ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Автор: Black Tiger http://black__tiger.livejournal.com/ Название: “…И чудовище” Жанр: драма Рейтинг: G Дисклеймер: все права - Дж.К. Роулинг Персонажи: РЛ, СБ, ДП, ПП. Саммари: первый курс Ремуса Люпина.
Ремус Люпин очень рано понял, что он – волшебник. Задолго до Письма. И успел смириться с тем, что никакого Письма не получит. Никто, в том числе – сама его мама-магла, милая, нежная, отважная, не понимал, как ее угораздило влюбиться в волшебника. Она верила в сказки, в короля Артура и в Санта-Клауса, восторгалась талантами мужа и проявлениями стихийной магии в малыше Ремусе… а когда случилось несчастье, одолжила у деда карабин времен англо-бурской войны и поинтересовалась у Люпина-старшего, где можно найти серебряные пули… Мама гордилась папой своего мальчика и никогда не упрекала его в том, что произошло. Она поддерживала обоих – и отца, замыкавшегося в себе накануне полной луны, и сына. Для одурманенного кипящим в крови лунным серебром, царапавшего когтями обитую железом дверь подвала и свернувшегося после трансформации клубком возле светлой щелки под этой дверью Ремуса в ночь полнолунья не существовало ничего, кроме маминого голоса. По другую сторону двери мать до рассвета напевала любимые песни и молилась, и рассказывала сказки, и про себя в детстве, и как познакомилась с мистером Люпином, и куда они поедут летом, и как случилось, что король Артур спит зачарованным сном на Авалоне… …Люпин очень рано понял, что мир – не сладок. Даже волшебный.
Когда Письмо все-таки пришло, мир перевернулся во второй раз. Но на сияющую радость – от того, что он будет учиться, наползали тучи страха – от того, кто он есть и что об этом узнают. Вместе с Письмом явился директор школы Дамблдор. Лично. И очень подробно и внятно объяснил, что никто ничего не узнает: будут приняты все меры, чтобы учащиеся не пострадали. Все. Включая самого Ремуса. Несмотря на это он каждую ночь – до первого сентября – видел во сне, как говорит однокурсникам: - Здравствуйте, я – Ремус Люпин. Полукровка. Монстр. Оборотень... И только в Хогвартсе он понял, что самое страшное – вовсе не быть оборотнем. Самое страшное – не иметь возможности сказать друзьям правду.
Вообще-то, Ремус с самого начала собирался обойтись без друзей. Он запретил себе даже мечтать об обществе сверстников – в угоду своей ревнивой тайне. Получив возможность учиться, он решил, что требовать от судьбы большего было бы попросту нечестно. Не очень-то по-гриффиндорски, правда? Или – наоборот? Помалкивать и держаться в стороне оказалось довольно легко: первый курс и весь Гриффиндор (да пожалуй и весь Хогвартс) были заняты восьмым чудом света – гриффиндорцем Сириусом Блэком. Чистокровные просвещали тех, кто был не курсе, что такое – Блэки, и все гадали, что теперь будет с Блэком и с Гриффиндором? Оптимисты ставили на Гриффиндор, скептики – на Блэка, циники – на Дамблдора, и никто не обращал внимания на Ремуса. На его диковатые карие глаза с золотыми искрами, на взгляд, скользивший поверх страниц очередной раскрытой книги… То есть ему так казалось. А еще ему казалось, что это – хорошо, потому что он получил возможность без помех примерить на себя Гриффиндор, которого так неожиданно удостоился. И был… нет, лучше так: он не был удивлен результатами примерки. Не то чтобы факультет оказался ему не по плечу и не по зубам, просто Ремус чувствовал себя среди гриффиндорских львов неловко… будто в неразношенной обуви. Оно, в общем-то, и понятно, ибо волк царям зверей не товарищ. А гриффиндорский девиз и вовсе превратился в ежедневный упрек: вынужденный скрываться и обманывать, Ремус не находил в себе ни благородства, ни чести, ни смелости. Он пережил свое первое полнолуние в школе. И следующим дождливым утром в лазарете, стирая забинтованными руками злые слезы со щек, еще раз поклялся, что не допустит, чтобы кому-нибудь из его одноклассников досталось в друзья такое… “сокровище”. Ремус Люпин. Полукровка. Монстр. Оборотень… Он выяснил, что полнолуния не способствуют отличной успеваемости. К тому же в Хогвартсе, в отличие от магловской школы, он справлялся далеко не со всеми предметами. Травологию он чуял, на ЗОТС приходилось следить за собой, чтобы не сказать больше, чем нужно… А вот чары, трансфигурация, даже история магии оказались куда более требовательными. Что ж, тем больше находилось причин отгородиться учебниками от жизни, бурлившей за дверями библиотеки и классных комнат. Но проблемы все равно оставались: знание теории зельеварения решительно отказывалось состыковываться с практическими навыками, с метлы Ремус только что не падал, а астрономию тихо ненавидел. Восход луны… заход луны… фазы луны… И это – в то время как вид едва народившегося месяца, покрывал кожу болезненной бледностью и мурашками, сушил губы и горло и обеспечивал кошмары на всю ночь, что оставалась после урока. На луну хотелось выть. Впрочем, от наблюдений за звездами Хогвартса тоже сводило скулы. От зависти (Ремус не боялся это признать, перед собой он был ожесточенно, отчаянно честен); а еще от мысли о том, что, в отличие от небесных звезд, земные никогда не посмотрят на Ремуса даже снисходительно. В самом деле, на что им какой-то оборотень? Взять хотя бы восходящую звезду Гриффиндора – Джеймса Поттера. И его спутника – Сириуса Блэка. Сколько они подшучивали друг над другом, над одноклассниками, даже над старшими… Странно, что до Люпина не добрались. Хотя, если подумать, то ничего странного. Ну, зачем он – им?
Осенью, пока позволяла погода, Люпин шатался по окрестностям замка – чтобы не задерживаться лишний раз ни в гостиной, ни в спальне. Удовольствия от этих прогулок было немного. Видеть Гремучую Иву (если не позаботился вовремя свернуть с узенькой дорожки) было так же приятно, как и полную луну, с той только разницей, что луна измывалась над Ремусом раз в месяц, а Ива маячила перед глазами каждый день. А из Запретного леса, соблазняя нарушить запрет, тянуло дразнящими, головокружительными запахами. Ремус сам не заметил однажды, как оказался почти на опушке, у сторожки лесника, и ему навстречу выскочил с приветственным лаем любимец лесничего Клык… и с визгом, поджав хвост, шарахнулся обратно, под ноги выскочившего на крыльцо Хагрида… Ремусу тогда показалось, будто его ударили.
Но ладно бы Клык… Ремус не мог представить себе, что будет, если от него отвернутся одноклассники! Правда, пока что он сам старательно избегал их… и ему не приходило в голову задуматься, как это выглядит со стороны. Тем более что совсем избегать и не получалось. Не получалось не болеть за команду факультета по квиддичу. Не получалось отталкивать рыжую Эванс с ее деликатными подсказками на зельеварении – там, где у Ремуса совсем уже опускались руки. Не получалось не заступаться за нее перед слизеринцами, не гнушавшимися грязных оскорблений в адрес маглорожденных. Не получалось закрывать глаза на тяжелые ящики с рассадой перед девчонками на травологии… но помочь на уроке соседке или соседу – это ведь ничего не значит, разве нет? И сразу после занятий он исчезал, честно избегая компаний и привязанностей. Не получилось отказаться от конспектов по урокам, которые он пропустил в октябрьское полнолуние. Его сбивчивые возражения: “Вы не обязаны делать это… для меня…” – просто-напросто заморозило холодным, звездным взглядом Сириуса: “Разумеется, не обязан. Я так хочу!” Не получилось и оторваться от коллектива в Хэллоуин. Хотя улыбка в ответ на ободряющий взгляд Дамблдора вышла немного вымученной… Не получилось даже с погодой! Сырой и ветреный ноябрь вновь загнал Люпина в гостиную Гриффиндора – людную и теплую – в кресло у камина, с неизменной ритуальной книжкой в руках. И однажды, зачитавшись – или замечтавшись о том, как могло бы быть, если… – Ремус не заметил, что его обошли с двух сторон и, взяв в клещи, почти одновременно выпалили: - Что читаешь?.. - Дай посмотреть!.. …Поттер и Блэк! У одного на физиономии написано, что затевается какая-то каверза, у другого, как всегда, по лицу ничего не прочесть. Джеймс, опередив приятеля, бесцеремонно забрал книжку из рук оторопевшего Люпина. Пролистал и разочарованно протянул: - Ууу… картинки не двигаются! - Зато их можно внимательно рассмотреть, – парировал Ремус. – И язык у маглов нормальный. Английский. - У магов – благородная латынь, – обронил Сириус. - И непонятная, – пожаловался высунувшийся из-за спин товарищей Питер. - Зубри – будет понятно, – безжалостно посоветовал Джеймс. Ремус не мог понять, польщен он “нападением” или рассержен. Он уже решил, что скорее рассержен, но тут Сириус, заглянув в свою очередь в книжку, обрадовался, точно старому знакомому: - Это времена Мерлина, да? Круглый Стол? Ремус не удержался от усмешки: - Вроде того. Джеймс насторожился: - Что тут смешного? - Ничего. Просто для маглов то были времена короля Артура… - А ты что – магл? – поинтересовался Сириус. Повисла нехорошая пауза. Люпин подождал, не последует ли продолжения, затем подчеркнуто вежливо – как учил отец – осведомился: - А ты что-нибудь имеешь против маглов? Сириус и Джеймс переглянулись и… расхохотались. Взахлеб, до слез, до каких-то щенячьих повизгиваний… до стонов, согнувшись в три погибели, перед люпиновским креслом. Сириус уронил книжку Люпину на колени и попытался поднять приятеля. Безуспешная попытка помочь вызвала новый взрыв смеха и свалила на пол самого помощника. Джеймс едва выговорил между приступами хохота: - Он – нет... Но вот его семейка!.. Острым звериным чутьем Люпин понял только одно: смеются – не над ним. Иначе малыш Питер веселился бы вместе со всеми. А тот с высоты своего росточка посмотрел на расходившуюся парочку, на Люпина и объяснил: - Ты думаешь, Шляпа отправила бы его в Гриффиндор, если бы он так же ненавидел маглов, как его родственники? Люпин глянул на мальчишку внимательнее. Считалось, что рассуждения – не самая сильная сторона гриффиндорцев…. Но по этому конкретному Питеру не скажешь. А по Блэку не видно, чтобы он намеревался как-то его задеть... Ремус пожал плечами, принимая неуклюже предложенный мир. - Я – полукровка. Моя мама – магла. И что? Непроницаемая физиономия Сириуса немедленно окрасилась живейшим и искренним интересом: - А маглы – они какие? - Обыкновенные. Люди как люди. Одень магла в мантию, а мага в джинсу – и попробуй угадать, кто есть кто. Спорим, не угадаешь! А читать с электричеством комфортнее, чем при свечах, – Люпин, как ни старался, не смог справиться с вызовом в голосе. Но Блэк вызова не то не услышал, не то предпочел не заметить. Зато продолжал сыпать вопросами: - Вы жили с маглами? Да? А почему? - Мама не хотела бросать работу. - А папа не возражал? - А папе в электричке не ездить. Он аппарировал – и порядок. - А что такое “электричка”? - Слушай, – попробовал урезонить приятеля Джеймс, – ты хуже Уизли! Страстный интерес к маглам их общего дальнего родственника Артура давно уже стал головной болью ревнителей чистой крови в семействе Блэк, а также очередной школьной легендой. Сириус только отмахнулся: не мешай! - Ну, просто поезд. Как Хогвартс-Экспресс. Мама заведовала библиотекой. Мы жили в маленьком городке. Ее все знали, и она – почти всех. Она людей могла читать, прямо как книжки. И у нас дома тоже всегда было много книг… – Ремус запнулся, сообразив, что говорит о своей семье в прошедшем времени, и поправился. – То есть у нас и сейчас много книг. - У нас тоже, – с неожиданным энтузиазмом перебил Сириус, поднимаясь с пола и пристраиваясь на широком и мягком подлокотнике. – У нас фамильная библиотека. Большая. Только там сплошь про волшебство и про волшебников…. Так ты поэтому в библиотеке все время торчишь? По дому скучаешь? Ремус кивнул: сам он точно не придумал бы лучшего объяснения. Тем более что догадка Сириуса попала не в яблочко, но довольно близко к цели. - А эта, – Блэк постучал по переплету, – про что? - Про то же самое, – Ремус перевернул книгу заголовком вверх. Сириус наконец-то догадался взглянуть на обложку… и подавился прочитанным. - Тридцать первого июня не бывает! (1) - Ага! – согласился Ремус… а тон и улыбка красноречиво продолжили: “Как же! Смотря где!” Сириус поймал интонацию и уже не так уверенно переспросил: - Или – бывает?.. - Дашь почитать? – вмешался заинтересовавшийся Питер. - Эй! – возмутился Джеймс. - Я первый спросил! Ремус вздохнул, открыл книжку на первой главе и начал читать вслух – с начала.
…Позже по вечерам перед отбоем Ремус часто пересказывал друзьям приключенческие магловские романы. Но начатую книжку дочитывали в гостиной, ибо идее Джеймса перенести “Магловские чтения” в спальню первокурсников до конца приключений Сэма и Мелисенты решительно воспротивились и девочки, и старшие ребята. Зачарованные слушатели заставляли Люпина забывать о полнолуниях и о его… неполноценности. Но это явно было не то, что планировал Дамблдор для безопасности Ремуса Люпина, полукровки, монстра, оборотня. И уж тем более не то, в чем клялся себе Ремус промозглым сентябрьским утром в больничном крыле. Ремус был в ужасе от своей безответственности. Рохля! Растаял в тепле и на людях… Расслабился – и подпустил гриффиндорцев слишком близко. Рвать все! Рвать, пока не поздно! Это еще не было дружбой, но вполне могло стать ее началом. А чем могло кончиться?!
- Люпин, проснись… Люпин!
Утро принесло неприятный сюрприз: товарищей по спальне, изучавших его – кто с жадным любопытством, а кто и с подозрением. - В следующий раз, когда мне захочется выспаться, придется использовать затычки для ушей… - А может, проще будет заткнуть кое-кому рот? - Люпин, ты день с ночью не перепутал? О, Мерлин! - Я что-то говорил?! На формулировку “ЧТО я говорил?” не хватило смелости. - Не говорил, – въедливо уточнил Поттер. – Ты кричал. - Что тебе снилось? – а у Блэка тон такой, как будто он что-то заподозрил. - Так… одна книжка.
Кошмар удалось свалить на магловский роман. Но вот возникшее между ними почти магнитное притяжение разорвать в одностороннем порядке не удавалось. Вечерами Джеймс и Питер отправлялись смотреть тренировки по квиддичу. Сириус иногда уходил с ними, но чаще теперь оставался с Люпином, и они разговаривали о книгах. Запойно читавший Люпин обнаружил, что, во-первых, с Блэком есть о чем поговорить, а во-вторых, что он не всегда его понимает. Например, запертые книжные шкафы. - Запертые – зачем? От кого?! - А там книги старинные, к ним нас с Регулусом близко не подпускают. Говорят – рано. Наверное, боятся, что испортим как-нибудь. Или – не поймем. - Бред какой!... - Ну, Регулус и впрямь еще маленький. А я все равно беру потихоньку. С задних рядов, чтобы не замечали. - А мне мама никогда ничего не запрещала. Она говорит, что никто лучше меня самого не разберется, рано мне что-нибудь читать или нет…
…Удивительно все-таки, сколько можно наговорить совершенно чужому человеку! А еще удивительнее – то, как быстро этот человек перестает быть для тебя чужим… и становится необходимым… а ты знаешь, что так – нельзя! А так, как раньше, тоже уже невозможно… Но Ремус напрасно волновался из-за зарождающейся дружбы. Ему не потребовалось много времени, чтобы все испортить. Это опять было зельеварение, очередное совместное зельеварение, на котором варили какую-то мерзость, отнимающую память. Мерзость имела побочный эффект: во время готовки ограничивала кругозор исключительно видом котла, в котором булькала. Но даже погруженный в свое варево, Люпин расслышал, как слизеринец по фамилии Снейп опять проехался по поводу Эванс. За обеденным столом чуткие уши Люпина уловили обрывки реплик. Ремус сложил два и два... и подумал, что не завидует этому Снейпу. - …обездвижить и напоить, – горячо шептал Сириус. – Потом еще что-нибудь придумаем. - Что у них после обеда? – дожевав кусок, деловито осведомился Поттер. - Я посмотрел: чары, – доложил непривычно взволнованный Питер. Блэк по-плебейски фыркнул, разбрызгивая тыквенный сок: - Надеется снова продемонстрировать всем, какой он умный! - Такой, как в ядах, – согласился Джеймс. – А как ты умудрился достать зелье? – он взглядом показал на карман Блэковой мантии. – Взял свое? Сириус понизил голос, Ремус напряг слух: - А вот и нет. Представляешь, я стащил его собственную пробирку! Теперь забудет, как приставать к девчонкам… - Ага, а заодно и свои мрачные заклинания. А то слишком много знает. Это ему не идет. - Зато ноль за зелье очень даже пойдет! – мстительно прибавил Питер, которому тоже не раз доставалось от острого на язык слизеринца. - Ну, это само собой! Питер, давай скорее… сам знаешь куда! Люпин допил сок и тоже покинул столовую, стараясь не упускать из виду малыша Петтигрю, который торопился за приятелями, на ходу заглатывая булочку с маком. На площадке второго этажа, куда Ремус поднялся вслед за внезапно исчезнувшим Питером, из-за фигуры в доспехах высунулась щуплая мальчишеская рука, ухватила Люпина за мантию и утащила в нишу за спину средневекового рыцаря. - Шшш! – только и сказал Блэк, предупреждая всяческие вопросы. – А то спугнем! – и вытащил из кармана пробирку с автографом на захватанном пальцами стекле. – Имя Снейпа – гарантия качества! А вот и он сам… Джеми, не торопись… пропусти! Создатель зелья, не подозревая об уготованной ему участи подопытного кролика, поднимался по лестнице. Вот он миновал нишу… Поттер сделал шаг из укрытия, поднял палочку: - Петрификус тоталус! Ни на секунду не задумавшись, Люпин ударил Джеймса по рабочей руке. Заклятье пролетело мимо цели, задетые локтем доспехи лязгнули, слизеринец рванул прочь, не оглядываясь и не разбирая дороги. Поттер выскочил на площадку, озираясь по сторонам – поздно… Тогда он повернулся к побледневшему Люпину. На Ремуса уже орал, срываясь на фальцет, Питер: - Ты чего? Сдурел? Против своих?! - Сзади?! – оборотень Люпин не верил себе, что такое надо объяснять. – Из-за угла?! Джеймс открыл рот… закрыл… снова открыл: - А он сам? Такие, как он, знаешь ли, не стесняются бить в спину! Еще бы! Кто бы это знал – лучше Ремуса! - Вы – не он. Вы – не такие. - Да тебе-то откуда знать, какие мы? – рубанул малыш Питер. - Да оттуда, что вы – гриффиндорцы. Благородные, смелые, честные… Джеймс, картинно схватившись за голову, простонал: - Мерлин! А я думал, таких больше не делают! Ты же не от мира сего… Лунатик! - Что?? – каменный пол под ногами Люпина дрогнул и пошел невидимыми, но вполне ощутимыми трещинами.
Сириус, все это время казавшийся более молчаливым и неподвижным, чем фигура рыцаря, отклеился от стены: - Заткнитесь, все! Погоди-ка… – по лицу Сириуса было видно, что он пытается ухватить за хвост некую мысль, не сулившую Люпину ничего хорошего. – Что значит “вы”? А ты сам – нет, что ли? Не гриффиндорец? А кто же ты тогда? Кто ты? - Я?.. “Я – смелый? Я – честный? Я – гриффиндорец? Ха!” Полусмех-полувсхлип – и Ремус бросился на очень кстати отъезжающую лестницу, вцепился в перила (у него самого сердце ухнуло вниз, а Питер позади и вовсе испуганно зажмурился), в три прыжка одолел перемещающийся пролет и кинулся в свою башню. Как в логово. В ушах у него пел рожок, гремели выстрелы, заходились хриплым лаем собаки: “Волк! Волк! Волк!” В глазах полоскались красные флажки. Красные! Ремус влетел в спальню – за окном бесновалась Ива… Он затравленно огляделся и упал на постель, ничком, обрушив за собой тяжелый малиновый полог с гриффиндорскими львами.
Люпин расстроился бы еще больше, если бы видел, как на площадке перед провалом на месте ступенек Поттер и Блэк, уставясь друг в друга, как в зеркало, вопрошают хором: - Что я такого сказал?! И махнувшего рукой Питера: - Да ну его… ненормальный! И сосредоточенно прищуренный на верхнюю площадку взгляд Сириуса Блэка.
Вечером в спальню пришла медсестра и увела Ремуса.
Когда два дня спустя Люпин вернулся, конспекты за пропущенные дни на парту перед ним выложил Поттер. И это было так похоже на извинение, что отказаться попросту не повернулся язык.
А потом пришла настоящая зима. И выпал снег. Свежий. Белый. Пушистый. Возвращаясь с урока Спраут, на котором первокурсники помогали укутывать особенно нежные растения, Ремус равнодушно думал о том, что в Хижине, опасаясь пожара, не зажигают камин, и, значит, пока он не превратится, там будет холодно. Правда, там роскошная кровать и ворох теплых одеял, в которые можно будет завернуться в ожидании неизбежного. А после… Ремус не помнил себя во время трансформации, но живо вообразил красавца-волка, молодого и сильного, потягивающегося посреди разворошенной постели… …Метко пущенный снежок сбил с Люпина шляпу. Ремус оглянулся – позади него на тропинке топталась все та же троица. Джеймс сосредоточенно скатывал новый снежок, Сириус подбрасывал на ладони уже готовый, Питер сзади тоже мял в руках белый комочек… и все трое чего-то ждали. Ремус скинул с плеча сумку, нагнулся и захватил горсть снега. Джеймс расплылся в улыбке. И метнул снежок. Ремус, на этот раз ожидавший атаки, уклонился и бросил свой, целя в Сириуса. И попал. Мерлин! Когда же последний раз он играл в снежки? Он уже не помнил, что это такое – просто играть с ребятами! По-магловски, безо всякой магии. А руки помнили. Снежок за снежком… Ремус швырял их, почти не глядя, доверяясь инстинкту и не уворачиваясь от летящих в него снежных снарядов. Поначалу он отбивался от троих – что оказалось не так уж трудно: на узкой тропинке он сохранял свободу маневра, а трое только мешали друг другу, да и целиться в кучу не составляло труда. Но внезапно, с криком “Нечестно! Трое на одного!” – Блэк отскочил в сторону и залепил снежком в Джеймса, почти одновременно с Ремусом. И поинтересовался, как у маглов называется выстрел сразу из двух стволов? - А Мерлин его знает! Я что, охотник? Кажется, Ремус выкрикивал еще что-то вроде “Вот этот выпад мы с тобой отбили ловко! У нас отменные уменье и сноровка!” (2) – а Блэк заливисто, по-щенячьи, смеялся. А потом Джеймс, на которого теперь обрушивались сдвоенные залпы, отплевываясь от снега, завопил: “Ах, вы так?!” – налетел на Ремуса и опрокинул его в сугроб. На Джеймса тут же навалился Сириус. А Питер, предусмотрительно державшийся поодаль, продолжал обстреливать кучу малу… пока не вспомнил про ужин. Когда Поттер протянул Люпину руку, помогая подняться, Сириус подал шляпу, а Питер отряхнул ему от снега мантию на спине… у Люпина защипало глаза. Они ввалились в холл – четверо – разгоряченные, мокрые… и завхоз впервые подавился нотациями, разглядев в компании разносчиков грязи всегда вежливого, чистенького и тихонького, не доставлявшего до сих пор хлопот Ремуса Люпина…
Улыбка Ремуса за рождественским столом была искренней и совершенно счастливой. Он продержался почти весь первый семестр, до Рождества, но кто бы мог (не признаваясь в том, что он – монстр) долго противиться гриффиндорским звездам? Особенно, когда тебе говорят, что ты – нужен… Не твоя фамилия, не заслуги предков – ты сам.
После каникул они были уже – четверкой. Не представляя себе, как могло – и могло ли вообще – сложиться иначе. Вообразите только, как была счастлива мама оттого, что у Ремуса в школе появились друзья! А отец смешно беспокоился, чтобы эта его дружба не отразилась на успехах в учебе… А она – отразилась. Еще как отразилась! Джеймс, которому уже пообещали, что на будущий год его возьмут в команду, тренировался пока с друзьями, заодно помогая Ремусу освоиться в воздухе. Сириус, понимавший в астрономии не больше Ремуса (даром, что носил звездное имя), решил, что вдвоем они справятся с нелюбимым предметом вдвое быстрее и эффективнее – и так оно и вышло. Люпина огорчали только отношения четверки со слизеринцами. Вернее, с одним слизеринцем. Но тут… Гриффиндор и Слизерин враждовали, с этим ничего нельзя было поделать: традиция. И Снейп сам напрашивался – если не на все, то на многое – своей язвительностью, завистью… в конце концов, в Слизерине его тоже любили не больше, чем он того заслуживал. И все же теперь гриффиндорские львы не били ни из-за угла, ни в спину. В последнее время они вообще отвязались от Снейпа. Люпин был не настолько самонадеян, чтобы приписывать это своему влиянию, но рад… если бы он еще знал, чему радуется!..
Он понял это, когда пару месяцев спустя, ранним утром, к нему, едва пришедшему в себя после обратной трансформации, в больничное крыло ворвались гриффиндорские звезды. И Блэк повторил свой вопрос: - Кто ты? - Вы же знаете… Вот и все, и не нужно больше разрываться между сущностью и видимостью, и душу – хотя утверждают, что у оборотней нет души – пополам и еще раз пополам рвет облегчение: - Ремус Люпин. Полукровка. Монстр. Оборотень. - Ага. А теперь еще раз – с начала, пожалуйста. Только без “монстра”! А с оборотнем мы как-нибудь договоримся! Поттер плюхнулся на край постели и потребовал: - Рассказывай. Все как есть.
Люпин покосился на окно лазарета. За окном снова лил дождь. Как в первый раз, в сентябре. Но сейчас над этим дождем сияла двойная радуга. 10.11.2006.
………………………………………………….
1.Ремус читает “31 июня” Дж.Б. Пристли. 2.“Вот этот выпад мы с тобой отбили ловко! У нас отменные уменье и сноровка!” – “Труффальдино из Бергамо” однако. Дань собственному детству… только мы играли в бадминтон.
Хорошо. Читать легко и приятно. Не со всем я согласна, но качество текст это не ухудшает. Но возможно все так и было. Не особенно люблю Люпина, но здесь он очень приятен. Спасибо.
rakugan Тебе спасибо:)) Но иногда жалею, что ангст - не моя стихия:)
Соня Садовая Спасибо:)))) *Не со всем я согласна, но качество текст это не ухудшает.* ---------О, мне тоже нравится много фиков, несмотря на то, что я не согласна с изложенными в них концепциями:) *Но возможно все так и было.*-------------Ни в коем случае не претендую на истину в последней инстанции. Но мне нравится предполагать, что так могло быть:) *Не особенно люблю Люпина, но здесь он очень приятен* ------------------А мне он нравится. Но я обычно стараюсь быть объективной.
Stasy Спасибо:))) *Пожалуй, это правильно, что инициатором дружбы с Люпином был Блэк, а не Поттер. Или, вернее, больше Блэк, чем Поттер.* ------------------ага; а дружбы с Блэком – Поттер. А вообще я в этих инициативах окончательно запуталась. *"Он... его" - от этого лучше уйти.*----------пожалуй:) Со стороны такие вещи видны лучше. *Ориона нарисовала, как Сириус и Ремус снежками кидаются.* ---------------------спасибо за ссылку: посмотрела, славные такие рисунки:))) самой порисовать захотелось – на тему:)))
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 20
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
