ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ФОРУМ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ.
Чтобы зарегистрироваться, внимательно прочтите инструкцию в этой теме.
Если вы уже зарегистрированы, то получить доступ к закрытым разделам можно в этой теме.
Название: Маленькая перестановка слагаемых Автор: lokiana Бета: Aldream Пейринг: Северус Снейп/ Сириус Блек Рейтинг: R. Категория: слеш. Жанр: romance Саммари: Старому манипулятору отказать всегда было сложнее, чем уступить. Предупреждения: PostWar. Канон всех книг в принципе учитывается, но трактуется… своеобразно.
- Странно, что хоть кто-то тебя заметил. Мог бы и порадоваться, Блек. - Ну что ты… я рад, Снейп. Так рад, что в горло готов кому-нибудь вцепиться. От счастья. Обмен вымученными оскалами. Руки расположены на виду, на столах, они отбивают дробь, теребят салфетки и столовые приборы, а временами просто замирают без движения, когда мужчины встречаются взглядами. Обоим требуется усилие воли, чтобы не сжимать ладони в кулаки И не тянуться к палочке. Но слишком много людей вокруг, и нельзя позволять себе сорваться. Половина министерских чиновников собралась, не меньше. Повод хорош. Окончательная победа над Вольдемортом. Причина, по которой сюда приглашены были и они тоже, просто кошмарна. Награждение орденом Мерлина. Обоих. Само по себе это тоже было хорошо, то есть ничего столь ужасного в этом не было. Разве что не вовремя. И шумно. И слишком многие из тех, что последние годы готовы были произнести непростительное в их адрес – теперь фальшиво улыбались, поздравляли и вынуждали играть в вежливость. Слишком мало они тут видели дружеских лиц. Это говорило о многом, с учетом, что все, кого они могли назвать друзьями, присутствовали. И конечно то, что их посадили бок о бок, не улучшало настроения. Но худшим была необходимость читать речь. Одобренную министерством. Составленную министерством. Единственное хорошее, что они в этих речах признавали, это их краткость. Сестра таланта и она же – залог сохранения здравого рассудка. Очередной несчастный встал, когда Скримджер назвал его имя, и поспешил к ждущей его награде, проговаривая про себя речь и оставляя на столе свиток, по которому он ее заучивал. Мужчины переглянулись. Кислое выражение их лиц точно давало понять всем неосведомленным, если таковые найдутся, что они думают друг о друге, о тех, кто посадил их рядом, и об окружающих в целом, без перехода на личности (во избежание членовредительства). Никаких дебошей. Сегодня они твердо это пообещали. Ну, то есть прямо они, конечно, ничего не обещали, зато очень долго слушали детальное описание того, что будет, если они этот дебош устроят. Выводы как-то не вдохновляли поддаваться инстинктам. Променять несколько часов относительно мирного пребывания за одним столиком на небольшой скандальчик было бы конечно удовольствием, но платить за него пришлось бы дороговато. В частности, долгими лекциями на тему неумения держать себя в руках, а сами руки – на расстоянии друг от друга. - Вы можете не липнуть друг к другу, как молодожены, каждый раз, когда вас оставляют наедине на пару минут?! – взорвался на днях сдержанный и не любящий конфликтов оборотень Ремус Люпин. Он наткнулся на них в кухне дома № 12, на Гриммаулд Плейс, куда зашел за вечерней порцией чая. А они всего-навсего разговаривали. Ну да, вероятно на повышенных тонах. Ну и стояли, возможно, чересчур близко. И… Короче, следовало признать, что нет – как раз не липнуть друг к другу они и не могли. Но признать это, значило признать почему, к чему ни один из них готов не был. - Я к нему не… - Рем, ты что, спятил?! - А как это еще назвать? – уперся тот. Потом вдруг вспомнил о цели своего прихода и, сердито звякнув чашками, принялся расставлять их на столе, не глядя никому в глаза. - Удивляюсь, как еще Гарри не высказал вам того же. Как он ТЕБЕ этого не высказал, Сириус! – тут оборотень поднял глаза и обвиняющее указал на друга детства десертной ложкой. «Не серебро», – машинально подумалось его собеседникам. У Сириуса даже возникла вялая мысль проверить, осталось ли вообще в доме серебро, но тут же канула в Лету. Его долго не было, и Мундугус Флетчер вполне мог… проще было сказать, чего он не мог сделать за это время. Вот, например, заработать на продаже портрета Вальпургии Блек ему явно не удалось. А жаль. За это бы ему не только пропажу столового серебра забыли. Северус Снейп фыркнул. - Я не собираюсь смотреть это представление, - сказал он и, резко развернувшись, покинул поле боя. Привычного драматизма выход слизеринца был лишен, но не по его вине, а из-за абсурдности сочетания самого его внешнего облика с именем. Северус Снейп, совершенно не походил на себя. И тем более не походил ни на кого другого. Почти ни на кого. - Да, не надо, лунатик, – торопливо говорит Сириус, изгоняя из головы образ, который до сей поры как-то не считал притягательным. Точно, совершенно точно не считал. Во всяком случае, в этом смысле. Потому что он не извращенец… – Я пока здесь побуду, ты не против? – пробормотал он, отворачиваясь к окну. Привычно запуская ладонь в волосы, совершенно забывая, что лучше этого не делать, и традиционно уже морщась от отвращения. Но через мгновение Сириус уже забывает об этом и, поглаживая пальцами стекло, смотрит на улицу. Ему никогда не нравился вид, открывающийся из этих окон, но он его всегда странно завораживал. Люпин кивнул неохотно и вернулся к приготовлению чая. Занятые своими мыслями, они больше не заговаривают. И после первой же чашки распитой в дружеском молчании, оборотень брошен в уютной кухне. Ради гораздо более уютной спальни и гораздо менее дружеского общества. Он совсем этому не удивляется. Зато Северус Снейп ночному визиту удивляется и даже очень. - Почему МакГонагалл так на нас смотрит? – задумчиво. - Потому что мы сами на себя не похожи? – ехидно. Бывший профессор трансфигурации, а ныне директор Хогвартса, сидела за соседним столиком вместе с несколькими коллегами. Она и в самом деле поглядывала в их сторону, будто чего-то ожидая. - Могла бы уже привыкнуть. - Да ну? Мы еще и сами не привыкли. - Надеюсь, и не придется. - Надейся. - Ты узнал что-то новое? - О Мерлин, какой же ты параноик! - Зато живой. - Зато спятил. - Зато мы так похожи! Пауза, в которую мужчины умещают и презрение друг к другу, и отрицание любой схожести. А также понимают, что совершенно не верят друг другу даже в такой, казалось бы, до зевоты усвоенной теме, как мнение о себе собеседника. - Вот ведь вляпались! - Мы действительно похожи. - Заткнись. - Скримджеру это скажи. - Бесполезно. Министр как раз закончил краткую благодарственную речь и отпустил несчастного с помоста. Фадж на его месте смотрелся бы нервным конферансье, но Скримджер выглядел львом, которого официоз заставляет прыгать через кольца огня. А вообще, та часть публики, которую обстоятельства не вынуждали подниматься из-за столиков и участвовать в представлении, казалось, искренне наслаждалась вечером. МакГонагалл была из их числа. - Сириус Блек и Северус Снейп, - объявил министр с заминкой перед именем слизеринца. Оправданий для этой заминки было более чем достаточно. Имя это за последние полтора года появлялось в газетах чуть ли не чаще имени самого министра, и мало кто магическом мире не слышал его в том или ином контексте. Оно зажило собственной жизнью и поначалу сочеталось с ядовитым определением «убийца и предатель». Пожиратель Смерти. Вскоре, после статей о «Великой Победе», к нему намертво, казалось, прилипло «оправдан», и общественное недоумение отнюдь не развеивалось от статей в «Пророке», уверяющих в очередной раз в правоте министерства. Газете давно никто не верил. Впрочем, после того как несколько интервью с учителями и учениками Хогвартса слово в слово повторил «Вопилер», шумиха начала стихать. В конце концов, чего только не бывает. Ну, оправдан человек, признано, что он был на нужной стороне, и что с того? На некоторое время имя сошло с газетных полос. Потом стало известно, что Северус Снейп пропал, в связи с чем тут же появилось немало ничем не подтвержденных теорий. Отношение обывателей к происходящему разнилось от «получил заслуженное» и «министерство заметает следы» до панического ужаса перед неизвестной угрозой. Неделя прошла под знаком суматошных статей, поисков и объявления министерства о вознаграждении за любую информацию. А для тех, кто еще не разучился удивляться, будущее готовило сенсационное интервью, данное Минервой МакГонагалл эксклюзивно для Риты Скитер, что само по себе было… неожиданно. И в статье затрагивались темы, из-за которых «Пророк» выпустил дополнительный тираж. Прежде всего, несправедливость министерства. Гриффиндорка рассказывала о трагической судьбе Сириуса Блека, своего воспитанника, осужденного на Азкабан за чужие преступления, почти три года скрывавшегося от правосудия и в итоге погибшего за Завесой во время сражения в министерстве. Она также признавала, что бывший директор Хогвартса считал случившееся своим недосмотром и знал способ вытащить Блека из-за Завесы, но не хотел раньше времени обнадеживать его крестника. Только сам заняться этим Дамблдор не успел, по поводу чего и переживал, даже после смерти. Ну и, естественно, упоминалось, что Северус Снейп незадолго до исчезновения беседовал с портретом покойного директора, после чего его видели только на Мрак-Аллее, покупавшего редкие компоненты для зелий. Через пару дней он и пропал. Впоследствии МакГонагалл ничего не могла сказать аврорам по рецептуре зелья, а портрет если что и говорил, то достоянием широкой общественности это так и не стало. В отличие от долгожданного возвращения из-за Завесы, к которому министерство приготовило все официальные бумаги по «воскрешению». О событиях последующих недель даже перо Риты Скитер не могло сказать ничего правдивого или хотя бы внятного. Общественности не хватало острых новостей. Данный вечер обещал их предоставить даже в отсутствии скандала. Все-таки церемония награждения орденами такого масштаба и в таком количестве не случается каждый день. Северус Снейп и Сириус Блек одновременно поднялись под легкий шепот недоумения о том, почему их имена названы вместе. Очень немногие знали причину. И всего один человек понимал, что непосвященные очень быстро придумают объяснение сами. Да и что тут собственно можно придумать кроме очевидного? Так что Минера МакГонагалл действительно искренне наслаждалась вечером.
Вот и вернулись. В министерстве никто ничего не понял. Поздравляли, жали руки, упоминали об оправдательном приговоре, но ничего не поняли. Хогвартс всегда находился будто в параллельной реальности. Другие отношения с окружающими, другие мысли, другие запахи и, неизвестно почему не выдохшееся со школьных лет ощущение, что виден насквозь. И тут, в кабинете директора, от этого точно никуда не деться... - Понимаю, вам надо побеседовать втроем… – и МакГонагалл выходит с подозрительной кошачьей усмешечкой. Будто поймала мышь, наигралась с ней и сейчас дает полубезумному от страха животному поверить в то, что спасение еще возможно. Вот ведь… кошка… Тут ничего не скрыть. - Северус, – кивок одному, – Сириус, – кивок другому. Нет, этого старого манипулятора что, вообще ничем не пронять? Они кривятся, но входят. – Присаживайтесь, – предлагает Дамблдор. Хоть без чая обошлось, и на том спасибо. При взгляде друг на друга, снова кривятся. Понимают, что чувства взаимны, и спешно отворачиваются к Дамблдору. Тот сияет. И почему это так злит? - Это можно исправить? – рыкает Блек. В его исполнении чужие шелковые интонации звучат скорее истерически рваными. И это не радует ни его, ни его противника. Нет, Северус Снейп пробует усмехнуться, но замечает в дверце застекленного шкафа, как это смотрится, вздрагивает, о Мерлин, я напоминаю Локхарта! ужасается и заставляет лицо расслабиться. - Можно, конечно, можно, – и не успевают они вздохнуть с облегчением, как старый маразматик (оба заменяют сию формулировку, выданную подсознанием, на привычное Дамблдор) добавляет: - Я только не знаю – как, покопайтесь в библиотеке. Возможно, придется вновь отправиться за завесу. Но это не раньше полнолуния. Для таких ритуалов важна цикличность. - А откуда вы вообще узнали, что мы вернулись?... - Финеас гостил на одном портрете в министерстве. Он был рад твоему возвращению, Сириус, даже в таком виде. И сразу сообщил мне. Потом, думаю, отправился в твой дом, поделиться с мадам Блек. А так как Гарри живет именно там, он тоже уже знает... это чудесный подарок ко дню его рождению. - Подарок Поттеру. До чего я докатился. Дамблдор укоризненно качает головой, но слизеринец считает разговор оконченным и уже направляется к двери. Гриффиндорец не двигается с места, подчеркнуто не замечая ни прощания директора, ни того, что остался в комнате один, и хмуро смотрит на себя в стеклянной дверце шкафа. Оттуда на него с брезгливым выражением лица глядит Снейп. - Даже ты, Блек, мог бы догадаться, что нашим телам лучше находиться на минимальном расстоянии друг от друга, – раздается от дверей. - Даже ты, Снейп, мог понять, насколько мне не хочется этого слышать! И уж тем более находиться рядом! - Это даже по сравнению с Завесой так ужасно? - Даже по сравнению с Азкабаном! – рычит он, и сам же оглушен собственными словами. И тем, что он врет. Даже не задумываясь, готов сказать Снейпу что угодно, лишь бы последнее слово было за ним. Быстро встает и выходит, задевая слизеринца в дверном проеме. Тот чуть подается назад, не пропуская, нет, но ровно настолько, чтобы не быть сбитым с ног. Губы его кривятся. Я тебя презираю, шавка, – остается непроизнесенным. Так и кажется, что он выплюнет эту фразу с минуты на минуту. Будто вместе с телом Блеку достался какой-то нерв. И он подсказывает, что происходит в мыслях того, чье тело он занимает. Гриффиндорец сжимает челюсти, чтобы не вырвалось рычания. Слизеринец стремительно его обгоняет и уверенно идет впереди. Ведет. Нельзя уступать. И приходится идти бок о бок, не пуская врага вперед. Интересно, это когда-нибудь изменится между нами? - Никогда, – еле слышно шипит Снейп. Что ж между ними всегда была полная взаимность.
Часть вторая. Прощение получить легче, чем разрешение.
Хогвартс. До.
Обычное утро. Обычный день. По подземелью гуляют сквозняки, а за окнами дымное марево дождя, что заморосил еще ночью, но до сих пор и не думал прекращаться. И привычно отвратительное настроение. Все как всегда. Разве что он полночи не спал, провозившись с зельем. И от всей души желал себе никогда не возвращаться в Хогвартс. К сожалению, желать никогда здесь и не появляться было уже поздно. Оставалось только надеяться, что в очередной раз, покинув замок, он сюда не вернется. Что хоть когда-нибудь он отсюда выберется. А дождь… был не так уж плох. Даже наоборот. Успокаивает. И вполне приятен как фон. В отличие от неестественной тишины в Большом зале. И едва теплого кофе. Будто посадили на сцену, где он обязан с аппетитом тыкать вилкой в пустую тарелку, чтобы не выпасть из общей картины пирующих. Завтрак был абсолютно безвкусен. Преподаватели не отрывали от него взглядов, и казалось, что каждый обладает стеклянным глазом Хмури, а сам он пытается скрыть от них парочку грязных тайн. И как старый аврор, они не собирались обращать свое почти неприлично откровенное внимание на другие объекты. Ученики ради разнообразия были с ними согласны. Напрасно, вообще-то. Все его грязные тайны уже давно вытащили на солнце, и они успели выгореть в его яростных лучах. Ничего нового не найти, не надейтесь. Северус Снейп полагал такой интерес к своей персоне одновременно и забавным, и раздражающим, но не показывал этого. Уже привык. Он не думал, что вернется в Хогвартс после смерти Альбуса, и уж точно не думал, что вернется так. Но это случилось. Так совпало. Минерва умела убеждать. И сам Альбус… не разучился… Некоторое время назад жизнь как таковая кончилась. Как обед в ресторане. Заплатил по счету – свободен. Никому ничего не должен. Волен делать, что угодно. Но потом все внезапно вернулось благодаря настойчивости гриффиндорки и его собственному инертному состоянию. Он снова в Хогвартсе. Оказалось, что только он может помочь, а значит, он помочь должен. - Нет. - Северус… - Минерва, я не собираюсь возвращаться. Поставим на этом точку. - Ты просто не понимаешь… - А я устал понимать. - Это ненадолго. Неужели ты предпочтешь остаться здесь?.. – она скептически оглядывается. И он точно знает, если она хоть слово скажет о том, каким заброшенным, пыльным и… дряхлым выглядит его дом… он выставит ее за дверь. В то же мгновение. Но она вовремя придерживает язык. И ему приходится продолжать спор. - Ненадолго – это до конца года? А потом не найдется ни одного идиота на эту должность, и что прикажешь делать? Оставаться? О зельеварении и должности декана я бы еще подумал, но ЗОТИ?! Мерлина ради, Минерва, я не собираюсь еще и под Слугхорна подстраиваться, а при наших с ним отношениях не удастся ужиться без… - Северус, я сказала то, что сказала. Ненадолго это… ненадолго, - с каким-то особым выражением произносит она. Он пытается дословно вспомнить, что так его возмутило в предложении, сделанном прямо с порога кроме самого его факта. И по спине ползет холодок. - Зачем… в чем тебе нужна моя помощь?.. - Будет лучше, если все расскажет Альбус, - размеренно отвечает МакГонагалл. Под неотрывным взглядом он коротко кивает. Тонко сжатая линия ее губ смягчается. Состояние, в котором он поначалу находился, не подходило под описание счастья, но что-то от нирваны присутствовало точно. И он просто не знал в тот момент, за что взяться, не знал, чего теперь хочет от жизни, и чего вообще ждать от будущего… Первая гибель Темного Лорда не ощущалась так ярко. Не верилось до конца в столь неожиданный исход. И как показало время, не зря. В этот раз он... ну, он не пропустил этот раз. Соучаствовал. Или просто был причастным. Это не свалилось неожиданно, из ниоткуда, не складывалось только с чужих слов и косвенных доказательств. И в этот раз все было серьезней, тяжелее, с усталостью, заботливо упрятанной от всех, но разъедающей изнутри. Чуть ли не на последнем издыхании... и он, наконец, поверил в то, что все закончилось. И не мог поверить, что все еще жив. Трудно поверить в подобное... смерть, Азкабан, наказание за предательство... ожидаемо. При любом исходе. Но не Хогвартс. Не возвращение в заброшенный дом на Спиннерс Энд. Зачем он это делал? Ну, нужен же школе преподаватель ЗОТИ. Новый, разумеется, не продержался… Именно это было официальной версией повторяемой и учителями, и учениками. Новый преподаватель действительно слег под опеку мадам Помфри в самом конце учебного года. По школе ходил шепоток, что он пострадал во время спора с директрисой Хогвартса. Никто не утверждал, что МакГонагалл его прокляла, но факт оставался фактом – профессор ЗОТИ имел с ней приватный разговор, а на следующий день не появился на занятиях. Минерва умела добиваться своего. Вопросом о том, зачем ей это нужно, он даже не задавался. Тему сентиментальности с гриффиндорцами лучше не затрагивать. Если они честны, то неизбежно придется признать собственную бездушность. А когда лукавят, так уперты в намерении не признавать, зачем им это нужно, что все равно не выбить истинных причин. Он почти слышал в ушах указания этого старого интригана на этот счет. Оптимистичного старого интригана. Сам-то он не считал, что вернется. Да и вряд ли кто полагал это возможным. Кроме Альбуса, конечно. Тем более и в кошмарном сне не привиделось бы, что он вернется ради того, чтобы достать из-за Завесы Блека. С другой стороны, если бы его на самом деле уговаривали вернуться в Хогвартс преподавать, это было бы еще хуже. Тогда МакГонагалл точно также вонзила бы в него свои коготки и не отпускала до полной капитуляции. Но результаты были бы еще сквернее. Блек, по крайней мере, не займет много времени. А согласись он остаться в Хогвартсе, преподавание здесь грозило бы стать бессрочным. Трудно говорить с портретом человека, которого убил. Орать на него значительно легче. Особенно, когда он сам дает повод. - … чистое безумие! Предлагаете рисковать жизнью ради этой треклятой шавки!? Да он просто безответственный кретин, и никто не обязан его вытаскивать, тем более я! Пусть выкарабкивается сам!.. - Северус, ты говоришь так, будто он жив… - О, вы недооцениваете подобный идиотизм, он не может просто исчезнуть и обязательно появится где-нибудь вновь! - Северус! - Я не отправлюсь ради него за Завесу, - прошипел он, скрещивая руки на груди. - Северус… это совершенно безопасно. - Вы знаете, что не в этом суть! - Я бы не просил, если было бы в моих силах все исправить самому…но я не успел, и… - Я вас покину, - отрывисто произносит МакГонагалл, до того мирно сидевшая за директорским столом. В стремительности ее движений было что-то почти паническое. - Вы ей рассказывали? - Мне не о чем рассказывать. Я никого не отправлял за Завесу, если ты об этом нелепом слухе. - А кто-то обвинял? Вы просто воспользовались случившимся, дабы вбить в Поттера хоть какое-то понятие о реальном мире. Сделали заранее все, чтобы Блека покинули остатки здравого смысла, и не вытащили его при первой же возможности, оставив его за Завесой так же, как на 12 лет в Азкабане. Я понимаю. Сам поступил бы так же, - он знал о мерзкой ухмылке искривившей губы, но видеть вину на лице Альбуса было куда приятней, чем вслушиваться в собственную язвительную отповедь. Альбус никогда не признавал свою вину только потому, что был виноват. - Это было необходимостью, Северус, я потому и прошу тебя, что не успел все исправить сам. Ты же знаешь, что я был нездоров. А он что, крайний? И теперь обязан все исправлять сам?! - Конечно. Жаль, нельзя было сказать мне при жизни. - Твое неверие меня расстраивает, - Альбус покачал головой. - Я просто не понимаю, почему сейчас? Он только отвык выполнять эти «просьбы»… - В том году я и так о многом просил. Но ведь сейчас не откажешь? - Я и тогда не отказал бы, - он качает головой и неохотно признает поражение. – Как его достать? Определенно, утро было самым обычным, что не делало его менее отвратительным. Сдвоенное, углубленное ЗОТИ – Слизерин и Гриффиндор, шестой курс. Они его помнят, он их тоже. Но они на него смотрят по-другому... по-взрослому, после всего, что газеты насочиняли, это и не удивительно. А он их видит прежними... и все еще опасается вещей, ставших привычными за годы преподавания… их уверенность в своей правоте, их глупость, и гордость, и неизбежные ошибки, что могут завести куда угодно. Одно хорошо – на ЗОТИ не взрываются котлы. Хаффлпаф, первый курс. Или хихикают, или испуганно жмутся друг к другу, усваивают еще меньше, чем красно-золотые, но хоть не такие бесстрашно нагловатые... На остаток дня – Равенкло. Все понимают, все записывают, тянут руки с ответами и все же раздражают. Как и все. Обычное утро превратилось в обычный день, последний в этом учебном году. Ничего особенного. Но Хогвартсу недоставало многого из того, каким он ему запомнился… Не хватало смешинки в глазах Альбуса. Злой целеустремленности Поттера. Повзрослевшего Малфоя. Расчетливого и настороженного. Не верящего никому. Скрывающего свои страхи так, что их почти и не видно. И безумно похожего на родителей. Две жизни ценою третьей. Он выбрал. У него не было выбора. Ни у кого в этом бедламе, называемом войной, никогда нет выбора… Кроме Альбуса. - Северус, пожалуйста, передай мне… - Держи, Роланда. И правда, ведь так сложно воспользоваться палочкой... - Тарелка может перевернуться от Accio, – начала оправдываться она, хотя он не сказал ни слова. Конечно. Знание чар у всех деградировало до уровня первокурсников. Он был в замке недолго, но уже добрую сотню раз к нему обращались с просьбами разной степени бессмысленности. Будто проверяют, как он реагирует на раздражители… Такое повышенный интерес раньше разозлил бы, но теперь только становится смешно. Мог он предположить себе такие проблемы? Людям любопытно... А ему смешно. Нет Темного Лорда и обреченности, и страха, и расплаты, и... И не смущало, что преподаватели и ученики так на него смотрели, что завтрак становился безвкусным. - … лучше сразу, как только ученики покинут школу. Послезавтра. Если вам удастся поднять ожидаемый шум, потом в министерство будет не так просто войти. Хотя не представляю, у кого может возникнуть интерес к моему исчезновению. - Рита Скитер, - МакГонагалл только довольно, с гордостью улыбается на его недоверчивый взгляд, - Это идея мисс Грейнджер. - Она-то здесь причем? - Просто нужен был кто-то, готовый помочь и молчать. Не хотелось раньше времени обнадеживать… - Гриффиндорский заговор во имя душевного благополучия Поттера? Не хочу слушать деталей. - Северус! – одергивает она, но сама же фыркает и едва не улыбается, прежде чем успевает себя остановить. – Удачи. К вашему возвращению мы разберемся с формальностями и проследим, чтобы не было выдвинуто никаких обвинений. - Да уж, это было бы лишним, - бурчит он, но у МакГонагалл все еще беспричинно хорошее настроение. Не к добру. Ну да, он и так не ждал от ближайшего будущего ничего хорошего. Она выходит, и он остается доваривать зелье. Чувствует себя лишним в собственных комнатах. Но было дело, и нужно его закончить. Его уже давно ничто не смущало. И не делало несчастным. Впрочем, и счастливым тоже. Он старался не задумываться о том, когда это происходило в последний раз. И как скоро произойдет снова.
И случается худшее из возможного. Или лучшее. Каждый видит на свой лад. - Сириус! – я морщусь от знакомого голоса. Не думал снова стать свидетелем воплей Поттера и тем более их причиной. На лице, которое всегда считал своим, появилась неуверенная улыбка. Но парень прижался не к той груди, и лицо исказило более привычное выражение. - Мистер Поттер, мы с вашим крестным, возвращаясь в этот мир, случайно заняли тела друг друга, – отцепив от себя мальчишку, следовало бы демонстративно отряхнуться, но я решил не тратиться на пустяки. Дошло до парня не сразу. Он переводил горящий взор с меня на того, кого считал мною, пока не отшатнулся от обоих. - Нет... - Да, Гарри, я...- То, как парень отскочил от крестного, вызвало мою злорадную усмешку, но она-то, похоже, и убедила Поттера, что Блек не решил «пошутить», как это за ним раньше водилось. - Сириус, это правда ты? - Да. Мы все исправим, – убедительно кивнул Блек, и голос звучал так мягко, почти ласково, что меня скривило от гадливости. – А пока придется пожить так. Но ведь все равно я вернулся... - Сириус! – До Поттера наконец дошло, как нужно реагировать, и он притянул Блека в объятье. Если они продолжат, мне останется только отцеплять их друг от друга или отворачиваться, дабы не ослепнуть от этой противной глазу картины. - Все потом. Блек, мне нужно к себе. Надеюсь, помнишь, что нам нельзя надолго расставаться, и придется идти вместе? – Я вмешался, решив прекратить это издевательство над своим телом как можно скорее. Что еще можно добавить в такой... патовой ситуации? Я не хотел провоцировать Блека и проклинать его, а стало быть, и свое тело. По чести сказать, даже привычного «ненавижу» от его вида не накатывало. Приходилось напоминать себе, что это именно Блек, а не мое собственное отражение в зеркале. Оно и к лучшему. А то наносить себе же увечья, только бы задеть того, кого только что вернул из-за Завесы... это уже верх несдержанности. Я смог вернуть его, несмотря на всю неприязнь, смогу и вытерпеть последствия. Так? - Почему нельзя? То есть... - Наши души могут вернуться в тела естественным путем, если мы будем все время рядом. Душа всегда стремится вернуться в сосуд, куда была помещена изначально. Это основы, мистер Поттер. Это может произойти даже во сне. Вероятность достаточно мала, но не упускать же ее. Если не получится, надо будет изучить соответствующую литературу. В доме Блеков большой выбор темномагических книг, так? - Северус Снейп приглашает себя ко мне в гости? – надо же, сказано с претензией на сарказм. - Можем остаться в моем подземелье, только здесь будет не так комфортно, – подчеркнуто равнодушно ответил я. Чтобы Блек поселился на моей территории... я и так свое тело потом отмывать буду, если еще и комнаты... ну уж нет. Я сам не заметил, как разозлился. И как дошел до своих комнат. Ноги принесли без руководства головы. Все бы ничего, но Поттер с крестным держались рядом и разговаривали. Очень так по-гриффиндорски разговаривали во весь голос, с дебильными улыбками на пол-лица. И одно из этих лиц было... о Мерлин, дай мне сил… Они, правда, старались не смотреть друг на друга, а, забывая об этом, Поттер то и дело вздрагивал, но сей факт, утешал слабо. С паролем пришлось долго возиться. Моя собственная палочка, пока я в таком состоянии, сопротивлялась. Правда было безразлично, что пароль услышат – большего вторжения в личную жизнь в любом случае не произойдет! Через пару минут, взломав все-таки свои защитные замки, я убедился, что ошибся. Гриффиндорцы договорились до того, что Блек на ночь останется в Хогвартсе, а Поттер пойдет готовить дом на Гриммаулд-Плейс, к возвращению хозяина. Я не понимал, что можно готовить, раз Поттер сам там живет, но тот обещал все сделать в кратчайшие сроки, и я в кои-то веки не сомневался в его рвении. Гриффиндорец был готов на все, что угодно, лишь бы вытащить крестного из моих лап. Кажется, фраза о «нельзя надолго расставаться» прошла мимо его ушей. Или он был так рад, что счел это несущественным… Или… хм… он мог быть навеселе, чему я не удивился бы, учитывая его скорый день рождения. Или уже наступивший? Или мисс Грейнджер подлила ему какое-то зелье, успокаивающее нервы и не дающее закипеть от вида человека, которого он не так давно грозился убить. Чему тоже по большому счету удивляться было сложно, поскольку конкретно эта подопечная МакГонагалл отличалась от прочих наличием мозгов. - Какие у него чудные манеры… ушел, даже не попрощавшись… - Заткнись, - рявкнул Блек без особого жара. - И правда, чего еще ждать с таким-то крестным, - но не узнать растерянность на собственном лице было сложно, и сам собою вырвался удивленный вопрос – Он и с тобой не попрощался? - Нет, - недовольно ответил Блек и нервно огляделся – Что делать дальше? - Очевидно, спать, уже за полночь, и поздно делать что-то еще. - И… где спальня? Вот он о том, что нам нельзя друг от друга удаляться не забыл точно, очень уж хмурым взглядом наградил кровать. Она была немаленькой, но тут как раз тот случай, когда размер значения не имеет. Нам двоим даже одна комната тесна была… - Ванная где? Я рассеяно указал на дверь сбоку, за которой Блек тотчас и скрылся, прекратив попытки наложить беспалочковое Insendio на покрывало. С кроватью нужно было что-то делать. Как вариант – трансфигурировать ее в кушетку, разделенную на две части. Но навыки владения палочкой в чужом теле были недостаточно хороши. Нет, получилось, но гораздо хуже, чем рассчитывал. Но хоть что-то. Я был этому рад ровно до тех пор, пока гриффиндорец не вернулся. Мокрый. С полотенцем, обмотанным вокруг бедер. И типичной блековской улыбкой во все зубы. С его нынешним видом это выглядело далеко не так неотразимо, как в школьные годы, и лицо, казалось, бунтовало против столь откровенного оскала. Бунт носил подпольный характер и собирал морщинки и тени в самых неожиданных местах. - Я подумал, ты не будешь против, если я помою голову. Как-то, знаешь ли, к этому привык, – голосом управлять Блек почти научился, мне были хорошо знакомы эти язвительные интонации… только неясно, чему он так радуется… – Мечтал об этом со школы. Не представляешь, как ты некоторых там доставал своими немытыми патлами... Ясно. Неоригинально… но посмотрим, что дальше будет. Не стоишь ты того, чтобы обращать внимание, Блек. Я презрительно фыркнул. - Надеешься меня смутить? Разозлить? В это можно было играть вдвоем Я заперся в ванной и злобно содрал с себя одежду. И впервые осознал, что красавчик Блек действительно провел много лет в Азкабане. Это видно было, еще когда он сбежал из Азкабана, но потом как-то затушевалось в нашей неприязни, а сейчас... Даже сам я был в лучшей физической форме, хотя особо за этим не следил. Блек уже не тот изможденный скелет, каким был, когда только сбежал, но прежним ему точно не стать. Жаль. Хотя... тело все же неплохое. Я провел ладонью по прессу, груди. Коснулся лица. Ну не вызывало то, что отражалось в зеркале, былой неприязни. Я Блека на дух не выносил больше за поведение, как и всех мародеров, а внешне они был очень даже... - Будете осквернять его тело? – полюбопытствовала русалка, показавшись на поверхности нарисованного озера. Этих русалок, обитавших в ванных комнатах Хогвартса, связывали сложные внутрисемейные отношения и вредная привычка комментировать все, что видят. А видели они многое. – Он ваше т-а-ак разглядывал! Я чуть не спросил, как она меня узнала, но осекся. Картины не обмануть магией. Или уж точно не этой. Чужеродная ухмылка на знакомом лице. Знакомая ухмылка на чужой физиономии. - Значит, он меня разглядывал? Польщен. - Вертелся перед зеркалом как павлин. - О... ты с ним говорила? - Если бы я был в своем теле, кровь уже бросилась бы в лицо. У Блека, видимо, кожа не такая чувствительная. И щетина. Вот псина... его еще и брить часто придется... - Вот еще! Чтобы он тут допрашивать начал? - Так держать, - подбодрил я. И в душ. Не хватало еще и правда Блека в зеркале разглядывать. Ниже пояса в смысле. Хотя этого не избежать. Не то что бы я тянул с этим из какого-то благородного порыва... Я хмыкнул от совмещения этого понятия и самого себя... просто... просто хотелось растянуть это подольше. Я не имел намерений оставлять за Блеком, права хоть на какие то интимные секреты. Так как был уверен, что тот поступит точно так же, как только достаточно придет в себя. Точнее в меня... точнее придет в себя от того, что находится во мне... Я покачал головой на сложившуюся бессмыслицу с пошловатым оттенком и включил воду. Несмотря на досужие сплетни, я принимал душ, мыл голову и вообще с уважением относился к понятию личной гигиены. И неплохо знал свое тело, все-таки прожил в нем не один десяток лет. Так что различия заметил сразу. Повышенная волосатость, вызывающая довольно непонятные ощущения, неухоженные ногти (кусает он их, что ли?). Так что пришлось отвлечься и, достав палочку, заняться маникюром. О Мерлин, я делаю собаке маникюр! Меня передернуло, но от взгляда на ноги стало ясно, что придется не только этим заняться. Как минимум, обрезать эти когти немного и отмыть грязь. Где он жил, в хлеву? И еще этот пес будет говорить о немытой голове... которая, всего-навсего, означает природную предрасположенность к жирности волос. Я давно нашел способ это устранить и применял бы его чаще, если бы все вдруг не обретали бы от этого чрезвычайный интерес к чужой личной жизни. К Моей личной жизни. Вообще, волосы свои я считал вполне нормальными и не понимал, почему мародеров они так волновали. Да и не их одних. Вернулся под душ. Усталость затопляет тело, мысли разбегаются, как крысы с тонущего корабля. Сверху падает упругий жар воды, и хочется стоять и стоять, и не двигаться, и не дышать и... Все дело в отношении. Когда убеждаешь себя, что поступаешь правильно, гораздо легче бороться с желанием повернуть назад. Этим всегда и руководствовался Альбус. Срабатывало с определенными людьми безотказно. Шаг, другой…Завеса чуть покачивается от ветерка, которому здесь неоткуда взяться… он уже выпил зелье, чтобы самого себя не потерять за нею, и осталось только сделать последние шаги. В голове странно пусто. И он шагает. Ровно, уверенно, останавливаясь только в последний момент и касаясь Завесы ладонью. Он думал, что это… как приближение к дементору. Сам себе не мог объяснить, откуда взялась эта мысль, но… он ошибался. И все равно на миг от прикосновения к гладкой ткани Завесы возникает почти животный страх. Ради чего туда идти? Ради Блека? Да. Так правильно. Он враг. Он просто не друг. Враг – это тот, кого хочется убить. И кого не будешь возвращать. О чьем возвращении просто не получиться думать как о чем-то «правильном». Я глянул назад, убеждаясь, что никаких следов моего пребывания не осталось. Можно было не торопиться… Хотя чего ждать? …еще немного. Еще чуть-чуть. И я был бы свободен. Как получилось, что вместо этого оказался заперт в теле Блека, а тот смотрит на мир моими собственными глазами? - Снейп, ты там не утонул? От этого издевательского голоса хочется его проклясть. Не хочется его видеть. Отражение в зеркале ехидно ухмыльнулось и выключило воду. Спать расхотелось. Вышел я в домашней мантии, все же в подземельях холодновато, и я не гриффиндорец, чтобы мерзнуть из принципа. Блек ужинал. Наверное, МакГонагалл приказала эльфам принести еду. Я сел напротив, и, подавляя желание обездвижить его и вышвырнуть за дверь, взял пару бутербродов и горячий чай. - Что смотришь? - Думаю, не убьем ли мы друг друга. Тогда придется остаться в этих телах навсегда. - Я не настолько не умею держать себя в руках! - Слова, слова... - Ты о чем, Снейп? - Догадайся, Блек. - Провоцируешь? Не выйдет. Не хочу повредить Себе. - Слова, слова... забавна эта уверенность, что первый до палочки дотянешься ты. - Иди в задницу! - Это, кстати, может помочь. - Что? - Секс. Более близкий контакт, чем просто пребывание рядом. - Как я рад, – процедили с отчетливо знакомым сарказмом. - А то нет? - Снейп, не выводи меня... - Почему? Ты меня проклянешь? – с тем же сарказмом. - Тебе больше заняться нечем, кроме как меня доставать? - Абсолютно, – признался я и округлил глаза - А как ты догадался? Наверное, пребывание в его теле склоняет к клоунаде. И зачем я пошел навстречу просьбе Альбуса? Они всегда плохо заканчивались. Удалось не произнести это вслух, но по помрачневшему лицу напротив и так было ясно, что он меня понял. Видимо, пребывание в моем теле развивает умственные способности. Блек сжал челюсти и… промолчал. Некое подобие совести в нем все же имелось. Он не мог не понимать, какое отчаянное желание отправить его назад за Завесу испытывал его старый школьный недруг. А я этого хотел. Ну, или очень хотел в это верить.
Да, я сбежал, поджав хвост. А кто бы не сбежал? Только ванная тесная какая-то. Не предназначена она для бесцельного хождения из угла в угол. Неудивительно, что на энном повороте я врезался коленом в острый край совершенно ненужного здесь столика. Это просто бредовый сон. Я уже почти привык. Мне часто кошмары снятся по ночам. Они ничего не значат, и бороться с ними легко, просто пара глотков огневиски перед сном. Никаких снов после этого. Проверено. Плеснул воды себе в лицо. Выпрямился перед зеркалом. А наваждение никуда не делось. Я все также в комнатах этого чертова Снейпа, в его теле и… так же в своем уме. Трудно было в это поверить… я же злиться должен. А не злюсь. Совсем. Может, с ума сошел и не заметил? И недаром, значит, весь год косились как на помешанного. Хотя год уже выходит позапрошлый. Долго меня не было. За Завесой время по-другому течет. Это как Азкабан со знаком плюс вместо минуса. Мирно. Спокойно. Болото воспоминаний. Не знаю, как я там не утонул. Утонул бы наверняка будь воспоминаний побольше, но им неоткуда было взяться. Я начал раздеваться. Поймал себя на том, что аккуратно складываю одежду на плетеную корзину для грязного белья, будто делал это каждый день год за годом. Пугающе. Снейп нервно посмотрел из зеркала. Это всего лишь я, нечего заводиться. Я фыркнул и включил воду. Уже когда встал под душ, до меня дошло, что я и так чистый, но это не помешало взять мыло и использовать его по назначению. Помню, как убирал за Клювокрылом, помню, как сорвался с места, и пришлось в спешке натягивать мантию и ботинки. Только не в этом теле. Так что нет смысла его мыть. Ничего, ему лишний раз не повредит Хотя та грязь, что внутри, под душем не отойдет. Мысли эти вызвали только недоумение, а не злорадство. Дожили. Уже не считаю Снейпа… … грязным мерзавцем?.. А я его таким считал? Ну, я говорил так при каждом удобном случае… только это не считается, потому что я с ним всегда говорю, а уже потом себя спрашиваю, что и зачем сказал. Если спрашиваю. Обычно он умудряется так меня достать, что… Да хватит уже, Мерлина ради! Мне не пятнадцать лет, чтобы каждый раз делать стойку и рычать, едва только вижу его поблизости! Все! Я жив. Я свободен. Почти свободен. И не думаю о Снейпе. Совсем не думаю. Он спас мне жизнь. Рычание, вырвавшееся из горла, определенно не было моим. Это был низкий горловой стон и… Снейп так точно никогда не стонал. Точно. Ни разу. Ни единого. Уж я бы запомнил. Горячая вода внезапно перестала доставлять удовольствие, и кожу начало неприятно покалывать… я закрыл глаза и запрокинул голову, поймав себя на том, что пытаюсь этот звук повторить. Да, я спятил, было бы что отрицать… Но при этом я НЕ думал о Снейпе. Не думал! Еще один невнятный звук и пришлось, сжав челюсти, выйти и выключить воду. Что-то было неправильно. То, что Снейп способен издавать такие звуки, будто кто-то с энтузиазмом облизывает его со всех сторон. То, что я при этом завожусь. То, что эти звуки я сам и издаю. И то, что последнее не было самым диким, тоже казалось очень, очень неправильным. Эта реакция всего лишь… временное помешательство. А вот то, что это Я… это же может быть пожизненно! Как можно сравнивать?! Нет, это важно и еще как. И списать отклик на нервное расстройство из-за возвращения не получится. У меня просто не бывает нервных расстройств. - Белла красива, но в ней недостает одержимости. Жизни. Она, как марионетка, брошенная кукловодом, что дергается из стороны в сторону и каждый раз кажется, что вот-вот, еще немного, еще чуть-чуть и она обретет жизнь. Я честно любил ее. Ее невозможно было не любить поначалу. Она была безрассудна и пьянила своим нежеланием играть по правилам. Лучшая наперсница по проказам, единственный человек из дома Блеков, что меня не поучал… Как единственный из мародеров, кто никогда слова не говорил, что бы я не затеял, и поддерживал самые рискованные розыгрыши… Питер… чертов подхалим… пусть крутится рядом, не прогонять же его в самом деле… еще пригодится… - А потом она встретила своего кукловода… … и невозможно стало ее не бояться. Голые ступни шлепают по каменному полу, меряя камеру от стены до стены. Я давно перестал метаться тут в поисках входа, но лучше ходить, чем сидеть или безвольно лежать, ожидая очередного обхода дементоров. Обхода – это образно, они не ходят, они скользят, они проскальзывают в воспоминания как озерный ил, хлюпающий между пальцами, когда входишь в воду и споришь с друзьями, что кидая камешки, можно разбудить гриндилоу… Семья – это странная штука. Это навсегда. Это плоть и кровь… те, кого я хочу проклясть и уничтожать сам… и я не прощу, если их тронет кто-то кроме меня. Лучше говорить хоть что-то, чем совсем забыть, как звучит человеческая речь. И я говорю и срываюсь с еле слышного бормотания на громкий и злой шепот. - Нарцисса совсем не такая. Холоднее, спокойней, разумней. Ее и в детстве трудно было застать врасплох или испугать, а уж сейчас… и она всегда с легкостью накладывала заклятья. Наверняка и непростительные тоже. Я не завидую Малфою… нет, завидую , он на свободе. Хотя она отрежет его мужские достоинства, если ему когда-нибудь хватит глупости ей изменить. Нарци всегда ценила честность. В себе. В других. Как Люпин. Люпин всегда говорил правду. Даже если спросить, правда ли, что он вервольф. Из-за этих его добродетелей порой казалось, что он просто фальшив насквозь. Порой так и было. - Регулус… ты попадал в ловушки, что я обходил, и получал сполна того, о чем я и не мечтал. Не получал, потому что не мечтал. Я никогда не мечтал о том, чего не мог получить. Я всегда знал, что ты был ее любимым сыном. Ты умел жить так – заставлял всех на себя оглядываться. Даже меня. Только умер рано. Джейми, как же мне тебя не хватает… какого дьявола ты дал себя убить?! Это я виноват. Я мог быть внимательней, я мог, как-то предупредить, сделать хоть что-то… Что-то предупреждает о приближении дементора, то ли то, что внезапно стало холоднее, то ли желание завыть… и я рычу приветствие, уже в собачей форме, которую принял сам не помню когда. Дементору все равно. Он не смотрит, но он здесь, и к тому времени как он пропадает из виду, я готов уже жалобно заскулить… А потом я снова человек, и я тихонько смеюсь тому, как ловко избегаю влияния стражей Азкабана… Я часто смеюсь… Хорошо. Это нервы. Признаю. И то, что я неизвестно сколько пялюсь на Снейпа в зеркале на эти нервы действует. Я срываю полотенце с крючка и быстро выхожу, пока еще держу себя в руках. Снейп удивленно поднимает глаза, а я радостно оскаливаюсь и снова несу что-то, не думая. Он злится и неодобрительно поджимает губы. С моим лицом смотрится так, будто вместо стряпни Молли Уизли у него во рту оказалась крыса. Причем даже не Петтигрю. Я все еще скалюсь, когда он хлопает дверью ванны. Потом перевожу дыхание, оглядываюсь и следующую пару минут ищу способ вызвать домовых эльфов. В общем, скоро я уже сыт, доволен жизнью, простыней, которую использовал на манер тоги (ничего лучше у эльфов не нашлось), и видом трансфигурированной кровати. Теперь не придется спать вместе. Правда, все равно не факт, что я засну. Когда Снейп возвращается, он чертовски зол. Это он на мое «утонул» разозлился? Странно. Потому что больше походило на «утопил, попинал тело и осквернил могилу»… Шутки шутками, но такого зверского выражения лица у меня никогда не было. Или когда я зол, не удается лично полюбоваться на что это похоже… Почему-то вспомнился Гарри. Он меня таким видел, когда я злился? Это часто случалось в прошлом… Он таким меня и запомнил? Мы слишком плохо друг друга знаем. А сейчас еще эта путаница с телами… Гарри странно себя вел. Он рад, в этом я не сомневаюсь. Но… что-то с ним случилось. Почти спрашиваю Снейпа, но он все еще сверлит меня взглядом, и вопрос вырывается совсем другой. Он отвечает в тон. Минуту мы едко переругиваемся, потом замолкаем. Он не умеет шутить. Или это была не шутка. Но я зверски устал, и не хочу выяснять, собираемся ли мы трахаться в ближайшем будущем. Сейчас я на это по-любому не способен, так что и дергаться нет смысла. Мы больше не заговариваем и очень быстро оказываемся в постели. Не один я вымотался. Комната погружается в темноту, но дверь в гостиную приоткрыта, а там гзажжен камин и свечи. Сразу заснуть не получается, глаза постепенно привыкают к темноте, я разглядываю, тени на потолке, и не желаю считать овец. Я закрываю уставшие глаза, все равно смотреть не на что. Зато так слышу дыхание Снейпа, тихое и ровное. Он не спит. - Снейп… - Бле-е-е-к… Темно. Тихо. Есть в этой тишине что-то странное. В ней чудятся знакомые мелодии и голоса, и под закрытыми веками мелькают лица, которые все никак не удается забыть. Фантомная боль – это когда болит то, чего нет? Или когда не чувствуешь боли, хотя знаешь что должно быть больно? - Блек… ты меня слышишь? - Мгмм… - Блек! Ты собираешься отвечать?! - Какого… Я открываю глаза и пытаюсь хоть что-то увидеть. Только его рука на моем плече, больше ничто не выдает присутствия рядом другого человека. Ни звук дыхания, ни шорох одежды, ни даже запах. И слишком темно, чтобы я мог надеяться что-то разглядеть… - Блек! Ты можешь, наконец, сосредоточиться? Его голос меня бесит. Это из списка раздражителей, на которые я не могу не реагировать. - Какого дьявола тебе от меня нужно, Снейп?! – я вскакиваю на ноги, и тут же перестаю ощущать на себе его ладонь. Хмурюсь и дергаю плечом, даже не убеждая себя, что рад свободе. Все равно никто не увидит. - Вытащить тебя мне нужно. - Всего лишь? – я почти смеюсь. Этого тоже не видно, но уверен, он и по тону почует. – И как собираешься это сделать? - Ты знаешь, где мы? - Знаю. И зачем это тебе нужно? - Альбус. - О… не думал что у него над тобою такая власть… - Он мертв. И Темный Лорд тоже. - Какой энтузиазм…остался без хозяина и заскучал? - Все кончено, Блек. Война окончена, – отчеканил Снейп – Победой. И ты оправдан. - И ты так этому рад… - я качаю головой. У нас с ним не должно быть общей победы. - А я должен радоваться, что больше тобою некому заняться, и пришлось лезть сюда самому? Иди за мной. - Как мне за тобой идти, если я ничего не вижу? И знай, скажешь, чтобы я тебе доверился, я буду смеяться. Долго. Ты никуда, думаю, не спешишь? - Чтоб тебя… просто заткнись и не мешай! – он шагнул ближе и положил горячую руку на плечо. От него пахло… как обычно… А я знаю, как пахнет от него обычно? Видимо, да. Я действительно заткнулся и не мешал. И он меня вывел. - Спасибо. Я надеюсь, что он не услышит. И не хочу слышать, что он может сказать в ответ. Он не спит. Я не знаю, как ощущаю это, но готов поспорить на что угодно. Он не отвечает. Сперва, кажется, что он думает над ответом, но он просто не хочет ничего говорить. Я, наконец, выдыхаю и напряжение спадает. - Спасибо, - повторяю я еще тише, и уже не жду ответа. Кажется, найден способ затыкать рот этому… слизеринцу. Впервые за долгое время я засыпаю с улыбкой.
Гарри появляется и поднимает нас на ноги ранним утром. Нас – это в буквальном смысле. Я зачем-то вместе со Снейпом поплелся открывать, выслушал неприлично бодрое для этого часа приветствие крестника и дремотно-одобрительно хмыкнул, когда перед его носом захлопнули дверь. - Возвращайтесь через час, мистер Поттер! Прикажите эльфам принести завтрак. И узнайте у Мадам Пинс, есть ли в запретной секции что-то по нужной нам теме, раз вам все равно нечем заняться! Это Снейп кричит уже через дверь. Я могу только позавидовать его умению в такую рань давать осмысленные указания. - Мадам Пинс? – запоздало удивляюсь я. – Зачем было посылать его к ней в такой час… - В надежде, что она отомстит за нас и проклянет его с порога, – угрюмо отвечает Снейп, сонно потирая лицо. Как зомби мы возвращаемся в спальню, он идет прямиком в душ, я просто падаю в постель. Когда Гарри возвращается, мы скучаем, молча сидя в гостиной друг напротив друга. Оказалось, что мадам Пинс еще вчера говорила с МакГонагалл и обещала сегодня подборку книг из Запретной секции. Во второй половине дня. Гарри, разумеется, не прокляли, но заговорили зубы так, что он абсолютно забыл о завтраке, так что звать эльфов и ждать пока его приготовят, смысла не было. Не успеваем мы перемолвиться и парой слов, как Снейп объявляет, что раз в Хогвартсе делать нечего, стоит осмотреть библиотеку Блеков. С какой стати он принимает решения? А я… против самого предложения? Или того, что это он предлагает? Задумавшись, понимаю, что вообще-то как раз не против. Просто этот уверенный тон слишком задевает. Будто Снейп считает, что все остальные должны подчиняться, а если я промолчу, значит, подчиняюсь и я. Так и в прошлом году было. То есть в позапрошлом. На него чертовски сложно не огрызаться. До вчерашнего вечера мне и в голову не приходило предпринимать такие попытки… или что он ведет себя так не с целью меня подначить. Решаю почаще думать, прежде чем что-то говорить. Вреда от этого быть не должно. В общем, мы снимаемся с места. Я голоден, не выспался и понимаю, что давно так не наслаждался жизнью. Не помню, когда в последний раз мог просто прогуляться на свежем воздухе. Только при подходе к Хогсмиту я замечаю, что Гарри чем-то недоволен и молчит. Не очень-то я внимателен, но виновато понимаю, что даже этому рад. У нас еще будет время поговорить. А сейчас… Я только-только обрел свободу. Хотелось дать себе немного времени, чтобы в это поверить… К сожалению, мы слишком быстро аппарируем на Гриммаулд Плейс. И вот я уже улыбаюсь Ремусу. Да и как можно не улыбнуться, когда он стоит в дверях и, не отрываясь, смотрит на меня с этой неловкой усмешкой на лице? - Бродяга… – произносит он, наконец, и тянется обнять. - Бродяга! Отстраняется на мгновение, вглядываясь в мое лицо, конечно, Гарри обо всем предупредил заранее, незачем удивляться, что он меня узнает, а затем еще крепче прижимает к себе. Я чуял в нем не только человека, но и зверя, но не мог определить, предстояло превращение или как раз недавно состоялось. Уже успел забыть каково это – находиться рядом с оборотнем, и тянет то ли зарычать оттого, что встают дыбом волоски на руках, то ли засмеяться от нахлынувших воспоминаний. Ремус… Собакой проще. Можно просто наброситься и повалить наземь, несерьезно мотая хвостом. Но я просто крепко обнимаю его, и мы замираем ненадолго. - Может, уже войдем? – сухо спрашивает Снейп. В теории я знал, что мой голос на такое способен, но на практике нашел себя странно зачарованным этими интонациями. Будто вернулся в прошлое, веду себя неприлично резво, и Рег, с молчаливого одобрения матушки, приказывает угомониться. На это можно только сжать зубы и промолчать. Меня никто не оскорбляет. Даже интонации. Это выше их достоинства. Снейп-то откуда набрался этого… снобизма?! Вот и сейчас остается только сжать зубы. Не портить же себе день. Ремус кивает и ведет нас в дом, я замечаю, что портьера, занавешивавшая портрет моей матушки, все еще на месте. Мы усаживаемся в столовой. Тут уже накрыт завтрак, и судя по тому, что уже успел увидеть, я понимаю, что картина в прихожей – это единственное, что не изменилось за время моего отсутствия. Дом стал светлее, ухоженней, в нем можно жить. Или после этой небольшой прогулки я так благодушно настроен… Но точно знаю – это больше не необходимость. Я больше никогда не буду здесь заперт. Придется просто снова пожить здесь немного. И нужно выгуливать себя почаще. Обязательно. Завтрак протекает мирно. Снейп мрачно молчит и невольно притягивает к себе взгляды. Неясно, что такого захватывающего он нашел в чашке кофе, но мне хочется, чтобы он перестал его нюхать и выпил уже, наконец. Гарри и Ремус рассказывают о том, что я пропустил. На них приятно смотреть, и все, что от меня требуется, это поощряющее мычание. Им даже удается меня удивить, когда Гарри упоминает об убийстве Дамблдора и тут же бросает злой взгляд на Снейпа. Ремус смущенно смотрит на меня и торопливо поясняет, что к чему, пока я не начал буйствовать. Кажется, они так и не понимают, что буйствовать я и не собирался, и на пару облегченно вздыхают, когда я киваю и делаю очередной глоток кофе. Бессмысленно объяснять, что для стычки со Снейпом причина мне не нужна была никогда. Нужно настроение и вдохновение… Сам Снейп все это время проводит, уткнувшись в собственную чашку, а я старательно не замечаю его и того, как раздражает его апатия. Потому, видно, и обращаю внимание, что ладони Гарри и Ремуса то и дело соприкасаются, будто они подбадривают друг друга. Думать о чем-то другом после этого наблюдения уже не удается. - Значит, вы живете тут вдвоем? – фальшиво весело спрашиваю я. Снейп отрывается все-таки от кофе. Кажется, он один замечает в моем голосе что-то неладное. Ремус и Гарри рассеяно (или с испугом?) переглядываются. - Не совсем, но сейчас да. Ты ведь не против? Это твой дом и… - Конечно, я не против, - тут приходится натянуто улыбнуться. - А какие комнаты вы занимаете? Я это к тому, что нам придется спать рядом, в одной спальне… - Твою комнату никто не занимал, Сириус. - Конечно, - на улыбку меня уже не хватает, – я пойду… загляну к себе. И я сбегаю во второй раз со своего возвращения. И обещаю себе, что это не станет привычкой. Подозреваю, что уже поздно. Нечестно. Просто нечестно, что приходится все время уходить именно так. Так, что это похоже на побег. Год взаперти. Два года в бегах. Дюжина лет в Азкабане. Никто не предсказывал мне такой судьбы. Но все сложилось именно так. Я не могу ни найти поворотную точку, ни сказать, что будет дальше. Нам со Снейпом даже как-то пришлось пожать друг другу руки. Ладонь покалывало, рука даже слегка дрожала. Я долго после этого косился на нее будто на изменника. Вот уж что я точно не считал возможным, так это наше со Снейпом рукопожатие. Хотя после того как выбрался из Азкабана, надо бы перестать зарекаться. Это было между нами годами. Я не знал, чем это было, но всегда понимал, чем это не являлось - чистой ненавистью, которую оба демонстрировали. Все что угодно: от презрения до ревности, но ненавистью и не пахло. Или это Азкабан изменил? Я не мог ненавидеть никого кроме Питера и Вольдеморта. Именно в таком порядке. Со Снейпом по-другому. Всегда было, есть и будет. Еще со школы. Я никогда не хотел его убить. Просто проклясть, чтобы он понял, что он полнейший кретин. Чтобы он огрызался в ответ и давал мне чувствовать себя живым. Это было желанием ударить как можно больнее, а затем зализать раны. С первым проблем никогда не возникало. В общем-то, разумом я давно понимал, что, подобравшись поближе, ударить смогу сильнее. И что хочется ударить больнее, чтобы быть ближе, а не наоборот. Причем, хочется уже давно. Ну вот и добился своего – ближе некуда! – практически влез в его шкуру! И это притом, что до воплощения второго так никогда и не доходило. Это не страсть, и не желание, и не секс… о чем к дьяволу может идти речь, когда движим единственной раздирающей на части жаждой… вцепиться в глотку и не отпускать… Никогда никуда не отпускать. Это одержимость, и ничего тут не поделать. Не очень-то и хотелось. Я, правда, иногда ловлю себя на том, что не помню точно, как оно все было между нами до Азкабана. Наверное, так же. Не помню перехода, не помню, чтобы мое отношение к нему менялось. А если бы все переплавилось из простой школьной вражды, я бы запомнил. Снейп идет за мной, хоть и не обязан. Уж пару минут в разлуке мы бы пережили без последствий. Только перспектива остаться с двумя другими гриффиндорцами могла заставить его выбрать мою компанию. Из двух зол выбрал меньшее. Не смешно. А я никого и не смешил. Мы шаг в шаг поднимаемся по ступенькам. Это молчание… почти дружеское. Мы никогда друзьями не были и не будем… Это еще менее смешно. У дверей моей комнаты нас нагоняет Гарри. - Я приказал Добби убрать там пыль. Больше никто не заходил. Теперь он здесь вместо… Кричер остался в Хогвартсе. - Хммм… хорошо… - не увижу больше этого поганца. Гарри смотрит на меня так открыто, что я боюсь все испортить, сказав лишнее грубое слово. Раньше такого не было. Боязни сказать что-то не то. Но он и смотрел на меня так только в самом начале. С какой-то… надеждой? На пятом курсе этого уже не было. И мне не хочется, чтобы это выражение в его глазах снова пропало. – Ты о нем хотел сказать? - Нет, просто я рад, что ты не вспылил и так спокойно ко всему отнесся. Много всего изменилось, Сириус. - То, что меня оправдали, например, - хмыкнул я. Снейпу это расшаркивание надоедает, и он проходит мимо нас. Очередной шаг, и я будто проваливаюсь куда-то... И вдруг слишком светло. И раздражающе тихо. Пропал сонм голосов, нашептывающих неразличимые слова, и ничто не мельтешит перед глазами. Я стряхиваю с себя ладонь Снейпа и поднимаю на него глаза. И… и смотрю сам на себя. - Блек, – произносится одними губами – Это…это не по плану… - Ты что сделал?.. - Думаешь, я?.. Не надо бредить, Блек, хотя это твое обычное состояние! Если все пошло, как мы рассчитывали, то сейчас здесь будет много людей, а нам не нужна лишняя шумиха. Ты это я. Надо поменяться палочками и вести себя естественно. - То есть нести бред? Раз уж это для меня естественно… Тихое рычание Снейпа так напоминает мое собственное, что заставляет вскинуть голову и уступить. Когда в самом деле становится «шумно», единственное что удерживает на месте, это тепло ладони, придерживающей за локоть, и тихий шепот на ухо. - Нас оправдали. Не надо так подскакивать, будто нам есть чего бояться. - Не только тебя оправдали, - Гарри провожает слизеринца сердитым взглядом. - Нам надо поговорить об этих… переменах. Не сейчас, но… - Обязательно. И я снова поднимаюсь по ступенькам, только ноги стали тяжелее в несколько раз. Снейп успевает осмотреться в моей комнате. Он здесь, как ни чудно, совершенно на своем месте. Но, в конце концов, это моя комната, и он в моем теле. - Наговорились? Как поживал Поттер в твое отсутствие? Я шагаю к нему и, не выдерживая, толкаю к стене. - Что здесь творится? И не надо мне говорить, что все не так, как кажется! - Тогда скажу другое… - его палочка уткнулась мне в бок, и мы вдруг оказались гораздо ближе друг к другу, чем следовало бы, - Отпусти меня немедленно, иначе я прокляну тебя так, что будет не до ваших Гриффиндорских игр за звание идиота столетия. - Сир… мгрм… - мы замираем на своих местах, заметив заглянувшего в комнату Ремуса. Он отводит глаза, переступает с ноги на ногу. Я чуть ослабляю хватку на мантии Снейпа, и он убирает палочку от моих ребер. – Мы можем поговорить? - О да, мы можем поговорить, нам надо много… - Я освобожу его через десять минут, – шелковым тоном произносит Снейп. Ремус кивает и уходит, бросив мне напоследок непонятный взгляд. - Если окажется, что они вместе, я его убью. - Кого именно? Своего вервольфа или крестника? - А тебя это радует, да? Что… - В каком смысле «вместе»? – до Снейпа вдруг доходят мои слова, и он моргает – Ты же не думаешь, что… - Я сам… - всего-то видел, как они касались руками… – они… близки! - Естественно. Они липнут друг к другу, как типичные гриффиндорцы в с проблемами в личной жизни. Учитывая, что Тонкс еще наверняка в Св. Мунго, а… а ты ведь не об этом. С моим лицом что-то не то. Я с пятого курса не краснел. Тогда мне впервые довелось целоваться, видеть женскую грудь, и как парень мастурбирует в общей душевой. После этого мне уже ничто было не страшно. Снейп некоторое время смотрит на меня так, будто не может поверить, что я действительно думал о том, в чем сознался, что я думал, а потом вдруг начинает смеяться. А мне никак не удается оторвать от него взгляда. Это как-то… заразительно, и я сам начинаю улыбаться, больше от неожиданности, чем от веселья. Дико смотреть на себя со стороны. То есть на Снейпа. Самое дикое, что не могу сказать, в чем разница. Я бы тоже мог так смеяться. Мы… похожи? Уже лет пятнадцать мне не было так весело. Если не больше. И Снейп, наверное, тоже давно… Я все еще не понимаю, что там было в гостиной, но я ошибся со своим предположением, и Слава Мерлину… конечно, между ними ничего не было, что за бред? Остаток дня я то и дело улыбаюсь, а Снейп с подозрением косится в мою сторону. А разговор с Гарри о «переменах» и впрямь оказывается не так страшен. Хотя ему удается снова меня удивить.
Как-то все было... не так. Неправильно. Рука скользит по бедру и прижимает к горячему телу, и глаза блестят, и дыхание неровное, и стук сердца оглушает, и пульсирует приливающая кровь, и никак не побороть собственное движение бедрами навстречу… Жадный рот на шее, что-то в нем есть вампирское, лишающее сил и желания бороться… и почти хочется сдаться на волю победителя… почти. И вместо этого он притягивает его к себе, и перекатывается наверх, прижимая к постели, и чувствует ноги, обхватывающие за бедра, и тело, извивающееся, чтобы… освободиться? Или притянуть ближе? И впивается в солоноватую от пота кожу, пахом чувствуя напрягшуюся плоть и двигаясь навстречу. Низкий, вибрирующий стон, руки, царапающие кожу, и вдруг взгляд на все это, будто со стороны... Как-то все было... не так. Неправильно. А потом вдруг снова оказалось, что это его тело распластано на простынях, и чьи-то губы лишают всякой воли, заставляя стонать и беспомощно извиваться в жажде ощутить больше горячей кожи, больше прикосновений. И поднимать бедра, и царапать, сминать чужую кожу… чтобы он сделал что-нибудь, ну хоть что-то, кроме этих дразнящих покачиваний, когда плоть лишь соприкасается… этого, может, и достаточно для разрядки, но мало для того голода, от которого хочется втереться в это тело и наполнить пустоту внутри себя... И вдруг он... узнает, что в этом неправильного. И узнает того, кто... Я проснулся со сбившимся дыханием, руками, мнущими простыню, и каменным стояком. Именно последнее заставило вспомнить сон во всех подробностях. Рука сама потянулась под подушку. - Lumos. О Мерлин, как такое могло случиться?! У меня давно ни с кем ничего не было, но… третий раз за неделю видеть подобное?!.. - Не спится?- раздался мужской голос из-за спинки, разделяющей постели. - Я тебя ненавижу, – без всякого выражения произнес голос Блека. - Я та-ак удивлен, – протянул сам Блек, приподнимаясь, и нависая над спинкой разделяющей их спальные места, - Ого, эротический сон? - Скорее кошмар, – огрызнулся я, откидывая волосы с глаз. - Но явно приятный. Что, неужели я тебе спать не даю? - Ни спать, ни жить,– пробормотал в ответ и тут же пожалел об этом. Глаза Блека нехорошо сверкнули. Ох, я хорошо знал этот прищур и ухмылку… - Как это мило... - Ничего милого, - огрызаюсь я уже по дороге в ванную. Все мысли, что не касались Блека, сводились к мечте о холодном душе. Что тоже имело в истоках своих Блека. Потому что не вздумай он мне присниться… - А я ведь не напрашивался, чтобы меня спасали… - ехидно раздалось вслед. Совсем холодную воду включать я не стал. Пожалел свои и без того потрепанные нервы. Понял, что зря, когда вернулся. Почему? А потому что Блек ждал на кровати, и я не настолько замерз, чтобы вообще перестать на него реагировать. Не уверен, что вообще возможно не желать его… удавить. Да, именно удавить, без всяких двусмысленных значений как у слова «трахнуть», например. Трахнуть ведь можно, ударив чем-нибудь увесистым по голове. Но это значение слова почему-то не вспоминается при взгляде на Блека. А он именно ждал меня. С незамутненным приличиями любопытством приподняв резинку пижамы и разглядывая себя ниже пояса. От этого… было невозможно отвести взгляд… В смысле… возмутительно! О Мерлин, я же не Локхарт… А дрочить, глядя на свое отражение в зеркале, больше на него похоже. Во всяком случае, так показалось по ходу их отнюдь не столь краткого, как хотелось, знакомства. Это же я. Тут ничего нового, но… но горло предательски пересыхает, и это напряжение в паху не побороть усилием воли. Зато думать, как на это реагировать, не пришлось. Тело решило само. Зачем он так меня рассматривает? А ты догадайся. - Блек, ты что делаешь? - Было скучно. А ты в хорошей форме, Снейп, - нимало не смутившись, отвечает он, поднимая глаза. Наглые гриффиндорские глаза. Даже в другом теле, сущность не упрятать. - А ты в ужасной, – огрызаюсь в ответ, и взмахом палочки гашу освещение. Последние дни просто были небогаты на события, вот разум и изощряется, заставляя видеть всякий бред. Он не это имел в виду. И я во сне совершенно не это имел в виду. Это все вероломное… даже заклинанием случавшееся не назвать. Книги в этом вопросе были категоричны. Причем, все они утверждали одно и то же. Не случилось ничего сверхъестественного. Блек был возвращен из-за арки, где уже потерял связь со своим телом. Но оно послушно вернулось, из-за самой уверенности в том, что так должно быть. Что-то на уровне подсознания. За Завесой нелегко отличить реальность от вымысла, потому и невозможно вернуться самому, просто никак не увидеть, куда нужно идти. Для этого я и принимал зелье. Чтобы помнить, что надо вернуться, помнить, куда надо вернуться, и помнить вообще, за кем иду. А переселение душ произошло, потому что я был слишком сосредоточен на всем этом, чтобы еще и собственный ментальной образ держать в голове. Это и естественно. Как часто человек думает о том, чтобы не потерять свое тело? Очень редко. И то, если крепко выпить и слегка поехать крышей. А в мозгах Блека, видно, лишь одна извилина и работает – что вижу и слышу, о том и думаю. Он знал, что я рядом, вот обо мне и думал. И перенес мой образ на себя. В результате имеем то, что имеем. Это никак не исправить вмешательством извне. Только нахождением рядом. Из часа в час, из года… И не надо об этом думать на ночь, мне и без того кошмаров хватает! Так что в силу полученных знаний очень трудно было поверить, что МакГонагалл или Альбус не знали о вероятность обмена телами. Шансы на то, что это случится, и на то, что этого не случится, были примерно равны. Причем, там, где этого не случалось, людей заранее предупредили, что это возможно. И сознательно или подсознательно, они этого не допускали. В отличие от нас. Альбус. Во всем виноват Альбус. И я застрял в этой старой штаб-квартире, что мне не нравилась, даже когда наведываться в нее приходилось лишь на собрания ордена. Здесь было все, начиная со свободных комнат и заканчивая домашними эльфами. Дом был насквозь пропитан магией. Меня начинало воротить от этого привкуса чистокровности и старинных интерьеров. Гриффиндорцы то ли ничего не замечали, то ли были слишком увлечены собой и своим проблемами. Люпин, вздыхающий о своей Тонкс, Поттер, в голове которого правят гормоны. Если кровь вообще хоть изредка приливает в голове и застает там хоть какие-то мысли, которыми можно править. В голове не укладывалась эта его очередная одержимость… вернее, как раз старая. Такой чувство, что гриффидорцы вообще живут, двигаясь от одной крайности к другой. Есть враги, есть те, кого можно тащить в постель. Во вторую категорию попадают прямиком из первой. Прочие живые существа их оставляют равнодушными. Не заводят в достаточной степени. Или сами не заводятся, не приживаются рядом с ними, поскольку терпеть рядом гриффиндорцев, не испытывая к ним сильных эмоций, просто невозможно. Очень уж хочется сразу пришибить, чтоб не мучились собственным идиотизмом. В общем, все заняты своими делами. Правда, надо признать, что без Блека под боком этот дом был бы гораздо скучнее. Это если забыть, что из-за него я здесь и находился. С другой стороны, иногда и тут встречаются разумные люди. - Так мы можем поговорить? - О чем это вы собираетесь говорить? Я сам не знал, зачем понадобился Малфою-младшему, но только поднял брови, на замечание Поттера - Я обязан перед вами отчитываться? - Это все-таки мой дом и... - Я думаю, мы с Блеком можем вернуться в мои подземелья. Там будет не так комфортно, но за возможность принимать своих гостей я готов этим пожертвовать. - Я просто спросил, - процедил гриффиндорец и отступил от камина. - А я просто ответил. О чем ты хотел поговорить? – спрашиваю я, и Драко, отряхивая мантию, выходит из зеленоватого пламени. - Может, наедине? – уточняет он. Поттер фыркает и выходит, громко хлопая дверью. Блек вздрагивает от неожиданности. Я усмехаюсь. - Это он выразил одобрение, - поясняю, ни к кому конкретно не обращаясь. - А… этот не уйдет? - Мы с мистером Блеком, к несчастью, неразделимы. Драко чуть изгибает губы, его бровь тоже ползет вверх. Это у Малфоев выходит до ужаса естественно. Будто так гримасничать у них в крови и, стало быть, в порядке вещей. А еще, он усилием воли удерживает на языке какую-то пошлость. Явно пошлость, очень уж у него ехидное выражение лица. Оно, впрочем, с первого курса такое. Иногда казалось, что он сам отравится своим ядом, если не укусит кого-нибудь. И я позволял. Более ценных особей, чем он сам, рядом все равно не водилось, а Поттер был пареньком толстокожим, ему полезно. Да и привыкание возникает рано или поздно, что тоже по жизни не лишнее. - Блек, выйди. - Зачем это? - Я же дал тебе с Поттером наедине поговорить. И ты мне не мешай. Прорычав что-то неразборчивое, он, к моему удивлению, послушался и вышел за крестником. С той лишь разницей, что дверью не хлопнул, вернее, хлопнул ею о стену, когда открывал, а не когда закрывал. Вдалеке раздались вопли проснувшейся мадам Блек. Короче, разговор начинался неплохо. - О чем ты хотел поговорить, Драко? - Через шесть дней министр будет вручать ордена Мерлина. - И?.. - Вы с Блеком приглашены и должны пойти. - Должны кому? - И притащить с собой Поттера. - С какой стати? - Ему придется получить орден и прочесть короткую речь. - А он об этом знает? - Я тоже там буду, рассчитываю застать его врасплох и подпоить, чтобы он перестал вести себя как… - Гриффиндорец? – с фальшивым участием подсказываю я, - Знаешь, тебе придется ответить хоть на один вопрос, если рассчитываешь на мою помощь. - Если я могу рассчитывать на помощь, то, конечно же, отвечу, - улыбается он. Я не улыбаюсь в ответ, но его это не смущает. Когда он поясняет свой план, остается лишь посочувствовать Поттеру и поздравить Драко. Или наоборот, если мыслить масштабней. Нахождение здесь было опасно для душевного здоровья. Люди начинают бредить. Я даже иногда представлял себе, как бы это было – вот мы с Блеком вцепляемся друг в друга, деремся как мальчишки… Нет, я понимал, что это невозможно. Потому что нам уже не по шестнадцать лет. Да и в шестнадцать такого не было. Были заклятья, были схватки, но до того, чтобы тело к телу, не доходило. Мы не доводили до этого ни разу, будто предчувствуя, чем тогда все закончилось бы. Так это виделось сейчас. Тогда могли быть и другие мотивы, но уже не вспомнить, какие именно. Или неловкие прикосновения губ. Когда драка перерастает быть дракой, поцелуи могут быть только неловкими. По определению. Я этого не хотел. Совсем. Ни в малейшей степени. Я хотел не этого. Но что-то между нами все-таки было. Определенно. Этого было слишком много, чтобы исчезнуть просто так. Даже двадцати с лишним лет недостаточно. И никакого срока не будет достаточно. От этой мысли щекотало приятное предвкушение. Когда-нибудь… когда-нибудь. Я сам не верил в эти слова. Мы скорее продолжим до скончания веков рычать друг на друга, чем что-либо предпримем, рискнув выставить себя в дураках. Мы и есть дураки, раз все еще медлим, когда остается все меньше сомнений… но хочется, чтобы исчезли они все. И чтобы не пришлось делать первый шаг. Но я хотел. Хотел взять его и сделать своей собственностью. Я хотел быть помеченным как его собственность. И я мог признать это только перед самим собой. Ну, хоть на это я наконец-то был способен! Блек. Перестать звать его по фамилии и услышать свое имя, произнесенное его голосом. - Северус, - прозвучало это приятно. - Снейп, ты… - Да, - обрезаю я. – И что? - Ничего. Lumos. Неожиданный скрип кровати. Разделительная спинка исчезает. Глаза черные, руки горячие. Руки? - Ты сколько не трахался, Блек? - Ты о чем? А как зовется то, чем сейчас заняться собираемся? Все верно, так и зовется. Ладонь на моей заднице будто ничего общего с глазами, серьезно на меня смотрящими, не имеет. Это не он вообще. Пальцы любопытные, вторая рука поглаживает кожу, и все слишком быстро и сразу… и тело горит и... слишком долго я сам… - Со школьных лет, - ответ вслух, на ухо, и дрожь проходит по телу, и я оказываюсь под ним, будто эта дрожь – последний и самый верный знак поражения. – В Азкабане не с кем было, - добавляет он. – А ты? - Давно, - я резко выворачиваюсь из-под него. – Неважно. Это правда неважно. Но я сверху. На какое-то время.
*~ *~ *
И утром, естественно, неловко, и все, что ночью было, было не с нами, даже если проснулись, запутавшись в простынях и сцепившись вместе так, что вставать и не хотелось. И мы спорим, из-за какой-то ерунды, не рискуя глянуть друг другу в глаза, но не стесняясь орать так, что нас является разнимать Люпин. На следующее утро он приходит, когда мы уже скалимся, указывая друг на друга палочками, и смотреть в глаза не проблема. Проблема в том, что нам реально хочется друг друга проклясть. Решаем, что пара дней в разных комнатах погоды не сделает, и я переезжаю этажом ниже. Тем же вечером мы едва ли не трахаемся на кухонном столе. Само собой появляется Люпин. Ангел-хранитель. Ему явно нечем заняться. Я мысленно желаю Тонкс быстрейшего выздоровления, чтобы ему было чем занять свободный досуг. Хоть Поттер дома почти не бывает, и то хорошо. Может, не придется идти с ним на прием в министерство… Он наверняка бывает в обществе Малфоя. Но приближаться и узнавать, что там и как, хочется не больше чем распутывать клубок змей. Видел я это как-то раз... то еще зрелище. Пожирающие друг друга кольца мышц, и отзвук скольжения чешуек, и злые глаза, обязательно злые, даже если глаз и не видно вовсе… не говоря уже о яде. Нет спасибо, мы лучше вернемся, когда это будет безопасно наблюдать со стороны. Блек, кажется, думал также. То есть с советами к Поттеру не лез. Лез ко мне в постель. Утром перенес в «мою» комнату и свои вещи. Так, будто его приглашали. Не знаю, почему промолчал и позволил ему думать, что так оно и есть. Просто мы перешли какую-то грань, за которой еще можно было делать вид, что происходящее… ничего не меняет. И теперь не знаем, что же именно изменилось.
Столовая в невинных розовато-сиреневых тонах. От открытого окна тянет прохладой, но нерешительные солнечные лучи, уже протягивающиеся в комнату, обещают это в скором времени исправить. Завтракает та половина обитателей дома, что вернулась ночевать после приема в министерстве. О местонахождении тех, кто не вернулся, они догадываются, но стараются не задумываться, дабы избави Мерлин и Моргана, не возникло визуальных образов. Развлечения ровесников как-то оставляют равнодушными, но вот в том, что молодое поколение крайне безрассудно относится к выбору любовников, их мнения совпадают. Не то чтобы они это обсуждали, конечно. Если только не считать обсуждением вчерашний инцидент в фойе. - Северус. - Сириус. Они стоят на расстоянии пары шагов и подчеркнуто смотрят на танцующие парочки. Тут не так много тихих уголков, и лучше уж потерпеть друг друга, чем дюжину любопытных незнакомцев, что непременно атакуют, стоит выйти из алькова. Долгожданная возможность встать на ноги и выйти из-за столиков еще не означала, что можно разойтись по домам. Это был всего лишь новый круг ада, известный также как «бал». Учитывая, что оба последний раз делали это (также известное как танцы) на выпускном много-много лет назад, решение скрыться было только логичным. То, что они ушли вместе и в одном направлении, тоже имело под собой веские основания. Даже несколько. Правда назвать их они бы затруднились, но к счастью, никто и не спрашивал. - Гарри пьет уже шестой бокал. - И что с того? - При этом он не отрывает глаз от твоего блондинчика. - Он не мой. - Вер-р-р-рно, твоим был его папаша, так? - Ты всегда говорил, что я лижу ему ботинки, так что скорее наоборот. - Значит, ты признаешь?! – мужчина резко разворачивается. Его собеседник этого не замечает. Злонамеренно не замечает. Он задумчиво повторяет одними губами последние произнесенные предложения, будто вспоминая о чем речь, и качает головой. - Что мы с ним трахались как кролики?- наконец уточняет он. – Ты об этом? - Что-о-о-о? - Ну, ты же на то, что мы любовники, всегда намекал, разве нет? - Да вас Нарцисса изувечила бы обоих, заподозри хоть раз… - Хм… - хмурится слизеринец, - повтори-ка тогда еще раз, в какой именно связи с Люциусом Малфоем ты меня обвиняешь? И по какому праву? Непроизнесенная насмешка повисла в воздухе. Гриффиндорец тихо рычит и начинает наступление, тесня противника к стене. - Думаешь, я не помню, как ты пускал на него слюни в Хогвартсе… - На него? Да он бы меня кастрировал за подобное лично, не сомневайся, - слизеринец отступать не настроен и делает шаг навстречу. – Ох, неужели данному мне прозвищу я обязан твоей ревности?! Какая прелесть, жаль, не знал раньше, это бы меня повеселило бы! - А сейчас уже не веселит? - Сейчас меня веселит то, как Поттер пытается оторвать от Малфоя мисс Паркинсон. - Что? – мужчина вглядывается и находит в небольшой толпе знакомые лица. Пара минут тишины. - А у нее хороший удар. - Не сказал бы. Поттер ведь еще на ногах. - Естественно он на ногах, не проигрывать же девчонке! - Ты хочешь сказать, что он будет с ней драться?! Гриффиндорцев вообще не учат, что девушек не бьют?! - Смотря каких, - ответ мечтателен, его почти промурлыкали. – Если таких, как моя дражайшая Белла… - Блек, я говорю о девушках, - отрезает слизеринец, – О нормальных. А не о тех, кто спятил еще в незапамятные времена. Не думаешь, что сравнение с убийцей тут неуместно? - А Паркинсон по-твоему нормальна? Да она липнет ко всему, что двигается! - То есть флиртует со своими знакомыми. Это преступление? К счастью, она хороший друг, иначе Поттер еще пару лет притворялся бы, что ничего общего с Малфоем не имеет. А так, заревновал, и все уже помирились и… меня сейчас стошнит… - Они всего лишь…эгм… меня тоже, - неохотно соглашается Блек. - До чего же… - Гибкие… да. Вот она, молодость. Хм… а что нас тут собственно держит? Все равно тут девушек почти нет. Пауза. - А тебе, - отвечает непривычно вкрадчивый голос, – девушек для счастья не хватает, да? - Нет, для счастья мне нужно отсюда смыться и втрахать тебя в кровать. Ответ предельно честен. Это… чувствуется. Мерлин с ними, с интонациями, но вот когда ладонь притягивают к паху и предлагают удостовериться… - Никакого воспитания…- еле слышно сокрушается слизеринец, но ладонь его, само собой, остается на месте. Это немного затрудняет возвращение в дом на Гриммаулд Плейс. Но делает его гораздо приятней. Никто не жалуется. Так что завтрак проходил в расслабленной тишине. Да, тишина тоже может быть расслабленной. Те дома, где обитают особо темпераментные персоны, хорошо с ней знакомы, и каждый раз привечают ее как дорогую и редкую гостью. В круговороте взаимных оскорблений, скандалов, враждебного безмолвия и примирений, тоже отнюдь не тихих, это утро выгодно отличалось от предшествующих. Ровно до тех пор, пока не был принесен «Ежедневный Пророк». Эльф тут же удален двойным комплектом невнятных ругательств и угрожающих взглядов, и люди предоставлены сами себе. И заворожены первой полосой газеты. Там было не совсем то, что они ожидали. Хотя Малфой с Поттером тоже присутствовали. - Когда нас успели сфотографировать? - Очевидно, когда ты терся об меня у… кажется, это статуя. Не знаю, чья. Их там было… несколько. - И кстати, это ты об меня тут трешься. - Официально как раз наоборот. - Казуист. - Слизеринец. - Официально как раз гриффиндорец. - А ты не безнадежен, - с одобрением. - Польщен, - с сарказмом. Парочки на фотографиях самозабвенно целуется. Сириус Блек и Северус Снейп бросили вглядываться в газету и искать в статье что то осмысленное и попробовали прожечь друг в друге дыры. С первой попытки не удалось. Отсутствовали волшебные палочки и искренность. - И что теперь? - А что-то изменилось? - Да ничего особенного. Просто все знают, что мы… любовники. А мы… хм… - И что с того? - Да ничего. Определенно, изменилось все. Мужчины переглядываются. Продолжают завтрак. И невольно задумываются о том, как воспримет новости вторая пара изображенная на первой полосе газеты. И будет ли и у этого выпуска «Пророка» дополнительный тираж.
Горький, однако ж, юмор... Впрочем, бесподобному тексту это никак не в укор. Интеллектуальная, чувственная до предела проза, манерой построения и стилистикой вызывающая в памяти тексты Елены Хаецкой. Очень визуальная, броская новелла, изначально "вбрасывающая" читателя в эмоциональный авторский мир - и вынуждающая далее существовать уже по его законам. Дивно!
Pirra Мерси))) Фикатон был на другом форуме зимой, так что одариваемая может здесь и не появиться Sidemoon Спасибо) Приятно получить подробный отзыв))). А почему же горький, никто ведь не умер Или это о том что они не вернулись "в себя"? Anuk-sama Благодарю))) Особенно про "мужчин с заморочками", они ведь такие и есть)))))) Bastinda Рада что понравилось
Решаю почаще думать, прежде чем что-то говорить. Вреда от этого быть не должно.
Бедного Сириуса перевоспитали! С ума сойти! Хотя Снейп тоже малость растаял. Все-таки они очень хорошо друг на друга влияют, даже без обмена телами. Замечательная история!
broker Sidemoon Спасибо) Да, между *смеяться* и *плакать* по возможности лучше выбирать первое)))) Ничто не бывает погублено окончательно и всегда остается надежда) Эштель Ммм... мерси? kos Это кто его перевоспитал? Они не так уж изменились. Просто временное перемирие)) Спасибо.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 24
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
