать своего наследника родители сумеют. А вот хлебнуть дерьма, ему хоть немного, но придется.
lost girl нееее признанием того что он де любил Блэка но указал на него потому что побоялся Темного Лорда...но теперь расскаивается и просит прощение, что стал УПСом (патаму что Блэк сабака в это виноват)...ы
Позже Сириус будет думать, что именно вот эта улыбка должна была его насторожить. Хотя бы потому, что она выглядела искренней и такой неподходящей к чересчур бдительному и расчетливому выражению лица Северуса. Но тогда она просто застала его врасплох. Она не была ни хитрой, ни издевательской, ни даже мало-мальски угрожающей, но несмотря на это, Сириус смутно ощутил какой-то подвох.
Он осторожно шагнул вперед, закрыл за собой дверь и прижался к ней спиной, смущенный и сбитый с толку.
Сириус лишь догадывался, каким образом он здесь очутился. После ухода с урока зелий он вернулся к себе в спальню и провалялся в постели до самого обеда, вновь и вновь прокручивая в голове все, что сказала Белла. Первоначальный шок от ее признания быстро прошел – не подозревал ли он уже давно, где-то глубоко внутри, что Снейп был невиновен? – но последовавшие за этим вина и стыд оказались для него невообразимой пыткой. Впервые в жизни Сириус искренне сожалел о том, что сделал. Не о том, что его поймали на месте преступления, или о последующем наказании, а просто о самом факте, что он незаслуженно причинил кому-то такую боль. Причем тому, кого любил. И даже в своих угрызениях совести он оставался эгоистом, потому что в основном его преследовала только одна фраза: «Северус почти в тебя влюбился».
Он помнил, что лежал в постели, борясь с израненной совестью, пытаясь найти в себе силы жить с тем, что он натворил, стараясь не думать о том, что разрушил. Он помнил, как погрузился в сон, и помнил приснившийся ему кошмар.
Шел урок зелий. Его вел не Павел Прозак, а тот человек, которого Сириус видел в компании Малфоя и Снейпа в Хогсмиде, темноволосый, красивый незнакомец со страшными красными глазами. Все слизеринцы были в темных мантиях, со странными белыми масками на лицах, а все гриффиндорцы – в цепях. Снейп был тоже закован в цепи, а во рту у него был кляп. Он был голым и распластан на учительском столе, словно жертвоприношение на старинном алтаре. Северус пытался освободиться, в ужасе глядя на темноволосого мужчину, который медленно раздевался, стоя между его широко разведенных ног.
Мужчина скинул мантию, как змея сбрасывает кожу, обнажая длинное, белое, гладкое тело и омерзительный член – чудовищно деформированный придаток, покрытый острыми шипами. Головка члена оказалась головой змеи, и у Сириуса скрутило живот, когда из разреза мелькнул раздвоенный язычок и лизнул бедро Снейпа.
Темноволосый склонился над извивающимся юношей; головка нечеловеческого фаллоса коснулась входа Снейпа, и сопротивления слизерица стали лихорадочными, в его глазах светилось безумие. Сириус думал, Мерлин, Мерлин, нет, ты не можешь трахать его вот этим, ты не можешь, черт подери, ты же его убьешь. Снейп повернулся лицом к Сириусу, умоляя его отчаянным взглядом: «Приди ко мне. Приди ко мне, пожалуйста. Ты мне так нужен».
Сириус напрасно боролся со сковывающими его цепями. Он попытался отвернуться, чтобы не видеть, как этот огромный колючий ствол толкнулся вперед, зарываясь глубоко в тело Снейпа, но тщетно. Снейп закричал – Сириус явственно слышал его, несмотря на кляп во рту Северуса, ужасные вопли агонии наслаивались один на другой, из разорванной плоти хлестала кровь. Боже, боже, перестаньте, остановитесь. Вы же его убиваете, прекратите, ради бога...
Темноволосый, продолжая двигаться взад-вперед, взглянул на него, не скрывая откровенного любопытства.
– Почему ты жалеешь мальчишку? – глядя Сириусу в глаза, спросил он. – Он обидел тебя. Он тебя уничтожит. Он убьет каждого, кто тебе дорог.
Лицо мужчины расплывалось так быстро, будто его смывало водой, и превратилось во что-то другое. Что-то тяжелое, грубое и волосатое. В собаку, с отвращением понял Сириус. Теперь Снейпа трахала огромная черная собака. Сириус извивался в постели, и даже во сне стыд причинял ему чуть ли не физическую боль. Затем собака видоизменилась: черная шерсть стала серой, а глаза – янтарно-желтыми. Она превратилась в волка. А точнее – в Луни, и Снейп успел издать лишь один последний вопль, перед тем, как покрытые пеной челюсти впились ему в горло.
Сириус проснулся с подушкой во рту, а его ноги запутались в мокрых от пота одеялах. Он рыдал, и в его голове пульсировала единственная мысль: «Найди его. Иди к нему прямо сейчас, и все уладь». Ноги принесли его сюда сами. Он шело слепо, повинуясь инстинкту, не зная, куда идет, и найдет ли того, кого ищет. Блэк беспокоился, что Снейп в беде, в агонии, раненый или больной. Но, на первый взгляд, со Снейпом было все в порядке.Конечно, он лежал не где-нибудь, а на больничной койке, но, не считая бледности и темных кругов под глазами, выглядел целым и невредимым.
И улыбался.
– Мне... мне нужно с тобой поговорить, – словно со стороны услышал себя Сириус. Он неуверенно шагнул вперед, затем еще раз. Снейп настороженно и немного печально наблюдал за ним, его улыбка постепенно исчезала.
– Где Помфри? – спросил он Блэка.
– У нее срочный вызов. Кто-то прислал ей записку пару минут назад. По-моему, Хагрид. Какие-то первогодки заблудились в Запретном лесу и поранились.
– Да неужели?
Сириус слабо улыбнулся.
– Мы никогда не узнаем. – Он подошел к Снейпу чуть ближе и замер. Тот смотрел по-прежнему настороженно. Ему нужно было многое объяснить Снейпу, но он не знал, с чего начать. Он прочистил горло и спросил, показывая на кровать.
– Вот именно, – так же равнодушно ответил он. – Я просто подумал, что это Малфой... что Малфой обидел тебя.
– А вот это уж точно тебя не касается, – в этот раз в словах было больше эмоций, и Сириус заметил, что Снейп покраснел и ненадолго отвел взгляд. Тогда Сириус приблизился еще немного и, наконец разглядев на теле Снейпа синяки и укусы, яростно зашипел и сжал руки в кулаки.
– Чего ты тут вынюхиваешь? – вспыхнул Северус. – У тебя нет никакого права лезть в мою личную жизнь.
– Малфой не имеет права над тобой издеваться, – сказал Сириус. Глухой гнев застилал ему глаза. О, что случилось с этой прекрасной кожей, которая когда-то была сладкой, как сливки и гладкой, как шелк? Он так жаждал к ней прикоснуться в течение этих недель, мечтал о ней, страдал, а Малфой и его приятели-садисты разорвали ее, словно стая диких животных. – Я никогда не оставлял не тебе такие отметины.
– Да, не оставлял. Зато Люциус никогда не позволял псу трахать меня.
Дрожь в голосе так не подходила к его сердитому выражению лица и обидным словам. Эта дрожащая интонация маленького мальчика, едва сдерживающего слезы, разбила Сириусу сердце, освободила что-то крепко зажатое внутри и развязала язык, и вся история бурным потоком выплеснулась наружу.
– Мне хотелось наказать тебя, – объяснил он. Сириус двумя шагами преодолел оставшееся между ними расстояние и уселся на край кровати, взяв руки Снейпа в свои еще до того, как тот успел их отдернуть, искренне глядя в глаза слизеринцу. – Я думал, ты меня обманываешь, Беллатрикс и Люциус состряпали фальшивое письмо и заставили меня поверить, что ты подставляешь меня, и я хотел тебя наказать, да. Я хотел сделать тебе больно и устроил все это. Но это было не по-настоящему, Северус. Ты должен понять это, оно все было ненастоящим, все. Даже Джеймс и остальные – их там не было. Это была иллюзия. – Он видел смущение Снейпа и поспешил закончить. – Та комната – куда я тебя привел – она особая, волшебная, лишь создающая видимость реальности, но ничего из того, что ты видел, ею не было, клянусь.
Снейп гневно помотал головой. В его глазах стояли слезы.
– Собака была настоящей.
– Нет. Да. Да, но не... это было не то, что ты думаешь. – Сириус колебался. Он не мог признаться в этом, он знал – нельзя было предугадать, что сделает Снейп, если узнает, что Сириус был анимагом. – Не то. Поверь мне. Хотя оно все выглядело как настоящее, я знаю...
– Нет, не знаешь, и знать не можешь.
– Наверное, ты прав. – Стыд снова больно сжал ему грудь. – Это был просто трюк. И мне жаль, Северус. Мне жаль так, как никогда в жизни. Ты должен в это поверить.
Снейп открыл было рот – несомненно, для презрительного оскорбления – и Сириус наклонился и поцеловал его. О, это был хороший поцелуй, непохожий на те, что были раньше – мягкий, теплый, глубокий, становившийся все сильнее и сильнее... Он протянул руку, чтобы поддержать Снейпу голову и почувствовал, как тот прижался к ней; он придвинулся ближе, оба стали целоваться еще сильнее, тая в объятьях друг друга. Но когда Сириус застонал, Снейп немедленно напрягся и, задыхаясь, оторвался от него.
– Я тебе не верю, – объявил он.
– Ты мне улыбнулся, когда я вошел.
– Я... что?
– Ты был рад меня видеть. Ты выглядел так, словно по мне соскучился. – Сириус провел пальцем по губам Снейпа, обводя изящный изгиб. Снейп задрожал. – Я скучал по тебе. Ты ужасный, психованный охламон с кучей заморочек, но я чертовски скучал по тебе. – Он глубоко вдохнул. – Вот. Я сказал это. Теперь ты можешь надо мной хорошенько посмеяться, поиздеваться и послать меня, униженного и оскорбленного, зализывать раны. Я знаю, как тебе этого хочется. Возможно, я даже это заслужил. Но я сказал тебе правду.
karelenka как Дамблдор вступится, если Блэка возьмут так сказать с поличным? Факты, факты куда девать? Хотя, хочется надеяться, что из-за Сириуса он потом тоже раскаивался :) Marta у семьи Блэка, конечно, есть деньги и влияние, но он для семьи по фигу :( lost girl Уже одна глава, блин. И хочется, чтобы фик закончился, уж больно все топчутся друг на друге, и не хочется - перевод здоровский, уже и не помню, когда в последний раз так подсесть на фик можно было, чтоб по три раза на дню заглядывать, ожидая продолжения :)
Laser Shot В данный момент? Несовершеннолетний член семьи опорочивший ее имя? Впутавший в скандал? Он то может и пофиу но есть Рег, имя которого тоже смешают с грязью (брат преступника-насильника), есть кузины которым вся эта глязь тоже не нужна (и не важно, что их будущие мужья в курсе провды, скандал он и в Англии скандал). Дамбалдору нужен скандал? В школе изнасилован ученик находившийся под его ответственностью. И не важно что другим учеником. Нормальные родители подумают сто раз отправлять ли ребенка в школу где возможно такое. Загрызи Снейпа Люпин - и уверена, что его труп нашли бы в Запретном лесу и официально было бы признано, что он пошел гулять и пострадал по своей вине. Люпина бы тихо забрали из школы родители "в связи опасениями за его жизнь", а Сириус.. даже и не знаю.
Что-то промелькнуло в темных глазах Снейпа, причем так быстро, что Сириус даже не понял, что именно, но лицо его по-прежнему оставалось мрачным и бесстрастным. Снейп протянул руку.
– Отдай мне свою палочку, – сказал он.
Сириус приподнял брови и чуть-чуть улыбнулся.
– Не думаю, что это хорошая идея, Северус, – возразил он.
Снейп больше не улыбался.
– Хочешь, чтобы я тебе доверял? Тогда дай мне палочку и... и закрой глаза.
Вся жизнерадостность Сириуса улетучилась. Он долго смотрел на Снейпа, размышляя. Отдать палочку. Он просит отдать ему палочку. Значит, вот она - цена доверия Снейпа, и наивысшая проверка его собственного.
Именно поэтому он должен подчиниться.
Протянув Снейпу палочку, он закрыл глаза и приготовился к худшему.
Он слышал тихое невнятное бормотание, безошибочно улавливал вокруг них обоих вибрацию магии, но ни то, ни другое не было направлено на него. Сириус напрягся в ожидании, потому что был абсолютно уверен, что на него вот-вот нападут. Конечно, он не думал, что Снейп его убьет – в таком людном месте будет трудно спрятать труп – но, кроме убийства, любая другая гадость казалась сейчас ему вполне заслуженным наказанием.
Теплые губы Снейпа прикоснулись к его собственным так внезапно, что Блэк подскочил, вытаращив глаза.
– Мпф! – задохнулся он, и Снейп тут же воспользовался возможностью просунуть язык ему в рот.
Руки Снейпа гладили его под одеждой, по волосам, и когда, наконец, Сириус сообразил обнять Снейпа, то обнаружил, что тот уже был полностью раздет.
– Трахни меня, – прошептал Снейп, и Сириус в изумлении отшатнулся, чтобы взглянуть ему в глаза.
То, что он увидел, заставило его задрожать. Снейп улыбался так, как никогда прежде – лениво, приглашающе, его глаза горели восхищением, а тело изгибалось, призывая Блэка.
И все же Сириус попытался быть благородным.
– Нет, нет... ты ранен, ты болен...
Но Снейп был непреклонен. Его усыпляющий, горячий голос снова ласкал слух:
– Трахни меня, пожалуйста, – и Сириус Блэк пропал.
[align:center]*** [/align] *** «Черт, я не должен был улыбаться», – досадовал на себя Северус.
Он осознал ошибку чуть ли не сразу, задолго до того, как Блэк указал ему на нее. Это была объяснимая реакция – уж слишком сильно он обрадовался тому, что сумел заманить к себе Блэка лишь одной силой воли, что в нем обнаружилась еще одна, такая полезная способность – но тем не менее реакция непростительная. Блэк насторожился и чуть было не начал его в чем-то подозревать, и Северус едва дышал от ужаса, что он переиграл и этим спугнул гриффиндорца.
Он стал искать подходящий тон и выражение лица. Сыграй обиженного, решил он. Печального, обиженного и слегка напуганного. Он почувствовал, что Блэк испытывал ужасное чувство вины; на его лице застыл этот измученный, унылый взгляд. Усиль его чувство вины. Пусть до него дойдет, как сильно он тебя обидел. Пусть страдает.
Казалось, это сработало. Сосредоточившись на игре и не забывая поглядывать на часы, Северус едва воспринимал околесицу, которую Блэк нес о Белле и Люциусе, розыгрышах и письмах, фальшивых Мародерах и магических комнатах, но суть он все же уловил: он и Блэк были подставлены и разлучены Люциусом и компанией. Да, похоже, что Блэк действительно мучается из-за того, что совершил – но Северуса это уже не касалось. Теперь Блэк был лишь инструментом, необходимым ему для того, чтобы все уладить, и даже при всем желании (при условии, конечно, что оно возникнет) в планах Северуса не было места сентиментальности.
Кроме того, Блэк заслужил быть наказаным хоть за что-нибудь. Блэк насиловал его все эти месяцы – ну, и, конечно, нельзя забывать об этом веселом маленьком инциденте с псом. Какие бы безумные сомнения не посеяли в голове Блэка Белла с Люциусом, и неважно, в чем бы там Снейп не провинился, по мнению Сириуса – ничто не оправдывало жестокости и мерзости его действий. Блэк мог извиняться до второго пришествия, но в ситуации со Снейпом это будет похоже на поиск прошлогоднего снега. Существовали непростительные вещи, и это была одна из них.
То, что Блэк сдал ему свою палочку, потрясло Северуса до глубины души, и его решимость поколебалась. Отдать палочку было великим жестом, абсолютным выражением доверия, Северус и попросил-то ее импульсивно – и уж конечно, не ожидал, что Блэк согласится. Но тот все же отдал ее, и теперь Северус, разглядывая тонкую кленовую палочку в своей руке, понимал, насколько глубоко Блэк ощущал свою вину.
Он взглянул на Блэка. Глаза гриффиндорца были закрыты, а лицо таким выжидающе-напряженным, словно он готовился в любой момент подвергнуться длительному и болезненному заклятию. У Северуса чесались руки сделать ему такое одолжение – но он сдержался. Блэк должен убедиться, что Северуса тронул его жест, что гриффиндорец заслужил доверие. Теперь, когда настал час расплаты, нужно сделать так, чтобы Блэк тоже стал доверять Северусу, а самый надежный для этого способ – не причинять гриффиндорцу никакого вреда.
Вместо этого он направил палочку на себя. Осторожно, не залечивая, продезинфецировал раны. Наложил легкое обезболивающее заклинание на самые глубокие из них, а также заклинание комфорта на все тело, чтобы заглушить боль, с которой не справились дрянные зелья Прозака. И, наконец, окружил кровать оптической иллюзией, создающей впечатление, что он спит в гордом одиночестве. Северус не знал, как долго уловка Блэка удержит Помфри – и, надеялся, что вернувшись, она не прибежит сразу же проверять его самочувствие – для следующей части его плана им нужно быть наедине.
Он разделся и набросился на Блэка, целуя его и шепча «трахни меня» прямо в ухо. Он говорил себе, что делал лишь то, что должен был, что так нужно для дела. И уж конечно, он не собирался извлекать из всего этого удовольствие.
Но Блэк занимался с ним любовью с такой нежностью, что Северус никогда не поверил бы в это, и тело, словно изголодавшееся по Блэку, стало реагировать в ответ. Блэк целовал каждый его синяк, каждую царапину, сердито ворча над каждой из них. Северус дрожал в его руках, словно девственница с широко распахнутыми глазами, а когда Блэк прошептал ему на ухо: «Я скучал по тебе», то Северус эхом повторил ту же фразу и оказался шокированным правдивостью своего ответа: ему действительно ужасно не хватало Блэка.
Когда Блэк в него вошел и стал двигаться, Снейп – несмотря на все наложенные обезболивающие заклинания – переживал пронзительную боль, но скрывал ее, обняв Блэка за шею, притянув к себе и пряча лицо у него на плече, чтобы гриффиндорец не заметил, как он морщится и кусает губы.
Но еще большую боль ему причиняла нежность Блэка. Тот явно не подозревал, насколько Северусу больно, насколько сильно он был изранен, но, несмотря на это, был очень сдержан и аккуратен. Он вошел в Северуса так же медленно, как в их первую ночь – тысячу лет назад, как казалось сейчас! – но с такой осторожностью и заботой, которой Северус никогда не видел раньше, его взгляд не отпускал Северуса ни на секунду, пытаясь уловить признаки боли или хоть малейшего дискомфорта. Его движения были тоже медленными, легкими и плавными, каждый толчок словно закачивал и выкачивал из него теплое густое масло, успокаивающий и возбуждающий одновременно.
Северус закрыл глаза, чтобы скрыть неожиданные слезы. «Ах ты глупый, глупый ублюдок!» – думал он, и его сердце наполнялось удрученной яростью. – «Если бы ты вел со мной так раньше, хотя бы однажды, то сейчас все было бы по-другому. И я бы не оказался в этом дерьме». Он открыл было рот, чтобы произнести это вслух, желая, чтобы Блэк все узнал – и Метка снова пронзила его настолько болезненной вспышкой, что он задохнулся.
Блэк сбился с ритма и хотел было из него выйти, но Северус схватил и удержал его. Блэк должен был кончить. Боль прояснила мысли и укрепила его мрачную решимость: все, что имеет значение – это намеченный план, а чувства вместе с глупыми сожалениями могут отправляться ко всем чертям.
Блэк должен был кончить.
Метка горела. В глазах щипало. Северус прижался лицом к гладкому плечу Блэка и затрясся, ожидая, чтобы все, наконец, закончилось.
я вот думаю, наш дорогой директор и пальцем не пошевельнет, чтобы наказать Блэка. все шишки достанутся Северусу. Дамблдор будет небось изображать из себя доброго дедушку и вещать о справедливости и о раскаивании, и прощении.
Жаль. Ну да ничего, Лорду больше достанется. Впрочем, то, что вы его ненавидите в течение нескольких страниц, наводит меня на мысль, что хотя бы порцию моральных издевательств я получу.
пс Все-таки странно без директора. Как-то он не торопится встать в очередь взявшихся залюбить Снейпа. %)
*** Все было именно так, как в его снах. Нежно, страстно и восхитительно правильно, и даже пугающая возможность того, что в любой момент могла войти мадам Помфри, не могла остановить его. Это был Северус Снейп, такой, каким Сириус хотел его видеть так давно: желающий его, побуждающий его, предлагающий ему себя полностью, и Сириус никак не мог им насытиться.
Он так жаждал Снейпа после долгой разлуки, но вынуждал себя сдерживать темп и быть осторожным. Он видел отметины на теле Снейпа, оставленные Малфоем и его веселой шайкой, и подозревал, что там были и другие повреждения, которых он еще не заметил. Блэк даже попробовал их разглядеть, попытавшись поцеловать и погладить Снейпа там, где тот любил, но слизеринец приподнял голову и снова сказал: «Это сейчас неважно, просто трахни меня», – и
Сириус был сокрушен. Он знал, что Снейпу было больно, и то, что тот все равно предлагал ему свое измученное тело, тронуло Сириуса так же сильно, как и возбудило его.
– Я сделаю так, что ты кончишь сильнее, чем когда-либо в жизни, – прошептал он на ухо Снейпу, а затем принялся за выполнение своего обещания.
*** Северус знал, что кончит. Несмотря на боль, исходящую из израненного, поврежденного отверстия, нежный ритм Блэка, его страстные поцелуи, мягкие, ласкающие руки заставляли его извиваться и стонать, теряя голову, как и раньше. Удовольствие усиливалось, разворачиваясь в животе словно змея, скоро он взорвется, будет едва дышать, и кончит так же, как всегда, когда его имел Блэк. Ну и пусть, подумал он той извилиной мозга, которая была еще способна думать. По крайней мере, ему не нужно будет притворяться.
Но он не ожидал такой силы освобождения. Оно накатило из ниоткуда и обрушилось на него сильным, стремительным потоком, отнимая дыхание. Самые сильные оргазмы, которые он испытал от ласк Темного Лорда, вдруг стали похожими на поцелуи престарелой тетушки. Как полет, бессвязно подумал он, это как... просто как... как полет.
Он выгнулся, прижавшись к Блэку, и замер, сильные руки гриффиндорца обнимали его спину, теплое дыхание согревало ухо. Северус ощутил влагу на шее и понял, что Блэк плачет.
– Прости меня, – бормотал тот. – Прости, прости, – и это были те слова, которые Северус унес с собой в темноту.
Это было даже лучше, чем во сне, понял Сириус. Снейп был неистовым, совершенно необузданным: его руки жадно шарили по всему телу Сириуса, ласкали волосы, гладили спину, массировали задницу, его рот кусал и сосал каждый дюйм плоти, на который натыкался. Сириус разделял этот голод – после всего этого времени больше всего на свете ему хотелось зарыться в эту восхитительную белую задницу и затрахать до коликов – но он сдерживался изо всех сил. Снейп был ранен, над Снейпом жестоко поиздевались, и Сириус должен искупить свою вину тем способом, который знал.
Поэтому он не торопился. Он дразнил и ласкал, покусывал и облизывал тело юноши, даря ему самые разнообразные ощущения до тех пор, пока Снейп не вцепился в него, словно тисками и не принялся выкрикивать ругательства в промежутках между лихорадочными вдохами-выдохами и хриплыми стонами.
Сириус был в восторге. Он использовал такой подход к Северусу и раньше, но никогда не получал вот такой реакции. Впервые его усилия не диктовались эгоизмом или самомнением, впервые он думал об удовольствии Снейпа больше, чем о своем собственном, и его изумляло удовлетворение, которое он получал от этого.
Оргазм Снейпа удивил Сириуса. Он наступил быстро, без предупреждения и оказался настолько сильным, что потряс их обоих. Снейп выглядел почти испуганным, и Сириус привлек его к себе, несмотря на то, что чувствовал что-то похожее. Оглушенный собственными эмоциями, он уткнулся лицом в шею Снейпа, чтобы спрятать слезы.
– Прости, – бормотал он, – Прости, прости, – кончив неторопливым потоком, и безвольное тело отключившегося Снейпа повисло в его руках.
***
«Нет, это был не оргазм» – подумал Северус, придя в сознание. – «Это был гребаный цунами». Блэк все еще обнимал его, и Северус, устроившись поуютней, наслаждался теплотой и безопасностью сильных рук, и вдруг все вспомнил. Помфри! Помфри могла войти в любую минуту, и если она увидит его, нежащегося в руках Сириуса Блэка, его план пропал!
Резкий прилив адреналина заставил его похолодеть от ужаса. Северус стал барахтаться в объятьях Блэка, пытаясь высвободиться, и шипеть ему в ухо:
– Блэк! Блэк, вставай, вставай сейчас же! Тебе нужно уходить!
Блэк вздохнул и потянулся, поднял голову и широко улыбнулся. Он выглядел, как полный придурок, и Снейп, и без того встревоженный, едва справился со вспышкой раздражения, заставив себя улыбаться.
– Пожалуйста, тебе нужно уйти, – уговаривал он. – Тебе нельзя тут находиться, тем более со мной и вот так…
Блэк наклонился и крепко поцеловал его, обрывая на полуслове. Северусу чертовски хотелось откусить его блудливый язык, но вместо он этого он просто отстранился.
– Восхитительно, – солгал он. – Но рискованно.
Блэк улыбнулся.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанское, – сказал он, снова целуя его.
***
Сириус мог бы целовать его целую вечность.
Он знал, что Снейп был прав, понимал, что пора уходить - и немедленно – они и так уже долго искушали судьбу. Но, Мерлин, как же это было тяжело – после всех этих бессонных одиноких ночей, после потери всякой надежды снова сжимать Снейпа в объятьях, а потом вдруг оставить его, пусть ненадолго. Ему так хотелось остаться. Ему хотелось прилечь рядом со Северусом, обнять его, гладить, ласкать – хотя бы просто для того, чтобы убедиться, что все это происходило наяву. Черт, даже просто смотреть на него спящего, если Снейп не будет против.
Но больше всего на свете ему хотелось, чтобы они поговорили. Ему так много было нужно сказать Северусу, что Сириус почти задыхался, будто каменная стена из слов давила ему на грудь и горло. Нет, было недостаточно извиниться и продемонстрировать силу своего раскаяния. Нужно, чтобы Снейп действительно все понял. Именно за этим он сюда и пришел, но его внезапно (хотя и блаженно) отвлекли, а теперь было слишком поздно.
Нет. Не поздно. Ты скажешь ему завтра. И простого осознания того, что у них будет завтра, после всего этого дерьма и суматохи, оказалось достаточным, чтобы воспрянуть духом.
– Пожалуйста, Бл... Сириус, – снова принялся просить Снейп, когда тот наконец позволил ему говорить. Теперь он чуть ли не умолял гриффиндорца, его лицо горело отчаянием. – Пожалуйста, ты просто должен сейчас...
– Уйти, – закончил за него Сириус. – Да, дорогой, знаю. Не будь занудой.
Он поднялся с кровати, осторожно высвобождая руки, которые переплелись с руками Снейпа и, найдя свою палочку в смятых простынях, одним взмахом руки отменил иллюзию Снейпа. Сам Сириус не сумел бы научиться создавать такие фокусы с пространством за все золото мира, но зато хорошо наловчился их развеивать. Затем гриффиндорец наклонился, чтобы снова поцеловать Снейпа, теперь уже на прощание.
– Вот, – поддразнил он Снейпа, накидывая на того больничный халат, – застегнись. Мы же не хотим шокировать старуху Помфри.
– Да УЙДЕШЬ ты или нет, в конце концов? – прошипел Снейп. Он вырвал халат из рук Сириуса и непослушными пальцами стал лихорадочно застегивать пуговицы.
– Уже ухожу. А то еще опрокинешь мне на голову котел, – вздохнув, усмехнулся Сириус. Он подошел к двери, приоткрыл ее и осторожно выглянул наружу. Коридор был тихим и пустынным. Он оглянулся на Снейпа и вдруг заколебался, ощутив какую-то странную неуверенность.
– Мы... мы же увидимся завтра, да?
Снейп нетерпеливо взмахнул рукой, все еще застегиваясь, и краем глаза поглядывая за спину Сириуса – не идет ли кто по коридору. «Да, хорошо, что угодно», говорил его жест. И, улыбнувшись напоследок, Сириус выскользнул из комнаты.
Ну ладно, завтра так завтра. Если он выдержит так долго. Блэку уже снова хотелось быть со Снейпом (и снова, и снова), его сердце жаждало этого даже больше, чем тело. Вернувшись в Гриффиндорскую башню, он лег на кровать, прокручивая в голове последний час снова и снова, и размышлял, как ему прожить следующие двадцать четыре часа и не сойти с ума.
Он напрасно беспокоился. Как выяснилось, он увидел Снейпа не через двадцать четыре часа, а всего через шесть. После десяти вечера Сириус снова оказался в больничном крыле, со Снейпом и нежеланным окружением, где ему было предъявлено обвинение в изнасиловании.
До одури хочется хорошего. Настолько до одури, что отчетливо понимаю - читать это - чистый мазохизм, не дать себе услышать и увидеть именно то, что ждешь каждым нервом. Диссонанс с ожидаемым такой, как, если слушая мелодию, представлять, что будет дальше - и внезапно услышать совсем другой звук. Не дождаться того, на что невольно настроилась. Фрустрация чистой воды. Уже и хочу, чтобы это поскорее кончилось. Обалденный текст, но очень мучительный. Особенно для христианки, для которой раскаяние и прощение - высшие ценности...
это скорее останется за пределами фика. А здесь, даже если бы Снейп и переступил через себя и простил, чтобы зажили они спокойно и счастливо, у него нет выхода - он под жестским контролем, или так или никак вообще... Пока не знаешь финала, все надеешься на положительный исход, хотя и понимаешь, что это бесполезно. Но так уж человек устроен: авось пронесет. Авоська парень хороший, но абсолютно ненадежный... Никак не могу разбудить в себе кровожадность и радоваться, что так Сириусу и надо. Если сравнить отношение к Снейпу лорда и Сириуса, то Блэк- просто пряник в сладком сиропе. lost girl, Мильва вы что-то еще про него знаете, чего ему никак не простить?
Если сравнить отношение к Снейпу лорда и Сириуса, то Блэк- просто пряник в сладком сиропе. lost girl, Мильва вы что-то еще про него знаете, чего ему никак не простить?
Laser Shot, не знаю, как Мильва, но я предлагаю вернуться к этому вопросу по окончанию 9 главы.
ЗЫ: Ни НЦ-ы, ни описания сцен насилия там не будет.
lost girl Нсс только эмоционально изнасилуют, заставят почуствовать себя в гов... дерь... грязи, кругом виноватыми и очень обязанными благородному старичку. Ощущение комплекса вины и неполноценности.
Дурость - понятие растяжимое. Я лично не принимаю его импульсивного эгоизма, нетерпимости и жестокости (и не надо мне говорить, что в юности все такие): типа, "мир вертится вокруг меня" или "мне все все должны" .
Он стоял посередине комнаты, в самом центре узкого круга, сформированного Прозаком, Поппи Помфри, Дамблдором, Макгонагалл и самим Северусом, сидящим на больничной койке. «Словно в тех маггловских процессах над ведьмами», - подумал Северус, и этот иронический образ не вызвал у него ни чувства вины, ни удовлетворения. «Как будто мы идем на Блэка с факелами и Библиями в руках, чтобы сжечь гриффиндорца на столбе».
- Думаю, вы прекрасно слышали наши обвинения, мистер Блэк, - холодно произнес Прозак.
- Слышал, сэр. – Блэк пристально посмотрел на профессора. - Бред какой-то. – Он повернулся к Северусу с выражением отчаяния и ужаса на лице. При других обстоятельствах Северус даже насладился бы таким взглядом, но не сейчас. Сейчас ему хотелось, чтобы все закончилось, чтобы этот невероятно длинный изматывающий день подошел к концу. – Зачем ты это сделал? – спросил Блэк.
Вмешался Дамблдор.
- Северус ничего не сделал, Сириус. – сказал он. – Он вообще не помнит ни нападения, ни самого нападавшего.
- Тогда почему я здесь? Вы что, выбирали крайнего с помощью жребия?
Дамблдор взглянул на мадам Помфри: та кивнула, шагнула вперед, скрестив на груди руки, и приступила прямо к делу.
- Мистер Блэк, ваше семя было найдено в теле Северуса. – Она объяснила о магических отпечатках, добавив: - Мы храним отпечаток каждого, кто находится в этой школе: как студентов, так и преподавателей. – Она бросила на него неприязненный взгляд. – Вероятно, вы этого не знали?
- Нет.
- Конечно, он не знал, - фыркнул Прозак. – Иначе он бы был поосторожнее.
Блэк резко повернулся в его сторону.
- Для чего мне осторожничать? Я не сделал ничего плохого!
- Достаточно, Сириус, - твердо прервала его Макгонагалл. – Ты можешь объяснить это или нет?
- Неужели вам требуется объяснение? – спросил он. Макгонаголл смертельно побледнела и продемонстровала свое фирменное выражение лица, крепко сжав челюсти и поджав губы так, что они скрылись из виду – и, покраснев, Сириус опустил глаза. – О, ради Мерлина! Да, ладно, мы занимались сексом. Но это было явно не впервые, и, уж конечно, не являлось изнасилованием. И вообще, он хотел этого больше, чем я. Помфри бросила на него жесткий взгляд.
- Мне очень трудно в это поверить, мистер Блэк. Я видела травмы Северуса; я сама их лечила - и они были серьезными. Никто в здравом уме не согласился бы подвергнуться такому зверству.
- Я тоже видел его раны, - огрызнулся Блэк, – и они действительно были серьезными. Но при чем тут я?
Дамблдор нахмурился.
- Что ты имеешь в виду?
- Только то, что сказал. Они на нем были уже до того, как я до него дотронулся.
- И когда же это было?
- После обеда, - Блэк бросил на Северуса озадаченный, слегка раздраженный взгляд, – ты что, им не сказал? – и со вздохом повернулся к мадам Помфри. – Это я послал вам записку, мадам. Ну, вы знаете. Про Хагрида и первокурсников в Запретном лесу.
Выражение ее лица не изменилось, но глаза потемнели от гнева.
- Понятно. Могу я узнать причину, по которой я зря потеряла столько времени?
- Чтобы вы покинули больничное крыло. Я хотел увидеться с Северусом наедине.
Прозак был в ужасе.
- Ты - презренная маленькая тварь, - выдохнул он. – Одного раза тебе было недостаточно? Тебе нужно было вернуться на место преступления и повторить свои подлые действия?
- О чем вы говорите? – заорал Блэк, ощущая свою полную беспомощность и ярость такой силы, что она казалась агонией. – Я НИКОГДА не нападал на него! Ни раз, ни два – вообще никогда! – Он сжал кулаки, контролируя себя с видимым усилием. – Я пришел сюда не для того, чтобы… сделать ЭТО. Мне просто нужно было с ним поговорить. - Кажется, ты сделал гораздо больше этого, - голос Дамблдора был мягким, но только не его взгляд.
Блэк снова покраснел.
- Нет... то есть, да. Да, это верно, но... но это было не изнасилование. Он хотел, чтобы я его тра... чтобы я занялся с ним сексом.
Прозак снова фыркнул.
Блэк напрягся. Он повернулся к Северусу и умоляюще всплеснул руками.
- Ради Мерлина, Снейп, почему ты мне не поможешь? Скажи им!
Северус откинулся на подушки, сделав вид, что вот-вот упадет в обморок; Помфри немедленно ступила вперед, словно желая защитить его – и помотал головой.
– Сказать им что? – прошептал он.
Блэк моргнул и слегка нахмурился.
- Расскажи им, что произошло между нами сегодня после обеда.
Северус глубоко вдохнул. Все взгляды присутствующих были прикованы к нему. Вот оно, Сев, думал он. Твой выход. Твой звездный час.
- Я не помню, - сказал он.
У Блэка отвисла челюсть. В тот момент он даже не выглядел разгневанным – скорее пораженным.
- Как это – не помнишь? Не прошло и шести часов – а ты уже не помнишь?
Неожиданно, ненавидя себя, Северус испуганно прижался к Помфри и покачал головой.
Блэк продолжал на него смотреть.
- Ты лжешь.
- Нет...
- Я не сделал тебе больно, не изнасиловал тебя. Никакой травмы, никакой боли. Я не сделал ничего такого, чего ты не хотел сам, с какой стати тебе не помнить?
- Нет! Нет, я клянусь, я не помню! Я... – он позволил голосу замереть, добавив легкую нотку слезливой дрожи, которая так хорошо действовала на Блэка раньше, и Помфри обняла его. – Я...наверное, я заблокировал свою память - на бессознательном уровне.
Тут Блэк взорвался.
- Заблокировал? То, что ты практически повалил меня на кровать - заблокировал? И то, что ты целовал меня, умоляя трахнуть – ты тоже заблокировал?
- Мистер Блэк! – зашипела Помфри. – Прекратите сейчас же! Этот мальчик – мой пациент, и я не позволю вам его расстраивать. Вам мало того, что вы с ним уже сделали?
- Я не сделал и половины того, чего он заслужил, - пробормотал Блэк. С его лица исчезли растерянность и обида; его красивые черты исказились, став уродливыми от злости и ненависти. – Надо было прикончить тебя, лживый мешок слизеринского дерьма.
Он едва не набросился на Северуса, но Дамблдор, явно ожидая этого, схватил его и оттащил назад. Северус тоже был готов к реакции Блэка, но все равно вздрогнул – для приличия.
Блэк сопротивлялся в руках Дамблдора, но, очевидно, старый маг оказался сильнее, чем выглядел; Блэк ничего не добился.
Интересен тот факт, что Сириус доучился до конца со своими дружками (по канону). То есть ему все простят... Как-то это не радует в данном контексте. Хотя утешает мысль о последующих после этого лет в Азкабане. Там ему и самое место.
Мильва он, действительно, дурной, но неужели у него совсем нет шанса на снисхождение? lost girl пишет:
цитата:
Дурость - понятие растяжимое. (и не надо мне говорить, что в юности все такие)
не все, но есть, к сожалению:) Знаете, как мудрые старшие говорят: зелен виноград, ни голове пользы, ни жопе покоя, извините, если грубо. Конечно, я подожду до финала, а нцой в фике зашкаливало, так что если в 9-ой не будет - не смертельно Marta ну, директор просто так не вступится, может будут факты: есть же исповедальное зелье, омут памяти, если опять лорд не влезет, он похоже может влиять через Снейпа, особенно на тех кто был с ним близок. И вообще Дамб дотошный и проницательный старикан, не зря его лорд шугался, он должен представить в оправдание Сириуса что-то посерьезнее, чем положительная характеристика грифа, если он вообще будет его оправдывать
Ага. После изнасилования в анимагической форме у него нет шанса на снисхождение. ИМХО, ничего кроме имхи. Никому свое мнение не навязываю, и все такое прочее
Laser Shot Примерьте ситуацию Снейпа на себя. И снова ответье на вопрос. Имеет ли право Сириус на ваше снисхождение. Шесть лет унижений. Изнасилование и унижение. Попытка уничтожить морально. Laser Shot пишет:
цитата:
И вообще Дамб дотошный и проницательный старикан, не зря его лорд шугался
Да-да и со всей своей дотошной проницательностью они не видели ничего кроме детских шалостей в поступках Сириуса и компании. И принципиальная Макгонагол тоже. lost girl Заголовок
Мильва а лорду, значит можно? (здесь везде у всех имхи)))) эх, а Снейп все-таки был готов простить... Marta пишет:
цитата:
Примерьте ситуацию Снейпа на себя
ничего себе! вы меня убили ! :)) примерить? ни за что! хотя, если он умудрялся кайф ловить :)... но я лучше со стороны как-нибудь, мне и так эмоций хватило:) а в этом фике все хороши, ни одного нормального не показали, кроме Лили. и, вообще, что все это выдумка - Слава Богу! и в каноне совсем другие шалости, за эти пришлось там бы расчитываться по другому, а здесь же фик
ничего себе! вы меня убили ! :)) примерить? ни за что! хотя, если он умудрялся кайф ловить :)...
А мне приходилось наблюдать как благополучные "интеллигентные" детишки и "хороших" семей доводили какого-нибудь бедолагу годами. По причине слишком большого носа или поношенной одежды. И доводили до грани сумасшествия или самоубийства. И учителя, которые 5 лет смотрели на все это – благостно и лишь слегка журя "так" мол, не надо. Потом обвиняли жертву за то, что сорвавшись пыталась отомстить обидчикам.
Именно поэтому я считаю канонического Снейпа сильной и цельной личностью, что сумел сохранить себя в условиях травли. И Люпина тряпкой и подлецом. И конечно я презираю Макгонагал, Слагхорна и Дамблдора. Которые сделали Сю эту грязь возможной.
Сравним Лорда и Сирии. Лорд отдал Снейпа на групповое изнасилование. Утверждая свою власть и наказывая за долгие раздумья и сомнения. Сириус совершил то, за что СНЕЙПА могли посадить в Азбакан. То что страшнее даже груповухи. И кто же из них лучше?
– Успокойся, Сириус, – сказал директор, даже не запыхавшись. – Держи себя в руках, иначе мне придется тебе в этом посодействовать.
Блэк прекратил сопротивляться, но не успокоился. Он смотрел на Дамблдора чуть ли не умоляюще.
– Мерлин, вы что, не видите, чего он добивается? Он подставил меня! Организовал все это нарочно. Малфой его изнасиловал, понимаете? Малфой или его дружки, а он защищает их, подставляя меня! – Он все-таки вырвался из рук Дамблдора и, побагровев от напряжения, отступил назад, дрожа и задыхаясь.
– Как только я вошел сюда сегодня днем, он на меня набросился. Целовал меня, умолял тра... заняться с ним сексом. И теперь я знаю, почему.
– Чепуха, – ледяным голосом отрезала Помфри. – Северус был не был способен ни к каким интимным отношениям. Это было бы мучительно больно. Даже если ты и не нападал на него... – и по ее тону было ясно, что для нее это было очень большое «если», – ты явно неверно истолковал его слова.
– А как еще можно истолковать «Трахни меня, пожалуйста, трахни прямо сейчас»? – выплюнул Блэк.
Прозак выглядел возмущенным; Помфри взбешенной. Даже Дамблдор слегка нахмурился.
– Думаю, на один вечер мы наслушались достаточно вульгарностей, мистер Блэк. С этого момента предлагаю вам следить за своей речью.
Обиженный, но не сдавшийся, Блэк пожал плечами.
– Это были его слова.
– Нет, – презрительно фыркнул Прозак. – Это вы утверждаете, что он сказал это, и я никогда не слышал ничего более нелепого. Вы лжете намеренно, мистер Блэк, или же вы заставляете себя верить в придуманный вами бред в попытке спасти свою совесть?
– Тогда спросите его, – Блэк окинул Северуса жестким взглядом серых глаз. – Спросите его, где он провел последние две недели. Спросите его, как давно он спит с Люциусом Малфоем, и спросите его об этих особых «вечеринках», которые любит организовывать Малфой на папочкины деньги. Возможно, это расшевелит его бедный, маленький, измученный сексом мозг.
– Мы все знаем, где мистер Снейп провел каникулы, – нетерпеливо перебил Прозак, – и это не имеет к делу никакого отношения. И мы так же не забываем, что... – тут его губы изогнулись от тщательно сдерживаемого отвращения, – выделения, найденные мадам Помфри, принадлежать вам.
– Да, сэр. Кажется, я уже объяснил это, сэр. Возможно, вам требуется зелье Абсолютного слуха, или один из этих маггловских слуховых аппаратов, сэр.
– Ах ты наглый гаденыш! Скажи спасибо, что...
– Джентльмены, пожалуйста. – Дамблдор выглядел раздраженным как никогда. – Павел, вполне понятно, что Сириус расстроен; Сириус, ты себе совсем не помогаешь; и я был бы благодарен вам обоим, если вы просто заткнетесь.
Оба уставились на него в изумлении.
Дамблдор повернулся к Помфри.
– Поппи, когда ты обследовала Северуса, обнаружила ли ты свидетельство того, что с ним был кто-то, кроме мистера Блэка?
– Нет.
– И у него не было палочки, когда вы привели его сюда?
– Нет, у него ничего не было. Он был без сознания; Павел нес его на руках.
– Понятно, – кивнул Дамблдор, склонил голову и потянул себя за длинную белую бороду. Северус беспокойно наблюдал за директором – рассеянные движения и нахмуренное лицо Дамблдора заставляли его нервничать. Дамблдор что-то почуял, или думал, что почуял, и Снейп мог только надеяться, что это было обманчивое впечатление. – В таком случае, Северус не мог избавиться от улики.
– Разумеется, нет. Невозможно смыть магический отпечаток.
Наблюдавший за диалогом Блэк неожиданно застонал в голос.
– Черт, – сказал он почти самому себе. – У него была палочка.
– Прошу прощения?
Блэк объяснил.
– О, как интересно, – ухмыльнулся Прозак. – Значит, он попросил палочку, сказал вам закрыть глаза, а вы просто повиновались, без всяких вопросов.
– Именно так. Я... он сказал, что только так я докажу ему, что достоин доверия. – На мгновение презрительная улыбка Блэка ослабла, и Северус все еще мог разглядеть живую боль, отчеканенную в чертах его лица, в его глазах. – Я не знаю, что он с ней сделал. Я отдал ее и закрыл глаза, я не слышал никаких заклинаний, но...
– Это ложь. – Мерлин, Северус уже начал впечатлять самого себя своим представлением, его голос дрожал от гнева – именно нужного количества – и от легкого оттенка боли. – Это ложь, для чего мне все это?
– Откуда ты знаешь, что это ложь? – очень тихо возразил Блэк. – Ты же ничего не помнишь. Твое подсознание все заблокировало, не так ли, Северус?
Они все снова смотрели на него; даже Прозак выглядел заинтересованным. Черт! Он переиграл? Ну, неважно. Теперь придется выкручиваться.
Он повернулся к Помфри – самой добродушной из них всех, и явно самому слабому звену в цепочке – с напуганным и смущенным выражением лица, его большие темные глаза наполнились слезами.
– Но... если бы у меня была палочка, я... я мог бы остановить его. Я бы остановил его... да?
Она успокаивающе потрепала его по плечу.
– Возможно, дорогой. А возможно, и нет. После всего того, что тебе пришлось пережить, вполне естественно, что твое сознание помутнело.
– О да, бедняжка, – передразнил ее Блэк. – Однако, его сознание было достаточно ясным, чтобы завлечь меня к себе в кровать и заручиться хорошим новым «доказательством», не так ли?
– Вы забываетесь, мистер Блэк. – Помфри, желая защитить Северуса, положила руку на его плечо, и Снейп, уже почти не притворяясь, весьма убедительно затрясся под этой рукой. – Северус пережил травматический шок. Он был напуган, смущен, ранен. И его надолго усыпили. Непохоже, что он вообще был способен думать; и уж конечно, не смог бы придумать какой-то там дьявольский план.
– Вы не знаете Снейпа, – ухмыльнулся Блэк. – Он уже родился с дьявольским планом в голове.
Они с Северусом презрительно переглянулись; Северус прятал свой взгляд за завесой волос.
– Сириус, – сказал Дамблдор, – у тебя палочка с собой?
– Да.
– Отдай мне ее, пожалуйста.
Блэк подчинился. Северус наблюдал, с трудом пряча улыбку. Он не был уверен, но у него возникла идея, что Блэк только что перехитрил сам себя. У него возникла идея, что Блэк не знал о...
– Prior Incatato! – пропел Дамблдор, соединяя палочку Блэка со своей. Из кончика палочки стало появляться призрачная дымка – сперва мутная, но быстро прояснившаяся: в ней оказался запечатлен образ этой же комнаты, мирно спящий в постели Северус, все вокруг было тихо и спокойно, как на маггловском полотне. Прозак и Помфри тупо разглядывали видение; только Дамблдор, казалось, узнал примененное заклинание.
Казалось, он так же был им очень обеспокоен, и весь триумф Северуса испарился.
– Альбус? – подтолкнул Прозак.
– Оптическая иллюзия, – объяснил Дамблдор. – Сложная и продвинутая. Оптическая иллюзия, созданная вокруг кровати Северуса и создающая впечатление того, что юноша спит.
– Несомненно, на тот случай, если бы мадам Помфри вернулась не вовремя, – скривил губы Прозак, бросив взгляд в сторону Блэка. – Есть ли пределы твоей дерзости, мальчишка?
Блэк выглядел как пораженный громом.
– Вы думаете, что я это сделал?
– Это твоя палочка, не так ли?
– Но я же вам сказал, я отдал ее ему! Ради Мерлина, я бы не смог создать такую иллюзию, даже если бы находился на пороге смерти. Спросите кого угодно! Да хоть Флитвика – он вам скажет! – Сириус снова прищурился и взглянул на Северуса. – Так же как и то, что Снейп – чертов гений в том, что касается создания иллюзий.
Все промолчали.
Блэк снова в отчаянии повернулся к Дамблдору.
– Я не делал этого, ничего из этого, клянусь жизнью! Как я могу доказать, что говорю правду? Проверьте меня! Дайте мне веритасерум! Я сделаю все, что угодно, прямо сейчас.
Северус замер. Веритасерум? Блэк что, спятил? Блэку было столько же терять, сколько и Северусу, если правда выплывет наружу – вся правда. Даже если он и невиновен в том, в чем его обвиняют – как насчет всех других случаев? Неужели ему действительно хотелось, чтобы все узнали, как в ночь после Рождества он насиловал Снейпа в собственной кровати, или использовал Выручай-комнату, чтобы связать слизеринца и дать псу его оттрахать? Он что, действительно был готов отвечать на все вопросы о веревках и наручниках, порках, секс-игрушках и заклинаниях?
Нет, решил Северус. Нет, Блэк блефует. Наверняка блефует. Он не осмелится на такой риск – зная, что вся правда может легко выплыть наружу.
– Я не думаю, что это необходимо, мистер Блэк, – раздался новый голос.
Это была стоящая в двери Макгонагалл. Во всей этой суматохе Северус совершенно о ней забыл, и теперь пытался сообразить, когда же она вышла. И зачем. Затем он заметил худощавый, сонный силуэт за ее спиной, и у него неприятно свело желудок. Ремус Люпин. Никогда ему не было так неприятно его видеть, как сейчас – и что этот мягкотелый придурок тут забыл?
– Минерва, – кивнул Дамблдор. – Я так и знал, что у тебя в запасе найдется парочка гриффиндорцев. Мистер Люпин хочет мне что-то сказать?
– Мистер Люпин хочет что-то сказать вас всем. Ремус?..
Люпин шагнул вперед. Он вежливо кивнул всем вокруг, даже Северусу, который пытался поддерживать печальное выражение лица. Было что-то еще, чего он не выносил в Люпине: этот гаденыш неизменно демонстрировал хорошие манеры даже перед лицом явной враждебности. Это сводило с ума, раздражало... и, определенно, было неестественным.
Впрочем, так же, как и сам Люпин.
– Мне не сказали, в чем дело, и что это все значит, – тихим приятным голосом начал Люпин, – но профессор Макгонагалл решила, что я все равно вам должен сказать. Сириус не покидал гриффиндорскую башню прошлой ночью. Он пошел спать часов в десять и не выходил из спальни до завтрака.
– Откуда тебе это известно, Ремус? – спросил Дамблдор.
– Я не спал всю ночь, занимаясь в гостиной, – ответил тот. – Я пропустил важную контрольную по чарам во время прошлого полнолу… в прошлом месяце, и профессор Флитвик позволил мне пересдать ее завтра.
Северус уловил оговорку, и его презрение возросло еще больше. Полнолуние, хотел сказать он. Чертов урод! Он что, действительно думал, что никто не знал? Любой дурак с календарем и парой глаз мог сложить два и два. И эта его кличка – о да! Очень хитро, ага.
– Он лжет, – не подумав, выпалил Северус.
– Нет. – Люпин повернулся к нему с тем слегка озадаченным выражением лица, которое Северус так презирал. – Нет... зачем мне лгать, Северус?
Дамблдор склонил голову и посмотрел на Северуса.
– Откуда такая уверенность, Северус? – многозначительно поинтересовался он. – К тебе вернулась память?
– Нет, но... – Его все-таки подловили. Он попытался вернуться в амплуа жертвы, выглядеть беспомощным и сбитым с толку; но внутри у него все горело от отчаяния... и страха. – Он наверняка врет... Блэк пришел ко мне после обеда, ведь мы уже это установили, тем более, что он сам признался, и... ну, едва ли вероятно, что он напал на меня сегодня, но кто-то это сделал прошлой ночью, не так ли?
– Нет, Северус. – Дамблдор все еще не спускал с него глаз. – Ты прав – это вообще вряд ли может быть вероятным. – Он снова обернулся к Люпину. – Ты действительно не в курсе того, что тут происходит?
Люпин покачал головой.
– Я ничего ему не рассказывала, – подтвердила Макгонагалл.
Прозак оставался неубежденным.
– Не хитри, Минерва. Сказала ты ему что-то или нет, но мальчишка явно не дурак. Он мог не знать подробностей того, что тут происходит, но любому идиоту ясно, что у мистера Блэка неприятности, и ему для чего-то требуется алиби. Вот для него и веская причина, чтобы солгать.
– Ремус Люпин – один из самых честных, порядочных и дисциплинированных студентов в этой школе, – вспыхнула Макгонагалл. – Я ему полностью доверяю.
– Зато он один из ближайших друзей Сириуса Блэка, – рявкнул Прозак в ответ, – и верю я ему не больше, чем какому-нибудь болотнику.
Макгонагалл выглядела так, словно сейчас его ударит.
«Отлично сказано!» – мысленно зааплодировал профессору Северус. В обычной дискуссии он был бы на стороне Макгонагалл – как правило, он симпатизировал ей больше, чем Прозаку, и зельевар никогда его раньше ни поддерживал, ни защищал. Но этим вечером он превзошел самого себя. Разумеется, Северус прекрасно понимал, что делал он это лишь из страха перед Малфоями, а также потому, что любил досадить гриффиндорцам при каждом удобном случае, и кроме того – как там гласила эта маггловская пословица, которую любила повторять Лили? «Дареному коню в зубы не смотрят»?..
lost girl Я вот задумалась, и уже не впервые, о названии "Лжеобразование Северуса Снейпа". В принципе людьми, которые чему-то научили Снейпа можно назвать только нескольких: отец, Малфой, Лорд, Блэк, Дамбалдор. Лоррд и Малфой научили, что за расположение сильных надо платить их цену. И всё пожалуй. Но это Снейп знал с самого начала фика. Они отпадают. Отец - научил, что защиту надо искать у тех кто ее предлагает и может дать (см. выше о цене). Опять таки к началу фика это знание для Снейпа не актуально. Остаются Сириус и директор. Которые научили его не доверять чувствам и инстинктам, не верить в любовь и заботу. Если директор сделает, что-либо опровергающее мое стойкое мнение, я готова съесть распределяющую шляпу.
Ну вот и все... Сириуса не исключат из школы.. Доказательств кто наиздевался над Снейпом теперь нет... Снейп переиграл и Дамби все прекрасно понял... ИМХО: лучший из переведеных фиков этого года
lost girl Последняя глава, а все еще не ясно, что за поворотом :) Опять лорд вмешается?
Нет. С лордом всех сравнивать не нужно. Хоть, он и самый удобный фон сравнения, трудно удержаться. Согласна, на его фасаде все остальные будут казаться незабудками. Но сравнение в переводе есть. Снейп с лордом сравнивает только Блэка, даже не Малфоя, и кто еще из любовников влиял на его судьбу. Сравнение было с Блэком, и там на алтаре, и в последний с Сириусом раз. И по тексту несколько раз попадалось, не вспомню точно сразу.
Мильва Да. Поддерживаю. И лорду нельзя. И Сириусу нельзя. Никому нельзя. Тогда всех к стенке.
Marta Туплю :) Не поняла за что Снейпа в Азкабан.
В смысле сравнить, чей поступок весомее, кто сильнее? Блэк своим насилием поимел гордость Снейпа, и, тем не менее, даже псом не желал ему боли. Лорд изнасиловал его магию, его память, саму его суть, ничего не отставляя, не говоря о физической боли. В каком смысле кто лучший?
С огорчением соглашусь и с вами. Система образования не безупречна нигде. Ни в «благополучных» странах, ни у нас. На прямую не сталкивалась, но от того, что слышала, было дурно и страшно, и про самоубийства школьников слышала. В этих случаях круговая порука особенно ужасна. Не знаю, так ли обстоят дела в Хоге. Наверно, как везде? Вряд ли я возьмусь это оспаривать. Это отдельная тема. Давайте посмотрим, что будет дальше. Там не все так просто, судя по всему.
Про Блэка. Никто не говорит, что он не заслужил возмездия. Просто я никак не попаду в общую волну «так ему и надо», что-то у меня с головой :) хотя, автор фика его наверняка накажет. Жаль, Белле ничего не достанется.
Это всего лишь мое скромное мнение - он виноват, но заслуживает снисхождения. Хотя бы за свои искренние чувства (ну какие есть, но искренние же) к Снейпу, за свой личный ад переживаний, с его то характером, он-то никогда не знавший что это такое, пусть впервые в жизни, но и тут Икара срезали влет. (наверно, следующий и единственный, к кому он будет питать остатки теплых чувств, это Гарри). Это мое мнение, я его не навязываю. И не буду стоять на смерть за Блэка. Мне грустно оттого, что здесь нет прощения, великодушия, понимания, и их отсутствие зацементировано крепкой связкой обстоятельств.
Вероятность благополучного исхода мелькнула, подразнила и свалила. (Вот уж, правда, автор играет нашими эмоциями). Снейп был готов простить, неизвестно как бы потом у них дальше сложилось. Но с лордом у него выбора не было никогда. А в свое время, не категорично и решительно, но тем не менее, сделал выбор в пользу Блэка. И у них обоих был шанс, если бы была хоть маленькая возможность избежать лордо-слизеринские бяки, и шанс неплохой. Снейп начал меняться, становился не озлобленным и напряженным, а нормальным подростком, Блэк даже любовался этими изменениями. И в душе Блэка сквозь эгоцентризм начала забота и ласка зеленеть, как первые предпосылки более щедрого отношения к окружающим, он стал иначе к ним относиться – стал их замечать с высоты своего солнечного величия. Могло бы быть все иначе, но случилось, то что случилось.
неа, кажется, еще Визжащая Хижина должна быть напоследок
Да, конечно, будет Хижина. Скорее: до и после. Но вам хватит. Меня лично это добило. karelenka пишет:
цитата:
ИМХО: лучший из переведеных фиков этого года
*краснеет, бледнеет, розовеет, радостно улыбается и садится ждать обещанных снейпиков*
Laser Shot пишет:
цитата:
Туплю :) Не поняла за что Снейпа в Азкабан.
Вроде бы зоофилия уголовно наказуема - об этом говориться в 6 главе. Ты это имела в виду, Марта?
Все, прочитала ваш отзыв и не выдержала. сЕйчас еще кусочек выложу. Все таки текст - лучший ответ на все ваши вопросы. имхо.
К концу главы все ваши иллюзии по отношению к Блэку рассеются как дым. Имхо, конечно. Но уж очень сильное у меня подозрение :) Во всяком случае, у меня так произошло - я тоже надеялась до последнего. Гы.
Насчет наказаний - ну, все они получили по заслугам, имхо. В сотый раз пишу, наверное: канон после этого фика читается другими глазами.
– Минерва, Павел, достаточно, – вмешался Дамблдор, чтобы предотвратить неприятную сцену, к которой явно шло дело. – Ремус, может ли подтвердить кто-нибудь еще, что мистер Блэк оставался в своей комнате всю ночь?
Люпин даже не задумался.
– Ну, Лили Эванс была со мной. В гостиной. Она помогала мне заниматься.
– Всю ночь?
– Да, сэр.
Сердце Северуса ушло в пятки. Лили? Лили? Лили была чуть ли не самым надежным источником информации, который мог получить Дамблдор – она симпатизировала Северусу, терпеть не могла Блэка и всегда, черт подери, всегда говорила правду. Вот ведь ирония судьбы – чтоб ей провалиться – не кто-нибудь, а именно Лили вобьет в его гроб последний гвоздь.
Теперь он уже в открытую злобно пялился на Люпина. Черт бы его побрал! Северус же был так осторожен. Специально не обвинял Блэка напрямую, специально делал вид, будто не помнит вообще ничего – никаких деталей, которые могли быть подвергнуты сомнению или опровержению. Более того, он специально не уточнял, в какой именно промежуток времени его изнасиловали, чтобы Блэк не мог обеспечить себе алиби – и вот теперь, благодаря Люпину, этот ублюдок заполучил алиби на всю ночь. Неужели опять эта чертова гриффиндорская удача?
«Урод, урод, урод!» – в припадке какого-то ребячливого гнева думал Северус . Мерлин, пусть у него появится хоть малейший шанс выбраться из этого дерьма! Уж тогда он Люпина просто сотрет в порошок, рассказав всей школе – нет, всему свету – о том, кем на самом деле был Ремус Люпин!
Наступила неловкая тишина. После слов «Лили Эванс» даже Прозаку не к чему было прицепиться.
Дамблдор прервал молчание.
– Минерва, будь добра, проводи мистеров Люпина и Блэка назад в Гриффиндорскую башню.
Макгонагалл вздрогнула.
– Что – прямо сейчас?
Он кивнул.
– Но...
– Прошу тебя, Минерва. Я бы хотел поговорить с Северусом наедине.
У Северуса снова заколотилось сердце, сперло дыхание, а на глаза чуть не навернулись слезы.
Макгонагалл закусила губу и кивнула. Выражение ее лица стало настороженно-непроницаемым, затем она повелительно махнула рукой Блэку и Люпину.
– Конечно, Альбус. Пошли, мальчики.
– Это все? – спросил Блэк. Он вертел головой, переводя взгляд с Дамблора на Макгонаголл и обратно, с надеждой и недоверием одновременно. – Я могу идти?
– Ты можешь вернуться к себе в комнату, – поправил Дамблдор, – где ты и останешься до дальнейших указаний.
– Но... я думал... что Ремус...
– Хотя с вас снято одно обвинение, мистер Блэк, все еще остается противоречивая картина более поздних событий. Я надеюсь с ней разобраться как можно скорее, и когда я это сделаю, вы будете проинформированы о моем решении.
Лицо Блэка вытянулось, но возразить он не посмел.
– Да, сэр.
«Радуйся, идиот!» – думал Северус, наблюдая, как Блэк и Люпин следуют за Макгонагалл к двери. – «Ты победил, даже если слишком глуп, чтобы понять это».
– Павел, Поппи – мог бы я вас тоже попросить выйти…?
– Альбус, неужели это не терпит отлагательств? – спросила Помфри. – Северус плохо себя чувствует. Ему нужен покой.
– Я постараюсь быть краток, Поппи, и не утомлю его.
Бормоча что-то оскорбительное себе под нос, она вышла за дверь. Прозак, однако, задержался, явно не желая выходить.
– Альбус, – сказал он, – у тебя есть доказательство.
– Верно.
– Неопровержимое, физическое доказательство.
– Да.
– Неважно, есть у Блэка алиби на прошлую ночь, или нет – но он был здесь сегодня днем.
– Видимо да.
Прозак сжал костлявые кулаки.
– И что – зная все это, ты все равно веришь именно в его версию событий, а не Северуса… ведь так?
– В настоящий момент, Павел, я не верю никому.
Прозак всмотрелся в усталое и морщинистое лицо старого мага, в его наполненные печалью глаза, и его гнев иссяк. Вздохнув, он кивнул, бросил на Северуса непроницаемый взгляд и вышел из комнаты вслед за Помфри.
Когда они остались одни, Дамблдор взмахом руки придвинул кресло к кровати Северуса. Со своей обычной элегантностью он уселся в него и подпер подбородок рукой, словно они были старые приятели, собирающиеся по-дружески потрепаться.
– Ты мне хочешь что-нибудь сказать, Северус?
Северус сглотнул, но не опустил взгляда.
– Кажется, это вы хотели со мной поговорить, директор.
– Верно, – Дамблдор снова замолчал, надолго, наверняка рассчитывая заставить его понервничать.
Он мог бы и не беспокоиться: Северус уже прошел этап «понервничать» и теперь был близок к настоящей панике, но будь он проклят, если позволит Дамблдору это заметить. – Это было чрезвычайно сложное заклинание, которое я извлек из палочки мистера Блэка.
Это был не вопрос; Северус промолчал.
– Вы оба с мистером Блэком в этом семестре на чарах изучали основы оптических иллюзий, не так ли?
– Да.
– Могу я поинтересоваться, Северус, насколько ты в них преуспел?
– Конечно, сэр. – Снейп ответил спокойно, вежливо и лаконично. – Я их сдал.
– И с каким результатом?
Северус нахмурился. Как будто старый простофиля этого и так не знал.
– На «П», сэр. «Превосходно» – неохотно признался он.
– Ясно, – кивнул Дамблдор – А вот Сириус Блэк провалился.
Северус не шевелился и даже боялся моргнуть.
– О да, – продолжал Дамблдор, словно Северус что-то ему ответил. – Профессор Флитвик упомянул про это мимоходом, пару недель тому назад. Совершенно без задней мысли, как ты понимаешь – даже не думаю, что вспомнил бы об этом, если бы Сириус не упомянул имя профессора. Но так или иначе, это правда: Сириус Блэк с треском провалился по оптическим иллюзиям.
– После всего этого, Северус, я повторяю свой вопрос: не хочешь ли ты мне что-нибудь сказать?
Между ними повисло молчание. Они долго смотрели друг на друга, никто из них не шевелился. Глаза Дамблдора, необычного оттенка голубого пламени, ни на секунду не отрывались от лица Северуса, не позволяя юноше ни отвернуться, ни опустить голову и спрятаться за завесой волос. Но, как ни странно, Северус больше не был напуган.
И еще директор очень напоминал Темного Лорда – этой своей физической тяжестью взгляда и почти парализующей способностью вытягивать из человека самые постыдные мысли. Интересно, насколько сильно они отличались друг от друга – эти два могущественных волшебника, в которых Северус непроизвольно искал замену отцу, эти две фигуры, два шахматных короля – Черный и Белый? Северус вздрогнул от сравнения и удивился, как же оно не пришло ему в голову раньше, а потом задумался: действительно ли ему хотелось сменить одного Господина на другого?
– Я рассказал все, что знаю, директор, – сказал он. – Решайте сами, верить мне или нет. – Он откинулся на взбитые Помфри мягчайшие подушки и закрыл глаза. Конечно, это было полным ребячеством – раз я тебя не вижу, то тебя не существует – но Дамблдор иногда сам вел себя по-детски, так что этот фокус мог сработать.
Сильная рука дотронулась до его щеки: прикосновение было слишком грубым для ласки и слишком ласковым для пощечины. Вздрогнув, он открыл глаза.
– Как ты напуган, Северус. Страх сжигает тебя, как лихорадка, как ужасная болезнь. Чего ты так боишься, что готов даже сбежать?
Северус боролся с импульсом отдаться этому чудесному прикосновению, снова закрыть глаза и прижаться к теплой мозолистой ладони, словно младенец к материнской груди. Руки Дамблдора, как и руки Темного Лорда, обладали необычайной силой, которая пронизывала Северуса с ног до головы, оставляя после себя головокружение и слабость. Даже в их касаниях была заметна разница – в прикосновении Дамблдора не ощущалось ни похоти, ни чего-нибудь постыдного, грязного или коварного.
Когда Волдеморт касался его, Северус чувствовал, что им владеют; когда же его касался Дамблдор – что его просто любят.
Ха. Он тебя не любит. Он любит своих гриффиндорцев. Любит Сириусов Блэков и Джеймсов Поттеров этого мира. Любит победителей.
И даже если бы выяснилось, что директор, каким-то чудом, был к нему неравнодушен – Дамблдор не знал, кем он являлся раньше. И кем стал сейчас. Не знал, что пригрел на груди змею.
– Я ... я не могу говорить об этом, – прошептал Северус. Что-то щекотало щеку – наверное, он плакал. – Пока не могу.
Дамблдор кивнул, слегка улыбнувшись этой маленькой уступке.
– Ладно. А пока могу я дать тебе совет?
Северус вздохнул.
– «Ответ в твоем сердце, а не в голове», – процитировал он. – Ну, или что-то вроде этого, да, директор?
Дамблдор расплылся в улыбке.
– Какая глубокая мысль, – усмехнулся он. – Должен сказать, ты цитируешь очень мудрого человека.
«Слишком уж мудрого», – подумал Северус, но просто кивнул.
– Ты помнишь продолжение?
Северус пожал плечами.
– Не совсем. Что-то насчет того, чтобы доверять своим инстинктам. – Он рассмеялся ломким, горьким смехом. – Мои инстинкты и затянули меня в это болото.
– Наоборот. Твои инстинкты приказывают тебе из него выбираться. – Улыбка старого мага исчезла; выражение его лица посерьезнело. – Выбирайся, Северус. Немедленно, пока еще не поздно. Он – далеко не решение твоих проблем, и никогда им не будет. Он просто хочет, чтобы ты хранил свою боль, ненависть, ярость; хочет подпитывать их и питаться ими – как вампир кровью.
Было ясно, кого именно Дамблдор подразумевал под словом «он», и неожиданно Северус разучился дышать. Его глаза казались огромными на смертельно бледном и застывшем, словно маска, лице.
– Северус, – голос Дамблдора был усталым, но в нем звучало лукавство. – Неужели ты думал, что можешь войти в эту школу, излучая Темную магию, и я ничего не замечу?
Северус открыл рот. Закрыл его. И снова открыл.
– Возможно, что Том даже хотел, чтобы я знал, – продолжил Дамблдор. – А как иначе объяснить то, что ты вернулся в замок избитый и потрепанный, так очевидно взятый и использованный? Возможно, для него это большая шутка – украсть у меня из-под носа одного из лучших студентов и так нагло и дерзко щеголять этим. И мучить меня. – Он вздохнул. – Конечно, делая это, он поставил меня в очень неудобное положение, но я сомневаюсь, что его это волновало. Возможно, тебе стоит это запомнить, Северус, в следующий раз, когда ты придешь к нему в поисках совета.
Северус проигнорировал легкий упрек; у него были более неотложные проблемы.
– Но... вы... с Блэком, вы позволили мне... вы знали все это время, и вы позволили мне продолжать?
– Я должен был убедиться. Существовала небольшая проблема с отпечатком мистера Блэка, в конце концов... и вы оба известны своей сложной историей отношений. – Он пожал плечами и просто повторил. – Я должен был убедиться.
Северус снова упал на подушки. У него кружилась голова. Дамблдор знал. Дамблдор знал – и не казался сердитым. Он дотронулся до Северуса с обычной нежностью, говорил с ним с обычной терпеливой добротой. Дамблдор знал, что натворил Северус, но все, что для него имело значение – это чувства Северуса, его судьба. Да, в глазах старого мага стоял страх, но страх за Северуса, а не перед ним.
Он уже начал всхлипывать и даже не думал этого скрывать. Дамблдор не пытался успокоить его или предложить слова фальшивого утешения. Он просто сидел и держал руку юноши, ожидая, пока пройдет эта небольшая буря.
Это не заняло много времени: Северус никогда не умел выражать какие-либо эмоции, кроме гнева.
Он вытер рукавом мокрое лицо и, уставившись в колени, тихо спросил: – А что сейчас?
– Это, Северус, зависит от тебя.
– Но вы... вы не... вы не донесете на меня?
– Донести на тебя? За что? Насколько мне известно, ты не нарушил ни одного закона или школьного правила. Твои политические пристрастия – твое дело; так же, как и твои сексуальные предпочтения.
– Прекратите, – напряженно произнес Северус. – Вы знаете, о чем я. Я же... – он попытался сказать «Упивающийся Смертью», но слова застряли в горле. – Я темный маг.
– Только если сам решишь им стать.
Северус был поражен. Раньше он никогда так не думал, но теперь, когда Дамблдор произнес это вслух, оно казалось таким очевидным, таким элементарным. Все сводилось к выбору, не так ли? И то, что он сделал один неверный выбор – даже настолько идиотский, как пойти к Темному Лорду – не запрещал ему в будущем искать другие, более правильные тропинки.
Если, конечно, у него хватит мужества.
– Для вас все так просто, да? – вздохнул он, в его голосе не было горечи, но ощущалась зависть.
– Мой брат, Аберфот, любит говорить по такому поводу: «Не делай много шума из ничего».
«Ничего». Ну он и скажет тоже. Северус едва не рассмеялся.
– Удивительно, как легко вы все это воспринимаете.
– Нет, – посерьезнел Дамблдор. – Мне страшно за тебя, Северус. То, что ты сделал, исправить очень трудно. И я верю, что у тебя достаточно мужества... – Северус снова уставился на него широко раскрытыми глазами, – но я все равно за тебя боюсь.
– И правильно боитесь. – Он не мог сдержать дрожь; Дамблдор сжал его руку.
– По крайней мере, знай, что я всегда тут, чтобы тебе помочь. В Хогвартсе всегда оказывают помощь тем, кто ее просит, и обещаю тебе, что сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь тебе и защитить.
Он отпустил руку Северуса – при этом юноша ощутил внезапную утрату – и отставил стул. Дамблдор был довольно высокого роста, и когда он встал, то, казалось, возвышался над взволнованным, лежащим в кровати юношей подобно закрывающему небо богу.
– Мне нужно идти, Северус. Поппи не суетилась возле тебя уже целых пятнадцать минут; еще немного – и у нее случится удар. А тебе нужно отдыхать.
Северус кивнул. Ему так сильно хотелось отдохнуть, как никогда в жизни. Но у него был последний вопрос. Северусу не хотелось задавать его, не хотелось даже упоминать это, но ему нужно было знать.
– А как насчет Блэка? – Он имел в виду: «А что мне будет за то, что я попытался сделать с Блэком?» Но не мог произнести это. Он мог только надеяться, что Дамблдор, как он часто делал, поймет значение непроизнесенных слов.
– Я объясню ему, что произошло недоразумение, и что он оправдан, – ответил Дамблдор, подняв брови. – Я также объясню ему, что в данном случае любые жалобы не рекомендуются, в виду сложившихся обстоятельств.
Северус едва мог поверить своим ушам – или удаче.
– О-обстоятельств, сэр?
– Я наблюдал довольно агрессивную природу ваших с Сириусом отношений в течение шести лет, Северус, – пожал плечами Дамблдор. – И почти уверен, что ваше физические отношения были не менее... интенсивными.
Северус мог только молча смотреть на него. Снова. Великий Салазар, неужели ему было известно и это? Он знал, что вся эта цепочка событий началась с изнасилования, что изнасилование погнало Северуса из объятий Блэка в еще более темные, более опасные объятья? Было ли хоть что-нибудь, чего не знал этот человек – хоть что-нибудь вообще?
– Не выгляди таким шокированным, Северус. – Дамблдор печально улыбнулся. – Это же было очевидно. Ты и Сириус являлись плохой комбинацией с самого начала. Взрывоопасной комбинацией. Я не обвиняю ни одного из вас. Иногда совершенно уравновешенные, нормальные люди никогда не должны сходиться друг с другом, вот и все. Ну, как совершенно безобидные ингредиенты не должны смешиваться в одном зелье, иначе оно взорвется.
– Я ненормальный, – пробормотал Северус, – а Блэк – тем более.
Дамблдор рассмеялся.
– Никто не бывает нормальным в шестнадцать лет.
Послышался резкий стук в дверь. Северус вздрогнул; Дамблдор покачал головой.
– Это Поппи, – с нежностью сказал он. – Мне лучше тебя покинуть, пока она не сорвала дверь с петель.
– Пожалуйста, останьтесь, – не думая попросил Северус.
– Когда ты проснешься, я буду рядом. – Он наклонился над кроватью, длинная борода щекотала юноше руку в том месте, где теперь находилась дремлющая и безобидная Метка. Он поднял Северусу подбородок и затем сделал то, что сделал той, другой ночью, много месяцев тому назад, когда Северус был в агонии, причиной которой послужил Сириус Блэк: он поцеловал юношу в лоб. – Спокойной ночи, мой мальчик. Спи сейчас, думай завтра.
Как и раньше, после ухода Дамблдора след поцелуя оставался на коже юноши еще довольно долго. Он был теплым и вибрировал от силы мага. «И слова... Какие хорошие слова», – подумал Северус. Это была сонная, туманная мысль. Он уже засыпал, ведь так? Да, ему нужно было о многом подумать, и ни одна из его мыслей не была приятной, но... но он был не обязан думать об этом сейчас. Совсем как та девушка в глупом маггловском фильме, который любила мать – он сделает так, как посоветовал Дамблдор: он подумает об этом завтра.
Годы спустя Северус задумается над коварной магией того поцелуя, тех слов, которые Дамблдор никогда не произнесет. Но даже до того, как Помфри прекратила свою глупую бесконечную суету и ушла спать, Северус заснул последним спокойным сном в своей жизни.
lost girl Я забыла, что зоофилия уголовно наказуема. Что за дурацкий закон?
Блиииин, ну Снейп влетел…. Вот это лорд прикололся! Под*бнул Дамблдора, и не просто подставил Северуса, а проехался по нему катком! Теперь Северус для Сириуса вражина пожизненно и участь его незавидна. Лорд грамотно рассчитал –не только щелкнул Дамба по носу, но то что Блэк не даст Снейпу забыть, зачем он побежал к лорду, то что Блэк не будет давать ему покоя, будет подпитывать ненависть и ярость Снепа, забивать совесть. lost girl пишет:
цитата:
я тоже надеялась до последнего. Гы
О, ну, хорошо, что я не одна такая, а то думала что-то с головой :))
Да, канон по-прежнему уже и не представишь, честное слово. Сам текст выбивает из реальности. Перевод классный. Знаете, теперь еще очень охота прочесть этого же автора о времени пребывания в Хоге Гарри.
Laser Shot как верно и заметила lost girl даже если тебя изнасиловало животное твой путь в Азбакан.Laser Shot пишет:
цитата:
Лорд грамотно рассчитал –не только щелкнул Дамба по носу, но то что Блэк не даст Снейпу забыть, зачем он побежал к лорду, то что Блэк не будет давать ему покоя, будет подпитывать ненависть и ярость Снепа, забивать совесть.
А теперь вспомните рассуждения о "сердце", "инстинктах" и т.д. бывают ситуации когда взросляй опираясь на свой опыт говорит младшему: "Это нельзя, а это нужно сделать" говорит это в форме приказа обосновывая это всем своим опытом и авторитетом. НЕльзя совать ппатьцы в розетку, нельзя играть с огнем, нельзя лазить на подокойник если живешт выше первого этажа. Директор ни разу не применил этой власти. Ник мародерам, ни к Снейпу. Причем последнему это было жизненно неоходимо - человек который покажет, что он настолько необходим, что к нему относятся как к маленькому ребенку. Любимому. Дамбалдор же со свободой воли играет в бога и... проигрывает Лорду.
Marta полагаю Дамб просто не доглядел или не рассчитал свои возможности. Как всегда знает больше, чем кажется, но не всевидящ. А может и, правда, у него такой метод воспитания, когда до всего надо доходить самому или он боялся надавить, чтоб не потерять, подростки все таки. Зато лорд вообще не дает никакого выбора. Никогда и никому. У Снейпа, вообще, счастливая судьба притягивать магнитом сильных магов, причем разнополярных. (Если Гарри сильный маг, то в нем оба полюса :)))
Про зоофилию. Закон лепили какие-то гринписовцы недоделанные. Подстава Снейпа Блэком – палка о двух концах – последовало бы разоблачение Блэка как анимага. И потом, если в судьбе Снейпа заинтересованы такие влиятельные маги, то каждый из них двоих вмешался бы по-своему. У них же перетягивание каната. :) И еще. Тут вот подумалось, если бы Снейпа привлекли, то до суда дело вряд ли бы дошло. Законники сами запутаются, похоже, там имеет место коллизия правовых норм: человек – животное. Если у них нет, конечно, специального раздела, где для подобных случаев особые санкции. Но мы этого никогда не узнаем :))
еще. Тут вот подумалось, если бы Снейпа привлекли, то до суда дело вряд ли бы дошло.
Laser Shot, дорогая, даже если и так - что совсем не факт, то Снейп этого все равно не знает! У самооценка у него низкая. И уверенности в себе никакой. (Те же Мародеры постарались!) Ты представляешь через какой личный ад он должен был пройти!
А может и, правда, у него такой метод воспитания, когда до всего надо доходить самому или он боялся надавить, чтоб не потерять, подростки все таки.
Итог его забыты: Снейп с меткой, Блэк в Азбакане, Поттер и Эванс в могиле, Петигрю рядом с Лордом. У каждого свой ад. путь в него был вымощен чьими-то благими намерениями. Laser Shot пишет:
цитата:
Подстава Снейпа Блэком – палка о двух концах – последовало бы разоблачение Блэка как анимага.
Laser Shot пишет: Снейпу это не известно. Зато известно, что он пережил. К Лорду он уже пришел чуствуя себя оскверненным.Laser Shot пишет:
цитата:
если в судьбе Снейпа заинтересованы такие влиятельные маги, то каждый из них двоих вмешался бы по-своему
О том каким будет вмешательство Лорда Снейп знает - могилка Северуса. А вмешательство Дамбалдора... так где оно? Он несколько раз беседовал с мальчиком давая философские обобщенное-размытые советы. И всё! Так что выбора у него фактически нет. Вот если Дамбалдор предложит что-то реальное. Тогда да. Тогда у него появится выбор.
Сириус не взглянул на Снейпа, когда он и Люпин вышли из больничного крыла вслед за Макгонагалл. Просто не осмелился. Он знал, что даже мимолетный взгляд на этого предательского ублюдка разрушит весь его жесткий эмоциональный самоконтроль, а такой роскоши он себе позволить не мог – не здесь и не сейчас. Нужно подождать, пока он останется один. Охватившие его эмоции – и слабые, и жестокие – были уродливыми и постыдными, и Блэк ни с кем не хотел ими делиться.
Ничто и никогда ему еще не причиняло такой боли. Он вспомнил день, когда читал письмо Беллатрикс, ту ярость и боль, которые он испытал при этом раскрытом предательстве. Он вспомнил, как чувствовал себя этим утром – неужели это было только утром? – когда она призналась в обмане. Неужели он верил, что тот гнев, который он испытал утром, мог его ранить? Каким же он был идиотом! Каким ребенком!..
Ничто не причиняло ему такой боли, как это.
Он умудрился не потерять самообладания. Единственный раз, когда он чуть не сорвался, был тогда, когда проводившая юношей до гриффиндорской спальни Макгонаголл предупредила их, чтобы они не вздумали распространяться о случившемся. Сириус одарил ее таким презрительным взглядом, что она чуть не отшатнулась. Как будто он собирался об этой ночи кому-нибудь рассказывать – да ни за что! И вообще, лучшим решением было притвориться, будто этого никогда не происходило.
Он поспешно покинул Макгонаголл и Луни у портрета Полной Дамы, не обращая внимания на попытки Люпина его догнать и устало отмахиваясь от беспокойных расспросов Питера и Джеймса. Затем Блэк направился прямиком к лестнице, ощущая на себе взгляды троих Мародеров и слыша их перешептывание. К нему внезапно вернулось неприятное воспоминание о сегодняшнем уроке зелий, когда Бэлла созналась в обмане, а он малодушно сбежал с урока с поджатым хвостом.
Он упал на кровать, задернул полог и наложил охранные заклинания – так же, как и сегодня днем. Он лежал на спине, уставившись в никуда, и ожидал, когда же внутри него грянет буря. Она пришла далеко не сразу – он так долго сдерживался, что его эмоциям нужно было время, чтобы обрести способность выйти наружу. Когда же это наконец произошло, то поток эмоций обрушился на него, словно цунами.
Он рыдал. Он ругался в подушку. Он беспомощно лупил по ней кулаками. Он представлял на месте подушки лицо Снейпа, которое кровоточило от его ударов все сильнее и сильнее. Он молотил по ней до полного изнеможения, а потом снова разрыдался.
И так он провел всю ночь – колотя подушку, ругаясь и рыдая. Наконец, почти на рассвете, он сумел ненадолго забыться. И ему снова снился сон.
Все было то же самое. Класс зелий, Красноглазый, студенты-слизеринцы в белых масках, зловещая тишина. И обнаженный Снейп, распластанный на учительском столе, пытающийся разорвать сковывающие его цепи при виде чудовищного члена, пытаясь кричать сквозь кляп во рту, когда колючий ствол разрывал его тело.
Крики Сириуса звенели в его собственной голове: «Мерлин, Мерлин, прекратите, прекратите, вы убьете его, прекратите, ради бога!..»
– Почему ты жалеешь мальчишку? – снова спросил Красноглазый, и Сириус не знал, что ответить. Действительно, почему?
Затем мужчина стал псом, как и раньше, а пес – волком. Пес превратился в Луни, и Сириус напрягся, готовясь к убийству, к одному, почти что случайному укусу, когда его челюсти сомкнутся на горле Снейпа и покончат с его жизнью. Волк опустил голову и...
... и на этом месте сон изменился. Вместо того, чтобы сразу убить Снейпа, волк прижался мордой к его горлу, к его тонкой белой коже, сквозь которую ощущался пульс юноши. Он взглянул на Сириуса и всхлипнул – и Сириус понял, что это был вопрос. Теперь жизнь Снейпа находилась в его, Сириуса, руках.
Слова темноволосого мужчины вернулись к нему, его другие слова. Слова о Снейпе. «Он обидел тебя. Он тебя уничтожит. Он убьет каждого, кто тебе дорог». Луни всхлипнул и осторожно лизнул шею Снейпа возле сонной артерии, не отрывая своих темно-желтых глаз от Сириуса.
«Он обидел тебя».
Снейп же обидел его, ведь так? Значит, будет проще. Действительно, чего уж проще – надо просто позволить волку сделать то, что хочется.
«Он тебя уничтожит».
В конце концов, это не будет убийством.
«Он обидел тебя».
Совсем не убийством. Кроме того... Снейп был уже мертв. Во всяком случае, для Сириуса Блэка, Северус Снейп перестал существовать вообще.
Словно император, возвышающийся над упавшим гладиатором, Сириус снова взглянул на волка... и кивнул.
Янтарные глаза сверкнули золотом; ворчание переросло в глубокий грудной рык. Затем мелькнули клыки, и, приглушенно вскрикнув, Снейп замер, кровь хлестала из его разорванного горла, словно фонтан.
все хорошее, что в нем есть спрятано так глубоко и так тщательно маскеруется... Ужос.
Еще Аристотель заметил, что во всякой хорошей трагедии имеется потенциал для комедии. И наоборот: в любой хорошей комедии есть момент, где с поворотом обстоятельтсв в другую сторону,могла бы выйти настоящая трагедия.
Так и тут... Обстоятельства, фортуна, кто-то где-то не то сказал, кто-то что-то не так понял. А в результате - пшик, и неисправимо испорчены жизни. В принципе, Дамблдор прав, когда говорит Снейпу, что есть люди, которым опасно взаимодействовать, потому как их отношения взрывоопасны. Пусть даже тянет их друг к другу (А может быть как раз поэтому, да? )
– Не надо мне говорить, что тебе не хочется, Сопливчик, – издевался Блэк. – Мы оба знаем, что тебе который год подряд до смерти хочется узнать, куда каждый месяц исчезает Ремус.
Это заставило его вздрогнуть. «До смерти хочется узнать». Какой леденящий выбор слов. Если он поддастся на провокацию Блэка, то запросто умрет. Конечно же, он не собирается поддаваться – он был в курсе их маленького грязного секрета, поэтому знал, чего ожидать – но Блэку-то не было об этом известно. Блэк думал, что он посылал своего ничего не подозревающего экс-любовника на свидание с оборотнем, и если вероятность того, что Северус в результате может погибнуть, и приходила ему в голову, то явно не затронула его совесть. Блэк понимал последствия своих действий – и все равно их делал.
Почему его так это расстраивало, Северус не знал... но расстраивало ужасно. Блэк хотел, чтобы он умер. Даже после всего того чудовищного поведения по отношению друг к другу, даже несмотря на собственную ненависть к Блэку в нем все еще теплились другие, более сложные эмоции. И это шокировало Северуса. Сириус Блэк желал его смерти.
– В чем дело, Снейп? – подначивал Блэк. – Боишься, что это очередная ловушка, очередной розыгрыш? Боишься, что ты проползешь под Дракучей Ивой, и тебя оттрахает еще один пес? – Он рассмеялся, заметив, как густо покраснел Северус. – Не волнуйся. Я никогда больше не сделаю ничего подобного. Это будет слишком жестоко – по отношению к псу.
Как же это было больно – те раны еще не зажили, и никогда не заживут – но это все так же вызывало в нем гнев. И он радовался этому гневу. Возможно, что это чувство было не из приятных, но, по крайней мере, очень знакомым. И уж, конечно, более знакомым, чем дрожащий ужас от осознания того, что любовник планировал его убить.
– Ты никогда не жаловался, – выплюнул Северус. Он немного повысил голос, сделал его чуть грубее – искусно подражая хрипловатому тенору Блэка. – «О, Северус, как там жарко, как узко». «О, Северус, дай мне трахнуть твою восхитительную задницу», «О, Северус, пожалуйста, трахай меня сильнее». – Он замолчал, наблюдая, как с каждым словом Блэк все сильнее сжимал челюсти, и приберегая самое лучшее на десерт. – «О Северус, я тебя люблю».
Ухмылка исчезла с лица Блэка так быстро, будто ее сдернули.
– Заткни свою грязную пасть! – он сделал шаг вперед, его дрожащие руки сжались в кулаки. – Рад, что у тебя осталось так много нежных воспоминаний, ублюдок. Надеюсь, они доставляют тебе удовольствие. Я не собираюсь больше к тебе прикасаться.
– Отлично, – Северус сделал шаг вперед, пытаясь пройти, но Блэк преградил ему путь.
– Разумеется, если бы я дотронулся до тебя хоть пальцем, то ты бы сразу побежал к Дамблдору, не так ли? Тебе повезло, что нашлась еще одна длинная мантия – еще одна юбка, за которой можно спрятаться.
– Ну, я не виноват, что Дамблдор наконец стал видеть тебя насквозь, – холодно парировал Северус. – Пошел вон, мне не о чем с тобой говорить.
– Значит, ты трус.
Северус выгнул бровь.
– Сегодня вечером, – подзадоривал Блэк. – Ты еще мне не ответил.
– Мой ответ – «нет», – сказал Северус. – Я не считаю себя трусом, но и дураком тоже. – Он окинул гриффиндорца презрительным взглядом. – И небольшой совет, Блэк, если позволишь: в следующий раз, когда ты хочешь заставить кого-то что-то сделать, веди себя так, будто тебе все равно, сделает он это или нет.
Блэк пожал плечами.
– Мне плевать, что ты сделаешь или не сделаешь, – сказал он. – Я уже сказал, это идея Джеймса. И Луни. Ты их достал своими постоянными вынюхиваниями.
Это уже становилось просто нелепо – у Северуса было слишком много своих проблем, чтобы его еще волновали желания – или действия – гребаного трихобезоара и его приятелей, но любая хитрая затея Блэка провалилась бы из-за выражения его лица. Северус знал, что глаза Сириуса всегда выдавали того с головой: они были слишком алчными, слишком яркими – и выглядели как глаза человека, задумавшего нечто чрезвычайно захватывающее. Северуса окатила волна болезненного, подавляющего ужаса. Мало того, что Блэк планировал его смерть; так этот ублюдок еще и выглядел счастливым.
– О, теперь мне все ясно, – ухмыльнулся слизеринец. – Я их так достал, что им приспичило раскрыть мне свои маленькие секреты, верно?
Блэк снова пожал плечами.
– Почему бы и нет – если в результате ты перестанешь ходить за ними по пятам?
А в этом что-то есть. Северус задумался. Почему бы ему это не использовать в своих интересах? Особенно если учесть, что сверкающий глазами Блэк, весь из себя довольный, чуть ли не пускает слюни от предвкушения его смерти и кровавой расчлененки.
Один раз в жизни было бы неплохо поменяться с ним местами. И не только с ним. Люпин и Поттер принимали в этом участие, может быть, даже этот ноль, Петтигрю... и зачем ждать случая отомстить только одному, когда он мог – и наверняка – сделать так, что из школы исключат сразу четверых?
До него дошло, что он снова был зол. Очень зол. Он сходил с ума уже от одной наглости этой четверки. За кого они себя принимали? Да что он им сделал? И Блэку тоже? Из-за чего их ненависть стала такой жестокой и неистовой, что они желали ему смерти? Его отношения с Мародерами включали в себя шесть лет преследований и издевательств, и Северус почти всегда был жертвой. И даже его самое серьезное преступление – возможно, единственное непростительное – являлось актом отчаяния, а не злобы.
Северус снова взглянул в лицо Блэку – такое красивое и такое настораживающе пустое – и в его возбужденные, почти жадные глаза. Старая ненависть взорвалась в нем, словно ядовитый пузырь, и он улыбнулся.
– Ладно, Блэк, – согласился он. – Почему бы и нет?
До него дошло, что он снова был зол. Очень зол. Он сходил с ума уже от одной наглости этой четверки. За кого они себя принимали? Да что он им сделал? И Блэку тоже? Из-за чего их ненависть стала такой жестокой и неистовой, что они желали ему смерти? Его отношения с Мародерами включали в себя шесть лет преследований и издевательств, и Северус почти всегда был жертвой. И даже его самое серьезное преступление – возможно, единственное непростительное – являлось актом отчаяния, а не злобы.
lost girl пишет:
цитата:
Один раз в жизни было бы неплохо поменяться с ним местами. И не только с ним. Люпин и Поттер принимали в этом участие, может быть, даже этот ноль, Петтигрю...
Доведение до логичного результата всех этих лет взаимной вражды. И не говорите мне, что та же Макгонагал,при желании, не могла бы прижать своих орлов так чтобы те не смели даже взглянуть в сторону Снейпа.
– Не надо мне говорить, что тебе не хочется, Сопливчик, – издевался Блэк. – Мы оба знаем, что тебе который год подряд до смерти хочется узнать, куда каждый месяц исчезает Ремус.
Неисповедимы пути судеб? :( Но тут не только Дамб принял участие. Что у него власть судьбы вершить? Фартуна... Знаешь, я тут подумала, ну, насчет Снейпа, вдруг так очевидно стало: это не просто политика невмешательства, он прокачал Северуса уже давно, и просек, что этот пацан лорду не по зубам. Все он прекрасно понимал, предвидел чем вся эта ситуевина закончится, допустил участие Блэка в судьбе Снейпа, как необходимого катализатора, а потом подсунул его лорду, тот жевал-жевал, не понял что это ни по вкусу, ни по твердости, и проглотил как есть. Так дедушка подсадил Темному жучка :) Оба отличные мастера закулисной игры, Снейпу предстоит еще наиграться :( А под вмешательством сильнейших я подразумевала их соревнование, получение Снейпа в качестве спортивного приза, как залог сохранения его жизни, а потом так и тягали бы его туда-сюда до финала канонного. Но это уже читательская мера вымысла. Неизвестно куда бы завел авторский кураж, если бы вдруг она развила эту тему :)
lost girl пишет:
цитата:
Ты представляешь через какой личный ад он должен был пройти
Представляю *со вздохом* Лучше бы не представлять. Зато Блэковские эмоции расписаны. Для контраста?
похоже сны Сириуса про смерть Снейпа от клыков Луни стали навязчивой идеей
жутко охота побыстрее до конца дочитать, только поторопить с продой совесть не позволяет :)
lost girl, у меня для тебя есть благодарный снапик. Правда, несерьезный и очень-очень скромненький :) Куда тебе его положить? Хочешь, в темку «мелочь, а приятно»? Или куда скажешь :)
Знаешь, я тут подумала, ну, насчет Снейпа, вдруг так очевидно стало: это не просто политика невмешательства, он прокачал Северуса уже давно, и просек, что этот пацан лорду не по зубам.
А вот эта идея мне в голову тоже приходила. Причем во время чтения канона. Именно потому, что никто не окорачивал Мародеров, мне было понятно, что Альбус как всегда пытается "одним махом семерых убивахом" (с) Он выращивал команду героев (как позднее проделал то же с Гарри и его друзьями), а героям нужен образ врага. Он обретал влияние на наследника рода Блэков, он получал своего ручного оборотня, и идеального шпиона у лорда. Шпиона который придет к Лорду горя местью и желанием самоутвердиться, но потом неизбежно вернется к нему за утешением, защитой и помощью. Потому, что у него твердые принципы и стержень характера и морали, который закалили мародеры.
не говорите мне, что та же Макгонагал,при желании, не могла бы прижать своих орлов так чтобы те не смели даже взглянуть в сторону Снейпа.
Ну, не знаю... мародеры против Макгонагалл. Я бы даже не знала на кого делать ставки. У них же этот, как его, юношеский энтузиазм бьет ключом.
Laser Shot пишет:
цитата:
lost girl, у меня для тебя есть благодарный снапик. Правда, несерьезный и очень-очень скромненький :) Куда тебе его положить? Хочешь, в темку «мелочь, а приятно»? Или куда скажешь :)
Я не знаю, что такое снапик, но мне уже очень приятно (правда, тут некоторые, снейпиков обещали - это не то же самое? ) Положи куда хочешь, только не забудь рассказать куда!
karelenka пишет:
цитата:
сцуко
А это что за эмоция
Laser Shot пишет:
цитата:
а второй про кого? тоже огромный?
???
*в ужасе* Ты что, еще не читала Кухню Снейпа??? Самый прикольный фик пятилетки, имхо Я его в Джене выкладывала в августе или в июле, не помню уже. Еще есть на фанрусе, в архиве. На Кухне Снейпа
– Не знаю, кто из нас выглядит более измотанным, – заметил Джеймс, – ты или я.
Сириус тоже не знал – он чувствовал себя потрясенным и больным, и сам, вероятно, выглядел не лучше – но если бы его заставили сделать выбор, то он выбрал бы Джеймса. Его одежда была разорванной и заляпанной грязью от ползания под Ивой, а три длинных царапины на лице все еще кровоточили, разрисовывая скулы, словно боевая раскраска; ко всему прочему у него явно намечался большой фонарь под глазом.
И все же, могло быть и хуже. Намного хуже. Причем для всех.
Сириус упал на стул и указал рукой на лицо Джеймса.
– Это Снейп тебя так?
Джеймс осторожно коснулся фонаря.
– А кто еще? Твоя драгоценная мадемуазель не сильно желала спасаться. Всю дорогу из туннеля он сопротивлялся, как дикая кошка. – Джеймс поморщился. – Должно быть, это самая счастливая ночь в жизни Снейпа. Я помог ему, для разнообразия, а он, несмотря на это, постарался хорошенько отдубасить меня по дороге.
– Он недоволен, – сказал Сириус. – Он считает, что я пытался его убить.
– А разве нет?
– Нет! Нет! Я просто хотел... – он замолчал. – Черт подери. Я не знаю, чего хотел.
– Чепуха. Ты прекрасно знаешь. Ты хотел его смерти.
– Нет. – Сириус яростно помотал головой. – Нет. Не смерти. Не смерти, просто...
– Яйца Мерлина, Бродяга! Ты не посылаешь кого-то в темный туннель на свидание с гребаным оборотнем, чтобы в конце закричать «попался»! Если бы я не вытащил его оттуда в последний момент, от него бы остались рожки да ножки, так что не пудри мне мозги. Я там был.
– Ну, ты ведь у нас теперь герой, да? – разозлился Сириус. – Достаточно ли вам сказать «спасибо», мистер Поттер, или мне надо опуститься на колени, открыть рот и сделать вам минет?
Джеймс даже не моргнул.
– Тебе стоит закрыть рот, Бродяга, и держать его закрытым. Когда ты его открываешь, мы все за это расплачиваемся.
Cириус дрожал, но не знал – от гнева, или от чего-то еще. Он ожидал, что Джеймс разъярится или наоборот, испугается до полусмерти, но это отвращение и сдержанное презрение было принять намного труднее.
– Я не просил тебя за ним идти, Джеймс.
– Нет, не просил.
– И не хотел, чтобы ты пошел.
– Да ну? Тогда какого черта ты сообщил мне о том, что натворил?
Сириус промолчал. Но Джеймс все равно кивнул.
– Я так и думал. – Он снова дотронулся до синяка и поморщился. – Так или иначе, я рад, что ты мне сказал. Нет, я серьезно. Я рад, что ты передумал, пока еще не стало слишком поздно. Я могу на многое не обращать внимание, Бродяга, но убийство к этим вещам не относится.
Сириус затрясся еще сильнее. Он придвинулся к камину, неожиданно продрогнув до костей. До него наконец-то начало доходить, что именно он сделал – и довел почти до конца.
– Не думаю, что я мог бы жить с этим, – пробормотал он, скорее обращаясь к себе самому, чем к другу. – Если бы я в самом деле... ну, ты знаешь... убил кого-то.
– Кого-то?
– Неважно кого.
– Ты хочешь сказать, Снейпа?
– Да. Даже его.
– Особенно его.
Сириус покачал головой.
– Нет. С этим – все. Я с ним покончил, Сохатый. Покончил.
– Ты с ним никогда не покончишь. Ты им отравлен, Бродяга. Он все, о чем ты думаешь день и ночь, хорошее и плохое... для тебя больше ничего не существует.
– Нет, – упрямо повторил Сириус. – Не теперь. Теперь все по-другому.
Джеймс помолчал с минуту.
– Знаешь, он ведь увидел Луни.
Сириус поморщился.
– Да, знаю. Когда ты ушел, он сказал Дамблдору.
– Пусть себе говорит.
– Ну, не знаю. Он послушает Дамблдора. Теперь он дамблдоровский новый любимчик, ты в курсе? – Он не смог сдержать презрения в голосе. – В любом случае, у меня тоже есть несколько его секретов. Если он заговорит – я в долгу не останусь. Он захочет играть – я тоже поиграю. То, что я о нем знаю, Сохатый – ты даже не можешь себе представить. И я использую эту информацию. Мне плевать. Если он попытается достать Луни, то пожалеет, что родился на свет.
– Я думал, что между вами действительно все кончено, – тихо заметил Джеймс. – Что ты с ним порвал.
Сириус бросил на него недоверчивый взгляд.
– Черт подери, я действительно с ним покончил, Джеймс. Но если ты подумаешь, хотя бы на одно мгновение, что я умою руки и позволю ему выиграть, то ты глубоко ошибаешься. Теперь между нами война. Мы перешли на личности. Он перешел на личности, когда сфабриковал свое изнасилование – ублюдок, подонок! И он еще за это заплатит, пусть это даже займет всю мою оставшуюся жизнь. – Сириус замолчал и нахмурился. – Ты куда?
– Спать. – Джеймс поднялся на ноги; он сбросил свою мерзкую рубашку, скомкал ее, швырнул в огонь и стал наблюдать, как она превращается в пепел. Языки разгоревшегося пламени осветили его лицо, и Сириус заметил то же самое выражение, что и раньше: отчаяние, жалость, усталое презрение. – Я уже сказал, Бродяга. Ты им отравлен.
lost girl Не-на-ви-жу Блэка... Блэк еще легко отделался свалившись в мир мертвых.. а Снейпу респект... после всего он еще разговаривает с ним...лябовь ЗЫ Лостик простите меня пжлста но эть фик все таки пробил меня на эмоции Кто здесь последний в очереди на убийство Блэка? ЭЭЭ.. вот до чего доводють нормальных (гы) людей выдумки некоторых аффторов
к концу главы иллюзии по отношению к Блэку рассеются как дым
пока мне все еще жаль Блэка, но только того, который плакал на груди у Снейпа и шептал «прости» :( опять его дуальность? а этот парень с повязкой ненависти на глазах обозлился, запуталсяяяяя… не знает чего больше хочет…. сам себе перестал доверять, наверно и поэтому тоже не стал хранителем тайны Поттеров
Сбегала прочла Кухню Снейпа. Думала там ангстище :)) Такие разные фики! Но Кухня – ловкий фик. Если бы я знала про него раньше, попросила бы на фикатон в подарок коллажик -одну из фоток Снейпа из серии «я был молод и мне были нужны деньги» :))
Хи-хи, снапик –снейпик, зеркало-коверкало :)) ну, да, одно и тоже. Сначала хотела в личку, но раз тебе все равно, подумала, вдруг те, кто еще чего-то обещал, захотят присоединиться, а у них получится еще лучше. снапик –снейпик
Блин! А Джеймс тут мне даже очень нравится. Вот нигде не нравился, а в этом фике очень. Просто какой-то крестный отец. Все понимает, делает, что надо и при этом сохраняет приоритеты. Уважаю.
по Кухне -жуть, но улет :)) сосредоточенный Снейп в фартуке-поцелуйчике, лорд в масле и самое главное - трость!!! Она всегда так нравилась Гарри!
а коллаж к Лже потрясный. Надо же так в тему проиллюстрировать фик!!! Северус на первом плане с таким выразительным взглядом, темным, напряженным... он же за заднем плане в выручай-комнате на дурацкой доске... А на втором плане похоже Блэк, губы у него красивые :)
– И это все? – шокированный Северус смотрел на Дамблдора, отказываясь верить услышанному. – Два месяца отработки, месяц домашнего ареста – и это все, что им будет за попытку моего убийства?
– Я считаю это справедливым наказанием, – ответил Дамблдор.
– Справедливым? – взвизгнул Снейп. – До конца семестра осталось меньше трех месяцев!
– Я прекрасно об этом знаю, Северус. Сириус закончит наказание следующей осенью.
– Он должен закончить наказание в Азкабане, засоси его дементор! Ведь он пытался меня убить!
Несколько портретов неодобрительно зацокали языками.
– Выбирай выражения, Северус, – упрекнул Дамблдор, хотя тон его оставался мягким, даже слегка лукавым. – Ты мешаешь спать бывшим директорам.
Северус в бешенстве оглянулся.
– Пошли к черту! – сказал он, и портреты возмущенно загудели.
«Если хотите узнать мое мнение – этого мальчишку следует хорошенько выпороть». «Вы только послушайте, как разговаривает нынешняя молодежь!» «Надо же – в мои дни...» «Какой у него грязный рот, верно? И только посмотрите на его волосы!» «Когда я был директором, мальчишки не носились по замку, не ругались и не выглядели, как девочки. Уверяю вас, лично я не потерпел бы такого поведения».
Дамблдор движением руки заставил их замолчать.
И все они принялись наблюдать, как Северус мерит шагами комнату и перебирает разнообразные предметы, попадающиеся ему под руку. Затем юноша остановился перед жердочкой Фоукса и погладил голову феникса пальцем; Фоукс вытянулся и тихо защебетал. Прикосновение этой красивой птицы обычно успокаивало его, но сегодня оно не помогало, а наоборот, только усиливало печаль. Возможно, Фоукс тоже это почувствовал – потому что, когда Северус принялся его гладить, феникс уронил на вытянутую руку юноши несколько своих волшебных слез.
– Вот значит, как вы намереваетесь меня защищать.
– Я не понимаю.
– Вы обещали защищать меня. Сделать все в ваших силах, чтобы мне помочь.
– Я сделал, – кивнул Дамблдор. – И буду делать.
Северус снова повернулся к Фоуксу.
– Вы меня никогда не защищаете и не защищали! Вместо настоящего наказания вы всего лишь шлепнули Блэка по руке, а Поттера вообще проигнорировали.
– Джеймс Поттер спас тебе жизнь, Северус. Это едва ли наказуемое преступление.
– Спас мне жизнь! – фыркнул Северус. – Скорее, он спас собственную задницу. Кстати, и задницу Блэка тоже: ведь он знал, что их исключат, если я умру. – Он рассмеялся горьким смехом. – По-моему, он мог бы не беспокоиться. Вы бы все равно придумали для них какую-нибудь отговорку, да? Мерлин спаси, если вы не защитите ваших драгоценных гриффиндорцев любой ценой.
Лицо Дамблдора посуровело.
– Довольно, Северус. Пора прекратить эту глупость раз и навсегда. Это не имеет ничего общего с бессмысленным факультетским соперничеством. Я не наказал Джеймса, потому что не верю в его причастность к этому происшествию в туннеле. И я не наказал Сириуса более серьезно, потому что не верю, что он хотел причинить тебе настоящий вред.
Пораженный и возмущенный, Северус открыл было рот для ответа, но Дамблдор поднял руку.
– Не больше, Северус, чем я верю в то, что ты пытался послать Сириуса в Азкабан за изнасилование, которое он не совершал, просто ему назло. – Он вздохнул. – Уверен, что ты не желаешь этого слышать, но сейчас ты говоришь точно так же, как Сириус той ночью. Он был очень расстроен, когда я рассказал ему о твоем наказании за эту маленькую головоломку.
Северус недоуменно взглянул на него.
– О каком наказании?
Дамблдор улыбнулся.
– Вот именно.
О, вот оно как, подумал Северус. Значит, старый маг напомнил о его долге, о цене, которую он должен заплатить молчаливым повиновением. «Бартер» – как говорили гриффиндорцы, хотя любой слизеринец, достойный названия своего факультета, предпочитал называть это простым словом «шантаж».
– Напоминаете о моих долгах, директор? – тихо поинтересовался он. – Как вам будет угодно. Я забуду об этом происшествии. И даже заткнусь о Люпине, как вы и попросили. Однако прошу простить, что я не рассыпаюсь в благодарностях. Так уж случилось, что мне тоже задолжали несколько галлеонов. И мне нужно было бы подставить Блэка тысячу раз, чтобы тот расплатился хотя бы одной десятой долей того страдания, причиной которой являлись гриффиндорец и его приятели. Шесть лет! Шесть лет грязных выходок, оскорблений и издевательств – и вы ни разу и пальцем не пошевелили по этому поводу!
– Знаю, – сказал Дамблдор, и Северус удивленно моргнул. – Мне тоже жаль, Северус. Я был близорук до слепоты, а расплачиваться пришлось за это тебе. И я это понял только сейчас.
– До вас доходит, как до жирафа, – огрызнулся Северус. Он все еще находился в шоке от того, что Дамблдор признавал любое нарушение со стороны Мародеров – и даже их систематическую жестокость – но не собирался прощать его так легко. – И если вы полагаете, что это был всего лишь вышедший из-под контроля розыгрыш, то вы слепой, как крот. Они пытались меня убить – и убили бы, если бы Поттер не струсил в последний момент.
Дамблдор наклонился над столом и скрестил руки.
– Северус, как давно ты знаешь о том, что Ремус Люпин – оборотень?
Нет, это было просто невероятно! Обескураженный Северус лишь помотал головой.
– Я предполагаю, что ты должен был об этом знать, – продолжал Дамблдор. – Иначе ты бы никогда не пошел в этот туннель. Ты слишком умен и подозрителен по своей природе, и у тебя нет никаких причин доверять Сириусу Блэку. Поэтому я предполагаю, что ты прекрасно знал, кого ты там обнаружишь.
Какая железная логика. Особенно для гриффиндорца. И уж конечно, оцененная слизеринцем. На тридцать-сорок секунд Северус задумался – не солгать ли, но решил этого не делать.
– Больше года, – ответил он.
– Позволь тебя поздравить с выдающимися дедуктивными способностями, милый мальчик.
– А, ерунда. Было много характерных признаков. Мне потом даже стало стыдно, что я так долго не мог догадаться – Он жестко взглянул на Дамблдора. – Возможно, я просто не мог поверить, что вы позволили учиться в школе такой опасной твари.
– Ты удивишься, когда узнаешь, что я позволяю в этой школе, Северус, – Северус напрягся. Не намекает ли Дамблдор на новоиспеченного Упивающегося, свободно разгуливающего по Хогвартсу с его, директорского благословения? – Но речь не об этом. Ты знал о несчастье Ремуса все это время, и все равно пошел в туннель. Зачем?
Северус нахмурился.
– Какая разница?
– Боюсь, что большая. Ты шел туда с открытыми глазами, Северус. Ты не можешь утверждать, что тебя заманили туда обманом. Ты намеренно поставил себя в опасную ситуацию – и неважно по каким причинам – ты должен принять ответственность за собственные действия.
– Ответственность? – недоверчивым эхом отозвался Северус. – Ответственность? Вы что, теперь обвиняете в этом меня? Меня заманили туда обманом, черт подери! Неужели вы этого не видите? Блэк не знал, что я был в курсе насчет Люпина! Он думал, что посылает меня на встречу с монстром неподготовленным! – Юноша был поражен до предела; он не понимал, как Дамблдор мог быть предрасположен к гриффиндорцам до такой степени – слепо, абсурдно и так несправедливо. Его голос сбился на хриплый шепот. – Вы пойдете на все, чтобы их защитить, не так ли?
– Я пытаюсь защитить вас всех, Северус, – в голосе директора теперь звучало раздражение. – Чувствую, что все мы должны разделить огромную ответственность. И моя собственная вина, вероятно, самая серьезная. Как ты сказал сам, я тот, кто позволил ситуации обостриться до этой точки.
– Ну, тогда назначьте себе два месяца отработки, – рявкнул Северус, – и исключите этих проклятых гриффиндорцев из школы, как они того заслуживают.
– И чего я этим добьюсь, Северус?
– Чего вы этим?.. – Северус даже не договорил, поразившись в очередной раз. Затем гордо вскинул голову. – Справедливости, профессор. Вы добьетесь справедливости.
Дамблдор покачал головой.
– Тебе не нужна справедливость, дитя. Тебе нужно отмщение. Это все, что ты хочешь, все, что тебя волновало с самого начала. Ты хочешь им отомстить – не просто за сегодняшний вечер, а за все оскорбления и унижения последних шести лет. Сириус хотел отомстить тебе за обвинение в изнасиловании, за то, что ты отправился на каникулах к Люциусу Малфою, и Мерлин знает, за что еще. И так до бесконечности. Я разорву порочный круг, Северус, и не позволю тебе играть в эти игры. Больше не позволю. Это должно прекратиться. И прекратиться здесь, сегодня вечером, с моей помощью. Раз и навсегда.
Его голос звучал устало и печально. И впервые, за все те годы, которые Северус его знал, старчески.
– Вот оно как, – сказал Северус. – Значит, вот так все закончилось. – Юноша говорил тихо, почти бесстрастно – как ученый, уточняющий факты. Он чувствовал... оцепенение. Все то, что говорил ему той ночью в больничном крыле Дамблдор – об инстинктах и выборе, обо всем том, что дало ему малейшую надежду, когда он бился в агонии над принятием грядущих решений – все это было ложью. Возможно, со стороны директора все это было не больше, чем проявление доброты, утешение раненого, напуганного мальчика. А может, аккуратный и расчетливый акт самозащиты с самого начала – пусть малыш-УПС будет доволен, а то еще съедет с катушек и взорвет ко всем чертям школу, или что-то вроде этого. Но при любом раскладе это было ложью. И теперь он прекрасно это понимал. Дамблдор мог гладить и утешать его, ронять теплые поцелуи на нахмуренные брови и бормотать какие угодно красивые слова, но, по большому счету, когда дело доходило до выбора, он каждый раз выбирал гриффиндорцев.
Было больно. Северус даже удивился, насколько ему было больно. Он уже привык к тому, что его постоянно подводили – родители, учителя, Люциус, Блэк, и даже Лили, сама того не зная, – но каким-то образом это предательство причиняло больше боли, чем любое из предыдущих. Возможно, интуитивно он понимал, что оно было последним. Что больше не осталось никого, кому было бы не наплевать на него, никого, кому он мог хотя бы немного доверять; Дамблдор был его последней надеждой на спасение, последней линией защиты от мрачного будущего, на которое он сам себя обрек. Теперь же у Северуса не осталось никого, к кому бы он смог обратиться.
– Этому нужно было положить конец, Северус.
Северус кивнул.
– Очень хорошо. Я могу идти?
– Конечно. Хотя, возможно, мадам Помфри стоит взглянуть на...
– Нет, – резко прервал его Северус. И тут же смягчил свой тон. – Нет, я не ранен, директор. И прекрасно себя чувствую.
– Ты уверен? Ты очень бледен, мой мальчик, и очевидно, все еще в шоке. – Голос директора был глубоким и теплым, пронизанный все той же нежностью и заботой, как в старые добрые времена. Как же Северусу хотелось снова поверить в его искренность!..
Словно читая мысли Северуса – и, насколько Северус знал, такое было вполне возможно – Дамблдор сказал:
– Прости, если я причинил тебе боль, Северус.Я знаю, что ты не понимаешь, почему я принял сегодня вечером такое решение, но надеюсь, что со временем ты все поймешь. Ты очень юн, Северус, а юность по своей сути – это эгоизм. Ты смотришь на все только со своей точки зрения, видишь лишь свои обиды и страдания, но я... я обязан видеть всю картину в целом. И действовать в интересах всех ее участников. Возможно, с возрастом, твой угол зрения изменится, и ты это поймешь.
– Да, – кратко согласился Северус. – Уверен, что так оно и будет.
Не спрашивая разрешения уйти, он развернулся и направился к двери. Впервые за несколько недель Метка вернулась к жизни, но Северус почти не обратил на это внимания. Ему не нужны были напоминания или знаки; он знал, что должен сделать. Он знал, что снова пойдет к Темному Лорду – в конце семестра, в течение лета, в течение седьмого курса. Дамблдор не остановит его. Директор может вновь спрятаться за красивыми словами вроде: «Это твоя жизнь, Северус» или «Я не твой отец, дорогой мальчик, у меня нет права говорить тебе, что делать», но теперь Северус все прекрасно понимал: Дамблдору было наплевать. Наплевать, останется ли он Упивающимся смертью или нет, наплевать, выберет ли он путь Света или Тьмы, наплевать, жив он или мертв. В конце концов, он же не гриффиндорец, чтобы о нем заботиться.
Он вернется к Темному Лорду. Не так, как в первый раз, когда пылал праведным гневом и искал отмщения, и не так, как он себе это представлял несчетное количество раз за последний месяц – с его сердцем, оставленным тут, в Хогвартсе, в руках Дамблдора, пока он осторожно, украдкой, искал бы выход из сложившейся ситуации. В этот раз он пойдет к Волдеморту потому, что ему просто некуда больше идти.
– Северус?
Он взялся за дверную ручку и нехотя обернулся.
– Знаешь, это ведь ничего не меняет. Все, что я тебе говорил раньше, совет, который я тебе дал и убежище, которое я предложил – все остается в силе. У тебя все еще есть тот же выбор, и ты все еще можешь сделать его в пользу Хогвартса.
Северус чуть не рассмеялся. Мерлин, как же был он предсказуем! Те же старые загадки и пословицы, та же красивая, пустая болтовня.
– Да, сэр, – горько согласился он. – Когда у вас есть выбор – это чудесно, не так ли?
– Да! Да, конечно, но выбор… – Дамблдор умолк, сделал шаг по направлению к Северусу, затем еще один, его интенсивный, горящий ярко-голубой взгляд невольно приковывал в себе внимание, и в этот момент Северус наконец увидел то, о чем остальной мир лишь слышал: огонь и силу величайшего мага современности. – Но он не всегда легок, Северус. Выбрать верный путь очень трудно.
Пылающий голубой взгляд не отпускал его, и Северус не мог отвернуться. Мысли старого мага, заполнив его сознание, кричали прямо у него в голове и стучали, словно молотки, заставив Северуса пошатнуться.
«Не ходи к нему, Северус, умоляю, пожалуйста, дитя, ты и представить себе не можешь, как он тебя искалечит, так, как не могли ни Блэк, ни Поттер, ни даже твой отец. Он разрушит тебя, и твоя жизнь будет самым малым, что он у тебя отнимет».
Северус задрожал. Метка протестующе полыхнула вспышкой боли, и снова затихла. «Тогда произнеси это! – молча умолял он, пожирая Дамблдора глазами. – Скажи это вслух, чтобы я тебя услышал. Если ты хочешь, чтобы я послушался, если ты хочешь, чтобы я тебе снова поверил, запрети мне туда идти!»
Между молодым и старым магами вибрировало молчание, черные глаза не могли оторваться от голубых, сознания схлестнулись между собой. Северус сильнее сжал дверную ручку, отпустил ее и снова сжал. Ожидая, просто ожидая...
Поток мыслей иссяк, и Северус вздрогнул всем телом, когда между ними оборвалась связь.
– Это все, что я... что я хотел тебе сказать, – произнес Дамблдор. Огонь в его глазах потух; он снова выглядел старым, таким старым. – Спокойной ночи, Северус.
Северус резко опустил голову. В его глазах все стало раздваиваться, потом растраиваться, но он прекратил это, яростно моргнув. Юноша в последний раз изо всех сил сжал дверную ручку и рывком распахнул дверь.
– Спокойной ночи, директор, – ответил он. Как только за ним закрылась дверь, со своей жердочки скорбно вскрикнул Фоукс.
– Это все, что я... что я хотел тебе сказать, – произнес Дамблдор. Огонь в его глазах потух; он снова выглядел старым, таким старым. – Спокойной ночи, Северус.
Н-да.
lost girl Спасибо. Прекрасный подарок к неступающему празнику - оконченный перевод. Прекрасный перевод. Вещь, конечно, крайне тяжелая. По поводу Дамблдора все уже говорила раньше и повторять не стану, но он наиболее виновный из всех персонажей.
Ну, так бы и сказал прямым текстом: иди к лорду дитя, ты мне там еще пригодишься Надеюсь, потом на башне, Северус получил хоть немного удовольствия, когда запулил в него авадой...
lost girl за перевод спасибо пребольшущее! Высший класс!
Para-noir , Закария БосхLaser ShotМильва, Marta , - это вам спасибо! Без таких замечательных читателей не было бы и переводов :) Ну, и без Берри тоже ничего бы не была. Берри - самая лучшая бета! Пройти через такие ужасы, и остаться такой же умной, понимающей, профессиональной и довести дело до конца - это все таки не каждому дано. Надеюсь, что она еще согласится со мной поработать :)
Насчет Дамблдора - согласна совершенно. Он все таки самый мудрый, самый сильный, самый проницательный персонаж. Да, он иногда совершает ошибки, но чаще он просто намеренно манипулирует и вынуждает людей поступать так, как лучше для дела... Алехин, блин :((
Насчет коллажика. Я его послала автору, и автор была в восторге. Вот, первожу привожу кусочек ее реакции: Мерлин, это просто ФАНТАСТИКА! Кто это сделал? Я просто смотрела на него, и смотрела... это само совершенство! Как будто в нем выражена сама суть всего фика...
Ну и так далее, тому подобное... Приятно да? Ну, что именно русский фандом уловил саму суть :)))
Огромнейшее спасибо за перевод этого фика! Как же я правильно поступила, что не стала читать его по мере выкладывания, а дождалась окончания – я бы точно этого не выдержала. Море эмоций… Автор умница. Как написано, боже. Почти сто тысяч слов – для меня это гигантский текст, я вообще не люблю большие фики – а от истории оторваться невозможно. Завораживает. Потрясающий ритм, жуткая атмосфера… Как сказал Дамби: «Никто не бывает нормальным в шестнадцать лет», а у меня ощущение, что попала на Безумное Чаепитие, и тут вообще все с ума посходили, включая столовые приборы. *нервно смеётся* И анализировать что-либо я сейчас не в состоянии. Перевод изумительный, lost girl заслуживает прижизненного памятника за такой титанический труд.
Здравствуйте всем. Позвольте бойцу невидимого фронта - бете - тоже бросить пять кнатов. :)
Спасибо всем за лестные отзывы, мы с Лостиком очень-очень старались. Хотелось сделать текст максимально "гладким", читабельным и разговорным. Конечно, работать с текстом такого высокого накала было морально тяжело, а с сами-знаете-какими-главами - еще и тяжело физически, нас с переводчиком колбасило по полной программе. Так что если читатели заметят какие-нибудь шероховатости в тексте - это мы не по злому умыслу, просто эмоции захлестнули. :)))) Больше всех в этом фике мне понравилось то, что он довольно ловко вписывается в канон, без единой лишней детали. Все персонажи живые, логичные, неоднозначные и даже не противоречащие характеристикам тетушки Ролинг.
lost girl пишет:
цитата:
Надеюсь, что она еще согласится со мной поработать :)
Согласится-согласится. Особенно, если найдешь что-нибудь похожее. "Чтоб душа сперва развернулась, а потом обратно свернулась". (c) А вообще - спасибо тебе большое за эту работу. Это было нелегкое, но классное времяпрепровождение. :)
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 45
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
А ощущения от прочтения... 
(правда, тут некоторые, снейпиков обещали - это не то же самое? ) Положи куда хочешь, только не забудь рассказать куда! 
Как же я правильно поступила, что не стала читать его по мере выкладывания, а дождалась окончания – я бы точно этого не выдержала. 
- участник сейчас на форуме
