ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Название: Грань одержимости Название оригинала: Tear you apart Автор: Kyra Переводчик: SadSun Дисклеймер: все принадлежит тёте Ро и автору Рейтинг: NC-17 Пейринг: ДМ/ГГ Саммари: Драко Малфой плохой парень. Драко Малфой одержим. Драко Малфой собирается сделать что-то очень нехорошее. Ссылка на оригинал: http://community.livejournal.com/dmhgficexchange/75858.html Разрешение на перевод получено. Переводчик выражает огромную благодарность Эсперансе за ценные замечания.
Черт. Он ненавидит пялиться на Грейнджер — ненавидит ее странную власть над ним.
Мерзкая маленькая грязнокровка.
Самодовольная всезнайка.
Высокомерная мелкая гриффиндорка.
Она враг. Нет, даже не враг. Грейнджер вообще не должна занимать его мысли. Отец недавно сказал Драко, напившись огневиски вечером, после освобождения из Азкабана, что даже враги заслуживают уважения, если они достойные противники.
— К примеру, Поттер, — беззаботно бросил Люциус, к изумлению Драко. Пьяный и озлобленный после заточения за решеткой, он говорил такое, за что бы поплатился не просто смертью, если бы Лорд слышал его. — Возьмем, например, мальчишку Поттера. Вот стоящий соперник. Доставляет Лорду кучу неприятностей с самого рождения, разве нет? Засадил твоего старика за решетку, так? И, конечно же, ты ни в чем никогда не мог его побить, правда, парень? — он усмехнулся и Драко покраснел от стыда. — Запомни мои слова, сынок, — продолжил Люциус, залпом осушив очередной стакан крепкой, полыхающей жидкости. — Придет день, когда мы оба плюнем на могилу этого самодовольного ублюдка. Но и тогда я повторю тебе то, что говорю сейчас — он достойный враг.
И если принять во внимание слова отца, а Драко всегда прислушивался к своему отцу, даже враги заслуживают некоторого уважения. Недостаточного для того, чтобы отказаться от плевка на их могилу, но все же. Тем не менее, Грейнджер не стоит и этого. Мерлина ради, она находится у подножья социальной лестницы, так что вообще едва ли считается человеком. Грязная, мерзкая, отвратительная… и все же он опять смотрел на нее.
Проклятье.
Драко вновь уткнулся в пергамент, злясь на гриффиндорку и на себя. Злясь на свою девушку, Пэнси, сидящую с ним за одной партой и знающую, что он наблюдает за Грейнджер — Малфой чувствовал исходящее от Паркинсон раздражение. Она отодвинулась вправо на пару сантиметров. Зарычав, Драко ухватился за край ее стула и дернул обратно так сильно, что Пэнси взвизгнула и чуть не свалилась.
— Что-то не так, мисс Паркинсон? Мистер Малфой? — мягким голосом спросил профессор Бинс.
— Все в порядке, сэр, — прошипел Драко сквозь зубы. Сидящая рядом Пэнси благоразумно промолчала.
Через десять минут Малфой вновь смотрел на Гермиону.
Он был почти готов выколоть себе глаза. Жизнь так чертовски несправедлива. Как одна девушка может олицетворять все, что он хочет физически и не приемлет морально? Неужели Грейнджер появилась на свет только для того, чтобы мучить Драко? Иногда слизеринцу действительно так казалось. Например, сейчас. Бинс замолчал, шурша пергаментом, а Грейнджер воспользовалась паузой и, зажав перо губами, принялась уныло растирать правую кисть. Потом, все еще держа перо во рту, девушка двумя руками собрала гриву темных, непослушных волос в свободный узел на макушке.
Пока она держала руки поднятыми, Драко мог прекрасно видеть очертание ее груди. Маленькой, высокой, упругой, одним словом — идеальной, отчетливо вырисовывавшейся под тканью школьной рубашки. Некоторая часть его собственного тела живо отреагировала в ответ на эту картину, почти болезненно вытянувшись в брюках. А Грейнджер все еще держала это чертово перо во рту, рассеяно посасывая кончик, пока убирала выбившиеся прядки за уши. Это почти невозможно выносить. Если бы Драко не знал наверняка, то подумал бы, что Гермиона делает все специально, чтобы окончательно свести его с ума. Но Малфой, все же, знал правду. Грейнджер вообще не думает о нем и тем более не имеет понятия, что в ее действиях есть хоть что-то вызывающее. Вот, что возбуждало более всего — стоящая за всем этим невинность. Драко мечтал обладать Гермионой.
Жаждал уничтожить ее.
Прямо в эту минуту ему больше всего хотелось на глазах у всех перегнуть Грейнджер через парту и задрать ее плиссированную юбку — на виду у Пэнси, Поттера и жалкого болвана Уизли (ее чертового парня), который сейчас наклонился и шепчет Гермионе что-то на ухо, небрежно и собственнически обнимая за талию. Драко хотелось видеть ее беспомощность, пока он, одной рукой удерживая гриффиндорку за бедра, а другой зарывшись в великолепные, восхитительные кудри, трахает ее снова, и снова, и снова. Малфой хотел слышать ее крики.
Заставить Грейнджер плакать и кончать одновременно.
Мерлин. Надо взять себя в руки прежде, чем он кончит прямо в штаны. Резко и прерывисто вздохнув, Драко заставил себя вновь вернуться к пергаменту. Поставив локоть на стол, он уперся лбом в ладонь, чтобы не видеть ту часть комнаты, где сидела Грейнджер. Бинс опять что-то бубнил. Сердитая Пэнси отодвинулась от Драко так далеко, настолько это было возможно, чтобы не упасть со стула. Проклятье. Ко всему прочему теперь надо придумать способ помириться с Паркинсон и быстро, потому что после урока ему захочется — нет, ему потребуется теплая и податливая Пэнси в ближайшем чулане. Но всему свой черед. Ровные, глубокие вдохи. Главное в данный момент не запачкать брюки.
Иногда Драко пытался вспомнить, когда именно стал смотреть на грязнокровку по-новому — жадным взглядом. Сказать наверняка трудно. Возможно, с середины шестого курса, если задуматься о дате… именно тогда Малфой стал замечать, что под ее мантией скрываются плавные изгибы и есть что-то завораживающее в этих густых, непослушных волосах. Что-то, от чего Драко хотелось запустить в них руки и — вдох — дернуть.
Хотя, все началось намного раньше. Если быть честным с собой — а так было почти всегда — Драко должен признать, что впервые это случилось на Рождественском балу на четвертом курсе. У Малфоя отвисла челюсть, когда он увидел вплывающую в зал Грейнджер под руку с суперзвездой квиддича Виктором Крамом. Драко был не в состоянии отвести от нее взгляд весь вечер.
Мерлин, спаси его, но с тех пор Малфой больше не мог не смотреть на нее.
Драко гадал, что гриффиндорка наденет на бал, который состоится меньше, чем через две недели. Голубое платье, которое было на Грейнджер три года назад, определенно ей шло. Конечно, проводить бал в этом году глупо. Обычно, Рождественский бал давали только во время Тремудрого Турнира, который сейчас не проводился. Скорее всего, Турнир не состоится и в ближайшем будущем, учитывая смерть Седрика Диггори во время последнего. Драко фыркнул. Хафлпаффский идиот. Заслужил все, что получил.
Что касается этого бала, Хогвартская администрация решила, что надо каким-то образом поднять дух учеников школы. Моральный облик учеников находился на самом низком уровне, все чаще доходило до драк и становилось очевидным, что волшебный мир готовится к настоящей войне. А так как прошлый Рождественский бал прошел столь успешно, было решено, что это как раз то, что нужно, чтобы вдохнуть немного радости в студенческую жизнь.
В любом случае, Драко придет туда. Под руку с Пэнси. Идеальная, чистокровная пара. А пока Пэнси будет суетиться и глупо улыбаться, заботясь о том, чтобы все узнали о ее дорогом, сшитом на заказ платье и статусе подруги самого богатого чистокровного волшебника школы, Малфой сможет упиваться совершенной красотой Грейнджер в парадной мантии.
Он надеялся, что платье окажется с глубоким вырезом.
Этого достаточно, чтобы поколебать веру человека в Бога. Если Бог действительно существует, тогда почему, почему он создал нечто такое красивое и такое ужасное, грязное одновременно? Бессмыслица. Трагедия. Или, скорее, пародия. Создатель ошибся.
Грейнджер такая грязная.
И такая прекрасная.
Драко чертовски сильно хочет ее.
Она идет в его сторону.
Малфой сидел, развалившись за столом в «Трех Метлах» с Креббом и Гойлом в этот последний выходной перед рождественскими каникулами. Наслаждаясь с трудом завоеванным покоем и тишиной, оставив Пэнси в самом модном магазине мантий с сотней галлеонов в кошельке. Сам Драко последовал за Золотым Трио сюда, собираясь с полчаса насладиться наблюдением за Грейнджер, без необходимости вполуха слушать бесконечную трескотню Пэнси и беспокоиться о том, одобряет ли она его действия. Кребб и Гойл — отличные компаньоны как раз для подобного занятия. Пока сливочное пиво и еда не заканчиваются, они будут слишком заняты, чтобы произнести хоть слово не то, что оторвать взгляд от тарелок, оставив Драко в компании собственных мыслей.
Трио и мелкая Уизли заняли стол в дальнем конце зала. Драко с друзьями, зашедшие сразу после них, сели за единственный свободный столик в переполненном пабе — как раз рядом с входной дверью. Каждый раз, когда открывалась дверь, дул сквозняк. Но зато Гермиона пройдет в паре сантиметров от Драко, когда будет выходить.
Но о таком Малфой даже не мечтал: она выходит сейчас и одна.
Драко видел, как Гермиона прильнула к Рону, коснувшись ладонью в перчатке его щеки и что-то прошептав на ухо. Уизли улыбнулся и кивнул, не обращая на нее должного внимания, так как увлеченно слушал Гарри, сидящего напротив. Тогда Грейнджер быстро и невинно чмокнула Рона в губы и встала. А сейчас направлялась прямо к Драко, беззащитная и одинокая. Никто из ее друзей не собирался следовать за ней.
Это великолепный шанс, и Малфой немедленно решил им воспользоваться. Он достал из-под мантии маленький мешочек с галлеонами и положил в центр стола.
— Ждите здесь, я вернусь, — сказал он Креббу и Гойлу, которые уставились маленькими свинячьими глазками на кошелек. Ему не стоит беспокоиться, что они могут пойти за ним. По крайней мере, пока не закончатся деньги. А пятидесяти (или около того) галлеонов, лежащих в кошельке, хватит не на один литр сливочного пива. Подождав, пока Грейнджер пройдет мимо, почти касаясь его, Драко подскочил с кресла и вышел следом за ней за дверь.
На улице валил снег. Холод ударил, словно что-то твердое, как будто тебе дали пощечину. Но, тем не менее, все пока шло по плану. Крайне недружелюбная погода только работала Драко на руку, потому что вокруг почти не было людей. Редкие прохожие спешили по своим делам, уткнув носы в воротники. Темные, неясные очертания за завесой кружащегося снега. Грейнджер не успела уйти далеко. Лишь спустилась вниз по улице. А в том направлении, как знал Драко, между двумя зданиями был узкий проход.
Все даже слишком идеально.
Из-за теплых наушников Гермиона не слышала, как Драко следует по пятам. Быстрым движением Малфой одной рукой схватил гриффиндорку за талию, прижимая ее локти к бокам, а другой зажал ей рот, не дав закричать. Воспользовавшись ее шоком, Драко утащил Гермиону в сторону и отпустил лишь на долю секунды, чтобы успеть достать палочку. Затем развернул девушку лицом к себе, прижав своим телом к холодной каменной стене паба.
Малфой с трудом верил в то, что Гермиона здесь — в его руках, в его власти. Он так долго ждал этого. Очень, очень долго. Они стояли так близко, что их лбы почти соприкасались. Оба тяжело дышали. Гермиона от удивления, которое быстро перерастало в страх, Драко — от желания.
Их дыхания, таящий белый туман на холодном, снежном воздухе, смешивались. Мерлин, от нее так сладко пахнет. Сливочное пиво и мята.
— Привет, Грейнджер, — сказал Драко. И добавил. — Империо.
Долгое время он не произносил больше ни слова, просто стоял и смотрел, наслаждаясь. Гермиона боролась с заклятьем, это читалось в ее взгляде. Боролась изо всех сил.
Но явно проигрывала.
Малфой получил достаточно «частных занятий» по Непростительным Заклятьям летом от тети Беллы — лучшей из лучших в этой области. Драко она называла своим выдающимся учеником и не без причины — у Малфоя была врожденная склонность к темной магии. Он специализировался на Круциатусе, но не собирался испытывать его на Грейнджер… по крайней мере, не сегодня. Когда того требовала ситуация, у Драко отлично получалось удобное заклятье Империус, а сейчас это было как нельзя кстати. (Драко, в частности, особенно хорошо удавалась редкая и крайне жестокая форма заклятья, позволявшая жертве сохранять рассудок и понимать, что она совершает поступки, совершать которые не хочет… но при этом не в состоянии отвергнуть прямой приказ наславшего заклятье.)
Грейнджер находилась в его железной хватке и в ближайшее время отпускать ее Драко не собирался. Хотя восхищался тем, с каким упорством она боролась. Действительно восхищался. И почти уважал ее за это.
Но все-таки Грейнджер оставалась обычной мерзкой грязнокровкой, несмотря на свою красоту и стойкость. Этого не достаточно для того, чтобы уважать ее. Жаль. Чертовски жаль. Если бы Гермиона была чистокровной, Драко преклонялся бы перед ней.
Ну и ладно. Все равно, он еще может позабавиться. Грейнджер жалкое существо, созданное только для того, чтобы ей пользовались … пользовались и выбрасывали. Попользовать ее обещало быть очень приятным.
Малфой наклонился ближе, пока не коснулся ее рта губами.
— Что ты сказала Уизли перед тем как покинуть паб, Грейнджер? — прошептал он прямо ей в губы. — Скажи мне правду. Сейчас же.
— Я сказала… Я…, — она по-прежнему сопротивлялась. И не хотела ничего говорить. Драко улыбнулся. Высунув язык, он провел им по ее дрожащим от напряжения губам. Положив ладонь в перчатке на шею гриффиндорки, он слегка надавил так, что Гермиона ахнула.
— Твой страх восхитителен, — пробормотал Драко. — Теперь отвечай на вопрос прежде, чем я буду вынужден сделать тебе больно.
— Я сказала… ммф… что собираюсь… купить ему р-рождественский подарок, — Гермиона все еще боролась с каждым вырывавшимся словом. — И я ввв… встречусь с ним у паба через… через двадцать минут.
— Хорошая девочка, — почти нежно произнес Драко. — Это было совсем несложно, ведь так? Двадцать минут, говоришь? Дай-ка подумать, у нас есть, по крайней мере, десять минут, чтобы немного поиграть. Хочешь поиграть со мной, Грейнджер?
Теперь ее глаза наполнились слезами. Гермиона на секунду зажмурилась, две слезинки-близнецы потекли по щекам.
— Нет.
— Но будешь, грязнокровка, если я прикажу. Разве нет?
— Ннн… да.
— Хорошо. Теперь поцелуй меня. Поцелуй как следует. Как будто я твой жалкий, нищий, веснушчатый дружок.
Долгое мгновенье Гермиона не шевелилась, кусая губу, делая прерывистые, судорожные вздохи, почти задыхаясь от борьбы с заклятьем. Драко позволил ей это, уверенный в своей победе. И был прав. Она отдала все свои силы, а когда сдалась — сдалась окончательно и ее воля была сломлена. Неожиданно тихо охнув то ли от страсти, то ли от отчаяния, Гермиона буквально набросилась на Драко, с силой толкнув назад. Он прижался спиной к противоположной стене проулка, которая, к счастью, находилась в нескольких дюймах — здесь было довольно узко. Гермиона обняла Малфоя, запутавшись пальцами в его покрытых снегом волосах и прижавшись к его губам с таким жаром, что Драко опешил. И тут же страстно ответил на поцелуй.
Боже, это восхитительно. Как раз так, как он мечтал. Запустив руки в ее пышные, темные волосы, вдыхая их запах через нос, несмотря на то, что рот… был занят другим, Малфой намотал ее локоны на кулак, от чего Гермиона вскрикнула, но звук утонул в поцелуе.
Драко мог бы целовать ее так вечность.
Но времени было мало. Поэтому Драко прервал поцелуй, грубо оттолкнув Гермиону к противоположной стене так, что она со стуком ударилась головой о камень. Тяжело дыша, Драко оглядел ее. Гермиона ртом хватала воздух, смотря прямо на него и не переставая плакать. Отчаяние в ее темных глазах смотрелось великолепно.
— Сними пальто, — приказал Драко осипшим от страсти голосом. — Быстрее, грязнокровка. У нас осталось мало времени.
Подчинившись, Гермиона подняла руки, сражаясь с застежками тяжелого зимнего пальто. В ее теле больше не осталось сопротивления — Малфой сломил, уничтожил его. Только ее взгляд был красноречивее всяких слов.
Расстегнув пальто, Гермиона сбросила его прямо в растаявший, грязный снег. На ней была красная вязаная кофта из какого-то материала, которого Драко прежде не видел. Видимо, маггловский, мелькнуло в голове. На вид свитер казался невероятно мягким.
Грейнджер отвернулась, когда Малфой вновь шагнул к ней… но Драко не возражал, в это раз он нацелился не на ее рот. Вместо этого Драко поцеловал ее как раз рядом с мочкой уха, провел губами по линии подбородка к щеке, наслаждаясь соленым привкусом слез на коже, а затем вниз к ключице.
Там, как раз над воротником свитера, Драко оставил свою отметину — жадно посасывая кожу, пока та не стала ярко-красной. Поцелуй, не имеющий ничего общего с любовью. Означающий лишь желание, власть, контроль.
Выпрямившись, Малфой заметил, что Гермиону трясет с головы до пят. Конечно, отчасти из-за того, что ее больше не согревало пальто, но были и другие причины. Шок от того, что Драко сделал с ней — от того, что заставил делать ее, изнуренность от тщетных попыток бороться с заклятьем. Малфой взял Грейнджер за подбородок, заставляя посмотреть прямо себе в глаза. Другой рукой Драко небрежно провел по ее телу. По груди, изгибу талии, линии бедер, наконец положив ладонь на ее пухлый зад, обтянутый хлопчатобумажной тканью.
— Скажи, что тебе понравилось это так же, как и мне, Грейнджер.
Она попыталась покачать головой, но Малфой все еще крепко держал ее за подбородок.
— Скажи, — безжалостно повторил он.
— Мне… понравилось… нн… нет!
Драко удивленно изогнул бровь. Вы только посмотрите… у девчонки еще осталась сила воли, о которой он не подозревал. Тогда Драко усилил действие заклятья.
— Скажи, грязнокровка, — прошептал он.
— Мне понравилось… мне понравилось.. нн… такжекактебе! — Гермиона боролась до конца и слов было почти не разобрать из-за рыданий, но Драко довольствовался и этим. Он улыбнулся.
— Хорошо, Грейнджер. Теперь можешь сказать, что думаешь на самом деле.
Ее голос осип, и Гермиона еле слышно прошептала:
— Я ненавижу тебя, Драко Малфой. Чтоб ты сдох.
Драко покачал головой, усмехаясь.
— Ай-яй-яй, Грейнджер. Какая ты недоброжелательная. А вроде такая милая девочка. Теперь скажи мне… хочешь, чтобы я снял заклятье?
— Да, — прошипела Гермиона сквозь зубы.
Драко опять прильнул к ней, вновь касаясь ее рта губами, как в начале.
— Что «да», грязнокровка?
— Да… пожалуйста.
— Тогда тебе надо поклясться, что это останется между нами и после того, как я сниму заклятье. Поклянись жизнью своего дружка, что это будет нашим маленьким секретом, Грейнджер.
Она закрыла глаза, от чего по щекам сильнее потекли слезы и глубоко, прерывисто вдохнула. Потом сглотнула.
— Я клянусь никому не рассказывать. Клянусь жизнью Рона.
— Хорошая девочка. — Он не смог устоять, чтобы еще раз не поцеловать ее дрожащие губы, прежде чем отступить на шаг и, наконец, сказать «Фините Инкантатум».
Драко гадал, попытается ли она дать ему пощечину или сделать что-то в этом духе. Он не забыл и не простил ту пощечину на третьем курсе, а сейчас у Грейнджер определенно больше личных причин, чем тогда. Но она ничего не сделала. Гермиона едва ли вообще замечала Драко. Грейнджер долго стояла, прижавшись к стене, как будто это единственное, благодаря чему она держалась на ногах, всхлипывая и делая жадные, прерывистые вдохи. А потом осела на колени и упала в грязный снег.
— Как обидно, — снисходительно бросил Драко, скорее обращаясь к себе, и вышел из проулка.
Он собирался немного прогуляться и прийти в себя, прежде чем вернуться в паб к Крэббу и Гойлу, но почему-то просто не мог оставить Гермиону. Она казалось такой несчастной, стоя на коленях в снегу, что Драко почти почувствовал угрызения совести за то, что сделал.
Почти.
Так или иначе, он вернулся и стал на крыльцо под навесом с другой стороны улицы, укрывшись от снега, который пошел еще сильнее, и наблюдал за Гермионой из тени. Он просто убедится, что Грейнджер встала на ноги и надела пальто. В конце концов, ему вовсе не хотелось, чтобы девчонка умерла, не сегодня, по крайней мере. И не так — замерзнув в луже из собственной блевотины в грязном проулке. Грязнокровка или нет, но.. черт, она заслуживает большего. Ведь она сражалась как одержимая. К тому же… Драко с ней еще не закончил, отнюдь нет. Этот небольшой спектакль лишь разогрел его аппетит. И будь он проклят, если позволит чему-нибудь случиться с Грейнджер, прежде чем Малфой перейдет к основному блюду.
Поэтому Драко ждал, наблюдая за проулком. Снег валил так, что Малфой больше не мог разглядеть Гермиону. Минуты шли и он уже собрался вернуться и проверить, все ли с ней в порядке, когда Грейнджер, наконец, появилась.
Она вновь надела и застегнула пальто, уткнувшись носом в воротник, так что лицо закрывали густые, темные волосы. Несколько минут Гермиона просто стояла там, на тротуаре, обхватив себя за плечи. Драко не мог разглядеть наверняка, но, похоже, ее плечи тряслись, и сильно. Другими словами, она плакала.
Так продолжалось некоторое время, пока, в конце концов, Гермиона не привалилась к стене, зарывшись лицом в ладони. Драко почувствовал неприятный укол… чего-то. На каникулах, под руководством отца и тети, в окружении других Пожирателей Смерти, он делал вещи пострашнее. Сегодняшний поступок, по сравнению с ними, казался детской шалостью. Но никогда прежде Драко не оставался, чтобы посмотреть на последствия своих действий... и это зрелище его взволновало.
Но Драко отбросил подобные мысли. Из-за чего вообще Грейнджер так переживает? Что он такого сделал? Заставил девчонку поцеловать его. В мире каждый день и каждую минуту случаются вещи похуже. И если грязнокровке Грейнджер хочется разыгрывать драму, пускай. Если она чувствует себя униженной сейчас — ха, пусть подождет следующего раза, когда Драко не ограничится одним поцелуем. Ей будет о чем плакать, еще как.
Малфой повернулся, чтобы уйти.
Но по-прежнему не мог сделать этого.
Против воли, он вновь взглянул на девушку на другой стороне улицы. Драко видел, как через мгновенье она выпрямилась и сердито, даже свирепо, как ему показалось, вытерла лицо рукавом пальто. И исчезла в пабе. Только тогда Драко наконец смог заставить себя уйти.
Возможно, но у меня бзик на этом пейринге и ничего поделать с собой не могу. )
А я не о пэйринге. Я о тех фиках, где у Драко "пункт" по поводу крови. Иногда это сглажено, иногда ставится, как в этом, во главу угла.
SadSun пишет:
цитата:
За тапки спасибо. )
Ну, это мы завсегда готовые...
И как раз. Я забыла.
На ней был красный кардиган сделанный из какого-то материала, которого Драко прежде не видел. Видимо, маггловский, мелькнуло в голове. На вид свитер казался невероятно мягким.
"Сardigan sweater" - все-таки вязаная кофта на пуговицах без воротника. Это если переводить. Если по принятой у нас номенклатуре, то "кардиган" - это пиджак без воротника и лацканов, "свитер" (согласно Ожегову) - теплая вязаная фуфайка без застежек с высоким воротом. Поэтому называть один предмет туалета и "кардиган", и "свитер" все же не стоит - разные вещи.
Очень интересный, впечатляющий текст. И перевод хороший. Мне знаком от силы десяток гетных фиков, с этим пэйрингом вообще читаю впервые. Как принято в таких случаях писать, «Продки!»
очень хороший фик вы выбрали! Кстати, по-моему, то, что англоязычные братья по разуму зовут кардиганом - это всё-таки трикотажная кофточка на пуговках. А не пиджак. Пиджак - это jacket
А потом Драко вместе с Пэнси уедет из Хогвартса на каникулы. Большинство студентов не могли позволить себе вернуться домой после начала каникул — Хогвартс-Экспресс ушел неделю назад, в основном с младшекурсниками, которым не разрешалось прийти на бал. Тем же, кто тогда не сел в поезд, придется остаться в школе до начала занятий. Но ведь Драко не «все». Отец за свой счет пришлет карету для него и его подружки. А это знак — впервые Драко привезет Пэнси к себе, чтобы официально представить родителям, как и собирался. Конечно, они встречались и прежде — две семьи вращались в одном узком и очень привилегированном кругу. Но теперь Пэнси впервые будет общаться с ними как возможная будущая невестка.
Но в данный момент Малфоя волновало лишь одно — он вновь хотел Грейнджер. Хотел больше чем поцелуй. И сегодня же ночью. Другого шанса не представится несколько недель, а за это время Драко просто свихнется. Грейнджер занимала все его мысли с момента последней встречи.
Позже в тот день после поцелуя в Хогсмиде до Малфоя дошли слухи, что Грейнджер упала в обморок по дороге в школу. У Гермионы неожиданно подкосились ноги, когда она поднималась на холм в компании Поттера и нежно обнимающего ее за талию Уизли. Рон успел поймать Грейнджер прежде, чем она упала на землю, сообщила Миллисент Булстроуд, очевидно наблюдавшая всю сцену. Уизли нес Гермиону, прижав к груди, до самого замка, а Поттер и бегущая за ним мелкая Уизли начали звать на помощь, не успев еще войти в главные ворота. Миллисент явно потряс гриффиндорский спектакль, так что во время рассказа ее глаза лихорадочно поблескивали. И не удивительно, подумал Драко с отвращением, только оказавшись на месте Грейнджер в подобной ситуации, уродина Булстроуд может рассчитывать хоть на какое-то мужское внимание.
После того случая он не видел Грейнджер три дня. Говорили, что она подхватила сильную простуду во время прогулки в деревню и лежит в больничном крыле. Драко жил в страхе, опасаясь, что Гермиона не сдержит обещания и все расскажет… но время шло, ничего не происходило, и он вздохнул с облегчением. Видимо, она верна своему слову.
Типичная гриффиндорка. Ха.
К тому времени, как Гермиона покинула больничное крыло, каникулы уже начались и Драко больше не мог видеть ее в течение дня на уроках. Что откровенно нервировало. Теперь приходилось лишь исподтишка наблюдать за ней в большом зале, чем Малфой и занимался в данный момент. Очень редко Драко удавалось встретить Гермиону в замке или на школьном дворе в компании друзей. Грейнджер ни разу не взглянула в его сторону, но Малфой не мог не заметить, что теперь она нигде не появляется одна и всегда держит палочку под рукой.
Но Драко наконец-таки придумал, как застать гриффиндорку врасплох и сегодня днем уже привел план в исполнение. Озарение пришло во время ленча, когда Малфой укусил что-то почти остывшее и выплюнул с отвращением, собираясь высказать все, что думает о проклятых безмозглых домовиках… и тут его осенило. Драко, как и все в школе, знал, что домашние эльфы любимцы Грейнджер… вот, как можно к ней подобраться.
Сразу же после ленча Малфой сходил на кухню, где десятки жалких, сгорбленных, скребущих тарелки существ были с радостью готовы выполнить любую его прихоть. Один из эльфов показался Драко странно знакомым, но тот, пискнув, исчез с громким хлопком, стоило слизеринцу взглянуть на него. Малфой же искал особого домовика. Он много раз слышал о том, что Грейнджер практически одержима какой-то опозоренной эльфийкой, вынужденной носить одежду. Гермиона уже несколько лет безуспешно пыталась убедить ее, что так намного лучше, но несчастное создание только еще сильнее переживало из-за постоянных тщетных увещеваний. Именно эту эльфийку Драко и хотел видеть.
Малфой нашел ее в дальнем углу кухни, где домовихе выделили койку другие эльфы, обращающиеся с ней так, как будто та страдала от ужасной и, возможно, заразной болезни. Эльфийка сидела на полу, мерно раскачиваясь взад-вперед, уставившись в пространство остекленевшими, почти безумными глазами и периодически икая. На полу были разбросаны пустые бутылки от сливочного пива.
Драко присел на корточки и нетерпеливо щелкнул пальцами перед ее лицом. Он хотел покончить с этим как можно быстрее. Малфой бы гораздо охотнее оказался в ином месте, чем в душной, пропахшей капустой школьной кухне, да еще в компании мерзкого, спившегося домового эльфа. А вдруг его кто-нибудь увидит? И все же, если Драко добьется своего, то все страдания окупятся с лихвой.
А сейчас Драко проверял, сработал ли план, наблюдая за Грейнджер, сидящей за гриффиндорским столом.
То, чего ждал Малфой, случилось во время десерта. Основные блюда исчезли и появились подносы с пирожными. Драко, украдкой следящий за Гермионой через зал, увидел свернутый пергамент, возникший там, где секунду назад стояла ее тарелка.
Поттер и Уизли слишком увлеклись разговором и даже не заметили, как Грейнджер развернула пергамент, быстро прочитала письмо, а потом вновь свернула и положила в карман мантии. Она ничего никому не сказала, но неожиданно вся засияла и заспешила поскорее уйти. И не удивительно… теперь на нее возложена миссия. Драко усмехнулся. По крайней мере, ей так кажется.
Он резко встал и покинул Большой Зал, уверенный, что через пару минут Гермиона последует за ним. Драко смотрел, как пьяная эльфийка, Винни или Вонкэ или как-то так, нацарапала записку на пергаменте, который он принес с собой, и точно знал содержание письма. Винни долго думала над всем, что «мисс Гермиона сказала ей», и готова поговорить, «если только мисс Гермиона встретится с ней после ужина, одна».
Теперь Драко оставалось лишь напасть на Грейнджер из засады, когда она будет спускаться в кухню.
Лучше и не придумаешь.
Спрятавшись в узком, слабоосвещенном коридорчике, Малфой уже через пару минут услышал приближающийся звук ее быстрых и каких-то осторожных шагов. Гермиона пришла одна, как и просила эльфийка в письме. Десерт в столовой был в самом разгаре и других студентов поблизости тоже не наблюдалось.
Драко усмехнулся. Опять… это почти слишком просто. Кто-то на небесах определенно любит его… или явно имеет зуб на Грейнджер.
Он подождал, пока Гермиона не прошла мимо, а затем шагнул в главный коридор и ткнул гриффиндорку палочкой в спину.
— Империо, — прошептал Драко прежде, чем застывшая на месте Гермиона успела что-то сделать. Заметив, что в руке она, как обычно, сжимает палочку, Малфой добавил. — Опусти палочку, Грейнджер. Вот так, хорошая девочка.
Гермиона послушалась, но ее движения были нервными, она вновь всеми силами боролась с заклятьем. Прекрасно, чем раньше выдохнется, тем лучше. Мерлин, как Драко хотел ее прямо сейчас… но нет. Грейнджер, скорее всего, сказала друзьям, куда собирается, и те отправятся на поиски, если она вскоре не вернется. Эта короткая встреча предназначалась лишь для инструкций — и лучше сразу перейти к делу.
Затащив Гермиону в маленький, темный и редко используемый коридор, Драко схватил ее за подбородок и развернул лицом к себе.
— Ты сделаешь все, что я скажу, грязнокровка, и так, как я скажу. Ясно?
— Да. — В этот раз в ее глазах не было слез… в них читалась жажда убийства. И если бы взгляды могли убивать, то Малфой бы уже давно превратился в кровавое месиво на полу. У девчонки определенно есть характер, усмехнулся про себя Драко.
— И ты последуешь моим указаниям?
Она сильно прикусила губу и зажмурилась, явно пытаясь сосредоточиться, отважно сражаясь и не желая давать тот ответ, который Малфой хотел услышать.
— Нннн… — пробормотала Гермиона, отрицательно качая головой и сжав ладони в кулаки. Драко нетерпеливо нахмурился. Он наслаждался сопротивлением Грейнджер, но времени не было. Малфой усилил давление своей воли, сконцентрировав заклятье так, что Гермионе наверняка стало больно. Он еще никогда не применял столь мощного заклятья… хотя использовал его на взрослых мужчинах во время «уроков». Малфой был просто поражен ее стойкостью. Шла настоящая война сознаний.
— Отвечай, грязнокровка. Ты выполнишь мои указания?
Ее тело пронзила сильная дрожь. Конвульсивно сжимая и разжимая ладони, Гермиона выронила палочку. И открыла глаза.
Теперь Драко видел в ее взгляде отчаяние, капитуляцию, поражение.
— Да, — еле слышно прошептала Грейнджер.
Драко позволил себе удовлетворенно усмехнуться. Он чувствовал большее облегчение, чем хотел показать. Какое-то мгновенье все висело на волоске.
— Отлично, — сказал он. — Подними палочку и убери. Теперь найди своих друзей и вернись в гостиную. Веди себя, как будто ничего не случилось. Как можно меньше разговаривай, чтобы не вызывать подозрений и рано поднимись в спальню. Как только твои соседки заснут и гостиная опустеет, отправляйся в ванную для старост, и если меня еще не будет, набери ванну и жди меня. В ванне. Все ясно?
— Да, — теперь она говорила громче, но голос казался бесцветным. Безжизненным.
— И ты все сделаешь?
— Все.
— Хорошо. Скоро увидимся, можешь идти.
Грейнджер сделала несколько шагов, когда Драко вновь окликнул ее.
— О, Гермиона? — впервые Малфой назвал ее по имени. И произнес его так нежно, почти любовно… но все же в тоне Драко чувствовалось что-то зловещее. Она остановилась, но не обернулась.
— Да?
Малфой подошел к ней сзади и обнял. Запустив пальцы в волосы на ее виске, он сжал ладонь и потянул — мягко, но настойчиво, и Гермионе пришлось положить голову ему на плечо. Другой рукой Драко поглаживал ее тело, скользнув под ткань водолазки и лаская напряженный, подрагивающий живот. Затем провел ладонью вверх к груди, дразня соски через шелковую ткань лифчика, сильнее прижимаясь к ее телу, и Гермиона почувствовала, как его возбужденный член упирается ей в поясницу. Она зажмурила глаза так сильно, как только могла, часто, прерывисто дыша.
— О чем ты думаешь прямо сейчас, грязнокровка? — прошептал Малфой ей на ухо.
Гермиона ответила сквозь стиснутые зубы.
— Я хочу проснуться от этого кошмара.
— А ведь я трахну тебя сегодня.
Она глубоко вздохнула.
— Я знаю.
— И ты все равно придешь.
— Приду.
— Почему ты никому не рассказала о нашем поцелуе?
— Я поклялась. Поклялась жизнью Рона.
Драко усмехнулся.
— Ты действительно поверила, что я убью его, если ты проговоришься?
— От тебя можно и не такого ожидать, — прошептала Гермиона.
— Это очень мудро с твоей стороны. Очень. Ты же умная девочка, ведь так? И ты сделаешь все — отдашь все — лишь бы спасти его?
— Ты же знаешь, что да.
— Охотно верю. Думаю, ты бы пришла по собственному желанию, даже если бы я снял заклятье… пришла бы защитить своего жалкого дружка. Но и не только поэтому. Правда в том, Гермиона, что ты грязная маленькая магглянка и глубоко, глубоко в душе ты на самом деле хочешь этого. Твое тело предает тебя, Грейнджер. — Малфой сильно ущипнул ее за сосок и Гермиона, вздрогнув, прерывисто вдохнула. — Признайся, тебя это заводит.
— Нннее..!
Он резко шагнул назад — Гермиона, лишившись опоры, чуть не упала.
— Ничего, грязнокровка. Я не буду заставлять тебя говорить это. По крайней мере, не сейчас. Но уж тем более я не собираюсь снимать заклятье. Береженого Бог бережет, согласись? Теперь убирайся. Увидимся через пару часов… Гермиона.
В этот раз Драко мог смотреть на Гермиону в свое удовольствие, не опасаясь, что его заметят или отвлекут. Он только что вошел в ванную для старост. Гермиона лежала в ванне, до краев наполненной водой и мыльными пузырями. Она добавила в воду много пены, так что та закрывала ее по шею, и Драко был уверен, что Грейнджер сделала это специально. Он не возражал. Это только усиливало предвкушение. У Драко встал, стоило лишь представить себе, что скрывается под слоем пены.
Часы показывали только половину одиннадцатого.
А Драко намеревался продержать Гермиону в ванной до рассвета.
Грейнджер принадлежала ему, ему одному. На несколько часов. Великолепно. Сердце колотилось в груди, во рту пересохло.
Глаза Гермионы были закрыты, и если бы Малфой не знал наверняка, то подумал бы, что она заснула. Но когда он подошел ближе, Гермиона слегка нахмурила брови… давая понять, что ощутила присутствие Драко и специально не хочет смотреть на него.
— Открой глаза, Грейнджер.
Что она и сделала. Такие обыкновенные глаза. Невзрачного карего цвета. И все же в тот момент Драко показалось, что это самые очаровательные глаза, какие он только видел.
— Кто-нибудь знает, что ты здесь? — спросил Малфой.
— Нет.
— Прекрасно. Теперь встань.
Медленно она подчинилась. И у Малфоя чуть не отвисла челюсть. Под целым сугробом прячущих ее мыльных пузырей, Грейнджер оказалась полностью одетой. Те же синие джинсы и водолазка, которые теперь промокли и прилипли к телу. Пытаясь прикрыться, Гермиона скрестила руки на груди.
— Будь я проклят, — пробормотал Драко, на секунду опешив от такого открытого неповиновения. — Я не уточнил, что ты должна раздеться, так?
— Нет, — в ее голосе звенел металл.
Драко не знал, злиться ему или смеяться.
— Ну, так я говорю тебе сейчас, грязнокровка. Снимай. Одежду.
Гермиона, с явным нежеланием, принялась стаскивать через голову промокшую водолазку, из голубой ставшую практически черной, а затем стягивать джинсы, для чего пришлось долго дергать, крутить и вертеть бедрами. Драко чуть не сорвался.
Проклятье, если он кончит прямо в чертовы брюки… нет. Он будет кончать в Грейнджер — снова, и снова, и снова.
Она завела руки за спину, потянувшись к застежке скромного белого лифчика… ну, теперь уже не такого и скромного, потому что ткань промокла настолько, что была практически прозрачной. Гермиона закрыла глаза и вновь нахмурилась, как когда Драко зашел в ванную.
— Стой, — резко произнес он осипшим голосом.
Гермиона застыла, распахнув глаза и уставившись на Малфоя с невероятной надеждой во взгляде. Драко усмехнулся.
— Не обманывайся, Грейнджер. Так легко тебе не уйти. Просто я предпочитаю сделать остальное… сам.
Гермиона опустила руки, уронив голову на грудь. Длинные, темные, влажные локоны упали на лицо. Драко подошел к краю ванны, по дороге снимая рубашку. Усевшись у кромки воды, поджав под себя ноги, он поманил Грейнджер властным жестом руки.
— Иди сюда, Гермиона.
Медленно она шагнула к нему, остановившись в дюйме от Драко, с все еще опущенной головой и спадающими на лицо волосами.
— Сядь.
Гермиона стала опускаться рядом, но Драко обхватил ее за талию и потянул на себя, лишив равновесия. Вскрикнув, гриффиндорка упала ему на колени. Рот Малфоя тут же нашел впадинку между ее плечом и шеей, впившись в мягкую, влажную кожу, как обгоревший в пустыне человек припадает к прохладному ручью оазиса. Драко жадно провел руками по телу девушки, как будто пытаясь обнять ее всю сразу, не в силах насытиться. Гермиона сильно дрожала — так сильно, что зубы почти стучали. Ведь ей пришлось неожиданно покинуть теплую ванну, да к тому же раздеться, но Драко понимал, что основная причина совсем не в этом.
— Грейнджер? — позвал он.
— Да? — ее голос был бесцветным. Дыхание стало таким частым, что Гермиона почти забывала выдыхать.
— Повернись ко мне. Нет, не так — сядь сверху, ноги по обе стороны от меня. Хорошо. Теперь обхвати меня ногами за талию.
— Боже, — прошептала она и сделала такое, что вновь потрясло Драко до глубины… Гермиона по собственному желанию обняла его, положив голову ему на плечо, а лбом уткнувшись в шею. Она цеплялась за Драко, как ребенок, и дрожала, как листок на ветру. От лица Гермионы, прижатого к его шее, шел жар.
— Боже, пожалуйста, — бормотала она со всхлипами, не отрываясь от Драко. — Малфой… пожалуйста.
— «Пожалуйста» что, Грейнджер? — спросил Малфой, коснувшись губами ее виска.
— Пожалуйста… Малфой… Боже… Мне страшно.
— Грейнджер… — Драко провел губами до ее уха и, высунув язык, принялся играть с маленькой жемчужной сережкой. — Гермиона. Ты девственница, да?
Она вздрогнула, тело свела внезапная, сильная судорога. Отвечала Гермиона уже сквозь слезы, практически давясь словами.
— Д-да! И я н-не… хочу… делать это!
— Прости, — и Драко действительно извинялся. На самом деле он засомневался… но не настолько, чтобы остановиться. — Прости, Гермиона, но твое мнение меня не волнует. Я ждал этого чертовски долго.
— Но я не понимаю, почему, — прошептала Гермиона отчаявшимся голосом, а потом практически взвыла. — Почему я?
— Почему ты? Почему ты? — Драко обхватил руками ее виски, заставив поднять голову и посмотреть на него. — Думаешь, я хотел этого? Да? Хотел практически лишиться рассудка из-за чертовой грязнокровки? Да ты едва ли человек, Бога ради!
Гермиона дернулась, словно от пощечины и попыталась мотнуть головой и вырваться из его рук, но Малфой не позволил, крепко схватив ее за волосы, — Гермиона мгновенно замерла и ахнула от боли.
— Нет, не отворачивайся, — прошипел он. — Ты спросила, я отвечаю. Ты нужна мне, потому что ты самое красивое создание, какое я только видел. Вот, почему ты. Проклятье, да ты просто прекрасна, Грейнджер. Разве ты не знаешь? Как ты можешь не знать? Уизли никогда не говорил тебе? — при упоминании Рона Драко презрительно усмехнулся, а по лицу Гермионы сильнее потекли слезы. Малфой слегка встряхнул ее, когда в ответ Грейнджер лишь прикусила губу. — Ну? Говорил?
— Нет! — выкрикнула она. — Рон любит меня, я знаю! Он показывает мне это каждый день! Но он не… — ее голос упал до шепота. — Рон не говорит мне такое. Нет.
Драко наклонился к Гермионе, прижавшись к ее лбу. — А что бы он показал тебе, если бы сейчас зашел сюда, Грейнджер?
Гермиона глубоко вздохнула и сглотнула.
— Он бы показал мне, как ты выглядишь изнутри.
Драко притянул девушку к себе и жадно поцеловал, посасывая и нежно покусывая ее нижнюю губу. — Хорошо, грязнокровка, — сказал Малфой минутой позже, когда оторвался от нее, чтобы вдохнуть воздух. — Продолжай думать так же. Возможно, эта мысль принесет тебе утешение, пока я буду трахать тебя без остановки. Теперь ложись на спину и не убирай ноги с моей талии. Давай, Грейнджер. Сейчас же.
Драко опустился на пол вместе с ней, вновь прильнув к губам Гермионы, властно и грубо втолкнув язык глубоко в ее рот. Подложив одну руку Гермионе под голову, чтобы она не ударилась о плитку пола, другой Малфой расстегивал ее лифчик. Потянув тонкую ткань вверх, Драко освободил ее груди — Гермиона хныкнула, не прерывая поцелуя. И только через долгое мгновенье Малфой приподнялся, чтобы оглядеть только что открытые сокровища.
— Мерлиновы яйца, — выдохнул Малфой себе под нос, а затем обратился к Гермионе, которая уставилась в украшенный мозаикой потолок. Слезы безостановочно текли из уголков ее глаз, по вискам, и терялись в мокрых, спутанных волосах. — Не шевелись.
И стиснув ее груди руками, Драко жадно приник сначала к одному, а затем к другому мягкому полушарию.
— Уизли когда-нибудь делал такое? — усмехнулся Малфой через несколько минут, щелкнув по ее соску. Он удовлетворил жажду — по крайней мере, на время.
— Нет, — ответила Гермиона еле слышно, продолжая смотреть в потолок.
Убрав ее ноги со своей талии, Драко развел их широко в стороны, лениво проведя рукой вниз по дрожащему от сбивчивого дыхания животу, пока не коснулся ладонью шелковой ткани трусиков — последнего клочка одежды, остававшегося на Гермионе. Там она была такая горячая — тепло просачивалось сквозь тонкую ткань. Прижавшись к ней пальцем, Драко принялся поглаживать Гермиону через трусики медленными, отрывистыми круговыми движениями. Она буквально подпрыгнула на месте.
— А как насчет этого? — протянул Малфой.
— Н-нет! — выдохнула Гермиона, сжав ладони в кулачки, не в силах сделать что-то еще, не нарушив при этом приказ лежать тихо. Драко долго гладил ее, прежде чем остановиться и просунуть пальцы под резинку трусиков, стягивая их до коленей. Открывшийся взгляду темный треугольник казался мягким, как пушок персика.
— Тогда он точно не делал этого, — с издевкой заметил Малфой, продолжив поглаживать теперь ее кожу. — Ведь так? — повторил Драко, не получив ответа.
— Нет. Малфой, пожалуйста, не надо.
В ответ Драко только надавил сильнее, скользнув ладонью между бедер девушки, лаская большим пальцем клитор, а указательным нащупав ее пещерку.
— Боже, ты такая узкая, — хрипло пробормотал Малфой. — В тебе и пальца никогда не было? Даже собственного?
— Нет, — всхлипнула Гермиона.
— Уверен, ты хочешь, чтобы так все и осталось?
— Да!
— Жаль. Но кое-то что я для тебя все же сделаю, Грейнджер. Не шевелись. — Малфой вытащил палочку из-за пояса пижамных штанов и, нежно прижав ее к животу Гермионы, быстро прошептал заклятье.
— Малфой, что это? — в голосе Гермионы отчетливо слышалась паника. — Что ты со мной сделал?
— Расслабься, это всего лишь противозачаточное заклинание. Хоть я и собираюсь насладиться сегодняшней ночью, я все-таки не хочу, чтобы ты залетела. И думаю, это взаимно. Как ощущения?
— Тепло, — прошептала она. — Щекотно. Странно. Мне… мне не нравится.
— Значит, ты предпочла бы выносить моего ребенка?
— Боже, нет!
Он усмехнулся горячности ее ответа.
— Я же говорил, что чувство взаимно. О, есть еще одна маленькая деталь. В заклинание входит афродизиак. Считай это моим подарком, Грейнджер. Ты получишь почти такое же удовольствие, как и я.
Гермиона только сильнее разрыдалась.
— Но я не хочу получать удовольствие! Я хочу п-пойти… наверх…. в п-п-постель!
— Шшш. — Драко убрал палочку в сторону и вытянулся рядом с Гермионой, властно положив одну ладонь на ее живот, а другую запустив в массу густых, темных волос, разметавшихся по полу.
— Ты чертовски много думаешь, Грейнджер, вот в чем твоя проблема. К тому времени, когда ты вернешься в спальню, солнце уже успеет поднятья, а я трахну тебя в десяти разных позах. Смирись с этим.
И Малфой накрыл ртом ее грудь — соски затвердевали на глазах, несомненно, в результате действия заклятья. Руку, лежавшую на животе Гермионы, Драко опустил ниже, возобновив свое прежнее занятие, лениво поигрывая с ее клитором, пока заклинание продолжало действовать и влага против воли девушки все сильнее сочилась из нее. Затем, без предупреждения, Малфой ввел палец глубоко внутрь.
Гермиона вскрикнула и выгнулась дугой.
— Малфой! Нет! Ох…о… ннее… — всхлипнула она, отчаянно замотав головой из стороны в сторону, пока Драко продолжал быстро двигать теперь уже двумя пальцами. Хотя ее разум протестовал, тело Гермионы определенно реагировало на ласки, извиваясь под рукой Малфоя.
— Ннеее… оо…. Боже… о, Боже, прекрати!
— Ни за что, — прорычал Драко, отстранившись от ее груди и прильнув к пылающему лицу Гермионы, все еще двигая пальцы внутри нее. — Что, уже больше не такая заучка-недотрога, да, Грейнджер? Теперь будь хорошей девочкой и поцелуй меня.
Прижавшись ко рту девушки, Драко грубо, оставляя синяки на ее губах, поцеловал Гермиону, и она ответила почти исступленно, теперь вращая бедрами в одном ритме с его рукой, пока слезы по-прежнему продолжали течь из ее закрытых глаз.
— Боже, ты так хороша на моих пальцах, — сказал Малфой осипшим голосом спустя несколько минут, прервав поцелуй. — Думаю, пора выяснить, каково трахать тебя по-настоящему.
От этих слов Гермиона начала задыхаться.
Вдруг она перестала нормально дышать, судорожно вновь и вновь хватая воздух ртом, но не в силах выдохнуть его обратно. Гермиона задыхалась от рыданий, от собственных слов, отчаянно и напрасно умоляя Драко оставить ее девственность.
Малфой на мгновенье опешил, когда Гермиона подавилась слезами, и все ее тело стало сотрясаться в резком приступе кашля.
— Грейнджер, — Драко наклонился к Гермионе, но она смотрела мимо него остекленевшими глазами. Ее муки стали такими нестерпимыми, что Гермиона едва ли замечала своего мучителя, нависшего прямо над ней.
— Грейнджер. Гермиона! Проклятье, возьми себя в руки! — Драко дал ей пощечину.
Возможно, это весьма спорный способ привлечь внимание, но зато он подействовал и от неожиданности дыхание Гермионы пришло в норму.
— Ну, думаю, теперь мы в расчете за третий курс, — сказал Драко, сам немного шокированный.
— Если мы в расчете, то ты можешь меня отпустить, — ответила Гермиона безжизненным голосом, в котором не осталось надежды. Она не ждала, что Драко ее отпустит… И правильно, потому что делать этого он не собирался.
— Перевернись, — приказал Малфой, полностью проигнорировав ее слова. — На живот, Грейнджер, сейчас же.
Она тут же повиновалась, да и выбора у нее не было. Скрестив руки на мокрой плитке, Гермиона зарылась в них лицом. Драко до конца стянул с нее трусики, пока те жалко не повисли на лодыжке. Затем, встав на колени между ее ног, Малфой схватил Гермиону за талию, грубо притянув к себе, пока их бедра не столкнулись. Втянув воздух сквозь стиснутые зубы он, наконец, снял пижамные штаны, высвободив до боли возбужденный член.
Гермиона вздрогнула всем телом, когда Драко лишь слегка уперся головкой члена в узкое отверстие — он все еще не доводил дело до конца. Малфой дразнил Гермиону — терся об нее, слегка вращая бедрами, скользнув рукой под ее тело и лаская клитор. Гермиона тяжело дышала, дергаясь и извиваясь, не в силах оказать сопротивление, ведь она по-прежнему находилась под Империусом. Драко улыбнулся… он словно попал в рай. Мерлин, ожидание, козни, общение с отвратительными домовиками — все окупилось сторицей. Это просто блаженство.
Все еще уткнувшись лицом в скрещенные руки, Гермиона трясла головой — вниз-вверх, вниз-вверх.
Драко уже больше не мог терпеть. Почувствовав влагу, он вошел — на дюйм, потом еще на один. Гермиона тихо вскрикнула. Малфой остановился.
— Грейнджер, подними голову.
Гермиона подчинилась, но не до конца, слегка приподняв голову, так что ее волосы — теперь совершенно спутанные — закрыли лицо.
— Посмотри на меня, — жестоко приказал он. — Я хочу видеть твои глаза.
Гермиона оглянулась на него через плечо, медленно подняв дрожащую руку и убрав с лица темные пряди волос.
— Хорошая девочка, — снисходительно бросил Драко. Не сводя глаз с лица Гермионы, он начал двигаться, с каждым коротким выпадом входя все глубже.
— Та такая чертовски красивая, — хрипло прошептал Малфой. — И с тобой так хорошо. И я хочу, чтобы ты запомнила, грязнокровка, и никогда не забывала. Здесь, сейчас, когда я трахаю тебя на полу как мерзкую маленькую шлюху — вот то, для чего ты предназначена, Грейнджер. Это твое место в волшебном мире.
Он вошел почти на треть, когда неожиданно почувствовал барьер. Гермиона сильно прикусила губу, тихо всхлипывая. Драко вновь замер и медленно провел руками по ее телу.
— А о чем ты думаешь прямо сейчас, Гермиона? — спросил он почти нежно.
Гермиона глубоко, прерывисто вздохнула. Ее взгляд все еще был бесцельным, зрачки расширились и глаза стали такими темными. Драко подумал, что, возможно, она впадает в шок.
— Я… я…
Малфой просунул руку под нее, вновь коснувшись клитора.
— Пожалуйста, не надо, — прошептала Гермиона.
— «Не надо» чего? — невинно поинтересовался Драко. Грейнджер выгнулась, почти доводя его до края.
— Пожалуйста… пожалуйста, не… о, Боже… не заставляй меня наслаждаться этим! — застонала она.
Малфой не остановился.
— Ты не ответила на вопрос, Грейнджер. О чем ты сейчас думаешь?
— Я… я хотела... подарить это Рону.
— Но ты даришь это мне, — холодно заметил Драко.
— Нет. НЕТ! Я ничего тебе не дарю, ты только забираешь! Отнимаешь то, что я никогда не смогу… вернуть! — ее дыхание вновь стало отрывистым.
— Прижмись ко мне, — с безжалостным спокойствием сказал Драко.
Гермиона застыла, дрожа всем телом и борясь с приказом каждой клеточкой своего естества.
— Нет, — прошептала она. — Не… заставляй… меня… умоляю, не заставляй меня это делать! Пожалуйста, Малфой, Боже, пожалуйста, насилуй меня, если хочешь, но только не заставляй меня… не заставляй меня, — шепча это, Гермиона все же исполняла приказ, не в силах бороться с собой.
Драко наклонился вперед, целуя ее в плечо.
— Это не изнасилование, Гермиона, — слегка обиженно прошептал он. — Ты кончишь столько же раз, сколько и я.
Спасибо большое! Такая душещипательная в хорошем смысле слова глава. Особенно проняло: "Пожалуйста, Малфой, Боже, пожалуйста, насилуй меня, если хочешь, но только не заставляй меня… не заставляй меня, — шепча это, Гермиона все же исполняла приказ, не в силах бороться с собой." С нетерпением жду что же будет дальше.
И именно в этот вечер, когда стоило бы уделить внимание своей девушке… но он ничего не мог с собой поделать. Драко слишком удивился, увидев Гермиону.
Он никогда бы не подумал, что Грейнджер сможет прийти на бал после прошедшей ночи. Драко сдержал свое слово, протрахав ее всю ночь до рассвета, и отпустив только, когда солнце уже высоко поднялось в небе. Белье гриффиндорки Малфой оставил себе в качестве трофея.
По идее, Гермиона должна быть не в состоянии ровно ходить, не то, что вальсировать.
Но Грейнджер в очередной раз доказала, что у нее есть запас силы воли, о котором Драко ничего не известно.
И вот она здесь, облаченная в элегантное, струящееся вечернее платье темно-зеленого цвета. Как Драко может уделять должное внимание Пэнси, когда мимолетный взгляд через зал пробуждает свежие и невероятно красочные воспоминания о прошлой ночи?
О том, как Гермиона взвыла — другим словом это и не опишешь — взвыла, когда он уничтожил ее невинность, войдя до конца, а потом практически лишилась сознания, когда Драко начал двигаться в ней резкими, глубокими выпадами.
О том, как тело Гермионы, против ее воли, реагировало на ласки — Драко продолжал поглаживать ее пальцами, не переставая грубо трахать.
О том, как она боролась с тем первым, вызванным афродизиаком, оргазмом. Боролась так яростно, как никогда прежде. Но в конце концов он все равно обрушился на Гермиону. Дернувшись, Грейнджер застыла, ее мышцы ощутимо сжались вокруг члена Драко, пока она отчаянно трясла головой.
— Нет-нет-нет… Боже… нне… пожалуйста…. Оооох…
О том, как Гермиона горько всхлипывала, когда Драко впервые излил в нее свое семя, доведенный до высшей точки ее же оргазмом. Гермиона кричала, что чувствует его сперму, что она жжется.
О том, как кончив первый раз, он остался внутри Гермионы, целуя, трясь носом и посасывая ее кожу, а его член начал вновь затвердевать внутри нее… Драко опять начал двигаться, заставив Гермиону практически истерично умолять:
— Малфой, пожалуйста, только не снова. Я не могу больше, мне б-боольно! — но ее тело, не подвластное контролю разума, двигалось вместе с ним, встречая каждый выпад Драко.
О вкусе ее кожи, ее слез, запахе волос, изгибах тела и том, как он брал ее то в одной, то в другой позе — на спине, на боку, на коленях, в ванне, возле ванны, посадив Гермиону сверху… и каждый раз заставлял кончать вместе с ним, оставляя ртом отметины на ее животе, плечах, груди.
О том, как он все время грязно выражался и мучил Гермиону вопросами про то, что бы подумал Уизли, увидь он ее сейчас… или сейчас? В какой-то момент Драко почти нежно стер свежие слезинки и признался мягким, подбадривающим тоном, что ничего страшного не случилось — Уизли уже давно привык делиться своими вещами.
О том, как он заставил саму Гермиону грубо отвечать и повторять за ним слова, никогда прежде не срывавшиеся с ее губ. Слова, которыми она давилась и которые ей было чуть ли не больно произносить. А потом, будто желая окончательно ее унизить, Драко приказал Гермионе трогать себя. Показал, что и как гладить, а сам просто сел и наслаждался шоу, пока Грейнджер доводила себя до оргазма.
Драко вспоминал беспомощность, появившуюся в ее глазах, когда он наконец снял заклятье Империуса, решив, что ее дух окончательно и бесповоротно сломлен. Вспоминал, как Гермиона позволила трахать себя дальше и, как Драко и предполагал, двигалась вместе с ним — ведь Грейнджер все еще была в плену афродизиака.
Потом Драко подтащил Гермиону к огромному зеркалу в раме и поставил так, чтобы она могла видеть, как его член входит и выходит из ее тела. В тот момент Гермиона плакала и кончала сильнее прежнего.
Он воображал себе, как Гермиона поднималась в комнату, в постель. Когда розовый утренний свет заструился сквозь окно ванной, Драко в конце концов снял противозачаточное заклинание и разрешил ей — дрожащей, обессиленной, измученной и еле стоявшей на ногах — натянуть все еще влажную одежду. Потом он навел сносные чары разнаваждения, чтобы Гермиона смогла незамеченной добраться до комнаты, если вдруг кто-то из ее однокурсников уже проснулся.
Малфой представлял, как Гермиона спотыкалась на каждом шагу, когда наконец вскарабкалась по ступенькам, ведущим в ее комнату на башне, хватаясь за стены как тогда, возле паба. Потом она упала на свою кровать с красным балдахином и опустила полог — Гермионе было очень больно и она слишком устала, чтобы попытаться залезть под одеяло. Она просто свернулась в маленький комочек на постели и лежала так, пока день вступал в свои права. Ее бедра все еще были липкими от его семени — Боже, он кончал в нее столько раз, столько раз — и Гермиона дрожала с головы до пят, хотя слез больше не осталось, пока не забылась беспокойным, тревожным сном. Драко был уверен, что не увидит ее до своего отъезда из школы.
Но вот она здесь. Несомненно, подавленная. Но Гермиона все же пришла на бал под руку с Уизли и выглядела просто обворожительно. Ее платье было такого темного цвета, что казалось почти черным, когда Грейнджер стояла на месте… но вспыхивало зеленым, стоило ей только пошевелиться. Гермиона сделала что-то с волосами, но не подняла наверх, как на четвертом курсе… наоборот, пышные темные локоны свободно ниспадали до середины спины, поблескивая как бы небрежно рассеянными в них, похожими на бриллианты, камушками. Они ярко сверкали в тусклом свете Большого зала. От этой картины у Драко перехватило дыхание… а мысль, что даже сейчас, когда Грейнджер танцует со своим парнем, в ней все еще разливается его семя, пробудила в Малфое яростное, невероятное чувство собственности, вместе с непреодолимым желанием заполучить Гермиону еще раз.
Она танцевала, уткнувшись лицом в грудь Уизли так, как будто держалась на ногах только благодаря ему. Рон чувствовал, что что-то случилось, хотя понятия не имел, что именно. На лице Уизли читалась обеспокоенность, и он крепко обнимал Гермиону, одной рукой рассеянно и ласково поглаживая ее волосы. Наклонив голову, Рон что-то прошептал ей на ухо. Вероятно, задал вопрос, решил Драко. Гермиона покачала головой, не отрываясь от его плеча и не подняв взгляда. Уизли только сильнее нахмурился.
Драко отдал бы многое, лишь бы узнать, о чем именно он спрашивал.
Малфой неохотно заставил себя отвернуться, вновь вернувшись к своей девушке и друзьям. И все же он исподтишка наблюдал за Грейнджер весь бал. Она танцевала только с Уизли, которого лишь однажды заменил Поттер, протанцевав с Гермионой всю песню, пока Рон ходил за напитками. Было ясно, что Поттер тоже почувствовал неладное — он что-то шептал, уговаривая Гермиону объяснить, в чем дело… но преуспел не больше, чем Уизли.
Несколько пар провальсировали мимо, закрыв Драко обзор, а когда он вновь смог увидеть Грейнджер, она уронила голову на плечо Поттера, а ее собственные плечи подрагивали — нет, скорее тряслись. Даже через весь зал было видно, что она почти истерично всхлипывает, уткнувшись в смокинг Поттера. У Драко внутри все похолодело. Она что, все рассказала!?
Поттер подвел Гермиону к стулу в углу зала; Драко повел Пэнси в танце в том же направлении, так, чтобы не терять их из виду. Грейнджер без сил упала на стул, зарывшись лицом в ладони, а Поттер опустился на колени и, обняв ее за плечи, что-то тихо, взволнованно говорил. Драко не мог различить слов. Вскоре рядом появился Уизли — позабыв о напитках и сходя с ума от беспокойства, он сел на стул рядом с Гермионой и прижал к себе, переводя взгляд на Гарри, который что-то отрывисто сказал, мрачно покачав головой.
Позабыв о своей девушке, Поттер сел с другой стороны от Грейнджер, как и Уизли обняв ее одной рукой и принялся что-то шептать, наклонившись к ее уху. Смотреть на страдания Гермионы было больно, даже для Драко, который являлся их причиной. И все же через несколько минут он вздохнул с облегчением — очевидно, Грейнджер ничего не сказала. Драко не сомневался, что если бы Гермиона открыла Поттеру и Уизли правду, они бы уже набросились на него и убили бы, если могли, прямо здесь, на глазах у всех. Но они даже не смотрели в его сторону. Драко был в безопасности.
Он повернулся спиной к трио и вновь повел Пэнси в танце. Нужно быстро взять себя в руки. Сегодня вечером необходимо кое-что сделать и сейчас настал как раз подходящий момент. Утром за завтраком Драко получил письмо от отца, в котором, помимо детально расписанных наставлений, лежало кольцо с огромным бриллиантом. Драко знал, что его родители несколько недель вели переговоры с Паркинсонами. Хотя те были не так богаты, как Малфои, у них была прекрасная родословная и поэтому свадьба с Пэнси устраивала обе семьи. Видимо, они пришли к приемлемому для Люциуса соглашению, так что тот готов был с радостью встретить будущую невестку в своем доме, как только помолвка официально состоится. Поэтому Люциус «настойчиво советовал» сыну незамедлительно сделать предложение при всех прямо во время бала.
Музыка прекратилась, и Драко понял, что время пришло. Он поймал ладонь Пэнси в свою и поднес к губам, а потом повернулся и направился прямо к сцене, услышав, как кто-то с его факультета — Драко не разобрал, кто именно, ему было все равно — попросил минутку тишины. Одному семикурснику надо сделать очень важное объявление.
***
Драко чувствовал странную отрешенность, поднимаясь на сцену. Наступил поворотный момент — после этого ничего уже не будет как прежде. Ничего. Он собирается связать свою жизнь с Пэнси Паркинсон, а почему? Потому что их родители решили, что свадьба одинаково выгодна обеим семьям. Галлеоны, сотни галлеонов тоже сыграли свою роль, в этом Драко не сомневался. И не то, чтобы он возражал... Драко все понимал и знал, что слишком мало молодых ведьм соответствовали высоким стандартам его семьи. К тому же он был… в каком-то роде увлечен Пэнси. Они встречались уже три года и вместе выросли. Драко не помнил свою жизнь без Пэнси. Но любит ли он ее? Ничего, Драко сможет научиться ее любить. В конце концов, свадьба его родителей тоже была спланирована заранее, но ни у кого не возникало сомнений в их привязанности друг к другу.
И все же этот момент представлялся Драко совсем по-другому.
Мерлин… если бы только Грейнджер была чистокровной.
Если бы.
Пересекая сцену, Драко яростно отбросил подобные мысли, глубоко вдохнув и мысленно репетируя речь. Грейнджер не чистокровная. Она грязнокровка. Пусть она прекрасна. Пусть ночь с ней была лучшим трахом в его жизни. Но Драко попользовался и покончил с ней, так что пора жить дальше.
Пускай Уизли наслаждается доставшимися ему жалкими мгновениями.
Проклятье, она слишком хороша для Уизли.
Нет. Драко получил, что хотел. Все кончено.
Кончено.
Шепот в зале стих. Пора.
Драко посмотрел в глаза своей девушки. Она была в полуобморочном состоянии от волнения, окруженная стайкой шепчущихся и хихикающих слизеринок.
— Пэнси Паркинсон, — спокойно произнес Драко. — Ты лучшее, что было в моей жизни. Окажешь ли ты мне великую честь стать моей женой?
И почему, почему даже в это судьбоносное мгновение Драко не мог удержаться, чтобы не взглянуть на Грейнджер еще раз? Она стояла в дверях Большого Зала, поддерживаемая с двух сторон Поттером и Уизли. Девчонка Поттера — мелкая Уизли — тоже присоединилась к ним. Очевидно, все четверо покидали бал.
Но Грейнджер остановилась и обернулась, встретившись с Драко взглядом. Ее лицо было белое, как полотно, и даже через весь зал Драко видел серебристые дорожки слез на ее щеках. Но Гермиона больше не плакала. Долгое мгновенье она смотрела прямо в глаза Драко — в свете ламп ее платье переливалось черным и зеленым. Проклятье, Грейнджер была прекрасна, просто восхитительна. Пэнси, светясь от счастья, уже поднималась на сцену, чтобы принять его предложение под гром аплодисментов слизеринцев, но Драко, помоги ему Мерлин, не мог оторвать взгляда от Грейнджер.
Гермиона, оттолкнув Поттера и Уизли, развернулась и вышла из зала.
Драко не видел Гермиону с Рождественского бала… а с тех пор прошло уже несколько месяцев.
Малфой не вернулся в Хогвартс с каникул. После приезда домой, пока эльф отводил Пэнси в ее комнату, чтобы помочь распаковать вещи, Драко пригласили к себе родители. Как будто извиняясь, они объяснили, что война вот-вот начнется, а в военное время молодым людям надо быстро становиться взрослыми. Поэтому было решено, что Драко больше не вернется в Хогвартс, а примет Черную Метку и начнет готовиться к карьере Пожирателя Смерти. И, конечно же, женится на Пэнси. Люциус с улыбкой поведал, что «военные свадьбы» давняя и добрая традиция семьи Малфоев — он и Нарцисса сами поженились во время первого восстания Волдеморта.
Казалось, родители пытались поддержать Драко, будь он расстроен тем, как теперь повернулась его жизнь. Но он ничуть не переживал, расставаясь с Хогвартсом навсегда. У Драко не осталось ни сожалений, ни незаконченных дел, ведь он успел заполучить Грейнджер перед отъездом.
Но Малфой понял, как сильно заблуждался, думая, что сможет забыть Гермиону, переспав с ней. Последующие месяцы Драко стал вспоминать о ней еще чаще, гадая, где она и что делает. Готовится к войне, как и он? Или все еще защищает домовиков и переживает за экзамены и оценки по таким глупым предметам, как История Магии и Древние Руны? Трахнул ли ее Уизли? Дала ли она ему?
Драко думал о Гермионе в брачную ночь, схватив свою невесту за волосы и входя в нее с такой силой, что Пэнси, которая уж точно не была девственницей, закричала от боли и попросила быть понежнее.
По правде говоря, Драко думал о Гермионе каждый божий день… а сейчас она прямо перед ним… и вот-вот умрет.
***
Драко все-таки вернулся в Хогвартс за неделю до окончания занятий в составе отряда Пожирателей Смерти. Они застали всех врасплох и, приложив минимум усилий, смогли попасть в замок с наступлением темноты.
Была почти полночь — по плану в это время надо было отступать, если не удастся захватить замок. Сражение бушевало в коридорах и классах бывшего alma mater Драко уже несколько часов. Нападение не должно было превратиться в финальную битву, а скорее предназначалось для того, чтобы посеять панику в лагере противника. А если получится захватить школу… тем лучше, но это не главная цель, не сегодня. Атака Хогвартса лишь первая часть запланированной операции, которая подорвет моральные силы противника. Единственное, что приказали Пожирателям, это попытаться не убивать чистокровных… кроме, конечно, известных предателей крови, таких как Уизли. Полукровки, грязнокровки и все, кто попытается оказывать хоть какое-то сопротивление, — вот кого разрешалось убивать без промедления.
У Грейнджер — грязнокровки, к тому же оказывающей яростное сопротивление — шансов выжить этой ночью практически не было. Поэтому Драко совсем не удивился, застав ее в совсем незавидном положении.
Противников было чересчур много — несколько молодых Пожирателей во главе с Маркусом Флинтом окружили Грейнджер, зажав в угол. Ее же соратники — как их там, Невилл Лонгботом и эта девица со странностями, Лавгуд — лежали у ног Гермионы, то ли без сознания, то ли мертвые. Гермиона отражала сыплющиеся со всех сторон заклятья и даже успевала отвечать своими. Она сражалась превосходно и отчаянно, но все равно была обречена.
Драко увидел, как Флинту удалось направить заклятье сквозь ее защиту. Малфой не знал точно, что это было, но оно сильно ударило Гермиону в живот. Грейнджер согнулась пополам… выронила палочку... упала на колени. Флинт безжалостно ударил ее по голове, отчего Гермиона растянулась на полу. Невероятным усилием воли она перевернулась на спину и обхватила себя руками там, куда попало заклятье. Гермиона с трудом дышала и больше не обращала внимания на Флинта и остальных. Просто лежала на полу, уставившись в каменные своды, и ждала неизбежного. Ждала смерти.
Флинт начал вновь поднимать палочку, когда крайне неожиданная и столь же неразумная мысль ярко сверкнула в голове Драко.
НИКТО не может причинять боль Грейнджер, кроме МЕНЯ.
Флинт ухмыльнулся:
— Ава…
— Экспеллиармус! — выкрикнул Драко, оборвав Флинта на полуслове. Тот отлетел к стене и потерял сознание. Пройдя между остальными Пожирателями, Драко стал над лежащей ничком Гермионой, защищая ее одним своим присутствием.
— Опустите палочки, идиоты, — огрызнулся он, и все поспешно последовали приказу. Драко пользовался большим уважением среди молодых Пожирателей. Все знали, что он, как и отец, входит в узкий, элитный круг приближенных к Лорду.
Драко огляделся.
— Вы что, мать вашу, совсем рехнулись? Вы понимаете, кто это? Вы хоть подумали, что это Гермиона Грейнджер, лучшая подружка золотого мальчика? От мертвой Грейнджер толку нет, но живой она может стать нашим козырем. Теперь разойдитесь, я отнесу ее к отцу.
Драко подхватил Гермиону на руки и ушел, вот так просто, остановившись только на мгновенье, чтобы бросить пару приказаний через плечо.
— Откачайте Флинта и продолжайте сражение, сейчас же!
Драко услышал, как они подчинились.
Он прошел через длинный, пустынный коридор и несколько раз свернул, прежде чем остановиться и взглянуть на девушку в его руках. Глаза Гермионы были закрыты, а лицо стало белее воска. Драко судорожно пытался сообразить, какое заклятье наслал на нее Флинт. Приподняв Гермиону так, чтобы ее голова лежала у него на плече, Малфой шепнул:
— Грейнджер.
Тишина.
— Грейнджер?
Став на колени, Драко опустил ее на пол и прислонил к стене в полусидящем положении.
— Грейнджер, — настойчиво повторил он, сдергивая маску и опуская капюшон. На этот раз ее веки дрогнули. Подняв руки, Гермиона вновь скрестила их на животе. И с трудом открыла глаза.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы сфокусировать взгляд, и Драко точно понял, когда Гермиона узнала его — в ее глазах тотчас появилось отчаяние.
— Малфой, — выдохнула она.
— Ты знаешь, чем в тебя попал Флинт? — отрывисто спросил он. — Ты узнала заклятье?
Гермиона слабо покачала головой.
Драко замолчал, напряженно размышляя. И что теперь с ней делать? Драко чертовски хорошо знал, что он хочет сделать с Гермионой — найти укромное местечко, вдали от сражения, как-нибудь вылечить ее, а потом трахать, и трахать, и опять трахать. Но это невозможно. Драко просто не имеет права покинуть место битвы. И к тому же не знает, как вылечить Гермиону — очевидно, дело серьезное. Что же касается секса… Мерлин, как заманчиво… если поспешить, можно заняться этим прямо здесь, а Драко уже и так возбужден…
— Малфой, — прошептала Гермиона. Оторвавшись от своих грез, Драко встретился с ней взглядом. И мог поспорить, что Гермиона думала о том же, что и он.
— Не надо, — просто сказала она, осипшим голосом. Медленно Гермиона подняла руку и убрала упавшие на глаза локоны. — Просто убей меня, хорошо? Не… не делай мне больно… опять.
Драко открыл было рот, не зная, что ответить, а потом застыл, заметив кое-что на ее руке. Малфой сузил глаза.
— Проклятье, что это? — спросил он, схватив ладонь Гермионы, чтобы рассмотреть получше.
Ее безымянный палец украшали два кольца. На одном поблескивал бриллиант, хоть и очень маленький, другое же было гладким. Оказывается, Малфои не единственная семья, поддерживающая традицию поспешных свадеб в военное время.
Драко изумленно уставился на кольца, а потом вновь перевел взгляд на лицо Гермионы.
— Грейнджер, твою мать, ты замужем? За УИЗЛИ?
Гермиона вырвала руку из его хватки и долго смотрела на кольца, как будто сама видела их впервые… а затем опять обхватила руками живот. Когда Гермиона подняла голову, в ее глазах стояли слезы. Она попыталась что-то сказать — тщетно. И просто кивнула в знак согласия. Две слезинки медленно покатились по ее щекам, когда Гермиона закрыла глаза.
— Мерлин, Грейнджер, ты с ума сошла? — выпалил Драко, не подумав. — Может ты и грязнокровка, но ты все равно самая красивая ведьма, какую я только видел! Ты могла бы найти кого-то лучше, чем этот… этот… этот!
И тут Гермиона ударила его.
Довольно сильно, для серьезно раненого человека.
В полнейшем изумлении Драко прижал ладонь к горящей щеке. В глазах Гермионы совершенно неожиданно заполыхало пламя.
— Да как ты смеешь? — тихо произнесла она, голосом звенящим от гнева. — Ты ничего не понимаешь, ты мерзкий… порочный…— Гермиона замолчала на полуслове, пытаясь взять себя в руки, и тяжело сглотнула. — Говори обо мне что хочешь, Малфой. Делай со мной, что вздумается. Я могу это пережить. Но оставь… Рона… в покое, ты меня слышишь? Не смей его трогать. Рон… Рон… оох.
Вдруг ее глаза закатились, и Гермиона повалилась на бок, начиная сползать по стенке на пол.
— Грейнджер! — Драко схватил ее за плечи и вновь усадил прямо, слегка встряхнув. — Что такое?
Ее веки опускались. Сглотнув, Гермиона облизнула сильно потрескавшиеся губы.
— Малфой… — его имя прозвучал как выдох. — Я не знаю… больно…
Вот черт. Черт черт черт.
Драко боролся с собой… и никогда в жизни он так и не поймет до конца, что же заставило его совершить следующий поступок.
— Черт. — На лице Драко застыло выражение угрюмой задумчивости. — Грейнджер. Где Уизли?
Это привлекло ее внимание. Гермиона заставила себя приоткрыть глаза и вновь сконцентрироваться на его лице.
— Нет, — прошептала она. — Оставь его… Малфой, оставь Рона в покое.
— Твою мать, Грейнджер, скажи, где он! Я хочу отвести тебя к нему.
Невероятно, но Гермиона выдавила слабую улыбку.
— Лжец, — выдохнула она.
Драко напрягся, стиснув зубы от ярости. Он чуть не свихнулся, решившись на это — не оставлять Гермиону ни себе, ни Лорду. А только Мерлин знает, как бы она могла помочь Волдеморту в достижении цели — не дай Бог, Лорд выяснит, что Драко отпустил ее. Придется сказать всем, что на него напали и забрали Грейнджер. Это было самое сложное решение в его жизни — подставить собственную задницу! К тому же Драко не понимал, почему, во имя Мерлина, он это делает. Хотя, вручи он Гермиону Лорду, ее судьба больше бы не зависела от него, что Драко не очень-то нравилось. А Грейнджер еще смеет перечить!
— Грейнджер, — Драко старался сохранить спокойствие. В этот момент ему пришло в голову, что Гермиона, возможно, больше не откликается на «Грейнджер»… но черта с два он будет называть ее «Уизли». — Я клянусь. Если ты доведешь меня, я заимперю твою задницу и тогда не ручаюсь за то, что еще могу сделать. Теперь говори, где Уизли и я доставлю тебя к нему.
— Почему?
Хороший вопрос, не так ли? Действительно, почему? Но отвечать не пришлось, потому что именно в этот момент Гермиона окончательно потеряла сознание. Ее глаза закатились, тело, в котором больше не осталось сил на сопротивление, обмякло.
— Нет-НЕТ! Грейнджер, ты маленькая сучка! — выругался Драко, вновь с какой-то странной нежностью беря ее на руки. — И что я теперь должен делать?
Малфой задумался, запустив ладонь в спутанные, мокрые, серебристо-белые волосы. Он просто ненавидел, во что чертов капюшон превращал его прическу. Наконец достав палочку, Драко дотронулся ей до обручального кольца Гермионы и пробормотал сложное заклинание, закончив словами «Приведи меня к Рональду Уизли».
Потом положил палочку на ладонь и стал ждать. Несколько минут ничего не происходило — Драко уже успел отчаяться и решить, что все к лучшему, потому что ничего глупее он еще не совершал. Но тут палочка очень медленно начала вращаться. А через несколько секунд замерла, слегка подрагивая, словно стрелка компаса, указывая, как надеялся Драко, в нужном направлении. Чуть приподняв Гермиону, Драко не удержался и поцеловал ее потрескавшиеся, не шевелящиеся губы, слегка протолкнув язык в ее рот и нежно посасывая нижнюю губу. А затем зашагал вперед.
Что было вовсе нелегко, потому что приходилось держать палочку в открытой ладони и одновременно нести Гермиону. И все-таки Драко это как-то удалось, хотя в мыслях в такт шагам проносилось «идиот-идиот-идиот».
Драко обнаружил Рона вместе с Гарри, мелкой Уизли, Захарием Смитом и еще парочкой человек в небольшой, скромной комнатке на первом этаже, которая, вероятно, была временным военным штабом. Какой-то неплохой эксперт в чарах разнаваждения наложил на дверь заклятье, но Драко все же смог отыскать ее, благодаря палочке и упрямству.
Уставшие, измученные и грязные, как будто сами только что покинули поле боя, Гарри и Рон склонились над маленьким столом, на котором валялась куча пергаментов, отчетов, схем, разведанных… все то же самое, что сосредоточенно изучал Люциус в более удобном и постоянном командном центре. Драко пришла мысль, что рассмотреть некоторые из этих бумаг повнимательней было бы очень полезно. Еще лучше стянуть парочку, если получится… Но в данный момент перед Малфоем стояла более важная проблема. Гермиона.
— Уизли, — позвал он. — По-моему, я нашел кое-что, что принадлежит тебе.
Гарри и Рон вскинули головы, услышав его голос — одновременно сначала вытаращив от удивления глаза, а потом сузив. Всегда отличавшийся вспыльчивостью Рон, чей взгляд был прикован к лицу Драко, зарычал и тут же потянулся к палочке. Гарри же сначала взглянул на ношу Драко.
Поттер быстро схватил Рона за руку.
— Постой, — сказал он тихим, напряженным голосом. — Рон, посмотри.
Драко заметил по лицу Уизли, что тот наконец понял, кто перед ним. Рон моментально побледнел, став похожим на привидение — веснушки четко вырисовывались на неожиданно побелевшей коже. Уизли слегка покачнулся, ухватившись за край стола, и выглядел так, как будто кто-то только что ударил его под дых.
Все это произошло за какие-то доли секунды. Наконец Поттер сказал:
— Малфой, что, твою мать, ты сделал? — и в это же время Уизли, почти задыхаясь, хрипло произнес: — Я убью тебя.
Драко слегка приподнял Гермиону, одновременно переминаясь с ноги на ногу.
— Это сделал не я, идиоты, — произнес он с невероятным презрением в голосе. — Неужели вы действительно думаете, что тогда бы я принес ее сюда? А теперь, может кто-нибудь из вас в конце концов заберет ее? Я не собираюсь торчать тут всю ночь!
Казалось, Рон вот-вот рухнет на пол. Но все же он по-прежнему не шевелился.
— Нет, Уизли, ты, жалкий веснушчатый ублюдок, это твоя жена, ясно теперь? — протянул Драко с презрением. — И она тяжело ранена. Будучи сам женатым человеком, хочу заметить, что если бы это была моя жена, я бы уже давно взял ее и что-нибудь сделал!
Рон все еще стоял на месте, парализованный шоком, ужасом и сомнениями.
— Перестань вести себя как идиот, Уизли! — практически заорал Драко, теряя терпение. — Дареному коню в зубы не смотрят. Это первое, последнее и единственное одолжение, которое я тебе сделаю. Поэтому, черт тебя дери, лучше воспользуйся шансом! Если ты хоть капельку дорожишь своей женой, то возьмешь ее и окажешь первую помощь. Бери же, чертов болван!
— Рон, — тихо сказал Гарри. — Рон, забери ее.
— Но если это лову…
— Рон, а если это Гермиона? Ей нужна помощь, возьми ее.
Наконец Рон вышел из-за стола, по-прежнему нетвердо держась на ногах, и протянул руки.
— Хорошо, дай ее сюда, Малфой, — в его голосе до сих пор сквозило подозрение, хотя, уже едва заметное.
Драко в последний раз взглянул на лицо Гермионы. Оно было бледным, грязным и исцарапанным… но все же прекрасным и умиротворенным. Неожиданно Драко сильно пожалел, что принес Гермиону сюда, отчаянно не желая отпускать ее… то, как она уютно лежала в его объятиях, казалось таким правильным.
Но Драко знал, что не может оставить ее. Он передал Гермиону Уизли, который схватил ее и тут же опустился на пол, укачивая девушку на коленях. Драко вспомнил, как практически так же держал Грейнджер на полу в ванной старост. Тепло, шедшее от ее тела. Голос, дрожащий от переполняющих ее эмоций. Малфой… Боже… Мне страшно.
Драко поджал губы и развернулся, собираясь уходить.
— Малфой, постой, — окликнул Поттер. Драко замер, но не обернулся.
— Малфой… ты даже не понимаешь, что это значит для Рона. Для нас. Спасибо тебе.
Драко горько усмехнулся. Если бы только они ЗНАЛИ. Он помнил запах, вкус и прикосновение ее кожи — и то неописуемое удовольствие, которое чувствовал каждый раз, когда Гермиона кончала, извиваясь под ним, насаживаясь на его член так страстно, что доводила Драко до оргазма почти одновременно с собой, не переставая кричать, что не хочет этого, Боже нет. Мерлин, это было так восхитительно. И пока Гермиона живет на свете, всегда есть шанс, что когда-нибудь Драко вновь завладеет ей. Трахать Гермиону Грейнджер было чертовски приятно. Трахать жену Рона Уизли… это будет просто прекрасно. Вот, почему Драко спас ее. Вот, в чем причина. Да.
— Не благодари меня, Поттер, — сказал он. — Серьезно, не стоит. О, и как ты понимаешь, мне придется доложить о местоположении этой комнаты. На твоем месте, я бы убрался отсюда вместе с пергаментами через пять минут.
Гарри больше ничего не сказал. Драко слышал, как Рон что-то тихо шепчет Гермионе. Он представил, что Уизли гладит ее волосы, как на Рождественском Балу. Или, возможно, нежно укачивает, прижав ладонь к ее щеке и обводя контуры ее лица, губ; целуя Гермиону в лоб. Через секунду Драко услышал «Энэрвейт!» и осипший, изумленный шепот не верящей своим глазам Гермионы: «Рон?».
Драко неимоверно хотелось обернуться и в последний раз взглянуть на нее… но он не стал этого делать.
Я, к сожалению, далеко не мастер стилистического анализа и не умею указывать конкретные недостатки, но все-таки влезу со своей неумелой критикой Сам фик неплохой. Поначалу чувствовался такой приятный равномерный тяжелый ритм, Малфой-насильник и все такое(вплоть до фразы "и он вошел в нее"). А потом текст скомкался, потерялась та нагнетенная вначале атмосфера. И финал тоже как-то оборван... Складывается впечатление, что мысля была такова: "а дальше, дорогие читатели, сами допридумывайте те извращения, которыми Малфой доканывал несчачтную Грейнджер". И потом, честно говоря, я так и не поняла - И пока Гермиона живет на свете, всегда есть шанс, что когда-нибудь Драко вновь завладеет ей. Трахать Гермиону Грейнджер было чертовски приятно. Трахать жену Рона Уизли… это будет просто прекрасно. Вот, почему Драко спас ее. Вот, в чем причина. Да. - это истинная причина, по которой он спас ее? это простая одержимость ее телом, или все-таки где-то очень глубоко под текстом скрыта любовь??... *сидит у монитора с надеждой, что придут умные люди и все растолкуют*
А потом текст скомкался, потерялась та нагнетенная вначале атмосфера. И финал тоже как-то оборван...
Если я правильно вас поняла, то это скорее претензии к автору, чем к скромному переводчику. И, на мой взгляд, концовка как раз и интересна своей неопределенностью.
цитата:
это простая одержимость ее телом, или все-таки где-то очень глубоко под текстом скрыта любовь?
Порадовало. Фик оказался вполне "на уровне" - не только начало было удачным. Вот это особенно здорово: Он смотрел на нее. Опять. Чувствуется, что Драко способен пронести свою одержимость сквозь всю жизнь. Очень неожиданный финал. Перевод замечательный, спасибо.
Переводчику поклон. Сейчас трудно найти фики с этим пейрингом, от которых не начинаешь зевать через минуту. Всё уже, как бы это сказать, написано. Тем более приятно почитать.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 20
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Прочла Ваш текст, SudSun, с неменьшим удовольствием, чем оригинальный. 
А вам большое спасибо за перевод)))) 
- участник сейчас на форуме
